Я сидела в своей новой комнате - смежной с его спальней - пытаясь припомнить больше подробностей. Какой бы пьяной я ни была, не могла я сказать ему, чтобы он в меня кончил; может, он всё это придумал, чтобы оправдаться?
Прямо перед тем, как говно полетело в вентилятор, он обиделся, что у меня нашлись свои дела, предполагая, что я собираюсь встретиться с другим мужчиной. И вдруг, ни с того ни с сего, Севастьянов придумал причину, чтобы оставить меня навсегда? Qué coincidencia.
Но вспомнить прошедшую ночь не получалось, а все попытки лишь приводили к головной боли. Хоть меня больше не мутило, чувствовала я себя отвратительно, кровь стучала в висках.
Кровать с большим числом подушек казалась одним большим облаком, число нитей в простынях стремилось к бесконечности. Я легла на спину и повыше натянула мягкое одеяло, наблюдая за океаном сквозь панорамное окно. Через несколько минут я уже спала.
Мне снилось, что я лежу у бассейна, а полуприкрытые глаза Севастьянова наблюдают, как моя кожа покрывается загаром.
Проснулась я на его голой груди, закинув одну ногу ему на бедро. Уставившись на воду, но лежал, напрягшись, заведя обе руки за голову. Это напомнило мне нашу первую ночь, когда он вытянул руки вдоль спинки дивана, только бы не коснуться меня.
Солнце уже садилось. Неужели я проспала целый день? Я нерешительно привстала. Голова не болит? И живот тоже нет? Я вытянула руки за голову.
Он тоже сдвинулся, прислонившись к спинке кровати.
- Ты проспала несколько часов.
Объясняя ему, как ребёнку, я сообщила:
- Это потому, что я отходила от жесточайшей попойки. А оказалась я в этом состоянии потому, что ты всё подливал и подливал мне шампанское. Я доверилась взрослому спутнику и пустилась во все тяжкие, а в следующий момент оказалась не с той стороны гинекологического зеркала, пока в меня впихивали спираль - и это после того, как мне сообщили, что я теперь узница.
- Забавно, что ты назвала меня взрослым спутником. Доктор сказал, что тебе едва исполнилось двадцать.
- А я и не говорила, что мне двадцать шесть.
- Ты выглядишь очень молодо, но твоя самоуверенность заставляет меня верить, что ты старше. - Он сжал переносицу. - Скажи хотя бы, что тебе уже можно в этой стране законно употреблять спиртное.
- Расслабься, старичок. В тюрьму за спаивание тебя не отправят - только за всё остальное.
- Тебе двадцать два, не так ли? Когда мне было двадцать два, ты была тринадцатилетней.
- Твои проблемы. - Затем я нахмурилась. - Почему ты лежишь в моей кровати?
Другую тему он не стал развивать.
- Потому что могу.
- И поэтому ты притянул меня к себе?
- Я не притягивал. Ты сама придвинулась, обняв меня, потому что привыкла спать рядом со своим партнёром.
Как скажешь.
- Ты закинул руки за голову, потому что боролся с искушением погладить мои волосы, ведь так? Хм… Тебе нравится гладить мои волосы.
Он не ответил.
- Спорим, ты вспоминал нашу ночь, и это вскружило тебе голову. Что только доказывает мою теорию.
Он прищурился.
- Какую теорию?
- Что я нравлюсь тебе больше, чем ты мне. Ты предпочтёшь меня похитить, нежели отпустить. - Я снова вытянулась. - А кормить будут во время отсидки? Я просто умираю, как есть хочу. Даже в тюрьме меня бы дважды покормили, выделив отдельные нары.
Мрачно на меня посмотрев, он снял трубку и вызвал обслуживание номеров.
- Что ты хочешь?
Перегнувшись через него, я выхватила трубку, наслаждаясь шокированным выражением его лица.
- Hablas español? - спросила я женщину.
- Si.
Я мысленно изобразила дьявольскую усмешку.
- Мне нужны пиццы. Шесть штук. Больших. Макароны с сыром. Суп из лобстера и всё, что ещё у вас есть из лобстера. Вообще-то, лобстера, выложенного на лобстере. Хочу "колу". Не диетическую, нормальную. В стеклянных бутылках, если сможете их раздобыть. Также, если принесёте десять кубинских полуночных сэндвичей с дополнительной порцией солёных огурчиков, мистер Севастьянов наградит вас щедрыми чаевыми. Пожалуйста, включите эти чаевые в общий счёт. Замечательно. Большое спасибо! - когда я повесила трубку, мой желудок с готовностью заурчал.
- Думаю, ты всегда спишь днём, - съехидничал Севастьянов. - Издержки профессии.
Я вздохнула.
- Ты всё думаешь, что что-то обо мне знаешь. Но всякий раз ошибаешься так, что я просто диву даюсь.
- Например?
Обманутую наследницу обвиняют в обмане другого!
- Ты мне никогда не поверишь. Рассмеёшься в лицо. Но однажды, когда всё это забудется, я пришлю тебе открытку - со списком. И когда ты всё проверишь, то сгоришь от стыда.
Он открыл рот для ответа, так что я быстро встала и ушла в ванную.
Размерами ванная была больше моей квартирки. Во время пребывания в башне Севастьянова я буду наслаждаться бесплатными туалетными принадлежностями, неограниченной горячей водой и всеми полотенцами, какими только пожелаю воспользоваться. Никаких походов в прачечную. Настоящая жизнь!
Стянув волосы в узел на макушке, я умылась. Почистила зубы очередной гостевой щёткой.
На обратном пути, проходя мимо него, я даже не удосужилась заговорить. Не зная, чем заняться в ожидании прибытия моего изысканного пиршества, я взяла к бассейну, который теперь был моим тюремным двориком, один из его бизнес-журналов. Я растянулась на диване прямо под обогревателем.
Я заметила, что везде было убрано - кем-то, кто не являлся мной. Хотя бы раз! Что там про золотую клетку?
Услышав звонок, я помчалась внутрь, не заботясь о том, как выгляжу. Три официанта вкатывали в гостиную нагруженные тележки. Эти парни прилагали отчаянные усилия не пялиться на мою грудь под футболкой.
Севастьянов надел рубашку. Кинул на мою грудь хмурый взгляд, затем сказал:
- Что это?
- Ты не уточнил, что я должна заказать. А потом, нам ведь надо накормить наших телохранителей? Они смогут съесть всё, что останется после меня. Если что-то вообще останется.
Как только все тарелки были расставлены и официанты удалились, Севастьянов сказал:
- Это просто смешно.
- Раз уж я теряю в деньгах, ужин будет моим утешительным призом. Неужели ты пожалеешь для меня один незначительный щедрый ужин, раз уж нарушил все мои планы по зарабатыванию миллионов? Миллионов! - я театрально закусила кулак.
- Думаешь, это смешно?
- Когда-нибудь ты начнёшь воспринимать юмор так, как это делаю я. Надеюсь, что окажусь поблизости, чтобы увидеть выражение твоего лица, - я принялась искать свой сэндвич. - А, вот он!
Он нехотя спросил:
- Что это?
Я понюхала.
- Medianoche. - Полуночный сэндвич. - Поедается после вечеринок.
Он достал ещё один, попробовал.
- Вкусно, - откусил еще кусок.
Я попробовала свой. Не так вкусно, как готовлю я, но сойдёт.
- Чур, всё, что с лобстером - моё!
Схватив "Колу", я открыла бутылку. С едой и напитком в руке я направилась к бассейну.
Он может держать меня здесь в качестве пленницы - ха! - но это не означает, что я буду проводить всё время с ним. Я вернулась на диван, чтобы поесть.
За едой я пришла к заключению, что должна ценить этот барьер, воздвигшийся между русским и мной. Он нравился мне до такой степени, что я могла выкинуть какую-нибудь глупость, например, действительно довериться ему. Я могла бы подумать, что раз он связан с мафией, то мог бы помочь мне решить проблемы с законом - и никогда бы не осудил за пролитую мною кровь. Теперь же я понимала, что он, скорее всего, использовал бы мою щекотливую ситуацию для собственных манипуляций.
Поведение Севастьянова подтверждало, что в мужчинах я совершенно не разбираюсь. Стоит мне что-то почувствовать к парню, как он наверняка окажется в розыске ФБР, а мне придётся уносить ноги. Это было так же неопровержимо, как научный факт.
Всё к лучшему.
Покончив с едой, я откинулась на спину и закрыла глаза. Перебирая воспоминания о прошлой ночи, я припоминала всё новые подробности наших разговоров. В обсуждении секс-секретов я сообщила ему, что никогда не выполняла "глубокую глотку" и не занималась анальным сексом, хотя нередко фантазировала и о том, и о другом.
Он же признался, что лишился девственности уже в довольно взрослом возрасте - он был даже старше, чем я сейчас. Сказал, что ни разу не занимался сексом без презерватива, но часто задумывался, на что это будет похоже. Он также признался, что фантазировал, как партнёрша будет глотать его сперму, от чего по мне пробежала дрожь (тогда и сейчас). Неудивительно, что его так завело моё упоминание о мастурбации в начале вечера.
Он сказал что-то ещё об оральном сексе, что просто снесло мне крышу. Это было...
Севастьянов никогда не делал этого сам!
- Зачем бы? - спросил он. - Мне было всегда плевать на чужое удовольствие. Но я готов восполнить этот пробел. Вообще-то, я должен с тобой кое-что обсудить. Пойдём в гостиную.
Значит вот как мы подошли к тому разговору. Отличный манёвр, Ruso.
У меня глаза округлились. Ночью он делал мне куннилингус, целых три невероятных раза! Я откинулась на диван, вспоминая самый первый.
Он уткнулся в мои бёдра, разводя их в стороны, оставляя сочные поцелуи всё выше и выше. Прямо перед тем, как он лизнул меня в первый раз, в его взгляде зажглось любопытство. Впервые ощутив вкус, он крепко зажмурился. Я всхлипнула, а он пробормотал про себя:
- Никогда не смогу насытиться, - и потом с жадностью приступил к делу. Тыкаясь членом в диван, он рычал, распространяя вибрацию на мой чувствительный клитор. Я кончила, бесстыдно толкаясь в его рот. Потом я попыталась его оттолкнуть, но он перехватил мои запястья. Издав низкий стон, он слизал мой оргазм до последней капли.
Мои щёки порозовели от воспоминаний о своей бешеной реакции. Я толкнула его в грудь, чтобы он лёг на спину, затем завладела его членом. Я лизала повсюду, посасывая его яйца, стонала, пока он бормотал "блядь, блядь" снова и снова.
- Прими моё семя! Выпей всё, lapochka! - кричал он.
Мы смотрели друг другу в глаза, пока я глотала толчок за толчком. Когда извергаться он перестал, я рукой попыталась выдавить ещё немножко.
- No más? - надула я губки, пока он ловил ртом воздух. Максимо шокадо.
- Наяву лучше, чем в мечтах, - заявил он, переводя дух. - Через пару минут мы продолжим. Ты делаешь меня ненасытным.
Я вспомнила, как неспешно целовала его член, пока он снова быстро твердел. Он толкнул меня в кресло, нависнув сверху. Установил член у меня между ног, потирая клитор своей твёрдой плотью.
Я неумолимо приближалась к полной забастовке на фабрике, не волнуясь и не думая ни о чём, кроме оргазма.
Моя голова откинулась, а он сказал:
- Хочу трахать тебя именно так. Со мной всё обсуждается.
Выгнув спину, я молила о его члене, упрашивая, чтобы он вошёл в меня.
О, он вошёл. Без презерватива.
Я вспомнила удивление в его голосе:
- Твоя киска, - толчок, - такая, - толчок, - горячая! - Когда я застонала, он добавил, - мне нравится трахать маленькую печь.
Значит, вот как всё случилось. Да, стоило ему сразу сказать, что я не принимаю таблетки. Но за отсутствием опыта я просто забыла. Честно говоря, о чём-то подобном я говорила лишь однажды, и было мне тогда семнадцать лет.
Севастьянов усадил меня, чтобы обсудить дальнейшие действия, но я была тупой и пьяной - не только из-за шампанского, но и, главным образом, из-за секса. Я только и думала о том, получится ли ему отсосать, не обращая внимания больше ни на что.
Океанский бриз трепал мои волосы и сквозь футболку ласкал торчащие соски. Словно по команде, я немедленно вспомнила, как лизал их рот Севастьянова. Разве я могу по-прежнему желать человека, который обращается со мной, как с пленницей? Наверное, у меня скоро овуляция, поэтому я просто горю.
Пойду снова приму душ - и расслаблюсь вручную. Пока я шла в комнату, при каждом шаге моя грудь тёрлась о футболку, материал скользил по тугим вершинкам.
Он по-прежнему сидел на диванчике. Склонившись над столиком, просматривал бумаги. Когда я вошла, он замер, ничего не говоря.
От одного взгляда на его великолепное лицо моё дыхание сбилось. Я, словно во сне, поплелась мимо него. То, что он увидел на моём лице, заставило его напрячься и раздуть ноздри.
Я смотрела в сторону, не в силах встречаться с ним взглядом.
Мрачная усмешка.
- Ну и кто теперь вспоминает, чем мы занимались? От этого ты потекла так же сильно, каким сильным был мой стояк. Но предупреждаю тебя, малышка, не смей себя удовлетворять - даже думая обо мне - иначе последствия будут серьёзными.
Думая о нём! Ну и наглость!
- Если ты со мной, то должна соблюдать два правила. Не лгать и не прикасаться к себе. Если только я этого не прикажу для собственного удовольствия.
Я крутанулась на месте.
- Вот это эго! Откуда ты знаешь, что я не думала о другом мужчине? О своём партнёре? Также, имей в виду, что каждый, кто пытался мне "приказывать", потерпел унизительное поражение, - я оставила его, направляясь в свою комнату.
Встав под душ, я продолжала думать о нём. Он был прав: если я кончу, то думая о нём. Ну уж нет! Стараясь не обращать внимания на зуд в некоторых частях тела, я вымылась и высушила волосы.
Стащив очередную футболку, я забралась в кровать и включила телевизор. Я не смотрела его уже целую вечность, но почти не замечала происходящего на экране, вновь вернувшись к воспоминаниям о прошедшей ночи.
Как он откинул назад голову и взревел, кончая в меня.
Манящий запах его спермы.
То, как собственнически он лизал мою киску, словно лакомство, которое у него собирались забрать.
Ругнувшись, я сдалась на волю похоти, задрала футболку и опустила руку вниз. Уже выгнувшись под пальцами, услышала:
- Ты действительно горишь, правда?