Другое время

— А вот это уже нехорошо, — пробормотал принц, глядя сквозь воду в глаза Брешии. — Но сундучок у нас, и мы сумеем выбраться из колодца!

Они выхватили палочки из рукавов, подняли кверху, и принц произнес:

— Dranore narbus!

Вода задрожала, закипела и тут же успокоилась. Ничего не произошло. Они по-прежнему были в плену.

— Неужели это еще сложнее, чем проклятый пузырь Модора? — пробормотал принц.

— Надеюсь, нет, — вздохнула Брешия, вспомнив свои обожженные пальцы. — Но нам нужно подумать.

Она уселась на дно колодца, что-то прошептала, и оба приняли прежний вид. Брешия мгновенно нашла ответ.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Знаю, что делать. Не волнуйся.

Распахнув плащ, она обхватила согнутые ноги руками, прижалась щекой к коленям и принялась читать заклинания так тихо, что принц не разобрал ни единого слова. Вода заколебалась в такт ее декламации. И вдруг Брешия исчезла. Но ведь просила его не волноваться, проклятая ведьма! Куда она скрылась?

И тут он понял.

— Ах, Брешия, это ты?

— Господин мой Модор! Спасибо за то, что поднял меня со дна колодца! Я знала, что если воззвать прямо к тебе, ты меня освободишь.

— Это было трудным решением, — объявил Модор, оглядывая ее. — Клянусь всеми новыми богами, на чье могущество плюю, ты сумела сотворить из себя невероятно уродливую старую каргу. Невольно призадумаешься, как у тебя это получилось.

— Мне показалось, что длинная голова — неплохая идея.

— Так и есть. И я честно это признаю. Только поэтому я решил не обращать внимания на исходящую от вас магию. Правда, она была слишком слаба и ничтожна, чтобы волноваться. Ну разве не великолепную ловушку я вам приготовил?

— Да, сундучок на дне колодца — это очень умно. И ключ пропал. Он у вас?

Модор молча нахмурился. Брешия от всей души надеялась, что ключ у него. Модор и не подозревает, что вовсе не он вызволил ее из колодца. Просто она послала ему эту мысль, и он за нее ухватился.

Модор с улыбкой кивнул:

— Принц останется на дне колодца до скончания времени. Пока земля не прекратит свое существование. Волшебные узы нельзя разорвать, каким бы сильным ни был волшебник. Он проведет целую вечность с чертовым сундучком в руках. Оказаться в колодце с сундучком демона… это ужасно. Идеальное наказание для проклятого волшебника. Забудь о ключе.

— А я думала, ты решил держать сундучок при себе. Разве не тебе он поручен?

Модор пожал плечами:

— Полагаю, тебе рассказали призраки. Они обожают сказки о потерянных сундучках и магических ключах, открывающих тайны вселенной. Что же до этого сундучка, он действительно поручен мне. Но принц останется там до конца света, если такой день когда-нибудь настанет.

Брешия постучала ножкой о землю и сделала вид, что задумалась.

— Но какой в этом смысл, Модор? Ты получил меня, зачем убивать принца?

Модор мгновенно вырос на целый фут, возвышаясь над ней как башня.

— Принц должен умереть. Я всегда желал стереть его с лица земли. Он ведь поимел тебя, так? Стал твоим первым любовником?

— Да, господин, — медленно опустила она голову. Модор снова принял обычный вид и долго рассматривал свои сапоги, прежде чем сказать:

— Я слышал, принц заставляет своих женщин заниматься всякими извращениями.

На какой-то момент она забыла о страхе и своих планах и гордо вскинулась:

— И какие же именно извращения?

— Ты знаешь, что я имею в виду, Брешия.

— Нет, не знаю! Я была невинна! И думаю, все, что он делал, казалось вполне обычным, может, слишком обычным, во всяком случае, я едва не заснула от скуки.

Вода в колодце забурлила и закипела. Модор недоуменно поднял брови.

— Ты утверждаешь, что он едва не уморил тебя скукой? Не могла бы рассказать немного подробнее?

— Ну… он растирал пальцы моей ноги своей, да так долго, что с меня чуть кожа не слезла! Не находите, что это очень утомительно?

— Он терся о твою ногу своей?

— Да. Целую вечность. Я решила, что это, возможно, ритуал слияния волшебников. Вы не считаете это неестественным?

— Нет, ты права, это скучно, — согласился Модор. — Я не стал бы растирать твои пальцы, Брешия. Ну… разве что минуту.

— Так что тогда можно назвать неестественным?

Она еще была мокрой после пребывания в колодце. Модор легонько коснулся пальцем ее рукава. Одежда немедленно высохла, а волосы заблестели под солнцем.

— Скажи, что еще он делал, и я объясню, извращение это или нет, — прохрипел он, жадно разглядывая ее великолепные волосы.

— Он покусывал кожу у меня под коленками.

— Хм…

— Это извращение?

— Да, если очень уж этим увлекаться.

Вода в колодце пошла пузырями, как в кипящем котле, едва не переливаясь через край. Брешия покачала головой:

— Нет, он делал это всего минут двадцать… впрочем, одна свеча сгорела дотла, так что, может, и дольше.

— Он явно безумен. Какое счастье, что ты от него избавилась.

Брешия улыбнулась.

— Он делал еще много всего, — призналась она, картинно вздрогнув.

— И что, черт тебя побери?

— Не могу сказать. Уж очень стыдно!

— Говорят, он заставляет женщин становиться перед ним на колени и ублажать, пока они не падают от усталости.

— Д-да, — пробормотала Брешия, — понимаю, насколько это утомительно. Да и коленки заболят. Да еще при этом мне придется молиться?!

— Глупая ведьма, тебе придется держать во рту его плоть, пока не заноют челюсти и не начнешь давиться…

Ее глаза зажглись, и в голосе прозвучала бездна разочарования:

— Он не показал мне, как это делается. Вот тут я не нахожу ничего скучного! Говоришь, он заставил бы меня ласкать его часами?

— До меня доходили подобные слухи. Черт возьми, но теперь принц будет сидеть в воде до скончания века.

— И все-таки не пойму, зачем держать его там. Пусть скитается по земле в одиночестве, без меня, в тоске и скорби, сознавая, что потерпел поражение от могучей руки Модора. По-моему, это куда худшее наказание, чем плавать в колодце, не зная забот и прижимая к груди сундучок твоего отца.

—Я вижу в твоих глазах обман, Брешия! — прошипел Модор, сжимая ее горло, но Брешия продолжала невозмутимо смотреть на него, слегка склонив голову набок, что было нелегко, потому что цепкие пальцы стискивали ей шею. — Черт возьми, ты пыталась покончить со мной! — бросил он ей в лицо. — А я всего лишь хотел соединиться с тобой, но вы с принцем лелеяли коварные замыслы. И лелеете их до сих пор.

Его пальцы сжались еще сильнее.

— Убей ее, Модор! Задуши уродливую суку!

— О нет, я не убью ее! — завопил Модор, не оборачиваясь и не отводя глаз от лица Брешии.

— В таком случае оставь ее, и я расправлюсь с ней сама! Модор, не выпуская Брешии, медленно развернулся. В нескольких шагах от него стояла Майда, по бокам которой сидели волкодавы.

— Это не твое дело, Майда! — прокричал Модор. — Убирайся.

— Прошлой ночью ты сказал, что желаешь оставить меня у себя. Если это правда, зачем тебе понадобилась гнусная тварь?

— Не видишь, я ее душу! — огрызнулся Модор.

— И делаешь это с похотью во взгляде. Говорю же, оттолкни ее, дай мне пнуть ее в голову!

Модор хорошенько встряхнул Брешию и нетерпелива пояснил Майде:

— Она не женщина. Она ведьма.

— Ведьма? Да она и похожа на ведьму, эта кляча! При одном взгляде на нее меня в дрожь бросает!

— И что это значит? — прищурилась Брешия. — В дрожь бросает? Сейчас ее затрясет еще сильнее!

— Ну вот, теперь я вижу, что она ведьма! — завизжала Майда. — Ты душишь ее, а она ничего не чувствует. Болтается в твоих руках да еще и смеется над тобой. Да-да, издевается! Господин, она тебя не стоит!

Она хотела крикнуть еще что-то, но поперхнулась, ударилась спиной о землю и беспомощно пошевелила губами, пытаясь втянуть хоть немного воздуха.

Модор разжал пальцы, и Брешия наконец смогла встать на ноги.

— Это твоя работа? — спросил он.

— Конечно, — улыбнулась Брешия, потирая шею. — Я все же ведьма.

— Я спал с ней. Насладился ее прелестями. И буду наслаждаться, даже после того, как женюсь на тебе.

— По-моему, она сломала ногу» когда ударилась о землю. А может, и шею: недаром руки так неестественно вывернуты!

Модор поспешно повернулся и подбежал к Майде.

— Ведьма! Убей ведьму! — шипела та.

— Тише, женщина, — урезонивал Модор. — Эта ведьма будет моей женой. У тебя ничего не сломано?

Брешия, увидев, что женщина схватила его за руку и потянула к себе, подняла глаза к небу и стала читать заклинания. А когда замолчала, оказалось, что время словно остановилось, а все, включая Модора, застыли неподвижно. Слава богам!

Только ветер продолжал дуть, лаская ее лицо.

Брешия взглянула на Модора, захваченного в том мгновении, когда время остановилось. Он явно чувствовал себя неловко, проявив заботу о женщине, позволив себе побеспокоиться о простой смертной. Сосредоточиться на ней. Почувствовать гнев, ненависть, любовь… какая разница?! И заклятие сковало его!

Земля замерла, а вместе с ней и могучий волшебник. Но ненадолго.

Брешия подбежала к колодцу и, склонившись над водой, позвала:

— Принц, не хочешь ли заняться вместе со мной извращениями?

До нее донесся смех, и не успела она снять заклятие, как принц появился рядом, отряхнулся подобно промокшей собаке, щелкнул пальцами, и вся вода немедленно испарилась.

— Я очень умная ведьма.

Принц оглянулся на Модора и смертную женщину и кивнул:

— И стала еще умнее с тех пор, как мы вместе. Но Модорне смертный. И времени почти не остается. Нужно спешить. — Он нежно погладил ее по щеке. — Это у тебя?

— У меня, — кивнула Брешия, доставая сундучок из-под платья. Теперь он был не так холоден, поскольку Модор не мог пошевелиться. Он был так же молчалив и неподвижен, как старики, жавшиеся у свинарника.

— Взгляни на него, — усмехнулся принц, доставая палочку. — Уже скоро. Я больше не могу его удерживать. Знаешь, Брешия, я был прав. Он изменил тебе со смертной женщиной, которая жаждет пнуть тебя в голову! И он принудил бы тебя стать его женой, содержа одновременно наложницу! Это бесчестье!

Ей хотелось засмеяться, но страх был слишком велик.

— Ключ у него.

— Знаю. Нужно побыстрее его найти.

Она вытянула руку с палочкой в сторону Модора. Но было поздно.

Все случилось слишком быстро. Земля затряслась. Майда вскрикнула, старики, спотыкаясь, ковыляли прочь.

Наступила тишина. Очень долгая тишина.

Модор выпрямился, сжимая палочку в правой руке. В левой сверкал золотой меч.

— Этим я убью тебя, принц. Я обшарил небо и землю в поисках меча, способного пронзить сердце волшебника и застыть в его груди.