Розалинда металась по гостиной, поминутно поглядывая на часы и скрипя зубами от злости. Где черти носят Грейсона?

Она хотела прочитать «Правила Пейла» прежде Николаса. Конечно, с ее стороны это низко, но в глубине души Розалинда точно знала, что именно ей предназначено прочитать книгу, и притом очень скоро, иначе… иначе что?

Она не знала.

Прошло еще полчаса, прежде чем в комнату вошел Грейсон. Подскочив к нему, она схватила его за руки:

— Я знаю, что ты сделал! Стукнул пару раз в мою дверь, а скорее всего едва дотронулся до нее, и удрал с чувством выполненного долга. Значит, отнес книгу Николасу? Позволил ему прочитать книгу? О, я пущу тебе кровь из носа и уложу одним ударом! Гнусный предатель! Держу пари, Николас, тоже гнусный предатель, был счастлив, видеть тебя, верно?

Когда у Грейсона хватило наглости рассмеяться, Розалинда сунула кулак ему под нос:

— И ты еще смеешь шутить, Грейсон Шербрук? Не боишься, что я собью тебя с ног?

— Здравствуйте, Розалинда.

Розалинда в замешательстве отпустила Грейсона и, повернувшись, увидела стоявшего в дверях Николаса. Он выглядел таким уверенным и опасным… черные волосы разметало ветром, глаза сверкают, высокие черные сапоги так усердно начищены, что она могла бы смотреться в них как в зеркало. Черные брови высоко подняты: кажется, он тоже едва сдерживает смех.

— Вы!

— Кажется, да. Вы действительно считаете нас с Грейсоном гнусными предателями?

— Вы оба, возможно, еще хуже, чем я себе представляю!

— Честное слово, Розалинда, я стучался к тебе, — встрял Грейсон. — И очень громко, но ты, скорее всего, видела во сне, как танцуешь со своими тремя герцогами, вероятно, пытаясь решить, какого из бедных олухов поймать в сети. И что мне было делать? Пришлось одному бежать к Николасу. И конечно, я показал ему книгу. На моем месте ты сделала бы то же самое, и прекрасно это знаешь. Не будь дурочкой!

Николас, не отрывая взгляда от Розалинды, шагнул вперед, взял ее руку и поднес к губам. Изящный старомодный жест, но вполне соответствующий моменту. Его губы обожгли ее руку, глаза по-прежнему весело блестели, а прикосновение…

Розалинда оцепенела, словно громом пораженная. Боже, ведь это всего лишь обычная светская учтивость, но она была потрясена собственным безумным восторгом.

Розалинда безмолвно смотрела на него, не подозревая, что все эмоции: радость, смущение, счастье — написаны на ее лице.

Она смотрела на его губы, которые, наверное, могли быть жесткими и безжалостными, но когда эти губы прижались к ее руке, ей захотелось прильнуть к нему и зацеловать до беспамятства. А этот бесчувственный болван казался ничуть не тронутым таким проявлением чувств, словно понятия не имел, что ее мир только сейчас покачнулся. Казалось, единственное, что его занимало, — предложат ли ему чай. Ей хотелось ударить его, заорать, привести в сознание, но Николас весело объявил:

— Грейсон действительно приехал ко мне. Показал книгу, объяснил, что вы умеете читать «Правила» так же бегло, как один из готических романов миссис Норт. Признаюсь, я не поверил ему, потому что не смог разобрать ни слова, но как вы, обычная женщина, сумели разгадать шифр? Ну что, теперь вы чувствуете себя лучше?

Прежде чем она успела обличить его, Грейсон сказал:

— Видишь ли, Розалинда, из нас троих только ты одна обладаешь такими способностями. Полагаю, это можно назвать даром и…

— Да-да, знаю, я не такая, как все.

— Значит, от Николаса нам нет никакой пользы. Почему же у тебя такой вид, словно хочешь его ударить? Он ничего такого не сделал. Ты по-прежнему главная среди нас!

— Видите ли, хотя дед показывал мне книгу, никогда не объяснял, что там написано. Только рассказал о Саримунде. Сумел ли он разгадать шифр? Помню, он просиживал за книгой бесконечные часы, но вряд ли чего-то добился.

Ей снова захотелось влепить кулаком по его идеальному носу. К прискорбию, пришлось держать свои кулаки при себе, потому что дядя Райдер и тетя Софи выбрали именно этот момент, чтобы появиться в гостиной. Лица молодых людей вытянулись. Разговор прервался.

— Уилликом сообщил, что вы пришли вместе с Грейсоном, — учтиво заметил Райдер.

— Рад новой встрече, мэм, — с поклоном приветствовал Николас. — В этом платье вы неотразимы.

Софи приветливо улыбнулась:

— Не более неотразима, чем вы, милорд. Розалинда фыркнула.

— Судя по выражению ваших лиц, — продолжала Софи, — вы мечтаете, чтобы мы убирались к черту, но, увы, ничего не выйдет. Мы останемся здесь. Итак, что там насчет книги? Той, которую ты вчера читал целый день?

Грейсон кивнул:

— Я… у меня возникли кое-какие вопросы, мама. Я хотел, чтобы Николас на нее взглянул.

— Но почему ты вчера не показал ему книгу? Ведь вы были в парке втроем, не так ли?

Грейсон мгновенно онемел. Николас пристально уставился на прелестную пастушку, украшавшую каминную полку. Розалинда, брезгливо оглядев обоих, выступила вперед:

— Ты же знаешь, тетя Софи, каков Грейсон: стоит ему вбить себе в голову какую-то мысль, и он тут же старается найти укрытие, где можно в уединении все обдумать, как следует. Он оставил нас в парке.

Без присмотра.

— Э… то есть Грейсон не то чтобы нас оставил, просто предложил нам немедленно ехать домой. Что мы и сделали. Э… почти сразу же.

Райдер Шербрук медленно подошел к сыну:

— Вы с Розалиндой никогда не умели лгать. Вижу и его светлость не лучше. Итак, что здесь происходит?

— Вчера на ярмарке Грейсон нашел редкую старинную книгу, — пояснил Николас. — Вы умеете разгадывать шифры, сэр?

— Шифры? Старинная книга написана шифром? Как странно! Позвольте посмотреть!

Райдер протянул руку. Ничего не поделаешь: Грейсон отдал ему «Правила Пейла», хотя на секунду едва не поддался искушению сунуть рукопись за пазуху и сбежать.

Райдер, заметив колебания сына, с величайшей осторожностью взял книгу:

— Она действительно кажется очень древней. Ты нашел ее вчера на лотке букиниста?

— Да, сэр, — пробормотал Грейсон.

Все трое не сводили глаз с Райдера. Тот, нахмурившись, внимательно изучал страницу. Наконец он поднял голову. Молодые люди дружно перевели дыхание.

— Никогда не видел подобного шифра. Дуглас очень хорош в подобного рода вещах. Нужно показать ему.

Грейсон молча взял книгу у отца.

— Дуглас и Александра приедут завтра, — сообщила Софи Николасу. — Он граф Нортклифф, но вы это уже знаете, не так ли?

— Кто-то упомянул об этом на балу позавчера. Буду рад познакомиться с его светлостью.

Софи повелительно протянула руку сыну:

— Моя очередь.

К ее разочарованию, она тоже не смогла разгадать шифр.

— До чего же обидно! Я думала, что мы с моим дорогим мужем знаем множество важных вещей. Это угнетает мой дух. Что же до Дугласа, он прибудет, чтобы придать вес дебюту Розалинды. В следующую пятницу мы устраиваем бал в ее честь, — объявила Софи, не сводя глаз со смуглого лица Николаса.

— Лорд Маунтджой вернулся вместе с Грейсоном, — пояснила Розалинда с самым невинным видом, — потому что я согласилась покататься с ним в парке. Он пообещал рассказать мне о Макао. Видите ли, меня очень интересуют португальские колонии.

И Райдер, и Софи сильно сомневались, что Розалинда до появления Николаса вообще слышала о Макао. И все же Софи сделала вид, будто поверила:

— Полагаю, в этом нет ничего дурного. Но не забывай, дорогая, сегодня последняя примерка у мадам Фуке.

— Макао может подождать, — отрезал Грейсон. — Книга, Розалинда… мы должны поработать над книгой. И Николас тоже.

Как ни странно, но у Розалинды пропало всякое желание заниматься книгой. Зато возникла сильнейшая потребность заняться Николасом.

— Я разузнаю все подробности у Николаса, — заверила она. — Это нам поможет. Когда мы вернемся, вместе поработаем над книгой.

— Но почему…

— У меня голова разболелась. Неплохо бы прогуляться на свежем воздухе.

— Вы просто молодец! — воскликнул Николас, сидевший в экипаже напротив Розалинды. — Ваш дядя Райдер ошибается. Вы прекрасно умеете лгать. — Он стукнул тростью в крышу: — Ли, попроси Грейс и Леопольда ехать в парк. Да, и пусть не торопятся!

— Хорошо, милорд!

Экипаж покатился по аллее.

— Грейс и Леопольд?

— Мои лошади. Они горды и знают себе цену. Если считают, что их оскорбили, начинают кусаться. Так вы действительно смогли прочитать «Правила Пейла»?

— Вам больше ни к чему затевать игры, милорд. Вы знаете, что я вполне способна прочитать злосчастную книгу. С самого начала это знали. По крайней мере, надеялись. Интересно спросить почему.

— Конечно, я удивлен, — ответил Николас, немного помолчав. — Но откуда мне было знать? И план был только один: помочь чем, возможно, вам и Грейсону, когда мы вернемся домой из парка. Кстати, насчет этой прогулки: я успел назначить время?

— Что-то упомянули, но весьма неопределенно. И не пытайтесь сменить тему. Считаете, что я умею лгать? Где уж мне до вас, милорд! Я знаю, что вы станете торчать у меня за плечом, ловя каждое слово «Правил Пейла». Хотелось бы, чтобы вы рассказали нам с Грейсоном, что об этом знаете.

Он безразлично пожал плечами:

— Да, книга, конечно, интересует меня, поскольку даже в детстве я разделял страсть деда. Может, мне удастся понять, почему он был так увлечен этой рукописью.

Розалинда задумчиво побарабанила пальцами по ридикюлю. — Вы довольно находчивы, не так ли, милорд?

— Меня зовут Николас. Находчив? Надеюсь, иначе сомневаюсь, что дожил бы до зрелых лет.

Взглянув на его губы, она вдруг забыла обо всех его секретах, о «Правилах Пейла». Забыла обо всем и поняла только, что жаждет его прикосновений, поцелуев… Боже, какое, должно быть, блаженство, ощутить прикосновение его губ к своим! Конечно, это ужасно неприлично, но ведь без таких неприличных моментов жизнь была бы пресной, верно?

Она выглянула в окно экипажа и увидела, что они въезжают в ворота парка. Впрочем, ей было совершенно все равно. Сегодня на улице холоднее, чем вчера, и небо затянуло тучами, но ей было тепло и хорошо. В парке гуляло мало людей, только няни и гувернеры, присматривающие за детьми.

— Поскольку я не такая уж искусная лгунья, расскажите о Макао, — со вздохом попросила она.

— Там даже воздух пахнет иначе.

— Ну, разумеется, другой климат. Николас рассмеялся и покачал головой:

— Что вы знаете о другом климате?

— Вообще всего две недели назад лондонский климат был мне незнаком. Признаю, я провинциалка. Вы презираете меня за это?

— Не думаю. А следует?

— Возможно. Когда разозлитесь на меня, несомненно, придумаете несколько причин, по которым следует меня презирать, — запальчиво бросила Розалинда и опять уставилась на его губы, сразу забыв обо всем.

Она нервно откашлялась. О чем они говорили? Ах да.

— Уверена, что там небо синее и воздух пахнет по-другому. Расскажите, как вы там жили.

Он смотрел на нее, внезапно растеряв всю уверенность в себе. До сих пор никто не выказал ни малейшего интереса к его жизни.

— Что вы имеете в виду?

— О, бросьте, Николас, вы там наверняка процветали. Все эти разговоры о том, что отец оставил вас без пенни в кармане, не больше чем домыслы. Я ни на секунду в это не поверю.

— Почему же? Это правда, — медленно произнес он. — Отец твердо намеревался пустить меня по миру. Он оставил мне только майоратное фамильное поместье в Суссексе с тремя тысячами акров бесплодной земли.

— Но все, что он сделал, не играет никакой роли. У вас есть средства все исправить. Полагаю, вы уже отдали необходимые распоряжения. Я готова прозакладывать свои карманные деньги за целый месяц, что вам не нужна никакая богатая наследница.

— Вы совершенно правы. Не нужна.

— Так я и знала. Кроме того, я совершенно уверена, что вы были своим человеком в португальских кругах Макао. Расскажите о своей жизни там.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— У вас глаза совершенно необычного синего оттенка. Напоминают о мягком синем одеяле, которое соткала для меня одна португалка.

— Одеяло? Такой комплимент может разбить девичье сердце. Что же до ваших глаз, Николас… они черны, как бочка с дегтем.

— Вы когда-нибудь видели бочку с дегтем? Розалинда покачала головой, так и не отведя глаз от его лица.

— К счастью, ваши глаза похожи на влажный деготь. Они черны, глубоки и таят секреты, которые вы очень хорошо умеете скрывать. У меня и самой есть секреты, только я не знаю, какие именно.

Николас подумал, что эта фраза сама по себе весьма загадочна, но вслух обронил:

— Моя очередь признаться в том, что красивее ваших волос я не видел. Именно такие украшают картины Тициана.

Он подался вперед и коснулся локонов над ее ухом.

— Должен изменить свое мнение: цвет ваших волос богаче, чем на полотнах Тициана. Какие же роскошные у вас волосы, Розалинда!

— К чему столь цветистые комплименты? Пытаетесь извиниться за синее одеяло?

— Увидев вас во вторник вечером на балу, я понял, сразу же понял, что вы…

— Что я?

Он слегка нахмурился, взглянул в окно, но тут же повернулся к ней.

— Что вы прекрасно танцуете.

— Спасибо. Вы правы: дядя Райдер учил меня сам. И перестаньте уклоняться от разговора! Я хочу знать о вашей жизни в Макао. Как вы справлялись с трудностями повседневной жизни в чужой стране?

— Прислушайтесь к этому шуму за окном экипажа, — рассеянно посоветовал он. — Все эти люди, гуляющие по парку: клерки в черных фраках, леди с горничными, светские джентльмены с модными тростями, спешащие в свои клубы, адвокаты, что-то бормочущие себе под нос, торговцы, расхваливающие товар, цветочницы, окруженные радугой ярких красок. То же самое было в Макао, разве что я не понимал ни единого слова.

— Вы чрезвычайно красноречивы.

— Спасибо. А теперь…

— Теперь? Почему вы ухитряетесь не сказать ничего существенного? Что вы там делали, Николас? Где жили? Как жили?

«Любили ли вы женщину? Многих женщин?»

— Я все расскажу, когда вы согласитесь выйти за меня замуж, — неожиданно сорвалось с его губ.

Несколько секунд она пристально смотрела на него. Затем захохотала так заразительно, что даже повалилась на бок. Но тут же поднялась и подозрительно уставилась на него. Черт возьми, Николас не шутит! Ничуть не шутит! Он вполне серьезен!

В душе у нее все пело.

Ее охватило внезапное возбуждение. И вместе с ним пришла убежденность в правильности происходящего. И не важно, что впервые она увидела его только позавчера.

Розалинда снова рассмеялась. Радостно и счастливо. — Да, я хотела бы выйти за тебя, Николас Вейл. Он неожиданно запаниковал. — Но я…

Она подалась к нему, осторожно прижала палец к его губам и поцеловала.