Арик Доминия, Рыцарь Бесконечности, действующий чемпион Арканов.

Позывной не установлен

Также известен как: Жнец, Тредичи.

Силы: Смертельное Прикосновение (убивает при телесном контакте), Смертельное чутьё (ощущает всё, что касается смерти, и её приближение), сверхъестественная скорость, сила, выносливость, ловкость, обостренные органы чувств, ускоренное исцеление, телепатия.

Особые навыки: искусный всадник, непревзойдённый мечник.

Оружие: мечи, коса, боевой конь Танатос.

Изображение: Жнец, облачённый в чёрные доспехи, с косой в руках верхом на белом коне со злыми красными глазами. Несёт чёрный флаг, украшенный белой розой.

Символ: коса.

Отличительные характеристики: носит непробиваемую броню, шипованные рукавицы и шлем. От эмоций глаза начинают светиться.

До Вспышки: таинственный миллионер-отшельник, охраняющий своё горное имение от любых возможных угроз.

Замок Смерти

День 0

Конечно же, её символ исчезнет последним. Изображение розы.

Стоя в душе, я разглядываю тыльную сторону руки. Всё, что осталось от двадцати одного знака, что так долго отмечали мою кожу — это очертания цветка, символизирующего жизнь великой Императрицы.

Я получил этот знак, обезглавив её, и веками смотрел на него со смесью гнева, вины и тоски.

Он связывал меня с ней. С моей женой.

В преддверии новой смертельной игры символы на теле победителя исчезают. Начинают звучать ментальные позывные Арканов. Мы на рубеже.

Ожидание изводит даже меня с моим безграничным терпением. Я доберусь до нового воплощения Императрицы и заставлю её заплатить.

Наконец-то.

Я ждал этого 677 лет 3 месяца и 13 дней.

Другие Арканы завидовали моему бессмертию. Но я охотно завязал бы со всем этим, если бы не она — моя мечта и ночной кошмар в одном лице.

Выбора не было — только победить. Если бы я умер, то переродившись, потерял бы все воспоминания о ней и о нашем прошлом. Моя душа вселилась бы в новое тело, не покрытое предостерегающими татуировками.

В будущей игре возможны были бы три варианта развития событий…

Я бы и вовсе её не нашёл.

Я бы нашёл её и убил, так и не узнав, что могу к ней прикоснуться.

Или, самое худшее, я нашёл бы её, прикоснулся и поверил бы ей.

Сжав кулаки, я подставляю голову под струи воды. Теперь же с багажом накопленных воспоминаний я в силах обнаружить местонахождение и её, и остальных Арканов. У них, как правило, есть отличительные черты, а в этом веке информации я обладаю всеми преимуществами.

Чтобы выследить Императрицу, я по всему миру разыскивал ферму с названием, что всегда носило её жилище: Хэйвен. Хроники многих Арканов содержат предостережение: «Никогда не нападай на Императрицу в Хэйвене».

Но только в одной ферме, именующейся так, живёт девушка нужного возраста. Подросток из Луизианы Эванджелин Грин.

Живёт и даже не подозревает, что у неё есть муж, вознамерившийся её уничтожить.

В социальных сетях я нашёл её страницу с фотографиями друзей (неожиданно много), её парня (футболиста, на вид настолько же тупого, насколько и смазливого) и её дома.

Поместье Хэйвен окружают двенадцать дубов, точно двенадцать звёзд в короне Императрицы, и плантации сахарного тростника со всех сторон. Гениально со стратегической точки зрения.

Ещё я видел фотографии её, той самой Эванджелин Грин. Моей жены. Она… великолепна. Золотистые локоны. Весёлые глаза. Красивый изгиб губ, розовые щёчки, пышущие здоровьем.

В прошлых играх она была грозной и властной, больше похожей на Деметру, чем на Афродиту. В этой же игре она Афродита во плоти. Никого милее я в жизни не встречал.

Какие мысли таятся за этими веселыми глазами — вот что не даёт мне покоя. И возможность выяснить это есть. Но что рассудительный Дурак захочет в обмен на такую услугу?

Даже сейчас я слышу зов Императрицы:

— Подойди… прикоснись… но заплатишь свою цену. —

Всё внутри сжимается от вожделения. При мысли о ней закипает кровь. Я прикоснулся, и, всеми богами клянусь, заплатил по полной.

И вот в единственной игре, в которой я дал зарок не поддаться соблазну, она оказалась такой умопомрачительно красивой. Но не только её красота меня привлекает. Она полна жизни; как и всегда, она притягивает меня. Притягивает Смерть. Удар кулака, и кафель в душевой разлетается вдребезги.

***

В кабинете в Замке Смерти я сдираю ненавистные рукавицы и наливаю себе водки. Катаклизм, знаменующий начало новой игры, может начаться в любую минуту, но я уже подготовился.

Я присмотрел себе дом, расположенный на вершине обособленной горы в стратегически выгодном месте. Учитывая силы Императора, убедился, что он находится вдали от зон сейсмической активности. С оглядкой на мою Императрицу выбрал открытую местность, лишенную растительности.

Замок был хорошо укреплён ещё во времена холодной войны, но после покупки я оборудовал его на случай любых катастроф, которые только могут нас постигнуть.

Грозовые шторма? Стены и потолки дома защищены листовой медью. Наводнение? Он находится значительно выше уровня возможного затопления. Пожары? Внешние стены возведены из огнеупорного камня. Нажатием кнопки все окна и двери будут закрыты взрывостойкими щитами.

Если начнётся голод, замок поддержит подземная ферма с акрами ламп солнечного света. Засуха? Подземное водохранилище и пробурённые скважины обеспечат подачу воды.

Если мародёры и найдут это место, то каменная стена, по периметру оцепляющая всю горную вершину, воспрепятствует налёту.

Игроки-Арканы разбросаны по всему миру; так почему бы не предположить, что масштабы грядущей катастрофы будут глобальными? Первой пропадёт связь. К этому я тоже подготовился.

Колода подтасована в мою пользу. Все преимущества на моей стороне. И мои союзники тоже будут пользоваться преимуществами, по крайней мере, какое-то время.

Из вычисленных игроков я отобрал четверых.

Спецназовец Кентарх из Кении, он же Колесница — мой первый союзник. В его роду всех первенцев называют именем Кентарх. Я отправил ему спутниковый телефон и сообщение с инструкциями, как со мной связаться.

Цирцея Ремире, аспирантка с Бермудских островов, одержимая легендами об Атлантиде и ведьмовством — должно быть, Жрица. На фото она несколько напоминает своё предыдущее воплощение, и ещё она названа в честь Бездны Цирцеи (согласно университетской биографии). Столетия назад эту бездну назвали в честь неё же самой.

Как и я, в прошлом Цирцея была обманута и предана Императрицей. Я отправил ей трезубец Жрицы. Это должно привести в действие заклятие, пробуждающее воспоминания.

Третьим моим союзником будет Дьявол. В одной захудалой газетёнке штата Огайо я наткнулся на заметку о мальчике с рогами. Его я подключу после катастрофы. И пусть он всегда был и будет злобным чудовищем, зато обладает двумя важными качествами: невосприимчивостью к яду Императрицы и способностью руками обрабатывать металлы.

Я вспоминаю о доспехах из неизвестного чёрного металла, хранящихся в моей комнате. Они сидят как влитые, бесшумны в движении, и весят меньше моего меча, но, несмотря на лёгкость, фактически непробиваемы. Этот загадочный материал может обработать только Карта Дьявол. В каждой игре он улучшает и совершенствует мою броню.

Четвертого союзника я уже заполучил. Несколько месяцев назад я нашел в Интернете информацию о девушке с выдающимися способностями к приручению и укрощению опасных животных. Должно быть, это Карта Сила, также известная как Фауна.

Она предлагала свои услуги, размещая рекламу. На одном видео она, вздёрнув подбородок, дерзко заявляет на камеру: «Меня зовут Ларк Инукаи. Я обезвреживаю убийц. Я усмиряю их агрессию. Обнаруживаю их слабости и безжалостно использую. Звери попадают ко мне одними, а уходят другими. Нужна помощь? Звоните Грозе Убийц».

Даже сейчас я качаю головой. Гроза Убийц? Да уж, о вкусах не спорят.

Я нанял её отца — ветеринара, эмигрировавшего из Японии, для ухода за своим огромным питомником, и Такао с Фауной переехали в Замок Смерти.

Я предоставил неограниченный бюджет для увеличения поголовья. Сейчас он отправился за редким русским леопардом, которым бездумно обзавелся кто-то из знаменитостей, как и в случае со многими другими нашими животными.

Я тяжело вздыхаю. Смертные.

Вчера я позвонил Такао и посоветовал поторопиться. Если он не успеет вернуться в замок до катаклизма, то может оказаться в опасности. Может погибнуть.

И всё потому, что он не в силах устоять перед красотой.

Как-то я сказал Фауне: «Вы с отцом слишком тяготеете к красивым животным. Иногда прекраснейшие существа оказываются самыми опасными». Как Императрица.

Фауна нахмурилась: «Что ты хочешь этим сказать?»

«В жизни следует избегать того, что тебя привлекает. В следующий раз, когда увидишь что-нибудь красивое, держись от него подальше». В этом я убедился на собственном горьком опыте.

Не находя себе места, я подхожу к встроенному в стену сейфу. Набираю код и отпираю дверцу, за которой хранятся мои самые ценные сокровища. Рядом с ожерельем, которое я однажды подарил Императрице, лежит маленькая коробочка. Внутри неё находится обручальное кольцо моей матери — золотой гравированный перстень, инкрустированный янтарём.

В двух из трёх последних игр я чуть не подарил это кольцо Императрице. Когда я женился на ней тысячелетие назад, оно хранилось за сотни миль, и у меня не было возможности до него добраться. В следующей игре Император убил её прежде, чем я нашёл. А в последней игре она попыталась отравить меня до того, как я успел надеть кольцо на её палец.

Я вынимаю перстень из коробочки, и металл согревает кожу. Из груди вырывается хриплый смешок. Кольцо не боится смертельного прикосновения. Оно реагирует на меня, как и на любого другого.

Как и кожа Императрицы.

В памяти всплывают наши встречи из прошлого… хотя не скажу, что мне нужны ещё какие-либо доводы, чтобы утвердиться в намерениях относительно неё.

Все эти годы я следил за ней, изучал её сражения. Пытался понять, так ли она вероломна, как в последней игре, когда пыталась убить меня в первую брачную ночь.

Она была даже хуже…

***

— Ты так долго меня выслеживаешь, Жнец. Может, сразимся уже в конце концов? — спрашивает она, словно дождаться не может начала битвы. Её извивающиеся глифы переливаются сиянием.

Мы начинаем кружить друг напротив друга.

Она наклоняет голову.

— Светит осеннее солнце. В воздухе витает запах свежескошенного сена. Пение птиц располагает к убийству. Кому же из нас сегодня не повезет?

Тянет время. По всей вероятности, сейчас под моими ногами плетутся корни — её змеи готовятся напасть.

Но в своей броне я к ним неуязвим.

— Я не хочу сегодня с тобой сражаться. Я хочу поговорить.

— Поговорить? — она суживает зелёные глаза. — Если так, то почему же ты с ног до головы закован в металл?

Идя на сознательный риск, я снимаю шлем, но не выпускаю его из рук.

— Так лучше?

Императрица переводит взгляд с моего меча на шлем. Оценивает шансы. Она понимает, что со своей сверхчеловеческой скоростью я запросто прорвусь сквозь лозы. Потом снова смотрит мне в лицо.

Я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение, не желая показывать как истосковался по жене, по спутнице жизни.

— Ты привлекательный мужчина. Очень привлекательный, — заметив в моих глазах отражение солнечного света, она тихо произносит, — с чарующими глазами.

Я подавляю нелепую вспышку наслаждения.

— Но такой угрюмый. Из-за того, что нетронутый? Или таким, как ты, не хочется ласки?

За такое я бы убил! Но не произношу ни слова. Мы и дальше кружим друг напротив друга.

— Как символично, что мы — жизнь и смерть, встретились в час мора и голода, — она склоняет голову, разбрасывая красные волосы по бледным плечам, — зачем ты следил за мной всю игру, Жнец?

— Чтобы познать твой нрав.

— Ты видел, сколько человек я убила.

Я нашёл её уже после победы над Любовниками, но видел кровавую расправу над смертными. Тогда я не знал, почему она так негодовала.

— Те люди хотели сжечь тебя у позорного столба. Ты искала отмщения.

— Они обвинили меня в голоде, — она пожимает плечами, — но понятия не имели, что я тоже пострадала.

Это ослабило её силы, ведь каждое растение для неё потенциальное оружие.

— Когда я почувствовала запах собственной плоти, поджаривающейся, словно олений окорок, во мне проснулась жажда крови, — мы всё кружим, — то люди, то Арканы, у меня было много хлопот. Ещё и Император должен скоро появиться.

— В прошлой игре он убил тебя. Жестоко.

— А ты убил меня… аккуратно? — она словно потешается.

Я опускаю голову.

— Судя по моим хроникам ты победил Императора последним, — говорит она, — но, в отличие от остальных, долго его мучил. Почему?

Потому что он сгубил тебя прежде, чем я разыскал. Потому что я так и не узнал, что могло бы из этого получиться.

— Что, если я скажу, что сделал это из-за тебя?

Она улыбается, и меня переполняет одновременно тревога и вожделение.

— Я бы попросила сделать это ещё раз, мой Мрачный Жнец.

***

— Ты неделями не давал о себе знать и вот вернулся? — говорит Императрица дразнящим тоном. — Хочешь ещё побеседовать?

На этот раз я не снимаю шлема. Я слышал разговоры Арканов о том, что она предала своего верного союзника.

— Ты хладнокровно убила Фауну.

На руке Императрицы видны три знака: Любовников, Мага и Фауны.

— Нет, я защищалась. Они с Магом вошли в сговор. Она натравила на меня своих львов… видишь, один впился мне в ногу клыками, — она задирает юбку, оголяя бедро, — о, слава богам, я уже почти исцелилась.

При виде её обнажённого тела, моё сердце чуть не выскакивает из груди. Я не замечаю ничего, кроме скольжения ткани, под складками которой она будто бы отыскивает рану.

Не в силах сдержаться, я подхожу ближе:

— Императрица, я могу к тебе прикасаться.

— И я должна тебе поверить? — она опускает юбку. — Ведь если ты говоришь неправду, я погибну.

— Наша Леди Шипов подозревает меня в обмане, — я с иронией качаю головой, — я не только могу к тебе прикасаться, мы ещё и были вместе две игры назад.

— Вместе сражались? Состояли в союзе? В моих хрониках ничего об этом не сказано.

Я отвожу взгляд.

— Твоих летописцев рядом не было.

Так как я похитил Императрицу.

— И…?

— И мы… обвенчались.

Она заходится смехом.

— Оказывается, мой Мрачный Жнец не лишён чувства юмора.

Я киваю.

— Видимо, придётся тебе это доказать.

***

Ночью она просыпается с моей ладонью на губах. Открывает глаза.

Моё тело касается её тела. Без защитников Фауны я с лёгкостью прорвался сквозь лозы Императрицы в её дом.

Она посылает мне убийственный взгляд, решив, что умирает.

Проходит секунда за секундой, но ничего не происходит. Ни боли. Ни черных полос на теле. И пусть я узнал о её невосприимчивости много столетий назад, до сих пор диву даюсь.

Из всех людей на земле, во все времена только к ней я могу прикоснуться, при этом не убив.

Она хмурится.

— Я же говорил.

Я отнимаю руку от её губ, не в состоянии удержаться, чтобы не провести пальцами по шелковистой коже её скул. Изголодавшись по прикосновениям.

Она смотрит на меня с недоверием:

— И мы, правда, были женаты?

— Да, Императрица, ты была рождена для меня, а я для тебя. Однажды, ты в этом убедишься.

Она сводит брови:

— Я всегда чувствовала к тебе то, с чем не могла смириться. Влечение.

И с мечтательным взглядом проводит кончиками пальцев по губам.

У меня пересыхает во рту. Знала бы она, как сильно я хочу, чтобы это было правдой.

— О чём ты думаешь, Императрица?

Она встречается со мной взглядом:

— Угадай.

Я отвечаю честно, как и всегда:

— Ты мечтаешь получить мой символ и остальные, что я собрал. Ты хочешь добавить их к своим трём, а потом добавить и знак Жрицы.

— Я никогда не причиню зла Жрице; она моя подруга. Фауна тоже была моей подругой, пока… — она бросает на меня обиженный взгляд. — Почему ты обо мне такого ужасного мнения?

— В прошлой игре ты убила Жрицу.

Я ведь предупреждал Морскую Ведьму, но она твердила, что в этот раз Императрица другая.

— Цирцея знает об этом. Она помнит прошлые игры. Но я изменилась с тех времён, — она заглядывает мне в глаза, — тебе я, видимо, тоже сделала больно?

— Ты меня предала.

— Как?

— Ты попыталась…убить меня в нашу брачную ночь.

Вспомнив об этом, я поднимаюсь с кровати и, позвякивая шпорами, шагаю к двери.

— Жнец, ты куда? — окликает она, приподнявшись.

— Обдумать следующий шаг, — бросаю через плечо.

***

— Долго ты ещё будешь меня остерегаться, любовь моя? — спрашивает она и, потягивая вино, откидывается на подушки. Её ночная сорочка полупрозрачная и мало что скрывает.

Мы общаемся уже месяц. Тарасова была против, но Императрица её отослала — одна из многих уступок, на которые она пошла. Постепенно я поверил этой женщине. После многовекового одиночества я не мог не искать с ней встреч. При виде меня она улыбается, и от волнения вспыхивают её глифы.

Если только всё это не уловка.

Она хлопает рукой рядом с собой:

— Почему не садишься? Снимай свои доспехи и устраивайся поудобней. Выпей со мной вина.

Я подхожу к кровати, но доспехи не снимаю, и меч оставляю при себе. И хотя она невероятно обольстительна, однажды я уже усвоил суровый урок.

Она приподнимается и протягивает ко мне руку. Нежные пальцы касаются моего лица. Я сдерживаюсь, вспомнив, как в нашу брачную ночь она вогнала когти мне в спину, чтобы впрыснуть яд.

— Время пришло, Смерть.

Что-то в её голосе заставляет меня встрепенуться.

— Время для чего?

Не может быть, чтобы она говорила о…

— Пора мне стать твоей истинной женой. Я хочу принадлежать тебе. Целиком и полностью. Ты ждал этого много веков; больше ждать не надо.

Я не настолько глуп, чтобы надеяться, но, боги, может, я наконец познаю удовлетворение, что другие мужчины принимают как должное? Сегодня я взял с собой фамильное обручальное кольцо, чтобы подарить ей, но сомневался.

— Может, я ещё не совсем тебе доверяю.

— Ты же знаешь, как я терзаюсь за то, что так с тобой поступила, — её глаза сверкают, — я бы всё отдала, чтобы вернуть ту ночь.

А я отдал бы всё, чтобы узнать её настоящие намерения.

— Но я не могу вернуть её. Мне никогда не развеять твоих подозрений, — она отворачивается, — как может достойная женщина предлагать свое тело мужчине, который её отвергает? Который предпочитает холодный метал тёплой коже? Как я могу быть с человеком, который в глубине души, видимо, меня ненавидит?

Я опускаю руку на её плечо… потворствуя своим безрассудным желаниям… но она вздрагивает от этого прикосновения. Я свожу брови. О женщинах я мало знаю, не имея особого опыта в таких делах. Те мне менее понимаю, что потерял её расположение.

А ведь правда: если она изменилась, то я был к ней несправедлив и незаслуженно обижал.

— Императрица, — я беру её лицо в ладони, и, получив ответный взгляд, добавляю, — давай начнём заново с поцелуя.

Прежде, чем мои губы находят её, она бормочет:

— Полюбить тебя было бы так легко.

И хотя я хочу её, но всё же не люблю (и не мог бы). Да, она создана для меня, но, может, любить я просто не способен?

Наши губы встречаются. У меня кружится голова, чувства напряжены до предела. Кому нужна любовь, если есть всё это? Прикосновения, тепло, нежность, дурманящий запах. Она пахнет луговыми цветами, что росли у дома, где я вырос.

Углубляя поцелуй, я всё больше пьянею от неё, от блаженства. Перед глазами проплывает наше совместное будущее. Сегодня я познаю тело женщины, а завтра мы будем строить планы на жизнь, далёкую от этой игры.

Я ещё сильнее приникаю к её губам, слышу её стоны, и боль, накопленная столетиями, начинает стихать.

Я целую её снова и снова, растворяюсь в хмельной сладости её губ.

Но что-то меня настораживает. Какая-то деталь…

Розы. Её запах изменился, как тогда, когда она в прошлый раз напала. По телу пробегает боль, и меня поражает догадка.

Яд?

Она отравила меня губами! Даже потянувшись за мечом, какой-то частью души я хочу сдаться. Умереть в её объятиях. Зачем проклятому одиночеством вечная жизнь?

Она прижимает меня крепче в стремлении убить. Меня охватывает гнев, накатывает жар битвы. Я пытаюсь отстраниться, но тело уже ослаблено. В пылу ярости я отталкиваю её. Сверкает лезвие меча.

Вся комната в крови.

Поворот запястья. Секунда дела. Она… мертва.

С ней умирает моя надежда. Я поверил ей. Я молился богам, чтобы в этот раз всё было по-другому. Чтобы она наконец-то стала моей.

Этой ночи я ждал больше тысячи лет…только, чтобы снова пережить предательство. Я смотрю на брызги крови. С сегодняшнего дня я обречен на новые века ожидания её возвращения.

— Нееет! — в следующей игре я не соблазнюсь. Я отомщу ей. Она поплатится за каждый миг моих страданий!

На губах остался яд. На губах остался сладкий вкус её губ. Я буду вспоминать их каждую ночь во веки веков. Разгромив с горя комнату, я срываю с себя ненавистную броню.

И тут же, захлёстнутый волной боли, падаю на колени. А ведь она вполне могла выпустить яда достаточно, чтобы меня убить.

Зачем жить? Зачем сражаться?

Ради возмездия…

Я пережил эти томительные годы лишь ради того, чтобы заставить её поплатиться. И всё же я до сих пор хочу её. Свою жену. Может, стоит попробовать еще один последний раз?

А, может, ты просто дурак, Жнец.

Когда в ту роковую ночь я наконец встал на ноги и побрёл мимо тела Императрицы к своему коню, то услышал звуки из подвала. Я нашёл там Цирцею, закованную в кандалы, истощённую, умирающую от жажды. Я освободил её и в дальнейшем защищал.

После убийства Фауны Императрицей, у Жрицы закрались подозрения. Но прежде, чем она успела ускользнуть в свой безопасный подводный замок, Императрица пленила её. Однако жизни не лишала, чтобы я не узнал об очередной смерти, об очередном предательстве. Вероломная Императрица хотела сперва расправиться со мной, а потом уже с Цирцеей…

Нет, в этой игре я не соблазнюсь. Моё сердце столь же чёрное, как и мои доспехи. Таким его сделала Императрица.

Я — Смерть. Когда мой меч обагрится её кровью, я буду упиваться её мучениями.

***

Я раздражённо возвращаю кольцо в коробочку и подхожу к огромному окну. Солнце уже село, но Фауна направляется в свой зверинец. Она говорит, что животные стали странно себя вести. Она понятия не имеет, что это значит, но я-то знаю.

Конец близок. Ожидание бежит огнём по венам.

Я натягиваю рукавицы и выхожу из замка. Над горой поднимается сухой ветер. Взгляд приковывает какое-то движение вверху — в небе загораются странные огни, наполняя меня предвкушением.

Я чую приближение смерти. Боги всемогущие, я чувствую огромное количество смертей.

Я снимаю правую рукавицу. Очертания символа Императрицы исчезают просто на глазах.

Начинается…