Моргана прибудет с минуты на минуту, а Беттина до сих пор сидит в остывающей ванной, не в силах хоть как-то собраться от возмущения, что Салем снова подглядывает за ней.

После общения с вампиром она чувствовала себя полностью разбитой… не говоря уже о признании Каспиона сегодня утром.

Когда Беттина попросила его заняться с ней любовью, он сказал:

— Ты мой лучший друг, и я люблю тебя как сестру. Тина, это неправильно. И после того, как я, э-э, провел ночь, я даже не знаю… смогу ли я.

В то время как она пошатнулась, словно от пощечины, Салем презрительно усмехнулся:

— Но засаживать проститутке в течение нескольких часов было правильно? Похоже, наш развратничек уже наразвратничался на стороне? Видимо, малыш Кас уже просто не встает?

Румянец Каспиона подтвердил укол Салема.

Если ей требовался тревожный звоночек… Кас не испытывал к ней физического влечения. Точка. Зачем она заставляет его?

Но каждый раз, задаваясь вопросом, когда она стала той самой девушкой… гоняющейся за парнем, никогда ее не любившим… Беттина вспоминала все их годы вместе.

Потеряв отца, она уходила спать вся в слезах, чувствуя себя совершенно одинокой… без единого друга в целом свете… чтобы проснуться следующим утром, наполненным ожиданием встречи с улыбающимся Касом.

Он стал ее спасательным кругом.

Каждый раз, ругая себя за несбыточные надежды, она вспоминала его первую реакцию на ее раны. Со слезами на глазах, он рявкнул, чтобы ей оказали помощь, прося ее:

— Останься со мной, Тина.

Когда стали латать ее кости, никакой демонский напиток не мог заставить ее отрубиться. Он рычал, когда она кричала.

Позже Беттина узнала, что он разрушил свой дом, обвиняя себя и рыча от разочарования, что не смог защитить ее. Разве это реакция старшего брата? Она так не думала. Правда, у нее не было ни братьев, ни сестер, чтобы сравнить.

В течение шестидесяти ночей он пытался отомстить за нее, но безуспешно. Никто не смог отомстить за нее…

Сейчас, когда солнце начало садиться, ее нервозность усилилась. Вампир может скоро вернуться за Каспионом; турнир наверняка вот-вот начнется.

Дальше тянуть нельзя. Беттина вышла из большого бассейна своей купальни. Эта комната была оформлена в средневековом стиле, как и все в Абаддоне, но благодаря чудесам инженерии… и закулисной работе огров… ей удалось добиться, чтобы горячая вода поднималась вплоть до ее башни.

Набросив халат, она спросила Салема:

— Снова наслаждался восхитительным зрелищем, да?

Жизнь с соседом сильфом… подсматривающим фанТомом… уничтожила большую часть ее скромности.

— Конечно, — ответил Салем с запотевшего зеркала над раковиной. — Откуда ты всегда это знаешь?

Пять основных чувств Беттины, может, и были развиты, как у обычного человека, но шестое гораздо сильнее. Ну, за исключением того случая, когда она напилась демонского варева. К тому же…

— Я знаю, потому что ты всегда так делаешь.

Она с силой провела рукавом по зеркалу и стала изучать свое отражение. Не лучше, чем было до принятия ванны. Она все еще выглядела уставшей и страдающей от похмелья. Когда утром ей, наконец, удалось заснуть, ее снова мучили привычные кошмары.

— Я не понимаю, зачем ты шпионишь за мной, — сказала она. — Это не может нравиться так, как если бы у тебя было тело.

Проклятье в наказание… за какое-то таинственное преступление… мешало ему обрести тело. И хотя он до сих пор обладал телекинезом, но не мог ничего чувствовать.

— Я не всегда буду таким. В один прекрасный день я стану настоящим мальчиком! И в будущем у меня будет много пищи для фантазий во время мастурбаций.

Беттина закатила глаза, надеясь, что он шутит. Когда он прибыл сюда три месяца назад, она допустила ошибку, приняв его за безобидного джинна, типичного представителя эльфов, каким до сих пор и считает его Раум.

Когда Беттина впервые поняла, что Салем следит за ней, она посчитала, что если он хочет подсматривать за женщиной с маленькой грудью и плоским задом… да на здоровье.

Уже потом она побольше разузнала о «печально известном» Салеме у Морганы и ее приближенных, которые знали его еще до проклятия. Судя по всему, Салем был безжалостным воином, просто «источающим сексуальную привлекательность».

Невинное принятие Беттиной ванны при джинне приняло новый неловкий поворот.

— Ты выглядишь как полнейшая задница, крошка, — сказал он, подталкивая к ней амулет гламура.

Моргана дала его ей, чтобы скрыть раны после нападения, но в запасе еще оставалось немного магии. Если Беттина создаст легкую маскировку, то, может, крестная не заметит неладное?

Моргана весьма придирчиво относилась к внешности Беттины, находя ее менее привлекательной по сравнению с матерью Беттины, Элеарой.

Беттина припомнила один из давних визитов Морганы:

— Ох, во имя любви к золоту, какое ты странное, крошечное создание, да? — сказала она, нахмурившись. — Ты никак не можешь решить, хочешь ли ты быть озорной, как демоненыш или приковывать к себе внимание, как Элеара. Хмм. Ладно, глупышка, веселись, ибо это можно делать только пока растешь…

Вспомнив это, Беттина убрала гламур. Она хотела, чтобы крестная знала, что кое-что происходит неправильно. Не менее чем вся моя жизнь.

— Тебя все еще мучают кошмары? — спросил Салем.

— К сожалению.

После полудня Беттина подскочила в кровати в очередном приступе паники. Она страдала от этих приступов с тех пор, как ее избили. Ее тело свело от напряжения, кожа покрылась испариной. Легкие сдавило, словно тисками.

Она осмотрела комнату, успокаивая себя: Я дома. Этих извергов здесь нет. Ни один Врекенер никогда не проникнет в Абаддон…

В жизни Беттины имелись две цели. Одна из них: снова чувствовать себя в безопасности. Она еще помнила, каково это — не испытывать постоянно подкрадывающийся страх. Она помнила жизнь без изнурительных приступов паники.

Раньше она прогуливалась по городу без сопровождения, одна бродила в тропическом лесу. Сейчас она не могла в одиночку выйти из замка и даже с трудом передвигалась внутри него.

Казалось, что ее приступы становились все хуже. И ночное вторжение нанесло серьезный удар по ее восстановлению. Несмотря на защитное заклинание, вампир «с легкостью» проник в ее комнату.

— Ты должна с кем-то поговорить об этом, — предложил Салем. — Излей душу.

Беттина потерла пульсирующие виски.

— Ты хочешь стать для меня такой отдушиной?

— Только если ты хочешь услышать, как храпит твое зеркало. Судя по тому, что я смог воссоздать в своем уме, я просто заскучаю.

Беттина сверкнула глазами, не понимая, шутит сильф или нет.

— Тогда почему ты до сих пор здесь?

— Я узнал много нового о нашем таинственном ассасине. Навел справки, взывая к благосклонности некоторых очень старых фантомов. Никто не знает больше секретов, чем фантомы.

— Расскажи мне, — выпалила Беттина, снедаемая любопытством о Дакийском вампире.

— Ходят слухи, что его сородичи живут внутри сплошной выдолбленной горной гряды. Никто в Ллоре не может доказать, что они существуют, даже самые опытные фантомы-шпионы. Вполне возможно, что Каспион единственный в мире чужак, который видел Дакию и остался жив. Но они это скоро исправят.

Руки Беттины метнулись к горлу. Почему Каспион не согласился участвовать в турнире? Он лучше предпочтет смерть от руки ассасина, чем будет с ней? Ему настолько отвратительна возможность выяснить предназначена ли она ему?

Салем продолжал:

— Их вид горд и силен, но они никогда не взаимодействуют с внешним миром. Если Дакийца за пределами их сферы увидит хоть один чужеземец… так они нас называют… то ему мистически будет запрещено вернуться. Твой случай является исключением. По моим данным, Невеста Дакийца считается Дакийкой, таков их образ мышления. Поэтому он смог вернуться домой. Но не после того, как он придет к тебе сегодня ночью и предстанет перед всеми без исключения.

— Я не нужна ему. Помнишь? Он прямо сказал, что не планирует за мной возвращаться, а он не может лгать.

Естественно, Беттина была в восторге от мысли, что он никогда не вернется… если это означало, что Кас в безопасности. Однако в глубине души она задавалась вопросом: Почему мужчины так легко от нее отказываются? Она никогда не слышала, чтобы вампир бросил свою Невесту. Никогда.

— Ты этого не видишь, но я пожимаю плечами. — Затем Салем задумчиво произнес: — Ты можешь представить себе жизнь в Дакии? Узнать все о Сфере Крови и Тумана? Я отдал бы правую невидимую руку за такой шанс.

— Жить в тайне, внутри горы? Без лесов? Никогда не чувствовать на лице солнца? — Занятное место для посещения, но… — Скажем так, я рада, что мне не нужно беспокоиться о возвращении Дакийского.

— Говорю тебе, он вернется. И если ты когда-нибудь отправишься в Дакию, я увяжусь за тобой, — заверил ее Салем. — Да и, кстати, твоя постоянная клиентка связалась с нами, она хочет что-нибудь новенькое. Нечто «убийственно соблазнительное».

Еще один заказ? Беттина затрепетала. Она продавала ювелирные изделия на протяжении нескольких лет, но не ради вознаграждения; родители оставили ей немалое состояние, которое Раум продолжал приумножать для нее.

Если первой целью в жизни Беттины было ощущение безопасности, то второй: проходя по оживленной улице, видеть кого-то, кто носит ее творения. Она мечтала об этом, задаваясь вопросом: как будет реагировать на это.

После нападения Беттина сменила направление и стала создавать украшения двойного назначения… с одной стороны это ювелирное изделие, с другой — оружие.

Она вручную моделировала не только такие старые, надежные средства защиты, как кольца с ядом… но и ювелирные изделия для тела: сетчатые топы, отражающие удары меча, защитные броши, ожерелья со встроенными лезвиями.

Чародейки страстно желали заполучить такие аксессуары, но найти детали высокого качества, как правило, было трудно.

Беттине нравилось называть свои работы «убийственная роскошь» или «кровавый шик». Салем, смеясь, называл их «убойный шик», открыто заявляя, что «Смертоносный — это современный черный цвет».

Каждый раз, ощущая тревогу или задумываясь о своей трагедии в мире смертных, Беттина шла в мастерскую и исступленно творила.

Впервые увидев ее в таком состоянии, Салем поглумился:

— Посмотри-ка на Киблер-эльфа орудующего резаками!

Позже он заинтересовался ее творениями и обеспечил ей первого клиента… за солидное вознаграждение, конечно же.

— Плохо то, — сказал Салем, возвращая ее к действительности, — что она хочет его через две недели.

— Так быстро?

Беттина поспешила в мастерскую и внимательно осмотрела ювелирные станки. Она гордилась своей мастерской так же, как изделиями, изготовленными здесь.

Она собрала комплект профессиональных резцов, шлифовальных машин, буров и сверл. На одном станке устаревшая кузнечная наковальня и пробойник находились рядом с современным пропановым паяльником и химическим карандашом.

На другом станке лежали эскизы и панель, заполненная катушками с золотыми цепочками. Здесь же стояли манекены, демонстрирующие украшения.

Чтобы подбодрить ее после происшествия, Салем иногда заставлял их танцевать.

— Две недели? Что же мне делать?

Салем ответил:

— Отдай ей проверенный в деле браслет, если сможешь очистить его от вампирской вони. До сих пор не могу поверить, что ты добилась того, чтобы пружинный механизм сработал.

Беттина рассказала ему о том, как удачно пронзила руку Дакийскому.

— Я хочу сохранить его.

Хотя Клиентка и была законодательницей моды… и внушающей страх женщиной… Беттина не могла расстаться с браслетом. Он символизировал маленькую победу, первую после нападения.

— Тебе решать, но, на твоем месте, я бы больше боялся разочаровать Клиентку, чем крестную. Кстати, о ней…

— Я тоже ее чувствую.

— Оставляю вас, дамы, прихорашиваться.

Со словами: «До скорого, голубка» — Салем исчез, оставив Беттину одну.

Когда двери в ее башню со свистом распахнулись, она поспешно вышла из мастерской.

* * *

Сильнее, чем притяжение дома, для Треана было только любопытство о своей Невесте. Да, он решил вернуться в Рун, но только чтобы раздобыть побольше информации.

Или он просто убедил себя в этом. Я ведь уже упаковал вещи?

Пробежав пальцами по корешкам драгоценных книг, Треан задумался: не сыграл ли с ним рассудок злую шутку, придумав как хорошо ему было с Беттиной?

Те мгновения удовольствия просто не могли быть настолько совершенными, как ему представлялось. Ее искусное оружие и чертежи не могли быть столь захватывающими.

Тем не менее, Треан приготовился к любому повороту событий, собрав вещи и предметы первой необходимости. Под плащом он хранил древний шелковый красно-серый штандарт, символизирующий кровь и туман… королевства, которое он любил больше всего на свете.

Треан еще раз окинул взглядом свои апартаменты. Если он выберет Беттину, то ему придется оставить тысячелетние накопления… целое состояние в золоте, огромную коллекцию оружия, произведения искусства, около двухсот тысяч книг.

Он оставит свою историю, свою самобытность.

В конце бессонного дня, Треан все еще не принял окончательного решения. В одном он был уверен наверняка. Я бы убил, чтобы еще раз почувствовать ее в своих руках.

Инстинкт ревел в нем, и это оказалось весьма некомфортным для логичного Дакийца… потому что инстинкт едва ли логичен.

Да, отец говорил ему быть примером. Но Треан сильно сомневался, что отец имел в виду быть примером того, как делать не следует.

— Дядя Треан? — раздался нежный голос.

Он переместился на звук и обнаружил свою «племянницу» Космину, с обеспокоенным взглядом остановившуюся возле его сумки.

Космина и Мирча были последними из Дома Смотрителей, стражей замка. Сердца королевства.

Космина была сплошным противоречием. Совершенно невинная в вопросах любви и крайне застенчивая. Она всегда скромно одевалась… сегодня на ней было традиционное платье в пол с воротником почти до подбородка. Но, в тоже время, она являлась повелительницей оружия… и беспощадной убийцей.

Треан помогал ей тренироваться. И подозревал, что каждый из кузенов втайне приложил руку к повышению ее мастерства. Я еще многому могу ее научить. Но после сегодняшней ночи он может никогда больше ее не увидеть; поскольку кузены выезжали за пределы Дакии, но Космина никогда не покидала ее каменных границ.

— Дядя Виктор сказал, что вы уезжаете.

Она застенчиво взглянула на Треана из-под белокурой челки.

— Не волнуйся. Возможно, я скоро вернусь. Как обычно, я иду лишь понаблюдать. — Он нахмурился. — Мирча ведь не подозревает, что ты здесь?

Чаще всего Дакийские не встречались наедине… если только не для того, чтобы сразиться. Мирча с мечом в руке, стремящийся защитить жизнь сестры, последнее, что ему сейчас нужно.

Можно подумать я смог бы причинить ей боль. Треан сжал переносицу. Недоверие и страх отметили их семью, словно проклятие.

Если бы все было так просто. Проклятия можно разрушить.

— Я постоянно говорю ему, что вы не причините мне вреда, — сказала Космина. — Стелиан единственный член королевской семьи, которого вы действительно хотели бы убить.

— Вот как? — спросил Треан, позабавившись ее уверенности.

Носком сапога она ковыряла узор на ковре.

— Вы нашли свою Невесту?

— Да, нашел.

— И теперь у вас будут дети? Я бы хотела стать тетушкой.

Треан выдохнул. Наследники. В молодости он страстно желал найти свою Невесту, обрести собственную семью. Спустя века, он потерял надежду.

Теперь Треан может переспать с любой женщиной и обзавестись детьми. Но дети от Беттины…

Никогда не увидят Дакии. Никогда не будут расти в Доме Теней.

— Я не знаю, Космина. На данный момент моей Невесте наплевать на меня.

Она посмотрела на него, выгнув брови.

— Тогда она просто не знает вас.

— Я ценю твою веру в меня.

Треан до сих пор не мог поверить, что его Невеста и племянница почти ровесницы.

Если бы какой-нибудь распутный старикан возжелал Космину, Треан очень медленно выпустил бы ему кишки.

И, тем не менее, я отправляюсь в Рун?

— На всякий случай я сохраню ваш дом и коллекцию в целости и сохранности, дядя. Но надеюсь, что вы построите свою жизнь не здесь. — Ее голубые глаза подернулись дымкой мечтательности. — Каждый день я представляю, как покидаю это место.

Ей было запрещено покидать королевство. В этом он был согласен с кузенами; это слишком опасно.

— Я думаю, это будет похоже на пробуждение, словно ожить и восстать из гроба.

— Гроба, племянница? — Она описала себя так, словно была мертва. — Да ладно, все не так уж плохо. Жизнь здесь хороша. Здесь ты в безопасности от чумы.

Поражающая только женщин их вида, болезнь была смертельной даже для бессмертных вампиров. Смертельной… если не хуже.

— Хороша здесь? — тихо спросила Космина. Она указала на его любимое кресло. — Тогда представьте, что сидите здесь и читаете одни и те же книги. Еще тысячу лет.

От этой мысли на Треана накатил легкий приступ тошноты, ее слова попали в точку. Для невинной, как ребенок, женщины, Космина была необыкновенно наблюдательной.

Взяв себя в руки, Треан ответил:

— Представь альтернативу: никогда не иметь возможности увидеть свой дом, позволить ему погибнуть после того, как столько народа погибло за него?

Годы, потраченные впустую, в ожидании того, чего никогда не будет? Годы, проведенные в борьбе, только чтобы отказаться от кровной мести?

Эта месть определяла его. Его долг определял его.

Без них… Я не буду тем, кем был.

— Мы все медленно загниваем здесь, — сказала Космина. — Все равно, что мертвы, просто ожидаем смертельного удара. По крайней мере, вы теперь будете свободны.

— Все равно, что мертвы? — усмехнулся он.

Она преувеличивала.

— Мирча говорит, что все члены королевской семьи… кроме него… «в стазисе».

Треан достал из кармана плаща приглашение. «В стазисе» ли я? Даже если так, ничто не сможет перевернуть его жизнь сильнее, чем этот турнир.

Брачная церемония. Смертельные поединки на арене. Корона Абаддона.

Я, король демонов?

Снова взглянув на Космину, Треан обнаружил, что ее глаза блестят от слез.

— Не плачь, племянница. — Он ласково пощекотал ее под подбородком. — Думаю, я скоро вернусь.

Словно не слыша его, она сказала:

— Я буду скучать по вас.

Он взял свою сумку и другим взглядом посмотрел вокруг. Последний взгляд?

— Дядя Треан?

— Да?

— Хотите услышать кое-что грустное? — Он приподнял бровь. — Ваш уход самое захватывающее событие в моей жизни…