— У меня дела, — сообщил Лотэр и переместился вместе с Элли в её спальню. Элизабет снова едва устояла на ногах. Привыкнет ли она когда-нибудь к телепортации? — Оставайся здесь, пока я не вернусь.

— Дела? Отправляешься возвращать свои троны?

— Ты всегда задаёшь так много вопросов?

— А ты всегда увиливаешь от ответов? — отозвалась она в тон, заработав очередной хмурый взгляд от вампира. — Скажи мне только одно: если Саройя вся такая бесценная для тебя, как ты мог оставить её гнить в тюрьме?

— Там тебе была гарантирована безопасность. Твоему телу ничто не могло навредить.

— А если бы я сошла с ума?

— Твой разум меня не волнует. Важно лишь тело.

«Вот — как типично для мужчины!»

— И какая, интересно, опасность мне могла угрожать?

— Я — Лотэр, Враг Древних. Очень многие с радостью причинят вред Саройе, чтобы ударить по мне.

— Ей хотят навредить. Ей в моём теле, — повторила Элли.

Лотэр взял её за подбородок и заглянул в глаза:

— Как я уже сказал… здесь ты под защитой, девчонка. Единственный, кого тебе нужно бояться, это я.

А значит, это место было последним, где ей следовало находиться. Элли умела вскрыть любой замок, нужна лишь отмычка, но как вырваться из невидимой тюрьмы? Впрочем, если замки бывают волшебными, значит, волшебные отмычки тоже должны существовать.

— Что насчёт моих личных вещей? Зубной щётки, белья и прочего?

— В ванной комнате есть всё необходимое. Что касается одежды, — он распахнул дверь в коридор и показал ей шкаф размером с трейлер, в котором Элли когда-то жила, — она здесь.

Элизабет шагнула внутрь и остолбенела. Платья, пальто, сумочки, брюки… У неё разбежались глаза. Несколько дюжин пар обуви, а блузок и свитеров — так вообще не счесть.

Девушка с широко распахнутыми глазами завертелась на месте.

— Я в жизни не видела такой прекрасной одежды!

— Не сомневаюсь, — обронил Лотэр, застыв в дверях и подперев плечом косяк. — Что ты могла видеть в этих убогих Аппалачах. Представляю, какая в ваших горах высокая мода.

Он намеренно её оскорблял, но Элли решила вести себя так, словно воспринимает издёвки вампира, как обычные шутки. Она уже предприняла попытку бороться с ним на равных и проиграла. Значит, нужно сменить тактику.

Мама всегда говорила: «Худой мир всяко лучше хорошей войны. Дробовик — это на самый распоследний случай».

Пожалуй, Элли несколько поторопилась с дробовиком.

— Аппалачи и высокая мода? Оксюморон, не правда ли? — улыбнулась она и углубилась в гардеробную, оглядывая вешалку за вешалкой.

Дома в шкафу у неё висело несколько пар потёртых джинсов, ещё парочка таких же потёртых, но уже обрезанных и превращённых в шорты для лета, две-три футболки, да охотничье снаряжение. В тюрьме весь гардероб состоял из четырёх комплектов тюремной робы.

Не мудрено, что от увиденного изобилия голова пошла кругом.

— Ты купил всё это для Саройи?

Вампир казался уже не таким напряжённым, как во время обеда. Кажется, даже смотрел на неё не так враждебно.

— Да.

Элли представила, как должна была отреагировать богиня.

— Она, наверное, чуть с ума не сошла от счастья.

— Она пожелала все до единой вещи и все до последней безделушки, — русский акцент Лотэра сделался гораздо заметнее.

— И ты всё купил? — Элли прищёлкнула пальцами. — Вот так запросто?

— Конечно. Она моя женщина.

— Должно быть, она очень тебя любит.

Он не ответил. Просто скрестил могучие руки на груди.

— Лотэр?

— Я же сказал тебе. Она моя невеста, она была мне суждена.

Если Лотэр действительно никогда не врёт, хотя он, конечно, мог солгать на этот счёт, тогда такой его ответ сильно смахивал на увёртку.

— А ты любишь Саройю?

— Когда смертные докучают мне вопросами, я, как правило, вырываю им языки и наблюдаю, как болтуны истекают кровью до смерти.

Элли и не думала пугаться.

«Точно! Он уходит от ответа! Ха, у сладкой парочки проблемы?»

— Я запомню про языки, — отозвалась Элизабет, стараясь не выдать себя голосом. Она провела украшенными маникюром пальцами по гладкой коже одного из плащей. — Можно мне его примерить?

Он пожал плечами, и девушка надела плащ, с блаженством зажмурившись и прижимая к себе идеально выделанную кожу.

— Лотэр, я даже представить себе не могла такую шикарную одежду.

— Я ведь уже говорил, что всегда выбираю только самое лучшее.

Ну да, например, богиню вместо обычной смертной. Божество вместо босоногой девчонки, которую он считал настолько никчемной, что годами держался подальше и просто наблюдал, разочарованный выбором, который за него сделала судьба.

А девчонка всё это время даже не представляла, что на неё имеет виды вампир.

Словно приняв для себя какое-то решение, он устремился вглубь гардеробной к лакированному туалетному столику. Вампир выдвинул один из его ящичков и молча вернулся на место.

— А что там? — Драгоценности. Огромные. Блестящие. — Боже-ж-ты-мой! — У Элизабет перехватило дыхание. — Я не могу дышать.

Лотэр переместился и возник рядом с Элли, подхватив девушку под локоть. На этот раз значительно нежнее, чем раньше.

— Премного благодарна. А то весь этот блеск меня буквально ослепил.

Даже один такой камушек мог продержать её семью на плаву в течение нескольких лет. И им не пришлось бы горбатиться на угледобывающую компанию.

— Почему ты так радуешься, ведь ни одно из этих украшений никогда не будет твоим?

— Это не делает их менее прекрасными, — возразила Элли. — И я рада, что смогла хотя бы взглянуть на подобные вещи.

Она дёрнулась, пытаясь высвободиться, но Лотэр не выпустил её, а развернул к себе.

Элизабет уставилась снизу вверх на мужчину и невольно подумала, каково это, когда кто-то покупает тебе такие подарки.

Каково это, когда тебя хотят так сильно, что готовы на всё, даже на убийство?

Вампир нахмурился. Элизабет заметила, что его брови на тон темнее волос. Две резкие линии на точёном лице, безупречном и гладком, словно бледный мрамор.

Как будто не в силах удержаться, Лотэр потянулся и запустил руку в волосы Элизабет, перебирая пряди.

Такая ласка всегда очень нравилась Элли, заставляла её расслабляться и ластиться, как котёнка. Но сейчас к ней прикасался убийца. Он стоял и смотрел, как её локоны струятся сквозь его пальцы.

Он касался её волос, гладил и гладил…

Странно, но внутреннее напряжение, казалось, начало его отпускать…

Лотэр уронил руку и проговорил:

— Я оставлю тебя одну на какое-то время. Одну, — повторил он не терпящим возражений тоном, словно она пыталась спорить, и, развернувшись, пошёл к двери в соседнюю комнату.

«Его спальня? Ха, как удобно».

— Отсюда нет выхода. Здесь нет телефона. Так что считай эту спальню своей новой тюремной камерой.

Элизабет бросилась вдогонку:

— Постой! А чем мне заниматься?

— Ложись спать на рассвете. Заставь своё тело привыкнуть к ночному образу жизни.

— А завтра? А потом? Ты сказал, что мне осталось жить примерно месяц. Что, по-твоему, мне делать всё это время?

— Есть и поправляться, — отрезал вампир, захлопнув дверь прямо перед носом девушки.

Элли уставилась на массивную деревянную поверхность, сжимая руки в кулаки.

— Ах ты, сволочь!

Она дёрнула ручку, но безрезультатно. Дверь была заперта!

Девушка окинула взглядом комнату: «Моя новая тюрьма?»

Что ж, несмотря на простор и уют, Элли по-прежнему оставалась в клетке. Как же она ненавидела сидеть под замком!

Элизабет ринулась прочь, выбежала на балкон и глубоко вдохнула ночной воздух.

Вокруг простирался Нью-Йорк, переливающийся огнями и брызжущий неизбывной энергией. Как же Элли хотелось оказаться там внизу. Сколько новых мест она могла повидать, со сколькими людьми познакомиться!

Только этому не бывать. Между нею и Нью-Йорком — непреодолимый магический барьер. А также всякие там богини и вампиры.

Элли метнулась назад в спальню, схватила стул от туалетного столика и швырнула его со всей силы в невидимую завесу. Стул отскочил от воздуха и полетел ей под ноги, хорошенько ударив по лодыжке. Девушка истерически расхохоталась. Синяк обеспечен.

«Ха-ха, Саройя. Тебе так пойдут синюшные тона на коже».

Элизабет едва не решилась ещё и лицом приложиться о дверную ручку, но вспомнила, что не должна себе вредить. Иначе пострадает её семья.

Она промаршировала в ванную комнату и уставилась на своё отражение. Глядя на себя в этом образе Эльвиры Повелительницы Похоти с кричащим макияжем и в платье для случки, Элизабет словно смотрела на Саройю. Вот, значит, как она предпочитает выглядеть.

Элли включила горячую воду и принялась умываться.

— Как же я тебя ненавижу, Саройя, до смерти ненавижу.

Такими темпами она скоро станет просто подарком для психиатра. Вы испытываете ненависть, когда смотрите на себя в зеркало? Раньше вы ежедневно давали себе слово что-то предпринять, а теперь ежедневно вините кого-то в своих неудачах?

«Проклятье! Я уже должна была умереть!»

Только эта стерва-богиня снова обвела её вокруг пальца.

— Может, ты и выиграла эту битву, Саройя, но я выиграю войну. Я тебя уничтожу. Я придумаю как.

Однако несмотря на все смелые заявления, Элли глубоко в душе страдала от того, в каком безвыходном положении оказалась.

Какая-то частица её продолжала надеяться на ещё один шанс, продолжала цепляться за возможность сохранить жизнь. Почему она должна идти на такую жертву? Ну почему этот жребий выпал именно ей?

Вот только она и так слишком долго бегала от своей судьбы.

Зачерпнув воду в ладони, Элизабет пообещала:

— Твой конец неизбежен, как надвигающийся ураган. Этому ничто не сможет помешать.

Она яростно тёрла лицо, избавляясь от боевой раскраски Саройи.

Бросив очередной взгляд в зеркало, Элли, наконец, увидела саму себя. Хотя сущность богини всё равно накладывала свой отпечаток на черты девушки, пожирая её изнутри, словно раковая опухоль.

Элизабет вытерла лицо и вернулась в гардеробную. После некоторых колебаний она выбрала джинсы и неброскую удлинённую блузу навыпуск. Желая чувствовать себя самой собой, она решила не обуваться и ходить босиком.

В последний момент, не удержавшись, она все же покосилась в сторону украшений, которые показал Лотэр. Она вспомнила, как он открыл ящик. Не проронив ни слова, без какого-либо хвастовства.

Зачем ему было нужно, чтобы Элли увидела драгоценности? Рассчитывал, что это собьёт её с толку? Полагал, что она придёт в такой же безумный восторг, как и Саройя?

Элли нахмурилась. Лотэр ни слова не говорил о том, что они с Саройей нравятся друг другу, и, уж тем более, он ни разу не говорил о любви между ними. Все его заявления сводились к судьбе, предопределению и этому их «вдохнула жизнь».

Элизабет постоянно возвращалась мыслями к Лотэру. Любил ли он богиню? Почему он так и не переспал со своей «Невестой»? Все ли вампиры такие жестокие, как он?

Хотелось бы ей обследовать его, провести психоанализ, не зря же она училась и получила диплом.

Элизабет всегда умела проникаться чувствами других, видеть скрытое, и это была одна из причин, почему она выбрала для себя психологию. Учёба дала ей полезные навыки.

Однако психология — наука, изучающая поведение людей. А Лотэр не человек…

Так что Элли придётся хорошенько потрудиться, чтобы разобраться в вампире и выяснить, что его доводит до белого каления. И она сделает всё, чтобы добиться своего.

Выйдя из гардеробной, девушка вдруг вспомнила, что они с Лотэром уходили из спальни через дверь, а вот вернулись магически переместившись. Так что, если дверь в спальню вампира и была заперта, то дверь из её покоев должна оставаться открытой.

«Может, даже не придётся взламывать замок».

Когда он уйдёт, Элли постарается осмотреть весь пентхаус.

Осмелится ли она нарушить его приказ? Да он, скорее всего, и не узнает, что она улизнула из спальни в его отсутствие.

Обдумывая план дальнейших действий, Элизабет опустилась на колени и склонилась к щели под дверью в спальню вампира.

Из-за двери послышался шелест простыней. Потом сдавленное проклятие.

Он что же, улёгся в постель? А наплёл ей, что у него полно работы. Разве ночь для вампиров не своего рода рабочий день?

«Как типично для мужчины!» — в очередной раз подумала Элизабет.

Постойте, он что… стонет?

«Я никогда не засну с таким стояком!»

Лотэр смертельно устал, но, несмотря на это, его член требовал к себе внимания, и его просто невозможно было игнорировать. Вампир не мог лечь на живот, потому что тут же начинал тереться о матрас. И не мог перевернуться на спину, потому что руки сами собой опускались вниз и начинали мастурбировать.

Будь он проклят, если станет кончать в одиночестве, когда у него в распоряжении собственная Невеста.

Лотэр прищурился, услышав, как смертная встала на колени у его двери.

«Выдохлась, Элизабет? Больше не орёшь и не швыряешься вещами?»

Он слышал, как она затаила дыхание и прислушивается, склонившись к щели под дверью.

Она за ним шпионит? Лотэр как никто другой разбирался в этом деле. Мало что доставляло ему такое удовольствие. За свою долгую жизнь он сотни раз подглядывал за другими, когда они занимались сексом. Лотэр был совершенно бесстыжим вуайеристом.

Есть в сексе такой момент, когда пара переходит черту, откуда уже нет возврата. Каждый раз, приближаясь к разрядке, партнёры буквально теряют разум. Все рамки рушатся. И уже ничто не может заставить их оторваться друг от друга.

Лотэр всегда полностью владел собой. Всегда прекрасно знал, что он делает, и всегда мог остановиться, если нужно.

Однако сейчас он впервые не был в себе уверен. Боялся, что на пике возбуждения перейдёт черту и затащит Элизабет к себе в постель. Сорвет с неё одежду и так глубоко ворвётся в её тело, пронзая членом и клыками, сольётся так тесно, что уже не будет понятно, где заканчивается она, а где начинается он…

«Нет. Я не опущусь до смертной».

Лотэр сможет подождать до следующей ночи, когда Саройя восстанет. Он будет ждать, поклялся себе вампир, хотя противный голосок где-то внутри нашёптывал: «Она не собирается восставать».

Проклятье, как же уснуть? Вампир потянулся и включил метроном в изголовье кровати. Тик-так, тик-так, тик-так.

Размеренное тиканье действовало успокаивающе. Вот только этого было совершенно недостаточно, чтобы унять ноющую боль в яйцах.

Может, ему накачаться дурью, как поступал его давешний тюремщик Деклан Чейз, ирландский солдат Ордена, известный как Меченосец.

Лотэр сел в кровати и стиснул лоб руками. Неужели он сбежал из островной тюрьмы Ордена только вчера? Казалось, уже прошло несколько недель.

Меньше суток назад Чейз был смертельно ранен. А в обмен на свободу Лотэр дал Меченосцу своей крови. Он бы и не на такое пошёл, лишь бы скорее добраться до Саройи и спасти её от неминуемой казни.

Это была лишь ещё одна сделка в череде многих. Он пытался обратить Чейза в вампира, а в замен получал Саройю живой и невредимой.

Века минули с тех пор, как он в последний раз обращал кого-то в вампира.

«Неужели я опять стану мастером?»

Впрочем, вампирская кровь сама по себе ещё ничего не гарантировала. Чейз мог и не выжить.

«Мой враг. И, возможно, мой птенец».

Лотэр нахмурился не уверенный, что испытывает при этой мысли. Особенно учитывая, что Чейз пытал его в тюрьме.

Меченосец и сам прошёл через настоящий ад в юном возрасте, и не понаслышке знал, что такое пытки, но Лотэр лишь смеялся ему в лицо, презирая боль. Даже когда на нём живом сожгли кожу дотла.

Чейз не понимал. Никакая пытка и боль не сравнится с тем, что вампир пережил в детстве, когда прятался в снегу и слушал, как насиловали его мать, и как она сгорала заживо. Никакая жестокость не превзойдёт того, что сотворил с ним чуть позже собственный отец, король Стефан.

Лотэр снова чувствовал, как его сдавливает сырая земля. Как корни деревьев проникают в его тело…

«Заблокируй это воспоминание! Или заглянешь в глаза бездне…»

Что было, то было. Однако теперь Лотэр и Чейз были связаны друг с другом кровью. Они пили друг из друга, и сейчас Лотэр мог проникать в разум Меченосца, мог заглядывать в его память.

«Возможно, мне не потребуется спать и искать его воспоминания в своих снах».

Женщина Меченосца — валькирия. Она, скорее всего, забрала его с собой в земли туманов — Луизиану. В ковен валькирий, где вечно бьют молнии и раздаются нечестивые крики его обитательниц.

Это место Лотэр прекрасно знал. Он был одним из немногих вампиров, повидавших ковен изнутри и оставшихся при этом в живых.

Он мог прямо сейчас отправиться туда на поиски Чейза.

Впрочем, если он до этого додумался, то и другие обитатели Ллора, у которых накопились счета к Меченосцу, тоже могли прийти к аналогичному решению. Чейз был бугименом их мира, похищавшим ночами обитателей Ллора, их родных и близких, чтобы проводить над ними ужасающие эксперименты.

«Ничего. Я заполучу его первым», — решил вампир.

Учитывая, что Лотэр мог добраться до него первым…