— Кира! Кира!

Я с трудом заставила себя вынырнуть из темноты. Голова казалась тяжелой и ватной, к горлу подкатывала тошнота, но подсознание уже твердило: «Спасена. Ты спасена!»

Меня куда-то поволокли, а затем обняли. Головокружение не давало понять, что вокруг творится.

— Папа! — простонала я.

— Практически, — отозвался недовольный мужской голос, и тогда я окончательно пришла в себя.

— Ивар…

Никогда не думала, что почувствую такое облегчение от того, что мой тюремщик снова настиг меня. Но ладони уже сами искали его плечи, чтобы вцепиться в надежную опору. Почему-то рядом с Иваром я поняла, что все беды закончились. Он склонился, сидя на земле у самого края жуткого гроба и баюкая меня в своих руках как ребенка. Провел кончиками пальцев по моему лицу, размазывая что-то мокрое по щекам. Брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство.

— Кира! Моя девочка! Моя охотница!

Он сжал меня так крепко, что казалось, хрустнут ребра, а нос расплющится о его грудь.

— Чем… так пахнет? — скривилась я от резкого запаха.

— Ну извини, — проворчал Ивар и чуть ослабил хватку, — не догадался принять душ перед тем, как вытаскивать тебя из ямы.

Яма. Это слишком нейтральное название для такого страшного места.

— Мне плохо… — пожаловалась я, все еще мысленно пребывая там, в темном узком прямоугольнике, и испытывая парализующее удушье.

— Я знаю, — низким и полным боли голосом проговорил Ивар. — Как бы я хотел, чтобы у тебя был фамильяр! Как мне тебе помочь?

Я слабо покачала головой, потому что тоже не знала ответа.

— Как ты… меня нашел? Там… полный дом… охотников…

— Мы справились с ними. Мы втроем. Я, Лекс и Байрон. Неужели ты думала, что я не стану тебя искать? Я не откажусь от тебя, Кира. Я там все вверх дном перевернул. И перевернул бы еще раз, если бы под руку не попалась девчонка, которая подсказала, где ты.

Ивар говорил с таким жаром, что я невольно им залюбовалась. Он пугал и одновременно притягивал меня своей властностью и мощью. Но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы Ивар использовал эту силу во зло. А вот со стороны других довелось. Я прикрыла глаза, возвращаясь мыслями к пережитым событиям.

— Они… мучили ее… и даже… хуже… надо ее… забрать…

— Заберем, — он снова погладил меня по щеке, — я уже отправил ее с Байроном и Лексом в машину. Мы своих в беде не бросаем.

Почему мне показалось, что последние слова прозвучали и обо мне? Я ведь не «своя»! Я — его враг, одна из клана его кровных врагов.

— Ты убил всех охотников?

Руки Ивара напряглись.

— Я не стал их убивать. Считал, что ты с ними заодно, и не хотел обострять наши отношения, истребляя твоих сородичей.

Дыхание замерло в моей груди. Я поняла, что он не знает кое-чего важного, и только от меня теперь зависит, какая из сторон окажется в безопасности.

— Кира, что с тобой? — насторожился Ивар.

Я закусила губу, понимая, что должна ему сказать. Но эти слова навсегда изменят меня. Я больше никогда не буду прежней Кирой, и пуля на моей шее станет не символом, а саркастической насмешкой над всем, чему с детства учили родные. А потом я поняла, что уже и так не являюсь той девочкой, которая узнавала жизнь по страницам учебников.

Я потянулась к Ивару и поцеловала его. Он вздрогнул от неожиданности, но сразу же ответил. Жарко углубил поцелуй, прижимая меня к своему телу. Нам снова было хорошо вместе, как в ту, последнюю, ночь, хотя я прекрасно понимала, что напрасно мучаю себя воспоминаниями. Он — не для меня.

— Мы должны их убить, — прошептала я, оторвавшись от его губ. — Всех.

— Убить охотников? — недоверчиво протянул Ивар.

Я кивнула, ощущая на душе огромный камень, который не так-то просто будет скинуть.

— Они знают о Сопротивлении…

Ивар издал возмущенный возглас.

— Я не говорила прямо, но они примерно поняли, где искать. И они будут искать, если останутся живы.

Он помрачнел, поднялся на ноги и помог встать мне.

— Я все сделаю.

Я взяла его за руку и посмотрела в глаза.

— Нет. С одним из них я хочу разобраться сама.

Ивар медленно повернулся ко мне. Положил ладонь на шею и скорчил скептическую мину.

— Охотница. Ты хоть кого-нибудь в жизни убивала?

— Да, — не дрогнула я, — тебя.

Его рот приоткрылся от неожиданности, а потом на губах начала расцветать улыбка. Я смотрела и не верила своим глазам — Ивар умел улыбаться! Прежде он только корчил ироничные гримасы или ухмылялся. Но теперь… это было совсем другое.

Мы взялись за руки и пошли в дом. В коридоре горел свет. Я с отвращением оглядела корчившегося на полу Седого. Обрывки ткани едва прикрывали глубоко разодранное тело. Под ним образовалась лужа крови. Толстый Митяй лежал без движения и только стонал бледными губами.

— Кто из них? — бросил Ивар, который вновь стал сосредоточенным и хмурым.

Я покачала головой.

— Никто.

Ивар поднял ружье, брошенное чуть поодаль, проверил его и приложил к плечу. Я едва успела отвернуться. Это было чудовищно, но почему-то внутри не возникло отвращения. Вот когда я слышала крики лекхе и скрежет мебели по полу, отвращение было. А теперь — нет.

Я услышала топот ног. Ивар вытащил в коридор полураздетого Жоржа. Тот находился без сознания.

— Он, — подтвердила я, — только не стреляй. Помоги отнести его в ящик.

Если Ивар и удивился, то виду не подал. Оттащил Жоржа на лужайку и бросил в прямоугольную яму. В этот момент охотник пришел в себя. Он застонал от удара о доски и приоткрыл глаза. Когда зрение сфокусировалось на мне, зрачки Жоржа расширились, а рот распахнулся в безмолвном крике.

Я опустилась на колени возле ямы и нависла над ним.

— Мне следовало бы придумать для тебя наказание похуже, грязная тварь, — прошипела я. — Ведь ты был прав все это время. Все твои догадки подтвердились. Видишь этого парня? Он — тот самый лекхе, про которого ты говорил. Мне было с ним хорошо. Так, как ты и представить себе не можешь. И мне жаль вашу служанку. Если это называется сочувствием — можешь считать меня такой. Но она теперь отправится в лучшее место, где будет жить по-человечески. А ты — сдохнешь здесь. Воздуха тут, и правда, хватает очень ненадолго. Я проверяла.

Выпрямившись, я дала Ивару знак захлопнуть крышку. Последнее «Нет!» Жоржа утонуло в грохоте упавшего металлического листа. Ивар закрыл замок, а потом подкинул ключ на ладони, повернулся, размахнулся и зашвырнул его куда-то в кусты.

— Тебе легче? — спросил он и погладил по спине.

— Нет, — я опустила голову, — как может стать легче, когда предаешь своих?

— Тогда подожди меня, остальное я все-таки доделаю сам.

Ивар ушел за дом. Оттуда донеслось еще несколько выстрелов, после чего он вернулся. Держась за руки, мы молча пошли по дороге между деревьев и роз. Я оглянулась. Старинный дом возвышался на фоне ночного неба. Через приоткрытую дверь на крыльцо падал свет. Стояла тишина. Ветви яблонь склонялись по обе стороны дороги, образовывая арку. В полутьме белели цветочные бутоны.

Жуткая мертвая красота. С легким восковым налетом.

Я вышла в распахнутые ворота и увидела знакомый черный внедорожник и троих лекхе возле него. Девушка сжалась в комок между Байроном и Лексом, хотя те не делали попыток ее удержать или обидеть. Я вздохнула. Похоже, пройдет много времени, прежде чем она перестанет шарахаться от других. Даже от лекхе.

Медведь Родион фыркал носом и смотрел на меня умными черными глазами, а сокол Байрона сидел на плече хозяина. Я поймала себя на мысли, что больше не испытываю страха перед фамильярами. Может, потому что свыклась с тем, что они — часть людей?

— Лекс, сядь за руль, — попросил Ивар и приобнял меня.

— Без прав? — засомневался тот. — А если патруль остановит?

— Если остановит — я разберусь. Будь другом, не заставляй себя уговаривать, а?

Тот пожал плечами и дал знак Байрону. Вдвоем они усадили девушку на переднее кресло и пристегнули ремнем безопасности. Та поскулила от страха и затихла.

— А Лекс умеет водить? — тихонько шепнула я Ивару.

— Умеет. Я сам учил, — он проводил взглядом друзей, которые забирались во внедорожник. — Они все умеют. Только документов им никто не даст.

Я кивнула. Пора бы уже перестать удивляться.

Ивар потянул меня за руку и устроил на заднем сиденье между собой и Байроном. Прижал к груди крепко-крепко, выдохнул в висок. Машина плавно тронулась с места, развернулась, напоследок осветив фарами каменную ограду, и стала набирать скорость.

Я положила голову Ивару на плечо и тихонько призналась:

— Я успела позвонить папе. Он знает, что я жива. И очень скучает.

— Ты сказала, где находишься? — в его голосе мне почудилась тревога.

— Нет… Седой не позволил рассказать. Но папа меня ждет. Завтра должен был состояться обмен… — к горлу подкатил комок, и после перенесенного стресса я не смогла справиться с эмоциями и расплакалась. — Пожалуйста, я так хочу домой! Отпусти меня, Ивар!

Байрон, похоже, услышал и заерзал на своем месте. Наверно, не стоило начинать разговор при свидетелях, но я так долго старалась держать себя в руках в клане Седого, что моральные силы просто истощились.

Дрожащими руками Ивар обхватил мою голову и приблизил к своему лицу. Складка его губ стала жесткой. Мне показалось, что он испытывает невыносимую боль — так перекосилось его лицо гримасой страдания.

— Ты все равно будешь рваться домой, даже если я скажу, что ты очень нужна мне? — понизив голос, сказал он.

Я схватила его за запястья. Все его тело содрогалось, словно он пытался сдержать что-то, рвущееся наружу.

— Я знаю, что нужна тебе, Ивар. И охотникам была нужна. Отец готовит для обмена оружие. Забери все, что приготовлено, если хочешь. Нам только надо подумать, как все объяснить.

Его губы искривились, но я не поняла, усмешка это или очередная гримаса боли.

— Ты нужна мне по-другому.

Он произнес эти слова таким тоном, что мне отчаянно захотелось все бросить. Но разве можно отказаться от семьи? И от будущего?

— Мы — враги. Ты вырвал меня из привычной жизни. И мне придется как-то ее восстанавливать.

— Ты по-прежнему стыдишься, что спала со мной?

Я помедлила, а потом кивнула.

— Ты заставил меня обманом. Сама бы я на такое не согласилась.

Легкий поцелуй обжег краешек моего глаза. Я потянулась, сомкнула веки и подставила лицо губам Ивара, которые осторожно ласкали мою кожу. Это было приятно.

— Мне очень жаль, что я так с тобой обращался, — прошептал Ивар с горькой нежностью, от которой мне сдавило горло. — Но я не могу отпустить тебя, охотница. Может быть, позже ты вернешься к отцу. Постарайся меня понять.

— Насколько позже? — вздохнула я.

— Дай мне еще несколько дней… неделю.

Я вцепилась в его футболку. Неделю? Опять оказаться в его постели? Снова зависеть от него?

Словно прочитав мои мысли, Ивар добавил:

— Я больше не трону тебя, если ты сама не захочешь. Обещаю.

— Зачем тогда держать меня целую неделю? — удивилась я.

Ивар задумчиво отвернулся к окну и замолчал. Некоторое время я разглядывала его профиль, а потом поняла, что ответа не будет. Вспомнила, что мы в машине не одни и выпрямилась. Байрон отчаянно делал вид, что его здесь не существует. Лекс сидел неестественно прямо и смотрел перед собой. Только девушка, кажется, задремала…

В поселении меня встретили насторожено. Доверие жителей снова было утрачено из-за побега. Я опустила голову, следуя за Иваром. Как мне продержаться тут еще неделю?

Едва вошли в дом — Никитка бросился и обнял мои ноги.

— Ты вернулась! Я ждал, что вернешься!

Мила только хмыкнула, сложив руки на груди. Как ни странно, ее сердитый взгляд был направлен не на меня, а на Ивара. Тот с каменным лицом подтолкнул меня к лестнице. Я послушно поднялась в комнату. Присела на краешек кровати и с опаской покосилась на дверь. Ивар задержался внизу, объясняя Миле, что случилось в клане охотников. Его появления я ждала с бешено стучащим сердцем. Он же обещал меня не трогать. Сдержит ли слово?

Но когда Ивар появился в дверях, мое сердце оборвалось и остановило бег. В руках своего тюремщика я увидела толстую железную цепь, похожую на ту, которой приковывали его самого к дереву во время поединка. Она оказалась достаточно длинной, чтобы позволить передвигаться в пределах комнаты и ванной, но почему-то легче мне не стало.

— Не делай этого… — хрипло пробормотала я и следила расширившимися от ужаса глазами, как Ивар вбивает в стену железное кольцо, дергает, чтобы проверить на прочность. Затем он подошел ко мне, опустился на одно колено. Смотреть в глаза избегал. Я не могла шелохнуться, пока Ивар подкатывал штанину моих джинсов.

Холодный железный обруч сомкнулся на щиколотке, и тогда Ивар, наконец, поднял голову и встретился со мной взглядом.

— Зачем? — только и выдавила я.

Он поморщился.

— Я больше не могу рисковать, Кира. Не могу доверять тебе.

Ивар потянулся, чтобы поцеловать. Его губы коснулись моих, язык ласково лизнул, приглашая ответить. Но я оставалась неподвижной.

— Кира, — Ивар отстранился, — не обижайся. Я обещал, что не трону тебя, но не говорил, что не стану ограничивать твои передвижения.

Я долго-долго смотрела в его виноватые глаза и чувствовала, как рушится то хрупкое единение, которое, казалось, возникло между нами в машине.

— Кира! — он несильно толкнул меня, и я упала на спину, уставившись в потолок. — Да что с тобой происходит?

Ивар навис надо мной. Я переместила взгляд на его лицо.

— Я освобождаю тебя от обещания не прикасаться. Можешь делать, что хочешь. Тебе ведь нужна покорная рабыня.

— Что? Мне не… — его глаза прищурились, — …покорная рабыня?

Я снова отвела взгляд в сторону, оставаясь под ним в прежней позе. Ивар зарычал и отпрыгнул от меня. Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Тогда я свернулась в клубок и заплакала.