Дрянь, дрянь.

Хлоя подтянула к себе мусорное ведро, а потом выплюнула туда полный рот солёных крекеров, словно они были радиоактивными.

На полу вокруг неё выросла горка из крошек и обёрток от крекеров.

Она вспомнила, как одна из её подружек в средней школе накормила свою гончую брокколи под сыром. Собака радостно чавкала, пока не добралась до мерзкой основы из брокколи.

Я понимаю тебя, пёс. Дрянь.

Еда действительно больше не выход? Дрожащими руками она открыла другую упаковку, укусив сразу два крекера. Что угодно, лишь бы не распылять. Жевать, жевать…. разве получится проглотить полный рот? Пожалуйста, проглатывайся…

Мусорное ведро! Она освободила рот, запихав палец за дёсны, чтобы вытащить все застрявшие частицы. Потом попробовала остаток напитка. Разумеется, виски прошёл, словно шёлк. Только она знала, что этого совершенно недостаточно, чтобы поддержать организм.

Позиция на поле? Тело её подводит. Она сделала всё, чтобы остаться в норме, но, может, пришло время признать поражение.

С каждой минутой пустой желудок мучил её всё сильнее, а желание расцветало. Пробуждение? О, да. Будто либидо целенаправленно заводили.

И оно по-прежнему было зациклено на МакРиве.

Значит ли это, что его предсказания вот-вот сбудутся? Она приползёт к нему на коленях? Или станет умолять, пока он будет отказывать ей снова и снова?

Все говорили, что свой первый раз запоминается навсегда. Она не хотела запоминать, как будет пресмыкаться, чтобы получить его член — особенно потому, что в её случае это всегда будет буквально.

При мысли об этом ей стало ещё хуже, чем от крекеров.

Была ли она той женщиной, которую возбуждает жестокость? Как манекен для отработки ударов, вечно подпрыгивающая в ожидании новой затрещины.

Нет, она отказывалась в это верить. Он был всего лишь средоточением полного отчаяния. В детстве Хлоя заблудилась в лесу, без воды; она помнила, как, томимая жаждой, серьёзно поглядывала в сторону лужи.

МакРив был просто большой ликанообразной лужей.

Может, ей надо просто это сделать. Один раз он уже подарил ей блаженство, а если секс считается более приятным актом, то… Став сильнее, она сможет сбежать. Это ведь неплохо — покормиться и вылечиться?

Её суккубская часть напомнила ей об энергии, которую она получила от того минета. Почувствовав её снова, она сможет свалить из этого места, из этой страны, подальше от МакРива навсегда.

Это будет последняя ночь, когда ей придётся созерцать его отвратительную самодовольную улыбку.

Тем не менее, даже в полном отчаянии, она передумала вставлять часть "приползти к нему на коленях" в программу вечера. Всё, что угодно, только не вымаливание.

И только не его зверь.

Такая путаница. И попытка игнорировать её нарастающее желание не сработала. Трусики намокли, в промежности болело.

Сможет ли она выпустить пар? Или даже отсрочить новую волну распылений?

Хлоя встала, направившись в душ. Раздевшись, она внимательно рассмотрела своё отражение. Из-за голода она похудела, но синяк выглядел не так уж плохо.

Волосы уже отросли. По приезду она собиралась найти ножницы, но была слишком вымотана, чтобы этим заняться. Затянуть волосы в хвостик было легче и быстрее, чем ежедневное состригание всей густой гривы.

МакРиву больше нравятся длинные волосы? Не всё ли равно?

Она включила душ, впечатлившись разнообразием туалетных принадлежностей. Ступила под горячую воду, намылила губку, начиная с груди, и позвола рукам задержаться на каждом изгибе. Бёдра, ягодицы.

Гладя себя, она представляла, как МакРив сидит внизу у огня, а его золотые глаза освещены пламенем. Хлоя представляла, как его большие руки бродят по её телу. Она обхватила ладонью и принялась массировать промежность, как он это сделал в самолёте.

Она была на грани оргазма, шепча его имя, когда мысль, что он учует её возбуждение, разрушила концентрацию. Представив у себя между ног его голову, его сильный язык, она вновь поймала волну — но потом вдруг подпрыгнула от неожиданного звука, хотя оказалось, что это вовсе не Уилл.

Под конец она оказалась слишком слаба. Всё, чего она добилась — лишь распалила себя сильнее.

Она опустила руки, прислонившись лбом к стене. Со стоном разочарования ударила по плитке ладонью — а та даже не треснула.

МакРив был прав. Если он поднимется наверх, чтобы заняться с ней сексом, это случится. Да помогут им боги?

А если вскоре он не придёт, похромает ли она через всё поместье, чтобы найти его самой?

Чертыхнувшись, она вытерлась, поморщившись, когда махровая ткань задела набухшие соски.

Перебирая свою новую одежду, она поняла, что существует только один вариант для грядущей ночи…

* * *

Несмотря на умеренную по меркам нагорья погоду, Уилл растопил в большом камине огонь и принудил себя усесться перед ним, чтобы выпить для храбрости.

Это должно было случиться. Он собирался переспать с суккубом. Значит, нужно добиться максимального бесчувствия, прежде чем он вновь встретится со своими кошмарами.

Нет. Он взрослый мужчина. Если он должен спариться с суккубом снова, это не обязательно должно быть похоже на прошлый раз. Ему даже не нужно трахать Хлою — небольшой минет её накормит. Ему не нужно делать её своей, помечать как Подругу.

С идеальной смесью страдания и желания внутри он знал, что окажется в ней этой ночью. Он наступит на эти грабли, позволив ей использовать его тело.

Потому что именно так и поступали суккубы.

Он слышал, как в хозяйской ванной бежит вода, и не мог противиться фантазиям, представляя, как она стоит под душем, а по её телу стекает вода. Он представлял, как она намыливает свои роскошные груди, скользя пальцами по чувствительным соскам.

Он сглотнул, глядя на свой отвердевший член. О, да, распыление стало интенсивнее. Он решил, что будет держаться так долго, как только сможет, противопоставляя свою волю силе её желания.

Дрожа так же сильно, как в ночь, когда погибла его семья, он смотрел на пламя. Не далее пяти метров от него было место, на котором стояла его мать, когда он в последний раз видел её живой. Никогда это не будет кто-то вроде неё, мой Ульям.

Перед этим самым камином сидел их отец и с обожанием в голосе рассказывал сыновьям, как встретил их мать.

Когда Уилл предсказал, что отец не протянет и недели, он ошибся. Па не дожил до следующего заката. Никто в клане не удивился, когда он попросил близкого друга нанести ему смертельный удар.

Никакие слова Уилла и Манро не могли поколебать решение отца. Сойдя с ума от горя, он был равнодушен к их мольбам, уже наполовину захваченный собственным зверем. Братья, только что лишившись матери и сестры, также потеряли отца.

Всё это из-за суккуба. И один из них в нашем доме.

Позор! Несмотря на этот беспорядок эмоций, но всё равно нуждался в Хлое. Чтобы она положила руку на его лоб и нежно поглажила по щеке..

Ему необходимо быть внутри неё, потому что это единственное место на свете, где он ещё не пытался обрести покой.

Он прикончил бутылку, поставив её слишком близко к краю столика; так что она скатилась на пол. Но из пустой бутылки не пролилось ни капли. Он взял другую, затем принялся раз за разом наполнять свой бокал, стремясь к отупению.

К концу второй бутылки Улл достиг лишь опьянения.

Когда он услышал, что она выключила воду, его пульс ускорился. Теперь он мог чувствовать тончайший аромат её возбуждения, от чего затрясся, как собака, сходящая с ума от жары.

— Предъявить права! —

Ничто не мешает ему оказаться внутри своей Подруги — ничто, кроме собственного упрямства. И уязвлённой гордости.

Он должен был признать, что его судьба — сдаться и уступить. Он говорил себе, что все девятьсот лет в промежутке между суккубами жизнь и воля были его собственными.

В конце концов, он должен быть благодарен судьбе за эти несколько веков.

Благодарен? С воплем он вскочил на ноги, бросив стакан в огонь. Прежде чем стекло разбилось, он уже мчался по лестнице, не зная, убить ли её, трахнуть или просто крепко к себе прижать.

Он провел здесь два часа, прежде чем уступить её зову.

Почему он всегда проигрывает, когда так сильно нуждается в победе…?