У ворот Центрального парка по ночам теперь дежурил патруль, и мне пришлось перелезть через стену, зайдя с боковой улицы. Из-за туч периодически выглядывала луна, трещали цикады. Я шла налегке: все, что мне требовалось — холодное сердце и свободные руки.

По аллеям не бродили влюбленные. Последние страшные события всех распугали, и матери больше не отпускали дочерей с наступлением темноты. Фонари освещали живую изгородь вдоль дорожек, скамейки с вырезанными на них именами и сердечками. Когда-то, словно в прошлой жизни, я гуляла тут за руку с Хью. О прошлом напоминало и то, что снова тайком ночью убежала из дома.

А вот и знакомый поворот у трансформаторной будки. Это было наше с ним место. Уединенное и тихое. Я нырнула под низкие ветви деревьев и замерла.

— Хью?!

Он сидел на «нашей» скамье, закинув локоть на спинку и задумчиво глядя в темноту. Такой знакомый… и такой чужой. При моем появлении Хью выпрямился.

— А ты что тут делаешь?

— Хочу спросить то же самое у тебя, — я подошла и присела рядом.

Сколько раз мы сидели вот так, рука об руку. До того, как я узнала, что нам не судьба быть вместе.

— Ты же знаешь, что находишься под ударом! Я делаю все, чтобы тебя защитить, а встречаю в парке, на месте преступления, да еще совершенно одну! Кто обещал мне ходить хотя бы с мажором? — сердито произнес он.

— Кит сегодня играет в клубе. Он не знает о том, что я здесь.

— И я бы наверняка тоже не узнал, да? Выкладывай, Джен, зачем ты сюда явилась?

Я вздохнула. Это будет непросто.

— Помнишь, феромагер в моей клетке говорил о заброшенных шахтах? Я покопалась на сайте городской библиотеки, почитала кое-что об истории города. Кит раздобыл для меня карту канализационных ходов. Применил свои связи. Я обещала ему, что без него и шагу не ступлю, но… нужно уничтожить гнездо, прежде чем появятся новые жертвы. А они появятся, потому что этих существ терзает голод.

Хью в сердцах хлопнул себя по коленке.

— Джен, да туда с отрядом спецназа надо идти! Я как раз пытаюсь получить разрешение на эту операцию. Что ты можешь сделать одна?

— Пока ничего, — я задумчиво покачала ногой, — сначала нужно разведать что там и как.

— Ты выжила из ума, — Хью покачал головой, — давай, я на машине, отвезу тебя домой.

— Ты так мне и не поверил? — не выдержала я. — Ни одному слову? Я сама могу за себя постоять!

— Но ты же не спецназовец! — в тон мне ответил он. — Да, я понял, что тебя учили самоконтролю, но у тебя нет этого…

Хью вынул из кобуры на поясе пистолет и продемонстрировал мне.

— Вот что помогает чувствовать себя в относительной безопасности. И то, поверь, мы каждый год кого-нибудь хороним из участка.

Без лишних слов я выхватила у него оружие, вытащила «магазин» и высыпала патроны на траву у ног. В свое время потратила много дней, тренируясь с Дружечем, так что навык дошел до автоматизма. Все произошло достаточно быстро, чтобы не дать Хью опомниться.

— Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

Он скрипнул зубами.

— Потому что я не могу оставить тебя в покое, Джен. Потому что помню каждую ночь, которую проводил с тобой. Места, куда мы ходили, где ото всех прятались. О чем говорили. Прошло десять лет, а я до сих пор помню твои вкусы и привычки. И раз уж ты вернулась, подумай о том, что есть люди, которые рады видеть тебя живой.

Я отдала ему разряженный пистолет и опустила голову.

— Ты думаешь, Сабина пожертвовала собой просто ради того, чтобы я всю жизнь пряталась в стенах дома? Моя подруга умерла, защищая меня. В чем смысл моего существования? Кто защитит жителей Джорджтауна? Из всех вас хоть какое-то представление о диких феромагерах имею только я. И только меня более-менее учили, как на них охотиться. Твой отряд спецназа заставит их попрятаться по щелям. А когда этих существ не найдут и вернутся ни с чем, все начнется по новой.

— Защита города — моя забота, а не твоя, Дженни. Твоими заботами должно быть…

— Что? — подхватила я. — Должно быть что, Хью? Покупка платьев? Чаепитие с гостями? Ведение домашнего хозяйства? Послушай, как ты звучишь со стороны. Тебе не нужна такая женщина, как я. Тебе нужна Алиша. Тебе нужен уют, забота и домашний очаг. Чтобы кто-то стирал твои рубашки и ждал после смены. Со мной ты этого никогда не получишь, как мой отец не получил с моей мамой.

— Макклейн просто старый осел, — скривился он, наклоняясь и подбирая патроны с земли.

— Точно. Но ваши характеры во многом схожи. Он тоже всегда ставил в приоритете свою работу, был готов просиживать в офисе сутками. Даже Сара, какой бы сукой она не была, занималась моим воспитанием больше, чем он!

— О, ну да. Ты поэтому положила глаз на мажора? Он-то на работе не зациклен, — он презрительно фыркнул, — потому что ему нет нужды работать.

— Кит принимает меня такой, какая я есть.

— Да хватит быть упертой! — Хью вскочил на ноги и навис надо мной. — Хочешь залезть в этот колодец? — Он указал на люк неподалеку от скамьи. — Иди. Но я пойду с тобой. Дай мне шанс.

Когда человек просит дать последний шанс — это значит, он в отчаянии. Но я о своем последнем шансе не просила. Мешала гордость. Утраченная вера в людей. Смысл о чем-то просить, если тебя столько раз предавали? Смысл кричать, если знаешь, что тебя никто не услышит? Смысл надеяться на лучшее, если нет цели жить?

Первый снег выпал в начале декабря. Помню, как проснулась, дрожа от холода в своем импровизированном «гнезде» в дальнем стойле конюшни. От теплого дыхания лошадей в потолку поднимались клубы пара. Из небольшого окошка дуло ледяным ветром и слепило белизной. Кутаясь в осеннюю одежду, я вышла во двор, посмотрела на серую громадину поместья, в которое мне теперь не было входа, развернулась и пошла, проваливаясь по щиколотку в снег.

Я поняла, что не переживу зиму в конюшне. Даже если Тоби снабдит меня теплыми одеялами, и смогу ложиться спать поближе к лошадям, это не поможет. Дружеч ясно дал понять — он потерял веру в меня. Да я и сама ее потеряла.

Я знала, в какой стороне город и просто шла туда. Где буду жить? Чем питаться? Меня не заботило. Мелкий снежок продолжал падать, припорашивая ветви деревьев. Чтобы согреться, я побежала. Размеренно, экономя силы, как привыкла делать это на тренировках.

К обеду уже была в городе. Жители спешили мимо меня по своим делам. Сигналили автомобили, возле палаток с рождественскими товарами, которые начали загодя продавать, толпились домохозяйки. Румяные дети лепили снеговиков на каждом углу. Никто не замечал моей легкой одежды или унылого выражения лица. Я стала невидимкой для обычных людей также как для феромагеров, иногда встречавшихся в толпе. Я просто перестала существовать для окружающих.

Добравшись до какого-то парка, смахнула со скамьи снег и легла, поджав под себя ноги. Мороз уже не так ощущался, и все больше хотелось спать. Чудился мамин голос, и казалось, что меня касаются ее ласковые руки. Мимо прошел полицейский с исходящим паром стаканом горячего кофе в руке. Бросил на меня косой взгляд, но, как и прочие, не заметил ничего странного.

Тогда-то я и заметила Йена. Он шел следом за полицейским, обнимая кругленькую девушку. Полушубок, натянувшийся на животе, ясно давал понять, что она беременна. Каштановые локоны рассыпались по плечам, а щечки тронул румянец. Йен был хорошо, дорого одет, просто лучился благополучием. Внутри мелькнуло слабое удивление, как ему хватило наглости оставаться так близко от поместья, от людей, которых он обокрал и предал. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я поднялась со скамьи.

Парочку догнала на углу аллеи, где они остановились купить по хот-догу. Девушка уже успела вонзить зубки в аппетитное тесто, а Йен отсчитывал мелочь торговцу, когда я подошла.

— Привет.

От вкусного запаха горячих сосисок рот наполнился голодной слюной. Меня все еще знобило, хотя внутри нарастало что-то непонятное и пугающее. Злость. Ненависть. Желание отомстить. Я вдруг показалась себе похожей на бродячую собаку, которую выгнали из дома, заставили голодать, и теперь она будет кусать всех ненавистных людей, каких только встретит. Думаю, это было недалеко от истины.

— Дженни? — Йен обернулся, и его зрачки расширились от удивления.

Уроки мистера Дружеча не прошли даром, и я не почувствовала от него ровным счетом ничего. Ни изумления, ни страха, ни радости, ни негодования. Он прекрасно себя контролировал.

Зато его спутница, тоже эмпат, такими умениями не владела. Она испугалась, и ребенок в ее животе тоже заволновался. В меня ударило двумя волнами эмоций: сильной и едва ощутимой, слабенькой. Я презрительно усмехнулась. Йен не оставил своих идей о союзе двух эмпатов. Со мной не получилось — нашел другую дурочку, наивную и доверчивую, судя по взгляду.

— Райан, кто это?! — спросила она и взяла его за локоть.

— Райан, значит? — посмотрела я в глаза Йена.

И опять ничего. Чертов сукин сын не терял самообладания.

— Дорогая, это Дженни. Мы учились вместе. В университете, — произнес он, не моргнув и глазом.

— В частной школе, — сказала я. — Очень ограниченным курсом. Отличная мы были пара!

Впервые появился слабый отголосок его эмоций. Йен не ожидал, что я перейду в наступление. Что ж, каждая наивная дурочка иногда начинает прозревать. Я, слава Богу, обошлась без ребенка в животе, в отличие от этой бедняжки.

— Дорогая, я потом все объясню, — пробормотал он в ответ на удивленный возглас своей подружки. — Иди домой, ладно? Доберешься сама? Я скоро подойду. Не садись за стол без меня.

Девушка растерянно посмотрела на меня и кивнула.

— Извините, — сказала я, искренне ее жалея.

— Что тебе нужно? — прошипел Йен, толкая меня в спину и уводя обратно в парк, подальше от чужих ушей. — Как ты меня нашла? Следила?

— Знак свыше, — пожала я плечами. — А ты мне ничего не хочешь объяснить?

— Старики отпустили тебя, да? — он воровато огляделся по сторонам. — Явилась за своей долей? Ты это… прости. Я собирался за тобой вернуться. Но потом навалились обстоятельства…

— Твоя подружка беременна, Йен!

— Да-да, я знаю, — он снова огляделся, словно думал, что Дружеч или Тоби сейчас выскочат из-за кустов. — Но я ведь не обещал тебе вечной любви. Да, Джен? Ты ведь не ждала меня все это время?

— Ждала, Йен, — мы остановились в конце аллеи, и я повернулась к нему. — Я каждый день тебя вспоминала.

И это было правдой. Предательство не так-то легко забыть.

Он самодовольно заулыбался, расценив мои слова по-своему.

— Ну, прости, детка. Так уж получилось. Ты уж никому про меня не говори, а? Черт, да мы только на выходные сюда заскочили, в гости к родителям Марго.

Я вздохнула. Бедная Марго. Шагнула к Йену, подняла руку, погладила его по холодной щеке, вспоминая, как он постоянно пытался меня поцеловать. Меня учили использовать в качестве оружия все, что подвернется под руку. И я усвоила свои уроки не хуже Йена.

— Останься со мной. Ненадолго.

Он сглотнул, глаза подернулись похотливой дымкой. Я почувствовала отголоски его просыпающегося желания и охотно позволила себе их подхватить. Пусть он почувствует. Пусть решит, что просто с ума схожу от желания лечь с ним. Ведь кто я для него? Доверчивая дурочка, попавшая под обаяние. Не более того.

— Мне некуда с тобой пойти, Джен, — с нервной улыбкой сказал Йен.

Я потянулась и коснулась его рта губами, почувствовала привкус сигарет. Раньше он не курил.

— Я теперь тебя так просто не отпущу… — прошептала, прижимаясь всем телом.

— Разве что, ко мне в машину, — он указал в сторону проезжей части. — Я тут недалеко припарковался. Отойди, родители Марго поблизости живут, нас не должны увидеть.

— Как скажешь, — великодушно согласилась я и украдкой вытерла рукой губы.

В тепле машины слегка разморило, и пришлось усилием воли заставить себя не расслабляться. Йен отвез меня на окраину города, на пустырь, и там заглушил мотор.

— Ты кажешься счастливым, — заметила я, поглаживая его темный загривок.

— Да уж, — усмехнулся он, предвкушающий секс и довольный собой, — деньги старикана помогли раскрутиться. Да и у Марго предки не бедные. Все путем!

Он чуть приподнялся над сидением, расстегнул куртку, а затем молнию на джинсах.

— Не возражаешь, Джен? По-быстрому, меня ведь ждут.

— Не возражаю, — ответила я.

И ударила его в лицо.

Йен превосходил меня в комплекции, но на моей стороне было то, что помогло Сабине бороться против человека, гораздо сильнее ее. Желание защитить других.

— Хью, — строго сказала я, как только мы спустились по железной лестнице в колодец и включили фонарики, — ты не пойдешь дальше, если не выполнишь одно мое условие.

— Какое? — равнодушно поинтересовался он, вглядываясь во тьму тоннеля.

— Ты не должен постоянно думать обо мне. Не должен проявлять никаких эмоций. Если что-то резко хлопнет за спиной, старайся подавить первую безотчетную реакцию. Иначе тебя почувствуют, и ты нас выдашь.

— Не разговаривай со мной так, будто яйца здесь у тебя, Джен, — огрызнулся он.

Я только покачала головой. Хью никак не хотел уступать лидерских позиций. Наложила ли отпечаток на характер его профессия или он просто пытался выглядеть в моих глазах сильным и смелым?

Мы двинулись вперед. К чести Хью, я почти перестала ощущать его эмоции. Он бесшумно двигался, подсвечивая дорогу, сосредоточенный и старающийся держать под контролем обстановку. Под ногами чавкала грязь. Непереносимо воняло сыростью с примесью трупного запаха. Свет фонарика выхватывал из темноты плесень на стенах. Иногда я доставала телефон и сверялась с картой, сохраненной в нем.

Мы шли довольно долго, но никакого присутствия феромагеров я не ощущала.

— Когда я в первый раз сюда полез, думал, что Бишоп свихнулся, — вполголоса произнес Хью, как бы размышляя вслух. — Он-то описывал нам привидение.

— Дикие феромагеры — очень ловкие и бесшумные. Быстро бегают, отлично лазают по деревьям. И они альбиносы. Видок еще тот. Но когда я в первый раз увидела в парке феромагера, даже сразу не поняла, что это он. Не ожидала.

— А у Бишопа все зеркала были завешаны. Он навыдумывал себе всякого и нас чуть со следа не сбил. Повезло же — на жену напали, потом на ту девочку, а его оба раза не тронули.

— Ну, видимо, он их не боялся, — пожала я плечами. — Если был не в себе, то воспринимал как само собой разумеющееся. А ты уже знаешь, что они не распознают тех, кто их не боится.

— Да знаю, знаю.

Дорога пошла под наклоном, словно мы углублялись под землю. Кирпич на стенах сменился простой землей, удерживаемой деревянными опорами. Впереди мы увидели завал. Направив лучи фонарей, заметили, что кто-то словно прорыл в нем круглый ход.

— Хью… кажется, мы уже близко.

— Может, нам выключить фонари?

— И что мы тогда разглядим в кромешной тьме? Кроме того, если мы не будем их бояться, они скорее убегут, увидев нас, чем пойдут в атаку.

По очереди пролезли внутрь. Тихо. Темно. Внезапно я споткнулась обо что-то твердое. Охнула от неожиданности, наклонилась посмотреть. Кирка. Старая и ржавая, с почти прогнившей деревянной ручкой.

— Как ты думаешь, это еще от братьев-основателей осталось? — с любопытством оглядел ее Хью.

— Не знаю. Возможно.

Не успела я сделать еще несколько шагов, как под ногой что-то хрустнуло. Кость. Небольшая, белая.

— Я вижу свет, — сказал вдруг Хью.

И правда, если приглядеться, то на повороте, на стене плясал слабый оранжевый отблеск. И послышался звук. Словно кто-то стучал по камням молоточками.

Мы осторожно приблизились. Выглянули.

Этот ход вел в большую пещеру, освещенную смоляными факелами. Площадка, на которой мы оказались, была на возвышении, и все происходящее открылось как на ладони.

В дальней стене зиял черный грот. У ближней, на каком-то тряпье, устроилась женщина с длинными волосами. Приглядевшись, я увидела, что она кормит грудью ребенка. У них еще и дети бывают?! Другая спала рядом, раскинув руки и приоткрыв рот. Несколько мужчин, таких же феромагеров, появлялись и исчезали в гроте по очереди. Они вытаскивали и складывали камни.

— Зачем они копают? — удивилась я, оглянувшись на Хью.

Его глаза казались круглыми от удивления.

— Я, кажется, понял зачем, — прошептал он, — посмотри на камни.

Я посмотрела. В свете факела один из обломков, казавшихся серым, вдруг сверкнул зеленым. Может ли такое быть?!

— Это оставшиеся шахты с драгоценной породой, которую разрабатывали братья, — подтвердил мои догадки Хью.

И в этот момент грянул выстрел, и над его головой пуля выбила град мелких камней и пыли.