С тех пор как мы вышли из гостиницы, оставив бабушку и Эстер планировать поход в кино, меня уже не первый раз берут сомнения. Зачем мы это делаем? То есть я понимаю практические причины и даже, наверное, эмоциональные. Но все-таки какой смысл ставить с ног на голову мою жизнь, жизнь Пола и его семьи? Мы ведь чужие люди. Зак говорит, что я должна дать Полу шанс меня узнать, а мама одержима идеей, будто Пол заменит мне ее. Я понимаю, откуда у нее эти мысли, но маму никто не заменит, тем более человек, для которого я еще недавно не существовала.

И, несмотря ни на что, мы с мамой идем к Полу Самнеру домой – рассказать ему правду, хочет он того или нет.

Даже за тот короткий срок, что мы не виделись, мама сильно сдала. Она все чаще дрейфует между двумя мирами, ее связь с реальностью с каждым днем становится тоньше. Скоро мама навсегда уйдет в мир фантазий. Впрочем, для нее он, наверное, так же реален, как этот. Хоть какое-то утешение.

В общем, мне захотелось уберечь ее от толпы, поэтому в кампус мы не пошли. Пока мама, бабушка и Эстер обживали гостиничный номер, я набрала номер Зака и попросила узнать, где живет Пол. Зак перезвонил через полчаса. Оказалось, у Пола училась подруга его знакомого. Судьба распорядилась так, что мой отец каждое лето устраивал дома барбекю для студентов, и девушка знала его точный адрес. Забавно – человек, который всю жизнь казался мне обитателем параллельной вселенной, живет всего в паре минут от моей гостиницы. И пока мы едем к нему, меня не отпускают сомнения.

Я подумала, что будет нечестно объявиться у него дома, перед женой и детьми, однако бабушка сказала – ничего страшного. Не будем же мы устраивать сцену. Нужно только вызвать Пола на разговор, а когда он увидит маму, то согласится пойти в какое-нибудь тихое место – может, в гостиницу, – и там мы все обсудим.

Я отбрасываю сомнения, глубоко вздыхаю и смотрю на маму. Интересно, в каких облаках она витает? Когда мы садились в машину, мама была со мной, но чем ближе мы подъезжали к дому, тем меньше она говорила. В ней появилась какая-то мечтательность – в таком состоянии я однажды застала ее у окна, когда она только познакомилась с Грэгом.

И вот мы на месте. Перед нами милый викторианский особняк с гравийной дорожкой и садом. По обеим сторонам крыльца стоят конические деревца в горшках, ярко-зеленая трава и живая изгородь аккуратно подстрижены. В гостиной горит свет. Поднявшись на крыльцо по каменным ступенькам, я вижу в окне на цокольном этаже кухню. Дочери Пола ужинают.

– Мы не обязаны это делать, – останавливаю я маму. Она приглаживает волосы и держит в руке книгу воспоминаний, куда аккуратно вложено письмо. Утром я впервые прочитала его. Знакомый почерк – беспорядочный, с наклоном то вперед, то назад. Впрочем, оно аккуратнее обычного, будто переписано с черновика. Судя по содержанию, так и есть. Я наконец-то поняла, что именно она пыталась сказать моему отцу – и мне. Мама всегда знала, что они с Полом не созданы друг для друга и что переделывать их отношения ради меня – это ошибка. Двадцать один год назад, узнав, что она беременна от своего первого настоящего бой-френда, мама предпочла ему меня. Она сделала выбор и ни разу не отклонилась от него, хотя другие ее решения не всегда были безупречными. Мама выбрала меня, а я выбираю своего ребенка и наше общее будущее.

Мама держит дневник у сердца, словно щит. Даже здоровому человеку было бы сложно сделать то, что она задумала, а учитывая, какой беспорядок творится у нее в голове, это и вовсе немыслимо. И все ради меня. Даже сейчас мама ставит меня превыше всего на свете.

Дверь открывается, однако нас встречает не Пол, а его жена. Маленькая, изящная, со светлыми волосами, стянутыми в пучок. Судя по жакету и шарфу, она собиралась куда-то идти, но при виде нас останавливается и вопросительно поднимает бровь.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

– Мы пришли к Полу, – улыбается мама. – А вы кто?

– Э-э-э, мам… – Я встаю между ними.

– Я Элис. – По ее лицу пробегает тень тревоги. – Жена Пола. Вы его студентка?

– Да, – говорит мама. – Вы хотели сказать, мама Пола? Он ведь не женат, только этого не хватало. Чтобы Пол – и женился!..

– Мама… – Я поворачиваюсь к Элис. – Простите. Это моя мама. Ее зовут Клэр Армстронг. Они с вашим мужем вместе учились в университете.

– О… – Элис мое объяснение не успокаивает; напротив, она еще больше встревожена. Видимо, думает, что у мамы кризис среднего возраста и она решила выследить свою первую любовь.

– Он дома? – спрашивает мама. – Что тут за вечеринка, кстати?

– Она нездорова, – продолжаю я. – И ей… очень надо поговорить с Полом.

Элис по-прежнему загораживает нам вход. Она симпатичная: голубые глаза, маленький носик, красивые губы, светлые волосы, густые и гладкие. Одета скромно и со вкусом. Полная мамина противоположность. Мы не вызываем у нее доверия.

– Дети сейчас ужинают, – говорит она. – Может быть, оставите свой номер, а я попрошу Пола вам позвонить…

Мама цокает языком, откидывает волосы и проталкивается мимо Элис в дом. Я спешу за ней.

– Эй, Пол? – кричит мама. – Милый, ты где?

– Позвольте! – Элис повышает голос. – Я вас не приглашала. Уходите немедленно!

– Простите, пожалуйста, – повторяю я, – мы сейчас уйдем. Мама… – Я беру ее за руку, но она озадаченно глядит на меня и не двигается с места.

– Уйдем? Глупости! Мы только что пришли. Где веселье? Тут есть диджей? Не очень-то похоже на вечеринку. Включите музыку! – громко требует она.

– Боже… – Из кухни появляется Пол, белее мела. – Что здесь происходит?

– Это ты мне скажи, – говорит Элис. – Они как из-под земли выросли. Эта женщина явно тебя знает.

– Знаю-знаю, – кокетливо улыбается мама. – От головы до пяток, да, Пол?

– Мама, – шиплю я на нее. Положение становится все хуже. Нужно выпутываться, пока мы не наломали дров. – Мама, Клэр, пойдем. Мы не туда пришли.

– Туда, туда. Никуда мы не пойдем. Мы пришли к Полу. – Мама обнимает Пола и крепко целует его в губы. Он сопротивляется, наблюдая, как с каждой миллисекундой глаза его жены становится все шире от ужаса.

– Элис, прости, пожалуйста, – говорит Пол, вырываясь от мамы. – Эта женщина больна.

– Эта женщина? – не выдерживаю я. – Она вам не чужая, и вы это знаете. Я смотрю на маму. – Клэр! Я твоя дочь, Кэйтлин, помнишь? Мы пришли к Полу, чтобы поговорить о… – Я бросаю взгляд на Элис; судя по лицу, она на грани истерики. – О прошлом. Когда вы вместе учились в университете.

– О… – Клэр моргает. – Но…

– Я знала, что это плохая мысль. Простите, мы не хотели к вам вламываться. Представляю, что вы про нас подумали. Пожалуйста, позвольте все объяснить. Это Клэр Армстронг, моя мама. У нее болезнь Альцгеймера, поэтому иногда она забывает разные вещи, а потом неожиданно вспоминает. Но мы, конечно, не собирались устраивать сцену, правда, мама?

Мама смотрит на дневник, зажатый в руке, и по ее лицу пробегает тень воспоминания.

– Вот черт, – бормочет она. – Прости, Пол. Простите, э-э… миссис Самнер.

Элис молча обводит нас взглядом.

– Я не хочу тревожить детей, – наконец говорит она.

– Конечно, – кивает мама. – Мы все понимаем. Я здесь только ради Кэйтлин, ради моей девочки. – Она смотрит на Пола, который уставился на нее как на привидение.

– Все в порядке. – Элис улыбается мне: неуверенно, но искренне. – Проходите, выпейте с нами чаю. Пол будет рад вспомнить старые деньки. Вижу, у вас к нему важный разговор.

– Вы куда-то собирались… – говорю я.

– Пустяки, спортзал подождет до завтра. Ну же, Пол, Клэр, наверное, неуютно в чужом доме. Она приехала издалека и хочет поговорить с тобой, так что, будь добр, посиди с ней на кухне, ладно? И не тревожься так. Конечно, у тебя раньше были девушки, в этом нет никакого секрета. Ты у меня тоже не первый – хочешь верь, хочешь нет. Не разводиться же нам из-за старых дел.

Элис забирает у мамы плащ и ведет ее на кухню. Мы с Полом обмениваемся осторожными взглядами. Я пожимаю плечами и спускаюсь следом по лестнице.

– У моей бабушки тоже была болезнь Альцгеймера, – говорит Элис, разливая чай. Две ее дочери смотрят на нас, будто мы свалились с луны; так оно, в общем, и есть. – Помню, я тогда думала: это же почти как путешествовать во времени.

– Я всегда об этом мечтала, – говорит мама, улыбаясь девочкам. – Подружиться с Анной Болейн или потусоваться с Клеопатрой. Меня зовут Клэр, а вас?

Сестры отвечают на ее улыбку, как всегда делали ее ученики, и Элис, глядя на них, успокаивается.

– Меня – Ванесса, а ее – Софи. – Старшая, с темными, как у меня, волосами, кивает на младшую сестру-блондинку.

– Очень рада познакомиться. И спасибо за гостеприимство, мы ведь свалились вам на голову прямо посреди ужина.

– Ничего страшного, – говорит Софи. – Ужин готовил папа, вышло не очень здорово.

– А зачем вы пришли? Вы папины друзья? – спрашивает Ванесса.

– Когда-то были. – Мама мельком смотрит на Пола, который стоит, скрестив руки, и не желает садиться за стол. – Но здесь я для того, чтобы уладить дела моей дочери, до того как… до того как я отправлюсь навестить Клеопатру.

– Понимаю, – говорит Элис. Она садится между дочерьми. – Это разумно.

Я улыбаюсь сестрам и стараюсь не пялиться на них в поисках сходства, но, похоже, зря беспокоюсь: Элис пристально глядит на меня, потом на Ванессу, потом на маму. Кажется, наша страшная тайна больше не тайна – Элис сама догадалась о том, во что Пол не хотел поверить.

– Итак, вы пришли поговорить о прошлом, и это как-то связано с вашей дочерью? – Даже после всего, что случилось, она обращается с мамой, как со здоровым человеком.

– Да, – говорит мама. И, должно быть, угадав вслед за мной ход ее мыслей, добавляет: – Хотя, наверное, не стоит говорить об этом при детях.

Пол кивает, однако Элис не дает ему ничего сказать.

– Нет-нет. Мы – одна семья. Что бы ни случилось, мы должны быть вместе.

Я глубоко вздыхаю, и мама берет меня за руку.

– Дело в том, что, когда мы с Полом встречались, я забеременела, – прямо говорит она. – Я решила сохранить ребенка, но не хотела сохранять отношения. Нет, не совсем так. Я очень любила Пола, но знала, что мы не созданы друг для друга. Поэтому написала ему письмо, которое так и не отправила. И я ничего не сказала ему о Кэйтлин. Это была моя ошибка.

– Понимаю, – осторожно говорит Элис, ободряюще улыбаясь дочерям, которые сидят с широко отрытыми глазами. Она внимательно смотрит на меня. Я выдерживаю взгляд.

– Кэйтлин приехала в Манчестер, чтобы рассказать Полу… ну, наверное, о том, что она существует. Это я ее попросила. Я хотела все исправить. А он, он повел себя не так, как мы рассчитывали. Я едва уговорила Кэйтлин не сразу возвращаться домой. И приехала ей на помощь – сказать… что это правда. У меня есть доказательство.

У Элис на глазах блестят слезы.

– О Пол, – говорит она. – Как ты мог усомниться? Посмотри на нее, это же твоя копия.

Такого я совершенно не ожидала. Меня накрывает волна облегчения: наконец-то во мне разглядели цельную личность, наконец-то я знаю, кто я, – и это чувство подарил мне не Пол, а Элис.

– Все было так неожиданно. Я думал о тебе и о девочках. – Он смотрит на меня. – Прости, что задел твои чувства. Мне очень жаль. Я был неправ…

Мама сует ему в руки раскрытую книгу, и Элис встает у него за плечом, чтобы прочитать письмо.

Ванесса отвечает на мою улыбку и пихает локтем сестру, чтобы та тоже улыбнулась.

– Полный звездец… – говорю я. – Упс, извиняюсь…

Девочки хихикают.

Дочитав письмо, Пол смотрит на маму. На короткий миг в их взгляде мелькает узнавание, немое здравствуй и прощай. Мама едва заметно кивает. Пол поворачивается ко мне и каким-то странным образом преображается. Его глаза, прежде настороженные, впервые видят меня по-настоящему. А я впервые смотрю в лицо своему отцу. Мир уже никогда не будет прежним.

– Я ничего не знал, – произносит Пол. – Столько лет…

– Я сама виновата, – говорит мама. – Я решила, что справлюсь одна, но никогда не спрашивала себя, как с этим справится Кэйтлин.

– Не подумайте, будто нам что-то нужно, – заверяю я Элис, потому что обращаться к ней легче, чем к отцу. – Мама просто хотела, чтобы мы встретились. Нам не нужны деньги, даже связь поддерживать не обязательно, если не хотите.

– А чего хочешь ты? – спрашивает Элис.

– Подружиться с вами, – говорю я и тут же понимаю, что это правда.

– Так она что, наша сестра? – спрашивает Ванесса. – С тех времен, когда папа встречался с этой леди?

– В двух словах, так и есть. – Элис с улыбкой смотрит на Пола. – Хотя нужно еще многое осмыслить, да, дорогой?

Пол на минуту закрывает глаза руками.

– Я все не мог понять, почему ты сбежала, – произносит он наконец. – Я несколько недель искал тебя, чтобы задать этот вопрос. Потерять тебя оказалось больнее, чем я думал. Пока я не встретил Элис, ты была самым важным человеком в моей жизни. Почему же ты ничего не сказала…

– Знаю, – говорит мама. – Знаю. Я отняла у вас обоих двадцать чудесных лет, которые вы могли провести вместе. И вот мы, чужие люди, сидим за одним столом. Но мы не вечно будем чужими. По крайней мере, вы двое, я надеюсь, еще подружитесь.

– Ты останешься в Манчестере? – спрашивает меня Пол.

– Вряд ли, – неуверенно отвечаю я. – Я нужна маме…

– Нет, – возражает она. – Мне нужно, чтобы ты была счастлива и жила своей жизнью. Навещай меня иногда, этого будет достаточно.

– Что ж, – говорит Элис. – Мы бы хотели подружиться с тобой, Кэйтлин. Если подумать, это настоящее чудо. – Она со смехом всплескивает руками. – Да, нам еще предстоит к нему привыкнуть. И тебе необязательно оставаться в Манчестере – мы могли бы ездить друг к другу в гости по очереди. Будет немного хлопотно, но все равно чудесно, я знаю.

– Вы мне нравитесь, – улыбается мама. – Да, очень нравитесь.

Элис подходит к маме, и они обнимаются. А Пол – наш отец – наблюдает за ними с таким лицом, что я, Ванесса и Софи не можем удержаться от смеха.