Глава первая

Софи обдумывала вопрос, которым ее только что озадачил Джейк Флинн.

Вопрос был не такой уж и сложный. Чтобы понять его, вовсе не требовалось иметь научную степень или обладать углубленными знаниями семантики. Нет, для этого он был слишком заковыристым. Джейк Флинн только что пригласил ее на ленч. Вопрос заключался в том, какой это будет ленч?

Джейк на другом конце провода дожидался ответа, Софи сидела, откинувшись на спинку офисного кресла. Она развернула его так, чтобы видеть из окна своего кабинета простирающуюся внизу Плазу, и смотрела, как мечется по почти пустынной площади разноцветный мусор, разносимый порывами ветра. Одна из главных жизненных трудностей Софи заключалась в том, что она никогда не могла точно понять, нравится она мужчине или нет. Это была именно трудность, а не проблема, потому что она ни за что не соглашалась с тем, что у нее есть какие-то проблемы, несмотря на постоянные заверения своего персонального ассистента Кэла. Остальные женщины и большинство ее подруг — ну хорошо, все ее подруги — казалось, обладали некой интуицией, которая включалась минимум на месяц раньше, чем интуиция Софи. Все ее подруги частенько планировали небольшие романчики и долговечные браки, едва лишь перекинувшись с кем-то взглядами в ночном клубе. Софи же настолько боялась ошибиться, что дожидалась как минимум доставки букетов к своему столу и приглашения на романтический отдых в Венецию в знак того, что она действительно интересна мужчине. За последние десять лет на такое отважился лишь один мужчина — Алекс, бывший бойфренд Софи, поэтому ее опыт отношений с противоположным полом сводился к нему да к горстке «перспективных» женихов, которых подсовывали ей друзья и коллеги.

Причиной замешательства Софи в связи с приглашением Джейка Флинна на ленч стало то, что он был ее клиентом, последним и самым серьезным клиентом за предшествующие несколько недель. Именно он, по ее расчетам, помог бы ей ухватиться за ниточку, выводящую ее на столь желанное повышение, из-за которого происходят ожесточенные бои в офисе. Ее начальница Джиллиан просто обалдеет, когда Софи положит ей на стол весьма выгодные долгосрочные контракты, которые планировала заключить с «Мэдисон Корпорейшн», представляемой Джейком. После их первой встречи, состоявшейся почти три месяца назад, Кэл заявил, что Джейк на нее запал.

— Неправда, — возразила тогда Софи. — Просто он дружелюбный парень, к тому же американец. А американцы вообще довольно общительны.

— Не настолько уж они и дружелюбны, — парировал Кэл. — Особенно когда боятся, что их могут засудить.

Софи тогда посмотрела на него одним из своих особенных взглядов, заставляющих заткнуться, и сказала, что самое главное — это убедить Джейка Флинна, что «МакКарти Хьюз» — лучшая компания по устройству корпоративных встреч для проведения первого мероприятия его организации в Великобритании. А также наглядно доказать ему, что она, Софи Миллс, со своими идеями, планами и правильно рассчитанными скромными расходами скрутит всех конкурентов в бараний рог, как сказала бы ее мать. И Софи победила.

— Мне еще никогда не приходилось встречать такого серьезного организатора вечеринок, как вы, — сказал ей Джейк по окончании их первой встречи. — Вы вполне могли бы быть генералом и командовать армией!

Софи вежливо посмеялась, пожала ему руку (думая про себя, не связано ли это замечание с тем, что накануне вечером она забыла сделать эпиляцию, чтобы убрать свои «усы» над верхней губой) и проводила до лифта.

— Это и был флирт, — сообщил ей Кэл, как только она вновь села за рабочий стол.

— Кэл, — сказала Софи предупреждающим тоном, — он не флиртовал, но, даже если бы он флиртовал, я не стала бы с ним встречаться, потому что он — мой клиент.

— Ты же не адвокат, а всего лишь организатор вечеринок, — сказал Кэл. — Сомневаюсь, что это против правил.

— Это против моих правил, — заметила Софи.

— Все против твоих правил, — не остался в долгу Кэл.

И раз уж Софи была так безнадежна в умении определять, нравится ли она мужчине или нет, то, как правило, предпочитала просто об этом не думать. Но теперь она уже не могла не поразмышлять о том, ошибался Кэл насчет Джейка или все же был прав. Это было похоже на неразгаданное слово в кроссворде.

Она не могла мысленно не задержаться на том, что Джейк Флинн очень красив по-настоящему мужской красотой — квадратная челюсть и т. д. К тому же ужасно вежлив, и дыхание у него, как заметила Софи, свежее. Было бы, конечно, катастрофой спутать хорошие манеры и уход за зубами с привлекательностью — Софи никогда бы себе этого не простила. Но все-таки связь с Джейком была недопустимой, чем он и вызывал в ней еще больший интерес. Софи не та женщина, которая, наплевав на всякую осторожность, заводит неблагоразумные романы и отдается им со всем безрассудством и самозабвением. Она не позволяла своим чувствам вырываться из-под контроля. Так было значительно безопаснее и экономило кучу времени.

Прошло уже добрых пять секунд с того момента, как Джейк пригласил ее на ленч. За это время Софи провела мгновенную ревизию имеющихся у нее в наличии фактов.

План вечеринки был уже составлен, день назначен, все необходимые приготовления закончены. Джейку Флинну больше совершенно незачем звонить Софи или встречаться с ней, разве что только непосредственно перед самой вечеринкой, до которой еще почти целый месяц. И все-таки Софи никак не могла понять, что Джейк подразумевает под «ленчем», хотя в миг нашедшего на нее озарения осознала, что собирается ответить «да» — все-таки он один из самых серьезных клиентов.

— Извините, Джейк, — сказала Софи, ловко скрывая причину возникшей паузы. — Просто я просматривала свое расписание, на двенадцать у меня ничего не назначено, так что… Хотя, подождите, что это? — В клетку напротив 12 часов были вписаны красными чернилами инициалы ТЭ. Это не мог сделать Кэл, потому что он слишком аккуратный, чтобы марать расписание такими неразборчивыми каракулями. Значит, это Лайза, ее помощница-стажерка. Софи вздохнула. Просто две буквы — ТЭ — нацарапанные круглым девчоночьим почерком. Сколько раз можно говорить Лайзе: пусть просит Кэла, чтобы тот вносил в расписание новые записи. Но Лайза боялась Кэла, и, хотя она тоже была персональным ассистентом Софи, скорее выцарапала бы себе глаза ржавыми гвоздями, чем попросила бы его о какой-нибудь услуге.

— Что ж, что бы это ни было, это можно перенести, — сказала Софи, осознав, что поддалась прихоти вопреки своим принципам, за секунду до того, как у нее внутри все сжалось от тревожного предчувствия. Вряд ли это так уж важно, убеждала она себя.

— Великолепно! — выдохнул Джейк. — О’кей, значит, в двенадцать я заберу вас, идет?

— Ну, не стоит так беспокоиться, Джейк… — начала Софи, на долю секунды задумавшись относительно расплывчатого характера предстоящей встречи. — Но если хотите, то пожалуйста, — неловко закончила она.

— Хочу, — засмеялся Джейк. — Увидимся в двенадцать.

— Супер, — сказала Софи.

Джейк отключился.

Софи разглядывала трубку, решив, что сейчас не время думать о том, что у нее уже больше года не было секса, и переживать из-за того, что, если она снова окажется с кем-то в постели, это будет катастрофой.

Посмотрев на часы, она увидела, что до следующей встречи с немецкими банкирами осталось пять минут, мельком взглянула на заостренные носы своих новеньких сапожек из розовой замши и улыбнулась. Сегодня утром она приступила к делам на добрых десять минут позже, так как, чтобы не испортить замшу, ей пришлось быть предельно внимательной, пока она пробиралась между лужами и остатками грязного первого снега, который выпал ночью. Да еще эти каблуки. Конечно, бежать вниз по сырому людному эскалатору на высоких каблуках было непросто и, наверное, опасно, но, по очереди подняв сначала правую, потому левую ступню, Софи поняла, что оно того стоило. Конечно, можно было бы положить новые сапожки в пакет, а на работу прийти в кроссовках и переобуться сразу же, как только сядет за стол, но у нее не было кроссовок, и вообще, так поступают только трусихи. Кроме того, Софи понимала: лучшее, что можно сделать с этими сапожками, — носить их несмотря ни на что. Может, Софи и не была самой известной авантюристкой или самым спонтанным человеком в мире, но в том, что касалось ее обуви — всех сорока восьми пар — она была закоренелым маньяком.

Кэл однажды заявил, что ее страсть к обуви является свидетельством раздирающей ее борьбы: скрытая в ней дива пытается высвободиться из уз внешней пуританской оболочки с подавленным сексуальным началом.

Софи заметила тогда, что она частенько носила юбки выше колен, так что она — не пуританка, и ее сексуальность вовсе не подавлена. Кэл насмешливо фыркнул, сказав, что, если бы существовал отдельный клозет для натуралов, то она сидела бы в нем. И добавил, что она носит безвкусные туфли, чтобы как-то замаскировать свою абсолютную асексуальность. Софи ответила, что он сильно ошибается. Это — всего лишь туфли. Туфли, сапожки, шлепанцы и лодочки. Она любила обувь самых разных цветов, размеров и фасонов. Когда Софи видела в журналах «Вог» или «Гламур» какую-нибудь новую пару, то все ее существо начинало бурно реагировать. Ее буквально выворачивало наизнанку от желания иметь такую пару до тех пор, пока в руке не оказывался дорогой пакет из вощеной бумаги именно с этими туфлями, надежно уложенными в коробку. Потом наступал момент подлинного блаженства и удовлетворения. Затем следовало предвкушение победы, которую она одержит во время очередной демонстрации туфель над своей соперницей и всеобщей офисной чумой Евой МакКуин.

Кэл частенько говорил, что для таких, как она, в Интернете есть сайты, на которых можно обратиться за помощью к специалистам. Софи только отмахивалась и объясняла, что это все из-за ее матери, которая до четырнадцати лет заставляла ее ходить в школу в громоздкой обуви фирмы «Кларкс», когда все ее подруги уже носили серые лакированные туфельки с ремешком на щиколотке и темно-бордовым бантиком сбоку.

Софи говорила Кэлу, что ее коллекция обуви — это небольшая часть ее самой, свободной творческой личности. Именно туфли помогают ей выделяться среди других женщин в серых и черных деловых костюмах.

Кэл сказал, что она и так выделяется, и дело вовсе не в туфлях, а Софи сочла за лучшее не уточнять, что он имел в виду.

А может быть, думала Софи, кусая губы, вытянув ногу и потянув носок, Джейк Флинн пригласил ее на ленч как раз благодаря ее обуви — если, конечно, окажется, что он на самом деле пригласил ее на ленч, а не на бизнес-ленч.

Она нахмурилась. Снова саму себя запутала. По счастью, Кэл вывел ее из задумчивости.

— Немцы уже идут, — сказал он, без стука открыв дверь. Софи сунула обутую в сапог ногу обратно под стол и поднялась.

— Они уже в вестибюле. Хочешь встретить их у лифта?

— Хочу, — сказала Софи и еле заметно улыбнулась, повторив это слово Джейка. — Кстати, давай потренируемся в немецком.

— Guten Tag Herr Manners. — Кэл говорил медленно, тщательно выговаривая слова. То, что он был полиглотом, делало его незаменимым, о чем он без устали ей напоминал.

— Guten Tag Herr Manners. — Когда эту фразу произнесла Софи, она прозвучала так, как если бы ее кошка Артемида закашлялась, подавившись собственной шерстью.

— Мммм, — сказал Кэл. — Еще раз. С чувством.

— Guten Tag, мать твою. — Софи терпеть не могла, когда у нее что-то не получалось, а особенно ей был невыносим тот факт, что у нее нет склонности к языкам. И дело было даже не в количестве слов — хотя она не знала больше никаких слов кроме тех, которые ей только что сказал Кэл, — дело было в произношении. Ну, никак ей не удавалось добиться правильного произношения.

— Сомневаюсь, что наши немецкие собратья прибегают к этому словосочетанию, — категорически возразил Кэл. — Может, тебе лучше говорить по-английски. Немцы довольно хорошо говорят по-английски. И вообще, большинство наций очень хорошо говорят по-английски, поэтому мне кажется, что в данном случае тебе лучше извлечь из этого преимущество, хотя я одобряю твои попытки выйти на уровень глобализации.

— Думаю, ты прав, — ответила Софи. — Просто я предпочитаю не упускать…

— …ни одной мелочи, — с леденящей душу точностью проговорил Кэл ее мантру.

Софи рассмеялась. Она по-настоящему любила Кэла. Они работали вместе уже почти пять лет. Это было самое длительное общение Софи с мужчиной, и она знала, что может полностью на него положиться. Он был лучшим персональным ассистентом в офисе. В начале их знакомства она даже была влюблена в него в течение почти трех месяцев, сожалея о том, что он гей. Но потом поняла, что если бы он был натуралом, то вряд ли бы вообще ей понравился, потому что кому понравится мужчина-натурал, посвящающий столько времени чтению журналов для девочек-подростков? Со временем их дружба постепенно становилась все крепче, так что Софи пришлось влюбиться в оценщика рисков из здания на противоположной стороне улицы, с которым она даже не была знакома.

Вместе со своими друзьями и с Кэлом она нередко вела полуночные и немного несвязные дискуссии о том, действительно ли она «любила» в самом подлинном значении этого слова свои давнишние объекты восхищения. Софи неизменно утверждала, что так оно и было, что это была подлинная любовь, модернизированная версия любви, которая была не редкостью в средние века, когда влюбленным вовсе не обязательно было даже разговаривать друг с другом. Это значило — никаких фальшивых обещаний, никакой лжи, никаких брошенных, и никому — в особенности Софи — не приходится в течение нескольких месяцев притворяться, что ни капельки не больно и не обидно.

— Все это похоже на банальный съем, — говорил Кэл.

Софи вновь мысленно сосредоточилась на немцах.

— Так, а где Лайза? Она же знает, что в одиннадцать у нас встреча. — Софи обвела взглядом кабинет в поисках своей стажерки, третьего и, предположительно, необходимого члена их команды, хотя Кэл жизнерадостно отзывался о ней как об «обузе». — У нее все калькуляции, которые мы подготовили для этой встречи, а немцы будут здесь с минуты на минуту. Если она снова рыдает в сортире, клянусь богом, я…

— …Не буду на нее сердиться и скажу, что это не так уж и важно? — оборвал ее Кэл. Он не боялся открыто выражать свое мнение относительно степени полезности Лайзы. — Тебе следует ее просто выбросить, как ненужный хлам.

— Это — ее первое место работы, — сказала Софи. — А с первой работой все хреново справляются. Просто ей нужно немного времени, чтобы привыкнуть.

— У нее было для этого целых восемь месяцев.

— Просто найди ее, хорошо? — сказала Софи, переходя на начальственный тон.

Кэл отдал честь и уверенно зашагал в сторону женского туалета.

Софи посмотрела на загорающиеся на лифте цифры и вздохнула. Вот уже почти год, как она обучает Лайзу. Лайза ей по-настоящему нравилась, и она видела, что у нее есть определенные задатки, но девушка была просто не в состоянии разделять разум и чувства. Казалось, два ее органа — мозг и сердце — слились в одну беспокойную субстанцию. Личная жизнь Лайзы была настолько драматичной, что писатель любовных романов средней руки просто отмахнулся бы от такого сюжета, сочтя его чересчур неправдоподобным. Все эти месяцы Софи без устали ее подбадривала. Когда же очередной кризис во время рабочего дня случился у стажерки в последний раз, Софи даже вытирала Лайзе слезы и мягко посоветовала сократить количество мужчин, с которыми та встречалась, а может, и вовсе отказаться от них на время, особенно если у нее с ними явно не получается.

— Вы хотите сказать, отказаться от них насовсем, как вы? — спросила Лайза с типичным для 21-летней девушки наивным «тактом». — А как же секс? Вам что, совсем не хочется трахаться?

Софи вспомнила, как у нее порозовели щеки и как она решила не говорить Лайзе, что за последние восемнадцать месяцев, с того дня, как Алекс, ее бойфренд, расстался с ней, отправив письмо по электронной почте, у нее ни разу не было секса. Не то чтобы ей не хотелось — хотелось, но в каком-то отвлеченном, романтическом плане. Даже с Алексом — в которого она была почти влюблена — мир не сходился клином на сексе. Она подозревала, что ни для одной женщины мир не сходится на сексе клином, и вообще, все это — объединенный глобальный заговор женских журналов и мужчин, чтобы заставить всех женщин чувствовать себя беззащитными. Однако же находятся люди вроде Лайзы, которые запросто выбрасывают эту гипотезу в окно. Лайза, очевидно, любила секс, даже несмотря на то, что он неизбежно заканчивался эмоциональной катастрофой.

— Я не отказывалась от мужчин, — сказала ей Софи. — Просто сейчас для меня на первом месте работа, и мне кажется, что ты тоже должна в первую очередь думать о работе. Сейчас для всех нас наступил очень важный период. Если Джиллиан действительно решит оставить должность, кому-то придется занять ее место. Перед нами открываются возможности. Я хочу как можно более удачно построить свою карьеру, и тебе тоже следует об этом задуматься. Лайза, я предоставляю тебе редчайший шанс.

— Ладно, ладно, — уклончиво пообещала Лайза. Но, возвращаясь к своему столу, она влюбилась в мужчину, который наливал воду в кулер, а когда он бросил ее через две недели, Софи вновь пришлось ее утешать.

Лифт остановился этажом ниже.

— Вот она. — Кэл буквально подпихнул Лайзу к Софи, и та критически оглядела стажерку. Она подправила свой макияж, но глаза были красные и отекшие, нос распух. Она снова плакала.

— Дэйв тебя бросил? — спросила Софи в последний момент перед тем, как лифт поднялся до их этажа.

Ласковые глаза Лайзы расширились от обиды.

— Я всего лишь попросила его познакомиться с моей мамой. Неужели это так уж навязчиво?

Софи вздохнула. Вообще, Лайзе следует знать, что, если бы она была какой-нибудь супергероиней, то, скорее всего, была бы известна под именем Девушки-Клейкой ленты, но сейчас был определенно неподходящий момент.

— Поговорим об этом позже, — ответила она. — Просто постарайся сейчас сосредоточиться и не забывай, для чего ты здесь находишься.

Двери лифта открылись.

Софи была очень довольна собой, когда они вместе с Лайзой вернулись со встречи. Все прошло исключительно хорошо, и Лайза направилась за свой стол, не получив никаких дополнительных поручений. Дела шли на поправку. У Софи даже остается немного времени до ленча с Джейком, чтобы закончить всю бумажную работу. А может, стоит забежать в кабинет к Еве и рассказать ей про новый контракт, похвастаться новыми сапожками и вообще — попытаться ее отбрить.

— Можешь даже не говорить, знаю: все прошло прекрасно, — сказал Кэл, глядя на нее поверх номера «О’кей!». — Достаточно только взглянуть на тебя и заметить победоносный вид Боудикки: Софи Миллс, Королева-воин, организатор вечеринок.

Софи застыла у его стола, взяв у него из рук журнал.

— Тем более, займись делом, — сказала она. — У меня есть немного времени, так что я сейчас займусь…

— …сплетнями про знаменитостей? — спросил Кэл, огорченно глядя на свой журнал.

— Бумагами, — солгала Софи.

Только она приступила к просмотру раздела об эксклюзивных свадьбах знаменитостей, как ее прервал Кэл.

— Небольшая проблема с твоим расписанием, — сказал он, заглянув ей через плечо. И понизил голос. — Незапланированного свойства. Прорезиненный пояс. И косынка. — Софи заморгала. — Тебя ждет «леди»! — воскликнул он, как будто предыдущего описания было недостаточно. — Наверное, та, которой назначено на двенадцать — эта ТЭ? То есть Тесс Эндрю, насколько я понимаю.

Софи молча моргала, думая про Джейка, который, наверное, в этот самый момент уже собирается к ней «забежать», и испытала облегчение при виде вдруг возникшего препятствия.

— А нельзя назначить в другой раз? Скажи, что у меня в расписании накладка, ну, придумай что-нибудь. — В голосе Софи звучала вполне обоснованная убежденность в том, что Кэл в состоянии заставить каждого сделать что угодно.

Кэл шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь, встав достаточно близко, чтобы Софи почувствовала запах «Chanel Allure». Она никак не могла определить, было ли это pour homme или pour femme.

Он протянул грязную визитку с загнутым уголком.

— Она дала мне это. Сказала, пожалуйста, верните, потому что она у меня одна. Сокращение бюджета или что-то вроде того.

Софи взяла карточку и прочитала:

— Тесс Эндрю, Социальное обслуживание Хайбери и Ислингтона.

— Но мы же занимаемся только частными компаниями, — в замешательстве сказала Софи.

Кэл пожал плечами.

— Я сказал ей об этом. Но она говорит, что по личному вопросу. Говорит, что должна немедленно с тобой увидеться. — Кэл сделал ритмическую паузу. — Слушай, Софи, мне очень жаль, но она не шутит, и, в конце концов, она есть в твоем расписании. Она сказала, что звонила сегодня утром, и ее записала милая молодая леди, добавив, что все в порядке. Она уверяла, что это очень срочно. — От привычного юмора и сарказма Кэла не осталось и следа.

— Срочно? — неуверенно спросила Софи. Что нужно от нее социальному работнику? О господи, простонала она про себя. Она надеялась, что это не в связи с очередной жалобой соседей ее матери на собак, хотя она лично и не стала бы винить соседей. Действительно, почему они должны были платить такую цену за дом, чтобы жить по соседству с псарней? В любом случае, Софи не обязана следить за своей матерью. Если ей хочется разводить собак, то как дочь может ее остановить? К тому же за ними ухаживают, и все они находятся под контролем Королевского общества защиты животных от жестокого обращения. Софи готова поручиться за это. Она выросла среди собачьего хаоса, и ей нередко казалось, что собаки важнее ее. После того, как шестнадцать лет назад умер ее отец, мама не только начала разводить собак, но и приводить в дом всяких бродячих животных. Если серьезно, ей нужна была ферма в Саррее, а не викторианская терраса в Хайбери. Софи не видела другой причины прихода социального работника и вполне могла бы обойтись без общения с ним, но, раз уж Кэлу не удалось спровадить Тесс Эндрю, значит, никому не удастся.

Тесс Эндрю сидела в кресле Кэла, нервно вцепившись в большую расшитую блестками сумку.

— Мисс Эндрю. — Софи улыбнулась миловидной даме «за пятьдесят» с пышными формами и беспокойным взглядом, который придавал ее облику что-то цыганское. — Чем я могу вам помочь? Видите ли, должна сказать, что в том, что касается моей мамы с ее собаками — здесь нельзя усмотреть никакой логики. Стоит ей увидеть их «милые мордашки», как весь ее здравый смысл буквально испаряется. Да и у меня его тоже нет: я обожаю кошек.

— Простите, мисс Миллс. Я не из-за собак. То есть… э-э-э… кошек. — Женщина прошла вслед за Софи в ее кабинет.

— Софи. Можете называть меня Софи. Если не из-за собак, то что тогда? Канализация? — Софи не очень хорошо знала, чем занимаются социальные работники, хотя канализация и вызывала у нее некоторое сомнение.

— Большое спасибо, что выделили мне время вне своего рабочего графика, — сказала Тесс Эндрю. — Наверное, это несколько неожиданно. Я вдруг появилась из ниоткуда, но просто… — она помедлила… — боюсь, у меня плохие новости. — У Софи сдавило желудок. Именно такие слова сказала ей директриса школы в тот день, когда ее папа умер от сердечного приступа. Ее прошиб холодный пот. Неужели мама? Мама заболела или?..

— О’кей, — сказала она, ожесточаясь. — Продолжайте.

— Мне очень жаль, но ваша подруга Кэролайн Грегори умерла, — сказала Тесс Эндрю.

Софи молча уставилась на нее. И рассмеялась, ощутив громадное облегчение.

Тесс Эндрю была ошарашена, и до Софи дошло, насколько черствым это должно было показаться со стороны.

— О… простите, мисс Эндрю, но это какое-то недоразумение. Я не знакома ни с какой Кэролайн Грегори. Я решила, что вы сейчас скажете, что моя мама заболела. — Софи глубоко вздохнула и подобралась. — Простите, но, видимо, вы зря потратили время. Вероятно, вы спутали меня с какой-нибудь другой Софи Миллс.

Тесс Эндрю с озадаченным видом прикрыла глаза и нахмурилась.

— Нет, — сказала она с выражением неловкости на лице. — Слушайте, простите меня, я ведь совсем забыла. Ну конечно, она ведь не подписывалась фамилией мужа, да? — Софи тупо смотрела на нее, а на лицо Тесс Эндрю тем временем снова вернулась скорбная маска. — Извините, Софи. Я имела в виду Кэрри, Кэрри Стайлс из Сент-Ивза в Корнуолле. Она погибла в автокатастрофе, скончалась сразу же. Кэрри Стайлс умерла.

И в мгновение ока Софи перенеслась в женский туалет Католической высшей школы Святой Марии для девочек, где они, хохоча, снова и снова подворачивали пояса своих плиссированных юбок, пока те не поднимались выше колен. А потом вставали на унитазы и в открытые окна курили «Силк катс».

Кэрри Стайлс умерла. Кэрри, которая когда-то была ее лучшей подругой. Которая долго была ее названной сестрой и союзницей до тех пор, пока дружба все-таки не испарилась. Так случается иногда со старой дружбой. Она сократилась до телефонного звонка примерно раз в год, да еще рождественских открыток и подарков девочкам Кэрри, крестницам Софи. Но если бы Софи спросили просто ради интереса, кого она считает своей лучшей подругой, она, не раздумывая, назвала бы Кэрри Стайлс. Софи отчаянно пыталась вспомнить, сколько лет сейчас детям. Совсем маленькие, наверное, еще и шести нет, решила она. Подарками на день рождения всегда занимался Кэл, он должен знать точно. Она взглянула на Тесс Эндрю, которая уже держала наготове упаковку бумажных носовых платков.

— Простите… просто это такой шок, — сказала Софи, все еще не в состоянии переварить полученную информацию. — Когда-то мы были очень близки. Спасибо. Спасибо, что сообщили. А я и не знала, что социальные службы занимаются такими вещами. Я-то думала, что у вас очень много работы и сотрудников на все не хватает. Вы знаете, когда похороны? — Софи прекрасно понимала, что говорит совсем не то, чего от нее ждут. Как будто назначает очередное деловое свидание, а не на похороны собирается. На похороны Кэрри Стайлс. Кэрри так долго жила где-то там, была жива и здорова, и Софи казалось просто невозможным, что она там уже не живет и не ведет свою прежнюю, просто невидимую для нее, жизнь.

Тесс стиснула упаковку с платочками и скомкала ее в ладони. Вид у нее был еще более расстроенный и неловкий, чем у Софи. Софи решила, что, видимо, смерть Кэрри показалась ей нереальной из-за шока. Это было не то же самое, когда умер папа. Его смерть стала реальной с того самого момента, как девочка об этом узнала. Правда заключалась в том, что, если Софи об отце думала по-прежнему каждый день, то о Кэрри она не думала уже очень давно. Она попыталась вспомнить, как подписывала последнюю рождественскую открытку, которую отправила ей всего пару недель назад, но не смогла. Все открытки за нее писал Кэл, в том числе и личные. Софи просто подписывала их без разбора, сначала имя — потом три поцелуя, XXX.

— Боюсь, — неуверенно заговорила Тесс, — что похороны состоялись уже давно. По правде сказать, уже больше полугода прошло. Судя по всему, похороны были еще те. У Кэрри много друзей в ее районе. Они-то все и организовали. Приезжала ее мама — тогда она была еще не очень больная. Сказала, что Кэрри была бы в восторге от таких похорон, кажется, она употребила слово «языческих». Ее пепел развеяли над морем с того места, где она любила проводить время с детьми.

Софи попыталась представить себе компанию неизвестных ей людей, развеивающих над морем прах Кэрри Стайлс. Это казалось бессмысленным и нереальным.

— О, — выговорила она. Как странно узнать вот сейчас, что Кэрри нет на этой земле уже целых шесть месяцев и что отправленную ей на Рождество открытку так никто и не распечатал. Софи сделала глубокий вдох и попыталась вернуться в реальный мир.

Нужно вставать и отправляться на ленч с Джейком. Нужно заняться каким-то обыденным понятным делом, которое она может контролировать. Смерть Кэрри никак не укладывалась в ее сознании. Она просто не могла об этом думать.

— Ладно. — Софи мельком взглянула на визитку, которую все еще держала в руке, и протянула ее владелице, возвращая, как договаривались. — Спасибо вам, Тесс, что сообщили мне об этом. Вы правы, это — настоящий шок, но, мне кажется, что сейчас лучше всего вернуться к нормальной жизни. У вас все?

Тесс Эндрю ошарашенно покачала головой.

— О господи, — сказала она извиняющимся тоном. — Я здесь не только поэтому, мисс Миллс. Софи. Я пришла не для того, чтобы рассказать вам о смерти Кэрри. О господи. — Она глубоко вздохнула. — Я из-за детей. Из-за детей Кэрри. Белле сейчас шесть, и Иззи — чуть больше трех лет.

— Ну конечно, — сказала Софи, серьезно качая головой. — Для них это все ужасно. Просто ужасно. — Она не понимала, чего хочет от нее Тесс.

— Я ценю то, что вы понимаете, каково пришлось этим бедным крошкам. Теперь-то им будет значительно легче.

Софи смутилась.

— Почему им будет легче? — вежливо поинтересовалась она.

— Потому что девочки теперь будут жить с вами. — Тесс долго изучала ничего не выражающее лицо Софи. — Вы, конечно, забыли? Этого я и боялась, люди ведь никогда не принимают такие вещи всерьез. — По лицу Софи она поняла, что та ждет, когда же ей наконец все толком объяснят. — Кэрри назвала вас в своем завещании, но так получилось, что мы нашли его только два дня назад. Ее соседка вызвалась разобрать вещи, пока их все не растащили, — ну, чтобы найти что-нибудь особенное и дорогое для девочек. И, вы не поверите, завещание нашли на дне ящика с красками. — Тесс Эндрю снова широко улыбнулась. — Она назначила вас официальным опекуном девочек, мисс Миллс. Кэрри хотела, чтобы их воспитывали вы.

 

Глава вторая

Разумеется, Софи забыла. Естественно, а как можно было помнить о полупьяном обещании, сделанном три года назад? Кэрри вообще не должна была умереть.

Это случилось после крещения девочек. Мама Кэрри организовала все в той же церкви в Хайбери, где крестили и конфирмовали Кэрри. Это произошло сразу же после того, как у матери Кэрри случился первый удар, не очень серьезный, от которого она довольно быстро оправилась. Однако она вдруг осознала собственную смертность, и религиозный жар запылал еще ярче: она должна перед смертью увидеть своих внучек крещеными, просто должна — по крайней мере, так она заявила дочери.

— Понятно, что она просто играет моими чувствами, — объясняла Кэрри Софи по телефону, и по ее голосу было слышно, что она возмущена и удручена одновременно. — Я не хочу их крестить. Но мама так завинтила гайки, что придется привезти обеих. Иначе придется им гореть в аду в необозримом будущем.

Софи искренне сочувствовала Кэрри. Она прекрасно понимала, что это такое — иметь мать — обитательницу сумеречной зоны. На самом деле у большинства женщин поколения Софи был такой же опыт отношений со своими матерями. Софи вообще казалось, что, как только женщина становится матерью, начинается длительный процесс дегенерации, вследствие которого она постепенно превращается из яркой интересной личности в придурковатую эксцентричную особу. Это была лишь одна из многих причин, почему Софи решила, что никогда не будет рожать, главным образом потому, что ей ни за что не хотелось стать похожей на свою мать, уж не говоря о чьих-то там еще.

Мама Софи была помешана только на собаках. А мама Кэрри любому даст фору в том, что касается горьких упреков и эмоционального шантажа.

— А как же Луис? — спросила она тогда Кэрри. — Готова поспорить, что он против. Ты ведь можешь сказать, что он забил копытом, и свалить все на него, разве нет?

Кэрри ответила не сразу, и Софи слышала, как загугукала и закашлялась новорожденная.

— Ну, да… просто… Это уже неважно, я согласилась. — Кэрри рассмеялась каким-то тоненьким смехом. — Бедная Белла, одному богу известно, что она подумает, когда ей, трехлетнему ребенку, парень в длинном платье выльет на голову ведро воды! Мама даже выбрала крестных — каких-то до жути благочестивых кузенов из Тотнема. Но тут уж я забила копытом. Сказала ей, что у меня есть одна-единственная подруга, которую я выбрала себе сама. Ты ведь сделаешь это для меня, Соф? Боюсь, я просто не справлюсь со всем этим актом искупления моей вины в одиночку. Ты ведь тоже училась в школе Святой Марии, ты должна понимать. И потом, ты будешь хорошей крестной, прекрасным примером для девочек.

— Ну конечно, я это сделаю, — ответила тогда Софи, обрадовавшаяся возможности потрепаться с Кэрри о старом добром времечке. — Но ты же будешь не одна, Луис ведь тоже будет там? Он ведь не позволит твоей маме постричь тебя в монашки! — Софи попыталась вспомнить, засмеялась ли тогда Кэрри над этой довольно неудачной шуткой, но не смогла.

— Луис не сможет приехать, — ответила Кэрри слегка дрожащим голосом. — У него работа. Я сказала ему, чтобы он не беспокоился. В любом случае, все это затевается исключительно ради мамы. Она будет звездой в этом шоу. — И Софи вспомнила тот единственный раз, когда она встречалась с Луисом на их с Кэрри свадьбе в регистратуре. Кэрри, на восьмом месяце беременности, была в белой вязаной кофте, с полевыми цветами в каштановых локонах, похожая на языческую богиню земли. Миссис Стайлс умудрилась испортить праздник, отказавшись на нем присутствовать. Софи с Луисом и парой слов не перебросились. Он, кажется, был слегка пьян, даже во время церемонии, и она еще подумала тогда, что он мог хотя бы причесаться и сбрить свою черную щетину. Он оказался достаточно привлекательным и дружелюбным, но Софи втайне не одобряла их отношения, которые развивались чересчур импульсивно.

Кэрри познакомилась с Луисом во время длительного — как планировалось — творческого отпуска в Сент-Ивз. Он занимался серфингом и фотографией. Оба любили живопись и море. «Познакомилась тут с одним потрясающим красавчиком, — писала Кэрри на отправленной Софи открытке. — Никому его не отдам». Через три месяца она забеременела, а еще через восемь они поженились. Софи решила тогда про себя, что их хватит на полгода, не больше, когда извинилась и потихоньку улизнула из паба, в котором отмечалась свадьба. Она чувствовала себя там белой вороной в сиреневом костюме и туфлях в тон, с гладко причесанными длинными белыми волосами. Все остальные оделись в самую что ни на есть повседневную одежду — джинсы и майки «галстучных» расцветок. Кэрри попросила подругу остаться еще, но она объяснила, что в ту же ночь должна вернуться в Лондон. Она уже тогда работала с полной отдачей, постоянно думая о карьерном росте. Брак продлился дольше, чем полгода, так что Софи ошиблась. Окончательно ее неправоту доказало рождение еще одного ребенка, как тогда решила Софи. И она согласилась стать девочкам крестной матерью.

Крестины прошли в точности так, как и предполагала Софи. Церемония оказалась длинной. В церкви было холодно. Никто не мог понять, о чем там говорит этот очаровательный доминиканский священник, произносивший слова с ужасным акцентом. Новорожденная во время службы безостановочно плакала. А у старшей — Беллы — была какая-то серьезная простуда, и при одном взгляде на ребенка Софи казалось, что у нее самой поднимается температура и начинает болеть горло. В какой-то момент Софи пришлось взять на руки новорожденную, и та на нее посмотрела. Со сморщенного красного личика, лишенного каких бы то ни было эмоций, на нее глядели два громадных тусклых черных глаза. Она не поняла, почему Кэрри так безоглядно обожает малышку. Обеих своих дочерей. Должно быть, это нечто большее, чем просто гормоны, обращающие всех молодых матерей в пожизненное рабство. Как можно любить этот тяжелый комок, в котором с виду нет вообще ничего человеческого, за исключением неустанного и целенаправленного стремления высосать из человечества все, что оно может ему предложить? Нет, малышка совершенно не понравилась Софи, зато Белла хотя бы умела говорить и казалась совершенно адекватным человеком.

— Мне нравятся твои туфли, — сказала ей Белла, когда они стояли у купели. — И твоя красивая одежда. Как у Барби.

Ночью того же дня они еще долго сидели с Кэрри после того, как все разошлись по домам и спальням. Запаслись тремя бутылками «Блу Нан», которые миссис Стайлс держала дома на этот случай, и уже успели на две трети осушить вторую бутылку.

— О господи, — сказала Кэрри с отточенным приглушенным материнским смешком. — А помнишь, как нас застукали в мужской раздевалке в Сент-Питерсе! Я решила — все, из нас отбивные сделают. Господи, я думала, мама убьет меня в прямом смысле этого слова. Она, однако, не стала этого делать, только посмотрела на меня и сказала, что она во мне разочарована, так же, как и Иисус.

Софи помнила тот случай, их тогда едва не исключили. Ее собственная мать тогда слишком переживала по поводу очередного помета щенков, чтобы слишком уж сердиться.

«Глупая девочка, — сказала она Софи, когда ей все рассказали. — Если бы эта твоя Кэрри предложила тебе сброситься со скалы, ты бы, наверное, так и поступила. Просто не делай так больше, любовь моя, хорошо?»

— Кажется, мы поспорили с пятым классом? Кто сможет украсть из Сент-Питерса трусы Тоби Барнса. И о чем мы только думали? Только показали себя бестолковыми девственницами. Были бы хоть чуточку поумнее, остались бы без трусов Тоби Барнса.

— Да уж, — вспомнила Кэрри. — Не в пример Урсуле Гудмэн. Уж она-то к ним слишком прикипела. Забеременела в пятнадцать лет. И ее отправили в Велвин гарден сити. Кошмар.

Софи разлила остатки «Блу нан».

— Итак, ты у нас молодая мамаша и ты в полном восторге, — сказала она. — Хотя, насколько я понимаю, когда есть кто-то, кто разделяет эти чувства, это несколько другая ситуация.

Кэрри кивнула, одним глотком осушив свой стакан.

— Ну и крепкая же дрянь, — засмеялась она. Помолчала, а Софи ждала, чувствуя, что подруга собирается что-то сказать. — Ты ведь знаешь, что после свадьбы мы купили дом? — Софи кивнула. — Знаешь, когда на тебя сваливаются закладные в придачу с детьми, приходится задумываться о серьезных вещах. Мы составили завещания и даже застраховали жизни!

Софи снова одобрительно кивнула. Она лично составила завещание вскоре после того, как купила квартиру, и оформила страховой полис, который покрыл бы закладную в том случае, если бы она попала под автобус. Здравомыслящий и четкий подход. На нее произвело впечатление, что Кэрри с Луисом мыслят так далеко вперед. Может, Луис все-таки не так уж и плох.

— И вот недавно я подумала, что в моем завещании чего-то не хватает, — продолжала Кэрри. — Я должна обеспечить все необходимые условия для девочек на тот случай, если со мной что-нибудь случится, — я хочу сказать, с нами обоими. Я должна упомянуть опекуна. — Кэрри улыбнулась Софи. — Кого-то, только не мою мать. И я тут подумала, Соф — ты не согласишься на это? Согласишься быть опекуном девочек? Ты — единственная из моих знакомых, у кого приличная работа.

Софи рассмеялась.

— Я польщена! — сказала она тогда.

— Думаю, ты понимаешь, о чем я. Ты единственный человек, которому я могла бы их доверить.

— Серьезно? Должно быть, у тебя ужасно безответственные друзья.

— Это точно, — полушутя ответила Кэрри.

Обе женщины рассмеялись, и Софи вдруг почувствовала, как будто они вновь стали закадычными подругами. Она была растрогана и обрадована этой просьбой. Это стало доказательством того, что они по-прежнему близки, невзирая на разделяющие их километры. Софи так и не поняла, случилось ли это под воздействием «Блу нан»? Была то ностальгия или отголоски тех многочисленных обещаний, которые они, не задумываясь, давали друг другу в течение многих лет? В тот момент она поддалась импульсу — что было для нее совершенно нехарактерно — и согласилась на то, что сочла знаком преданности со стороны Кэрри. Знаком подкрепления их дружбы.

— Ну конечно! — сказала она, ни секунды не колеблясь. — Конечно, соглашусь. Если с тобой или Луисом когда-нибудь что-нибудь случится — а с вами ничего не случится — можешь на меня рассчитывать.

Софи потрясла головой. Ее терпение стремительно испарялось. Мало того, что Тесс Эндрю сообщает ей о том, что Кэрри больше нет, так еще и делает это так необдуманно и некомпетентно.

— Мисс Эндрю, — резко сказала Софи. — Естественно, я помню про это соглашение. Но оно было составлено на случай, если умрут оба родителя. Про Луиса вы не сказали ни слова. Он ведь не пострадал в аварии, насколько я понимаю? Вот он и должен опекать детей. Он — их отец. По-моему, это очевидно.

Тесс выпятила грудь, заслышав тон Софи, и внезапно ее облик стал чуточку угрожающим.

— Да, технически все верно, и мы делаем все возможное, чтобы напасть на его след, но…

Софи ее перебила:

— Напасть на его след? Что значит «напасть на его след»?

Тесс отодвинула свой стул чуть дальше от стола Софи и сделала глубокий вдох.

— Луис Грегори ушел из семьи. Мы не можем его разыскать, и подозреваем, что он уехал за границу.

Софи потерла пальцами виски.

— Кэрри все это время жила одна? — спросила она, пытаясь заставить свой мозг переварить свалившуюся на нее новость.

— Да, и, видимо, с тех самых пор, как родилась младшая девочка, — сказала Тесс Эндрю, слегка озадаченная. — Я думала, что вам должно быть об этом известно.

А Софи думала про все те рождественские открытки с именем Луиса, которые отправляла она и которые присылали ей. Сказать по правде, она и не читала их толком, но сейчас, вспомнив о них, была абсолютно уверена, что Кэрри неизменно подписывала все открытки и письма либо от своего имени, либо «от всех нас». Они с Кэрри общались по телефону через несколько недель после крестин, а потом — еще через несколько месяцев. И ни в тот, ни в другой раз Кэрри ни словом не обмолвилась о том, что Луис ее бросил, а спрашивать о подобных вещах по телефону как-то неудобно. Это был их последний разговор. Просто Софи решила, как, вероятно, и Кэрри, что они еще успеют поговорить. Однако ни одна из них так и не сделала звонок. Кэрри вместе со своей жизнью и семьей постепенно ускользала из жизни Софи, пока их связь почти полностью не оборвалась. Пока не наступил сегодняшний день.

Должно быть, Луис бросил Кэрри с новорожденной на руках. Софи знала с первой же секунды, как взглянула на него, что он — не из тех парней, которые мечтают о браке и детях. Как оказалось, она вовсе не ошиблась.

В любом случае, это не обязывало ее приступить к опеке над детьми.

— Но их бабушка, безусловно… — начала Софи, глядя на минутную стрелку часов, которая безжалостно бежала вперед. Наверное, Джейк сейчас уже за дверью, болтает с Кэлом и Лайзой.

— Ах, да, — кивнула Тесс. — Миссис Стайлс на правах бабушки забрала их к себе сразу же после похорон. Они сейчас здесь, в Лондоне. Но двое маленьких детей — чересчур большая нагрузка для пожилой леди. Белла очень скучает по школе, а у миссис Стайлс, как вам известно, весьма хрупкое здоровье. Повышенное кровяное давление и стенокардия. Она старалась изо всех сил, но потом все-таки наступил момент, когда ей пришлось обратиться за помощью к нам. Мы занялись этим всего несколько недель назад. В любом случае совет решил переселить ее в квартиру, где она будет под опекой. Нам удалось заполучить для нее одно место перед Рождеством, и она должна переехать туда как можно скорее, иначе она его потеряет. Но, даже если бы ей удалось справляться с девочками, детей туда брать нельзя. Можете себе представить, как это все для нее ужасно, хотя, сказать по правде, я считаю, что девочкам было бы гораздо лучше где-нибудь в другом месте, не таком… мрачном.

Софи попыталась переварить информацию, которую сообщила ей Тесс Эндрю.

— У Кэрри множество родственников, — сказала она. — Конечно, у нее не было родных братьев и сестер, зато целые кучи кузенов — она же была католичкой!

— Да, разумеется. Большинство из них либо переехали, либо обзавелись собственными семьями. Никто не горит желанием забрать к себе детей, и потом, — Тесс с новой решимостью посмотрела на Софи, — Кэрри назвала в своем завещании вас. И вы на это согласились. Вы же должны были подумать о том, какая это ответственность, прежде чем дали свое согласие на опекунство?

И внезапно Софи показалось, будто на нее надвигаются стены ее кабинета и в нем стало нечем дышать.

— Я должна идти, мисс Эндрю, — сказала она. — На ленч.

Тесс тоже поднялась.

— Ленч? — ошеломленно переспросила она. — Слушайте, я понимаю, что все это очень непросто и что я прошу слишком много, но ведь Кэрри наверняка решила, что может вас об этом попросить, иначе не стала бы указывать вас в завещании. Нас же волнует то, что в ближайшее время будет лучше всего для девочек. И выбор невелик, Софи. Пока мы не нашли завещание Кэрри, у нас был только один вариант — патронатное воспитание или воспитательный дом до тех пор, пока мы не разыщем их отца. Мы же не просим вас забрать их навсегда, мы просим вас взять их только на время. На короткое время.

Софи застыла у порога.

— На короткое время? — повторила она эти три слова.

— Как вы верно заметили, у девочек есть отец. Мы его сейчас разыскиваем. Я не сомневаюсь, что, как только он узнает, что произошло, захочет вернуться, чтобы воспитывать их. Так что только до того времени, пока мы не разыщем Луиса Грегори и не поставим его в известность. — И Тесс кашлянула в кулак, закончив свою тираду.

Софи на секунду представила себе, как двое обездоленных детей, которых она едва знала, будут жить в ее квартире. Софи прекрасно разбиралась во многих вещах. Она умела работать на износ, нестандартно мыслить, составлять списки и круговые диаграммы. Особенно — круговые диаграммы. Но она всегда говорила, что с готовностью признает себя некомпетентной в чем-либо, если такой момент наступит. Сейчас как раз наступил такой момент.

— Мне очень жаль, Тесс, — сказала она. — Правда, очень жаль. Но я совершенно не умею обращаться с детьми. Я вообще едва знаю Беллу и Изабель. И согласиться на это было бы с моей стороны неправильно. Неправильно по отношению к ним. Им нужен кто-то, кто знает, как им помочь.

Лицо Тесс сохраняло бесстрастное выражение.

— Может, вы и правы, Софи. И в идеальном мире это был бы наилучший вариант. Но вы знаете, сколько детей в Лондоне на сегодняшний день нуждаются в патронатном воспитании? Сотни. А знаете, сколько у нас имеется в наличии приемных родителей? Менее чем недостаточно. Если вы не заберете их к себе, у меня не останется другого выбора, как расселить их куда-то в соответствии с приказом об опеке. Они отправятся в свой новый дом если не сегодня же, то самое позднее — завтра. И будут жить в доме, который подыщут им местные власти, до тех пор, пока мы не найдем им приемных родителей или не разыщем их отца. В таких заведениях стараются делать все возможное, но, поверьте, это — последний, и самый крайний вариант. Может пройти несколько недель или даже месяцев, пока мы не найдем им воспитательный дом. Может быть, мне даже придется поселить их в разных домах. Мне до сих пор так и не удалось найти для них семью, в которой они смогли бы жить вдвоем. — Тесс напряженно смотрела на Софи. — И, если бы вы согласились взять их к себе, вам не пришлось бы справляться с этим в одиночку. Я смогла бы прибегнуть к приказу об осуществлении надзора, и меня приставили бы к вам, я была бы постоянно рядом. Они скучают по своей маме, Софи. Если бы с ними сейчас был кто-то, кого они знают, им было бы значительно легче. Прошу вас, подумайте над этим. На данный момент вы — их последняя надежда.

Софи на секунду задумалась. Она снова вспомнила тот день, когда умер ее отец. Когда директриса отпустила ее домой, Кэрри, должно быть, увидела из окна классной комнаты, как она идет, спотыкаясь, вся в слезах, через игровую площадку. Кэрри подняла руку, отпросилась у учительницы в туалет, вышла из школы и побежала догонять Софи.

— Только не говори, что тебя наконец-то исключили, — сказала она Софи, когда догнала ее. Девочка еще сильнее разразилась слезами и рассказала подруге, что произошло. Она до сих пор чувствует руку Кэрри на своем плече.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложила Кэрри. Но Софи покачала головой.

— Нет, наверное, я должна сделать это сама, — ответила она, отчаянно желая, чтобы было наоборот. — Но все равно спасибо.

— Слушай, — сказала Кэрри. — Я понимаю, что это не одно и то же, я знаю, что ты любишь своего отца, а я своего ненавижу, и что твой папа умер, а мой сбежал с соседкой, и моя мама после этого свихнулась, но… знаешь, я все равно тебя понимаю. Я знаю, что это такое — потерять отца. Хотя мой и ублюдок, а у тебя был прекрасный отец. — Она помолчала. — Просто понимаешь, теперь в Католической школе уже две девочки, у которых нет отцов. Я теперь — не единственный инородный элемент! — Невероятно, но неуклюжая попытка Кэрри утешить ее вызвала у Софи улыбку. И если в последующие несколько недель все остальные буквально засыпали ее выражениями сочувствия и понимания, то Кэрри одна смогла внести в ее жизнь хоть какой-то просвет. Она смешила ее и заставляла на время забывать о том, что ее отец умер от сердечного приступа на бензоколонке, когда никто не был к этому готов. Кэрри молчала, когда Софи злилась или плакала, разговаривала с ней про мальчиков, про топы «летучая мышь» и рейтузы, а потом снова позволяла ей выплакаться.

— Как я рада, что ты у меня есть, Кэрри, — сказала Софи, когда ее мама открыла входную дверь. Девочки долго стояли, обнявшись, пока наконец Софи не почувствовала, что пора идти.

— Я всегда с тобой, — сказала Кэрри. — Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось.

— Знаю. Я тоже. Всегда, когда бы ни понадобилось, и что бы ни случилось.

Софи уже много лет не вспоминала тот момент, но сейчас, вспомнив его, она как будто заново почувствовала, сколько силы тогда давала ей верная дружба тринадцатилетней девочки. «Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось». Девочки говорили это друг другу каждый день и потом уже даже перестали задумываться над значением этих слов. Но, когда понадобилось, Кэрри была рядом с Софи и поддерживала ее в самый трудный период ее жизни. И Софи долго дожидалась возможности вернуть ей долг. Самодостаточная упрямая Кэрри, измученная и униженная всеми теми подачками, которые от чистого сердца собирали для них с матерью прихожане после того, как их бросил отец, гордилась тем, что никогда ни у кого не просила помощи. И она никогда не нуждалась в помощи, вплоть до сегодняшнего момента.

— На сколько? — спросила Софи, сама не в состоянии поверить, что готова, уже готова согласиться.

— Прошу прощения? — сказала Тесс, очевидно, ожидавшая резкого отказа.

— На сколько времени они останутся у меня, пока вы не разыщете отца? — спросила ее Софи.

Тесс, почувствовав, что дело сдвинулось с мертвой точки, поджала губы, сделав про себя профессиональный вывод. Главное — не упустить сейчас Софи.

— Ну, как я уже сказала, в социальную службу обратились всего несколько недель назад. Но я не думаю, что это займет много времени. Может быть, неделя, максимум — две.

Софи обдумывала услышанное.

— Две недели? Отлично. Это ради Кэрри. Потому что она поступила бы ради меня так же. Я не допущу, чтобы девочек разлучили, я просто не могу. Поэтому возьму их к себе на две недели, если вы пообещаете мне перевернуть небо и землю, чтобы к концу этого срока найти для них более подходящее место.

— Хорошо, — ответила Тесс, вздернув подбородок.

Софи рассеянно прижала прохладную ладонь к пылающей щеке. Цвет лица всегда в первую очередь выдавал ее внутреннее волнение. Пожалуй, это был единственный признак, по которому можно было догадаться, что она взволнованна. Конечно, можно было бы прибегнуть к тональному крему, но Софи был неприятен тот факт, что она не в состоянии контролировать свои чувства сама. Она перевела дыхание.

— Что ж, ладно, назовите время, срок и все остальное, и до встречи на этой неделе.

— Прошу прощения? — сказала Тесс.

— У меня ленч, — уже с некоторой безысходностью повторила Софи.

Тесс молча смотрела на нее.

— Вообще-то, Софи, я рассчитывала на то, что вы прямо сейчас поедете со мной, чтобы забрать девочек. Я принесла с собой все необходимые бумаги, чтобы вы могли их подписать. — Она порылась в своей блестящей сумке и достала несколько бланков, помахав ими перед носом Софи в качестве доказательства.

— Сейчас, вот прямо сию минуту? Вы хотите, чтобы я забрала их прямо сейчас? — недоверчиво переспросила Софи.

— В том-то и дело, — ответила Тесс, натянуто улыбнувшись. — В конце концов, девочки нуждаются в вашей помощи прямо сейчас. А не тогда, когда в вашем графике появится окно.

Просто удивительно, думала Софи, что именно сейчас на ее голову свалилось сразу столько событий, а она даже не смогла их предупредить. Она разглядывала розовые носки своих новых сапожек, понимая, что ей не остается ничего другого, как смириться с тем, что сегодняшний день не пойдет по намеченному плану. Она знала, что порой жизнь переворачивает тебя с ног на голову, даже не спросив тебя об этом.

— О’кей, — просто ответила Софи. — Извините, я выйду на несколько минут — мне придется отменить кое-какие встречи.

Наконец-то она вышла из своего кабинета и оказалась в нормальном мире, где ничего не изменилось с тех пор, как ее затащили в другую реальность, представленную в лице Тесс Эндрю. На одну лишь долю секунды Софи задумалась над возможностью побега, но уже в следующее мгновение поняла, что не сможет. Просто она была не из тех людей, которые уходят от проблемы, даже не попытавшись ее решить. Даже если бы ей захотелось, не позволила бы гордость.

Джейк Флинн сидел на краешке стола Кэла. Он повернулся и улыбнулся ей, когда она возникла на пороге. А Кэл у него за спиной сделал вид, что упал в обморок на своем стуле.

— Вы готовы? — спросил Джейк.

Софи посмотрела на него.

— Нет, я не готова, — ответила она, тщательно выговаривая каждое слова.

У Джейка вытянулось лицо.

— Понимаете, Джейк, мне правда очень жаль, просто я… я только что узнала, что у меня умерла близкая подруга, и я… — у Софи никак не получалось закончить предложение, но, видимо, это было и не нужно.

— О, Софи, — мягко произнес он, — мне очень жаль. Ну разумеется, вы не можете никуда пойти. Не переживайте из-за ленча. — И он сделал паузу, как будто дожидаясь от нее ответа. — Работа может подождать: я только хотел выяснить кое-какие нюансы, с которыми вы, вероятно, уже разобрались. Не переживайте. И примите мое искреннее сочувствие в понесенной утрате.

Софи кивнула, не зная, то ли это облегчение, то ли разочарование из-за того, что, как выяснилось, Джейк все-таки приглашал ее на бизнес-ленч. И посмотрела на Кэла.

— Меня не будет весь день, — сказала она. — Отмени все и спроси у Джиллиан, есть ли у нее для меня пять минут, о’кей?

Кэл кивнул, переведя взгляд с Джейка на Софи и обратно.

— Вы в порядке? — спросил Джейк, потянувшись и взяв ее за локоть. Этот жест был таким странным и манерным, что Софи даже растрогалась.

— Конечно, — сказала она. — Все это так… сложно, Джейк.

Джейк кивнул:

— Я позвоню.

— Я не знаю, когда теперь появлюсь на работе, но Кэл с Лайзой все проконтролируют, так что не волнуйтесь…

— Я нисколько не волнуюсь и позвоню вам, — сказал он.

Кэл проводил его взглядом до лифта.

— Ммм, — промычал он более-менее тихо. — Даже я уже ничего не понимаю. — И он взглянул на Софи. — Что еще я могу для тебя сделать?

Софи улыбнулась.

— Прямо сейчас? Ничего. А вот в следующие две недели, вероятнее всего, все. — И она постаралась как можно скорее посвятить его в курс всего, о чем узнала от Тесс.

— Вот черт, — сказал Кэл, широко раскрыв глаза, когда она закончила.

— Именно, — сказала Софи.

Она развернулась и посмотрела на дверь своего кабинета. Сделала глубокий вдох и открыла дверь.

 

Глава третья

В течение двадцати минут Софи сидела и слушала, как Тесс излагала все процедуры, употребляя термины, которые, как ей казалось когда-то, никогда не будут иметь отношения к ее жизни, — ей это даже в страшном сне не могло присниться. Тесс объяснила, что ей сразу же вручат распоряжение о временном проживании, а вместе с ним наступит полная родительская ответственность.

— Технически, — сказала она Софи, — вы являетесь законным опекуном, но, ввиду необычных обстоятельств данного дела, мне кажется, что вы вместе с девочками должны находиться под наблюдением. Так что можете рассчитывать на мою помощь и поддержку до тех пор, пока все не утрясется.

Софи взглянула на Тесс, еле заметно сузив глаза.

— Конечно, но ведь это все — только временно, не так ли? — напомнила она ей. — Это ведь продлится самое большое две недели.

— Не совсем так, — ответила Тесс. — Приказ об осуществлении надзора связан со стандартной процедурой, которая проходит по стандартной схеме, но, в общем, все всегда проходит гладко. — И она широко улыбнулась. — Сейчас мы отвезем девочек на консультирование, но…

— На консультирование? — перебила Софи льющуюся потоком речь. — Они… вы хотите сказать, что у девочек травма? Ну, в смысле — нехорошая травма?

Тесс приподняла брови.

— Как будто травма может быть хорошей? — сказала она со слегка озадаченным видом.

— И не надо так на меня смотреть! — огрызнулась Софи. — У меня мало опыта… то есть, у меня нет совершенно никакого опыта общения с детьми, если не считать моего собственного детства, которое было довольно… необычным. Меня воспитывала не мать, а шоколадный лабрадор по кличке Булочка. — Тесс снова приподняла брови. — Ладно, ладно, конечно, я несколько преувеличиваю, но в любом случае, мне не от чего оттолкнуться. Я понятия не имею, о чем говорить со счастливыми нормальными детьми, уж не говоря про тех, у которых умерла мама, а папа сбежал! — До Софи дошло, что она уже кричит, и она сбавила тон. — Я хочу сказать, что, если им нужна помощь специалиста, я им ничем не смогу помочь.

Тесс немного помолчала, просто чтобы удостовериться в том, что Софи выговорилась.

— Консультирование — это стандартная процедура, которой подвергают детей в случае необходимости. — Она задумалась. — Я знаю их не очень хорошо, но могу сказать, что Белла — довольно сдержанная зрелая девочка. Она вообще не говорит про Кэрри. Мне кажется, это такая стратегия выживания. По-моему, она понимает, что должна сдерживаться ради Иззи. Что можно сказать про Иззи? Самый обыкновенный трехлетний ребенок, хотя, конечно, после катастрофы она стала бояться машин. И теперь предпочитает не ездить в них. В любом случае, они останутся у вас только на время, так что вам, как мне кажется, совершенно незачем беспокоиться о том, что их гложет. Просто им станет легче, если они будут рядом с кем-то, кого знают и кто знал их маму. Кто сможет их как-то отвлечь. Этого вполне достаточно.

— Но они меня не знают, — возразила Софи. — Я не видела их несколько лет.

Тесс улыбнулась.

— Зато они вас видели. У Кэрри была фотография, на которой вы запечатлены вдвоем на выпускном вечере после шестого класса, — так сказала мне Белла. У вас была другая прическа, вы были по-другому одеты, но, несмотря на это, практически не изменились. — Тесс вставила комплимент с профессиональной невозмутимостью. — Девочки забрали ее вместе с остальными вещами. Они знают, кто вы. И часто о вас говорят. Вы, кажется, всегда дарили им чудесные подарки.

Софи посмотрела из окна на Бродгейт, наблюдая, как какая-то женщина приблизительно ее возраста, закутанная в несколько слоев кашемира, переходит через площадь. Внезапно Софи пожалела о том, что не может сменить свою жизнь на жизнь этих удивительно свободных женщин. И в ту же секунду ее организм настойчиво напомнил ей о том, что она с самого утра безуспешно пыталась выбраться в туалет.

— О’кей, — коротко сказала Софи, поднимаясь. — Я должна утрясти это со своей начальницей. Ну, по поводу отгула на сегодняшний день…

— На две недели, — напомнила Тесс.

— Это как получится, — пробормотала Софи, торопливо направляясь к дверям.

— Вы же не сможете оставлять их дома одних…

— Я понимаю, только… — Софи открыла дверь, внезапно осознав, что она крадется чуть ли не на цыпочках. Она вдруг почувствовала себя проказливым ребенком, которому не терпится сбежать из класса.

— Так что свободное время вам понадобится, — заверила ее Тесс.

— Отлично. Возьму неделю, — отрезала Софи. — Я смогу и дома поработать. А теперь, если позволите, мне действительно нужно кое-что утрясти. — И она закрыла дверь у Тесс перед носом, хлопнув ею гораздо сильнее, чем требовалось.

— Сделать ей еще один чай? — спросил Кэл проходящую мимо Софи.

— Не стоит беспокоиться, — коротко ответила Софи.

— Ханжеская, лицемерная, напыщенная… — бормотала Софи по пути в туалет. — Когда она проходила мимо кабинета Евы, Ева присоединилась к ней, и четыре каблучка с металлическими набойками уверенно застучали в унисон по плитке пола.

— Ин-те-рес-но, — сказала Ева, тщательно выговаривая каждый слог, пока разглядывала Софи. — Что же у нас такое произошло? Хмурое личико и горечь во взгляде. — И она участливо склонила голову. — Не справилась с немцами, да?

Софи вздернула подбородок.

— Подписано, подпечатано, доставлено. Три конференции, вечеринка летом, вечеринка на Рождество, личный состав. Все корпоративные развлечения. На два года.

Если на Еву это и произвело впечатление, она сумела его скрыть.

— Подумаешь, просто они созрели к переменам. Возможно, даже Лайза смогла бы их уговорить.

Софи проигнорировала эту колкость и открыла дверь в туалет.

— Сегодня куришь? — спросила Ева, украдкой доставая из кармана брюк пачку «Мальборо», как контрабандный товар, которым она до некоторой степени и являлась в офисе, где было запрещено курить. Курение запретили не полностью — за пределами офиса курить разрешалось, однако, кроме Евы и Софи, все равно почти никто не курил. Софи не считала себя курильщиком, потому что выкуривала всего три сигареты в день и всегда на улице. Никотин был единственным, что их объединяло с Евой. Кроме того, он давал возможность прицениться друг к другу и понять, кто нынче в ударе.

Тесс Эндрю вполне подождет еще десять минут.

— Курю, — уверенно сказала Софи, толкая дверцу в кабинку.

— Я тебя подожду, — сказала Ева.

Через пять минут, уже полностью освеженная, Софи прикуривала от бычка только что выкуренной сигареты вторую, радуясь тому, что утренняя свежесть холодит ее пламенеющие щеки.

— Итак, если учесть, что встреча прошла столь успешно, — сказала Ева, смерив Софи взглядом и выпустив через поджатые губы струю дыма, — почему же у тебя такой удрученный вид? Даже не отрицай, что твое лицо как у больного проказой в начальной стадии. Ты даже не похвалилась своими новыми сапожками. Ты что, заболела?

Ева, как и Софи, тоже была без пиджака, но, судя по всему, холод ей был нипочем, вероятно, потому, что она и так была достаточно хладнокровной. Софи сложила руки на груди, мельком взглянула на Еву и обдумала сложившуюся ситуацию. Назвать Еву подругой нельзя ни в коем случае, поэтому невозможно обсуждать личные проблемы со своим смертельным врагом, даже если он и подбрасывает тебе время от времени сигаретку. Но Софи с Евой были вынуждены проводить бок о бок долгие рабочие часы, у них выработалось взаимное отталкивающее уважение друг к другу, переросшее со временем в своего рода приятельство. В конце концов, только они вдвоем занимали одинаковые должности. Джиллиан была самой главной, а Ева с Софи были двумя из трех менеджеров. Третьим был Грэм Хьюз, но он казался настолько некомпетентным, что с ним никто по-настоящему не считался, и эту работу он заполучил только благодаря своей фамилии. Так что Ева была единственным человеком в «МакКарти Хьюз», который знал, каково это — быть Софи (кроме нее самой, разумеется). Только Ева знала, как Софи стремится заполучить место Джиллиан, когда Джиллиан уйдет с работы, чтобы проводить больше времени с семьей (если уйдет?). Софи проработала здесь уже десять лет, так что она не упустит шанс занять кресло Джиллиан и будет сражаться за него когтями и зубами.

За пределами офиса Софи обходила бы Еву за километр. Но почувствовав, что сейчас — один из тех моментов, когда врага выгодно подпустить к себе как можно ближе, Софи решила рассказать ей все.

— Я только что узнала, что умерла моя старая подруга, — сказала она ничего не выражающим голосом.

А как еще можно было об этом сообщить? Эта новость до сих пор не смогла ее по-настоящему расшевелить, будто она прочитала об этом в письме, но до сих пор так и не поняла смысла этих слов. Смерть Кэрри представлялась какой-то нереальной. Софи казалось, что, когда она увидит детей, все изменится, и мысль об этом внушала ей ужас. Лучше уж ничего не чувствовать, решила она: это гораздо проще, но в то же время и гораздо хуже.

— Вот как, — ровным голосом прокомментировала Ева, придавливая окурок острым носком своей туфли «Прада». Софи рассеянно подумала, что сегодняшняя молчаливая показуха не прошла. На туфлях Евы были лейблы, но туфлям явно больше года. Сапожки Софи повседневные, но в них вполне можно было бы пройтись по подиуму. «Кэрри умерла, а ты думаешь про туфли», — упрекнула Софи какая-то часть ее сознания. Но она эту мысль проигнорировала и стала пристально разглядывать роскошные подкованные носки своих сапожек.

— Вы были близкими подругами? — спросила Ева.

Софи обдумывала ответ.

— Были когда-то, в школе, — ответила она. — Ну, и еще некоторое время после того, как она поступила в университет, а я стала работать здесь. Мы поддерживали связь — встречались по праздникам — но обе стали другими. После окончания университета она почти сразу же вышла замуж и переехала. — Софи мысленно прикинула то время и расстояние, что разделяли их с Кэрри. — Так что мы уже не были близкими подругами, но знаешь…

Ева подставила лицо лучику солнца, скользнувшему из-за тучи, и Софи поняла, что, вероятнее всего, она не знает.

— Значит, это не конец света, — беспечно заметила Ева. — И ты не будешь брать несколько недель отпуска, чтобы выражать родственникам свои соболезнования? — Ей не удалось скрыть прозвучавшую в голосе надежду.

Софи прищурилась, лихорадочно прикидывая про себя, сколько же времени ей действительно придется отсутствовать в офисе в ближайшие несколько дней.

— Не совсем, — ответила она. Большая часть Софи — та часть, которая знала, что Ева прирожденная хищница, — не хотела рассказывать Еве остальное. Но она прекрасно понимала, что в противном случае выставит себя слабой, а Софи страшила мысль о том, что Ева может счесть ее слабой. — Однако возникло небольшое осложнение другого характера, — осторожно сказала Софи, обдумывая, как лучше преподнести новость. Пусть Ева думает, что ее соперница попала в передрягу. А когда Софи докажет Джиллиан, что прекрасно умеет справляться с делами несмотря на кризисную ситуацию и останется на высоте, она окончательно победит Еву.

— Она что, оставила тебе в наследство кучу денег? — спросила Ева.

Софи покачала головой, нарочно медля, чтобы усилить эффект.

— Нет, она оставила мне в наследство своих детей.

И тут впервые в жизни Софи увидела, как Ева растеряла все слова, пусть даже на какую-то долю секунды. Она лишь выдавила пару слов, показавшихся Софи невероятно уместными:

— Твою мать, — сказала Ева.

У Джиллиан было двое детей: восьмилетний Джек и четырехлетняя Матильда. Софи знала, как их зовут и сколько им лет. Многочисленные фотографии и рисунки украшали стены кабинета Джиллиан. Да и сами дети время от времени наведывались в офис.

Именно они, вероятно, и стали причиной того, что у Джиллиан увлажнились глаза после того как Софи изложила ей события сегодняшнего утра. Джиллиан Хьюз, живая и, хотя ей было уже слегка за сорок, невероятно привлекательная женщина, служила примером для Софи. Именно на нее Софи всегда равнялась. Уже к тридцати пяти годам Джиллиан стала партнером в компании. Она открыто поощряла своих молодых подчиненных стремиться к повышению и добиваться тех головокружительных высот, которых удалось достичь ей самой. Под ее руководством все казалось возможным и достижимым. Софи научилась у нее всему, что знала. Ей хотелось бы быть похожей на Джиллиан, когда она станет старше. Ей хотелось, чтобы у нее была такая же работа, как у Джиллиан, такая же уверенность, такое же внутреннее достоинство и такая же великолепная гладкая кожа.

— О господи, — мягко сказала Джиллиан, качая головой и глядя в окно. — Это самое ужасное, самое ужасное. Мысль о том, что твои дети останутся одни на целом свете. Самый отчаянный страх любой матери. — Она посмотрела на Софи. — Наверное, твоя подруга бесконечно доверяла тебе, Софи. Ты должна этим гордиться.

Софи ощутила угрызения совести. Уж меньше всего она испытывала чувство гордости. Ощущение, будто ее обложили со всех сторон, ужас и шок — да, она испытывала, но гордость среди ее эмоций не числилась.

— Да, конечно же, я этим горжусь, — солгала Софи, чтобы не разочаровать Джиллиан. — И знаешь, боюсь, мне понадобится взять на какое-то время отгул, пока дети будут жить у меня. Социальный работник говорит, что…

— Ну разумеется, — с готовностью согласилась Джиллиан и слегка подалась вперед на своем стуле. — Насколько?

— Совсем ненадолго, — торопливо ответила Софи, почувствовав, что Джиллиан уже вычисляет, каким образом это отразится на ее бизнесе. Ее начальница может проявить и сострадание, но она в первую очередь — рассудительная бизнес-леди. — Совсем немного времени… ну, неделю или две, пока они не разыщут их отца.

— Значит, ты хочешь взять прямо сейчас две недели отгула? — спросила Джиллиан уже с меньшей готовностью в голосе. — Чтобы сидеть со своими крестницами.

— Нет-нет… — начала было Софи, которой не хотелось вызвать у нее раздражение. — То есть разумеется, я хочу с ними сидеть — бедные малышки — но это не значит, что я собираюсь оставить свои обязанности в «МакКарти Хьюз». Ты очень добра, но я не собираюсь этим пользоваться. Большую часть времени я буду проводить дома, но стану по-прежнему давать указания Кэлу с Лайзой, и постараюсь приходить не меньше двух раз в неделю. Может, даже не меньше трех раз. Может быть, я буду заскакивать сюда каждый день. Найму няню или кого-нибудь…

— На две недели? — насмешливо спросила Джиллиан. Софи, очевидно, сказала какую-то нелепость, только она не могла понять, какую именно.

— Ну да, в агентстве или где-нибудь, — неуверенно сказала Софи.

— Это лишнее, Софи. Если все будет обстоять именно так, как ты сказала, мы вполне обойдемся без тебя несколько дней.

Это замечание задело Софи больнее, чем здоровая пощечина.

— Я знаю! — сказала Софи, неловко засмеявшись и чуть ли не хныча. — Но у меня как раз сейчас идут очень важные проекты, особенно эта вечеринка на корабле. Она ведь совсем скоро, дел еще целая куча, конечно, мы уже почти со всем разобрались…

— Конечно, — сказала Джиллиан, криво улыбнувшись.

— Я хочу сказать, пусть это будет вроде как отпуск, но я все равно буду продолжать работать, если, конечно, ты не против.

Джиллиан, казалось, принялась обдумывать ситуацию. А Софи в свою очередь в который раз удивилась, как это Джиллиан умудряется свободно повязывать плечи шикарными легкими шифоновыми шарфами так, что они не развязываются и не соскальзывают, как у самой Софи, что бы она ни делала. Может, она их приклеивает, подумала девушка.

— Послушай, — сказала наконец Джиллиан. — Я ценю твою преданность, Софи. Ее трудно не заметить. Просто мне кажется, ты не совсем понимаешь, с чем столкнулась. Давай так: если ситуация изменится или тебе станет тяжело справляться и там и здесь, Ева вполне сможет заменить…

— Нет! — перебила ее Софи, тут же пожалев об этом. Это было все равно что перебить королеву. — Извини, Джиллиан, просто я хотела сказать, что я вполне справлюсь. Не нужно меня кем-то заменять. Это совсем ненадолго. Думаю, это все не так уж и сложно.

 

Глава четвертая

Софи и Тесс не разговаривали друг с другом первые десять минут поездки на такси до дома миссис Стайлс.

Софи пребывала в большом волнении, вспоминая лица Лайзы и Кэла, когда она сообщила им о том, что произошло. Она все гадала, что бы означало выражение, написанное на их лицах, больше походивших на театральные маски. У Лайзы — трагическая, у Кэла — откровенно комическая, сияющая поверх выражения скорби об умершей матери двоих детей. Софи увидела смешную сторону всего этого. И до нее дошло, сколько уморительно-трагических дел свалится теперь на них.

— Послушайте… — нарушила тишину Тесс, когда машина повернула на Аппер-стрит. — Вы действительно поступаете невероятно благородно, и я хочу, чтобы вы знали, что я буду вам во всем помогать. Вы не будете одна.

Софи еле заметно улыбнулась.

— Благодарю вас, — сказал она, затыкая за ухо выбившуюся прядь и глядя в окно такси. Вместо магазина, где продавались аудиозаписи и где они с Кэрри подолгу рассматривали мальчиков из-за кип пластинок, уже давно был салон сотовых телефонов. — Я действительно хотела бы им помочь. Просто все это настолько неожиданно, все произошло так быстро — по крайней мере, для меня.

— Знаю, — сказала Тесс, внимательно изучая ее профиль. — Это все моя вина, я все напутала. Совсем на меня не похоже, просто мне никогда не приходилось раньше иметь дело с подобными случаями. — Она протянула Софи руку. — Давайте попытаемся сработаться и сделать для этих малышек что-то хорошее, ладно?

Софи кивнула и пожала протянутую ей руку.

— Ладно, — сказала она. — Я сделаю все возможное.

В доме миссис Стайлс в прихожей стояло несколько ящиков с надписью «хранение» и целый сонм картонных коробок, поставленных вдоль свободной стены, каждая — с маркировкой S.H. ДОма, где Софи когда-то проводила столько времени, где они с Кэрри смеялись, строили планы и мечтали, больше не было. Остались лишь еле заметные тени и очертания в доказательство того, что когда-то он здесь был. Даже сама миссис Стайлс увяла настолько, что казалась почти невидимой.

Когда Софи виделась с ней на крестинах, она выглядела старой и утомленной, но за прошедшие три года стала похожа на тень. На несколько сантиметров ниже, с тонкой, как бумага, серой кожей.

— Миссис Стайлс, — сказала Софи. — Я просто не поверила, когда узнала. Мне так жаль.

Миссис Стайлс кивнула и показала Софи, чтобы она села на бежевую велюровую софу, на которой они с Кэрри хихикали в ночь крестин, а также — бессчетное множество раз до этого, в детстве. Софи села на стул.

— Мы так долго пытались зачать Кэролайн, ее отец и я, — сказала миссис Стайлс. — Когда она родилась, я была настолько не готова к этому, что решила, что все теперь будет по-другому! Она была моим чудом, даром мне. — Улыбка миссис Стайлс померкла. — Не знаю, почему моей любви ей оказалось недостаточно. Почему она уехала и позволила этому… человеку, — она чуть ли не выплюнула это слово, — разрушить свою жизнь так же, как ее отец разрушил мою. — Она закашлялась и поперхнулась, как будто ее душила собственная горечь. — А теперь еще — и жизни этих бедняжек. Все, что с ними произошло, случилось только из-за него. Если бы он остался дома, как и должен был, и поддерживал бы свою семью, Кэрри не попалась бы в эту смертельную западню. — Она резко замолкла и справилась с дыханием. — Просто я очень зла. Все, все это — его вина.

Софи не знала, что и сказать, поэтому промолчала, прислушиваясь к тишине дома, нарушаемой только тиканьем часов.

— А где же дети? — спросила она наконец.

— Наверху, — ответила миссис Стайлс. — Я велела им подождать там и не подсматривать, пока за ними не придут. Они уже уложили все свои вещички — их не так уж и много, всего один большой чемодан, все остальное осталось в доме Кэрри. Хорошо, соседка за ним приглядывает. Сколько же всего нужно сделать. Я не думала, что не смогу со всем этим справиться. — Она потянулась и взяла руку Софи в свою. Ее кожа была сухой и грубой на ощупь. — Я просто не могу, — сказала она, и Софи поняла, что пожилая женщина имеет в виду детей.

— Я знаю.

— Итак, — проговорила миссис Стайлс с резковатой ноткой в голосе. — Я всегда говорила Кэрри, что ты — человек здравомыслящий. Что ж, смотри.

Софи откинулась на спинку стула, высвободив свои пальцы из руки миссис Стайлс. Она-то думала застать ее в расстроенных чувствах, но никак не рассерженной.

— Мисс Эндрю, вы позовете девочек? — сказала миссис Стайлс.

Софи тяжело сглотнула и стала считать последние оставшиеся секунды своей обозримой свободы. Послышался грохот чьих-то шагов по лестнице, дверь в гостиную распахнулась, и прямо к Софи на колени со всего разбегу бросился маленький ребенок, чуть не сбив ее со стула.

— Сделай милость, дитя, успокойся! — сказала миссис Стайлс, но вышеозначенное дитя ее проигнорировало и обняло Софи за шею. Сначала девушка решила, что это Белла, но потом увидела, что Белла стоит в дверном проеме, и догадалась, что у нее на коленях должна быть Иззи. Девочка была в сверкающем сиреневом костюмчике феи с крылышками и в мерцающей сетчатой юбке. Ребенок обслюнявил щеку Софи и нежно похлопал ее по затылку.

— Мамочкина машина сломалась, — сказала она. — Был большой «Бум!», а потом — дядя в фургоне, а сейчас она сломана, и она в гараже. Я ведь не люблю машины, правда? А ты принесла шоколадный торт? Тебе сколько, три года или семь?

Софи молча смотрела на нее.

— Эммм, — промычала она.

Белла прошла через комнату и по-сестрински укоризненно посмотрела на Иззи. Софи показалось, что в выражении ее лица промелькнуло что-то от Кэрри — всего на мгновенье — хотя обе девочки были темноволосыми и темноглазыми, видимо, в отца. У Кэрри была светлая кожа и светло-каштановые волосы. У девочек — огромные черные глаза и оливковая кожа.

— Заткнись, Иззи, — сказала Белла. — Ей гораздо больше семи, идиотка. — Белла протянула руку, и Софи приняла ее, по-прежнему отчаянно думая, что бы сказать.

— Мне нравятся ваши сапожки, — заявила Белла. — Я люблю розовый цвет, это мой любимый цвет.

Софи улыбнулась сразу обеим.

— Мой тоже, — согласилась она.

— Мой тоже! — заорала Иззи, и миссис Стайлс тут же поморщилась.

Страсть к шоколаду и умение разбираться в обуви. Может, Софи все-таки сможет найти с ними общий язык. Какой стыд, подумала она, по-прежнему улыбаясь детям, что ей кажется, будто всю ее жизнь засосало каким-то жутким пылесосом.

— Итак, — сказала Тесс через два часа, собирая листы, которые разложила перед этим на светло-пепельном кофейном столике Софи. — Я отбываю. До завтра.

— Пока, Тесс, — рассеянно пропели девочки, как завороженные глядя на экран телевизора. Тесс разыскала какое-то яркое красочное кукольное представление, где громко кричали.

— Отбываете? — взволнованно спросила Софи. — Куда это вы отбываете? — Ее маленькая аккуратная квартирка уже превратилась в свалку грязной разноцветной одежды. Тесс предложила Софи выделить девочкам какой-нибудь ящик в шкафу, когда у нее будет время. Пока же она разобрала все вещи на чистые и грязные, кое-что аккуратно уложила обратно в чемодан, а остальное погрузила в стиральную машину. Софи, в основном прибегавшая к помощи химчистки, редко пользовалась стиральной машиной. Когда та с грохотом совершила последний оборот, девушка буквально подскочила от неожиданности.

— И куда же вы уходите? — взволнованно повторила Софи.

— Ну, работа, знаете ли. Уже почти четыре часа, Софи. Мне нужно все подписать, поставить печати и… э-э-э… отнести уже сегодня вечером.

— Так быстро? То есть вы что, думаете, что я уже готова? Вы же сказали тогда, в такси, что будете помогать мне, что я буду не одна! — дрожащим голосом сказала Софи.

— Я помню, — ответила Тесс, запихивая стопку бумаг в свою усеянную блестками хозяйственную сумку из лоскутов. — И это все правда, но я же не могу переехать к вам жить. Я нужна и другим людям, и потом, мне еще нужно сделать столько бумажной работы. Для вашего случая законом предусмотрено особое положение. Мне придется допоздна пробыть на ночном заседании, чтобы оформить распоряжение о проживании. — Тесс оглядела квартиру, которая располагалась на втором этаже бывшего особняка в георгианском стиле, и улыбнулась Софи, отчего у нее вылез второй подбородок. — Послушайте, у вас чудесная квартира. Конечно, слишком маленькая для взрослого и двоих детей, если учесть, что у вас всего одна спальня и нет сада, но в целом я удовлетворена. Что ж, я пошла.

— Задержитесь-ка на минутку, — сказала Софи, которой пришла в голову запоздалая мысль. — Если вы сочли мою квартиру «удовлетворительной» только сейчас, то откуда вы могли знать, что я смогу разместить у себя девочек? А вдруг оказалось бы, что я — наркоторговка или проститутка? Да мало ли кто вообще?

Тесс скептически приподняла бровь, оглядывая Софи.

— Это весьма маловероятно, — сказала она. — Но все же я вас проверила. У вас нет криминального прошлого, у вас хорошая работа и вы оплачиваете закладную. Кроме того, вы — не «мало ли кто». Вы — та женщина, которую мать этих детей назвала опекуном, а это само по себе рекомендация. Да и девочкам у вас явно понравилось. По-моему, они уже привыкли к бесконечным переездам, бедные крошки. Вы справитесь.

Софи посмотрела на девочек. Тесс была права: она-то ожидала увидеть диккенсовских беспризорников, тощих и бледных, с заплаканными глазами. Однако, судя по всему, они сносили все это со значительно большим присутствием духа, чем она сама.

Софи-то думала, что они будут рыдать, прощаясь со своей бабушкой, но девочки, видимо, не слишком из-за этого горевали. Миссис Стайлс сказала им, что они скоро увидятся, и велела «держать выше нос», что обе и сделали. В результате этого Иззи, понимавшая все буквально, врезалась в воротный столб в конце садовой дорожки. Если у кого-то и были слезы на глазах, так это у миссис Стайлс, которая так крепко сжала губы, провожая девочек, что они побелели. Она захлопнула входную дверь прежде, чем они успели закрыть за собой ворота.

Тут же, как по мановению волшебной палочки, из-за угла выехало черное такси. Софи подошла к обочине, чтобы остановить его, но, не успел ее заметить таксист, Тесс оттащила девушку обратно на тротуар и махнула водителю, чтобы тот ехал дальше.

— В чем дело? — спросила Софи Тесс. — Если в деньгах, так я бы заплатила, пешком отсюда до моего дома далековато, знаете ли. Вряд ли эти двое смогут добрести туда пешком. Ноги-то у них не длинные, да и вообще. — Софи посмотрела на потрепанный битком набитый чемодан, стоявший у ее ног. — Чемодан этот тоже нелегкий.

Тесс покачала головой.

— Девочки, гляньте-ка! — воскликнула она. — Муравьи! — Потрясающе, но дети пришли в восторг от этого открытия и, присев на корточки, стали рассматривать трещину в тротуаре, где сновали туда-сюда насекомые.

Софи вопросительно подняла бровь.

— Мы что, будем теперь проводить урок природоведения? — спросила она.

Тесс подошла поближе к Софи и понизила голос.

— Я же говорила вам, что Иззи пока еще с недоверием относится к машинам, — сказала она. — После аварии.

— Ох… — Софи совсем про это забыла. — Что значит «с недоверием»?

Тесс закусила губу.

— Иззи была в машине, когда погибла Кэрри, — ее как раз везли в ясли. Сбоку в них врезался фургон, который выезжал с перекрестка со скоростью пятьдесят миль в час. Иззи была на пассажирском сиденье. Ей ничего не грозило. Она просидела почти десять минут в полном одиночестве, перепуганная, пока не подоспела помощь, однако физически не пострадала. У Кэрри был ненадежный ремень безопасности. Она, скорее всего, знала об этом, просто не позаботилась починить его. Кэрри скончалась на месте. Ее выбросило из автомобиля. Так что Иззи с некоторым недоверием относится к машинам, в число которых, боюсь, входят и такси.

Софи посмотрела на простирающуюся перед ней дорогу, обсаженную с обеих сторон деревьями. По этой дороге они с Кэрри когда-то давно ходили столько лет, болтая без умолку, строили планы и мечтали о будущем. Кэрри собиралась стать художницей и модельером. Она хотела жить в башне у моря и выйти замуж за рыбака. Софи хотела стать ветеринаром и открыть кошачий приют. А выйти замуж она собиралась за Джейсона Донована. Кэрри так и не изменила своей мечте и более или менее ее осуществила. Планы же Софи постоянно менялись из года в год — то ей хотелось стать самой профессионалом, то иметь мужа-знаменитость. Наконец грезы и фантазии окончательно растворились в ее теперешней жизни, которой она жила. Она прекрасно знала, чего хочет, и прекрасно осознавала, что имеет. Софи думала, что у нее еще достаточно времени, чтобы добиться большего. Но в планы Кэрри точно уж не входило быть выброшенной из машины на глазах у дочери, которую она везла в ясли, и погибнуть. Подруги никогда не задумывались о смерти. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.

— Так она понимает, что произошло? — спросила Софи. Уж если быть совсем честной, она не представляла себе, что мог и что не мог понимать трехлетний ребенок. Если бы она задумалась об этом раньше, то пришла бы к выводу, что рассудка у представителей данной возрастной группы приблизительно столько же, сколько у какой-нибудь заурядной собаки — колли или, может быть, немецкой овчарки — и уж гораздо меньше, чем у кошки.

Тесс пожала плечами.

— Она понимает, что ей было очень страшно, и с тех пор она больше не видела маму. У меня до сих пор не было времени, чтобы поговорить с ними об этом.

Софи даже не знала, что ответить, она только почувствовала, как весь груз ужасной утраты, которую пришлось пережить этим детям, начинает давить на нее. Она заморгала изо всех сил, чтобы прогнать подобное ощущение. У нее сейчас нет на это времени, сказала она самой себе. Сейчас нужно целиком сосредоточиться на проекте.

— В конце дороги есть автобусная остановка, — наконец сказала она поднимая чемодан с земли. — Поедем на автобусе.

— В любом случае, — обнадежила Тесс, проверяя свой сотовый телефон, — я заскочу утром и посмотрю, как вы тут, о’кей?

Софи кивнула.

— Хорошо, — ответила она Тесс, отчаянно пытаясь побороть волну захлестывавшей ее паники. — Что мне с ними делать? — прошипела она. — Пока все в порядке, а что, если они начнут плакать или еще что-нибудь?

— Ну, попробуйте их утешить, — сказала Тесс.

— Утешить? — с сомнением переспросила Софи.

— Да, ну а пока приготовьте им чай, — добавила Тесс, глядя на часы.

— Чай? Вы серьезно? О’кей. Как скажете.

Тесс с любопытством смотрела на Софи, пока та провожала ее вниз и открывала входную дверь. Когда гостья выходила, в дверь как раз вошла кошка Софи, Артемида, не выразив ни малейшего намека на приветствие. Софи не обиделась — это же всего лишь Артемида. Она не скоро стала доверять людям. Софи не могла сказать точно, сколько на это ушло времени, но гораздо больше трех лет, начиная с того момента, как девушка спасла ее, забрав из кошачьего приюта. Там она не пользовалась большим почетом и была самым одиноким его обитателем. Но что-то в ней привлекло Софи, и она относилась к ней с рабским обожанием с той самой минуты, как принесла ее домой.

Обычно, когда Артемида заявлялась домой таким вот образом, она сразу же взбегала по лестнице на кухню, где ее ждал ужин. Но сегодня замерла на нижней площадке лестницы, разглядывая ступеньки.

— Ах, ну конечно, — сказала Софи кошке. — К нам тут кое-кто пришел. — Она взяла Артемиду на руки. Кошка напряглась и вцепилась коготками в рукав Софи ровно настолько, чтобы той стало не по себе. Софи восприняла это как хороший знак. Если бы Артемида действительно перепугалась, то она бы ее уже расцарапала и убежала бы в поисках какого-нибудь убежища. — Дело в том, Артемида, что у нас гости. Дети. Да, я знаю, что ты не переносишь шума и возни. Не переносишь, когда кто-то вторгается на твою территорию и прикасается к твоим вещам, но это всего на одну неделю, ладно? Постарайся вести себя хорошо. Ты же не можешь знать заранее — а вдруг эти детишки тебе понравятся, и ты захочешь с ними поиграть. — Артемиду все это явно не убедило, как, впрочем, и саму Софи. В конце концов, единственными представителями животного мира, с которыми Артемиде действительно доставляло большое удовольствие «играть», были дохлые мыши и полузадушенный птенец скворца. Но девочкам все равно не обязательно об этом знать. Софи зашла в гостиную с перепуганной Артемидой на руках и представила ее детям.

— Белла, Иззи, — сказала она. — Это — моя кошка Артемида…

— Киса! — восторженно завизжала Иззи, в мгновение ока перепрыгнув через подлокотник обитого кремовой кожей дивана. Артемида, гневно мяукнув, соскочила с рук Софи и скрылась в спальне.

— Э-э-э, это была моя кошка Артемида, — сказала Софи. — Она немного… — Софи хотела сказать «необщительная», но передумала. — Она немного стеснительная. Я забрала ее из кошачьего приюта. Ее последние хозяева не очень хорошо с ней обращались, поэтому она не особенно любит людей. Никто больше не хотел ее брать, потому что она была очень… стеснительная. Но мы с ней отлично ладим. Я ее люблю, она не обращает на меня никакого внимания. И все прекрасно.

Иззи ползала по полу, заглядывая под диван.

— Киса? Киса, где ты? — говорила она. — Вернись, киса. Иззи хочет тебя обнять!

— Дело в том, Иззи, — сказала Софи, обращаясь к попке ребенка, — что, пока ты здесь, лучше оставить ее в покое, о’кей?

— О’кей, — жизнерадостно ответила Иззи. — Кииииииии-сааааааа? Гдеееееее тыыыыыыыы? — Она заглянула за дверь гостиной и облазила все углы небольшой прихожей, пока не подползла к спальне. Очевидно, в понимании Иззи это слово имело другое значение. Что ж, по крайней мере, она займет себя чем-то на несколько минут, пока будет искать Артемиду, рассудила Софи. Вряд ли Иззи сможет обнаружить Артемиду, которая сидит сейчас на платяном шкафу.

— Итак, — обратилась она к Белле, которая спокойно сидела, примерно сложив руки на коленках. — Тесс сказала, чтобы я приготовила вам чай. Вы как любите? С молоком, сахаром? «Эрл Грей»? По-моему, у меня где-то завалялся «Дарджилинг»…

Белла заморгала своими черными глазами, выглядывавшими из-под густой и несколько длинноватой челки.

— Может быть, она имела в виду, чтобы вы приготовили нам поесть, тетя Софи? — медленно проговорила она, как будто Софи была иностранкой и плохо знала английский. — То есть ужин?

Софи села рядом с ней на диване.

— Ну, разумеется, я так и поняла! — солгала она. — Я просто пошутила. Ха-ха. Смешно?

Белла покачала головой.

— Нет, — ответила она с ничего не выражающим лицом. — Это было не смешно.

Подобное напомнило Софи об одном фильме, где землю захватили злобные пришельцы под видом маленьких детей. Она отогнала от себя эту мысль. Она — взрослый человек, а они — всего лишь дети. Она за них отвечает. В конце концов, это же не «Омен». Это — дети Кэрри, а не антихриста. Хотя она не исключала этого полностью, так как едва знала Луиса.

— Итак, чай! — сказала Софи, чувствуя прилив бодрости. — Пойдем посмотрим, что у нас в холодильнике?

В холодильнике не было ничего, кроме полпинты снятого молока, нашинкованного зеленого лука, низкокалорийного маргарина и двух обезжиренных полуфабрикатов из «Маркс и Спенсер»: тайской зеленой курицы карри и паштета из морепродуктов. Этого им вполне хватит.

Софи вынула оба продукта из холодильника, яростно содрала с них целлофан и запихнула все в микроволновую печь.

Белла, чья макушка едва доходила до столешницы, наблюдала, как Софи проявляет чудеса своего кулинарного искусства.

— Что это такое? — спросила она ее.

— Это — паштет из морепродуктов и куриное карри, — ответила Софи. — Ням-ням.

Белла только со страхом посмотрела на микроволновую печь. И оглядела узкую кухоньку, больше походившую на камбуз.

— А где вы едите? — Вопрос был вполне законным.

— Обычно на диване, — ответила Софи. — Нормально?

На лице Беллы отразилось сомнение.

— Для меня-то нормально, только…

— Ну и отлично, значит, решено.

И как раз в тот момент, когда запищала печка, из спальни послышался жуткий грохот вместе с визгом взбешенной кошки, за которым незамедлительно последовал рев обезумевшего ребенка. Софи с Беллой ринулись в спальню. Иззи лежала ничком на кровати Софи со старомодным зонтиком в руке, на ее ноге лежал пустой и, по счастью, легкий чемодан Софи.

— Киса! — рыдала Иззи, яростно тыча зонтиком в открытое окно. — Киса, вернись!

Софи выглянула в маленькое окно, которое всегда было открыто, чтобы Артемида могла уходить и возвращаться, когда ей вздумается. Должно быть, она удрала через балкончик на крышу нижнего этажа и в считанные минуты скрылась в наступившей темноте. Вряд ли она теперь скоро вернется, решила Софи, и ее кольнула жалось к беззащитному ошалевшему животному, хотя она не могла бы точно сказать, почему так переживает за Артемиду. Артемида — та еще хищница. Не поздоровится сегодня какому-нибудь несчастному грызуну.

Белла влезла на постель, столкнув чемодан с убитой горем Иззи. Чемодан с громким стуком свалился на пол. Она обняла Иззи и попыталась ее усадить. Белла целовала густые черные волосы сестренки, трижды изо всех сил хлопнув ее по спине.

— Вот так. Вот так. Вот так, — приговаривала она с каждым хлопком. Софи даже не знала, как ей поступить. Может, обнять Иззи и тоже похлопать ее по спине, но она не знала, как это — обнимать детей и, уж тем более, хлопать их по спине. Она предоставила это Белле, а сама присела на край кровати.

— Что случилось, Иззи? — спросила ее Софи.

— Киса застряла, я помогала кисе, как Боб-Строитель, когда он помог Сардинке, — рыдала Иззи. — Но она убежала! А я хотела ее обнять!

Софи догадалась, что Иззи удалось обнаружить Артемиду на шкафу. Она не смогла ее достать, поэтому залезла на кровать, взяв зонтик Софи с загнутой в виде крюка ручкой, и попыталась этим крюком подцепить кошку. Должно быть, бедная старушка Артемида была в ужасе. Но все же это доказывало, что разума у Иззи, по крайней мере, не меньше, чем у овчарки. Софи нерешительно протянула руку похлопала девочку по коленке.

— Не плачь, — сказала она. — Артемида вернется. Может, лучше не стоит обнимать ее, когда она вернется домой, хотя… она вообще не любит, когда ее обнимают.

— О’кей, — выговорила сквозь всхлипывания Иззи.

Софи так и не поняла, согласилась она с ней или нет. Микроволновая печь снова запищала.

— Чай готов! — весело проговорила она, и обе девочки заметно оживились. Наверное, они ужасно проголодались, бедняжки.

Софи усадила обеих на диван и дала каждой салфетку, чтобы они не извазюкались, и по ножу с вилкой. Потом просмотрела все свои пять каналов, подыскивая что-нибудь более-менее подходящее для детей, и остановила свой выбор на «Ричарде и Джуди».

— Ух ты, ножик, — сказала Иззи, внимательно разглядывая прибор, как будто он был смертельным оружием.

Пройдя на кухню, Софи выложила каждое из подогретых кушаний на отдельную тарелку. Немного подумав, она выложила паштет из морепродуктов на тайское зеленое карри и все перемешала, пока полученная масса не приобрела зеленоватый оттенок. Потом разделила ее на две части и половину отложила обратно на вторую тарелку. Чтобы девочки не спорили, кто что будет есть, подумала она, очень довольная собой. Ключ к умению решать проблему — решить проблему, пока ее еще нет.

Софи принесла тарелки в гостиную, где Иззи сосредоточенно резала ножом диванную обивку.

— Э-э-э. — Софи предельно внимательно следила за тем, чтобы не повысить голос. — Иззи, не делай этого, о’кей? — сказала она, думая про себя, понимает ли вообще Иззи, сколько стоит этот диван? Вряд ли.

— О’кей, — сказала Иззи, продолжая пилить обивку.

— Так, вот ваш чай. — Софи вручила девочкам по тарелке. — Приятного аппетита. Мне нужно кое-куда позвонить, вернусь через минутку, о’кей?

— О’кей! — ответила Иззи, оторвавшись от дивана и перенеся все свое внимание на еду.

Белла подозрительно разглядывала свою порцию, тыча вилкой.

— О’кей, — сказала она с гораздо меньшим энтузиазмом в голосе.

Софи взяла телефон к себе в спальню и позвонила сначала Кэлу.

— Как там у вас? — спросил он, не в состоянии скрыть насмешку.

— Отлично, правда, все отлично. — Интересно, подумала Софи, а на том конце провода ее голос прозвучал так же громко, как у нее в голове? И она постаралась сбавить громкость на пол-октавы. — Я дала им чай, потом они, наверное, отправятся спать, — уверенно сказала она.

— Что, в пять часов? — в голосе Кэла не было такой уверенности.

— Ну, и что с того, — сказала Софи, отметая в сторону всякие сомнения. — Контракты с банком прошли? — Кэл подтвердил, что да, прошли. Он обрисовал ей все остальные события дня и посвятил в подробности сенсации о том, как Лайза справилась со своими новыми обязанностями.

— Довольно неплохо, кстати, — сказал Кэл. — Весь день не плакала. Даже ни разу не всхлипнула. Ну, если не считать одного раза, хотя, знаешь, мне кажется, что твое отсутствие пошло ей на пользу. Меня она слишком боится.

Софи проигнорировала это замечание.

— Отлично. Слушай, я хочу, чтобы утром ты забежал ко мне. Принеси мой лэптоп, я не успела его захватить, когда уезжала. Принеси все нужные бумаги и наше расписание на неделю. Я хочу точно все распределить, кто и чем будет заниматься.

— Есть, сэр, — сказал Кэл. — Сверим часы?

Софи не стала смеяться. Она не любила, когда Кэл обращался к ней «сэр».

— Кто-нибудь еще звонил? — спросила она.

— Звонил Джейк, спрашивал, что про тебя известно. Попросил у меня твой домашний номер, но я сказал, что это против правил компании и все такое. Тогда он попросил мобильный, я сказал, что могу его дать, только если у него что-то срочное, и он ответил, что ему нужно поговорить с тобой насчет вечеринки. Я сказал, что попробую ему чем-нибудь помочь, а он признался, что просто хочет позвонить, чтобы узнать, как у тебя дела. Так что он совершенно точно на тебя запал несмотря на то, что ты стала матерью-одиночкой. Думаю, ты должна выйти за него замуж. Он — классный парень.

Софи издала истерический смешок.

— Слушай, Кэл, у меня и так голова кругом идет. Кэрри умерла, а ее дети сидят у меня в гостиной. Я не могу думать сейчас о всякой чепухе, так что, пожалуйста, пощади меня, не надо, хорошо?

Последовала небольшая пауза.

— Извини, Соф, — голос Кэла смягчился. — Ты же меня знаешь: чем запутанней и эмоциональней вопрос, тем больше из меня вылетает всяких глупостей. Слушай, если я смогу тебе хоть чем-нибудь помочь, обращайся, хорошо?

Софи улыбнулась.

— Знаю, — сказала она. — Ты — настоящий друг. Просто заскочи ко мне завтра или утром, или в обед, о’кей?

— Есть, сэр, — ответил Кэл, возвращаясь к своей привычной манере разговаривать. — Сию минуту, сэр! — И на этот раз Софи не стала возмущаться.

Она прислушалась, не доносятся ли из гостиной какие-нибудь тревожные звуки. В западной части квартиры все было тихо, если не считать еле слышного лейтмотива из «Ричарда и Джуди». Она набрала номер своей матери. Как всегда, послышалось сначала два гудка, потом — собачий лай и тявканье. Ее мать, слегка туговатая на ухо, научила своего датского дога Скуби снимать трубку, когда звонил телефон. К сожалению, она не научила его принимать сообщения и, что самое главное, подходить к ней и сообщать, что на том конце провода ее кто-то дожидается.

— Мам! — крикнула Софи в трубку. — Мам! Мам! Мам! — Это было что-то вроде лотереи: сообразит ли ее мать или нет, что кто-то звонит. Но чем дольше Софи кричала, тем громче лаяли собаки, значит, ее мать, скорее всего, придет посмотреть, почему они разлаялись, и дело все-таки завершится разговором.

Наконец послышался стук и голос матери, увещевающей собак.

— Успокойтесь, пусики, успокойтесь! Алло? — По телефону у нее всегда был такой удивленный голос, как будто она каждый раз забывала, что это средство связи уже давным-давно изобрели.

— Мам, это я, — сказала Софи.

— Привет, дорогая. — Голос матери потеплел. — Как же я рада, что ты позвонила. У нас столько всего нового. Фелисити снова пришлось водить к ветеринару, у нее опять расстройство желудка, уж и не знаю, что там случилось, но она все время пукала…

— Мам! — Софи наконец удалось оборвать бесконечный поток «собачьих» новостей. — Послушай, я очень сильно извиняюсь, но это у меня новости. — И она рассказала ей про Кэрри и детей.

— О господи, — произнесла ее мать после длинной паузы. — Какой ужас. Какой ужас.

Софи в очередной раз поддакнула: да, ужас, она это знает, хотя ее и грызла тайная мысль, что для матери это ужасно по совсем другим причинам.

— Дело в том, мам, что я даже не знаю, что мне делать, вот я и подумала, может, ты зайдешь ко мне? Что-нибудь посоветуешь. Ну, пожалуйста, мама.

Как и предвидела Софи, ее мать замешкалась.

— Сегодня, дорогая? — неуверенно спросила она.

— Это очень срочно. — Софи была разочарована неохотным тоном матери, хоть и знала, что оторвать ее от собак было практически невозможно, особенно в последние годы. Но все-таки Софи решила, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, мать это сделает.

— Мама, пожалуйста, — сказала Софи, которой претило просить о чем-то дважды. — Ты нужна мне.

— Ну хорошо. Но только ненадолго. Мици беременна, может родить в любую минуту.

Софи попрощалась и посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Выглядела она так же, как и всегда. Опрятной и деловитой. Спокойной и уверенной. Тогда почему у нее такое чувство, будто ее внезапно отправили в горячую точку и она оказалась затянутой в кровавый хаос. Но она понятия не имеет, как ей быть, потому что не знает никаких основ военного дела? Она заставила себя сделать глубокий вдох. В конце концов, управлять детьми — не сложнее, чем управлять каким-нибудь проектом. Просто нужно иметь обширные знания, трезвый ум и обладать умением блестяще вести переговоры. Плюс двадцать четыре таблетки диазепама да большая бутылка виски. Софи улыбнулась своему отражению в зеркале. Все не так уж и плохо. Пока.

— Это всего на две недели, — сказала она самой себе. — Ты справишься.

Дверь в спальню со скрипом отворилась, и показалась челка Беллы.

— Э-э, тетя Софи, — зловеще объявила она, — думаю, вам лучше пойти и самой посмотреть.

Софи инстинктивно напряглась, идя вслед за Беллой через коридор в гостиную и воображая себе самое ужасное. Но даже ее воображения на это не хватило.

— Мой диван! — закричала Софи, не обратив никакого внимания на ребенка, который с ног до головы был заляпан тайским карри под паштетом из морепродуктов. — О господи! Мой диван! Мой… диван.

Половина ее кремового кожаного дивана была теперь зеленоватого цвета, как и обе подушки из искусственного меха, чей некогда мягкий длинный ворс торчал теперь, как перья «ирокеза» у панка.

Иззи улыбалась во весь рот.

— Чай — бяка, — объяснила она. — И я разрисовала им диван! — Иззи, очевидно, решила, что ее художества нисколько не расстроят, а, напротив, порадуют Софи. — А мороженое будет? — спросила она.

Софи еле сдерживала слезы. Она мысленно перебирала все юридические и моральные препятствия, не позволяющие ей тут же, немедленно выбросить ребенка в окно, пока не убедилась, что ей удалось не раскричаться. Она сделала глубокий вдох и на всякий случай досчитала от десяти до одного.

— Что ты сделала с моим диваном? — спросила Софи гораздо спокойнее, чем ей самой казалось. — Зачем ты… погубила мой диван? — Она повернулась к Белле. — Ты что, не могла ее остановить? Не могла подойти и позвать меня? Ты же старшая.

— Мне всего шесть с половиной, — раздраженно ответила Белла. — И потом, вы говорили по телефону, и вы же сами сказали, что все «нормально» насчет дивана, и потом, я же не могла знать, что она натворит, правильно? Я только вышла на кухню за водой, а когда вернулась, она уже весь его измазала и… — Белла замолчала, и Софи перепугалась, что она довела девочку до слез. Но, когда она снова посмотрела на Софи, ее глаза были сухими.

— И вообще, — сказала Белла, глядя на Софи с откровенным обвинением, — за Иззи должны следить взрослые.

— Хорошо, я допускаю, что это не твоя вина, — сказала Софи. Она посмотрела на Иззи, сузив глаза, и сказала то, что частенько говаривала ей в детстве мать. — Что вы скажете в свое оправдание, юная леди?

Малышка захихикала, закрыв рот ладошками.

— Ой, — сказала она. — Я сделала пи-пи в трусики! — Ребенок снова захихикал и показал на струйку, которая потекла по дивану, закапав на коврик из овечьей шерсти. Софи хотелось броситься на свой диван и разрыдаться, заодно оплакав и свой коврик. Ей также отчаянно хотелось оплакать и свои подушки из искусственного меха, но так нельзя, сказала она самой себе. Она не может оплакивать свои коврики, подушки и диваны, когда обе девочки, по крайней мере пока, не проронили ни слезинки из-за своей матери. И потом, дети важнее, чем диваны и подушки. Наверное.

О’кей, значит, она неверно оценила ситуацию. И Софи тут же решила про себя, что умственные способности Иззи ничем не отличаются от умственных способностей психически ненормального кокер-спаниеля. Она здесь — единственный взрослый человек, поэтому должна взять на себя ответственность за все происшедшее и вынести удар.

Иззи, заляпанная едой и в мокрых трусиках, просто сияла от счастья, значит, она может подождать. А вот диван ждать не может.

Софи осторожно подняла Иззи с дивана, держа ее на вытянутых руках. Это оказалось труднее, чем она думала. Иззи была довольно тяжелой и очень боялась щекотки. И стала хихикать и пинаться, отчего на юбку Софи, которую она только что забрала из химчистки, полетела струя липкой жижи. Софи стиснула зубы, молча возблагодарив бога за то, что сняла свои новые сапожки и закрыла их от греха подальше в шкафу.

— Я только на минутку оставлю тебя на кухне, Иззи, — сказала ей Софи. — Пока не приберусь здесь, о’кей?

— О’кей! — сказала Иззи.

Софи это не разубедило. Она опустила девочку на пол возле окна, оглядев еще раз кухню на предмет возможных разрушений. Никаких острых предметов, никаких токсичных веществ или спичек в поле зрения не наблюдалось. Все должно быть хорошо.

— Давайте поиграем в статуи. Ты должна будешь стоять очень спокойно, без движения так долго, как только сможешь. О’кей?

Иззи кивнула.

Через двадцать минут, съев два батончика «Баунти» и изведя три таза теплой мыльной воды, Софи с Беллой довольно неплохо отмыли диван. Софи подозревала, что подушки испорчены безнадежно, поэтому их с сожалением бросила в большой мешок для мусора.

— Слава богу, — искренне сказала Софи Белле, — что «Маркс и Спенсер» не используют искусственных красителей.

— Слава богу, — согласилась Белла.

Софи заметила, что она так и не притронулась к своему ужину, хоть он по-прежнему лежал на тарелке. Теперь, когда у Софи наконец-то появилось время на раздумья, она поняла, что это действительно похоже на продукты распада, которые могли бы выйти из собак ее матери.

— Тебе тоже не понравилось, да? — спросила она.

— Это было просто отвратительно. — И Белла сморщила носик.

Софи сдержала улыбку. Для маленького ребенка у Беллы довольно большой запас слов.

— Извини, Белла, — сказала она. — Просто я в этом деле — совершенный новичок. Ничего у меня не получается, да?

— Да, но вы хотя бы стараетесь.

Софи нашла в себе силы подняться и протянуть руку Белле, чтобы помочь ей встать.

— Тетя Софи? — сказала Белла, не выпуская пальцев Софи. — Я люблю бабушку и все такое, но я рада, что мы останемся у вас.

Софи почувствовала, что улыбается и ее уверенность в себе крепнет.

— В самом деле? — спросила она, решив забросить удочку подальше. — А почему?

Белла пожала плечами.

— У бабушки нет телека.

Софи кивнула, мельком бросив взгляд на экран, где шли конечные титры из «Ричарда и Джуди».

— Что ж, довольно честный ответ, — сказал она. — Ну что, пойдем мыть твою сестру?

— Да, пока она не сожрала кошачий корм, — сказала Белла.

Софи рассмеялась.

— Ты ведь шутишь?

Но Белла не шутила.

Софи дала матери чашку чая, одарив ее самым негодующим из своих взглядов. Айрис была обижена.

— Я пришла сразу же, как только смогла, дорогая, — сказала она.

— Мам, уже без двадцати десять! Я рассчитывала, что ты придешь еще до того, как они улягутся спать. Тогда твоя помощь была мне гораздо нужнее.

Но Айрис упорно не воспринимала любые обвинения Софи.

Почти сразу же после того как Софи обнаружила Иззи за поеданием «Китикета», она сделала для себя важное открытие: если трехлетняя девочка решила что-то сделать, она это сделает.

В данном случае Иззи наотрез отказалась снять свое платьице феи даже ради того, чтобы искупаться. А выкупать ее было крайне необходимо. Сначала Софи пыталась прибегнуть к логике и здравому смыслу, пытаясь убедить ребенка снять платье. Когда же вопли Иззи возросли до частоты, грозящей порвать барабанные перепонки, и Софи испробовала весь свой запас уговоров, она в отчаянии обратилась к Белле.

— Что делать? — спросила она Беллу, которая наблюдала за ними с холодным любопытством, прикрыв уши ладонями.

— Пусть купается в платье, — небрежно сказала девочка. Простое, блестящее и эффективное решение.

Через несколько минут Софи удалось отмыть ребенка вместе с платьем в своей ванне, в которую она набухала щедрую порцию пены «Шанель № 5», пытаясь заглушить запах, слишком резкий, чтобы осквернять ее святая святых.

— Она любит все делать по-своему, — заметила Белла, сидевшая на унитазе.

— Я не разрешу ей делать все по-своему, — решительно ответила Софи. — Я многое могу.

— Я пришла бы пораньше, Софи, — говорила ей теперь мать, — просто у Царя Эдипа начался один из его заскоков, поэтому мне пришлось остаться с ним, пока он не успокоился. Мне совсем не хочется выслушивать очередные соседские жалобы.

Софи покачала головой.

— Мам, тебе лучше переехать. Продать свой дом и переехать за город. На эти деньги можно будет купить что-нибудь гораздо больше, и будет уже неважно, что у тебя — собачья версия семейства фон Траппа.

Айрис фыркнула.

— Я никого там не буду знать.

— Здесь ты тоже больше никого не знаешь, — напомнила ей Софи. — Никто ведь не желает приходить к тебе в гости: все боятся заразиться бешенством.

Айрис вздохнула.

— В любом случае, мне хотелось бы жить рядом с тобой, — тоскливо проговорила она. Софи скрыла свое удивление. Ее мать настолько обожала своих собак, что Софи время от времени забывала, что она, по всей видимости, должна также любить и свою дочь.

— Ну, и что ты скажешь по поводу кошачьего корма? — спросила Софи, решив сменить тему, пока они не втянулись в очередной долгий, нудный и никчемный разговор, неизменно заканчивавшийся слезами, о том, какой должна быть хорошая дочь.

Ее мать с минуту обдумывала вопрос.

— Думаю, все будет в порядке, — сказал она. — В «Экспресс» на прошлой неделе была напечатана статья об одной пожилой леди, которая не могла оплатить свои счета за газ. Бедная старушка питалась кошачьим кормом, хотя, когда к ней вломились соседи, они нашли у нее под кроватью несколько тысяч фунтов наличными.

— А почему к ней вломились соседи? — спросила Софи.

— Потому что она умерла, дорогая, — ответила мать, как будто Софи задала глупый вопрос.

— Умерла! — Софи тут же запаниковала, лихорадочно соображая, какой должна быть высшая мера за непредумышленное убийство.

— Ох, да нет же, — быстро сказала Айрис. — Она умерла не от кошачьего корма, а от гипотермии. Она ведь осталась одна на всем белом свете, ее дети бросили ее.

— Слава богу, — облегченно сказала Софи. Мать приподняла брови. — Ты поняла, о чем я. — Софи вздохнула, поджав под себя ноги. И наморщила нос. Диван все еще источал настойчивый запах пряностей. — Дело в том, мам, что я понятия не имею, что мне делать. Я знаю, что они проживут у меня всего одну неделю или две, но на данный момент этот срок кажется мне бесконечным. От меня совершенно никакого толку.

Ее мать полезла в сумку и извлекла из нее книгу. И подпихнула Софи, которая рассчитывала увидеть пособие по воспитанию детей. Как она могла так заблуждаться?

— «Полный курс дрессировки и приручения собак доктора Робертса»? — прочитала Софи заголовок, не веря своим глазам. — Мама! Это дети, человеческие существа, по крайней мере, так мне было сказано! Чем это, — она помахала книжкой, — сможет мне помочь?

Мать поджала губы.

— Ты, конечно, удивишься. Но все построено на более-менее одинаковых принципах. Сидеть, стоять, ко мне и т. д. Дрессировка в домашних условиях. Собачья психология. По-моему, это может творить настоящие чудеса. Жаль, что я всего этого не знала, когда ты жила со мной. В этом и заключается проблема всех любителей кошек вроде тебя. Отсутствие воображения.

Софи с отвращением бросила книгу на пол.

— Мама, ты же должна знать хоть что-то о том, как присматривать за детьми. Ты же все-таки вырастила меня, если можно так сказать.

Айрис кивнула, слегка смутившись.

— Знаю, милая, знаю, просто… ну, понимаешь, я забыла, как это делается. Единственное, что я помню, — ощущение того, что постоянно делаешь что-то не так. Хотя, как мне кажется, я более-менее справилась, достаточно только взглянуть на тебя. Успешная, независимая. Мужа, правда, нет до сих пор, но это придет…

Софи отхлебнула чаю, чувствуя, как по гортани растеклось тепло.

— Я не хочу замуж, мама. Не хочу, — раздраженно сказала она. — Это совсем другое дело. — Мать скептически посмотрела на нее. И Софи подумала о Джейке. — Даже если бы и хотела, я все равно ни за что не разберусь, хотят ли жениться на мне.

— Ну, это же так просто, дорогая, — фыркнула Айрис, решив, что Софи шутит. — Самое трудное — определиться, что делать с мужем уже после того, как он им станет. Только и всего.

— У вас с папой никогда не было никаких проблем, — сказала Софи.

— Да, конечно. — Айрис нежно улыбнулась. — У нас с твоим отцом была невероятная сексуальная совместимость. Ты просто представить не можешь, как я соскучилась…

— Мам!

— Я просто хочу сказать, что у женщины есть определенные потребности, уж я-то знаю, ведь после того, как твой отец умер…

— Мама! — зашипела Софи на мать, боясь повысить голос. — Я не собираюсь обсуждать с тобой эти «потребности» — мои, твои или чьи-либо еще, о’кей? Я хочу, чтобы ты помогла мне с детьми!

Айрис пожала плечами.

— Алекс был таким милым молодым человеком, — сказала она, намеренно игнорируя попытки свой дочери замять этот разговор. — Он был в тебя по-настоящему влюблен, а мне дарил такие красивые цветы.

У Софи все сжалось внутри от возбуждения и отчаяния. Она тысячу раз говорила матери, что с Алексом все кончено.

Алекс под конец заявил, что устал от нее. Устал от невероятных усилий, затрачиваемых на то, чтобы хотя бы на несколько минут оторвать ее от работы, чтобы побыть с ней. Он сказал, что превзошел самого себя, пытаясь добиться ее внимания, но все оказалось напрасно. И попытался испробовать последний отчаянный способ добиться-таки ее внимания.

Он предложил ей выйти за него замуж.

Софи медлила с ответом. Это затянулось не на несколько минут и дней, а почти на три недели. И она нисколько не колебалась, когда он ушел от нее в тот вечер, оставив на кофейном столике коробочку с кольцом. Это был последний раз, когда они виделись с глазу на глаз. Она просто не знала, что сказать, поэтому промолчала.

Наконец Алекс прислал ей письмо по электронной почте, объяснив, что принимает ее молчание за отказ, если только она не хочет его разубедить. На это Софи тоже ничего не ответила, просто отослала к нему Кэла с кольцом, даже не приложив к нему записки. Она упустила самый серьезный, и, вероятно, самый важный роман своей жизни только потому, что не знала, как ей быть. Нет, она не упустила Алекса. Она его попросту вычеркнула из своей жизни. Это было не просто беспечностью.

Все ее друзья и даже Кэл уверяли, что она сошла с ума, позволив Алексу уйти. А она отвечала, что не могла удержать его, потому что не была точно уверена, хочет ли этого он.

Хотя иногда она по нему скучала. Не то, чтобы именно по нему, а по тому теплу, которое хранило по утрам его место в постели. Софи встряхнула головой. Матери снова удалось ее расстроить.

— Мы можем хотя бы на одну минуту остановиться на более насущной проблеме? — Айрис непонимающе посмотрела на дочь. — На детях! — напомнила ей Софи.

— Извини, но я не знаток воспитания детей, — ответила Айрис слегка резковатым тоном, от которого у Софи зазвенело в ушах. — Мне кажется, нужно просто прислушиваться к своим инстинктам. Включи свою интуицию и тогда не ошибешься.

— В этом-то и вся проблема, — мрачно ответила Софи, жалея о том, что выкурила все свои пять оставшихся сигарет сразу же после того, как девочки легли спать.

— В чем, дорогая? — спросила мать. Софи непонимающе взглянула на нее. — В чем проблема?

— Просто у большинства женщин врожденная интуиция, я правильно понимаю? — сказала Софи. — Дайте им ребенка, и они немедленно сообразят, как с ним поступить, по крайней мере, нас постоянно в этом уверяют. А мне вот, видимо, этот самый ген не передался… у меня вообще нет никакой интуиции, мама. Откуда мне знать, как лучше поступить, когда у меня на руках нет фактов? Вся эта интуиция — полнейшая чепуха, как рефлексология или та же астрология.

Айрис улыбнулась.

— Кстати, звезды сказали, что тебя ждет серьезный поворот в судьбе, — сказала она.

— В самом деле? — Софи тут же заинтересовалась, пока до нее не дошло, что мать просто ее проверяет. — В любом случае, я не верю ни в какую интуицию. По-моему, это просто миф.

— Неправда, — возразила Айрис.

— Вот ты говоришь так, но откуда тебе знать? — упрямо сказала Софи.

— Просто знаю, так же как знаю, что и у тебя тоже есть интуиция, Софи, — сказала Айрис, задумавшись ненадолго, как бы объяснить это своей обидчивой дочери, чтобы ненароком ее не задеть. — Иногда мне кажется, что ты просто забываешь о самой себе с этой своей работой. Ты постоянно к чему-то стремишься, но вот мне интересно, ты сама-то хоть знаешь, зачем?

Софи закатила глаза.

— Мама, сейчас все по-другому. Я знаю, чего хочу от этой жизни. Я хочу как можно выше подняться. Для счастья и самореализации мне не нужен ни муж, ни дети. Я хочу быть успешной.

— Но для чего? — спросила ее мать, сделав ударение на последнем слове. Софи смотрела на нее и думала, почему Айрис никогда ее не понимала, несмотря на то что говорят они вроде бы на одном языке.

— Хочу полностью реализовать себя, — ответила Софи, удрученная тем, что их разговор каким-то непостижимым образом в очередной раз закончился на излюбленной теме ее матери: в чем неправа Софи.

— В любом случае, речь не обо мне, — раздраженно сказала она. — Речь о том, что делать сейчас и в последующие две недели. Мне нужно продумать какую-то стратегию, и я решила, что ты сможешь мне помочь. Ну как я могла так заблуждаться?

Лицо Айрис омрачилось, и она уставилась в свою чашку, а Софи тут же пожалела о сказанном.

— Я не хочу сказать, что ты — плохая мама, ты замечательная мама, ты — моя мама, и я люблю тебя, но ты ведь всегда была немножко нестандартной, правда ведь? Правда?

Мать пожала плечами.

— Возможно, — ответила она. — Это же были семидесятые годы, дорогая. Все отличалось нестандартностью.

— Знаю, я просто хочу сказать, что мне все это недоступно. Ну нет у меня ничего такого, что, по идее, принято питать по отношению к детям. Да я Артемиду понимаю лучше, чем детей, а Артемиду понять не так-то просто. У нее свои прибабахи.

Айрис допила чай и поставила чашку на кофейный столик.

— Вряд ли от тебя ждут, что ты сразу же станешь первоклассной няней, учитывая все обстоятельства, Софи. Не сомневаюсь, что Кэрри была бы того же мнения. Насколько я помню Кэрри, она приняла бы все за забавную шутку.

Софи почувствовала, как ее рот расползается в улыбке. Это правда, Кэрри действительно похохотала бы от души над событиями сегодняшнего вечера.

— Я не сомневаюсь, что такая способная девочка, как ты, рано или поздно дойдет до всего сама, — уверила ее Айрис.

— Поздно — может быть, — признала Софи. — Но не за две недели, это точно.

 

Глава пятая

— Тетя Софи! — Софи неохотно разлепила один глаз и посмотрела на Иззи. У нее было такое чувство, будто она проспала не более сорока семи минут. — Псссссс, тетя Софи, — изо всех сил шептала Иззи. — Просыпайтесь, просыпайтесь. Я хочу завтракать. Хочу «Чириос», и «Шреддис», и «Криспис», и «Коко попс», и молоко! — Глаза Иззи были широко распахнуты в предвкушении изобилия вкуснейших хлопьев. Не повезло ей, бедняжке. Софи никогда не завтракала. Хлеба у нее тоже не осталось. Вчера, понимая, что нужно хоть чем-то накормить детей, Софи наделала горы тостов, которые они съели, сидя на кухонном полу.

Софи потерла глаза, поднимаясь, и посмотрела на часы. Еще и шести нет. Получается, она действительно проспала ровно сорок семь минут.

Мать ушла в начале двенадцатого. Софи еще долго сидела в раздумье на краешке дивана. Вдруг она услышала громкое гудение. Решила, что окончание дня блистательно ознаменовалось появлением гигантских ос-убийц. Оказалось, что это вибрирует ее мобильный телефон, лежащий на кофейном столике. Ей никто никогда не звонил на него после работы. И это назойливое бренчание по светло-пепельной столешнице сильно ее встревожило. Софи взяла телефон и посмотрела на дисплей: номер не определен. Она не могла не ответить, поэтому нажала на кнопку.

— Алло? — неуверенно сказала она.

— Софи? — Это был голос Джейка Флинна. Софи посмотрела на часы. — Джейк? В такой час?

— Слушай, я знаю, что уже очень поздно, я весь вечер думал, стоит звонить или нет, — торопливо объяснял Джейк. — Просто хотел узнать, как ты. Я уж было решил не звонить, но потом подумал, что я бы на твоем месте переживал всю ночь. — Он помолчал. — Если хочешь, я сейчас положу трубку, но я просто подумал, что тебе необходимо с кем-то поговорить.

Софи замешкалась.

— Э-э-э… нет, спасибо, что позвонил. Это… очень мило с твоей стороны, — сказала она. Ей прекрасно известно, что столь поздние звонки — верный признак того, что Джейку она интересна не только как партнер по бизнесу. Утром она позвонит Кэлу, чтобы он подтвердил ее подозрения.

А вдруг она ему действительно нравится? Наслаждаться его внешностью и помнить при этом, что он самый крупный ее клиент — это одно. Но когда мужчина звонит тебе поздно ночью, чтобы узнать, как у тебя дела, это совсем другое. И если она ему действительно так сильно нравится, то, что это означает? Как ей теперь к нему относиться — к реальному человеку из плоти и крови, который пожелает общаться с ней?

Весь этот ускоренный умственный процесс застопорился, и Софи на секунду прикрыла глаза, чтобы «перезагрузиться». А вдруг он все-таки на нее не запал. Все-таки он американец. Американцы известны тем, что любят нарушать границы.

— Ну, так как ты там справляешься? — продолжал Джейк, и до Софи только сейчас дошло, что он первый, кто ее об этом спросил.

— Даже не знаю, Джейк, столько всего свалилось. То есть Кэрри умерла… — Софи замолкла, чтобы вновь прочувствовать эти слова. Но их смысл по-прежнему до нее не доходил. — Все это немного нереально, — подытожила она через секунду.

— Но ты же знаешь, что ты не одна, — сказал Джейк.

— Да, я знаю. Со мной эта женщина — Тесс, социальный работник, еще Кэл с Лайзой — они будут вести дела, пока я не вернусь, так что тебе не стоит беспокоиться, Джейк, я не позволю, чтобы это как-то отразилось…

— Я совсем не об этом. — Софи услышала, как он вздохнул. — Слушай, Софи, ты мне по-настоящему нравишься, и, чтобы у тебя не возникало никаких сомнений по поводу того, что я сейчас имел в виду, еще раз скажу: я имел в виду, что ты нравишься мне не как деловой партнер, а как женщина. Я к тебе очень привязался.

— Ох… — Теперь все расставлено по местам.

— Я знаю, что на тебя и так очень много свалилось сейчас, и, может, мне не стоит так уж напирать, лучше оставить тебя в покое. Просто, как я уже сказал, ты мне по-настоящему нравишься. Я понимаю, что в данный момент ты просто не можешь себе позволить ни о чем таком думать, так что позволь пока хотя бы остаться твоим другом. Наверное, именно поэтому я и позвонил тебе в столь поздний час, чтобы ты знала, что ты мне очень нравишься и что если я тебе понадоблюсь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. — Джейк рассмеялся. — Надеюсь, мое рыцарское поведение произвело на тебя впечатление. Ты в меня влюбишься и позволишь мне назначить тебе свидание, как только все утрясется. — Последовала короткая пауза, за время которой до Софи доходило, что Джейк задал ей вопрос.

— Ну конечно, — машинально ответила она.

— Я еще подумал, почему бы мне не заскочить к тебе и не забрать вас всех на целый день. В зоопарк или еще куда-нибудь? Я вполне могу отлучиться, и потом — я все-таки босс, так что вполне могу позволить себе выходной в срочном порядке.

— Это было бы замечательно, — ответила Софи, все еще ошарашенная тем фактом, что она действительно нравится Джейку Флинну, и тем, что ввиду этого возникает еще один вопрос: а нравится ли ей он?

— Значит… я могу звонить тебе не только по делам? — снова спросил Джейк.

— Можешь, — ответила Софи, с горечью осознавая, какие неуклюжие ответы он от нее слышит.

— Тогда спокойной ночи, Софи. — На этот раз Джейк произнес ее имя как-то по-другому.

Софи сидела на краешке дивана с телефоном в руке и размышляла над тем, что этот день мог бы обернуться совершенно иначе, если бы на ее горизонте вдруг не возникла Тесс Эндрю. Интересно, а Джейк был бы так же искренен и откровенен за ленчем? И если так, то пошли бы они вечером на ужин, и проводил бы он ее до дома? Она закрыла глаза, попытавшись представить, что он ее целует, и тут же снова их открыла. Не то чтобы Джейк ее не привлекал, но Софи почему-то радовало, что между ними неожиданно возникло это препятствие. У нее сейчас слишком плотный график, чтобы раздумывать над тем, что могло, а что не могло бы произойти у них с Джейком. И без того забот полно: брошенные дети, сбежавшие отцы, умершие лучшие подруги. У Софи сдавило в желудке, когда она мысленно пробежала этот список.

Поэтому она решила, что лучше будет переживать из-за своей кошки. Этот вопрос был гораздо более животрепещущим.

Так она и пролежала почти всю ночь без сна на своем коротковатом ароматном диване, переживая за Артемиду. Артемида любила свой привычный уклад и терпеть не могла, когда его кто-то нарушал, ее это просто выводило из себя. Софи переживала, что кошка может не вернуться, ей очень не хотелось, чтобы Артемида ее бросила. Несмотря на то, что это был самый недружелюбный в мире питомец, Софи удручил бы вид пустого кресла, которое уже давно стало троном кошки и с которого она изредка удостаивала Софи своим царственным взором.

По счастью, в начале шестого Артемида вернулась, и Софи сочла это за очередной шаг к их сближению: значит, Артемида считает эту квартиру своим домом, в который стоит возвращаться несмотря на соседство двух драчливых детей. Доев то, что осталось от ее корма, и попив воды, она важно прошествовала в гостиную и, бросив на хозяйку откровенно обвиняющий взгляд, запрыгнула на кресло и свернулась на нем калачиком спиной к Софи, которой пришлось утешаться этим афронтом.

Софи разглядывала потолок, впервые за прошедшие двадцать четыре часа позволив себе мысли о Кэрри. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить тот последний раз, когда они виделись три года назад. Кэрри была маленькая, но с соблазнительными формами. У нее были темно-медовые локоны и светло-карие глаза, которые сверкали, когда она заливалась смехом, — а смеялась она постоянно. Она повязала голову платком, а поверх майки надела заляпанный краской рабочий комбинезон. И она поддразнивала Софи, которая переживала из-за обивки своей любимой машины, пока везла Кэрри с непоседливыми детьми на вокзал — провожать на поезд в Корнуолл.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь, — сказала Софи подруге, помогая ей выгружать на перрон багаж. — Звони в любом случае, в любое время, о’кей?

Кэрри рассмеялась, забросив в поезд сумку и совершенно не беспокоясь о том, что она могла в кого-то попасть.

— Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось — так ведь? — сказала она, пока обнимала Софи, напоминая ей об их старинном пакте.

— Именно, — ответила Софи, которой было страшновато произнести это вслух самой: уж слишком дешево звучало.

— Давай увидимся в ближайшее время, ладно? Знаю-знаю, ты затянута в бесконечный водоворот событий, но у тебя ведь наверняка найдется время повидаться с нами. — Софи понимала, что это — деликатный намек со стороны Кэрри, потому что, если по работе ей действительно приходилось бывать на вечеринках минимум три раза в месяц, то вне работы ее личная жизнь сводилась к нулю.

Кэрри была права: Софи действительно запустила свою личную жизнь. Не то чтобы у нее не было друзей, которые искали бы с ней встреч, и с кем она сама хотела общаться. Просто по работе постоянно возникали какие-то трудности, которые не давали ей видеться с друзьями, и в девяти случаях из десяти она отменяла встречи в последнюю минуту. В случае с Кэрри это хотя бы можно было списать на разделявшие их двести миль. Но дело в том, что у Софи точно так же не получалось поддерживать отношения и с остальными подругами. Например, с Кристиной и Сью, которые обе жили в Ислингтоне. Они не виделись уже несколько месяцев, а ведь жили практически по соседству. Каждый последний четверг месяца они с девочками, которые когда-то работали на «МакКарти Хьюз», должны были встречаться за коктейлями. В последний раз вышло так, что Софи попала на встречу сразу же после последних сделок, и ей не оставалось ничего другого, как расцеловаться с подругами и торопливо обменяться новостями, стоя в очереди на такси.

— Тебе нужно немного отпустить волосы, — сказала ее новая приятельница и бывшая коллега Энджи. — Не позволяй «МакКарти Хьюз» вмешиваться в твою жизнь. Ты же не хочешь стать такой, как Джиллиан!

Софи рассмеялась, хотя подумала про себя, что как раз этого она и хочет.

Но Софи все равно помнила, что Кэрри была какая-то другая при прощании.

— Давай больше не будем разлучаться на несколько лет, — искренне сказала Софи. — Я понимаю, как скучала по тебе, только при встрече.

— Спасибо за комплимент, — ухмыльнулась Кэрри. Когда поезд тронулся, Белла с Кэрри прильнули к окну и посмотрели друг на дружку, когда Софи помахала им на прощанье. Больше Софи никогда не видела Кэрри.

— Прости, подружка, — прошептала Софи. — Теперь-то я понимаю, как по тебе скучала, поверь. — После чего двадцатитрехчасовая драма наконец-то дала о себе знать, и девушку сморил сон.

Это было всего сорок восемь минут назад. А сейчас Иззи с возрастающей настойчивостью требовала свой завтрак. Софи взглянула на кресло. Артемиды там не было.

— О’кей, о’кей, — сказала она, приложив ладонь к лицу Иззи. — Тихо.

Иззи затихла. Ее глаза наполнились слезами, а губы опасно задрожали.

— Нет! — торопливо вскрикнула Софи, стараясь говорить примиряющим тоном, испугавшись, что сейчас последуют хныканья и вопли, которые предшествовали вчерашней вечерней ванне. — Нет, нет, нет, нет, Иззи, не плачь! Тетя Софи не ругает тебя, вовсе нет! Ты же — красивая хорошая девочка, правда ведь? — Иззи кивнула и глубоко всхлипнула. — Да, да, ты — хорошая замечательная чудесная взрослая девочка, которая не будет плакать. — Софи поощрительно кивнула ребенку, и Иззи, закивав в ответ, без приглашения взобралась к ней на колени и обвила ее шею руками.

— Я обещаю, что буду хорошей девочкой, тетя Софи, — сказала Иззи, наматывая на кулак густую прядь волос Софи. — Мы будем дружить, и все станем жить счастливо, и вы не будете сердиться, о’кей?

Софи кивнула. Она понимала, что любая нормальная женщина была бы очарована и умилилась бы, услышав подобное. Тогда почему же у Софи такое чувство, будто ей только что пришлось выслушать бандитскую угрозу?

— Вот это дело, — неуверенно сказала она.

— Я вас сейчас поцелую, о’кей? — объявила Иззи и, не дожидаясь согласия, прижалась своим слюнявым личиком к напрягшейся щеке Софи, припечатав свой мокрый нос прямо под глаз Софи. — А теперь завтрак. Я хочу «Чириос» и… — И, как раз когда Софи раздумывала над тем, как преподнести Иззи новости о том, что завтрака не будет, увидела, как в дверь гостиной вошла куча белья. Белла бросила простыни на коврик.

— Иззи описалась во сне, — сказала она несколько взволнованным голосом. — Я здесь ни при чем.

Софи почувствовала, как влага с юбочки наряда феи начинает просачиваться сквозь ее пижаму, и глубоко вздохнула. Она не будет из-за этого расстраиваться. Ну подумаешь, описалась ей на ногу. Вряд ли она из-за этого умрет, по крайней мере, можно будет потом залезть в Интернет, чтобы убедиться в этом наверняка. Просто нужно переодеться, бросить пижаму в мусорный пакет, а потом, когда дети съедут, она купит новую кровать, только и всего. А еще — новый комплект постельного белья, новый диван, новые подушки и новые коврики. Интересно, входит ли в условия страховки присутствие в доме детей ее умершей подруги. Если нет, то жаль.

Софи сняла Иззи со своих колен и усадила на ароматный ворох простыней, чтобы она испортила их окончательно.

— О’кей, — сказала она, обращаясь к обеим девочкам. — Осталось всего тринадцать дней. — Обе непонимающе смотрели на нее. — Я про то, что в доме нет никакой еды. Придется сходить и купить завтрак в круглосуточном «Сейнсбериз» в Мэнор-Хаус. Сейчас мы оденемся и отправимся туда, о’кей?

— О’кей! — хором ответили девочки.

— Я хочу есть, — мрачно сказала Иззи. — Я умираю с голоду.

— Знаю. Поэтому нужно одеться как можно быстрее. Поэтому мы будем делать все так, как скажет тетя Софи, о’кей? — Софи, не отрываясь, смотрела на обеих девочек, как будто пытаясь заставить их слушаться под гипнозом. Они так же молча смотрели на нее. И она придумала план.

Разумеется, план Софи, в который входило полностью опорожнить коварный мочевой пузырь Иззи и эвакуировать всех из квартиры, пока они не съели первое, что попадется на глаза, успешно провалился.

Потому что далее произошло следующее.

Софи усадила Иззи на унитаз и велела ей не шевелиться до тех пор, пока она за ней не вернется. После чего метнулась в спальню, чтобы переодеться, где и застала Беллу, которая держала в руке одну туфлю «Маноло», опасно балансируя ногой во второй туфле. Эта сцена ужаснула Софи не меньше, чем если бы она застала Беллу, выдергивающую чеку из боевой гранаты.

— Нееееет! — завопила Софи, передвигаясь, как ей показалось, очень медленно.

Лицо Беллы моментально омрачилось, и она рухнула на кровать лицом вниз, выронив туфлю на пол. Софи подобрала ее и бережно подержала, сообразив за это мгновенье что, возможно, она чуть-чуть погорячилась. Она уже хотела было предложить Белле из своих туфель какие-нибудь другие, попроще, когда из ванной послышался какой-то стук и вслед за ним — громкий визг. «Маноло» тут же были забыты, когда до Софи дошло, какую дилетантскую оплошность она допустила, оставив Иззи одну в ванной более чем на одну секунду. Малышка яростно дергалась, намертво застряв в унитазе, из которого под прямым углом торчали ее ножки, а лицо и верхняя часть туловища были сплошь вымазаны дорогой косметикой Софи.

Так, придется снова принимать ванну. Значит — в этом Софи не сомневалась — ей придется выдержать очередную бурю.

Иззи, однако, сильно не сокрушалась, к крайнему изумлению Софи. Даже позволила ей снять свой безнадежно испорченный наряд, если Софи подарит ей другой, точно такой же. Девушка решила, что не будет сейчас забивать себе голову выполнением этого обещания, а сосредоточится только на тех результатах, которых удалось с его помощью достичь.

Наконец она оделась в ванной вместе с девочками. Белла выбрала пару красных колготок в желтую крапинку, фосфоресцирующую синюю футболку, лаймово-зеленый жакет и розовую хлопчатобумажную юбку «ра-ра». Иззи, лишенная своего волшебного наряда, облачилась полностью в желтое.

Софи же пока отчаянно рылась в своем гардеробе, пытаясь найти что-нибудь, в чем можно было бы сходить в супермаркет с двумя маленькими детьми. Удобная одежда не была ее сильной стороной. Почти все, что она покупала, подходило для офиса или вечеринок. Кроме того, одежда, которую она покупала, должна была соответствовать какой-то определенной паре туфель. Софи всегда ставила туфли на первое место. А туфли у нее были всевозможных цветов и фасонов, и все пары до одной были на высоченных каблуках. Она по своему опыту знала, что туфли — это что-то вроде модных магнитов, которые буквально притягивают к себе правильно подобранный наряд. Ее гардероб не отличался обилием повседневной одежды, потому что она просто не носила такую.

Наконец, Софи нашла джинсы, про которые уже давно позабыла. Она приобрела их только потому, что была вынуждена в прошлом году помогать матери перекрашивать дом моющейся пятностойкой краской. Порывшись в ящиках, она также нашла древнюю розовую футболку от «Кельвин Кляйн» с логотипом из блесток, которую неохотно на себя натянула.

Потом взглянула на полку с обувью, аккуратно прибитую к внутренней стенке платяного шкафа, и пробежалась по ней взглядом, стараясь найти что-нибудь более-менее практичное. Наиболее удобными и уже неновыми оказались туфли от «Ривер Айленд» красновато-лилового цвета, на низких каблучках, с заостренными носами, с крошечным бантиком на боку и тонким ремешком.

Когда-то — да буквально вчера, уж если на то пошло (хоть это вчера и казалось теперь каким-то туманным воспоминанием) — Софи безмерно изумила бы сама мысль о том, что эти туфли можно считать самыми удобными. Сейчас ее это убивало. Не потому, что она плохо просчитала все вероятные исходы свалившейся на нее проблемы, а потому, что ей хотелось вернуться к своей нормальной жизни. Ей хотелось вернуться к той жизни, в которой ей не нужно было одеваться так, чтобы таскаться по супермаркету с двумя детьми.

Когда все трое наконец-то вышли из квартиры, Софи ощущала странный триумф, как будто ей удалось пережить апокалипсис.

— Все дело в том, — решила она, слегка сощурившись на ярком зимнем солнце, — что ты просто не должна нервничать. Если у тебя получится сдерживать эмоции, все будет просто супер.

Проблема заключалась в том, что Софи не знала, как долго она сможет сдерживать эмоции. У нее было такое чувство, будто она отправляется в трудное и опасное путешествие: оно казалось ей бесконечным.

Софи была не из тех людей, которые позволяют кому-то властвовать хотя бы над самой незначительной частью своей жизни. Она понимала, что главнейшим источником ее беспокойства являются не сами дети, хотя факт их присутствия ее по-настоящему страшил, а мысль о том, что ее судьба, равно как и судьба девочек, целиком находятся в руках Тесс Эндрю и отдела социального обеспечения. Они до скончания века будут разыскивать отца девочек. От этой мысли у Софи кровь стыла в жилах.

Единственный разумный выход — это взять свою судьбу под свой контроль. Ей придется самостоятельно разыскать Луиса Грегори, потому что чем скорее она это сделает, тем быстрее вернется к своей прежней жизни.

Итак, решено.

 

Глава шестая

Кэл был обескуражен планами Софи начать поиски охотника за приключениями. Особенно когда она попросила его отыскать Луиса Грегори через Интернет, как будто достаточно залезть в «Google», просмотреть директорию «Сбежавшие безалаберные отцы», и он тут же с готовностью выдаст тебе его имя и место обитания.

— Софи, ты фильмов насмотрелась, — нетерпеливо сказал ей Кэл по телефону в то утро, когда она просила его разыскать Луиса Грегори. — Ты думаешь, достаточно просто забить его имя в окошечке — чик-чик-чик — и тебе тут же выдадут его настоящее местонахождение, адрес и космический снимок каждого его шага? Я уже говорил тебе об этом вчера, когда приходил. Ты забыла? Ты знаешь, что мне выдали, когда я забил имя Луис Грегори? Триста восемьдесят две тысячи ссылок. И кто из них этот твой Луис Грегори? Самый знаменитый на сегодняшний день новозеландский овцевод Луис Грегори? Если твоему не шестьдесят два и он не из племени маори, значит, это не он.

Софи стучала ногтями по краю кровати. Она нервничала из-за того, что сидит сейчас в спальне и не знает, что там вытворяют девочки, но она не хотела, чтобы они знали, что она занимается поисками их отца. Она даже не была уверена в том, знают ли они, что у них есть отец. Они не сказали о нем еще ни слова с тех пор, как перебрались к ней. И она не могла предположить, как девочки прореагируют на это известие. Если так же, как на известие о том, что у нее нет канала «Cbeebies», то лучше не рисковать.

— Да ладно тебе, Кэл, — хныкала она. — Ты мне нужен. Это срочно.

— А почему бы тебе самой этим не заняться? — отрезал он. — Все-таки это ты взяла отпуск.

Софи задумалась. Стоит ли рассказывать ему во всех подробностях про неизбежную кончину ее лэптопа, которая постигла его после того, как Кэл вчера ушел, и в которой были повинны тюбик сыворотки для волос «John Frieda Sheer Blonde», остатки от пустой коробки «Коко Попс» и маникюрные ножницы. Нет, лучше не стоит. Она не выдержит очередного унижения: у нее до сих пор звучал в ушах истерический хохот служащего поддержки информационных технологий.

— У меня с лэптопом что-то случилось, — сказала она. — Починят только на следующей неделе. И потом, этот отпуск можно сравнить разве что с турпоездкой, в которую все включено, по сибирским соляным шахтам бывшего Советского Союза. Кэл, ты же мой личный помощник, вот и помогай!

Кэл поцокал языком.

— По-моему, слово «личный» ты воспринимаешь слишком буквально, — промурлыкал он.

Софи задумалась. Она никогда не вникала в сущность их отношений, но ей казалось, что раз уж они время от времени выбираются по выходным в магазины, иногда пьют после работы коктейли и редко, но виртуозно исполняют дуэтом под караоке «Love Lifts Us Up Where We Belong», значит, это можно назвать не только деловыми отношениями. Может, она действительно просит слишком много. Может, о таких вещах можно просить только своего бойфренда на том условии, что за это ты будешь с ним спать?

— Извини, — резко ответила она. — Я не хотела навязываться.

Кэл снова обиделся:

— Ради бога, не строй из себя мученицу, дорогая, я на это не ведусь. И потом, я знаю ответ на все наши вопросы. — Кэл понизил голос. — Я знаю человека, который может помочь.

— И кто же это? — спросила Софи, одновременно растроганная и обнадеженная тем, что Кэл записал ее проблему в категорию «наши».

— Мария Костелло, — с гордостью ответил Кэл. — Частный детектив. Стоит она недешево, но работает классно: всегда находит мужчину, которого должна разыскать. В этом отношении у нас с ней много общего.

Софи сначала даже не знала, что и сказать. Друзья Кэла ассоциировались у нее с разными занятиями — от трансвестита до автомеханика — но она и помыслить не могла, что он знаком с частным детективом.

— Частный детектив? — спросила она. — Откуда ты знаешь частного детектива?

Кэл ответил театральным шепотом:

— Ну, знаешь, просто я как-то раз кое-что для нее сделал… ну, скажем так, был у нее внештатным сотрудником.

— Внештатным сотрудником? Ты о чем?

— Ну, — зашептал Кэл. — Ты слышала когда-нибудь про «медовую ловушку»?

— И? — Софи стало не по себе.

— Так вот, я и был тем самым медом! — захихикал Кэл.

— Врешь! — закричала Софи, возмущенная до крайности. — Пожалуйста, скажи, что ты врешь… если это когда-нибудь всплывет… ты же врешь, да? — повторила она.

Кэл вздохнул.

— Ну хорошо, вру, вру, умеешь ты хохму испортить. Просто ее офис находится в магазине прямо под моей квартирой, и мне это сильно надоедает. Но она — классный сыщик, я рассказал ей все про тебя, и она сказала, что разыщет этого Луиса без проблем. Сказала, что это… как же это… — цитирую: легко, как пописать. Хочешь с ней встретиться?

— Сколько это будет стоить?.. — неуверенно начала Софи, и они с Кэлом одновременно пришли к одному и тому же выводу: — Хотя… мне безразлично, сколько это будет стоить, — решила Софи.

— Поверь мне, тебе не стоит из-за этого переживать, — сказал Кэл. — И потом, — продолжил он, — все равно ты не сумеешь лучше распорядиться деньгами.

Софи была вынуждена признать, что он прав.

— Ладно, попроси ее зайти ко мне сегодня. Мы сегодня больше никуда не пойдем. Насколько я поняла, если мы не будем никуда выходить из квартиры, то наши шансы выжить увеличатся до восьмидесяти процентов. Только не говори Джиллиан.

— Ладненько, — беспечно произнес Кэл. — А теперь, если не возражаешь, я вернусь к своей настоящей работе.

— У вас там все нормально? — обеспокоено спросила Софи, вспомнив про свою настоящую работу. В конце концов, ее не было в офисе уже почти сорок восемь часов.

— Все чудесно. Никто ни капли не соскучился, — сказал Кэл, чтобы нарочно поддеть ее. — Кроме, может быть, твоего нового бойфренда Джейки.

— Он — не мой бойфренд, — измученно ответила Софи.

— Ну конечно, конечно, мужчина ведь нравится тебе только в том случае, когда ты уверена, что ты нравишься ему. И теперь, когда Джейк отчетливо заявил, что хочет, чтобы ты была в его жизни, ты снова струсишь и сбежишь и займешься лучше электронными таблицами или чем там…

— Кэл! — нетерпеливо перебила его Софи. — Почему мы сейчас об этом говорим?

— Потому что Джейк — слишком хорош, чтобы сбежать от него, — упорно гнул свою линию Кэл. — Если ты хочешь его удержать, то должна преодолеть свой страх перед близостью и перестать вести себя как скрытая лесбиянка. Или как фригидная скрытая лесбиянка.

— По-моему, теперь ты слишком буквально начал воспринимать слово «личный» в наименовании своей должности, — сказала Софи, которой хотелось одновременно поскорее закончить этот разговор и узнать, что скажет Кэл дальше.

— Просто я хочу сказать, что ты не должна совершить ту же самую ошибку, что и с мистером «Лакомым оценщиком ущерба».

— Какую ошибку? — спросила Софи. — Я его и видела-то только издалека. И даже ни разу с ним не заговорила.

— Именно в этом, — категорически подытожил Кэл, — и заключалась твоя ошибка!

— Так, ладно. — Софи захотелось ответить ему таким же хлестким замечанием, но, как всегда, ей ничего не пришло на ум. — Просто держи меня в курсе дела, о’кей?

Мария Костелло пожаловала к ней в тот же вечер в десять минут одиннадцатого. Софи разработала на день эффективную систему, сдерживающую действия детей, основанную на еде и телевизоре. Она задернула шторы, чтобы на экран не падали лучи солнца, и весь день смотрела телевизор вместе с девочками. Белла и Иззи сидели по обеим сторонам от нее. Софи время от времени поднималась с дивана, чтобы принести им еще какой-нибудь вкуснятины. По счастью, они так изголодались по телевизору, пока жили у миссис Стайлс, что были готовы смотреть все подряд с одинаковым тупым благоговением. Девочки были похожи на пару пещерных дикарок, которых выдернули из прошедших тысячелетий, чтобы они подивились на чудеса современной цивилизации. Что же касается Софи, то ей было безразлично, что смотреть, главное — чтобы очередная из ее бесценных вещей не подверглась казни.

— Вы — слишком старая, чтобы красить волосы и быть блондинкой, — сказала Белла, когда Софи провела Марию Костелло в гостиную, по которой были разбросаны одеяла и одежда.

Сыщица слегка наморщила свой крючковатый нос, оглядывая комнату, и наконец направила его на Беллу.

— А ты слишком юная, чтобы шляться по квартире в такое позднее время, — сказала она с резковатым безошибочным ливерпульским выговором. Софи положила руку Белле на плечо и притянула к себе ребенка, внезапно почувствовав, какая она маленькая по сравнению с огромной грудастой мисс Костелло. Софи не знала точно, как должен выглядеть «частный дик», как уже называл ее Кэл, но она уж точно не ожидала увидеть светящийся оранжевый загар и украшения, сиявшие тем же медным оттенком, что и волосы гостьи.

Мария Костелло, видимо, прочитала ее мысли.

— Сочетание не по мне, дорогуша, — сказала она. — Почти все дела я веду из офиса. — И она подмигнула Белле. — Кстати, когда надо, я — мастер перевоплощений.

— Кто вы и чего вы от нас хотите? — спросила ее Белла, повторив услышанное сегодня в сериале «Соседи».

— Мария пришла ко мне, Белла, — сказала Софи. — Это по работе и тебя совершенно не касается. Так, ты налила себе воды? Давай, беги ложись спать, потому что завтра мы… — и тут Софи запнулась. Она не планировала на завтрашний день ничего нового, кроме просмотра телевизора, поедания хлопьев на софе и куриных наггетсов с чипсами на полу в кухне (кетчуп требует предельных мер безопасности)… — снова встанем, — неуклюже закончила она.

— А можно я дорасскажу вам сказку про летающего волшебного пони? — спросила Белла. Она начала рассказывать эту сказку — видимо, собственного сочинения — еще прошлой ночью. История оказалась на удивление захватывающей, но сейчас было неподходящее время для прослушивания третьей главы.

— Нет, оставим ее на завтра, чтобы Иззи тоже могла послушать. Давай, иди.

Белла с подозрением оглядела Марию Костелло, прежде чем наконец прошлепала в спальню. Софи нервно улыбнулась внушительной женщине и вдруг почувствовала себя очень маленькой. Она ждала Марию почти весь день и после девяти уже оставила всякие надежды увидеть ее сегодня. Софи была неподготовлена. Она не переоделась в свою представительскую одежду. На ней была пижама со Снупи — единственная дань повседневной одежде, — а она не могла произвести внушительного впечатления.

— Э-э-э… выпьете что-нибудь? — предложила она, подразумевая чай, кофе или, на худой конец, какао.

— Виски есть? — с надеждой спросила Мария. Виски у Софи не было. У нее была опорожненная на треть бутылка «Бейлиса», подаренная ей на Рождество Лайзой. Выпила эту треть сама Лайза на полу в кабинете Софи и долго рыдала из-за одного типа, который не поцеловал ее под омелой. За прошедшие пару дней Софи уже подумывала о том, чтобы приложиться к этой бутылке, но пока еще не поддавалась соблазну. Теперь же, когда она была не одна, это было вполне приемлемо.

— У меня есть «Бейлис», — предложила она.

— Двойную порцию, — сказала Мария, и Софи покорно разлила в две кружки ликер цвета кофе с молоком. Конечно, бокалы у нее были, но кружки почему-то показались более подходящими. По телевизору все частные детективы пьют виски или «Бейлис» из потрескавшихся кружек.

— Итак, — Мария уселась на диван, аккуратно скрестив свои золотые каблучки, — вы в курсе, что от вашего дивана пахнет…

— Да, — ответила Софи. — Так вы сможете его разыскать?

Мария кивнула и сделала большой глоток «Бейлиса», подержав его несколько секунд на языке.

— Давайте сразу все проясним. Значит, этот парень бросает свою несчастную беременную жену и сбегает в неизвестном направлении в поисках своего «я», ну, и заодно — чтобы трахать кучу девок. Я правильно все поняла?

Софи чуть было не выронила свою кружку. По счастью, она очень дорожила своим «Бейлисом».

— Ну, в принципе — да.

Судя по всему, Кэл посвятил Марию в подробности данного дела в своем собственном безапелляционном стиле.

Софи торопливо объяснила Марии, как обстоят дела в реальности. Лицо Марии смягчилось, и она стала кусать свои накрашенные блеском губы.

— Бедные малышки, — мягко произнесла она.

Софи едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза и не ответить: «Да, да, конечно, болтай, болтай чепуху… ну, а как же бедная я?»

— Да, конечно, — торопливо сказала она. — Это все ужасно. Понимаете, я взяла их только на время, потом они перейдут на попечение социальной службы, так что дело срочное…

— Почему? — спросила Мария.

Софи была ошарашена.

— Потому что чем меньше времени они проведут в приюте, тем лучше для них, почему же еще? — ответила она на этот глупый вопрос.

— Нет, я не о том. Почему вы взяли их только на время?

Софи тщательно подбирала слова:

— Просто — я не тот человек, который может… который умеет обращаться с детьми. Это было бы нечестно по отношению к ним.

Мария внимательно разглядывала ее, опрокинув остатки «Бейлиса».

— Поверьте мне, нужно быть настоящим дерьмом, чтобы вас сочли хуже тех приютов, которые мне доводилось видеть. И потом, мне показалось, что вы прекрасно справляетесь.

Софи молча выдержала взгляд Марии, решив не развивать тему о том, какой она человек. Просто Мария — очередной представитель целой кучи людей, жаждущих понять, что же ею движет. Мать Софи неизменно заводит свою мантру при каждой встрече: почему? почему? почему? Кэл целыми днями только тем и занимается, что рассуждает о ее личных недостатках и даже придумывает несуществующие, которые вписываются в ее напускную таинственность. Даже Джейк, вероятно, думает, можно ли, если как следует постараться, растопить ее сердце снежной королевы? А теперь еще эта женщина желает знать, действительно ли она способна отправить двух маленьких детей в приют, только бы не рисковать собственным душевным равновесием.

Софи устала от того, что ее постоянно рассматривают. Она устала от того, что люди постоянно пытаются вычислить, что у нее на уме. По крайней мере, в этом случае клиент — она, а клиент всегда прав.

Мария, наконец, пожала плечами.

— Ну хорошо, лучше расскажите мне все, что вам известно о Луисе Грегори, чтобы мне было проще напасть на его след, — сказала она.

— А вы уверены, что у вас это получится? — спросила Софи. — Даже полиция и социальная служба потерпели неудачу.

— По большому счету все они — дилетанты. — Мария зажгла сигарету и, заметив вожделенный взгляд Софи, протянула сигарету и ей. — Я его найду, и довольно быстро, — сказала она, выпуская дым. — Не переживайте, дорогая. Я знаю способы.

После ухода Марии Софи сидела на диване, тупо разглядывая потухший экран телевизора. Просто поразительно, размышляла она, как быстро люди приноравливаются к необычным ситуациям. Девочки спят в ее постели всего только третью ночь, очередную бессонную для нее ночь, однако она довольно быстро свыклась с тихими размышлениями и отчаянием.

По крайней мере, она делает хоть что-то, чтобы помочь им всем. Пусть даже это стоит ей 55 фунтов в час плюс НДС и расходы. Как только они найдут Луиса и вернут его обратно в Великобританию, с нее автоматически снимут ответственность за девочек. Она поступит правильно по отношению к Кэрри и к ним, и вообще — ко всем и сможет снова выйти на работу в новеньких туфельках, и все будут счастливы, особенно — Джиллиан. Если, конечно, не считать того, что она передаст девочек на поручение человеку, которого едва знает и который бросил их не задумываясь.

— Господи, как же я его люблю! — сказала Кэрри в ту ночь, когда позвонила Софи, чтобы известить подругу о том, что она не только беременна, но и собирается замуж. — Ему достаточно посмотреть на меня своими невероятными черными глазами, и у меня просто лопаются трусики — я не шучу!

Софи прекрасно запомнила это выражение только потому, что ей самой, если уж говорить откровенно, за всю ее жизнь не доводилось переживать подобное.

— А ты уверена, что это именно любовь, а не банальная похоть? — спросила ее Софи со своей типичной осторожностью. — Ну, ты уверена, что хочешь выйти за него замуж? Ты ведь его едва знаешь.

Кэрри рассмеялась:

— Ох, Соф, а как тут отличишь одно от другого? Ты испытываешь влечение только к тем, кого ты не можешь заполучить. И потом, я знаю о нем все, что мне нужно знать. Он чертовски великолепен, и у него прекрасное чувство юмора. К тому же я беременна, задержка уже шесть недель. Когда я сказала ему, мне было по-настоящему страшно, что он бросит меня, и это будет конец, но он правда хочет, чтобы мы оставили ребенка, Соф. Я пошла на риск, но что-то мне подсказывало, что он этого хочет. Все будет чудесно. У нас все будет чудесно. Поверь мне.

Софи поверила Кэрри, потому что, невзирая на всю ее импульсивность и опрометчивость, она отличалась невероятной нацеленностью на счастье и еще никогда в жизни не казалась Софи столь счастливой, как в тот момент.

— Ну, раз ты так уверена, то я очень рада за тебя, Кэрри, правда, рада, — искреннее сказала Софи.

— Он — прекрасный человек, Соф. Как только ты узнаешь его получше, ты тоже его полюбишь, я обещаю.

Если, конечно, не считать того, что Софи так и не удалось узнать Луиса получше, и вообще, она встречалась с ним всего один раз. Потом он бросил жену с детьми и сбежал в неизвестном направлении.

— Почему ты мне ничего не рассказала, Кэрри? — тихо произнесла Софи в мерцающий экран. — Ты же знаешь, что я бы тебя не оставила. Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. — Эти слова прозвучали как-то бесцветно в пустой комнате. Софи вдруг почувствовала, насколько же хрупкая вещь дружба, которая распалась у нее на глазах, подобно тому, как могла бы порваться в ее руках паутинка, а она этого даже не заметила.

Интересно, думала Софи, где же Кэрри сейчас. Ее интересовали не рай или ад и даже не морские глубины, окружающие Корнуоллское побережье. Ее интересовало, какое место оставила Кэрри в ее душе, потому что даже по истечении трех дней она так и не смогла оплакать подругу. У нее попросту не было времени на то, чтобы тосковать. Просто, если Софи и испытывала настоящую тоску, то между самой Софи и тем местом в ее душе, где обитала умершая любимая Кэрри, было еще столько всего, что она попросту не смогла бы все это распутать.

Софи на секунду прикрыла глаза и изо всех сил постаралась ощутить скорбь. Ей хотелось заплакать, но слез не было. Может быть, все ее чувства притупили многочисленные слои самоизоляции, потому что она вообще не могла припомнить, когда в последние годы по-настоящему что-то чувствовала. Давно-давно, в день, когда кремировали ее отца, она испытывала настоящую скорбь.

Софи встряхнула головой. Она не будет сейчас думать о своем отце. Ей нужно сосредоточиться. Когда она разберется со всеми насущными делами, тогда по-настоящему начнет понимать, что Кэрри больше нет. Она знала, что так оно и будет.

Ее обнаженная ступня нащупала какой-то холодный предмет, высовывающийся из-под дивана. Софи нагнулась и подобрала книгу «Полный курс дрессировки собак, пособие доктора Робертса». Девушка посмотрела на слюнявого рыжего сеттера, который глупо скалился на обложке книги, и улыбнулась. Только ее мать смогла бы вручить ей пособие по приручению собак, чтобы помочь в воспитании детей. Что ж, делать нечего. Она пролистала страницы, пока не наткнулась на главу под названием «Психология щенков», с подзаголовком «Щенки и поездка в автомобиле», который бросился ей в глаза.

Софи пожала плечами. Было поздно, а спать она все равно не собиралась. Может быть, все-таки стоит прочесть пару-тройку страниц по щенячьей психологии.

Она как раз читала второй абзац, размышляя над тем, надо ли покупать детям таблетки от глистов, когда из кухонного окна появилась Артемида, с важностью прошествовав мимо. Она едва взглянула на обложку книги и — Софи могла бы в этом поклясться — брезгливо сморщила свой розовый носик прежде чем пройти обычным маршрутом в спальню. Софи улыбнулась. Поразительно, но Артемида, судя по всему, свыклась с присутствием девочек гораздо быстрее, чем она сама. Сегодня утром она даже обнаружила Артемиду сидящей всего в метре от Беллы, которая усердно пыталась добиться благосклонного внимания кошки. Может, это из-за того, что у всех трех девочек — Артемиды, Иззи и Беллы — было нечто общее. Все они были полудикими.

— Кошки, собаки и дети, — пробормотала Софи, вновь поудобнее устраиваясь на своем диване. — Одни и те же принципы.

И она погрузилась в главу об антиобщественном поведении.

 

Глава седьмая

Утро пятницы началось с Лайзиных рыданий в трубку:

— Прости, Софи, прости. Но ты должна прийти, это все Ева, я не могу ее остановить. Ты не поверишь, как она меня назвала. — Ну, это она преувеличивала. Софи прекрасно знала, что Ева способна на что угодно, хотя готовность совершить убийство она пока не стала бы ей приписывать.

— Где Кэл? Передай трубку Кэлу, — сказала Софи Лайзе, которая со всхлипываниями передала ему трубку.

— Что такое, Кэл? — спросила Софи.

— Ева сейчас сидит в твоем кабинете, — объяснил он. — У нее твои файлы, твои контакты, и она каким-то образом вызнала пароль входа в твой компьютер. — Софи открыла рот, чтобы завопить, но Кэл, услышав, как она резко вздохнула, пресек ее прежде, чем она успела вымолвить слово. — И не ори на меня. Я понятия не имею, как ей это удалось, ты же, наверняка, придумала какой-нибудь сложнейший пароль, правильно? Наверно, что-то вроде «Софи», я не ошибаюсь? — Софи, действительно не отличавшаяся богатой фантазией в выборе паролей, стиснула зубы. — И потом, — торопливо продолжал Кэл, — она говорит, что это Джиллиан попросила ее помочь тебе с делами, пока ты там играешь в благородство и святость. Я пытался ее остановить, но она сказала, что если у меня какие-то проблемы, то все вопросы к Джиллиан. Что я мог поделать? Если уж Джиллиан сказала, что Ева может забраться к тебе в кабинет, значит, она действительно может?

— Да нет же, это просто предлог, чтобы украсть мой список клиентов и присвоить себе все мои идеи, — авторитетно заявила Софи. Она не поступила бы так на месте Евы, но лишь потому, что у нее не хватило бы духу, и совести было чуть побольше.

— Лайза, видимо, пыталась ее остановить, но она назвала Лайзу… как же это, а, вот — «жирной плаксивой бесполезной ржавой старой рухлядью». Лайза разревелась и… последствия, думаю, тебе понятны. — Кэл сделал паузу. — Думаю, тебе лучше приехать.

— Уже еду, — сказала Софи, кладя трубку. Она обернулась к девочкам, которые сидели в пижамах на своем излюбленном месте на диване, с выражением священного ужаса просматривая повтор фильма «Триша».

— Так, быстренько, девочки, быстренько одевайтесь, мы уходим. — Они оживленно повернули головы, как будто она объявила им, что они отправляются на прогулку.

— Уходим! Уходим! Уходим! — Иззи радостно спрыгнула с дивана. — Здорово. А я надену свое платьице феи?

Софи покачала головой: платьица больше не было, как не было и мешка для мусора, который, вероятно, как раз сейчас осел в бетонном контейнере на дне Северного моря.

— Я знаю, — сказала Софи, вспомнив, что говорилось в книге про собак: «отвлечение внимания». — Давайте устроим соревнование. Мы сейчас пойдем, пороемся в вашем чемодане с одеждой, и тот, кто оденется быстрее всех, получит сказочный приз! — Обе девочки возбужденно подпрыгнули, как будто Софи собиралась бросить им палку. — На старт, внимание, марш! — крикнула она.

Вот так через двадцать семь минут все трое вышли из квартиры, щурясь на яркое солнце: на одной из них были джинсы, слегка замызганная розовая футболка от «Кельвин Кляйн» и жакет из ткани с начесом (Софи); наряд другой представлял собой гибрид одежды балерины и пирата с дирижерской палочкой, все это довершали джемпер и пончо (Иззи); третья была одета в джемпер ручной вязки в полоску всех цветов радуги, который был ей велик как минимум на десять размеров и сползал с плеча, открывая грязную кружевную старую майку, и спускался чуть ниже колен, доходя до голенищ высоких сапог от «Анжелины Балерины». Довершал наряд бледно-розовый жакет.

— И удобно тебе в этих сапогах? — спросила Беллу Софи, раздумывая над тем, каковы их шансы сесть на автобус хотя бы в ближайшие четыре часа.

Белла нахмурила лоб.

— Я не думала об удобстве, тетя Софи. Я хотела поскорее. Хотела выиграть приз. И выиграла!

— Не ты, а я! — закричала Иззи, когда они входили в автобус.

— Нет, я! — закричала в ответ Белла.

— Нет, я! — завопила Иззи.

— Нет, я! — повторила Белла.

— Нет, я! — прокричала Софи так, что и водитель, и все шесть пассажиров, которые уже сидели в автобусе, разом замолчали и оглянулись на нее. Софи кинула несколько фунтов на лоток водителю и оторвала билеты. — Выиграла я, — повторила она, когда автобус тронулся с места. — Я оделась раньше вас обеих, так что победитель — я. — Она прижала обеих девочек ближе к окну, а сама втиснулась на краешек сиденья.

— Но вы не можете быть победителем, — запротестовала Белла. — Вы же — взрослая, и потом — вы уже были одеты, когда объявили соревнование, так что это не считается.

— Так нечестно! — поддержала ее Иззи. — Нечестно, нечестно!

Софи посмотрела на обеих девочек, закусив губу. Она, конечно, могла бы объяснить им, что жизнь — вообще несправедливая штука и пора бы им уже это понимать. Но именно об этом постоянно твердила миссис Стайлс Кэрри, и Софи знала, что Кэрри не стерпела бы, чтобы такое говорили ее детям, хотя сейчас Софи готова была согласиться с миссис Стайлс. Но она же — не бессердечная женщина, она очень устала, поэтому ответила просто:

— О’кей, давайте решим, что выиграли все, о’кей? Я разберусь с работой, а потом мы пойдем и купим приз.

Иззи с Беллой обменялись подозрительными взглядами.

— Угу, — сказала Иззи.

— Выиграла я, — сказала Белла, но очень тихо, чуть ли не под нос, сложив руки на груди и опустив плечи.

— Э-э-э, думаю, вы поймете, что выиграла я, — не удержалась Софи и сразу замолкла, поймав язвительный взгляд какой-то женщины и поняв, что поступает неправильно.

Софи с девочками остановились перед офисным зданием, в котором «МакКарти Хьюз» занимали седьмой и восьмой этажи. Дети задрали головы, разинув рты.

— Это дом великана, — восторженно выдохнула Иззи.

— Это — небоскреб, дурочка, — сказала Белла. — Дома «великанов» гораздо больше.

Софи вспомнила главу о щенячьей психологии, которую она прочитала накануне ночью. Эта глава была целиком посвящена предметному языку. Если убедить саму себя, что ты полностью контролируешь ситуацию и отвечаешь за нее, то питомцы тоже поверят, что так оно и есть, ну, или что-то вроде того. Она присела на ступеньки здания и, опустив руки девочкам на плечи, посмотрела им прямо в глаза.

— А теперь послушайте меня, — сказала она. — Я здесь работаю. Это — моя работа. Поэтому пока вы там будете находиться, очень-очень важно, чтобы вы делали все в точности, как я вам скажу. Вы не кричите, не бегаете, не устраиваете потопа и… — Софи сощурилась в сторону Иззи… — и не пытаетесь никому помочь, как Боб-Дантист…

— Боб-Строитель! — захихикала Иззи.

— Неважно. Все ясно? — Софи посмотрела на Беллу, которая снова погрузилась в разглядывание небоскреба, и осторожно положила ей ладонь на макушку. — Вы не должны гоняться, не должны ничего трогать и ни с кем разговаривать. Здесь работает тетя Софи, у нее очень, очень важная работа.

Белла сложила губки бантиком. Софи уже было знакомо это выражение, обычно предшествовавшее довольно непростым и нахальным вопросам. Она внутренне напряглась.

— А кем вы работаете, тетя Софи? — спросила Белла. — Вы — врач или ветеринар, или… — Белла подыскивала в уме профессию, которая могла бы подойти под описание «очень важной». — Или астронавт?

Софи вздохнула: в ее жизни было и без того предостаточно людей, которые, мягко говоря, не считали ее работу такой уж важной. Они просто не понимали, почему работа занимает девяносто процентов ее жизни. Но Софи никак не ожидала такого подвоха со стороны шестилетней девочки.

— Я занимаюсь организацией вечеринок, — быстро произнесла она на одном дыхании и тут же добавила: — Очень, очень важных.

Пока они поднимались в лифте, Софи продумала несколько вариантов, как незаметно провести детей в офис. Может, прикрыть их своим пальто или одеть на них коробки из-под бумаги для ксерокопий и незаметно протолкнуть? Или заставить их проползти по-пластунски по оранжевой ковровой плитке… Она одернула саму себя. Зачем ей прятать девочек? На детей, так же, как и на курение, строжайший запрет не распространялся. Няня Джиллиан постоянно приводила сюда обоих ее детей, например, во время каникул, и все им улыбались и интересовались, как дела в школе. Все нервничали, если кто-нибудь ненароком доводил их до слез. Это случилось с Джоном Бейкером из отдела маркетинга, который вскоре после этого неожиданно уволился из «МакКарти Хьюз» по причине, на первый взгляд не имеющей к этому никакого отношения. Но Иззи с Беллой — это не дети Джиллиан. По сравнению с ухоженным и на удивление смирным потомством начальницы они были похожи на двух дикарок, до недавнего времени воспитывавшихся в волчьей стае.

Удивительно, но в той части офиса, где была открытая планировка, никого не было. Софи решила, что, наверное, все сейчас сидят в громадном кабинете Джиллиан и подводят итоги недели. Несмотря на то, что Софи была убеждена в безгрешности своих действий, она все же проводила девочек к себе в кабинет на стремительной скорости. Как только с большей или меньшей безопасностью провела их внутрь, она захлопнула за собой дверь и опустила на окнах жалюзи, чтобы снаружи их никто не видел.

— За тобой что, гонятся федералы? — спросил Кэл, крутанувшись в своем кресле и смерив ее взглядом. — Кстати, ужасно выглядишь.

Софи обвела взглядом кабинет.

— Где Лайза? — спросила она.

— На совещании, — ответил Кэл. — Заявила сначала, что никуда не пойдет, потому что все увидят, что она плакала. Я сказал, что все к этому уже привыкли и ей все равно придется пойти, потому что это — ее работа. Еще я сказал, что вообще — нельзя прогибаться под каждым ударом судьбы, иначе никогда ничего не добьешься: бери пример с Лайзы Минелли. — Кэл улыбнулся и подмигнул девочкам. — Пошла, как актриса на сцену. Я дал ей твою тушь для экстренных случаев, которую она нанесла поверх старой, так что сейчас она действительно выглядит как настоящая Лайза Минелли.

Неспособность Кэла отвечать даже на простейшие вопросы без того, чтобы не превратить ответ в развернутый монолог, сильно портила их с Софи отношения, особенно когда времени было в обрез.

— Так что здесь произошло? — спросила Софи, обходя свой стол и вынимая ящики. Она достала пару листочков, две шариковые ручки, набор маркеров и вручила все это Белле. — Садитесь здесь, в углу, и рисуйте мне красивые картинки, о’кей?

Белла взяла ручки и неохотно уселась на ковровую плитку.

— Что рисовать? — спросила она, когда Иззи плюхнулась рядом с ней.

— Что хотите, — нетерпеливо сказала Софи. — Рисуйте то, что видите здесь.

Белла огляделась, прицениваясь к ножкам стола, нижней половине двух стеллажей и к корзине для мусора. Между ее бровей образовалась глубокая морщина.

— Я рисую русалок, — сказала она Иззи, которая затрясла головой.

— Я рисую мисс Засранку, — огрызнулась Иззи, и Софи не сразу поняла, что девочка имела в виду ее кошку, а не автопортрет. Она снова устремила все свое внимание на Кэла, который неохотно уступил ей ее кресло.

— Ну? — спросила она.

— Да все то же самое: у Евы твои контракты, твои файлы и твой журнал, — снова запел Кэл, вознеся глаза к потолку. — Сказала, что ей Джиллиан разрешила. Лайза что-то промямлила в знак протеста… Но не могла же она ворваться в кабинет к Джиллиан и спросить, что это Ева вытворяет, так что после короткой борьбы мы ей уступили. А что еще мы могли поделать? — Он пожал плечами и стал разглядывать свои ногти.

— Отлично. — Софи подошла к внутреннему окну в офис и выглянула, приподняв одну из реек жалюзи. Коллеги один за другим возвращались к своим столам. Она увидела Еву, которая стояла в дверях кабинета Джиллиан, болтая и перешучиваясь с начальницей, как будто они были лучшими подружками. — Совещание закончилось. Лайза придет с минуты на минуту. Я хочу, чтобы вы с ней присмотрели за этими двумя. Не выпускайте их из виду, о’кей?

Кэл не успел ответить, как дверь открылась и вошла Лайза.

— Слава богу, мать твою, оно закончилось, — с чувством сказала она.

— Вы не должны говорить при нас «мать твою», — послышался с пола из-за стола голос Беллы.

— Твою мать! — снова воскликнула Лайза, услышав идущий от стола гулкий никому не принадлежавший голос. Белла, не отрываясь, укоризненно смотрела на Лайзу. — Ох, т… тоже мне, — сказала она, глядя в упор на Беллу. — Извини, Софи, я не знала, что ты их сюда притащишь.

Софи закусила губу.

— У меня не было другого выбора, Лайза, — сказала она, разглядывая ее одежду — розовую приталенную рубашку на пуговицах. Не в стиле Софи, но сгодится. — И потом, это уже не имеет значения. Снимай рубашку.

Лайза испугалась.

— Прошу прощения?

— Я сказала: снимай рубашку, — нетерпеливо повторила Софи. — Я не собираюсь предстать перед Евой и Джиллиан в таком виде. Одолжи мне свою рубашку, мне нужно пойти и во всем разобраться. — Софи стянула футболку, не обращая никакого внимания на явное нежелание Лайзы. — Надень пока это, ага? Давай, поживее.

Лайза двумя пальчиками взяла благоухающую футболку и повесила ее на спинку стула, потом расстегнула рубашку и отдала ее Софи.

— По-моему, сейчас самый подходящий момент объявить вам, что я соврал насчет того, что я — гей, — сказал Кэл. Софи не обратила на него внимания, зато у Лайзы слегка порозовели щеки, и она натянула через голову заляпанную футболку. Может, она втайне была без ума от Кэла? Потому что он был единственным мужчиной на земле, на которого она никогда не обращала внимания.

Софи застегнула несколько тесноватую для нее рубашку Лайзы, волосы завязала в тугой узел на затылке, заколов шариковой ручкой. Кэл дал ей ее «экстренную» тушь, которую она нанесла кое-как, извлекла из кармана джинсов остатки блеска и намазала его на губы.

— Отлично, — сказала она, одергивая рубашку так, чтобы прикрыть пояс джинсов. — Как я выгляжу?

— Как пухленькая амазонка, готовая к бою, — ответил Кэл, подняв оба больших пальца.

Софи заскрипела зубами и пошла к выходу.

— О’кей. Я со всем этим разберусь. От вас требуется всего лишь присматривать за детьми и постараться, чтобы они не попались Джиллиан на глаза. Как вы думаете, с этим вы сможете справиться? — спросила она.

— Ну, разумеется, — ответила Лайза, с улыбкой посмотрев сверху вниз на занятых девочек. — Как два пальца…

Но Софи это почему-то не убедило.

Когда она открыла дверь в кабинет Евы, перед ней предстала ее костлявая задница. Ева совершила два смертных греха. Она не только открыла окно в кабинете, что грозило гибелью тщательно контролируемому климату, она курила, высунувшись из этого самого окна. Софи понаблюдала с минуту, как Ева, стоя на коленях на сиденье своего кресла и облокотившись на его спинку, изо всех сил попыталась выдуть дым через окно, но он полетел обратно ей в лицо со случайным порывом ветра. Конечно, Софи могла легко вытолкнуть ее из окна, а потом заявить, что произошел несчастный случай, и разом решить все проблемы. Но она сама не курила уже несколько часов, а Ева в другой руке держала целую пачку. Может, Софи и решилась бы сейчас убить Еву, но не могла допустить, чтобы при этом пострадали сигареты. Поэтому она удовольствовалась тем, что захлопнула за собой дверь, отчего Ева подскочила, потом отпрянула от окна, швырнула окурок на улицу и скользнула обратно на свой стул с видом невинной овечки.

— Софи! — воскликнула она, закрывая окно. — Какой сюрприз.

— Так поступать нельзя, — сказала Софи тоном школьной старосты, кивком показывая на дверь.

— Нет, это так поступать нельзя, — беззаботно ответила Ева, смерив Софи взглядом. — Никогда не надевай рубашку, через которую видно лифчик, Софи. Я-то думала, что ты лучше знаешь.

Софи, как никто, была знакома с тактикой Евы: так просто та не сдастся. Она с грохотом села на стул, и одна из пуговиц на Лайзиной рубашке с треском отлетела. Софи изо всех сил постаралась это проигнорировать.

— Что это ты затеяла, Ева? — резко сказала она.

Ева пожала плечами.

— О чем ты?

— Почему ты врываешься ко мне в кабинет и забираешь мой каталог, файлы и мою информацию по клиентским счетам?

Ева закатила глаза.

— Ах, ты про это. А ты примчалась сюда только из-за этого?.. Джиллиан попросила меня присмотреть за твоими делами. Только и всего. А в чем проблема-то? — на лице Евы было написано искреннее недоумение.

Софи вся ощетинилась, но ее бешенство сдерживал тот факт, что и она сама не очень хорошо понимала, в чем, собственно, проблема. Ей позвонил Кэл, до этого в трубку рыдала Лайза, вот она и ринулась сюда, прежде чем успела что-либо сообразить. Может, действительно прореагировала слишком болезненно.

— Все дела ведет Лайза, — сказала Софи, стараясь не повысить свой и без того обвинительный голос. — Я вернусь на работу со дня на день. Верни мне мои бумаги, о’кей? Тебе они совершенно не нужны.

Ева вздохнула, поникнув головой.

— Софи, ты меня просто разочаровываешь. Я же думала, что мы в одной команде? Не знаю, что такого ты про меня подумала, но я…

И в этот момент в кабинет зашла помощница Евы с кипой отксерокопированных бумаг и картотекой Софи.

— Я все отксерокопировала, как ты и просила. Сейчас скопирую блокнот, о’кей? — Тут она поймала взгляд Софи, и Ева так посмотрела на бедную девочку, что та выбежала за дверь, не дождавшись ответа.

— Я так и знала! — Софи схватила со стола Евы груду ксерокопий и кинула сверху свою картотеку. — Ты решила украсть мои контакты, мои счета и моих перспективных клиентов. — Софи смотрела на Еву, которая так и не смутилась, невзирая на то, что ее поймали за руку. — Ну же, Ева, хватит меня дурить, я знаю тебя слишком хорошо, чтобы купиться на эту хренотень. Может быть, Джил лиан и попросила тебя проследить за Лайзой, но вряд ли она попросила тебя рыться в моих ящиках и заниматься вот этим! — Софи потрясла в воздухе бумагами в качестве вещественного доказательства.

— Ладно-ладно, мисс Марпл. — Ева подняла руки. — Все правильно. Ты меня застукала. — И она ухмыльнулась, как школьница, которую только что застали целующейся за гаражами.

Софи была ошарашена. Она не ожидала такого быстрого признания вины.

— Ну… ладно, — почти успокоилась она. Весь ее запал куда-то подевался. — Просто не делай так больше, хорошо? — неуверенно продолжила Софи, забирая бумаги, которыми превосходно можно было прикрыть дыру, зиявшую на том месте, где оторвалась пуговица. И тут до нее дошло, что именно этого Ева и добивалась — чтобы она ушла, не устраивая скандала. Она снова села и, по-прежнему прижимая бумаги к груди, пододвинула свой стул. Лицо Евы оставалось бесстрастным.

— А ведь это подло — пытаться обойти меня, когда меня нет здесь, и я даже не могу ничего с этим поделать.

Ева приподняла брови.

— Я решила, что это самый подходящий момент, — развязно ответила она, и на ее лице вдруг появилась ядовитая улыбочка. — Да ладно тебе, Соф, ты бы поступила так же.

— Вообще-то, — горячо заговорила Софи, — я бы так не поступила. Давай-ка оставим весь этот треп. Мы же обе знаем, что, если… что, когда Джиллиан уйдет, мы обе захотим получить ее место. И обе прекрасно понимаем, что получить его сможет только одна из нас. Другая скорее согласится вскрыть себе вены или носить вьетнамки, чем терпеть такое унижение, как отчитываться перед бывшей коллегой. Я все это понимаю и принимаю. И не имею ничего против до тех пор, пока мы ведем честную игру. Это нечестно, Ева, так притеснять меня, пока я присматриваю за детьми моей умершей подруги. Это очень нехорошо. Правда, нехорошо. — И Софи сделала театральную паузу. — Джиллиан была бы огорчена, — закончила она угрожающим тоном.

— Ах, да, детишки твоей умершей подруги, — язвительно сказала Ева. — Очень удобно, не так ли?

Софи открыла рот и тут же его снова закрыла: а где же привычное «бедные крошки, ах, какой ужас», к которому она уже привыкла?

— Прошу прощения? — сказала она.

— Просто ты так мило рассуждаешь про честную игру. Чушь это все. Где же здесь честная игра? Честная игра закончилась, как только ты упорхнула, чтобы разыгрывать из себя мать Терезу. Джиллиан тебя теперь просто обожает! Все уши прожужжала о том, какая ты самоотверженная, и что не каждый примет на себя такую ответственность, и что ты, наверно, была прекрасной подругой этой, как ее там, что она доверила тебе свое бесценное наследство, и так далее. Ну, и где ты видишь честную игру? У меня что, тоже умерла подруга, чьи дети остались без отца? Нет. Так что это нельзя назвать честной игрой. — Ева слегка вздернула подбородок. — Я всего лишь уравниваю счет, — закончила она.

— Можно подумать, я об этом только и мечтала! — воскликнула Софи, показывая рукой на дверь, как будто все ее проблемы были свалены грудой в коридоре. — Ты что, думаешь, смерть моей лучшей подруги доставила мне такую радость?

— Честно говоря, по тебе не скажешь, что ты убита горем.

— Поверь мне, я убита горем! — закричала Софи на Еву. — Извини, если Джиллиан решила, что я вся из себя такая хорошая, но неужели ты и вправду считаешь, что она передаст мне свой пост только за то, что я поработала няней? — Господи, хоть бы так и вышло, подумала про себя Софи. — Она — жесткая бизнес-леди, Ева. И она уступит свое место только тому, кто лучше справляется со своей работой, так что мое отсутствие на работе и без того губит мою репутацию!

Ева перегнулась через стол так, что обеих женщин теперь разделяло всего несколько дюймов.

— О’кей! — ответила она. — Но задай самой себе один вопрос, Софи. Зачем тебе это повышение?

Софи затрясла головой.

— Почему меня все только об этом и спрашивают? — протестующе воскликнула она. — «Зачем тебе то! Зачем тебе это!» Вам всем не задают же таких вопросов!

— Все мы прекрасно знаем, что ты работаешь в «МакКарти Хьюз» чуть ли не с младенчества, что ты прокладывала себе дорогу по служебной лестнице своим потом, кровью, слезами и т. д. Но, если говорить серьезно, то для чего ты здесь работаешь, зачем тебе на самом деле эта работа, почему она столько для тебя значит? Ты точно уверена, что сидишь сейчас в моем кабинете в качестве старшего руководителя группы по работе с клиентами «МакКарти Хьюз» не по ошибке? А что, если бы биржа труда отправила тебя в какой-нибудь журнал мод или в зоомагазин?

Софи резко откинулась на спинку стула. Вопрос довольно коварный, чтобы ответить на него с кондачка.

Ева рассмеялась, заметив выражение ее лица.

— Ты не сама выбрала свою карьеру, Софи, — сказала она. — Карьера выбрала тебя, и за последние десять лет ты даже ни разу не задумалась над тем, а действительно ли она доставляет тебе радость. Ты на самом деле понятия не имеешь, для чего тебе это повышение кроме самого факта повышения. Просто это — твой Эверест.

— Неправда, — торопливо сказала Софи. — Разумеется, я хочу получить его, потому что это — моя карьера. Потому что к этому я стремилась большую часть своей взрослой жизни.

— Софи, посмотри правде в глаза: ты настолько погрязла в рутине, что уже не в состоянии посмотреть вдаль. Спроси саму себя: ну, что ты будешь делать, когда получишь место Джиллиан? Куда пойдешь дальше, к чему будешь стремиться? Где твои детские мечты?

Софи закатила глаза, вспомнив Джейсона Донована.

— Он облысел и заработал тик — вот что случилось с моими мечтами. Ладно тебе, Ева, хватит уже. Ты же говоришь со мной. Я не поведусь на эту чепуху.

— Ох, Софи, Софи, Софи… — пропела Ева. — Нужно осуществлять свои мечты, пока не стало слишком поздно, и не шутить с ними, пытаясь прикрыть собственное отчаяние. — На ее лице была написана подлинная искренность.

— У меня для этого вполне обоснованные причины, — сказала Софи, на которую слова Евы не произвели ни малейшего впечатления. — Я положила на это дело достаточно много лет и сейчас хочу получить законное вознаграждение. У тебя ведь все то же самое?

Ева поднялась и, обойдя стол, присела на его краешек, скрестив ноги и покачивая одной туфелькой так, что на ней мелькала время от времени надпись «Дольче и Габана». У Софи все закипело внутри. На ней были все те же «невыходные» туфли на низком каблуке от «Ривер Айленд».

— Не совсем, — на полном серьезе сказала Ева. — Я хочу получить повышение только потому, что это была самая главная моя мечта еще с тех пор, как я была маленькой девочкой.

— Чушь собачья, — сказала Софи. Она, помимо всего прочего, искренне сомневалась в том, что Ева вообще могла быть когда-то маленькой девочкой.

— Может быть, но сейчас я работаю здесь, и это говорит само за себя, если ты понимаешь, о чем я. — И без дальнейших разъяснений Ева вынула из ящика своего стола полиэтиленовый пакет и, встав на стул, закрыла им дымовую сигнализацию и закрепила резинкой. Снова усевшись, она кинула через стол Софи столь желанную сигарету, и Софи еле сдержалась, чтобы не схватить ее. Прикурив, Ева мучительно долго медлила, и только потом кинула Софи и зажигалку. — Мне правда очень жаль, — сказала Ева. — О’кей?

Софи смотрела на нее сквозь завесу дыма.

— Что-то не верится, — мягко произнесла Софи. — Не думай, что я так просто сдамся, хорошо?

Ева обдумала вопрос.

— Хорошо. — Но убежденности в ее голосе не было. — Ты же понимаешь, что здесь ничего личного? Просто меня немного занесло в этой игре. Вряд ли мне доставит большое удовольствие однажды рассчитать тебя. Потому что ты… как бы это сказать… ты заставляешь меня выглядеть соответственно, ты улучшаешь мой имидж.

Софи внимательно ее разглядывала. Определить, когда Ева шутит, когда нет, было невозможно. Переход между ее чувством юмора и врожденной жестокостью был довольно размытым.

— Ты хотя бы знаешь, что в ближайшем будущем ты — у руля. Одному богу известно, когда я снова появлюсь в офисе. — Софи тут же пожалела о том, что так глупо проговорилась.

— А я думала, что на следующей неделе их вернут обратно, — заинтересованно сказала Ева. — Если бы я знала, что ты будешь отсутствовать чуть подольше, я бы выждала приличное количество времени, прежде чем совершать набег на твой кабинет.

Софи поджала губы.

— Их должны вернуть обратно на следующей неделе… — сказала она, думая про себя, что говорит о детях, как о каком-то товаре, который пришел по ошибке и который нужно отослать обратно. Она вспомнила, с каким одобрением Мария Костелло и Джиллиан отнеслись к ее миссии ангела-хранителя. Разумеется, она не сказала Еве, что Джиллиан будет раздавать повышения, отталкиваясь от способности воспитывать детей, но вдруг? Вдруг? Это произвело бы на Джиллиан гораздо меньшее впечатление, если бы Софи передала девочек в руки социального обеспечения вместо того, чтобы вернуть им их сбежавшего отца.

Не успела Софи что-то добавить, как у Евы зазвонил телефон, и она посмотрела на дисплей.

— Джиллиан, — объявила она Софи, хватая телефон и одновременно закрывая окно.

— Привет, Джиллиан, чем могу помочь? — сказала она, прижимая трубку к уху и руками пытаясь разогнать дым, как будто Джиллиан могла бы унюхать запах табака по телефону. — Ага, ага, о’кей, сейчас скажу. Ага, отлично. — Ева отключилась.

— О господи, — сказала она, слегка обнажив в улыбке острые зубы.

— Что «О господи»? — спросила Софи, протягивая Еве окурок, который та выбросила в окно.

— Эти твои ангелочки. По-моему, они выбрались из твоего кабинета и отправились на экскурсию по офису.

Софи подпрыгнула.

— Черт, черт! Что они сделали? Сломали что-нибудь?

— Да нет, просто решили прогуляться и обзавелись новой подружкой… — Ева упивалась этим моментом. — Они у Джиллиан в кабинете. Она просит, чтобы ты пришла. Немедленно.

Но Софи уже исчезла.

— А потом, после «Соседей», мы снова смотрим новости, а потом мы смотрим «Баргин Хант», а потом мы смотрим «Ист-эндерс», а потом мы смотрим…

— Белла! Иззи! Я думала, что вы рисуете для меня картинки!

— Мы уже все нарисовали, — сказала Белла, протягивая ей лист бумаги, сплошь изрисованный русалками. — Мы пошли показать их вам, но не нашли. Поэтому показали их этой леди. Она очень мила и угостила нас печеньем. Мы рассказали ей, что фруктов мы не едим, после них у нас понос.

Джиллиан улыбнулась Софи, и Софи улыбнулась ей в ответ, отчаянно пытаясь понять, одобрительная это улыбка или улыбка, в которой читалось: «Я тебе сейчас голову оторву». Раскусить Джиллиан было не так-то просто.

— Сядь, — сказала Джиллиан. Софи села. — Какие красотки твои крестницы. Иззи рассказывала мне, как они играли у тебя дома, и как ее смыло в унитаз… — Джиллиан вопросительно приподняла брови.

— Ах, да, это… — Софи начала торопливо рассказывать, как было дело, но Джиллиан засмеялась. Софи тоже засмеялась, смех получился немного истеричный.

— Какие же они забавные в этом возрасте, правда? Подлинное наслаждение — с того момента, как они просыпаются, и вплоть до того момента, как ложатся спать.

Софи согласно кивнула. Может, это и так, предположила она, когда за ними следит няня.

— Да, конечно, — согласилась она. — Это наслаждение. Подлинное и абсолютное.

— Ты должна была сказать мне, что собираешься прийти, я бы позвонила и объяснила, что тебе не о чем беспокоиться. Лайза прекрасно справляется с помощью Кэла, а Ева ее контролирует…

— Да, просто…

— Итак, а как ты там справляешься? — спросила Джиллиан, сверля ее своим невыносимо проницательным взором.

Софи изо всех сил старалась не отводить взгляд, не зная, что и ответить, потому что первый раз Джиллиан задала ей подобный вопрос. Софи справлялась всегда. Хотя — нет, Софи никогда не «справлялась» прежде, потому что ей было и не нужно, она никогда не сталкивалась с какими-то проблемами вплоть до сегодняшнего момента, поэтому необходимости «справляться» не возникало. Она должна ответить Джиллиан, что все чудесно, или все же лучше признать, что ей это кажется несколько трудноватым? Какой ответ представит ее в наиболее выгодном свете, какой ответ лучше поспособствует продвижению?

— Э-э-э, — замешкалась Софи.

— Знаю-знаю, — сказала Джиллиан, улыбаясь Софи заговорщицкой улыбкой, которую Софи никогда прежде не видела на ее лице и которая заставила ее поежиться. — Настоящий шок, не так ли? — непринужденно сказала Джиллиан. — Дети совершенно меняют твою жизнь. Мои оба чуда были запланированными, но я все равно оказалась совершенно не готова! — Джиллиан слегка подалась вперед на своем кресле. — Знаешь, мне кажется, в более зрелом возрасте заводить их значительно труднее, ты так не думаешь? Когда уже привык долго быть сам по себе, и вдруг — на тебя сваливается это маленькое существо… которое… которое… — Джиллиан щелкнула пальцами, пытаясь подыскать нужное слово.

— Сосет из тебя кровь, как пиявка? — вставила Софи.

Улыбка тут же исчезла с лица Джиллиан, но она решила, что Софи шутит, и засмеялась своим хрустальным смехом, который слышался так редко.

— Я просто хотела сказать, что жизнь этого маленького существа целиком зависит от тебя, — закончила она фразу. — Но ты повела себя по-настоящему смело, Софи. Снимаю шляпу.

Софи напряглась в своем кресле.

— Спасибо, — сказала она, бросив взгляд на Иззи, которая перебирала содержимое корзины для мусора, и на Беллу, которая внимательно слушала. — Девочки чудесные, да благослови их Господь. — Софи показалось, что Белла приподняла бровь, но не могла бы сказать наверняка, настолько густая у нее была челка. — Просто нужно держать все под контролем. — И Софи улыбнулась Джиллиан, которая сочувственно кивнула.

— Тебе должно быть тем более трудно, потому что ты их не планировала. Они как с неба на тебя свалились. — Софи готова была признать, что именно так оно и есть, и, глядя на доброе лицо Джиллиан, почувствовала, что вот-вот расплачется. Но плакать нельзя, иначе Джиллиан решит, что она оплакивает Кэрри или плачет из-за детей, когда на самом деле это не так. Ей хотелось плакать от жалости к самой себе.

— Да, — сказала Софи, стараясь говорить ровным голосом. — Именно так оно и есть.

Джиллиан сплела пальцы и с минуту смотрела на них.

— Послушай, Софи, по-моему, мы знаем друг друга уже достаточно хорошо, ведь так? — Софи кивнула. — Я знаю, что ты не из тех людей, которые обращаются за помощью, да и вообще не из тех людей, которым требуется помощь. Но я хочу знать, чем, по-твоему, все это обернется. Ты сможешь по-прежнему хорошо делать свою работу, невзирая на новые обстоятельства?

Софи закивала еще прежде, чем Джиллиан закончила фразу.

— Конечно-конечно, — сказала она, показывая на детей. — Это же только на время. Правда. Работа стоит для меня на первом месте, Джиллиан. Ты же знаешь, сколько лет я проработала на «МакКарти Хьюз» и ни разу не дала повода усомниться в своей преданности. Ничего не изменится. — Софи подалась вперед, отчаянно пытаясь внушить свои мысли начальнице.

Джиллиан внимательно посмотрела на нее.

— Как только ты почувствуешь, что не справляешься, как только почувствуешь, что твои силы на исходе, ты должна будешь немедленно поставить меня об этом в известность, ясно?

— Да, — сказала Софи, чувствуя, как у нее засосало под ложечкой, — ощущение, которая она не испытывала уже давно, с тех самых пор, когда три раза подряд провалила экзамен на вождение.

— Ты ведь знаешь, что ты мне нравишься? — сказала Джиллиан, но в ее сдержанном тоне звенел еле заметный металл. — Просто сейчас в «МакКарти Хьюз» наступил очень ответственный период. Вплоть до сегодняшнего момента ты показывала себя с самой лучшей стороны. Не думай, что я этого не замечаю, Софи, и что у меня нет на тебя никаких планов. — Софи была одновременно польщена и чувствовала неловкость. — Сейчас для компаний вроде нашей наступили новые времена. Бюджеты сильно ограничены, мы должны бороться с конкуренцией и проявлять еще большую смекалку, чем когда-либо. — У Софи почему-то было твердое убеждение, что, когда Джиллиан сказала «мы», она подразумевала «ты».

— Я хочу сказать, что буду помогать тебе в этом, потому что я тобой по-настоящему восхищаюсь. Но, если ты вдруг почувствуешь, что больше не в состоянии одновременно следить за детьми и поддерживать работу на должном уровне, тебе надо будет сразу же поставить меня в известность. Тогда мне придется сделать другие распоряжения.

— Этого не произойдет, — тут же сказала Софи, которая не совсем поняла, что значит «другие распоряжения».

— Ну и отлично, — резюмировала Джиллиан. — Слушай, я ведь знаю, что ты слышала все эти сплетни о том, что я ухожу и передаю эстафетную палочку, слышала ведь?

Софи тупо кивнула. Какой смысл отрицать? Джиллиан только догадается, что она врет.

— Так вот, я скажу сейчас об этом только тебе: это произойдет только в том случае, если я почувствую, что люди, которым я могу доверить такую ответственность, будут вкладываться в эту работу на сто процентов. Понимаешь, о чем я?

Софи снова кивнула, не совсем уверенная в том, что понимает.

— Отлично, — сказала Джиллиан. И стала просматривать бумаги, лежавшие у нее на столе — верный признак того, что твое присутствие в ее кабинете больше не требуется. Софи была настолько ошарашена, что с минуту вообще не могла пошевелиться. Сегодня утром ее жизнь превратилась в подлинный хаос, это правда, но тот хаос оказался временным на фоне извечного хаоса — ее работы. А сейчас еще Джиллиан ей мило заявляет, что, если она потеряет смекалку, то может потерять то, что по праву заслуживает. Софи посмотрела на девочек и подавила в себе поднимающееся дикое негодование.

Джиллиан снова посмотрела на Софи, и на ее лице появилась одна из самых неотразимых ее улыбок:

— Давай уж, иди, своди этих двух в зоопарк или еще куда-нибудь. Увидимся, когда будешь предоставлять мне очередной доклад о перспективной сделке.

Поднявшись и жестом показывая девочкам следовать за ней, Софи посмотрела на голову Джиллиан с аккуратно и коротко подстриженными волосами, которая уже склонилась над какими-то бумагами. Она знала Джиллиан: уж если она что-то решила, она это сделает. Если кто-то спорил и считал, что дело стоит дальнейших обсуждений, Джиллиан просто сидела, слушала, вежливо улыбалась и как будто продумывала все возможные варианты, а потом поступала именно так, как она решила изначально. Вот почему им всем так повезло, что в свои сорок с лишним она была по-настоящему очаровательной леди, а не деспотом-диктатором. Но даже несмотря на это Джиллиан Софи пугала. С того самого момента, как зашла речь о детях, девушка поняла, что теперь, если она не будет справляться с ситуацией максимально хорошо, она, возможно, вообще никогда не вернется к своей прежней жизни.

И Софи поняла, что у нее есть только один выход. Она должна будет смириться с присутствием в ее жизни детей до тех пор, пока не нападет на след их отца. Она постарается сделать все возможное. Это будет непросто, но, напомнила она самой себе, это же не будет длиться вечно. Только до тех пор, пока Мария Костелло не найдет Луиса. А Софи не сомневалась, что до этого момента она справится.

Моля бога о том, чтобы Мария оказалась действительно настолько профессиональной, насколько она о себе заявила, Софи вместе с девочками прошла обратно к себе в кабинет, чтобы проинструктировать Лайзу с Кэлом, но их там не оказалось.

— Куда пошли Лайза с Кэлом? — спросила Софи Беллу.

— В женский туалет, Лайза плакала, — ответила Белла.

— Опять? — спросила она больше себя, а не Беллу. — И что, интересно, на этот раз? Сломанный ноготь? Или ее бросил очередной мужик?

Белла озадаченно взглянула на нее и покачала головой.

— Нет, мне кажется, она просто сильно расстроилась из-за того, что Иззи полила ей голову клеем.

Иззи энергично закивала.

— Да, потому что у нее волосы слиплись и побелели, — хрюкнула она.

— А Кэл сказал, что она давно должна привыкнуть к липкой белой жидкости в своих волосах. Что он имел в виду, тетя Софи? — спросила Белла.

— Неважно, — ответила Софи. Она выдвинула ящик стола, достала запасную булавку, которую хранила на всякий случай, втайне ликуя, что ей наконец-то нашлось подходящее применение. Посмотрела на удивленные лица девочек, которые таращились на нее, пока она закалывала зиявшую на груди прореху. — Ну, пошли. Я им позвоню и устрою совещание по телефону.

— Мы идем в зоопарк, в зоопарк, в зоопарк вместе с вами, с вами, с вами, как сказала эта милая леди? — спросила Иззи, перепрыгивая с одной ножки на другую.

— Нет, — сказала Софи, подводя девочек к лифту. — Мы сейчас пойдем в гораздо более интересное место.

— А куда, куда? — закричала Иззи.

— Домой.

Лицо Иззи опасно сморщилось, а глаза Беллы потемнели.

— А как же наш приз? — требовательно спросила она. — Вы сказали, что мы получим приз!

Софи помолчала. Она совершенно забыла про приз и очень надеялась, что они тоже об этом забыли, но, так как детонатор для взрыва истерики в голове Иззи готов был вот-вот сработать, Софи торопливо поменяла планы.

— Ну конечно! — сказала она, широко улыбнувшись. — Пойдемте в магазин — покупать приз!

— Ура! — завопила Иззи, тут же позабыв о приближающихся слезах. — Пошли! Пошли! Пошли!

 

Глава восьмая

Через полчаса, наблюдая за тем, как Белла пытается сделать выбор между сапожками из поддельной овечьей кожи и розовыми замшевыми туфельками с сердечками, Софи мысленно отметила, что, вероятно, взятка — самый эффективный способ держать девочек под контролем, особенно Иззи. Это она вычитала в книге про собак. В ней советовали давать печенку, но Софи решила, что, вероятно, одежда и игрушки покажутся детям более привлекательными. Как только она сказала Иззи, что платьица, как у фей, покупают только хорошим спокойным маленьким девочкам, та тут же превратилась в умилительную Ширли Темпл и уже успела прибрать к своим липким ладошкам как минимум трех продавцов.

— Ах, какая прелесть, — заметила одна из них Софи. — Наверное, ее отец редкостный красавец.

— Понятия не имею, — рассеянно ответила Софи, наблюдая за Иззи, которая сразу же разыскала свой приз и тут же напялила его поверх той одежды, что была на ней. Шуршащее премиленькое платьице из розового с сиреневым шифона и серебряной обшивкой. Она закружилась в нем как сумасшедшая, позабыв обо всем на свете, и на долю секунды Софи ощутила зависть. Как же это здорово — уметь радоваться всему с такой легкостью.

Что же касается Беллы, то она надела на ноги по туфле из разных пар и вертелась перед зеркалом, приподнимая то одну, то другую ножку, рассматривала, сощурившись, свое отражение, потом плотно закрывала и снова открывала глаза, как будто пыталась как следует понять, как же они смотрятся.

Софи молча ждала, оперевшись подбородком о ладони. Уж кому, как не ей, было хорошо известно, что при выборе туфель торопиться нельзя.

Она нежно улыбнулась дорогому пакету из плотной бумаги с веревочными ручками, который покоился у ее ног. С той самой секунды, как она увидела в витрине новые сезонные твидовые туфли от Люка Берджена и вплоть до того момента, как она вручила продавцу свою кредитную карточку, ее сердце отстукивало барабанную дробь. Сейчас же она была окрыленная и умиротворенная. По своему, бесспорно, ограниченному опыту она знала, что покупка туфель доставляет ей гораздо большее удовлетворение, чем секс, и является блаженством, длящемся гораздо дольше и требующем значительно меньшей расплаты. Вот почему она буквально подскочила со своего табурета, когда ее мобильный телефон с полифонией на весь магазин заголосил мелодией «Love Lifts Us Up Where We Belong».

Девочки остановились, как будто делали какие-то танцевальные фигуры, и с минуту смотрели на нее, потом вновь занялись своими нарядами.

— Хорошие новости, — загремел ей в ухо голос Марии Костелло. — Я его нашла.

— Вы нашли его? — спросила Софи, не веря своим ушам.

Белла внимательно взглянула на нее и, резко усевшись на пол, шикнула на хихикающую Иззи, которая рухнула рядом с ней.

— Вы уже нашли нового скульптора по льду, Лайза… молодчина, — осторожно сказала Софи.

— Ну, более или менее, — ответила Мария. — Во всяком случае, мне, кажется, удалось узнать, в какой он стране. Я почти уверена, что он сейчас в Перу. Насколько могу судить, пробыл он там уже два года, если только не переехал с тех пор, как его видел мой агент.

— А кто ваш агент? — спросила Софи.

На том конце провода резко вдохнули.

— Я никогда не выдаю своих агентов, дорогуша.

Софи закатила глаза. Она уже начинала подумывать, что Мария чересчур серьезно воспринимает все эти игры в шпионаж. Она не сомневалась, что, кто бы ни был этот так называемый «агент» Марии, то — это одна из многочисленных пассий Луиса, появлявшихся у него во всех уголках света, пока он жил в свое удовольствие — и никакой загадки здесь нет.

— Ну? — нетерпеливо сказала Софи. — Ожидаемое время прибытия? Один день? Два? Сколько?

— Я же сказала, что только думаю, что он в Перу, — саркастически заметила Мария. — Страна-то немаленькая. Постараюсь вычислить, где именно он находится, с помощью моего мозгового центра, в ином случае мне придется лететь туда самой, только учтите — я всегда летаю только бизнес-классом, если рейс длится более четырех часов.

У Софи упало сердце.

— Мария, то есть, Лайза… вы действительно разыщете мне скульптора или я попусту выброшу деньги?

— Вы знали о том, что он находится в Перу, пока я не принялась за его поиски? Или еще кто-нибудь знал?

— Нет, — торопливо ответила Софи, боясь оскорбить ее и разрушить свою, возможно, единственную надежду разыскать Луиса. — Но вы в этом уверены?

— Слушайте, дорогуша, я — частный детектив. И я его разыщу. Позвоню, когда узнаю что-то еще.

— Только один вопрос, — заторопилась Софи. — Вы не в курсе, чем он занимается в Перу?

Но Мария уже отключилась.

Софи заметила, что Белла внимательно смотрит на нее.

— Просто сейчас за скульпторами по Льду приходится далеко ездить, — сказала она.

То, что началось как небольшой поход за призами, принесло Софи большую популярность среди двух очень счастливых маленьких девочек. Иззи была счастлива, потому что Софи не стала заставлять ее снимать праздничное платьице, когда они уходили из магазина, а наоборот, убедила продавщицу срезать все лейблы и удалить защитную бирку прямо на Иззи. Белла же была счастлива потому, что после того, как она с сожалением отказалась от розовых туфелек в пользу более удобных сапожек, Софи купила ей и туфли тоже.

В конце концов, решила Софи, в этом и заключаются обязанности крестной — покупать подарки и пользоваться популярностью. Однако ее самодовольство несколько померкло, когда до нее дошло, что все свои обязанности крестной вплоть до этого момента она сводила к тому, что побывала на крестинах да потом еще трижды в год посылала своего личного помощника покупать для них подарки. Интересно, думала Софи, если бы Кэрри рассказала ей про Луиса, если бы сказала ей, что осталась одна с детьми и напомнила про их старое обещание друг другу, то попыталась бы она тогда с ней увидеться? Сделала бы нечто большее для детей, пока те росли? Вероятно, она просто решила бы, что они с Кэрри уже давно отдалились друг от друга, что Кэрри и без того неплохо поддерживают в Сент-Ивзе, что у нее там много новых разных друзей, которые, судя по всему, оказывали ей посильную помощь, когда она осталась без Луиса, до тех пор, пока не вмешалась судьба и не перевернула все с ног на голову.

Поэтому, подстрекаемая смешанным чувством вины и радости, Софи сводила своих крестниц еще в несколько магазинов и накупила им одежды. Когда же в одном обе сняли с полок одинаковые мягкие игрушки — оранжевых котов — и обняли их, как будто от них зависели их маленькие жизни — она купила и их, а еще купила Иззи пупса, а Белле — большущий набор для рисования.

Домой они возвращались медленно — Иззи терла глазки кулачками и зевала — поэтому Софи осторожно предложила поехать на такси. И только Иззи собралась закатить истерику, как вдруг из ниоткуда, прямо как рыцарь в сияющих доспехах — только без оружия — появился Джейк Флинн собственной персоной.

— Господи, какое красивое платьице, — сказал он Иззи, чей застывший в предвестии рева ротик сам собой расплылся в улыбке.

— Спасибо, — любезно ответила она. — Я красивая, правда?

— Джейк! — воскликнула Софи, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучали одновременно благодарность и удивление.

— Кэл сказал мне, что ты сегодня приходила на работу, — сказал он с легким упреком в голосе. — Если бы я знал, то заехал бы, и мы смогли бы сходить на ленч.

Софи вспомнила их телефонный разговор и внезапно поняла, что за последние несколько дней у нее практически не было времени думать о Джейке. Если бы она жила сейчас своей настоящей жизнью, то неделями тщательно продумывала бы каждую деталь и каждый нюанс их разговора. Однако теперь у нее совершенно не было времени на подобные размышления. Просто даже не верится такому счастью.

— Кто вы и что вы от нас хотите? — мрачно спросила Белла у Джейка. Джейк захохотал. Белла оставалась серьезной.

— Я — Джейк, — ответил он. — Друг Софи. А ты…

— Белла, а это — моя сестра Иззи. Ей всего три года, поэтому она очень глупая, говорит со всеми подряд. — Белла посмотрела на Софи, потом снова перевела взгляд на Джейка. — А вы — ее бойфренд? — спросила она.

Джейк помолчал, мельком взглянув на Софи, которая глупо улыбнулась и пожала плечами.

— Пока нет, — ответил он, и его губы медленно растянулись в улыбке. — Но я над этим работаю.

— От ее дивана пахнет карри, — с надеждой в голосе сказала Белла. — И она выдергивает волоски над верхней губой.

Джейк захохотал, Софи же осталось только надеяться, что вечерняя прохлада пощадит ее щеки.

— Итак, Белла, — сказал Джейк, галантно проигнорировав ее откровения. — По-моему, у вас в этом пакете целая куча обуви. Вы поедете домой на такси?

— Нет, нет, нет! — снова протестующее завопила Иззи.

— Ну конечно, нет, — сказал Джейк, быстро подбирая ее сумки. — А вон и автобус, вперед, ребята! — Он также прихватил пакеты Софи и, взяв Иззи на руки, ловко погрузил ее в двухэтажный автобус, а потом помог зайти Белле с Софи.

Когда они расселись, Софи уставилась на него в упор.

— Ты хоть понимаешь, что это не тот автобус? — спросила она, не зная, что сейчас испытывает: восхищение или досаду.

— В самом деле? Что ж, значит, придется сделать небольшой крюк.

И Софи поняла, что на самом деле ей очень приятно.

Иззи по дороге домой была само очарование. Она не закатила ни одной истерики с того самого момента, как они сели в автобус. Выдала фразу: «А вы знаете, что деревья делают из твердой краски и мороженого?» и всю дорогу радостно щебетала с Джейком обо всем, что было ей известно в ее маленьком мирке.

Когда они вместе со своими сумками подошли к дверям дома, Софи благодарно улыбнулась Джейку.

— Огромное спасибо, — сказала она, думая, что он сейчас поймает такси, чтобы вернуться обратно в цивилизованный мир.

— Без проблем. Какая у тебя квартира? Умираю — хочу чаю.

Джейк стоял на кухне рядом с Софи, пока она готовила чай и наливала молоко в два стакана, как будто так оно и должно быть.

— Я не навязываюсь? — спросил он. — Если что, могу уйти.

Софи задумалась.

— Нет, пожалуйста, оставайся, — ответила она, и Джейк вперился в нее своими синими глазами так, что она решила — он тут же кинется ее целовать.

— Один кусочек или два? — спросила Софи, закрываясь сахарницей, как щитом.

Джейк улыбнулся и отступил на шаг.

— Без сахара, — хрипло сказала он. — Я от него воздерживаюсь. Вроде как.

Взяв стаканы, они вернулись в гостиную, где обнаружили Иззи спящей — она уснула почти сразу. Девочка спала на том самом месте, где и улеглась, прямо на грязном коврике посреди комнаты, в забытьи закинув руки за голову.

— Тсссс, — сказала Белла, показывая на сестру, вставив, как всегда, свой отточенный, как бритва, комментарий. — Она спит.

Софи улыбнулась при виде маленькой девочки, которая спала, приоткрыв ротик, и чьи загнутые длинные ресницы прикрывали скулы румяных щечек. Теперь-то она поняла, почему родители так любят смотреть на своих спящих чад. Она даже почти полюбила Иззи в этот момент.

— Позвольте-ка мне, — сказал Джейк. Он нагнулся и взял Иззи на руки. — Куда ее отнести?

Софи проводила его в спальню, торопливо расправила скомканную пуховую перину и показала ему, чтобы он положил ребенка туда. Джейк положил Иззи на кровать, и Софи накрыла ее стеганым одеялом.

— Ты не будешь надевать на нее пижаму? — спросил Джейк, сдерживая улыбку.

— Нет, — на полном серьезе ответила Софи. — Я, видишь ли, поняла, что, если ее разбудить даже после того, как она проспала всего несколько минут, она думает, что проспала всю ночь, и снова встает на уши. Поэтому лучше не рисковать.

Зрелище, которое предстало перед ними, когда они снова вернулись в гостиную, окончательно убедило Софи, что ее хрупкий мир вот-вот взорвется. Белла сидела в кресле вместе с кошкой.

— Не шевелись, — прошипела Софи Джейку, который застыл у нее за спиной, потому что она, вытянула руку, преградив вход. Он видел, что Белла сидит в кресле вместе с большой серой кошкой, и явно ничего не понимал. Просто он не знал Артемиду.

Белла сидела, поджав ноги и прижав к груди диванную подушку. Кошка лежала на широком подлокотнике, уютно свернув передние лапки. Она не мигая смотрела своими зелено-желтыми глазами на незваную гостью. Софи затаила дыхание, зная, что в любой момент кошка-собственница может наброситься на Беллу со всей своей яростью, которую она приберегала для каждого, кто садился в ее кресло вместе с ней.

— Главное — не делай резких движений, — тихим и ровным голосом сказала Софи Белле. — Просто встань с кресла так, чтобы она видела твои руки.

Белла нерешительно подняла левую руку так, как ей сказала Софи, только вместо того чтобы встать с кресла, она очень медленно протянула руку и почесала Артемиду за ушком. Софи закрыла глаза, думая, что девочка сейчас закричит.

— Вот черт, — прошептала она Джейку. Но ничего не произошло.

Она снова открыла глаза. И увидела удивительнейшую вещь. Вместо того чтобы выцарапать Белле глаза, Артемида лишь слегка пригнула голову и склонила ее набок, явно показывая девочке, где она хочет, чтобы ее почесали. Белла инстинктивно подчинилась, и уже через секунду комната огласилась громким урчанием.

Артемида урчала. Софи слышала, как она урчит, лишь однажды, когда ее гладил один из служащих в кошачьем приюте. Софи три года ждала, когда же Артемида заурчит для нее, и дождалась только теперь.

— Вот черт! — снова сказала она, но на этот раз в ее голосе слышалось благоговение.

— А что происходит? — спросил Джейк, который недоумевал, почему они должны перешептываться.

— Ничего! — удивленно воскликнула Софи.

— Ага, — сказал Джейк, приподняв брови и скрестив руки на груди. — Я так и подумал.

Софи осторожно прошла в комнату и присела на диван, во все глаза глядя на живописную сцену — девочку с кошкой, и уголки ее губ стал расползаться в еле заметную улыбку.

— А ты ей нравишься, — сказала Софи.

— А кошки вообще меня любят, — ответила Белла, не отрывая взгляда от Артемиды. — Мы… ну, когда мы жили дома, у нас был огромный кот, Танго — это потому что он был рыжий, но… но, когда нам пришлось уехать и жить вместе с бабушкой, его вернули в приют, потому что у бабушки аллергия на кошек, и теперь я не знаю, с кем он живет. — Белла слегка отвернула свое лицо от Софи. — Поэтому я знаю, что кошки меня любят.

Софи соскользнула с дивана и встала перед креслом на коленки.

— Но, Белла, Артемида не любит даже меня, — сказала она безо всякой ревности. — Я — всего лишь ее домохозяйка. Раз уж она разрешила тебе погладить себя, зная тебя всего несколько дней, это значит, что ты — совершенно, ну совершенно особенный человек.

— Правда? — спросила Белла, посмотрев на Софи.

— Правда. — Софи обняла Беллу за плечи и слегка прижала к себе, ощутив к ней внезапный прилив благодарности и осознав, что Белла тоже ей нужна. — Спасибо. Спасибо тебе за то, что Артемида почувствовала себя в безопасности и счастливой.

Она накрыла незанятую руку Беллы своей и нежно пожала ее. Артемида выбросила вперед лапу и одним мгновенным движением расцарапала Софи тыльную сторону ладони, наградив ее самым раздраженным из своих взглядов, потом спрыгнула с кресла и на полной скорости умчалась в коридор мимо Джейка.

— Ай, — воскликнула Софи, глядя на четыре красных рубца, которые начинали набухать на коже.

— Извините, — сказала Белла, расстроившись. — Уверена, что она не нарочно.

Софи рассмеялась.

— Нарочно, только, ты знаешь, это неважно. Просто я рада, что она нашла себе друга. Он был ей по-настоящему нужен.

Белла и Софи улыбнулись, и Софи вдруг поняла, что впервые за все то время, что Белла провела в ее квартире, они вступили в настоящий контакт. Как будто за внешней защитной маской взрослая женщина вдруг выхватила взглядом неуловимый облик маленькой девочки. Софи с удивлением почувствовала, как у нее что-то дрогнуло внутри. На одно мгновенье ей показалось, будто она снова разговаривает с Кэрри. Но Белла бросила взгляд на Джейка, который по-прежнему стоял в дверях, и всякое сходство с Кэрри испарилось в один момент.

— Если я понравилась Артемиде потому, что я — особенный человек?.. — осторожно начала Белла.

— Да? — улыбнулась Софи, рассчитывая вновь задобрить ту, другую Беллу.

— Значит, если вы не понравились ей через целых три года, то вы — дрянной человек?

Софи с минуту обдумывала ответ.

— Наверное, — изрекла она. Софи уже начинала привыкать к безапелляционным комментариям Беллы, и потом — у нее не было сил обижаться на шестилетнего ребенка.

— Я люблю Артемиду, тетя Софи, но мне кажется, что она неправа. Мне кажется, вы — не дрянная. Вы мне нравитесь, вы — смешная. — И Белла сочувственно похлопала Софи по коленке. — У нас был такой ужасно длинный день, можно я тоже пойду спать?

— Разумеется, — торопливо сказала Софи, боясь, что Белла расслышит в ее голосе явное облегчение.

— Зубы чистить? — спросила Белла.

— Лучше почистить, — ответила Софи. — По крайней мере, врачи рекомендуют делать это как минимум через день.

— А он сейчас пойдет домой? — Белла кивнула на Джейка, который прошел в комнату и уселся на подлокотник кресла.

— Да, чуть попозже, — сказала Софи.

— Наверное, он захочет вас поцеловать, бе-е-е, — сказала Белла, наморщив носик.

— Знаешь что, — сказала ей Софи. — Пойдем вместе чистить зубы.

Лучше приготовиться — мало ли что.

Через полчаса Софи предложила Джейку бокал теплого «Бейлиса».

— Извини, — сказала она. — Больше у меня ничего нет, если только ты не хочешь еще чаю.

Джейк с улыбкой принял у нее бокал, коснувшись ее пальцев кончиками своих.

— Нет, по-моему, мне требуется что-нибудь покрепче.

Софи отхлебнула не по-женски большой глоток «Бейлиса».

— Знаешь, — торопливо заговорила она. — Иногда я работаю с восьми утра до десяти вечера, и даже позже, если у нас намечается какое-то событие. Я работаю без перерывов и обеда, я постоянно в движении, поэтому в конце дня я устаю, но не то, чтобы очень. Но мне еще никогда в жизни не доводилось так уставать и… — И она довольно красноречиво продемонстрировала свою усталость, оборвав фразу на полуслове.

Джейк посмотрел на нее внимательно.

— Ты чудесно справляешься, — сказал он.

— Спасибо.

— Понимаешь, я как только увидел тебя, сразу все про тебя понял, ну, буквально сразу же, — сказал он ей. — Ты красивая, умная, и с тобой страшновато.

— Страшновато? — неуверенно переспросила Софи.

— Я люблю преодолевать трудности, — Джейк широко улыбнулся. — Просто я хочу сказать, что ты мне нравишься, и что я восхищаюсь тобой. Я и без того к тебе по-настоящему привязался, но это?… Видя, как ты справляешься со всем этим с таким изяществом и охотой…

— Ну… — Софи не была уверена насчет последнего, и потом — ей становилось все более не по себе под его пристальным взглядом.

— Ты меня сразила, — сказал Джейк. — По-моему, я здорово в вас влюбился, Софи Миллс.

Софи застыла. Вот оно. Он выкладывает карты на стол, а она снова чувствует себя кроликом, выскочившим на проезжую часть прямо под машину. Несколько недель она была от Джейка без ума, а теперь единственное ее желание — бежать отсюда прочь.

— О, — сказала она. И продолжила, подумав: — Э-э-э… очень мило.

— Я слишком тороплю события, да? — взволнованно спросил Джейк, с которого слетела вся бравада.

Софи покачала головой.

— Нет, нет… то есть… понимаешь, Джейк, просто на меня сейчас столько всего свалилось. У меня появилось столько дел. Работа — и это в первую очередь — ну и, конечно, девочки. Я должна разыскать их отца, иначе их отдадут под опеку, а это было бы очень плохо. Не думаю, что сейчас подходящий момент для того, чтобы что-то начинать… — пробормотала Софи, не веря собственным ушам. Когда бы она ни вспомнила про Джейка за последние несколько недель, она думала о том, каково это — услышать от него именно такие слова или похожие. И теперь, когда она их наконец-то услышала, ей захотелось вскочить, растворить все окна и вымыть пол на кухне. Может, Кэл прав. Может, у нее действительно проблемы с сексуальностью. Может, ей гораздо больше нравится думать, что Джейк влюблен в нее, чем реально это осознавать. В конце концов, на мысли уходит гораздо меньше времени, и они доставляют гораздо меньше хлопот.

— Я понимаю, — мягко сказал Джейк. — Но можно мне спросить, Софи: только ли в этом дело? Если да, то я могу подождать, пока ты не будешь готова. Просто, если тебе кажется, что я тебе совсем не нравлюсь, тогда скажи мне, хорошо? — И он рассмеялся. — Обычно мне достаточно лишь взглянуть на женщину, чтобы разгадать ее мысли. Но ты — не как все. Ты настоящая загадка, тебя вообще невозможно вычислить.

У меня та же проблема, подумала Софи, рассматривая Джейка — его слегка загоревшее лицо, голубые глаза и темно-русые волосы. Он был бесспорно, привлекателен. Если бы вы нашли в словаре слово «привлекательный» то, вероятно, там было бы приписано курсивом: См. Джейк Флинн.

— Ты мне нравишься, — сказала она, и это была правда: невозможно не восхищаться мужчиной, который доставлял такое эстетическое наслаждение.

Внезапно Джейк подался вперед, взял девушку за руку и притянул к себе.

— Ну, тогда, — сказал он глухим голосом, — ты не возражаешь, если я тебя поцелую? Чтобы мне было о чем помечтать, пока я буду ждать.

— О’кей, — пропищала Софи.

Джейк обхватил ее руками за талию, крепко прижал к себе и поцеловал, издав глухой стон. Софи открыла губы под его губами и закрыла глаза. Поцелуй был довольно приятный, довольно теплый, и ей действительно понравилось ощущать своим телом тело другого человека. Она сомкнула руки на его шее…

— Иззи стошнило, — загремел в ухо Софи голос Беллы. Они с Джейком испуганно отпрянули друг от друга. — У вас щеки покраснели, — заявила Белла, скривив рот и разглядывая Софи. — В любом случае, Иззи стошнило прямо в постель. Я пыталась заставить ее сделать это в ведро, но она не смогла. Но она хотя бы изгадила не все ваши туфли.

Софи бездумно потирала рот тыльной стороной ладони, глядя на Джейка.

— Извини, — сказала она. Но он лишь пожал плечами и улыбнулся.

— Нет, это ты меня извини, — произнес он. — Я же знал, что у нас есть причины подождать. — И он нежно засмеялся. — Пойдем, помогу тебе прибраться.

Уже позже, когда они сменили постельное белье, выкупали и вновь уложили в постель перенервничавшую трехлетнюю девочку, Софи закрыла за Джейком Флинном дверь и села на диван, тупо уставившись в погасший экран телевизора.

Поцелуй действительно был довольно приятным, пришла она к выводу. И ей действительно понравилось снова оказаться в чьих-то объятьях. Софи уже начала было рассуждать, а был ли он настолько приятным, как и все предыдущие поцелуи, когда усталость наконец взяла верх, и она уснула на диване сидя, полностью одетая и неумытая.

 

Глава девятая

Почти две недели спустя Мария Костелло снова позвонила Софи, ровно в девять утра, в воскресенье.

— Он у меня под ногтем, — заявила она.

Софи не сразу сообразила, кто это говорит. За последнюю пару недель она настолько погрузилась в свою новую жизнь, связанную с воспитанием детей, работой и Джейком, что почти позабыла о том, что когда-нибудь сможет вернуться к своей размеренной спокойной мирной жизни.

— Неужели? — Она поднялась, чувствуя, как прилив крови и адреналина одновременно растянул и сжал ее мозг, отошла от стола, за которым пыталась подправить итоговую сумму по очередному весеннему кошачьему концерту, и прошла вместе с телефоном на кухню. — Так вы точно знаете, где он? — спросила Софи.

— Точно, — с триумфом в голосе ответила Мария. — Я знаю его телефоны и адрес. Если хотите, могу даже сказать вам, какой у него размер ноги.

— Адреса вполне достаточно, — ответила Софи, роясь в ящике для ручек, в котором у нее чего только не было. Наконец нашла в глубине ящика ручку и оторвала клочок бумажного полотенца. — Диктуйте.

— Это — телефон школы, в которой он работает. — Мария четко продиктовала телефон и адрес, с большой скоростью произнеся буквы испанских слов. — Счет пришлю по почте, о’кей?

— Постойте, — торопливо сказала Софи. — Вы сказали, что он работает в школе? Но в какой? Вы можете рассказать мне о нем еще хоть что-нибудь? Просто я-то думала, что он — международный наркобарон.

Мария рассмеялась.

— Мужской вариант матери Терезы, — сказала она. — Последние пару лет он работает на добровольной основе в благотворительной организации, опекающей бездомных детей.

Софи переваривала про себя эту информацию. Не это она ожидала услышать. Человек, который бросил жену с новорожденным ребенком и исчез, наплевав на свои обязанности, вряд ли посвятит свою жизнь детской благотворительности. Она решила, что, возможно, это следствие чувства вины, но, раз уж он не только ублюдок, но еще и трус, вот и стал искупать свою вину за несколько тысяч миль отсюда, чтобы то, что он натворил здесь, не мозолило ему глаза.

— А это точно он? — спросила Софи.

— Точно, — твердо сказала Мария.

— Э-э-э… спасибо, спасибо, Мария.

— Жду, когда вы оплатите счет. — И Мария отключилась.

Софи поставила телефон и, выглянув из кухонного окна, увидела, что Артемида балансирует на соседском заборе, готовая распотрошить очередную пробегающую мимо полевку или какое-нибудь несчастное млекопитающее.

Значит, Мария его нашла, и теперь Софи размышляла, что же ей делать дальше. Она вспомнила выражение лица миссис Стайлс, когда та говорила про Луиса. Подумала про Кэрри, которая осталась одна с детьми и была настолько гордой или настолько униженной, а может быть, уже настолько отдалилась от Софи, что даже не сказала, что Луис ее бросил.

Две недели назад она, не задумываясь, набрала бы номер и как можно скорее постаралась бы вернуть Луиса, но за эти четырнадцать дней, прошедшие с тех пор как Мария впервые ей позвонила, что-то изменилось. Что-то, что Софи не понимала вплоть до сегодняшнего момента.

Она поняла, что она начинает по-настоящему привязываться к Белле и Иззи.

Вряд ли это можно было назвать любовью. У нее не возникло внезапного желания удочерить их и назвать своими детьми. В конце концов, она даже ни разу не поцеловала и не обняла ни ту, ни другую. Но Софи поняла, что она начинает их уважать за то, с какой смелостью и стойкостью они справляются со всем, что на них свалилось. Она была благодарна детям за это, поскольку не сомневалась, что, если бы они демонстрировали свое горе, она не смогла бы это пережить. И потом, она, как ни странно, успела привыкнуть к этому новому ритму своей жизни, да и к самим девочкам.

Вообще-то, размышляла Софи, самым трудным препятствием здесь были даже не сами дети, а работа, которую нужно было выполнять. Она рассчитывала, что каким-то образом работа будет осуществляться сама собой, что она проломит все препятствия, подобно бурной реке. Софи думала, что материнское сострадание Джиллиан к детишкам ее умершей подруги будет длиться до бесконечности и она будет неизменно поддерживать свою любимицу. За прошедшие две недели Софи кое-что усвоила, и это оказалось не самым радостным открытием: ее вполне могли списать в расход. Поэтому девушка была решительно настроена не дать сгубить то, ради чего она столько трудилась.

Жизнь обрела свой ритм. Каждое утро Иззи будила Софи в начале седьмого. Потом они вдвоем будили Беллу, потом все трое ели на полу в кухне хлопья с тостами. Софи в два-три глотка выпивала чашку горячего растворимого кофе, как будто это эликсир жизни, а Белла с Иззи делили между собой полуфабрикаты.

Потом они шли умываться в ванную. Софи наполняла раковину теплой водой, вручала девочкам губки и, пока они умывались, по возможности осуществляла собственный туалет. Она смотрела на ванну, смутно припоминая то время, когда нежилась в ней по часу, а то и по два. Теперь же ей не оставалось ничего другого, как по-быстрому принять душ после того как укладывала девочек спать. Одеваться было относительно просто, главным образом потому, что Иззи носила всегда одно и то же; Софи начала регулярно пользоваться своей стиральной машиной и через день сушила на батарее платьице феи. Наверное, думала она, есть такое негласное правило, запрещающее выводить ребенка на улицу в платье, заляпанном спереди засохшим кетчупом, но стирать его каждый день она отказывалась из принципа.

С Беллой было еще проще, потому что она подбирала себе туалет из своего скудного гардероба с энтузиазмом, которым гордилась бы ее мать. Как-то раз девочка решила помочь со стиркой, в результате чего все белоснежное нижнее белье Софи окрасилось в непристойно розовый цвет, и Софи с удивлением обнаружила, что ей это безразлично. Ну и что, что трусики стали розовыми, рассудила она, они же чистые. Сама же Софи каким-то образом умудрялась сохранять видимость опрятной внешности, скрывавшую менее значительные стороны ухода за телом, которые она запустила: ноги и подмышки покрылись щетиной, а ее светлые брови слегка погустели. В конце концов, все равно об этом никто не узнает, решила она, и потом — это был еще один способ держать на расстоянии Джейка Флинна, осознанный или неосознанный.

Каждый день с девяти до часу Софи ходила в офис вместе с девочками. Когда она пришла так с ними в первый раз, Джиллиан любезно, но настойчиво предложила ей нанять няню, хотя бы временную, потому что офис — не ясли. Софи только вежливо кивнула и попросила Кэла разыскать номер телефона какой-нибудь приходящей няни из ее района, проверить, что она зарегистрирована, и еще более тщательно изучить ее рекомендации. В тот же день она повела девочек знакомиться с Элис Харди. Поначалу Белле с Иззи понравились и сама Элис, и залитая солнечным светом детская комната. Пока Софи обговаривала с Элис все условия, Белла читала книжку, сидя на маленьком стульчике за маленьким столиком, а Иззи уже вовсю играла в продавцов и покупателей с мальчиком, которого оставили там на весь день.

Поэтому на следующее утро для Софи было ударом то, что Белла разразилась бесслезными безутешными рыданиями, когда девочки поняли, что останутся с Эллис. Слезы Иззи были скорее реакцией на слезы сестры, однако реакция Беллы по-настоящему ошарашила Софи. Ей еще не доводилось видеть проявления какого-либо взрыва эмоций от абсолютно уравновешенного ребенка, поэтому она и считала ее спокойное поведение нормой. Но когда Софи на прощание помахала девочкам, у Беллы сморщилось личико, она попятилась от Элис и прильнула к ноге Софи.

Девушка опустилась на корточки, пытаясь отцепить от себя Беллу, Иззи же уселась верхом ей на спину, обвив руками шею. У Софи мелькнула мысль, что ее зажали с двух сторон крокодилы-людоеды.

— Ну же, девочки, — бодро сказала она. — Давайте будем разумными.

— Пожалуйста, не оставляйте нас здесь, — умоляла Иззи. — Пожалуйста, не оставляйте нас!

— Но это только на пару часов! — сказала раздраженная Софи. — Я скоро вернусь!

— Пожалуйста, не оставляйте нас снова, тетя Софи, — плакала Белла. — Мы не знаем этих людей, пожалуйста, не заставляйте нас жить с людьми, которых мы не знаем, пожалуйста, пожалуйста! Мы будем очень послушными, мы будем очень хорошими, я не разрешу Иззи безобразничать, пожалуйста, пожалуйста!

— Я не буду, не буду, не буду, — хныкала Иззи.

Софи не сразу смогла расшифровать приглушенные рыданиями слова, но как только ей это удалось, она все поняла.

— Это просто, пока я буду находиться на работе, — попыталась она объяснить им. — Это — как школа или ясли. Это — не приемная семья. — Софи чувствовала, что Беллу это не убедило, но она не знала, что еще сказать.

— Когда мы с вами, мы чувствуем себя в безопасности, — выдавила Белла, чьи черные глаза были влажными от слез, которые вот-вот грозили пролиться.

И Софи с Беллой обменялись каким-то странным взглядом. Девушка вдруг поняла, что за последнюю неделю Белла каким-то образом стала доверять ей и нуждаться в ней, как в источнике относительной стабильности. И она снова на мгновение увидела ту, настоящую девочку, которую Белла в себе так тщательно прятала. В одно мгновенье смерть Кэрри обрела реальность, и на одну секунду Софи почувствовала, как ее глаза предательски наполняются слезами. Значит, не только она накрепко запирает от посторонних глаз свои эмоции.

С того самого момента, как в ее кабинете возникла Тесс Эндрю, Софи почти не позволяла себе думать о Кэрри, отчасти потому, что у нее просто не было времени на то, чтобы горевать и скучать по ней. Кроме этого Софи боялась, что, когда все утрясется, она вдруг обнаружит, что не чувствует вообще ничего или просто недостаточно скорбит из-за смерти подруги, которая когда-то значила для нее все. Но в этот момент Софи вдруг прочувствовала все переживания Беллы, и поняла, что где-то в глубине души в ней по-прежнему теплятся какие-то чувства к Кэрри. Иначе чем можно было объяснить, что она прореагировала на просьбы Беллы таким образом? И, осознав это, она поняла, что еще одна тоненькая ниточка привязала ее к детям, потому что в Белле она увидела свое собственное отражение. И это многое для нее значило.

— О’кей, — решила Софи, — пойдете со мной.

— Дети всегда так плачут в первый раз, — мягко сказала Элис. — И почти всегда притворяются. А как только мама уходит, с ума сходят от счастья. Они скоро привыкнут.

Софи посмотрела в открытое дружелюбное лицо женщины.

— Вероятно, вы правы, — ответила она. — Просто мне кажется, что эти двое и так уже достаточно пережили.

Как только Софи пришла в офис вместе с детьми, она прямиком направилась в кабинет Джиллиан и попыталась убедить ее с таким тактом, о котором прежде не могла бы и мечтать.

Она объяснила Джиллиан, что пыталась оставить девочек с няней, и рассказала об их реакции.

— Они совсем недавно лишились матери. И в ужасе оттого, что их снова оставят. — Это был прямой вызов Джиллиан: неужели она осмелится не проявить сострадания к незавидной участи детей? — Я знаю, что здесь не ясли, но я сделаю все возможное, чтобы они не путались под ногами, и не позволю им как-то мешать моей работе. Как только это произойдет, я приму другое решение.

— Дело не только в моем личном мнении, — осторожно сказала Джиллиан. — Просто необходимо учитывать такие вещи, как техника безопасности, страховка и т. д.

— Это только на время, — гнула свою линию Софи. — Их отец скоро за ними вернется.

— Что ж, главное — чтобы ты находилась в офисе как можно меньше. И перед уходом занеси мне все свои перерасчеты.

Софи провела с девочками долгую беседу, подробно объяснив им, почему они должны вести себя не просто хорошо, а очень хорошо. Они тупо смотрели на нее, и Софи поняла, что она снова утратила с ними связь.

Тогда Кэл извлек огромную коробку со строительными кубиками. Он развернул цветной коврик и постелил его в углу, а потом вывалил на него кубики, и Иззи радостно запрыгала.

— Вот вам цветные карандаши, ручки и бумага. А вот еще — две Барби и машина для Барби. Так вот, — и он перевел суровый взгляд с одной девочки на другую, — это — мои игрушки, и я разрешаю вам в них играть, поэтому вы должны играть очень тихо, делиться друг с другом и не выносить их из кабинета. Или мне придется у вас их забрать. Вы обещаете?

— Да, Кэл! — хором ответили девочки и уселись на коврик.

Кэл подмигнул Софи.

— Все равно что обучаться другому языку. Как только приспособился к произношению, то все в порядке.

— Да уж, — сказала Софи. — Слава богу, моя турпоездка продлится недолго, так что вполне обойдусь и разговорником. Но все равно, где ты взял все эти игрушки? — Софи была очень благодарна своему помощнику и по-настоящему восхищена.

— Я ведь сказал, — ответил он. — Это мои игрушки. Сохранились с детства.

И Софи решила ему поверить.

Как раз в самый разгар этой постепенно налаживающейся рутины однажды вечером заявилась Тесс.

Софи сощурилась, открывая входную дверь.

— По-моему, я вас знаю, — саркастически заметила она. — Ах, да! Точно! Вы — та самая женщина, которая сказала мне, что я не останусь одна и вы будете ко мне регулярно наведываться.

— Вы и не были одна, — ответила Тесс, суетливо проходя в квартиру. — Я ведь звонила вам каждый день, и вы каждый день утверждали, что все идет хорошо. Я сейчас разбираю этот ужасный случай о недостаточном уходе. И потом, нас на все не хватает, приходится расставлять приоритеты.

Софи пожала плечами. Тесс действительно звонила ей каждый день. Это была правда. Софи могла винить только саму себя, что из-за усталости каждый раз говорила Тесс то, что та хотела услышать. Но опять же, прошло уже почти две недели с тех пор как девочки поселились у нее, и пока все трое не умерли, а значит — она говорила правду. И Софи неожиданно почувствовала удовлетворение от собственных успехов.

— Так как тут все на самом деле? — спросила Тесс, приняв у нее кружку с чаем.

— На самом деле это было очень тяжело, — сказала Софи. — Самое плохое — это, конечно, моя работа. Но, по-моему, я все-таки справляюсь. Даже удалось зацепить на этой неделе нового клиента. Так забавно: Иззи как раз разрисовала мою льняную юбку полосками, а мне нужно было идти на встречу, и эта женщина спросила у меня, где это мне так сделали — ей это показалось потрясающим! Конечно, юбку придется выбросить. Я включила ее в счет. И потом, я не высыпалась, плохо питалась, а моя кожа…

— Я спрашивала про девочек, — перебила ее Тесс, и Софи с запозданием вспомнила, что она уже давно не занимает главное место в собственной жизни. Она задумалась.

— О’кей, — сказала она. — У меня лично такое ощущение, что они постоянно в каком-то подвешенном состоянии, как будто ждут, когда наконец узнают, что с ними будет дальше. И, по-моему, не только они. — Софи вдруг поняла, что то же самое чувствует и она. — Они прожили у меня уже две недели, — продолжала она. — Вы разыскали Луиса? — Девушка решила пока не говорить про свои попытки определить его местонахождение.

Тесс уставилась на свои браслеты.

— Нет, — спокойно ответила она. — Но мы занимаемся розысками всего месяц, не забывайте. Мы знаем, что отсюда он уехал в Штаты. Понимаете, это же бюрократия — разбираться с правительственными органами, которые находятся за океаном. Поэтому мы и продвигаемся так медленно. — И она снова посмотрела на Софи. — Но я знаю, что нам на это дали определенный срок. Я уже нашла для детей приемную семью. Так что, если хотите, они могут съехать завтра же.

Это был решающий момент. Момент, когда Софи могла бы позабыть обо всех своих хлопотах и снять с себя ответственность, а детей передать на чье-то попечение. Она слишком отчетливо помнила лицо Беллы тем утром у няни и как у нее тогда сдавило сердце. Она не могла бросить девочек, которые и без того уже слишком много пережили и которым по-прежнему приходилось многое переживать. И потом — это нужно было самой Софи, хоть она этого и не осознавала. Очень медленно в ней пробуждались инстинкт и интуиция, о которых она никогда и не подозревала, и какая-то незаметная и неосязаемая часть ее смутно осознавала, что дети нужны ей не меньше, чем она им.

— Они могут остаться у меня, — сказала она.

Тесс была искренне удивлена.

— Правда?

— Да. Как вы уже сказали, Луиса еще нужно разыскать, поэтому мне кажется, что сейчас неподходящее время для переезда. Они уже привыкли к этому дому.

— Но если это отразится на вашей работе… — неуверенно начала Тесс.

— Все нормально, — твердо сказала Софи. Она никогда не сдавалась.

И в центре всех препятствий, трудностей и преград, которые внезапно появились на некогда мирном горизонте ее жизни, уверенно возвышалась фигура Джейка. Он позвонил Софи на следующее утро после того безупречно приятного поцелуя.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — сказал он. — Никак не могу забыть тот поцелуй.

— Чудесно, — ответила Софи, потому что нужно было хоть что-то ответить.

— Поцелуй был чудесен, правда? — засмеялся Джейк. — Какое чисто английское слово — «чудесный».

— Думаю, ты не удивишься, что почти все слова, которые ты говоришь, тоже английские.

Джейк снова рассмеялся. Он всегда смеялся заливисто и беззаботно, как мальчишка, что не совсем вязалось с его внушительной внешностью, деловым костюмом и ботинками. — Когда мы сможем снова увидеться?

— Ну, на следующей неделе мы должны подписать последние счета-фактуры, касающиеся вашей вечеринки…

— Значит, после этого мы сможем пообедать? Знаю, ты будешь вместе с детьми, но мы же можем пообедать все вместе?

— Джейк, я даже не знаю. — Ей не хотелось, чтобы между ними возникали какие-то недоразумения. — Помнишь, что я говорила насчет того, что придется немного подождать? На меня сейчас столько всего свалилось. Просто… мы просто не сможем по-настоящему увидеться. У меня совершенно нет времени подумать о тебе и понять, что же я на самом деле чувствую. Это было бы нечестно по отношению к тебе.

Джейк с секунду помолчал.

— Что ж, — сказал он. — Я точно знал, что я к тебе чувствую, еще до того, как что-то сказал, но, может, именно в этом и заключается разница между нами. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Софи, и отношусь к этому с уважением. Я больше не буду просить у тебя разрешения на поцелуи. Но ты должна понять, что я не собираюсь сдаваться. Мне кажется, у нас действительно может что-то получиться.

— Тебе так кажется? — Софи хотелось, чтобы он оказался прав.

— Да. Как насчет того, что мы исключаем поцелуи, но я буду твоим другом? Тебе ведь сейчас крайне необходим друг.

— Конечно, — сказала Софи.

— Тогда я зайду сегодня вечером, принесу вина и какой-нибудь еды из китайского ресторана. Никаких обязательств.

— О’кей. И… спасибо тебе, Джейк. Я, правда, очень это ценю.

— Разумеется. Именно поэтому ты в меня влюбишься, рано или поздно, так или иначе.

Джейк пришел в тот вечер, потом приходил еще два раза. Они сидели, разговаривали о работе и о детях, пока Софи не начинала неумеренно широко зевать, и он понимал намек и прощался. Ей нравилось находиться в его обществе, ей нравилось, как он смотрел на нее, но ни разу в ней не поднялось желание наплевать на осторожность и разрешить ему снова ее поцеловать.

— Успеет еще, — убеждала она себя. — Когда будет подходящий момент. А сейчас момент совершенно неподходящий.

 

Глава десятая

Вцепившись в клочок бумаги, который мог изменить все их будущее, Софи прошла из спальни в гостиную посмотреть, чем занимаются девочки.

Они лежали на полу и играли с Барби, которых Кэл милостиво разрешил им забрать домой, разыграв при этом целый спектакль.

— Все нормально? — осторожно спросила она.

Они не обратили на нее никакого внимания, что обычно было хорошим знаком — значит, она не застала их за какой-нибудь пакостной проделкой. В любом случае, сегодня ей это было бы все равно.

— Я только приберусь в спальне, — солгала она. — Так что ничего не глотать и ничем не давиться, о’кей?

Ответом ей был лишь звонкий голосок Барби Кена Барлоу, который говорил Барби Дейрдре, что он никогда ей не доверял.

Сев на постель, Софи снова посмотрела на номер.

Может, и вправду прибраться в комнате, подумала она, а потом уже позвонить, но потом решилась заглянуть правде в глаза.

— Ты должна это сделать, — сказала она. — У тебя нет выбора.

Она набрала номер, на линии прошло несколько щелчков, и потом в трубку заговорили на непонятном напевном языке.

Софи положила трубку.

— И о чем я только думаю, — с облегчением произнесла она вслух. — Они же говорят по-испански, или по-перуански, или на языке инков или кого там… Надо взять разговорник или хотя бы… — И тут ее осенило. — Позвоню Кэлу.

Софи прибралась в спальне и сменила простыни к приходу Кэла.

Он смерил ее взглядом, когда она открыла дверь, по-прежнему в пижаме.

— Тебе еще осталось только волосы взлохматить, — заметил он.

Софи ничего не ответила, потому что знала, что он на нее серьезно обозлился за то, что она вытащила его из постели итальянца по имени Мауро, который, судя по всему, был не только ужасно великолепен, но и готовил лучшие во всем Лондоне спагетти «карбонара».

— Ты ведь кроме канапе все равно ничего не ешь, — напомнила ему Софи за полчаса до этого, когда убеждала его пожертвовать ради нее субботой. — Ты вообще не любишь макароны.

Почти всю дорогу Кэл ныл и огрызался по мобильнику, но Софи стоически это сносила, потому что он все-таки был прав. Он не должен приходить и помогать ей субботним утром. Это совершенно не вписывается в круг его обязанностей. И теперь ей придется еще несколько недель умасливать его, угощать обедами, а в ближайшие полгода отпускать его по пятницам, когда ему вздумается. Но он все-таки сделал это ради нее, и не пытается при этом затащить ее в постель, так что Софи лишний раз убедилась в нерушимости их дружбы.

— Привет, девочки, — поздоровался Кэл с Беллой и Иззи, проходя через гостиную. Они уже лежали перед телевизором, умудряясь каким-то образом не смотреть его, видимо, потому, что шла какая-то спортивная передача. Белла рисовала своими новыми фломастерами очередной усыпанный русалками морской берег, а Иззи кормила своего нового пупса.

— Ну же, детка, — довольно нетерпеливо говорила Иззи. — Давай съедим эти вкусные чипсы на полу в кухне, а потом будем весь день смотреть телевизор!

Кэл приподнял брови, глядя на Софи.

— А они-то там все считают, что ты прекрасно справляешься с детьми, — едко заметил он.

— Да… просто, — Софи закашлялась. — Мне приходится учиться. Ладно, пошли в спальню.

Кэл прошел вслед за ней, насмешливо фыркнув.

— Именно так и сказал мне Мауро, — мрачно заявил он Софи, закрывая за ней дверь. — Ну, давай выкладывай, что на этот раз… хотя я вообще не понимаю, почему нельзя было сказать по телефону.

— Потому что связь была не очень хорошая, а мне не хотелось кричать — ведь даже у стен есть уши.

— Нет, — резко ответил Кэл. — Говори по-английски. Это уже раздражать начинает.

— Знаю. Прости. Мне пришлось позвать тебя, потому что ты говоришь на разных языках. Я сначала не была уверена, что в их число входит испанский, но потом вспомнила, что на собеседовании ты говорил мне, что объездил весь мир, и однажды целый год проработал в Барселоне на адвокатскую контору, поэтому бегло говоришь по-испански.

Кэл поджал губу и посмотрел в окно.

— Да, припоминаю, — осторожно сказал он.

— Так вот, Луис Грегори сейчас в Лиме, а я проверила — в Перу говорят по-испански. Мне нужно, чтобы ты позвонил и по-испански сказал тому, кто возьмет трубку, что он нам нужен, о’кей?

Кэл закусил губу.

— А ты вообще не говоришь по-испански?

— Неа. — Софи кивнула в подтверждение и хлопнула себя ладонями по бедрам. — Ты же меня знаешь!

— Значит, ты понятия не будешь иметь, о чем бы я ни говорил с человеком по-испански? — на всякий случай уточнил Кэл, скрестив руки поверх шикарной рубашки бледно-голубого цвета, на которой мерцали серебристые подтяжки.

— Абсолютно, — честно ответила Софи.

— О’кей, я это сделаю. — Кэл взял у нее бумажку и присел на край кровати, разглядывая номер. — Это очень важно? — спросил он с ноткой неохоты в голосе.

— Да что ты! — ответила Софи, нервно рассмеявшись. — От этого всего лишь зависит жизнь трех людей! — И она опустила руку ему на плечо. — Поэтому я по-настоящему благодарна тебе за то, что ты пришел, Кэл: ты просто спасешь мне жизнь, хоть и прикидываешься таким беспечным. Знаешь, ты — настоящее чудо.

Кэл кивнул.

— Прости, Софи, — сказал он, не в состоянии смотреть на нее. — Я солгал в своем резюме. И солгал на собеседовании. Я не объездил весь мир, я как-то раз две недели катался на лыжах в Аспене. Не работал целый год в Барселоне на адвокатскую контору. Я пробыл там всего месяц со своим бывшим бойфрендом, работал на одну английскую адвокатуру, пока она не развалилась. Я не мог бегло говорить по-испански. Я едва знаю туристский запас испанских слов. Я вообще не могу бегло говорить ни на одном языке. Когда ты спрашиваешь меня, что можно сказать нашим заграничным клиентам, я нахожу это в Интернете. Есть там один прекрасный сайт, в котором и произношение расписано, и все такое. — Кэл поник головой и напряженно ждал, хотя Софи не понимала, чего он ждет. Он уже давно должен привыкнуть к тому, что в гневе она ужасна, надо быть слишком беспечным, чтобы забыть об этом.

Софи просто молча смотрела на него. Она даже не понимала, из-за чего ей злиться больше — из-за того, что он обманом получил работу, из-за того, что она вывела его на чистую воду или из-за того, что практической пользы от него оказалось столько же, как и от любовника. И тут она вспомнила: по крайней мере, он к ней пришел. Кэл пришел и рассказал ей правду, когда это действительно стало важно. Он не стал блефовать, чтобы выпутаться из щекотливой ситуации и спасти свою задницу. Насколько она помнила, благодаря ему ей еще ни разу не пришлось ненароком оскорбить заграничного клиента, предложив ему заняться сексом с ослом в фаготе или что-нибудь вроде этого. По крайней мере, Кэл компенсировал свое лживое резюме педантичными поисками в Интернете.

— Ублюдок, — сказала она задумчиво, не обращаясь к Кэлу напрямую. — Слушай, ты же должен помнить какие-то элементарные фразы, раз уж прожил там целый месяц, и потом — помнишь, пару месяцев назад мы готовили этот испанский лейбл. Ты же должен помнить хоть что-то?

Кэл пожал плечами.

— Наверно, — неуверенно сказал он, посмотрев на возбужденную Софи. — Какого черта! Я это сделаю.

— Давай. — Софи кивком показала на телефон, не осознавая, что смотрит на Кэла, выкручивая себе пальцы.

Кэл снял трубку и снова ее положил.

— Но какая же разница во времени? Вдруг там сейчас никого нет?

Софи вздохнула и присела рядом с ним на кровать.

— Не знаю, это я забыла проверить. С Нью-Йорком у нас разница пять часов так? А это примерно на таком же расстоянии. — Софи посмотрела на часы. — Так что, если предположить, что там такой же часовой пояс, а здесь уже двенадцатый час, получается, там сейчас около четырех часов пополудни или… шести часов утра. Думаю, шесть часов утра. — И Софи снова вздохнула. — Вряд ли там кто-то окажется, да? Я тоже на это настроена.

Кэл рассматривал ее профиль и поникший на грудь подбородок.

— Давай все равно позвоним, а вдруг нам повезет. Тебе ведь нужно со всем этим разобраться, Софи, а то если ты и дальше будешь сидеть взаперти и поедать «Коко-попс», твой подбородок станет тройным и ты окончательно впадешь в депрессию, Джейк тебя бросит, а ты так и останешься сексуально закрепощенной.

— Я — не сексуально закрепощенная… — привычно начала протестовать Софи.

— Угу, угу, конечно. — Кэл отмахнулся от нее, другой рукой набирая номер, и они стали ждать. Секунды тянулись, как часы.

— Ага, здравствуйте… э-э-э… то есть, buenos dias. — Последовала пауза, во время которой Кэл кивнул и подмигнул Софи. — Arrepentido насчет… э-э-э… hora. Это срочно… urgencia? — Софи встревожено посмотрела на него. — Он произносил слова по-испански довольно спокойно, а вот еле слышный голос на том конце провода, судя по всему, был явно не в восторге от того, что ему приходится разговаривать с Кэлом в шесть утра. Но Кэл настаивал, улыбался, как будто его обаяние могло сразить кого-то даже на таком расстоянии. — Me llamo Кэл, и я пытаюсь говорить. Um hablar? С Луисом Грегори. Луиса Грегори, por favor! Urgencia! — Софи услышала, как голос что-то зарокотал на том конце провода. — Si… Si… Si. Gracias!

— Что они сказали? — прошептала Софи.

— Представления не имею, но надеюсь, пошли за кем-то, кто говорит по-английски. По-моему, до них дошло, что это срочно, — с гордостью сказал он. — Это слово — urgencia — я выучил, когда мой бойфренд сломал щиколотку, слетев с мопеда, и мне пришлось звонить в скорую. — Кэл внимательно прислушался к эху на том конце провода. — Если не ошибаюсь, кто-то из этих жителей Лимы любит слушать по утрам Джастина Тимберлейка, но разве можно их в этом винить?

Они ждали целую вечность, потом Кэл услышал, как клацнула поднятая кем-то трубка, и посмотрел на Софи.

— О, здравствуйте, — сказал он, немного выждав. — Пожалуйста, не кладите трубку. — И протянул трубку Софи, которая с ужасом на нее уставилась.

— Но, Кэл, я же не знаю испанского…

— И не надо. Это он. Луис Грегори.

— Ну, — нетерпеливо сказал Кэл, когда Софи снова положила трубку. — Что он сказал? Как он отреагировал? Он плакал?

Софи покачала головой и пересказала ему произошедший диалог, который произошел настолько стремительно, что она вообще не была уверена, что все поняла.

— Слушай, детка, ты знаешь, который час? Ты весь дом на уши подняла! Слушай, пока ты ничего не сказала — я все равно собирался тебе позвонить… — Это потрясло Софи. Вряд ли Луис дожидался звонка от еще одной англичанки, чей секретарь сделал за нее этот звонок на ужаснейшем в мире испанском в предрассветный час, да и вообще от какой бы то ни было англичанки в какое бы то ни было время. Она решила, что Кэл, возможно, ошибся и это вовсе не Луис.

— Это Луис Грегори, правильно? Из Сент-Ивза в Корнуолле? — Последовала короткая пауза, и Софи почти физически ощутила, как напрягся Луис и его сонливость как рукой сняло.

— Да? — сказал он со смехом — возможно, это была нервная реакция, решила Софи позднее, однако его смех заставил ее занервничать еще сильнее.

— Здравствуйте, это Софи, Софи Миллс. Вы меня помните? — На том конце линии раздавалось эхо. Каждое сказанное Софи слово отдавалось у нее в ушах. Ее голос казался каким-то тоненьким и детским, совершенно не похожим на голос, которым сообщают серьезные новости. — Софи Миллс, я была на вашей свадьбе. Подруга Кэрри. Подруга Кэрри Стайлс, я была подругой вашей жены.

В трубке еще дрожало ее эхо, а Софи уже почувствовала, как за тысячи миль отсюда в Луисе начинают происходить перемены. Она буквально видела, как он слегка выпрямился. Улыбка сползает с его лица по мере того, как до него доходит, что означает этот звонок. Значит, что-то случилось.

— Где девочки? Они не пострадали? Кто-нибудь из них пострадал? Что случилось? — быстро спросил он, и Софи вдруг стала, запинаясь, уверять его — этого сбежавшего отца, который к тому же бросил жену и чьи дочери даже не знали о его существовании, — что с его детьми все в порядке.

— С ними все в порядке, они сейчас со мной. Они не пострадали. — Она слышала, как он издал вздох облегчения, буквально опаливший ей ухо.

— Что произошло, Софи? — спросил он, но Софи понимала, что этот вопрос — не более чем формальность. Он уже и так знал ответ. Поэтому она ответила сразу:

— Кэрри умерла, — сказала она.

— Кэрри умерла, — раздалось на том конце эхо, и Софи задохнулась, как будто сама только что услышала эту новость. Но тут ее недавно родившаяся интуиция дала маху. Она ожидала бурных эмоций, вопросов, даже слез. Но ничего не последовало — только тишина. Софи вспомнила, что почувствовала она, когда сама услышала эту новость, и что она чувствует до сих пор — как будто ее сердце было за тысячи миль отсюда — поэтому она решила заполнить образовавшуюся пустоту подробностями. — Она погибла в автокатастрофе, почти семь месяцев назад. — Луис по-прежнему молчал. — Она умерла сразу же, на месте. Девочки переехали к ее матери, а потом миссис Стайлс стало это не по силам, поэтому с месяц назад она обратилась в Службу социального обеспечения. Когда они разбирали вещи в вашем доме, нашли завещание. Я была указана в этом завещании как опекун. Поэтому девочки сейчас у меня. — Она перевела дыхание. — Служба социального обеспечения разыскивает вас уже две недели. Но им пришлось столкнуться с бюрократическими препятствиями, поэтому я наняла частного детектива, чтобы разыскать вас, и она вас нашла. — На этот раз у Софи в ушах зазвучал ее собственный совершенно неуместный нервный хохоток. — Послушайте, Луис, я знаю, что вы их давно не видели, и, может быть, вам это совсем не нужно, но…

— Вылечу первым же рейсом, на который смогу попасть, — выплыл из тишины голос Луиса.

Софи изумил его тон, в котором слышалась резкость.

— Ага, отлично, что ж, ладно, — медленно произнесла она: в конце концов, она добилась того, чего хотела. — Давайте, продиктую вам мои данные…

Она услышала, как он пошарил в поисках ручки, потом записал ее адрес и телефоны.

— Спасибо вам за все, что вы сделали, — сказал он. — Я немедленно за ними вылетаю.

— А когда… — На линии уже был ровный гудок… — Нам вас ждать? — договорила она в пустоту.

Она почти ничего не узнала о Луисе из этого телефонного разговора. Он почти никак не отреагировал на известие о том, что мать его детей погибла. Он просто заявил, что прилетит обратно по прошествии трех лет и заберет девочек бог знает куда и бог знает для какой жизни, даже не попросив разрешения. Кроме того, было еще одно незнакомое ощущение — острая боль в желудке, вызванная защитным рефлексом, за которой последовал всплеск ярости. Она поймала себя на мысли: «Только через мой труп» и тут же улыбнулась, осознав, насколько одновременно удачны и неуместны эти слова в данный момент.

Она посмотрела на заинтригованного Кэла.

— Говорит, что приедет. Только не сказал, как и когда, но, судя по всему, приедет.

Кэл подпер ладонью свой слегка обросший подбородок.

— Ну… а какой он из себя?

Софи снова пожала плечами, чувствуя, как ее сердце начинает грызть червь тревоги, пока она размышляла над всеми возможными последствиями той цепи событий, которую только что запустила. Она закусила губу и посмотрела на Кэла.

— Не знаю, — сказала она. — Даже не знаю.

 

Глава одиннадцатая

Девочки были в восторге от встречи с бабушкой. Иззи все кружилась и прыгала в маленькой комнате новой квартиры на первом этаже, радостно натыкаясь на громоздящуюся повсюду старую мебель. Белла, сдержанно выражавшая свою радость, изо всех сил — и как будто ненамеренно — тянула носки и приподнимала каблучки, чтобы продемонстрировать свои новенькие туфельки во всей их красе. К сожалению, только Софи, которая и сама любила похвалиться туфлями, заметила ее усилия среди этого танцевального сумасшествия, устроенного Иззи, поэтому наклонилась и прошептала Белле в ухо: «Твои туфли смотрятся потрясающе», и девочка счастливо улыбнулась.

— Иззи, успокойся! — запротестовала миссис Стайлс, когда Иззи обхватила руками ее ноги и зарылась лицом в юбку, завопив со всей мочи:

— Как я рада тебя видеть, бабуля!

— Я тоже рада тебя видеть, дорогая. — Миссис Стайлс одновременно встревожило и обрадовало это проявление любви. — Но я также буду рада, если ты не станешь мучить мои колени, этот артрит — он меня доконает, если раньше не успеет доконать давление, — сказала миссис Стайлс, погладив Иззи по голове.

— Или рак, — напомнила Белла.

— Да, ты права. Возможно, у меня рак, наверное, рак кишечника: у меня ужасные запоры, — уверенно сказала миссис Стайлс. Софи поняла, что за все время пребывания с миссис Стайлс дети обсуждали с ней характер ее возможной кончины, и это ей не понравилось. Отец-ловелас, смертельно больная бабушка — не самый удачный выбор близких родственников.

— Да вы еще всех нас переживете, — с фальшивой веселостью воскликнула Софи.

— Искренне надеюсь, что нет, — уныло ответила миссис Стайлс. Уголки ее губ сползли вниз, как под действием гравитации, и до Софи дошло значение собственных слов.

— Простите, я просто имела в виду… — Она вздохнула. — Слушайте, я на самом деле не знаю, что имела в виду, — сказала она, слабо махнув рукой. — Простите. — Миссис Стайлс не обратила на нее никакого внимания.

— Так, девочки, хотите лимонной перловки и «Френч фэнси»? — сказала миссис Стайлс. Девочки согласно закивали. Софи проследовала за миссис Стайлс в маленькую кухоньку и, прислонившись к дверному косяку, наблюдала, как Белла с Иззи изо всех сил дышат на окно в гостиной, пальчиками рисуя на запотевшей поверхности стекла рожицы, пока конденсат не испарялся. Потом они распахнули двери, ведущие в патио, выбежали в маленький общий дворик и с каким-то совершенно беспочвенным энтузиазмом стали маршировать вокруг стоявшего посреди столика.

— Я только что отмыла эти окна, — сказала миссис Стайлс Софи, поджав губы. Не то чтобы она была не рада девочкам, решила про себя Софи, просто ей не понравилось, что они свалились как снег на голову. Она не любит, когда незваные камешки нарушают гладкую поверхность озера ее обыденной жизни. Софи не винила ее в этом. Два внезапных, пусть даже не слишком серьезных, инсульта и смерть дочери, наверное, вселяют веру в то, что пусть лучше каждый последующий день будет таким же, как и предыдущий, потому что в этом случае у тебя есть хоть какая-то уверенность. А Софи приехала, чтобы бросить в ее озеро здоровенный кирпич, если можно так сказать.

И снова Софи подумала о том, что, пока она так рьяно разыскивала Луиса, не сомневаясь в том, что его приезд разом разрешит все проблемы, она даже ни разу не задумалась над тем, какими последствиями это обернется для остальных. И для миссис Стайлс, и для Тесс Эндрю, и для девочек. Но Луис все равно уже приедет, и она уже никак не сможет этому помешать. Поэтому она должна сказать ей, а если Софи и научилась чему-то за прошедшие несколько дней, так это тому, что, если ты должна сообщить кому-то неприятную новость, то лучше говорить без обиняков.

— Луис приезжает в Лондон увидеться с девочками.

Миссис Стайлс налила воды в две чашки с лимонной перловкой, поставила кувшин на стол и только потом повернулась к Софи.

— Они нашли его, — сказала она. — Я-то надеялась, ради девочек, что они его не найдут. Я просила Тесс, чтобы они не беспокоились. И она сказала, что на это все равно уйдет несколько месяцев.

Софи даже не знала, что сказать, поэтому молча глядела, как миссис Стайлс качает головой и заламывает свои распухшие сучковатые пальцы, а левая сторона ее лица при этом неподвижна.

— Что ж, вот ведь счастье ему привалило, правда? — с горечью сказала она. — Теперь он все будет делать по-своему. Моя дочь погибла — и теперь он может преспокойно прискакать обратно, как настоящий рыцарь, и увезти их с собой бог знает куда и бог знает для какой жизни. — Она метнула на Софи яростный взгляд. — Уж я-то, конечно, больше никогда с ними не увижусь, как только он их заберет. Он мне просто не разрешит.

Софи заправила свои распущенные волосы за уши и задумчиво ухмыльнулась. Она должна быть честной со старухой.

— Его нашла не Тесс, — сказала она. — Его нашла я, то есть я в какой-то степени к этому причастна. Я говорила с ним сегодня. — Софи вспомнила, как ей стало не по себе в конце разговора. — Он серьезно обеспокоен участью девочек, сказал, что сразу же вылетает. — Но Софи не смогла скрыть собственной неуверенности, и лицо миссис Стайлс сохраняло скептическое выражение. — Послушайте, миссис Стайлс, я не могу сейчас воспитывать двоих детей, которые так неожиданно на меня свалились. Как бы я ни… любила девочек, дальше так не может продолжаться ни для них, ни для меня. Это нечестно как по отношению к ним, так и ко мне, и потом — какой у нас выбор? Думаю, Кэрри хотела бы этого.

Миссис Стайлс посмотрела через плечо Софи в окно, где девочки продолжали ходить по кругу, и лучи зимнего солнца совершенно обесцветили ее лицо.

— Кэрри хотела, чтобы их воспитывала ты, — она сделала ударение на последнем слове. — Поэтому ты и была указана в завещании. И потом, ты почти не знала ее на тот момент, когда она погибла, так откуда тебе знать, чего бы ей хотелось? Я могу сказать тебе, чего она не хотела. Она не хотела, чтобы ее муж бросил ее и детей сразу же, как только появились какие-то проблемы. И она не хотела бы, чтобы он забрал с собой девочек. — Миссис Стайлс сузила глаза. — Конечно, он какое-то время будет разыгрывать из себя папашу. Но как долго это продлится? Как долго, прежде чем новизна всего этого не померкнет и ему все это снова не прискучит? И что тогда с ними будет? — Она сделала глубокий дрожащий вдох. — Мне очень жаль, что я не на двадцать лет моложе и не могу сама их воспитывать. Если бы я могла, я бы сражалась за них когтями и зубами, лишь бы они не достались ему, чтобы наконец-то хоть что-то сделать для Кэрри. Чтобы хоть как-то ей помочь. Она никогда не позволяла мне помогать ей. Ей это было неприятно. Иногда у меня возникало такое чувство, будто она ненавидит меня, но мне непонятно, за что, Софи, просто непонятно… Я ведь так любила свое дитя. Она была моей жизнью.

Софи пришла в ужас, увидев, как по напудренной щеке миссис Стайлс покатилась слезинка. Она потянулась и осторожно притронулась рукой к ее хрупкому плечу.

— Я в порядке, — сказала миссис Стайлс, отстранившись. Она взяла правой рукой чайник и подставила его под кран.

— Послушайте, — сказала Софи. — Тесс не позволит ему просто так улететь вместе с ними. И я не позволю, я обещаю вам. И потом, у него все равно ничего не получится, на их стороне — всевозможные законы и т. д.

Она посмотрела в сторону гостиной: девочки проходили через двойные двери, обходили кругом старинный кофейный столик и так дальше по кругу.

— Они еще даже не знают о его приезде. — Она понизила голос. — Они, вообще хотя бы знают, кто он такой?

Миссис Стайлс положила в заварочный чайник два чайных пакетика и уставилась на закипающий на плите чайник.

— Они знают только, что его никогда не было рядом, даже тогда, когда они больше всего в нем нуждались, — сказала она, снимая вскипевший чайник с плиты и до краев наполняя заварочный чайник кипятком. — Я не слышала от Кэрри ни одного плохого слова в его адрес, но я говорила ей, что они должны все знать. Они должны знать, что это за человек.

Софи помедлила, прежде чем задать миссис Стайлс вопрос, ради которого она, собственно, к ней и приехала:

— А вам Кэрри сразу сказала, что Луис ее бросил? Просто, понимаете… я этого не знала.

Миссис Стайлс внимательно посмотрела на нее.

— Она тебе не говорила?

Софи покачала головой.

— Нет, — ответила миссис Стайлс. — Она не сказала мне об этом даже после крестин. Осмелюсь предположить, что она так ничего мне и не рассказала бы, если бы ее не прижало. У нее начались денежные затруднения. Я знаю, что ей не хотелось просить меня о помощи, но у нее не оставалось выбора. Ей нужны были деньги, чтобы оплатить закладные за дом, пока она не приступила еще к своей новой работе, — она собиралась работать на полную ставку. Я, разумеется, спросила, а что предпринимает Луис для того, чтобы помочь им выкарабкаться, и тогда все открылось. К тому моменту он отсутствовал уже почти год.

Миссис Стайлс смотрела перед собой, перебирая воспоминания.

— Когда она была маленькой девочкой, годика два, мы были такими замечательными подружками. Знаешь, мы были так счастливы. Жаль… жаль, что я допустила, чтобы между нами встало все то, что произошло между мной и ее отцом. После того, как он бросил нас, я была очень оскорблена и злилась. Не только на него, а вообще на все на свете. С тех пор мы с ней больше никогда не были так близки. Я знаю, что отталкивала ее, но я не могла ничего с собой поделать. Мне всегда казалось, что однажды все само собой исправится. Я ошибалась. А теперь еще эти двое уедут вместе с Луисом, и я больше никогда не смогу их увидеть.

Софи сжала ладонь миссис Стайлс в своей.

— Я вас умоляю, — сказала Софи. — Постарайтесь не волноваться. Слушайте, я сейчас выйду на улицу и позвоню Тесс. Я ей все расскажу, а уж она-то подскажет, как поступить, о’кей?

— Только ненадолго, — резко сказала миссис Стайлс, наливая в молочник молока. — А то твой чай остынет.

Почему-то — может, потому, что Софи позабыла, какой это был день, — она решила, что социальных работников можно вызывать семь дней в неделю, но оказалось, что в субботу днем до Тесс вообще невозможно дозвониться. Ее мобильный был выключен, а на рабочем шли короткие гудки. Софи вздохнула: вот как ей теперь убедить и миссис Стайлс, и саму себя? Заметив, что на холодном воздухе изо рта у нее выходит пар, она подозрительно посмотрела направо и налево и потянулась в карман за пачкой «Мальборо-лайтс», которую умудрилась купить вчера, пока покупала девочкам большие «Сникерсы». Она выкурила украдкой одну сигарету, затушила окурок носком туфли, подобрала его, сунула в карман, несколько раз глубоко вдохнула холодный воздух и вернулась в дом. У нее разнылись виски, пока она пыталась сообразить, что будет теперь, и вдруг почувствовала, как сильно начинает ее охватывать какая-то безотчетная тревога.

У Софи возникло чрезвычайно странное ощущение уже испытанного ранее чувства. Как будто она уже стояла так однажды на холоде, глядя, как остывает в воздухе вырывающийся изо рта горячий пар, и у нее точно так же мерзли кончики пальцев, а она все равно стояла без движения, потому что следующий момент уже никогда не был бы таким же, как предыдущий.

Это было ощущение де жа вю, такое же сильное и поразительное, как воспоминания, вызываемые запахом фотографий.

У нее ушло немного времени на то, чтобы вызвать его в памяти. Это чувство она испытала на похоронах отца. Софи стояла в своих лучших черных туфлях у небольшой груды осенних цветов в углу кладбища, где крематорий выделил для отца место. Друзья и члены семьи еще покружили немного, обмениваясь рукопожатиями и стараясь не смотреть друг другу в глаза, не зная, что сказать. Потом скромная толпа людей постепенно рассосалась, все направились обратно к машинам, чтобы ехать на поминки. И это ощущение пустоты и тревоги настигло Софи еще до того, как она, наконец-то, осознала, что же произошло. Она стояла рядом с венком, на котором была табличка с надписью: «Папочка, я сильно по тебе скучаю». Боль, шок и ужасное осознание того, что ее любимого отца больше нет, нахлынули на нее разом и пригвоздили к месту.

Она была не в состоянии пошевелиться. Просто стояла и смотрела, как все расходятся. Через несколько секунд Кэрри заметила отсутствие Софи и вернулась за ней.

— Пошли, — сказала она. Щеки у нее порозовели от холода. — Я замерзла.

— Его больше нет, — сказала Софи, уставившись на Кэрри. — Теперь ничего не будет так, как прежде.

— Это не так, — и Кэрри взяла Софи под руку. — Мы останемся такими же, ты и я. Мы всегда будем такими же, я обещаю тебе. Всегда. Когда бы ни понадобилась. И что бы ни случилось. Помнишь?

И теперь Софи узнала это чувство. Она знала, что это то же самое чувство, которое она испытала в тот день, когда навсегда попрощалась с отцом, перед тем, как боль стала слишком сильной и стена между ней и страданием рухнула. И Софи наконец-то поняла, что Кэрри ошибалась, а она была права. Все меняется. Ничто не остается, как прежде.

Когда Софи наконец-то вернулась в дом, она была совершенно неподготовлена к представшему перед ней зрелищу, но оно хотя бы выдернуло девушку из плотно обступившего ее кольца мрачных мыслей.

На самом деле, зрелище было не таким уж необыкновенным: миссис Стайлс сидела на диване, а по бокам от нее расположились девочки, нежно опустив свои аккуратные головки на ее плечи, и вся группа раскачивалась из стороны в сторону. Необыкновенным было то, что Софи услышала. Пожилая леди вместе с обеими внучками исполняли «Мотосайкл эмптинесс» группы «Мэник-стрит причерс» на манер какой-то дикой колыбельной, а Белла с Иззи рьяно вступали с громоподобным гитарным соло: «Nee, nee, nee-nee neecow’s».

Софи и предположить не могла, что доживет до того дня, когда миссис Стайлс будет исполнять закоренело политический валлийский рок, хотя она ради приличия и изменила наиболее сомнительные строки. Но, насколько бы ни было далеко это исполнение от оригинального, оно мгновенно вызвало в памяти незабываемое яркое воспоминание, которое вспыхнуло в сознании Софи в тот самый момент, когда она услышала гитарный рефрен в версии девочек, и оригинальная версия тут же зазвучала у нее в ушах.

Это было летом. Им с Кэрри было около восемнадцати. И они пока были настолько близки, что думали, что всегда будут значить друг для друга то же, что значили друг для друга в тот день. Мысль о том, что когда-нибудь они отдалятся друг от друга, казалась им невозможной. Через несколько недель Кэрри должна была уехать на учебу в университет, а Софи — получить испытательную работу в «МакКарти Хьюз». Первые настоящие шаги в этой жизни они должны были делать в совершенно противоположных направлениях.

Они сидели в парке, у Софи был новенький портативный CD-плейер, весивший целую тонну. Они только что купили новый диск «Мэник-стрит причерс» в магазине «Our Price» на Аппер-стрит и теперь слушали его, сидя на газоне, до отказа врубив громкость, потому что плейер был недостаточно мощным. Одетые полностью в черное, они сидели с грозными и мрачными лицами, потому что им казалось, что слушать «Мэник-стрит причерс», которые и сами были во многом грозными и хмурыми, необходимо именно с таким выражением лица. Но когда началась «Мотосайкл эмптинесс», Софи невольно стала напевать вполголоса и отстукивать босыми ногами ритм по жесткой траве в такт навязчивой мелодии. Кэрри все так же хмуро рассматривала обложку диска.

— Да, Сильвия, мать твою, ты права, — сказала она вслух.

— Кто? — спросила Софи, рассеянно оглянувшись через плечо. Как раз в этот момент она просчитывала шансы на то, чтобы затащить в постель Джеймса Дина Брэдфилда, и, если у нее это получится, то каковы шансы, что его это взбодрит. И будет ли она тогда по-прежнему желать его, потому что его мрачный вид был основной причиной его притягательности.

— Сильвия Плат, дурочка. — И Кэрри закатила глаза. — На обложке под названием «Мотосайкл эмптинесс» написана строчка из ее стихов, про Бога. Точнее, про то, что никакого Бога нет. — Кэрри зачитала Софи эту строчку, которую она сейчас уже не помнила, зато помнила, что не совсем ее «уловила». Софи только моргала, глядя на подругу из-за стекол своих темных очков.

— Какая же ты плебейка, — сказала Кэрри. — Но Джеймс Дин Брэдфилд все равно не будете с тобой спать, потому что ты — яркая представительница среднего класса.

Кэрри вздохнула и откинулась на траву.

— Бога нет, Соф. Так же, как нет порядка и истины, все в этом мире нечестно и несправедливо. За все, что ты хочешь получить, приходится бороться, потому что просто так тебе этого никто не даст. Даже Господь. И особенно — Господь.

Софи села и пристально посмотрела на Кэрри. Она вдруг поняла, что ее обычно столь добродушная подруга кипит от гнева. Ее буквально разрывала ярость.

— Что такое? — просто спросила Софи.

— Мать, что же еще? Как всегда, она. Что бы я ни сделала, ей ничего не нравится. Она никогда не гордилась мной. Я никогда не доставляла ей радости. А теперь еще этот курс, который я выбрала, — и то плохо! Ей безразлично, что это — один из самых тяжелых для поступления курсов живописи в стране. Хочет, чтобы я выбрала что-нибудь более научное, вроде истории. Она — моя мать, а совершенно ничего обо мне не знает. Ничего! Почему бы просто не поддержать меня хотя бы раз в жизни, а не попрекать меня Богом каждые пять минут и пытаться контролировать все, что бы я ни делала? Я просто хочу быть самой собой. Дождаться не могу, когда же я, наконец, окажусь как можно дальше от нее и заживу своей жизнью, нормальной счастливой семейной жизнью и наконец-то освобожусь от нее. — И Кэрри затрясла головой, как будто в нее каким-то образом проникла назойливая оса.

— Она не такая уж и плохая, — сказала Софи. — Мне кажется, она будет по тебе скучать. Просто она за тебя боится.

— Знаю. Тогда почему она всеми силами вызывает во мне желание поскорее от нее уехать?

Софи пожала плечами.

— Не знаю, Кэрри. Твоя мать еще более странная, чем моя.

— Знаешь, что я тебе скажу, — сказала Кэрри. — Начиная с этого момента, я всегда буду поступать так, как захочу. Я больше не позволю себе упустить какой-то шанс, какое-то впечатление или ощущение. Я возьму от жизни все, что смогу. Если я вдруг забуду то, что меня никто не сможет достать или что я никогда не превращусь в свою мать — Господи, прости — я буду слушать эту песню. Песню о том, как нужно жить полной жизнью.

Обе помолчали, снова прослушав будоражащий гитарный бой.

— Вообще-то, мне кажется, что это — про политическую апатию и тиранию, — сказала Софи.

— Знаю, — ответила Кэрри, подмигнув. — Но у нее классный припев.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем трио допело припев. Когда же они закончили, Иззи закрыла лицо ладошками и захихикала, Белла со всей серьезностью поцеловала бабушку в щеку, а миссис Стайлс, казалось, стала немного счастливее и спокойнее.

— Вам нужно выступать по телевизору, — сказала Софи, зааплодировав.

— Это была любимая песня Кэрри, — сказала миссис Стайлс. — Вздор, конечно, но они с девочками все время ее пели.

— Не все время, — поправила ее Белла со своей обычной страстью к абсолютной точности. — Это была наша взбадривающая песня. Я, правда, не знаю, о чем она, но…

— У нее классный припев? — закончила за нее Софи. Белла кивнула и улыбнулась.

Софи более-менее держала свои чувства под контролем, когда шла с девочками на автобусную остановку. Ее душевное равновесие пришло в норму после наплыва эмоций, который грозил сокрушить ее видимую сдержанность, пока они были у миссис Стайлс. Ей казалось, что теперь она знает, как разбираться с Луисом, как будто ей подсказала Кэрри. Она понимала, что не сможет захлопнуть дверь у него перед носом, потому что именно Кэрри ее открыла. Софи должна будет впустить его ради девочек и ради того, что лучше для них, потому что это — самое главное. Может, это — их единственный шанс познакомиться со своим отцом, и у нее нет права этому препятствовать. Но она также понимала, что им нужен кто-то, кто мог бы их поддерживать, пока они будут привыкать к нему, а также к тому будущему, которое он им уготовит. Девочкам понадобится кто-то на тот случай, если предсказания миссис Стайлс сбудутся: Луису приестся его новая роль отца, и он решит, что дети для него обуза. Тогда им нужен будет кто-то другой.

Со времени их с Луисом телефонного разговора злость Софи к нему удвоилась. Она злилась на него за то, что он уехал, и за то, что он возвращается. Казалось, невозможно переживать такие чувства одновременно, но она ничего не могла с собой поделать. Она вообще не должна была брать на себя всю эту ответственность. Если бы он был дома, вместе со своей семьей, тогда, возможно, вообще ничего бы этого не произошло. Может, Кэрри была бы сейчас жива, просто находилась бы в двухстах милях отсюда, но ей хотя бы можно было бы позвонить.

Когда Софи попыталась представить себе, какие последствия повлечет за собой возвращение Луиса, она видела всевозможные препятствия и всевозможные острые углы, которые не сможет обойти, но одно она знала наверняка. Их мать-атеистка попросила ее стать их крестной на тот случай, чтобы она могла выручить их в беде, и Софи не собиралась ее подводить. Не потому, что чувствовала себя обязанной, а потому что ей самой так хочется. И хотелось ей этого не только ради детей, которыми она все больше восхищалась и которых постепенно начинала любить, но и ради Кэрри, по которой она также в глубине души скучала: это чувство нарастало в ней постепенно, подобно весенней оттепели. Софи скучала по своей подруге, по своей неукротимой, сильной и независимой Кэрри, которая когда-то была ее лучшей подругой, а также — по тому солнечному дню в Хайбери, когда они лежали на траве, изображая игру на гитаре. Софи скучала по Кэрри, которая теперь была для нее еще более живой, чем много лет назад.

Когда они вернулись домой, уже почти стемнело. Тусклое зимнее солнце опустилось за голые ветви верхушек деревьев, окаймлявших горизонт, озарив холодное серое небо бледным янтарным светом. Софи с сожалением остановилась подле своего черного «Гольфа» с обитым кремовой кожей салоном и нежно похлопала машину. И тут ее осенило. Она вспомнила ту главу в книге про собак, в которой говорилось о боязни щенков перед автомобилями. И про свою коллекцию дисков, разложенную на пассажирском сиденье, среди которой были также лучшие хиты «Мэник-стрит причерс».

— Это моя машина, — сказала она Иззи.

Иззи посмотрела на машину.

— У нее есть имя… можешь угадать, как ее зовут?

Иззи заморгала, уставившись на машину.

— Машина? — спросила она через секунду.

Софи покачала головой.

— Ее зовут Фиби. — Конечно, у этой машины не было никакого имени. Софи любила свой «Гольф» только за то, что на нем делали 100 миль в час по М25, а он по-прежнему не потерял своей эксплуатационной скорости. — Прошлой ночью она сказала мне, что ей одиноко, и ей известно, что ты не хочешь в ней прокатиться, так же как и на другой машине. Но она вот подумала: а вдруг ты захочешь просто немножко в ней посидеть, потому что тогда она перестанет грустить.

Личико Иззи омрачилось.

— Нет, спасибо, Фиби, — сказала она.

Основная разница между собаками и трехлетними детьми в том, поняла Софи, что трехлетние дети могут что-то ответить. «Ни в коем случае не сдавайтесь, пока не преодолеете первое препятствие», — говорилось в книге, поэтому Софи стала настаивать, серьезно обеспокоенная тем, что сама вырыла себе яму. Она открыла заднюю дверцу Фиби и кивнула Белле, чтобы та залезла в машину. — А что, если Белла посидит на заднем сиденье, а я сяду на пассажирское сиденье вот так… — Софи открыла переднюю дверцу и боком уселась на пассажирское сиденье… — Ноги оставлю на тротуаре, а ты сядешь ко мне на коленки? Фиби очень обрадуется.

— Хорошая идея, — сказал Белла, забираясь на краешек сиденья.

Иззи стояла на тротуаре, не шевелясь.

— Я была в машине вместе с мамочкой, — тихо сказала она. — Был большой бум, и меня встряхнуло, да?

Софи закусила губу.

— Я знаю, — сказала она.

— А мамочка вылетела из машины. И больше не вернулась. А она вернется?

У Софи возникло такое чувство, будто она тонет, и она внезапно поняла, что означает выражение «из глубины души». Она была готова к слезам, истерикам и всхлипываниям, но только не к этому. Она обернулась через плечо на Беллу, которая сидела совершенно неподвижно, зарывшись подбородком в воротник пальто и опустив глаза долу.

— Нет, Иззи, — сказала Софи, потому что другого ответа не было. — Мамочка не вернется. Не потому, что она не любит вас с Беллой и не хочет быть с вами, а потому, что теперь она живет на небе, среди звезд… — Софи запнулась, осознав, что Иззи воспринимает каждое ее слово буквально, и увидев, что девочка уже щурится на небо, выискивая звезды, скрывшиеся в вечернем оранжевом сиянии. — Но одно я знаю точно, — сказала Софи, пытаясь снова привлечь внимание Иззи. — Мамочка не хотела бы, чтобы ты чего-то боялась, потому что ты — очень храбрая девочка, и я знаю, что ты не хочешь расстраивать Фиби, ведь правда? Почему бы тебе не подойти и не сесть ко мне на коленки, и мы все вместе споем «Мотосайкл эмптинесс», о’кей?

Иззи смутилась.

— Она имеет в виду песню про маленькую машину, — послышался из сумрака голос Беллы. — Мы часто пели ее по утрам в нашей машине, когда нас возили в детский сад.

— Песню про маленькую машину, — повторила Софи.

Иззи сделала шаг вперед и неуклюже вскарабкалась на колени к Софи, на всякий случай вцепившись кулачками ей в волосы. Она всмотрелась в салон машины.

— Готова, Фиби? — спросила она машину.

— Врррр… Вррррууумммм, готова, — скрипучим голосом пророкотала Софи.

Иззи начала первой напевать мотив, потом подхватила Белла, которая единственная из них знала все слова, — во всяком случае, ту версию, которую исполняла Кэрри. Софи тоже время от времени подпевала, поначалу невпопад. Постепенно бормотание и гудение становилось все громче и громче, пока они не закончили песню буйным крещендо.

— Опа! — воскликнула Софи, зааплодировав за спиной Иззи.

Иззи улыбнулась.

— Тебе понравилось, Фиби? — спросила она. — Тебе теперь лучше, машинка?

— Врррруууммм, да, — ответила Софи своим новым «автомобильным» голосом. И подумать только, что лишь на прошлой неделе она возглавляла совещания по поводу международного импорта в помещении правления директоров. Однако нужда заставит. — Хочешь прокатиться на мне в следующий раз? Ум…. Вррррруууумммм?

Иззи слезла с колен Софи и прыгнула на тротуар.

— Нет, спасибо, Фиби, — сказала она. — Я скоро снова к тебе приду. Я обещаю.

Из общего подъезда возникла соседка Софи с нижнего этажа и быстро сбежала по ступенькам как раз в тот момент, когда Иззи завопила: «Пожалуйста, пустите нас домой, мы так замерзли!» — как сиротка из романов Диккенса. Соседка бросила на Софи холодный взгляд через плечо и направилась на свое вечернее воскресное занятие йогой.

Иззи уже легла и дожидалась Беллу, чтобы та рассказала ей очередную главу своей сказки, когда Белла вышла в кухню за водой. Софи налила ей стакан.

— Здорово вы сегодня придумали, тетя Софи. Я про машину. Думаю, вы смогли немного помочь Иззи, — сказала девочка.

Софи посмотрела на нее и решилась на вопрос, подкрепленный вновь обретенной уверенностью в области знания детской (читай — собачьей) психологии:

— Слушай, а ты нормально это переносишь? Просто я знаю, что ты хотела поговорить про маму… или про папу…

— Я в порядке, — ответила Белла. Она осторожно взяла у Софи стакан, совершенно не изменившись в лице.

— Белла, — начала Софи. — Я просто хочу сказать, что…

— Я в порядке, тетя Софи, — и Белла улыбнулась в подтверждение широкой белозубой улыбкой, однако совершенно безрадостной. — Пойдемте, мне сегодня рассказывать очередную часть моей сказки — про пенальти. — Она с особой тщательностью произнесла слово, услышанное по ВВС от диктора.

— О’кей, — сказала Софи. — Звучит довольно захватывающе.

Через полчаса, одновременно обрадованная и восхищенная тем, что сказочный пони Цветок, судя по всему, сможет после всех испытаний вернуться домой вместе с морскими русалками, Софи вернулась к себе в гостиную и выудила из-под подушек книгу про собак. Пришедшая с кухни Артемида мельком взглянула на нее прежде чем свернуться калачиком в своем кресле спиной к Софи, чтобы показать ей, что хозяйке не стоит больше делать безрассудных попыток погладить ее.

— А как ты считаешь, Артемида? — обратилась Софи к кошачьей спине, бесцельно перелистывая страницы. — Как думаешь, есть здесь что-нибудь о том, как рассказать брошенному щенку о том, что его папочка собирается вернуться? — Конечно нет, так что Софи швырнула книжку на пол и уставилась в потолок. Он возвращается, и она должна им об этом сказать. Но как? И тут Софи осенила совершенно блестящая, как ей показалось, идея.

Пусть им скажет Тесс.

Покончив с этим, она приступила к главе про питание. В ней говорилось, что шоколад может оказаться для собак смертельным.

— Слава богу, мы не собаки, правда, Артемида? — спросила Софи.

Артемида не удостоила ее замечание ответом.

 

Глава двенадцатая

Тесс вздохнула и посмотрела в окно. Софи, обычно любившая зиму, потому что лучше переносила ее и зима позволяла женщинам носить больше модной одежды, невзлюбила этот конец января, так как в чистом голубом небе изо дня в день неустанно светило солнце. А Софи не была любительницей солнечного света. Потому что люди пользовались им как предлогом, чтобы оголяться больше, чем следует, чтобы опаздывать на работу, жертвовать целыми неделями рабочего времени и жертвовать работой в пользу какого-нибудь очередного романа. Она-то рассчитывала на традиционную промозглую и мрачную английскую зиму. Но нет: солнце упорно продолжало светить, влияя на настроение людей, и — что самое плохое — на их ежедневный просмотр телепередач. Как хорошо, что у нее затемненные шторы, а то она просто не знает, как бы обошлась последние несколько недель без телевизора. Телевизор, приходила к выводу Софи ближе к утру, величайшее в мире изобретение, превосходящее колесо, антибиотики и даже сандалии с открытыми носами.

Тесс снова вздохнула.

— По-моему, вы немного нервничаете, — сказала Софи с ноткой обвинения в голосе.

Тесс поджала губы.

— Ну так, — сказала она, заморгав, — сегодня же воскресенье. День, который во многих странах считается выходным. Просто в своих многочисленных сообщениях вы так настаивали на встрече со мной, что я пришла. И теперь я здесь, к вашим услугам. — Тесс даже не пыталась скрыть свое раздражение, что Софи сочла весьма непрофессиональным.

— А вы попробуйте завести двоих детей. Выходные? Какие выходные? Выходных здесь не бывает, — сказала Софи, приподняв загустевшую бровь. Она жестом показала Тесс проследовать за ней в кухню, открыв дверь.

— Значит, вы хотите знать, почему я попросила вас прийти сегодня, — сказала Софи.

— Сгораю от нетерпения, — резко ответила Тесс. — Слушайте, если вы хотите сказать, что передумали насчет того, чтобы присматривать за девочками до появления Луиса, то так и скажите. Эту приемную семью мы уже потеряли, так что мне придется предупредить…

— Сколько, вы сказали, вы будете разыскивать Луиса? — спросила Софи, сожалея о том, что солнце не светит Тесс прямо в глаза.

— Ну. — На лице Тесс отразилась неловкость. — Пару недель… самое большее — три или четыре.

— Да, так вы сказали мне, — возразила Софи. — Довольно забавно, потому что миссис Стайлс вы сказали, что это займет несколько месяцев.

Тесс тут же заволновалась.

— Ах да, конечно. Просто я сказала ей то, что она хотела услышать. Поверьте, мы уже сделали все, что в наших силах, — слабо запротестовала она. — Насколько нам позволяют ресурсы и время. И потом… — Она запнулась под ледяным взглядом Софи. — Уверяю вас, что мы сделали все возможные… э-э-э… дела, чтобы…

— Так, — оборвала ее Софи. — Значит, вот чем вы на самом деле занимаетесь? Кормите людей россказнями о том, что они хотят услышать, вместо того, чтобы говорить им правду, Тесс? Миссис Стайлс вы говорите, что это займет несколько месяцев, чтобы она не переживала из-за того, что Луис украдет у нее внучек, а мне вы говорите, что это займет всего несколько дней, чтобы я поработала бесплатной няней. И это, по-вашему, этично?

— Послушайте… — начала Тесс. — Здесь все дело в порядке очередности, и первоначально я не думала, что мы будем разыскивать Луиса столько времени… но, учитывая административные сложности и межправительственное сообщение…

— Да все в порядке, можете унять своих социальных работников. Вам больше не нужно разыскивать Луиса, блин, Грегори, — сказала Софи, наслаждаясь своим триумфом.

— Не нужно? — заморгала Тесс.

— Нет, не нужно, потому что его нашла я. Точнее, нанятый мной частный детектив. Это заняло две недели. И оказалось очень просто. — Софи поймала себя на том, что плотно сжала губы, чтобы ненароком не показать Тесс язык, приговаривая: «На-на-на-на!» на манер Иззи. — Он возвращается, чтобы «забрать девочек». — Софи произнесла последние слова его низким хрипловатым голосом. — Как будто они — его собственность.

— О, — снова вымолвила Тесс, жутко пристыженная молодой женщиной. — Что ж, это меняет дело.

— Да, только в какую сторону? Так, может, вы скажете мне теперь, почему солгали насчет розысков Луиса, или отложим это до другого раза? Может быть, до официального слушания жалоб? — ледяным тоном сказала Софи. — Потому что мне, видите ли, кажется, что вы обязаны были сказать мне правду. Я почему-то решила, что это входит в круг ваших обязанностей.

Тесс сжала рот в куриную гузку.

— Я и сказала вам правду — по большому счету. Слушайте, им же нужно было где-то жить, и вы, кажется, были не против, чтобы Луис объявился как можно скорее… вот я и позволила вам делать собственные выводы. Дело в том, что…

— Мои собственные выводы! — воскликнула Софи, но, вспомнив, что дети находятся в соседней комнате, сделала глубокий вдох и снова сбавила тон. — Вы мне солгали. Подозреваю, что это — грубое нарушение профессиональной этики.

Тесс ответила не сразу.

— Дело в том, что я поступила так, как было лучше для Иззи и Беллы. И я не лгала вам. Не совсем лгала. — Она робко улыбнулась Софи. — Я ведь знаю, что вы не меньше моего желаете этим детям добра. Разве не так?

Софи обдумала вопрос и обнаружила, что это так.

— Разумеется, — ответила она, кинув взгляд в кухонное окно поверх ряда крыш и телевизионных антенн, заслонявших горизонт. Потом снова посмотрела на Тесс и примирительно улыбнулась. — О’кей. Давайте забудем об этом. Пока. Главное — чтобы вы все-таки делали свою работу.

— Разумеется, — сказала Тесс, изо всех сил стараясь не обижаться.

— Вы должны проверить Луиса и удостовериться в том, что он будет подходящим отцом этим девочкам. Вы должны проверить и перепроверить все, чем он занимался в течение последних трех лет.

— Конечно, — сказала Тесс. — Это само собой разумеется.

— А что, если он им не понравится… что тогда?

Тесс ответила без колебаний:

— Мы должны сделать все возможное, чтобы их примирить.

Софи кивнула. Вот оно — очередное отсутствие плана Б.

— Думаю, лучше, если это попытаетесь сделать вы, — быстро проговорила Софи, отвратив свой взгляд от Тесс.

— Что сделать? — спросила Тесс.

— Рассказать им… ну, про то, что Луис скоро вернется. — Софи искоса взглянула на нее. — Вас ведь этому учили? Объяснять всякие там вещи по поводу пропавших отцов и все такое прочее?

Тесс вздохнула, понимая, что это — самое меньшее, что она может сделать.

— Хорошо, — сказала она. — А вы будете при этом присутствовать?

Софи закатила глаза.

— Естественно. — На самом деле, «естественным» это стало только сейчас. За последние сутки с ней произошло что-то странное — то, чего с ней не случалось никогда. Когда она думала про девочек и про то, что их ждет, у нее начинал болеть живот и ее обуревала сильнейшая тревога, как будто земля, на которой она некогда так прочно стояла, начинала уплывать у нее из-под ног. Интересно, думала она, неужели в ней впервые в жизни пробудилась интуиция, и появилась она в связи с Луисом Грегори? Может быть, ее столь редко пробуждавшаяся женская интуиция действительно дремала где-то внутри нее, и теперь она резко проснулась и подсказывала, что ей следует быть осторожной?

Поэтому перед приходом Тесс Софи долго сидела на унитазе, сосредоточившись на новом ощущении. И она поняла, что за изумительно короткий срок почувствовала полную ответственность за детей Кэрри. И пришла к выводу, что боль в животе — это следствие настоящего страха. Она понимала, что так или иначе окажется причастной к тому, как сложится вся их дальнейшая жизнь, и что на нее — по крайней мере, отчасти — ляжет ответственность за то, будут ли они счастливы. Софи закрыла глаза и попыталась представить себе Кэрри в тот последний раз, когда видела ее, когда она садилась в поезд на вокзале Пэддингтон, пока не увидела, что она ей улыбается, и Софи улыбнулась ей в ответ, сидя на унитазе.

Она не могла сказать, что полюбила девочек, потому что не знала, что именно представляет из себя любовь к детям. Но она поняла, что постепенно у нее стало возникать к ним какое-то чувство, какие-то совершенно непривычные эмоции, которые она пережила лишь однажды, когда увидела в приюте для брошенных кошек одинокую Артемиду. Это был мощный непоколебимый импульс защитить девочек от возможной беды. Она понимала, что должна обеспечить им полную безопасность, что должна сделать все возможное для того, чтобы они были счастливы.

— Послушайте, — сказала Тесс. — Я даю вам честное слово, что не подведу ни вас, ни девочек. Я подвергну Луиса всевозможным испытаниям, а до того времени…

— А до того времени, — почти с небрежностью вставила Софи, отведя взгляд от городского горизонта, — эти девочки никуда не уедут.

 

Глава тринадцатая

— Мне нужна пара минут, — сказала Софи Тесс, хлопая себя по разрумянившимся щекам, которые, как она знала, пылали все время их диалога.

— О’кей, идите, сделайте несколько глубоких вдохов, ну, а потом… лучше, если мы им вместе скажем, да? — спросила Тесс, изо всех сил закусив губу.

Софи кивнула и незаметно прошмыгнула мимо девочек, которые уже потеряли интерес к «Ист-Эндерс» и теперь вовсю сооружали лагерь из дивана, кресла и длинного кожаного плаща Софи. Обе застыли на месте как пара мангуст, приготовившихся к тому, что в любой момент на них кинется разъяренный крупный хищник, но Софи едва взглянула на свой плащ, рассеянно улыбнулась им и прошла в спальню.

— Так, теперь нужны крючки для тента, — услышала она откуда-то издалека голос Беллы, закрывая дверь в спальню. Она присела на кровать и уставилась в зеркало на туалетном столике. Ей пришла мысль воспользоваться своим карандашом, которым она замаскировывала красные пятна и нездоровую бледность, но он недавно исчез, вероятно, в результате очередного разрушительного набега Иззи на ее косметичку. Поэтому она взяла дезодорант и приложила холодный гладкий баллон сначала к одной щеке, потом к другой.

Сидя на кровати, Софи заметила краешек бледно-розовой ткани, выглядывающей из щели плотно запертого платяного шкафа. Она открыла дверцу, по-прежнему прижимая дезодорант к лицу, и освободила попавшее в капкан платье. Это было ее новое платье, которое она купила где-то между Рождеством и Новым годом. Купила за полную цену, хотя знала, что меньше чем через неделю его обязательно уценят вдвое, потому что влюбилась в него сразу же, как только увидела, и потому что осталось только одно ее размера. Она решила про себя, что больше не зайдет в этот магазин хотя бы до апреля, просто чтобы не видеть, насколько его уценили. Вообще-то, Софи не привыкла столько тратить на платья. Хотя, если быть откровенной, ей вечерние платья были необходимы гораздо больше, чем большинству остальных людей. Но почему-то именно это платье, с его нежно-розовой шифоновой юбкой в стиле двадцатых годов поверх темно-розовой шелковой нижней юбки пленило ее романтическую душу. Ей понравились четыре крошечные обтянутые бархатом пуговки внизу глубокого декольте и экстравагантная вышивка бисером — сотни бисеринок сверкали на поясе, спускаясь к подрубленному подолу. Это было одно из тех платьев, в котором девушки в мюзиклах впервые танцевали со своей настоящей любовью под серебряной луной. И оно очень выгодно скрывало бедра и ягодицы.

Софи втайне рассчитывала надеть его на этой неделе на вечеринку нью-йоркской «Мэдисон корпорэйшн», которую она так долго организовывала для Джейка. Пока Джейк не объявил с такой небрежностью, как сильно она ему нравится, Софи дожидалась того дня, когда он увидит ее в этом платье, и все гадала, поможет ли оно разглядеть в ней женщину.

В отличие от большинства сезонных вечеринок, празднество, устраиваемое «Мэдисон», не выпадало ни на один из официальных праздников — потому что тогда никто не захотел бы на него прийти. Оно было запланировано на конец января, что Софи сочла очень мудрым. Это была ее идея. Джейку хотелось, чтобы это было экстравагантное, ярчайшее событие, и Софи сделала все возможное, чтобы удовлетворить его запросы. Однако именно Кэл придумал такое место сбора, которое позволило бы осуществить данное требование: океанский лайнер первого класса. Лайнер раз в два месяца причаливал на неделю у Тауэр Бридж. На нем был огромный танцевальный зал и превосходный обслуживающий персонал, который можно было нанимать за соответствующее вознаграждение. Гости могли даже заказать себе каюту, чтобы переночевать на судне.

Как только Кэлу пришла эта идея, они оба ждали, когда же объявится нужный клиент с соответствующими ресурсами, и страшно боялись кому-нибудь проболтаться, чтобы у них не украли эту идею. Этим клиентом оказалась «Мэдисон корпорэйшн», и вечеринка должна была быть сказочной. Это была первая за долгое время вечеринка, которая по-настоящему будоражила Софи.

Она неосознанно отмечала ход времени теми вечеринками, которые организовывала, и тем, во что она была на них одета. Это платье висело в ее шкафу, тихо отсчитывая секунды, как некий будильник, ведя подсчет однообразной череде дней в предвкушении чего-то необычного и грандиозного.

Теперь, поняла она, эта розовая вершина в ее ежедневнике, на которую она взбиралась уже несколько недель, утратила всякий смысл. Может быть, это повысит ее шансы на продвижение, а Джейк будет околдован ее белокурыми волосами и слегка загорелой кожей на фоне пепельно-розового цвета. Но радостное волнение от возможности покрасоваться в воздушном платье и атласных туфельках в тон пропало. Софи подержала краешек юбки, перевела дыхание и снова засунула его в шкаф.

— Подумаешь, — сказала она самой себе, похлопав себя по уже остывшим щекам. — Недалек тот час, когда платья и вечеринки снова станут средоточием твоей жизни. — Кроме того, по пути в гостиную, откуда доносился смех Тесс и девочек, она вынуждена была признать, что не уверена в том, что ей этого действительно хочется.

Тесс усадила девочек рядышком в кресло Артемиды, на котором они то и дело ерзали и толкались. Когда Софи вышла из спальни, из отворенного окна появилась Артемида, потихоньку пробежала мимо нее и запрыгнула на свое новое излюбленное место на подлокотнике рядом с Беллой. Она нагнула и склонила набок голову, как всегда, вперив в Софи свирепый взгляд, и Белла стала покорно гладить ее за ушком.

— Что ж, вот и мы, — сказала Тесс, улыбнувшись во весь рот.

Это была та же самая улыбка, которой она улыбалась Софи за секунду до того, как объявить ей о смерти Кэрри. Тесс просто необходимо поработать над выражением лица, которое нужно принимать при сообщении разных важных известий, подумала Софи. А то такое ощущение, будто тебе сейчас объявят о том, что ты выиграла в лотерею, в которую никогда не играла, а не о том, что твой мир снова оказался перевернутым с ног на голову. Белла уже знает, что можно всего ожидать, подумала Софи, увидев, как девочка сузила свои темные глаза, глядя на Тесс. Эту ее улыбочку Белла узнала.

— Итак, вам обеим пришлось много пережить за последние несколько месяцев, да? — и Тесс улыбнулась еще шире.

— Да! — мелодично пропела Иззи, сделав серьезное личико.

Белла кивнула, скрестив руки на груди.

Софи смотрела на выражения лиц девочек и ощутила знакомое стеснение в груди.

— Я знаю, что вам пришлось много переезжать с одного места на другое, знаю, что… — Тесс замолкла и с шуршанием потерла ладонями обтянутые колготками коленки. — Я знаю, что вы очень сильно скучаете по маме.

— Да, — грустно сказала Иззи, и ее узенькие плечики поникли. — Но она не может вернуться, потому что тетя Софи сказала, что она сейчас на небе, а это очень далеко.

Белла обняла Иззи за плечи, слегка вдавив ее в сиденье кресла.

— Вы обе оказались очень смелыми и очень хорошими. Тетя Софи рассказала мне, как хорошо вы вели себя, пока жили у нее.

Софи, Белла и Иззи уставились на Тесс, разинув от изумления рты.

— Ну, по большому счету, — торопливо поправилась Тесс. — И вам здесь понравилось, правда?

— Мне нравится, что здесь есть телек, — сказала Иззи, немного оживившись. — И мне стали нравиться чикен-наггетс, только больше я не могу их есть. По-моему, дальше мне захочется рыбных палочек и морковку. Мы же раньше ели морковку, правда, Белла? — Белла снова кивнула. — Я вообще очень люблю оранжевую еду, — закончила Иззи.

— Тесс, — еле слышно сказала Софи, — переходите к делу.

— Итак, девочки, — сказала Тесс, и на лице ее снова засияла улыбка. — Вы помните своего папочку?

— Нет, — быстро ответила Белла. — Не помним.

— Я не помню, — подтвердила Иззи. — У меня ведь нет папы, да? — спросила она с нескрываемым любопытством. — И дедушки? И… собаки?

— Вообще-то, есть, Иззи, я про папу — папа у тебя есть.

На личике Иззи мгновенно отразились восторг и удивление. Они могли бы растрогать Софи, если бы она уже не видела это выражение раньше, натолкнувшись на ее мокрые трусики, которые та хитро спрятала под чудом сохранившуюся диванную подушку, когда описалась в последний раз.

— О-о-о, Белла… у нас есть папа! — закричала она, забарабанив пятками по креслу.

— Нет, Из, у нас нет папы. Нашего папы больше нет. Он ушел из дома, когда она была еще совсем маленькой, — осторожно сказала Белла Тесс, резко повернувшись к сестре.

— Да, я знаю, дорогая, — сказала Тесс. — Но ты представляешь? Ваш папа скоро вернется, чтобы увидеться с вами! И, может быть, если вы захотите, девочки, вы сможете уехать и жить вместе со своим папой! — Тут Тесс захлопала в ладоши, а Иззи соскочила с кресла и закружилась.

— Ура! Ура! Уррра! — кричала она, совершая свои пируэты.

— Нет, он не вернется! — перекричала сестру Белла, встав с кресла так резко, что младшая девочка остановилась и застыла на месте как вкопанная. — Он не вернется сюда, я не хочу его видеть, и она тоже не хочет его видеть, он нам не нужен, так что если он сюда придет, скажите ему, чтобы он убирался, потому что его никто не любит и никто не хочет видеть! — И она выбежала из комнаты, хлопнув сначала дверью в гостиную, а потом — входной дверью.

— О! Твою мать, — сказала Софи, перепрыгнув через спинку дивана с неведомой ей доселе ловкостью и помчавшись за ребенком.

Тесс посмотрела на Иззи, которая по-прежнему стояла неподвижно все с тем же взволнованным выражением лица. Через мгновенье она ожила, подошла к Тесс и положила ладошки ей на колени.

— Она ведь не должна говорить «твою мать» при нас, правда?

Только бы Белла не выскочила на улицу прямо под автобус, молилась про себя Софи. Она издала вдох облегчения, увидев, что та сидит, скорчившись, на ступеньках, медленно подошла и села рядом.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да, — неумело солгала Белла приглушенным голосом.

Софи убрала со щеки Беллы черную прядь и заправила ее за ухо.

— Прости, я знала, что для тебя это будет шоком и все такое, но я думала, что ты будешь рада… — Это была правда. Она не сомневалась, что девочки кинутся к Луису на руки, каким бы плохим отцом он ни был. Ей и в голову не могло придти, что они не хотят его видеть.

— Я не рада, — ответила Белла, слегка повернув лицо так, что Софи увидела один глаз и половину рта.

Софи нерешительно похлопала Беллу по спине.

— Вижу, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Но ты хотя бы помнишь своего папу, Белла?

Белла выпрямилась и убрала волосы с лица.

— Да, — мрачно ответила она. — Я была немного старше Иззи, когда он… когда он просто ушел.

Софи попыталась сформулировать миллион терзавших ее вопросов в один, который был бы доступен для понимания шестилетней девочки.

— Он плохо обращался с тобой или с мамой, он нехорошо себя вел? Он когда-нибудь… обижал тебя? — осторожно спросила Софи, не совсем понимая или не желая понимать, что она сама имела в виду. Белла, к ее огромному облегчению, покачала головой.

— Нет, но ведь он ушел, не так ли? Бросил нас всех. И не вернулся. Даже не попрощался со мной, а я думала… я думала, что мы друзья. Он всегда говорил, что я — его лучший друг. А потом мама сказала, что мы и без него обойдемся, что нам вообще не нужна мужская забота, потому что мы сами друг о друге позаботимся — как три мушкетера. — И Белла уставилась в свои коленки.

Софи сделала еще одну попытку:

— Я знаю, что это очень тяжело, Белла, но… понимаешь… он собирается проделать весь этот путь, чтобы увидеться с вами… ведь это что-то значит. Когда я сказала ему…

— Вы сказали ему? — встрепенулась Белла, посмотрев на Софи.

— Да, — призналась Софи. — Когда я сказала ему, что произошло, он ответил, что немедленно приедет. — Она решила не говорить о мучивших ее сомнениях. — Получается, что он вас любит, раз поступает так, правда? — Белла не пошевелилась, и Софи продолжала: — И потом, вам все равно нужно жить в нормальном доме, и я просто подумала, что будет лучше, если вы будете жить с…

— Но мы и так живем в нормальном доме! — Белла уставилась на Софи, и глубокая морщинка появилась у нее между бровями.

Софи заморгала и внутренне поморщилась. Этого она не ожидала.

— Мы ведь живем здесь? — спокойно сказала Белла. — С вами? Вы же сказали тогда, у няни, что мы можем остаться с вами.

Софи сняла руку с плеча Беллы и поникла головой. Ей и в голову не могло придти, что Белла могла подумать, что они останутся с ней навсегда. Обещание Софи, данное у няни, носило скорее общий, а не конкретный характер.

— Так мы останемся с вами? — с встревоженным видом спросила Белла. — Мы опять что-то натворили? Я знаю, мы иногда ужасно безобразничаем, но это не нарочно и…

Софи покачала головой, почувствовав, как у нее снова сдавило сердце.

— Это не из-за того, что вы безобразничаете, — мягко сказала она Белле. — Сейчас я не могу сказать, что будет дальше, потому что и без того произошло столько всего неожиданного. Но ты должна знать, что, когда вы переехали сюда, вы должны были прожить здесь всего одну или две недели… — Она запнулась. — Вы не будете жить со мной всегда. Вы ведь не захотите жить в моей дурацкой тесной квартирке, в доме, где даже нет сада?

— Мне все равно. Мы снова должны будем переехать? — голосок Беллы совсем потух.

Софи посмотрела на ее крошечную фигурку, такую напряженную и выносливую, и ей захотелось сказать хоть что-то, чтобы она почувствовала себя счастливее и защищеннее. Но она не могла ей лгать, она не могла солгать ей сейчас. Они с Иззи должны знать правду.

— Да, — мягко сказала Софи. — Мне очень жаль, Белла.

— С кем же теперь? — личико Беллы было мертвенно-бледным под льющимся из прихожей ярким светом, а голосок тихим и еле слышным. — С папой? Или с какими-нибудь чужими людьми вроде приходящей няни?

Софи проклинала себя. Только она почувствовала, как между ней и Беллой возникает внутренняя невидимая связь, как сама тут же ее и погубила. Какую же глупость она совершила.

— Ты столько всего пережила… я знаю, как тебе трудно, Белла, — сказала она наконец, решив уйти от прямого ответа. — Ты — удивительная, так стойко все пережила, несмотря на то, что сильно скучаешь по маме.

— Я не скучаю по ней, — сказала Белла. — Я не могу по ней скучать. Просто у меня не было на это времени, потому что все постоянно меняется, и только я подумаю, что теперь все будет хорошо, как все снова меняется. Мне снова приходится привыкать к чему-то новому и переживать из-за того, что же с нами будет дальше. Мама говорила мне, что, когда она уходит, я остаюсь за старшую и должна присматривать за Иззи. Мне кажется… — Белла надолго замолчала. — Если я начну о маме думать и скучать по ней, не смогу больше оставаться за старшую… мне будет очень грустно, и я забуду, что есть Иззи и другие дела.

Софи притянула Беллу к себе, поддавшись импульсу забрать из ее маленького тельца всю ее боль и впитать ее в себя. Это было в первый раз, когда она обняла свою крестницу.

— Я понимаю, — сказала она, вспоминая первые месяцы после смерти своего отца. — Прекрасно понимаю. Но видишь ли, в чем дело? Ты не должна оставаться за старшую. Я знаю, что тебе кажется, что ты должна, но это не так. У тебя есть Тесс, бабушка и я, и даже Артемида, чтобы переживать из-за всего и присматривать за тобой и Иззи. И если тебе хочется погрустить, ты никого этим не подведешь. Твоя мама сказала бы тебе то же самое. — Софи с минуту помолчала, тщательно обдумывая следующие слова. — Я не знаю твоего папу, Белла, не знаю, почему он ушел, и не знаю, почему он не поддерживал с вами связь, но мне кажется, что ты должна дать ему шанс. Потому что он — твой папа, и ты же сама сказала, что вы были друзьями.

— А если он будет с нами ужасно обращаться?

— В таком случае тебе не придется с ним жить. Вам с Иззи не придется делать ничего такого, из-за чего вы будете несчастны, понятно? Мы все позаботимся о том, чтобы вам ничего не угрожало.

Белла посмотрела на Софи горящими сухими глазами.

— Но что же тогда мы будем делать? — Она сверлила Софи взглядом. — Если мы не сможем остаться здесь?

У каждого в жизни наступает момент, подумала Софи, когда сказанные далее слова могут навсегда изменить всю твою жизнь. У Софи сдавило желудок, как будто она только что галопом подлетела к пропасти и остановилась у самого края.

— Тогда мы сделаем как лучше, — сказала она, чувствуя себя последней трусихой, неспособной пообещать Белле то, что она хочет услышать.

— Как лучше? — тихо спросила Белла, снова разглядывая свои ноги.

— Да.

Белла немного выпрямилась и посмотрела на Софи.

— О’кей, — сказала она с выражением усталого смирения, которое вообще не должно было бы появляться на таком юном личике. — О’кей, тетя Софи.

Она должна что-то сказать, поняла Софи, дать Белле и Иззи обещание, которое она сможет выполнить наверняка. Обещание, на которое дети смогут положиться.

— Белла, я знаю, что поступала неправильно, — сказала она со вздохом. — Таскала вас с собой на работу. Заставляла вас целыми днями смотреть телевизор. Не знала, чем вас кормить, поэтому кормила всегда одним и тем же. Но прошу тебя, поверь мне. Если я говорю, что желаю тебе только добра и счастья, я говорю правду. Просто со мной вы этого не получите, ведь так? — Белла молча моргала в ответ. — Но я обещаю: я всегда буду на вашей стороне, что бы ни случилось. И никогда не брошу вас с Иззи. И никогда вас не подведу. Обещаю: всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. — Софи импульсивно проговорила эти три фразы и слегка отстранилась, когда у Беллы расширились глаза.

— Откуда вы знаете? — спросила Белла, прижавшись щекой к руке Софи в порыве трогательного проявления нежности, которого Софи совершенно не ожидала. Она ощутила дыхание Беллы на своей коже, поцеловала девочку в макушку и на одну секунду ощутила с ней какую-то физическую связь, какую-то близость, которая возникла из ниоткуда, пока они сидели на этих ступеньках. Софи представления не имела, как поцеловать Беллу, но у нее это вышло совершенно естественно.

— Что знаю? — спросила Софи, уткнувшись в макушку Беллы.

— Это особое мамино обещание, которое она давала нам. Когда она говорила: «Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось», мы знали, знали, что все именно так и будет.

— Что ж, теперь-то ты знаешь, что можешь мне верить, — сказала Софи, и Белла крепче ее обняла.

И наконец-то это произошло, как будто некий медлительный цикл завершился. Теперь Софи знала точно, что переживает за Беллу с Иззи больше, чем за саму себя.

 

Глава четырнадцатая

— И что, совсем ничего? — спросила Тесс, пытаясь вдохнуть жизнь в свою заброшенную чашку сваренного в кофеварке кофе и усаживаясь за стол.

— Ничего. Ни слуху ни духу, — ответила ей по телефону Софи. Она сидела на том, что некогда было ее кроватью, рассматривала свое отражение в зеркале и пыталась понять — это у нее волоски так выросли над верхней губой или на них играет солнечный блик. — Просто уже… — Она стала загибать пальцы, отсчитывая дни, прошедшие с момента ее разговора с Луисом. — Прошли суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда. Пять дней вместе с сегодняшним. Пять дней — многовато для путешествия самолетом куда бы то ни было, если только ты не собираешься проделать весь путь пешком. Пусть даже он живет в этом своем чертовом Пер… В любом случае, пять дней — многовато, не так ли?

Тесс откинулась на спинку кресла и стала крутиться на нем.

— Да, пожалуй, — ответила она. — Просто мне кажется, есть какие-то другие моменты. Может быть, ему нужно было предупредить благотворительную организацию… — Софи хохотнула при слове «благотворительная организация». Тесс немного помолчала. — Может быть, он не смог попасть на самолет или у него нет денег на самолет. А вы не подумали над тем, чтобы позвонить ему еще раз?

Софи не стала никак комментировать эту гениальную идею. Ей не хотелось звонить по номеру, который стоил ей 55 фунтов в час плюс НДС, и говорить с ним только потому, что тогда она узнала бы, что он все еще находится в своем чертовом Перу, а это означало бы то, о чем ей пока не хотелось думать.

— Он сказал, что вылетит немедленно. Просто это прозвучало так, как будто он сию минуту мчится в аэропорт и садится на самолет. Девочки взвинчены. Белла сильно расстроена, а Иззи буквально с ума сходит каждый раз, как звонит телефон или раздается звонок в дверь. Я чуть не свихнулась, пытаясь их хоть как-то отвлечь.

Тесс одним глотком прикончила тепловатого отдаленного родственника кофеина и поморщилась.

— Что ж, телевизор со временем немного приедается, — сказала она.

— Но мы не только смотрели телевизор, — возмущенно ответила Софи. — Мы два раза гуляли в парке, ходили в ближайший магазин, ездили к бабушке Стайлс, а еще мы сидели в машине с открытыми дверцами и два часа прослушивали диски.

— И Иззи тоже сидела? — спросила Тесс, на которую это произвело по-настоящему сильное впечатление.

— Да, — с некоторой гордостью ответила Софи. — В следующий раз мы будем сидеть в Фиби с закрытыми дверцами, а потом уже я попробую завестись. Мы еще поездим — вы и опомниться не успеете.

— Фиби? — переспросила Тесс.

— Да, Фиби… так зовут машину, — немножко смутившись, ответила Софи.

— Великолепная идея, — с искренним восхищением прокомментировала Тесс.

— Спасибо за доверие, — Софи поморщилась, не считая нужным говорить, что эту идею она почерпнула из книги про собак. — Они любят ходить по магазинам, так что по ним мы тоже изрядно потаскались. Даже посетили супермаркет.

— Готова поспорить, что это посещение оказалось лучше предыдущего, — едко вставила Тесс.

— Нет, это был черт знает какой кошмар, но на этот раз я хотя бы была готова, так что все более-менее обошлось, — на полном серьезе объяснила Софи. — По-моему, у меня начинает вырабатываться иммунитет к всевозможным непредвиденным ситуациям. Наверное, так становятся алкоголиками: когда через некоторое время водка перестает пьянить, сколько бы ты ни выпил. — Тесс решила не комментировать это замечание. — Так что, — заключила Софи, — время мы провели более-менее неплохо.

— Замечательно, — сказала Тесс. — Только…

Софи придвинулась к зеркалу на туалетном столике и провела пальцем вдоль верхней губы. Точно, усики. Еще несколько недель — и она превратится в примата.

— Софи? — сказала Тесс.

— Э-э-э… что вы сказали? — рассеянно сказала Софи.

— Я говорю, — раздраженно повторила Тесс, — что мы должны дать ему шанс. Вы же ошарашили его этой новостью. Может, ему надо несколько дней, чтобы прийти в себя.

— А, каково было мне, вы не хотите спросить? — обиженно сказала Софи.

— Вы же не были женаты на Кэрри, — внушительно сказала Тесс.

— Он тоже недолго исполнял роль супруга! — отрезала Софи.

И как раз в этот момент квартиру огласил вибрирующий назойливый рокот электрического звонка.

— Это дверь, это дверь, это дверь, это дверь! — Вопли Иззи становились все громче, пока она перемещалась из одной части квартиры в другую.

— Черт, я должна идти. Иззи, не открывай дверь! — Тесс услышала, как где-то с грохотом отворилась входная дверь. — Я же говорила: не сметь открывать входную дверь! — слышала Тесс, как кричит Софи.

— Если это он, позвоните мне, — сказала Тесс, хотя и понимала, что трубку уже давно никто не держит.

— А, это ты, — сказала Иззи, глядя на Кэла.

Софи подбежала на сотую долю секунды позже, проскочив мимо Беллы, которая ушла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.

— Что я говорила насчет входной двери? — спросила Софи у Иззи, не обратив внимания на Кэла.

— Вы говорили не открывать входную дверь, — ответила Иззи, радостно глядя на нее.

— И что ты только что сделала?

— Открыла входную дверь! — медленно и тщательно проговорила Иззи, как будто удивляясь ее непонятливости.

— Но я же велела не открывать! — Софи слегка повысила голос и топнула ногой.

— Я знаю! Но это же все равно не он, это только он. — Тут Иззи быстро свалилась ничком на коврик в прихожей и осталась лежать так, выражая тем самым свой протест (по счастью, молчаливый).

Софи, уже привыкшая к подобным выходкам и переставшая терзаться страхами, что Иззи подвержена обморокам, взглянула на Кэла.

— А ты разве не должен сейчас проверять тридцать восемь тысяч китайских фонариков для «Мэдисон»? — спросила она его, растянув губы в соответствующей улыбке.

— Не могла не обгадить, — сухо ответил Кэл. Он посмотрела на Иззи. — Наверное, Иззи, тебе хотелось увидеть человека с игрушками. — Девочка не пошевелилась.

— Игрушки к ее папе не имеют никакого отношения, — сказала ему Софи, переживавшая из-за того, как трехлетний ребенок дожидался своего отца. Она-то думала, что Иззи позабудет про него сразу же, как только услышит. Но она не забыла, она только и думала, что про Луиса, и засыпала Софи вопросами. — Зачем ты пришел, Кэл? Ты же должен быть на судне, расхаживать с папкой подмышкой и задавать всем перцу!

Кэл скептически посмотрел на нее.

— Я уже все сделал, — ответил он. — Хотя это и не входит в круг моих обязанностей. Мне нужно, чтобы ты проверила кое-какие последние детали и подписала счета-фактуры. У меня на это нет полномочий.

Софи кивнула.

— Ну, Из, вставай!

— Я хотела, чтобы это был папа, а не человек, от которого пахнет цветами! — захныкала Иззи, решив, что молчаливый протест уже не срабатывает. Софи подобрала ее с пола, перекинула через плечо и стала подниматься по лестнице.

— У меня почему-то такое чувство, что меня забраковали, — пробормотал Кэл на ухо Софи, пока она усаживала Иззи в кресло, внимательно глядя на нее. Иззи не плакала, это был не совсем обычный плач — сухие непрерывные всхлипывания, которые обычно возникали в случае угрозы, что на ближайшие пять секунд она перестанет быть центром вселенной.

— Может, отнесешь Белле шоколадное печенье, чтобы немного взбодрить ее? — предложила Софи.

Личико Иззи немедленно озарилось лучистой улыбкой.

— А мне? Мне тоже можно?

Софи кивнула и дала Иззи два печенья.

— Иди, только не съешь Беллино по дороге!

Иззи захихикала и побежала в комнату. Софи посмотрела на коробку с печеньями, потом на Кэла. Вынула из коробки одно печенье и целиком запихнула его в рот.

— Фафие паблемы? — спросила она с набитым ртом.

— Видел бы тебя сейчас Джейк, — сказал Кэл, неприязненно глядя на нее. — Знаешь, если бы ты жила нормальной сексуальной жизнью, то не была бы обжорой. Проблем никаких. Просто хотел сверить кое-какие детали: ты обговорила с поставщиками угощение?

— Есть, — ответила Софи.

— Утрясла со службой техники безопасности вопросы по пиротехнике?

— Есть… — сказала Софи, как будто она, Королева Совершенства, могла что-то пропустить!

— Нашла няню, которая не доведет девочек до истерики?

— Е… о, черт, — выругалась Софи и взяла из коробки еще одно печенье.

— Я так и знал. Ты должна туда пойти. Там будут все шишки, в том числе и Джиллиан. «Мэдисон» устраивают грандиознейшую вечеринку из всех, которые когда-либо организовывала для них «МакКарти Хьюз» по эту сторону Атлантики. Она будет сказочной, и ты должна быть в центре внимания, все должны смотреть на тебя и восторгаться.

— Знаю! — захныкала Софи. — Но девочки никого не любят, кроме тебя! Ты посидишь с ними?

— Нет, — ответил Кэл. — Я до черта потрудился для этой вечерники. И теперь хочу пойти туда и расслабиться.

Кэл обладал мастерской способностью убеждать людей в том, что они смешивают и раздувают незначительные проблемы, а после всего того, что он для нее сделал, он больше чем кто бы то ни было заслуживал уважения.

— Хорошо, — сказала Софи.

— Ну?.. — настаивал Кэл.

— Ну, не смогу я пойти, понятно? Не смогу, — сказала она, кивнув в сторону спальни. — Не могу же я взять их на вечеринку для взрослых. Во-первых, не дай бог, они там что-нибудь проглотят, да к тому же там слишком много воспламеняющихся объектов. Представь только, в какие страховые расходы мы влипнем!

— Но должен же быть хоть кто-то, — сказал Кэл, лихорадочно соображая. — Кто-то, про кого девочкам известно, что ты не оставишь их с ним навсегда. Кто-нибудь не совсем родной, чтобы они могли чувствовать себя непринужденно…

— Спасибо, — сказала Софи.

Кэл щелкнул пальцами.

— А как насчет их бабушки? — предложил он.

— Неа, она по этой лестнице взойти не сможет.

— Нет, я про другую бабушку — про твою маму, — сказал Кэл как о чем-то само собой разумеющемся.

— Технически она им не бабушка, но… — Софи обдумывала перспективу оставить Беллу с Иззи на попечении своей матери на пару часов. Она не созванивалась с ней с той ночи, когда мать принесла ей книгу про собак. Если не считать одного оставленного сообщения, состоявшего целиком из собачьего лая. Вероятно, это было следствием неумелого обращения Скуби с кнопками, а не попытки ее матери дозвониться до нее. Любая другая мать сейчас помогала бы дочери днем и ночью, проявляла бы интерес и во все вмешивалась бы. Однако, судя по всему, ее мать была последним, нет, даже единственным вариантом.

— А как ты думаешь, она им понравится? — спросила его Софи.

— Они ее полюбят. Она ж с приветом. И потом, она может прийти сюда, и тогда они будут чувствовать себя в безопасности.

— Какого черта. — Софи взяла телефон и набрала номер матери. После обычной «собачьей» паузы Айрис наконец-то подошла к телефону.

— Алло? — сказала она.

— Мам, это я. Слушай, мне придется попросить тебя об одолжении, и на этот раз мне действительно нужна твоя помощь, никакие возражения не принимаются.

Софи поцеловала в макушку сначала Иззи, потому Беллу.

— Чудесные пижамы, — сказала она им. — Вы в них — как настоящие принцессы.

Иззи хихикнула.

— Это вы — настоящая принцесса, — сказала она. — Такая блестящая и красивая, и от вас не пахнет. Я так люблю, когда вы красивая.

Софи оглядела себя. Благодаря тому, что мать пришла пораньше, Софи успела кое-как привести себя в порядок. И даже умудрилась побрить ноги и сделать эпиляцию над верхней губой, принять душ и вымыть голову. У нее, правда, не было времени, чтобы выпрямить волосы, поэтому они развевались подобно золотому облаку, как поэтически заметила Белла. Скорее, как разлетающаяся статическая масса, решила про себя Софи, хотя ей больше понравилось определение Беллы.

— Красивое платье, правда? — спросила она, в восторге оттого, что после целой тонны чипсов сумела в него влезть.

— Вы очень красивая, — серьезно сказала Белла. — Но вы же вернетесь, правда?

— Ну конечно! — воскликнула Софи, с трудом присев на своих высоких каблуках. — Так, ведите себя хорошо с моей мамой, о’кей? И ложитесь спать, когда она вам скажет.

Иззи кивнула.

— А вы точно зайдете к нам, когда вернетесь? — настойчиво спросила Белла.

— Да, точно. — Софи выпрямилась, оперевшись рукой о голову Иззи. — Ну, ладно, я пошла.

Она осторожно спустилась по лестнице к входной двери вместе с матерью.

— Так, ты все поняла? — спросила она.

— Да. Смотреть телевизор и пить водку.

— Мам! — протестующее воскликнула Софи. — Я серьезно!

— И я, дорогая. Не разрешать им играть со спичками, не давать им режущих предметов и не допустить, чтобы они попали под автобус. — Айрис дословно повторила список выраженных Софи опасений. — Послушай, ты занимаешься этим меньше двух недель. А я — уже тридцать пять лет.

— Мам, мне двадцать девять! — возмущенно воскликнула Софи. — И насчет автобусов я не шучу — щеколда на двери внизу очень ненадежная…

— Все будет в порядке. У меня есть номер твоего мобильника. И я очень рада, что ты наконец-то обратилась ко мне за помощью.

— То есть… вообще-то это я дожидалась, когда ты захочешь мне помочь! — воскликнула Софи.

— Нет, дорогая, — мягко возразила мать. — Я уже давно поняла, что тебе нельзя предлагать помощь. Тебя это только раздражает, потому что ты и так сама все знаешь. Я много лет ждала, когда же я наконец-то хоть на что-то пригожусь. Так, давай иди и хорошенько там повеселись. — Айрис одобрительно оглядела дочь.

— Ты здорово мне помогла, — сказала Софи.

— Я знала, что хоть на что-то сгожусь, — сказала ей мать. — Ты прекрасно выглядишь. Уверена, что если постараешься, то сможешь сегодня найти себе парня.

— Да, только нужен ли он мне? — пробормотала Софи, глядя на притормозившее у подъезда такси и думая про Джейка.

 

Глава пятнадцатая

— Просто невероятно, да? — со сдержанной гордостью сказал Кэл, нагнувшись к Софи. Они стояли на окаймлявшей танцевальный зал золоченой балюстраде. — Прямо как в «Титанике».

Софи кивнула и отпила мартини.

— Точно, — сказала она. — Только, надеюсь, обойдется без крушения, утонувших и Селин Дион.

Кэл неодобрительно взглянул на нее.

— Не чмори Дион, — сказал он. — Она дает мне надежду на то, что когда-нибудь я найду своего Леонардо, который будет барахтаться на плаву, вцепившись в кусок дерева, пока не замерзнет насмерть.

Софи была удивлена.

— В самом деле? — спросила она. — Ты хочешь однажды посвятить кому-то свою жизнь?

Кэл с минуту обдумывал подобную перспективу, потом пожал плечами.

— Нет, — сказал он. — Вероятнее всего, нет. Во всяком случае, не вон с теми парнями. — Он вздохнул, вынимая из глаза мифическую соринку. — Не знаю… вот почему все сексуальные мужики или женаты, или натуралы? — с горечью спросил он.

Софи была ошеломлена.

— Ты шутишь? — сказала она, глядя вниз на разношерстную толпу наряженных призраков, которые кружились в танце, как некогда их родители.

— Разумеется, шучу, — сказал Кэл. — Господи, понимаю, что ты — мой босс, но ты иногда бываешь непростительной тупицей.

Софи смотрела, как группа официантов с интервалами появляется из кухни и обносит прожорливую публику подносами с канапе. Это было все равно что наблюдать за тем, как кормят разодетых пираний.

— Вообще-то, Кэл, я тут подумала, — начала она. — Знаешь, когда ты пришел ко мне сегодня утром, на меня снизошло озарение…

Кэл допил свое мартини, с сожалением разглядывая пустой бокал.

— О господи, ты поняла, что ты — пассивная лесбиянка. Это распространяется, как чума! — сказал он. — Я всегда подозревал.

Софи проигнорировала его замечание.

— Все-таки эту вечеринку, по большому счету, организовал ты, и я задумалась: а почему ты никогда не требовал у меня повышения? Ну, ты ведь уже несколько лет у меня в помощниках и блестяще справляешься со своими обязанностями. Ты ни разу не попытался организовать какое-нибудь мероприятие самостоятельно, тем не менее, когда тебе выпал такой шанс, ты справился блестяще.

— Знаю, — сказал Кэл. — Слушай, мне нравится работать на тебя, зарплату мне каждый год повышают, и премия у меня неплохая. Работа у меня непыльная, и потом — мне всего двадцать пять лет. Мне нравится приходить на работу к девяти, болтаться там до пяти, а потом идти и спускать свое жалованье. Конечно, немного напрягает, когда на тебя вдруг сваливаются дети погибшей подруги твоего босса, и тогда пункт в договоре о дополнительных часах обретает реальную силу. Не забивай себе голову: ты — классный босс.

Софи сияла от удовольствия. Она всегда подозревала, что так оно и есть!

— Кэл, я хочу тебя повысить, — сказала она.

— О господи. — Софи ожидала несколько другой реакции.

— Просто сегодня до меня дошло, как ты работаешь. Ты прав, ты выполняешь гораздо больше того, что входит в круг твоих обязанностей.

Кэл закатил глаза.

— То же самое я мог бы сказать тебе, — ответил он.

— Ну же, — настаивала Софи, — если хочешь, то ты его получишь?

Кэл заморгал, уставившись на нее.

— Что получу? — спросил он, умело изображая изумление.

— Повышение! — воскликнула Софи. — Я уже обговорила это с Джиллиан, и ей это показалось классной идеей. Мы обе сочли, что из тебя может получиться фантастический рекламный агент. Ты блестяще справляешься со своей работой, Кэл, хотя бог знает, как это тебе удается, учитывая, что большую часть рабочего дня ты бороздишь просторы Интернета в поисках года сбора винограда для Гальяно — кстати, ты поступил честно, признавшись в этом.

Софи наблюдала, как мелькающие огоньки освещают профиль Кэла то розовым, то синим, то золотым. Робкая милая улыбка тронула уголки его губ.

— Правда? — спросил он, и его привычный защитный городской панцирь слегка приоткрылся. — Не знаю, Софи. Ведь это — непростая работа? И потом, я не люблю перемены, я — Рак.

Софи рассмеялась.

— Просто мне кажется, что ты можешь принести компании гораздо больше пользы, — сказала она. — Я даю тебе шанс. Если бы что-то изменилось, ты бы сказал мне, чтобы я наконец отбросила свои комплексы с паранойей и зажила личной жизнью, хотя ты и так постоянно только этим и занимаешься. Но изменится только твоя зарплата.

Кэл мельком взглянул на нее.

— Такие перемены я люблю. — И он снова посмотрел на Софи. — Ладно. Раз уж ты так просишь, я принимаю твое предложение.

Софи протянула ему руку, и они скрепили сделку рукопожатием.

— Конечно, мне нужны деньги, — сказал он. — Но спать с тобой я все равно не буду, ты же понимаешь?

Софи вздохнула.

— Уж это точно не входит в круг твоих обязанностей, — произнесла она с сожалением.

Интересно, думала Софи, как это ей удалось не обидеть Джейка, который нашел ее сорок минут назад и зажал в угол, а она все это время смотрела на часы.

— Господи, — сказал он, с нескрываемой жадностью оглядев ее с ног до головы, как только увидел. — Ты ослепительна. — И он продолжал пожирать ее взглядом, от которого Софи слегка поежилась.

— Извини, — сказал Джейк. — Просто… ты выглядишь потрясающе. — И он улыбнулся радостной мальчишеской улыбкой, вызвавшей у Софи ответную улыбку и румянец.

Ей нравилось находиться рядом с Джейком. Он с подлинным интересом выслушал последние новости про детей, а также опасения и надежды, связанные с приездом Луиса. Он смеялся, когда Софи пересказывала ему с какой-то долей гордости забавные проделки Иззи, и был по-настоящему тронут, когда она пересказала ему их задушевный разговор с Беллой.

— Ты любишь этих детишек, да? — спросил у нее Джейк всего несколько минут назад.

— Ну, — ответила Софи. — Пожалуй… в некотором роде.

Джейк снова алчно посмотрел на нее, вынудив ее отойти на шаг назад.

— Из тебя получилась бы изумительная мать, — сказал он, задыхаясь.

— Нет, — инстинктивно возразила Софи, перепуганная этим замечанием.

— Да, — настаивал Джейк.

— Нет, — возразила Софи и тут же замолкла — настолько это было похоже на детский спор в песочнице.

Джейк смущенно уставился на свои ботинки, потом снова взглянул на нее.

— Я пугаю тебя, да? — спросил он.

— Нет, — солгала Софи.

— Но почему я тебя пугаю? — вопрос был адресован скорее самому себе, чем Софи. — Наверное, потому, что не могу скрывать свои чувства. Я слишком открыт, в то время как мне следует оставаться загадочным и непроницаемым, да? — Софи пожала плечами. — Извини, Софи.

И он так загрустил, что она, поддавшись импульсу, перекрыла разделявшее их расстояние и притронулась к его руке.

— Не извиняйся, — сказала она. — Просто я немного старомодна, только и всего, давно этим не занималась, и потом — я же англичанка, ну, ты знаешь. Замкнутая и все такое.

Улыбка Джейка исчезла, когда он заглянул ей в глаза, и Софи поняла, что в любой момент поддастся его сексуальному магнетизму и харизме. Если нет — значит, это действительно клинический случай.

Но когда нежные настойчивые губы Джейка прикоснулись к ее губам, она с изумлением поняла, что в глубине души переживает из-за того, что сейчас ей нужно ходить по залу, завязывать знакомства, обмениваться визитками и деловыми контактами. Она должна проверить, что вторая подача канапе уже готова, напитки разливаются и — самое главное — пиротехники уже все подготовили для новогоднего салюта (Новый год праздновался задним числом), который был назначен на 10.30.

Пальцы Джейка вцепились ей в волосы на затылке, а его рука надавила на поясницу, и Софи, наконец-то позабыв про осаждавшие ее мысли, ответила на его поцелуй. Она остро, до боли, ощутила реакцию Джейка на свой поцелуй. Она вырвалась и отступила на шаг назад.

— Ты — чудо. — Голос Джейка был хриплым от желания. — Давай уйдем отсюда. Я забронировал каюту на ночь.

Софи с сомнением посмотрела на него. Те последние секунды, что она пробыла в его объятьях, она жаждала его поцелуев, жаждала его рук — во всяком случае, ее тело.

— Не знаю, — сказала она. — А как же канапе и фейерверк…

— Пойдем, — сказал Джейк, не обратив ни малейшего внимания на ее возражения, взял ее за руку и повел сквозь толпу к каютам. Софи не стала вырываться, потому что какая-то ее часть хотела пойти, хотела узнать, как это — быть раздетой Джейком в великолепной каюте роскошного круизного лайнера. Но гораздо большая ее часть знала — к ее облегчению — что этого не произойдет. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

— Джейк. — Софи остановила его и отпустила его руку. Она вздернула подбородок и отступила на шаг назад, несмотря на то, что они стояли в самой гуще толпы. — Я не могу, — сказала она, покачав головой. — Я на работе! Джиллиан меня убьет.

Она неловко засмеялась. Джейк был разочарован. Он вздохнул.

— Прости, — сказал он. — Слишком много хорошего шампанского и слишком мало такой красивой тебя. Я просто одурел. Разумеется, ты права.

Софи благодарно улыбнулась.

— Я должна идти, — сказала она, показывая на мельтешащих вокруг нее людей. — Надо проверить все последние приготовления, а потом возвращаться к девочкам, пока они не подожгли дом или еще что-нибудь.

Джейк широко улыбнулся и пожал плечами.

— Когда-нибудь ты будешь только моей.

— Разумеется, — сказала Софи, чтобы хоть как-то его обнадежить.

— Можно, я отвезу тебя домой? — с надеждой спросил Джейк.

— Нет. Это же твоя вечеринка! Оставайся здесь и веселись.

Софи развернулась на каблуках и быстро направилась сквозь толпу, не оглядываясь, зная, что Джейк стоит и смотрит на нее.

— Господи, ну и дерьмо же ты, — сказала Ева, которая материализовалась рядом с ней в своем шуршащем длинном и чересчур облегающем зеленом платье. Софи подумала, что она похожа на змея из Эдема.

— Спасибо, — сухо ответила Софи. — А ты как поживаешь?

— Да я про вас с Джейком… бедный парень весь вечер пытается затащить тебя в постель. — И Ева посмотрела на застывшую от шока Софи. — Ты что, просто не можешь взять и отказать, или это такой продуманный розыгрыш, чтобы казаться еще более недоступной?

Софи покачала головой.

— Между мной и Джейком ничего нет, — твердо заявила она. Если в офисе поползут слухи, это будет катастрофа. Не то чтобы Еве нужны были неоспоримые факты, чтобы раздуть сплетню, просто в данном случае репутация Софи неприступной снежной королевы, судя по всему, сослужила ей хорошую службу.

— Господи, женщина, — сказала Ева. — Да у него стоит уже выше Тауэрского моста!

Софи пожала плечами.

— Приятно было поболтать, Ева, но мне нужно еще проверить кое-какие детали, связанные с моей вечеринкой.

— Сука, — сказала Ева, когда Софи пошла по направлению к кухне, но Софи знала, несмотря на брошенное в спину слово, что на этот раз победила она. И помогла ей в этом вечеринка, которая была поистине блестящей.

Наверняка Джиллиан, которая находится сейчас где-то среди всей этой толпы, думает то же самое.

Бродяга, сидевший на ступеньках ее дома, даже не шелохнулся под победоносным взглядом Софи. Она вздохнула, заметив его, и подумала свернуть за угол и помаячить там немного в надежде на то, что ему наскучит обивать ее порог, и он уйдет. С секунду она наблюдала за ним из-за платана. Это был неуклюжий здоровенный парень с подозрительной бородой. Он сидел, облокотившись о ступеньки, с таким видом, будто наслаждался панорамой итальянских Альп со своего балкона.

Не то чтобы Софи не сочувствовала бездомным, это не так. В конце концов, она же делала ежемесячное пожертвование в приют, так что нельзя сказать, что она проявляла черствость. Хотя она совершенно не собиралась проявлять мягкость по отношению к одному из них, оккупировавшему ее порог. Но так как по его виду можно было сказать, что он собирается сидеть так еще неизвестно сколько времени, ей не остается ничего другого, как пойти и очень вежливо попросить его покинуть ее территорию.

Она вынула из кармана своего пальто немного мелочи, которую дал ей на сдачу водитель такси.

— Здесь тридцать восемь пенсов, — сказала Софи, протягивая ему деньги. И встревожилась, когда бродяга подпрыгнул при этих словах, что не могло быть хорошим признаком. — Пожалуйста, уходите, мой муж — полицейский. И он с минуты на минуту будет дома.

Бродяга оглядел ее с ног до головы с нескрываемым изумлением.

— Черт, — сказал он, тихо рассмеявшись. — Я аж подпрыгнул. Но все равно, слава богу — вы пришли. Я уже замерзаю.

— Послушайте, — сказала она, думая про себя: он действительно желтолицый или это просто свет уличного фонаря? — Я понимаю, что психам живется нелегко и все такое…

Бродяга резко встал, отчего Софи попятилась и тут же потеряла равновесие. Левая рука мужчины обняла ее за талию и удержала, после чего он отстранился на приличное расстояние. Она изо всех сил щурилась на бездомного в свете уличного фонаря.

— О, — тупо вымолвила она. — Это вы. Здравствуйте, Луис.

Он выглядел старше, чем остался в воспоминаниях Софи, — из-за бороды и, конечно, из-за того, что теперь он действительно старше, на целых шесть лет, как и сама Софи.

— Ваша мама не захотела меня впустить, — дружелюбно сказал Луис, пока они стояли в общей прихожей. — Сказала, что вы убьете ее, если она это сделает, и что лучше мне придти и поговорить с вами завтра. Но я уже и так столько ждал, что не мог ждать еще и до завтра… Здесь хотя бы тепло. Снаружи лютый холод. — И он снова смерил Софи взглядом, на этот раз — при электрическом освещении.

Софи моргала в ярко освещенной прихожей. Свет в этой общей прихожей бывшего особняка горел только пять минут. Через две-три минуты лампочка начинала меркнуть, и Софи рассчитывала, что, когда она загорится вновь, Луиса уже не будет.

Теперь она отчетливо увидела, что вовсе он не похож на бродягу, а всего лишь — на уставшего с дороги неопрятного путешественника. На нем было что-то вроде красной парки из лоскутов поверх толстого джемпера и одна из так называемых «менингиток» — которую он снял секунду назад — надетая поверх длинных густых черных волос. И борода оказалась вовсе не такой кустистой, как сперва померещилось Софи: по меньшей мере, третью этой бороды оказалась бахрома его черного шарфа, в который он зарылся подбородком, чтобы согреться.

— Я уже не думала, что вы приедете, — сказала Софи, кинув взгляд в сторону лестницы, ведущей к двери ее квартиры, и внезапно пожалев, что она сейчас не находится по ту сторону этой двери. — Вы же сказали, что вылетаете немедленно, а это было неделю назад.

Просто нереально, что она сейчас стоит и разговаривает с Луисом. Она уже почти разуверилась в том, что он вообще существует, и теперь, когда он действительно приехал, даже не знала, что сказать. Она совершенно не подготовилась, что было ей крайне не свойственно. И потом, ее раздражало, что он ведет себя так непринужденно. Софи размотала собственный розовый расшитый бисером шарф и сняла пальто из искусственного меха. Ей вдруг стало очень жарко.

— Ух ты, — сказал Луис и прибавил, заметив выражение ее лица: — Я про платье, оно очень красивое. Я люблю розовый цвет.

Софи приподняла одну бровь, удовлетворенная тем, что Луис наконец-то почувствовал неловкость от необычности данной ситуации.

— Что теперь? — спросила она, отбросив волосы с плеч высокомерным жестом, который постоянно передразнивала Кэрри.

— Ну, — сказал Луис, проявляя огромный интерес к карнизу. — Может… перейдем сразу к делу? — Он похлопал в ладоши и потер их, как злодей из старого немого кино. — Слушайте, мне правда очень жаль, что я не вылетел раньше, но я не мог подвести школу. Мне нужно было кое-что уладить. Достать денег на билет. По счастью, большую их часть мне удалось скопить. Я помню, что бросил телефонную трубку, это было глупо и некрасиво. По-моему, я вообще ничего тогда не соображал, если вы понимаете, о чем я. — Софи решила про себя, что понимает. — В любом случае, мне очень жаль, что я так поступил и так долго сюда добирался. Поверьте, я пережил настоящий кошмар, пока прилетел сюда. — Если Луис ожидал от Софи какого-либо сочувствия, то он жестоко ошибался. — Ну, как я уже сказал, я не мог просто взять и подвести людей, — закончил он.

— Вот как? — услышала себя Софи. В ее голосе звенел лед. — А я почему-то думала, что это — одно из ваших качеств.

Открытая дружелюбная улыбка Луиса тут же угасла.

— Слушайте, я же приехал, — сказал он, закусив губу, — и я хочу увидеть своих девочек. Своих дочерей. Я проделал долгий путь и всю дорогу думал только о той секунде, когда увижу их. Пожалуйста, позвольте мне увидеть их.

Софи рассматривала Луиса, стоя в небрежной позе в своей прихожей. Он, судя по всему, чувствовал себя абсолютно непринужденно. Совершенно непохож на человека, у которого недавно скончалась бывшая жена, а брошенные им дети остались сиротами. Софи была совершенно не готова к такому внезапному появлению. Она рассчитывала, что, когда он появится, будет нервничать, выражать сожаления и скорбь с виноватым видом. Ничего такого она не заметила, и это ее взбесило.

— Девочки спят, — резко сказала она, взойдя на нижнюю ступеньку, так что почти сравнялась с ним ростом. — Вы же понимаете, что не можете прямо сейчас свалиться на них как снег на голову и разбудить: «Привет, девочки, папа вернулся!», после целых трех лет! — Софи подыскивала слова, чтобы хоть как-то унизить его почти безупречное самообладание. — И потом, Иззи вообще не знает, кто вы такой, — резко добавила она. — А Белла вообще не желает вас видеть.

На лице Луиса не шелохнулся ни один мускул, и он не отвел взгляда.

— Послушайте, — сказал он как можно сдержанней. — Это вы меня нашли. И я думал, что вы будете рады моему приезду. Это — мои дети. И если я захочу, поднимусь по этой лестнице и заберу их с собой прямо сейчас.

Софи поднялась еще на одну ступеньку. Она знала, что он прав: это она нашла его и действительно должна быть рада его приезду, но ей все-таки не хотелось, чтобы закипающая в ней ярость вылезла наружу в виде полыхающих щек. Она не понимала, почему его приезд вызвал у нее такую реакцию, но ей казалось, что хоть кто-то должен разозлиться на Луиса Грегори за то, что он бросил семью, и, раз уж поблизости больше никого нет, то почему бы ей не взять это на себя.

— Вообще-то — нет, вы не можете забрать детей, — сказала она, поднявшись еще на одну ступеньку. — И я смогу вас остановить. Мне предоставили распоряжение о проживании, и по закону я — их официальный опекун. Вы сможете забрать их только через суд. — Софи немножко приврала, решив сыграть на том, что Луис также плохо разбирается в юрисдикции, как и она сама.

— Но я — их отец! — Вид у Луиса был такой удрученный, что Софи поняла, что не такой уж он дерзкий и самоуверенный, каким показался ей на первый взгляд. Она затаила дыхание, чтобы говорить как можно ровнее. Она хочет от Луиса чего-то большего. Хочет, чтобы он выказал хоть какую-то долю сожаления о совершенном преступлении. Но ей не хотелось запугать его совсем: а вдруг он не вернется! Она не может пойти на такой риск. Нужно притушить собственные эмоции и вспомнить про девочек.

— Луис, — сказала она, — давайте поступим так. Вы сейчас уйдете и где-нибудь переночуете. А утром возвращайтесь, только приведите себя в порядок, а то вы похожи на беглого каторжника. — Софи дошла до верхней площадки и посмотрела на него оттуда. — Я скажу девочкам, что вы придете утром. Тогда и начнем, о’кей?

Луис стоял совершенно неподвижно, не отрывая от Софи взгляда, потом пожал плечами.

— У меня ведь нет выбора, не так ли? — спросил он, направляясь к выходу. — Я приду утром.

И как раз в этот момент лампочка погасла. Софи стояла в темноте, затаив дыхание. Но когда лампочка загорелась снова, она увидела, что Луис все еще стоит у двери. Софи смотрела, как он снимает щеколду и застегивает свою парку.

— Да, кстати, — сказала она, — девочки поживают неплохо, учитывая, что они потеряли мать. Спасибо, что полюбопытствовали.

Лицо Луиса вспыхнуло от гнева, и он стукнул парадной дверью.

Софи сделала глубокий вдох, обнаружив, что ее трясет. Все то время, что она дожидалась приезда Луиса, она и помыслить не могла, что ее организм как-то на это отреагирует. Тело под тонкой тканью платья уже пошло ярко-красными пятнами, в ушах гудела кровь. Она понимала, что тон, каким она сейчас с ним разговаривала, все равно ничего не решит. Но с того момента, как он вошел в прихожую, заполонив ее всей своей объемной фигурой, он как будто зажег в ней искру. Она не могла просто взять и облегчить ему приезд домой. Но ей придется терпеть его ради Кэрри и ее детей.

Софи вошла в квартиру и обнаружила, что ее мать стоит в коридоре.

— Он ушел? — шепотом спросила она.

— Да, мама, спасибо, что заставила его подождать, — ответила Софи, проходя за ней в гостиную.

— Ну, как все прошло? — спросила Айрис. — Мне он показался очень милым молодым человеком. Так расстроился, когда я сказала, что не могу его впустить, но не стал устраивать скандала.

Софи вспоминала каждую подробность их пятиминутного диалога с Луисом.

— Даже не знаю, — сказала она. — Но ты права, он действительно производит впечатление нормального милого человека.

И тут до Софи наконец-то дошло. Вот в чем дело. Вот почему он так ее разозлил.

Если он такой милый и хороший, то почему же он сбежал?

 

Глава шестнадцатая

Иззи решила надеть для встречи с отцом свое новенькое платьице феи поверх оранжевого топа из джерси и свои любимые колготки в черную и зеленую полоску, которые она когда-то надевала на Хэллоуин. Она сидела на краешке кресла Артемиды и с раздражающей непрерывностью барабанила пятками по кожаному основанию, не обращая ни малейшего внимания на зверские взгляды, которые бросала на нее кошка, балансировавшая на спинке кресла прямо у нее над головой. Будь это кто-нибудь другой — кроме Беллы, конечно — Артемида расправилась бы с ним со своей обычной лютой неистовостью.

— Уже? — Ровно каждые тридцать секунд Иззи спрашивала, когда же придет Человек, который ее папочка.

Тесс, прибывшая на полчаса раньше, приходилось встряхивать своими серебряными браслетами, чтобы разглядеть часы.

— Нет, дорогая, но осталось еще совсем чуть-чуть. — Она приподняла бровь, посмотрев на Софи, стоявшую в маленькой кухоньке с чашкой кофе, который налила себе скорее для бодрости, нежели потому, что ей хотелось кофе.

— Белла, ты в порядке? — спросила Софи девочку, которая лежала на полу, бесцельно разглядывая потолок. Та кивнула и выдула струю воздуха, распушив свою густую челку. Как-то так получилось, что она оделась целиком в черное, что можно было бы счесть за подвиг, потому что обыкновенно черная одежда не входит в гардероб шестилетних детей. Конечно, когда Софи присмотрелась внимательней, от нее не утаилось, что Белла совершила первородный грех, без разрешения порывшись в ее шкафу. Из черной рубашки, черного свитера и черного пояса ей удалось соорудить нечто вроде платья, а на лодыжках у нее собрались черные шерстяные колготки Софи. Белла, видимо, рассудила — и довольно безошибочно, — что вся серьезность данного случая не позволит Софи сердиться на нее. В любом случае, тяжело сердиться на кого-то, кто проявил подобную инициативу и умудрился сотворить из себя такое посмешище, когда все остальные старались казаться грозными и устрашающими. Возможно, Белла потерпела неудачу, допустив одну маленькую оплошность, из-за которой все это смотрелось скорее умилительно, а не мрачно: надела свои розовые туфельки.

— Мы ведь никуда с ним не пойдем? — спросила немного спустя Белла голосом, в котором чувствовалась непреклонность.

— Нет, — сказала Тесс, похлопав ее по плечу. — Не сегодня.

Софи поставила кружку на стол и прошла в гостиную. Она опустилась рядом с Беллой на колени и посмотрела на нее. Белла уставилась на нее, изобразив отработанную улыбку.

— Ты в порядке? — снова спросила Софи.

— Я ведь уже сказала, не так ли? — ответила ей Белла.

Это правда, Белла уже сказала это в начале четвертого утра. А примерно за полчаса до этого она прокралась в гостиную и, опустившись на колени рядом с диваном, рассматривала спящую Софи. Наконец, ленивое и редко пробуждавшееся шестое чувство Софи дало о себе знать, и она открыла глаза.

— Отлично, — сказала Белла. — Вы проснулись.

Как оказалось, Софи не нужно было огорошивать девочек о скором прибытии Луиса, потому что Белла и так уже все знала. Она «нечаянно» подслушала, как Софи говорила о нем с матерью прошлой ночью, и слышала, как она сказала, что утром он вернется. Белла пыталась уснуть и притвориться, что ничего не знает про Луиса, как уже притворялась на Рождество, когда узнала, что это бабушка положила им в кровати подарки, а не папа. Папа не мог этого сделать: никто не сказал ему, куда они переехали, потому что бабушка не отправляла ему их письма (Белла обнаружила их в ее вязальной корзинке).

— И тогда, — мрачно рассказывала Белла Софи, — я поняла, что только притворялась на Рождество, чтобы Иззи ни о чем не догадалась и не расстроилась. Но раз уж Иззи утром все равно о нем узнает, я подумала, что лучше мне встать, пойти и посмотреть, не спите ли вы, чем переживать из-за этого в одиночку.

Софи даже не знала, растрогана она или испугана. Она поделилась с Беллой местом в своей постели. Белла вскарабкалась к ней и спрятала ноги под перину.

— Из-за чего ты переживаешь сильнее всего? — спросила Софи, надеясь, что, если Белла расскажет о своих тревогах, ей станет хоть немного легче.

— Из-за всего. — Белла приподняла руку Софи и съежилась у нее подмышкой. — Мы ведь не должны куда-то с ним уезжать, да? — спросила она у Софи, устроившись поуютнее.

— Нет, — ответила Софи, приспосабливаясь к теплу и тяжести прижатого к ней хрупкого тельца Беллы. Она думала, что будет чувствовать себя неловко, когда ребенок тесно прижался к ней, но вместо этого ощутила какое-то странное умиротворение. — Не совсем так. Не думаю, что завтра произойдет что-то существенное. Просто вы все поздороваетесь друг с другом и заново познакомитесь. — Софи выгнула шею, чтобы посмотрела на Беллу. — Я знаю, что ты чувствуешь и как ты переживаешь из-за папиного возвращения. Это ужасно — так долго его не видеть. Но бывают вещи, с которыми приходится сталкиваться, как бы они нас ни тревожили, и в большинстве случаев они оказываются вовсе не такими ужасными, как мы их себе рисовали. А иногда — да просто удивительными.

Белла зевнула, прижавшись к Софи.

Они обнялись и смотрели, как фары от безостановочно проезжавших машин чертят на потолке полоску света, и так проходили одна минута за другой.

— Когда мы жили в нашем старом доме, мы иногда слышали море, — сказала немного спустя Белла. — Мы его не видели, потому что оно было на другой стороне, но летом, когда окна были открыты, мы часто его слышали. Шшшшшш, шшшшш, шшшшшшшш. — Белла сгибала и разгибала кисть, изображая движение волн. — Прямо как машины, которые здесь ездят.

Софи немного прислушалась.

— Да, похоже. Скажи-ка, с тобой завтра все будет хорошо? — спросила Софи Беллу, хотя сама должна была бы ее в этом уверять. Из эгоистических соображений она хотела, чтобы девочка сказала «да».

— Да, — невнятно сказала Белла, зевнув во весь рот. — Я ведь должна, не так ли? Как вы уже сказали.

Софи помучилась еще несколько минут, переживая из-за того, что Белла только что сказала. Неужели она и вправду велела шестилетней девочке перестать волноваться?

Именно так интерпретировала ее слова Белла, но она на самом деле не это имела в виду.

— Белла, ты слышишь? — снова попыталась Софи. — Белла?

Но Белла, несмотря на свои переживания, уснула здоровым сном, что самой Софи так и не удалось сделать до самого утра.

Вот почему на следующее утро ее терзала сильная боль, простиравшаяся от макушки до шеи и отстреливавшая в левую руку. Из-за того, что им с Беллой пришлось поделить на двоих короткий узкий диванчик, она серьезно растянула мышцы шеи. Можно было думать, что она близка к сердечному приступу. Последнее предположение казалось весьма вероятным, учитывая ситуацию.

Тесс снова загромыхала своими браслетами и, сощурившись, взглянула на часы.

— Он точно сказал, что утром? — спросила она Софи.

— Угу, — ответила Софи. Он сказал это с такой уверенностью, что Софи и предположить не могла, что он врет. Поэтому она позвонила Тесс на сотовый телефон в начале восьмого и попросила ее быть у нее в восемь. А сейчас было уже почти десять. Три часа, как Иззи, подобно сумасшедшей лесной фее, носилась по квартире. Три часа, как Белла дулась на манер детсадовского битника, и два часа, как Тесс гремела своими браслетами и щурилась на часы. Видимо, у Луиса Грегори свое понятие о времени. Судя по всему, в его понимании «вылетаю немедленно» означает появляться на пять дней позже, а утро растягивается вплоть до обеда.

— По своему опыту я знаю, — сказала Тесс, — что нужно всегда назначать точное время, чтобы каждый знал, где и когда он должен находиться. У меня сегодня еще несколько важных дел. Я больше не могу здесь задерживаться.

Только Софи собиралась возразить, что не надо ей читать лекций, как раздался звонок, и все четыре человека, находившиеся в квартире, так и подпрыгнули.

— Он пришел! — завопила Иззи, выкарабкавшись из кресла Артемиды и стрелой пустившись в прихожую, отчего перепуганная кошка рванула в другом направлении.

— Иззи! — закричала Софи, помчавшись за ней со всех ног. — Не смей открывать… — Входная дверь с шумом распахнулась, отчего выбоина на стене — дело рук Иззи — стала еще глубже. — Иззи, стой на месте! Я не шучу! — кричала Софи. Она едва не закрыла глаза, увидев, как Иззи неуклюже сбегает вниз по общей лестнице, но должна была ее настигнуть. Иззи подбежала к входной двери и подпрыгнула, чтобы поднять старомодную щеколду, которая располагалась ниже середины двери и до которой ей было легко дотянуться. Дверь распахнулась и, естественно, на пороге предстал Луис. Он стоял и смотрел на девочку сверху вниз. Уже через секунду к двери подскочила Софи.

— Это он? — спросила Иззи, с разинутым ртом задирая голову, пока в ее поле зрения наконец не попала голова Луиса. Софи опустила руку на плечо Иззи. Она знала, что это нечестно, но ей не хотелось бы, чтобы трехлетняя девочка так восхищалась своим очень высоким и, говоря объективно, очень красивым сбежавшим отцом.

— Да, — сказала Софи. — Иззи, это Луис. Луис — твой папа.

Отец с дочерью взирали друг на друга в равном замешательстве, пока Луис не протянул руку, а Иззи, развернувшись на пятках своих балетных туфелек, не умчалась обратно по ступенькам с той же неуклюжей «грацией» и с той же опасной скоростью, с которой она по ним спускалась. Через секунду дверь в квартиру захлопнулась.

Софи неловко посмотрела на Луиса и пожала плечами. По крайней мере, он привел себя в божеский вид. Волосы, хоть по-прежнему и доходили до плеч, были вымыты и зачесаны назад, бороду он сбрил, и под ней обнаружилась чистая гладкая линия челюсти и довольно крупный рот, такой же, как у его детей. И Софи со смутным сожалением признала, что без шапки, шарфа и растительности на лице он вызывает гораздо меньше раздражения и выглядит значительно привлекательнее.

— Значит, вы все-таки пришли? — Софи старалась, чтобы в ее голосе не слышалось колкости, но ей это почему-то не удалось. Она отступила в сторону и жестом пригласила Луиса войти.

— Да, наконец-то, — подчеркнуто вежливо ответил Луис. Софи закрыла за ним дверь, и он перевел дыхание. — Начнем сначала? Я очень сожалею из-за прошлой ночи. Вы были правы, я действительно не подготовился. Не знаю, что это было — задержка рейса или шок, но я просто не мог ждать. Мне даже и в голову не могло прийти, что я должен дождаться утра. И я сглупил. Простите, я вовсе не хотел вас разозлить. — И он улыбнулся. — Очевидно, что это не входило в мои планы после всего того, что вы делали для девочек и для меня…

Софи не удивила ни обаятельная улыбка этого парня, ни то, как она на нее подействовала. Улыбка вызывала к нему симпатию, что тут же снова ее разозлило. Не будет она против своей воли испытывать симпатию к людям, уж, во всяком случае, не к Луису. Когда еще столько неразрешимых вопросов и неулаженных дел. Он серьезно настроен на то, чтобы заново стать отцом? И подходит ли он для этой роли? Поэтому она сдержанно кивнула вместо ответной улыбки.

— Я знаю, — продолжил через секунду Луис, — я знаю, что должен был прийти раньше, значительно раньше, просто… черт… честно говоря, я целый час бродил тут вокруг да около. Просто я перетрусил…

— Слушайте, — сказала Софи, понизив голос, — если вам так хочется проявлять свои эмоции, то сейчас неподходящий момент. — Она утомленно вздохнула. — Вы — взрослый человек. И от вас требуется только подняться по этой лестнице и поздороваться со своими дочками. Вы же, судя по всему, не один год проработали с детьми. И сейчас-то должны уметь хоть как-то с ними разговаривать, — сказала она ему с откровенным сарказмом, отбросив в сторону тот факт, что ее личный опыт общения с детьми ограничен парой недель. — И потом, как вы можете, — Софи смерила Луиса взглядом, прикинув, что в нем где-то около 1.90, — бояться этой маленькой девочки и ее сестренки, которая только чуть-чуть повыше? — Она также, невзирая на свои метр семьдесят, позабыла про собственный ужас перед Иззи, который время от времени высовывал свою безобразную голову при первых признаках начинающейся истерики.

Луис сглотнул и с готовностью кивнул.

— Вы правы, — сказал он. — Вы правы.

— Естественно, — сказала Софи с некоторой долей надменности, которая почему-то снова вызвала у Луиса его раздражающую милую улыбку.

Когда Софи с Луисом прошли в гостиную, в поле их зрения не оказалось никого, кроме Тесс. Она поднялась и широко улыбнулась ему, с привычной теплотой изобразив свою особую улыбочку, заготовленную для всевозможных случаев — будь то беда или радость.

— Здравствуйте, я — Тесс Эндрю, — сказала она, протянув ему руку. — Детский социальный работник.

Торопливо заготовленная улыбка Луиса слегка померкла, но он тем не менее уверенно и твердо пожал протянутую руку и оглядел комнату. От него, как и от Софи, не укрылся шорох платьица Иззи, которое выглядывало из-за спинки артемидиного кресла.

— О господи, — вслух сказал Луис. — По-моему, наша фея стала невидимой.

Софи с Тесс обменялись взглядами у него за спиной. Софи закатила глаза, а Тесс заулыбалась, и глазки у нее разгорелись. Такое ощущение, будто она уже в него втюрилась, — ей следует быть пообъективней.

— Наверное, наша умненькая фея стала невидимой и улетела обратно в страну фей, — продолжал Луис. — Какая умная маленькая фея.

— А я и есть умная фея! — Иззи выпрыгнула из-за спинки кресла в сияющем облаке своего платьица. — Вот и я! — закричала она.

— О господи! — воскликнул Луис, прижав руки к груди и резко опустившись на диван. — Ты так меня напугала!

Иззи захихикала и подскочила к отцу. Высокий крепкий Луис, казалось, заполнил собой всю комнату, чего не удавалось до этого двум обитавшим здесь девочкам, женщине и социальному работнику. — Я — фея, потому что на мне платьице феи, правда? А вчера я с тетей Софи ходила по магазинам и в кафе, а вон там — моя кошка, только сейчас она убежала, потому что она тебя не любит, но она никого не любит, кроме нас с Беллой, но больше всего — меня, а еще я была в машине, и большой фургон сделал «Бум!», поэтому я не люблю машин, правда? — Иззи передохнула. — Только Фиби, которую я не боюсь, потому что Фиби иногда одиноко, и мы поем ей песню. — Луис улыбался все те двадцать секунд, за которые Иззи пересказала ему историю своей жизни, но Софи показалось, что в его глазах что-то промелькнуло: когда Иззи описывала автокатастрофу, они на секунду потемнели.

Софи сформулировала теорию, согласно которой то, с какой беспечностью Иззи рассказывала про катастрофу, в которой погибла ее мать, вовсе не означало, что она ничего не поняла, что ей не больно и что она не боится. Она вынуждена рассказывать об этом всем и каждому, потому что когда она произносит это вслух, случившееся обретает для нее реальность.

Софи надеялась, что Луис это поймет: он поймет, что Иззи еще очень ранима, невзирая на то, что так беспечно щебечет.

— Ты очень, очень храбрая маленькая девочка, ведь так? — мягко спросил Луис у Иззи. Она подпрыгнула к нему еще на один шаг.

— Да, — сказала она. — И я умею танцевать балет, потому что это очень просто, нужно просто кружиться, кружиться и вставать на носки. А ты — мой папочка?

Луис кивнул, закусив губу.

— Да, — сказал он, как будто этот факт был для него новостью. — Да, я — твой папочка, и я очень, очень рад тебя видеть.

Иззи склонила головку набок и стала его пристально изучать.

— А ты мне нравишься? — спросила она, вытянув руки ладошками вверх — жест, которым она обычно сопровождала каждый вопрос.

— Мне кажется, что ты пока этого не знаешь. И мне кажется, что ты определишься, когда будешь готова. Но ты мне уже очень сильно нравишься.

Иззи кивнула. Тесс сияла. Софи сдерживалась изо всех сил, чтобы не приставить к горлу два пальца.

— Я красивая, — согласилась Иззи. — А сейчас я сделаю тебе чашку чаю. — И она сломя голову бросилась в спальню, где под кроватью Софи лежал ее пластмассовый чайный сервиз. Белла, без сомнения, затаилась сейчас на кровати. Может, стоит пойти и вытащить ее из-под перины? Нет, лучше не надо.

Уж это Белла должна сделать сама. И если она ощущает хотя бы приблизительно то же самое, что чувствует сейчас Софи, то ей кажется, будто она шагнула с крыши небоскреба и сейчас стремительно приближается к земле. Софи не могла удержаться от чувства, что теперь, после того как она целую вечность ждала этого момента, ей кажется, что все произошло слишком стремительно. Она не подготовилась.

— Она очень похожа на меня, правда? — сказал Луис Тесс. — Как вы думаете?

У него к тому же тщеславие и мания величия, думала про себя Софи, ушедшая на кухню, чтобы приготовить настоящий чай.

— Они обе похожи на вас, — милостиво согласилась Тесс. — Я, конечно, не имела удовольствия быть знакомой с Кэрри, но видела ее фотографии. Она на всех смеется. Так что нетрудно догадаться, от кого девочки унаследовали силу духа. Но что касается их красивой внешности, это — безусловно, ваша заслуга. — Тесс отчетливо захихикала, что Софи показалось совершенно недопустимым в ее возрасте.

Софи вышла из кухни с чашкой чая для Луиса.

— О, благодарю вас, — сказал он и осторожно поставил чашку на поднос на кофейном столике, под которым лежал лист с неоконченным шедевром Иззи. Наступила тишина.

— А Белла здесь? — спросил Луис. — Я ее сегодня увижу?

Прежде, чем Софи успела что-то ответить, в гостиную сломя голову влетела Иззи и швырнула Луису на колени пластиковую чайную чашечку.

— Вот! — заорала она, запыхавшись от волнения. — Пей, пей!

Луис извлек чашку, застрявшую у него между ног, и сделал долгий шумный глоток.

— А-а-а, — выдохнул он, и передал чашку обратно Иззи. — И-зу-ми-тель-но. Только будь осторожней, если будешь наливать настоящий горячий чай. Так можно и обжечься.

— О’кей, — сказала Иззи. — Хочешь еще чаю? — Луис кивнул, и Иззи осторожно обошла кофейный столик, одарив Луиса сияющей улыбкой.

Софи кинула взгляд в сторону двери. На пороге комнаты стояла Белла. Софи поймала взгляд Луиса и кивнула на дверь. Тот повернулся и увидел свою старшую дочь.

— Белларина! — сказал он, протянув ей руки. Секунду Белла стояла, не шевелясь, потом обошла вокруг дивана и встала рядом с Софи. Луис опустил руки, по-прежнему улыбаясь.

— Как же я рад тебя видеть, — сказал он, качая головой и глядя на нее во все глаза. — Ты так выросла. — Та естественная непринужденность, которая установилась между ним и Иззи, куда-то испарилась. И Софи сначала не могла понять, в чем причина, но потом поняла. Он ведь никогда раньше не видел Иззи. У них не было общего прошлого, их отношения начались с чистого листа. Но для Беллы он был отцом целых три года, и отцом прекрасным, если верить Кэрри.

Еще несколько недель назад Софи ни за что бы не поверила, что у Беллы сохранились какие-то воспоминания и чувства трехлетней давности. Две недели назад она бы решила, что маленькие дети вообще ничего не чувствуют и не понимают, что их эмоции и интеллект начинают пробуждаться самое раннее к тринадцати годам, когда они более-менее становятся похожими на людей. Но сейчас, когда Софи уже успела узнать Иззи с Беллой, она знала, что это далеко не так. Она знала абсолютно точно, что та трехлетняя девочка, которую Луис бросил вместе с женой, по-прежнему живет в Белле, что она по-прежнему испытывает злость, разочарование, боль и смятение.

Луис подался вперед и посмотрел на Беллу, которая разглядывала носки своих туфель.

— Мне очень жаль, Белла, что так получилось с мамой, правда. Мне правда очень жаль, что я не смог узнать раньше, тогда я сразу примчался бы к тебе. Когда я узнал, приехал сразу же, как только смог и… — Луис с минуту пристально разглядывал личико Беллы. — Ты сердишься на меня. Все нормально, так и должно быть. Я должен тебе многое объяснить. Многое должен был сказать раньше, но, пожалуйста, поверь мне, я действительно очень сильно по тебе скучал. Я думал о тебе каждый день.

Софи ощутила, как напряглась хрупкая фигурка Беллы, и она заметила, как та сжала ладошки в кулачки.

— Я пришла посмотреть на тебя, — сказала Белла. — Ты не изменился. — И она посмотрела на Софи. — Я очень устала. Хочу вздремнуть. — Софи кивнула. — Я ведь не обязана с тобой разговаривать, — сказала Белла Луису. — Мне велела тетя Софи.

Луис сжал губы.

— Нет, — процедил он. — Не обязана…

— Знаю. До свиданья.

— До свиданья, дорогая. — Но Белла уже вышла из комнаты, не оглянувшись.

— Вы в порядке? — мягко спросила Тесс Луиса.

— Может, вам следовало спросить об этом Беллу? — язвительно поинтересовалась Софи, как будто Луиса вообще не было в комнате.

— Я спрошу, — ответила Тесс. — Но так как моя работа заключается в том, чтобы соединять распавшиеся семьи, я должна учитывать чувства каждой из сторон. На стороне девочек — вы. Луиса же некому поддержать.

Софи уже собиралась запротестовать, но Тесс, не обращая на нее ни малейшего внимания, Повернулась к Луису и снова спросила:

— Вы в порядке?

— Наверное, мне следовало ожидать такого, — ответил он, с испугом глядя на Софи, как будто она могла наброситься на него, как только он раскроет рот. — Но, сказать по правде, я так долго мечтал о встрече с ней, что даже не представлял, как пройдет эта встреча.

Софи села в кресло Артемиды, положив ногу на ногу. Почему сотрудница социальной службы не задала ему жару, как должна была бы? Она многозначительно уставилась на Тесс.

— Это всегда сложно, милый, — объясняла Тесс Луису. — Необходимо ко многому привыкнуть и сгладить многочисленные острые углы. Подумайте только, что пришлось пережить девочкам: они ведь потеряли мать в таком юном возрасте, когда она была нужна им больше всего. Потом им пришлось переезжать с места на место. Жизнь бедных крошек за последние полгода превратилась в настоящие американские горки. Никакого чувства защищенности, никакой стабильности. Так что Софи нам сам Бог послал. Они здесь просто расцвели. — Софи при этих словах резко вскинула голову. «Неужели?» — Теперь это — другие дети, поэтому в ближайшее время мы не будем лишать их привычного уклада, хорошо? Поэтому пусть они пока поживут у Софи, а вы все тем временем постараетесь получше узнать друг друга.

Луис сердито взглянул на нее.

— Но это — мои девочки, — упрямо возразил он. — Я — их отец. Я могу забрать их хоть сейчас, если захочу, и вы не сможете меня остановить.

Тесс покачала головой.

— Думаю, Софи уже объяснила вам, что я-то как раз могу остановить. Послушайте, Луис, мы до последнего момента не знали наверняка, вернетесь ли вы. Нам нужно решить еще столько вопросов относительно будущего девочек. И естественно, мы не будем менять настоящее положение дел, пока не проясним кое-какие вопросы.

Наконец-то, подумала про себя Софи, она встала на ее сторону. Девушка почувствовала облегчение при этих словах Тесс: значит, дети не исчезнут немедленно.

Луис был огорошен.

— Какие вопросы? — спросил он Тесс, которая поощрительно ему улыбалась.

— Почему бы вам сегодня не прийти ко мне в офис, чтобы мы могли обсудить все детали? — сказала она, похлопав его по коленке. — Вам не о чем беспокоиться, но я уверена, что вы и сами захотели бы, чтобы мы тщательно проверяли каждого, на чье попечение могли бы отдать девочек. Даже вас самого, — продолжила Тесс, прежде чем Луис успел ответить. — Как насчет двух? Сможете прийти?

У Луиса опустились плечи, но он не стал возражать.

— Думаю, да, — ответил он, принимая у Тесс визитку.

— Отлично. — И Тесс поднялась на ноги, снова загромыхав своими украшениями. — Так, я ухожу. Полагаю, мы разобрались с системой посещений? Во-первых, очень важно, чтобы вы заранее оговаривали время и приходили вовремя, чтобы девочки знали, что могут на вас положиться. Во-вторых, я рекомендую продлевать время своих визитов постепенно. Не нужно торопиться. На это требуется время. До встречи. — Она широко улыбнулась Софи. — Не нужно меня провожать.

Но Софи все же проводила Тесс до входной двери.

— Э-э-э, прошу прощения, — сказала она, — но не можете же вы бросить меня здесь с ним наедине. А что, если он распсихуется, свяжет меня и сбежит вместе с девочками? А вдруг он какой-нибудь чокнутый или маньяк-убийца?

Тройной подбородок Тесс расплылся в улыбке.

— Если бы вы проработали в данной сфере столько, сколько работаю в ней я, вы бы сразу научились отличать чокнутых и маньяков от нормальных людей. Нам еще многое необходимо выяснить касательно личности мистера Грегори. Но я абсолютно уверена, что он — не маньяк.

Софи закатила глаза.

— Да, конечно, то же самое говорили про Теда Банди, — язвительно заметила она. — И потом, не забывайте, что это вы были абсолютно уверены в том, что двух маленьких детей можно преспокойно оставить на мое попечение, разве нет? — Софи нахмурилась, недоумевая, как это она умудрилась нанести оскорбление самой себе, когда метила в Тесс.

— Именно. — И Тесс взяла Софи за руку. — Вы действительно прекрасно справляетесь. Гораздо лучше, чем я могла предположить.

— Да уж, — сердито ответила Софи. Она даже не знала, как на это реагировать — принять за комплимент или стукнуть Тесс по башке первым попавшимся тупым предметом за то, что она так ловко ею манипулирует. Но в таком случае она сама превратится в чокнутого маньяка-убийцу.

Софи немного постояла в нерешительности, закрыв за собой дверь в квартиру. Она посмотрела в гостиную и увидела затылок склоненной головы Луиса. Обе девочки куда-то запропастились, поэтому Софи прошла к спальне и сунула голову за дверь. Белла лежала на кровати и играла с Артемидой тем, что некогда было прозрачными атласными колготками Софи.

— Нормально? — спросила Софи. Она уже давно бросила бесплодные попытки оплакивать постепенную кончину своего гардероба. Белла кивнула.

— Где Иззи? — Софи нахмурилась: в спальне ее не было.

— Печет, — ответила Белла, показав вниз. — Во всяком случае, пекла, но несколько минут назад все утихло.

Софи обошла вокруг кровати, из-под которой высовывалась нога Иззи. Должно быть, ее утомили все эти утренние треволнения, поэтому она свалилась и уснула. Софи бережно выудила ее из-под кровати и положила на перину по возможности дальше от Артемиды.

— Как ты думаешь, у нее нарколепсия? — спросила Софи Беллу.

— Нет, — ответила Белла, как будто имела хотя бы малейшее понятие о том, что такое нарколепсия. — Я думаю, что просто ей всего лишь три года.

— Разумеется, — ответила Софи, улыбнувшись. — Какая же я дура. Знаешь, по-моему, Луис скоро уйдет. Ты не хочешь с ним попрощаться?

— Он со мной не попрощался, — резко ответила Белла. Она положила голову на подушку и стала гладить Артемиду по спине. — И потом, я все равно сплю.

Софи кивнула, тихонько притворила за собой дверь и вернулась в гостиную.

— Обе спят, — сказала она Луису. — Иззи всегда так забавно засыпает. Вот сейчас она бегает и прыгает, а уже в следующую минуту спит как сурок.

Луис улыбнулся.

— Белла была точно такой же.

Они с Софи с минуту смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

— Ладно, — сказал Луис, резко поднимаясь. — Я пошел. Во сколько мне завтра прийти?

Софи почему-то вспыхнула, проклиная про себя свой непредсказуемый цвет лица.

— Чем раньше, тем лучше. Встают они в шесть. Может… в восемь?

— О’кей, значит, в восемь. — И Луис исчез так же стремительно, как и появился, после чего ее квартирка стала как минимум вдвое больше.

Софи уселась на диван в непривычно тихой гостиной и стала протирать глаза, думая о Луисе. Он не был похож ни на великана, ни на пошлого бабника, рассеявшего по всему миру свое потомство. Он был по-настоящему счастлив встрече с Иззи и Беллой и очень хотел им понравиться. И это совершенно не вписывалось в ее представление о нем, которое она составила из обрывков того, что она о нем знала. Если он просто бездушно бросил Кэрри, то почему ей было так важно сохранить это втайне от Софи? И если он так переживал из-за детей, то почему удрал от них в другую часть света? А если он такой хороший отец, придумавший для своей старшей дочери оригинальное имечко, и так самоотверженно работает на благотворительность, тогда почему миссис Стайлс так страстно его ненавидит? И почему Белла до сих пор злится на него?

Где-то здесь таится вся правда про Луиса Грегори. И Софи понимала, что должна до нее докопаться.

Она еще решала эту головоломку, когда позвонил Джейк.

— Я звонил тебе в офис. Был уверен, что ты придешь, чтобы насладиться своим успехом, — сказал он ей. — Тебе должны сегодня названивать на работу сотни людей, и все — с одной и той же просьбой!

Софи поморщилась, постучав по лбу ладонью. Она же действительно не могла дождаться сегодняшнего дня, чтобы насладиться славой и извлечь выгоду из собственного успеха. Но с момента прихода Луиса она начисто обо всем позабыла. Даже не позвонила Джиллиан, а значит — упустила решающий момент, возможность закрепить за собой место.

— Когда я вчера вернулась, здесь был Луис, — сказала она Джейку вместо объяснения.

— А, блудный отец. И как все прошло?

— Трудно сказать. Я даже не знаю, как мне себя с ним вести. Должна ли я злиться, ругаться и оградить от него девочек? Или быть милой, любезной и попытаться сделать так, чтобы они его полюбили. Он же обрюхатил Кэрри, чтобы тут же от нее отделаться. Может, он не совсем годится на роль отца.

— Ну, я не знаю, — рассудительно ответил Джейк, — ты же не знаешь, что у них с Кэрри произошло. Может, не стоит его клеймить, пока не узнаешь все факты.

— В том-то все и дело, — сказала Софи. — Они мне неизвестны, к сожалению.

— Так спроси его, — сказал Джейк как о чем-то само собой разумеющемся.

— Я не могу! — в ужасе ответила Софи.

— Но почему? — Хороший вопрос.

— Я его едва знаю. — Софи понимала, это глупый ответ.

— Но ты же заботилась о его детях, — заметил Джейк. — Ты была когда-то в близких отношениях с его женой.

— Просто… Я не могу так вот взять и спросить.

Джейк рассмеялся.

— Ну, тогда будь сама любезность, пусть он научится тебе доверять. Тогда он быстренько расслабится и расскажет тебе все, что ты захочешь.

Софи кивнула.

— Вот это — действительно хорошая идея, — поспешно сказала она. — Я знаю, что должна попытаться, но, стоит мне подумать о том, что он натворил, и мне хочется его просто прибить.

— Не делай этого, — посоветовал Джейк. — Тяни как можно дольше, это всегда срабатывает. По крайней мере, я на это надеюсь.

Софи улыбнулась.

— Надо бы на работу позвонить. Проверить, все ли там в порядке. Хотя бы Джиллиан будет рада приезду Луиса. Но теперь мне придется взять несколько выходных, пока девочки к нему не привыкнут, если они вообще когда-нибудь к нему привыкнут.

— Я бы не стал переживать из-за Джиллиан, — сказал Джейк, и по его голосу чувствовалось, что он улыбается. — Я говорил с ней сегодня утром. Сказал, что поражен проделанной тобой работой и что собираюсь подписать с «МакКарти Хьюз» длительный контракт, а именно — с тобой.

Софи понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

— Джейк… — неуверенно начала она. Наверное, она должна была обрадоваться. В конце концов, выражение одобрения со стороны крупнейшего клиента только лишний раз покажет Джиллиан, насколько блестяще ей удалось справиться с делами, учитывая сложившиеся обстоятельства, и что она вообще превзошла саму себя, несмотря на все испытания. Но ей почему-то стало не по себе от того, что Джейк разговаривал с Джиллиан напрямую. В конце концов, их могли видеть вчера вечером. Кто-нибудь мог увидеть, как они целуются. И что тогда подумает Джиллиан, если узнает? — Спасибо, Джейк… но мне бы не хотелось, чтобы кто-то думал, что ты вставляешь за меня слово из-за… из-за нас с тобой, — неловко договорила Софи.

Джейк рассмеялся, хотя Софи почувствовала, что он задет.

— Софи, — сказал Джейк уже более твердо. — Ты не должна забывать, что я руководил в Великобритании операциями «Мэдисон корпорэйшн», третьей самой крупной в мире корпорацией по управлению частными активами, еще до того как начал ухлестывать за тобой, как влюбленный школьник. Я — бизнесмен, и я тебе обещаю, что, как бы я ни хотел тебя, никогда не стану себя компрометировать только ради того, чтобы произвести впечатление на женщину…

— Ну конечно, — торопливо перебила его Софи. — Я знаю. Прости, Джейк…

— Ты прекрасно делаешь свое дело, Софи, — перебил ее Джейк. — Поэтому я и впредь буду заказывать организацию мероприятий в «МакКарти Хьюз» только и исключительно по этой причине, что бы между нами ни произошло.

— Прости, Джейк. Просто я подустала, к тому же столько всего произошло…

— Знаешь, что? — сказал Джейк, очевидно не желая выслушивать все это заново. — Тебе нужно хотя бы на время отдохнуть от работы и, может быть, от меня. Постарайся понять, чего же ты на самом деле хочешь, и позвони мне, когда поймешь, о’кей?

— Я позвоню, — ответила Софи, внезапно расстроившись, что он может резко исчезнуть с ее горизонта. — Джейк, ты держался великолепно эти последние несколько недель. Спасибо тебе за это.

— Подумаешь, — ответил Джейк, немного смягчившись.

— И я очень сожалею о вчерашней ночи, — сказала Софи.

— Ах, детка, — с теплотой в голосе сказал Джейк. — Поверь, я сожалею гораздо больше.

 

Глава семнадцатая

К утру Софи сформулировала план, который по своей гениальности мог бы посоперничать с любыми происками Евы.

Она последует совету Джейка и будет с Луисом сама любезность. План примитивный, но он срабатывал каждый раз, когда бы она ни пыталась подцепить неподдающегося клиента. Она была безупречно вежлива и ни в чем не противоречила, и клиент постепенно терял бдительность. Когда же он расслабится и начнет ей доверять, тогда-то она и узнает, что он в точности из себя представляет. А когда наступит подходящий момент, она наконец-то сможет спросить, что же у них с Кэрри произошло?

Софи считала, что она мало знает про взаимоотношения Кэрри с Луисом и про ее чувства к нему. Только краткие описания самого общего характера мелькали в их редко происходивших разговорах в последние годы, и, кажется, даже после того, как он ее бросил. Но чем дольше Софи про это думала, тем яснее понимала, что на самом деле знает больше, чем думает, и может вытащить из своих воспоминаний какие-то ниточки, за которые решила потянуть только теперь. Пока она формулировала свой план, в ее памяти всплыла еще одна часть этой головоломки.

После свадьбы Кэрри присылала ей кое-какие фотографии. Софи вспомнила, что, по всей видимости, фотографировались они редко, потому что все фотографии представляли собой развитие их взаимоотношений с Луисом, начиная с самых ранних стадий и заканчивая так называемым медовым месяцем, когда она была запечатлена на пляже в Сент-Ивзе, «больше похожая на огромного жирного кита» (по словам самой Кэрри, которая подписывала каждую фотографию на обороте).

Софи потянулась и включила лампу рядом с диваном. Посмотрела на часы на видеомагнитофоне. Почти семь тридцать. Да, она заспалась, учитывая присутствие в ее доме Беллы и Иззи; должно быть, их утомили волнения и драма вчерашнего дня. Она встала, чтобы отыскать фотографии — она точно знала, где они находятся: в коробке из-под туфель на одном из кухонных шкафчиков. Софи принесла коробку и села на край дивана, моля Бога, чтобы девочки еще хоть немного не просыпались. Она не хотела, чтобы они расстроились, увидев Кэрри на фотографиях.

Первые четыре или пять снимков были сделаны все на том же пляже. Наверное, это было самое начало их романа. Кэрри улыбалась и сияла, ее каштановые локоны раздувал морской бриз. Они с Луисом фотографировали друг друга. На своих фотографиях Кэрри протягивала руки, как будто напрашивалась в чьи-то объятия, а на другой посылала фотографу воздушный поцелуй. Луис выглядел менее непринужденно: руки в карманах, робкая улыбка, поеживается от холода. Но один снимок Кэрри явно сделала без предупреждения: он смотрел на горизонт, выглядел привлекательно, хотя был неопрятен и взлохмачен. Софи перевернула фотографию и улыбнулась. «Мой, только мой!» — прочитала она триумфальную надпись Кэрри. На последнем снимке из этой партии они были изображены вдвоем. Наверное, Кэрри держала фотоаппарат в вытянутых руках, чтобы они оба вошли в кадр, потому что снимок был размытый и нечеткий. Тем не менее нетрудно было догадаться, что оба улыбаются во весь рот, хотя волосы Кэрри и закрыли почти целиком лицо Луиса.

Было несколько фотографий, где была запечатлена корнуоллская природа. На каждой из них значились местоположение, время дня и дата. На еще двух изображалось то, что в конце концов стало домом Кэрри. Крошечная терраса, казалось, опасно взгромоздилась над одной из крутых тропинок, ведущих с пляжа. Она называлась Вирджин-стрит. Кэрри умирала со смеху, когда назвала Софи свой новый адрес, в восторге оттого, что она — кто бы мог подумать! — будет жить в таком целомудренном месте. Дом был им не по средствам, поэтому Кэрри проглотила свою гордость и попросила мать внести задаток, а Луис устроился на вторую работу, чтобы они могли выплачивать деньги по закладной. Но Кэрри поняла, что будет жить в этом маленьком домике на склоне в тот самый момент, как увидела его, поэтому она его и получила. В этом и была вся Кэрри, подумала Софи: она всегда добивалась того, чего хотела.

Далее шли свадебные фотографии. Кто бы ни делал эти снимки, он явно был нетрезв, потому что изображение на каждом фото было перекошенным, как будто фотографировали во время землетрясения. В основном на них были изображены Кэрри с Луисом: они держались за руки и смеялись. У Луиса был румянец на щеках, и Софи вспомнила, что он был здорово пьян и с трудом произносил клятвы. Кэрри, чья беременность к тому времени была уже довольно заметна, выглядела такой счастливой, у нее был почти победоносный вид. А потом Софи увидела себя — точнее, часть себя, потому что ее лицо было закрыто волосами. Кэрри протянула руку, чтобы подтащить ее поближе, и, рассматривая это фото, Софи внезапно вспомнила, что в этот момент прошептала ей Кэрри, вспомнила так живо, будто ее дыхание заново опалило ей шею: «Я добилась своего, Софи. Я получила все, что хотела. Я свободна».

Софи вспомнила, как еще подумала тогда, что вряд ли можно назвать свободой брак с серфингистом-алкоголиком и рождение ребенка в неполные двадцать три года, но Кэрри, видимо, действительно так считала. И она перешла к последним фотографиям: Кэрри на пляже в большой просторной белой хлопковой рубашке, опирается на локти, поддерживая своим животом тарелку с сандвичами. И тут на заднем плане Софи увидела то, чего раньше не замечала. Она-то всегда думала, что эти несколько снимков, которые Кэрри окрестила «Домашний медовый месяц семейства Грегори», сделал Луис, но он не мог их сделать, потому что он сам был на них запечатлен. Не на переднем плане, правда, а гораздо дальше, как раз за левым плечом Кэрри.

Софи всмотрелась в фотографию: точно, это Луис, флиртует с какой-то девицей. Со стройной блондинкой. Он обнимал ее за талию, а она улыбалась ему, откинув назад голову. Софи закусила губу. Лично она пришла бы в ярость, если бы сидела вот так на пляже, будучи на сносях, а ее новоиспеченный муж резвился бы с какой-то потаскушкой всего в нескольких футах от нее. А Кэрри? Вряд ли она разъярилась бы, пришла к выводу Софи. Кэрри обладала изумляющим самообладанием и самоуверенностью. Она бы ни за что не поверила, что Луис пойдет дальше флирта, потому что любит он, несомненно, только ее. Кэрри часто говорила об этом Софи еще до рождения Иззи. Наверное, его уход был для нее катастрофой, она была к этому абсолютно не готова. Ее гордость должна быть задета не меньше, чем сердце. Может, поэтому она и не стала ничего рассказывать Софи.

Софи обвела большим пальцем контуры лица Кэрри и с удивлением обнаружила, что на глаза набежали слезы. Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она еще ни разу не плакала с тех пор как узнала про Кэрри, у нее не было на это времени. Посреди всего этого хаоса, в который превратилась ее жизнь, она почти забыла, что любила ее когда-то. И несмотря на то, что они отдалились друг от друга, Софи знала, что, если бы она сейчас вошла в комнату и увидела Кэрри, они не только обрадовались бы друг другу, они бы болтали и хохотали без умолку, пока не пришло бы время уходить. Софи принимала их дружбу как должное, но только сейчас она поняла, что больше никогда не увидит Кэрри, зайдя в комнату.

— Мамочка! — Софи резко дернула головой и увидела, что из-за диванного подлокотника выглядывает Иззи.

— Это мамочка! — сказала Иззи, восторженно тыча пальчиком в разложенные на диване фотографии. Она обежала вокруг дивана и села рядом с Софи, которая сгребла фотографии в одну кучу. Она посмотрела на выжидательное личико Иззи и, не будучи точно уверена в правильности своих действий, вручила ей первую фотографию из этой кучи, на которой Кэрри посылала воздушный поцелуй.

— О, мамочка, — сказала Иззи, задохнувшись от нежности, и поцеловала фотографию.

Софи молча передавала ей одну фотографию за другой, и каждая завораживала Иззи сильнее предыдущей.

— А это — человек, который мой папа! — воскликнула она при виде первого снимка с Луисом. — С моей мамочкой! — Видимо, ей казалось невероятным, что они могли оказаться вдвоем, и тут Софи поняла, что Иззи, по всей видимости, даже не догадывается, что они были когда-то знакомы. Она поворковала при виде свадебных фотографий и засмеялась, увидев маму с сандвичами на животе.

— Мамочка. — И в точности как до этого Софи, нежно провела пальчиком по щеке Кэрри. — Мамочка, — сказала она, на этот раз с удвоенной нежностью.

Софи обняла Иззи, загнав глубоко внутрь собственные эмоции.

— Если хочешь, можешь оставить их себе, — сказала она. — И смотреть на маму, когда захочешь.

Иззи кивнула, сгребла фотографии и прижала их к себе.

— А где же мамочка? — спросила она немного погодя.

— Она на небе, Иззи, где звезды и солнце, ответила Софи, изо всех сил стараясь говорить ровным голосом.

— А еще — луна, деревья, фонари и… и… дома?

— Да, мама всегда рядом с тобой. Наблюдает за тобой, любит тебя и бережет. — Более всего на свете Софи хотелось бы сейчас поверить в собственные слова.

— Но я хочу увидеть мамочку по-настоящему, — сказала Иззи очень тихо, и ее глазки наполнились слезами. — Я хочу ее обнять.

И в этот момент с другой стороны дивана возникла Белла, уже умытая и одетая, и, взобравшись на диван, тоже обняла одной рукой Иззи так, что ее рука легла поверх руки Софи.

— Видишь вот эту шишку? — спросила она, показывая на фотографию. Иззи кивнула, ее нижняя губа слегка дрожала. — Это я, я — там, внутри.

— Тебя там нет, — возразила Иззи, едва заметно улыбнувшись. — Ты не могла туда забраться!

— Могла, когда была совсем крошечным младенцем и даже еще не родилась.

Иззи снова внимательно вгляделась в фотографию.

— А где я? — требовательно спросила она с долей свойственной ей царственности. — А где я в шишке… я же тоже была в шишке, да? — По счастью, у Софи была фотография, которую Кэрри прислала ей незадолго до рождения Иззи. Она прибыла в конверте с одной-единственной надписью, нацарапанной с обратной стороны: «Хоть ты и рада будешь увидеть, как я разжирела!»

Софи быстро перебрала остальное содержимое коробки и нашла эту фотографию. Кэрри улыбалась, хотя лицо у нее слегка похудело и побледнело. И теперь, сравнив ее с другими фотографиями, Софи увидела, что то внутреннее сияние, которое источала Кэрри, сошло на нет. Но она все равно протянула ее Иззи.

— Вот, — сказала Софи. — Вот эта шишка — ты.

Иззи снова рассмеялась, невзирая на засыхавшие на щеках слезки, и Софи вздохнула свободно, обнаружив, что все это время сидела, затаив дыхание. Она украдкой взглянула на Беллу, которая рассматривала последний снимок Кэрри, сжав губы в тоненькую линию, а руки сложив на коленках.

— Белла, ты в порядке? — спросила Софи. Она спрашивала ее об этом постоянно, но никогда не получала удовлетворительного ответа. Если Иззи была вся на виду, то ее сестра походила на плотно закрытую книгу.

Белла кивнула и соскочила с дивана.

— Пойду поем «Чириос», — сказала она, заковыляв в кухню.

— И я, и я тоже! — завопила Иззи и умчалась вслед за ней, рассыпав по дивану фотографии. Софи подобрала их и положила обратно в бумажник.

— Я оставлю их на столе, — крикнула она девочкам, которые от души разбрасывали по полу хлопья. — И поторопитесь, потому что Луис может прийти в любую минуту. — И как раз в эту секунду раздался звонок в дверь. Софи посмотрела на часы. Ровно восемь.

Если Софи и решила не делать больше чего-то никогда и ни за что в жизни, так это в пижаме с мультяшками открывать дверь красивому мужчине.

— Вы же сказали — в восемь, разве не так? — были первые слова Луиса, когда она вела его вверх по лестнице, надеясь, что ее длинные волосы хоть как-то смогут скрыть и изображенного во весь рост Снупи, и ее пылающие щеки.

— Да-да, конечно, — сказала она, пытаясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче, и помня про «План оставаться самой любезностью». — Просто мы тут нашли кое-какие старые фотографии и рассматривали их.

Луис вошел в квартиру вслед за Софи.

— Вам идет, — сухо сказал он, улыбнувшись. — Я про Снупи.

— Ха-ха, — безрадостно засмеялась Софи, прищурившись. Когда она вошла в гостиную, Белла ела «Чириос», устроившись в кресле Артемиды, и смотрела что-то по «GMTV», а Иззи лежала на полу и делала все то же самое, только гораздо более неряшливо.

— Привет, человек, который мой папочка! — сказала Иззи, помахав Луису ложкой. — А я тебя сегодня видела!

Белла ничего не сказала, лишь мельком взглянула на Луиса, который возвышался в углу комнаты, как небоскреб.

— Послушайте, — сказала Софи. — Если хотите, налейте себе чего-нибудь выпить. Мне нужно одеться.

Луис снова улыбнулся.

— Что? — требовательно сказала Софи.

— Просто… ну, понимаете, в пижаме вы не такая грозная, — быстро проговорил он, спасаясь бегством в кухню.

Проглотив досаду, Софи стала переводить взгляд с Беллы на Иззи.

— Ведите себя хорошо, — сказала она. — Я вернусь через десять минут. — На самом деле, у нее ушло минимум вдвое больше времени, потому что она чувствовала себя обязанной принять душ, наскоро вымыть голову, наложить тональный крем и накрасить ресницы, чтобы хоть как-то компенсировать инцидент с пижамой. Конечно, ей совершенно безразлично, что подумает о ней Луис, но пижама со Снупи представила ее не в самом выгодном свете. Если он решит, что она — из тех людей, которые ложатся спать, натянув на себя хлопковую пижаму с мультяшками, то ей будет трудно заставить его воспринимать себя всерьез. Да, ей будет значительно легче привести в действие «План оставаться самой любезностью», но зачем же облегчать Луису задачу? Он же кругом виноват. Для того чтобы он тут же позабыл, что это он — во всяком случае, отчасти — виновен во всей этой трагедии? Эта мысль взвинтила Софи.

Когда она наконец вернулась в гостиную с завивающимися в кольца влажными волосами, Луис протянул ей чашку кофе.

— Прекрасно выглядите, — сказал он с безупречной легкостью и непринужденностью.

— Э-э-э, спасибо, — ответила Софи, снова сбитая с толку его небрежной ловкостью.

Она посмотрела на детей. Белла, казалось, ушла с головой в передачу о том, как какой-то женщине халтурно сделали гистерэктомию, а Иззи бросила свои хлопья и теперь показывала Луису фотографии. Он разглядывал их в точности как Белла, не выражая ни малейших эмоций.

— А это — ты! — сказала Иззи, показав на него в случае, если он не поймет.

— Да, — и Луис улыбнулся Иззи, смотревшей на него снизу вверх. — Это я. — Он повернулся к Софи. — Я тут подумал, не сводить ли их в Лондонский зоопарк, сегодня довольно тепло и сухо. — И он стал выкладывать содержимое принесенного с собой полиэтиленового пакета: два комплекта, состоявших из шапочки, шарфа и перчаток, один — розовый с прикрепленными к шапочке перчатками, другой — сиреневый, с варежками. — Я купил это на случай, если похолодает.

— Варежки! — закричала Иззи, заграбастав сиреневый комплект и тут же попытавшись его на себя надеть несмотря на то, что все вещи были скреплены друг с другом пластиковыми ниточками.

Софи, вообще-то, не рассчитывала вести девочек на прогулку, но она вспомнила свой план и то, что по оценке Тесс, Луис — не из тех людей, которые воруют детей. В этом ее убедил долгий телефонный разговор с Тесс, состоявшийся накануне вечером. Она объяснила Софи, что Луис согласен на сотрудничество и, судя по всему, по-настоящему любит своих дочек. Софи решила, что девочкам неплохо подышать свежим воздухом.

— О’кей, только… э-э-э… можно, я тоже пойду? — спросила она, вспомнив про условие Тесс?

Луис был явно ошарашен.

— Зачем? Я хотел сказать — прекрасно, я буду только рад, если вы пойдете, но я все равно не собирался переправлять их за границу или что-нибудь в этом роде.

Софи кивнула.

— Я знаю, но просто они вас не знают, разве не так? — Она пожала плечами. — Слушайте, мне очень жаль, но Тесс велела, чтобы первые несколько посещений происходили в моем присутствии. Если вас это не устраивает, то созванивайтесь с ней.

Луис вздохнул.

— Нет-нет, раз уж так хочет Тесс. Ладно уж. — И он подмигнул Иззи. — Иззи, ты хочешь пойти в зоопарк?

— Да, я хочу пойти в зоопарк! Я хочу увидеть пингвинов и пауков, — завопила Иззи, нахлобучив на голову шапку так, что варежки болтались по бокам, как рога у обезумевшего оленя. Луис и Иззи засмеялись, поблескивая своими темными глазами.

— Я не пойду, — бесцветным голосом сказала Белла, не отрывая взгляда от экрана.

Луис тихонько сел, встревожено глядя на Беллу.

— Пойдешь, — сказала Иззи. — Ты пойдешь со мной, чтобы посмотреть на пингвинов и пауков, ведь правда?

Белла покачала головой, злобно впившись в Иззи взглядом.

— Нет, — выразительно ответила она.

Софи заметила, как у Иззи задрожала нижняя губа, и быстро опустилась подле нее на колени.

— Все нормально, дорогая, — сказала она, обняв ее одной рукой. — Подожди минутку. — Она ущипнула Иззи и на коленках подползла к Белле. — Белла, я знаю, что тебе это очень тяжело, но, пожалуйста, не усложняй все для Иззи. Она хочет пойти в зоопарк. Готова поспорить, ты тоже хочешь, ведь правда? Я тоже пойду, но если ты не пойдешь, тогда мы все не пойдем. — Белла осталась глуха.

Подошла Иззи и положила руку Белле на коленку. Она рыдала, издавая глубокие сухие прерывистые дыхания, от которых разрывалось сердце.

— Пожалуйста, Белла, — умоляла она. — Развеселись!

— Ну же, Белла, — настаивала Софи. — Покажи Иззи, что ты — ее взрослая старшая сестра.

Белла вздохнула и посмотрела на Софи.

— Вообще-то, мне всего только шесть лет, — угрюмо ответила она, и Софи пришла в ужас.

— Я знаю, — сказала она. — Просто ты такая умная, что я постоянно забываю о том, что ты еще очень маленькая девочка.

— О’кей, наверное, я тоже пойду в зоопарк, но мне это будет не в радость, — неохотно согласилась Белла.

 

Глава восемнадцатая

Разгорелся спор относительно того, на чем туда добираться. Белла — вероятно, с целью погубить экспедицию — отказалась ехать на автобусе, потому что «в автобусах воняет». А Иззи, которая сначала с радостью согласилась доехать на Фиби — отчасти благодаря проведенной Софи «терапии», но главным образом потому, что она купила для Иззи специальное сиденьице и солнцезащитные козырьки обеим девочкам в виде кошек. Но как только они доехали до конца дороги и вместо того, чтобы повернуть направо, повернули налево, Иззи поняла, что они не будут добираться до зоопарка своим обычным маршрутом, и заплакала. Плач же мгновенно перерос в истерику.

— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет! — вопила она. — Пустите-пустите-пустите!

— О господи, — сказал встревоженный Луис, резко развернувшись на своем сиденье. — Тсс, Иззи, все хорошо, все хорошо. Остановите машину, — приказал он Софи. — Ей нужно выйти.

— Да бросьте, — сказала Софи. — Сейчас все увидите. Белла, запевай.

Луис уставился на нее во все глаза.

— Запевай? Послушайте, она действительно сильно расстроена, остановите машину…

Но Софи с Беллой уже запели свою новую отрепетированную версию «Мотосайкл эмптинесс». Луис наблюдал за тем, как вопли Иззи постепенно переходят во всхлипывания, и, узнав песню, откинулся на сиденье и стал смотреть прямо перед собой.

Софи мельком взглянула на него. Трудно было сказать, о чем Луис думает, но он как будто оказался где-то далеко отсюда. Когда Софи развернула машину обратно, Иззи уже успокоилась.

— Ну, Иззи, все хорошо, — сказала Белла, помогая ей вылезти из машины на тротуар и заключив ее в объятия.

— Я ведь не подумал, я не знал: она тоже была в машине, да? — тихо спросил Луис Софи, и она быстро обрисовала ему подробности катастрофы, пока девочки обнимались.

— Ее это очень сильно напугало?

Софи кивнула, захлопала в ладоши, и Иззи с Беллой подошли к ним.

— Мы делаем прогресс, правда, Иззи? Мы ведь уже проехались на машине, и ничего не произошло, правда? — Иззи покачала головой и утерла нос своими новыми варежками, размазав по щекам блестящие сопли. Софи взяла бумажную салфетку — которые теперь всегда таскала с собой — и вытерла личико Иззи. — С каждым днем мы будем отъезжать все подальше, хотя мне кажется, что сегодня я немного переборщила, — объясняла Софи Луису.

— Классная идея, — сказал ей Луис.

Она улыбнулась ему.

— Спасибо. Я вычитала об этом в книге по дрессировке собак.

Луис заморгал.

— Да уж, — сказал он, приподнимая брови. — Что ж, одно я могу сказать про вас наверняка: вы — сама неожиданность. Отлично. Итак, каков ваш новый план?

— Ну, раз уж Белла так категорически не хочет ехать на автобусе, остается только один выход. Едем на метро.

Поездка оказалась, мягко говоря, любопытной. Иззи убедила себя в том, что подземные поезда — это огнедышащие драконы. Белла отказалась сесть рядом с Луисом, заняла место по возможности дальше от него. Софи подсела к ней, испугавшись, что шестилетней девочке не стоит сидеть в одиночестве в лондонской подземке. Тогда Иззи стала настойчиво проситься к Софи на коленки. Всю дорогу они проехали, не обменявшись с Луисом ни единым словом, хотя Иззи время от времени жизнерадостно махала ему затянутой в варежку ручкой.

Когда же они вышли на Кэмден-таун, потому что станция Риджент’с-парк оказалась закрытой, шел дождь. Луис хотел захватить с собой шапки, но ни он, ни Софи не думали, что дождь и в самом деле пойдет.

— Побежали! — закричал Луис, схватив Иззи за руку, и помчался по направлению, указанному на туристической вывеске.

— А-а-а… постойте… — тщетно окликнула его Софи. Она уже собиралась сказать, что вообще-то от Кэмден-таун до зоопарка далековато, но было поздно. Они добежали до зоопарка за двадцать минут. Дождь к тому времени перестал, но они все вымокли до нитки и запыхались.

— Далековато, — сказал Луис Софи. — Могли бы и предупредить.

Она прикусила язык, решив промолчать, он же щедро предложил оплатить вход.

— Два взрослых и два детских, пожалуйста, — обратился он к девушке в будке.

— С семейным билетом можно сэкономить восемь фунтов, сэр, — ответила она, красиво захлопав ресницами. Луис нахмурился, и Софи решила, что он хочет сказать, что они, вообще-то, не семья. Но потом девушка попросила у него сорок два фунта за семейный билет, и он слегка побледнел под своим перуанским загаром.

— Ага, о’кей, — сказал он. — Э-э-э… вы принимаете туристские чеки?

Софи понимала, что вполне могла предложить расплатиться своей кредитной карточкой, и, возможно, именно так ей и следовало поступить, но она решила, что если уж Луис всерьез решил стать отцом, то должен знать, сколько стоит вход в зоопарк.

— Я хотел только сходить в зоопарк, — пробормотал он Софи, когда они прошли через турникеты, — а не покупать его.

Софи улыбнулась.

— Здесь не Перу, правда?

— Да уж.

Софи посмотрела на забрызганных с ног до головы грязью девочек.

— Давайте сейчас выпьем чего-нибудь горячего, а потом посушимся под фенами. Обсохнем — и тогда пойдем смотреть на зверей. Как вы на это смотрите? — Софи взглянула на небо. — Смотрите, вроде проясняется.

Иззи кивнула.

— Это мамочка постаралась, — сказала она.

Софи решила, что будет по-честному, если она заплатит за три горячих шоколада и кофе, так что Луис с Иззи стали выбирать, за какой столик в кафе «Пеликан» они хотели бы сесть, а Белла пошла вместе с Софи к кассе.

— Видишь, — сказала Софи. — Не так уж все и плохо.

Белла промолчала, лишь оглянулась на зал, где Иззи визжала и хихикала, пока Луис щекотал ее снятыми варежками.

— Как здорово, что Иззи смеется, правда? — сделала еще одну попытку Софи, осторожно неся поднос с горячими напитками через зал.

На этот раз Белла пожала плечами и пробубнила:

— Она всегда смеется.

Софи поставила поднос на столик и повесила пальто девочек на спинки их стульев.

Когда они немного согрелись, выпив горячего шоколада, Софи сказала:

— Ну что, девочки, пойдемте попробуем обсушиться.

Иззи что-то весело щебетала про пингвинов, сидя на унитазе, а Софи ерошила под феном волосы Беллы, пока они почти не высохли.

Иззи соскочила с унитаза и сказала со смехом Белле:

— Как хорошо, что теперь у нас есть папа, правда, Белла? Потому что теперь, когда мамы больше нет, за нами может присматривать папа!

Софи была абсолютно не готова к тому, что за этим последовало.

Испустив то, что Софи могла бы назвать ни больше, ни меньше — рычанием — Белла бросилась на Иззи и изо всех сил ее толкнула. Маленькая девочка отлетела к стенке туалета, стукнувшись головой.

— Не смей так говорить! — закричала Белла на Иззи. — Я его ненавижу! Я его ненавижу! Я его ненавижу!

Иззи кричала, по ее красному личику текли слезы боли и страха. Поняв, что Белла сейчас снова набросится на Иззи, Софи обхватила ее руками, плотно прижав к бокам беспокойные руки ребенка.

— Белла! — услышала она собственный крик. — Успокойся! Немедленно. — Но Белла не успокаивалась. Иззи сидела на полу и вопила, протягивая руки к Софи в отчаянной попытке найти утешение, а Белла яростно дергалась, пытаясь вырываться. Казалось, целую вечность Софи терзала мысль, что она так навсегда и останется в женском туалете Лондонского зоопарка, зажатая между двумя девочками, не в состоянии помочь Иззи и успокоить Беллу. Но тут приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова Луиса.

— У вас здесь все нормально? Мне показалось, что я услышал… — И тут же вошел, увидев, что происходит. — Что случилось? — спросил он.

Софи покачала головой, показывая, что сейчас не время пускаться в подробности.

— Просто уведите Иззи. Она ударилась затылком и, по-моему, очень сильно. Проверьте, не порезалась ли она, — сказала Софи Луису, по-прежнему удерживая Беллу, которая теперь раскраснелась и рыдала.

Луис в два широких шага подошел к Иззи и подхватил ее на руки, но вместо того, чтобы унести ее по просьбе Софи, остановился рядом с Беллой.

— Белла, дорогая, пожалуйста… — начал он.

— Я тебя ненавижу! — закричала Белла. — Убирайся, убирайся, убирайся!

Луис застыл на месте и перевел взгляд на Софи.

— По-моему, вам лучше сейчас уйти, — сказала Софи, яростно кивая на дверь.

Луис наконец уступил и ушел обратно в кафе вместе с Иззи, которая рыдала у него на груди.

Те несколько минут, в течение которых Софи стояла, крепко сжимая руки Беллы, и ждала, когда она успокоится, протекли как несколько часов. Вдруг она почувствовала, как напрягшиеся мускулы Беллы расслабились, бешеный пульс успокоился, а учащенное дыхание снова выровнялось. Софи смогла ее отпустить и развернула девочку лицом к себе, положив руки ей на плечи.

— Почему ты так поступила с Иззи? — спокойно спросила она Беллу. Ей еще никогда не доводилось видеть, чтобы девочки дрались, они могли только повздорить из-за того, что не поделили пупса или фломастеры. Но даже такие споры рано или поздно как-то разрешались. Софи не просто шокировало то, что обычно столь мирная и сдержанная Белла разъярилась и вышла из себя. Ее это по-настоящему испугало.

— Не знаю, — сказала Белла. — Она ничего не знает. Меня не могут заставить жить с ним, если я не захочу, ведь правда?

— Ну конечно нет, Белла, но ты должна дать ему шанс, это очень важно.

— Это потому что мы вам не нужны? — в голосе Беллы слышалось обвинение.

— Нет! Не поэтому! И потом — не то, чтобы вы были мне не нужны… — Софи запнулась, боясь наговорить лишнего.

— Но вы же сказали, что мне не обязательно его любить, — настаивала Белла.

— Я помню, что я сказала. Но не нужно заставлять себя его ненавидеть. Не думаю, что твоей маме хотелось бы, чтобы ты его ненавидела, ты не согласна со мной?

— Согласна, — неохотно проговорила Белла.

— Тогда почему бы тебе просто не дать ему шанс и не попытаться вновь сблизиться с ним? Может, он вовсе не такой уж и плохой. — И вообще, подумала про себя Софи, до сих пор он казался очень даже неплохим.

Белла покачала головой.

— Она ничего не знает, — снова заговорила она про Иззи. — Она — всего лишь маленький ребенок, которому нужен новый хороший папочка. Она даже не понимает, что произошло!

Софи поникла головой.

— Это не так, Белла. Иззи скучает по маме не меньше тебя. — Она растерялась, не зная, что еще добавить. — Я-то думала, что ты это понимаешь.

Белла яростно потерла глаза кулачками. Впервые за все время она вела себя и выглядела так, как и должен вести себя и выглядеть ребенок ее возраста. Софи присела на корточки и обняла ее.

— Иззи его совсем не знает, — сказала Белла. — Она не помнит, как он ушел. А я помню. И она не имеет права, не имеет права радоваться, что он вернулся, когда мамочка не может вернуться.

Софи окончательно растерялась, все мудрые слова и советы, которых она, как ей казалось, нахваталась из ниоткуда, внезапно испарились. И вдруг где-то в глубине ее темного пустого сознания вспыхнула искорка воспоминания, которое она, как ей казалось, давным-давно стерла из памяти, но которая разгорелась вдруг ярким пламенем.

— Мой папа умер, когда я была совсем юной, — начала рассказывать Белле Софи. — Я была старше тебя. Мне было тринадцать лет, но я чувствовала почти то же, что и ты. Это было очень неожиданно. Однажды утром я попрощалась с ним, когда он уходил на работу. А когда вернулась из школы, его уже не было. — Белла смотрела на Софи, ее темные глаза горели от невыплаканных слез. — Я так скучала по нему, Белла, и мне так не хотелось испытывать эту боль. Единственным человеком, который помогал мне переносить ее, была Кэрри, твоя мама. К своей маме я не могла подойти, потому что она была точно так же расстроена. А братьев и сестер у меня не было. И твоя мама всегда была рядом, всегда помогала мне. Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось, — понимаешь? — Белла кивнула. Чувствуя, что у нее начинает сводить бедра, Софи села на туалетный пол, благодаря про себя бога, что из-за плохой погоды сюда до сих пор никто не зашел. Белла уселась рядом с ней. — Твоя мама помогла мне не то чтобы забыть эту боль, она помогала мне держать ее под контролем. — Софи замешкалась. Она сомневалась, что ей хочется освежать в памяти это событие. Но что ей дало то, что она похоронила свою боль и память? Она превратилась в холодную одиночку. А Белле всего шесть лет, а в шесть лет так вести себя нельзя. — Настало Рождество, — продолжала Софи. — С папиной смерти прошло уже почти три месяца. Мы поехали к каким-то маминым родственникам в Суффолк. Она решила, что так будет лучше, чем сидеть за рождественским столом вдвоем и глазеть друг на друга. Мне ужасно не хотелось. Мне не хотелось куда-то ехать и мешаться с толпами людей, которых я едва знала. Я не знала, как мне быть. Я не могла быть вместе с папой, поэтому мне просто хотелось остаться дома одной и забыть про Рождество.

— Я тоже этого хотела, но нам тоже не разрешили остаться дома, — сказала Белла.

Софи кивнула.

— Знаю, — сказала она. — Но когда мы приехали, оказалось, что мама была права. Было действительно здорово, что вокруг нас были родственники, что нужно было что-то делать, кого-то слушать. Я по-прежнему скучала по папе и мне было по-прежнему больно, но все это помогло мне немного приглушить боль. Ну, вроде того, как ты убавляешь громкость на телевизоре, понятно? — Белла кивнула. — А потом, на Рождество, мы взрывали хлопушки, и моя мама придумала какую-то шутку и произнесла ее вслух — я уже даже не помню, что это была за шутка, но ей самой стало смешно. — Софи замолчала, вспоминая тот момент. — Я три месяца не видела, чтобы она улыбалась, а тут она вдруг начала хохотать без умолку. Я ужасно разозлилась. Вскочила и накричала на нее. Сказала: как ты можешь? Я так стремительно вскочила, что мой стул и напиток полетели в сторону, и я выбежала в сад. Я ужасно разозлилась на нее, Белла, потому что решила, что она смеется из-за того, что уже забыла папу. — Софи закусила губу и заправила прядь Беллиных волос ей за ухо. — Меня нашла мама. Она поняла, почему я так рассердилась, и объяснила мне, что иногда нужно заставлять себя радоваться, даже если тебе очень плохо, потому что иначе можно вообще позабыть, каково это — радоваться. Она сказала, что папа был бы только счастлив моему веселью, что ни за что не захотел бы, чтобы я упускала возможность посмеяться из-за него. — Софи улыбнулась, вспомнив про мать. Все же она хоть чему-то ее научила, может, даже большему, чем она думала, хоть и поняла она это только теперь. — Разучиться радоваться гораздо легче, чем ты думаешь, и, если теряешь эту способность, то навсегда, — сказала Софи. — Я не хочу, чтобы тебя постигла такая участь. И твоя мама не хотела бы этого, и даже твой папа, хоть ты можешь этому и не верить. Ты поэтому толкнула Иззи? Ты разозлилась на нее потому, что она была счастлива?

Белла еще с минуту смотрела на нее, потом обняла Софи за шею и нежно поцеловала в щеку.

— Да, — ответила она. И затаила дыхание. — Я знаю, что Иззи скучает по маме так же, как я. Просто я его ненавижу. Он так злит меня, и я сорвалась на Иззи. Извините.

Софи поднялась на ноги. Давить на нее дальше бессмысленно, особенно теперь, когда она почувствовала, что Белла наконец-то начала по-настоящему ей доверять. А Софи поняла, что доверие Беллы принесло ей гораздо больше удовлетворения, чем все ее рабочие достижения. Потому что заставить Беллу доверять себе оказалось значительно труднее, чем каждый день ходить на работу и подвергать себя всевозможным испытаниям, чтобы произвести впечатление на Джиллиан.

— Мне кажется, тебе лучше извиниться перед Иззи, как ты считаешь? — спросила Софи, протягивая Белле руку, чтобы помочь ей встать.

Они наконец-то вышли из туалета, и Софи с облегчением вдохнула воздух, в котором не ощущалось примесей дезинфицирующих средств и других запахов, о которых лучше не думать.

Белла с Иззи увидели друг друга с противоположных концов зала, потом Иззи слезла с коленок Луиса и подошла к Белле. Они встретились посередине зала и крепко обнялись.

Софи, стоявшая чуть поодаль, посмотрела на Луиса поверх их голов, но он не смотрел на нее. Он смотрел на своих дочек с искаженным печалью лицом.

— Мы еще можем пойти посмотреть на пауков, — сказала Софи, когда девочки разжали объятья.

— Я хочу домой, — сказала Иззи, глядя на Беллу. — Мне больше не нравится в зоопарке. Это глупо, правильно ты сказала.

— Может, оно и к лучшему, — сказал Луис, внезапно постаревший на десять лет, подходя к девочкам с их пальто, перекинутыми через руку. — Наверное, слишком много всего и слишком быстро. Пошли домой.

Когда они вернулись в квартиру через два с лишним часа после того, как ушли из нее, Белла помогла Софи разлить по трем тарелкам три банки томатного супа и одну за одной поставила их в микроволновую печь.

— Так. — В дверях появился Луис. — Я ухожу.

— Задержитесь на минутку, — сказала Софи, жестом показав ему, что хочет с ним поговорить. — Белла, не трогай печку, пока она не запищит, о’кей?

Белла кивнула, демонстративно игнорируя отца.

— Ну, — сказал Луис, когда Софи проводила его до двери. — Завтра в то же время?

Каждый мускул в усталом теле Софи отдавал болью при одной только мысли о еще одном утре вроде того, которое было у них сегодня. Она так хотела вернуться в старое доброе время, когда девочки целыми днями смотрели телевизор, а она носилась по квартире, стараясь как-то исправить то, что они уже успели испортить.

— Вы уверены, что вам этого хочется? — спросила она.

Луис пожал плечами и открыл дверь.

— Я же должен, не так ли? Если хочу все исправить. А я хочу все исправить. — Он пристально посмотрел на Софи. — Я по-настоящему ценю то, как вы с этим справились. Большинство людей вообще осталось бы не у дел. Но вы взяли девочек к себе, не допустили, чтобы их отдали на патронатное воспитание, и сделали все возможное, чтобы я узнал, что произошло. Во время нашей первой встречи я опасался, что вы меня ненавидите. — Он улыбнулся, и Софи почувствовала, что все ее тщательно разработанные планы провалились под магнетизмом темных глаз Луиса. Эти темные глаза точно так же очаровали Кэрри, которая бросила ради него все, напомнила самой себе Софи.

— Может, вам это все равно, — сказал Луис, — но то, что вы сделали, значит для меня очень многое.

Софи внезапно запаниковала: видимо, лучшая политика — играть в открытую.

— Я делаю это не для вас, — сказала она. — И я действительно в какой-то степени ненавидела вас. — Она прикусила губу. — Послушайте, Луис, мне кое-что непонятно. И меня это беспокоит… — Луис молча ждал. — Мне непонятно, почему вы так поступили. Почему вы сбежали от Кэрри и Беллы. Почему просто ушли и не вернулись и даже ни разу не позвонили? Почему, объясните мне.

Луис вскинул голову и отступил на шаг назад.

— Это не ваше дело, — сказал он сквозь зубы.

— Вот как? — спросила Софи. — Мне кажется, это как раз мое дело, коль скоро я опекаю ваших детей — хотите вы того или нет.

Луис еще больше потемнел лицом.

— Послушайте, — сказал он. — Вы были лучшей подругой Кэрри, и то она не рассказала вам, что произошло. — Софи поняла, что подорвалась на собственной мине. — Если она не хотела рассказывать вам, тогда почему я должен рассказывать? И потом, это все в прошлом, все наши дела и поступки, которые причинили нам столько боли и страданий. Но сейчас все это уже не имеет значения, — выпалил Луис. — Сейчас для меня имеют значение только мои дети.

— Это имеет значение для Беллы, — сказала Софи, сделав акцент на последнем слове. — Она ужасно на вас злится, Луис, неужели вы этого не видите?

Луис опустил глаза.

— Я знаю, — тихо сказала он. — У нее есть на это право. Но то, что произошло между мной и Кэрри, к ней не имеет никакого отношения, это все уже в прошлом.

— Не будьте так наивны, — отрезала Софи. — Это очень даже имеет к ней отношение, и к Иззи тоже. Если вы действительно хотите, чтобы они обе вам доверяли, вам придется рано или поздно это понять.

На лице Луиса не шелохнулся ни один мускул.

— Я знаю, что мне придется очень многое исправить. Построить будущее. Но я хочу, чтобы вы знали, что это — мой шанс сделать все возможное для моих дочек.

Следующие слова сорвались у Софи с языка прежде, чем она успела их обдумать:

— Какая жалость, что ради этого вам пришлось дожидаться, когда умрет их мать.

Она пожалела о них в ту же секунду, но, тем не менее, вздернула подбородок и выдержала его взгляд. Луис смотрел на нее так, будто ошибся в ней и теперь заново составлял о ней свое мнение, но он ничего не сказал. Он просто снял щеколду и приоткрыл дверь.

— Я приду завтра в это же время, — сказал он безупречно ровным голосом. — До завтра.

Луис захлопнул за собой дверь, и Софи еще с минуту разглядывала ее гладкую поверхность.

— Надо было придерживаться «Плана оставаться самой любезностью», — сказала она самой себе. Она знала, что рано или поздно этот план сработал бы, но почему-то в тот момент, когда она заглянула в его глаза, ей показалось, что она может спросить его о чем угодно, и он скажет ей правду. Как оказалось, она ошиблась.

Она обвиняла во всем детей Кэрри. С тех пор, как они появились в ее жизни, она медленно, но уверенно теряла свои хорошие манеры и спокойствие.

 

Глава девятнадцатая

Для разнообразия Софи привела девочек на работу к Тесс, потому что ей нужно было выбраться из дома, а Луис все равно сказал, что придет во второй половине дня. У него были какие-то дела.

Восемь дней непрерывных дождей и электрического освещения среди дня наконец-то сделали свое дело, и ее мозг окончательно размяк, чему также поспособствовали сумасшедшие визиты в свой офис, которые она умудрялась-таки наносить. Она понимала, что ей нужно активизироваться для очередного крупного события, но она, казалось, застряла на месте. Как будто ее по-прежнему овевал ореол вечеринки, устроенной на корабле.

Вот уже восемь дней Луис заполнял собой ее квартиру так, что Софи уже стало казаться, что она уменьшается или он, наоборот, растет, как в «Алисе в Стране чудес». Восемь дней, как Белла запирается в спальне и остается наедине с Артемидой и своими фломастерами, бесконечно рисуя море и русалок. И восемь дней безупречной утренней вежливости Луиса и оставленной им попытки наладить более теплые дружеские отношения.

Однажды, правда, Софи показалось, что лед начал таять.

На шестой день сквозь тучи пробился луч солнца, и безжалостная морось, наконец-то, на время сдалась. Луис и Софи одновременно пришли к одному и тому же решению: нужно немедленно идти в парк, и точка. Софи ушла в спальню и выдернула из-под кровати сапоги девочек, а Луис тем временем искал пальто и шапки. Они столкнулись друг с другом в прихожей.

— Я подумала, почему бы не… — начала Софи.

— Сводить их в парк, — закончил за нее Луис. Они неловко рассмеялись и пошли отрывать девочек от пятого на этой неделе просмотра «Русалочки».

Они пошли на короткую прогулку в парк небольшой колонной по двое. Возглавляли шествие Луис с Иззи, которая подпрыгивала и кружилась на его руке, а Белла с Софи шли следом, практически не разговаривая.

— Ты ее уже раз сто смотрела, — сказала Софи, стараясь смягчить раздражение Беллы, вызванное тем, что ей не дали досмотреть ее любимый фильм.

— Я хотела досмотреть до конца, — раздраженно парировала Белла.

— Досмотришь, когда мы вернемся. Слушай, Белла, почему бы тебе не сделать что-нибудь радикальное, например, попробовать радоваться жизни?

Белла подняла на нее глаза и тяжко вздохнула.

— Я пытаюсь, — ответила она. — Просто я постоянно думаю об этом последнее время и злюсь. Простите.

Софи улыбнулась и взяла ее за руку.

— Я понимаю твои чувства. Ну, — сказала она, когда они пришли в парк. — Посмотрим, как высоко мы сможем раскачаться на этих качелях?

Софи изо всех сил раскачивала Беллу, когда Иззи слетела с сиденья. Она отлетела не так уж далеко и ударилась не очень сильно, но падая, выставила вперед ладошки, поэтому довольно серьезно их расцарапала. Софи с трудом подавила рефлекс немедленно кинуться к ней, выработавшийся за последние несколько недель, учитывая, что Иззи была мастером попадать в передряги, заканчивавшиеся незначительными травмами. Она просто смотрела, как Луис подобрал ее и крепко прижал к себе, хотя она продолжала плакать.

— Со… Со… Софи, — всхлипывала она, протягивая к ней руки. Луис немедленно поднес ее к качелям, Софи присела на них, а он опустил Иззи к ней на колени.

— Давай-ка посмотрим, — сказала Софи, очень бережно рассматривая поцарапанные ладошки. — Ой-е-ей, наверно, очень больно. — Она с нежностью поцеловала каждую ладошку. — Так получше?

— Чуть-чуть, — храбро подтвердила Иззи, шумно всхлипнув. Софи полезла в карман за салфеткой, которой аккуратно промокнула личико Иззи, и тюбиком савлона, теперь заменявшим ей блеск для губ. Луис присел на корточки перед качелями. Странно было ощущать этого по сути чужого ей человека в такой непосредственной близости от себя. У Софи возникло какое-то странное чувство нереальности, как будто она напилась средь бела дня.

Белла вглядывалась поверх плеча Софи.

— Да там ничего серьезного! — фыркнула она, пока Софи смазывала раны Иззи кремом-антисептиком.

Софи кинула в сторону Беллы предупреждающий взгляд.

— Не бойся, сейчас этот волшебный крем все исправит, о’кей? — сказала она.

— Кей, — снова всхлипнула Иззи. — Только понесите меня на руках. — И маленькая группка вернулась в пределы квартиры. На этот раз Луис шел сам по себе позади медленно идущих девушек, а Софи не сомневалась, что теперь-то у нее точно разовьется грыжа.

Когда Луис ушел немного погодя, Софи проводила его до парадной двери в надежде найти что-нибудь в почтовом ящике, что не было бы похоже на квитанцию по кредитной карте.

— Она хотела к вам, да? — сказал Луис, когда она открыла дверь. — Хотела, чтобы ее утешили именно вы. И поцеловали. — Он поник головой. — Мне, конечно, не следует удивляться, ну, то есть — она ведь знает вас гораздо дольше, чем меня. Просто я понял, что даже Иззи заставить доверять мне не так легко, как, к примеру, взять и развеселить ее. Она все-таки просилась к вам. — Впервые за несколько дней Луис сказал Софи что-то, выходящее за рамки обязательных слов, и на какое-то мгновенье она даже не знала, как реагировать.

Она подошла к нему поближе.

— Должно пройти время, — сказала она наконец, понимая, что говорит ерунду. — Но вы должны быть готовы к тому, что на это может уйти столько времени, сколько сочтут нужным девочки. — Тут Софи решила поделиться с ним одним из своих многочисленных секретов, которые она недавно узнала про детей. — Нельзя торопить людей с чувствами, даже маленьких. У них ведь тоже есть чувства. Самые настоящие, — сказала она, кивая в подтверждение своих слов.

Губы Луиса дрогнули в улыбке.

— Что такое? — спросила она, сдерживая импульс ответить на его улыбку. — Послушайте, вы, конечно, можете смеяться надо мной, но я занимаюсь этим всего несколько недель. И только сейчас поняла, что дети — такие же люди!

Луис расхохотался, и Софи тоже не смогла удержаться от смеха.

— Не знаю, чем только Кэрри думала, когда назначала меня опекуном девочек, — сказала она, скривившись.

— Вы изумительно справляетесь, Софи. Вы прекрасно справились сегодня с Иззи. Как, наверно, здорово, когда тебе всего три года, и ты веришь в магию и в то, что чьи-то поцелуи смогут залечить всю твою боль. — Улыбка Луиса чуть померкла. — Жаль, что она не попросилась ко мне.

И Софи без всякой задней мысли положила свою руку на его.

— Когда-нибудь это произойдет, я уверена в этом, — сказала она, понимая, что так, скорее всего, и будет, и заранее испытывая ревность оттого, что однажды она уже не будет столько значить для этих детей. Когда она просто снова превратится в далекую «тетю Софи» и перестанет быть человеком, от которого зависят их жизни.

— Идите, — сказала она немного резковато.

— Завтра в это же время?

Софи смиренно обдумала данную перспективу.

— Может, сделаем перерыв? — спросила она, поддавшись импульсу.

Лицо Луиса омрачилось.

— Перерыв? А я-то думал, что вы понимаете, сколько времени мне придется наверстать. Перерыв для кого? Для вас? Вас ведь все это не касается.

— Я знаю, — сердито отрезала Софи. — Просто, видите ли, когда моя нормальная жизнь полетела кувырком, я нашла время сидеть с вашими детьми! — Она поняла, что повысила голос, и с усилием заговорила тише. — Я думала о девочках, — солгала она без малейшего зазрения совести. — Это им необходим перерыв, чтобы у них немного в мозгах прояснилось, немного отдохнули от вас… от вашего постоянного присутствия.

С секунду лицо Луиса абсолютно ничего не выражало, после чего он покачал головой.

— Софи, мне очень жаль, если вы меня ненавидите, но, как я уже сказал, вас это не касается. До завтра.

Лед, определенно, не растаял.

Тесс пыталась разъяснить Софи положение Луиса. Софи слушала ее вполуха, наблюдая за девочками, бегавшими, как две дурочки, по коридору, в котором находился кабинет Тесс. Время от времени перед глазами мелькало что-то розовое и бордовое, а за секунду до этого раздавалось приглушенное хихиканье.

— Понимаете, он ведь был женат на Кэрри, получается, он автоматически наделен родительской ответственностью…

— Да, но она есть у любого отца, только это не означает, что любой отец ее заслуживает, — язвительно заметила Софи.

— Разумеется, но, если бы они не были женаты, у него не было бы вообще никаких прав, по закону. Но все-таки условия родительской ответственности он нарушил, бросив семью, не поддерживая контакта с детьми и не обеспечив им никакой официальной финансовой поддержки. Суд поэтому вполне может счесть разумным лишить его родительских прав. В любом случае, только судья будет решать, стоит ли восстанавливать его в родительских правах и предоставлять ему приказ о проживании и полную опеку над детьми.

Софи заморгала.

— Ну? — требовательно спросила она. — И как судья решит?

Тесс пожала плечами и отхлебнула кофе. Он был все таким же отвратительным, несмотря на комнатную температуру и четыре пакетика с заменителем сахара.

— Я бы сказала, что дело почти решенное. Прошлое Луиса безупречно. Ни единого пятнышка на его репутации за время проживания на родине. А знаете ли вы, что, когда он приехал в Перу, он помогал благотворительным организациям подбирать с улиц Лимы бездомных брошенных детей-инвалидов? Этим детям предоставлялся шанс получить образование и жить нормальной жизнью, а не влачить жалкое существование, подбирая объедки. Он в буквальном смысле слова предоставлял им шанс выжить.

У Тесс даже глаза затуманились. Софи громко поцокала языком.

— Да, конечно, — сказала она. — И я преклонялась бы перед нашим Святым Франциском из Ассизи, если бы он не бросил своих собственных детей.

Тесс вынуждена была признать правоту Софи.

— Да, это действительно дилемма, но суд признает, что и хорошие люди допускают серьезные ошибки. Зачем же разбивать семью, если в этом нет такой уж серьезной необходимости? — Тесс цитировала по памяти из книги о семейном кодексе, которую она читала прошлой ночью, чтобы убедиться, что она правильно понимает все те процедуры, которые проводятся в данный момент. И Тесс гордилась, что сама разбирается в том, о чем говорит. — И разумеется, важнейшее значение имеет желание девочек. А также — мои личные рекомендации. К концу недели я должна сдать отчет.

В дверном проеме промелькнула еще одна красочная вспышка. Тесс всмотрелась в профиль Софи, наблюдавшей за девочками, и неосознанная улыбка тронула уголки ее губ. Тесс наклонилась к ней поближе через стол.

— Но больше всего, Софи, меня интересует сейчас то, что думаете вы, — сказала она. — Чего хотели бы вы?

Софи встрепенулась и оглянулась на Тесс.

— Вы о чем? — спросила она.

— Ну, я же в какой-то степени надавила на вас, чтобы вы взяли к себе девочек, разве не так?

Софи кивнула, поджав губы и скрестив руки на груди, чтобы показать, что она еще не простила это Тесс до конца.

— На тот момент, если бы вы их не забрали на свое попечение, их пришлось бы отдать в приют. Поэтому я так срочно выбила временное распоряжение о проживании, потому что боялась, что вы можете передумать. У меня ушло всего два дня на то, на что обычно требуется сто лет. — Софи приподняла брови. Она и не догадывалась. — Когда вы разыскивали Луиса, вы делали это для себя. Чтобы выбор остался между Луисом и приютом. А вы могли бы вернуться к своей нормальной жизни и не испытывать при этом чувства вины.

Софи слегка струсила.

— Э-э-э… ну, понимаете, это не совсем так…

Но Тесс лишь отмахнулась от ее вялых протестов.

— Так-так, — сказала она. — Но я не об этом. Я о том, что вы — насколько я могу судить — пока не готовы к тому, чтобы держать у себя девочек еще неизвестно сколько времени до тех пор, пока они не переселятся к кому-то другому. И мне кажется, что, если бы это действительно произошло, вы оставили бы их у себя навсегда.

Софи думала, что она сейчас съязвит, но почему-то не съязвила. Вместо этого она стала пристально изучать остатки своего маникюра и подпиливать ногти. Ужасная мысль, которая терзала ее сознание с момента своего разговора с Беллой на ступеньках, наконец-то была сформулирована.

— Не знаю, — осторожно сказала она. — Но, если бы у них действительно ничего не получилось с Луисом, тогда… а вы думаете, я смогла бы? Создать им нормальный хороший дом?

Тесс посмотрела на нее.

— Вообще-то, мне кажется, что да, — сказала она на полном серьезе. — Но Луис сейчас здесь. И для того, чтобы в этом возникла потребность, должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Вы меня понимаете?

— Я понимаю, — сказала Софи. — Вообще, глупо об этом даже думать. Ничего не выйдет. У меня карьера и… — тут она запнулась, не зная, что еще добавить.

Тесс заерзала на своем стуле.

— У девочек есть их настоящий родитель, он живой, он здесь, он хороший человек и готов их воспитывать, — сказала она, — и делает все возможное, чтобы показать себя с наилучшей стороны. Он записался на собеседование в NSPCC, скоро должен получить работу и место для постоянного проживания. Интересовался, когда Белле найдут временную школу. Его беспокоит, что она и так уже много пропустила, и он прав.

— Сейчас рождественские каникулы, — сказала Софи, как будто понимала, о чем идет речь.

— Софи, сейчас февраль! И потом, Луис позвонил в старую школу Беллы, они держат для нее место, кажется, она была там любимицей. Иззи также с радостью встретят в ее яслях.

Софи проклинала себя. Если бы она не отступила так опрометчиво от «Плана оставаться самой любезностью», ей все это давно было бы известно. Она слишком оттолкнула Луиса, и, судя по всему, вызывала у него неприязнь. Это, как она обнаружила, было ей неприятно, потому что — Тесс уже сказала — дети неизбежно вернутся к нему, а Софи не хотелось, чтобы девочки полностью исчезли из ее жизни.

И тут до нее окончательно дошел смысл сказанных Тесс слов.

— Это вы про старую школу и ясли в Сент-Ивзе?

Тесс откинулась на спинку стула.

— Да. Они никуда не уедут до тех пор, пока все не утрясется, и не будет получен приказ об осуществлении надзора. Но должна сказать, Софи, что все утрясется достаточно скоро, я так думаю — через пару недель. И если все будет хорошо, то девочки вернутся домой, в Корнуолл, вместе со своим отцом. Мне кажется, что так для них будет лучше.

Софи попыталась представить, каково это окажется для нее самой — вернуться к своей старой спокойной размеренной жизни.

— Но Белла его ненавидит. — Она решила, что сейчас лучше не думать о возвращении в цивилизованный мир. — Правда, ненавидит, а вы сами сказали, что желание детей — это самое главное.

Тесс кивнула.

— Да, — осторожно сказала она. — Желание детей действительно очень важно, но я не думаю, что Белла на самом деле его ненавидит. Просто она испытывает боль, злость, тревогу и смятение. Но это — не ненависть. — Тесс улыбнулась, потянулась через стол и накрыла своей теплой тяжелой ладонью хрупкую замерзшую руку Софи, слегка пожав ее. — По моему мнению, это просто удивительно — то, что вы уже сделали для девочек, это гораздо, гораздо больше того, на что я рассчитывала. Вы помогли Белле выбраться из своего панциря, а Иззи, насколько мне известно, может теперь ездить в машинах. Но осталось одно, что вы должны сделать, и это единственное, что вы вообще можете сейчас сделать: помочь Белле смириться с тем, что произошло. Вы должны помочь ей подружиться с отцом, тогда и Иззи не придется все время переживать из-за того, к кому из них примкнуть. А за это время вы и сами могли бы подружиться с Луисом. Тогда и девочкам будет проще это сделать, — осторожно добавила Тесс.

Крики снаружи усилились. Внезапно кабинет Тесс огласился воплями, и вбежавшие Белла с Иззи со всего маху бросились к Софи на коленки, хихикая и смеясь. Софи улыбалась им.

— На старт, внимание… Марш! — крикнула она, и они снова исчезли. Софи снова повернулась к Тесс, и улыбка моментально слетела с ее лица.

— Ну, а как же причины, по которым расстались Луис с Кэрри? Как же тот факт, что он даже не поддерживал контакт с девочками? Это что, совсем ничего не значит?

— Я вижу, что это что-то значит для вас, но семьи распадаются ежедневно по всевозможным причинам. Это — трагический факт. И люди вроде меня должны делать все возможное, чтобы это предотвращать, или хотя бы исправлять последствия, уж коли это произошло. Софи, это — хороший шанс воссоединить семью и исправить покалеченные жизни. И я вынуждена признать, что такой шанс мы имеем главным образом благодаря вам. Луис — не преступник и он не избивал своих домашних. Главное сейчас для нас — это то, что он за человек. А прошлое уже не имеет большого значения, — сказала Тесс, повторив слова Луиса. — Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я убедилась, что Белла с Луисом начинают ладить. Тогда этот ужасный период в жизни девочек наконец-то подошел бы к концу, и они смогли бы начать все заново. Вы им поможете? Потому что, по правде сказать, мне кажется, что вы — единственная, кто может помочь.

Софи секунду помолчала, чувствуя, будто она наглоталась тяжелых черных камней. Другого ощущения у нее не было.

— Разумеется, я помогу ей. Я помогу обеим, потому что хочу, чтобы они были счастливы.

Любопытно, думала Софи, когда они с девочками торопливо возвращались домой, чтобы не разминуться с Луисом, что она не чувствует себя счастливее. Ни на йоту. Каким-то образом, несмотря на всю эту ужасную неразбериху, ей удалось провернуть удачный ход. Она уберегла девочек от приюта и выполнила данное Кэрри обещание, заставила своего босса полюбить себя и, может быть, даже обеспечила себе повышение в будущем. Она почти в одиночку обнаружила местонахождение идеального, как оказалось, отца, а теперь помогает девочкам вернуться к семейной жизни и в то место, которое они любили и называли своим домом. Она должна бы торжествовать.

Менее чем через месяц она снова будет спать в своей постели, возможно, получит серьезное повышение, и у нее будет гораздо больше денег на туфли, чем потребуется… ну, может, не настолько уж и больше. В ее жизни снова воцарятся мир и покой, и у нее будет сколько угодно времени, чтобы выщипывать брови, делать эпиляцию ног и смотреть фильмы с эротическими и жестокими сценами. Она даже снова сможет толком начать курить. Она должна бы быть в экстазе.

Но экстаз не ощущался, совершенно не ощущался.

«Может быть, — неохотно размышляла она, — все потому, что я боюсь того, что почувствую, когда окончательно вернусь к своей «идеальной» жизни. Может, я боюсь снова стать тем, чем была всегда, но о чем никогда не позволяла себе задумываться, пока у меня не появились девочки. Может быть, я просто боюсь остаться одна… снова».

Вероятно, поэтому она и позвонила Джейку, хотя почти даже не вспоминала о нем со времени их последнего разговора. Он сказал ей тогда, чтобы она позвонила, когда определится, чего хочет на самом деле. Что ж, с одним она определилась точно: она не хочет возвращаться к своей старой жизни, к этой пустой бездушной рутине. Ей претила мысль о том, что ее мать могла оказаться в чем-то права, но, возможно, в этом она действительно была права: ей нужен спутник жизни.

— А я уж думал, что больше никогда тебя не услышу, — сказал Джейк приятным, но ничего не выражающим тоном. — Решил, что все испортил. Как я рад, что ты позвонила Софи, если, конечно, не для того, чтобы сказать мне, что все кончено! — И он нервно закашлялся.

— Мы еще и не начинали, Джейк, — робко ответила Софи.

— А начнем?

— Знаешь, — тут Софи улыбнулась, — тебе бы следовало сперва поговорить о погоде, начать с каких-нибудь общих ничего не значащих фраз, а потом уже переходить к более важным вопросам.

Джейк рассмеялся.

— Я просто хочу тебя увидеть, — сказал он.

Софи решительно отбросила в сторону пугающие отголоски одинокой жизни и стала думать о красивом добром чутком мужчине, который, судя по всему, по-настоящему ее любит. Она не сомневалась, что он сможет заполнить собой тот пробел, который образуется после того, как уедут девочки. Она не сомневалась, что, если она настроит себя, то сможет его по-настоящему полюбить.

— Я тоже хочу тебя увидеть, — сказала она.

— Когда? — спросил Джейк, и малейший налет безразличия слетел.

— Как насчет сегодняшнего вечера? — спросила Софи, которой вдруг ужасно захотелось как можно скорее с ним увидеться.

— Приду.

— Три билета в кино на… — Луис так долго выдерживал паузу, что Софи показалось, что Иззи сейчас буквально лопнет… — «Русалочку на льду», сегодня днем! — закончил он.

Иззи взвизгнула и затанцевала вокруг кофейного столика. Он широко улыбнулся Софи, настолько довольный самим собой, что начисто забыл про свою ледяную манеру держаться.

— Хотя должен сказать, что это название и звучит как издевательство над животными, но все-таки…

Софи засмеялась, но ее смех оборвался, когда она увидела выражение лица Беллы. Белла злобно посмотрела на нее, потом опустила взгляд на три билета, которые веером лежали на кофейном столике.

— Нет, спасибо, — сказала она.

Софи немножко наклонилась и обняла ее за плечи.

— Но это же «Русалочка», ты же любишь «Русалочку»!

— Билетов только три, — сказала Белла.

Луис поймал на ходу Иззи и одним ловким движением усадил ее себе на бедро.

— Ах, да, — сказал он. — Слушай, Белла, мне очень жаль, я не хотел идти без Софи, но просто билетов оставалось только три…

Белла молча уставилась на него.

— Если Софи не пойдет, я тоже не пойду.

Софи вздохнула, вспомнив о том, что говорила ей Тесс.

— Может, я смогу купить еще один билет с рук? — предложила она.

Лицо Луиса омрачилось. До нее дошло, что он рассчитывал на то, что, если он предложит Белле то, что она по-настоящему любит, то она согласится пойти с ним и Иззи. Но только с ним, без Софи. Он пытался выбраться из того, что, видимо, считал безвыходным положением.

— Вряд ли, на сегодня все распродали, а эти билеты я купил у зазывалы. Можете поверить, что билеты на «Русалочку на льду» продаются у зазывал? Что же это за мир такой, в котором мы живем? — мрачно спросил он. Он тяжело опустился на диван, и Иззи со смехом забралась к нему на коленки. — Так, берите билеты и идите втроем, увидимся завтра.

Прежде, чем Белла успела прореагировать, Иззи истошно завопила в знак протеста:

— Нееееееееееееееееее, — хныкала она. — Я хочу пойти с папой, а не с Софи! Белла, ну пожалуйста, пойдем с нами. Ну пожалуйста!

Белла снова посмотрела на билеты, потом на свою сестру, сидевшую на коленках у Луиса.

— Прости, — спокойно ответила она. — Я не могу. — Она развернулась на каблуках и решительно вышла из комнаты.

Софи села на диван рядом с Луисом.

— Она, правда, хочет пойти, — сказала она. — Она очень любит «Русалочку».

— Я знаю, — сказал Луис, очевидно недоумевающий, откуда здесь взялась Софи. — Только со мной она не хочет смотреть фильм.

— Не знаю. Мне кажется, что она хочет пойти с вами, но ее что-то держит. Она именно не может, как она и сказала.

Иззи слезла с колен Луиса и взбила юбочку своего платьица феи.

— Я хочу какать, — важно объявила она и вприпрыжку выскочила из комнаты.

Софи с минуту подумала, потом повернулась к Луису.

— Я сегодня виделась с Тесс, — сказала она. — Она сказала, что вас можно считать чуть ли не отцом года.

Луис был удивлен, восхищен и одновременно напуган.

— То есть?..

Софи кивнула.

— Ей кажется, что все будет по-вашему, так как в своем отчете она целиком на вашей стороне. А, поскольку, как мне кажется, она от вас без ума, то вам не о чем беспокоиться. — Софи вспомнила советы Тесс. — Слушайте, Луис… давайте проясним ситуацию. Кэрри была моей лучшей подругой. Я любила ее и, как мне кажется, пыталась ее защищать, поэтому порой и вела себя некорректно по отношению к вам. Я просто хотела узнать, что такое произошло между вами, и почему она ничего мне не сказала. — Луис начал что-то говорить, но Софи перебила его. — Я хотела узнать это для Кэрри и для Беллы, но главным образом — для себя. Я-то считала себя ее лучшей подругой, но, когда у нее случился кризис, она ничего мне не рассказала. Может, потому, что я у нее ни о чем не спрашивала и даже не пыталась что-то замечать. Я хочу остаться другом с девочками и… с вами. Мне очень жаль, что я так резко вела себя вначале. Мне и самой это было неприятно, просто сейчас я стараюсь смотреть на вещи шире. Итак, — Софи робко улыбнулась. — Начнем заново?

С лица Луиса спало напряжение, и его губы растянулись в улыбке.

— Ну конечно, — сказал он внезапно потеплевшим голосом. — Господи, наконец-то. — С минуту оба молчали, решая, как перевести возникшее между ними напряжение в более дружелюбные отношения.

— Вы знаете, я тоже по ней скучаю, — сказал немного погодя Луис, и Софи не сразу поняла, что он говорит про Кэрри. — Просто не верится, что она умерла. Она была такая… — Он замешкался, пытаясь найти подходящие слова. — В ней была такая сила духа, она казалась несгибаемой. Я любил ее до конца и надеялся, что она наконец-то добьется того, чего хочет, что все выйдет именно так, как она планировала. — Он уставился в пол. — Как жаль, что ее сейчас нет рядом.

Софи посмотрела на него, и впервые за все время у нее возникло слабое подозрение, что, может быть, и не Луис вовсе бросил Кэрри. Может быть — может быть! — это Кэрри попросила его уйти. Но почему, если она только и делала, что твердила о том, что он — любовь всей ее жизни? Софи хотелось задать ему столько вопросов, но ей совершенно не хотелось совершать ту же самую ошибку дважды. Пусть их с Луисом перемирие постепенно окрепнет и продлится как можно дольше. И потом, сейчас нужно думать о других, гораздо более важных вещах.

— Идите на «Русалочку», — сказала Софи Луису. — Идите вместе с Иззи. А я останусь с Беллой. Может, смогу ее уговорить.

— А вы не боитесь, что я захочу похитить Иззи или еще что-нибудь? — спросил Луис, посмотрев на нее своим магнетическим взглядом, который ему так хорошо удавался без малейших усилий.

Софи не сразу обрела дар речи.

— Нет, — выдавила она из себя. — Если бы вы пошли с обеими, тогда можно было бы волноваться, но я же знаю, что вы никуда не убежите без Беллы.

— Вы правы, — сказал он. — Я бы ни за что не бросил свою Белларину… во всяком случае, во второй раз. — Он безрадостно засмеялся и посмотрел в окно, на хмурое дневное небо, нависшее над крышами. — Мы гуляли с ней каждый день, когда я приходил с работы. Я работал в типографии в первую смену, поэтому домой приходил еще до пяти. И каждый день мы отправлялись на прогулку, если было не слишком холодно. Когда она была совсем малышкой, Кэрри могла за это время отдохнуть, когда же она подросла, мы стали гулять вместе просто потому, что нам так хотелось.

Летом я катал ее в ее коляске по тропинке в скалах, мы смотрели на птиц, на солнце и на море. А зимой я поднимался с ней мимо пляжа на холм, находившийся напротив города. Мы смотрели, как мерцают огонечки в домах, и считали в небе звезды. Когда возвращались домой, она пересказывала Кэрри то, что мы видели, а я в это время готовил чай. Она ложилась спать гораздо позже семи, но Кэрри говорила, что это неважно, что гораздо важнее то, что мы проводим время вместе, что у нас есть шанс остаться друзьями. — Луис сглотнул. — Белла была моим лучшим другом. Каждый день мы вместе узнавали что-то новое. — Он откинулся на спинку дивана. — А я все разрушил, да? Теперь-то я понимаю, что думал не обо всех, а только о себе. Давно понял. Я просто хочу, чтобы она поняла, что я на самом деле очень сильно по ней скучал. И что очень сожалею обо всем случившемся.

Софи кивнула.

— Я понимаю.

— Правда?

— Во всяком случае, мне кажется, я начинаю понимать, — ответила она.

Они посмотрели друг на друга в призрачном свете хмурого дождливого дня. Интересно, подумала Софи, Луис видит ее сейчас так же, как видит его она? Как человека, с которым познакомилась буквально несколько минут назад?

— Ну вот. — В гостиную снова вбежала Иззи, надевшая поверх своего платьица феи макинтош. — Я покакала, и почти все сделала в унитаз!

 

Глава двадцатая

Когда они ушли, Софи сидела в темноте и слушала воцарившуюся в доме тишину. За долгие годы она привыкла к этому единственному звуку, раздававшемуся в ее квартире, звуку личной жизни и собственной пустоты, да к посторонним шумам. Но где-то в этой тишине потерялась Белла, и Софи вдруг всем сердцем захотелось, чтобы в ее доме воцарился шум и кавардак.

Она вспомнила, как Луис описывал их ежедневные прогулки с Беллой, как они исследовали берег в Сент-Ивзе, как делились мыслями и сочиняли какие-то истории во время этих прогулок. Либо он был превосходным актером и блестящим аферистом, либо Тесс была права, и он действительно замечательный человек, который просто сглупил. Но как объяснить это девочке, для которой ее отец был когда-то идеалом, и которой слишком скоро пришлось узнать, что он — всего лишь человек?

Белла как будто зациклилась на себе и на сестре и просто не могла никого впустить себе в душу, даже отца. Она изо всех сил старалась не забывать Кэрри и любила ее точно так же, как в тот день, когда ее отвезли в школу, а позже она узнала, что Кэрри погибла. Никто, кроме Софи, не знал, как ей было тяжело, и как это изматывает душу.

Из-под угла артемидинового кресла выглядывал один из любопытных рисунков Беллы. Софи наклонилась и подобрала его. Ну, разумеется, опять море, изображенное в виде смелых завитков серого, зеленого и синего цвета, с намеренно оставленными пробелами, как будто масса воды поднималась и опадала, как при отливе. А в глубине моря жило с десяток русалок — маленькие кудрявые девочки, увенчанные гирляндами цветов, смеялись и резвились. Они кого-то напоминали Софи: ну разумеется, Кэрри. На заднем плане Белла изобразила берег, на каждом рисунке он был всегда одинаковый: прямо из моря поднимался холм, на склоне которого виднелись домики-коробочки, тщательно обрисованные по контуру и незакрашенные.

Софи долго рассматривала рисунок и наконец-то поняла. Домики — это не фантазия и не очередной плод бурного воображения Беллы, это домики в Сент-Ивзе. Белла рисовала дом.

Софи положила рисунок на кофейный столик, посмотрела на часы и прошла в спальню. Было начало третьего, у них еще куча времени до возвращения Иззи с Луисом из кино. Времени, чтобы показать Белле кое-что, что Софи почему-то показалось чрезвычайно важным.

Она прошла в спальню и включила верхний свет.

— Мы уходим, — сказал она, бросая Белле ее пальто. Артемида, оскорбленная тем, что свет зажгли без предупреждения, с гневным мяуканьем ретировалась через окно, а Белла долго протирала глаза, пока ее зрение приспосабливалось к яркому свету.

— Я не хочу никуда идти, — вяло сказала она.

— Ты пойдешь. Давай, и без возражений. Только ты и я. Я хочу показать тебе кое-что совершенно особенное. — Софи сделала все возможное, чтобы это прозвучало как можно соблазнительней и чтобы не выдать голосом собственных опасений.

— Я ведь не пойду на «Русалочку»? — спросила Белла с душераздирающей смесью агрессии и надежды в голосе.

Софи покачала головой.

— Нет. Только ты и я. Собирайся.

Вторая поездка Беллы в метро оказалась для нее гораздо более насыщенной событиями, чем предыдущая, и прошла гораздо спокойнее. Она сидела рядом с Софи, по-прежнему держа свою руку, с которой она так и не сняла перчатку, в ее руке. Софи отсчитывала станции, Белла с откровенным любопытством пялилась на всех и каждого в вагоне, пока люди не начинали кашлять и не закрывались своими книжками. Они дважды пересаживались, пока, наконец, не вышли на станции «Блэкфрайарс».

— Куда мы идем? — снова спросила Белла Софи, которая бодро маршировала по сырым улицам, по блестящим тротуарам, исполосованным отсветами уличных фонарей.

— Мы идем посмотреть на одну картину, — сказала ей Софи, так стремительно заворачивая за угол, что ноги Беллы, которая старалась поспевать за ней изо всех сил, едва касались земли.

— На картину? — спросила Белла, явно разочарованная тем, что они не собираются смотреть музыкальную фантазию на льду. — А где?

Софи остановилась на вершине склона, который вел ко входу в «Тейт Модерн».

— Здесь, — сказала она.

Белла задрала голову и посмотрела на громадину бывшей электростанции, эффектно возвышавшейся на фоне серебристого неба.

— Ух ты!

— Вот именно. Пошли. Давай зайдем внутрь.

Им повезло. Дождь, время года, будний день и время дня — все это вместе поспособствовало тому, что в галерее было относительно пусто, так что у посетителей был шанс наслаждаться не только функциональным величием здания, но и проводимыми в нем выставками.

— Ого, — воскликнула Белла, разинув рот при виде громадной скульптуры, занимавшей почти все фойе. — Да она просто гигантская!

Софи остановилась и посмотрела на работу Энтони Гормли.

— Да, — согласилась она, листая сложенный план-указатель. — Так, кажется, эта картина, которую я хочу тебе показать, довольно далеко отсюда, нужно подняться на эскалаторе. Пошли, посмотрим сначала ее, а потому уже все, что захочешь, о’кей?

Белла с готовностью вскочила на эскалатор рядом с Софи. У Софи засосало под ложечкой. Она понятия не имела, поможет ли Белле то, что она хочет ей показать, поймет ли ребенок хоть что-нибудь. Она также переживала, что для Беллы это может оказаться слишком много, Софи понимала, что в таком случае она просто не будет знать, как поступить. Но она знала точно, что, что бы ни случилось, она должна двигаться вперед, потому что больше двигаться некуда. И в любом случае — что-то подсказывало ей, что все будет хорошо, что-то, что ее мать назвала бы интуицией.

Мельком бросив на план еще один взгляд, Софи повела Беллу в крыло современной британской живописи, а затем — в заднюю часть лабиринта галерей, в маленькую комнату с окнами на реку. Она показала на знак слева от входа в комнату.

— Что написано? — спросила она Беллу.

Белла посмотрела на знак и улыбнулась.

— Школа живописи Сент-Ивза! — воскликнула она. — А здесь есть подсолнухи мистера Бенсона? — спросила она, с энтузиазмом ринувшись к двери.

— Нет, — сказала Софи. — По крайней мере, я так не думаю. Мне кажется, это уже немного устарело.

Когда они вошли, Софи быстро осмотрелась, надеясь и молясь про себя, чтобы полотно, которое она ищет, было на месте, чтобы его не унесли в хранилище, когда несколько лет назад коллекцию перевезли сюда из «Тейт Британ». Вот она, меньше, чем следует быть картине, как ей всегда казалось, и почти бессмысленная. И вообще, когда Кэрри привела ее посмотреть на нее еще в старом здании на другом берегу реки, ее первые слова были: «Да ребенок и то нарисовал бы лучше. Даже я нарисовала бы лучше!» Но тогда, как и всегда, Софи была гораздо менее искушенной в живописи, чем Кэрри.

Она подвела Беллу ближе и показала ей на картину.

— «Сент-Ивз, вторая версия, тысяча девятьсот сорок», — прочитала Софи надпись на табличке, пока Белла пристально изучала полотно. — Работа человека по имени Бен…

— Николсон, — закончила за нее Белла. — Я знаю. Мама постоянно водила нас в «Тейт Сент-Ивз». Там тоже есть некоторые его картины. — Белла снова посмотрела на полотно, которое, если Софи не изменяла память, следовало бы назвать «Кружка и нечто вроде гаечного ключа», и подошла поближе.

— Дом, — сказала Белла, показав на верхний правый угол, где Николсон изобразил пляж и кусочек города Сент-Ивза.

Софи встала позади нее и легонько опустила руки ей на плечи. Она перевела дыхание и начала говорить то, ради чего она, собственно, и заставила Беллу проделать весь этот путь:

— Много-много лет назад, когда твоя мама еще жила рядом со мной, в Лондоне, здесь проходила большая выставка художников Сент-Ивза. А мы в то время как раз сдавали выпускные экзамены. И предполагалось, что должны были повторять экзаменационные билеты, зубрить их. Но твоя мама не любила зубрежку. Поэтому она сказала, что нам нужно пойти погулять, чтобы немного побыть на солнышке и подышать свежем воздухом, пока мы совсем не чокнулись. — Тут Белла улыбнулась. — И она повела меня показывать мне эту картину. Ну, не именно ее, она повела меня на выставку. Но именно эта картина потрясла ее больше всех. Не знаю, почему, но она влюбилась в нее с первого взгляда. — Софи сделала паузу и облизнула пересохшие губы. До нее вдруг дошло, что она нервничает. Белла стояла совершенно неподвижно, разглядывая картину, но Софи чувствовала, что она слушает очень внимательно. — Знаешь, если честно, — продолжала Софи, — я ее никогда не понимала. По-моему, твои рисунки и то лучше, но твоя мама сказала, что это… э-э-э… абстрактный конструктивизм или какой-то другой «изм». — Софи торопливо проглотила непонятные ей части слов. — Сказала… дай-ка вспомнить… сказала, что это очень мощно и эмоционально, что художнику удалось выхватить определенный момент и навсегда увековечить его на холсте. — Софи улыбнулась: предложение за предложением вызывали в памяти весь разговор. — Я сказала, что по мне это — просто кружка, а она сказала, что ей больше не имеет никакого смысла готовиться к экзаменам по живописи, потому что она никогда не сможет достичь такого уровня. Я решила, что она чокнулась, а она все сидела и смотрела на эту картину. Я слонялась без дела, дожидаясь, когда же, наконец-то, ее можно будет оттащить. По-моему, мне хотелось зайти в кафе и съесть пирожное. А Кэрри посмотрела на меня и сказала: «Когда-нибудь я туда уеду». — «Что? Куда?» — спросила я ее. Ну, или что-то в этом роде. И она ответила: «Туда, в Сент-Ивз. Я хочу сесть на то самое место, на котором сидел он, когда создавал это, хочу увидеть эту панораму и ощутить свет на своем лице. Как будто кто-то наконец-то подсказал мне, где находится мой дом. Поэтому я уеду туда, как только смогу. Чтобы жить там, влюбиться, родить детей и писать. Тогда я освобожусь от этого грязного старого города и от своей… — Софи запнулась, чуть было не сказав «матери»… — освобожусь от школы и буду счастлива. Я просто знаю, что так будет», — сказала она. — Софи проговаривала сказанные когда-то Кэрри слова, уткнувшись Белле в макушку. — «Не знаю почему, но я просто знаю, что буду так счастлива, когда окажусь там. Это подсказала мне эта картина». — Софи опустилась рядом с Беллой на коленки, оказавшись с ней лицом к лицу.

— И она действительно была счастлива, не правда ли? Потому что у нее было море, свет, Иззи и ты. И потому что она так вас любила, Белла.

С этим последним словом Белла рухнула на пол, закрыв лицо руками. Увидев, как дрогнули и затряслись ее плечи, Софи поняла, что, вероятно, Белла заплакала впервые за все время с тех пор, как умерла ее мать.

— Успокойся, — сказала Софи. — Успокойся, дорогая, успокойся. — Она обняла Беллу, и та обняла ее в ответ.

— Мамочка, — расслышала она сквозь рыдания. — Просто я так хочу, чтобы мамочка вернулась.

Как хорошо, что люди, случайно забредавшие в небольшую галерею, тут же разворачивались и выходили при одном взгляде на рыдающего на полу ребенка. Они долго так сидели, пока Софи не почувствовала, как слезы Беллы начинают просачиваться через ее куртку, пока ее плечики не перестали вздрагивать, за исключением тех случаев, когда из нее вырывались долгие прерывистые всхлипывания, и пока, наконец, она не затихла. И только тут Софи поняла, что все это время она ее укачивала. Она остановилась и убрала с личика Беллы ее намокшие волосы.

— Прости, — сказала Софи. — Я не хотела тебя расстраивать.

— Но я и так все время расстроена, — мягко ответила Белла. — Постоянно.

Софи кивнула.

— Я знаю.

— Потому что все было как в обычный день, — сказала Белла, и Софи застыла на месте, боясь, что любое внезапное движение может напугать Беллу, и она снова замкнется в себе. — Мы остановились на углу, чтобы мы с Люси, как всегда, дошли до школы, и она опустила окно машины, чтобы я могла ее поцеловать. Его заедало, когда она опускала его наполовину, поэтому мне пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать ее. А потом я убежала и ни разу о ней не вспомнила, даже ни разу не оглянулась и не помахала на прощанье.

Софи по-прежнему не шевелилась.

— А до этого у нас сдохла одна из наших песчанок. Это было единственное существо, которое я знала, и которое умерло при мне, и мама принесла нам другую, точно такую же, и Иззи через некоторое время забыла, что это совсем другой хомяк. Я не хочу, чтобы Иззи забывала маму и помнила его. Потому что я не хочу забывать маму. Я все время жду, что она вернется за нами. Я так хочу, чтобы она просто пришла. Но она не придет.

— Нет, — мягко подтвердила Софи. — Она не придет. Но, послушай, Белла, и ты, и Иззи — вы не одни в этом мире. У вас есть я, бабушка, Тесс, и у вас есть Луис. У вас есть папа.

— Он мне не нужен, — сказал Белла, но уже без гнева.

Софи поцеловала ее в макушку.

— Не нужен? — спокойно спросила она. — Ты уверена? Ты же должна помнить, как любила его когда-то, иначе ты не ненавидела бы его так сильно сейчас.

— Он тоже просто ушел, — сказала Белла. — И не попрощался со мной, так же как я не попрощалась с мамой. Он не может просто взять и вернуться, и радоваться, когда мама не может этого сделать. Он просто не может, это нечестно.

Софи прекрасно поняла логику рассуждений Беллы, и она знала, что в какой-то степени та права. Это действительно нечестно.

— Мне кажется, он думает точно так же, — сказала она. — По-моему, он просто хочет снова с тобой подружиться. Он сказал, что ему очень жаль, что вы поссорились, и я ему верю. — Софи вспомнила все, что говорила ей сегодня утром Тесс. — Послушай, когда он только приехал, я тоже на него злилась, но мне кажется, то, что он сделал, он сделал не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне кажется, он хотел каким-то образом причинить боль самому себе. — Белла взглянула на Софи, нахмурив лобик. — Я хочу сказать, что, по-моему, он — хороший человек, и ты должна дать ему шанс.

Беллу все это явно не убедило.

— О’кей, — снова попыталась Софи. — Я ведь любила твою маму, и она, кажется, тоже любила меня. Как ты думаешь?

Белла улыбнулась.

— Да, она постоянно про вас рассказывала. Вы ее так смешили.

— Ну вот, но ведь до того, как все это случилось, мы с твоей мамой очень давно не виделись, несколько лет. Но я все равно ее любила. И я знала, что при нашей следующей встрече все будет так же, как было всегда, потому что я по-прежнему ее любила. И когда… когда я поняла, что упустила свой шанс увидеть ее вновь, я страшно на себя злилась. И до сих пор злюсь. Но я же взяла к себе вас с Иззи, несмотря на то, что вы такие ужасно неряшливые соплячки. — Белла улыбнулась, согласно кивнув. — Я сделала это не потому, что любила вас, двух хулиганок. А потому, что все еще любила вашу маму. Даже после стольких лет и несмотря на то, что она умерла, мне по-прежнему хотелось быть ее подругой. Человека можно любить, даже если находишься очень далеко от него. Даже когда не видишься с ним.

Белла внимательно всматривалась в лицо Софи, обдумывая услышанное.

— А сейчас вы нас любите? — спросила она Софи. — Меня и Иззи?

Софи рассмеялась.

— Ну, конечно, сейчас-то я вас люблю! — Она чувствовала, что говорит это от сердца.

— Хорошо. — Белла поднялась на ноги. — Потому что, по-моему, я вас тоже люблю.

Белла протянула руку, и Софи позволила себе мысль, что она хочет помочь ей подняться.

— Спасибо вам, тетя Софи, — сказала Белла, пока Софи топала своими затекшими ногами.

— За что?

— За то, что привели меня сюда и показали эту картину. Я не знаю, почему это. Но теперь, когда я ее увидела, мне стало гораздо лучше. Как будто… легче, что ли.

— Я рада, — с явным облегчением произнесла Софи. — Правда, рада. Ну, пошли в подарочный отдел.

— Ух ты, — сказала Белла. — Мы что, собираемся купить ластик?

Ни постеров, ни открыток с иллюстрациями полотен Бена Николсона там не оказалось. Единственная репродукция, которую удалось найти Софи, размещалась в громадной желтой книге, посвященной его жизни, и стоимость которой, по ее подсчетам, была прямо пропорциональна ее чудовищному весу и объему.

— Это слишком за одну-единственную картинку, особенно если учесть, что я все планировала ее вырвать, — сказала она молодому человеку за прилавком, который смотрел, как она стоит с открытой книгой, разглядывая иллюстрацию.

— Так, значит, вы не фанатка Николсона? — спросил он, одарив Софи очаровательнейшей улыбкой, когда она подняла на него взгляд.

— Я — фанатка, — встряла Белла, поднявшись на цыпочки, чтобы посмотреть за прилавок. — Но у меня только пятьдесят семь пенсов.

Мужчина ей кивнул.

— Круто, — сказал он Софи. — Крутая девочка… Ваша? — Он снова метнул взгляд на Софи, которая слега разрумянилась за время пребывания в галерее, и ее волосы немного растрепались.

— Э-э-э… нет, — ответила она, сочтя этот вопрос слишком личным.

— Ага, значит, вы — что-то вроде наставницы. Круто, — повторил молодой человек, который, по всей вероятности, был студентом. И он осмотрелся в полупустом магазине. — Слушайте, не уходите пока. — Он взял книгу и испарился.

Пока его не было, в очередь встали две туристки, и где-то через минуту одна из них застучала ногой по полу.

— Он сейчас вернется, — довольно резко сказала ей Белла.

Туристка перестала стучать.

Наконец молодой человек вернулся и протянул Софи свернутый в трубку лист.

— Это — две цветные ксерокопии вашей картины, — сказал он, перегнувшись через прилавок так, что чуть ли не коснулся ее щеки своей. — Качество классное, к тому же я их увеличил… — Он сел на свое место и посмотрел на Беллу. — А ты можешь начинать копить на эту книжку. Полагаю, году так к две тысячи десятому сможешь ее купить. — Он подмигнул Софи. — Только никому не говорите, о’кей? А то меня расстреляют, и тогда я не смогу закончить колледж.

Софи тепло улыбнулась ему, заметив, что хотя бы в плане кожи они с ним — родственные души, потому что обе его щеки мгновенно окрасились ярким румянцем.

— Спасибо, — сказала она. — Вы очень любезны.

— Да бросьте, — сказал он. — Я сделал две копии. На обратной стороне одной из них написан мой телефон. Может, позвоните мне когда-нибудь?

— Э-э-э… спасибо, — в последний раз сказала Софи, и они покинули здание. Конечно, это было очень мило с его стороны, думала она, ведя Беллу к выходу. Но, по правде сказать, она совершенно не понимала, с чего бы это должна ему звонить.

— Вы ему понравились, — сказала Белла, когда они оказались на прохладной вечерней улице.

Софи рассмеялась.

— Не глупи, — сказала она.

— Да ладно вам, тетя Софи, — с сожалением произнесла Белла. — Удивительно, что у вас нет бойфренда. Вы стольким мужчинам нравитесь, и даже не замечаете этого!

Софи остановилась и посмотрела на нее.

— О чем ты? — спросила она.

— Взять хотя бы Джейка. Да всякий сказал бы, что он вас любит: ходил за вами по пятам, помог нам тогда добраться до дома, когда мы ходили в магазин.

Софи улыбнулась, ощутив прилив теплоты к Джейку.

— Да, — сказала она. — Как это мило с его стороны, правда?

— Да почти все мужчины смотрят на вас, когда мы куда-нибудь выходим, и даже он считает вас красивой.

— Кто?

Белла посмотрела на Софи и пожала плечами.

— Даже Луис считает вас красивой, это же очевидно.

Софи засмеялась, покачав головой.

— А с чего ты так решила? — спросила она только потому, что раз уж Белла так явно заблуждается относительно Луиса, значит, возможно, сама Софи ошиблась и насчет Джейка.

— Потому что, — ответила Белла, — он всегда смотрит на вас, когда вы не смотрите, и тут же отворачивается, когда вы смотрите на него.

— О, — вымолвила Софи. — Правда? Чепуха!

Глупо, но почему-то при этих словах у нее засосало под ложечкой.

— Я же не говорю, что он вас любит или что-то там еще, как Джейк, — спокойно продолжала Белла. — Может, он даже считает вас очень властной и грубой. Но он определенно считает вас очень красивой, иначе не стал бы смотреть на вас, когда вы не смотрите, и не смотреть, когда вы смотрите.

— Как бы мы не опоздали, — торопливо сказала Софи, взяв Беллу за руку и направляясь с ней ко входу в метро. Ей не хотелось сейчас думать о том, что вызвало в ее сознании небрежное замечание Беллы. Ей хотелось думать про Джейка, который помог им довезти до дома на автобусе все их сумки.

Когда они пришли домой, Софи развернула оба листа с цветными ксерокопиями картины, отделила один от другого и разгладила каждый из них, положив на стол.

— Когда все более-менее утрясется, — сказала она, — я оправлю ее для тебя в рамку. Ну, а пока… — Белла прошла в спальню вслед за Софи, где Софи кнопками пришпилила картинку на шифоньер напротив изножья кровати. — Теперь ты сможешь смотреть на эту картину, когда захочешь. И думать о маме. Можешь грустить, а можешь радоваться, когда будешь вспоминать ее. Как угодно.

Белла присела на край кровати.

— Наверно, я ее срисую, — сказал она, и Софи облегченно вздохнула. Судя по всему, она сделала как надо.

Софи целиком ушла в совершенно новое для нее искусство приготовления свежих овощей, когда появились Луис с Иззи. Она думала, что их появление ознаменуется предварительным улюлюканьем Иззи, но Луис зашел на кухню так неожиданно, что Софи подпрыгнула. Иззи же спала у него на руках.

— Дверь внизу не была закрыта как следует, а дверь в квартиру запирается на щеколду, — объяснил он, явно испуганный тем, что она снова может рассердиться. — Ее в спальне уложить?

— Нет, положите пока на диван, — прошептала она.

Он бережно уложил ребенка и вернулся на кухню, где Софи чистила овощи, впервые в жизни глядя в поваренную книгу. Она вознамерилась приготовить баранье рагу. Это и без того оказалось довольно непросто, когда же на крошечной кухоньке появился Луис, это вообще оказалось невозможным. Она резко захлопнула книгу и развернулась к нему.

— Ну, и как все прошло? — быстро спросила она, чувствуя потребность сделать глубокий вдох, чтобы удержаться и не подойти к нему ближе.

— Великолепно, — сказал Луис, и по его лицу расплылась улыбка, пока он вспоминал события минувшего дня. — Правда, великолепно, но боже мой, она — настоящий оголенный провод, не так ли? — хмыкнул он. — Я уж в один момент подумал, что нас точно выпроводят из зала.

Софи улыбнулась.

— Да уж, приходилось видеть, — заметила она. — Частенько.

— Но ей очень понравилось. Она решила, что все это волшебство, самое настоящее волшебство. Здорово, наверно, когда ты искренне веришь в магию. И какая жалость, что однажды ей придется узнать, что магии не существует.

Софи пожала плечами.

— Ну, не знаю, Кэрри всегда верила в магию, видела ее даже в самых обычных повседневных вещах. Мне кажется, Иззи будет такой же.

Оба улыбнулись, и Софи только тут спохватилась, что она все еще держит в руке остро наточенный нож, и с довольно угрожающим видом.

— Я пойду, — сказал Луис, сконфузившись, когда Софи удивленно уставилась на потенциальное орудие убийства в своей руке.

— Ну, ладно… хорошо. Что ж, пока, — сказала она.

— Если хочешь, можешь попить с нами чай. — Это была Белла.

Она стояла в дверях и смотрела на Луиса.

— Правда? — осторожно спросил он. — То есть с тобой?

— И с Иззи, и Софи, — сказала Белла. — Естественно. Хотя вряд ли мы все разместимся на кухонном полу.

— Э-э-э… спасибо.

— Да ладно, — сказала Белла. И она ушла обратно в гостиную и включила телевизор. Ее сморенная сном сестренка даже не шелохнулась.

— Может, вам не хочется остаться на чай, — сказала Софи, которая вдруг почувствовала себя глупо и занервничала.

Лицо Луиса омрачилось.

— Ну… да, конечно, если вы считаете, что это ужасная идея… что слишком быстро и все такое, тогда… — начал было он.

— Да нет, — сказала Софи, улыбнувшись. — Идея замечательная. Просто… я готовить совершенно не умею.

— Что ж, значит, вам повезло, потому что я умею. Подвиньтесь-ка.

Впервые за все время Луис уложил Иззи в кровать, и, хотя Белла по-прежнему не разрешала ему делать что-то для себя, она разрешила ему прочитать Иззи сказку на ночь в спальне, а сама в это время рассказывала Софи окончание своей истории про волшебного пони, сидя на диване в гостиной.

— Конец, — с явным удовлетворением сказала Белла.

— Это было удивительно, — искренне сказала Софи.

— Я знаю, — сказала Белла. Тут в гостиную вошел Луис, и она вышла, остановившись по пути и официально пожелав ему спокойной ночи. Он без приглашения присел на диван рядом с Софи, чувствуя себя уже гораздо более непринужденно, чем утром.

Она чуть отодвинулась, внезапно чего-то смутившись.

— Даже не знаю, как вас и благодарить, — сказал ей Луис. — Я стольким вам обязан, а я ведь вас едва знаю. — Софи пожала плечами. — Хотя у меня такое чувство, что я знаю вас всю жизнь. Через Кэрри, — торопливо добавил он.

— Ну, понимаете… — неловко начала она, боясь, что вот-вот пойдет пятнами.

Софи вспомнила слова Тесс о том, как важно оставаться с Луисом друзьями, но почему-то чем больше он ей нравился, тем труднее это становилось. К тому же все усугубило замечание Беллы относительно того, что Луис наверняка считает ее красивой, погубив на корню их с Луисом взаимоотношения — какими бы они ни были — поэтому она нервничала, и ей было ужасно неловко.

Луис, как будто почувствовав ее неловкость, поднялся, подошел к окну и стал разглядывать пролетавшие внизу автомобили.

— Через две недели Тесс подаст отчет, и суд примет решение. Вроде еще очень нескоро и одновременно слишком скоро, если вы понимаете, о чем я.

Софи кивнула. Она прекрасно понимала.

— Я даже не знаю, что делать дальше, — признался ей Луис. — Я-то думал, что все окажется просто, как с детьми в Лиме, я, конечно, много сделал для этих детей, но не любил их, они ведь не были моей плотью и кровью. Я так страшусь погубить этот шанс с Беллой, постоянно боюсь сказать или сделать какую-нибудь глупость при очередной встрече с ней. — Он посмотрел на Софи и улыбнулся. — Как влюбленный, честное слово.

— Да уж, — вставила Софи, сделав глубокий вдох. — Мне сегодня пришла в голову одна мысль, которая, как мне кажется, поможет всем нам. Мне кажется, есть один способ, который поможет Белле полностью расслабиться и раскрыться. А также успокоить Иззи. — Луис повернулся и внимательно всмотрелся в лицо Софи. Это оказалось последней каплей для ее предательского цвета лица, она явственно почувствовала, как на нем начинают проступать пятна.

— Правда? — спросил он. — Поделитесь.

— Ну… — Софи замешкалась. — Мне кажется, что за эти две недели нам нужно свозить девочек в Сент-Ивз. — Она не верила собственным ушам. — Вам ведь все равно придется туда уехать, найти дом, работу, поэтому, почему бы нам всем не поехать, нанести, так сказать, пробный визит? Мне кажется, пора нам с вами отвезти их домой.

Они еще обсуждали всякие детали, когда пришел Джейк.

— Джейк! — Софи одарила его самой лучшей своей светской улыбкой, провожая его вверх по лестнице.

— Ты ведь не забыла, что я должен был прийти? — пошутил Джейк.

— Не дури, — ответила Софи с ноткой вины в голосе, заставившей Джейка внимательно взглянуть на нее.

Она проводила его в гостиную, где стоял Луис, держа в руках куртку. Если уж Луиса одного было много для этой маленькой комнаты, то в присутствии двух мужчин у Софи возникло такое ощущение, что ей осталось только маячить в дверях. Джейк с Луисом смерили друг друга взглядом.

— Вы — отец, — любезно сказал Джейк, подавшись вперед и протянув руку, сопроводив этот жест своей чисто американской улыбкой.

— Луис Грегори, — представился Луис. Он вопросительно приподнял брови, взглянув на Софи, которая в этот самый момент была ошарашена при виде двух очень красивых мужчин, которые стояли рядом с ее диваном.

— О… э-э-э, простите… Луис, это — Джейк, мой… друг, — сказала она и, как бы извиняясь, пожала плечами. Мужчины обменялись скорым рукопожатием и отступили друг от друга на шаг. Как дуэлянты, мелькнула у Софи мысль.

Луис выпрямился и теперь возвышался над Джейком на добрых пару дюймов. Джейк расправил плечи и выпятил грудь, как Артемида, когда ее злили.

Некоторое время все молчали и не шевелились. Случайная встреча, которая должна была оказаться короткой и ничего не значащей, по какой-то причине вызвала у всех напряжение. Джейк пошевелился первым. Он протянул Софи пакет.

— Я купил нам пару бутылок «Пино Гриджио», — сказал он, сделав небольшой акцент на слове «нам».

— Я люблю итальянское вино, — сказал Луис.

Софи взглянула на него.

— Да? Тогда… может, останетесь и выпьете бокал? — спросила она, вынужденно соблюдая этикет.

Луис серьезно задумался, переведя взгляд с нее на Джейка, а потом — на свои ботинки.

— Я лучше пойду, — сказал он наконец, и воцарившееся в комнате напряжение, настоящее или надуманное, тут же спало.

— Я провожу вас, — сказала Софи, решив, что ей понадобится минута-другая, чтобы понять, что же произошло, когда она будет подниматься по лестнице.

— Я не знал, что у вас есть бойфренд, — сказал Луис, когда они дошли до входной двери. — Не знаю, почему… ну, то есть, это же понятно, что у вас должен быть бойфренд.

— Да? — спросила Софи.

— Ну, конечно. Ну, вы такая… ну… красивая и вообще… великолепная. Разумеется, у вас должен быть бойфренд.

Софи ощутила прилив радости при этих словах. Вряд ли она когда-нибудь была так польщена за всю свою жизнь. Конечно, другие мужчины — в том числе и Джейк — говорили ей гораздо более цветистые и романтичные комплименты, но почему-то ни в одном из них не было столько искренности, сколько прозвучало и этих простых словах Луиса.

— Хосподя, — сказала Софи и тут же спросила: — Я что, сказала «хосподя»?

Луис рассмеялся.

— Да, но мне понравилось. Слушайте, наверное, вам непросто с Джейком из-за девочек. Надеюсь, это никак не отразилось на ваших отношениях?

— Нет-нет, — сказала Софи. — Джейк — прекрасный человек, но он не совсем мой бойфренд. Скорее — так, просто встречаемся с ним иногда. Хотя на самом деле у нас и ни одного свидания-то еще толком не было. — Интересно, вот зачем она так глупо проболталась этому человеку, которого это вообще не касается.

Неужели потому, что хочет показать ему, что она свободна? Хочет показать мужу своей умершей лучшей подруги, что она свободна? Ей не хотелось думать, каково это с точки зрения вкуса и приличий. Но чем больше она его узнавала, тем больше он располагал ее к себе, и ей это совершенно не нравилось. Сейчас было не время обнаруживать неуместное увлечение.

— Так, — сказал Луис. — Значит, до утра. Завтра я приду, и мы составим план нашего большого путешествия.

— Да, — подтвердила Софи. Они улыбнулись друг другу, пока она придерживала дверь, через которую проникала прохлада ночного воздуха, освежавшая ее щеки.

— Спокойной ночи, Софи, — сказал Луис. Но после того как за ним захлопнулась дверь, она еще с минуту стояла, смакуя это новое ощущение — находиться совсем рядом с ним. Нехорошо, что она думает об этом сейчас. Нехорошо. И исправить это можно только одним способом. Подняться наверх и поцеловать Джейка.

— А я уж было подумал, что ты ушла с ним, — сказал Джейк, протягивая ей бокал вина.

— Не глупи. — Софи села на диван рядом с ним. Она посмотрела на его красивый рот и великолепные голубые глаза и сделала большой глоток вина.

— Он моложе, чем я думал, — сказал Джейк. — И наверное, моложе меня. А ты как думаешь?

— Ну, думаю, он мой ровесник, — сказала Софи, изо всех сил пытаясь вызвать в себе восхищение точеным носом Джейка. — Более или менее.

— И он очень высокий, — сказал Джейк.

Софи рассмеялась.

— Можно подумать, что это ты на него запал, — пошутила она, и тут же поняла, какую глупость сморозила.

— Я, а не кто? — осторожно спросил Джейк.

— Неважно! — торопливо ответила Софи. — Я вообще не об этом, я о том, что… — Она заглянула в бокал, стараясь найти в нем подсказку. — Я про то, что ты им чересчур заинтересовался.

— А я всегда интересуюсь своими соперниками, — сказал Джейк, чей тон с каждой секундой становился все прохладнее.

— Джейк! — воскликнула Софи. — Луис — бывший муж моей умершей лучшей подруги! Он — не соперник!

— А ты уверена в этом? — спросил Джейк.

— Уверена. — И в доказательство Софи сделала то, чего не делала прежде никогда за всю свою жизнь. Она набросилась на Джейка и поцеловала его.

На секунду тот застыл от шока, потом ответил на поцелуй, а потом медленно и неохотно оттолкнул ее.

— Ты меня дурачишь, — сказал он.

— Да нет же, — запротестовала Софи. — Именно поэтому я и попросила тебя прийти сегодня. Чтобы мы сдвинулись с мертвой точки. Ты и я — чтобы мы были вместе, если ты хочешь.

Джейк выпрямился и строго посмотрел на нее.

— Что-то в тебе изменилось с той вечеринки, — сказал он. — Ты уже не такая замкнутая, не такая отстраненная. Да нет. Ты вообще перестала быть замкнутой и отстраненной. Как будто кто-то выпустил тебя на волю, ты живешь и наслаждаешься жизнью на полную катушку, а не наблюдаешь за ней со стороны, как прежде.

— Да, — согласилась Софи, хотя и не совсем поняла, о чем он. — Ты прав. Я делаю все то, о чем ты говоришь, благодаря тебе. Это ты меня освободил!

— Неа, — возразил Джейк. — Не я.

— Ты! — настаивала Софи, понимая, что в ее голосе слышится отчаяние, которое выдает ее собственные сомнения.

— Софи. — Джейк с грустью произнес ее имя. — Возможно, тебя пробудили свалившиеся на тебя жизненные трудности. Может, со смертью Кэрри ты поняла, что жизнь слишком короткая, чтобы идти по ней вслепую. Может быть, это все благодаря девочкам и их отцу. — Тут Джейк помрачнел и вздохнул: — Возможно, даже благодаря ему.

— Ему!

Джейк жестом пресек возражения Софи.

— Что бы это ни было, но это не я, — убежденно сказал он. — А я не привык быть вторым. Я рассчитывал, что однажды ты проснешься и поймешь, какого очаровательного красивого парня упускаешь в моем лице. Я наделся, что я буду нужен тебе так же, как нужна мне ты. Но этого не будет, как бы это меня ни огорчало. Я не думаю, что это может быть.

— Ты не прав, — сказала Софи. — Ты не прав. — Но даже она сомневалась в том, что говорит.

— По-моему, мне лучше уйти, — сказал Джейк.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — очень тихо сказала Софи.

— Я знаю, но, по-моему, я нужен тебе как страховка на случай, если ты вдруг сорвешься со своего каната. Но я не могу быть страховкой, Софи, как бы соблазнительно это ни звучало. Я не могу, чтобы меня держали на всякий случай. И, что бы тебе сейчас ни было нужно для счастья, но это не я.

Джейк поставил на столик свой бокал, нагнулся и поцеловал Софи в щеку.

— Я позвоню, когда ты вернешься на работу. Договоримся о встрече.

— Джейк, я… — Софи не знала, что еще сказать.

— Все в порядке, солнышко, я знаю, — сказал он, направляясь к выходу. — У тебя сейчас столько всяких нерешенных проблем.

 

Глава двадцать первая

Софи знала, что это — не самое длинное и важное из всех возможных путешествий. Вроде восхождения Эдмунда Хиллари на вершину Эвереста или того, как Нейл Армстронг сыграл в гольф на луне. Она знала, что были гораздо более тяжелые и почти невозможные достижения, перевернувшие мир и вдохновившее человечество на всевозможные подвиги. Тем не менее, она была абсолютно убеждена, что еще никто и никогда за всю историю человечества не отправлялся в столь утомительное, угнетающее и безжалостно раздражающее путешествие, как она, когда отправилась в Корнуолл в тот холодный дождливый день.

Настоящее испытание человеческой выносливости, думала Софи, — это шестичасовая поездка на машине с трехлетним ребенком, который боится ездить в машинах, с шестилетней девочкой, которая всегда все прекрасно понимает, и с их блудным, находящимся в смятенных чувствах и раздражающе привлекательным отцом. К этому выводу она пришла после первых сорока пяти минут их поездки.

В Сент-Ивз они приехали на закате. Шестичасовая поездка, как они оптимистично представляли ее себе в начале, обернулась невыносимой восьмичасовой, и тишина в машине воцарилась только в эти последние несколько минут их путешествия. Около двадцати минут назад Иззи наконец-то уснула, а Луис с Беллой молчали, и, как думала Софи, каждый — по своей собственной причине. Когда они спустились в центр города, проезжая гостиницу за гостиницей и отели типа «постель и завтрак», окаймленные чахлыми клонящимися на ветру пальмами, она мельком взглянула на повернутое к ней в профиль лицо Луиса, время от времени освещаемое фарами встречных автомобилей, и посмотрела в зеркало заднего вида на Беллу, которая не отрываясь смотрела в окно. Выражение лица у обоих было абсолютно одинаковым, как у людей, наблюдавших со стороны за тем, как тот мир, который они когда-то знали и любили, проносится за их окнами подобно потерянной мечте. Софи слишком хорошо знала, что потеряла Белла, и, глядя сейчас на лицо Луиса, она поняла, что его терзает не меньшее чувство утраты. Наверное, он очень сильно любил Кэрри, внезапно поняла она. Вероятно, любит до сих пор.

— Луис, — сказала Софи, чувствуя неловкость оттого, что вторгается в его мысли. — Вы знаете, как проехать в В&В? — Ей пришлось повторить вопрос, прежде чем Луис расслышал и заморгал, уставившись на нее.

— Как проехать? А, да… да, конечно. Простите, ушел в себя. — Он порылся в полиэтиленовом пакете, который стоял у него в ногах, и вытащил карту. — Точно: это Портминстер Террас, значит, сейчас налево по Альберт-Роуд, потом следующий поворот налево, и снова налево.

Софи кивнула, и, мельком взглянув направо, увидела в сумраке колышущуюся темную массу моря.

— Смотрите! — воскликнула она, поддавшись силе детской привычки. — Море!

Иззи не пошевелилась, а Луис с Беллой непонимающе заморгали.

— Ммм, — промычали оба в унисон. И в машине снова стало тихо.

Софи осмотрела семейный номер, который выделили ей с девочками. Номер неплохой: довольно чистенько, и, если не обращать внимания на розовый цвет, на разрисованные розами обои с контрастирующим бордюром и кричаще-лиловые покрывала с вышивкой «фитильками», то вполне сносно.

— Мы больше бутик-отель, а не гостиница типа «постель и завтрак», — уверяла их владелица, миссис Александр, пока показывала им их номер и номер Луиса, который находился за стенкой.

— Неужели? — спросил Луис, осматриваясь с подлинным интересом. — А в чем же разница?

Миссис Александр поджала губы.

— По-моему, это очевидно, — ответила она.

Удивительно, но Иззи не проснулась, когда ее принесли из машины и уложили на двойную кровать. Она не пошевелилась даже тогда, когда Софи торопливо раздела ее и заменила трусики подгузниками, решив, что лучше подстраховаться и не портить чужое постельное белье.

— Откровенно говоря, — бормотала она дремлющей девочке, — из тебя сегодня столько жидкости вышло, что вряд ли тебе захочется писать в ближайшие два года, но все равно не нужно расстраивать миссис Александр. — Она осторожно уложила ее с одного краю кровати и посмотрела на Беллу, которая только что вышла из смежной ванны в пижаме.

— Ты сегодня ничего не ела, — напомнила ей Софи, взглянув на часы. Всего только шесть.

— Но я же ела в машине «Принглз», — ответила Белла. — И потом, я устала. Вы ведь не возражаете?

Софи уже поднабралась достаточно опыта в воспитании детей, чтобы понимать, что коробка соленых и сдобренных уксусом «Принглз» не соответствует тому, что Тесс называла сбалансированным питанием, но она также понимала, что бессмысленно заставлять уставшего ребенка бодрствовать, пока тот не съест брокколи.

— Конечно нет, — ответила она, откинув одеяла так, чтобы Белла забралась на постель, и оставив вторую половину свободной для себя. Она не то чтобы была против того, чтобы Белла так рано легла, она просто не предвидела всех возможных последствий вынужденного раннего сна в одной постели с двумя маленькими детьми.

— Рассказать тебе сказку? — с надеждой спросила она. Белла покачала головой и зевнула.

— Спокойной ночи, — сказала она и немедленно уснула, как будто не могла дождаться, когда же окажется в спасительной обители сна.

Софи прислушивалась к ритмичному дыханию Беллы, которое дополнял скрипучий храп Иззи, сидя в темноте на своей постели, и смотрела на бледный серебристый луч, упавший на порог комнаты. Она может остаться здесь и часами пялиться на потолок, пока не уснет, или пойти к Луису в соседний номер. Не то, чтобы в этом было что-то неправильное или это что-то означало бы. Просто сама мысль навестить его в его спальне в гостинице в Сент-Ивзе казалась довольно странной. Главным образом потому, что до недавнего времени он был всеобщим бедствием — в том числе и для себя — но также потому, что Софи понятия не имела, чем они будут заниматься целый вечер у него в номере, кроме как вести серьезные и обстоятельные разговоры про девочек и Кэрри. Софи знала, что лично у нее не хватит на это сил. Но, учитывая альтернативу, ей больше ничего не оставалось делать. Она остановилась, положив руку на ручку двери, потом повернула ее и проскользнула в маленькую общую ванну, где при свете сумерек почистила зубы и причесалась, и даже рискнула кое-как накрасить губы блеском.

Луис, судя по всему, ждал ее, потому что с улыбкой открыл дверь и отступил, давая ей пройти в узкую комнату. Софи огляделась. Его кровать располагалась у стены, разделявшей их спальни. Она поняла, что ее кровать стоит в том же самом месте, только с той стороны, что почему-то ее взволновало, а почему — ей не хотелось думать.

— Вы как раз вовремя. — Луис показал на поднос с сандвичами и чайником, стоявший на узком туалетном столике. — Я заказал нам немного еды. Видимо, разница между обычным и бутик-отелем заключается в том, что в последнем можно заказывать ужин.

— Наверное, — сказала Софи, улыбнувшись, частично — чтобы скрыть удивление, вызванное тем, что Луис не только ждал ее, но и заказал сандвичи. Ее странным образом растрогала тарелка с аккуратно нарезанными треугольными поджаренными хлебцами.

— Я подумал, что обе девочки сильно устанут, — сказал Луис, переставляя поднос на постель и наливая чай в две чашки. — Но на всякий случай заказал сандвичей и для них. Белла тоже спит?

— Уснула, едва закрыв глаза, а в машине наелась всякой дряни.

— Знаете, мне очень неловко, что я не предложил свою помощь, просто мне кажется, что Белла не захотела бы, чтобы я путался под ногами, ведь так? — Он непроизвольно произнес это с ноткой надежды в голосе, поэтому Софи просто ответила:

— Она, правда, очень устала. И двух слов не могла из себя выдавить. Я понимаю, каково ей. — Она неловко хихикнула, рассчитывая, что он поймет намек. Луис кивнул и присел на кровать, поставив рядом поднос. Софи, приняв это за приглашение, присела с другой стороны подноса. Он протянул ей чашку чая, которую она взяла в обе ладони и отпила из нее. Луис кивнул на телевизор, установленный на полке на противоположной стене.

— Тут фильм идет довольно неплохой, — сказал он, принимаясь за сандвич с тунцом.

В конце концов, получилось так, что Софи не пришлось переживать из-за того, о чем говорить, потому что они вообще ни о чем не говорили, разве что комментировали фильм, сандвичи и довольно терпкий назойливый запах какого-то ароматизатора воздуха, который Луис все-таки вынес в коридор, когда тунец начал отдавать на вкус петуниями. Обстоятельный серьезный разговор, которого она так опасалась, не состоялся, время протекало незаметно, непринужденный разговор то затихал, то возобновлялся вновь, подобно накатывающим на берег волнам.

Софи разбудило музыкальное вступление к десятичасовым новостям, и она поняла, что задремала на кровати Луиса, прислонившись к стенке, и, наверное, храпела и пускала слюни.

— Черт, — сказала она, резко выпрямляясь и на всякий случай тайком вытирая подбородок. — Извините.

Луис улыбнулся, не отрываясь от экрана.

— Круто, — сказал он. — Хотя я все думал, как же мы уместимся здесь вдвоем, если вы так и не проснетесь. — От этого сделанного мимоходом замечания у Софи мурашки пошли по коже, когда она на мгновенье представила, каково бы это было — лежать с Луисом в постели, переплетясь телами… Интересно, он нарочно это сказал, чтобы раззадорить ее, но она тут же отбросила эту мысль. Разумеется, нет, сказала она самой себе. У него нет совершенно никакого повода думать, будто она его обхаживает, он просто поддерживает разговор. Это она вечно делает из мухи слона.

Классическое поведение, сказал бы Кэл. Кэл сказал бы, что она снова запала на мужчину, которого не может заполучить, и именно потому, что никогда не сможет его заполучить. Потому что она лучше будет мучиться безнадежными фантазиями вместо того чтобы рискнуть и сделать что-нибудь грязное, физическое и настоящее. Может, Кэл и прав, но если бы он знал, как это страшно — находиться в такой близости от объекта своей влюбленности, он бы понял. Лучше и гораздо проще не выпускать это из-под контроля.

— Совершенно недопустимо, — случайно вырвалось у Софи вслух.

Луис посмотрел на нее, нахмурив брови.

— Прошу прощения?

— Все нормально. — Она поднялась, пригладив взлохмаченные волосы и одернув рубашку на джинсы. — Просто пора мне идти спать. Увидимся утром… ну… и приступим к Плану А, да?

Луис кивнул, глядя на нее в замешательстве. Неудивительно, откуда же ему знать, что представляет собой План А.

— Луис, с вами все в порядке? — Софи вдруг почувствовала себя обязанной задать ему этот вопрос, несмотря на явное нежелание обсуждать причины, побудившие их приехать сюда. Он пожал плечами, поднялся и выключил телевизор. И тут же заполнил собой маленький номер.

— Я в порядке, — сказал он, глядя на Софи сверху вниз. — Вы же сами говорили, что я должен держаться. Я ведь взрослый человек и… — Последовала пауза, во время которой, казалось, оба одновременно перекрыли разделявшее их расстояние, подойдя друг к другу почти вплотную. — И… ну… я рад, что вы тоже здесь, — закончил Луис. — Слушайте, вам еще не надоело, что я постоянно благодарю вас за все? — И его губы растянулись в улыбке.

— Надоело? Ни в коем случае, — беспечно ответила Софи. — Я люблю, когда меня благодарят. Так что не стесняйтесь. — Луис улыбнулся еще шире, и Софи ощутила, что ей не хватает кислорода.

— Ну что ж. Тогда позвольте поблагодарить вас еще раз, — сказал он и одним стремительным движением, без предупреждения сократил остававшееся между ними расстояние, поцеловав ее в щеку своими теплыми губами прежде, чем она даже поняла, что произошло.

— Так, — сказала Софи на полтона выше обычного своего голоса. — Пора мне идти спать, увидимся утром. Спокойной ночи! — Она закрыла за собой дверь прежде, чем успела договорить последнее слово.

Она секунду постояла в коридоре, рассматривая бесконечные завитушки узоров на ковровом покрытии пола и осмысливая только что пережитые ощущения. Быстренько пересмотрев весь свой сексуальный опыт, Софи вычислила, что за все время у нее было только три любовника, с одним из них она занималась сексом чаще всего. Софи была твердо убеждена, что влюблена, значит, согласно расхожему мнению, секс с ним автоматически становился лучше. Они с Алексом занимались всевозможными видами секса, в разных местах ее и его квартир, а значит — секс был хорошим, потому что все знают, что секс, которым занимаются не в постели, — это хороший секс. Они испробовали минимум три позиции, и она испытывала оргазм. Алекс не всегда доходил, но оргазмы были, когда она смотрела на него. Поэтому, когда Ева отпускала шутки по поводу ее фригидности, которая пристала только девственнице, Софи уверенно язвила, вспоминая про те оргазмы. Что же касается девичьих разглагольствований Кэрри о том, что это такое — острое возбуждение, Софи лишь со смехом соглашалась с ней, думая про себя, что сексуальное наслаждение — это выдумка, распространяемая женскими журналами и слюнявыми романчиками. Такого наслаждения на самом деле никто никогда не испытывал. И никто ни разу, даже Алекс в своей вьетнамке (и особенно — Алекс в своей вьетнамке) не заставил ее поменять своего мнения на сей счет.

Вплоть до этой минуты, когда бывший муж ее умершей лучшей подруги невинно поцеловал ее в щеку, и Софи впервые за всю свою жизнь ощутила то, что можно было бы описать только так, как когда-то сделала лучшая подруга — «лопающиеся трусики».

— Твою мать, — сказала Софи и добавила, — мать твою.

Она прокралась обратно в свой номер, в котором поселилась вместе с дочками Луиса, и, быстро раздевшись, забралась в свою кровать, даже не потрудившись почистить зубы. «Б…», — снова еле слышно выругалась Софи и накрылась с головой одеялом. Она всего лишь хотела как следует выспаться в хорошей постели, а теперь, когда она, наконец-то, до нее добралась, у нее не будет времени на сон. Такое ощущение, будто Луис не просто заставил ее снова ощутить свои привычные неразделенные неудачные чувства. Это было нечто неистовое, настойчивое и настоящее.

Нет, теперь она не сможет уснуть. Будет всю ночь лежать без сна.

 

Глава двадцать вторая

— Мы все проделали долгий путь, — произнесла Иззи с довольно значительной долей загадочности, учитывая ее возраст. — Не так ли?

— Да, — рассеянно ответила Софи. Она улыбалась и кивала, слушая болтовню Иззи, нервно вытираясь салфеткой. Они с семи часов сидели втроем в столовой, где могли бы оказаться на целый час раньше. Иззи уплетала свои хлопья, а Белла почти сорок минут пыталась съесть тост с жареным яйцом. Луис еще не спустился, и Софи не знала, радует ее это или раздражает. Как иронично, что именно она встала в пять утра вместе с детьми, в то время как их отец в это время спал, пребывая в блаженном неведении, всего в нескольких дюймах кирпича и еще какого-то изолирующего материала от них.

Софи проклинала себя. Наверное, она — единственная женщина, которую после окончания викторианской эпохи так взбудоражил вялый, совершенно обычный и абсолютно невинный поцелуй в щеку. Может быть, если бы Луис заключил ее в объятья, швырнул в постель и набросился на нее, может быть, тогда ее смятение можно было бы как-то понять. Но он не сделал этого, ему это даже в голову не пришло. Более того, она никогда не позволила бы себе распаляться из-за мужа Кэрри — будь он хоть бывший, хоть какой — если бы Кэрри была жива. Так откуда эти чувства взялись теперь, когда ее уже нет? Если бы католические убеждения Софи не рухнули, и ее угораздило бы исповедаться в тех безумных мыслях, которые терзали ее прошлой ночью, она наверняка сочла бы, что даже сотня прочтений «Аве Марии» не спасет ее от специально уготованного ей места в аду. Но вместо того чтобы мчаться в церковь за искуплением, она решила для себя, что все это чушь, ерунда и не более чем плод ее извращенного воображения. Когда она наконец-то как следует выспится и весь этот клубок эмоций распутается, она сможет вернуться к своей нормальной жизни и поймет, что вовсе и не было никаких «лопающихся трусиков». А был, вероятно, цистит.

— Папа — чу-дес-ный, правда? — сказала Иззи.

— Да, — рассеянно ответила Софи как раз в тот момент, когда на пороге появился Луис с еще влажным после душа и бритья лицом.

— Благодарю вас, — сказал он Софи, широко улыбнувшись. — И вы сама просто чудо. Простите, что так долго собирался, просто решил, что все-таки стоит принять душ и побриться, пока люди снова не начали принимать меня за вонючего старого бродягу. — Он подмигнул Белле, которая демонстративно не проявила ни малейшего интереса. — Подумал, что позднее вы сможете заняться собой, когда наступит моя смена.

Софи взглянула на него.

— Прекрасно, — сказала она, думая о том, есть ли у миссис Александр клюквенный сок и помогает ли он при цистите.

— Что мы здесь делаем? — требовательно спросила Белла, оттолкнув тарелку. Она уставилась на Софи. — Вы что, хотите оставить нас здесь вместе с ним?

Софи всмотрелась в ее бледное искаженное личико. Позавчера они с Луисом объяснили девочкам, что хотят свозить их в Сент-Ивз. Она ожидала, что дети жутко обрадуются, но вместо этого Иззи засыпала их вопросами относительно того, на чем они поедут и сколько времени они будут туда добираться, а Белла вообще ничего не сказала, поняв, что ее ожидает очередной переворот в и без того лишенной спокойствия жизни.

В ночь накануне отъезда, уложив детей спать, Софи встала на колени перед кроватью и нежно убрала челку Беллы с ее глаз, прошептав:

— Ты рада возвращению домой? Я думала, ты соскучилась по дому.

Белла повернулась на бок так, что ее лицо почти полностью скрылось в тени.

— Это ведь все равно не настоящее возвращение домой, разве не так? Потому что там не будет мамы. Это возвращение означает, что мы больше не будем жить здесь, с вами, и начнем жить с ним, да?

Софи отыскала взглядом лицо Беллы по двум крошечных огонечкам, отражавшимся в ее глазах.

— Да, — просто ответила она, понимая, что никакая ложь, даже белая, не поможет Белле. — Но мне показалось, что ты уже не сильно против? И не сильно против своего папы?

Она думала, что Белла сейчас еще о чем-нибудь спросит, но вместо этого два огонечка на мгновенье погасли, и Белла прошептала:

— Я хочу спать.

Она больше ни о чем не спрашивала и не спорила вплоть до данного момента. Софи посмотрела на Луиса, который полез в карман, достал связку ключей и положил ее на стол. Белла с Иззи уставились на ключи. Два от американских замков и два — от врезных, подвешенных на поблекшую разноцветную ленточку, с которой также свешивался потертый розовый тролль с всклокоченными слипшимися волосами.

— Мамины ключи, — тихо прошептала Белла, взглянув на Софи.

— Троллик! — закричала Иззи, схватив и поцеловав брелок. — Но я ведь не должна тебя потерять, да? А то мамочка очень рассердится. — Она пробормотала эти слова машинально, как мантру, потом нахмурилась и положила ключи обратно на стол. — Но мамочки здесь нет, поэтому я не буду с тобой играть.

Все четверо разглядывали ключи как некий невиданный талисман или как инструмент, который поможет им открыть таинственную дверь в прошлое. Софи быстро взяла ключи, пока никого не стали обуревать другие ненужные мысли, и побренчала ими, как бы вытряхивая из них какую бы то ни было значимость.

— Мы собираемся посмотреть на дом, — торопливо объяснила она, заметив замешательство Луиса. — Когда вам пришлось переехать к бабушке, все произошло очень стремительно, поэтому сейчас мы вернемся, чтобы забрать кое-какие из ваших вещей. И проверить, что с домом все в порядке, чтобы…

Белла нахмурилась.

— Чтобы что? — спросила она.

— Ну… — начала было по привычке Софи, но Луис ее перебил.

— Когда мама умерла, она оставила нам дом. Теперь он принадлежит нам, нам троим, — сказал он.

— Мама оставила тебе дом? — В голосе Беллы слышалось недоверие, и Луис понял свою ошибку. Она не из тех детей, которые легко и с радостью поведутся на полуправду взрослых.

— Вообще-то, уж если на то пошло, половина дома принадлежала мне с самого начала, еще тогда, когда мы жили в нем с тобой, Белла, а после того как мама умерла, другая половина также перешла ко мне, потому что мы с мамой были по-прежнему женаты.

— Вы не были женаты, — сказала Белла. — Женатые люди живут вместе.

Луис потянулся к ее руке, которую она отдернула и спрятала под стол, сцепив ладошки вместе.

— Да, я знаю, — сказал Луис, опустив руку на цветастую скатерть. — Но по закону мы были по-прежнему женаты и… в любом случае, теперь дом принадлежит нам — тебе, мне и Иззи. Мы сейчас на него посмотрим и решим, что будем с ним делать.

Белла высвободила одну руку и просунула ее под локоть Софи.

— Что значит — «что мы будем с ним делать»? — неуверенно спросила она.

— Ну, мы можем его продать, — осторожно сказал Луис. — Или жить в нем. Втроем. Ты, я и Иззи.

Дом Кэрри располагался посередине Вирджин-стрит. Это был узкий беленый домик, рамы фасадных окон и дверь были выкрашены голубой краской. Софи узнала его сразу, не глядя на номера зданий, пока они спускались по крутой дороге. Это единственное здание, на крыше которого в ярком утреннем свете сверкал иней. Холодный пустой дом в самом центре теплой бурлящей жизни, втиснутый между другими домами в местности, которая когда-то была предметом радости и гордости Кэрри. Он оказался не совсем запущенным. В него регулярно наведывалась соседка. Включала и выключала свет, вынимала почту, которая продолжала прибывать еще долго после того, как вся нужная переписка оборвалась, и проверяла, что в доме холодно не настолько, чтобы лопнули трубы. Когда Луис говорил с адвокатом, который отправил ему по почте ключи, он обнаружил, что соседка делала еще кое-что, но пока держал это в секрете.

Все четверо стояли и смотрели на дом.

— А мама там? — спросила Иззи. На самом деле трудно было в это не поверить — в то, что Кэрри в любой момент не откроет входную дверь и не спросит, где это, черт возьми, они все пропадали? — Мне позвонить? — спросила она, дергая Софи за рукав. — Чтобы мама нас впустила?

— Мамы там нет, дура, — довольно грубо сказала Белла. Это были первые ее слова с того момента, как Луис сделал объявление за завтраком.

Иззи надула нижнюю губку.

— Я не дура, — мягко запротестовала она. — Мама сейчас на небе, среди звезд, морских волн и деревьев, правда, тетя Софи? — Софи кивнула, внутренне содрогнувшись, когда поняла, к чему сейчас приведет Иззи ее мысль. — Значит, она и в доме может быть, ведь правда?

Она сама во всем виновата: все время поддакивала Иззи, когда та спрашивала, живет ли мама в фонарном столбе, в карусели или дожде. Видимо, она совершила ужасную ошибку, постоянно ее в этом уверяя.

— Э-э-э… дело в том… — начала Софи, но тут уже вмешался Луис. Он опустился подле Иззи на коленки и обнял ее рукой за плечики.

— Мама как будто в доме, — сказал он, пытаясь не выдать голосом собственную боль. — Там всегда будут воспоминания о маме. Но самой мамы там нет. Она ушла, Иззи.

Иззи зарылась личиком в куртку Луиса, и Софи увидела, как Белла напряженно смотрит на них, и как эмоции, подобно набежавшим на солнышко тучам, исказили ее личико в форме сердечка.

Через мгновенье Белла протянула руку и притронулась к плечу Иззи.

— Все хорошо, детка, — сказала она, произнеся это слово не с издевкой, как обычно, а ласково, вложив в каждый слог теплоту и интонацию Кэрри. — Не расстраивайся.

Иззи выбралась из объятий Луиса и взяла Беллу за обтянутую перчаткой руку.

— Отлично, — сказал Луис и встал, по-прежнему держа одну руку на плече Иззи. — Пойдемте-ка побыстрее греться.

Примерно с минуту все молчали, оглядываясь в небольшой прихожей, ведущей в кухню и ванную. Потом Луис зажег свет и, подойдя к лестнице, включил термореле парового отопления. Послышался щелчок, и батарея под подоконником начала скрипеть.

— Все в рабочем состоянии, — сказал он, с триумфом оглядев комнату. — Здесь ничего не изменилось.

Софи только хотела спросить, а какого черта что-то должно было измениться в пустом доме за какие-то полгода, да вовремя поняла, что Луис зашел в дом впервые за три года. Ну, а при каких обстоятельствах он его покинул, известно только ему и, может быть, Белле. Он все оглядывался, а потом одним широким шагом пересек комнату и снял с каминной полки фотографию в рамке. Это была их с Кэрри свадебная фотография.

Пока Луис, чье повернутое в профиль лицо скрывали волосы, рассматривал фотографию, Софи, глубоко и резко вдохнув, вдруг в один момент осознала, что Кэрри действительно больше нет.

И находясь здесь, в такой близости от нее, она почти задохнулась под тяжестью этой пустоты.

Кэрри действительно умерла, потому что если ее нет здесь и сейчас в этом доме и в этой жизни, — которую Софи подсознательно рисовала в своем воображении — значит, ее нет нигде. У Софи защипало глаза.

— Я только… — сказала она и быстро прошла через кухню в ванную, надеясь, что все остальные сейчас настолько погружены в собственные мысли, что и не заметят ее отсутствия. Отодвинула раздвижную дверь, за ней располагалась абрикосовая ванная комната, продававшаяся вместе с домом, которая всегда смешила Кэрри.

Софи опустила крышку унитаза и уселась на нее. Несколько раз глубоко вдохнула и попыталась сосредоточиться, но слезы текли сами собой, медленные и горячие. У нее затряслись плечи, дыхание стало прерывистым, и она всем сердцем ощутила, что Кэрри умерла, как будто от нее отобрали маленькую, но жизненно важную часть ее самой.

— Не смей плакать, — прошептала она самой себе. — Не сейчас. — Она яростно вытирала слезы тыльной стороной ладони, с каждым взмахом ресниц повторяя этот процесс заново, но они не прекращались. И с отчетливой ясностью — как будто от слез у нее прояснилось зрение — она увидела все, что находилось в ванной. В мыльнице поблескивала пара золотых колец в уши, за унитазом виднелась открытая коробка тампаксов. Бюстгальтер, давным-давно выстиранный и повешенный сушиться на багетку душевой занавески, теперь был жесткий и запылившийся. Софи заплакала еще сильнее.

Она не ожидала такого. Она думала, что будет сильной, будет поддерживать детей и даже Луиса, если понадобится. А сама сидит и плачет, плачет так, как не плакала никогда в жизни, даже тогда, когда умер ее отец. Софи уже начала думать, что так и не оплачет свою подругу. А сама взяла и выбрала самый неудачный момент для того, чтобы сидеть здесь и оплакивать Кэрри и саму себя.

Софи плакала не только потому, что скучала по подруге, но и из-за всего, что потеряла еще до Кэрри. Ее отец, ее детство. Дружеские отношения с матерью. Самосознание. Мужество и дух авантюризма. Все то, что постепенно стало всплывать в памяти сразу же, как только она ощутила, что потеряла еще и Кэрри.

Она полюбила двух детей, которых никогда не должна была полюбить. Весь этот круговорот событий сумел ее каким-то образом пробудить, ей захотелось иметь то, что имела Кэрри и чего у нее больше не будет никогда. От этого Софи еще сильнее заплакала, потому что в таком случае разве она не пытается украсть у Кэрри ее жизнь? Ведь в любом случае она понимает, что никогда не сможет ею жить. У нее никогда не было и десятой доли той энергии, отваги и огня, которые каждый день излучала Кэрри. Именно эту женщину любили Луис и ее дочки и именно по ней они теперь так скучают… И только Софи отчаялась прийти в себя, как в дверь ванной постучали.

— Тетя Софи? — Это была Иззи. — Мне нужно пописать. Вы там уже сто лет сидите, вы что, какаете? Там воняет?

Софи сделала глубокий вдох, вытерла лицо ладонями, изобразила на лице улыбку и только потом открыла дверь.

— Нет-нет, — сказал она, заводя Иззи внутрь. — Все нормально, здесь не воняет.

Иззи спустила брючки с трусиками и влезла на унитаз, приподняв крышку. Она сидела, писала и внимательно рассматривала лицо Софи.

— У вас глаза стали черные, — сказала она. Потом склонила головку набок и протянула к ней ручки со словами: — Не расстраивайся.

Если бы месяц назад кто-нибудь сказал Софи, что в ближайшем будущем она будет рыдать навзрыд в объятиях трехлетней девочки, которая будет утешать ее, сидя на унитазе, Софи рассмеялась бы этому человеку в лицо. Но в данную минуту ручки Иззи, обхватившие ее за шею, и горячее дыхание девочки на ее щеке были именно тем, что могло ее успокоить. Иззи несколько раз похлопала девушку по спине, Софи опустилась подле нее на колени, немного погодя выбралась из ее объятий, взяла личико Иззи в ладонь и поцеловала ее в лоб.

— Ты — такая красивая девочка, — сказала она, чувствуя, что слезы уже перестали лить.

Наконец-то она снова ощутила связь с этим миром, впервые за все время, прошедшее с того холодного дня в крематории. Она встала, понимая, что еще не раз будет оплакивать Кэрри и что эти слезы далеко не последние, но теперь ей стало легче и она чувствовала себя сильнее. Достаточно сильной, чтобы выполнить то, что намеревалась. Пока Иззи сосредоточенно делала свое дело, Софи умывалась холодной водой, глядя в зеркало, до тех пор, пока не смыла последние следы слез и макияжа. Кожа все еще блестела, но глаза казались ясными, если не всматриваться в них слишком пристально.

Послышался шум воды в унитазе, и Иззи натянула брючки, из которых, как хвост, тянулась лента туалетной бумаги. Софи вытащила ее и спустила в унитаз. Она хотела поднять Иззи над раковиной, чтобы та помыла руки, но маленькая девочка уже подтащила к раковине трехногую табуретку, которая стояла подле ванны.

— Ты рада, что вернулась сюда? — спросила ее Софи, пока та мыла ручки с особой тщательностью.

— Да, — задумчиво ответила Иззи, — но частично — нет, потому что… ну… это весело, но немножко грустно.

Софи наблюдала за тем, как девочка спрыгнула с табуретки, отодвинула дверь и побежала обратно в гостиную. Иногда она не могла понять, что это — удивительная проницательность или просто подражание разговору взрослых. Но сейчас она была уверена в том, что трехлетняя девочка говорила совершенно серьезно.

Когда они вернулись в переднюю комнату, Луис сидел на диване с открытым фотоальбомом на коленках. Его лицо невозможно было разглядеть за завесой длинных волос, но Софи показалось, что в каждой линии его тела застыли напряжение и грусть.

— Что это? — спросила Иззи, взбираясь на диван и встав рядом с ним на коленки.

— Это ты, — жизнерадостно, чтобы не расстраивать ребенка, ответил Луис. Как странно, удрученно думала Софи, как каждый из них пытается казаться сильнее ради трех остальных. — Это — твой альбом, когда ты была малышкой. Я нашел его рядом с Беллиным. Все фотографии Беллы делал я. А эти, наверное, в основном делала мама. Она здесь только на одной из них. Я так по ней соскучился. — И он вздохнул.

Иззи обвела пальчиком свой крошечный отпечаток ноги на фотографии и захихикала.

— Белла наверху? — спросила Софи, посмотрев вверх на узкую лестничную площадку.

— Да, — сказал Луис. — Решила отыскать какие-нибудь вещи. Я предложил пойти с ней, но она сказала: «Нет, спасибо». Довольно вежливым тоном.

Софи кивнула.

— Моя девочка, — сказала она и крикнула. — Белла? Там у тебя все нормально?

— Поднимайтесь! — крикнула в ответ Белла. Софи мельком взглянула на Луиса, но он не отрываясь смотрел в альбом.

Софи терзали нелепые опасения, пока она поднималась по ступенькам. Она никогда не считала себя человеком с богатым воображением, но в этом доме ее стали терзать безумные мысли. А за прошедшие несколько недель, особенно с тех пор как в ее жизни появился Луис, вообще перестала понимать, что же она за человек. Софи бы сейчас не удивилась, если бы наверху ее поджидала Кэрри, чтобы спросить, что это, черт возьми, она затеяла и как смела запасть на ее мужа?

— Эй? — окликнула Софи, досадуя на саму себя за сквозившее в голосе напряжение.

— Я здесь! — Софи пошла на голос Беллы во вторую маленькую спальню, думая, что окажется сейчас в детской. Но как только она вошла в комнату, сразу же поняла, что это — комната Кэрри. Почти все небольшое пространство занимал шифоньер в стиле ар-деко ее бабушки, который она так любила, а оставшегося места едва хватало на одноместную кровать и бывший обеденный стол, на котором так и осталась лежать стопка сложенного белья. Белла сидела на кровати, ее голова торчала из воротника огромного красного мохерового джемпера. Она закатывала рукава до тех пор, пока из них не просунулись руки.

— Это — любимый мамин джемпер, — с улыбкой сказала она Софи. — Он до сих пор чуть-чуть пахнет ею. Понюхайте! — Она протянула Софи рукав, та присела рядом с ней и вдохнула запах. Действительно, от него исходил слабый аромат любимого розового масла Кэрри, и Софи только диву далась, что именно Белла — Белла! — чувствует себя непринужденно и счастливо. Впервые за все время, прошедшее с того момента, как Софи снова встретилась с Беллой в доме ее бабушки, все то напряжение, которое постоянно сквозило в каждом движении детской фигурки, как рукой сняло. Посмотрев на Беллу, Софи поняла, что ей на самом деле шесть с половиной лет, и что это — не маленький благородный взрослый, взваливший на свои плечи все горести этого мира.

Белла привстала на коленках и сняла с полки, которая висела над кроватью, шкатулку для драгоценностей, обклеенную черным кожзаменителем. Осторожно опустив ее на постель, наклонила, завела ручку часового механизма и только потом бережно подняла крышку, держа шкатулку на уровне глаз. Софи улыбнулась, узнав красную фетровую внутренность шкатулки и крошечную пластмассовую балерину, которая начала кружиться и выделывать пируэты.

— Кэрри подарили ее на четырнадцать лет, — стала рассказывать она Белле, которая смотрела на крошечную танцовщицу. — Кэрри говорила, что ненавидит ее и обязательно сожжет, потому что ей хотелось, чтобы подарили деньги на одежду и кассеты, и что твоя бабушка сделала это нарочно, чтобы раз… досадить ей. Но так никогда она ее и не выбросила. Хранила в ней украшения, даже когда стала взрослой. — Софи вслушивалась, как замедляются металлические звуки «Голубого Дуная». — Может, все-таки твоя бабушка знала ее лучше, чем Кэрри думала. Ты обязательно расскажи ей про шкатулку. Ей это очень понравится.

Белла поставила шкатулку на кровать, достала из нее две нитки стеклянных бус и надела их. Вынула какие-то серьги и с минуту рассматривала, держа их на ладошке, прежде чем снова положить в шкатулку и достать оттуда брошь в виде бабочки. Софи сама приколола ее Белле на свитер.

— Можно, я это возьму? — спросила она у Софи, закрыв крышку шкатулки и дернув себя за свитер. — И это?

Софи кивнула.

— Ну конечно, можно, — ответила она, инстинктивно обвив Беллу рукой за шею и поцеловав девочку в лоб. Белла, не желая того, облегчила ей этот визит в дом Кэрри, когда все должно было быть совсем наоборот. — По-моему, ты счастлива, что приехала сюда, Белла. Как думаешь, ты будешь счастлива, когда снова будешь жить здесь вместе с папой?

Белла уставилась на поблекший потертый золоченый бордюр, украшавший крышку шкатулки.

— Это мой дом, мой и Иззи, — сказал она. — А не его.

Софи была готова к такому ответу.

— Но, дорогая, ты же знаешь, что тебе все равно придется жить с папой и…

— Я знаю, что мне придется жить с папой, — сказала Белла, вложив в эти слова меньше яду, чем ожидала Софи, и даже сказав не «с ним», а «с папой». — Но я хочу жить здесь, тетя Софи. Я хочу вернуться домой в Сент-Ивз и ходить в школу, где мои друзья. Где я почти могу прикоснуться к маме. Это все равно как если бы я уехала отсюда однажды утром, не зная, что никогда не вернусь. И не возвращалась. Не возвращалась вплоть до сегодняшнего дня. И мне кажется, что я должна вернуться, даже если… даже если не все из нас смогут вернуться.

Софи кивнула и снова поцеловала Беллу.

— Я не знаю, чувствует ли то же самое Иззи, — сказала она, выпуская Беллу. — Что же касается твоего отца… трудно сказать, как он считает, но мне кажется, ты права. — Софи осмотрела комнату. Несмотря на то что снаружи было холодно, весь дом, казалось, был согрет теплом и пронизан солнечными лучами.

— Как думаешь, теперь ты сможешь спокойно жить с Луисом? — спросила она Беллу.

— Ну… я готова обсудить это с ним, если это означает, что я смогу вернуться домой.

Софи кивнула, сдержав улыбку, вызванную официозом этой маленькой девочки. Ею овладело чувство, на которое она не имела никакого права, — чувство, что ее забраковали.

Внезапно по маленькому дому пронесся визг Иззи.

Софи, привыкшая к тому, что Иззи то и дело вопит из-за всякой ерунды, гадала, что же они с Беллой увидят, когда спустятся вниз. Но все остатки тревоги рассеялись в ту же минуту, как Софи увидела трехлетнего ребенка.

Иззи стояла посреди гостиной, восторженно взирая на громадного рыжего кота, которого задушила чуть ли не до смерти.

— Это Танго! — радостно кричала она. — Танго! Танго!

— Танго! — Белла спрыгнула с последних двух ступенек и тоже кинулась обнимать Танго, который представлял собой покорное ядро в этой «группе захвата».

— Ну, ну, ребята, — со смехом сказал Луис, — вы его напугаете.

— Танго ничто не может напугать, — сказала Белла, забирая у Иззи гигантского кота и переходя с ним к дивану. — Он — самый крутой кот во всем Сент-Ивзе!

Луис забрал Танго у Беллы, пока она взбиралась на диван и усаживалась рядом с ним, потом снова всучил животное в ее протянутые руки.

Софи, не привыкшая к тому, чтобы с котами так грубо обращались, не боясь при этом, что в знак протеста можно поплатиться выцарапанным глазом, благоговейно взирала на эту сцену.

Танго был раза в два больше Артемиды, у него не было пол-уха, а над одним глазом виднелась маленькая залысина. Это настоящий бандюган, который, однако, мурчал как котенок у Беллы на руках, пока она чесала его за ушком.

— Как он здесь оказался? — спросила Белла. — Его же отдали в кошачий приют!

— Знаю, я хотел тебе все рассказать, просто боялся — а вдруг он не появится. Лесли, наша соседка, та самая леди, которая приходила сюда каждый день, — добавил Луис специально для Софи, — сказала, что нашла его здесь однажды утром месяца четыре назад. Она позвонила в кошачий приют, и ей ответили, что его отдали в Маусхоул — правда, забавно? В любом случае, ему там, видимо, не понравилось, потому что при первой же возможности он сбежал из своего нового дома и вернулся сюда. Она просто не понимала, как его за это время не разорвали, и не знала, сколько времени он питался объедками прежде, чем она не нашла его. Служащие из кошачьего приюта позвонили в его новую семью, и те забрали Танго, но он снова вернулся. Поэтому все сошлись на том, что пусть он лучше живет здесь. Лесли его кормила. Кажется, теперь он живет здесь на два дома. Они с ней здорово подружились.

— Танго, — нежно проговорила Иззи и опустилась у ног Беллы на колени. — А его мы возьмем домой? — спросила она Софи. Софи в замешательстве пыталась придумать способ размещения двух детей и двух кошек — одной психопатки и одного великана — в своей маленькой квартире, когда поняла, что ее квартира — это уже не дом, во всяком случае, для Беллы и Иззи.

— Этот вопрос не ко мне, — ответила Софи, кивнув в сторону Луиса и одновременно пытаясь задушить в себе внезапное чувство утраты. Она присела на стул.

Луис потянулся и почесал Танго под подбородком и за ушами.

— Все в порядке, старина, — сказал он с нежной фамильярностью и только потом повернулся к девочкам. — Но и не ко мне. — И он посмотрел на Беллу. — Иззи сказала мне, что ей хотелось бы жить в новом доме, когда мы вернемся.

— В котором у меня будет своя спальня, — твердо сказала Иззи.

— Ну, может быть, — осторожно вставил Луис. — Но ты, Белла… что думаешь ты?

— Я хочу жить здесь, — ответила Белла, уткнувшись в шею Танго. Она метнула взгляд на Луиса и плотно сжала губы, упрямо и решительно.

Луис оглядел маленькую переднюю комнатку, во всех углах которой гнездились как хорошие, так и плохие воспоминания. Меньше всего он хотел бы вернуться именно сюда. Софи это понимала. Но она также видела, что ему отчаянно не хочется снова подводить Беллу.

— Просто я подумал, что, если мы начнем с новой строки… — робко начал он, — мы все.

— Это — наш дом! — настойчиво сказала Белла низким от наступающих рыданий голосом. Она ткнула в Луиса пальцем. — Ты не можешь просто так взять и забрать нас отсюда и заставить нас забыть про маму. Ты не можешь притворяться, что все это время мы были счастливы и что ничего не произошло. Ты нас здесь бросил! Здесь, в нашем доме!

Танго торопливо вывернулся из рук Беллы и удрал за диван, а Иззи сунула в рот большой палец и взобралась на колени к Софи.

— Я и не притворяюсь, — осторожно ответил Луис Белле, как будто боясь все испортить неправильной интонацией. — Я знаю, что был не прав, бросив вас таким образом, Белла. Мне очень жаль.

— Но почему ты нас бросил, почему? — закричала Белла, вскочила, подбежала к Луису и стала бить по его ногам кулачками.

Иззи зарылась лицом в волосы Софи и крепко обхватила ее за шею. Софи в ответ прижала девочку к себе.

Луис подался вперед и положил руки на напряженные плечики Беллы.

— Я не знаю, — мягко ответил он ей. — Я повел себя как дурак и эгоист, и был неправ. Я сожалею об этом, и я не забывал о тебе ни на одну минуту. Но больше всего жалею о том, что не переговорил с твоей мамой еще раз и не объяснил ей, как я обо всем сожалею. Потому что мне, правда, очень жаль, Белла. Мне очень жаль, Иззи.

Иззи молча соскользнула с коленок Софи, подошла к Луису и обвила своими ручками отца вместе с сестрой, заставив их обняться.

— Не заставляй нас больше жить в незнакомом месте, — сказала Белла.

— Я ничего не буду тебя заставлять, — ответил Луис, но Софи видела, как исказилось его лицо. Она понимала, что ему будет невыносимо вернуться в этот дом. Здесь все будет постоянно напоминать об утрате, о том, что он сам разрушил.

— Почему бы вам всем все это еще раз не обсудить, — спокойно предложила Софи, боясь оказаться лишней, замечая, как Белла с облегчением обнимает своих родных и как кладет головку на плечо Луиса. — День был очень нелегким. Возвращение сюда было достаточно серьезным шагом, вам, наверное, нужно поговорить и еще многое обдумать прежде чем вы придете к какому-то решению. Как думаешь, Белла?

Личико Беллы выплыло из волос Луиса, и она с силой стала вытирать лицо тыльными сторонами ладошек.

— Мне нужно будет задать тебе несколько вопросов прежде чем я решу, как поступить, — сказала она отцу.

Напряженное и искаженное лицо Луиса заметно смягчилось при этих словах, которые любой другой человек счел бы за угрозу. Было очевидно, что он больше не боится того, что может произойти между ним и Беллой. Он просто рад, что между ними наконец-то установились хоть какие-то отношения.

— И мы должны спросить Танго, где захочет жить он, — важно добавила Иззи, выуживая кота из его укрытия и нещадно тиская. Но, посмотрев на Танго, Софи поняла, что ему захочется жить только там, где будут Белла с Иззи.

— Нам нужно о многом поговорить, — сказал Луис девочкам. — И я думаю, что мы справимся. — Он сказал это с такой надеждой в голосе, что у Софи дрогнуло сердце.

— Да, — ответила Белла. — Я думаю, да.

 

Глава двадцать третья

Софи стояла в тени, в дальнем конце узкой улочки, и наблюдала, как Луис, Иззи и Белла болтают с соседкой, которая время от времени прерывалась, чтобы осыпать детей стремительными поцелуями и потискать их в объятиях. Все трое снова постепенно становились семьей, соединявшие их узы медленно, но верно укреплялись. Узы, которые к Софи не имели никакого отношения. Жаль, что она не может приписать себе никаких заслуг. Она чувствовала, что рано или поздно это все равно произошло бы, даже если девочки не ворвались бы в ее жизнь. Даже если бы она все это время пребывала в блаженном неведении, продолжала заниматься организацией вечеринок на восьмом этаже своей собственной башни из слоновой кости, по утрам в будние дни завивать плойкой волосы, а по выходным расхаживать по квартире в пижаме. Они бы нашли друг друга и без меня, подумала она.

Что же до Софи, то скоро она вернется в свою прежнюю жизнь, и все будет как прежде. Нет, не совсем как прежде, решила про себя девушка. Потому что она уже не будет прежней.

Она думала о своей работе, квартире и жалкой ограниченной личной жизни, видимость которой с трудом поддерживала, и задавалась тем же вопросом, которым ее извечно мучили другие: зачем? Ради чего она столько трудилась и жила почти в полном одиночестве?

Софи не знала ответа, но, стоя и наблюдая сейчас за тем, как Луис, Белла и Иззи разговаривают со своей прежней соседкой, поняла, что она никогда не знала ответа.

Троица, стоявшая на противоположном конце дороги, распрощалась с соседкой и подошла к Софи.

— Милая женщина, — заметила Софи, машинально протягивая руку, за которую взялась Иззи, запрыгнув на тротуар.

— Точно, — ответил Луис. — Она была по-настоящему рада меня видеть. — Он проговорил это с заметным удивлением. Судя по всему, у него были свои соображения по поводу того, что сулит ему возвращение в городок с относительно небольшим населением, где все все друг про друга знают. Наверное, он все думал о том, как будет выглядеть здесь в глазах окружающих: как герой или как незваный гость, негодяй. И тот факт, что хоть кто-то из его прежних друзей был рад его видеть, конечно, принес ему облегчение.

— После ленча я встречаюсь с адвокатом. — Он бросил взгляд на Софи. — Не хотите пойти со мной? Окажете мне моральную поддержку.

Софи была растрогана этой просьбой.

— А как же девочки? — спросила она.

— Мне будет достаточно, даже если вы подождете на улице или помаячите где-нибудь в фойе, — ровным тоном ответил Луис.

— А, понятно, ну хорошо.

В ней загорелась искорка радости уже потому, что Луису хотелось, чтобы она «просто была там», искорка, которая тут же погасла. Она должна что-то сделать с этим влечением, просто должна, потому что в отличие от предыдущих своих воображаемых влюбленностей чувствовала, что эта сможет по-настоящему ее травмировать.

— И потом, — продолжал Луис, совершенно не замечавший раздиравшей Софи боли, — полагаю, нам нужно нанести визит риэлторам и сотрудникам по найму. — Он вздохнул. — Какой ужас — снова на вечную каторгу. Тем не менее, придется… — Он посмотрел на небо, которое оставалось ясным и синим несмотря на то, что над морем собирались дождевые тучи и было довольно ветрено. — Так, давайте прогуляемся по Портмир-бич, пока погода не испортилась, а?

— Да! — хором воскликнули девочки, и Иззи стала размахивать рукой Софи, когда они пошли к морю.

Как только добрались до пляжа, Иззи рванула с места, тут же споткнувшись и покатившись по мокрому песку.

— Она промокнет насквозь! — забеспокоилась Софи, но Луис лишь улыбнулся.

— Ей три года, и ей хочется веселья — небольшая сырость ей не повредит, — сказал он, поощрительно посмеиваясь над хорошим настроением своей дочери.

— Я поплаваю! — крикнула им Иззи, хотя ее голос уже унес ветер, и бросилась к неспокойному морю, которое еще было усеяно серфингистами. Софи, будучи не в состоянии проявить ту же политику невмешательства, что и Луис, инстинктивно бросилась вслед за Иззи, что привело ту в еще больший восторг, так как она взвизгнула и стала убегать от нее. Женщина и ребенок отчаянно гонялись друг за другом вдоль кромки моря, пока наконец, позабыв про свои страхи, Софи не схватила Иззи и не упала с ней на песок. Девочка у нее на руках повернулась к ней лицом, на которое налетали развеваемые порывами ветра волосы Софи, щекоча Иззи нос и развеселив ее еще больше.

— Мы будем веселиться, да? — засмеялась она, сверкая глазками. — Когда будем все жить здесь, в нашем новом доме. Мы с тобой сможем гоняться друг за дружкой каждый день!

Софи сняла руку с тельца Иззи и убрала с ее лица свои непокорные волосы, снова ощутив острую боль утраты.

— Ну… — начала было она, но как раз в этот момент прилив поднялся еще на один дюйм, и ее левый бок окатило ледяной волной.

— Да что ж это такое! — закричала Софи, раз и навсегда зарубившая себе на носу, что ругаться нельзя. Иззи взвизгнула от восторга, когда Софи схватила ее, и они побежали от надвигающегося прилива. Как только оказались на безопасном расстоянии, Софи поставила Иззи и посмотрела на мокрую полоску на джинсах.

— Надо вернуться и переодеться, — сказала она девочке, которая бегала вокруг нее кругами и которой, судя по всему, было все равно, что она промокла и замерзла. Софи посмотрела на сгущающиеся темнеющие облака. — Дождь собирается. Пошли, Иззи, догоним папу с Беллой.

— Нет! — машинально запротестовала Иззи. — Я хочу поплескаться!

— Не сходи с ума, — сказала Софи, взглядом обшаривая пляж в поисках Беллы и Луиса. — В такую погоду? — Наконец она различила их фигурки, казавшиеся на таком расстоянии на удивление крошечными. Белла, кажется, шла на пару шагов впереди отца, а Луис что-то ей говорил, потому что Софи видела, как он жестикулировал.

На мгновение ветер ослаб, и сквозь облака пробился луч солнца, пока Софи наблюдала за двумя далекими фигурками, жалея, что не может определить, о чем они разговаривают. А потом Белла резко остановилась, и Луис нагнал ее, сделав один шаг. Прошло еще несколько секунд, возможно, они обменялись еще парой слов, и Белла снова пошла дальше, не оборачиваясь. Но на этот раз она протянула ему руку, и Луис взял ее.

Но тут ветер поднялся снова и принес с собой какой-то комок.

Иззи опять кричала. Софи со вздохом оглянулась, ожидая, что сейчас ей гордо продемонстрируют полудохлого краба или пучок водорослей. Но Иззи на пляже не было.

— Иззи! — закричала Софии. Грудь затопило ледяной волной страха. Как во сне заметив, что Белла с Луисом остановились и оглянулись, Софи снова закричала: «Иззи!», и увидела ее, точнее, красную куртку с капюшоном, вздувшуюся от ветра и ярко выделявшуюся на фоне швырявших ее волн, и сердце Софи сжалось от ужаса.

Иззи была в воде.

Софи не знала, что ей делать и как это сделать, но она знала абсолютно точно, что должна быть сейчас в воде вместе с Иззи. Она не должна потерять ее из виду, не должна допустить, чтобы ее головка снова скрылась под волнами прежде, чем она подоспеет к ней. Софи понимала только, что вода не дает ей бежать быстрее, и приходится передвигаться в волнах отчаянно медленно. Иззи каким-то чудом еще не скрылась под водой, ее голова виднелась над волнами. Подойдя поближе, Софи различила ужас, написанный на ее лице, когда вдруг накатившая волна швырнула Иззи прямо к ней в объятья. Софи изо всех сил прижала к себе визжащего и вырывающегося ребенка, чтобы его не унесло возвращающейся волной. Она не знала, когда волна снова подкатит, но понимала, что из воды нужно выбраться как можно быстрее. На секунду ее сознание прояснилось, и Софи с ужасом поняла, что, если бы прилив был бурным, а ветер дул сильнее, у них был бы реальный шанс погибнуть. И она ощутила такой острый страх, который не ощущала никогда прежде, страх, от которого у нее ослабли и подкосились ноги. Но она тут же вспомнила, что у нее на руках Иззи, прижала ее к себе еще крепче и твердо пошла вперед.

— Я держу тебя, — громко прокричала Софи, изо всех сил выбираясь обратно на песок.

И вот в воду уже забежал Луис, взял у нее Иззи и наконец-то помог обеим выбраться на берег. Белла подбежала к насквозь промокшим людям и обняла их за ноги, вокруг стали собираться серфингисты и кое-кто из собачников.

— Вы в порядке? — участливо спросила какая-то женщина.

— Вызвать скорую? — спросила другая.

Софи покачала головой.

— Белла, осторожней, — услышала она собственный голос — намеренно ровный, — когда девочка прильнула к ее ногам. — Ты вся промокнешь!

— Мне все равно! — сказала Белла, и все четверо с минуту стояли, обнимая друг друга, Иззи истерически плакала: ей все еще не верилось, что ее спасли.

— Эй, пижон, возьми-ка. — Молодой серфингист, с которого еще стекала вода, протягивал им огромное пляжное полотенце.

— Спасибо, старина, — с благодарностью ответил Луис, принимая это и другие предложенные полотенца. — Пошли, — сказал он дрожащим голосом. — Надо обсохнуть.

Луис вошел к ним в номер с подносом, на котором дымились горячие напитки.

— Четыре горячих шоколада, любезно предложенных миссис Александр, — сказал он, устанавливая поднос на туалетный столик.

Софи, Иззи и Белла сидели на двойной кровати в своих пижамах, съежившись под одеялами, и Софи обнимала обеих девочек за плечи. Она нашла по телевизору какую-то детскую передачу, чтобы как-то отвлечь Иззи, и та внимательно ее смотрела, посасывая большой палец и безжалостно накручивая на палец волосы Софи. Белла не отрываясь смотрела на Иззи своими темными глазами, как будто даже здесь, в безопасности двойной кровати, за ней нужно было следить — просто на всякий случай.

Луис улыбнулся всем трем, но его лицо зарумянилось от холода, и Софи видела, что его трясет.

— Какие добрые люди на пляже, — сказала она, — помогли нам обсушиться, а еще эта милая леди, которая принесла нам чаю из кафе.

— Да уж. — Луис улыбнулся. — Вот что мне нравится в людях. Только подумаешь, что этот мир населен жестокими эгоистичными индивидуалистами, как понимаешь, что при каждой удобной возможности мы стремимся делать друг другу добро.

— Так держать, пижон, — сказала, скривившись, Софи, хотя она поняла, о чем он.

Она вообще очень многое поняла за прошедшие несколько недель.

— Но все равно, как вы чувствуете себя, девочки? — спросил он, обращаясь ко всем трем, сидевшим на краешке кровати. Две из них не обратили на него внимания, а Софи только пожала плечами. Она не знала точно, как ответить.

— Я в порядке, — сказала она Луису со слабой улыбкой. — Кажется, пальцы на ногах отошли. Значит, я их все-таки не отморозила.

Он кивнул, сцепив вместе ладони, будто не зная, куда их девать.

— Миссис Александр вызвала врача — просто на всякий случай. Она будет здесь через двадцать минут. Просто чудо, что Иззи не захлебнулась, — сказал он, глядя на дочь. — И просто невероятно, что она не ушла под воду. Наверное, ее куртка сработала как временное подводное крыло оттого, что под нее набрался воздух.

— Может быть. Хорошо, что все так быстро закончилось, правда? Думаю, это вряд ли могло бы оказаться чем-то серьезным?

Луис посмотрел на нее.

— Для трехлетней девочки это было достаточно серьезно, — ответил он с силой.

— Простите, Луис, — сказала Софи, которую неожиданно захлестнули эмоции при мысли о том, что могло бы произойти. Она задрожала. — Простите. Я только на секунду отвернулась и…

Видя, как она расстроена, Луис протянул руку и прикоснулся к ее плечу.

— Не извиняйтесь. Это же я сказал, что небольшая сырость ей не повредит. Так что все из-за меня. Спасибо вам.

— Но я ничего не сделала, — сказала Софи, чувствуя, как под его пристальным взглядом у нее снова начинает полыхать кожа. Она немножко выпрямилась, так, что головка Иззи упала ей на живот. Белла выбралась из-под ее руки и повернулась на бок. Она уснула. — Я просто зашла…

— Вы поступили очень смело, — настаивал Луис.

— Не смело, — ответила Софи, смутившись. — А глупо: я ведь не умею плавать.

Луис заморгал, и румянец начал сходить с его щек.

— Да уж.

Иззи наконец оторвалась от динозавра Барни и протянула Луису ручку.

— Папочка, — сказала она. — Обними меня тоже.

Луис взял ее ручку и, подойдя к изголовью кровати, обнял Иззи, одна ножка которой лежала на кровати, а вторая по-прежнему упиралась в пол.

— Она сказала, что хочет поплескаться! — прошептала Софи, пока Иззи выполняла свою программу действий. — Я и не думала, что она серьезно. Мне следовало помнить, что, если трехлетний ребенок говорит, что он что-то собирается сделать, он это сделает. Я только на секунду отвернулась… Простите, Луис. А что, если… — И ее снова затопила уже знакомая волна паники.

Луис слегка пошевелился, и, перегнувшись через Иззи, взял руку Софи в свою.

— Я же сказал, не извиняйтесь. — Он крепче сжал ее пальцы. — Это не вы должны извиняться.

Софи не сомневалась, что единственное, что спасло ее от немедленного самовозгорания, — Иззи, снова вмешавшаяся в разговор.

— Софи, а мамочка все-таки живет в море, — защебетала она.

Софи удивленно посмотрела на малышку. Она-то была готова к нервному срыву или к тому, что к длинному перечню ее страхов добавится еще и боязнь воды, но ребенок был на удивление спокоен.

— Правда? — спросила Софи.

— Да. — Иззи подняла головку, переводя взгляд с Луиса на Софи. — Ведь это же мамочка толкнула меня к тебе?

Софи вспомнила мощную волну, направившую Иззи прямиком к ней. Она прикоснулась к щеке девочки рукой и улыбнулась.

— Знаешь, — сказала она, внезапно почувствовав утешение от этой детской логики. — По-моему, ты права.

Луис нерешительно пытался убедить Софи, что им нет необходимости сопровождать его к адвокатам.

Она же, выбираясь из постели, напомнила, что врач сказала, что они в полном порядке, и небольшая прогулка только поможет им отвлечься.

Интересно было наблюдать за выражением лица Луиса, который разрывался между нежеланием идти одному и желанием поступить так, как надо.

— Правда, все в порядке, — сказала Софи, выбирая чистую сухую майку. Она уже расстегнула две верхние пуговицы своей пижамы, когда до нее дошло, что она делает, и бросила футболку на пол, как раскаленный камень, кивнув в сторону двери. — Увидимся внизу.

Луис, видимо, смутился не меньше ее тем, что она так бездумно решила переодеться в его присутствии, и не стал дожидаться дальнейших намеков, но прежде чем закрыть за собой дверь в номер, он обернулся и спросил:

— А вы уверены, что хотите пойти?

— Мы уверены, — сказала Белла. — Потому что ты хотел заглянуть в сувенирные магазины, и мы с Иззи тоже хотели. Ты же сказал, что мы все будем решать вместе, помнишь?

И Луис, и Софи поняли, что Белла его проверяет.

— Ну, конечно. Конечно, мы будем решать все втроем.

Как только дверь в номер закрылась, Софи переоделась сама и быстро переодела девочек в новые джинсы, купленные специально в дорогу, и все втроем обулись в новенькие кроссовки.

— Я похожа на тебя! — с нескрываемым восторгом сказала Иззи, показывая пальчиком на Софи. — Только у меня животик не выпирает.

— Ох, Иззи, — сказала Софи, поправляя на плече сумку, — ты умеешь отвешивать комплименты.

Пока Иззи с Софи суетливо направлялись к выходу, она заметила, что Белла маячит сзади, дергая бахрому на красном мохеровом джемпере своей матери.

— Белла, пойдем, — торопила ее Софи.

— Вы ему очень нравитесь, — сказала Белла, и ее глаза потемнели. — Правда, ведь?

— Наверно. Немножко, — сказала Софи. — И он мне нравится… немножко.

— А вы нравитесь ему так же, как ему нравилась мама? — напрямую спросила ее Белла. Софи, испугавшись, что Белла смогла разглядеть под внешним безразличием ее чувство к Луису, прореагировала слишком бурно:

— Господи, нет конечно! — воскликнула она. — То есть нет. Совсем не так.

Белла закусила губу, долго и пристально глядя на Софи, прежде чем взять свое пальто и выйти из комнаты.

— Отлично, — сказала она, проходя мимо.

 

Глава двадцать четвертая

— Вы уверены? — снова спросила Софи миссис Александр, стоя в фойе гостиницы.

Миссис Александр энергично закивала.

— Да, дорогая, — повторила она. — Бедные крошки уснули на ходу, а паб в двух шагах отсюда, так что если они проснутся, я позвоню вам по этому номеру. — Она помахала бумажкой с записанным номером мобильного телефона Софи. — Я обычно не сижу с детьми, но у нас здесь тихо, и потом — учитывая смягчающие обстоятельства. Давайте уже, идите, у вас у обоих такой вид, как будто вам необходимо срочно выпить.

Луис тепло улыбнулся хозяйке.

— Так вот какие услуги предоставляются в бутик-отелях, — сказал он, бесстыдно флиртуя с немолодой женщиной. Для Софи, которой пришлось увидеть, как он в открытую флиртует, это было неприятным открытием. Уж очень удачно ему это удавалось.

— Именно, — согласилась миссис Александр, кокетливо захлопав ресницами.

Как только они вышли на улицу, налетел холодный порыв ветра, и Софи поплотнее запахнулась в куртку. Не говоря ни слова, Луис обнял ее за плечи и притянул к себе, в спасительное укрытие своего тела. Они молча перешли через дорогу и вошли в паб.

— Что бы ты хотела? — спросил он, прислонившись к стойке.

— Не знаю, даже не знаю! — Софи вдруг почувствовала, что ей отчаянно хочется расплакаться, но вместо этого она попросила взять ей бренди. — Большую порцию, — сказала она. — Чтоб с ног свалило. — Она не стала говорить ему, что сама чуть с ног не свалилась, когда он обнял ее за плечи, и что выпить хочет поэтому, а не потому, что чуть не утонула.

Пока Луис делал заказ, Софи осмотрелась в пабе, в котором было не очень много народу. В одном углу сидели два старика, в другом — довольно шумная компания подвыпивших местных ребят. Она пошла к третьему углу, выбрала столик. И, дожидаясь, когда Луис принесет бренди, думала о том, с какой непринужденностью он обнял ее.

Это могло означать одну из трех возможных вещей: либо теперь он считает, что они стали настолько близкими друзьями, что он спокойно может обнимать ее, как это часто делал Кэл. И в таком случае получается, что он — гей, потому что Софи еще не встречала мужчину-натурала, который стал бы обнимать женщину из чисто дружеских отношений. Либо это могло означать, что он знает, что она втайне на него запала, в чем он, опять же, ошибается, потому что это был бы признак дурного вкуса, но он все равно почему-то решил, что это так, и считает, что у него есть шанс. Тогда получается, что Луис безнравственный ловелас — описание, под которое он, по мнению Софи, идеально подходил еще совсем недавно и которое необдуманно опроверг своей раздражающей тактичностью и героизмом. Или — и это скорее всего — он, будучи мужчиной, вероятно, не пережевывал каждый свой жест и не волновался из-за последствий. Вероятно, с сожалением пришла к выводу Софи, это вообще ничего не значит, кроме того, что ее влюбленность, которую она вознамерилась уничтожить, начинала выходить из-под ее контроля.

— Господи боже, — пробормотала она, когда Луис подошел к столику. — Мне срочно нужно возвращаться на работу. Я начинаю превращаться в Лайзу. — И на одну секунду она заскучала по той мирной и скудной эмоциями жизни, какая была у нее всего несколько недель назад.

Луис поставил на стол бокалы и из расставленных вокруг него четырех стульев выбрал тот, который стоял напротив, окончательно подтвердив тем самым, что это объятие ничего не значило.

— Итак, — начала Софи, решив, что больше не позволит своему утомленному и эмоционально перегруженному мозгу думать о недозволенных вещах. — Как прошел визит к адвокатам?

Ей пришлось спросить Луиса, потому что когда он вышел, он не произнес ни слова. Только посмотрел на детей с выражением человека, который проходит серьезную проверку в реальных условиях.

— Пошли, — вот все, что он сказал, и Софи, испугавшись, что он оказался по горло в долгах, у него изъяли имущество или еще что-нибудь похуже, не стала расспрашивать его в присутствии девочек.

Луис с секунду разглядывал свой бокал.

— Сверхъестественно, — сказал он. — Оказалось, что у нас с девочками целая куча денег.

Этого Софи не ожидала.

— В самом деле? — удивленно спросила она.

— Угу, — ответил Луис, изумленный не меньше ее. — Когда мы только взяли закладную, мы также взяли страховой полис, чтобы покрыть расходы на заем и еще кое-что на случай, если кто-нибудь из нас умрет. Нас уговорил финансовый советник. Забавно, мы с Кэрри никогда не смотрели в будущее. Думаю, здесь сыграло роль скорое рождение ребенка. Мы вдруг поняли, что мы, вообще-то, взрослые люди. Хотя должен признать, что я плохо представлял себе, что такое страховка, просто продолжал ее оплачивать, хотя иногда, когда с деньгами было совсем туго, нас терзал соблазн аннулировать ее… не то чтобы… но мы почему-то этого не сделали.

Софи как будто издалека слушала, как он говорит о своей совместной жизни с Кэрри, используя это «мы». Она не общалась с ними, когда они были женаты, и ей было тяжело думать о том, что когда-то они были вместе, даже когда Луис рассказывал какие-то бытовые мелочи. Такое ощущение, будто существовало три разных реальности, никак не связанных друг с другом: Кэрри и Луис, спокойно живущие своей жизнью на этом берегу вместе с Беллой и Иззи; Кэрри, изо всех сил пытающаяся вырастить двоих детей после того как Луис бросил ее, сбежав в другую часть света; и теперешний Луис — этот почти незнакомый ей мужчина, к которому Софи постепенно тянуло все больше, в самый неподходящий для этого момент.

Три параллельных мира, и Софи должна их все как-то осмыслить и соединить, и при этом постараться не свихнуться окончательно.

— В любом случае, — говорил Луис, — я продолжал все это оплачивать и после того, как уехал, и те деньги, что зарабатывал на нескольких непостоянных работах, клал на наш общий счет. Я знал, что Кэрри не хочет, чтобы я помогал ей, но я не мог ничего не делать, поэтому продолжал оплачивать необходимые счета, деньги мне обратно не пересылали, и, наверное, поэтому у меня было хоть какое-то спокойствие на душе.

Софи осторожно наблюдала за тем, как он с такой беспечностью рассказывает о том, как бросил Кэрри. Но она знала, что Луис — не черствый и не бездушный человек, она была уверена в этом. Поэтому только молча продолжала слушать.

— Совместный счет не так уж и велик, — продолжал он. — Там всего несколько штук. Адвокат объяснил мне, что Кэрри ничего не снимала после того, как я уехал. Но этот счет принес нам прямой дебет по страховому полису. После того, как будет погашена закладная на дом, у нас останется около сотни тысяч фунтов.

Софи заморгала.

— Черт. — Больше у нее не нашлось слов.

— Вот именно, поэтому я и говорю — сверхъестественно. Когда я узнал про Кэрри, то готов был немедленно мчаться сюда и бороться за своих девочек. Я был готов к любым действиям, собирался устроиться на работу. Знал, что мне придется нелегко, но я был на это настроен, потому что это мой шанс все исправить, это был бы взрослый поступок. — Он помолчал. — Знаешь, по большому счету все было продиктовано эгоизмом, просто так у меня повысилась бы самооценка. Но как только я вернулся, я понял, что мои чувства — не главное. А главное — мои дети, двое моих детей. Когда я увидел лицо Беллы, понял, какую травму нанес ей собственной слабостью, и я бы не вынес, если бы подвел ее снова. Но я был готов к тому, что это будет тяжело. И хотел этого. Мне кажется неправильным, что мне принесли сразу столько денег на блюдечке, неправильно, что я нажился на смерти Кэрри. — Луис с большим трудом произнес ее имя, заерзав на стуле. — Может, мне пожертвовать их на благотворительность и начать все сначала? Как думаешь?

Софи снова заморгала.

— Перестань уже моргать и скажи хоть что-нибудь, — воскликнул Луис. — Мне от этого не по себе.

— Извини. — Софи перевела дыхание. — Просто я ушам своим не поверила. Луис, не сходи с ума! Ты не можешь отдать деньги. Вы с Кэрри застраховали жизни друг друга. Только и всего. Кэрри умерла, и теперь ты получишь выплату, более того — выплату получат твои дети! Эти деньги и так выплатили бы, если б ты упал в вулкан в этой твоей Лиме…

— В Лиме нет вулканов, — перебил ее Луис.

— Неважно… — Софи подняла ладонь, чтобы он больше не перебивал ее. — Я считаю так: ты продолжал осуществлять выплаты, поэтому теперь вы с детьми получили заслуженную прибыль. Это — факт. Но самое главное — это именно то, чего хотела бы Кэрри для своих детей. Она хотела бы, чтобы у них было будущее. И она хотела бы, чтобы ты взял передышку. Ты только подумай: ведь теперь тебе не придется погрузиться с головой в ненавистную работу вроде той, которая была у тебя в типографии. Ты сможешь проводить больше времени с девочками, вы сможете получше узнать друг друга. Может, ты даже сможешь купить себе приличный фотоаппарат и снова заняться фотографией.

Луис посмотрел на нее.

— Что? — спросила Софи, которой стало не по себе.

— А как ты догадалась, что я снова хочу заняться фотографией?

— Ну, у тебя же был свой собственный бизнес, разве нет? Еще до рождения Беллы, когда тебе потребовался регулярный доход? Ведь очевидно, что никто не захочет выполнять дурацкую ненавистную работу, когда есть возможность заниматься любимым делом. Софи наблюдала за тем, как омрачилось лицо Луиса и как он отвел взгляд.

— Ты поэтому уехал, Луис? — Вопрос вырвался сам собой прежде чем она успела его как следует сформулировать. — Потому что тебе показалось, что ты в ловушке? Потому что стал мужем и отцом прежде, чем успел что-либо сообразить? Поэтому?

— Нет! — Он протестующее повысил голос, и все остальные посетители оглянулись и посмотрели на них. — Нет, — сказал он уже более спокойным тоном. Взял свой опустевший бокал и поднялся. — Думаю, нам уже пора об этом поговорить. Я знаю, что тебе это до сих пор не дает покоя, поэтому хочу, чтобы ты узнала правду. — Он сглотнул. — Ты — настоящий… друг. Поэтому я все расскажу, если ты действительно хочешь это знать.

Софи посмотрела на него. А хочет ли она знать? Если узнает, то тот воздушный замок, который она себе построила, надеясь на то, что эта хрупкая молодая семья нуждается в ней, рухнет окончательно. Но она чувствовала, что это не так. Софи должна знать, почему Луис бросил Кэрри, чтобы положить конец этой дурацкой влюбленности и спокойно отойти в сторону.

— Хочу, — сказала она.

— О’кей. Я только возьму себе еще выпивки.

 

Глава двадцать пятая

— Сказать по правде, я был счастлив, — начал Луис, отпив добрый глоток из своего бокала. — Правда, счастлив, пока все это не рухнуло. Я не понимал, что конец уже скоро, а когда понял, был совершенно уничтожен. И не смог этого вынести. Все говорили, что наш брак обречен, и не только мать Кэрри — само собой — но даже все наши друзья, пусть даже в шутку. Ты, кажется, тоже не возлагала больших надежд, насколько я помню по рассказам Кэрри?

Софи подумала, стоит ли это отрицать, но только пожала плечами.

— Просто все произошло слишком стремительно, — сказала она.

— Знаю, но тогда я думал — да, собственно, думаю и сейчас, даже после всего, что произошло, — если что-то случается слишком стремительно, это вовсе не обязательно должно плохо закончиться. Иногда спонтанность как раз приводит к хорошим результатам. — Луис с минуту помолчал, как будто ожидая услышать мнение Софи. Но она только слушала, поэтому он продолжил. — Мы действительно очень быстро сошлись, а в Кэрри от природы было столько силы, что ей невозможно было противостоять, но я и не хотел! Когда красивая веселая талантливая женщина говорит, что она тебя хочет, ты вряд ли будешь задумываться о том, как далеко это может зайти и к чему привести, во всяком случае, не в тот момент, когда вам обоим так хорошо.

Софи снова пожала плечами. Реакция была самой подобающей, потому что она и не знала, как ей на это реагировать.

— Нам действительно было хорошо, и, что до меня, то я ее действительно любил. Я был на седьмом небе, когда Кэрри забеременела. Отца своего я никогда не видел, а моя мать… она была не самой идеальной матерью. Меня воспитала нянька. Удивительная женщина, просто удивительная, но мне ужасно не хватало семьи, такой же, которая была у всех моих приятелей. Няня умерла, когда мне было семнадцать, и с тех пор семьи у меня не было, хотя друзей много, и хороших друзей. До тех пор, пока я не встретил Кэрри, и тогда моей семьей стали она и наш ребенок. Кэрри не пыталась заманить меня в ловушку. Просто однажды мы провели ночь на пляже, и… — Луис оборвал фразу и погрузился в воспоминания, а на его лице появилась тень улыбки.

Софи не пошевелилась, раздираемая ревностью и чувством вины.

— Я любил Кэрри, — продолжал Луис, — это была моя первая любовь. Я женился бы на ней, даже если бы она не забеременела. Я уже собирался сделать ей предложение, когда мы пробыли вместе где-то с год. Я все равно решил это для себя в тот день, когда познакомился с ней. Просто это получилось само собой, когда она сказала мне про Беллу. Я сделал предложение, она согласилась. Сейчас, когда я все это вспоминаю, думаю, что, наверное, если бы не было Беллы, то мы еще месяцев шесть или семь любили бы друг друга. Но Белла родилась, и я рад этому обстоятельству. Я ни о чем не жалею. Это было такое счастливое время.

Софи вспомнила фотографию Кэрри на пляже с Луисом на заднем плане, обнимающим другую женщину, с которой он, видимо, флиртовал так же, как недавно — с миссис Александр.

— Луис, можно задать тебе один вопрос? — спросила Софи.

Он кивнул, слегка задрав подбородок.

— Ты встречался с другими женщинами после свадьбы? — спросила Софи, стремительно и метко нанеся свой удар.

Луис даже не моргнул. Он выдержал ее взгляд и покачал головой.

— Нет, — ответил он и улыбнулся. — Кэрри постоянно твердила, что я жутко люблю пофлиртовать, хотя я, если честно, так не думаю. Просто стараюсь быть милым с окружающими и, если это называется флиртом, то получается, что я флиртую со всеми, в том числе и с мужчинами.

Софи на мгновенье задумалась. Вряд ли ее можно было бы назвать лучшим в мире экспертом по данному вопросу, но она была более-менее уверена, что с ней он не флиртовал.

— Если только человек мне действительно не нравится, — добавил Луис. — Вот тогда я двух слов связать не могу. — Он замолк, и между ними повисла неловкая пауза.

Софи снова почувствовала, что он ждет какого-то ответа. Но от какого-то непонятного страха у нее онемели губы. Она была слишком напугана, чтобы думать о том, что он мог бы сказать ей. Что он попытался бы сказать.

— Я никогда не обманывал Кэрри, — продолжал Луис. — Зачем? Кэрри была ослепительна, это было самое красивое создание на свете. Она расцвела еще больше, когда забеременела и родила Беллу. Это было мое солнышко, с каждым утром светившее все ярче. Наверное, Софи, я слишком любил ее. Сейчас, когда я на это оглядываюсь, мне кажется, что я был влюблен как подросток. У меня ведь до Кэрри не было девушек.

— Как! — недоверчиво выпалила Софи, чей взбунтовавшийся язык, вероятно, развязался под воздействием затопившей ее сердце ревности, когда Луис заговорил про Кэрри.

Луис приподнял брови, и уголки его губ растянулись в подобии улыбки.

— А в чем дело? — задал он вполне закономерный вопрос.

— Ну, тебе же было двадцать три-двадцать четыре года, когда вы с Кэрри познакомились, — сказала Софи, совершенно позабыв, что у нее у самой был только один постоянный парень, да и то ей к тому времени было уже почти двадцать семь.

— У меня были девушки, — сказал Луис, — но ни к одной из них я ничего не испытывал. Наверное, поэтому вложил в отношения с Кэрри всю душу. Может быть, переборщил. Знаешь, я правда считаю, что именно мое чувство отпугнуло Кэрри. Я никого не видел, кроме нее и Беллы — нашей семьи. Она тоже никого, кроме нас, не видела, и, наверное, это заслонило собой все те желания и возможности, о которых она столько мечтала. Видимо, под конец она почувствовала, что поторопилась.

Софи переварила эту информацию.

— Ты хочешь сказать, что это Кэрри разрушила ваш брак? — недоверчиво спросила она. — Но она то и дело говорила, что вы так счастливы, даже после того как ты сбежал она говорила мне, что вы были счастливы!

Луис пожал плечами.

— Кэрри ни за что не признала бы своих ошибок, — объяснил он.

Неужели, думала Софи, упрямства ее подруги и страха перед упреками окружающих — «Мы же тебе говорили!» — хватило, чтобы она не стала приписывать разрыв себе. И тут ее осенила еще одна мысль. Может, их дружба и не оборвалась сразу же после крестин. Может быть, Кэрри намеренно начала перерезать эту ниточку. Что само по себе было бы достаточно просто, потому что Софи не старалась ее уберечь. Может быть, она вовсе и не была такой уж хорошей подругой для Кэрри. И какой смысл, думала она, хранить верность подруге, которая уехала навсегда? Софи только было начала гордиться тем, что спасла их семью. Но если бы она действительно оставалась для Кэрри настоящей подругой, Софи и так все это знала бы. Луис не сидел бы сейчас здесь и не рассказывал бы ей всего этого.

От стыда Софи опустила голову. Она подвела свою подругу, а теперь еще тайком воспылала страстью к ее мужу, который явно до сих пор любит Кэрри несмотря на то, что прошло столько времени.

— Точно, — тихо прошептала самой себе Софи. — Вот к чему приводят глупые поступки. Итак, — твердо сказала она Луису. — Что же произошло?

Он внимательно посмотрел на нее, вероятно, приняв изменившееся настроение собеседницы за признак неодобрения, против чего Софи совершенно не возражала.

— Денег у нас было мало, — продолжал он. — Мы оба работали, поэтому Белла оставалась в яслях на весь день. Ни у Кэрри, ни у меня не было возможности проводить с ней столько времени, сколько нам хотелось бы. Кэрри забросила живопись. Я месяцами не прикасался к фотоаппарату. Я видел, что повседневная рутина начинает ее убивать. Поэтому решил подрабатывать в типографии. Кэрри бросила свою работу в магазине, снова начала писать, Белла стала проводить меньше времени в яслях, и они с Кэрри стали чаще бывать вместе. Только не пойми меня неправильно, здесь не было никакой жертвы. Мне казалось, что я поступаю правильно ради своей семьи, поэтому я был очень доволен. Но мы с Кэрри почти не виделись, а домой я приходил без сил. Поэтому день за днем мы все больше отдалялись друг от друга, и соединявшая нас ниточка рвалась.

Луис замолк и отпил из бокала. Софи сделала глоток бренди. Ей хотелось знать все, но мысль о том, что она сейчас узнает, приводила ее в ужас. Она отпила еще бренди.

— А потом однажды ночью я пришел домой — к тому времени я уже месяца два работал допоздна — и Кэрри дожидалась меня. Она сказала, что у нее замечательные новости: она снова будет зарабатывать деньги. В городе открывалась студия и галерея одного нового художника. Он был валлиец и руководил еще двумя-тремя художниками, которые работали там же. Кэрри познакомилась с ним у подруги. Его звали Тони или как-то вроде этого. Ему очень понравились ее работы, и он захотел, чтобы она создавала полотна для галереи. Она была в восторге, в подлинном восторге, она была так счастлива! И только в тот момент, когда я увидел, как она сияет, понял, что она уже несколько месяцев была несчастна. А потом она снова забеременела.

Лицо Луиса исказилось от боли, и у Софи сжалось сердце.

— Сначала я ничего не понял, почему она была такая… замкнутая, когда сказала мне об этом. Она не могла смотреть на меня. Я думал, что она боится, что мы не сможем себе позволить еще одного ребенка, и попытался ее успокоить, сказал, что мы выберемся, и тогда она разразилась слезами. «Прости, Луис, — сказала она. — Прости». И добавила: «По-моему, я больше не люблю тебя». — Луис отвел взгляд от Софи и теперь внимательно изучал завитушки на ковре в пабе, вспоминая те события. — Она сказала, что влюбилась в того, другого мужчину, в этого Тони. И они уже пару месяцев спят вместе. И что это настоящее. Сказала, что сомневается в том, что ребенок от меня, потому что за несколько недель у нас с ней было всего один раз.

— Она мне ничего не рассказала. — Софи была в шоке. — А я-то думала, что мы так близки. Именно поэтому я и взяла к себе девочек, из-за того, что мы были близкими подругами… всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. Мы дали друг другу эту клятву. Но я вела себя неправильно. Наверное, Кэрри поняла, что нашей дружбе подошел конец.

Луис покачал головой.

— Вряд ли. Кэрри постоянно о тебе вспоминала. И жалела о том, что у нас нет времени и денег, чтобы видеться с тобой почаще. Она бы рассказала, если бы у нее получилось с Тони, в этом я не сомневаюсь. Но у них ничего не вышло. Кэрри с большим трепетом относилась к своим мечтам, для нее было важно выдавать их за действительность. Это был вопрос ее самолюбия. Мне кажется, она бы не вынесла, если бы поняла, что мечты не сбылись.

Софи посмотрела Луису в глаза, отчаянно желая в глубине души, чтобы он солгал, что придумал это все для того, чтобы выглядеть в ее глазах лучше: тогда бы она его возненавидела, и на этом бы все закончилось. Но даже самый профессиональный мошенник-виртуоз не может лгать каждой клеточкой своего тела. Каждый мускул, каждая линия фигуры Луиса, каждое из сменяющих друг друга выражений его лица показывали, что он говорит правду, правду, которая причиняла боль и ему, и Кэрри.

— Значит, она тебя вышвырнула? — спросила Софи. — Но тогда как ты узнал, что случилось с этим Тони?

Луис сделал глубокий вдох и прикончил свою выпивку.

— Нет, она меня не вышвыривала. Я же сказал, что любил ее отчаянно. В нее я вложил все свое стремление иметь нормальную стабильную семью. Моя реакция была просто смешной… детской. Я должен был остаться и попытаться все обсудить, но меня буквально ослепили боль и ярость. Я поднялся наверх, взял свой паспорт, кредитку, запихнул в саквояж кое-какую одежду и ушел, не имея ни малейшего понятия, куда мне идти. — Луис замолк, уголки его губ были опущены. Он резко потер глаза тыльной стороной ладони. — Белла проснулась от криков. Она плакала в своей кроватке, звала меня, просилась на руки. Но я прошел мимо нее. Если я сейчас и хотел бы что-то изменить, так это тот момент. Я каждый день просыпался с мыслью о том, чтобы вернуть его. Тогда я взял бы ее на руки. Это — самая непростительная ошибка за всю мою жизнь.

Софи захотелось прикоснуться к его руке, но он как-то подобрался, убрал руки со стола и выпрямился на своем стуле.

— Кэрри не хотела, чтобы я уходил. Она хотела, чтобы я остался, и мы поговорили, но я должен был уйти. Я чувствовал, что моя идеальная жизнь разрушена, все, что я с таким трудом создавал, рухнуло. Повел себя как ребенок, которому хочется выбросить сломанную игрушку. Я не мог даже смотреть на Кэрри. Просто ушел, и все. Даже не поцеловал Беллу на прощанье. Следующие сутки провел как в кошмаре, почти и не помню, что делал эти двадцать четыре часа. Я доехал на поезде до Лондона, а оттуда — в Хитроу. А потом первым же рейсом отправился в Штаты. В Малибу! — Луис грустно засмеялся. — Какая ирония: я всегда хотел туда попасть еще до того, как познакомился с Кэрри!

Он внимательно посмотрел на Софи.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил он. — Опять меня ненавидишь?

Софи медленно покачала головой, страшно сожалея о том, что ненависти нет, потому что тогда ее жизнь была бы значительно проще.

— Я понимаю, почему ты ушел, но как ты мог бросить все? Этого я никак не могу взять в толк, — искренне призналась она.

— Кэрри была моей жизнью, всей моей жизнью. У меня было такое чувство, что без нее мне ничего и не нужно. И пока сама ты еще не спросила меня об этом — да, о Белле я в тот момент не подумал. Я вообще ни о чем не мог думать, кроме как о Кэрри и о том мужчине… По-моему, мне хотелось доказать ей, что она — такая же эгоистка, как и я. Хотелось заставить ее попросить меня вернуться.

Луис перевел дыхание.

— Идиот, — сказал он, пожав плечами. — Некоторое время я жил на то, что было на кредитке, много пил. — Он поморщился. — Вообще, вел себя как последний идиот.

Софи только сейчас начала понимать всю степень его безрассудства.

— А потом, где-то через месяц, я проснулся однажды утром, как ни странно, трезвый, и понял, что натворил со своей жизнью и с жизнью Беллы. Пытаясь наказать Кэрри, я наказал не только самого себя, но и свою малышку. Все испортил. И я решил позвонить Кэрри. Хотел сказать ей, что возвращаюсь домой ради своего ребенка, несмотря на то, что между нами произошло. У меня на кредитке осталось ровно столько, чтобы позвонить и купить обратный билет. — Луис потемнел лицом. — Только на звонок ответила не Кэрри. Ответил этот Тони. Мне нужно было попросить к телефону Кэрри, но я ее еще любил. Мне как будто нож в сердце воткнули, когда я услышал его голос, поэтому я повесил трубку.

Он вздохнул.

— Снова повел себя как избалованный ребенок. Мне нужно было улететь домой и разобраться со всем ради Беллы. Но одна мысль об этом причиняла слишком сильную боль, о том, что я буду рядом с ней, но не с ней. И я решил, что лучше пусть Кэрри строит свою жизнь в новой семье. Сказал себе, что Белла довольно скоро меня забудет, да оно и к лучшему. — Он горестно покачал головой. — Что за чушь. Идиот чертов.

Софи рассматривала профиль Луиса, когда он отвернулся к окну, пытаясь найти слова для того, чтобы продолжить свой рассказ. Как будто все, что он ей рассказал, было о ком-то другом, а не об этом мужчине, который сидел сейчас напротив нее. Разве можно было так сильно измениться всего за три года? Возможно ли, чтобы такой импульсивный и порывистый человек, каким, по его собственным словам, был Луис, смог сам содержать семью, быть надеждой и опорой? Разве может человек так радикально измениться только потому, что стал старше? У Софи снова сжалось сердце, и, почувствовав ее взгляд, он повернулся и улыбнулся ей.

— Продолжать? — спросил он.

Софи кивнула, не в состоянии ответить на его улыбку, которая стерлась, когда она не улыбнулась в ответ.

Он сделал глубокий вдох и снова продолжал:

— Поэтому я полетел в Бразилию. Решил, что никогда не вернусь домой. Собирался объездить Южную и Центральную Америку. Но, приехав в Перу, остался там. Это такая красивая страна, она так отличается от… нашей. — Луис повел руками вокруг себя. — Казалось, что я наконец-то оказался достаточно далеко и мне больше не будет больно. Я пробыл в Лиме уже около полугода, работая на добровольных началах в детских благотворительных учреждениях, когда до меня дошло, что Кэрри уже должна была родить. Никогда не считал себя таким уж милосердным, но мне нравилось там работать. Я чувствовал себя членом одной большой семьи. Они помогли мне с визой, предоставили жилье и пропитание. — Луис улыбнулся. — Я работал с уличными детьми, невероятно смелыми и способными детишками. Фонд предоставлял им место, где они могли спокойно ночевать, есть и чему-то обучаться, если у них возникало такое желание. И даже играть. А по вечерам и выходным я работал в городском баре для туристов, так что свободного времени у меня почти не было. Не было времени на ненужные мысли. Но однажды меня осенило: ребенок уже должен был родиться. У меня не сразу хватило мужества позвонить, но я все-таки позвонил. На этот раз я был готов к тому, что подойдет Тони, но я знал, что мне необходимо поговорить с Кэрри и узнать, как она, как Белла. И как ребенок.

Софи почувствовала, что съехала на самый краешек стула.

— Но к телефону подошел не Тони. Подошла Кэрри. Кажется, она даже мне обрадовалась. Сказала, что родила красивую малышку и что у них все отлично. Я ответил что рад за нее, потом она немного помолчала и сказала, что Тони ее бросил, и она этому рада. Но счастлива с дочерьми.

Софи могла представить, как произносит эти слова Кэрри. Она всегда считала, что нужно жить сообразно с последствиями сделанного выбора, какими бы они ни оказались. Миссис Стайлс как-то сказала про дочь, что она носит свои ошибки, как ордена почета, а Кэрри парировала, что это был самый лучший комплимент, который она когда-либо слышала от матери. Но как раз в этом и заключалась разница между Софи и Кэрри. Кэрри смело делала выбор и следовала ему, несмотря ни на что. Софи никогда ничего не выбирала, она позволяла судьбе делать за себя выбор и никогда не задавалась вопросом, насколько трудным он может оказаться.

— Я тут же сказал, что могу вылететь к ним следующим же рейсом, — снова заговорил Луис. — Сказал, что она причинила мне очень сильную боль, но я ее по-прежнему люблю. Что готов вернуться и во всем разобраться. Наступила долгая пауза, и я буквально ощутил вкус надежды. «Я не хочу, чтобы ты возвращался, Луис, — сказала Кэрри. — С Тони у меня все кончено, но тебя я все равно больше не люблю. Знаю, что должна любить тебя и что любила когда-то, и очень сильно. Но сейчас — нет. Все прошло. И тебе не имеет смысла возвращаться из-за меня, я хочу, чтобы ты это знал. Но если ты захочешь увидеть девочек, я никогда не встану на твоем пути». Мы попрощались, и тогда она добавила: «Я должна тебе сказать еще кое-что, что ты должен знать. Твою дочь зовут Иззи». — Луис замолчал. И стал потирать глаза большим пальцем.

Софи кусала губу. Она даже не знала, что и думать обо всем, что рассказал ей Луис. Ей ужасно хотелось кинуться защищать Кэрри, но как она может это сделать, когда она ничего этого не знала? Она на секунду закрыла глаза и вспомнила тот последний раз, когда виделась с Кэрри, заново восстановив в памяти все подробности. В какой-то момент после крестин ей показалось, что Кэрри хочет ей что-то сказать. Но потом замешкалась и сменила тему. Может, она собиралась рассказать ей об этом. Но в таком случае получается, что Кэрри была не в состоянии рассказать подруге правду даже несмотря на то, что попросила ее стать крестной и опекуном девочек. Должно быть, ей было ужасно одиноко, поняла Софи.

— Почему ты не вернулся ради Беллы с Иззи? Кэрри не стала бы тебе мешать видеться с ними.

Луис некоторое время не отвечал, потом снова сделал глубокий вдох.

— Сначала из-за того, что я все еще очень сильно любил Кэрри. И мне была невыносима мысль о том, что я вернусь, но не смогу быть с ней. Это было эгоистично, глупо и по-детски. Но горе буквально засосало меня в свое болото. Единственное, что я мог сделать, — это вообще забыть обо всем. Я должен был как-то избавиться от этой боли, ты понимаешь меня?

— Да, — сказала Софи с таким сочувствием в голосе, что Луис на мгновенье замолк.

— А потом как-то утром я работал на огороде с детьми, — продолжал он, — они кидались друг в друга грязью и смеялись, и я тоже смеялся, и это был первый раз за два года, когда я рассмеялся, и смех этот был от чистого сердца. Как будто я внезапно сбросил с себя весь огромный груз, который придавливал меня к земле. И вся боль и горечь, которые вытесняли остальные чувства, наконец-то прошли. Я впервые увидел все совершенно ясно и понял, что натворил. — Луис покачал головой, как будто до сих пор не мог поверить в то, что когда-то поступил так. — С тех пор я планировал вернуться. Я понял, что хочу увидеть, как точно так же смеются мои собственные дети. Но теперь я не мог просто взять и прыгнуть в самолет. Мне нужно было собрать деньги на самолет до дома, а на это требовалось много времени — почти год. И за это время я обучал других добровольцев, которые должны были меня заменить. Я не хотел подводить детей. Они стали мне второй семьей. Я хотел вернуться в Англию и понимал, что должен это сделать, но уезжать все равно было тяжело. Тамошние люди были так добры ко мне, поэтому я ждал до тех пор, пока не почувствую, что не люблю больше Кэрри, потому что тогда мне было бы легче находиться рядом с ней. — Луис посмотрел Софи в глаза. — Когда ты позвонила, я уже несколько месяцев готовился к отъезду, но все равно еще не набрал денег на билет.

Софи не сразу переварила эти последние слова.

— Ты по-прежнему хотел вернуться к Кэрри? — спросил она, стараясь не выдать голосом собственных эмоций.

Луис покачал головой.

— Я хотел увидеть ее, хотел извиниться за то, что так себя повел. Хотел все исправить, и не только ради себя, но и ради девочек. Я и понятия не имел, что почувствую, когда увижу ее. И теперь никогда этого не узнаю. Слишком долго тянул. — Он сглотнул. — Мне очень грустно оттого, что я не могу этого сделать, мне очень жаль, что ее нет сейчас рядом, правда. Но я уже не любил ее, это было уже не то. Все эти чувства давно прошли.

Софи издала глубокий вздох.

— У тебя была любовница в Лиме?

Он был удивлен не менее ее самой, услышав этот вопрос. Но Луис не обиделся, а только лишь пожал плечами.

— У меня было две девушки, — сказал он. — Не одновременно! — торопливо добавил он. — Но это было все… не то. — Потрясающе, но он сказал это с такой непринужденностью, что Софи решилась задать ему еще один дерзкий вопрос, который все время мучил ее.

— Когда я позвонила тебе тогда ночью, ты принял меня за другую женщину. Ты назвал меня деткой. За кого ты меня принял? За одну из своих девушек?

Луис нахмурился.

— Нет, я уже давно ни с кем не встречался… — И он засмеялся. — Морин! Я решил, что это Морин.

— Морин?

— Она была моим британским контактом в благотворительной организации. Милая женщина, только все время забывала про разницу во времени. Она хотела помочь мне с работой и квартирой в Сент-Ивзе. Поэтому, когда мне сказали, что мне спозаранку звонит какая-то англичанка, я решил, что это она. Я ее и не видел никогда. Увижусь с ней на следующей неделе, знаю только, что у нее двое детей старше нас с тобой, так что вряд ли она окажется в моем вкусе. Она связала меня с местной NSPCC для городских детей, уставших от жизни в большом городе. — Луис откинулся на спинку стула и посмотрел на Софи. Его губы вот-вот готовы были растянуться в улыбку.

— Ну что, ты до сих пор считаешь меня подонком? — спокойно спросил он.

Софи тщательно обдумала вопрос. Слишком много всего она услышала, чтобы дать однозначный ответ. Кэл всегда говорил, что у нее проблемы с сексуальностью, а сейчас она поняла, что у нее, помимо этого, еще и эмоциональные проблемы. Если она сейчас еще хоть что-то почувствует, то просто взорвется. Ее терзали боль, утрата, чувство вины и что-то еще, какая-то надежда — и все эти чувства совершенно некстати расцвели пышным цветом, разбудив затаенную привязанность к мужчине, к которому она вообще не должна бы испытывать ничего подобного, потому что он — бывший муж ее умершей лучшей подруги. Она понимала, что Луис ждет, что она ответит. И отчаянно пыталась найти слова, которые прозвучат более-менее нейтрально.

— Мне кажется, тебе просто было очень больно, а люди не всегда поступают правильно, когда им больно.

Луис закусил губу и кивнул.

— Я надеялся на простое «нет», — ответил он, поморщившись.

— Но это все далеко не просто, — возразила Софи, не совсем понимая, однако, что еще можно сюда добавить. — Все довольно запутано.

С минуту они смотрела друг на друга через стол.

— Да, — сказал Луис, не отрывая от нее взгляда. — Да.

— В любом случае, — поспешно добавила Софи, — Тесс все равно позвонит тебе и скажет, что ты можешь забирать детей, и это — только вопрос времени. И неважно, что я о тебе думаю.

Луис медленно наклонился к ней, облокотившись на стол, сократив на несколько дюймов разделявшее их расстояние.

— Это важно, — сказал он тихо. — Важно для меня.

У Софи пересохло во рту, она даже сглотнуть не могла. Отпила немного бренди, чтобы увлажнить губы.

— Потому что оно того стоит, Луис, — сказала она, по-прежнему отчаянно пытаясь придать этому разговору совсем иное значение в то же время страшась того, что его слова могут значить на самом деле. — Мне кажется, ты будешь прекрасным отцом. Мне кажется, вы будете счастливы втроем. Об этом я тоже уже сказала Тесс.

Луис покачал головой.

— Спасибо, это значит для меня очень многое… Но я имел в виду другое.

Софи показалось, что каждая мышца ее тела напряглась. У нее было такое чувство, что она реально может окаменеть прямо здесь, в этом пабе. А потом ее разрежут на кусочки и будут продавать в местном магазине сувениров под наименованием «Окаменевшая естественным образом женщина».

— Я тебя почти не помнил, — сказал Луис, — пока не вернулся. Кэрри много о тебе рассказывала, и у нее была твоя фотография в рамке. Но я ее никогда не рассматривал. — Он помолчал, закусив губу. — Поэтому для меня было настоящим шоком, когда я увидел, насколько ты красива. — Софи не пошевелилась. — Помнишь ту ночь, когда я пришел к тебе и мы разговаривали в подъезде? Ты тогда еще сняла пальто и… это не прозвучит слишком банально? У меня буквально дух захватило! — Софи не знала, что сказать, но Луис, по счастью, не стал дожидаться ответа. — Правда ведь, банальщина? Звучит шаблонно. Но поверь, хотя в тот момент ты и показалась мне по-настоящему соблазнительной, я и мечтать не мог, что когда-нибудь буду думать о тебе так, как думаю сейчас. Я ушел в ту ночь настолько разозленным, и на себя, и на тебя. Поэтому решил просто не зацикливаться на твоей красоте, и все. Сперва это было легко. Я приходил к детям, и все. Ты меня ненавидела, мало того — ты была лучшей подругой моей умершей брошенной жены. Не самый подходящий вариант для того, чтобы влюбиться. — Луис улыбнулся. — Вообще, я решил, что ты — одна из тех женщин, которые больше думают о своих ногтях, чем о чем-либо еще. И вела ты себя довольно стервозно.

Софи думала, что впервые в жизни она испытала настоящий страх в тот день, когда зашла по пояс в море. Но нет — это цветочки по сравнению с этим сущим ужасом и притоком адреналина. К чему это Луис клонит?

— Ты мне по-настоящему нравишься, Софи, — сказал он. — И рассудок буквально кричит, чтобы я это прекратил. Но ведь что-то есть, не так ли? Между нами. Я не знаю, о чем я думаю и что чувствую сейчас, и знаю, что это безумие — говорить тебе сейчас об этом, но я также знаю, что свихнусь, если не скажу.

Луис взял руку Софи в свою и слегка пожал ее пальцы.

— Послушай, я знаю, что более неподходящего момента, более неподходящего места и более неподходящего человека, которому можно было бы это сказать, и сыскать нельзя. Но я должен сказать это, Софи. Мне хочется прикоснуться к тебе каждый раз, когда я смотрю на тебя. И каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, мне хочется тебя поцеловать, и, если я тебя поцелую, я не уверен, что смогу дальше остановиться. — Он подождал с минуту, когда же Софи так и не пошевелилась, отпустил ее руку. — Озвучил я это гораздо хуже, чем хотел. Прости. Просто я подумал, что, может быть… я не мог допустить, чтобы каждый из нас вернулся к своей жизни, а я так и не сказал бы тебе, как сильно привязался к тебе, только и всего. Ты можешь считать меня импульсивным, но жизнь слишком коротка. — Луис попытался понять выражение лица Софи, но не смог. И слабо улыбнулся. — Можешь меня ударить, если хочешь.

Софи поднялась так резко, что под ней перевернулся стул. Она выбежала на улицу, смутно сознавая, что все посетители обернулись ей вслед. Наконец-то она оказалась на прохладном ночном воздухе и почувствовала, как начинает остывать ее кожа. Софи перешла через улицу, подошла к гавани, облокотилась о перила и стала смотреть на блестевшие в лунном свете пенистые волны, которые накатывали на берег. Весь день, начиная с того момента, как они ступили в дом Кэрри этим утром, прошел как во сне. За последние несколько часов она перечувствовала больше, чем за все то время, что прошло со дня смерти ее отца. Шум моря стал отчетливее, она уже почувствовала соленый запах и прекрасно видела крошечные огонечки — отражение в волнах. И Луиса она почувствовала за секунду до того, как он подошел к ней.

— Я не знал, захочешь ли ты, чтобы я подошел к тебе, — сказал он. — Поэтому решил на всякий случай подойти.

Софи повернулась к нему лицом.

— Я рада этому. — Луис открыл было рот, но она его перебила. — Слушай, если ты хочешь, чтобы я обсуждала чувства других, то пожалуйста. Я всю ночь могу этим заниматься. Я же — классный советчик. Но я — не из тех людей, которые так вот запросто могут говорить о себе. Я не знаю, что чувствую сейчас и как это назвать. Я этого даже не понимаю… Но все, что ты сказал про меня, все то же самое я могу повторить тебе, — неловко закончила Софи.

— Ты хочешь сказать, что чувствуешь то же самое? — неуверенно спросил Луис.

— Да, — с трудом ответила Софи. Луис улыбнулся, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, Софи предупреждающе положила руку ему на грудь. — Но это неправильно, Луис. Неправильно, если мы что-то сделаем. Мне кажется, это может быть неправильно…

Луис кивнул, и его улыбка слегка померкла.

— Вероятно, ты права. Но… а что, если мы только проведем вместе ночь и не будем думать больше ни о ком и ни о чем, а сосредоточимся только на нас самих?

Софи внимательно смотрела на него в лунном свете. Так вот о чем он. Одна ночь, нечто вроде сеанса терапии, чтобы снять сексуальное напряжение. Она тут же почувствовала облегчение, грусть и возбуждение. Если так, то все в порядке, и это не приведет ни к каким последствиям. Все равно что исчезнуть на несколько часов с этой планеты, бросив все. И Софи тут же захотелось сделать то, что было совершенно чуждо ее природе. Сегодня ночью ей захотелось почувствовать, каково это — быть беспечной и не заботиться о завтрашнем дне.

— Я хочу, — сказала она. — Наверное, я идиотка.

— Не только ты.

— Ты думаешь так потому… — начала было Софи, пытаясь как-то обосновать свои слова.

— Давай помолчим, — сказал Луис, нежно приложив к ее губам кончики пальцев. Он смотрел на нее в лунном свете, обводя пальцами контуры ее губ, и наконец-то поцеловал так, что на несколько удивительных мгновений она не ощущала ничего, кроме его жарких губ, согревавших каждую клеточку ее естества. Софи оторвалась от его губ и неожиданно захихикала.

— Такой реакции я не ожидал, — сказал он с улыбкой, когда она уткнулась лицом в его куртку.

Она затаила дыхание и посмотрела на него.

— Наверное, я напилась. Значит, это нормально.

— Только не подводи меня. Ты помнишь, что я сказал о том, что если поцелую тебя, то уже не смогу остановиться? Я оказался прав. — Луис опустил руки ей на плечи и зарылся пальцами в волосы. — Софи, ты останешься со мной сегодня? Только на одну ночь, пожалуйста, — просил он с трогательной тревогой.

Софи заглянула ему в глаза и ощутила мгновенное опьянение, к которому бренди не имело никакого отношения, — в этом она не сомневалась.

— Думаю, нам нужно в конце концов проверить, сможем ли мы уместиться в твоей кровати, — сказала она.

 

Глава двадцать шестая

Когда Софи проснулась, было еще темно.

Она полежала некоторое время, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте; тоненький луч света, пробивавшийся сквозь дверную щель, освещал номер слабым серебристым сиянием. Все еще теплая и умиротворенная со сна, она уставилась на дверь, пытаясь сообразить, как это она переместилась в другое место.

И вспомнила, что она в номере у Луиса.

Софи не стала выскакивать из кровати, и не только потому, что ей не хотелось будить Луиса, просто ее руки и ноги, как выяснилось, настолько тесно переплелись с его, что она просто не смогла бы пошевелиться. Она лежала, прислушиваясь к стуку собственного сердца, и одно за другим события начали восстанавливаться в ее памяти с шокирующей последовательностью.

Момент их возвращения в отель. Повторное раздумье, и они переступили через порог. Молча пошли в номер Луиса, поднимались по лестнице, не глядя друг на друга, держась за перила, но Луис оглянулся через плечо, когда открыл дверь. Софи, стоявшая совершенно неподвижно, приложив ухо к двери их с детьми номера, рассматривавшая заостренные обшарпанные носки своих розовых сапожек, забрызганных водой и грязью, дожидавшаяся, затаив дыхание, чтобы тоненький детский голосок позвал ее по имени. И не знавшая, хотела ли она его услышать или нет.

Она помнила, как он целовал ее лицо и шею, волосы и плечи. Потом они каким-то образом оказались без одежды, и жар его тела опалил ее даже прежде, чем она почувствовала его своей кожей. Его руки на ее груди, потом — губы и зубы. Ее собственные руки, ласкающие его талию и бедра. Его затвердевшая плоть, упирающаяся в ее мягкий живот. Дрожь, пробившая его, когда она прикоснулась и поцеловала его. Ощущение его внутри себя и ощущение малейших переходов, каждой клеточки его тела в единении со своей, пока наконец она не зарылась лицом в его шею, укусив за плечо, когда он кончил и уже в следующее мгновенье что-то нежно прошептал ей на ухо, какие-то слова, которых она не расслышала и не хотела расслышать.

Потом они затихли, уютно расположившись в узкой кровати, как два паззла. И наверное, сразу же уснули, потому что так и остались лежать: Луис обвил Софи своими длинными руками и ногами, прижав ее спину к своей груди. Она перевернулась на спину и посмотрела на него. Почти все его лицо было скрыто в тени, слабая искорка света выхватывала только уголок закрытого глаза, линию челюсти и уголок губ. Он дышал спокойно и ровно, уснув почти сразу же.

Софи уже окончательно проснулась, ощущая, как кровь начинает приливать к телу. Она чувствовала, что задыхается от волнения, пока остатки сна медленно уходили, оставляя место неприкрытой дикой панике. Как будто все те причины, по которым они не должны были этого делать и которые едва затронули в разговоре и тут же от них отмахнулись прошлой ночью, теперь окружили ее каменной стеной реальности.

Софи отчаянно пыталась оградиться от чувств, которые начинали всплывать на поверхность вместе с тем, как постепенно проходила ночь. Прошлой ночью это казалось таким возможным, в точности как сказал Луис. Вызволить свою страсть, позабыв про все обстоятельства, а потом каждому жить своей жизнью. Луис соблазнил ее своими рассуждениями, своими взглядами и прикосновениями, и она позволила ему это сделать. Но она ошибалась, решив, что это не повлечет за собой никаких последствий. И если прошлой ночью она испытывала к нему дурацкую безответную влюбленность, то сегодня утром все стало гораздо, гораздо хуже. Теперь, после того как она провела с ним ночь, все ее мечты столкнулись с действительностью, в которой их раздавят и изничтожат.

Она влюбилась в него.

Она не может так поступать. Не может быть вместе с Луисом. Вместе с бывшим мужем Кэрри, отцом Беллы и Иззи. Она совершает предательство, бессмысленное и никому не нужное. Она должна была это понимать. Может, он и переспал с ней, но он с такой теплотой говорил о Кэрри прошлой ночью, наверняка он по-прежнему ее любит. К тому же здесь все напоминает о Кэрри, повсюду, куда бы она ни посмотрела, она чувствовала присутствие своей подруги, подруги, которая всегда была рядом. Как она посмела мечтать о том, чтобы жить вместе с Луисом и девочками?

Софи свесилась с края кровати, пытаясь нашарить свою сумку, и облегченно вздохнула, сразу же наткнувшись на нее. Вынула свой сотовый телефон и посмотрела, сколько сейчас времени.

Начало шестого. Нужно возвращаться в собственную постель, пока дети не заметили ее отсутствия. Софи немедленно обуяла паника, когда она начала понимать, что натворила, и та бездумная радость, которую она испытала рядом с Луисом, казалось, осталась в другой жизни.

— О господи, — шептала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Дура, дура, дура.

Она стала осторожно высвобождаться из объятий Луиса, но, как только он почувствовал, что она зашевелилась, его руки рефлективно сжали ее. Большой палец левой руки неторопливо пробежался по соску, пока он целовал ее в шею, зарывшись лицом в ее волосы. Он пошевелился, высвободив из-под нее другую руку и облокотившись на нее. Софи чувствовала, что он смотрит на нее.

— Значит, это не сон, — нежно произнес он, и Софи почувствовала, как он кончиками пальцев бережно стал обводить контуры ее лица и изгибы шеи, грудь. Долю секунды она лежала неподвижно, закрыв глаза, несмотря на то, что было темно. Потом накрыла его руку своей.

— Мне нужно в свой номер, — прошептала она. — Они скоро проснутся.

Луис со вздохом откинулся на кровать.

— Но еще темно, — запротестовал он еще томным от сна голосом.

— Я знаю, но… все-таки… — зашептала Софи. Луис не стал ее останавливать, когда она спустила ноги с кровати и наклонилась, нашаривая разбросанную по полу одежду. Пока она искала трусики и потом натягивала их, он ласкал ее шею и спину.

Софи резко поднялась.

— Я больше ничего не могу найти, — раздраженно сказала она, чувствуя, как в темноте ее начинает одолевать клаустрофобия.

— Я включу лампу, — сонным голосом предложил Луис.

— Нет, не надо… — сказала Софи, но было уже слишком поздно.

Комната озарилась мягким светом, и ощущение нереальности исчезло. Он действительно лежал в этой постели и смотрел на нее. Она действительно стояла рядом, почти голая, чувствуя себя беззащитной.

— Ты потрясающая, — сказал он, пожирая взглядом ее тело. — Пожалуйста, не уходи, ну еще немножко… — И он с улыбкой протянул ей руку.

Софи увидела, что ее футболка лежит, вывернутая, на полу, подняла ее и торопливо натянула. Она подобрала джинсы, лежавшие мятой кучей у изножья кровати, неловко пытаясь залезть ногой в брючину. Маневр все не удавался.

— Я не могу, — сказала она напряженным нервным голосом. — Если дети проснутся и обнаружат, что меня нет, или — еще хуже — зайдут сюда… — Она наконец просунула обе ноги в холодную джинсу и застегнула на поясе пуговицу. — И потом, мы же так не договаривались. — Софи заставила себя напомнить ему об этом ледяным тоном. — Мы договаривались только на одну ночь, помнишь?

Луис сел в постели.

— Но я же говорил не буквально. Я имел в виду…

— Что ты имел в виду? — спросила Софи, призвав на помощь гнев.

— Я имел в виду, что мы могли бы дать волю своей страсти. — Луис разглядывал лицо Софи. — Я не умею, — торопливо объяснил он, — не умею подбирать нужные слова и все такое. Слушай, я просто не ожидал… Не ожидал, что… — Он запнулся.

— Что? — прошипела Софи, помня, какие тонкие перегородки отделяют их номер от соседнего. Ей казалось, что стены комнаты надвигаются на нее, в свете лампы она стала еще меньше и теснее, и ей отчаянно хотелось побыстрее выбраться отсюда. — Будешь трахаться, пока будешь разбираться с имуществом своей жены? Неплохие премиальные…

Луис резко сел и стал натягивать брюки.

— Софи, умоляю. Почему ты злишься на меня?

Софи не могла ему ничего ответить; она не могла сказать ему, что злится на себя за то, что влюбилась в него. Пусть лучше думает, что она злится на него. Это лучше, чем если она обнаружит свои подлинные чувства, — такая альтернатива приводила ее в ужас.

— Я должна идти, — сказала она, хватаясь за ручку двери.

— Софи, постой…

Она захлопнула дверь у него перед носом.

Несколько секунд Софи стояла за дверью номера, в котором спали две дочери Луиса. Она поняла, что пока не может туда войти. Она не сомневалась, что, как только Белла на нее посмотрит, сразу же поймет, что у них с Луисом что-то произошло — то, чему не следовало происходить. Софи не желала, чтобы Белла об этом узнала. Потому что меньше всего ей хотелось бы этим никчемным дурацким поступком разрушить тот хрупкий мир, который Белла обрела с отцом и с самой Софи. Девочка ей доверяла, даже любила. И Софи не хотелось терять ее любовь.

Плохо осознавая, что она делает и куда идет, Софи прошла мимо своего номера и спустилась по крытой ковром лестнице. Села на нижней ступеньке и обулась в свои сапоги. Потом оглянулась, испугавшись, что Луис стоит там и смотрит на нее, но на верхней ступеньке никого не было, поэтому она открыла входную дверь и вышла на темную утреннюю улицу.

От холода по всему телу тут же побежали мурашки, но Софи была благодарна, что прохлада остудила ее пылающие щеки. Ее мать как-то сказала ей, что ночь наиболее темна перед самым рассветом. Софи знала, что это была какая-то метафора, сказанная с целью взбодрить ее, помочь Софи как-то пережить потерю отца, когда она не видела никакой надежды. Но, идя по пустынному городу, совершенно темному и тихому, она была уверена, что, когда взойдет солнце, ее проблемы только начнутся.

Софи снова пошла на Портмир-бич, на пляж, где она бросилась в море за Иззи.

Она убеждала себя, что прибрела сюда случайно, потому что ничего не соображала во время своей прогулки, и что все равно она вышла бы к морю, чтобы смотреть на волны, плавно переходившие вдали в горизонт и омывающие тьму предутреннего неба. Но к морю можно было выйти и другими путями, так что Софи поняла, что пришла сюда намеренно. Именно здесь Луис вытащил их с Иззи из воды и здесь они все вчетвером стояли, обнявшись. Именно на этом пляже Софи испытала то, чего совершенно не ожидала.

Чувство принадлежности к ним. К Белле, Иззи и Луису. К этой семье.

Сидя на песке, Софи смутно ощущала, как холодная твердая влага начинает просачиваться через джинсы. Она подтянула колени к подбородку, обхватив ноги, и смотрела на постепенно оголяющуюся магию и движение волн. Сердцебиение утихло, и страх, сдавивший грудную клетку, немного отпустил.

— Что я здесь делаю? — шепотом задала себе Софи вопрос, который немедленно унес порыв ветра. — Как это могло случиться?

А началось все с дискомфорта, вынуждена была признать Софи. С того незваного чувства, обуявшего ее в тот день несколько недель назад, когда к ней в кабинет вошла Тесс Эндрю. И в тот момент, и еще долгое время спустя ее раздражали и ей причиняли неудобства дети Кэрри, которые, казалось, внесли пустоту в ее занятую размеренную жизнь. И только сейчас она поняла, что ее жизнь была пустой до появления в ней Беллы и Иззи, потому что много-много лет вплоть до того момента ее жизнь протекала без каких бы то ни было изменений. Годы проходили мимо, не отмеченные ничем особым или важным, и она постепенно забывала про свои полустертые мечты и амбиции.

Софи не помнила, когда точно это случилось, но она знала, что только с появлением Беллы и Иззи снова начала жить полноценной жизнью, а не пассивно наблюдать за ней со стороны. И теперь она влюбилась именно благодаря Белле с Иззи, возможно, впервые в жизни, возможно, на всю жизнь, потому что дети растопили ее сердце. Все было бы иначе, если бы Софи просто полюбила девочек. Все было бы прекрасно и даже сулило бы счастье, если бы это были просто Белла и Иззи: Софи стала бы счастливой, обретя новую свободу.

Но проблема заключалась в том, что дети, которых она полюбила, были не только детьми умершей Кэрри. Они были также детьми Луиса. Софи ощутила гнетущее расслаблявшее желание, пронзавшее ее в самое сердце, и ей стало трудно дышать.

Она положила подбородок на коленки и тыльной стороной ладони стала протирать глаза, заслезившиеся на ветру.

Странно, думала она, и даже грустно, что они с Кэрри снова сблизились, причем настолько, что она буквально ощущала ее присутствие здесь, на этом ледяном песке, благодаря тому, что полюбила людей, которых Кэрри уже никогда не сможет любить. Софи чувствовала, как к горлу подступают рыдания. Она так виновата. Она чувствовала себя настоящим осквернителем праха.

Конечно, больше всего ее ужасала мысль о том, что она была именно с Луисом. Тот факт, что все-таки переспала с мужчиной, которого так сильно желала, сделал вполне осуществимой угрозу все порушить. Кэл постоянно шутил, что у нее проблемы с сексуальностью, и что она не умеет себя грамотно вести, когда дело доходит до отношений с противоположным полом. Но Софи где-то в глубине души знала, что просто не хочет позволять себе влюбляться, потому что не вынесет расставания с еще одним любимым человеком.

Софи потерла глаза кулаками, зная, что теперь они уже увлажнились не от холода.

Если и был кто-то, кто заставил ее захотеть пойти на такой риск, то, наверное, это был Луис, но Луис появился не сам по себе. Он появился вместе со своим прошлым, в котором были только Кэрри и его дети.

Даже если бы не было детей, все равно было множество причин, из-за которых они не могут быть с Луисом. Он страстно любил другую женщину. И Софи знала, что эта женщина была красивее и ярче, чем она, и, возможно, Луис любит ее до сих пор, несмотря на свои возражения. У него было что-то такое в глазах, когда он вспоминал Кэрри, что Софи казалось — то любовь.

Он, правда, рассказал ей про других девушек, которые были у него после Кэрри. О женщинах, к которым он, наверное, был привязан примерно так же, как привязан сейчас к ней. Софи не помнила точно, как Луис описал те романы, но ей показалось, что он употребил фразу «ничего особенного». И сердце снова панически сжалось.

А что, если к ней Луис испытывает то же самое? Что, если эту ночь, о которой они договорились, он решил перевести в нечто большее только потому, что ему не хочется отпускать женщину, к которой он привязан? И все, что он говорил и шептал ей прошлой ночью, было только шаблонами, старой и проверенной техникой соблазнения? И практическая часть ее сознания, на которую она недавно перестала обращать внимание, вдруг напомнила ей, что она его почти не знает. И эта ее часть, которая страдала и надеялась, знала, что она не вынесет, если останется в его памяти как очередной случайный роман, о котором он впоследствии будет говорить «ничего особенного».

Поразительно, но Софи почувствовала, что смеется, хотя на щеках замерзали слезы. Смех. Безумие. Она боится, что Луис может ее полюбить, не меньше того, чем боится, что для него она вовсе ничего не значит.

Софи покачала головой и подумала про Беллу с Иззи, которые теперь были ей не безразличны. Их она тоже полюбила и чувствовала в себе неукротимый и всепоглощающий импульс защищать их от какой бы то ни было беды. Она поняла, что больше всего на свете ей хочется быть уверенной в том, что девочкам больше никогда не будет больно.

Софи крепче обхватила руками коленки и уставилась на море.

На самом деле все очень просто. Она отчетливо поняла, что у нее нет выбора. Все, что ей нужно сделать, — поступить так, чтобы было лучше для детей, для Луиса и для нее самой. Она должна сделать то, что убережет каждого из них от дальнейших страданий.

Она должна уйти.

Если она уйдет сейчас, девочки по-прежнему будут вспоминать ее с радостью, будут любить и доверять ей, и она навсегда останется в их памяти тем человеком, к которому они смогут в случае чего обратиться. Софи чувствовала, что, если она уйдет, она почтит память Кэрри и сдержит данное ей обещание: всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. Она сможет любить память о подруге вместо того, чтобы изо дня в день соперничать с ее призраком.

Если она уйдет, это может задеть гордость Луиса, может быть, он даже опечалится, но лучше нанести удар сейчас, чтобы со временем то, что произошло между ними, показалось настолько нереальным, что видеть и знать, что могло бы из этого получиться, казалось бы невозможным.

Софи знала, что если она вернется к своей прежней жизни, к своей собственной мирной жизни, к той же самой повседневной рутине — работа, дом, неосознанные желания, — то снова закалится против угрозы любить и потерять кого-то, которая нависла сейчас у нее над головой. Она бы вернулась к той жизни, которой некогда так дорожила. Спокойной, безмятежной мирной жизни.

Это хорошая жизнь, убеждала себя Софи. Карьера, дом — все это она построила своими собственными руками, и теперь это будет настоящим раем. Как только она выбросит из головы все чувства к Луису, жизнь станет прекрасна как никогда. Она сможет делать все, что ни пожелает и когда ни пожелает.

Эта мысль утешала, но в то же время Софи еще сильнее хотелось плакать.

— Вы в порядке?

Софи резко вскинула голову и увидела молодого человека в мокром костюме, который смотрел на нее сверху вниз, обеспокоено нахмурившись.

— Надеюсь, вы не собираетесь топиться? — спросил он, с сожалением взглянув на свою доску, от которой придется отказаться, чтобы присматривать за этой сумасшедшей незнакомкой, сидящей тут на песке.

Софи с трудом растянула замерзшие губы в улыбку, прикрыв лицо рукавом футболки. Наверное, она выглядит ужасно, но впервые за несколько недель ей было спокойно.

— Нет, — фыркнула она. — Я не собираюсь топиться. По-моему, я уже со всем разобралась, — удалось ей выговорить замерзшими губами.

— Отлично, — сказал серфингист, протягивая ей руку и помогая подняться, — потому что на самом деле все не так уж и плохо, серьезно.

Действительно, думала Софи, медленно и с трудом добираясь обратно в отель, ночь наиболее темна перед самым рассветом.

 

Глава двадцать седьмая

Дорога впереди была чистой, поэтому Софи надавила на газ, глядя, как стрелка спидометра неуклонно поднимается к отметке «90». Впервые с того момента, как в ее жизни появилась Иззи, она ехала на большой скорости. Она рассчитывала на чувство свободы, когда будет ехать в машине сама по себе — без детей, без «Мэник-стрит причерс», без кошачьих козырьков в бардачке, и будет в гораздо более приподнятом расположении духа. Но даже предельно быстрая езда не приносила радости, разве что тихое гудение мотора.

Впереди на горизонте возвышалось черное облако, она знала, что очень скоро пойдет сильный дождь, но продолжала давить на газ, с непреклонной решимостью приближаясь к плохой погоде. Она сказала самой себе, что, как только она снова окажется в Лондоне, в своей квартире, снова сможет думать. Сможет осмыслить то, как ее жизнь без малейшего предупреждения неожиданно перевернулась с ног на голову. А лучше об этом вообще не задумываться. Не думать ни о чем, что произошло между нею и Луисом прошлой ночью. Не думать о том, как она бросила этим утром детей. Не думать о том, что привело к этому расставанию, потому что она была уверена, что, как только окажется дома, все снова будет хорошо.

Но до дома было несколько сотен миль, и Софи мысленно прокручивала события двух минувших дней, как человек, пытающийся понять иностранный фильм, в котором нет субтитров.

Вернувшись тем утром к себе в номер, она приняла душ, переоделась в чистую одежду, а потом помогла одеться девочкам, которые болтали, хихикали и подбирали друг другу свои привычные наряды всех цветов радуги. Софи с облегчением поняла, что Иззи, судя по всему, пережила травму, связанную со вчерашним «плаванием», и теперь с наслаждением вспоминает о нем, снова и снова пересказывая свое приключение.

Полтора часа, которые прошли от начала завтрака с Луисом до девяти часов, казались бесконечными. Сидя напротив него за столиком, Софи буквально задыхалась от слишком ярких и настойчивых воспоминаний минувшей ночи, как будто его губы и руки оставили на ее теле отпечатки, отметины после поцелуев и ласк.

Она ковырялась в своей тарелке вилкой, пила кофе, рассеянно улыбаясь девочками, которые строили планы. Все было точно так же, как вчера, кроме того, что Софи не разговаривала с Луисом, а он не разговаривал с ней. Ей было очевидно, что он не меньше ее считает все случившееся глупой ошибкой.

В девять часов утра Софи, извинившись, поднялась из-за стола и вернулась к себе в номер только для того, чтобы увидеть, что ее мобильник разрядился. Она медленно и решительно спустилась вниз по лестнице, помахав девочкам, закинула несколько монеток в таксофон и набрала номер Тесс.

— Господи, я еще даже кофе не пила! — беззаботно воскликнула Тесс. — Как там у вас? Есть прогресс?

Софи посмотрела на сидящую за столом семью из трех человек, которые болтали и смеялись.

— Да, — честно сказала она, — все очень хорошо. Буквально вчера все утряслось. Белла с Луисом поговорили… и решили, где будут жить. Белла сначала хотела остаться в старом доме. Но они пока не решили. — Софи замолкла, поняв, что так до сих пор и не знает, о чем эти двое разговаривали на пляже. Столько всего произошло с той минуты, что у нее не было времени, как следует вздохнуть, уж не говоря о том, чтобы как следует поговорить с Беллой. — По-моему, им теперь гораздо лучше вместе. Обе девочки с нетерпением ждут того момента, когда смогут поселиться здесь насовсем. По-моему, все вышло именно так, как вы хотели, Тесс.

В этот момент Луис посмотрел на нее и поймал ее взгляд. Она тут же повернулась к нему спиной, хотя ей до сих пор казалось, что она чувствует его прикосновения.

— …. отлично, — закончила фразу Тесс.

— Дело в том, что… — начала Софи. — У меня на работе что-то случилось. Меня срочно вызывают в офис, еще со вчерашнего дня. А я знаю, что у Луиса здесь еще куча дел — ну, там, дом нужно найти, адвокатов, отдать девочек в школу и ясли соответственно и все такое прочее. И я вот думаю, сколько еще мне здесь торчать, пока все не закончится? — Она сделала глубокий вдох. — Я о том, что… я могу теперь оставить девочек с ним? Здесь?

Тесс ответила не сразу.

— Софи, — в ее голосе слышалась тревога. — Что случилось?

— Ничего, — заверила ее Софи слишком торопливо, чтобы это прозвучало правдоподобно. — Правда, все прекрасно!

И снова повисла неуверенная пауза, пока Тесс пыталась прочесть ее мысли.

— Вы хотите привезти девочек с собой, забрать их у Луиса? Если вас хоть что-то тревожит, то скажите сразу, — настаивала Тесс.

— Да нет же! Господи, нет, вовсе нет, Тесс. Он — просто чудо, правда. Я действительно считаю, что из него получится прекрасный отец. — Она сказала Тесс правду, хотя каждое слово и причиняло ей мучительную боль. — Просто… по-моему, я им больше не нужна, зато я нужна на работе. Мне, правда, надо. И потом, у меня Артемида — она терпеть не может, когда я уезжаю, даже если за ней присматривает мама, вот я и подумала, что, наверное, могу уехать, если можно. Можно?

— Как-то уж слишком резко, — заметила Тесс, все еще пытаясь ее подловить. — Слушайте, Софи, если Луис снова что-то натворил, то я должна знать…

— Все в порядке, Тесс, честное слово, — твердо сказала Софи. — Девочки будут с ним в полном порядке. Более того, они будут счастливы.

— И вы никак не можете задержаться? — настаивала Тесс. — Слушайте, Софи, а вы действительно уверены, что хотите вот так просто взять и уйти? Ведь эти дети — особенно Белла — стали вам доверять. Даже если с Луисом у них все наладится, им все равно будет непросто пережить этот новый этап. Я знаю, что вам это нелегко, но, если вы сможете задержаться там хотя бы ненадолго, я уверена, что они были бы вам очень благодарны… — Таксофон запищал в ухо Софи, пока она обдумывала слова Тесс.

— Софи? — снова послышался голос Тесс.

— У меня деньги закончились, — солгала Софи. — Я должна уехать. Спасибо за все, Тесс.

— Но как же девочки? — торопливо спросила Тесс. — Пожалуйста, подумайте о них.

— О них-то я как раз и думаю, — сказала Софи. — Я должна вернуться. Должна вернуться из-за них.

Но на линии уже послышались гудки.

Когда Софи повернулась, Луис вместе с девочками поднимались вверх по лестнице.

— Что ты сказала Тесс? — сдержанно спросил он.

— Сказала, что возвращаюсь сегодня в Лондон, — ответила Софи, не в состоянии смотреть ему в глаза.

— Ты сегодня уезжаешь? — спросил Луис так, как будто не расслышал. Софи кивнула.

— Не волнуйся, — с горечью добавила Софи. — Я ничего ей не рассказала.

Луис подошел к Софи поближе.

— Софи, ты не должна уезжать только из-за того, что случилось прошлой ночью, это было…

Софи отступила на шаг назад. Она не хотела слышать о том, что для него это ничего не значило и вообще — было не так уж важно.

— Слушай, — сказала она, прежде чем он успел договорить, — мне пора уйти. Я должна уйти, пока… — Она посмотрела в потолок. — Пока все не выйдет из-под контроля. Я должна сделать как лучше. — Ей каким-то образом трижды удалось сообщить ему, что она уезжает, но он по-прежнему смотрел на нее так, будто не верил собственным ушам.

Может, он решил, что она разыгрывает трагедию из ничего.

Повисла долгая пауза, во время которой Софи показалось, что Луис прокручивает в голове одну фразу за другой, пытаясь сформулировать наиболее правильный ответ.

— Ты не должен ничего говорить, — сказала она ему.

Он на секунду опустил голову, потом снова посмотрел на нее.

— Только не забывай про девочек, — сказал он наконец. — Ты им нужна.

Софи резко наклонила голову.

— Я знаю, — проговорила она. И стала подниматься по лестнице, оставив Луиса внизу, пытаясь на ходу обдумать то, как она сообщит о своем отъезде Белле с Иззи.

Автострада была забита, но Софи уверенно лавировала между полосами, обгоняя грузовик за грузовиком и даже сев на хвост форда «Мондео», водитель которого все-таки пропустил ее, отчетливо выговаривая в зеркале заднего вида ругательства. Но ей было все равно, ей хотелось домой.

Когда Софи встала на колени, чтобы поцеловать девочек на прощанье, Иззи обняла ее за шею и крепко прижала к себе, долго не отпуская.

Когда немного погодя Софи попыталась высвободиться из ее объятий, Иззи прижала ее к себе еще крепче.

— Солнышко, — мягко сказала Софи. — Мы с тобой скоро увидимся.

— Правда? — требовательно спросила Иззи, немного подавшись назад и внимательно изучая лицо Софи на предмет вранья.

— Правда, — серьезно пообещала Софи, но она чувствовала, что одного обещания недостаточно. Пройдет еще немало времени, поняла она, пока Иззи действительно не поверит, что любимые люди всегда будут к ней возвращаться.

— Я на тебя сержусь, — сказала Иззи, уронив ручки. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Софи поймала взгляд Луиса, который возвышался над своей младшей дочерью.

— Я должна ехать. Прости, — просто сказала она.

— Будь осторожна, когда поедешь на Фиби, — сказала Иззи, хмурясь уже чуть меньше.

— Хорошо, — пообещала ей Софи. Это обещание она нарушила почти сразу же, и теперь ее терзало необоснованное чувство вины. Она нехотя сбавила скорость и перебралась на полосу с более медленным движением. Значит, до дома она доедет не так скоро, как хотелось бы, но все равно список ее бед хоть немного сократился.

* * *

Перед прощанием Софи сходила вместе с Беллой в местный «Спар» за дорожными запасами. Софи хотела купить в дорогу несколько банок «кока-колы» и шоколад, так как решила проделать весь путь до Лондона без остановок, пусть даже ей пришлось бы питаться в дороге всякой дрянью.

Они рука об руку спускались с крутого холма, на котором возвышался отель, в Сент-Ивз по извилистой дороге, по вырубленным ступенькам, ведущим дальше в город.

Когда они дошли до нижней ступеньки, остановились, чтобы полюбоваться морем.

— Какой сегодня чудесный день, — сказала Софи. — Чувствуешь, в воздухе пахнет весной?

— Пойдемте, посмотрим на волны, — предложила Белла, дергая ее за руку в направлении, противоположном «Спару». Софи почувствовала, что Белла хочет ей что-то сказать, поэтому не стала возражать. Они пошли к морю, и Софи стала спускаться следом за девочкой по ступенькам на пляж, с облегчением увидев, что отлив уже был, и песок сухой.

— Я хотела убедиться, что у вас с Луисом уже все наладилось, — сказала Софи. — Я видела, как вы разговаривали, но не спросила, о чем.

Бриз разметал волосы Беллы по лицу, и она стала убирать со лба свою челку. Софи заглянула в ее черные глаза, которые были почти полностью скрыты волосами. Какая красивая девочка.

— Вы останетесь, если я скажу, что несчастна? — решила проверить ее Белла.

Софи прикоснулась к щеке Беллы.

— Ты же знаешь, что да, — честно ответила она, несмотря на то, чего ей это стоило. — Но разве ты несчастна?

Белла оставила в покое свои волосы, присела на корточки на песок и стала выкапывать оттуда осколок раковины. Софи присела подле нее на колени, наблюдая за ее действиями.

— Он сказал, что очень сожалеет обо всем, что произошло, что он оказался ужасным отцом, что все вышло не так, как он хотел, но что теперь он здесь, нас любит и всегда будет делать для нас все возможное. Сказал, что никогда и ни за что больше нас не подведет. — Белла стала очищать раковину краешком своей футболки. — Иногда взрослые все равно подводят, даже если говорили, что этого не случится. Но все-таки это мой папа, — сказала Белла, дочистив ракушку. — Он по-прежнему мой папа. Теперь, когда я как следует с ним пообщалась, я лучше его вспомнила. Я скучала по нему. И я рада, что мы помирились.

Она отдала раковину — половину моллюска — Софи. Раковина была шершавая и сероватая с одной стороны, а с другой — нежно-розового цвета, и ее гладкая внутренняя поверхность светилась.

— Спасибо, — сказала Софи, поглаживая ее большим пальцем. — Значит, ты рада остаться здесь с ним и с Иззи? И что вы решили насчет дома?

— Да, — медленно ответила Белла. — Мы решили посмотреть другие дома — может, нам что-нибудь другое подойдет. Но я все равно не хочу, чтобы вы уезжали.

Софи опустила голову.

— Я должна, — сказала она в сторону.

— Нет, — быстро ответила Белла. — Я тут подумала… я знаю, у вас работа и все такое, но люди в Сент-Ивзе постоянно устраивают вечеринки. Вы почти наверняка сможете получить здесь работу и организовывать вечеринки. И Артемиду можно было бы привезти сюда, Танго был бы только рад. — Белла дернула Софи за запястье. — Пожалуйста, тетя Софи, не уезжайте, пожалуйста.

— Дело не только в работе, Белла, — сказала Софи, крепясь изо всех сил. — Я ведь приглядывала за вами совсем недолго и…

— Но вы же любите нас, разве нет? — взволнованно спросила Белла. — Вы же говорили, что вы нас любите.

Софи обняла Беллу и притянула ее к себе на колени.

— Я люблю вас. И не разлюблю только из-за того, что мне придется вернуться. У меня в Лондоне своя жизнь, так же как у вас здесь — своя. Мы будем часто видеться, переписываться, ты сможешь присылать мне свои рисунки и звонить и… — она запнулась, изо всех сил сдерживая слезы, чтобы не проявить слабость. Ради Беллы.

Потом Софи развернула Беллу к себе лицом так, что обе теперь стояли на песке на коленках, и положила руки Белле на плечи.

— Белла, я должна вернуться, — сказала она, вставая. — Есть причины, которых ты не можешь понять…

— Какие причины? — требовательно спросила Белла. Софи только отряхнула с джинсов песок, понимая, что детям такого не рассказывают, и стала подниматься вверх по лестнице, ведущей в гавань.

Белла догнала ее, просунула свою ручонку в руку Софи и повторила:

— Какие причины?

— Взрослые причины, — ответила Софи, ненавидя себя за то, что подлаживается к Белле. — Мне нужно оплачивать счета, кормить Артемиду, присматривать за мамой. Причин — сотни. Я вам с Иззи больше не нужна.

— Неправда! Вы нам по-прежнему нужны!

Софи застыла на месте, услышав слезы в голосе Беллы. Она посмотрела на плачущего ребенка.

— Пожалуйста, тетя Софи, пожалуйста, не уезжайте и не бросайте нас. Вы правда нам нужны, — умоляла Белла.

Софи обняла Беллу и притянула ее в свои объятия.

— Я должна уехать, — сказала она.

— Вы не должны, — настаивала Белла. — Если только вам этого не хочется.

— Хочется, — ответила Софи, сдерживая собственные слезы. — Хочется.

* * *

Софи успела доехать до Лондона в самый час пик, когда уже лило как из ведра. Она застряла в длинной пробке, переключая радио с одной волны на другую, пока наконец не выключила его. До дома оставалось всего полмили, но бог знает, сколько времени она будет до него добираться. Она подавила в себе желание упасть головой на руль или выйти из машины и проделать оставшийся путь пешком. Стала давить поднимавшееся в ней отчаяние, и когда уже собиралась махнуть на это рукой, перед ней вдруг возник Луис, она увидела его силуэт на фоне ясного голубого неба, промелькнувший подобно вспышке.

— Вот о тебе уж я точно не хочу думать, — пробурчала она себе под нос. — Все кончено.

 

Глава двадцать восьмая

Тяжелый аромат лилий на столе Софи смешивался с весенним ветерком, дувшим через открытое окно кабинета — два преимущества ее новой работы: свежие цветы дважды в неделю и окна, открывавшиеся по первому требованию. Любопытно, что даже месяц спустя она по-прежнему ощущала себя за этим столом не на своем месте. Но как бы она ни пыталась вернуться к своей старой и приспособиться к новой жизни, ничто так и не помогло.

Она не ожидала получить повышения, она вообще об этом не думала, когда вышла в тот день на работу, месяц назад. В тот день она могла думать только о том, как среди ночи встала с кровати и пошла спать на диван. Диван был новый, она купила его сразу же по приезде домой. Достаточно длинный, чтобы на нем можно было вытянуться во весь рост, и от него не пахло карри. Именно поэтому она и удивлялась, почему это провела на нем большую часть ночи, жалея о том, что он такой просторный и от него не воняет.

Самое большее, на что рассчитывала в тот день Софи, это на груды скопившихся документов на поджидающую ее нудную сложную и запутанную административную деятельность, которая поможет ей не думать ни о новом диване, ни о связанных с ним вещах.

Поэтому она по-настоящему удивилась, когда Джиллиан вызвала ее к себе в кабинет, чтобы сообщить приятные новости.

— Наверное, у тебя просто гора с плеч свалилась, — сказала она, когда Софи рассказала ей о том, что девочки вернулись домой.

— Да уж, — ответила Софи. Она решила относиться к этому как к ошибке вроде той, которая испарится сама собой, если усердно ее игнорировать.

Джиллиан усадила ее и произнесла длинную речь о преданности, сильном характере и твердости, которую Софи пропустила мимо ушей, пока не услышала слово «повышение».

— Повышение? — тут же спохватилась она.

— Да, — сказала Джиллиан. — Пришло время мне уйти. Мне нелегко было сделать выбор между тобой и Евой, но я считаю, что ты наглядно продемонстрировала, как хорошо умеешь справляться в трудных обстоятельствах. По-моему, именно это и подвигло меня на окончательное решение. — И Джиллиан протянула ей через стол руку. — Поздравляю, Софи, ты получила работу.

Софи так долго представляла себе этот момент, так долго мечтала о нем и изображала в лицах, как она услышит эти слова и поймет, что наконец-то достигла той вершины, к которой стремилась. И что? Оказалось, что это не так здорово, как она себе представляла. Конечно, это все Луис виноват. Он и его дети вставляли ей палки в колеса и сломали прекрасно смазанную машину, которой некогда была ее жизнь.

— Спасибо, — сказала Софи Джиллиан, улыбнувшись, хотя у нее онемели губы, как будто она с полчаса просидела на холодном песке. — Я так счастлива.

Что ей надо сделать, решила Софи по пути в свой кабинет, так это по возможности скорее напиться, потому что именно так и поступают люди, когда что-то отмечают. Джиллиан попросила ее пока не рассказывать никому новость до тех пор, пока она сама не сделает официальное объявление в присутствии всех сотрудников. Софи рассказала поэтому только Кэлу, хотя и знала, что он был мастером делать неофициальные объявления всем и каждому. Но она должна была хоть кому-то сказать, чтобы услышать в ответ, как это классно. Ей казалось, что тогда она и сама в это поверит.

— Поэтому сегодня вечером мы куда-нибудь пойдем и отметим это дело, — твердо сказала она Кэлу после того как он ее поздравил. — У нас же намечается вечеринка в этой бухгалтерской конторе? Так что можно уже начинать: куда-нибудь сегодня завалимся и надеремся… Как думаешь, может, в клуб? Я знаю, надо позвонить друзьям, будем квасить всю ночь. Класс.

Кэл в замешательстве смотрел на нее.

— Сегодня понедельник, Софи, — медленно проговорил он, как будто разговаривал со слабоумной пожилой леди. — И я не сомневаюсь, что большинство людей, которых ты знаешь, — а кстати, кого из людей ты вообще знаешь? — не ходят по понедельникам в ночные клубы.

Софи задумалась. Кэл прав, с друзьями она не виделась уже несколько месяцев, разве что разговаривала по телефону. Теперь она снова свободна и может все это изменить, уж теперь-то она все изменит. Заполнит свою жизнь разнообразными событиями, по вечерам будет ходить с девчонками в рестораны, и тогда у нее не будет времени думать о… о чем-то еще.

— Ты прав, — ответила она. — Тогда мы просто завалимся на эту вечеринку, а потом мы с тобой сможем пойти по клубам. А в пятницу я схожу куда-нибудь с парой-тройкой сотен известных мне людей. Можно будет устроить две вечеринки. Ура! — Софи сжала кулачки и с энтузиазмом потрясла ими в воздухе.

— Ура, — немного испуганно ответил Кэл.

Однако Софи не смогла осуществить ни одну из своих задумок.

Потому что к девяти часам вечера того дня Софи была так пьяна, что сил у нее осталось только на сон.

По счастью, она оказалась не буйным алкоголиком, а просто запойным. Поэтому когда Кэл нашел ее в бухгалтерии у стойки, где она сидела, жалостливо уставившись в свое мартини, как в хрустальный шар, сумел потихоньку выпроводить ее через кухню и усадить на заднее сиденье такси так, что никто из клиентов не заметил, в каком она состоянии.

— А как же наш безумно веселый ночной поход в клуб? — спросил он ее, назвав водителю адрес. — Какая же ты слабая, Софи. Я даже не сомневался, что дольше, чем до десяти, ты не продержишься. Поеду с тобой, — вздохнул он. — Нужно будет сделать тебе кофе или налить тридцать грамм.

— Нет, нет! — Софи протестующе замахала руками. — Ты должен остаться, чтобы разруливать… там… все… о’кей? — Тут она громко рыгнула и захихикала.

Кэл закатил глаза, глядя на ошарашенного таксиста, и сел в машину рядом с ней.

— Я сразу же вернусь, — сказал он. — Как только отвезу тебя домой.

И только когда они приехали домой и Софи разлеглась на удобном чистом диване, Кэл опустился рядом с ней на колени и спросил:

— Софи, что случилось? Ты сама не своя. Я знаю, что-то случилось. Что?

— Я своя… просто другая! — объявила Софи и довольно мрачно добавила. — Ненавижу этот диван.

Кэл уселся на корточки.

— Это потому, что ты получила работу, с которой не сможешь справляться? — преданно спросил он, уже чувствуя, как на его плечи ложится груз ответственности.

— Не своди… сходи… не дури, — промямлила Софи, решив, что будет безопасней не выговаривать длинные слова.

— Это из-за девочек? — спросил Кэл, как будто его осенило только сейчас. — Ты скучаешь по этим соплячкам, которые шныряли по твоей квартире, да? Твои биологические часы забили тревогу, ты запаниковала и напилась? Так?

Софи уткнулась лицом в подушку.

— Софи? — подначивал ее Кэл. — Софи? Ну же, скажи мне, что я не прав, потому что тебе не нужен мужчина, который будет мотать тебе нервы. Тебе нужен угодливый донор и мастурбация. Были у меня две знакомые женщины, которые… Софи? Софи?

Он быстро перегнулся и посмотрел на ее лицо. Она вырубилась.

Через несколько часов Софи встала с раскалывающейся головой. Кэл оставил свет в гостиной, у нее стучало в висках, во рту все слиплось и пересохло. Она не сразу поняла, как здесь оказалась, и, когда все вспомнила, уронила голову в свои горячие ладони.

— О господи, — простонала она вслух.

Сквозь пальцы она увидела, что Кэл оставил ей записку на заново отполированном кофейном столике: «Ушел спасать твою карьеру. Ты не соответствовала. По-моему, тебе нужен срочный трах».

— Ха! — мрачно хохотнула Софи. — Именно после «траха» все и пошло кувырком. Мне следовало пойти в монахини. У меня столько общего с монашками. Из меня вышла бы натуральная монашка. К тому же черный мне к лицу.

На секунду Софи увидела свое отражение в зеркале, как она разговаривает вслух в пустой квартире. Когда-то она предпочитала общество самой себя чьему-либо еще, теперь вынуждена разговаривать с собой, просто чтобы убедиться, что она действительно здесь. И это все — его вина.

— У тебя прекрасная жизнь, — говорила она самой себе, пошлепав в ванную, где стала брызгать в лицо холодной водой. — У тебя собственная квартира, хорошая одежда, прекрасная работа, куча друзей. Ты поступила правильно, ты сделала то единственное, что могла сделать. Поэтому наплюй и двигайся дальше. — Вытерев лицо, Софи прошла в спальню и посмотрела на аккуратно застеленную постель. Со вздохом развернулась и вернулась в гостиную на диван, выключив в спальне свет.

Прежде всего Софи выскользнула из своего вечернего платья, бережно повесила его на спинку дивана и только потом легла, натянув на себя одеяло.

Лежа в полумраке, она еще долго прислушивалась к звукам проносящихся внизу машин и смотрела, как мелькают по потолку рисуемые светом фар узоры. Но она не могла уснуть, это оказалось невозможным. Голова трещала с похмелья и гудела от хоровода хаотичных непоследовательных мыслей, которые невозможно было ни понять, ни заглушить.

Немного спустя она услышала, как в комнату вошла Артемида.

— Спокойной ночи, Артемида, — слабо произнесла Софи. — Приятных снов.

Но вместо того чтобы запрыгнуть в свое любимое кресло, Артемида сделала то, чего не делала прежде никогда. Она запрыгнула на диван и уселась Софи на живот, глядя на нее своими светящимися глазами. Софи осторожно потянулась и погладила кошку за ушами. Артемида не заурчала, но и не попыталась выцарапать Софи глаза. Девушка немного привстала и прищурилась, чтобы убедиться, что это — действительно Артемида, а не случайно забредший сюда незваный кот. Артемида посмотрела на нее в ответ. Никогда прежде кошка не пыталась привлечь к себе внимание Софи. Она расстроилась и разволновалась из-за того, что все эти события также коснулись и Артемиды.

— Ах, Артемида, — проговорила Софи, — наверное, ты тоже по ним скучаешь.

Артемида выскользнула из рук Софи и повернулась к ней спиной, прежде чем улечься спать.

— Я тебя понимаю. — И Софи снова откинулась на новые подушки из искусственного меха. — Я тоже не хочу об этом говорить.

Сидя в своем новом кабинете, где пахло лилиями, Софи прикрыла на секунду глаза, чтобы избавиться от воспоминаний и сосредоточиться на теплом ветерке, обвевающем ее щеки, таящем в себе обещание лета. Она снова вернулась к своим каракулям — к русалке, чей хвост зашел за край странички в ее блокноте, закрыв собой заметки, сделанные во время совещания, которое, собственно, сейчас и проводилось.

Черт, она же на совещании.

Софи подняла глаза, чтобы убедиться, что все сидящие за столом прекратили разговоры и теперь выжидательно смотрят на нее.

— Так как вы находите эту мысль? — повторил вопрос Джеймс Уинтер, один из ее новых исполнительных директоров. — Конечно, все работали с Лондонским Музеем транспорта и с Аквариумом, но вы должны согласиться, что место сбора будет уникальным?

Софи мельком взглянула на Кэла, сидевшего справа от нее, который нацарапал в своем блокноте крупными печатными буквами: «Конкорд».

— Да, конечно, идея неплоха, Джеймс, — сказала Софи, немного распрямляясь на своем стуле. — Но мне кажется, что необходимо прояснить кое-какие вопросы. Во-первых, где находится ближайший списанный «Конкорд» — в Лондоне? Достаточно ли близко, чтобы довезти туда целый автобус народу? Во-вторых, разве там не тесновато? Все равно, что устраивать вечеринку в длинной узкой гостиной. Может, если бы местом сбора был ангар, а самолет — чем-то вроде комнаты отдыха… и вообще, вы хотя бы потрудились узнать, возможно ли арендовать его для вечеринок? — Джеймс присмирел и стушевался. Софи не была удивлена: его идеи хотя и блистали оригинальностью, но были неосуществимы. — Узнайте все и доложите мне. У кого-нибудь еще есть идеи? Нет? Тогда переходим к новым деловым схемам. Кто хочет высказаться?

Она знала, что Кэл хочет что-то сказать, но прежде чем он успел раскрыть рот, Ева подкатилась на своем кресле с противоположного конца стола для переговоров и широко осклабилась Софи.

— У меня, — сказала она.

Восемь пар глаз обратились в сторону Евы.

В тот день, когда Джиллиан официально объявила о назначении своей преемницей Софи, все были удивлены тем, что Ева тут же не уволилась. Джиллиан сделала это объявление в общей части офиса, по которому пронесся отчетливый вздох облегчения. Джиллиан дала короткие инструкции по поводу материально-технического обеспечения, попросила Софи подойти к ней примерно через час, развернулась на каблуках и вернулась к себе в кабинет чуть ли не вприпрыжку, чего Софи никогда прежде за ней не замечала.

Ева решительно подошла к Софи, которая с ужасом думала, что, будь у нее сейчас в руке пистолет, она непременно нажала бы на курок.

— Значит, обставили тебя, не дали повышение? — Софи чувствовала, что кто-то должен это сказать.

— Ага, — ровным тоном ответила Ева. — Неудивительно. Я знала, что оно тебе достанется. Эти детишки твоей умершей подруги действительно сыграли тебе на пользу, сука.

Софи обдумала услышанное. Смешно, но это было так: то, что ее неделями не было в офисе, пока она присматривала за девочками, одновременно держа руку у руля, бесконечно повысило ее в глазах Джиллиан.

— Так ты уходишь? — спокойно спросила ее Софи. Странно, но ей почему-то не хотелось, чтобы Ева ушла. Джиллиан сказала, что ей нелегко было сделать выбор между ними двумя, поэтому Софи хотелось, чтобы Ева осталась и стала ее запасным выходом. Ей хотелось, чтобы кто-то занял ее место на случай, если у нее когда-нибудь хватит решимости бросить работу и отправиться в кругосветное путешествие или совершить еще что-нибудь. Хотя вряд ли она когда-нибудь на такое отважится: был у нее однажды приступ отчаянного мужества, но ни к чему хорошему он не привел. Хотя ей нравилось думать, что у нее есть такая альтернатива.

— Нет, — ответила Ева, смерив Софи взглядом. — Просто буду тебя незаметно травить.

Софи нервно хохотнула.

— Можешь мне не верить, но я рада, что ты остаешься, — сказала она.

— Не ухожу главным образом потому, что ты долго не протянешь в этом кресле, как мне кажется, — продолжала Ева. — Ты стала еще мягче после того, как поработала нянькой. Готова поспорить, что ты женишь на себе какого-нибудь бедного банкира и вылетишь прежде, чем успеешь опомниться. А я только буду ждать благоприятного случая.

Софи фыркнула в ответ.

— Поверь, этого не произойдет, — сказала она, зная, что уж за банкира она точно не хочет выходить замуж.

— В любом случае, — сказала Ева, — может, ты и получила место, но не меня.

— То есть? — спросила Софи, по-настоящему заинтригованная.

— Ну, не сможешь же ты теперь торчать в сортире и курить, когда стала боссом, правда ведь? — спросила Ева.

— Да, — согласилась Софи с гораздо большим сожалением, чем могла бы подумать. — Наверное, не смогу. — Но не эта невозможность на время увильнуть от своих обязанностей причинила ей столь острую боль. Дело было совершенно в другом, и она не могла рассказать о ней ни Еве, ни вообще кому бы то ни было. С первой же секунды своего возвращения в офис ее терзала мучительная правда. Теперь, когда у нее было все, ради чего она проработала большую часть своей взрослой жизни, теперь, когда у нее были влияние, престиж и деньги, Софи сделала весьма печальное открытие. Она на самом деле не хотела всего этого.

Грандиозное пятничное празднество, которое она планировала устроить в честь своего повышения, пришлось отложить на неделю, потому что мало кто из гостей горел желанием прийти, учитывая, что их поставили в известность за столь короткий срок.

Но даже после этого количество приглашенных стремительно сократилось до двух-трех человек из офиса. Включая Лайзу, которая не боялась напиться в присутствии своего босса, Кэла, который после этого встречался с Мауро, и Кристины, единственной из подруг Софи, которая в настоящее время никак не была связана с ней пятничными вечерами.

— Слава богу, ты снова вернулась в город, Соф, — сказала ей Кристина, поставив на их столик два бокала вина. — Если бы не ты, мне совершенно не с кем было бы выйти. Просто не верится: ну всех кто-нибудь да подцепил. Какая скука, когда все вокруг счастливы.

— Знаю, — с энтузиазмом подхватила Софи, отпив большой глоток вина. — Я зато несчастлива. Так что каждый раз, как захочешь куда-нибудь выйти, можешь рассчитывать на меня.

— Ты такая смешная, — сказала Кристина с ухмылкой. — Я ужас как по тебе соскучилась. Так открой секрет, где ты была столько времени? Я уж решила, что ты в эмиграцию подалась или еще что-нибудь. Никто, случаем, не умер?

Возможно, если бы Кристина знала, что за этим последует, она не стала бы задавать такой вопрос. На двадцатой минуте разглагольствований о всех своих испытаниях и бедствиях Софи заметила, что Кристина ее вовсе не слушает. Вместо этого она откровенно пялилась на кого-то за спиной у Софи.

— Крис! — попыталась вновь завладеть вниманием подруги Софи. — Я же рассказываю тебе историю своей жизни!

Кристина подпрыгнула.

— О господи, прости. Я просто глаз не могла оторвать от того вон мужика. Просто красавец. И с виду богач. Наверняка женат, конечно, или… — Кристина откинулась на спинку стула, уронив ладони на колени. — Ну конечно, болтает с Кэлом… я должна была сразу догадаться. Самые лучшие вечно или женаты, или голубые.

— Или вдовцы, — без всякой задней мысли добавила Софи.

— Кто? — перепросила ее Кристина.

— Неважно, — быстро поправилась Софи. — И потом, это Мауро, Кэл трещит о нем без умолку с тех пор, как я вернулась…

Софи обернулась, чтобы посмотреть на мужчину, который овладел вниманием Кристины дольше, чем на целых две минуты, и у нее перехватило дыхание. Это был не Мауро.

Это был Джейк Флинн.

— О господи, — сказала Софи как раз в тот момент, когда музыка на секунду затихла.

Джейк посмотрел в ее сторону и улыбнулся. Софи быстро повернулась обратно к Кристине и прикончила свой бокал.

— Что? — требовательно спросила Кристина. — Только не говори, что он твой. Серьезно, если уж у тебя бойфренд появится раньше, чем у меня, то значит, я совсем безнадежна.

Софи уже не слушала, она схватила бокал Кристины и тоже осушила его до дна.

— Эй! — запротестовала Кристина.

— Я тебе еще возьму, только сначала мне нужно подойти и поговорить с ним. Ты знаешь, что произошло в Корнуолле? — Кристина только непонимающе смотрела на нее. Софи раздраженно встряхнула головой. — Ладно, там много чего произошло, много чего, о чем я не переставая думаю ночь за ночью… но мне все равно непонятно, как эта мысль не пришла мне в голову раньше. Джейк — вот правильное решение. Джейк поможет мне отвлечься, он же без ума от меня, по крайней мере, был. И, если ничего не изменилось, значит, я тоже буду теперь от него без ума. Ты же сама сказала, что он чуть ли не идеал.

По счастью, Софи не видела выражения лица Кристины, решительно направляясь к стойке, возле которой стоял Джейк. Иначе написанные на ее лице ужас и недоверие заставили бы ее смягчить удар.

Софи рассчитывала подойти к Джейку с видом холодного довольства, которое, как она знала, так ему нравится. Увы, она споткнулась, не дойдя до него буквально одного-двух шагов, и благополучно рухнула к нему на грудь.

— Ой, — сказала Софи, выпрямляясь, — эти новые туфли. В них просто невозможно ходить. — И она опустила взгляд, чтобы увидеть, которую из десятка купленных по возвращении пар она сегодня обула. Какая досада: то, что она наугад выбрала сегодня утром, совершенно не шло к ее одежде.

— Софи. — Джейк улыбнулся, произнеся ее имя совершенно нейтральным голосом. — Рад тебя видеть! Слышал сегодня про тебя. Мне сказали, что ты будешь здесь, когда я забежал в офис. Я хотел купить тебе чего-нибудь выпить, чтобы ты поняла, что я давно остыл и очень счастлив за тебя, хоть и думаю, что теперь мне придется делать дела с Кэлом… Ты же будешь слишком занята, чтобы выделить мне время.

— Для тебя у меня всегда будет время, Джейк, — ответила Софи, кокетливо взъерошивая волосы.

Кэл перевел взгляд с Софи на Джейка.

— Рад был тебя видеть, Джейк. Я ухожу, — сказал он Софи. — Помни, что я тебе говорил.

— А что ты говорил? — спросила Софи.

— Что тебе нужен срочный трах, — ответил Кэл и вышел.

Софи закрыла лицо руками, которые Джейк осторожно отнял и улыбнулся ей.

— Первое правило начальника — никогда не смущаться в присутствии подчиненных.

— Да я его уже раз двести нарушила, и потом, в должность я вступлю только на следующей неделе. — Софи засмеялась, отметив про себя, что Джейк задержал ее руки в своих еще на несколько секунд и только потом отпустил. Может быть, еще не слишком поздно.

— Я не ожидал, что ты вернешься. — Джейк передал ей бокал вина, который заказал для нее.

— В самом деле? — с подлинным любопытством спросила Софи. — Почему?

— Мне показалось, что у тебя там что-то произошло. Думал, что ты не сможешь их бросить. Никого из них.

Софи пригубила вино и подавила начавшую подниматься в груди волну грусти.

— Я по тебе скучала, — сказала она, посмотрев на Джейка. Он внимательно взглянул на нее, как будто пытался прочесть ее мысли. Она же в этот момент попыталась отогнать от себя любые мысли о Луисе, которые могли отразиться в ее глазах. Она знала, что поступает неправильно, но, может быть, Кэл прав, может, ей действительно нужно просто трахнуться. Если она окажется в постели с другим мужчиной, с мужчиной, который ее любит и хочет, то, может быть, она сможет избавиться от назойливых воспоминаний о другом.

— Ты не поэтому вернулась, — сказал Джейк с грустной перекошенной улыбкой.

— Прости, что так повела себя, когда мы виделись в последний раз, Джейк. Набросилась на тебя. Ты сказал все правильно: я запуталась. Мне нужно было съездить в Корнуолл. Но как только я приехала туда, поняла, что все это неправильно. Сложно это все.

— Если что-то сложно, это не значит, что оно неправильно, — небрежно заметил Джейк. — Это стоит того, чтобы стремиться к чему-то, что сделает тебя по-настоящему счастливой, пусть даже путь будет непростым.

Софи подавила в себе желание оскалиться. Джейк ничем не сможет ей помочь, зря она надеялась.

Наверное, нужно его просто соблазнить, а, так как она понятия не имела, как это делается, решилась сказать ему об этом напрямую.

— Джейк, я хочу тебя, — сказал она, умудрившись выдержать его взгляд и не перетрусить. — Как мужчину.

Джейк прикрыл рот ладонью, чтобы скрыть свою улыбку, и Софи сразу же почувствовала, как ее кожа пошла пятнами.

— Прости, — сказал он, и улыбка тут же исчезла, остался только этот пристальный взгляд голубых глаз.

Ну наконец-то, подумала Софи, он принимает ее всерьез.

— Почему? — спросил Джейк.

— Почему! — воскликнула Софи, и на нее оглянулось несколько человек. — Что значить — «почему»? — Она понизила голос до шепота. — Разве недостаточно того, что я просто хочу?

Джейк поставил свой бокал на стойку и вывел Софи из шумного бара в безлюдный угол возле пожарного выхода.

— Ты знаешь, что я тебя хочу, — сказал он тихо и страстно. — Хочу уже очень давно. Я хотел тебя даже тогда, когда говорил, что это не так. — Джейк коротко и безрадостно хохотнул. — Знаешь, что? Мне правда все равно, если ты в кого-то влюбилась. Если ты хочешь затащить меня в постель только за тем, чтобы я помог тебе кого-то забыть, то я к твоим услугам. Вот как сильно я хочу тебя, Софи. Но скажи мне правду, ты действительно этого хочешь? Ты действительно хочешь именно этого? Потому что мне плевать, что мне будет больно… но я не вынесу, если тебе станет еще больнее.

Софи посмотрела в пристальные голубые глаза Джейка, и ей ужасно захотелось сказать «да», она хочет затащить его в постель.

Но она не могла. Не могла использовать Джейка в качестве болеутоляющего, потому что все равно это не помогло бы, и потом — он был прав, она причинила бы боль обоим.

Софи уставилась на свои ноги.

— Джейк, — мягко произнесла она. — Прости. Я такая дура.

Джейк сглотнул и коротко кивнул.

— Вероятно, — сказал он. — Но не поэтому.

Он развернулся на каблуках и вышел из бара, и больше с тех пор Софи не видела его и не слышала. Она знала лишь, что, когда ему нужны были их услуги, его люди созванивались с ее людьми.

Так что ни вечеринки, ни все эти пьянки, походы по магазинам, курево и даже Джейк не помогли. С первой же секунды своего возвращения отчаянно пыталась влиться в колею своей новой лучшей жизни. Но ничто не могло изменить самый пугающий факт: то, что она была чудовищно одинока, несмотря на свой прежний лихорадочный столичный образ жизни. И спасти ее от одиночества могли только три человека на свете.

Три человека, возвращаться к которым было слишком поздно, даже если бы у нее хватило мужества на то, чтобы отправиться в дорогу.

Совещание закончилось, Ева подошла к Софи и кинула ей на стол бумаги.

— О’кей? — спросила она, но Софи понимала, что она обращается не к ней, а к пустому месту, во что Софи превратилась на совещании, которое должна была проводить.

— Нормально, простудилась, наверное, — ответила Софи, слабо улыбнувшись.

Ева приподняла одну бровь и вышла.

Кэл посмотрел на часы.

— Так, пора обедать, — сказал он. — Пошли прогуляемся.

Софи устало посмотрела на кипу бумаг на своем столе.

— Я не могу, Кэл, нужно все это просмотреть и прочитать протокол совещания… Лайза доделала отчет о своей последней сделке?

— Ты шутишь, что ли? — спросил Кэл, подобрав увесистую пачку, аккуратно подправив ее и зашвырнув целиком в один из глубоких ящиков каталожного шкафа Софи. — Вот так. Лайза закончит к полудню, если нам повезет. Она сегодня обедает — во всех смыслах этого слова — с любовью своей жизни. С каменщиком по имени Маки. Мило, да? Все равно, сейчас прекрасное весеннее утро, так что пойдем-ка прогуляемся, чтобы прочистить мозги. Ну же! Куплю тебе батончик «Марса», хотя ты и так их целыми днями лопаешь, судя по этим брюкам.

Через несколько минут они сидели рядышком на скамейке в Финсбери-цирк, разглядывая клумбу с красными тюльпанами, жизнерадостно трепетавшими на ветру.

— Почему это место называют цирком? — спросил ее Кэл. — Когда это — площадь?

Софи пожала плечами.

— Какая разница, — сказала она.

Кэл вздохнул.

— Слушай. Когда ты только вернулась, такая вся мрачная, я решил, что это переутомление. Еще бы, столько времени подтирать попки и носы! Когда закончился твой, по счастью, короткий период пьянства, я подумал, что это стресс: ты получила новую работу и боишься, что можешь с ней не справиться. Я мирился с постоянным похмельем, с разгульными ночами и тратил свое обеденное время на то, чтобы возвращать в магазины твои необдуманные покупки, потому что сама ты слишком стесняешься это делать. Я решил — у нее трудный период. Ей нужно время, чтобы привыкнуть. Но прошел уже почти месяц, Соф. А ты становишься все более рассеянной и вычурной, ни больше, ни меньше. А я точно знаю, что тебе не в радость вся эта сумасшедшая круговерть, в которую ты пустилась, потому что еще никогда в жизни не видел более несчастную светскую знаменитость. Остается только один вывод. Если только у тебя не возникло сильнейшей зависимости от героина — а это вряд ли, потому что ты боишься уколов, — значит, у тебя депрессия. Умоляю, ну скажи же мне наконец, почему у тебя депрессия?

Софи нахмурилась, слишком утомленная, чтобы следить за ходом его мыслей.

— Я в порядке. Честное слово!

Кэл снова вздохнул и закатил глаза.

— Ты больше нравилась мне, когда была влюблена в Джейка, — сказал он. — Это было гораздо проще.

Софи выдавила из себя слабую улыбку.

— Я никогда не была влюблена в Джейка… и мне жаль, что это так, но все равно у меня все будет хорошо, — сказала она. — Как ты сказал, мне просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть, вот и все.

Кэл снова посмотрел на часы.

— А месяца разве недостаточно? Слушай, я бы предпочел просто услышать это от тебя, но раз уж ты вынуждаешь меня строить догадки… Ты полюбила детишек и их загадочного красавчика-папашу, а он поиграл с тобой и жестоко бросил, так? Эй, это похоже на «Джейн Эйр», возьми да сожги их новый дом, только сперва, конечно, эвакуируй оттуда детей. Так ты сможешь привлечь его внимание. Хотя нет, постой, по-моему, это сделала его сумасшедшая первая жена, которая жила на чердаке.

Софи даже не улыбнулась, сосредоточенно рассматривая тюльпаны, но Кэл не сдавался.

— Ты же можешь видеться с девочками? — спросил он. — Готов поспорить, что мистер Загадка разрешит тебе видеться с ними, даже если ты ему не нравишься. Тебе нужно всего лишь позвонить и спросить.

Интересно, а Кэл вообще догадывается, сколько раз она сидела с телефоном в руках и хотела набрать номер, который Луис прислал ей с нового адреса на открытке, разрисованной девочками сразу же после ее отъезда. Он ничего не написал, кроме адреса и телефона, но ниже было написано рукой Беллы: «Мы вас любим, тетя Софи!»

Конечно, она не могла просто «взять и позвонить». Это означало бы, что ей придется говорить с ним, слушать его голос, и она опомниться не успеет, как придется начинать все сначала, что будет довольно сложно, так как она не возвращалась к началу с тех пор, как уехала из Сент-Ивза.

— Я не могу, — тихо ответила Софи Кэлу. — Просто… не могу.

— Наверное, он действительно, черт возьми, тебя бросил, — сказал Кэл, — раз ты ходишь как в воду опущенная. И если бы мне не приходилось беречь свое смазливое личико, я бы пошел и вмазал ему как следует за тебя. — Он обнял Софи за плечи. — Слушай, Софи, ты должна забыть про этот неудачный роман. Я знаю, что сейчас тебе больно, но поверь, рано или поздно все пройдет. Серьезно.

Софи посмотрела на него.

— Он не бросал меня, — сказала она, поддавшись импульсу. — Это я его бросила. — Она замолчала с изумленным видом.

— Стой, стой, стой! — оборвал ее Кэл на полуслове. — Ты его бросила! Но почему? Почему ты все это время ходила с унылым лицом и угнетала нас своим несчастным видом, когда могла бы целыми днями разгуливать по вересковым зарослям или чем там они еще занимаются в своем Корнуолле, вместе с мистером Загадкой?

Софи потерла глаза тыльными сторонами ладоней. Примерно тот же самый вопрос она задавала себе каждую бессонную ночь с момента приезда.

Тогда на пляже, когда она сидела на холоде в предрассветный час, все казалось безупречно ясным. Ей казалось, что она точно знает, как ей следует поступить, вплоть до того момента, пока она не вернулась в свою квартиру в Лондоне. И начиная с того момента, бросила все силы на то, чтобы как можно быстрее расправиться с навязчивым назойливым сомнением, что, может быть, она совершила ужаснейшую в своей жизни ошибку. Может быть, она действительно нужна Луису не меньше, чем нужен ей он, и что она лишила их обоих возможности узнать это.

Наверное, думала Софи, никто больше во всем мире не может так рассуждать. Видит бог, принятое ею решение убивало ее изо дня в день медленно и мучительно.

— Теперь уже слишком поздно, — упрямо сказала она, отвечая Кэлу то же, что отвечала самой себе. — У меня был хрупкий шанс на что-то, и я его упустила. Ну конечно, упустила. Разве нет? Взяла и упустила свой шанс. Просто все так сложно.

— Ах, ну да, конечно, — с едким сарказмом заметил Кэл. — Невероятно сложно. Ты запала на него, он запал на тебя. Вы оба любите этих детишек. Да уж, заковыристая ситуация, ничего не скажешь. — Он раздраженно посмотрел на Софи. — Скажи, Христа ради, почему это так сложно?

Софи так же уставилась на него в ответ.

— Потому что… — Софи отчаянно вспоминала все те причины, которые обуревали ее тогда, на пляже. — Он — муж Кэрри. И если я останусь с ним, я предам Кэрри! И потом, может, я вовсе и не нужна ему, может, он хотел просто позабавиться. И если бы я осталась, а у нас ничего не вышло бы, что тогда стало бы с девочками? Этим детям и так уже слишком много пришлось пережить, и… и есть еще другие причины, которые я уже не помню, но они очень, очень веские, поверь.

Кэл чуть не поперхнулся своей диетической колой.

— Ты просто невозможна, — сказал он. — Он. Тебя. Любит.

— Откуда ты знаешь? — захныкала Софи, отчаянно всплеснув руками.

— Да потому что я знаю тебя, и знаю, что сбежала ты совсем по другой причине, и все, что ты сейчас мне наплела — просто чушь собачья. Ты сбежала потому, что знаешь, что он тоже тебя любит, вот и перепугалась до смерти. Иначе чем еще можно объяснить твою постоянную меланхолию?

— Я все равно не могу вернуться, Кэл. Он — муж Кэрри. Моей подруги.

Обе красиво выщипанные брови Кэла поползли вверх.

— Это — не причина, — сказал он уже с отчаянием в голосе.

— Это — причина, — настаивала она. — И довольно веская причина, уж поверь мне.

— Слушай, но ведь Кэрри с Луисом не жили вместе уже несколько лет перед тем, как ты его встретила. Ты не рассказала мне всего, но я пришел к выводу, что, из-за чего бы они ни расстались, это случилось не потому, что он — злой гений. Скорее всего, просто они, как и все мы, оказались обычными слабыми людьми. Слушай, Соф, ведь ты же была влюблена в Алекса, разве нет?

— Я так думала, — сказала Софи, хотя вопрос и показался ей бессмысленным.

— Вот именно… а прошло уже больше двух лет. Так вот скажи мне, как ты — живой человек — отреагируешь на то, что он через две недели женится? Что ты на это скажешь?

— Правда? — рассеяно спросила Софи. — Как мило. — И тут же нахмурилась, взглянув на Кэла. — Откуда ты знаешь?

— Да ничего я не знаю. Я просто пытаюсь доказать свою точку зрения. Если бы Кэрри была сейчас жива, плевать бы она хотела на вас с Луисом. Она жила бы своей жизнью.

Софи кивнула.

— Я знаю, — сказала она. — Но ее нет, она не может дать свое одобрение, поэтому это невозможно.

Кэл укоризненно посмотрел на нее.

— Если бы Кэрри смотрела сейчас прямо на нас, то она, наверно, заорала бы: «Беги к нему, бестолковая корова!» Нет, ты лучше уйдешь в монастырь вместо того чтобы выйти замуж за капитана и стать миссис фон Трапп, и все из-за каких-то никчемных принципов. Это даже не потому, что ты дура. Ты поступаешь так, потому что тебе страшно. Тебе страшно, что ты полюбила, страшно, что ты можешь быть счастлива, страшно вдруг пробудиться и понять, что вся твоя жизнь была полным дерьмом. — Софи широко раскрыла глаза, но Кэл не дал ей возможности перебить его. — Да, Соф, вплоть до встречи с ним твоя жизнь была скучной, скудной, одинокой и однообразной — и не ты одна такая! Но раз уж у тебя появился шанс все исправить, то зачем же его терять и заниматься самоистязанием за то, что посмела быть счастливой?! Вот это уже точно ненормально!

— Неправда! — воскликнула Софи, уже в следующую секунду ослабив свои протесты. — Не совсем так. Но это не все, Кэл. Я ведь сказала, что дело не только в нем. Это — семья, семья, которая только-только окрепла. Что, если у нас с Луисом ничего не выйдет, что тогда будет с девочками? Представляешь, какой будет ужас, если мы расстанемся, и они будут в это втянуты? Я не могу так с ними поступить.

— Никто же не просит тебя выскакивать за него замуж. Просто будьте вместе, ведите себя непринужденно, попробуйте понять свои чувства. Объясните все девочкам. Пусть они знают, что ты всегда будешь любить их, что бы ни случилось. Хотя бы раз в жизни прими решение в свою пользу, Софи Миллс!

Софи обдумывала эти слова, которые она не осмеливалась сказать самой себе.

— А я достаточно сильная? — спросила она Кэла. — А что, если ничего не получится?

— Ты достаточно сильная, — не задумываясь, сказал Кэл. — Ты это доказала. И потом, я твердо убежден, что об этом ты не пожалеешь. Ты же знаешь, что я хороший психолог.

— Мы так долго готовились к пятничной вечеринке, — сказала Софи, решив предоставить ему последний аргумент.

— Софи, ты счастлива на работе? — спросил ее Кэл.

— Нет, — честно призналась Софи. — Уже нет.

— Так уезжай, — наставлял ее Кэл. — Сдай квартиру, найди там себе место, где можно будет остановиться. Ах да, здесь скандальчик будет. Джиллиан разочаруется, а Ева будет злорадствовать, но какое тебе до этого дело? Будешь там доить коров в деревне, довольная и толстая. Еще толще, чем сейчас.

— Но здесь — моя работа, я мечтала о ней, — слабо запротестовала Софи. — Я любила свою работу.

— Ты сказала «любила», в прошедшем времени. И потом, что плохого в том, чтобы изменить мечты? Плохо, когда не стремишься добиваться их всеми своими силами, и вот к чему тебя это привело. Деньги на счете у тебя есть, и потом — наверняка же они там, в Корнуолле тоже развлекаются. Почему бы тебе не сменить фон? Ну, организуй им фестиваль свиней или что они там еще любят.

Софи улыбнулась.

— Кое-кто уже предлагал мне нечто подобное, — сказала она. — Но это — большой риск, это страшно.

— Вся жизнь — сплошной риск, Софи, — в отчаянии промолвил Кэл. — Я-то думал, что ты должна это знать, раз носишь такую блузку и красишься такой помадой. Настоящая угроза со стороны моды.

Софи засмеялась, ощутив внезапный прилив адреналина в кровь.

— Я могу это сделать, — сказала она дрожащим голосом.

— Не можешь, а сделаешь.

Софи заглянула в решительные голубые глаза Кэла и взяла его за руку.

— Я это сделаю, — сказала она, широко распахнув глаза от ужаса и волнения. — Черт!

— Вот и замечательно, — сказал Кэл, поцеловав ее в щеку.

— Постой, постой. — Софи сжала руку Кэла так крепко, что он даже поморщился. — А что, если… если Луис забыл меня?

— Да заткнись ты, ради бога. Если!

 

Глава двадцать девятая

Она не сразу нашла коттедж, арендованный Луисом с девочками. Он располагался на склоне крутого холма, в полумиле от города. Маленькое побеленное здание, с виду пережившее не одну сотню бурь.

Приблизившись к началу подъездной дороги, Софи снова подумала, что, возможно, зря она все это затеяла. Если бы она хотя бы позвонила для начала, узнала, как у Луиса дела и что он делает в выходные. Может, его дома нет; может, он как раз сейчас в постели с какой-нибудь корнуоллской красоткой. Может, девочки ее забыли…

Сев за руль, Софи в последний раз задумалась о том, что она собирается сделать, на что рассчитывает, и чем это может обернуться — сказкой или кошмаром. Но она решилась, несмотря на то, что решение было принято через силу.

Софи попыталась оторваться от своих судорожных размышлений и сделала глубокий вдох. Был прекрасный вечер, солнце освещало кроны окружавших коттедж деревьев сияющим ореолом, покрывая все вокруг позолотой.

Она вышла из машины, открыла дверцу и бережно сняла с заднего сиденья пластмассовую переносную сумку, пристегнутую ремнем безопасности. Кусая губы, она направилась к парадному входу, но прежде чем успела позвонить в колокольчик, услышала доносившиеся откуда-то голоса. Посмотрев в окно парадной двери, она увидела, что Луис, Белла и Иззи в саду за домом. Девочки в макинтошах и резиновых сапогах, вроде как помогали Луису что-то сажать. Хотя, судя по тому, что удалось разглядеть Софи, сад с некоторых пор превратился в грязное поле битвы, потому что Белла и Иззи с визгами и смехом гонялись от Луиса кругами, сжимая в кулачках комки грязи. С минуту Софи взирала на эту премилую сцену, которая обрадовала и испугала ее еще больше, чем все, что у нее было когда-либо в жизни.

— Ну что ж, сейчас или никогда, — сказала она, обращаясь к переносной сумке. Сумка все еще дулась на нее.

Софи не знала, как она их поприветствует, поэтому просто стояла с сумкой в руках и смотрела на девочек, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. А потом ее заметила Иззи.

— Тетя Софииииииииииииииии! — завизжала она, и перепачканный с ног до головы ребенок бросился к девушке, разбрызгивая грязь во все стороны. Сумка издала раздраженное мяуканье, и Софи поставила ее на землю, встала на колени и крепко обняла Иззи.

— Ты так выросла, — сказала она, целуя девочку в перепачканные щечки.

— Знаю, — гордо ответила Иззи. — Я теперь почти как жираф.

И вот уже подбежала Белла и стала обнимать Софи за шею и целовать ее в щеки.

— Вы приехали! — восторженно воскликнула она. — Я знала, что вы вернетесь! Вы ведь надолго, правда?

Софи высвободилась из детских ручек и посмотрела поверх их головок на Луиса, который изумленно смотрел на нее, держа руки на поясе.

— Ну, может быть, — сказала она, твердо глядя на него. — Если вы так хотите.

— Хотим, хотим, хотим! — в унисон затянули девочки, пританцовывая вокруг нее.

Луис наконец открыл рот.

— Девочки! — сказал он. — Вы Софи всю перепачкаете! Идите в дом и переоденьтесь во что-нибудь чистое и сухое, о’кей? Уже пора чай пить.

— Нет! — запротестовала Иззи. — Я не хочу!

Белла перевела взгляд с Софи на отца.

— Хочешь, — сказала она, схватила Иззи за руку и поволокла ее к дому, одновременно щекоча ее, так что протесты Иззи тут же перешли в приступы смеха.

— Да, пока вы не ушли. — Софи чуть не забыла про свою сумку. Она подняла ее и протянула Белле. — В гостинице, где я остановилась, кошки не приветствуются. Вы не присмотрите для меня за Артемидой?

Дети завизжали от восторга, Белла вернулась за сумкой и осторожно понесла ее в дом. Поразительно, но сумка заурчала.

Софи поднялась, расправляя юбку.

— Я тут немного перепачкалась, — сказала она с нервным смехом, не имея смелости заглянуть Луису в глаза.

— Чуть-чуть, — сказал он, подходя к ней ближе. — Почему ты приехала, Софи? — нежно спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Я должен знать, потому что я не могу… Почему ты приехала?

Софи вспомнила сотни причин и предлогов, которые она напридумывала по дороге, почему ей нужно быть рядом с Луисом, от безработицы до внезапного приступа аллергии на городскую жизнь. Но когда он задал ей этот вопрос, поняла, что и так уже потеряла слишком много времени. Она все это время, еще с той первой ночи с Луисом знала правду, просто боялась заглянуть ей в глаза. Даже во время своей холодной вахты на пляже она понимала, что не хочет заглянуть правде в глаза. Софи выискивала причины, чтобы ехать, потому что сочла, что уехать будет проще, чем признать то, что ей и так было известно — Луис испытывает к ней то же самое, что и она. Как она могла так заблуждаться?

— Чтобы быть рядом с тобой, — просто ответила она. — Чтобы быть там, где находишься ты, чтобы иметь возможность поужинать с тобой в кафе вечером в пятницу, а по воскресеньям прогуливаться с тобой и девочками по пляжу. Чтобы узнать тебя получше и понять, не ошиблась ли я в своих догадках. Чтобы выяснить, действительно ли я люблю тебя так сильно, как думаю. — И Софи наконец подняла на него глаза. — Если, конечно, ты не против.

Луис мгновенно оказался рядом с ней и крепко прижал ее к себе. Он поцеловал ее в макушку и немного разжал объятия, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Я уж точно не против, — сказал он. — Совершенно не против.

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.