Тесс Квинн, Неземная

«Попавшие в мои ладони».

Также известна как: Квинтэссенция, Чудо.

Силы: левитация, телепортация, астральная проекция, манипуляции временем, неосязаемость, способность перемещаться к Арканам.

Особые навыки: слежка.

Оружие: деревянный посох.

Изображение: Обнажённая дева с бёдрами, обёрнутыми отрезом белого полотна, в окружении символов четырёх стихий.

Символ: земной шар.

Отличительные характеристики: когда Мир применяет свои силы, её тело быстро сжигает калории. Чрезмерное использование способностей приводит к стремительной потере в весе.

До Вспышки: студентка старшей школы, отличница, обладатель наград за общественную деятельность.

Брокен Боу, Оклахома

День 0

Так я и умру, ни разу не поцеловавшись.

Я валяюсь на кровати и от жалости к себе обгрызаю ногти. Вот они мои «сладкие семнадцать» (уже почти восемнадцать), а я до сих пор нецелованная. Печально, не так ли?

Несмотря на все эти новоприобретённые способности, я готова убить ради поцелуя. И однажды это случится. Я нажму кнопку Пуск для начала новой жизни. И что-то обязательно произойдёт… что-то захватывающее.

Зазвонил телефон. Это, наверное, снова из студенческого клуба. Я вздохнула и начала не спеша переворачиваться, чтобы ответить.

Бросила взгляд на номер абонента.

— Т-Тони Тровато?

Звонит мне? Как же он мне нравится. Меня отхватила привычная нервная дрожь, и в этот раз я начала парить, даже не прикоснувшись к своему посоху.

Тони Т. — мальчик из Сицилии и панк-скейтер (супермилое сочетание). Он не из тех парней, по которым сохнут все девчонки.

Только умные.

Я прочистила горло, готовясь ответить, но он сбросил звонок. Нееет! Я медленно откатилась обратно на кровать.

— Зачем он звонил? — спросила в пустоту. Хочет подтянуться по какому-то предмету. Сто процентов.

Как же мне хочется его увидеть. Сидит сейчас, небось, над раскрытыми книгами? Волнуется перед завтрашними уроками?

Я бросила взгляд на посох у кровати. Ведь можно астрально спроектироваться и посмотреть, чем он занимается…

Нет, Тесс. Не делай этого. Подглядывать нехорошо.

Когда я нашла у бабули на чердаке этот старый посох и обнаружила свои способности, то поняла, что являюсь супергероем. Но я решила быть добрым супергероем и поэтому установила правила:

1) Не использовать силы без крайней необходимости. А это трудно, потому что, используя их, я себе нравлюсь. Я чувствую себе крутой и уверенной.

Хотя меня всё равно никто не видит и не слышит.

2) Не подглядывать. Еще труднее.

3) Не рассказывать родителям. Они всё равно не поверят, пока я чего-нибудь не продемонстрирую; а там папу, чего гляди, сердечный удар хватит.

4) Не грабить банки.

Последнее правило пересматривается. Родители еле сводят концы с концами. Им уже скоро на пенсию, но папа до сих пор работает на двух работах. Девятнадцать лет назад они попытали счастья в искусственном оплодотворении, чтобы родить меня (своё маленькое чудо) и по сей день не могут наладить благосостояние.

Они отдали всё, что имели, просто, чтобы привести меня в этот мир.

Я метнула взгляд на телефон. Может, позволить себе немного нарушать правила в случае необходимости… например, чтобы выяснить, зачем звонил Тони? Я ведь только одним глазком взгляну на него и спроектируюсь обратно домой.

Надолго меня всё равно не хватит. Как показывает горький опыт, от каждой астральной проекции и телепортации я очень сильно худею, прямо до костей. Потом, конечно, откармливаюсь назад, но мне как-то не хотелось бы перешагнуть допустимую норму.

Я отложила телефон и взяла в руки посох. И хотя выглядит он не очень, но просто бурлит энергией.

Я тоже выгляжу не очень, но мои силы — это что-то нереальное. На прошлой неделе я представила, как растворяюсь в воздухе, почувствовала себя атомом среди атомов, и, чёрт возьми, на самом деле стала неосязаемой! Я взлетела над кроватью и по воздуху доплыла до самой кухни. Слава богу, родителей там не было.

Закрыв глаза, я представила себя рядом с Тони. И мгновенно перенеслась в комнату. Его комнату? Я остановилась в горизонтальном положении… прямо над кроватью.

Его лицо в шести футах от моего. Он лежит без рубашки, по пояс укрытый стёганым одеялом. Никаких открытых книг рядом нет. Он пишет кому-то сообщение. Или пытается. Печатает, стирает, снова печатает.

Потом бросает телефон в сторону и кладет руку на лицо в отчаянном жесте. Возможно ли, что он так нервничает, набирая сообщение мне?

Ага, конечно, Тесс.

Он потянулся к ноутбуку, нажал клавишу, и тут на экране появилось…

…моё фото.

Я нравлюсь ему! Я, я, я!

Я нахмурилась. Фотография взята из статьи про основанную мной студенческую организацию, и я всегда считала, что получилась на ней адски жирной. После выхода той статьи я не могла смотреть на себе в зеркало, обзывала себя Жирухой. И прекрасно знала, что в школе меня тоже так называют.

Неужели я ошибалась на этот счёт? Потому что Тони смотрит на моё изображение… словно по уши ВЛЮБЛЁН!

Я смотрела бы на это выражение лица бесконечно, но нужно возвращаться, чтобы не сжечь чересчур много калорий. Родители уже заподозрили у меня булимию. Я знаю, потому что подглядывала (подглядывать нехорошо) за ними.

Когда я взлетела первый раз, то была рада скинуть лишний вес. Но потом поняла, что на счету каждый килограмм. Каждая калория. Что-то должно поддерживать мои необыкновенные способности…

Рука Тони потянулась к низу живота.

У меня глаза на лоб полезли. Нет. НЕТ.

Подглядывать нехорошо, подглядывать нехорошо, ПОДГЛЯДЫВАТЬ НЕХОРОШО!

Он опускает руку ниже и ниже. Одеяло сдвигается, открывая пупок. Ну вот как пупок может быть таким красивым? И сексуальным?

Кажется, я люблю Тони.

И хочу.

И сейчас я просто УМИРАЮ от желания его поцеловать. Всё, завтра в школе точно подойду и прижмусь губами к его губам. И наконец начнётся новая жизнь, в которой я буду супергероем и девушкой Тони.

Его губы — кнопка Пуск для начала нового этапа. А, учитывая реакцию на моё фото, возможно, у нас даже… будет секс.

Когда его рука дотянулась до места назначения, я чуть не застонала от волнения и возбуждения, но как-то сумела заставить себя закрыть глаза и попытаться вернуться домой.

Открываю глаза. Не поняла. Я не дома? Место какое-то туманное и неопределённое. Всё вокруг выглядит размытым, как иногда бывает во сне.

Я осмотрелась. В нескольких шагах от меня стоит привлекательный парень в одних джинсах. Ну, привееетик. У него накачанные донельзя мускулы и гладкая тёмная кожа, если не считать нескольких странных шрамов на груди. А на такие скулы вообще лицензию выдавать нужно!

Взглянуть бы ему в глаза, но они зарыты.

— Как дела? — спросила я. Во время пространственных перемещений нет времени на стеснительность.

Он посмотрел мне в лицо.

— Ты кто? Как ты здесь… оказалась?

— Может быть, я сплю. А, может, спроектировалась сюда. Кто знает? Кстати, крутой акцент. Ты откуда?

— Из Африки, — ответил он сквозь сжатые зубы, и мне показалось, что накачанные мускулы дрожат от напряжения, — мы кенийцы.

Мы? Пробираясь сквозь таинственную дымку, я подхожу ближе и присматриваюсь. Он держит за руку молодую женщину с закрытыми глазами, монотонно что-то бубнящую. Конечно, у такого есть девушка. У нее модельно-прекрасное лицо, а коротенькая ночная рубашка подчёркивает шикарную фигуру.

— Я из Брокен-Боу, — как будто они когда-нибудь о нём слышали, — это по пути в Beavers Bend*. Что тоже, наверное, не всемирно известная достопримечательность, разве только для бобров, потому что это их, типа, любимое место…

(Beavers Bend State Park (досл. перев. Национальный парк Бобровая Излучина) — парк активного отдыха в Оклахоме.)

— Разве ты не видишь огней? — нетерпеливо спросил он, устремив взгляд в небо.

— Огней? — прищурившись, я рассмотрела что-то вроде лазерного светового шоу, совмещённого с полярным сиянием. — На самом деле меня здесь нет.

— Ты тоже дух? — он говорит всё тише.

Дух?

— Ты имеешь в виду неосязаемая? Думаю, да.

— Ты можешь нам помочь? Они… нас убивают.

Я широко раскрыла глаза:

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Огни! Пламя! Если я не смогу оставаться… духом… мы сгорим.

Не удивительно, что он так напряжён!

— Чем я могу помочь? Ты умеешь телепортироваться? — спрашиваю я. Если мне для телепортации самой себя нужна уйма калорий, боюсь даже представить, что будет с кем-то ещё.

— Телепортироваться? — пробормотал он, словно обдумывая эту идею. — Я не знаю.

— Я хочу вам помочь! — но чувствую, что покидаю это место. — У тебя есть деревянный посох? Можешь съесть что-нибудь?

— Съесть? Съесть? — он мотнул головой. — Берегись огней и рёва, дитя.

Он притянул женщину к себе и сжал в объятиях.

Я очень стараюсь остаться с ними, но не могу. Исчезая, я продолжаю кричать:

— Я хочу помочь!

Я проснулась и заморгала в замешательстве. Какой странный сон! Стоп, где я?

— Фуух.

Я парю в воздухе, упираясь лицом в потолок своей спальни. Прекрасно, я снова его обслюнявила.

Я сосредоточилась, чтобы опустится на пол. Но, перевернув тело из горизонтального положения в вертикальное, поняла, что спортивные штаны совсем спадают.

О, нет. Кажется, я фунтов двадцать* сбросила! На улице уже темно — родители вернуться с минуты на минуту!

(*примерно 9 кг (прим. переводчика))

Все девчонки в школе просто помешаны на потере веса. А мне он ох как нужен. Я натянула спортивки, туго затянула завязки и потащилась вниз по ступенькам в кухню.

Сперва совершила налёт на холодильник, опустошив его содержимое. Выпила бутыль молока, баночку ароматизированных сливок для кофе (мамины любимые, но положение безвыходное), схомячила целую упаковку песочного теста.

Дальше очередь кладовой. Я съела целую банку арахисового масла (на ложку нет времени, так что я просто зачерпываю его пальцами). Открыла банку с орехами макадамия, приложила к губам и отправила в рот ее содержимое.

Картофельные чипсы. Ещё банка арахисового масла. Целый черничный пирог (папин любимый). Лоток мороженого. Упаковка протеиновых коктейлей.

Постепенно моё тело снова набирает вес. Но нужно ещё…

Поставив в микроволновку замороженную лазанью, я взялась за новую порцию мороженого, и тут в кухню вошли родители.

— Что за…? — прошептал папа.

Липкие пальцы так и замерли у рта. Я оглянулась по сторонам, понимая какая картина открылась их взгляду. Дверца шкафа распахнута. Холодильник тоже. По всей кухне разбросаны пустые банки и бутылки. Моя футболка облита молоком, на полу лужа.

Мама тяжело опустилась в кресло у кухонного стола.

— Тесс, тебе нужна помощь.

Она сняла очки, чтобы вытереть набежавшие слёзы.

Отец остановился позади, положив руки ей на плечи.

— Завтра мы отведём тебя в службу, занимающуюся расстройствами пищевого поведения.

Нет, нет. Завтра я должна быть в школе. Завтра должен состояться мой первый поцелуй!

— У меня нет расстройства пищевого поведения, — я вытерла лицо тыльной стороной ладони. На пальцах остались следы шоколада, арахисового масла и черничного варенья.

— Отрицать это абсолютно естественно, солнышко, — сказала мама, — нас об этом предупреждали. Просто доверься нам.

Папины глаза тоже увлажнились.

— Чудо, мы любим тебя. Ты же знаешь, что для нас нет ничего важнее в целом мире. Вместе мы пройдём через всё.

Мое внимание привлекло какое-то мелькание позади родителей. В ночном небе вспыхнули огни.

Я нахмурилась. Неужели это то же сияние, с которым столкнулись кенийцы? Берегись огней. Я бросила на пол лоток с мороженым.

— Мама, папа, нам нужно спрятаться в противоторнадное укрытие. Быстро!

— О чём ты говоришь, Тесс? — спросил папа и обернулся к окну, проследив за моим взглядом, — Эй, смотрите! Полярное сияние.

Он словно зачарованный.

Мама встала и оглянулась:

— Ничего себе!

Будто под гипнозом, они двинулись к вестибюлю.

— Нет! — я бросилась вдогонку, но поскользнулась на липком полу и упала плашмя. — Погодите! Эти огни опасны! Нужно прятаться!

Поднявшись на четвереньки, я услышала скрип входной двери и побежала следом за родителями на улицу. Вон они застыли как вкопанные.

Я смотрю только вниз, опасаясь, как бы тоже не попасть под магнетическое воздействие.

— Пожалуйста, давайте вернёмся в дом!

Донёсся какой-то рёв. Кениец об этом тоже предупреждал. Наверное, надвигается ураган?

Я хватаю родителей за руки и тяну, но сил не хватает, перемещения в пространстве совсем меня ослабили. Мама с папой не двигаются с места.

— Пожалуйста, умоляю, пойдемте со мной!

Становится жарко. Я рискнула поднять глаза… только до линии горизонта. Над самой землёй брезжит свечение иного рода, похожее на утреннюю зарю. Родители этого не видят, потому что слишком очарованы полярным сиянием.

Источником этого свечения оказывается… огромный огненный шар, выжигающий всё на своём пути… и он несется прямо на нас!

Армагеддон. Не иначе.

На глаза навернулись слёзы; я задрожала сильнее обычного.

— Мама! Папа! П-пожалуйста.

Пламя приближается, но родители не сошли ни на шаг.

Я никак не успею увести их в безопасное место.

Смогу ли я телепортироваться вместе с ними? Или сделать нас неосязаемыми, как кениец ту женщину?

Я закрыла глаза (хотя грёбанный шар уже близко!) и постаралась представить свой посох. Потом представила, как мы втроём становимся атомами среди атомов, растворяемся в воздухе.

Открываю глаза. Мы с родителями оказались в том самом туманном месте! Я подняла взгляд — волна пламени вот-вот нас настигнет! Мама кричит. Папа пытается заслонить нас собой.

Я тоже закричала, когда огонь прошёл сквозь нас. Дом мгновенно вспыхнул, стёкла разлетелись вдребезги. Волна очень мощная, всё вокруг охвачено пламенем.

Нужно попасть в подвал, в убежище. Я представила, как телепортирую нас туда. Телепортирую… переправляю… переношу в пространстве…

Ничего.

— Что происходит? — спросила мама, повертев головой.

Папа повернулся ко мне:

— Мы умерли, Чудо?

Я покачала головой.

— Я пытаюсь… спасти вас.

— Спасти нас? Ох, дорогая — перепугано говорит он, — ты такая тощая!

Я посмотрела на свои руки. Они стали тонкими, как прутики. Я почти истощила свой жировой запас.

Мама вздохнула:

— Почему ты теряешь вес? Что бы ты там не делала… прекрати!

— Нееет! — я того и гляди выдохнусь. Если они сгорят, я тоже умру.

Папа перевёл взгляд с моего лица на руку, а потом на свою руку. Он, видимо, ощутил поток силы, понял, что я её источник.

— Я люблю вас обеих, — прошептал он и отдёрнул руку.

И исчез. У наших ног осыпалась лишь грудка пепла. От него не осталось… ничего.

Мы с мамой не сдержали крика. Моё тело дёрнулось, кажется, я практически телепортировалась. Ради мамы я попыталась ещё раз. С ней одной у меня почти получилось… почти…

О, Боже, я не могу.

Она наклонилась и прикоснулась к праху отца. Я сжала руку сильнее.

— Отпусти меня, — сказала мама, — Тесс, живи.

Стиснув зубы, я покачала головой.

— Я очень тебя люблю, — с грустной улыбкой она начала разгибать пальцы. Один за другим…