Демон обнимает ее. Казалось, что его совершенно не волнует ни поломанная ванна, ни текущая по всему полу вода.

Будто бы с трудом подняв руку, он положил ладонь на голову Лилы.

У нее не укладывалось в голове все, что сейчас произошло. Она довела Абиссиана Инфернаса до неистовства, а он заставил ее потерять голову от наслаждения.

Этот демон оказался самым настоящим сексуальным Джедаем. Неудивительно, что он имеет бешеный успех у женщин.

Неудивительно, неудивительно, неудивительно. Сегодня ночью Лила уже была готова умолять Абиссиана трахнуть ее. И он должен был знать об этом… а значит, он мог предъявить на нее права, но не стал.

Он поднял голову и одарил Лилу кривой усмешкой.

— На данный момент мне очень нравится семейная жизнь.

Каллиопа была готова ухмыльнуться в ответ. Ее представление об этом демоне начало меняться.

Он — Møriør. Он считает, что значение слова «мир» переоценено. И он наслаждается войной.

Но, может быть, на самом деле Абиссиан был больше, чем просто убийцей. Его порочность… и намеки на уязвимость… привлекали Лилу, соблазняли ее.

Не говоря уже о ее вновь обретенном чувстве контроля. Иметь власть над одним из самых могущественных существ во вселенной означает быть могущественной.

После того, как Абиссиан кончил, его веки отяжелели, лицо расслабилось. Глаза снова были зелеными, а сам он выглядел действительно сонным.

И это задело какие-то струны в душе Каллиопы. Несмотря на то, что их брак был просто «взаимовыгодным соглашением», думать об Абиссиане, как о муже, вполне укладывалось в ее голове.

— Первородные тоже устают?

Может быть, в глубине души он такой же простой Ллореанец, как я. А не какой-то богоподобный Møriør. Не какой-то бугимен.

— Моя юная пара измотала меня сегодня. А прямо перед твоим побегом я потратил всю свою магию, создав новое измерение для Врекенеров.

— Ты создал измерение?

Не-а, точно богоподобный.

— В награду за свою добычу Чародейки потребовали землю. — Он поцеловал Лилу в шею. — Я был возмущен тем, что меня поставили в такое положение, поэтому отправил их новую сферу болтаться в эфир.

Охренеть.

— Хитрец наносит очередной удар.

— Хм, но прямо сейчас я считаю, что не зря потратил магию.

Лила напряглась. Почему он акцентировал внимание на том, что, по сути, купил ее… дважды?

Сначала он заплатил землей. Затем — миром.

Лила начала отталкивать Абиссиана, и он со вздохом отпустил ее. Затем пробормотал на Демонском:

— Извечно переменчива, как лед и пламя.

Лила должна запомнить важное отличие: влюбиться в этого демона и влюбиться в феноменальный оргазм, который он мне дал — не одно и то же.

Но ей также понравилось, как его великолепное тело реагировало на ее прикосновения.

Ей нравился его голос.

И губы.

Его глаза были восхитительными.

Лила перегнулась через него, чтобы взять халат, и заработала рык.

— Я изнурен, как никогда раньше… и только что кончил так, что мои глаза закатились от наслаждения… но ты уже заставляешь мою кровь кипеть в жилах снова.

Одежда оказалась женской, что еще сильнее ухудшило настроение Лилы. Кому на самом деле принадлежит этот халат? Присвоив его себе, она вылезла из ванны на скользкий пол.

— Передай, пожалуйста, спасибо демонице, которой принадлежит этот халат.

— Я наколдовал его специально для тебя.

Обернувшись вполоборота, она спросила:

— А еще какую-нибудь одежду ты случайно не наколдовал?

— Мы обсудим это утром. — Абиссиан стряхнул воду с волос и крыльев, от чего по всей комнате разлетелись брызги. — А сейчас мы будем спать. Вместе.

Лила бросила в его сторону полотенце, надеясь, что прежде, чем выйти из ванны, демон обмотает его вокруг бедер.

Смирившись с тем, что они будут спать вместе, Лила повернулась спиной к Абиссиану и устроилась под шикарным одеялом с другой стороны кровати.

Рядом с ней под его весом прогнулся матрас.

— Сколько женщин побывало в этой постели?

Почему ее вообще это заботит?

— Ни одной. Никто, кроме тебя, не был в моей спальне. Кстати, жена, мы спим без одежды.

Лила напряглась.

— Как я могу быть уверена, что ты не воспользуешься мной пока я сплю? Доверять тебе мое тело, пока я бодрствую — одно. Быть рядом с тобой голой и беззащитной — совсем другое.

Он выдохнул.

— Клянусь, что не стану «использовать» тебя, пока ты спишь.

Лила с раздражением села и сняла халат, швырнув его в изножье кровати.

Абиссиан притянул ее к своему обнаженному телу и обнял. Лилу окутал пьянящий аромат этого мужчины, а его член настойчиво прижался к ее спине и заду.

— И каждую ночь ты будешь спать в коконе моих крыльев.

Он приподнял Лилу и подсунул под ее бок крыло, а вторым накрыл сверху… из-за этого один из его смертоносных когтей оказался прямо перед ее лицом.

— Демон, ты серьезно?

Он втянул коготь.

— Лучше?

— Нам точно это нужно?

— Да.

Внутри крылья были теплыми и мягкими, как полотенце из сушилки. Кардинальное отличие от холодного камня, на котором она спала раньше.

В то время, как на улице набирал силу шторм, Лила рядом с Абиссианом ощущала себя защищенной, согретой и расслабленной.

Как жаль, что голова Лотана смотрит прямо на нее. Этот трофей должен быть бесценным сокровищем для демона, но обязательно ли этому трофею смотреть на кровать, в которой будет спать Лила?

Когда ее веки отяжелели, она вспомнила о вопросе, который ее всегда интересовал.

— Почему твой предок пришел сюда?

Предки Абиссиана станут предками моих детей.

Но затем она с болью осознала, что у нее не будет детей. Если только она не станет вдовой.

Лила ощущала грохот сердца Абиссиана, когда он пробормотал:

— Передающаяся в нашей семье сказка гласит, что он увидел на горизонте необыкновенное цветное пламя, ярко-синее пятно посреди черноты. Отец не мог отвести взгляд от этого пламени, мечтал о нем, был одержим им. А затем понял, что пламя — его маяк, своеобразный ориентир, который позволял увидеть все в правильном свете. Мой предок знал, что если он будет смотреть на этот свет, то все будет хорошо. Адское пламя привело его в Пандемонию.

Родословная Абиссиана была легендарной, его предки открыли новые миры. А ее родословная была… постыдной.

— Каллиопа, тебе было суждено прийти сюда. Прийти ко мне. — Он прижал ее ближе и выдохнул, будто бы с блаженством. — Ты сейчас именно там, где и должна быть.

Удовольствие в его тоне заставило Лилу подумать о том, что он, видимо, ждал десять тысяч лет, чтобы сказать эти слова.

* * * * *

Дыхание Каллиопы стало глубоким и ровным. Его пара спит в его объятиях.

Тем не менее Сиану казалось, будто заснул он сам.

Я женился на моей женщине. Она в моей постели, в безопасности. Защищена моими крыльями. Сиан заглушил стон от ощущения ее близости. Аппетитные изгибы тела Каллиопы поставили бы на колени более неопытного демона.

Нагнувшись, Сиан жадно вдохнул ее запах. Для него Каллиопа пахла идеально — ее запах моментально успокаивал его разум и пробуждал тело. Ни разу за время путешествий по тысячам сфер он не встречал ничего подобного.

Несмотря на то, что Сиан ощущал усталость, его член был твердым. Во имя всех богов, она… моя.

Сиан намеревался соблюдать дистанцию с Каллиопой, используя для этого свою извечную жгучую ненависть. Но после всех ощущений сегодняшней ночи… от чувственной лихорадки до катастрофического погрома в ванной… соблюдать дистанцию — последнее, что было у него на уме.

Он не имел ни малейшего представления о том, что принесет завтрашний день, или о том, каково это — быть мужем, но мог попытаться подготовиться к повседневным нуждам своей новообретенной невесты: еда, одежда, кров. Сиан ухмыльнулся. Заботиться и кормить мою фею. Наконец он удовлетворит свои инстинкты: защищать и заботиться!

Еда. Сиан поговорит с управляющим о постоянной поставке контрабандных продуктов из Сильвана.

Одежда. Сиан создал волшебную гардеробную. Каждый раз, когда королева ада будет входить в нее, гардеробная будет считывать пожелания и создавать одежду, которую представила хозяйка.

Кров. Возможно, Каллиопины представления о роскоши отличаются от Сиановых. Несомненно, она хочет, чтобы его… их… спальня выглядела по-другому.

Сиан посмотрел на Лотана, который висел над каминной полкой со времен основания замка. Каллиопе не понравилось. Ладно, голова выглядит действительно устрашающе. И к тому же висит прямо над кроватью.

Завтра Сиан уберет эту голову, а затем спросит Каллиопу, какие еще изменения она хотела бы сделать. На всякий случай он доставит сюда вещи из ее квартиры.

Планируя, как будет утолять потребности Каллиопы, Сиан также ломал голову над тем, есть ли у них что-то… хоть что-нибудь… общее. Точно нет: вид, возраст, взгляды на жизнь, внешние данные, воспитание, политические убеждения, друзья, опыт.

То, что нравится Сиану… его союз, демонские деликатесы, сражения… входит в число антипатий Каллиопы.

Он смог придумать всего две общие черты: им обоим нравится читать. И они оба скоро захотят получить разрядку.

Жажда удовольствия свяжет Сиана и Каллиопу, станет основой их семейной жизни.

Тысячи лет назад, находясь в Сильване, Сиан лежал в постели и мечтал, чтобы Кари стала его женщиной. Рассматривая потолок, он представлял, как прикасается к ней каждый раз, когда у него появляется такое желание.

Представлял, как изучает ее обнаженное тело. Или зарывается лицом в ее волосы, чтобы еще больше насладиться запахом. Представлял, как целует ее губы и срывает с них стон.

Его фантазии о паре изменились, как и он сам. Да и Каллиопа тоже отличалась от Кари. Сиан знал, что Кари никогда не погладила бы его рога, самозабвенно наслаждаясь ласками. Но Каллиопа… могла бы.

Сиан был почти благодарен адским изменениям за эти новые фантазии.

Если он проявит терпение и нежность, то со временем натренирует тело жены жаждать большего…

Во сне она повернулась к Сиану. Он убрал прядь волос с ее щеки. Глаза Каллиопы метались под веками, выражение ее лица менялось от счастливого до нахмуренного.

Что ей снится?

Активные сны были очередной, недоступной для Сиана, частью ее жизни. Он мог заглянуть в ее разум, но отверг эту идею на корню. Теперь Каллиопа — его жена, и никто не имеет права использовать ее.

Даже он сам.