Лондон

Рексфорд-сквер, 4

Восемь дней спустя

Лорд Девлин Арчибальд Джесер Монро, седьмой граф Конверс, наследник герцога Брабанта и единственный сын Лорелеи Монро, молча стоял в дверях кабинета своего дядюшки и наблюдал, как тот сосредоточенно изучает разложенные на столе бумаги, не замечая ни посетителя, ни объявившего о его приходе дворецкого Тэвиша. Глядя на Джулиана, Девлин почувствовал, что очень соскучился по нему. Все-таки три года — это слишком долгий срок.

Взлохмаченные черные волосы Джулиана торчали в разные стороны, ворот рубашки распахнут, а сама рубашка сияла ослепительной белизной, столь же безупречной, сколь и бледное лицо Девлина. Ну, скажем, почти безупречной. Девлин улыбнулся и громко кашлянул.

Джулиан вздрогнул, перо в его руке — тоже, и на последней странице документа вместо подписи образовалась жирная чернильная клякса.

Он взглянул на племянника:

— Дев, черт бы тебя побрал, полюбуйся, что я наделал по твоей милости. Теперь Пенниворту придется переписывать этот лист.

— Пенниворт занят. По словам твоего дворецкого, он заигрывает с одной из младших горничных. Кажется, ее зовут Эмми — Тэвиш при мне говорил об этом с миссис Строукс.

Джулиан отложил в сторону перо, встал, потянулся, с улыбкой подошел к племяннику и обнял его.

— Давно тебя не видел, Дев. Как поживаешь?

— Выяснилось, что с твоим отъездом в моей жизни сильно поубавилось приключений. Надеюсь, несмотря на преклонный возраст, ты не превратился в старого зануду?

— Вот проведем вечер вместе, тогда и узнаешь.

Джулиан успел подзабыть, что племянник почти не уступает ему в росте и телосложении. Взяв Девлина за плечи, он вгляделся в его лицо.

— Ты все также отменно бледен. Нет, даже еще бледнее, чем раньше. Очевидно, наши знаменитые дожди лили все три года без передышки.

Девлин рассмеялся:

— Да будут благословенны дожди, и да продлятся они вечно, придавая моей коже мертвенную бледность и оберегая мое потустороннее вампирское обличье!

Джулиан ничуть не удивился. Он помнил, что Девлин в восемнадцать лет откопал в библиотеке Оксфорда какой-то древний манускрипт, изучил его от первой до последней буквы и решил примерить на себя роль вампира. Вышло на редкость удачно. Девлин оказался прирожденным вампиром.

— Как насчет бокала бренди? Или ты жаждешь крови?

— Знаешь ли ты, что однажды в полночь Корри Шербрук предложила мне свою шею? — Девлин снова рассмеялся. — Это было всего полгода назад. Примерно тогда же я страшно рисковал, отправившись с ней на верховую прогулку в ясный солнечный день с непокрытой головой. С чего я решился на такое безумие? Должно быть, на пари, точно не помню.

— Ты не обратился в пепел, и это радует. А Корри вышла замуж за Джеймса Шербрука, да?

— Да, прошлой осенью.

— Насколько я помню, у него есть брат-близнец и они оба божественно прекрасны, по мнению дамской части общества.

— Этот мерзавец Джеймс, будь он неладен, действительно красив, как Аполлон.

— Мы забыли о напитках, а ведь у меня есть кое-что получше, чем бренди или кровь. — Джулиан взял со стола хрустальный графин. — Виски с диких просторов Америки.

— Говорят, это кошмарная гадость, — ответил Девлин.

— Мало ли, что говорят. Попробуй.

Девлин разглядывал виски с явным недоверием.

— Ты настаиваешь на том, чтобы я сжег себе желудок? Джулиан засмеялся, они со звоном сдвинули бокалы и выпили.

Девлин почувствовал, что одним желудком дело не ограничится — обжигающая волна моментально докатилась до самых пяток, — однако твердо решил сохранить невозмутимость. Он сдерживался до посинения, но все-таки не выдержал, зашелся в кашле и хрипел до тех пор, пока Джулиан с разбойничьей ухмылкой не треснул его кулаком между лопатками.

— Ты старше, — прошептал Девлин, — и должен меня защищать, а не издеваться. Дай мне бренди, Джулиан.

Выпив изрядную порцию превосходного испанского бренди («Гран Дюк Д'Альба» — ни больше ни меньше), Девлин быстро пришел в себя и восстановил… что? Цвет лица? Вот уж нет. Скорее в нем присутствовал хоть какой-то цвет, когда оно было синим. Так или иначе, племянник явно повеселел, уселся в кресло и, вальяжно положив ногу на ногу, сказал:

— Сегодня утром моя мать поведала мне, что «эта одиозная выскочка в возмутительно дерзком письме сообщила, что ее сын наконец вернулся домой и с ней вместе прибудет в Лондон к началу светского сезона». Сам понимаешь, имелись в виду леди Коринна и ты. Я обрадовался. Возвращаются старые добрые времена. Моя матушка прямо-таки воспрянула духом, предвкушая, как обрушит поток оскорблений на голову твоей матушки. Надеюсь, она в хорошей форме, Джулиан?

— Моя матушка всегда в хорошей форме. Она притащила меня сюда, чтобы свести с дочерью ее покойной подруги Бетан Уилки. Эта юная леди недавно сняла траур и дебютирует в нынешнем сезоне. Ее зовут Софи — учти, пишется и произносится на французский манер. Меня клятвенно заверили в том, что она уже не ребенок, иначе я сбежал бы в Шотландию охотиться на куропаток.

— И сколько же лет Софи, чье имя пишется и произносится на французский манер?

— Двадцать, но все равно она слишком молода для меня.

Девлин усмехнулся:

— Коль скоро мужчины ни под каким видом не желают идти к алтарю, пока не одряхлеют, молоденькие жены при седовласых стариках никогда не переведутся. Говорят, они более покладистые.

— Какой болван мог сказать такую чушь?

— Не важно. В любом случае к тебе это пока не относится. Двенадцать лет — совершенно обычная разница в возрасте между супругами.

— Для меня — нет.

Девлин улыбнулся, закинул руки за голову и внимательно посмотрел на Джулиана.

— Помнишь, как-то раз мы с тобой отправились на твоей яхте «Дезире» на остров Уайт, и в нас врезались пьяные юнцы из Оксфорда?

— Помню, только, по-моему, эти юнцы были твоими ровесниками.

— Возможно, однако я был куда более зрелым, умел контролировать себя и не напивался до такого состояния. Да, так вот, если ты не забыл, одна очень юная девица из той компании упала за борт, и мы ее спасли.

— Не забыл. Кажется, она даже назвала свое имя.

— Назвала, когда откашлялась и залила водой всю мою рубашку. Ее звали Жизель — очень по-французски, как твою французскую Софи.

— И что, у этой истории было продолжение? В твоих письмах не упоминалось имя Жизель.

— Я отвез ее в Лондон, и мы некоторое время получали большое удовольствие друг от друга. Насколько я знаю, она сейчас в Плимуте.

Джулиан закатил глаза:

— Ты в своем репертуаре. Спас девушку и тут же затащил ее в постель.

— Давай, старина, прочти мне нотацию, — произнес Девлин скучающим тоном пресыщенного развратника.

Джулиан невольно расхохотался. За три года Девлин сильно изменился. Он стал более искушенным, более уверенным в себе и воспринимал окружающий мир спокойно и без излишней серьезности. Словом, Джулиану очень нравился его племянник «в стиле вампир». Странная штука жизнь. Глубокий старик женится на молодой девушке, и у них рождается мальчик, который чуть ли не с пеленок становится дядюшкой будущего герцога Брабанта. А что до матери Девлина — «злобной фурии Лорелеи», по терминологии леди Коринны Монро, — то Джулиан находил ее весьма забавной. Она была до смешного предсказуема и простодушна в своей непоколебимой неприязни к нему.

— Надеюсь, Жизель осталась довольна твоим покровительством.

— Полагаю, если в отношениях мужчины и женщины присутствует трезвый расчет, все остаются довольны. А теперь собирайся, я отвезу тебя к своему портному. А потом мы займемся твоими сапогами. Видишь ли, Джулиан, ты должен приобрести светский лоск, прежде чем предстать перед этой Софи, чье имя пишется и произносится на французский манер.