— Вы знаете меня всю жизнь, — спокойно ответил Ричард, — не думаете же вы, будто я поджег вдовий домик. Мы с Джулианом когда-то играли там, прятались в темных закоулках, нарушая тишину шутками и колкостями в адрес друг друга.

— Я тоже не подумала бы, что вы обратитесь против него, — ответила в свою очередь Коринна.

— Матушка права, — произнес Джулиан, — учитывая, как близки мы были в детстве, как ты мог поверить, что я убил Лили?

Воцарилась тяжелая тишина. Потом Софи снова села за фортепьяно и начала петь французскую балладу — с идеальным произношением, как заметил Джулиан. Голос ее был не слишком силен, но приятен и чист.

— Человек должен верить тому, что видел своими собственными глазами, — ответил Ричард. — Я бы не отказался от бренди, если ты предпочтешь обращаться со мной, как с гостем. — Он помолчал, потом заметил: — Как мой отец, который замечательно обращался с тобой, пока ты не уехал вдруг в Рейвенскар. Софи, убрав руки с клавиш, произнесла:

— Я поражена чувством юмора барона Хорсли. Я не могу поверить, что он назвал дом в честь лошади, а тем более — жену. Вы действительно думаете, он называл ее Рейвен, Джулиан?

— Возможно.

— Я надеюсь, ей это казалось милым. Могу я выпить бокал шампанского, Джулиан?

Джулиан кивнул, вызвал звонком Пуффера и повернулся к Коринне:

— Вы хотите выпить чего-нибудь, матушка?

— Хереса, дорогой, — попросила Коринна, — любой алкоголь вреден, но херес, пожалуй, наиболее безобиден. В конце концов, миссис Колтрэк готовит блюда с хересом. Нужно приспосабливаться к обстоятельствам, как говорил мой отец. Но, возможно, шампанское было бы лучше. — Она оглянулась на Лию, стоявшую рядом с Ричардом, положив ладонь ему на руку и заглядывая ему… в рот, если Коринна не ошибалась. Какие чувства он испытывает к этой зловредной ведьме?

Джулиан оглядел собравшуюся компанию. Похоже, теперь Рейвенскар превратился в поле брани. Страсти будут кипеть здесь, в его доме, а не в Хардкросс-Мэноре, как следовало бы.

— Роксана? Девлин? Чего хотите вы?

Когда принесли шампанское и бренди, все подняли бокалы, но никто не произнес тоста. Повисла напряженная тишина, гости разглядывали друг друга.

«Какая веселая трапеза», — подумала Роксана, отпив бренди. Напиток был великолепен.

— Джулиан, неужели это контрабандный французский бренди?

Он замер — только на секунду, но она все равно заметила, — а потом расслабился и снова улыбнулся. Что его так задело? Контрабанда? В чем дело? Она видела, как Ричард практически встал в стойку, и быстро, улыбаясь, произнесла:

— Я всегда задаю такой вопрос, когда бренди так хорош. А Софи, как видите, предпочитает шампанское.

Пуффер не объявлял ужин еще пятнадцать минут, и у всех было время спокойно осушить бокалы.

Ужин удался. Миссис Колтрэк парила над ними, когда Пуффер раскладывал ее особенное блюдо, пирог с голубями и баранину. Подали также сардины с луком-пореем, пареный водяной кресс с вареным цыпленком и ромовый кекс на десерт.

Коринна, откусив ломтик, произнесла:

— Обожаю смородину, изюм и миндаль.

Она обвела глазами гостиную. Обитые темными панелями стены с множеством картин, изображающих охотничьи трофеи, окна с золотистыми шторами создавали ощущение тепла и уюта. Коринне не хотелось уходить. Но по правилам этикета дамы должны на время уйти. Одному Богу ведомо, что здесь случится, когда мужчины останутся одни.

— Милорд, как я понимаю, ваш отец — лидер палаты лордов, — спросил Пуффер, разливая портвейн.

Пожилой дворецкий — умелый дипломат, подумал Джулиан и откинулся на спинку кресла, слушая, как Девлин рассказывает о своем отце — сводном брате Джулиана.

Когда в гостиной снова повисла тишина, Джулиан сказал:

— Боюсь, Ричард, мы с тобой не сможем говорить учтиво. Поэтому я предлагаю присоединиться к дамам. — Помолчав, он добавил: — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь с сестрой Роксаны. Ей здесь явно не нравится. Возможно, вам с ней стоит вернуться в Хардкросс-Мэнор?

— О нет, — спокойно ответил Ричард, сцепив руки на подтянутом животе, — я нахожу большим развлечением наблюдать, как ее сестра и племянница сдерживаются, чтобы не надавать ей пощечин.

Девлин отставил портвейн, удобно устроился в кресле и положил ногу на ногу.

— Вы когда-нибудь раньше видели ее… в плохом настроении?

Ричард задумался, потом покачал головой.

— Я должен дать ей понять, что стоит наслаждаться Рейвенскаром, а не питать к нему отвращение. Ведь мне самому всегда нравилась эта огромная груда камней. Наверняка она изменит свое мнение. Кроме того, я постараюсь внушить ей подобающее восхищение ватерклозетами.

— Никогда нельзя надеяться на то, что дама будет вести себя предсказуемо. Вы знакомы с моей матушкой? — спросил Девлин.

Ричард отрицательно покачал головой.

— Я знаю ее всю жизнь, что неудивительно, и дома ни разу не видел, чтобы она соглашалась с моим отцом хоть в чем-то. Но в обществе она всегда так покладиста, так уступчива и никогда ему не перечит. Интересно — все ли женщины таковы? Неужели ни одной из них в действительности не нравятся их мужья? Неужели их поведение при посторонних — сплошное притворство?

Ричард внимательно выслушал Девлина и медленно произнес:

— Похоже, мне следует это обдумать.

Когда через десять минут они присоединились к дамам, Лия, тихая и послушная, как ягненок, сидела рядом с вдовствующей герцогиней, делая комплименты ее вышивке. Роксана и Софи о чем-то оживленно спорили.

«О чем?» — подумал Джулиан.