29. В Австралию
Вскоре после возвращения в Англию был наконец издан четвёртый альбом Led Zeppelin.
— Выпустить его доставило гораздо больше боли, чем родить ребёнка, — заметил Джимми.
По настоянию группы Atlantic выпустила альбом без названия, что, впрочем, не отпугнуло фэнов от покупки в огромных количествах, они также быстро прозвали пластинку «Четыре символа» или «Zoso». Альбом не поднялся до первого номера в США, но прочно обосновался на втором месте американского хит-парада. Никто не сомневался, что пластинка станет золотой.
Чтобы поддержать продажи, мы отправились в двенадцатиконцертный тур по Англии с двумя концертами на Уэмбли, девятнадцать тысяч мест которого были распроданы моментально. Билеты, чтобы увидеть самую горячую группу мира, стоили доллар семьдесят пять центов.
Но, пока мы разъезжали по Британии, у меня на уме были Австралия и Новая Зеландия. По окончании тура Питер организовал для меня поездку в Южное полушарие, чтобы заложить основу для первых концертов команды, запланированных на февраль 1972 года. И пока Zeppelin покупали подарки на Рождество, я сел на самолёт из Лондона в Мельбурн. В следующие дни я побывал в Перте, Аделаиде, Сиднее, Брисбене и Окленде. Я проводил переговоры с местными промоутерами, осматривал и фотографировал залы, а если требовалось, менял их. Я также зарезервировал для нас отели.
В начале февраля мы вылетели в Австралию самолётом Air India. Решение лететь индийской авиакомпанией далось мне непросто. Благодаря тому, что Atlantic стала частью Warner Brothers, мы могли получить скидку в 50 %, которую согласовали между собой Warner Brothers и Air India. Наши зады ещё не оправились от индийской пищи, и мы не знали, чего ожидать.
— Не уверен, что в Англии хватит присыпки, чтобы долететь до Австралии, — сострил Роберт.
Самолёт совершил остановку в Бомбее, где мы остались на пару дней. Как здорово просто сойти с самолёта. Мы позвонили мистеру Разарку, который отвез нас на пляж, где мы целый день катались на верблюдах — ещё одно индийское приключение, от которого наши пятые точки снова подверглись тяжкому испытанию. Он также свозил нас в музыкальный магазин, где Джон Пол купил прекрасный набор барабанов.
Два дня спустя, когда мы вновь сели в самолёт до Перта, то словно направлялись в Сумеречную зону. Алкоголь в полёте кончился слишком быстро.
— Есть кокаин, Ричард? — спросил Бонэм. — Мне нужно чем-нибудь успокоить мозги.
При таком раскладе мы бы никогда не прошли таможенный контроль в Австралии. Пока мы стояли в очереди, Джону Полу сказали, что его барабаны конфискуют.
— Эти барабаны сделаны из кожи животных, — объяснил служащий. — Боюсь, здесь это нелегально.
Оказавшись в лимузине, Джимми высказал предположение:
— Теперь жизнь станет лучше.
Джимми был вечным оптимистом. Но у меня были сомнения. Время покажет.
— Проверка на наркотики!
В дверь моего номера громко постучали.
— У нас есть ордер на осмотр вашего номера! Открывайте!
Через час после заселения в номер в отеле Перта я пытался немного вздремнуть, когда услышал неожиданный стук в дверь. Полиция прокладывала путь через холл в мою комнату и номера музыкантов.
Я едва открыл дверь, как копы ворвались внутрь. Они осмотрели матрац, шкаф, багаж. Я сидел на кровати и смотрел на поиск «жареного». Я знал, что у меня нет никаких наркотиков. К счастью, ни у кого из нашей команды их тоже не оказалось.
Полицейские жутко расстроились. Ведь поймать знаменитую группу стоило новых звёздочек на погонах. Группа типа Led Zeppelin имела репутацию декадентов и казалась лёгкой мишенью. Хорошо, что они ничего нам не подсунули.
— Возможно, они это сделают позже, — предположил Бонзо.
Полиция свалила так же быстро, как и появилась, даже не извинившись. Похоже, их ничуть не смутило то, что они нас побеспокоили. Привычное для них дело, мне показалось.
Пейджи покачал головой:
— Вот идиоты! Если бы они подождали пару дней, мы бы чем-нибудь разжились!
Цеппелины всё больше и больше вовлекались в потребление наркотиков, в частности кокаина и травы. Но после внезапного появления людей в синем, Питер вынес нам предупреждение:
— Мы должны быть особенно осторожными. Не хочу, чтобы на кого-то из нас надели наручники.
Питер хотел уменьшить вероятность арестов, но это не значило, что мы совсем избегали незаконных субстанций. Мы просто наняли частную охрану, служившую буфером между нами и полицией. По просьбе Питера я сделал несколько звонков, и на следующее утро местное агентство прислало трёх квадратных отставных полисменов, сопровождавших нас в турне.
Австралийские фэны оказались более гостеприимными, чем полицейские. Каждый из австралийских и новозеландских концертов побил рекорд посещаемости. Они привлекли самую большую толпу на рок-концерты в этих странах. Чтобы привлечь максимум аудитории, мы устроили концерты на открытом воздухе. Согласно данным Питера, во время концертов должен был пройти дождь. Питер категорически отказался выпускать команду играть под дождём, он опасался, что вокруг электрооборудование, провода, розетки, и кто-нибудь мог получить серьёзный удар током. И действительно, шоу в Аделаиде было перенесено на день из-за того, что моросящий дождик перешёл в ливень.
Обычно я приезжал на место концерта за несколько часов до начала, чтобы удостовериться, что сцена и заграждение установлены согласно спецификациям. Периодически заграждения были недостаточно высоки или крепки. Я брал молот, чтобы сделать как надо. Так произошло и в Окленде. Я предложил Бонэму выехать на место пораньше, мы нюхнули чуток и сразу повеселели.
Подлечившись, мы начали искать, чем развлечься, пока не открыли ворота. Сделали набег на запасы бухла, и после нескольких банок пива, Бонзо обнаружил пару мотоциклов Хонда, припаркованных возле сцены.
— Что ж, — сказал он. — Чего они тут просто так стоят? Давай-ка прокатимся.
Мотоциклы принадлежали промоутеру Рему Реймонду, который разрешил нам покататься пару минут.
— Нужно попробовать кое-что еще, — предложил Бонзо. — Я никогда не играл в «кто-первым-струсит». Давай рискнём!
— Забудь, Бонзо, — выдохнул я. — Сегодня мне неохота кончать жизнь самоубийством.
— Ричард, — ответил он. — Сделай это для старого друга. Давай, Ричард!
Бонэм начал ныть, и я набирался смелости. И в момент полного безумия, сдался.
— О’кей, но должен предупредить. Если я в игре, то не мухлюю.
Led Zeppelin часто жили по принципу «полцарства за приключения» — сначала действуй, потом думай. И это был типичный пример тому.
Пока мы ехали до ближайшего поля, я сказал себе: «Всему виной три пива». Мы расположились на расстоянии 150 метров друг напротив друга.
— Если кто-то из нас умрёт, — пробормотал я. — Надеюсь, это буду я. Если умрёт Бонэм, Питер всё равно меня убьёт.
Я дал полный газ, врубил скорость, и, словно пара идиотов, мы с Бонзо рванули навстречу друг другу. На скорости пятьдесят километров в час мы быстро сблизились. На расстоянии семи метров от Бонзо, несмотря на обещание, я сдрейфил. Мой байк занесло в грязь, и я вылетел из седла.
— Чёрт! — заорал я, глядя вслед Бонэму, который уже находился в метрах пятидесяти от меня. Его порадовало мое неизящное приземление. Я был невредим, если не считать порванных джинсов и поруганной чести. Но мотоциклу повезло меньше — либо после, либо во время аварии, не помню.
— Это всё из-за мотоцикла, — крикнул я Бонэму.
И тут я увидел ось, лежащую возле каких-то деталей в двадцати метрах от меня. Я подошёл, поднял её и примерил к мотоциклу. «Похоже на лошадь со сломанной ногой, — сказал я. — Непонятно, в чем тут загадка».
Размахивая осью, я разобрал мотоцикл по деталям. Пол Буньян позавидовал бы.
Рем Реймонд был подавлен, когда я рассказал о случившемся.
— Конечно, мне следовало быть осторожным, — объяснял я происшествие. — Но здесь должна быть хорошая мастерская. Пришли счёт.
Когда мы отошли достаточно далеко от Рея, Бонзо буркнул:
— Ага, пришли счёт. Не будем платить, но всё равно — давай, присылай!
В Окленде люди проехали тысячи километров из самых отдалённых уголков острова, чтобы увидеть группу. Двадцатипятитысячная толпа заплатила по четыре доллара за билет за возможность лицезреть рок на уровне коллапса. Вестерн Спринг — стадион, предназначенный для автогонок, но никогда здесь не видели столько мощи, сколько сгенерировали Zeppelin.
И хотя Роберт был немного нездоров — небольшое расстройство желудка — то шоу в Окленде было едва ли не лучшим концертом тура. «Stairway to Heaven» предваряла безумие, когда вступила «Whole Lotta Love», удлинённая посредством попурри из старых рок-н-ролльных стандартов и цеппелиновских вещей («Good Times Bad Times», «You Shook Me», «I Can't Quit You Babe»). За шестнадцать минут исполнения «Whole Lotta Love» группа разрушила все границы, и аудитория ответила извержением эмоций, словно пред ними творилась история. Так и было на самом деле.
Такие выступления приводили команду в состояние эйфории. Они ещё помнили первые американские туры, когда фэны впервые увидели цеппелинов. Бонзо выходил с концертов таким заряженным, что провозгласил:
— Я не смогу спать несколько дней.
Иногда казалось, что он не лукавит.
В Аделаиде за день до нас выступали Creedence Clearwater Revival. Они еще находились в городе, когда мы въехали в отель. У барабанщика Creedence Дага Клиффорда была тренировочная ударная установка, и они с Бонэмом по очереди до утра грохотали в номере Клиффорда. Удивительно, что никто не пожаловался.
За исключением самой музыки, в остальном тур был чистой рутиной. Когда мы въехали в отель в Окленде глубоко за полночь, что-то пошло не так. Ночной портье не мог толком определить, в каких номерах мы должны жить, и закончилось это тем, что нам с Питером пришлось делить один номер на двоих. Чтобы быть более точным, он поселил нас и какую-то постороннюю семейную пару в один сьют.
Когда, отперев дверь, мы вошли в номер, парень лежал с женой в постели, по нему было видно, что ночных посетителей он хотел видеть в последнюю очередь. Честно говоря, я его понимаю.
— Какого вы делаете в моём номере? — заорал он, в то время как его жена натянула на себя одеяло.
— Я хотел спросить вас то же самое, — ответил Питер. — Будем признательны, если вы уберётесь отсюда!
Мы спустились к ресепшну, чтобы выяснить, в чём дело. К нашему удивлению, наш роуди Мик Хинтон сидел за коммутатором.
— А ты что тут делаешь? — спросил я.
— Я дал на лапу клерку, чтобы сходил на кухню и принёс чего-нибудь поесть. Он попросил меня присмотреть здесь, пока будет отсутствовать.
Тут в конторке зазвонил телефон.
— Портье, — взяв трубку Мик, словно он всегда этим занимался. На том конце трубки был наш сосед по номеру, который жаловался на внезапное вторжение Питера и меня.
— Послушайте, если вам что-то не нравится, — Мик грозно рявкнул в трубку. — Убейтесь об стену!
Постоялец видимо пытался спорить с Миком, но тщетно.
— Ты, говнюк, — орал в трубку Мик. — У нас так заведено. Советую тебе валить отсюда.
Пятнадцать минут спустя пара выехала из отеля.
В начале марта мы приехали в Сидней. В этот раз мы очень старались вести себя прилично. Вечером я попросил клерка посоветовать клуб, который бы выдержал набег Led Zeppelin. Вторым на пути оказался клуб Les Girls, который принадлежал американцу по имени Сэмми Ли.
— Там полно транссексуалов, — рассказал нам клерк.
На самом деле Les Girls предложил много больше. Там было шоу транссексуалов, очень талантливых — они отлично пели, ещё лучше танцевали. К тому же они были весьма привлекательными. Глядя на представление, Бонзо задал официанту вопрос, интересовавший нас всех:
— Это мужчины или женщины?
— Ну, у них были члены, ещё им увеличили грудь, — ответил официант. — Насколько я понимаю, теперь они женщины.
— Ага, что-то не убеждает, что они больше не мужики, — с сомнением заметил Роберт.
Мы узнали, что эти «девочки» весьма популярны в Австралии. И когда они услышали, что Led Zeppelin сидят в зале, они вышли поприветствовать нас. Мы пригласили их на наш концерт, а после выпить с нами.
Zeppelin играли перед толпой в двадцать восемь тысяч человек. После концерта мы встретились с «девочками», которые оказались замечательными собутыльниками. Мы пробыли в Сиднее около недели, и всё это время вокруг нас находились транссексуалы.
— Пресса не знает, что с этим делать, — усмехнулся Питер. — Репортёр спросил меня, голубые ли все участники Led Zeppelin.
Вообще, «девчонки» были очень прикольными, мы были такими же. К четырём утра они подрастеряли привлекательность, когда щетина проросла на их лицах. Одним утром они стали ссориться, и вместо женских имён типа Луиза и Мэрилин, вернулись к Бёртам и Барни. То ещё шоу, скажу я вам.
Обратно мы летели британскими BOAC. По настоянию Джона Пола мы собирались остановиться в Таиланде; он слышал про наши истории после Японии. Мы решили побыть в Бангкоке три дня перед возвращением в Англию. Однако, в Бангкоке мы не прошли таможенный контроль.
— Извините, — ответили нам. — Ваши длинные волосы неприемлемы в Таиланде. В таком виде вам нельзя въезжать в нашу страну.
Мы опешили.
— Мы были здесь в прошлом году, — ответил Роберт. — И волосы были длиннее. Какой абсурд!
— Мы приносим извинения, — тайские власти стояли на своём. — Но теперь у нас такое правило: никаких длинных волос.
Мы не привыкли к такому обращению. Будь то места первого класса в переполненном самолёте или лучший столик в модном ресторане, слава группы помогала всегда получить то, что они хотели.
Но в этот раз не сработало. Мы спорили полчаса со всеми, кто мог нас выслушать. Мы прибегнули ко всему, кроме взятки (за это можно попасть в тюрьму). Ничего не вышло. В конце концов мы поняли, что в этом споре нам не выиграть.
— Вы не понимаете, — злился Роберт — Мы хотим потратить деньги в вашей стране!
Наверно, им не нужна валюта.
Через час мы сидели в самолёте до Лондона.
30. Репортаж из спальни
— Когда ты на вершине, то можешь требовать то, над чем другие люди посмеются при других условиях.
Таким образом Питер объяснил свою стратегию уничтожения противника, когда вёл переговоры по контрактам Led Zeppelin.
Вообще-то, никаких конкретных переговоров не было. Самым суровым и бескомпромиссным тоном Питер просто напросто информировал промоутеров:
— С этого момента Zeppelin получают девяносто процентов от кассы. Точка.
Хотите ешьте, хотите нет. Промоутеры протестовали, а затем с неохотой подписывали бумаги.
В начале семидесятых обычная большая группа, играющая на стадионе, могла получить залог (примерно пятьдесят тысяч долларов) вместо шестидесяти процентов от выручки. Но Led Zeppelin не были обычными. Питер считал, что требования команды должны быть особенными.
— После оплаты зала, охраны, лимузинов, звуковой аппаратуры и освещения мы забираем девяносто процентов, — говорил Питер. — И не нужно париться с залогом.
Неудивительно, что такие разговоры не добавляли желания рок-промоутерам и агентам отправить Питеру карточку на Рождество. Некоторые считали Питера чрезмерно самонадеянным. Другие говорили, что у него и его группы совсем крыша поехала. Большинство думало, что Питер просто поступает нечестно. И все они были разъярены. Но цеппелины получили огромную прибыль от камикадзе-подобного стиля бизнеса.
В начале семидесятых на условиях девяноста процентов команда забирала от восьмидесяти до девяноста тысяч, иногда и больше, за один концерт. В последующие годы они брали большой грузовик для ошеломительных гонораров в пол-миллиона долларов. Поскольку на каждом концерте был аншлаг, это спровоцировало финансовый поток в стиле Рокфеллера. Они делили деньги на пять частей, Питер получал на равных с четырьмя музыкантами.
— Смотрите, — отвечал Питер некоторым промоутерам. — Даже если вы получаете всего десять процентов, вы заработаете больше, чем на средней группе, с которой вы делите доходы пополам. Как по мне, так вы занимаетесь всякими мелочами.
Впервые тем летним туром по Америке в 1972 году Питер применил требование в 90 процентов, без тормозов. Стандарты музыкального бизнеса изменились навсегда.
Перед началом очередного американского тура, пока Питер «радовал» промоутеров в США новыми условиями в 90 %, музыканты собрались в Старгроувз — деревенском доме Мика Джаггера, чтобы записать первые треки следующего альбома. Они использовали передвижную студию Джаггера и могли теперь больше экспериментировать, чем раньше. Джимми принёс с собой несколько песен на бумаге, полностью написанных и аранжированных, например, «Over Hills and Far Away». С остальными вещами много импровизировали. Все ощущали столько творческой энергии и душевного подъёма, что Джимми был уверен, что альбом получится классный, даже без тщательной предварительной подготовки.
По крайней мере, так думал Пейджи в самом начале. Но к окончанию сессий он не был доволен качеством звука. Да, творческий дух был на высоте, но некоторые вещи придётся записать в другом месте.
Но пока запись потихоньку шла в Старгроувз. Бонзо придумал основу для «D'Yer Mak'er», песню, в которую он вставил саунд ду-уоп. В окончательном варианте в ней присутствовал дух регги. Чтобы доделать «D'Yer Mak'er» до конца, группа собиралась на лужайке перед домом, слушала раз за разом фонограмму, двигаясь под неё в стиле, напоминающим нечто среднее между нелепой походкой Чарли Чаплина и Гручо Маркса.
Когда цеппелины собирались вместе, всегда происходило что-нибудь весёлое. Это помогало снимать напряжение и поднимать дух на несколько дней вперёд. С другой стороны, таким способом участники группы выражали чувства к остальным. Они реально заботились друг о друге, хотя никто из них толком не умел выражать эмоции. Но участие в совместных мероприятиях, будь то распитие бутылки шампанского или какой-нибудь розыгрыш, давало им возможность продемонстрировать привязанность друг к другу.
Один из наших техников, назовём его Стив, стал мишенью для приколов. Он с собой привёз подружку, а Бонэм установил микрофон в их спальне. Мы не могли дождаться, когда они пойдут спать.
— Круто! — воскликнул Бонзо, когда раздался шум из спальни. Он так сильно прижал наушники к ушам, что мне показалось, что они сейчас сольются с черепом. — Они занимаются любовью! Что сейчас будет!
По мере того, как вздохи становились всё серьёзнее, Бонзо включил магнитофон. Он покрутил ручки и подключил микрофон к звуковой аппаратуре. В течение следующих тридцати минут весь дом — за исключением комнаты Стива и его подружки, исполнявших акробатические этюды — наполнился громким, реалистичным репортажем из спальни.
Страсти в спальне накалялись, равно как и веселье в остальном доме.
— Давай, Стив! Дай ей жару! Вперёд, Стив, вперёд!
Утром Стив стал мишенью самых безжалостных насмешек — Стив, эта девчонка может стонать! — хотя, он так и не понял, как мы смогли подслушать их игры.
Джимми старался не расслабляться во время звукозаписывающих сессий и требовал этого от других. Он настаивал, чтобы расходы не завышались, и подход к записи был столь же серьёзным, как у хирурга, готовящегося к операции на мозге. В этот раз никто не торопился, как во время записи первого альбома в 1968-м, который был записан со сверхзвуковой скоростью. Однако, апатии ни у кого не возникло. Джимми требовал, чтобы конечный продукт был завершён с точностью до десятых долей.
По этой причине мы переехали в студию Olympic. В студии Zeppelin сделались более собранными. В «The Crunge» Джимми и Джон Пол пошли вслед за Бонзо и получился фанк в стиле Джеймса Брауна, Джимми для него добавил блюзовый рифф, которому не мог найти применение семь лет — наконец для него нашлось подобающее место. Для «The Song Remains the Same» Роберт набросал стихи на листке бумаги во время творческого порыва, причиной которого стало его собственное видение общего знаменателя для людей и вещей. Джимми же неделями вырисовывал богатые текстуры песни, изначально он намеревался сделать инструментальный номер, и только потом соединил с текстом Роберта.
Пока группа сидела взаперти в студии, мы с Питером начали серьёзно обсуждать возможность привлечь пиарщика, чтобы как-то наладить отношения с прессой, которая до сих пор относилась к группе, как к бубонной чуме. Еще во время полета из Австралии Джимми и Роберт впервые затронули эту тему, понимая, что опытный специалист мог бы протянуть оливковую ветвь в направлении прессы в надежде улучшить ситуацию.
— Если ты ищешь кого-то, кто мог бы связаться с прессой, апеллирующей к молодёжной аудитории, попробуй Би. Пи. «Бип» Фэллона, — посоветовал я Питеру. — Он хорошо поработал над освещением в СМИ группы T. Rex. Он знает, что делает.
Питер послушал меня. Пока группа записывалась, он взял инициативу на себя и нанял Фэллона, который проработал с нами около года. Бип был маленьким парнем, который не был похож на того, кто мог бы разводить дела с прессой. Но из своего офиса в Лондоне он мог легко открывать двери, особенно английской прессы, и даже расположил тех авторов, которые при упоминании имени Led Zeppelin не скрывали зевоты.
Бип, правда, действовал на нервы своей чрезмерной энергичностью и косноязычностью, но когда пошла позитивная пресса, все согласились, что хлеб свой он ест не зря.
Когда группа вышла из студии, приготовления к американскому туру были завершены. Они очень интенсивно проработали всю весну и времени не передышку не оставалось. Парни даже толком не думали о предстоящих концертах — что им играть вообще, какие новые песни показать публике, но упаковали чемоданы и приготовились лететь на Запад. У них хватало уверенности в том, что эти концерты будут не хуже, и даже лучше, чем все предыдущие.