Глава 1

Замок Валкорт

Май 1278 года

Она понимала одно: нужно что-то предпринять. Если ничего не сделать, мать вынудит ее выйти замуж за Джейсона Бреннана…

Ее мать, аббатиса Елена из Майзерлингского аббатства, появилась еще до заката, окруженная собственным отрядом солдат, как всегда, надменная и спесивая, и в качестве недавно овдовевшей графини Валкорт немедленно принялась командовать. Мужчины, разинув рот, глазели на ее прелестное лицо, белую кожу и золотистые, не тронутые сединой волосы, жадно слушали ее бархатистый голос, слышный во всех уголках парадного зала, и немедленно подчинялись любому исходившему от нее приказу. Призвав убитую горем дочь, Елена сообщила, что через два дня та пойдет к алтарю.

Она смотрела на женщину, которая была ее матерью. Ее она совсем не знала. Знала лишь, что люди считают ее ведьмой, обладающей безграничной силой. Что о ней говорят, опасливо прикрывая рот руками. Говорят шепотом. Потому что в воздухе пульсирует страх.

Но она никогда не видела, чтобы ее мать колдовала. Ни разу за все три их встречи. Да, виделись они всего трижды.

О ней рассказывают, что жена соседа подавилась и умерла, потому что отказалась продать леди Елене кобылу, которую та пожелала купить; чума поразила деревню, где местный монах оскорбил леди Елену. И вот теперь умер ее собственный отец. Без всякой видимой причины, как считает лекарь, а ведь всего два дня назад был жив, здоров и крепок. Теперь он лежит, распростертый на постели, со сложенными на груди руками, одетый в лучшую тунику и шоссы. Боевой меч пристегнут к поясу… а его люди справляют тризну в главном зале, стараясь напиться до бесчувствия. Что будет теперь? Граф не оставил наследника. Только единственную дочь, у которой нет власти, и вдову-ведьму, способную уничтожить всех взмахом руки. Недаром она прибыла сюда с целым отрядом солдат!

Необходимо что-то предпринять, иначе ее продадут Джейсону Бреннану, человеку, которого она видела лишь однажды, всего час назад. Пусть он молод и хорош собой, но что-то глубоко в душе сжималось то ли от страха, то ли от омерзения, когда он устремлял на нее взгляд своих темных глаз. В этих глазах таились зловещие тайны. Правда, глаза ее матери были светло-серые, и она боялась мать больше, чем самого дьявола.

Она выскользнула из парадного зала Валкорта, зябко кутаясь в плащ. Набухшие дождем облака низко нависали над головами, закрывая звезды. Жалобно завывал ледяной ветер.

Только когда она кралась по внутреннему двору к конюшням, в голову пришла неприятная мысль: ей некуда ехать. Но не важно, она что-нибудь придумает. Как всегда.

Услышав мужской голос, она едва не вскрикнула.

Голос все приближался…

И что теперь?!

 

Глава 2

Восточная Англия, Британия

Май 1278 года

Они скакали, вытянувшись цепочкой, по узкой ухабистой дороге, через Клэндорский лес, по слухам — место древней магии. Черной магии. Толстые сосны, дубы и клены, толпившиеся по обеим сторонам дороги, словно теснили всадников, смыкая над ними свои кроны. Еще месяц — и ветви перепутаются между собой. Сквозь листву пробивался теплый солнечный свет.

Гаррон поднял лицо к небу и ощутил мягкий ветерок, овевающий кожу. В такой день любой человек радуется жизни. В такой день любой человек с надеждой смотрит в будущее. И Господь сотворил чудо: за три дня на землю не упало ни одной дождевой капли! Да, это Божье чудо: так и сказал людям Алерик и добавил, что его дед клялся, будто провел в пути целых два дня без дождя. Но три дня без того, чтобы не разверзлись хляби небесные?! Совершенно неслыханно! Настоящее благословение Господне! Это, конечно, добрый знак!

Все молчали, погруженные в свои мысли. Гаррон думал о своем брате Артуре, гадая о причине его смерти. Ведь он был еще молод: всего тридцать лет! Он не знал, в чем дело. А остальные, возможно, пытаются представить, какова отныне будет их жизнь теперь, когда он стал лордом Гарроном, графом Уоремом, аристократом с землей, замком и доходами от ферм, двух небольших городов и двух крепостей. А может, вспоминали о визите к лорду Северину и леди Гастингс, задаваясь вопросом, будет ли Уорем столь же впечатляющим замком, как Оксборо.

— Это не слишком задержит вас, Гаррон, — сказал ему король Эдуард. Знаменитые голубые глаза Плантагенетов сверкали льстиво и весело, очевидно, чтобы усилить эффект слов. — Прежде чем отправиться в Уорем, вам нужно передать от короля этот приказ Северину.

Он кивнул секретарю, и лорд-канцлер Роберт Бернелл подал Гаррону туго свернутый пергамент, перевязанный тонким черным шнуром.

Даже в самые тревожные времена, как, например, эти, никто не смел отказать королю в просьбе, и поэтому пергамент, завернутый в тонко выделанную кожу, покоился на груди Гаррона всю дорогу, от Лондона до Оксборо, родового поместья графа Оксборо, лорда Северина Лэнгторн-Трента.

У Гаррона не было ни малейшего желания читать послание короля. Он лишь вздыхал при мысли о том, что теперь поездка удлинится еще на три дня. С другой стороны, Гаррон не виделся с Северином вот уже почти полтора года, с тех пор как Северин стал наследником и зятем умирающего Фолка Трента. Всего за три часа он обвенчался и стал графом Оксборо. Недавно у Северина родился сын.

Гаррон улыбнулся при воспоминании о выражении полного довольства на лице друга, когда тот брал на руки малыша Фолка, названного в честь покойного деда, и с самым глупым видом заявлял, что ребенка красивее еще не рождалось во всем христианском мире. А леди Гастингс с улыбкой наблюдала за ними, сидя в кресле, где шила одежду для будущего графа.

Ближе к полуночи, когда все отправились на покой, Гаррон и Северин уселись в главном зале Оксборо, поставив перед собой шахматную доску. Северин сделал ход конем, откинулся на спинку стула, сложил руки на упругом животе и вздохнул:

— Знаешь, иногда я скучаю по де Люси, безумцу, который отравил жену, чтобы получить Гастингс…

Он дождался, пока Гаррон пойдет пешкой, поспешно переставил слона на безопасное место и снова развалился на стуле.

— Никаких склочных соседей, никаких французских наемников, нападающих на мои рыбачьи лодки, никаких контрабандистов… Конечно, смутьяны всегда имеются, иногда появляются разбойники, но все это сущая чепуха!

— Зато у тебя есть наследник, — рассмеялся Гаррон, передвинув на следующую клетку другую пешку, — самый красивый в мире младенец, как ты сам утверждаешь. Красивая жена, которая заботится о тебе. Процветающее поместье. Будь счастлив этим! Кстати, ты читал послание короля? Надеюсь, после этого ты забудешь о скуке? Наверняка он приказал тебе выполнить какое-то рискованное поручение.

Северин сделал ход королем.

— Шах и мат, Гаррон!

— Хм…

Гаррон внимательно изучил доску, криво улыбнулся и осторожно положил короля на бок.

— Партия за тобой. Итак, чего желает от тебя король?

— Хочет случить одного из любимых жеребцов, подарок короля Филиппа Французского, с Мареллой, кобылой леди Гастингс. Желает, чтобы я прислал Мареллу в Лондон, когда она в следующий раз будет в охоте.

Король послал его сюда за этим?

— А, Трист! Подойди поздоровайся с лордом Гарроном! Сегодня ты все утро присматривал за Фолком, игнорируя меня. Того, кто кормил тебя и спасал твою мохнатую голову куда чаще, чем можно пересчитать по пальцам. А я знаю, что ты умеешь считать, поскольку видел, как справедливо делишь желуди между собственными детьми.

Куница взобралась вверх по руке Северина и устроилась на его плече, откуда могла беспрепятственно следить за Гарроном и одновременно умываться.

— Здравствуй, Трист! Я не враг. И будь у меня кусочек свинины, отдал бы тебе. Не знал, что ты ешь желуди.

— Он и не ест. По-моему, просто учит своих детей считать, хотя они уже почти взрослые и собираются уйти в лес. И к чему им арифметика?

Гаррон рассмеялся.

Трист, казалось, внимательно прислушивался к разговору, потому что неожиданно протянул лапу Гаррону. Тот легонько ее погладил.

— Он почти все время охраняет Фолка. Я твердил ему, что это вовсе не обязательно, но он меня не слушает.

Трист замурлыкал и свернулся меховым воротником на шее Северина.

— Да, Гаррон, и король написал еще кое-что. Не тратил при этом слов, но, кажется, послал тебя сюда, дабы убедиться, что мы станем поддерживать друг друга в борьбе с нашими общими врагами, тем более что Оксборо и Уорем не так уж далеко друг от друга. Правда то, что он поощряет распри между баронами и графами, не желая, чтобы его вассалы слишком уж подружились, но поскольку нас обоих знает и ценит лорд Грэлем де Мортон, король хочет, чтобы мы были сильны, поскольку в нас нуждается.

— Ну да. Нуждается в наших солдатах за своей спиной и нашем золоте в своих сундуках.

Губы Северина скривились в ухмылке.

— Совершенно верно.

Трист мурлыкнул.

Гаррон поднял кубок из прекрасного темно-зеленого рейнского стекла и отсалютовал Северину.

— Я всегда был твоим другом и с радостью предлагаю свою помощь, если она когда-нибудь понадобится.

— Я тоже, — кивнул Северин, в свою очередь поднимая кубок.

Мужчины выпили.

— Но знаешь, — продолжал Гаррон, — я устал от сражений и от людского двуличия, чего при дворе в избытке. Пожалуй, я даже готов наслаждаться скукой, хотя бы полгода.

Мужчины выпили драгоценного вина Северина, и Гаррон проиграл еще одну партию в шахматы.

От воспоминаний Гаррона отвлек громкий крик где-то впереди. Он поднял руку, чтобы удержать на месте своих четверых солдат, и успокаивающе погладил по холке своего боевого коня Дамокла. Тот немедленно притих. Послышался очередной крик. Мужчины спорили, сыпали ругательствами под громкое лошадиное ржание.

— Оставайтесь здесь, — тихо велел Гаррон своему слуге Алерику. — Я взгляну, что там происходит.

Спешившись, он выхватил меч и стал бесшумно пробираться между деревьями. Голоса становились все громче. Проклятия звенели в воздухе. Оказалось, борьба шла на маленькой поляне. Спрятавшись за древним дубом, он осторожно выглянул. Гигант с лицом, заросшим черной бородой, в которой застряли соринки и остатки еды, связывал сопротивлявшегося мальчишку. Бедняга размахивал кулаками, колошматя противника в лицо, шею, грудь — словом, куда только мог дотянуться. Противник пытался увертываться от ударов, не отвечая, однако, ни на один. Очевидно, не хотел сломать мальчонке шею.

Он попытался поймать руки парнишки, но тот отскочил и врезался головой ему в живот. Гаррон уважительно покачал головой. Похоже, парень без борьбы не сдастся.

— Отпусти меня! — пронзительно завопил он. — Иначе я убью всех! Дураки вы! Этот человек, ваш предводитель, солгал! За меня вам не дадут золота! Я не принесу вам ничего, кроме несчастья! Отвяжись!

Нужно признать, мальчишка не лишен храбрости! А вот злодеи вряд ли его послушают! Кроме человека-горы, здесь были еще двое, готовые ввязаться в схватку. В кулаках блестели ножи.

— Не убивайте его! И не лезьте в драку! — приказал предводитель, выглядевший как король в окружении нищих. Он был богато одет в шерстяную красную тунику. На поясе, стянувшем тонкую талию, висел прекрасный меч. Грудь защищал панцирь хорошей работы. Один из мужчин шагнул к упиравшемуся мальчишке. Но предводитель поднял руку в латной перчатке и велел ему остановиться.

И тут мальчишка неожиданно вырвался и врезал кулаком в нос гиганта. Гаррон услышал треск ломающейся кости. Кровь хлынула рекой. Разбойник взвыл, схватил мальчишку за шиворот и отбросил на добрых три фута, на гору камней.

— Ах ты, дьяволенок! Чтобы тебе в аду сгореть, поганец!

Он надвинулся на мальчика, разбрызгивая кровь по сторонам.

 

Глава 3

— Стой, Берм! — завопил предводитель. — Идиот! Я же велел тебе не покалечить парня! Смотри, что ты наделал! Если у него голова пробита, господин убьет всех нас! А вдруг ты его убил?! Считай, что к вечеру ты уже труп!

Берм вытер нос рукой и с ненавистью уставился на лежавшего без сознания мальчишку.

— Да не сдох он, ублюдок этот!

Но он все же поднял парня. Тот вместо благодарности молниеносно, как змея, ударил Берма в пах, отчего последний попятился, согнулся в три погибели и оглушительно заорал:

— Пропал я! Лишился своих причиндалов во цвете лет! Этот паршивец меня прикончил!

«Хороший удар», — подумал Гаррон. Пожалуй, пора и вмешаться. Иначе сейчас на парня набросятся всем скопом, как стая волков.

— Ко мне, Алерик! — крикнул он и вылетел на маленькую поляну, высоко подняв меч.

— Довольно, парни! — приказал он и ощутил их удивление, их пугающую радость при виде более весомой добычи, чем тощий мальчишка.

— Это не твое дело, сэр! — рявкнул предводитель. — Убирайся и останешься цел!

Гаррон оглядел троих разбойников и перевел взгляд на отползавшего мальчишку. Наконец тот с трудом сел, прислонился к дереву и прижал колени к груди. Гаррон улыбнулся ему. Берм все еще никак не мог разогнуться и громко стонал. Из носа по-прежнему хлестала кровь. Гаррон никак не мог различить его черты под шерстяной, надвинутой на, лоб шапкой и густой черной бородой, закрывавшей нижнюю часть лица и шею. Повернувшись к мужчине в красной тунике, он беспечно бросил:

— Мне взбрело в голову спасти мальчишку. Может, объясните, зачем он вам понадобился?

— Он мой племянник, — пояснил Красная Туника. — Никчемный, избалованный молокосос. Мне всего лишь поручили отвезти его к отцу.

— Подлый лгун! — взвизгнул мальчишка. — Я в жизни тебя не видел, до той минуты, как ты и эти твари меня похитили!

Красная Туника сделал два шага ближе к мальчику. Гаррон жестом его остановил и произнес голосом, холодным, как зимнее солнце:

— Предлагаю тебе и твоим людям немедленно убраться. Не послушаешься, боюсь, уже сегодня святой Петр будет допрашивать тебя у райских врат. И учитывая все, что ты натворил, вряд ли тебе понравится результат.

— Да я сам пошлю тебя к дьяволу, так что святой Петр и краем глаза тебя не увидит, — проворчал один из негодяев, рассекая воздух ножом.

— Оглянись! — велел Гаррон, отскакивая.

— Да, протри глаза, дурак! — поддержал Алерик. — Мы здесь, милорд!

— Итак, — повторил Гаррон, — либо проваливайте, либо умрете. Смотрите сами, что вам больше нравится.

— Убейте их! — приказал Красная Туника, вынимая меч из ножен, и бросился на Гаррона. Тот узрел ум и свирепую сосредоточенность в темных глазах противника, в отличие от сообщников, безмозглых, свирепых олухов. Этот человек был грозным врагом, целеустремленным и преисполненным гордости. Кажется, в нем проглядывало и некое отчаяние? Нет, вряд ли. Он хорошо владел оружием и знал это.

Гаррон увидел, как один из мужчин бежит к мальчику, и, увернувшись от меча Красной Туники, выхватил из-за пояса кинжал и небрежным взмахом руки метнул его в разбойника. Все происходило так быстро, что никто ничего не успел заметить. Разбойник схватился за кинжал, торчавший сзади из шеи, развернулся и уставился на Гаррона, прежде чем рухнуть на землю. На какое-то мгновение все замерли в ошеломленном молчании. Но лицо Красной Туники тут же исказилось яростью.

— Ублюдок! Теперь я тебя прикончу!

Он все еще не боится врага?!

Гаррон улыбнулся и с бешеным воплем берсерка ринулся на врага, выставив меч перед собой, как копье. И услышал, как лошади рвутся в лес

— Алерик, зови остальных! — приказал он не оборачиваясь. — И береги мальчишку!

Противник, похоже, растерял былой задор. Поэтому Гаррон язвительно усмехнулся:

— Не будь ты таким тощим, непременно забрал бы твою тунику, после того как перережу тебе горло! Может, я и пощажу тебя, если встанешь на колени и протянешь ее мне. Отдам, пожалуй, мальчишке!

— Я не тощий, шлюхин ты сын!

— Если нет, в таком случае кто ты и откуда?

— Я… не твое дело! И нечего вмешиваться в чужие дела! Ты убил одного из моих людей! И заплатишь за это! Не получишь ты моей туники, черт бы тебя побрал!

Он сделал выпад мечом.

— Что же, если мальчишка ее не захочет, разотру ею своего коня, после того как проткну твое брюхо мечом. Почему так боишься сказать, кто ты? Кто твой хозяин? Если я не убыо тебя, может, он сдерет с тебя тунику, если вернешься к нему с пустыми руками? Ты такой костлявый…

Мужчина расправил плечи и выругался, громко и цветисто.

— Четверо негодяев на одного мальчишку? Вы украли его, верно? — хищно улыбнулся Гаррон. — Ты содомит? Или это для твоего хозяина? Это он извращенец?

Красная Туника с рычанием бросился на врага. Гаррон, бесстрастно подумав, что он хорошо натренирован и очень ловок, спокойно отступил в сторону. При этом он внимательно наблюдал за противником. За каждым его движением, пытаясь обнаружить его слабости. И обнаружил.

Незнакомец был в бешенстве и не мог думать связно, как следовало бы воину. Гаррон понимал, что у противника не было его силы, но не хотел убивать его прямо сейчас. Сначала необходимо узнать, кто этот незнакомец, и имя мальчика.

Поэтому Гаррон ограничился тем, что описал большой круг по поляне, изматывая противника. Он точно уловил момент, когда тот осознал, что эту битву ему не выиграть. Красная Туника, явно спасовав, бросился бежать.

— За это ты умрешь! — крикнул он, перепрыгивая через древесный корень.

Гаррон немедленно погнался за ним, но крепкий боевой конь врага оказался совсем рядом, а Дамокл оставался в лесу, привязанный вместе с остальными лошадьми. Прежде чем Гаррон успел настичь разбойника, тот уже вскочил в седло и ускакал. Гаррон разочарованно смотрел ему вслед, тяжело дыша и наблюдая, как ярко-красное пятно исчезает в гуще деревьев. Пришлось спрятать меч в ножны. Кто же этот человек?! Но если они снова встретятся… Он узнает это худое лицо, темные, пылающие огнем глаза под густыми черными бровями. Он также узнает коня, гнедого с белыми чулочками, которого непременно возьмет себе, когда отправит противника в ад.

Разминая руку, Гаррон вернулся на поляну как раз в тот момент, когда Пэли с красными и слезящимися глазами вонзил меч в грудь противника и пинком швырнул его на землю.

Теперь на поляне царило смертельное молчание.

— Где мальчишка? — спросил Гаррон.

Алерик огляделся:

— Он только что был… черт, неблагодарное отродье умудрилось сбежать! Должно быть, перепугался и спрятался в лесу.

— Неудивительно, — пожал плечами Гаррон. — Что они намеревались с ним сделать? Потребовать выкуп, полагаю, а это означает, что он очень дорог кому-то.

— Может, послать Пэли на поиски мальчонки? — спросил Алерик. — С такими длинными ногами он успеет обежать весь лес куда быстрее, чем мы вчетвером, вместе взятые. Или лучше Хоббса? У него зрение зорче, чем у орла.

Гилпин, оруженосец, служивший Гаррону почти два года, рассмеялся:

— Да, Хоббс узрит даже червя под листочком!

Гаррон посмотрел на небо. Солнце уже садилось. Становится поздно. И все же нельзя оставить мальчика одного.

Они принялись обыскивать лес. Окликали мальчика, уверяя, что не причинят ему зла, что защитят и доставят домой.

Все напрасно. Парнишку они так и не нашли.

Наконец Гаррон сказал:

— До заката осталось часа два, не больше. Я хочу добраться до Уорема засветло и провести эту ночь в своей постели.

Как странно это звучало: собственная постель. Хозяйская постель. Не узкий топчан, который он когда-то делил с младшим братом Каленом, теперь уже покойным.

Пнув мертвеца в сапог, он решил:

— У нас нет лопат, чтобы вырыть могилы, так что оставим их здесь.

И снова посмотрел в небо. Может, продолжить поиски? Далеко ли дом мальчишки? И кто этот чертов негодяй в красной тунике?

— Парень! Мы не желаем тебе ничего плохого! — снова крикнул он. — И убили твоих похитителей. Я обещаю тебе полную безопасность! Выходи!

Не получив ответа, Гаррон понял, что больше медлить не стоит.

— Что же, мы сделали что могли, — решил он. — Либо он выживет, либо погибнет. Едем домой.

Пока они шли к лошадям, Гаррон спросил:

— Кто-нибудь узнал этого мерзавца в красной тунике? Он не назвался сам и не сказал, кто его хозяин.

— Нет, но он совсем старик! — выпалил Гилпин, сплюнув на землю.

— В пятнадцать лет все взрослые кажутся стариками, — улыбнулся Гаррон, хлопнув оруженосца по плечу. — Я для тебя старик. А Алерик, должно быть, — дряхлая седобородая развалина.

— Только не седобородая! — задорно воскликнул Гилпин, подбоченясь. — Алерик лыс, как речной камень, а его подбородок — гладкий, как галька.

— Ах ты, щенок! — вскинулся Алерик, грозя кулаком мальчишке. — Считаешь меня стариком? Лысым, как речной булыжник?

— О нет, — чарующе улыбнулся Гилпин, — господин — почти мой ровесник, а ты, Алерик — мудрый и благородный защитник, вообще не имеющий возраста. Твоя голова — светозарный маяк для тех, кто ищет надежды и справедливости!

Алерик зашелся хохотом.

Гаррон укоризненно покачал головой:

— Сейчас меня вывернет!

— Не нужно, милорд, — взмолился Гилпин, — иначе мне придется чистить вам сапоги. Думаю, мальчишка боится выходить, потому что увидел красные слезящиеся глаза Пэли и посчитал его самим дьяволом.

Пэли, парень с такими длинными ногами, что возвышался даже над Гарроном, одарил Гилпина зловещей улыбкой.

— Если бы мальчик увидел меня, маленькое ничтожество, немедленно пал бы на колени.

— Что?! — удивился Гилпин. — Так ты не дьявол, а бог?

— Будь я на твоем месте, Гилпин, заткнулся бы, да поскорее. Это может спасти тебя от трепки, — посоветовал Гаррон.

— Или Пэли обхватит меня одной ногой и выдавит кишки?

— Половиной ноги, — пробурчал Пэли, принимаясь тереть глаза кулаками. — Ничего не могу поделать: как только наступает весна, глаза тут же краснеют.

— Перестань их тереть! От этого только хуже! — велел Гаррон. — Промой их водой. И довольно разговоров! Оставим поскорее это место! Едем домой!

Но Гилпин снова огляделся.

— Надеюсь, с мальчишкой ничего не случится. Храбрый парень! Видели, как он пнул этого здоровенного громилу и пустил ему кровь из носа? — Откинув голову, он крикнул: — Малыш! Иди сюда, мы о тебе позаботимся! Я тоже мальчишка, как и ты! Выходи.

Но ответом ему было лишь лошадиное ржание. Гаррон улыбнулся:

— Хоббс, собери разбойничьих коней! Нам лишние лошади не помешают!

Лошади любили Хоббса. Стоило ему лишь заговорить с ними низким мелодичным голосом, как они с готовностью шли за ним, высоко поднимая ноги и вскидывая головы. Уже через три минуты все три лошади терлись о большие руки Хоббса.

Еще час — и Гаррон остановил Дамокла и поднял руку, давая знак своим людям немного переждать. Чуть подальше высился почти двухсотлетний замок Уорем, удивительно напоминавший серый гранитный кулак: массивная твердыня на самом конце одинокого мыса, выдававшегося в Северное море. С той стороны замок был неприступен. Черные базальтовые скалы, окружавшие мыс, копьями пронзали небо на двадцать футов в вышину. Остальное довершал прилив, ломая лодки, как ореховые скорлупки.

Гаррон ощутил странное удовлетворение при виде мрачной крепости, которая отныне принадлежала ему. Теперь он может называть Уорем своим домом. Впервые за долгие тяжелые восемь лет он вернулся…

Стоял прекрасный весенний вечер. На небо только всходила новорожденная луна. Совсем скоро засияют миллионы звезд. Теплый, мягкий ветерок обдувал лицо. Абсолютно не похоже на ту ночь, восемь лет назад, когда на море бушевал шторм, а буйный ветер швырял в лицо пригоршни дождевой воды и толстое ледяное покрывало тумана окутывало всякого, кому не повезло очутиться на открытом воздухе. В ту ночь шестнадцатилетний Гаррон с другом, Бейри, сыном оружейника, уехали в бурю, не дожидаясь утра, всего через два дня после смерти отца. Слова брата, равнодушные и спокойные, громом отдавались в ушах:

— Здесь нет ничего твоего, Гаррон. Ты молод и неглуп. Пора тебе идти своей дорогой.

Он никогда не забудет того момента, когда повернулся в седле, чтобы в последний раз взглянуть на Уорем. Черные тучи неожиданно разошлись, клубящийся туман рассеялся, и он увидел освещенный молнией замок: темная громада на фоне черного неба, вечный маяк… Тогда он долго гадал, увидит ли еще раз свой дом.

Что же, он дома… а вот Бейри с ним уже нет. Бедняга задохнулся от кашля, выплевывая кровавые комки…

Но замок Уорем вместе с городами и фермами теперь принадлежит Гаррону. Его наследство. Его будущее. Его долг.

 

Глава 4

— Я уж точно выблевала себе все внутренности, — простонала Мерри в тишину. Она была так слаба и обессилена, что не могла пошевелиться. По крайней мере драка закончена, и ее похитители мертвы, если не считать предводителя, сэра Халрика, человека Джейсона Бреннана. Она лежала всего шагах в двадцати от спасителей, под грудой прошлогодней листвы в дупле старого дуба, прислушиваясь к разговору, молясь о том, чтобы за ней не пришли. Ей хотелось ответить их главному, когда тот ее позвал, но она не оправилась от удара по голове. Ее выворачивало так, что она была не в силах произнести ни слова. Хорошо, что этот великан с вонючей бородой не убил ее, слава животу святого Катберта!

Ей удалось отползти от лужи рвоты и спрятаться в дупле. Ожидая, пока внутренности утихомирятся, а голова перестанет раскалываться, она едва дышала. А ее спасители так много смеялись… наверное, они совсем не плохие люди, если умеют смеяться. Но откуда ей знать. С ее-то умением попадать из огня да в полымя!

Поэтому она молчала, боясь что-то предпринять.

Массивный мужчина во всем черном и совсем молодой, сильный и крепкий… это он спас ее. Она своими глазами видела, как его нож вонзился в шею врага, и жалела, что нож был не в ее руках, что не она его метнула. Трудно сказать, попала бы она так метко, как он. Но как хотелось попробовать! А вот этот великан был очень уверен в себе и не сомневался в собственном умении. Он ей понравился, но Мерри слишком хорошо знала, что и великан может оказаться негодяем. Она едва не с самого детства усвоила одно: с мужчинами никогда нельзя знать что-то наверняка. А с женщинами?

Мерри содрогнулась, представив прекрасное лицо ведьмы. Слишком молодое. Слишком гладкое. Лицо своей матери.

Какая жалость, что сэр Халрик сбежал. Но она давно поняла и то, что зло неизменно умудряется ускользнуть и никогда не умирает. Возвращается и творит хаос.

Как же ей не повезло!

Она выбралась тогда из главного зала, украла одежду конюха и остановилась у амбара, услышав чье-то тихое дыхание. Потом в голове взорвалась боль, и она уже ничего не слышала. А когда очнулась, поняла, что чья-то тяжелая рука придавила ее к седлу.

Увидев, что она пришла в себя, сэр Халрик велел своим людям остановиться. Объяснил ей, кто он, и пообещал устроить редкостный сюрприз.

— Другая судьба для тебя, девушка, и сюрприз для всех нас. Какая удача! И все благодаря мне и моему острому уму.

— Твой острый ум не имеет никакого значения, — прошептала она, ожидая удара. Но он не поднял на нее руку. Значит, намеревается отдать Джейсону Бреннану. Но что он имеет в виду, говоря о другой судьбе? Но при ее счастье… каковы бы ни были планы сэра Халрика, к добру они не приведут.

Жизнь так несправедлива!..

Но сейчас все изменилось.

Трое были мертвы. Но сэр Халрик сбежал, проклятие злой судьбе! Что он предпримет?! Халрик бежал, спасая жизнь, от молодого воина, этого Гаррона, как называли его спасители. Значит, сэр Халрик скорее всего посчитает, что она с Гарроном. В полной безопасности. Он проиграл, он проиграл…

Пожалуй, можно использовать эту строку в какой-нибудь прекрасной песне.

Она встала на четвереньки и опустила голову, медленно вдыхая и выдыхая, в ожидании, пока желудок уймется. Потом осторожно подняла голову, помедлила, чтобы прошла дурнота, и огляделась. Придется проигнорировать боль, пульсирующую за левым ухом. Скоро совсем стемнеет. До Валкорта не более десяти миль. Впрочем, это не важно. Туда она ни за что не вернется.

Валкорт больше не ее дом, с тех пор как вернулась мать. С тех пор как привезла Джейсона Бреннана. А что сделал бы король? Ведь у отца не было наследника мужского пола. Наверное, нашел бы ей мужа, скорее всего такого же гнусного мерзавца, как Джейсон Бреннан.

Но если король и прибудет в Валкорт, что ответит мать на вопрос о дочери? Солжет, конечно.

На глазах выступили слезы, и Мерри поспешно их сморгнула. Слава Богу, пока что ее не заставили выйти замуж за Джейсона! Она жива, свободна, и почти все похитители погибли. И это, конечно, говорит о милосердии Божьем. О том, что удача вернулась.

Теперь остается только выжить. И она выживет! Она мальчишка. Не беспомощная девочка! Более того, она может читать, писать, составлять списки — и лишь поэтому выживет!

Ее отец мертв.

Она снова вспомнила, как обмякла рука, крепко сжимавшая ее ладонь. Она точно знает, в какой момент умер отец.

Мерри сглотнула слезы. Еще будет время оплакать отца.

Она никогда не забудет молодого воина Гаррона, спасшего ей жизнь. Нет, он считает, будто спас незнакомого мальчишку, но ему нет нужды знать разницу. Она слышала о замке Уорем. А кто не слышал? Он не так велик, как Валкорт. Но все же, по словам отца, имеет очень важное стратегическое значение. Почему не отправиться туда? Она легко затеряется в этих толстых стенах, а возможно, станет помогать управляющему. Или сама станет управителем.

Мерри с величайшим трудом поднялась, стиснула зубы, борясь с головной болью, и поплелась за всадниками.

 

Глава 5

Замок Уорем на Северном море

Гаррон и представить не мог, что испытает такое наслаждение, проезжая по подъемному мостику под громкий стук копыт по железу и дереву. Он жадно всматривался в квадратные каменные башни по углам. В высокие стены. Замок Уорем теперь принадлежит ему!

Но погодите, а где все остальные? Почему на стенах нет солдат, громко окликающих вновь прибывших? Уже почти ночь, нельзя быть такими беспечными. И почему мостик опущен?

Гаррон откинул голову и прокричал:

— Я лорд Гаррон, граф Уорем! Поднять решетку!

Молчание.

— Поднимите решетку! — завопил Алерик. — Ваш господин прибыл!

Молчание.

Холодный страх свинцовой тяжестью лег на сердце. Что-то неладно. Совсем неладно.

Но тут он услышал дребезжащий старческий голос:

— Вы в самом деле новый граф Уорем? Молодой Гаррон?

— Да, Гаррон Керси. А ты кто?

— Я Таппер, милорд.

Во имя всех святых! Старина Таппер! Привратник Уорема, служивший в замке задолго до рождения Гаррона. Неужели он до сих пор жив?

— Прикажи поднять решетку! — крикнул Гаррон.

— Здесь никого нет, кроме меня, милорд. Но я вполне в силах это сделать! — с неожиданной бойкостью ответил старик.

— Этот старый червь — такая же древность, как его голос? — спросил Хоббс.

— Еще старше.

Даже восемь лет назад Таппер был согбенным, почти беззубым старцем… Нет никого, кроме привратника? Некому поднять решетку? Что здесь происходит?

Его страх все усиливался.

Гаррон и его люди потрясенно следили, как решетка медленно поднимается. Визг цепи разносился по окрестности. Каким-то образом Таппер нашел в себе силы вертеть гигантский ворот и поднять решетку достаточно высоко, чтобы Гилпин прополз в открывшееся отверстие. Вскоре ворот снова завертелся, огромная цепь взлетела вверх. Въехав во внешний двор, Гаррон всмотрелся в тощего, как скелет, Таппера. Тот уставился на него и неожиданно завопил так оглушительно, что было слышно по всей округе:

— Молодой лорд Гаррон! Да, это вы, мальчик мой! Наконец вы дома! Да это чудо! Благодарение всем святым!

— Да, это я, Таппер, — пробормотал Гаррон, обшаривая взглядом двор в поисках неведомой опасности. Но увидел привычную сцену: полоска земли шириной футов в двадцать, усаженная ржавыми острыми пиками, высотой фута в три, которые непременно проткнут дерзкого, умудрившегося перелезть через внешние стены замка. Если же враг проберется и через эту полоску, перед ним возникнут внутренние каменные стены и еще одна железная решетка.

Таппер приложил ко рту ладони рупором и заорал во всю мощь своих древних легких:

— Эллер, подними решетку! Лорд Гаррон снова дома! Да, я знаю, это он! Мы спасены!

Спасены?!

Уже почти стемнело. Черные облака скрывали звезды. Гаррон ничего не видел, кроме теней. К этому времени страх уже почти душил его.

Дамокл, почувствовав напряжение хозяина, фыркнул и встал на дыбы. Гаррон подался вперед и потрепал его по холке.

— Мы дома, парень. Спокойнее! Сейчас поймем, что происходит.

Они ждали Эллера, оружейника, который поднимет малую решетку. Потом отряд въедет на просторный внутренний двор, обрамленный солдатскими бараками, встроенными в стены. Яблочно-грушевый сад раскинул свои ветки в стороне. Имеются и большой огород, загоны и сараи для скота, конюшни. И над всем этим возвышается укрепленная часть замка. Его замка.

Но во внутреннем дворе не оказалось людей, хотя именно в этой части замка в любое время дня и ночи кипела жизнь. Ни огней в окнах, ни голосов, ни вопящих детей, ни стаек кудахчущих кур, ни надрывающихся от лая псов, ни мычания коров, ни роющихся в земле свиней.

И ни одного солдата.

Никаких признаков жизни.

Гаррон спешился, отдал поводья Дамокла Гилпину. Нигде не горело ни единого факела. Только темные тени, мрачные и густые. И так тихо, словно это пристанище мертвых. А в живых остались только Гаррон, его люди и Эллер с Таппером. Он услышал, как шумно вздохнул Гилпин, и понял, что его солдаты встревожены.

И тут он увидел, как движутся тени.

— Я лорд Гаррон! — окликнул он — Теперь я дома! И приехал с добром! Все, кто здесь есть, выходите! Таппер, Эллер, ко мне.

— Здесь никого нет, милорд, кроме призраков, — прошептал Гилпин.

Алерик выхватил меч. Хоббс и Пэли последовали его примеру. Встав спинами к Гаррону, они образовали круг. Пэли, принюхавшись, пробормотал:

— Что-то не так, Гаррон. Может, чума разразилась? Почему твои люди не выходят?

— Боятся, непонятно почему. Таппер! Эллер! — снова крикнул Гаррон. — Ко мне!

Старик, шаркая, выполз из темноты. Тяжелое дыхание, согбенная, как восемь лет назад, спина, грязная оборванная одежда. Но лицо сияло, а улыбка обнажала два последних зуба. Гаррон взял его за руки, притянул к себе, глянул в глаза под сморщенными веками и увидел слезы.

— Как я рад снова видеть тебя, Таппер! Хорошо, что ты жив.

— А я-то как рад, лорд Гаррон! Странная эта штука — жизнь! Вы становитесь сильнее и крепче, а я все усыхаю. Скоро от меня ничего не останется! А вы-то какой красавчик! Поглядите, я вам и до плеча не дохожу!

Господи, он такой крошечный, такой хрупкий! Стоит ударить его по плечу, и он рассыплется! Иногда жизнь — поистине невыносимое бремя!

— Останется, Таппер, — заверил он вслух. — Сумел же ты поднять решетку! Благодарю, и расскажи, что тут творится. Где все наши люди? Где солдаты моего брата?

Таппер яростно замотал головой. Пряди седых волос были так спутаны и грязны, что даже не шелохнулись.

— Сейчас так темно, милорд, что вы ничего не видите. Это день Страшного суда, милорд, — прошептал он, не скрывая смертельного страха. — День Страшного суда. Все уничтожено. Ничего, кроме обломков и смерти. Мы стольких похоронили. Труднее всего было опускать в могилу младенцев. Если глубоко вдохнуть, трупный смрад все еще ощутим.

Обломки? Смерть?

Гаррон едва удерживался, чтобы не взорваться. Во имя святой Гермионы, что за чертов день Страшного суда? Что несет Таппер?

Он не хотел кричать на старика. Поэтому он набрал в грудь побольше воздуха и спокойно попросил:

— Расскажи. Расскажи об этом дне Страшного суда. Здесь прошла чума?

— Именно чума, только в людском обличье.

Но прежде чем старик смог пояснить свои слова, от дверного проема отделилась тень и поковыляла к ним. Это оказалась женщина, такая же старая и сморщенная, как Таппер.

— Милорд? — тонким дрожащим голосом произнесла она. — Мой милый мальчик? Таппер, это вправду наш мальчик? Эллер, я вижу, ты трусишь. Иди сюда. Таппер, да скажи же, это наш мальчик?

— Да, Миггинс, это он, все такой же гордый и сильный. Только взгляни на него! Он пришел спасти нас!

Гаррон, разумеется, помнил ее. Неужели до сих пор жива?

— Это в самом деле ты, Миггинс?

— Да, мальчик мой.

Оружейник Эллер, такой костлявый, что, казалось, мог спрятаться за веткой, встал над Миггинс и положил руку ей на плечо. Он был не так уж и стар, но выглядел измученным, осунувшимся, бледным как полотно, словно знал, что его жизнь кончена, и просто ждал прихода неумолимой смерти.

Миггинс вытащила из-за спины зажженный огарок и поднесла к лицу Гаррона. Тот заметил, что ее платье засалено и висит лохмотьями. И она тоже была тощей, с впалыми щеками.

Она продолжала изучать его лицо.

— Да, вырос ты, ничего не скажешь. Тебя не было так много лет, и они были не так плохи, эти годы, потому что прошли быстро. А тяжелые времена длятся бесконечно. По крайней мере мы трое все еще цепляемся за эту землю, вместо того чтобы лежать под ней вместе с остальными. — Она неожиданно улыбнулась и присела перед Гарроном.

— Почему ты не подошла ко мне раньше? — спросил Гаррон, осторожно обнимая старушку.

— А если бы ты оказался не моим мальчиком? Забрал бы эту свечу и сжег бы мой нос!

— Твой нос в полной безопасности, Миггинс. Я здесь, с тобой. Но вы должны рассказать мне, что произошло. Где все солдаты? Где мои люди?

Миггинс откинула голову и подняла повыше свечу, чтобы разглядеть его.

— У тебя лицо твоей милой матери. Но не глаза. У тебя его глаза. Правда, в них нет безумия, слава чистому сердцу святого Руперта! Но теперь я вижу его в тебе: этот подбородок, упрямый, как у горностая, сильная шея, но молю Господа о том, чтобы ты был похож на него лишь внешне. И не прогнил внутри, как он. Бедный лорд Артур, душой он был в точности как ваш отец. Но ты не похож ни на отца, ни на брата, верно, лорд Гаррон?

— Совсем не похож, — заверил он.

Гаррон очень редко думал об отце, человеке жестком и безжалостном, который не задумывался при очередном взрыве ярости пустить в ход кулаки. Гаррон вспомнил, как однажды он ударил Миггинс, недовольный платьем, которое та сшила для госпожи. От его удара она впечаталась в каменную стену. Это был один из тех редких случаев, когда Гаррон видел мать плачущей.

Но ведь Артур не был плохим хозяином или мотом… не был злобным и подлым… если не считать приступов гнева. Гаррон совсем забыл эти приступы гнева, возникавшие внезапно, когда их не ожидали, и так же внезапно проходившие, но только после того, как проливалась кровь, ломались кости и сыпались проклятия. Артур был выше шестнадцатилетнего Гаррона, сильнее и шире в плечах. А голос был таким громким, что без труда доносился до рыбачьих лодок в море.

— Я молилась доброму Господу, чтобы спас нас. И он спас, хотя выждал, пока спасать стало почти некого, — прошептала Миггинс и, перекрестившись, вгляделась в тяжелую, молчаливую тьму.

— Здесь есть еще несколько человек, — признался Таппер так тихо, словно боялся, что кто-то выскочит из мрака и вонзит нож ему в горло. — Большинство разбежались или мертвы. Вернутся ли остальные? Может быть, когда узнают, что вы здесь. Те, кто еще жив, конечно.

Но Гаррон по-прежнему ничего не понимал.

— День Страшного суда, — повторил он. — Таппер, ты сказал, что это была чума в человеческом обличье.

— Хуже, чем настоящая чума, — вздохнула Миггинс. — Много хуже.

Ему хотелось накричать на них. Приказать, чтобы выкладывали всю правду. Но Гаррон сохранял терпение. Они стары, изголодались, а ему нужно узнать причину.

— Если это не болезнь, объясните, почему все мертвы или сбежали? Где солдаты Уорема? И откуда пришел день Страшного суда?

 

Глава 6

Голос Таппера был таким тоненьким от волнения, что почти растворялся в холодном ночном воздухе.

— Спрашиваете, милорд, что здесь случилось? Я все скажу и молю Бога, чтобы печень моя не вывалилась из живота, как только произнесу проклятое имя. Черный Демон пришел, милорд, и громко крикнул нам, что напустит на Уорем день Страшного суда, если мы не отдадим ему лорда Артура. Но как мы могли? Лорд Артур был уже мертв и похоронен, вместе с дорогим мечом, полученным в поединке с фламандским рыцарем. Мы так и прокричали в ответ. Чистую правду. Но он нам не поверил. И пообещал, что пощадит нас, если мы откроем, где спрятаны серебряные монеты вашего брата. Но никто понятия не имел, о чем он говорит. Никто не слышал, чтобы лорд Артур где-то зарыл клад. Мы снова объяснили, что лорд Артур мертв, а он хохотал, просто хохотал, оглушительно хохотал, но так, что страшно становилось. Душа сжималась от ужаса, уж поверьте.

— Может, Черный Демон посчитал лорда Артура трусом, милорд. Подумал, что он прячется за нашими спинами? — прошептала Миггинс. — Можете себе такое представить, милорд? Такой человек, как лорд Артур, сражался бы не на жизнь, а на смерть, и даже после гибели его призрак продолжал бы бороться, пока от него не осталось бы ничего, кроме грязи и воздуха.

— Но каким образом Черный Демон и его люди пробрались в Уорем? Это неприступная крепость. Не крестьянская хижина, — заметил Алерик.

— Мы уверены, что предателем был этот вонючка, управитель Айсен. Это он впустил людей Черного Демона через потайной ход, ведущий прямо на берег. Солдаты Черного Демона были одеты точно так же, как мы. Они опустили мостик и подняли решетку раньше, чем кто-то успел опомниться.

— Черный Демон сеял опустошение и смерть, — добавила Миггинс дрожащим голосом, — и клянусь, наслаждался этим. И утверждал, что это его право, его удовольствие и он пойдет до конца. Когда он уничтожил все, когда не смог больше найти никого, чтобы убить или пытать, то впал в ярость и зарезал одного из своих людей, который посмел спросить, зачем все это. Потом они ушли. Когда настанет рассвет, милорд, вы своими глазами увидите, что натворил Демон.

Таппер неожиданно покачнулся, и Гаррон едва успел его подхватить.

— Теперь все будет хорошо, Таппер. Досказывай остальное.

— Те солдаты, которым удалось уцелеть, сбежали, потому что некому было ими командовать и платить жалованье, и зачем им оставаться в царстве смерти?

— Вы знаете, кто он такой?

Миггинс и Таппер дружно покачали головами.

— А ты, Эллер?

Оружейник последовал их примеру. Миггинс отступила от Гаррона и сжала костлявую руку Эллера.

— Бедный Эллер! Солдат Черного Демона отрезал ему язык, когда Эллер проклял его за убийство сына. Поэтому он не может говорить с вами.

— Эллер, это правда?

Тот кивнул.

— Покажи мне.

Эллер открыл рот. Слава Богу, обрубок языка уже заживал. Но теперь Эллер онемел навеки.

Гаррон осторожно положил руку на плечо старухи.

— Через сколько дней после смерти Артура случилось все это?

Миггинс поскребла голову.

— Через четыре дня после похорон. Тогда пришел Черный Демон. Теперь здесь никого, кроме призраков, а нас осталось не более двух десятков, и все голодают.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Но я сделаю все, что могу, чтобы восстановить Уорем.

Таппер кивнул и попытался стиснуть большую руку Гаррона.

— Все будет хорошо, — уверил тот. — Но ты сказал, что здесь всего двадцать человек, кроме тебя, Миггинс и Эллера?

— Да, милорд.

— Но почему никто не вернулся после ухода Черного Демона? И в окрестных лесах полно дичи. Почему никто не вздумал поохотиться?

— Мы пытались, милорд, но оказалось, что люди Черного Демона сидели в засаде и убивали охотников, — сказал Таппер. — Мы решили наловить рыбы, но и на берегу были его люди, прятавшиеся в этих зубастых скалах. Кое-кому удалось прокрасться в замок под покровом ночи, хотя я считаю, что это безумие, потому что здесь нет ничего, кроме горя.

— Три дня спустя кое-кто снова осмелился выйти, — вмешалась в разговор Миггинс. — Но солдаты по-прежнему ждали в засаде и убили всех. Больше никто не выходил за стены.

— Кузнец Терп прятался в Гленском лесу, — продолжил Таппер. — Сегодня на закате он вернулся, сказал, что солдаты ушли, и упросил меня опустить мостик, поднять решетку и впустить его, потому что он принес дичь. Он и принес… двух тощих фазанов. Каждому досталось едва по кусочку. Вы привезли еду? Терп и Эллер собрались завтра на рассвете пойти в лес поохотиться. Остальные слишком слабы.

Так вот почему они голодают! И сколько их умерло от голода?

Но сейчас Гаррон не хотел этого знать. Он услышал, как перешептываются его люди, прикрыв рты ладонями. Поскольку никто, кроме него, не бывал в Уореме, они просто не знали, что здесь когда-то жили десятки людей. Что во внутреннем дворе слышались крики, раздавались ругательства, взрывы смеха. Нынешняя тишина тяжким грузом висела на плечах.

— Я все улажу! — заорал он в надежде, что его услышат во всех уголках замка. — Выходите! Таппер, лорд Артур никогда не упоминал о человеке, которого считал злейшим врагом?

— У него всегда были враги, милорд, но никого, подобного этому. Такого, кто любил бы запах смерти, наслаждался воплями тех, кого мучает. Он получал удовольствие, убивая нас. Особенно после того, как не нашел серебро. «Это всего лишь день Страшного суда, — повторял он, — но если вы отдадите серебро, я остановлюсь».

— Сначала он пытал солдат, выживших в бою, — продолжала Миггинс, — но что они могли ему сказать? Поэтому они погибли. А потом он набросился на нас. Вы еще увидите, милорд, что камни черны от засохшей крови!

— Увидев вас, милорд, — прошептал Таппер, — я подумал, что это он вернулся, и мое сердце увяло в груди, а язык отнялся. Я даже не мог вам ответить. — Голос его прервался. — Но, слава нашему Спасителю, это были вы, милорд. Мы похоронили всех на кладбище… их было так много…

Он вдруг заплакал, громко, прерывисто всхлипывая. Прежде чем Гаррон успел опомниться, Миггинс обняла Таппера за костлявые плечи, и хриплый старческий голос неожиданно окреп:

— Новый господин уже здесь, Таппер. И теперь все снова будет хорошо. Он все устроит.

Гаррон искренне намеревался сдержать обещание. Но кто такой этот Черный Демон? Он обязательно это узнает, но сейчас главное не это.

Гаррон поднялся по широким каменным ступенькам и вошел в главный зал. Алерик и его люди последовали за ним, сторожко оглядываясь, держа руки на рукоятях мечей и ножей, готовые ко всему. Где оставшиеся люди? Все еще прячутся?

Главный зал Уорема был темен, как пещера. Значит, сейчас первым делом нужен свет. Гилпин и Пэли пошли за державшей свечу Миггинс, и та показала им сваленные у стены тростниковые факелы. Как только их зажгли и укрепили в настенных кольцах, люди потянулись в зал. Миггинс встала на крыльце жилой башни замка, сложила ладони рупором и завопила:

— Опасности больше нет! Выходите, здесь новый господин! Он накормит нас! Выходите. Лорд Гаррон приехал! И у нас есть свет!

У людей, появившихся в зале, был испуганный вид. Очевидно, они изголодались и дрожали в своих лохмотьях.

— Теперь все будет хорошо, — снова и снова повторял Гаррон. — У нас достаточно еды, чтобы всех накормить. Не бойтесь меня, я лорд Гаррон. Все сюда! Алерик, мы сегодня обойдемся без ужина. Набьем животы после завтрашней охоты.

Он всматривался в лица людей, пока Хоббс и Гилпин делили запасы еды, привезенные с собой. Эти оборванцы — его люди.

Он сосчитал их. Двадцать два человека. Двенадцать женщин, десять стариков и ни одного ребенка. Их изможденные лица, однако, больше не выглядели отупевшими от отчаяния. Он увидел в их глазах проблески надежды.

Все медленно жевали хлеб и полоски соленой говядины, наслаждаясь каждым глотком. Но что случилось с фермами? С двумя городами? Он узнает завтра.

Никто, разумеется, не наелся, но по крайней мере теперь у них в животах что-то было. Хорошо еще, что Черный Демон не отравил замковый колодец.

В замке, служившем пристанищем для более сотни человек, пятьдесят из которых были солдатами, осталось только двадцать два плюс трое его солдат и оруженосец. Но Гаррон улыбнулся. Завтра он узнает, какие мастера остались в замке, кроме оруженосца Эллера и кузнеца Терпа.

— Я надеялся, что сюда приковыляют еще несколько несчастных душ, — заметил подошедший Алерик, — поэтому не велел поднимать мостик и опускать решетку, но уже поздно. Я послал Гилпина и Хоббса обезопасить нас на ночь. Поражаюсь, как это Таппер ухитрился поднять решетку, но, думаю, сам Господь помог ему повернуть этот ворот. Цепь толще, чем он сам!

Он оглядел жалкое сборище людей, все еще жавшихся друг к другу. Но они хотя бы разговаривали, и это уже ободряло.

— Мы также обыскали внешний и внутренний дворы, но больше никого не увидели.

Гаррон кивнул:

— Я просто не могу поверить, что Черный Демон оставил своих людей с приказом убивать всякого, кто выйдет на охоту.

— Хотел уморить их голодом, — сказал Алерик. — Не собирался оставлять свидетелей содеянному. Одно это говорит о подлой душе, Гаррон. Душе, проданной дьяволу много лет назад.

Гаррон не мог не согласиться.

Только надтреснутый смешок старой Миггинс охладил бушевавшую в его крови ярость.

Хорошо еще, что погода стояла хорошая.

Гаррон тяжело вздохнул, завернулся в одеяло и улегся спать около огромных дверей, предварительно задвинув два толстых деревянных засова. Перед сном он помолился, чтобы погода продержалась еще дня два. Больше ему и не понадобится. Он не хотел молить о большем. Не хотел искушать судьбу.

Он успел подняться в солар и заглянуть в спальни. Все кровати были поломаны, а ковры из хозяйской спальни пропали. Ничего, кроме подло учиненного хаоса. Враг Артура, Черный Демон, хорошо поработал.

Но не замковый колодец, слава Богу, не замковый колодец…

Жизнь необратимо изменилась. Теперь это не радостное возвращение домой, а вопрос выживания. И не только его собственного, но и тех душ, что сейчас спят на каменном полу в большом зале. Его душ. Зависящих исключительно от него.

День Страшного суда… Как странно называть этими словами царство террора, едва не поглотившее замок Уорем. Как он жалел, что остановился в замке Оксборо, чтобы передать послание короля графу Оксборо! Если бы только он сразу направился сюда… но что это изменило бы?

Он подождал, пока все не уснут, прежде чем позволить себе закрыть глаза. Последняя его мысль была о Черном Демоне, человеке, у которого Артур украл серебро.

 

Глава 7

Несмотря надень Страшного суда, замок Уорем был великолепен!

По крайней мере так считала Мерри, жующая кусочек хлеба, полученный от оруженосца лорда Гаррона. Ржаной хлеб из муки грубого помола был черствым, жестким и восхитительным на вкус. Мерри, конечно, узнала оруженосца. Он был первым, кто позвал ее, когда она пряталась.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Я Гилпин, оруженосец лорда Гаррона.

Слава святому Кориандру, он не узнал ее! Впрочем, если вспомнить, он вообще ее не видел.

— Все здесь только и говорят что о дне Страшного суда, — заметил Гилпин. — Можешь рассказать, что случилось?

Мерри опустила голову и стала старательно жевать, откусывая крохотные кусочки.

— Боюсь, что нет.

Он протянул руку, чтобы отнять у нее остаток хлеба, но она быстро отскочила:

— Нет, я очень голодна. Честно.

— Непохоже, что ты умираешь от голода подобно остальным.

Он прав. Она эгоистка!

Мерри вдруг поняла, что он очень пристально на нее смотрит. И поняла также, что говорит не как крестьянка.

— Вроде как худо всем пришлось, это все, что мне сказывали, — пробормотала она.

— Теперь все будет иначе, — пообещал Гилпин, похлопал ее по плечу и, слегка хмурясь, отошел. Она увидела, как он протянул ломтик хлеба согбенной старушке.

Мерри, стараясь держаться в сторонке, наблюдала, как жадно едят люди, и сообразила, что мысленно составляет списки, занятие, свойственное ей едва ли не с детства. То, чему научил ее отец. Она видела, как новый господин старается поговорить со всеми, расспрашивает о том, что случилось, и старается ободрить. Она чувствовала, как бьется и пульсирует в нем ярость, такая же, как при встрече с сэром Халриком, этим гнусным дьяволом. Но тогда он держал ярость в узде. Удержит и сейчас. Наверное, он делает самое необходимое в такой момент. А потом займется чем-то другим, столь же необходимым. Он был смуглым, с волосами, черными, как Северное море в безлунную ночь, и со светло-голубыми глазами. Необычный контраст! Узнают ли эти светло-голубые глаза мальчишку, которого он спас? Ведь он единственный из четверых, кто ясно ее видел.

Гаррон как раз сказал что-то шутливое Пэли, солдату, чьи ноги были так длинны, что старая Миггинс утверждала, что, если положить на эти вытянутые ноги доски, на них уместятся трое. Его глаза были красны и слезились. Мерри уже видела весной нечто подобное. И слышала, как целитель Валкорта называл это «весенними слезами». Но не знала, какое средство он смешивает в котелке для зелий, чтобы помочь таким людям.

Когда наконец все уладилось, она увидела, как лорд Гаррон проверил огромные двойные двери и задвинул два деревянных засова, после чего завернулся в одеяло и улегся у дверей. Все спали в большом зале, поэтому Мерри прикорнула рядом со старой Миггинс, которая, рыгнув, прохрапела ночь напролет, громче, чем любимая свинка Мерри.

Наутро, когда Гаррон и его люди уехали на охоту, Мерри подошла к Миггинс, поняв, что эта старушка здесь главная.

— Взгляни на меня, — тихо попросила она.

Миггинс прищурилась:

— Кто ты, парень? Я тебя не знаю. Ты приехал с лордом Гарроном?

— Нет. Я последовала за ним и его людьми. Он спас меня от похитителей, но не знает, что я здесь. Кто ты?

— Я Миггинс. Вот имени своего не помню. Но все знают меня как Миггинс.

— Миггинс, — повторила Мерри и, глубоко вздохнув, выпалила: — Я не мальчик.

Миггинс пристально всмотрелась в нее и медленно кивнула:

— И не абы какая девочка, верно?

— О нет, я простая девчонка, совсем ничтожная.

— В этом случае кому понадобилось тебя похищать?

— Ладно, не простая девочка. Клянусь, что расскажу все, но не сейчас. Есть ли здесь платье, которое я могла бы позаимствовать. Эта мальчишечья одежда грязна и воняет.

Старая Миггинс взглянула в ее ясные глаза.

— Нет, — повторила она наконец, — ты не простая девчонка. Хозяин спрятал платья и камизы леди Анны, намереваясь отдать их своей любовнице. Но она умерла через два дня после его жены. Обеих поразил кровавый понос. Но почему ты последовала за лордом Гарроном? Почему не вернулась домой? Ты знаешь о дне Страшного суда?

Мерри оглядела большой зал.

— Я ничего не знаю ни о дне Страшного суда, ни об этом Черном Демоне. Я не могу вернуться домой, потому что мать хочет выдать меня за человека с душой такой же подлой, как у Черного Демона.

— И к тому же тебе нужно скрываться от тех людей, которые тебя похитили.

— Твой господин убил похитителей, всех, кроме одного. Но мне по-прежнему приходиться скрываться от матери. Твой господин спас меня в полной уверенности, что я мальчишка, и поэтому сейчас не узнает меня. Он не был здесь много лет и поэтому поверит, что я принадлежу этому замку. Ты можешь мне помочь?

— Хм-м, это не кажется мне справедливым! Некрасиво прятаться от собственной мамаши! Гнусная это штука! Почему ты не скажешь ему правду? Лорд Гаррон — парень славный, чистый сердцем и прямой. По крайней мере я на это надеюсь.

— Я не могу рисковать. Он начнет меня расспрашивать. Пожалуйста, Миггинс, позволь мне на время сохранить свои секреты. Клянусь, что не представляю угрозы для тебя, лорда Гаррона или Уорема.

Миггинс почесала грязный локоть, рассматривая юное серьезное чумазое личико.

— Сними шапку.

Мерри стянула шапку. Длинная толстая коса зазмеилась по спине.

Миггинс кивнула и потрогала косу скрюченными пальцами.

— В жизни не видела таких чудесных волос. Как тебя зовут?

— Мерри.

— Мерри? Звучит неплохо. Нет, ты не просто Мерри. Ты леди.

— Это совсем не важно. Просто Мерри, пожалуйста. Попроси остальных называть меня Мерри и не говори лорду Гаррону или его людям о том, что я здесь чужая. Мне нужно быть очень осторожной. Не хочу, чтобы меня нашли. Это было бы ужасно, особенно для лорда Гаррона. Прошу, Миггинс, помоги мне.

— А вот это мы посмотрим, — с неожиданным задором вскричала старуха. — Что ты на это скажешь? Что сделаешь, если я дам тебе одежду госпожи?

— Если сохранишь мою тайну и отдашь одежду, я постараюсь помочь лорду Гаррону. Я была хозяйкой отцовского замка, пока отец не умер. Наш замок больше Уорема.

— Хм… здесь есть о чем поразмыслить. Ты всего лишь маленькая мышка…

— Не маленькая. Большая. И не так уж молода. Мне уже исполнилось восемнадцать.

— Ты дитя по сравнению со мной. Так ты можешь все исправить? Правда, можешь?

— Могу.

Старая Миггинс долго-долго думала, прежде чем снова почесать локоть и кивнуть:

— Если не получится, значит, не получится. Какая разница? Пойдем со мной.

Мерри последовала за Миггинс и Лизл, еще одной костлявой, с запавшими глазами женщиной, по винтовой каменной лестнице, ведущей в спальни.

— Я была личной служанкой госпожи, — пояснила Лизл, — и сохранила ее вещи. Когда пришел Черный Демон, я все спрятала.

 

Глава 8

Оказавшись в большой хозяйской спальне, Мерри глазам не поверила. Огромная кровать была разбита в щепки, как и сундук, стоявший раньше у изножья. Одежду вытащили и изрезали. Каменные полы были голыми.

— Когда-то на дальней стене висела прекрасная шпалера, — вздохнула Миггинс. — Но люди Демона забрали ее вместе с коврами. Шпалеру выткала бабушка лорда Гаррона.

— Значит, алчность перевесила жажду разрушения.

— Лизл, в часовню никто не ходил? — спросила Миггинс.

— Таппер нашел тело бедного отца Адела среди обломков алтаря. Ему пронзили грудь мечом. Прекрасный алтарь, вырезанный почти двести лет назад первым лордом, уничтожен. С тех пор больше никто не ходил в часовню. Ни у кого не осталось веры. Знаешь, я семнадцать лет стирала пыль с этого алтаря. И сейчас спрашиваю тебя, как может человек разбить святой алтарь?!

— Черный Демон не боится никого и ничего, включая Бога, — пояснила Миггинс.

Мерри, видевшая хаос и разрушения Уорема, должна была согласиться.

— Вот, — пробормотала Лизл и, встав на колени, осторожно вынула один из камней у самой стены.

Мерри тоже упала на колени и увидела яму фута в два глубиной и такой же ширины. Внутри оказались бережно сложенные платья и рубашки, спутанный моток лент и даже три пары туфель, к прискорбию, вышедших из моды, но кому это интересно?! Мерри знала, что в Лондоне, при дворе королевы Элеоноры, носят туфли с заостренными носами, а у этих носы круглые, зато вся обувь из хорошей тонкой кожи, обтянутой красным бархатом. Правда, бархат выцвел и заштопан в нескольких местах, но, опять же, это совершенно не важно. Они так красивы.

Лизл вынула одежду и отдала Мерри.

— Платья еще послужат, — заметила она и сунула руку в туфлю. — У леди Анны были большие ноги.

Мерри уселась на пол, стащила заляпанные грязью сапоги, надела туфли, обмотала ленточки вокруг щиколоток и широко улыбнулась:

— У меня тоже большие ноги. Идеально подходят! Спасибо, Лизл.

— А теперь сорочку и платье.

Сорочки оказались целыми, но, поскольку леди Анна была ниже ростом, доходили Мерри только до колен. Платьев было целых четыре. Мерри выбрала самое старое из зеленой шерсти, блестящее от частых чисток щеткой, коротковатое, не закрывающее щиколоток. Ну не все ли равно?!

— Я не нашла чулок, иначе спрятала бы и их. Интересно, что с ними случилось? — протянула Лизл.

— Не важно, — отмахнулась Мерри и, сняв шапку, принялась приводить в порядок косу.

— Дай мне, — предложила Лизл и ловко вплела в косу зеленую ленту.

Миггинс отступила и оглядела девушку.

— Какая славная маленькая хозяюшка! Вот так, Лизл, преврати ее в леди и вытри сажу с ее хорошенького личика! Чем красивее она будет, тем охотнее наши люди будут ей повиноваться.

Мерри искренне на это надеялась. Прежде чем они оставили разгромленную спальню, она подняла глаза к потолку и поблагодарила леди Анну за бесценный дар. А мальчишечья одежда… пусть Лизл ее сожжет.

— Спасибо вам обеим. Пожалуйста, Лизл, Миггинс, не просите пока объяснений. Нам столько нужно сделать! Отец Адал был очень стар?

— Немолод, но и не лыс. И дыхание не было смрадным. Зубы тоже были целы.

— Он читал и писал?

— О да. И чудесно говорил по латыни. По крайней мере так утверждала леди Анна.

Мерри немного подумала.

— Если согласитесь, я могу назваться незаконной дочерью отца Адала. Господь вряд ли оскорбится, потому что наше дело доброе. Я тоже читаю и пишу и могу сказать, что это он меня научил. Как, по-вашему, это не слишком явная ложь?

— Хм… Отец Адал появился после отъезда лорда Гаррона. Лет пять-шесть назад. Почему бы нет? Лизл, посмотрим, чего сумеет добиться эта девчонка. Если ничего не получится, все равно стоит попробовать.

— Спасибо. Спасибо вам обеим.

— Мы предупредим остальных, — вызвалась Лизл.

Мерри обняла их и довольно потерла руки. Первый список уже составлен!

Миггинс подумала, что девушка так и бурлит энергией, и снова рассмеялась, когда Мерри объявила:

— Теперь настала пора приводить все в порядок.

— Готова прозакладывать последний зуб старого Таппера, что Мордрид украла чулки леди Анны еще до наступления дня Страшного суда.

— Кто такая Мордрид?

— Одна из наложниц лорда Артура, чванливая дрянь, вот что я вам скажу… хотя и не следовало бы этого говорить. Ее тоже убили. Умерла страшной смертью.

Мерри хотела побольше узнать о дне Страшного суда, но не было времени.

— Миггинс, Лизл, соберите всех, кто покрепче, в большом зале. Я хочу знать, кто чем занимался до появления Черного Демона.

Перед ней стояли двенадцать женщин и десять стариков. Таппер объяснил, что все они выжили, потому что догадались упасть на пол и притвориться мертвыми. Солдаты не обратили на них внимания и оставили в живых. А девушек изнасиловали и забрали с собой.

Миггинс поговорила с оборванными беднягами, после чего показала на Мерри и назвала каждого по имени.

 

Глава 9

Мерри кивала, повторяла имена и спрашивала, кто что умеет делать. Слава Богу, здесь оказалось немало мастеров, к сожалению, слишком измученных и голодных, чтобы сразу приниматься за работу. Мерри увидела на лицах некоторое недоверие вместе с удивлением. Люди хотели знать, почему не заметили ее раньше. Что она могла ответить?

Пожалуй, стоит попытаться…

Она улыбнулась:

— Знаю, я для вас чужая, и поэтому нет причин верить в то, что я все улажу. Конечно, вы не хотели бы лгать лорду Гаррону, потому что он справедлив и благороден, но прошу вас не открывать ему правды обо мне. Говорите, что я бастард отца Адала. Клянусь, это ненадолго. Если вы дадите мне шанс, я сумею отчистить этот зал и помочь лорду Гаррону снова сделать Уорем процветающим.

— Почему ты сама не скажешь ему правду?

Мерри посмотрела на сморщенного старика, хотя, возможно, он вовсе не был так уж стар.

— Если я скажу правду, ему придется вернуть меня домой. Там меня силой заставят обвенчаться с плохим, гнусным человеком. Я должна спрятаться здесь, пока…

Пока — что? Вряд ли ситуация разрешится в ее пользу. Мерри глубоко вздохнула.

— Пока король не прибудет в мой дом, чтобы все рассудить по справедливости.

— Разве ты такая важная персона, что сам король захочет сунуть нос в твои дела? — выкрикнула до предела истощенная женщина. Несмотря на язвительность тона, в нем слышалось нечто вроде уважения, и Мерри улыбнулась:

— Полагаю, что так, но это не важно. Я здесь. И прошу вас молчать, чтобы я смогла исполнить свой обет. Совсем недавно Уорем был неприступным замком. Думаю, каждый из нас должен потрудиться, чтобы вернуть ему былое величие.

Если ей удастся их уговорить, что будет дальше? И даже если король действительно сунет в ее дела свой монарший нос, что это изменит? Ее все-таки продадут чужому человеку. Такое делается сплошь и рядом. И никто не спросит ее согласия.

Она мысленно представила Джейсона Бреннана, и к горлу подступила тошнота.

Но матери здесь нет. И Джейсона тоже.

В этот момент Мерри осознала, насколько велика ее надежда на благожелательность этих людей.

Они переговаривались между собой, что-то ворчали, явно не уверенные в том, как поступить.

— Послушайте! — воскликнула она. — Все вы искусные мастера, но ослабели и голодны и столько всего пережили, что сейчас не верите, что может случиться и что-то хорошее. Но клянусь, худшее позади. Не сомневайтесь в том, что лорд Гаррон привезет еду, много еды, которой хватит на всех. Конечно, трудно представить, что ваши животы вновь будут полны, но, даю слово, к концу дня они едва не лопнут! И тогда вы вновь будете смеяться!

«И может быть, надежда вновь возродится в вас», — подумала она про себя. Потому что знала: если Гаррон пообещал что-то, она готова поставить на кон все туфли леди Анны, что он непременно все выполнит.

— Баллик, ты помогал старому Кларку, убитому повару. Отныне займешь его место, и поскольку сейчас самое главное — всех накормить, прежде всего приведем в порядок кухню и сможем сразу же приготовить дичь, которую привезет лорд Гаррон. Поверьте мне — это все, о чем я прошу. Да, и поскольку вы все ослабели от голода, будем работать очень медленно и отдыхать чаще. Хорошо еще, что у нас есть вода.

Мерри отступила и вновь оглядела собравшихся. Они продолжали спорить. Кто-то по-прежнему молчал, но вскоре даже самый сварливый старик закивал. Двое заулыбались:

— Давайте сделаем это! Вернем Уорему его величие!

Последовавшие крики одобрения, хоть и слабые, все же согрели сердце Мерри. Ей хотелось вопить от облегчения. Теперь она видела выпрямленные спины, высоко поднятые головы… что вовсе неудивительно. Теперь у всех была цель. Теперь все выживут.

Пока люди были заняты, собирая тряпки и делая метлы, Мерри и Баллик отправились на кухню. Черный Демон искал серебро лорда Артура даже здесь. Разбитые горшки, перевернутые и разрубленные столы, повсюду грязь и ужасный смрад. Мерри поручила Баллику и еще пятерым мужчинам найти деревянные обломки, подходящие для того, чтобы сделать вертелы и поджарить дичь в огромном очаге большого зала.

Гигантские потолочные балки были черны, но пламя уничтожит запах гнили и грязи.

Мерри велела женщинам найти и вымыть уцелевшие тарелки, блюда и горшки.

Сама жилая часть замка была возмутительно грязна. Вонючий тростник на полу был завален протухшей едой, костями и мертвыми крысами. Свежего тростника, чтобы разбросать по полу, не было, поэтому Мерри приказала подмести и выбросить всю гниль в мусорную кучу.

Работа оказалась крайне утомительной и делалась очень медленно, потому что все были крайне истощены. Усталость стала их врагом. Мерри часто заставляла людей отдыхать во внутреннем дворе и бесконечно их ободряла.

Наконец большой зал приобрел более приличный вид, да и смрад был уже не таким сильным, огонь в камине постепенно очистил воздух.

Поскольку от раскладных столов остались одни обломки, Мерри послала мужчин найти доски и установить на камнях, собранных на месте уничтоженных солдатских бараков. Помощники сумели поставить десять низких столов.

— Хорошо придумано, госпожа, — одобрил Таппер, похлопав ее по руке.

Мерри радостно улыбнулась.

Когда три часа спустя вернулся Гаррон с огромным, привязанным к шесту кабаном, двор наполнился громкими приветственными криками. Гаррон стал их героем!

— Повара, старого Кларка, убили, — сообщила Миггинс, — но не стоит волноваться, милорд,

— Почему?

— У нас есть Баллик. И наша малышка Мерри сможет наставлять его. Она знает, что делать.

— Кто такая наша малышка Мерри?

— Бедная маленькая мышка, дочь отца Адела, уоремского священника, которому воткнули меч в грудь. Он был ученый человек, и поэтому Мерри умеет читать и писать. Взгляните сами, что она успела, пока вас не было!

Миггинс широко улыбнулась в надежде, что не слишком перехвалила девушку.

Гаррон не изменился в лице, хотя на редкость хорошо умел распознать ложь. Но в чем именно солгала старуха? Он не знал, да и какая разница? Перед лицом той огромной работы, которая ждала впереди, он просто отмахнулся от этих мыслей и улыбнулся девушке, стоявшей с опущенной головой. Она словно боялась его или боялась, что он увидит слишком много. Гаррон хотел спросить, почему она ничего не делала до сегодняшнего утра, но пока что воздержался. Может, ей, как и остальным, было все равно, потому что надежды на выживание их покинули?

— Пойдите, милорд, смойте кровь зверя. Мерри позаботится о еде.

Едва Гаррон сбросил одежду и намылился мылом из привезенного с собой горшочка, Гилпин опрокинул на него ведро воды из замкового колодца. Гаррон вздрогнул и отряхнулся по-собачьи.

— Таппер сказал мне, что дьяволы не заметили ведра. Он нашел ведро под толстой веткой груши в саду. Дерево срубили, но оно упало рядом с ведром.

Гаррон и его люди честно разделили мыло. Отказался только Пэли, заявив, что мыла осталось ровно столько, что не хватит и на одну ногу, а кроме того, от него и без того приятно пахнет, не так ли?

Гаррон сильно сомневался, что в замке найдется мыло. Может, кто-то умеет его варить? Эта Мерри, дочь священника… хорошо бы она оказалась такой же умелой, как утверждает Миггинс! Теперь еды хватит на всех!

Гаррон, напевая, переоделся в поданную Гилпином чистую одежду, прислушался и неожиданно для себя услышал разговоры, крики и даже смех. Слава Богу! Так где девчонка?

 

Глава 10

Баллик руководил помощниками, жарившими куски кабанятины. Шестеро мужчин и четыре женщины резали мясо, а Баллик, раздуваясь от гордости, давал указания. Он самолично насадил мясо на вертелы, отрывисто командовал, и, как ни странно, никто не подумал возразить. Теперь люди двигались быстрее, говорили громче, потому что знали: новый господин снабдит их едой и отныне голодные судороги никому не грозят.

Мерри улыбнулась, когда Миггинс заявила, что она юный ангел, посланный Господом, чтобы им помочь, и что все должны ее слушаться и не забывать: ее зовут Мерри. И она незаконная дочь отца Адала, которую тот привез с собой, когда шесть лет назад приехал в Уорем. Кто ее мать? Да разве теперь узнаешь?

И Миггинс пожала костлявыми плечами.

В огромном очаге бушевало пламя. Запах жареного мяса наполнил зал. Те немногие, кто еще ворчал, теперь улыбались. Теперь и им было все равно, кто она и откуда явилась. Дня через два они зададутся этим вопросом. Но не сейчас. Наверное, они будут готовы поклясться, что ее послала сама королева Элеонора, если, конечно, еды будет достаточно.

Она улыбнулась, вспомнив, как растирала спину беременной королевы, чтобы расслабить сведенные болью мышцы.

Вскоре все стали жадно принюхиваться к соблазнительным ароматам, не обращая внимания на то, что дым ест глаза.

Наконец процессия во главе с Миггинс и Мерри внесла лежавшее на обрезках досок шипящее мясо и расставила на импровизированные столы. Сидеть приходилось на твердом каменном полу, но это никого не волновало.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая только чавканьем и стонами удовольствия.

Гаррон не возразил против того, что ему и его людям еду подали в последнюю очередь. Принесла мясо девушка, и доска оказалась шире, чем у остальных. Ничего не попишешь, доска господина!

Незаконная дочь священника?

Он хотел допросить ее, узнать, почему ее не изнасиловали и не забрали с собой солдаты Черного Демона. Но тут он втянул ноздрями запах мяса и осознал, что голоден куда сильнее, чем думал.

— Ты молодец! — похвалил он.

— Баллик нашел комок соли и посолил мясо.

— Я люблю соль. Тебя зовут Мерри?

— Да, милорд.

— Странное имя. А полное? Мерриам?

— Просто Мерри. Мне говорили, что отец был человеком угрюмым, пока я не родилась и не улыбнулась ему. Поэтому он и назвал меня «Мерри».

— Твоя мать была служанкой в замке?

Служанкой в замке? Почему нет?

Мерри кивнула, поражаясь тому, что лгать с каждым разом становится все легче:

— Да. Она ткала красивые ткани.

— Она умерла?

— Да, когда я родилась.

— Жаль, что твоего отца убили во время набега. Отец Адал, верно?

Девушка поспешно кивнула, чувствуя недоуменный взгляд Гилпина. Неужели он узнал в ней того мальчишку, которому вчера давал хлеб?

К счастью, Алерик протянул ему кинжал с наколотым на острие куском мяса. Гилпин вдохнул заманчивый аромат и быстро подхватил мясо.

— Где ты была прошлой ночью?

— Маггинс боялась, что вы такой же скверный человек, как сам Черный Демон. Она велела мне скрываться, пока не будет уверена в ваших намерениях.

— А сейчас? Она уверена?

— Да.

— Я не видел тебя, когда жил здесь.

— Мой отец привез меня из другого замка, дальше к югу.

— И как назывался этот замок?

— Валкорт, — выпалила она не задумываясь.

— Валкорт? Очень богатое владение. Почему твой отец ушел?

— Лорд Тимоти хотел отдать место священника другому, и нам пришлось покинуть замок. Мы остановились здесь, в Уореме. Леди Анна убедила лорда Артура принять нас, потому что в замке не было священника. Вот он и согласился.

Гаррон немного подвинулся:

— Садись и ешь.

Такого она не ожидала. Благодаря широким юбкам леди Анны она смогла сесть на пол со скрещенными ногами. Гаррон насадил на кинжал кусок мяса и протянул ей.

Она сняла мясо пальцами и понюхала, прежде чем откусить огромный кусок. И сама не заметила, как закрыла глаза от удовольствия. Зато Гаррон увидел и улыбнулся, прежде чем откусить от своего ломтя.

— Похоже, ты сумела собрать людей и раздать задания. В зале стало намного чище, да и пахнет не так отвратительно. Почему ты ничего не делала до моего приезда?

Это был каверзный вопрос.

Она прожевала мясо, проглотила и честно ответила, не опасаясь, что ее уличат во лжи.

— Не осталось надежды. Тех, кто пытался пойти на охоту, убили солдаты Черного Демона. Мы были беспомощны и заперты в стенах замка. Зачем подметать полы, когда смерть вот-вот придет за нами? А вы? Видели солдат Демона, когда выехали на охоту сегодня утром?

— Нет, никого. Мы отправились прямо в Гленский лес. Что ты знаешь о дне Страшного суда? И об этом парне, именующем себя Черным Демоном, хотя такой кличкой только детей пугать!

Благодарение святой Гермионе, люди Уорема целый день только и говорили, что о Черном Демоне.

— Он не просто пугал детей. Он и его люди зверски их убивали, — пробормотала она прерывающимся голосом, страшась произносить подобные слова. Смогла ли бы она говорить об этом, если бы действительно была здесь, своими глазами видела смерть, слышала вопли и помогала хоронить мертвых?

— Мне сказали, что молодых женщин насиловали и уводили в плен. Почему пощадили тебя?

— Миггинс спрятала меня в отхожем месте. Солдаты не заглянули туда, потому что там нечего было рушить, да и Черный Демон вряд ли считал, что лорд Артур скрыл серебро именно там.

— Повезло, что никому не пришло в голову облегчиться, — усмехнулся Гаррон.

— Да, кому знать, как не мне, — передернула она плечиками.

— И повезло также, что они не отравили колодец и ты смогла вымыться после пребывания в сортире!

Она слегка усмехнулась и стала доедать мясо. Но Гаррон подал ей еще кусок.

— Как странно не слышать детских голосов! Никто не выжил?

— Кому-то удалось сбежать и спрятаться в лесу.

Как называется лес? Она не помнила…

— Люди Черного Демона были беспощадны. Когда серебра не нашли, Черный Демон обезумел от ярости и приказал солдатам убивать. Всех, кроме девушек. Их, как вы знаете, увели с собой.

— Я никогда раньше не сознавал, как это страшно, что детский смех больше не звенит в замке. Может, убивая и похищая детей, Черный Демон хотел лишить Уорем будущего?

В сотый раз Гаррон задался вопросом, почему Артур украл серебро и привез сюда, в Уорем. Неужели он не понимал, что Черный Демон знает имя вора?

— Вижу, ты не такая тощая и изможденная, как остальные.

— Я была очень толстой, — пожала плечами Мерри. — И сейчас похудела.

Судя по выражению лица, он не поверил. Чему еще он не верит?

— А вы приехали из Лондона? — поспешно спросила она.

— Да, я был на королевской службе, — жуя, кивнул Гаррон. — Его величество сообщил, что мой брат Артур умер и теперь я граф Уорем. Но король еще не слышал об этом… дне Страшного суда. Тебе известно настоящее имя Черного Демона?

— Может, знает кто-то другой, но не я, — покачала головой Мерри.

— Никто не знает. Ладно, насколько хорошо вы знакомы с моим братом? Каким он был господином? И что это за украденные им серебряные монеты?

— Никто не слыхал ни о каких монетах. Но Черному Демону очень хотелось их заполучить. Простите, милорд, но, может, другие, когда наедятся, смогут рассказать вам больше.

Продолжая жевать, он оглядел зал. Наконец-то его люди могут есть сколько захотят. Некоторые даже слизывали мясной сок с досочек. Прекрасная идея — положить доски на камни вместо раскладных столов. Возможно, это она придумала.

— Сегодня все выглядит куда лучше. Грязный тростник убран, и, похоже, каменный пол вымыт. Сам воздух стал легче и больше не давит на меня тяжестью.

— Потому что больше не пахнет унынием и тоской.

Она облекла его мысли в очень точные слова.

— Так оно и есть.

— Нам еще столько нужно сделать! Все так ослабели от голода, что я не хотела заставлять их быстрее работать, боясь, что кто-то свалится без чувств. Уже завтра все будут немного сильнее и мы добьемся большего.

Он наблюдал, как она слизывает с пальцев мясной сок.

— Как мой брат обращался с тобой, незаконной дочерью священника?

Язычок девушки замелькал быстрее. Она явно была в панике.

 

Глава 11

Отец всегда твердил, что у нее острый ум. «Докажи это, докажи»…

— По большей части он меня игнорировал. А вот его жена, леди Анна, была добра ко мне и отцу. Это она научила меня вести хозяйство!

Артур ее игнорировал?

Гаррон уставился на ее прекрасные рыжие волосы, на толстые, обернутые вокруг головы косы с вплетенной зеленой лентой. На ее голубые глаза, белую кожу и сверкающие зубы. Может, старший брат и не обращал на нее внимания, пока она была маленькой. Но не сейчас. Не в последние годы. Да разве какой-то мужчина способен ее не замечать?!

Гаррон взглянул на четыре оставшихся куска мяса. Сам он наелся, но вот Пэли всегда голоден, пока не запихнет в живот столько еды, чтобы хватило на трех толстух! По крайней мере так говорил Гилпин и тут же удирал, чтобы не получить затрещину от Пэли.

Он ткнул ножом сначала в сторону Пэли, а потом — в мясо.

— Я слышу, как трясутся твои коленки, Пэли. Стукаются друг о друга. Они явно пусты. Накорми их, — велел он и повернулся к сидевшей рядом девушке: — Сколько тебе лет?

— Мне восемнадцать.

— Сколько тебе было, когда вы с отцом приехали в Уорем?

— Двенадцать.

Значит, Артур наблюдал, как она превращается в женщину? И при этом не замечал? Вряд ли.

— А вам сколько лет, милорд?

— В апреле исполнилось двадцать четыре. Ты знаешь, как варят мыло?

— Конечно, — ухмыльнулась она. — Я поставлю мыло в начале списка.

Гаррон молча воззрился на нее. До сих пор он знал только одного человека, умевшего составлять списки. Себя. Темные брови взлетели вверх.

— Ты составляешь списки?

Сейчас она выглядела гордой, как павлиниха.

— Я величайший составитель списков во всем христианском мире. По крайней мере так утверждал отец. К сожалению, списки выглядят куда лучше в письменном виде. И не так легко забываются. У нас нет ни пергамента, ни чернил.

— Занеси их в свой список вместе с мылом.

— И свечами, — добавила Мерри с улыбкой, но тут же вздохнула: — И еще столько всего нужно! Все уничтожено! Все!

— Кроме твоего платья.

— В вашей спальне, милорд, есть тайник, куда Лизл спрятала кое-какую одежду леди Анны.

— Ты наелась?

— О да! Какие приятные ощущения!

— Алерик! — окликнул Гаррон. — Король должен узнать о случившемся. Пусть Хоббс завтра же едет в Лондон и поговорит с Робертом Бернеллом. Он все перескажет точно, даже когда настолько пьян, чтобы напрудить целое озеро! Нам нужны солдаты, чтобы охранять Уорем от Черного Демона, если тому вздумается снова прийти в поисках серебра. Надеюсь, король согласится послать нам людей.

Гаррон не понял, каким образом Миггинс расслышала его слова, находясь не менее чем в двадцати футах от него, но она тут же закричала:

— Таппер говорит, что мы должны попросить помощи у лорда Северина из Оксборо! Он человек богатый, имеет много земель, людей и добра! И живет ближе, чем король! Он не любил лорда Артура, но вас не знает, милорд!

— Знает, — отозвался Гаррон.

— И ненавидит?

— Вовсе нет. Спасибо, Миггинс, я подумаю!

Но он понимал, что для защиты и поддержки ему нужен король.

Гаррон вытер нож о тунику и сказал Мерри:

— Сколько времени прошло после смерти Артура и до появления Черного Демона?

Гаррон не упустил из виду быстрого взгляда девушки в сторону Миггинс, которая тут же завопила:

— Четыре дня, милорд!

— Да, едва четыре дня прошло, — поддакнул Таппер. — Мы похоронили его со всеми почестями, милорд. У могилы собрались все его люди.

— И никто не заплакал, — проговорила Миггинс и добавила с уверенностью человека, долго прожившего в Уореме и знавшего, что ему все сойдет с рук: — Лорд Артур издевался над леди Анной, а ведь все ее любили!

Брат издевался над женой? Гаррон знал, что Артур часто впадает в ярость, но не знал, что брат из тех, кто способен мучить женщину, хотя многие мужчины не задумывались ударить тех, кто слабее. Значит, он умер за четыре дня до дня Страшного суда? Отдал бы Черный Демон приказ убивать, если бы нашел серебро? Вполне возможно.

Но какая разница, что сделал и чего не сделал брат? Сейчас главное — Уорем. Гаррон оглядел большой зал и внезапно ощутил нечто похожее на счастье. Все наелись, и это означает, что жизнь продолжается. Вот только не слышно детских голосов…

Гаррон поговорит со своими людьми позже. Пусть поспрашивают, кого увели с собой люди Черного Демона, а потом попытаются их найти. Он хотел также посетить все могилы и приказать, чтобы на всех были таблички с именами тех, кто лежит под землей. Да, и могила Артура, он обязательно пойдет на могилу Артура.

— Черный Демон потревожил могилу моего брата? — спросил он у Мерри.

Та непонимающе уставилась на него.

— Черный Демон не был на кладбище, — откликнулся старый Таппер. — Его солдаты не осквернили могил.

— Король сказал, что ему передали, будто лорд Артур умер неожиданно и совсем не болел перед смертью, — заметил Гаррон.

— Так и есть, — кивнула Маггинс. — И никто ничего не мог поделать. Он ел прекрасное жаркое из зайца, конских бобов и цветной капусты, когда вдруг застыл на мгновение и упал лицом в тренчер. И все поняли, что он мертв. Мы растерялись, но помогать было поздно.

Гаррон замолчал, удивляясь причудам судьбы. Откуда Артур узнал о серебре? Как умудрился его украсть? Начальник гарнизона Элкинс мертв. Убит в сражении, не успев подвергнуться пыткам. Он, конечно, знал о серебре. И помогал Артуру его похитить. Один человек просто не сможет унести сундучок с серебром!

Миггинс, с лицом, лоснящимся от кабаньего жира, подобралась к нему и широко улыбнулась, показав несколько оставшихся зубов.

— Ваш живот счастлив, милорд?

— И даже очень.

— Если у вас есть денежки, Мерри может купить всю необходимую провизию в Уинторпе. Вы, конечно, помните, Уинторп — это довольно большой город на побережье, и торговля там оживленная. Мерри сказала, что мы должны купить муку и печь хлеб. И поскольку наш мельник умер, придется найти нового и снова построить мельницу. Посадить семена овощей и саженцы фруктовых деревьев. Нужна ткань или шерсть, чтобы ее спрясть. Слава святому Уискену, наш ткач Борран жив. Ну, что скажете?

— Думаю, если мяса достаточно дня на два, завтра утром мы поедем в Уинторп. Мерри, я даже куплю пергамент и чернила, чтобы ты могла составить списки. — Гаррон немного помедлил. — Я навострился держать свои списки в голове. Искусство, которому ты должна научиться.

— Да, очень полезное умение. У меня всегда был пергамент для списков, но я постараюсь заучивать их на память. Нам столько нужно сделать, возможно, слишком много, чтобы запомнить. Впрочем, я ведь всего лишь женщина.

Она оглядела зал, повернулась к Гаррону и одарила самодовольной улыбкой.

Кем бы она ни была, все же не боится его.

— Я всегда считал, что женщины чересчур умны. Странно слышать такое от мужчины, особенно от воина. Поэтому она молча вгляделась в него.

— Вижу, вы достаточно мудры, милорд, чтобы это понять.

Но он только отмахнулся и заметил:

— Теперь этот зал больше не похож на душную грязную свалку. Да, теперь здесь гораздо уютнее.

«Так и есть, — подумала она, — так и есть».

— Скажи, достаточно ли осталось мяса, чтобы прокормить всех, пока мы не вернемся из Уинторпа с припасами?

— Вполне.

— Не удивлен, что отец Адал поддался искушению и познал радости плоти. Даже у папы полно незаконных детишек. Целые толпы, как я слышал.

Мерри позволила себе слегка улыбнуться:

— Так и отец говорил, когда наконец признался мне, что я бастард. «Священник не кто иной, как слабый человек, даже несмотря на латынь и ученость».

Мерри знала, что это правда. Священник Валкорта, отец Минск, был человеком просвещенным, в равной мере любившим Бога и женщин, и необязательно в этом порядке, потому что был необычайно доволен, когда молодые девицы исповедовались ему с глазу на глаз.

— А что случилось с твоей матерью?

Мерри в первое мгновение не нашлась с ответом.

— Разве я не сказала? Умерла, когда рожала меня.

— Понятно…

Она поняла, что Гаррон ее испытывал, и это означало одно: он подозревает, что она не та, за кого себя выдает. О Господи! Необходимо лгать правдоподобнее, отвечать не задумываясь. Пусть Миггинс задает ей вопросы, чтобы она сумела придумать подходящие ответы, прежде чем завтра утром ехать в Уинторп.

Гаррон отвернулся, чтобы поговорить с Алериком, начальником будущего гарнизона. Лысая голова Алерика сияла на солнце, как факел. Может, он ее полирует?

Мерри взглянула в сторону Миггинс, вытиравшей мясной сок с подбородка тыльной стороной ладони. Она смеялась, хлопая старика по плечу.

Мерри ненавидела ложь. И вот теперь оказалась опутанной паутиной лжи… Что будет завтра, в Уинторпе?

Но наутро они не поехали в Уинторп.

 

Глава 12

Позавтракав куском кабанятины и остатками привезенного эля, Гаррон огляделся и увидел, как Мерри нетерпеливо бродит по залу. Похоже, ей не терпелось уехать. Гаррон подумал, что она выглядит молодой, свежей и полной энтузиазма.

Откуда она появилась?

Когда он поднялся, она буквально подтанцевала к нему, не в силах устоять на месте.

— Вижу, ты готова! — рассмеялся он.

Мерри скрестила руки на груди и стала выбивать ритм носком туфельки. Но когда Гаррон направился во двор, она последовала за ним.

— Ты ездишь верхом?

— О да. Я люблю ездить, милорд, — начала она, но тут же осеклась: — Э… леди Анна…

— Да, благородная и великодушная леди Анна сама тебя научила, ты именно это хотела мне сказать? А чистить лошадь тоже научила? Может, и жеребиться?

Его сарказм поразил ее, точно удар. Конечно, он ей не поверил. А она так старалась!

Сама того не сознавая, она вскинула голову и выдвинула подбородок.

— Она многого не успела. Но наверняка обучила бы меня и обращаться с лошадьми. Леди Анна умела все.

— А я слышал другое, — возразил Гаррон, хотя вообще ничего не слышал о бывшей хозяйке замка. И сказал это лишь для того, чтобы посмотреть, как она станет себя вести.

Мерри немедленно попалась на удочку.

— Всегда есть те, кто завидует, ревнует, злится…

— Да, это верно. Будем надеяться, что она хорошо тебя обучила верховой езде. Не хочу видеть, как тебя сбросят в грязь!

— Я могу ездить на любой лошади!

Гаррон немедленно отвернулся и стал помогать старику, несущему большую доску к баракам. При этом он низко наклонил голову, чтобы она не увидела широкой улыбки. Девчонка совсем не умеет врать!

Вернувшись, он уже не улыбался.

— Мне к тому же сказали, что мой брат издевался над женой.

Девушка разинула рот:

— Не может этого быть! Ни один мужчина… то есть…

Гаррон снова задался вопросом, кто она и откуда. И почему не только Миггинс, но и все жители Уорема защищают ее.

Он обернулся на оклик Таппера. Поднял глаза и увидел искаженное ужасом лицо старика. Тот стоял на стенах замка и, казалось, вот-вот свалится вниз!

— Милорд! Там целое войско, армия… по крайней мере сотня человек, может, больше, и все такие грозные и злые… кажется, сейчас иссекут нас в капусту! Это Черный Демон, решивший прикончить всех нас и пировать над нашими трупами! Они мчатся, как гончие ада. Но по крайней мере мы придем к Господу с полными животами!

Таппер перекрестился, кряхтя, встал на колени и принялся громко молиться.

Гаррон, бегом взбираясь на стены, на ходу раздавал приказы:

— Не опускать мост и не поднимать решетку, и все будет хорошо! Алерик, расставь людей на стенах! И успокой людей!

Он помчался по выстеленной досками галерее вдоль стен, идущей по периметру всего замка. Скорее бы увидеть людей, пытавшихся уничтожить Уорем. Он своими руками изрубит их на мелкие кусочки!

Проклятие!

К замку приближалась не сотня солдат, а человек тридцать, надвигавшихся на Уорем, как арабы из Святой земли.

Отряд остановился перед замком, и Гаррон заметил, что на предводителе не было кольчуги. Только темно-серый плащ и, как ни странно, толстый шерстяной шарф, обернутый вокруг головы. Гаррон узнал этот шарф.

— Милорд Гаррон! Это я, Роберт Бернелл! Я приехал прямо от нашего могущественного и благосклонного короля. Можно войти!

— Неужели это вы, сэр? — обрадовался Гаррон. — Минуту! Мы поднимем решетку и опустим мост!

Мерри стояла в тени лестницы, ведущей в большой зал, и наблюдала, как солдаты въезжают во внутренний двор. Гаррон выступил вперед и помог спешиться человеку в шарфе.

— Это Роберт Бернелл, — прошептал Гилпин. — Канцлер Англии и, что еще важнее, секретарь короля. Лорд Гаррон говорит, что он кулак, а заодно и уши его величества. И что в его комнате всегда горит свеча, и он работает больше самого низкородного серва.

Она хотела ответить, что при дворе всем известны привычки Роберта Бернелла, но прикусила язык.

— Это к нему собирался ехать Хоббс?

— Да. Интересно, почему он сам здесь появился?

Мерри хотела выступить вперед и тут же сообразила, что не должна этого делать. Она никто. Ничтожество.

Когда солдаты расступились, она ахнула, увидев не менее дюжины мулов, навьюченных перевязанными веревками тюками.

Все собрались во дворе, такие взволнованные, что едва могли устоять на ногах. Миггинс разразилась приветственными криками, и остальные к ней присоединились. Испуганные лошади переступали с ноги на ногу. Солдаты принялись их успокаивать. Один, уродливый, как ствол дерева, дружелюбно помахал рукой и рассмеялся. Крики стали еще громче.

Гаррон подождал, пока установится тишина, и сжал руку Бернелла.

— Счастлив видеть вас, сэр. Один из моих людей собирался сегодня к вам, в Лондон. Насчет всего этого. — Он широким жестом обвел двор. — Как видите, все мы попали в большие неприятности. Но что привело вас сюда? И смею ли я осведомиться об этих тяжело груженных мулах?

Бернелл, который с гораздо больше охотой ехал бы на муле, чем на огромном боевом коне, который, как считал король, больше соответствует его достоинству, просиял:

— Наш король посылает вам подарки! — Он махнул измазанными чернилами пальцами в сторону мулов. — Через два дня после вашего отъезда явились двое солдат из Уорема и рассказали, что здесь случилось. Наш дорогой король понял, что вы в большой нужде, и действовал быстро и наверняка. Возможно, еще большее участие проявила наша прекрасная королева, но дело не в этом. Мулов нагрузили за несколько часов. Мы прибыли вовремя, как я погляжу.

— Значит, к вам пришли солдаты моего брата?

— Не вашего брата, поскольку он мертв. Ваши солдаты.

Бернелл оглядел разоренный двор, понюхал воздух, долго изучал сбившихся в кучку людей, прежде чем снять шарф с головы и повязать на шею.

— Они не знали имени человека, атаковавшего Уорем, и назвали его Черным Демоном. Рассказали, что те, кому не удалось убежать, были убиты и все уничтожено. Вижу, они не преувеличили. Мы привезли с собой двух ваших солдат, хотя они явно не в себе. Можете допросить их сами. Они также поведали о пытках и поиске серебра лорда Артура, монет, по словам Черного Демона, украденных у него.

Гаррон оглядел двоих, едва стоявших на ногах солдат, и увидел Мерри рядом с Гилпином, в окружении жителей Уорема.

— Мерри! Подойди и познакомься с Робертом Бернеллом, канцлером Англии и королевским секретарем.

Гаррон не собирался этого делать, но слова сами собой сорвались с языка.

Мерри грациозно подплыла к Бернеллу, улыбнулась и сделала настоящий придворный реверанс. Сегодня на ней было темно-синее шерстяное платье, вот уже двадцать лет как вышедшее из моды…

— Сэр, это большая честь для меня, — произнесла Мерри.

Бернелл смотрел на прелестную девушку в слишком коротком платье, которое могла бы носить его храбрая матушка, с густой ярко-рыжей косой, наверняка названной бы его матерью проклятием дьявола, на синюю ленту под цвет глаз. Почему ее лицо кажется знакомым? Да, девушка кого-то напоминает, и это, — понял он с заколотившимся сердцем, — почему-то его тревожит. Но в чем дело? В ее рыжих волосах… Он никак не может вспомнить. Тревожит его, королевского секретаря, что-то такое, что имеет отношение к заботам его величества? Нет. Этого не может быть. Кто она? Бернелл изогнул тонкие темные брови:

— Не знал, что вы женились, милорд. Король ничего мне не сказал. Но как вы успели найти леди и время за эти несколько дней?! Это может обернуться несчастьем. — Он набожно перекрестился.

Гаррон подскочил едва ли не на фут.

— Она не моя супруга, сэр! Просто живет здесь, в Уореме! Мне сказали, что она дочь погибшего священника. Она… — Гаррон помедлил, — очень сообразительна.

Бернелл продолжал изучать серьезное молодое лицо, темно-голубые глаза, рыжие брови… Ее кожа была белее снега, который он видел три зимы назад в Йорке, прежде чем этот снег почернел от людских сапог.

— Но священники не женятся, Гаррон.

— Не женятся.

Девушка — незаконная дочь священника? Значит, он ошибался и никоим образом не мог видеть ее раньше. Ничто не может тревожить его в этой девушке. Просто с возрастом его ум становится уже не таким острым. Она сообразительна? Странное замечание для воина.

Бернелл не сводил с нее глаз.

— Такое случается, верно?

И все же одна мысль не давала ему покоя. Кого она напоминает?

— Мне говорили это много раз, сэр, — согласилась Мерри, пожирая его глазами. Похоже, он помнит ее, только не может понять откуда.

Бернелл показал на солдат:

— Наш дорогой король, наш великодушный повелитель послал этих людей для защиты мулов и, возможно, своего ничтожного секретаря. Гаррон, четверо солдат ваши, если окажутся вам полезными. Король сказал, что жалованье им будете платить вы, поскольку его… щедрость так далеко не простирается.

Если говорить правду, участие короля было самым минимальным. Просто когда счастливый случай привел сэра Лайла Клайва и его троих людей в Лондон, это Бернелл сказал королю, что необходимо сделать, повелитель же только кивал. Но лорду Гаррону это знать необязательно. И теперь Бернелл, как честный человек, вернее, настолько, насколько может быть честным придворный, пояснил:

— Это наша добрая королева прислала тебе кухонную утварь. Насколько я припоминаю, наш король фыркнул, когда пересчитал количество мулов, необходимое, чтобы привезти вам все эти дары, но согласился, поскольку вы честно служили ему целых три года. Королева только что подарила ему маленькую принцессу, и это его смягчило. Он… э… потребовал, чтобы мулов ему вернули.

Гаррон едва сумел подавить безумное желание рассмеяться. Он впал в отчаяние. Таким образом король Эдуард позаботился о его спасении, вернее, не слишком возражал, когда королева проявила свою заботу. Сомнительно, чтобы нечто подобное случилось с ним еще раз в этой жизни.

Бернелл представил ему сэра Лайла Клайва, младшего сына, без всяких надежд на наследство. Таким был Гаррон три года назад. Сэр Лайл был старше Гаррона на добрых десять лет, темный и смуглый, как мавр, мускулистый и худой, как кнут, который носил за поясом вместе с мечом. Под густыми бровями посверкивали глубоко сидящие глаза, такие же черные, как душа грешника. Почему Гаррону так казалось?

Сэр Лайл поклонился.

— Я был посвящен в рыцари восемь лет назад лордом Альфредом де Креси, когда спас ему жизнь в битве. Но земель к титулу не прилагалось. Я был с ним до его смерти два года назад. В прошлом месяце я едва не погиб в сражении за гнусное болото рядом с Кеттлторпом. Алчный барон, который нас нанял, отказался платить мне и моим людям. Но его окружали десять солдат, так что я не смог убить мерзавца. Когда я пришел к королю и принес жалобу, он только что услышал о ваших бедах здесь, в Уореме. Я и мои люди ищем приюта, милорд, а король сказал, что вам нужны солдаты. Нас четверо. Мы хорошо сражаемся и хорошо работаем.

Гаррон продолжал изучать сэра Лайла. Его жизнь зависела от того, правильно ли он определит характер этого человека. Честен он или злодей?

Но сейчас это не важно. Он привел еще троих, сильных и крепких, не изголодавшихся. А это означает, что в Уореме теперь есть три пары рабочих рук.

Гаррон сжал правую руку сэра Лайла:

— Добро пожаловать на мою службу. У меня есть еще два небольших замка в дне езды отсюда. Ферли и Рэдсток. Не знаю, добрался ли до них Черный Демон. Целы ли они или уничтожены. Как сами понимаете, здесь многое нужно сделать. Видите — все бараки разрушены. Если хотите, чтобы Уорем стал вашим домом, придется потрудиться.

— Мои люди достаточно выносливы, милорд, — спокойно ответил сэр Лайл, — и, так же как я, полны желания начать новую жизнь. Думаю, все мы предпочтем строить, а не умирать за земли других людей. Все мои люди достойны доверия… ну… по большей части. — Лайл хрипло рассмеялся. — Зато и внешние и внутренние стены не тронуты, и это уже облегчение. Черный Демон, говорите? Никогда не слышал этого имени. Не знаете, кто он?

— Пока нет.

— Вашего брата убил именно он?

— Нет. Брат внезапно умер до появления этого человека. Как только я приведу здесь все в порядок, найду Черного Демона и убью.

— Да, — кивнул сэр Лайл, — он заслуживает смерти. Легко увидеть, что бараки когда-то были просторными и удобными и что здесь рос плодоносящий сад. Позвольте, милорд, нанести ему один удар мечом, когда мы его поймаем.

Слова честного человека, но у Гаррона по-прежнему не было определенного мнения о сэре Лайле. Что же, скоро все станет ясно. Он поручит ему и его людям, вернее, теперь уже своим, такую тяжелую работу, какой они никогда прежде не занимались.

Он увидел, как Алерик уставился на Лайла. Морщинистое лицо было абсолютно бесстрастным. Он явно оценивал, можно ли доверять рыцарю и этим троим.

Гаррон поговорил с двумя солдатами, добравшимися до короля, понял, что они ранены, и позвал Мерри.

— Это бывшие солдаты моего брата, — пояснил он. — А теперь мои. Они храбры и отважны, но оба ранены. Позаботься о них.

Прежде чем Роберт Бернелл устроился на наспех сколоченном, покрытом одеялами табурете, Гаррон услышал стук молотка во внутреннем дворе. Самый прекрасный на свете звук…

 

Глава 13

Тучи нависали низко. Дул холодный ветер. Но дождя не было.

Гаррон, растирая руки, сказал Тапперу, что должность привратника по-прежнему за ним и что ему придется держать ухо востро. Старик гордо кивнул и расправил костлявые плечи. Гаррон расставил королевских солдат по стенам, приказал оставить решетку поднятой, а мост — опущенным. Днем еще две дюжины жителей Уорема притащились в замок. Все изголодались и были оборваны, но при виде покоившихся в ножнах мечей и жарившегося на вертеле мяса немного приободрились, а кое-кто даже смеялся, и во всех глазах светилась надежда. Гаррон никогда раньше не раздумывал на подобные темы, но сейчас ему казалось, что надежда — это вещь ощутимая, то, что он мог чувствовать и даже обонять в самом воздухе.

Возвратилось и с дюжину солдат, тоже раненных. Мерри очистила и перевязала раны, а Гаррон допрашивал всех по очереди, но никто ничего не знал.

Алерику удалось соединить оба отряда. Обошлось без разбитых голов и ссор. Каждый получил задание и принялся за работу.

Но больше всего Гаррона обрадовало появление молодой женщины, приковылявшей во двор с двумя мальчишками. За ними плелись три измученных пса с опущенными хвостами. Женщину звали Элайн. Мужу удалось вывести семью из Уорема и спрятать в Гленском лесу. Сам он вернулся в бой.

— Мой муж убит, — прошептала Элайн, склонив голову.

Гаррон надеялся, что Таппер или Миггинс смогут сказать, где похоронен муж несчастной. Пока он разговаривал с Элайн, Мерри напоила детей и собак молоком козы, присланной королевой Элеонорой. До него донесся ее голос:

— Айво, Эррол, как мы назовем козу, которая дает такое вкусное молоко?

— Эриком. Так звали моего отца, — выпалил Айво. — Плохой человек убил его, после того как он спрятал нас, а сам пошел воевать. Это хорошее имя. Ма плакала и плакала, когда он не возвратился. Я не плакал! Я мужчина. А Эррол ревел. Он еще маленький.

И не важно, что это была коза. С тех пор ее все звали Эриком.

Элайн, чьи глаза уже не были полны страха и скорби, услышав слова сына, повернулась и присела перед Мерри в реверансе:

— Спасибо, миледи. Мы видели, как охотились лорд Гаррон и его люди, но не знали, кто они такие, и я побоялась выйти. Но мы были так голодны и замерзли, что мне уже было все равно. Но тут я увидела мулов с тюками. — Элайн вздохнула и прижала к себе мальчиков. — А собаки пошли за нами. Теперь никто не будет голодать. Мы так рады оказаться дома! Я ткала шерсть и шила на весь замок. Вижу, что здесь все ходят в лохмотьях. Если мне дадут ткани, я смогу сшить новую одежду. Да и Талия уцелела, слава Богу. Она тоже прекрасная швея. Мой муж Эрик… — она сглотнула слезы, — был хорошим человеком.

Мерри легонько коснулась ее плеча. «Миледи?» Нужно поправить ее, нужно…

— Я позабочусь, чтобы у тебя были иглы и нитки. Но сначала ты должна поесть и отдохнуть. И твои малыши тоже.

Она наклонилась, чтобы погладить собак.

Мерри уже успела развернуть все тюки до единого. Три мула были нагружены съестными припасами, еще один — семенами для огорода, черенками розовых кустов и пряностями. Пятый и шестой — рулонами сукна, иглами и, благослови Боже милое личико святой Катерины, тремя саженцами груши и яблони, корни которых были обернуты влажными тряпками. На глазах Мерри выступили слезы благодарности и умиления.

Обнаружив свечи, она запела от радости. Но вот мыла нигде не было. А ей так хотелось искупаться. Что же, она умела варить мыло. А судя по запахам, исходившим от всех людей, включая и ее саму, следовало сделать это прямо сейчас, хотя сомнительно, что она сможет уговорить их помыться, чего они не делали и в лучшие времена.

Работа кипела. Сэр Лайл и его люд и отправились на охоту вместе с тремя бывшими солдатами Артура, знавшими все тропинки в лесу и места, где водилась дичь. Все остальные мужчины рубили деревья, чтобы сколотить раскладные столы, скамьи и кровати.

Мерри поднесла Роберту Бернеллу сладкого вина, которое тот привез от короля, и улыбнулась, наполняя деревянную чашу Гаррона, одну из дюжины, присланных королевой. Он протянул ей горшочек.

— Я слышал, как ты сетовала на отсутствие мыла. Вот. Все, что осталось.

Она одарила его прелестной белозубой улыбкой, которая очаровала его и согрела душу. Она видела, как моется Гаррон, и позавидовала тому, что у него есть мыло. Теперь он поделился с ней!

— В мавританской Испании я понял, что предпочитаю быть чистым, чем ощущать, как вши ползают по волосам, — пожал плечами Гаррон.

Она уставилась на горшочек как на драгоценность короны. Гаррон рассмеялся:

— Возможно, тебе пригодится рецепт? Я купил это мыло в Марселе. Мне говорили, что в него, кроме оливкового масла и золы, кладется и лаванда.

— Мой отец однажды подарил мне мыло из Марселя… — выпалила она и, прикусив губу, понюхала содержимое горшочка. — Я чувствую запах лаванды. Попытаюсь, но не знаю, где ее найти. Может, здесь найдется розмарин… хм, я должна подумать, милорд.

«Пожалуйста, не спрашивай, пожалуйста, не спрашивай»…

Конечно, он так и бурлил вопросами, но, слава Богу и ангелам его, только кивнул.

— Я переделаю список того, что нам понадобится, когда поедем в Уинторп. Благодаря королю он станет намного короче.

— Хорошо, что отец научил тебя писать.

Это правда. Отец следил за образованием дочери.

Она вспомнила часы, проведенные с отцом Кастусом, который не скрывал своего отвращения, в полной уверенности, что эти занятия — пустая трата времени. Отец еще сказал, что, когда мать Мерри узнает обо всем, разгневается. И рассмеялся…

«Почему моя прекрасная мать так ненавидела отца и собственного ребенка?» — спросила она себя в сотый раз. Но сейчас не время думать об этом.

— Вы должны доверять мне, милорд, — сказала она вслух. — Не тревожьтесь.

Доверять ей? В чем? Она явная лгунья!

Он открыл рот, только для того, чтобы снова его закрыть. Но тут кто-то задал ему вопрос и Гаррон отвлекся.

Весь день Мерри подавала еду в большом зале тем, кто был голоден. То есть всем. Люди сэра Лайда привезли оленя, фазанов, диких уток, а также горы запеченной рыбы.

Когда всех позвали на ужин, женщины снова внесли дощечки с жареным мясом, рыбой и присланными королевой морковью, луком и сушеными фруктами.

Но тут стоявший в дверях Гилпин объявил:

— Смотрите, что сколотили наши люди!

Четверо мужчин внесли новый раскладной стол и две скамьи. Громкие радостные крики раздались в зале, хотя почти никто из кричавших не имел права обедать за раскладным столом.

Начался пир.

Хотя большинство присутствующих сидели на земле перед положенными на камни досками, счастью не было предела. Мерри увидела, как сэр Лайл ошеломленно оглядел зал и, увидев ее, застыл. В глазах его что-то промелькнуло. Что именно? Она не знала.

Он уселся на одном конце раскладного стола и снова нашел ее глазами. А когда она села рядом с Миггинс, а не с Гарроном, брови сэра Лайла вскинулись вверх. Он что, считал ее женой Гаррона? А теперь думает, что она всего лишь наложница, низкородная тварь, недостойная сидеть рядом с ним? И очевидно, недостойная уважения и внимания сэра Лайла?

Мерри оглядела богато накрытый стол и поняла, что не голодна. Она слишком устала, слишком возбуждена, слишком довольна всем и всеми. Она не помнила, чтобы когда-то еще чувствовала себя так же, как сегодня. Конечно, она надзирала за работой женщин в Валкорте, но там все знали, что делать, и делали это с охотой. Все наставляли ее, любили и оберегали, потому что она была их маленькой хозяйкой.

Но не здесь. Не в Уореме. И это стало откровением. Впервые в жизни в ней нуждались.

Глядя на Гаррона, жевавшего мясо и внимательно слушавшего Роберта Бернелла, она тоже испытывала какие-то неизведанные ощущения. Этим человеком можно восхищаться. Этому человеку можно доверять. А ведь он так молод!

Она всегда поражалась невероятному самообладанию отца, но теперь понимала, что Гаррон Керси, граф Уорем, обладает не меньшим самообладанием. Она давно знала, что большинство мужчин в душе буйны и неукротимы, но Гаррон никогда не даст волю этим эмоциям без особой необходимости, вроде той, когда он спас ее в лесу.

Гаррон доел вареные овощи и поискал глазами Мерри. Оказалось, она уснула, положив голову на костлявое плечо Миггинс.

Он нахмурился. Следовало настоять на том, чтобы она сидела рядом с ним, особенно после всех ее трудов. Но Бернелл без устали молол языком, передавая советы, якобы от короля, хотя было ясно, что все они исходили от самого Бернелла.

Гаррон выпил сладкого вина и позволил себе отрешиться от мыслей о долге и ответственности.

Бернелл громко удивлялся, как это незаконная дочь священника сумела добиться такой преданности окружающих.

— Вижу, она сидит со слугами. Полагаю, так и подобает девице подобного происхождения.

Гаррон подумал, что это вовсе ей не подобает, хотя не мог сказать, почему именно.

— Может, она сидит со слугами, опасаясь, что мы начнем рыгать прямо на ее добрую еду.

Бернелл не рассмеялся, поскольку обладал прискорбным отсутствием чувства юмора.

— Хм, незаконная дочь священника, — повторил он, жуя мягкий ржаной хлеб. — Поразительно, что ваши люди приняли ее как свою, делают, как она велит, и никто не подумает ослушаться ее.

Гаррон кивнул.

Бернелл задался вопросом, где будет спать сегодня ночью. Вряд ли ему предоставят удобную кровать. Может, Гаррон ожидает, что он завернется в одеяло и уляжется на столе, прямо здесь, в зале, среди храпящих людей? Не слишком утешительная мысль.

Гаррон встал и высоко поднял чашу. Разговоры в зале постепенно стихли.

— Наша благодарность королю Англии! Пусть Эдуард Первый еще долго правит нашей землей! — прокричал он.

Зал наполнился приветственными криками. Поскольку чаш на всех не хватало, многие просто салютовали королю и передавали друг другу деревянный ковш с элем.

Мерри, разбуженная воплями, поняла, что нужно добавить к списку побольше деревянных чаш. И эль тоже! Она умеет делать эль!

Она глотнула эля из ковша и решила, что ее эль куда лучше.

Гаррон снова поднял чашу.

— Мы выживем. Отстроим заново все, что разрушено. Снова станем сильными и тогда найдем и убьем врага — Черного Демона. Я также собираюсь поехать в Уинторп и скупить все чаши в городе!

Послышался смех, и Мерри, довольная услышанным, улыбнулась и, когда в ее руках снова оказался ковш, выпила несколько глотков эля.

— Я решил, — объявил Бернелл Гаррону, — что мой долг навестить вместе с вами два ваших владения, Ферли и Рэдсток.

Гаррон снова кивнул.

— Собственно говоря, так приказал король. Он опасается, что Черный Демон захватил ваши замки или уничтожил их. — Бернелл обгрыз кость, прежде чем швырнуть ее собаке. — Королю будет меня недоставать, но я должен убедиться, что вас везде хорошо принимают. Да, таково его повеление. Он сказал, что если замки уничтожены, тогда он подумает, как поступить.

И что это означает?

— Может, Черный Демон — шотландец? — проговорил Гаррон. — Поскольку государь желает втоптать шотландцев в грязь, это обстоятельство взбесит его настолько, что он решит послать сюда войско. Да, возможно, он и сам его поведет, с развевающимися знаменами и под вой рожков!

— Надеюсь, я не различил нотки иронии в вашем голосе, милорд, — сухо заметил Бернелл.

 

Глава 14

«Иронии?!»

Лорд Гаррон покачал головой и улыбнулся, увидев, как голова Мерри лежит на худых коленях Миггинс. Она снова спала.

— У меня нет кровати для вас, сэр, — сказал он. — Мебели не осталось, и я посчитал, что раскладной стол и скамьи более важны для вашего комфорта.

Хотя Бернелл ожидал этого, новость все же оказалась отвратительной. Но он примирился с неизбежным.

— Я этого опасался и потому привез с собой много одеял. Наша великодушная королева наслаждается, составляя списки, а ее фрейлины добавляют все новые пункты. Она умеет все сделать как полагается, наша добрая королева. Только вот тратит слишком много чернил на промежуточные списки.

— Помню, ее величество настаивала, чтобы ее дамы тоже составляли списки, для лучшего контроля, — сказал Гаррон. — Большинство леди не умеют писать, так что она заставляла их диктовать списки писцу. Но поскольку они и читать не умеют, непонятно, как прочтут то, что в этих списках написано. Так что вряд ли они могут быть полезны.

— Пф! — фыркнул Бернелл. — Совершенно абсурдная вещь — леди, знающая грамоту, хотя я, естественно, никогда не скажу ничего подобного нашей прекрасной королеве.

— Пожалуй, действительно не стоит. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы спать на одеялах в хозяйской спальне. По крайней мере там тихо. Мерри говорит, что мыла нет во всем замке. Она собирается завтра же сварить.

— Мерри… — медленно протянул Бернелл. — Интересное имя для бастарда какого-то священника. Милорд, она ведет себя и держится как леди. Говорит как леди. Я нахожу это крайне странным.

— Признаю, в ней есть некая загадка.

— Хм, — буркнул Бернелл. — Бастард есть бастард. С другой стороны, она кажется куда более обворожительной, чем остальные мои знакомые леди. Я вижу в ней доброту, энтузиазм и немалые знания. Говорите, она загадка? Почему вы употребили именно это слово, милорд?

— Можете представить ее толстой?

— Ни в коем случае!

— Мерри! Проснись! — окликнул Гаррон. — Королевский секретарь желает поблагодарить тебя за великолепный обед.

Миггинс тронула девушку за плечо. Та встрепенулась, и даже на расстоянии Гаррон увидел в ее глазах проблеск смущения и страха, прежде чем она осознала, что находится в полной безопасности.

— Мерри!

Она неспешно поднялась, одернула платье, пригладила волосы и подошла к нему.

— Что ты думаешь о нашем новом раскладном столе? — спросил Гаррон.

— Чудесный, милорд. Но у нас нет кровати для благородного и доброго посла государя. Гилпин говорит, что Алерик собирается завтра же сколотить две кровати. Одна — для вас, сэр.

Бернелл от удовольствия покраснел. Посол!

Он всегда верил в свое призвание, и красноречие было одним из многих его талантов, но стать послом… всегда оставалось мечтой сердца. Он буквально просиял и расплылся в улыбке.

— Спасибо за превосходный обед! А что случилось с твоим отцом?

— Он погиб в день Страшного суда.

— Кажется, я слышал, как ты называла это днем Опустошения, — закинул удочку Бернелл.

Выражение лица девушки мгновенно приняло непонимающее выражение.

— День Страшного суда, опустошение — какая разница? — бросил Гаррон, не отрывая взгляда от девушки. Бернелл с его острым умом испытывает ее, старый ублюдок.

А Бернелл внимательно рассматривал ее, особенно волосы.

— Сожалею о смерти твоего отца, тем более что ты осталась совсем одна. И что теперь будешь делать, дитя мое?

Гаррон сообразил, что готового ответа у нее нет.

— Как я уже сказал, сэр, она пока что ведет здешнее хозяйство и, как всем видно, в этом преуспела. Что будет дальше? Посмотрим.

— Знаешь, кто первым назвал это днем Страшного суда? Черный Демон?

Мерри повернулась и крикнула:

— Таппер! Кто первым назвал это днем Страшного суда?

— Черный Демон! Когда сидел на своем огромном боевом коне во главе отряда своих людей, объявил, что явился, дабы осуществить день Страшного суда и покарать нас, если не отдадим ему серебряные монеты. Потом сказал, что пощадит нас, если лорд Артур выступит вперед и сдастся, признав все свои преступления. Но лорд Артур к тому времени был уже мертв. Только Черный Демон не поверил Элкинсу, начальнику гарнизона лорда Артура. Тогда Мерло посмеялся над ним, и все солдаты ему вторили, считая себя в полной безопасности и вообразив, что перед ними напыщенный щеголь! Все были уверены, что даже после смерти сэра Артура смогут выдержать осаду.

— И правильно верили, — кивнул Бернелл. — Уорем не так легко взять. Как же Черный Демон ухитрился проникнуть в крепость?

В зале стало тихо. Все прислушались.

— Предатель провел нескольких солдат через потайной ход, ведущий на берег, — вздохнул Таппер. — Пока Черный Демон угрожал солдатам и все внимание было устремлено на него, изменник не дремал. Когда Черный Демон закончил речь, внутри уже было достаточно солдат, чтобы захватить Уорем. Никто не сообразил, что Черный Демон разделил отряд. Страшный день, сэр, страшный…

Таппер повесил голову.

— А кто придумал называть его Черным Демоном? — поинтересовался Бернелл.

— Он сам себя так назвал, — откликнулся Таппер. — Сказал, что это его имя и что мы никогда не забудем его, если доживем, чтобы поведать обо всем, что здесь было.

Бернелл долго молчал, поглаживая подбородок.

— Кто-нибудь знает этого человека?

Присутствующие горячо заспорили. Наконец повар Баллик громко прокричал:

— Нет, сэр, никто не знает! Он не снимал шлема! Был одет во все черное, а его конь — настоящее чудовище, тоже черный как смоль!

— А его штандарт?

В зале снова поднялся шум, но никто не помнил штандарта.

— Я ничего не знаю о серебряных монетах, украденных, по мнению Черного Демона, сэром Артуром, — поклялся Гаррон.

— И сколько же всего было монет?

Гаррон понял, что Бернелл думал о доле короля.

 

Глава 15

Он проводил Бернелла в хозяйскую спальню. За ними следовал слуга Бернелла Дилкин, худощавый старик с согбенными плечами и страдальчески-терпеливым лицом. Дилкин тащил кипу одеял. К облегчению, но не удивлению Гаррона, он увидел, что Мерри успела убрать и вычистить большую комнату, которая теперь была абсолютно пуста, отчего шаги эхом отдавались от каменных плит. Дилкин привык спать на полу, он всегда проводил ночи у кровати господина. Гаррону вдруг показалось, что слуга и господин с совершенно одинаковым выражением лиц обводят взглядом комнату.

Когда он вернулся в большой зал, к нему подобралась Миггинс. Рядом тут же оказался Таппер.

— У вас счастливый вид, милорд.

— Полагаю, я счастлив.

Гаррон представил большой зал таким, каким он будет к Михайлову дню. Настоящим залом большого замка: на полу свежестью пахнущий тростник, полный набор раскладных столов и скамей, даже резной стул для лорда и господина!

Он услышал сопение и храп спящих и улыбнулся.

Старуха нерешительно переминалась с ноги на ногу.

— Что тебе, Миггинс? Таппер, почему вы не спите? Что-то случилось?

Таппер и Миггинс переглянулись. Старуха кивнула и, набрав в грудь воздуха, произнесла:

— Незадолго до смерти вашего брата я слышала, как он рассказывал приезжему рыцарю о вас. О том, как вы схватили убийцу за горло, оторвали от земли и сломали шею, прежде чем он смог подобраться к королю на шесть шагов. Он гордился вами, милорд. Очень гордился.

Откуда Артур об этом узнал?

В этот момент Гаррон видел двенадцатилетнего брата. Он показывал шестилетнему Гаррону, как управляться с мечом.

— Я не знал, Миггинс. Спасибо, что сказала.

— Вы считаете, что смерть брата была трагедией, — помедлив, продолжала Миггинс. — Что он умер по непонятной причине. Но мы с Таппером не верим, что его сердце просто перестало биться. Все было так странно: лорд Артур весело смеялся и в следующую минуту просто упал головой на стол. Мертвый. Мы… мы считаем, что лорда Артура отравили.

— Но беда в том, что никто не может этого доказать, — добавил Таппер.

Мир Гаррона покачнулся. Яд? Брат умер, потому что кто-то его отравил?

Он вспомнил истории о том, как многие правители в Святой земле боялись яда больше, чем меча. И сейчас чувствовал, как сердце забилось болезненно медленно, словно вот-вот остановится.

— Но почему?!

— Если он был отравлен, милорд, может, тот, кто его убил, знал о серебре и хотел его заполучить? — предположил Таппер.

Маггинс осторожно положила руку на плечо Гаррона.

— Не только мы с Таппером уверены, что он был отравлен. Есть и другие. Мы всего лишь хотели, чтобы вы знали. И держали ухо востро, особенно здесь, в Уореме. Проверяйте еду и эль.

Гаррон слепо уставился в пустую кружку. Неужели кто-то попытается отравить и его? Но по какой причине? Он даже не знал о серебряных монетах!

Проклятое серебро!

Голова Гаррона раскалывалась. Подняв глаза, он увидел, что за ним наблюдает Мерри. О да, они обо всем рассказали ей, еще до того, как решились подойти к нему. Это она посоветовала во всем признаться? Чтобы он был поосторожнее? Чтобы защитить его?

— Спасибо за то, что сказали мне, — кивнул Гаррон, поднимаясь. — Я последую вашему совету.

Наверное, стоит обо всем сообщить Бернеллу, но пока что у него не хватало сил осознать все по-настоящему. Нужно время подумать.

Он поманил пальцем Мерри, и они вместе пошли к открытым дверям зала, в которые лился прохладный вечерний воздух.

Гаррон впервые осознал, что девушка рядом с ним не маленькая, семенящая мелкими шагами особа. Нет. Она была высокой. Макушка доходила почти до его носа. Длинноногая, стройная… и держится с достоинством, которое больше не пытается от него скрыть.

Они вместе подошли к лестнице, ведущей к узкой дорожке вдоль стен, окружавших внутренний двор. Внешние стены были толщиной в восемь футов. Эти — фута на два уже. Когда они добрались до верха, он взял ее руку и помог подняться.

Мерри расправила юбки леди Анны и подняла лицо к полумесяцу, висевшему над Гленским лесом, и к звездам, усеявшим небо. Воздух был тяжелым, что предвещало грозу. Она вдохнула запах моря и ощутила соль на языке.

— Удивительно, что они не уничтожили лестницы. Смотрите, лестницы, ведущие на внешние стены, тоже нетронуты.

— Я тоже об этом думал, — кивнул Гаррон, прислонившись к стене и задумчиво глядя на девушку. — Я мог бы пригрозить сбросить тебя на землю, если ты не скажешь мне правду. Здесь высоко, сама знаешь. Или отдам тебя Алерику. У него просто дар убеждать мужчин — и женщин, полагаю, — честно излагать все, что он хочет узнать. Что ты об этом думаешь?

— Думаю, это было бы крайне расточительно с вашей стороны, милорд.

«Расточительно?!»

Гаррон едва не рассмеялся. И все же, кажется, расслышал дрожь в ее голосе. Она его боится? Но ведь она его не знает! Он может быть одним из тех, кто говорит спокойно, даже любезно, прежде чем нанести удар. А может, она вообще его не боится. Кто скажет наверняка?

Он протянул ей руку. Мерри, немного помедлив, взяла ее. Пока они шли по дорожке к выходившей на море стороне замка, Мерри поняла, что не желает рассказывать, откуда пришла.

Он прежде всего человек короля и верен Эдуарду. К чему ему знать, что она наследница Валкорта? Может, король и не принудит ее выйти замуж за Джейсона Бреннана, но, вне всякого сомнения, выберет мужчину, который принесет наибольшую пользу именно ему. Продаст ее сам, как ранее намеревалась это сделать мать. Но ведь таков обычай, верно? Брак — способ приобрести богатство, земли и власть, а также связи и союзников, не более и не менее. Она не хотела возвращаться в Валкорт. Пока не хотела. Не была готова опустить голову, покорно принять ярмо и примириться со своей судьбой.

А здесь, в Уореме, у нее кружится голова от радости и гордости. Здесь она не последний человек. Здесь люди ждут ее приказаний. Полагаются на нее.

«Пожалуйста, Боже, позволь мне остаться хотя бы ненадолго, хотя бы недели на две. И когда все это закончится, я не стану жаловаться».

Она ведь знает себя, не так ли? Она будет жаловаться, но не в молитвах к Господу.

Интересно, жив ли здешний плотник, а заодно и каменщик? Что же, это дело Гаррона, не ее, да будут благословенны кривые зубы святого Леонарда.

— Расточительно, говоришь?

Она взглянула на его профиль, едва различимый в тусклом свете, и вспомнила, как он сражался с сэром Халриком. Уже тогда она знала, что он победит, и это произошло бы, непременно произошло бы, не сбеги сэр Халрик. И он сразу увидел ее насквозь, понял, что она лжет, и потребовал правды.

Он повернулся, и в его ленивом взгляде не было и тени угрозы. Как трудно отвести от него глаза. От его черных волос, которые безжалостно ерошил ветер. От глаз, куда более светлых, чем ее собственные. Так похожих на летнее небо…

— Да, расточительно, милорд. Алерик тоже считает меня полезной. Утром я помогу Пэли набивать матрацы. Может, один из них будет отдан вам… кстати… — Она нахмурилась. — Вы очень молоды.

— Не слишком. Ты уже знаешь, что мне исполнилось двадцать четыре.

— А сколько лет было вашему брату?

— Артур старше меня на шесть лет. Слишком молод, чтобы умереть. Ты согласна с Таппером и Маггинс? Тоже веришь, что кто-то его отравил?

— Откуда мне знать?

Ее лицо застыло.

«Солги, только гладко и без запинки».

— Честно говоря, меня не было в зале, когда это случилось. Я была на кухне и знаю только то, что мне рассказали.

— Ты никудышная лгунья. Тебе нужны уроки. Нет-нет, не стоит больше врать. Это ты посоветовала Миггинс и Тапперу все мне рассказать?

— Конечно. Если это действительно яд, хочу, чтобы вы знали об опасности. У вас есть другие братья и сестры?

Гаррон покачал головой:

— Спасибо, я буду осторожен. Кроме меня и Артура, было еще трое сыновей и две дочери, но все умерли.

— Жизнь очень трудна, особенно для детей, — вздохнула она.

«И для всех остальных».

Он остановился, и оба залюбовались Северным морем, спокойной поблескивающей водой. Внизу находилась дверь в потайной ход, ведущий к берегу.

— Вы хорошо сложены, милорд! — неожиданно выпалила Мерри.

— Молод и хорошо сложен? — уточнил Гаррон.

— Чистая правда, и вы сами это знаете.

— Разве? Пытаешься меня отвлечь?

— Правда не может никого отвлечь. И это не комплимент, а просто наблюдение.

— Может, поделишься со мной другими своими наблюдениями?

— От вас хорошо пахнет.

Она заметила, как смешливо дернулись его губы, но он равнодушно пожал плечами:

— Я всегда ненавидел грязь, особенно на себе. И это все, что ты можешь сказать? Что от меня не воняет?

— Не только. Но если я скажу все, вы так раздуетесь от тщеславия, что не пролезете в двери! А теперь послушайте: я составила список всего, что нужно сделать в замке. Список у меня в голове. Если Роберт Бернелл даст мне обрывок пергамента, я все запишу и покажу вам.

Гаррон глянул на нависшие тучи, несущиеся к морю и уже закрывшие луну, и повернулся к Мерри.

— Хотя твое платье слишком коротко, ты тоже юна и хорошо сложена.

Мерри усмехнулась. Это она хорошо сложена?

— Ты всегда носишь косу, хотя еще не замужем. Мне нравятся маленькие косички, которые ты вплетаешь в большую косу. Я насчитал целых три.

Мерри коснулась волос.

— Мой отец тоже любил косички.

— Где ты спала до того, как пришел Черный Демон?

— В маленькой комнатке, отведенной отцу.

Гаррон рассек рукой воздух.

— Ты слишком умна. Когда скажешь мне правду? Когда откроешь, кто ты? Когда явилась сюда? Каким образом здесь оказалась и почему тебя не убили? И что все это означает?

 

Глава 16

Сердце билось так громко, что Мерри опасалась: а вдруг Гаррон это слышит? Нужно что-то сказать.

Мерри вскинула подбородок и положила руку ему на плечо.

— Клянусь, милорд, что не навлеку на вас несчастья.

«Пожалуйста, Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это оказалось правдой».

— Я никто. Совсем никто, но есть люди, которые хотят завладеть мной, и, возможно, хотят очень сильно, но мне они не нужны. Я больше не желаю их видеть. Никогда.

Но что, если мать ее найдет? Или сэр Халрик? Или Джейсон Бреннан? Но сэр Халрик едва ее не похитил! Что, если он догадается, где она, и расскажет своему хозяину Джейсону? Или ее матери? А вдруг мать придет и просто потребует вернуть ее?

Нет, этого не может быть, этого не должно случиться. Она в безопасности, пока полезна ему. И намерена быть ему полезной и дальше.

— Если ты так ничтожна, почему таишь свое имя?

Она молчала, как скала.

— Но ты признаешь, что есть люди, которым ты нужна. Скажи, кто они. Или не веришь, что я смогу тебя защитить?

Мерри молча смотрела на него. Слов у нее не было.

— Тебя ищет отец, верно? — допытывался Гаррон. — Ты убежала от него? Почему?

— Нет. Не от отца.

— Значит, тебя ищет кто-то другой. Возможно, мать? У матерей власти не бывает. Тебе нет причин ее бояться.

«Если бы ты только знал».

— Так не веришь, что я могу тебя защитить?

— Может быть. Уже что-то.

— И все же хочешь, чтобы я тебе доверял. Хотя сама отказываешься сказать правду. По причине, совершенно мне непонятной. Может, ты знаешь о серебре? Ты воровка и пришла сюда, чтобы его украсть? А если это ты отравила моего брата?

— Глупости! Меня в то время даже не было в Уореме! Послушайте, моя ложь абсолютно для вас не важна. Я просто пытаюсь себя защитить.

Он не улыбнулся. Только прислонился спиной к стене и сложил руки на груди. Очевидно, привычная для него, призванная вселить страх поза.

— Главное в том, что я здесь и могу помочь вам восстановить Уорем во всей его прежней славе. Построить заново все, что нужно построить. Хотя бы в этом можно мне довериться? Разве жареное мясо не было вкусным? Разве полы в зале не подметены? Я могу и сделаю куда больше. Ваши люди мне помогут. Они рады мне подчиниться.

Черные тучи окончательно застлали небо, и стало так темно, что он не мог видеть ее лица.

— Ты можешь оказаться врагом, — медленно выговорил он, — подосланным, чтобы убить меня, как убили брата.

Она не шевельнулась. Только сжала кулаки. Но не попалась на удочку.

— Я вам не враг. Мало того, очень счастлива быть здесь. Пожалуйста, позвольте мне отработать мое содержание. Помочь вам и вашим людям.

— Кто научил тебя вести хозяйство?

— Можете считать меня ведьмой. Ведьма способна на все.

Внезапно в ее памяти словно приоткрылась дверца. Ей было лет шесть. Тогда она впервые увидела мать. Та приехала в Валкорт, чтобы встретиться с отцом Мерри. Девочка не знала зачем. Тогда мать сопровождали солдаты. Вошли за ней даже в большой зал. В ту ночь Мерри прокралась за ней в спальню. Ей очень хотелось быть ближе к матери. Но оказалось, что та грациозно опустилась на колени перед тем, что казалось грудой сухих сорняков. Прекрасный голос произносил странные слова, прекрасная рука крошила сухие травы и добавляла в груду. Под конец мать сделала странный знак рукой, словно очертив круг, посыпала травы чем-то вроде песка, и они тут же занялись ярким пламенем. Девочка за всю свою короткую жизнь не пугалась так, как в тот вечер.

Она никому ничего не сказала. Слишком велик был страх. И тогда же услышала перешептывания обитателей Валкорта. Они твердили, что ее мать — ведьма и напускает порчу на добрых людей. Неужели это правда? Но если так, почему она стала аббатисой? Почему посвятила себя Богу?

Почему оставила отца и постриглась в Майзерлингском аббатстве?

Гаррон хрипло рассмеялся:

— Ты — ведьма? Ты слишком бесхитростна, чтобы быть ведьмой. Кроме того, никаких ведьм не бывает. — Он повернулся к ней спиной и всмотрелся в горизонт. — Всего минуту назад море было спокойным, гладким и черным. Теперь же можно практически почувствовать, как вода пульсирует глубоко под поверхностью. Прислушайся, как кипят волны. Вскоре они станут биться о скалы. Будет шторм… Кстати, Таппер сказал, что у него идеальное чутье, чего я совершенно не помню. Может, он его выпестовал за последние восемь лет. Утверждает, что всю ночь будет завывать ветер и лить дождь, но завтра настанет тепло и будет светить яркое солнце. Если так и будет, мы поедем в Уинторп. — Гаррон снова повернулся и, нахмурив брови, уставился на нее. — Так и быть. Я сохраню твои тайны, если ты будешь мне полезной.

Он разрешил ей остаться! Слава вытаращенным глазам святого Кладаура!

Она наклонила голову, ощутив, как ослабела от облегчения.

— Спасибо, милорд, клянусь, вы об этом не пожалеете.

Однако у него было вполне отчетливое предчувствие того, что он еще очень об этом пожалеет.

— Королева была очень щедра, — продолжала Мерри, — но нам еще многое нужно купить. Шерсть, например. Той, что прислала ее величество, боюсь, не хватит. Элайн, женщина с двумя малышами, была швеей. И Талия тоже. Борран — местный ткач. Я тоже умею прясть и ткать. И могу помочь ему, потому что предстоит очень многое сделать. Да, и обучу других женщин, нам понадобится много одежды. Я знаю, что Борран уже начал чинить станки, разбитые Черным Демоном… — Она немного помолчала. — Да, еще нужно набить тюфяки соломой, чтобы старики могли спокойно спать.

Он молча слушал и, наконец устав от ее монолога, осторожно прижал пальцы к ее губам.

— Уверен, ты все сумеешь сделать. Если же нет, тогда посмотрим, как быть дальше.

Его палец коснулся ее нижней губы.

«Безумие, — подумал он, — безумие испытывать похоть к незнакомой девушке. Она так легко снискала любовь моих людей, начиная со старой Миггинс».

Он опустил руку.

— У меня есть деньги, но придется большую часть потратить на искусных умельцев. Плотник Уорема, Айнар, не убит, но он уже стар. Надеюсь найти в Уинторпе нового мастера, которого Айнар может обучить. Управитель убит. Хорошо еще, оружейник Эллер выжил! Черный Демон не разорил мои фермы, но фермерам нужно больше семян, которыми перед смертью не успел снабдить их мой брат. — Гаррон коротко рассмеялся. — Я считал себя богатым, но оказалось, что у меня не хватает средств, чтобы возродить Уорем.

— Может, стоит попросить короля найти вам наследницу? — неожиданно для себя спросила Мерри. Она не хотела. Но слова сами слетели с языка. И что это на нее нашло?

— Неплохая мысль, — кивнул Гаррон. — Если не считать того, что богатые наследницы с неба не валятся. Кроме того, как я слышал, наследницы обычно очень строптивы.

— Не может этого быть!

— Еще как может! Да это всем известно!

— Строптивы? О чем вы?

— Любая наследница знает себе цену и поэтому чересчур горда. Бесконечно жалуется, ноет, раздает приказания, все ее терпеть не могут и не в силах на нее смотреть, потому что у нее, как правило, кроличьи зубы и зловонное дыхание. Мне дурно становится при мысли о том, что я вдруг стану мужем наследницы.

— Вздор! Только последний болван поверит такому!

— Ты, простая девчонка, смеешь называть меня болваном? Будь ты мужчиной, я скорее всего сбросил бы тебя со стены за такие речи. Спровадил бы вниз одной рукой!.

Мерри притворилась, будто обдумывает сказанное.

— Прекрасно, в таком случае я придержу язык, хотя иногда это бывает нелегко.

Он молча смотрел на нее. Она явно дерзит, и делает это специально. Как же очаровательна эта «простая девчонка»!

— Помню, мой отец считал, что женщину, которая дерзит своему господину, нужно наказывать.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что отец не задумался бы ударить жену, если бы ему этого хотелось.

— Я бы убила мужа, поднявшего на меня руку!

— Ты слишком свирепа для ничтожной девчонки! Нет, не стоит изобретать новой лжи! Честно говоря, не помню, чтобы он когда-нибудь ударил ее. Но довольно об этом. Прошлой ночью я слышал, как Миггинс всю ночь храпела, да так громко, что заглушала мужской храп. Так почему ты не ночуешь в комнате, отведенной твоему отцу? — осведомился он и тут же поднял руку, чтобы остановить ее: — Знаю, знаю, тебе слишком больно видеть стены, в которых ты была счастлива.

— Хорошо, я ничего не скажу.

— Тогда объясни, как можно спать с Миггинс, которая храпит тебе в ухо?

Она широко улыбнулась, и Гаррон как зачарованный уставился на ее губы и глубокую ямочку на щеке.

— Я пела про себя. Пела все песни, которые знала, пока не устала так, что заснула. А когда открыла глаза, было уже утро.

— Спой мне одну из твоих песен.

Мерри склонила голову набок и запела нежным, чистым голосом:

— Я впервые слышу эту песню. У тебя приятный голос, но песня слишком печальна. Никогда не слышал столь грустной песни.

— Возможно, но не самой грустной. Я сочинила ее сама. И скажу вам, рифмовать слова очень даже нелегко! Но я спела ее нашему менестрелю! — объявила она, раздуваясь от гордости.

— Не знал, что в Уореме был менестрель.

— Не в Уореме! Там, где я когда-то жила! — процедила она, вздернув подбородок.

— Может, я передумаю и потребую от тебя правды, как только увижу список.

— Может, если не оставите меня в покое, я не покажу вам свой список.

— Возвращайся к Миггинс и пой свои песни. Утром я увижу тебя и твой список, — кивнул Гаррон и, отвернувшись, вновь стал любоваться Северным морем. — Знаешь, во время обеда я слышал, как люди смеются. Спорят, рыгают от сытости… чудесные звуки.

Мерри повернулась, приподняла юбки и стала спускаться вниз. А когда перебежала внутренний двор, Гаррон громко окликнул:

— Ангел? Твой отец верил в ангелов?

— Мой отец верил, что солнце поднимается только ради меня! — помедлив, крикнула в ответ Мерри.

 

Глава 17

Роберт Бернелл дожевал последний кусочек сладкого ржаного хлеба, похлопал себя по животу и, нахмурившись, заметил:

— Милорд, король считает вас верным слугой и полезным человеком, неспособным на хитрость и коварство.

«Неспособным на хитрость и коварство?» Гаррону все это крайне не понравилось. Король считает его полезным? Как Мерри полезна Уорему?

— Король велел передать также, что это варварство имеет вполне определенный запах. Такой же, как у каждого злодейства, которое причинялось и ему самому. Я ответил, что это звучит достаточно безумно, чтобы быть правдой.

Гаррон молча кивнул.

— Я посылаю людей короля в Ферли и Рэдсток. Пусть посмотрят, разорил ли их Черный Демон. Когда они вернутся, мы будем точно знать, в каком состоянии ваши замки и каковы намерения их обитателей, прежде чем вы сами их навестите. Если сэр Уиллс и сэр Грегори понимают, что лучше для них, они с готовностью примут вас как своего нового господина. Нет, не спорьте со мной. Король хочет сам удостовериться, что вы в полной безопасности. Я стану охранять Уорем в ваше отсутствие. Король сказал также, что у вас поразительно изобретательный ум.

Гаррону это понравилось больше, чем признание его способности чуять насилие.

— Интересно, что принесет следующий год?

Увидев, как Бернелл энергично растирает поясницу, Гаррон украдкой усмехнулся. Сколько бы одеял ни навалить поверх соломенного тюфяка, холодный каменный пол — вовсе не то, к чему привык Бернелл.

— Я пущу в ход весь свой изобретательный ум, как и молитвы, чтобы следующий год стал годом возрождения Уорема, — вздохнул Гаррон. — Прогуляйтесь со мной, сэр.

— Истовая молитва, как я обнаружил, требует огромного количества усилий. Иногда такая молитва, особенно длинная и сложная, заканчивается ссадинами на коленях.

— Посмотрите, сэр, — заметил Гаррон, когда они вошли во внутренний двор. — Все находят в себе силы работать. Вон там человек сверлит дырки буравом, другой орудует вилами, втыкая их в связки сена, чтобы набить им тюфяки, а еще один вытесывает колышки, чтобы вбить их в заготовки для скамей и столов.

— Да, — согласился Бернелл, — и я знаю, что люди приносят деревья из Гленского леса под началом этого старого ворчуна, который, как сказала, подавая мне эль, его столь же древняя сестра, является человеком многих талантов.

— Таппер говорит, что приятно видеть, как вновь улыбается Айнар. Отдает приказы и ходит бодро.

Но ему нужно побольше мастеров. Гаррон постоянно об этом думал и успокоился, только когда услышал громкое блеянье козы, которая пыталась вырвать копыто у малыша Айво. Его братец Эррол набивал рот хлебом, словно боясь, что это последний кусок и больше ему не видать еды. Их мать, Элайн, что-то сказала сыновьям и направилась к ткацкой, неся груду отрезов сукна. Ее плечи были расправлены, голова — высоко поднята. Таппер говорил, что ее муж был одним из лучших лучников сэра Артура. Прекрасный человек, и они обливались слезами, копая ему могилу.

Но теперь настало время сколачивать новые ткацкие станки. Старый Борран сказал, что два из них нельзя починить.

Гаррон увидел, как Мерри сбегает по каменным ступенькам и заговаривает сначала с Миггинс, а потом с каждой встречной женщиной. Все кивали и улыбались. Да, она настоящая госпожа, и все принимают ее как таковую.

Она без всяких усилий взяла на себя обязанности хозяйки замка. И что было бы, не окажись она здесь? Ему пришлось бы справляться одному, ну разве что с помощью Миггинс.

При этой мысли он содрогнулся. Да, но у него есть ум, изобретательный, как считает король. Он бы сумел выкарабкаться.

Гаррон заметил, что Бернелл тоже наблюдает за ней.

Мерри окликнула его, махая небольшим пергаментным свитком.

— Это список, милорд! Я опросила всех женщин и сравнила список со списком тех подарков, что послала его величество. Говорят, Уинторп — оживленный торговый город, он гораздо больше, чем те, что расположены поближе, хотя, думаю, гораздо выгоднее приобрести все, что возможно, в ваших городах, если вы хотите, чтобы они процветали. Вы сможете нанять там людей, а я…

Гаррон поднял руку, и она немедленно замолчала и гордо вручила ему клочок пергамента, который он дал ей вчера вечером. Гаррон развернул пергамент и увидел строчки, выведенные каллиграфическом почерком. И никаких клякс! Не может же она не сделать ни одной ошибки! Его почерк в сравнении с этим выглядел ужасно!

Он прочел список и вытащил свой.

И разразился смехом, увидев, что первым пунктом в обоих списках стоит мыло.

— Это, возможно, наименее необходимый пункт в наших списках, — заметил он и, понюхав воздух, добавил: — А-а… ты пахнешь мылом, которое я тебе дал. Что-то еще осталось?

— Почти ничего. Я предложила Миггинс поделиться, но подумала, что она лишится чувств от омерзения. Она сказала, что ее мать мылась раз в год и после этого неделю лежала в постели, чтобы оправиться.

— Значит, великодушная леди Анна научила тебя наслаждаться купанием?

Мерри бессовестно ухмыльнулась. Слава вываренным костям святого Катберта, теперь он обрел способность шутить. А ее отец… чем хуже ему становилось, тем скорее он эту способность терял.

— Именно, — кивнула она.

— А… вижу, ты перечислила кучу трав, о которых я даже не слыхал.

— Здесь нет лекаря. Королева послала кое-какие травы: розмарин, ромашку, буковицу, ежевику, шандру, но мне понадобится…

— Для чего тебе шандра?

Бернелл сказал:

— Шандру применяют при болях в животе, простуде и как противодействие некоторым ядам.

Гаррон не удивился тому, что Бернелл знает о шандре. Он уже давно усвоил, что этот человек знает понемногу обо всем на свете.

— Значит, ты считаешь, что я должен найти лекаря? — осведомился он у Мерри.

— Может, и нет. Я когда-то брала уроки у нашего лекаря, хотя он не слишком рвался учить всему, что знал сам. Но он был уверен, что скоро умрет, так что волей-неволей стал давать мне уроки. Я усвоила достаточно, чтобы уметь лечить несложные болезни.

Мерри вспомнила об изнурительных болях в желудке, терзавших отца, о постоянной рвоте, о медленном умирании духа и тела, о том, что ее малые знания не помогли его вылечить.

Она послала гонца к матери, так как слышала, что та много знает о травах и их свойствах, но та даже не ответила на послание.

— Плащ, который сейчас на тебе, принадлежал когда-то леди Анне?

Мерри кивнула и одернула плащ — он, как и платье, был ей короток, а чересчур длинные рукава мешали работать. Но Мерри было все равно. Прекрасный плащ!

Через час из Уорема выехали одиннадцать всадников: десять мужчин и одна женщина. Бернелл, стоя на стенах, провожал их взглядом. Справа от Гаррона скакала Мерри, слева — сэр Лайл Клав. Гаррон хотел получше узнать этого человека, но втайне понимал, что еще больше хочет узнать Мерри. И сейчас ему совсем не важно, кто она на самом деле.

Он не слишком часто бывал в женском обществе, хотя успел насладиться придворными дамами, охотно отвечая на призыв, когда те бросали в его сторону красноречивые взгляды. Но никогда не понимал этих созданий с мягкой кожей и ухоженными телами, бесстыдно его ласкавших.

Он вспомнил свою первую любовницу, Констанс. Ему было двенадцать, она была уже пятнадцатилетней девицей, женой жирного обойщика, на двадцать пять лет ее старше. В следующем году она умерла во время родов, а обойщик через три месяца женился.

Такая молодая…

В ушах вдруг зазвенел ее смех, когда она показывала, что ей больше всего нравится в постели.

Гаррон искоса взглянул на Мерри. Лицо поднято к солнцу, глаза закрыты. Знает ли она, как умеют ласкать мужские губы? Вряд ли… Когда она сказала, что он хорошо сложен, ни в голосе, ни в выражении лица никак не проявилась опытность.

Она скакала на одной из лошадей, которых они забрали у мертвых грабителей. Гаррон беспокоился, что угольно-черный зверь будет слишком велик и слишком злобен для нее, но она прекрасно с ним управлялась.

Сегодня на Гарроне не было доспехов. Туника и шоссы были темно-серого цвета, к поясу приторочен меч, в правом рукаве, привязанный к предплечью, прячется стилет.

Голова не покрыта, и утренний ветерок ерошит волосы. Таппер оказался прав: гроза разразилась ночью, а сейчас ясно и тепло. И на душе Гаррона спокойно.

Услышав тихий смех, он глянул на Мерри и объявил:

— Конь, на котором ты скачешь, принадлежал грабителю. Не знаю, как его зовут. Если он тебе нравится, назови сама.

Конечно, она знала жеребца. Уже скакала на нем. Сидела в седле впереди злодея-гиганта с тяжелыми кулаками и смрадным дыханием. Спасибо Гаррону, он уже мертв. Она помнила, что его звали Боллон.

Девушка повернула лицо к Гаррону, и капюшон плаща свалился. Рыжие волосы, как всегда, были заплетены в косу, перевиты красной лентой и уложены венком на голове. А вот придворные дамы предпочитали носить локоны. Распускали волосы, как незамужние девушки, и носили шелковые повязки вокруг лба.

Гаррон нахмурился. Он глупеет прямо на глазах! Вот и теперь вздрогнул, когда Мерри сказала:

— Я назову его Сатаной в честь бывшего владельца.

Он не сразу понял, что она имеет в виду чертова жеребца похитителя.

Рядом заржала лошадь. Гаррон повернулся в седле и увидел, как конь Гилпина укусил за шею шедшую рядом кобылу. Немедленно разразился хаос: животные вставали на дыбы, ржали, люди вопили и сыпали ругательствами, пока свирепый на вид мужчины с изрытым оспой лицом не навел порядок.

— Это ваш человек? Его зовут Гарт? — обратился Гаррон к сэру Лайлу. — Он умеет обращаться с лошадьми.

— Гарт — просто волшебник во всем, что касается лошадей. Управляется с ними лучше, чем орудует мечом, и этим очень ценен для меня. Может укротить коня, обучить, определить его способности. Он говорил, что ваш человек Хоббс — тоже знаток лошадей.

— Верно.

Старший конюх лорда Артура был убит, и занять его место пока было некому. Правда, сейчас его обязанности исполнял Хоббс, но Гаррону требовалось нанять другого старшего конюха. Он забыл занести это в свой список.

Но тут он заметил, как Мерри разглядывает окружающие их деревья, причем с таким увлечением, что он испугался. А вдруг она свалится с лошади?

При одном взгляде на эти огненные волосы он ощутил такой удар похоти, что едва не задохнулся. Одна из дурацких красных лент развязалась и болталась у нее над ухом. И кажется, он разглядел маленькую косичку, перевитую лентой?

— У тебя нет веснушек! — неожиданно выпалил он.

Мерри дернулась, и он протянул руку, чтобы удержать ее.

— Что? Нет, конечно. И у матери не было… то есть так утверждал отец.

Значит, теперь он ее соучастник? И она ожидает, что он проглотит все ее вранье? Очевидно, да. Проглотит.

— Я оставлю тебя в покое, пока будешь мне полезной, — неприязненно процедил он.

 

Глава 18

Они успели заехать в два городка, принадлежавшие теперь Гаррону.

Благодарение прекрасному голосу святого Алларда, Черный Демон не заглянул ни в Аббенбек, ни в Стоур. Но жители слышали, что стряслось в Уореме. Они с восторгом приветствовали нового графа, особенно когда сообразили, что он собирается покупать у них товары. Все обращались с Мерри как с его женой.

Ночь они провели недалеко от Стоура, после того как Гаррон отослал домой троих — отвезти все купленное в городах.

Назавтра к полудню они прибыли в Уинторп, довольно большой торговый город в устье Порты, короткой извилистой речки, впадающей в Северное море. Сувереном Уинторпа был барон Норрейс, гнусный мерзавец, с которым Гаррон встречался в юности. Друзей у барона не было. Даже отец Гаррона сторонился этого человека.

Дорога, рассекавшая город, была хорошо утоптана. В небе белели облака. В теплом воздухе веяли запахи пота, навоза, рыбы и, как ни странно, жасмина. На улицах было полно народа, и шум стоял нестерпимый. По обе стороны дороги теснились лотки. Торговались яростно, обмениваясь оскорблениями и язвительными намеками.

Почти немедленно стало ясно, что Мерри умеет переспорить самого несговорчивого торговца. Удостоверившись, что она не потратит его деньги зря, Гаррон оставил ее с четырьмя мулами и тремя солдатами, которым наказал охранять девушку. А сам нашел умелых работников, включая и мастера-плотника, который смог бы помогать Айнару, а также помощника каменщику. Предложил постоянную работу до Михайлова дня с возможностью остаться в Уореме. Двадцать человек охотно согласились.

Гаррон радостно потирал руки, молясь, чтобы Мерри не истратила всех денег. Отправился на поиски и нашел ее у лотка в самом конце торгового ряда. Тут же толпились солдаты. Мулы были тяжело нагружены перевязанными веревкой тюками.

Словно почувствовав его взгляд, Мерри подняла глаза и взволнованно улыбнулась.

— Что там у тебя? — спросил он.

— Это первый том «Книги целителя» Болда, написанной двести лет назад. Наш лекарь рассказывал мне о ней, о том, какая она замечательная, как он учился по ней. Но у него самого книги не было. Мне говорили, что у матери есть… был экземпляр. И вот эта книга, на лотке Рейбела! Это Рейбел, милорд. Он сказал, что книга когда-то принадлежала монаху, который много лет назад украл ее из своего монастыря. Он говорит, что все снадобья, настои и отвары в наши дни так же действенны, как и во времена Вильгельма Завоевателя. Смотрите, в главе шестьдесят третьей сказано, что для излечения лунатизма нужно девять дней подряд по утрам добавлять в эль и питье смесь разных трав. Хм… тут еще говорится, что лунатик должен пожертвовать на церковь и усердно молить Бога о милосердии. — Мерри подняла лицо к Гаррону и прижала книгу к груди. — Рейбел еще продает и все необходимые травы! Думаю… думаю… было бы очень мудро купить и травы, и книгу.

— Может, еще более мудро было бы спросить, не желает ли Рейбел жить в Уореме.

— Почему я об этом не подумала?

Но у них ничего не вышло. Рейбел, немолодой мужчина лет пятидесяти, со стоявшими дыбом серебряными волосами и морщинистым обветренным лицом, не мог оставить Уинторп. Он жил с дочерью, ее мужем и тремя внуками и помогал им деньгами.

— Но с этой замечательной книгой леди сможет стать прекрасной целительницей, — заверил он.

— Она не такая и толстая, — заметил Гаррон, отдав чересчур много из немногих оставшихся монет. — Сколько болезней можно излечить, пользуясь такой тонкой книгой?

— Послушайте, Гаррон, укроп помогает от бессонницы, несварения и рвоты. И только взгляните на эти прекрасные иллюстрации, — вступилась Мерри. — Сразу понятно, что делать в том или ином случае. Рейбел прав. Я смогу научиться врачеванию, милорд. И буду учиться.

— Теперь денег едва хватит на необходимые инструменты для восстановления бараков в Уореме.

— Но вылечить человека куда важнее, чем дать инструменты больному или мертвому, милорд!

Он враждебно уставился на нее, а Рейбел тем временем, стараясь не выглядеть слишком уж довольным собой, тщательно обернул книгу белым полотном и благоговейно подал Гаррону:

— Берегите ее, милорд. Я рад, что она ваша. Под вашей защитой. Боялся, что ее украдут. Моя бабушка купила ее у того монаха. Она была ведьмой, и очень хорошей.

— Похоже, что круг замкнулся, поскольку книга снова у ведьмы, — пробурчал Гаррон.

— Дочери ведьмы, — поправила Мерри и, привстав на цыпочки, прошептала: — Я прочитала, что, если отравленный человек выпьет старого вина с соком белой шандры, яд не подействует. Теперь вы в безопасности, милорд.

— Жаль, что мой брат этого не знал.

— Миггинс говорила, что все произошло слишком быстро и никто ничего не мог сделать.

Гаррон рассказал, что успел нанять двадцать работников с семьями.

— Надеюсь, они захватят с собой достаточно одежды и тюфяков. Правда, теперь придется строить жилье для семейных пар, — проговорила Мерри.

— Шестеро не женаты.

— Где они будут жить?

— Мы добавим к солдатским баракам еще одно большое спальное помещение.

— А есть среди них немолодые люди?

— Да, трое, и все они опытные мастера.

— Нужно построить им хижины. Не захотят же они жить в обществе шумных юнцов, которые вечно шумят, пьют и дерутся!

Когда Гаррон остановился, чтобы осмотреть ручную пилу, Мерри, стоявшая за его спиной, увидела, как сэр Лайл что-то говорит одному из своих людей. Тот кивнул и растворился в толпе. И что все это означает? Она терпеть не могла сэра Лайла с самой первой встречи, ненавидела его надменный взгляд. Словно она была ниже любого ничтожества.

Но она забыла о сэре Лайле, когда Гаррон стал рассказывать о нанятых рабочих и о том, где будет строить для них жилье.

Настала ночь, теплая и ясная. Гаррон услышал журчание воды и приказал остановиться на ночлег. Пэли нашел поблизости поляну, достаточно большую, чтобы поместились все вместе с мулами и лошадьми. Лошади покорно потянулись за Хоббсом к ручью и через некоторое время так же спокойно вернулись. Гаррон улыбнулся, наблюдая, как Дамокл, злая упрямая скотина, деликатно взял губами сушеное яблоко с ладони Хоббса. Гилпин снял все тюки с мулов, накормил животных и тоже повел на водопой.

Алерик принес двух кроликов на ужин, а Пэли зажарил их над пылающим костром. Мерри хотела было помочь, но быстро поняла, что все обязанности давно распределены и каждый знает свое дело. Поэтому она уселась на землю, скрестив ноги, и стала петь свои песни. Пэли заявил, что от ее голоса даже звезды светят ярче.

— Ха! — фыркнул Гаррон.

Мерри показала наверх:

— Гаррон, взгляните на звезду над левым плечом Гилпина. Она такая яркая, что я вижу, как ее свет отражается в красных глазах Пэли. Я хорошо пою, ведь правда?

Гаррон рассмеялся и бросил в нее кроличью кость.

Следующий день выдался теплым. Они остановились в маленькой пивной «Пушистый кролик», в крошечной деревушке Керсион-Дейл. Гаррон хотел узнать, слышал ли кто-то о дне Страшного суда и Черном Демоне. Он быстро обнаружил, что все слышали о том, что случилось, но никто не был знаком с Черным Демоном. Или делал вид, что не был…

Гаррон купил флягу эля для сэра Лайла и пригласил его посидеть на длинной скамье в пивной.

— Один из ваших людей куда-то пропал. Кажется, Солан, если не ошибаюсь.

— Да, у него живот заболел. Я оставил его отдыхать под вязом. Придет в себя и вернется в Уорем.

Гаррон отпил терпкого эля и вытер рот тыльной стороной ладони. Выглянул в окно, где согбенная старуха тащила привязанную за веревку свинью.

Вполне правдоподобный ответ. Но Гаррон почему-то сомневался.

Сэр Лайл замер. В этот момент он был абсолютно неподвижен. Даже глаза, казалось, застыли. Наконец он медленно опустил чашу с элем на выщербленную столешницу и небрежно бросил:

— Вы мне не верите? Но я служу вам. И должен быть предан именно вам. Никому другому. Я приехал с канцлером Англии. Сам король одобрил мое назначение.

Гаррон кивнул. Что правда, то правда.

— Пойду проверю, на месте ли наши покупки, — заметил сэр Лайл и вышел.

Гаррон последовал за ним и немедленно услышал чей-то тихий вскрик.

— Мерри?!

— Говори, где твои серебряные монеты, господин, и девчонка вернется к тебе целой и невредимой.

Гаррон осторожно повернулся и увидел, как мужчина крепко держит Мерри, прижав к ее шее острие ножа. Спокойно, спокойно…

— Договорились! — откликнулся Гаррон. — Я скажу все, если отпустишь ее.

— За дурака меня принимаешь? Ни одному твоему слову не верю! Арл, покажи нашему красавчику, что ты умеешь.

Гаррон не успел ответить: острие кинжала, прорезав тунику, уперлось ему в спину. Он слышал прерывистое дыхание незнакомца и понимал, что тот боится.

— Да, не шевелись, и Арл не воткнет в тебя кинжал. Итак, где твой брат спрятал серебро?

Мерри снова испуганно вскрикнула и, лишившись чувств, стала падать лицом вперед. Мужчина машинально ослабил хватку и тут же вскрикнул:

— Что ты делаешь, глупая девчонка?

Мерри мешком свалилась на землю, но когда мужчина нагнулся, чтобы поднять ее, перекатилась на спину, быстро подняла ногу и с силой ударила его в пах. Мужчина уронил нож, схватился за пораженное место и согнулся в три погибели. Мерри снова ударила его, на этот раз в бок, и он со стоном рухнул у ее ног. Мерри схватила нож.

Кинжал, приставленный к спине Гаррона, дрогнул, и он, улыбнувшись, резко развернулся и огрел Арла кулаком в висок.

— Алерик! Ко мне!

— Гаррон, сзади!

Гаррон снова повернулся, и кулак с хрустом впечатался в челюсть очередного врага. Нападающий отлетел, ударился спиной о дерево и застыл. Гаррон спокойно наклонился над ним, вытащил из его руки кинжал и отвесил пощечину… вторую…

Но тот по-прежнему не двигался.

К Гаррону уже бежали Алерик и сэр Лайл с мечами наготове. В этот момент негодяй дернулся, вскочил и помчался в чащу леса. Алерик уже приготовился преследовать его, но Гаррон не позволил:

— Пусть бежит! У нас есть еще двое. Они все скажут.

Алерик сунул меч в ножны.

— Прекрасно сработано, милорд. Это вы ударили этого болвана в самое чувствительное место?

— Не я, а Мерри, — покачал головой Гаррон и почему-то вспомнил грязного оборванца, который так же ловко пнул гиганта в пах, прежде чем нож Гаррона воткнулся последнему в горло. Гаррон было нахмурился, но тут же выбросил из головы дурацкие мысли. — Вот этому я дал по голове. А сбежавшего ударил в челюсть, но, очевидно, недостаточно сильно. Вы когда-нибудь видели этих двоих?

Мужчины долго рассматривали неизвестных, после чего растерянно пожали плечами. Сэр Лайл позвал своих людей, но никто не знал негодяев.

Гаррон присел на корточки около того мужчины, который держал нож у его спины. Нет, не мужчина, скорее, мальчишка, причем невыносимо грязный. Он шмыгал носом и трясся.

— Арл, скажи, кто тебя нанял? — спросил Гаррон. Парень со стоном прижал руку к голове. Гаррон наклонился ближе.

— Клянусь, милорд, не знаю, — заплакал парень.

Гаррон вынул нож и провел пальцем по лезвию.

— Если скажешь правду, я тебя не убью. Кто вас нанял? И сколько заплатил?

Мальчишка, не сводя глаз с ножа, что-то бормотал. Наконец Гаррон смог разобрать слова:

— Он сказал, что заплатит, когда вы скажете, где спрятано серебро и когда я вас убью. Не знаю, кто он. Никогда раньше его не видел.

— Как он выглядел?

— Он низко опустил голову, и я не увидел его лица.

— И ты согласился убить человека, еще не получив ни единой монеты?

— Почему бы нет? Кроме того, этот человек заплатил нам немного и сказал, что остальное получим, когда дельце будет сделано и вас убьют.

Алерик встал на колени и, обыскав карманы мальчишки, вытащил три медных полупенса.

— Очевидно, он посчитал, что для этих юных болванов больше и не требуется: они и так на все согласны.

Гаррон подошел ко второму, который все еще лежал на боку, издавая громкие стоны и держась за самую деликатную часть своей анатомии.

— Кто вас нанял?

Этот был постарше, но так же грязен. Только в глазах плескалась застарелая злоба. Он глянул мимо Гаррона на Мерри и, сплюнув в пыль, яростно прошипел:

— Я убью тебя, девка, убью голыми руками! Ты не имеешь права бить мужчин, это гнусно и непристойно.

Мерри, зарычав, шагнула к нему и подняла ногу. Мужчина взвыл и попытался откатиться в сторону.

Гаррон снова нагнулся и ударил незнакомца в челюсть. Тот потерял сознание. Гаррон взглянул на Мерри:

— Зря я это. Лучше было бы врезать ему легонько, так, чтобы он чувствовал боль и охотно отвечал на мои вопросы. Мы отвезем его в Уорем и там допросим. Узнаем, кто его нанял. Думаю, этот парень все знает.

— О да! — кивнул Алерик. — Помните этого французского наемного убийцу, который не хотел говорить, кто нанял его убить короля? Здорово мы тогда позабавились, верно, Гаррон?

Гаррон сообразил, что Арл все слышит, и рассмеялся:

— Да этот француз был трусом и так орал, когда ему стали выдирать ногти на руках и ногах, что сам король пожаловался, что молоко у его коровы скисло!

Гаррон помолчал, наблюдая, как бледнеет лицо парня. Удивительное зрелище, тем более что щеки у него были чумазыми, как у трубочиста!

Гаррон поднялся, отряхнул руки и небрежно заметил:

— Пусть они хорошенько подумают обо всем по пути. Наконец-то его кровь немного замедлила бег!

Гаррон повернулся к Мерри, все еще гневно сверкавшей глазами.

— Тебе следовало оставаться с Алериком. А теперь дыши глубоко и старайся успокоиться. Знаешь, не так давно я видел, как один мальчишка точно так же ударил негодяя ногой в пах. Ты молодец, Мерри, но это глупое бесстрашие могло дорого тебе обойтись. Мерзавец мог в мгновение ока воткнуть нож тебе в шею.

Мерри поняла, что он прав. Она не подумала. Не сообразила. В ту минуту она как раз обнаружила средство от икоты и хотела поделиться с Гарроном своим открытием.

Мерри лихорадочно потерла горло.

— О Боже, — прошептала она, представив, как лезвие ножа вонзается в ее горло. — О Боже…

Не успели мужчины опомниться, как она потеряла сознание.

Пока Гаррон нес Мерри к Дамоклу, Алерик спокойно отдавал приказы:

— Пэли, Гилпин, свяжите двух мерзавцев. Гаррон хочет допросить их, когда мы вернемся домой. — И добавил громче, зная, что оба пленника прислушиваются к каждому слову: — Я не стану точить нож и вымажу его в грязи. Так будет веселее, если тыкать им под ногти.

Гаррон усмехнулся.

— Вы правильно сделали, милорд, что расписали мальчишке, какие пытки его ожидают, — тихо прошептал Алерик. — Не сомневаюсь, что теперь он с готовностью выложит все, что знает. А вот второй — твердый орешек. Гилпин, приведи лошадь Мерри! Сэр Лайл, последите за этими двумя.

Сэр Лайл кивнул. Вид у него был рассерженный. И Гаррон невольно задался вопросом, отчего он зол? Потому что эти люди пытались убить его господина? Или потому, чтопромахнулись?

Гаррон уселся в седло, все еще прижимая к себе Мерри. Подождал немного и похлопал ее по щекам.

— Давай приходи в себя. Такая героиня и вдруг сдулась, как пустой мочевой пузырь у козы.

— Я не мочевой пузырь козы!

Гаррон, ухмыльнувшись, пустил Дамокла в галоп.

— О Господи, я действительно упала в обморок?

— Камнем свалилась на землю, — подтвердил он, принимаясь насвистывать.

— Это несправедливо! Я и есть героиня!

 

Глава 19

Она думала о том, что все могло кончиться совершенно иначе. И снова и снова терла то место на шее, куда вжимался кончик ножа. Пытаясь отвлечься, она принялась повторять рецепт средства от недержания мочи, который нашла в «Книге лекаря» Болда. В конце концов, все обошлось! Они с Гарроном живы и здоровы и едут домой.

Подумать только, прошло всего несколько дней с тех пор, как сэр Халрик со своими тремя злодеями похитил ее! И все же это, кажется, было давным-давно, и воспоминания подергиваются дымкой забвения.

Глянув на небо, она заметила, что тучи закрыли солнце. Становилось холоднее.

Мерри, вздрогнув, поплотнее завернулась в плащ. Несколько минут назад она пересела на Сатану и старалась держаться поближе к Гаррону.

— Откуда эти трое узнали?

— В тех городах, что мы были, каждый знает о нападении на Уорем. Кто-то сообразил, что можно легко разбогатеть, нанял этих троих, хотя выбор наемников не говорит о чрезмерном уме нанимателя. Но ему пришлось действовать быстро.

— Или это кто-то из Уорема, знавший, куда мы едем.

— Ты права. Ненавижу предателей. Отчаянно ненавижу.

— Я видела, как сэр Лайл говорил со своим человеком, Соланом. После чего тот исчез, — неожиданно для себя вспомнила Мерри.

— Вот как? Ты сомневаешься в сэре Лайле? Считаешь, что он предатель?

— Что-то мне в нем не нравится.

— Что именно?

— Не знаю, как лучше выразиться… наверное, выражение его глаз, когда он на вас смотрит.

— Я для него чужак. Он скорее всего пытается понять, чего я стою. Не забывай, сэра Лайла послал ко мне сам король. — Голос Гаррона внезапно стал резким: — Он… потревожил тебя?

— Нет, но тоже меня недолюбливает.

— Откуда ты знаешь?

— О, бросьте! Всегда можно понять, как человек к тебе относится. Он взирает на меня так, словно ничуть не верит. И глаза всегда такие холодные!

— Возможно, он действительно тебе не доверяет. Как и я, понимает, что ты не бастард священника, и боится, что ты попытаешься причинить мне зло.

— Всякий, кто думает, будто я могу навредить вам, — идиот.

— Разумеется. Я всегда могу свернуть тебе шею, как цыпленку.

Ей страшно захотелось придушить его.

— Я не это хотела сказать, и вы это знаете. И я не шучу, Гаррон.

— Разумеется.

— Все это очень серьезно.

Гаррон усмехнулся:

— После того, что ты сделала с тем болваном, который держал нож у твоей шеи, полагаю, что должен тебя остерегаться.

Она отвела плечи, вскинула подбородок, и его улыбка стала чуть шире.

— Да, я постаралась на славу, верно? Это отец научил меня. Объяснил, что удар в такое место остановит даже рвущегося в бой гиганта. И при этом смеялся. Раньше я никогда не пыталась это сделать.

«Лгунья, лгунья»…

— Но все получилось! Я доказала вам и вашим людям, что тоже способна на что-то! — Мерри широко раскинула руки. — Доказала всему миру!

Гаррон рассмеялся, хотя узел страха все еще свивался в животе. Зато в ее глазах страха не было. Мало того, она выглядела гордо, как Гилпин, когда сбил с ног убийцу, пытавшегося перерезать Гаррону горло в Марселе.

Но ведь этот злодей мог так легко вонзить нож в ее шею, и теперь она была бы мертва, и…

Нет, он больше не станет думать об этом!

— Да, ты доказала всему миру. Ты настоящий воин. Скажи, ты раньше никогда не видела сэра Лайла?

Мерри нахмурилась и покачала головой. А сам он доверял сэру Лайлу? Глубоко в душе? Там, где это только и имело значение?

Час спустя они уже были в Уореме, где их радостно приветствовали. Мулов загнали во двор. Гаррон передал только что нанятых мастеров в распоряжение Алерика. Их семьи должны были прибыть в течение ближайших двух недель. Пока они не выстроят жилье, большой зал будет полон до отказа.

Он не пошел в подземелье, где держали заключенных, пока не настало время ужина. Стоило Мерри понять, куда он идет, как она немедленно оказалась рядом.

— Оставьте меня наедине с ними, и я заставлю этих жалких червей сказать правду! — заявила она, задрав нос.

Откуда только спесь берется! Гаррон невольно улыбнулся.

— Нет, сначала их допросим мы с Алериком. Если ничего не получится, можешь быть уверена, что я попрошу тебя. У них было несколько часов, чтобы поразмыслить о своих грехах и возможности сохранить ногти в целости. Там, внизу, очень темно, а со стен сочатся сырость и влага. Это живо развяжет им языки.

— Но…

Он погладил ее по руке и ушел. И вместе с Алериком спустился вниз. Алерик отпер дверь и повел факелом, освещая внутренность подвала. Оба разбойника полулежали на грязной соломе, прислонившись спинами к холодным каменным стенам, и, казалось, спали.

— Как по-твоему, Алерик, готовы они к твоему нежному уходу? — осведомился Гаррон.

Мужчины остались неподвижными. Гаррон нахмурился, выругался и подошел к ним. Оба были мертвы. Удушены. На шеях все еще болтались удавки.

— Они уже холодные, Алерик! — выпалил он вперемежку с проклятиями. — Убиты вскоре после того, как мы вернулись домой.

Гаррон медленно поднялся.

— Предатель здесь, в Уореме. Клянусь всеми великомученицами, как же я ненавижу предателей!

Интересно, что скажет на это Роберт Бернелл?!

Оказалось, что у Бернелла найдется что сказать на услышанное от Гаррона во время ужина.

Осторожно положив на стол кость фазана, он покачал головой:

— Не могу осознать, просто не могу осознать! Еще один предатель здесь, в Уореме?

— Очевидно, да, сэр. Поскольку оба пленника мертвы. Никак невозможно определить, кто нанял их. Расскажите лучше о сэре Лайле.

— О сэре Лайле? Бросьте, Гаррон, это просто невозможно. Поверить не в силах! Это означало бы, что меня одурачили, а такого просто быть не может!

— В таком случае это кто-то из людей короля, которых вы привели с собой. Я и мои люди вместе с тех пор, как я был зеленым мальчишкой! Больше думать не на кого. Миггинс или Таппер давно сообщили бы, скрывайся здесь чужак.

— Но это не может быть сэр Лайл, — размышлял вслух Бернелл. — Он попросил о встрече, когда я готовился к поездке в Уорем. Объяснил, что никому не приносил клятву верности, и когда услышал, что вы служили королю и что, по общему мнению, человек вы честный и справедливый, пожелал служить под вашим началом. Сам король заметил, что сэр Лайл, как говорят, человек преданный и надежный. Остальные с ним согласились. Сам я до этого не знал сэра Лайла и ничего не могу сказать, но мне понравилось, что он смотрит прямо в глаза и откровенен в своих речах. Да… возможно, это был кто-то из его людей. Но сам сэр Лайл? Если он предатель, значит, я подвел своего бесценного короля!

«А заодно ты подвел и меня…»

Бернелл постукивал кончиками пальцев по столешнице.

— Я видел, что сэр Лайл был расстроен, когда услышал, как вы рассказываете мне о нападении на Мерри. Он был явно зол и сбит с толку.

— Да, я тоже это заметил, когда он подошел ко мне вместе с Алериком сразу после нападения.

Гаррон оглянулся на сэра Лайла. Тот сидел за только что сколоченным раскладным столом в окружении своих людей и обгладывал фазанью ножку.

— Я видел, как сэр Лайл поговорил со своим человеком Соланом, после чего тот исчез. Когда я спросил о нем сэра Лайла, оказалось, что вроде бы у Солана заболел живот. Но сейчас он выглядит вполне здоровым. — Он помедлил, намазывая ломоть вкусного хлеба маслом. — Мерри ему не доверяет.

— Незаконная дочка священника? Не доверяет рыцарю?

— Именно.

— Думаю, она сочиняет. Или преувеличивает. Взгляните только на эти рыжие волосы!

— Сэр Лайл, подойдите! — вдруг крикнул Гаррон.

Сэр Лайл подошел ближе.

— Куда подевался сегодня твой человек Солан?

— Солан? Разве вы уже не спрашивали об этом? У него разболелся живот. Я предупредил его, что ягоды остролиста есть нельзя и если ему плохо, я отошлю его полежать под деревьями. Теперь он оправился. Он, как и я, и все мои люди, весьма встревожен убийством двух пленников. Мы не знаем, кто это сделал.

При этом Лайл бросил взгляд на Мерри, молча сидевшую рядом с Элайн и ее сыновьями. Лицо его было абсолютно бесстрастным, но глаза… в них читались подозрение и что-то еще…

Он не знал. О чем он думал? Мерри ничего для него не значит. Совсем ничего.

Сэр Лайл снова обернулся к Гаррону и всадил кулак в раскрытую ладонь. Раз, другой, третий…

— А теперь оба убийцы удушены прямо здесь, в Уореме. Прямо здесь, в его стенах! Кто-то предает вас! Если хотите, я вместе с Алериком и Пэли допрошу всех новых рабочих, приехавших из Уинтропа.

Гаррон кивнул. Нельзя упускать из виду того обстоятельства, что теперь в Уореме много людей, которых он не знает. А двадцать человек, которых он привез сюда? Что же, сэр Лайл прав.

— Допросите их, сэр Лайл, — согласился он.

— Да, милорд. Но я не понимаю, как убийца проник в подземелье!

— Существует два ключа, — пояснил Гаррон, — один у меня, второй у Алерика. Когда мы спустились вниз, он не смог найти свой. Считает, что кто-то вытащил его из безрукавки.

— И он никого не подозревает?

Гаррон покачал головой:

— Он поговорит с Пэли, Хоббсом и Гилпином. Надеюсь, кто-то что-то видел. Он в бешенстве. И на себя, и на предателя. Я также велел Миггинс и Тапперу поговорить с нашими людьми, пока вы с Алериком допрашиваете вновь прибывших.

— Беспечность Алерика могла стоить вам жизни, милорд.

— Да, это так, — согласился Бернелл. — Нужно непременно разоблачить этого человека, иначе я вернусь к своему благословенному королю с черным пятном на совести.

— Да, и расспросите своих людей о том, не видели ли они, как кто-то входит в подземелье. И не слышали ли чего-то подозрительного, — напомнил Гаррон.

Сэр Лайл коротко поклонился и отошел. Гаррон заметил, что Мерри следит за каждым его шагом.

Он и Бернелл молча выпили из новых кружек, приобретенных в Уинторпе у жадной старухи. Эль был густым и выдержанным. И Бернелл продолжал пить, уставясь в кружку. Его великолепный ум оценивал факты, учитывал возможности.

— Мне это совсем не нравится, — вздохнул он наконец. — Я никого не могу представить в роли предателя.

Он залпом осушил кружку. Гаррон очень удивился, зная, как редко пьет Бернелл. Бернелл это заметил.

— Моя голова крепче затвердевших мозолей на пальцах, но вы правы, милорд, я повел себя как человек слабый. Это отнюдь не помогает мне мыслить связно. Надеюсь, что злодеем окажется не сэр Лайл. Если же это он, мой дорогой король велит меня обезглавить за слепоту и глупость. И я вполне заслужил такое наказание. У нашего палача Далфо орлиное зрение, но он сам сказал мне, что, когда смотрит на человеческую шею вблизи, у него в глазах все сливается, и это хорошо, потому что, когда отлетает голова, кровь из обрубка шеи бьет струей. Иногда требуется несколько ударов, чтобы отделить голову от тела. И если мне прикажут положить голову на плаху, я лучше вырву топор у палача и сам отрублю себе голову. — Бернелл содрогнулся. — Мне нужно выпить, чтобы отрешиться от столь кошмарных видений! — заявил он, наливая себе полную кружку из кувшина, но тут же отставил и то и другое. — Нет. Я должен понять, кто предатель в стенах Уорема. Но думаю, что мой мозг уже пропитан элем. Расскажите еще раз, что произошло.

 

Глава 20

Гаррон поднял нож и проверил, достаточно ли остер кончик. На пальце появилась крохотная капелька крови.

— Нападение случилось внезапно, — начал он, глядя на капельку. — И те, кто набросился на нас, были совсем неопытны. Я уже сказал, что Мерри сумела спастись.

— Повезло девчонке, — кивнул Бернелл. — Но серебро Артура — вот что не дает мне покоя. Все снова сводится к серебру и Черному Демону.

Он отставил кружку, вздохнул и втянул ноздрями запах свежесрубленного дерева, из которого были сделаны столы и скамьи. Этот запах он помнил с детства. И сразу представил мать, ее метлу… почему бы это?

Он снова выпил.

К столу решительно подошла Мерри.

— Сэр, — объявила она, — сегодня вы будете спать на настоящей кровати.

— Прекрасно, — мрачно отозвался Бернелл.

Мерри посмотрела на пустую кружку, на полупустой кувшин из-под эля.

— Я найду снадобье, которое поможет изгнать дьявола из вашей головы, когда пробудитесь завтра утром.

Бернелл, немного подумав, кивнул:

— Может, это и не так плохо, что ты умеешь читать. Гаррон рассказал, что вы купили знаменитую книгу Болда. Хотелось бы ее увидеть.

Он вылил в кружку остатки эля из кувшина и снова стал пить. Мерри подбоченилась и неодобрительно покачала головой.

— Она предлагает мне целительное зелье, — пробормотал Бернелл. — Сама доброта! Но мне почему-то кажется, что она считает нас обоих полными идиотами, поскольку мы не можем определить, кто убил наших пленников и выдал вас Черному Демону. Да, она считает нас жалкими пьянчужками. Это неправильно и нехорошо, Гаррон! Она всего лишь бастард священника, который не удержался от соблазна, и смотрите, что из этого вышло! Нет, это неправильно. Вы должны что-то сделать.

Гаррону хотелось смеяться, но вместо этого он украдкой оглядел Мерри поверх краев кружки. Бернелл прав. Она выглядела насупленной, как аббатиса, оскорбленная в своем благочестии, что совершенно ей не идет. Поэтому он подлил масла в огонь.

— Она всего лишь женщина, сэр, не обращайте внимания, — посоветовал он, взмахнув рукой.

«Всего лишь женщина?!»

— Ваша память утонула в вине, милорд. Сегодня я сбила с ног мужчину без малейшей помощи с вашей стороны. Вы сами сказали, что я воин. Что я героиня. Слушайте меня: вам обоим следовало бы решить, как лучше обличить предателя, который сидит здесь, в большом зале, ест наш хлеб и тайком смеется над нами.

Гаррон понял, что ее так и подмывает громко высказать Бернеллу свои подозрения относительно сэра Лайла. Да у нее на лице все написано!

Он снова глотнул эля, наблюдая за сменой выражений ее лица. Она явно вообразила, что они только и делали, что пили.

Но тут Бернелл, прикрыв рот рукой, рыгнул и пошатнулся.

Видимо, она не так уж не права.

Коварный Гаррон решил подлить еще масла в огонь:

— Ты составляешь списки, торгуешься, покупаешь все, если не считать эля. И приобретаешь кружки, которых более чем достаточно для двух городов! И все потому, что поддалась на хитрости старухи, которая продала их тебе!

Жаль, что у него нет хозяйского стула, чтобы можно было развалиться на нем и презрительно усмехаться, а может, и небрежно покачивать ногой и дразнить ее, пока она не взорвется.

— Придержи язык, девочка, и принеси нам еще эля.

Под его взором лицо Мерри стало почти таким же красным, как косы. Поразительное зрелище: румянец ползет от выреза скромного серого платья до линии волос. Ее просто трясет от ярости!

Она открыла рот, готовая осыпать их оскорблениями, увидела, как хмурится Бернелл, и покрепче сжала губы. Не дура же она!

Мерри молча повернулась и отошла. Он был так доволен ее сдержанностью, что даже улыбнулся.

Но тут она развернулась и громко прокричала:

— Знаете ли вы, что теперь в отхожем месте хорошо пахнет? Мой отец потребовал, чтобы я нашла ему рецепт специального настоя трав, и был очень доволен, потому что терпеть не мог сидеть в таком сортире, где от вони можно упасть в обморок! Он часто обдумывал там свои решения! Может, и вы двое сядете рядышком и немного поразмыслите, потому что я использовала тот же рецепт. Или боитесь, что голова закружится от выпитого и свалитесь на пол?

Сидеть в сортире, ломая голову над очередной проблемой? Гаррон представить не мог, что такое бывает! Но до чего у нее острый язычок!

Гаррон увидел, как его люди возвращаются к работе, подталкивая друг друга локтями, смеясь, споря… прекрасное зрелище! Интересно, будет ли дождь?

Бернелл схватил ломоть хлеба и стал жевать.

— Поразительно! Бастард священника! Ей следовало быть скромной и благодарить судьбу, и все же она ведет себя так, словно мы ее слуги! Она спесива. Она самым наглым образом высказывается об отхожих местах! Я даже думаю, что она пыталась оскорбить меня, хотя такого быть не может, ведь я канцлер Англии! «Канцлер Англии» — эти слова сами по себе звучат как музыка. Как величественный звон колоколов, верно?

Гаррон торжественно кивнул.

— Только идиотка или полоумная может говорить со мной в таком тоне, как сейчас она! Сидеть в сортире? Священник размышляет в сортире? Вас так и подмывает улыбнуться. Я вижу это по глазам, хотя сейчас мое зрение не настолько острое, как в другие дни. Почему вы не злитесь на нее? Я поражаюсь ее дерзости и поражаюсь, как бастард может так себя вести! Кроме того, ее платье чересчур коротко, а волосы — слишком яркие! Своевольно рыжие! И эти маленькие косички, вплетенные в большую… Гаррон, ее нужно приструнить, и немедленно. Позаботьтесь об этом! И накажите ее как следует!

Бернелл хочет, чтобы он ее приструнил? Интересно, каким образом?

— Да, я важное лицо, — распространялся Бернелл. — И вы тоже. Я представитель короля, правая рука его величества, ибо делю с ним все его тайны и подсказываю новые идеи. Ах, все это неправильно, Гаррон!

— Да, она нуждается в твердой руке. Нуждается в достойном уроке. Ее необходимо научить смирению. Что же мне с ней сделать?

Он уставился в кружку. Ведь он пьет только потому, что пьет Бернелл! Какой же он осел! Чем только занимается! И это вместо того, чтобы изобличить предателя!

Гаррон повернул голову в сторону сэра Лайла, который о чем-то беседовал с Соланом. Тем самым, у которого болел живот. О чем они толкуют?

Гаррон оставил Роберта Бернелла тосковать над кружкой эля и вышел из зала. Вылил на голову пару ведер колодезной воды, чтобы немного прийти в себя, прежде чем отправиться на поиски Мерри. Таппер сообщил, что госпожа сейчас в ткацкой. Госпожа?! Поразительно. Он начинал верить, что она действительно ведьма.

В дверях ткацкой стояла Миггинс, сложив руки на костлявой груди.

— Хотите видеть Мерри, милорд?

Гаррон кивнул.

— Ты в два счета оказалась здесь. Поспешила защитить ее от меня?

Миггинс почесала голову. Интересно, какие твари обитают там, в этих тощих, никогда не мытых косичках?

— Мерри нет нужды защищать. Потому что она храбрый воин.

Гаррон уже начинал думать, что эти слова будут сопровождать его даже в могилу.

— Таппер сказал, что она в ткацкой.

— Да, пытается починить веретено на одном из станков. И вы не обидите ее, милорд.

— Думаешь, я сержусь на твою маленькую голубку?

Старушка не сдвинулась с места, взглядом пытаясь заставить его отступить. Он глянул через ее плечо и увидел Мерри, сидевшую на усыпанном соломой полу. Лицо ее лоснилось от пота: в маленькой душной комнате было невыносимо жарко. Она пыталась починить веретено, которое, на взгляд Гаррона, ремонту уже не подлежало.

— Моя маленькая Мерри вот-вот начнет богохульствовать или накачиваться элем… но как она может, когда вы с канцлером налились элем по горло, пьяницы вы этакие, а ей одной придется искать предателя! О да, у меня еще глаза целы, я все вижу! — Она прижала пальцы к вискам и уставилась на Гаррона. — Я вижу мужчину, чьи чресла отяжелели от похоти. Мужчину, которому не следует искать спасения от этой похоти с милой дочкой священника!

Вместо ответа Гаррон подхватил Миггинс под мышки и отставил в сторону. Оказалось, что она ничего не весит. Ему стало стыдно.

— Пойди поешь, — буркнул он, — и перестань пожирать глазами мои чресла.

Он перешагнул порог и прошел мимо трех занятых шитьем женщин. Никто не обратил на него внимания.

Мерри, стоя на четвереньках, возилась с деревянным стержнем, который, очевидно, должен был к чему-то крепиться. Он положил руку ей на плечо:

— Пойдем..

Она дернулась, ударилась головой о деревянный стержень и вскрикнула. Немного опомнившись, уселась прямо на пол и нахмурилась:

— Пришли сказать мне, что через два часа наступит конец света и вы просите меня принести еще эля, чтобы валяться без чувств под столом, когда настанет последний час?

— Ты много чего наговорила. По большей части оскорбительного, — покачал головой Гаррон. — Если настанет Судный день, будь уверена, что я встречу его с мечом в руке. А теперь закрой рот и следуй за мной.

— Вы так пропитались элем, что упали лицом в грязь! Только взгляните на себя! На что вы похожи!

— Никакой грязи нет! Но, судя по тому, что небо затянуло тучами, все дорожки вот-вот развезет. Я просто вылил воду себе на голову.

— Прекрасно! Для того чтобы иметь со мной дело, нужно иметь ясный ум, — съязвила Мерри, ехидно ухмыляясь.

— Пусть Миггинс сходит за Борраном. Это его дело — чинить станки.

— Борран попросил меня взглянуть, в чем дело. Говорит, что сам он зашел в тупик.

Она медленно поднялась, вытерла руки о юбку и снова наградила Гаррона дерзкой ухмылкой.

— Вы действительно так оскорблены, милорд?

— Не я, а канцлер. Он считает, тебя нужно приструнить, и сделать это должен я.

— Приструнить? И что это означает? Я не оскорбляла канцлера, я… — Она нахмурилась. — Может, мне следовало бы выбрать более сладкоречивые слова. Я должна перед ним извиниться? Может, наутро он ничего не будет помнить? Какой позор!

— Канцлер был прав. Сто раз прав. Тебя просто необходимо приструнить.

Гаррон кивнул остальным женщинам, которые жадно прислушивались, не оставляя, однако, своих занятий.

— Пойдем, — повторил он.

 

Глава 21

— Приструнить… — с удовольствием твердил Гаррон, таща за собой Мерри. — Прекрасно звучит, не так ли?

— Звучит угрожающе.

Ей пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним.

— По крайней мере теперь вы довольно бодро ворочаете языком. О чем таком важном вы желаете поговорить со мной?

Гаррон резко остановился: откуда-то выскочила собака. Мерри едва не споткнулась.

— Знаешь, я думал о том, как шумно во дворе. Все будут работать дотемна, если не пойдет дождь. Я прислушиваюсь к стуку молотков, визгу пил, ругани, спорам, оскорблениям, которые так и звенят в воздухе.

— А смех? А те двое, которые поют во всю глотку? Нужно сочинить на эти мелодии стихи получше. Может, я спою вместе с ними. А дождь пойдет, и очень скоро.

— Не забывай о семьях, которые появятся через две недели. О детях. Полагаю, пока нужно поместить всех в зале. Поговори с Балликом. Скажи ему, что скоро нам придется кормить еще не менее сорока ртов.

— Уже поговорила. Он сказал, что будет готов. Алерик выделил целый отряд, который каждое утро будет охотиться. Когда, по-вашему, люди короля вернутся из Рэдстока и Ферли?

— Если все будет хорошо — дня через три. Молю Бога, чтобы Черный Демон туда не заглядывал. Они не выдержат штурма. По сравнению с Уоремом они абсолютно беззащитны, а ведь страшно представить, что произошло здесь!

Собаки оглушительно залаяли, и Гаррон, обернувшись, увидел, что Айво бросает им кости.

— В большом зале хорошо пахнет.

Она кивнула:

— Я велела разбросать по тростнику розмарин и лаванду. Много лаванды, чтобы заглушить вонь, впитавшуюся в каменные полы за все эти годы. Что же касается отхожего места… вы выпили столько эля, что наверняка скоро захотите его посетить. Да и канцлер тоже. Может, вдвоем вы сумеете определить, что предатель — это сэр Лайл? Поверить невозможно, что вы велели ему и его подлым людишкам допрашивать людей, которых мы привезли из Уинтропа! — Она так яростно зашипела, что он улыбнулся. Но Мерри схватила его за рукав. — Послушайте, Гаррон! Человек, напавший на вас, не имел ни единого шанса! Вы воин, храбрый и сильный. И не колеблетесь в бою. Но сэр Лайл… я чувствую, уверена, что он очень скрытный человек.

— Но ты не можешь знать этого наверняка, — возразил Гаррон. — Молю Бога, чтобы ты ошиблась, потому что я нуждаюсь в нем и его крепкой руке. И нахожу странным, что наш такой проницательный канцлер все еще верит, будто ты незаконная дочь священника. Для меня очевидно, что ты рождена богатой и знатной.

— Он видит то, что хочет видеть. Как большинство людей.

— Итак, наш канцлер требует, чтобы тебя наказали. Пойдем со мной.

Он взял ее руку и потянул в только что отстроенный сарай, где хранились инструменты. Притянул ее к себе и приложил палец к ее губам.

— Послушай, Мерри, как я уже сказал, канцлер считает, что тебя нужно приструнить. И просил меня это сделать. Думаю, он имел в виду трепку.

— Но вы этого не сделаете?

— Нет, — улыбнулся Гаррон, — но вот что я тебе скажу: если канцлер будет по-прежнему считать тебя надоедливой и приставучей грубиянкой, он захочет взять тебя в Лондон, чтобы ты могла принять наказание от самого короля.

Конечно, все это было вопиющей ложью, но сейчас у нее был такой неуверенный вид! Прекрасно!

— Канцлер, кроме того, очень умный человек, которому я безгранично доверяю. Пусть он утопит свои горести в эле. Хотя бы на одну ночь. Долг по отношению к королю лежит на нем слишком тяжким бременем.

— Вы не позволите ему отвезти меня в Лондон?

Теперь он ее напугал.

Гаррону было неприятно видеть ее страх. Но он нуждался в ее согласии.

— Я ничего не смогу поделать, — пожал он плечами. — Как поступит с тобой король? Не знаю. Итак, вот что мы должны сделать. Когда мы выйдем из этого сарая, потирай ягодицы, словно я отходил тебя розгой. И станешь говорить всякому, кто спросит, что заслужила такое наказание. И снова потри зад. Канцлер обо всем узнает и будет доволен. И тогда оставит тебя со мной. Можешь это сделать?

Наблюдая, как сосредоточенно она все это обдумывает, Гаррон едва не улыбнулся.

— Ладно, — кивнула она наконец, — больше не стану обвинять его в идиотизме. Не хочу, чтобы меня от вас увезли.

— И придержишь свой язык?

Мерри кивнула.

— Вот и хорошо. Договорились?

Они вышли во двор, и Мерри, верная слову, стала энергично растирать попку.

— Да, и еще одно: постарайся не ухмыляться так ехидно в присутствии канцлера и даже за его спиной. Потому что я точно знаю: этот человек видит все!

И тут оба осознали, что во дворе стало необычайно тихо: ни стука молотков, ни детских криков, ни собачьего лая. Только когда одна из купленных в Уинторпе коров замычала, Гаррон поднял глаза и обнаружил, что почти все уставились на него, даже коза Эрик — она стояла почти рядом, жуя свисающую изо рта полоску задубевшей кожи.

Откуда-то появилась Миггинс и решительно направилась к ним. Лицо суровое, тощие плечи отведены назад, бескровные губы шевелятся. Что она бормочет?

Это ему и нужно! По крайней мере в руках у нее нет оружия!

Мерри быстро потерла попку, стараясь принять жалостный вид.

Миггинс погрозила ему кулаком:

— Вы ее выпороли, верно, милорд? Вы, здоровый и крепкий, привыкший к насилию мужчина, а она всего лишь хрупкая маленькая мышка, милая и покорная. Да, всегда покорная и послушная. Или вы действительно походите на своего брата, лорда Артура? Такой же извращенец, как он?

— Послушная? Покорная? О чем ты, Миггинс?

Он сделал вид, будто ищет глазами столь добродетельное создание.

— Она ошибается, Гаррон! Я не хрупкое, бесполезное существо. Я воин. Я героиня!

— Да, тот самый воин, которого требуется время от времени наказывать.

— Может, она не настолько мягка и нежна, но уж точно невинна! — завопила Миггинс. — Вы задрали ей юбки? Не отрицайте, молодой похотливый лорд! Когда я была молода, мой красавец Ульрик всегда делал со мной то же самое. А потом лизал меня под коленками.

Гаррон воззрился на нее, бледнея от воображаемой картины.

— Мне трудно представить тебя молодой.

— Это потому, что мозгов у вас слишком мало! И это очень печально. Прекратите ее обижать! Теперь вы напугали ее своим вожделением.

— Он не пугает меня, Миггинс. Он сам боится, что если попробует повалить меня на сено, я заставлю его дорого заплатить.

Она наслаждается ситуацией, маленькая ведьма! Мерри сильнее потерла задницу.

Гаррон услышал смешок. Еще один. Вскоре хохотал весь двор.

— Нежная милая девушка — это ты? — прошептал он на ухо Мерри. — Клянусь всеми святыми! Покорная?! Я сейчас умру от смеха. Прислушайся только, теперь все знают, насколько ты покорна. Пойдем, Мерри. Пора выказать почтение канцлеру Англии. Даже если он сейчас пребывает в благоухающем отхожем месте, где выблевывает все внутренности после выпитого эля.

— А вы будете лизать меня, как Ульрик — Миггинс? — вдруг усмехнулась она и, пока он, разинув рот, смотрел на нее, повернулась к Миггинс: — Скажи, все мужчины любят лизать женщин под коленками?

Гаррон думал, что смеяться громче уже невозможно, но оказалось, что ошибся.

— Да. Это очень приятно, — кивнула Миггинс. Хриплый старый голос сейчас звучал совсем по-девичьи.

Это ужасающая картина, несомненно, промелькнула в мозгу каждого мужчины, находившегося сейчас во дворе.

Гаррон схватил Мерри за руки и притянул к себе. Со стороны казалось, что он продолжает читать ей нотацию.

— Если захочешь, я позволю тебе прийти ко мне в кровать, и мы посмотрим, понравятся ли тебе такие ласки.

— У нас только одна кровать, для Роберта Бернелла, — вздохнула Мерри.

Гаррон сообразил, что он может без труда выкинуть Бернелла из хозяйской постели.

— Если я отдам приказ своим людям, к ночи будет готова еще одна. Ну, что скажешь?

— Все равно времени не хватит.

У него подкосились ноги. Все по-прежнему смеялись, заодно прислушиваясь к разговору. Никто не понял этих речей, смысл которых за последние несколько минут разительно изменился. Придется как-то считаться с этим.

Гаррон вбил очередной гвоздь:

— Ты сварливая ведьма! Даже в своем нежном возрасте ты выказываешь задатки настоящей фурии.

Он увидел, как она поджала губы, но, кажется, все поняла. Гаррон щелкнул ее по носу и очень серьезно спросил:

— Ты научилась этому у своей бесценной леди Анны?

— Нет. Не у кого было учиться. Моя мать бросила меня и ушла в аббатство.

Крошечная частичка правды, но это уже что-то. Так ее мать стала монахиней?

Гаррон ждал продолжения. Но Мерри покачала головой.

— Ты упрямее мула, — бросил он и, повернувшись, направился к солдатским баракам, где десять человек распиливали древесные стволы, то и дело поглядывая на темнеющее небо. Все старались закончить дела до начала дождя.

Миггинс, которую, к счастью, удалось ввести в заблуждение, погладила Мерри по плечу, поправила в ее прическе две маленькие косички, свисавшие с короны кос на голове, и одернула ей юбки.

— Не хочешь рассказать, кто ты на самом деле? Можешь потренироваться на мне, сгладить все острые углы в своей истории, прежде чем во всем признаешься молодому лорду.

— Молодой лорд согласен подождать, — заверила Мерри.

Подошедшие женщины с тревогой уставились на нее.

Волнуются? Потому что считают, будто Гаррон ее высек?

— Послушай меня, Мерри, — начала Миггинс. — Он мужчина. Воин. Сильный и бесстрашный, как ты сказала. О да. И ты тоже воин, маленькая мышка.

Женщины закивали.

— Разве я сказала, что он бесстрашен?

— Что-то в этом роде. Послушай меня. Иногда мужчинам нужно выпить, чтобы развязать языки и выложить все свои тревоги, страхи и сомнения. Да, эль помогает им немного успокоиться. Тогда они, протрезвев, снова могут думать, строить планы и действовать.

— Очевидно, канцлеру нужно много эля, чтобы успокоиться.

Миггинс кивнула:

— Да. А женщинам необходимо совсем другое.

— Мой Эрик никогда не напивался до бесчувствия, — вмешалась Элайн, — зато много ел. Но при этом оставался худым, как те стрелы, которыми стрелял.

— Я тоже ем, как Эрик, — добавила Талия, державшая миску с миндалем в больших натруженных руках. Она стала раздавать миндаль, а женщины, смеясь, принялись его жевать.

Мерри пнула ногой гальку.

— И какой еще есть способ? Кроме еды?

Лизл, распутывавшая огромный шар серой шерсти, съязвила:

— Может, наши привычки различны, потому что мужчины всегда умудряются выпить весь эль, не оставив нам ни капли.

Тут расхохотались даже подошедшие поближе мужчины.

— А вы, маленькие павлинихи, слушайте меня, — велела Миггинс. — Мы заламываем руки, проливаем горючие слезы, визжим и ноем, жалуемся небу, когда нас настигает беда. Кто из вас видел, как лорд Гаррон заламывает руки к небу, спрашиваю я вас? Может, рыдает на плече Алерика, сетуя на несправедливость судьбы?

Мерри, вздохнув, снова потерла попку.

— Нет, представить такого не могу.

— Лорд Гаррон — хороший человек, — изрекла Миггинс. — Не такой злобный, как его брат. Чист душой и помыслами. Он молод, еще не заматерел, но парень славный. И заботится обо всех нас. Оглядись. В Уорем снова пришла жизнь, и у нас есть будущее. Что такое кружка эля по сравнению с тем, что он уже успел сделать?

— Еще немного, и вы станете звать его богом, — отрезала Мерри, отходя. Но неожиданно обернулась и спросила: — Ульрик был твоим мужем, Миггинс?

Та ответила широкой беззубой улыбкой.

Через час сэр Лайл и Алерик доложили Гаррону и Бернеллу, что новый кузнец Ронсар, которого Гаррон нанял в Уинторпе, исчез, захватив с собой вещи и лошадь с конюшни.

— Интересно, — задумчиво протянул Бернелл, — перережет ли Черный Демон горло Ронсару, когда узнает, что тот потерпел неудачу?..

 

Глава 22

Люди Гаррона вернулись с хорошими новостями. Ни Ферли, ни Рэдсток не были разорены. Гаррон не удивился тому, что ни сэр Уиллс, ни сэр Грегори не слышали ни о каком дне Страшного суда. Но кто мог им рассказать? Они охотно послали дюжину человек, чтобы помочь навести порядок в замке суверена: хороший знак, говоривший о добрых намерениях. Мужчин немедленно заставили сколачивать кровати.

Гаррон стоял на стенах замка и благословлял фортуну, которая помогла ему выстоять в обстоятельствах, могущих легко его раздавить. Не прошло и двух недель с тех пор, как Таппер сумел поднять решетку. А теперь вместо двадцати двух голодных и оборванных людей в замке находилось около шестидесяти пяти человек, включая солдат Бернелла. И все по вечерам собирались в зале и пили эль из деревянных чаш, купленных Мерри в Уинторпе.

— Старуха гордо уведомила меня, — сказала Мерри Гаррону за ужином, — что у нее есть все кружки, которые мне могут понадобиться. Их редко покупают, потому что они очень долговечны.

Она протянула ему хлеб и козий сыр.

— Когда я сказала, что куплю все, она завопила от радости и сплясала джигу вместе со своим старым костлявым мужем. Так что, может, я и не переплатила, поскольку никогда не забуду это прекрасное представление.

Гаррон рассмеялся, неожиданно сообразив, что не припомнит, когда еще смеялся так много.

К следующему вечеру были готовы четыре новых раскладных стола и восемь скамей, все крепкие и надежные, готовые выдерживать мужские зады следующую сотню лет. И в замке больше не осталось темных углов. Горящие тростниковые факелы изгнали тени… нет, не факелы, а дыхание и стук сердец собравшихся.

Что же касается сортиров… может, сидеть там, обдумывая очередную проблему, не столь уж плохая мысль?

Наутро он и Бернелл собрались сначала в Ферли, а потом в Рэдстоке: еще полдня пути к северу. Гаррон не хотел покидать Уорем. И снова попытался убедить Бернелла, что, поскольку сэр Уиллс и сэр Грегори послали людей на помощь, это означает, что они готовы принести ему клятву верности. И конечно, визит к ним может обождать.

Бернелл насадил на нож кусок запеченной зайчатины.

— Я рад, что оба замка оказались нетронутыми. И хорошо, что владельцы послали людей. Это, конечно, означает, что серебро Артура здесь. И нигде больше. Все же король полагает: будет лучше, если вы, принимая клятву, станете смотреть каждому в глаза.

Ничего не поделать… ехать придется.

— Мы быстро поймем, глупы ли они, — заметил Гаррон. — Со мной будете вы, и они поймут, что тень короля — рядом. И если когда-нибудь подумывали изменить, немедленно забудут о подобной мысли.

Он принялся перебрасывать нож из одной руки в другую: прекрасное упражнение, которое он выполнял при малейшей возможности.

— Если бы в Уореме не было столько дел, интересно было бы немного потомить сэра Грегори в неизвестности. Я слышал, что он упрямый, заносчивый осел и известный задира. Хотелось бы знать, что он собирается делать в будущем. Вообще-то говоря, сэр, я соскучился по хорошей драке. Думаю, королю нравится сражаться со мной, потому что я быстро научился подныривать под его длинные руки. Я пытался показать ему, как можно лягнуть врага, но он так и не усвоил этот трюк.

— Однажды я наблюдал ваш поединок. Мой храбрый ловкий король огрел вас по голове и послал в ближайшие кусты.

Гаррон вспомнил, что голова потом разламывалась два дня.

— Да, это прежде чем я навострился отскакивать проворно, как козел.

— Разве вы не сыты по горло сражениями, после того как спасли того похищенного мальчишку в Клэндорском лесу?

— Да там и драться не пришлось! Его боевой конь оказался рядом, и предводитель сумел удрать. Вы сказали, что не знаете в округе ни одного мальчика, которого могли бы украсть ради выкупа.

— Вернувшись в Лондон, я наведу справки, — пообещал Бернелл, опрокидывая кружку с элем, и тихо рыгнул.

— Хотел бы я знать, жив ли мальчик, — продолжал Гаррон. — Очень сомнительно, учитывая то, что он был один, а на земле Господней слишком много людей с черными сердцами. Жаль, смелый был парнишка.

Бернелл показал на Мерри, которая смеялась над чем-то сказанным Айво. Она склонила голову набок, и одна маленькая косичка, выбившаяся из прически, лежала на щеке.

— Вы наказали ее? Что же, хороший урок всем женщинам, хотя сомневаюсь, что после этого они научатся держать язык за зубами. — Бернелл вздохнул. — Наша великолепная королева уверяет, что женщины не способны измениться. Это просто не в их натуре. Король согласился: помню его смиренный взгляд на королеву, но кто знает? Случаются вещи куда более странные, вроде той, когда Господь обрушил дождь из саранчи на землю египетскую.

Гаррон рассмеялся, откусил кусок хлеба и глянул туда, где сидел новый мельник Арно, жуя свой пропитанный подливой ломоть. Он знал, что делает: в хлебе не было ни единого камешка, о который можно было сломать зуб.

— Что вы думаете, Гаррон?

Он пожал плечами:

— Пока наши женщины выполняют приказы, какое мне — дело до их натур?

— Они всегда вам повинуются?

— Да, особенно когда я зову их позабавиться в постели.

Гаррон вспомнил о леди Бланш, одной из фрейлин королевы, которая любила приходить к нему в спальню посреди ночи и будить поцелуями в живот. Сейчас его передернуло при одном воспоминании.

Бернелл неодобрительно поджал губы.

— Вы говорите о плотских наслаждениях, милорд.

— Как всякому мужчине из тех, кого я знаю, мне нравятся подобные темы, сэр.

— Вы молоды, — кисло заметил Бернелл. — Я сказал бы: проклятие всем молодым мужчинам. Но есть нечто большее, чем похоть, по крайней мере на закате жизни, когда все остальные радости значения уже не имеют.

Верно. Есть нечто большее, чем похоть, даже для молодых людей.

Гаррон мысленно представил Мерри, торгующуюся с продавцом кожи, и неожиданно для себя сказал:

— Некоторые женщины так же умны, ловки и упрямы, как любой мужчина. Да, иногда они подобны храбрым воинам.

— Интересно, что ваша девчонка, подобно королеве, тоже умеет составлять списки.

Его девчонка?

— Может, это привычное занятие для женщин, умеющих читать и писать?

— Большинство церковников полагают, что женщины вообще лишена ума и годятся лишь на то, чтобы рожать детей и угождать мужчинам. Вы смотрите на меня так, словно я потерял разум, но может, церковники правы?

— Лишены ума? Человек должен быть отшельником, чтобы верить в подобный вздор! Вы видели, как пишет Мерри? Заметили, как она собрала всех женщин Уорема и каждой дала задание? Да и мужчинам тоже! Они уважают и почитают ее! Теперь, когда она заполучила лекарскую книгу, думаю, станет превосходным целителем. Про нее можно многое сказать, но одно ясно: она отнюдь не глупа!

Бернелл прожевал кусок зайчатины, капая на подбородок густой, жирной подливой. Сейчас он вспоминал, что в прошлом веке, Алиенора Аквитанская, эта подлая ведьма с ее гнусными сыночками, обладала прекрасным почерком. Король Генрих Второй продержал женушку в заточении больше лет, чем дано прожить некоторым людям, и взглянете, что она натворила! Бесконечные заговоры против мужа, убийства его любовниц, попытки натравить одного сына на другого. Но Бернелл слышал, что она писала и читала стихи, способные смертельно ранить мужское сердце.

А его собственная королева Элеонора? Она читала и писала. Составляла списки, целые тома списков, по каждой теме, и один полезнее другого. Она давала превосходные советы королю. Целовала его синяки, а однажды даже укусила за ухо и тоже поцеловала. Правда, тогда посчитала, что этого никто не видит.

— Берегитесь, Гаррон, — посоветовал Бернелл вслух. — А вдруг эта рыжая изгонит вас из Уорема и сама станет хозяйкой?

Гаррон улыбнулся, неотрывно глядя на Мерри, которая теперь сидела рядом с Борраном, вне всякого сомнения, обсуждая починку станков. Ее волосы, чистые и уложенные в косы, вымытые сваренным ею мылом, сверкали в свете факелов. Она сказала, что в Уинторпе слишком дорогое мыло и она купила все необходимые товары, чтобы самой сварить его. Ее мыло пахло жасмином.

Нет, Гаррон точно знал, как знали и остальные мужчины, что женщины — создания отнюдь не простые и не глупые. Кроме того, королева была права: женщины не меняются. В минуты страсти они готовы отдать все, если, конечно, в постели с ними не мужлан, но в последующие длинные дни будут вечно всем недовольны, придирчивы и сварливы. Начнут доводить мужчины, пока тот не сбежит на войну или не приложит всех усилий, чтобы удрать от домашней фурии.

С другой стороны, вряд ли и мужчины имеют свойство меняться. Они всегда жаждут того, что им не принадлежит. Всегда находят причины, по которым желаемое должно принадлежать именно им. Ради этого они готовы убить, украсть и искалечить. Может, как в случае с Рэдстоком и Ферли, вассалам необходимо постоянно подтверждать свою верность суверену, чтобы у них не было права сойти с прямой дороги? И то же самое относится к женщинам?

 

Глава 23

Той ночью, после того как Гаррон проиграл Бернеллу две партии в шахматы, он не мог уснуть в большом зале: мешал дружный храп обитателей замка. Поэтому он разбудил Гилпина, обладавшего способностью мирно сопеть даже в самый разгар бури, и они перенесли набитые гусиным пером матрацы в хозяйскую спальню. Но и там оказалось не лучше. Бернелл храпел так, что стены тряслись. Дилкин, распростертый на полу, в путанице одеял, мог дать по этой части фору хозяину. Гаррону показалось, что они храпят в унисон…

Наутро, невыспавшийся, зевающий, с красными глазами, он выехал из Уорема вместе с Робертом Бернеллом и десятью вооруженными до зубов солдатами. Вместо себя он оставил Алерика.

Мерри стояла на стенах рядом с Алериком и смотрела вслед небольшому отряду. На прощание Гаррон просто кивнул ей и дал Алерику длинный список предназначенных для нее инструкций, что тот и сделал, когда отряд исчез из виду. Его лысина поблескивала под теплыми лучами.

— Алерик, ты почему-то волнуешься. Боишься, что Рэдсток либо Ферли откажутся приносить клятву верности? Те люди, которых прислали сэр Уиллс и сэр Грегори, охотно приехали сюда и трудятся наравне со всеми. Думаешь, что хозяева прислали их сюда шпионить и выведать наши слабости?

— Нет, я так не считаю, но уверен, что лорд Гаррон мудро поступил, взяв Роберта Бернелла с собой. Ни один разумный человек не станет противиться воле короля Эдуарда. Правда, у сэра Грегори из Ферли, этого болвана, больше амбиций, чем мозгов, но Гаррон сумеет с ним справиться. Они прислали своих людей работать, не шпионить, а при надобности те еще и драться могут, что для нас огромная подмога. И сэр Уиллс, и сэр Грегори были счастливы узнать, что Гаррон не похож на своего брата. Кроме того, им полезно иметь сувереном человека, близкого к королю. Пэли и Гилпин поговорят с людьми в замках и быстро поймут, как обстоят дела. Не тревожьтесь, госпожа, Гаррон умеет повести за собой людей. Недаром я много лет обучался у него стратегии. И ему можно доверять. У него хорошие мозги, благословение святому Симиану, отдавшему свои сандалии нищему. А сам поранился о камень и через две недели умер, вопя от боли. Если в этой истории есть нечто поучительное, мне еще предстоит это обнаружить.

Странно, почему у Симиана не хватило соображения обратиться к целителю?

— Как ты стал главным над солдатами Гаррона?

Алерик широко улыбнулся:

— О, эта история, леденящая кровь! Речь пойдет о мошеннике торговце, доении коровы и несчастной цыганке. Как-нибудь в другое время, госпожа. Гаррон сохранит все свои владения. А сэр Уиллс и сэр Грегори будут совершенными безумцами, если не признают его своим сувереном. Взгляните на этот великолепный скот. Гаррон позволил мне выбрать каждую корову, потому что мой отец был старшим пастухом. Я с самого детства мог подоить корову и помочь ей отелиться. Скот будет пастись за стенами замка, до этого дня. Потом мы приведем его, подоим, после чего поднимем мостик и опустим решетку и будем мирно жить до возвращения господина. У нас недостаточно опытных солдат, зато полно здоровых работников. Все будет хорошо.

Он потер плечо, сведенное судорогой после вчерашнего дня, когда ему пришлось перенести больше досок, чем за всю предыдущую жизнь. А ведь он уже не двадцатилетний юнец. Остается проклинать стремительно летящие годы, которые никогда не замедляют свой бег.

— Плечо беспокоит тебя, Алерик. Ты поднял слишком много досок, забил слишком много гвоздей. Позволь мне справиться со своим лечебником. Должны же быть какие-то травы!

Травы помогают от сведенных мышц? Она с ума сошла? Каждый солдат знал, что такое боль после битвы, но разве стоит обращать на такое внимание?

Он хотел сказать, что это все пустяки, но вместо того пробормотал «спасибо» и продолжал растирать плечо. Она права!

— Давай просмотрим списки, Алерик, и определим, что нужно делать каждый день.

— Лорд Гаррон оставил только один список — для тебя.

Значит, Алерик читать не умеет.

— Не важно, — деловито отмахнулась она. — Я прочитаю все, что он написал, и мы посмотрим.

После этого Алерик проникся к ней огромным уважением. Для него способность превращать все эти петли и палочки в слова была непостижимой.

Они дружно вносили изменения и поправки в планы Гаррона, зная, что добиваются одной цели — вернуть Уорем в прежнее или почти прежнее состояние к тому времени, как вернется Гаррон. К концу недели ожидался приезд еще трех семей.

— Я ходил к мельнику Арно, — сообщил Алерик час спустя, подходя к Мерри. — Он привез жену, тещу и троих детей. Мельничное колесо треснуло, и я приказал людям его починить.

Мерри кивнула:

— Я справилась с лечебником. Перетолкла шандру, ромашку и вербену и размешала в горячей воде. Получилась паста, которую нужно втирать в плечо. Это изгонит боль. Пойдем в солар.

Алерик покорно последовал за ней и снял тунику.

Что-то напевая, она стала втирать приятно пахнущую смесь в его сведенные мышцы. Боже, сколько шрамов на его теле! А волосы на груди почти совсем седые.

Слыша стоны Алерика, она улыбалась, тем более что он довольно скоро признал, что боль утихла. Мерри хотелось танцевать от радости. Алерик знал, что теперь от него пахнет цветами, что, несомненно, вызовет насмешки мужчин, но какая разница? И поскольку очень многие страдали от того же недуга, он стал посылать их к Мерри. Теперь у Гаррона будут самые благоухающие работники во всем христианском мире.

В тот день с дюжину человек попросили ее помочь, и Мерри поняла, что запасы драгоценной шандры заканчиваются. Придется справиться с лечебником относительно другой мази.

Подавая Алерику ужин из кусков тушенной в подливе говядины на жестком ржаном хлебе, она попросила:

— Продолжай присылать мне людей: чем больше будет практики, тем скорее я выучу рецепты из лечебника. Придется сажать травы.

Она замолчала, и Алерик понял, что в ее голове роятся планы. Значит, завтра она представит новый длинный список.

Он мысленно выбрал двух молодых людей приготовить землю под сад трав.

Наутро Мерри разбудили громкие вопли. Она по настоянию Миггинс спала в прекрасной новой кровати Гаррона.

— Да, милая моя, — твердила старушка, — тебе нужно выспаться, после того как ты ночами напролет слушала мой храп. Да от него сам папа не уснет!

И это было истинной правдой. Поэтому она, Элайн, Айво и Эррол уместились на мягкой кровати. В изножье растянулись все три собаки.

Девушка осторожно отстранилась от Эррола и поспешно натянула одно из платьев леди Анны, которое Лизл вчера почистила. Сунула ноги в туфельки, завязала ленты и завернулась в плащ. Элайн тоже проснулась и села, потирая сонные глаза. Вид у нее был встревоженный.

— Не знаю, что происходит, — бросила Мерри не оборачиваясь. — Но может, Черный Демон вернулся? Скорее одевайся и спустись в большой зал. Я пришлю тебе всех детей. Присмотри за ними.

Собаки потрусили за ней. В большом зале уже творился хаос. Там столпилось не менее тридцати женщин, разбуженных криками. Кто-то всхлипывал, ломая руки и вознося молитвы к почерневшим потолочным балкам.

— Это враг! — визжала одна. — Они намотают наши кишки на свои мечи и поджарят над огнем!

— Черный Демон вернулся! — вторил хор голосов.

— На этот раз они снасильничают всех, даже старух!

— Лорд Гаррон забрал всех солдат! Ни одного не оставил!

Мерри забралась на раскладной стол, замахала руками и громко приказала:

— Прекратите крики! Кто вы, блеющие овцы? Уорем ваш дом! И вы его защищаете! Выслушайте меня: больше никто не пройдет потайным ходом! Алерик всегда ставит там стражу! Мы женщины! Покажем врагу, на что мы способны и из какого теста сделаны! Беритесь за оружие! Сгодится все, чем можно пробить врагу голову! На этот раз мы заставим Черного Демона бежать, поджав хвост!

Плач стих. Настало мертвенное молчание.

— Да, я огрею по башке хотя бы одного шлюхина сына!

— Я пинками погоню их до самой Франции!

— Там им самое место!

 

Глава 24

Женщины расхватали все железные сковороды и кухонные ножи. Талия, сжав длинные ручки металлического совка, которым вынимали из печи мясные пироги и хлеб, побежала за ними. Вскоре все женщины и работники стояли во дворе, вооруженные палками, молотками, кувалдами и всеми драгоценными ножами и сковородами, готовые разорвать в клочья самого Демона. Солдаты собрались у подножия ведущей на стены лестницы, глядя снизу вверх на Алерика. Все расступились, давая Мерри подняться по лестнице и встать рядом с Алериком. Она увидела отряд из тридцати человек. Предводитель сидел на вороном жеребце и был одет в серебристую кольчугу поверх черной туники.

Страх, горький, как желчь, поднялся в горле, грозя задушить Мерри. Неужели это Черный Демон? Одно дело — убеждать женщин сохранить гордость и сражаться. И совсем другое — воочию видеть Черного Демона. Но почему он вернулся в Уорем? Он уже обыскал здесь все и не нашел серебра Артура. Это может означать одно: Черный Демон пронюхал, где находится серебро, и вернулся, чтобы его забрать.

В Уореме оставалось не более пятнадцати солдат. Остальные — рабочие. Но Мерри знала, что они будут сражаться не на жизнь, а на смерть. И женщины тоже!

Гордость охватила ее при виде женщин, сгрудившихся во дворе. Каждая прижимала к груди импровизированное оружие. Вид у всех был решительным.

Мерри заметила, что солдаты все еще стоят внизу. Что задумал Алерик?!

Мостик был поднят, решетка опущена. Благодарение мужественному сердцу Пресвятой Девы, сейчас только рассвело и скот еще не успели выгнать на пастбище. Ни одна корова не достанется людям Черного Демона!

Мерри удалось подавить страх, и теперь она держалась так же прямо, как Алерик. Тот повернулся и что-то сказал Хоббсу, стоявшему на коленях позади него. Хоббс приподнялся, присел на корточки и негромко заговорил с поднимавшимися по лестнице солдатами. Они расползались по обе стороны, пригнув головы, кладя на плечо колчаны и держа наготове луки.

— Трое в кольчугах. Остальные — без, — бросил Алерик Хоббсу. — Лучников немного. Не больше дюжины. Все стоят строем за всадниками. Если дело дойдет до стрельбы, скажи лучникам, пусть целятся в шеи всадников. Но животных не убивать. Они нам понадобятся.

Хоббс заговорил с лучниками. Алерик кивнул Мерри и сказал не столько себе, сколько ей:

— Это и войском не назовешь. Скорее уж шлюхин сын испытывает нас на прочность!

Он улыбнулся хищной улыбкой, которая перепугала бы Мерри до смерти, если бы та увидела ее по другую сторону рва.

— Кто вы? Что вам нужно? — крикнул Алерик.

— Я слышал о разрушении Уорема! — отозвался предводитель. — Вы последние оставшиеся в живых в этом проклятом замке? Кто эта девушка, стоящая рядом с тобой? Почему ее не увели? Я слышал, забрали всех хорошеньких и даже не слишком хорошеньких девиц. А где остальные? Мертвы или слишком слабы, чтобы держаться на ногах? Впустите меня, и я накормлю вас и тех, кто еще жив.

— Клянусь острым подбородком святого Альберта, я знаю этого человека! Узнаю этот голос и этого коня: взгляни на белые бабки! Гаррон описал мне жеребца. Но я не знаю, как зовут хозяина. Это тот, на кого мы наткнулись в Клэндорском лесу по пути в Уорем. Он и еще трое похитили мальчишку, а Гаррон не дал его увезти. Он сам сразился с этим негодяем, но трус сбежал! Теперь он здесь. Хотелось бы знать, это он и есть Черный Демон? Если нет, значит, Черный Демон — его хозяин.

Мерри тоже узнала и голос, и коня. Только в отличие от Алерика ей были известны имена всадника и его хозяина. Ибо оруженосец держал развевавшийся на ветру штандарт. Два черных орла со сложенными крыльями, а между ними — груда костей.

Штандарт Джейсона Бреннана.

Она постаралась успокоиться. На этот раз сэр Халрик до нее не доберется. Здесь она в полной безопасности.

— Ты говоришь, что знаешь, кто он? — спросила она Алерика.

Тот покачал головой.

— Гаррон всегда твердит, что знания — важнее всего, и самое мудрое — держать их при себе. Посмотрим, что предпримет негодяй дальше.

На его лице появилась воистину устрашающая улыбка.

— Нет, я не могу позволить вам и вашим людям войти! — прокричал он. — Вы уже побывали здесь, убили почти всех, а остальных едва не уморили голодом с помощью тех, кого оставили за стенами замка, чтобы помешать нам охотиться.

— Я в жизни не был в Уореме! — прокричал сэр Халрик. — Просто услышал о нападении, и мой господин, граф Эксмут, приказал вам помочь. Он и лорд Артур были друзьями. Ему больно сознавать, какая беда постигла Уорем, и поэтому я здесь, чтобы вам помочь.

— Сильно в этом сомневаюсь, — шепнул Алерик Мерри. — Одно ясно: Черный Демон не знает, что Гаррон вернулся в Уорем. Он послал сюда своего человека, ожидая увидеть картину полного разорения, смерти и ужаса или пустой замок, заваленный гниющими трупами.

— Думаешь, он считает, что на этот раз найдет серебро Артура? Может, кто-то сказал ему, где оно лежит, и поэтому он вернулся?

— Очевидно, так.

Алерик глянул вниз, во двор, где собравшиеся смотрели на стены. Все были вооружены: молотками, пилами, палками… даже женщины. Он увидел старую Миггинс, державшую железную сковороду в узловатой руке. В ее глазах плескалась ярость. В поднятых к нему лицах не было страха.

Алерик довольно улыбнулся. Это все Мерри. Что же она сказала женщинам?!

— Кем бы он ни был, лгун из него никудышный, — заметил он и громко прокричал: — Граф Эксмут? Он был другом лорда Артура? Не знал. Какое прекрасное, бескорыстное предложение! Но где же вьючные мулы с тюками, которые вы предлагаете нам в виде помощи?

— Я оставил их в Гленском лесу, под охраной. А кто эта девушка рядом с тобой? Она мне кажется знакомой. Как ее зовут?

Алерик заметил, что Мерри словно окаменела.

— Откуда она вам знакома? Она никто, незаконная дочь священника!

— Войдя в Уорем, я взгляну на нее поближе и скажу наверняка.

Мерри отвернулась и надвинула на лоб капюшон.

— Я буду последним дураком, если велю опустить мост и дам вам войти и закончить бойню! Убирайтесь прочь! Потайной ход заперт и охраняется. Возвращайтесь к графу Эксмуту и передайте, что Уорем выживет без его помощи!

Сэр Халрик повернул голову и слегка кивнул. В следующий момент стрела пролетела в двух дюймах от Алерика, но опытный воин уже успел броситься на колени, увлекая за собой Мерри. Девушку трясло — и от сознания того, что сэр Халрик, возможно, понял, кто она, и потому, что стрела едва не вонзилась в грудь Алерика. Смерть прошла рядом!

— Будь ты проклят, идиот! — завопил сэр Халрик. — Впусти меня и моих людей! Я должен выполнить приказ господина! У тебя все равно нет выбора! И тебя ждет неминуемая смерть, если не подчинишься!

Алерик приподнял голову ровно настолько, чтобы видеть сэра Халрика.

— Интересно, знает ли граф Эксмут хотя бы, кто ты? Почему не хочешь назвать себя?

Ответом послужил дождь стрел. Алерик поднял щит над головами, своей и Мерри. Солдаты Уорема последовали его примеру.

— Не двигайтесь, — тихо сказал он Мерри, не сводя глаз с вражеских солдат.

Люди во дворе не пострадали. Алерик услышал злобные проклятия и улыбнулся. Он по-прежнему не поднимал головы выше каменной стены.

— Что вы сделаете, когда лучники истратят все стрелы? Говорю вам, предателя, которого вы нам подослали, больше здесь нет. Может, решите переплыть ров? Или прислоните к стенам осадные лестницы? Нас здесь достаточно, чтобы прикончить всех. И вы нас не достанете! Убирайтесь!

— Я уже говорил, что не имею отношения к разгрому Уорема! Делайте, как велят, иначе уморю вас голодом! Никто не покинет Уорем! Ни один человек! Через неделю вы все умрете. А потом мои люди взберутся на стены, и все будет кончено. Я не убью тебя, если дашь нам войти. Говорю же, я привез еду!

— Что тебе нужно на самом деле?

— Я ищу то, что украл лорд Артур. Не более того.

— Сам знаешь, лорд Артур мертв! Ты искал спрятанное серебро, но не нашел. Что заставляет тебя думать, будто на этот раз ты его отыщешь?

— Да я никогда не бывал в этом замке! Мне сказали… черт возьми, олух, дай войти! Мы заберем серебро и уйдем!

— Кто сказал тебе, где спрятано серебро?

— Не твое дело! Впусти нас!

— Что это? Ты больше не хочешь нас накормить?! Итак, как тебя зовут?

Алерика так трясло от гнева, что доспехи, казалось, вот-вот спадут с него, как ореховые скорлупки.

— Не шути со мной! Опускай мост!

— Значит, он не собирается назвать свое имя, — вздохнул Алерик и, повернувшись, кивнул стоявшим на коленях лучникам: — Давайте!

Дружно вскочив, они спустили тетивы. Трое всадников свалились на землю. Сэр Халрик не упал, но стрела задела его шею, пробороздив глубокую канавку. Мерри увидела, как хлынула кровь.

Сэр Халрик бешено выругался и дал знак своим лучникам стрелять, но те трусливо сбежали. Без лучников всадники теряли все свои преимущества и знали это. Не дожидаясь приказа, они развернули коней и ускакали, осыпаемые дождем стрел. Из-под копыт летели комья земли.

Мерри проводила взглядом сбегающих с поля боя солдат во главе с сэром Халриком, который прижимал к шее руку, чтобы остановить кровь. Если Черный Демон — это Джейсон Бреннан, почему он не явился сам? Кто сказал ему, где спрятаны монеты?

Солдаты Гаррона встали рядом с Алериком и Мерри, выкрикивая оскорбления вслед бегущему врагу.

Алерик, хлопая мужчин по спинам, объявил, что они побили трусов. Со двора доносились радостные крики.

Мерри бросилась ему на шею.

— Поразительный план! Укрыть солдат за стеной так, чтобы их до последнего момента не было видно! Мы победили!

Ошеломленный Алерик стоял неподвижно. Только на лице расплывалась довольная улыбка. Он неуклюже похлопал ее по спине.

— Алерик, ты славный храбрый парень! — завопила Миггинс. — Хочешь полизать меня под коленками? Что ты на это скажешь?

Все, включая Мерри, зашлись смехом. Двое лучников хохотали так, что едва не свалились со стен.

Но втайне Мерри понимала, что надежды нет. Сэр Халрик обязательно вспомнит, кто она.

— Ты видел штандарт этого рыцаря? — спросила она у Алерика.

— Да. Но не узнал. Раньше никогда не встречал такого.

«Выкладывай, выкладывай все…»

— Я встречала.

— Этот рыцарь сказал, что твое лицо ему знакомо. Я еще удивился, как это может быть. Чей это штандарт, Мерри? И кто хозяин этого человека?

— Джейсон Бреннан. Это его штандарт. Два черных орла со сложенными крыльями. И груда костей между ними.

— Я знаю Бреннана, и Гаррон — тоже. Почему ты так уверена, что это его штандарт? Говоришь, он и есть Черный Демон?

— Должно быть, так. Имя предводителя — сэр Халрик. Он человек Джейсона Бреннана.

— Расскажи все, что знаешь об этих людях.

— Джейсон — дурной человек. Алчный. Амбициозный. А сэр Халрик — крепкий орешек и при этом очень целеустремленный.

Алерик сразу понял, что она чего-то недоговаривает.

— Откуда ты знаешь этих людей, Мерри?

Она лихорадочно теребила юбку.

— Пожалуйста, Алерик, пожалуйста, сначала я должна сказать Гаррону. Его право все узнать первым.

— Неужели все так уж скверно?

— Хуже некуда.

Лицо девушки было белым, как прекрасные облака в небе. Она медленно стянула с головы капюшон.

— Этот человек узнал твои волосы, верно? Каким образом? — Не дождавшись ответа, он глубоко вздохнул: — Когда вернется Гаррон, скажешь ему правду? Клянешься, что объяснишь, откуда знаешь этих людей?

— Клянусь. Так надо. Давно пора. Не хочу ничем вам повредить.

— Теперь, когда я знаю, кто они, нам ничто не может повредить. Я знал, что ты не та, за кого себя выдаешь. Кто ты?

— Не сейчас, Алерик, пожалуйста, не сейчас. Всему свое время.

 

Глава 25

Замок Уорем

Шесть дней спустя

Спасибо Алерику, он больше не упоминал о сэре Халрике или Джейсоне Бреннане. И не допытывался, кто такая Мерри.

Гаррон вернулся. Мерри наблюдала, как всадники едут по подъемному мосту и конские копыта выстукивают звонкую дробь по толстым бревнам. Бернелла с ними не было. Должно быть, он вернулся в Лондон вместе с солдатами короля. Это означало, что все хорошо. Какое облегчение!

Сэр Лайл и трое его солдат скакали позади Гаррона. Мерри была совершенно уверена, что это он заплатил тем людям за попытку убийства ее и Гаррона, скорее всего это он убил нового кузнеца, а потом заявил, будто тот сбежал из Уорема. Но как получить доказательства его вины?!

Гаррон снял шлем. Черные волосы блестели под ярким солнцем.

Обитатели Уорема тоже заметили господина.

— Лорд Гаррон дома! — завопила Лайло, молодая дочь плотника, которого они наняли в Уинторпе. Она, похоже, боготворила Хоббса и всегда держалась рядом, когда он низким мелодичным голосом беседовал с лошадьми.

Новость распространилась быстро, и из большого зала и хозяйственных построек высыпали люди, чтобы собраться во внутреннем дворе. Работники взволнованно размахивали своими инструментами.

Дамокл встал на дыбы, хотя ничуть не был взволнован всем этим шумом. Просто хотел, чтобы им восхищались.

Мерри сбежала по каменным ступенькам и встала позади Миггинс. Ей хотелось вторить приветственным крикам, но она не могла.

Гаррон наконец дома.

Ее время вышло.

Гаррон мельком заметил вспышку ярко-рыжих волос. Мерри! Она стоит на ступеньках, за спиной Миггинс. Почему же не подойдет поздороваться?

Он втягивал носом знакомые запахи и улыбался до ушей при виде всех жителей Уорема, искренне счастливых видеть его дома. Впервые в жизни он получал такой прием, и на сердце стало непривычно тепло.

День выдался прекрасный. Солнце согревало его землю, его замок, его людей, его коров, ее роскошные рыжие волосы с маленькими скрытыми косичками.

— Мерри! — крикнул он. — Немедленно сюда!

Он знает! Каким-то образом все проведал и собирается обличить ее перед всеми своими людьми.

Она услышала, как коза издает странные звуки, увидела Эррола, пытавшегося вытащить изо рта животного палку. Почувствовала толчок в спину.

— Иди, Мерри. Господин дома, — прошептала Элайн. — Расскажешь, чего мы добились в его отсутствие.

Мерри откинула голову, улыбнулась и направилась к Гаррону. Тот все еще стоял рядом с Дамоклом, который никак не мог успокоиться и своенравно вскидывал могучую голову. Гаррон погладил длинную шею, чтобы успокоить жеребца, одновременно прислушиваясь к тихим словам Хоббса. Но тут увидел идущую навстречу Мерри и невольно улыбнулся. Несколько дней назад все стало ясно: ему попросту все равно, откуда она явилась, каково ее происхождение. Знал только, что она здесь, она ему улыбается, и… что-то не так. Явно не так.

— Что это с ней, Алерик? Что-то случилось? Она заболела?

— Мерри все сама вам скажет.

Гаррон не задумываясь шагнул ей навстречу, поднял и закружил под восторженные вопли всех собравшихся. Он вдруг осознал, что она тоже принадлежит ему, как и весь Уорем, и это правильно. Это хорошо.

Он медленно опустил ее, нагнул голову и поцеловал в нежные губы.

Она всегда смеялась. Разговаривала… но сейчас ее губы были плотно сжаты. Она словно превратилась в камень. Какой удар по мужской гордости!

Он нахмурился, на миг прислонился к ее лбу своим и тихо сказал:

— Когда я в следующий раз поцелую тебя, обещаю, мы будем одни. — Он отодвинулся и повернулся к Алерику: — Всего шесть дней прошло, а все выглядит почти как прежде.

— Зайдите в большой зал, — весело ответил Алерик, — и я расскажу, как некий рыцарь по имени сэр Халрик навестил нас с тремя десятками солдат и лучников и потребовал впустить его. Очевидно, он был уверен, что все мы мертвы или умираем. Предложил нам еду, если мы его впустим.

Он оглянулся на Мерри, кивнул и отошел, оставив их одних.

Гаррон насторожился:

— Мерри! Что ты знаешь об этом? Кто такой сэр Халрик?

— Очевидно, сэр Халрик не знал, что вы вернулись в Уорем. Я узнала его и штандарт Джейсона Бреннана.

— Как такое возможно?

— Штандарт Джейсона кошмарен: два черных орла со сложенными крыльями, стоящих над горой костей.

— Алерик! — окликнул Гаррон. — Ты веришь, что Джейсон Бреннан и есть Черный Демон?

— Похоже, что так, — вздохнул Алерик. — Он послал сэра Халрика в уверенности, что проникнуть в Уорем будет нетрудно.

— Ты спрятал лучников за стенами? — спросил Гаррон.

— Да! Замысел сработал. Когда вражеские лучники выпустили в нас стрелы, наши люди просто прикрыли головы щитами. Я прикрыл голову Мерри своим. А Хоббс ранил сэра Халрика в шею, не смертельно, к сожалению. Но кровь из него хлестала, как из зарезанной свиньи. Бьюсь об заклад, ублюдок проклинает нас, корчась от боли.

— Мерри, — спросил Гаррон, — ты была на стенах вместе с Алериком?

Она кивнула.

— Скажи, Мерри, как ты узнала сэра Халрика?

Она стояла перед ним, окаменевшая, как столб.

— И откуда ты узнала, что он человек Джейсона Бреннана?

Мерри громко сглотнула слюну.

— Ты каким-то образом связана с этим людьми, верно? Говорила кому-то, кто ты такая?

— Я попросила Алерика подождать. Хотела, чтобы ты узнал первым.

— Прекрасно. Алерик, оставь нас.

Повернувшись, Гаррон прокричал что есть мочи, так, чтобы услышал весь двор. Все люди. Его люди.

— Мы дома! Ферли и Рэдсток принесли клятву верности! Вы сделали все, что могли, и я поздравляю вас!

Никто не хотел уходить. Все знали, что между Мерри и лордом Гарроном происходит нечто важное. Но Алерик приказал всем вернуться к работе, и никто не посмел ему противиться.

Гаррон несколько секунд изучал ее, прежде чем сказать:

— Я не прогоню тебя Мерри. Как я могу, после того что ты сделала для Уорема? Скажи, ты жена Джейсона? Он послал сэра Халрика привезти тебя домой? Откуда он знал, где тебя найти?

Как это ему в голову взбрело?!

— Джейсон Бреннан мне не муж. Я не замужем.

— Ладно, — кивнул он, наблюдая, как Мерри ломает руки.

Он никогда еще не видел ее в таком отчаянии, как сейчас.

И тут ее словно прорвало. Слова полились бурным потоком.

— Моя мать продала меня Бреннану! Когда я узнала, что должна выйти за него замуж, сразу же сбежала. Сэр Халрик — его человек. Он поймал меня. Заставил переодеться в мальчишечью одежду. Я тот самый мальчик, которого вы спасли в Клэндорском лесу.

Алерик не успел отойти достаточно далеко, и Гаррон услышал, как он тихо охнул. Мерри и тот тощий парнишка — одно лицо? Нет, это невероятно, невозможно…

— Это правда, — кивнула она, глядя ему в лицо.

— Но почему ты не вышла, когда я тебя звал? — удивился Гаррон.

— Я не знала, кто вы. Вы могли спасти меня просто для того, чтобы увезти и сделать своим рабом. И меня рвало после удара по голове.

— Но потом ты решила последовать за мной?

— Да. Я не так уж глупа.

Он мимолетно улыбнулся:

— Уж тебя никак дурочкой не назовешь. И ты пробралась в Уорем?

Мерри кивнула:

— Миггинс и Лизл обо мне позаботились.

— И с чего бы им это сделать?

— Я сказала, что при мне Уорем станет прежним, если только они мне помогут. Женщины мне поверили. Лизл успела спрятать кое-какие платья леди Анны под камнями в спальне господина. Она отдала их мне. Потом обе поговорили с людьми, и все согласились сказать, что я незаконная дочь замкового священника. Наверное, они готовы были дать мне шанс, потому что ты накормил их той ночью.

— Но ты никому не называла своего настоящего имени.

— Никому.

— Так кто же ты, Мерри? И как тебя зовут?

— Марианна.

— Марианна? Красивое имя.

— Боюсь, фамилия тебе не понравится. Мне очень жаль.

Гаррон положил ей руки на плечи и слегка тряхнул:

— Я знаю, что ты не королева английская. И в чем дело? Скажи!

Она подняла глаза к небу, сглотнула и наконец выдавила:

— Я — Марианна де Люс де Морней. Иногда меня называют Наследницей Валкорта.

Гаррона как громом поразило. Он уставился на нее, сведя брови. Наконец до него дошло. Медленно, осторожно он отстранил ее.

— Понимаю…

— Ты сказал, что наследницы вечно жалуются, ноют и раздают приказы. И что у них кроличьи зубы. Я не такая.

Она широко улыбнулась, обнажив маленькие белые зубки.

— Верно. Не такая, — обронил он, прежде чем отвернуться.

Мерри открыла рот, чтобы окликнуть его, но Алерик покачал головой:

— Оставьте его, госпожа. Для него это огромный удар. Наследница Валкорта! Я и представить не мог! Да и Гаррон тоже. И вы были тем мальчишкой в Клэндорском лесу! Он должен все хорошенько обдумать. Такой уж у него характер.

Глядя вслед Гаррону, Мерри вздохнула:

— Он не расстраивается, Алерик. Просто пошел осматривать новые бараки, хозяйственные постройки и жилье для наших работников.

Гаррон подошел к большому участку, простиравшемуся от внутренней стены и огороженному палисадником. Там будет ее сад трав.

— Даже я слышал о вас, — произнес Алерик.

— Как очень многие люди.

— Все это очень плохо, Мерри. Не знаю, что теперь будет. Вы действительно Наследница Валкорта?

Она кивнула, охваченная таким отчаянием, что не находила слов.

— Клянусь сломанными пальцами святого Катберта, поразительная история! Но это не имеет значения. Гаррон решит, что делать. У нас много свежего эля? — спросил он.

— По-моему, достаточно. Алерик, имеет смысл говорить остальным, кто я?

— Не думаю. Никто из окружающих не знает и ничего не слышал о вас. Но я готов побиться об заклад, сэр Халрик уже понял, кто вы. И конечно, рассказал Джейсону. Все это очень плохо. Я должен объяснить Гаррону, что сэр Халрик вас узнал.

Войдя в спальню, Гаррон увидел, что Гилпин наполнил теплой водой новую лохань для купания. Гаррон уселся в воду и закрыл глаза, безуспешно пытаясь не думать.

— Оставь меня, Гилпин, — велел он. Теперь он знал имя Черного Демона. Джейсон Бреннан. Этот человек очень подл и опасен. Из тех, кто не задумается вонзить кинжал в спину человеку, если не сможет добиться от него желаемого честным способом. Это он уничтожил Уорем в поисках серебра Артура.

Что же ему теперь делать? По крайней мере он хотя бы знает имя своего врага.

Но если бы только это… Марианна де Люс де Морней. Наследница Валкорта…

Что, во имя всего святого, теперь будет?

Он вдруг осознал, что очень скоро может отправиться на тот свет…

 

Глава 26

Майзерлингское аббатство

Вблизи Чеддлфорд-Роули

Восточная Англия

— Идиот!

Джейсон едва удерживался, чтобы не перепрыгнуть через огромный стол, заставленный дурно пахнущими кувшинами и сосудами, о содержимом которых он знать не желал, и избить до полусмерти великолепное золотоволосое создание, смотревшее на него с нескрываемым презрением.

Глаза жгли едкие пары серы, словно перед ним открылась дверь в ад. Он не боится ее! Не боится! И он совсем не идиот! Он еще покажет ей, из какого теста сделан! И станет говорить спокойно и рассудительно, как один из советников короля или его чертов папаша!

Джейсон знал, что выглядит внушительно в своей черной тунике, с украшенным серебряными вставками поясом, на котором висел меч с усеянной драгоценными камнями рукоятью.

— Я не идиот, — бросил он, выпрямившись. — И сэр Халрик тоже не идиот. Говорю вам, мадам, он просто не знал о приезде лорда Гаррона в Уорем. И кто мог ему сказать? Кто сообщил мне, чтобы я, в свою очередь, смог поведать ему об этом факте? Он думал, что в замке голодают и будут рады любой помощи.

Прекрасная ведьма надменно усмехнулась и, не скрывая пренебрежения, процедила:

— Но ты сам сказал, что он увидел на стенах крепкого, здорового солдата и не задался вопросом: может, что-то изменилось? И по-прежнему твердил, что хочет предложить помощь! Неужели после этого сам не назовешь его идиотом? А то, что ты его хозяин, не означает разве, что сам ты тоже идиот?

Ее слова летели в него, как пригоршни камней, раня плоть и безмерно раздражая душу. Он на секунду опустил глаза вниз. Что можно ответить на ее обвинения? Тем более что рассуждала она вполне логично. Правда есть правда. Наконец он выдавил, ненавидя самого себя:

— Полагаю, тут вы правы… и все же…

— Неприятно, что мой идеальный план был так скверно выполнен, — усмехнулась она. Ее улыбка обещала куда больше страданий, чем он мог себе представить.

В этот момент он ненавидел и ее, и эту огромную комнату, наполненную странными запахами и густыми, мрачными тенями, поскольку ставни всегда были закрыты и не пропускали солнечного света. Тени лежали и на шандале, стоявшем на большом рабочем столе аббатисы Елены. Джейсон знал, что среди этих теней кроется нечто злобное, ядовитое, ожидавшее удобной минуты, чтобы вцепиться ему в горло или довести до безумия. Оно таилось и выжидало. Он знал, что потеряет страх перед ней, если схватит за длинные золотистые волосы и вытащит из мерзкой комнаты, из уродливого серо-каменного аббатства, подальше от ее личной армии и монашек с непроницаемыми лицами, поклоняющихся ей как королеве. Если сумеет швырнуть ее на землю. Окажется ли ее тело таким же прекрасным, как лицо, если сорвать с нее дурацкую черную рясу?

Она уселась на красивый резной стул и стала рассматривать Джейсона поверх сложенных домиком пальцев.

— Халрику следовало узнать все, что только возможно, об Уореме, прежде чем туда отправиться. Но он этого не сделал. Ему следовало знать, что брат Артура прибыл в замок принять наследство. Ему следовало остановиться в соседней деревне и расспросить жителей. Но он всего этого не сделал. Ему следовало бы послать солдата, чтобы внимательно осмотреть замок, прежде чем вести бесплодный разговор с защитниками замка, но он этого не сделал. На твоем месте я перерезала бы ему горло. А ты, его хозяин, должен был сделать все, чтобы он понял, как нужно поступать, наставить его при необходимости, но ты этого не сделал. Не могу поверить, что ты снова меня подвел! Боюсь, ты не слишком надежное оружие. Может, мой верный Эйбел подыщет мне другое?

Эйбел возглавлял ее личное войско. Безжалостный, жестокий человек. Ни капли милосердия…

— Те неудачи, о которых вы говорите, я потерпел в двух различных предприятиях. По одной на каждое.

Ее белоснежное лицо снова исказилось брезгливой гримасой. Слишком белое. Слишком гладкое. Глаза нестерпимо ярко блеснули. И Джейсон понял, что следовало держать рот на замке. Как можно сохранить такую красоту, имея взрослую дочь? Прожив такую долгую жизнь?

Но он знал, да, он знал.

Аббатиса Елена де Морней — ведьма. Не оставь она своего мужа много лет назад, он, возможно, убил бы ее. До того, как она убила его.

Джейсон оглядел ряд сосудов на полках. Там содержались зелья, способные сжечь человеческие внутренности.

— Я никогда не буду ничьим орудием, — проныл он, преисполненный отвращения к собственному жалобному голосу.

Она рассмеялась мягким, мелодичным смехом и весело посмотрела на Джейсона.

— О нет, Джейсон Бреннан, ты орудие! Орудие женщины. Мое орудие, хоть и не слишком достойное. Но все же мое. Пока я не решу иначе.

Она помолчала, глядя туда, где сгрудились тени. Проникая взором в самую тьму. Тени клубились, извивались…

Он вынудил себя стоять неподвижно, не выказывать страха, потому что отчетливо сознавал: это губительно для него.

Он взирал на могущественную аббатису, вот уже пятнадцать лет правившую Майзерлингским аббатством, возможно, самым богатым во всей Англии, с бесценной библиотекой научных трудов и превосходно иллюстрированных рукописей. У нее были даже женщины-переписчицы: совершенно неслыханная вещь в ее времена.

Проклятые ее слова все летели в него, низводя до полного уничижения.

Джейсон гордо выпрямился. Он мужчина, он сильный, он не орудие! Ни женское, ни мужское. Аббатиса или нет, она всего лишь женщина! И все же в редкие моменты честности перед собой в этой устрашающей комнате с непроницаемыми, таившими зло тенями он признавал, что боится ее. И за это ненавидел себя еще больше, чем за свои извинения перед ней. В эти редкие моменты он гадал, действительно ли ей нужны шестеро вечно бдительных солдат, стоявших на страже за дверями и готовых наброситься и убить каждого, на кого она укажет. Может ли она показать на него длинным белым пальцем с огромным изумрудным перстнем в серебре, пропеть несколько слов и повелеть смрадному серному запаху наполнить его ноздри и удушить…

Но ему нечего делать, кроме как оставаться ее слугой и союзником. Совсем нечего. Он окончательно отчаялся…

— Я не орудие, — повторил Джейсон.

Аббатиса снова рассмеялась, и в нем забурлила ярость. «Спокойно, спокойно, не все потеряно. Она никого не сможет найти мне на замену…»

Он глубоко вздохнул и растянул губы в улыбке:

— У меня хорошие новости, миледи.

Выгнутая бровь взметнулась вверх. Но голос оставался надменным.

— Надеюсь, это достаточно хорошие новости, чтобы убедить меня не приказывать Эйбелу тебя убить.

— Лучше не бывает, — коротко ответил он, надеясь, что голос звучит твердо, как у человека основательного, знающего, что нужно сделать, и умеющего своего добиться.

— Халрик сказал, что рядом с солдатом на стенах замка стояла девушка.

— Девушка? Полагаю, она тоже не выглядела изголодавшейся и изможденной. Нет, конечно, нет! Так в чем заключается твоя хорошая новость?

— Халрик ее узнал.

Аббатиса молча смотрела на него.

— Да. Это была ваша дочь, мадам. Халрик понятия не имеет, как она оказалась в Уореме.

Леди Елена отвела глаза и снова уставилась в скопление теней. Теплых и уютных… Хорошо бы, этот тщеславный молодой петушок убрался. И тогда тени просочатся в нее и отгонят холод.

Но она вынудила себя смотреть в его красивое лицо.

— Итак, после того как Халрик упустил Марианну в Клэндорском лесу, сбежав от свирепого воина, которого не знал, и от его солдат, она каким-то образом добралась до Уорема, находящегося вовсе не так далеко от этого леса. Думаю, ей было вовсе не сложно проникнуть в Уорем. Тем более что там оставались либо мертвые, либо умирающие от голода.

Она закрыла глаза и мысленно унеслась за стены аббатства, за акры и акры леса, за маленькие деревушки, пока не увидела Северное море и замок Уорем на скале. Совсем нетрудно было увидеть, как дочь скользит между этих жалких тварей. Утешает. Помогает. Становится одной из них.

В этом момент она поняла, что все случилось вовсе не так. Теперь ей ясно!

Аббатиса Елена увидела, как Джейсон подходит к окну и смотрит в стекло. Хочет полюбоваться своей превосходной фигурой? Силой и крепостью спины и плеч? Да, он красив, и Марианна должна была влюбиться в него. Почему же этого не произошло? Она так возненавидела Джейсона, что сбежала. Как же она так быстро поняла, что он пустое, тщеславное создание без капли благородства и порядочности. Ничего, кроме эгоизма, алчности и нескрываемого желания причинять боль: недостатки, присущие большинству мужчин. Очевидно, Марианна это увидела.

И все же поразительно, что именно этот человек, чей отец, лорд Ранульф, граф Кэрронуик, человек, которого Елена старательно избегала, ибо он многое видел и легко проникал в суть вещей, настолько слеп, глуп и совершенно не похож на своего родителя.

— Ты действительно не ведаешь, что произошло, верно?

Джейсон остановился перед ее столом и, как бы ни было

ему неприятно, все же медленно покачал головой.

— Гаррон Керси ехал в Уорем, чтобы принять титул и земли брата, — очень тихо начала Елена. — Тот мужчина, которому ты платил в Уореме, — управитель, кажется? — подлил зелье в бокал Артура, и тот уснул. Ты должен был знать, что брат лорда Артура приедет сразу. Но так и не сообразил, что лорд Гаррон и был свирепым воином, который спас Марианну от Халрика и его людей? Так и не сообразил, что он, должно быть, забрал ее с собой в Уорем?

Она стала изучать ногти. Заметила, что один почернел, несомненно, после ее опыта с мандрагорой и волчьей ягодой.

— Теперь тебе все ясно?

— Это невозможно, мадам. Я говорил, что Халрик переодел ее мальчишкой. Она была неузнаваема. Зачем тащить в Уорем тощего оборванца?

Ей очень хотелось швырнуть ему в голову прекрасную статую Минервы из черного оникса, стоявшую на ее рабочем столе.

— Значит, она открылась лорду Гаррону. Призналась, кто она на самом деле? Возможно, нет: она слишком меня боится. Да и тебя тоже. Что же, она стала его наложницей? Сомневаюсь, ибо она не проявляла никакого интереса к мужчинам, если верить Элле, моей верной служанке, которая оставалась в Валкорте, чтобы о ней заботиться.

— Она и мной не заинтересовалась, — поддакнул Джейсон с нескрываемым удивлением. Да разве такое может быть?!

Елена, хмурясь, продолжала изучать черный ноготь.

— Марианна привлекает к себе мужчин, — пробормотала она, скорее себе, чем ему. — Это ее особый дар. Они отдают ей доверие и преданность. То же самое она умудрилась проделать и в Уореме. Разве не ты сказал мне, что ты и твои люди уничтожили Уорем и убивали всех, кто смел высунуть нос за стены замка?

— Так оно и было.

— Марианна из тех, кто готов пожертвовать жизнью, чтобы исправить несправедливость. Она приказывает, умоляет, уговаривает, составляет свои списки. Она завоевала Уорем и лорда Гаррона, даже не сомневайся. Вот интересно, знает ли лорд Гаррон, кто она на самом деле?..

Елена глянула на сосуд, в котором находилось зелье из истолченной в порошок жабы, смешанной с бычьей кровью и щепоткой высушенной болотной тины, которое, как считалось, придает ясность уму. Она сама погрузилась в эту кристальную ясность и увидела крысенка с пылающими рыжими волосами. Странно, что ни у матери, ни у отца, лорда Тимоти, не было таких волос. Эти волосы — проклятие сатаны! Тогда ей было не более шести лет.

Она отрешилась от видения, когда Джейсон Бреннан сказал:

— Халрик думает, что она тоже его узнала. Она знает, мадам. И это означает, что лорду Гаррону все известно. Вряд ли она станет держать его в неведении.

— Она знает только сэра Халрика. Кто мог ей сказать, что он твой слуга?

Об этом он не подумал.

Джейсона охватило невероятное облегчение.

— Это правда! Она никогда не видела нас вместе. Он клянется, что ни разу не упомянул при ней моего имени.

— И она понятия не имеет, что ты действовал по моему приказу, верно? А это означает, что лорд Гаррон не ведает об этом.

— Я действую только по собственному желанию. И никто не имеет власти мне приказывать! — оскорбился он, ехидно ощерившись и зная, что этим обозлит ее. Но не настолько, чтобы смести его с лица земли. — Обещаю, мадам, что убью лорда Гаррона. Найду, где Артур спрятал серебро, которое украл у моего отца, преподнесу его вам, а потом женюсь на вашей дочери.

«А потом я получу Валкорт, и королю ничего не останется делать, кроме как принять меня. И почему бы нет?»

Он уважает отца, доверяет ему, так что примет сына, особенно если тот уже стал хозяином Валкорта.

«А вы, мадам, даже после того как я отдам вам серебряные монеты, — если решу отдать все, — вы по-прежнему будете сидеть в этих пропитанных злом стенах, среди мрачных теней, уничтоживших свет… а эти жуткие заклинания и черный дым, и вопли, столько воплей… когда-нибудь просто поглотят вас, и вы исчезнете».

— Возможно, мадам, через год вы станете бабушкой, — улыбнулся Джейсон.

Аббатисе хотелось рассмеяться над жалкой попыткой уязвить ее. Поразительно это всепоглощающее мужское тщеславие. Да все его мысли написаны на лице! Он уже вообразил себя графом Валкортом! Конечно, он представляет, как перехитрит ее, заберет серебро… но этого никогда не случится. Недаром она обладает силой. Силой, которую он не в состоянии охватить разумом. Силой потусторонней…

Ее муж, лорд Тимоти де Люс де Морней, тоже был переполнен мужским тщеславием все эти годы, пока не закрыл проклятые всепонимающие глаза в последний раз. Елена победила! Потому что у него не было времени отдать замуж Мерри назло жене. Она никогда не знала, о чем думает муж, хотя легко проникала в мысли других мужчин. Но муж был для нее закрытой книгой. Правда, иногда он давал себе волю поделиться с ней мыслями. Перед ее мысленным взором промелькнули почти двадцать лет, отягощенные ее ненавистью к мужу, который слишком хорошо ее знал и понимал ее неспособность управлять им.

Она помнила выражение его лица, когда он ясно осознал, что она собой представляет. Тогда она поняла, что все случилось быстро, очень быстро. Она еще не привязала его к себе достаточно надежно.

Но она получила то, чего добивалась. То, что должна была получить. И это стало победой над ним!

Аббатиса умело распространила сказку о том, что лорд Тимоти был чудовищем. Что ей пришлось оставить маленькую дочь, чтобы спастись самой. Правда, она не забыла захватить огромное богатство, которое принесла мужу в приданое, и укрылась в Майзерлингском аббатстве. И кто мог осудить ее за это, хотя она была женщиной, женой, чьим главным долгом было повиновение мужу? Но Елена избрала жизнь праведницы, заткнув рты недовольным и сплетникам. И под ее владычеством Майзерлинг уже через год стал известнейшим центром наук, учебы… и, как было известно очень немногим, — центром совершенно иных знаний.

Майзерлинг был ее королевством. Только ее. И она избавится от Валкорта и Марианны. Как было задумано. Конечно, есть и другой путь, совершенно, восхитительный. Нужно хорошенько об этом подумать.

Она улыбнулась Джейсону:

— Так ты все еще надеешься жениться на моей дочери?

— Конечно. Нужно просто определить, как это лучше сделать.

— И ты вонзишь кинжал в сердце сэра Халрика?

Джейсон не собирался объяснять, что Халрик создает свои правила, всегда выбирает собственную дорогу и, кроме того, давно уже не просто его человек. Это знание неизменно останавливало его руку. Но Джейсон понял, что его согласие — именно то, чего желает Елена. Он вдруг увидел рану от стрелы на шее Халрика, увидел, как его собственный нож вонзается в эту рану, поворачивается, расширяя ее.

И медленно кивнул.

Взгляд прищуренных глаз Елены не отрывался от его лица. Неужели она понимает, что он лжет? Просто проникает в его мысли и видит, что они лживы?

Джейсон ощутил беспощадный удар страха.

— Да, я воткну в него нож. Глубоко, — повторил он.

— Тогда я объясню тебе, что делать, и ради твоего же блага стану молиться, чтобы ты снова не подвел меня, — изрекла она.

Джейсон долго смотрел на нее, прежде чем кивнуть, повернуться и направиться к порогу. За спиной раздался смех:

— Никаких неудач, или твои волосы из черных станут белыми, а нос отвалится!

Джейсон оглянулся. Всего один раз. И мог бы поклясться, что клубящиеся тени окружили стол и притягивают ее к себе, словно в любовные объятия, а серный смрад становится все сильнее и неумолимо проникает в ноздри.

Он закрыл за собой дверь спальни и сбежал. И не помнил, как выехал из теней величественного аббатства.

Один из солдат признался, что сэр Халрик велел оруженосцу держать штандарт господина. Разве это не роковая ошибка?

Джейсон был рад, что не сказал обо всем ведьме. Иначе она наверняка тут же расправилась бы с ним.

А что, если Марианна узнала штандарт? Учитывая невезение последних месяцев, он в этом почти не сомневался.

Но все же было кое-что, чего ведьма не знала. И чего он ей не откроет.

 

Глава 27

Гаррон нашел ее в маленьком соларе, рядом с хозяйской спальней. В комнатке было одно окно, обычно прикрытое оленьей шкурой, чтобы не пропускать солнце. Сейчас шкура была откинута.

Гаррон молча наблюдал, как Мерри снимает горшочек с огня, несет к маленькому столу и размешивает содержимое, читая одновременно свой лечебник. Она не подняла глаз.

— Доброе утро, Гаррон. Прости, я не могу остановиться, иначе зелье натворит бед. Не знаю, каких именно. Я чувствую себя такой невеждой! Что, если я сделаю ошибку и кого-то убью?

Гаррон отмахнулся, но все же счел нужным спросить:

— Что это?!

— Отвар для Миггинс от кашля.

— У меня глаза щиплет.

Мерри кивнула, все еще продолжая мешать.

— Семя аниса и росянка. Щиплет глаза из-за анисового семени. А тимьян пахнет очень резко. Я никогда раньше не готовила отвар по этому рецепту! Старалась очень тщательно отмерять дозы, но это сложно, Гаррон. Надеюсь, зелье поможет ей, а не сожжет горло!

Сердце Мерри билось медленно и гулко. Не дождавшись ответа, она наконец сказала:

— Ты вернулся полтора дня назад. И все это время говоришь со мной только о том, как много сделано в Уореме. Ты уже решил, что делать?

— Ты сказала, что мать продала тебя Джейсону Бреннану. Значит, твой отец, лорд Тимоти, умер?

Мерри кивнула:

— Примерно в то же время, когда скончался твой брат.

— Почему мать решила тебя продать, если Валкорт так богат?

— Богатство Валкорта не в деньгах, которых у нас нет, а в землях, фермах и городах. Когда я была младенцем, мать оставила меня и моего отца и взяла с собой свое приданое, все серебро, которое было в Валкорте. Для Майзерлингского аббатства требуется много серебра. Видимо, посчитала, что лучший способ получить деньги — продать меня Джейсону Бреннану. Действовала она очень быстро. Нашла человека, который согласился меня купить, прежде чем король узнает о смерти моего отца и отдаст Валкорт вместе с моей рукой одному из фаворитов. А может, она задумала все это очень давно, а тут подвернулся Бреннан.

— Ты упомянула о Майзерлингском аббатстве. Я слышал о нем.

— Моя мать — леди Елена, или, вернее, аббатиса Елена из Майзерлинга.

— Я также слышал толки о твоей матери. О том, как она сделала Майзерлинг местом, где люди могут обучаться различным наукам.

В число этих рассказов входило повествование о монахе, который пришел в Майзерлинг и сбежал под покровом ночи, а потом рассказывал всем, что набрел на аббатису, стоявшую на коленях перед странной, словно вытянутой статуей, находившейся в центре черного круга. При этом аббатиса произносила непонятные слова. Монах клялся, что в круге, в клубах черного дыма, появился сам дьявол. И хотя люди, слушая его, пугались, Гаррону это казалось кошмарной сказкой, предназначенной для того, чтобы пугать детей!

— Значит, после смерти твоего отца она времени не теряла. Совсем не теряла. Но как он умер, Мерри? Его кончина была внезапной?

Оцепенев от неожиданности, она уставилась на него.

— Хочешь сказать, она заключила сделку с Джейсоном и убила моего отца?

Гаррон пожал плечами.

— Она умна? Строит хитрые планы? Безжалостна?

— Ответ на все три вопроса — да. Но отравить отца… такое трудно осмыслить. Мой отец умер за день до прибытия в Валкорт матери в сопровождении личного войска и Джейсона Бреннана. Надеюсь, ты ошибаешься. Иначе это было бы несказанным грехом и ужасным преступлением. И поскольку в моих жилах течет ее кровь, страшно подумать, что это живет во мне, ожидая момента вырваться наружу.

— Не будь глупышкой. В тебе настолько отсутствует все дурное и скверное, что именно это делает тебя уязвимой. Послушай, убила она его или нет, тут ничего не изменишь. Надо думать о будущем. Придется отвезти тебя к королю Эдуарду. Это он должен принять решение о том, кому достанется Валкорт в качестве твоего приданого. Он единственный, кто может тебя защитить.

Она знала, о да, знала… но ведь он человек короля.

— Значит, я по-прежнему останусь пешкой, если не матери, то короля, — спокойно бросила она, помешивая остывающий отвар. — Теперь ему будет дано право продать меня. Не матери.

— Клянусь прыщами святого Флорина, к чему тебе так расстраиваться? Сама знаешь, как делаются подобные вещи. Браки — это заключение союзов между семьями и приобретение собственности. Не умри твой отец, мать не вмешалась бы, и король решил бы будущее. Твое и Валкорта. Это его обязанность, и надеюсь, ты это понимаешь. Вряд ли король согласится, чтобы хозяином столь богатого владения, как Валкорт, стал человек, который не выбран им лично. Не сомневаюсь, что король пожелает оставить тебя при дворе, под своим зорким присмотром.

— Хочешь сказать, он подвесит меня, как приманку, перед носами своих прихлебателей? Я больше не желаю ехать ко двору.

— Что значит «больше»? — насторожился он.

Мерри погрузила кончик пальца в загустевшую жидкость и лизнула. И едва не подавилась. До чего мерзкий вкус!

— Какая противная микстура! Как этим можно что-то излечить?!

— Мерри…

Она потянулась к двум открытым горшочкам, разлила зелье, закрыла горшочки плотной тканью и перевязала горлышки тесемками.

— Когда мне исполнилось пятнадцать лет, отец отослал меня ко двору королевы Элеоноры. При дворе я оставалась целых десять месяцев. И возненавидела тамошнюю жизнь. Не королеву, которая была очень ко мне добра. Придворных. И мужчин, и дам. Они улыбаются в лицо и рассказывают грязные сплетни за твоей спиной. Мерзкое место! Наконец я упросила отца отвезти меня домой.

Гаррон наблюдал, как придворные ведут свои нескончаемые игры, пока просто не перестал обращать на них внимание. Пятнадцатилетняя девочка не имела ни единого шанса устоять перед ними.

— Кто-то из мужчин пытался тебя соблазнить?

— Еще бы! Одно из их любимых занятий! — фыркнула она. — Если им придет в голову побиться об заклад, что кто-то способен обольстить козу, участники пари непременно попытаются совершить и такой подвиг!

— Надеюсь, королева защищала тебя?

— Нет. Я сама себя защищала. Отец предупредил меня. Обо всем рассказал. Объяснил, на что способны мужчины при дворе, и был прав. Он подарил мне также маленький кинжал, на случай если меня попытаются взять силой.

— Отцу не следовало посылать тебя ко двору.

— Он знал, что мне пора выйти замуж, и хотел, чтобы я сама проверила, нравится ли мне кто-то при дворе, поскольку туда время от времени наезжают все королевские рыцари, бароны и даже графы.

— И никто тебе не угодил?

Мерри покачала головой:

— Жестокость. Сладкие слова, за которыми кроется злоба. Беспечные, ничего не значащие обещания. Я не могу это выносить.

— Тебе пришлось пустить в ход кинжал?

— Однажды. Его звали барон Ландро. Он только что похоронил вторую жену и искал новую. Предпочтительно богатую. Как-то ночью он, пьяный до потери сознания, поймал меня, возможно, решив, что, если изнасилует, король отдаст ему в жены наследницу Валкорта. Я ударила его кинжалом в плечо. Пока он вопил и корчился от боли, я сбежала.

— Я знаю барона. Он прекрасный боец. — Гаррон нахмурился: — Бернелл говорил, что твое лицо ему знакомо. Значит, он был прав. Должно быть, видел тебя при дворе королевы.

— О да, — кивнула Мерри, — но тогда моя голова была всегда покрыта. И он не видел моих волос.

Она принялась приводить в порядок рабочий стол.

— Я никогда тебя не встречала. Вероятно, ты попал ко двору, когда я уже вернулась в Валкорт.

— Да, и ты наследница, — кивнул он.

Это прозвучало как обвинение. Мерри невольно улыбнулась:

— Это не заразная болезнь, Гаррон, но, поскольку это так тебя расстраивает, почитаю лечебник и попытаюсь найти средство, чтобы излечиться.

— Твоя шутка меня не смешит, — буркнул он, проводя рукой по волосам.

Мерри протянула руку. Но он быстро отступил. Рука Мерри упала.

— Значит, твой отец — Тимоти де Люс де Морней, граф Валкорт. Когда-то, очень давно, я побывал в Валкорте. Мой отец знал лорда Тимоти, но я, тогда совсем мальчишка, увидел, как сухо он разговариваете хозяином, и понял, что они не друзья. Но я был слишком молод, чтобы понять, в чем дело. Да и сейчас не понимаю. Валкорт больше Уорема?

— Больше.

— Богатство, Мерри. Валкорт — невероятно богатое владение. Процветавшее еще со времен Вильгельма Завоевателя.

Он действительно слышал, как при дворе толковали о дочери, единственном ребенке лорда Тимоти. К тому же — вот приятный сюрприз! — она вовсе не была уродиной.

— Лорд Тимоти рассказывал, как отец учил его управлять поместьями. А того, в свою очередь, тоже научил отец, так что этот обычай повелся еще от первого графа, — пояснила Мерри и стала монотонно перечислять обязанности владельца поместья: сделать все, чтобы у арендаторов имелись крепкие орудия и семена, помогать им собирать урожай, использовать полученные от аренды деньги, чтобы покупать новые фермы, поддерживать добрососедские отношения с возможно большим числом близлежащих городов, защищать их от разбойников, покупать в них все нужные товары, содержать крепкое войско, варить превосходный эль, и так далее, и тому подобное. — Мерри неожиданно улыбнулась: — Отец говорил, что первый граф был злющий старик с длинной бородой, обернутой вокруг шеи. Но он знал, как добиться, чтобы его земли процветали. И это он установил правила. Они записаны в большой книге, кожаный переплет которой совсем истерся, и мой отец потребовал, чтобы я ее переписала. Теперь она совсем новенькая и легко читается. Мужчина, которому король отдаст меня в жены, сразу все поймет. Жаль, что у моего отца так и не было сына. Вскоре другой человек станет хозяином Валкорта, Возможно, за два последующих поколения Валкорт потеряет свое богатство.

— Графы Валкорты не единственные умные люди в Англии. Да и король не дурак. Он не выберет ничтожного мота.

— А у твоего отца были такие же правила управления Уоремом? — усмехнулась Мерри.

В этот момент Гаррон явственно увидел отца. Красное от ярости лицо, злобные вопли… как жестоко он избивал мельника из-за треснувшего зуба, под который случайно попал ускользнувший от жерновов кусочек камня. Отец не помогал своим крестьянам. И они не слишком его любили.

Гаррон вспомнил, как голодали фермеры, когда урожай выдавался плохим, и покачал головой:

— Нет. Но у меня правила будут.

— Вот и хорошо. Знаешь, мой отец никогда не уклонялся от своих обязанностей, но вообще-то его страстью были турниры. Он считал себя единственным человеком, который разбогател на таких турнирах, а тогда ему было только восемнадцать. Он был прекрасным бойцом. В четырнадцать лет выиграл первого боевого коня и доспехи у французского рыцаря. Он очень расстроился, когда король Эдуард своим указом запретил турниры.

— Слишком много людей бессмысленно погибали в турнирах. Послушай, Мерри, это должно быть сделано. Мне нужно отвезти тебя к королю. Ты достигла брачного возраста. Его величество выберет тебе мужа, сильного воина, чтобы он защищал Валкорт и поклялся ему в верности. Я посоветую королю, чтобы он нашел человека, который будет придерживаться соответствующих правил и иметь привычку составлять списки. Я сам тебя провожу. И позабочусь, чтобы тебе не причинили зло и не изнасиловали. Король найдет человека, который пойдет по стопам твоего отца, и Валкорт будет по-прежнему процветать.

— А ты скажешь королю, что Джейсон Бреннан и есть Черный Демон, что его человек, сэр Халрик, меня похитил? Скажешь, что Джейсон заключил сделку с моей матерью? И что твоего брата, возможно, отравил Черный Демон?

— Обязательно скажу.

 

Глава 28

Сейчас они не сводили друг с друга глаз. Гаррон угрюмо нахмурился.

— Ты призналась, что убежала из Валкорта, чтобы не выходить за Джейсона. Расскажи, что случилось.

Мерри отвернулась от него и принялась ходить по комнате. Платье было так ей коротко, что он видел ее щиколотки.

— Я уже говорила, что отец умер внезапно. Он был здоров. Но ему вдруг стало плохо. Начало рвать. Лицо и тело стало мокрым от пота. Потом началась лихорадка, и он трясся в ознобе так, что зубы стучали. Он так и умер, сжигаемый жаром.

Как сухо звучат эти слова, как бесстрастно!

Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Мне очень жаль, Мерри.

Она кивнула.

— Когда на следующий день мать въехала в Валкорт в сопровождении своих людей и Бреннана, кажется, только я была удивлена столь внезапным появлением. Моя нянюшка Элла сказала, что теперь мать обо мне позаботится и я ни о чем не должна волноваться. И велела мне слушаться ее. Элла все время твердила мне, что моя мать не только прекрасна, но и умна, что в ее сердце столько доброты… и больше не имеет значения то обстоятельство, что мой отец ненавидел ее и всячески мучил. Я ничего ей не ответила, но была уверена, что это не может быть правдой. Отец никогда не унижал меня и не бил. Не испытывал ко мне неприязни из-за того, что я не родилась мальчиком. И ни разу не говорил дурно о матери. Правда, однажды перекрестился, когда кто-то упомянул ее имя в его присутствии.

«Скажи ему, просто все скажи»… Ее голос понизился до шепота.

— Говорят, она могущественная колдунья, ведьма, знает то, что неведомо простым людям, и будто она может навести на человека чары, чтобы извести тело и истерзать душу. Думаю, поэтому отец и отослал ее. Он боялся за меня.

Ведьма — создание, которого опасаются все нормальные люди. Какая пакость!

Гаррон не хотел верить истории монаха. Но оказалось, что это правда!

— Ты тоже ведьма?

— Не думаю, — покачала головой Мерри с самым серьезным видом. Но голос не звучал достаточно убедительно.

Неужели втайне она считает себя такой же ведьмой, как мать?! Что за вздор!

— Я уже говорила, что она привезла с собой Джейсона Бреннана. И объявила, что я стану его женой. Джейсон показался мне достаточно молодым, хорошо сложенным, красноречивым, но, пойми, Гаррон, в его глазах не было света. Когда он смеялся, что случалось достаточно часто, в его глазах мелькало нечто расчетливое, пугавшее меня до глубины души. В нем не чувствовалось ничего хорошего или цельного. Тогда он уехал, но мать пообещала, что он скоро вернется.

— Как ты сбежала из Вал корта?

— Я улучила подходящий момент и направилась к конюшне, но, к несчастью, сэр Халрик уже успел прибыть в Валкорт и заметил, как я убегаю. Поймал меня и переодел в мальчишечью одежду, чтобы отвезти к своему хозяину.

Гаррон немного подумал.

— Но почему он просто не отвел тебя к матери? Она бы наверняка заперла тебя в твоей спальне в ожидании приезда Бреннана.

— Я думала, он так и поступит, но вместо этого он уехал из Валкорта. Но действительно ли он вез меня к Бреннану? Помню, как он, смеясь, говорил одному из своих людей, что приготовил подарок господину. И добавил, что не знает, стоит ли чего-то такая грязная нищенка, как я. Во всяком случае, он был очень доволен, что заполучил меня.

— Остальное мне известно. Я нашел тебя, освободил, и ты добралась сюда. Но почему Джейсон снова послал сэра Халрика в Уорем?

— Видимо, потому, что узнал, где спрятаны серебряные монеты. Другого ответа быть не может.

— И сэр Халрик посчитал, что, поскольку здесь одни мертвые и умирающие, они с радостью примут каждого, кто пообещает им еду.

— Как по-твоему, Джейсон признался моей матери в собственной неудаче? Если так, надеюсь, она поразит его проклятием. Теперь она, должно быть, поняла, что отныне Уорему не грозят никакие атаки. Догадается ли она, что ты проводишь меня к королю Эдуарду?

Гаррон поднял со стола засохший цветок и понюхал. Это оказалась лаванда.

— Сомневаюсь, что твоей матери или Бреннану придет в голову, что я способен отказаться от такого лакомого кусочка! Они уверены, что я оставлю тебя здесь, женюсь и в придачу приобрету Валкорт.

— Почему бы нет? — отчетливо, без колебаний выговорила она, наблюдая, как Гаррон держит в пальцах веточку лаванды. Положив веточку на место, он обернулся.

— Ты думаешь, будто я могу силой заставить тебя выйти за меня замуж? Что я такой же злодей, как Джейсон? Как твоя мать?

— Нет, ты совсем на них не похож. Ты никогда не сделал бы ничего подобного. Да тебе и не придется принуждать меня! — Она вскинула голову и глянула на него в упор. — Я с радостью соглашусь. Мне хотелось бы стать твоей женой.

— Ты с ума сошла! — возмутился он и, неестественно выпрямившись, повернулся и направился к двери.

Мерри взяла горшочек с отваром для Миггинс и потрогала. Остыло. Пора нести лекарство Миггинс. Но что теперь делать? И тут ее осенило.

 

Глава 29

Мерри знала, что Гилпин спит на тюфяке за дверью комнаты Гаррона. Но хотя она сама подлила сонного зелья в его эль, все же загородила рукой свечку и сняла туфли, прежде чем осторожно переступить через оруженосца и медленно открыть дверь спальни. Гилпин не шевельнулся. Хорошо, что Гаррон не задвинул засов! Мерри едва не упала в обморок, услышав шепот Гилпина:

— Позвольте мне снести ему голову, лорд Гаррон! Позвольте!

Она поспешно обернулась, но увидела, что он спит, и сама задвинула засов. В комнате вовсе не было так темно, как на дне одного из котлов Баллика, потому что Гаррон оставил откинутой оленью шкуру, и в комнату лился лунный свет.

Помедлив, Мерри вдохнула сладкий ночной воздух. Взглянула в сторону постели, не заметила ни малейшего движения. Но ясно разглядела фигуру Гаррона. Подошла к кровати и подняла свечу. Спящий, он выглядел таким молодым. На губах играла легкая улыбка. Тоже видит во сне, как сносит кому-то голову?

Он лежал на спине, раскинув ноги. Одеяло укрывало его только до пояса, оставляя грудь открытой. Она знала, что он спит голым. И это неплохо, потому что в ее списке не было инструкций по этому поводу. Но она не так наивна и знает, что прячется под одеялом!

Она здесь, и он здесь, и к тому же голый. Дверь спальни заперта.

Не то чтобы Мерри не знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Но она не знала, как осуществить соитие. С другой стороны, она сама слышала, как Лизл говорила Элайн, будто леди Анна считала, что мужчины очень похотливы и женщине ничего не нужно делать, кроме как развести бедра и думать о новом платье, а может, и новом украшении, но при этом не забывать подскакивать вверх-вниз и стонать.

Она заметила шрам на его плече и другой, длинный и побелевший — на руке. Еще один начинался от талии и исчезал под одеялом.

Мерри наклонилась и вдохнула его запах. Такой знакомый…

Может, коснуться его… там? Что он сделает?

Гаррон застонал и заметался на подушке. Откинул руку за голову и замер. Что он видит во сне?

Мерри отвела его руку и снова присмотрелась. Он такой большой. И это совсем не плохо. Значит, он может встретить врага лицом к лицу и разрубить надвое.

Мерри улыбнулась, но тут же вновь стала серьезной. Большой — значит, может причинить ей боль. Но какая разница? Пора привести в действие свой план!

Мерри поставила свечу на пол, сбросила платье, подняла камизу и медленно опустилась на Гаррона. Его глаза широко раскрылись.

— Ты враг? — прошептал он, приподнимаясь на локтях.

— Нет, милорд, клянусь, я не враг.

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Дыхание стало ровным. Она легонько толкнула его на подушки, оседлала, но сообразила, что не знает, как быть дальше. Он должен войти в нее. Но между ними одеяло! Жаль, что она не может разбудить его и попросить продолжить. Он вытянулся во весь рост, успокоился и стал похрапывать. Но куда ему до Миггинс!

Она подалась вперед, поцеловала его и тут же выпрямилась.

Поцелуй оказался приятным, хотя и длился какое-то мгновение. Она снова наклонилась, и на этот раз поцелуй длился дольше. Его губы были теплыми, и от их прикосновения огненная стрела пронзила ее тело. Она не ожидала этого и нахмурилась, когда сердце забилось сильнее. Конечно, соитие — именно то, чем наслаждаются мужчины. Она вечно слышала, как они хвастаются, что переспали с женщиной, как в Валкорте, так и при дворе. Кажется, ничего больше их не интересовало. Но если уж быть до конца честной, это касалось не только мужчин. Сколько раз она слышала, как при виде красивого мужчины женщины хихикают и шепчутся, прикрывая рты ладонями. Но о чем они говорили? О том, как они хотят дотронуться до него? Ласкать?

Идиотка! Нужно было внимательнее слушать старших женщин! А она вечно старалась убежать! Теперь ясно, какой она была близорукой. Не думала о будущем.

Мерри снова поцеловала его, на этот раз сильнее прижавшись губами. К ее полнейшему потрясению, он приоткрыл рот. И коснулся языком ее нижней губы. Такого она себе не представляла. Ноги плотнее сжали его бока.

Но тут его язык скользнул ей в рот. Мерри едва не спрыгнула на пол. Когда она дернулась, он застонал, поднял руку, коснулся ее щеки и прошептал:

— Бланш, ты снова пришла разбудить меня поцелуями? Ты знаешь, как я люблю вкус твоих губ!

Кто эта злосчастная Бланш? Она приходила к нему и будила поцелуями? Будь эта сучка здесь, Мерри огрела бы ее по голове!

— Прижмись ко мне, Бланш, и я дам тебе все, что хочешь. Покажи свои грудки. — Но тут Гаррон остановился и свел брови. — Что это? Я хочу, чтобы между твоим телом и моими руками не было преграды, — прошептал он и стал снимать с нее камизу. Мерри помогла ему. — Ах, это куда лучше. Дай мне свои грудки…

Теперь она осталась голой и сидела верхом на мужчине, который гладил ее руки, плечи, груди… Его ладони были заскорузлыми, жесткими и теплыми. И от каждого его касания по телу снова разливалась волна жара. Ошеломляюще… и немного пугает.

— Ах, как приятно. Ложись на меня, Бланш. Где твои губы? Ложись и делай со мной что хочешь.

Даже опуская голову, Мерри не отводила от него взгляда. Его глаза были по-прежнему закрыты. Как он может спать во время такого катаклизма?!

Ей хотелось целовать его, пока его губы не онемеют.

Гаррон со стоном поднял голову и стал целовать ее груди. Наслаждение было таким острым, что она едва не потеряла сознания. Но больше всего ей хотелось, чтобы он продолжал гладить ее, и хотелось увидеть, что скрывается под этим одеялом.

Его рука скользнула под ее попку. Пальцы другой погладили лепестки лона. Мерри продолжала сидеть на нем, перепуганная, застывшая, ощущая, как наливается жаром низ живота.

— Ты такая теплая и мягкая. Но пока еще не влажная, Бланш. Что-то не так?

«Влажная? О чем он?»

Когда он приподнял ее бедра, Мерри прижалась ладонями к его груди и закрыла глаза, выжидая, что будет дальше. Она знала только, что очень хочет продолжения.

Его палец проник в нее. Она тяжело задышала. Сердце забилось сильнее. Стало больно, но ненадолго. Она не глупа. Он захочет войти в нее не только пальцами, но и тем, что спрятано под одеялом.

Гаррон отнял пальцы и приподнял Мерри, все еще держа одной рукой. Второй он стянул одеяло.

Она не могла взглянуть на него, хотя и желала. Отчаянно. Сейчас это случится.

Она приподнялась чуть выше и почувствовала, как он входит в нее.

Гаррон, громко застонав, подался вперед, пытаясь проникнуть дальше. Но сразу это не получилось. Она вцепилась в его плечи, зажмурилась и плотно сжала губы, чтобы не закричать.

Он разорвет ее. Она это понимала. Но ничего не поделаешь, ей придется пойти и на это.

Давление. Нестерпимое давление. И он не остановится! Сколько ей еще терпеть?

Она не вынесет, просто не вынесет. Но как раз в тот момент, когда она решила вскочить и выбежать из комнаты, он снова застонал, стиснул ее талию и с силой опустил на себя, одновременно подавшись вверх.

Мерри взвизгнула и попыталась отстраниться. Безуспешно.

Глаза Гаррона распахнулись. Первую секунду он просто не понял, что произошло. Но только на секунду. Во имя всего святого, его оседлала не Бланш! Не ее он взял так властно. Это Мерри! Только сейчас он ощутил, как она узка, как сильно он ее растягивает. И она снова завопила, на этот раз еще громче. Ну да, она была невинна, и он причиняет ей боль. Но сейчас ему было не до этого: безумная похоть одолевала его. Он дергался, делал выпад за выпадом. Но так неловко, так неправильно…

— Нет, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — нет, немедленно слезь с меня, Мерри. Я не сделаю этого. Не могу.

Мерри поняла, что крик — позорная трусость с ее стороны. Нужно было сдержаться. Боль — одно дело, и она способна вытерпеть боль куда более невыносимую — получить в мужья совершенно чужого человека.

«Поскорее. Поскорее покончить с этим!»

Она со всей возможной силой опустилась на него, позволяя ворваться в себя. И поняла, что сейчас умрет. Но может, это к лучшему. Мертвую не выдадут замуж за Бреннана, да и того, что произошло сейчас, с ней больше не случится.

Гаррон не двигался.

Неужели заснул?

Но тут он стал сыпать ругательствами. Сжал ее талию, пытаясь стащить с себя. Но теперь она не собиралась останавливаться, и, инстинктивно понимая, что нужно двигаться, она так и поступила.

— Мерри, нет, — выдохнул он.

Но она нагнулась, зарылась руками в его волосы и стала целовать.

Гаррон выругался в ее губы и застонал. Снова произнес ее имя и внезапно понял, что она завладела им и поздно что-то предпринимать. Он был натянут, как тетива лука. И, откинув голову, снова выкрикнул ее имя в сводчатый потолок. В жизни своей он не испытывал того, что сейчас. Словно перешел все границы, все пределы… и все же оставался глубоко в ней. Мир его разлетелся на осколки, и он взлетел в небеса. Не сомневаясь в том, что именно туда и стремился.

— Милорд! — завопил Гилпин. — Милорд, что с вами делают? Кто-то переступил через меня, чтобы добраться до вас, убить. И во всем виноват я! О могущественный святой Альбертин, благословенный святой всех хромых нищих, мне следует выпить яд, который еретики силком влили тебе в горло, до того как переломали тебе ноги и сожгли на костре!

Бедняга колотил в дверь, пытаясь выбить ее плечом и ногой. Но дверь была толще его самого, а крепкий засов мог выдержать натиск дюжины человек, и все его усилия оставались тщетными.

Мерри услышала бешеный стук, но уже не обращала внимания. Главное — что она больше не девственна. Дело сделано, и поскольку она ощущала внутри что-то мокрое, значит, он излил в нее семя.

Он по-прежнему не выходил из нее. Лежал неподвижно, как мертвец, с закрытыми глазами, вытянув руки по бокам. В полумраке она заметила, что он улыбается. Во сне.

Спит? Как этот олух может спать!

Боль немного уменьшилась, и это было облегчением. Она наклонилась над ним и погладила по щеке.

— Гаррон, я знаю, что больше не девственна, ведь ты так глубоко во мне. Ну же, просыпайся! Ты должен понять, что случилось!

— Я позову Алерика! — продолжал орать Гилпин. — Ответьте мне, что с вами происходит?

Глаза Гаррона широко раскрылись. Он явно вернулся на землю. Снова сжал ее талию, перевернул так, что оказался сверху, и крикнул:

— Гилпин, не смей будить Алерика! Это был ночной кошмар, ничего страшного. Не смей тревожить Алерика! Со мной все хорошо! Ложись спать!

— Но как я могу спать, милорд! Я слышал ваши вопли. Подумал, что к вам в спальню пробрался кто-то чужой.

— Здесь нет чужих! Ложись спать и не болтай лишнего.

 

Глава 30

Последовала минута блаженного молчания. Гаррон глянул в ее бледное лицо.

— Значит, ты настояла на своем, — пробормотал он и снова вонзился в нее. Она и забыла, что он так из нее и не вышел! И сейчас мечтала об одном: чтобы он оказался как можно дальше от нее.

— Все кончилось, Гаррон. И у тебя нет причин делать что-то еще. Теперь ты можешь остановиться. Пожалуйста.

Он насторожился.

— Зачем мне останавливаться?

— Мне больно.

Гаррон нахмурился. И отстранился. Немного. Продолжая оставаться в ней. Только приподнялся, балансируя на локтях. Он снова хотел ее, но теперь, когда вновь обрел ясность мысли, он по крайней мере мог связно рассуждать.

— Итак, — снова сказал он, — не могу поверить, что ты пришла ко мне в спальню и насадила себя на мою плоть!

— Ты принял меня за Бланш.

— Мне следовало знать. Даже во сне следовало знать, что это не Бланш. Ее груди так обильны, что не умещаются даже в сложенных мужских ладонях. И Бланш всегда точно знала, что делать.

Она ударила его кулаком в плечо:

— Перестань думать об этой корове!

Гаррон ухмыльнулся, проник немного глубже. И замер, когда она напряглась.

— Не двигайся. И ты даже не знаешь Бланш. Она была умна и любила будить меня посреди ночи.

— Каким образом?

— Иногда она прижималась грудью к моему лицу.

— И как ты только не задохнулся под весом столь обильной плоти?

— Как видишь, — обронил он, и она поняла, точно поняла, что он думает о том, как бы зарыться лицом в груди толстой коровы!

Поэтому она снова ударила его по плечу.

— Ну, ты не можешь жениться на этой Бланш и даже никогда не сумеешь снова прижаться лицом к ее грудям. Ты должен жениться на мне, Гаррон.

Он почти вышел из нее. Но похоть возгорелась с новой силой. Однако ее откровенные речи и ужас ситуации с кристальной ясностью отпечатались в его мозгу. Жениться? Он взял ее невинность. Исторг в нее свое семя. Теперь она нечиста.

Во имя четок святого Клементина, неужели теперь король прикажет растянуть его на дыбе и четвертовать? Запрет в подземелье и велит уморить голодом?

Яркая слепящая волна гнева захлестнула его. Такого он не заслужил. Задыхаясь от ярости и похоти, он вышел из нее и, встав на колени между ее ногами, потряс кулаком.

— Поверить не могу, что ты все это задумала заранее. Что действительно пришла в мою комнату и вынудила меня овладеть тобой.

— Вынудила тебя? Ха!

— Тихо! Ты глупая девчонка! Неужели оказалась способной на такое?

— Я говорила, что не желаю идти к алтарю с каким-то незнакомцем. И никто меня не заставит!

— Ты не имеешь права решать свою судьбу. Или настолько невежественна, что этого не понимаешь? Мужа тебе выбрал бы отец. Но он умер, и теперь король исполнит эту обязанность. Невозможно представить, что ты не только своевольна, но и глупа!

Его возмущение было таким неподдельным, что она раз разилась слезами.

Он слегка успокоился, но совсем ненадолго, потому что не находил выхода. И снова потряс кулаком перед ее носом.

— Что ты делаешь? Плачешь? Как ты смеешь! Прекрати немедленно!

Слезы высохли. Она судорожно сглотнула.

— Да, но трудно остановиться, когда они сами льются. И что теперь вы будете делать, милорд?

Гаррон покачал головой.

— Я бы хотел задать тебе знатную трепку, но, полагаю, поскольку ты наследница и скоро будешь подопечной короля, придется отказаться от этого удовольствия.

— Я не могу быть подопечной короля. Он не захочет опекать девушку, потерявшую невинность. Я знаю, что девственность — крайне дорогой товар. Едва ли не дороже серебра и земель.

— Это ты во всем виновата. Я почти в этом не участвовал.

— Ха! Ты стонал так громко, что я едва не оглохла. А потом так вопил, что разбудил даже Гилпина. Я не слышу его. Как по-твоему, он снова уснул?

— Пусть только попробует не уснуть. И ты помолчи.

— Не верю, что тебе было так же больно, как мне! Ты меня покалечил!

— Покалечил? Ты так же невежественна и глупа, как та засохшая груша в саду. Неужели ты оказалась способна сотворить со мной такое?

— Ты о чем? Я просто одна из тех женщин, которые будят тебя посреди ночи поцелуями и ласками!

— И прижимая к моим губам свои груди! Но это совсем другое, как тебе известно. Ты идиотка, Мерри!

Она в третий раз ударила его по плечу и наткнулась на бугор шрама.

— Я не идиотка. Просто не желаю стать собственностью совершенно чужого мужчины. А что случилось с тобой?

— Ты была Бланш, женщиной, которую я хорошо знал, и целовала меня, пока похоть не затмила разум.

— Не было никакого затмения разума! Ты и минуты не помедлил, чтобы подумать. Нет, что случилось с твоим плечом? Шрам уж очень большой. Ты мог погибнуть. Что стряслось?

Гаррон удивленно вскинул брови. Ну не странно ли это? Он посмотрел на губы, которые целовал, и ему захотелось поцеловать их снова.

— Шотландский безумец задумал убить короля, — рассеянно сказал он. — Моим долгом было его защитить, что я и сделал.

— А что было с шотландцем?

— Гниет на Холлоуз-Филд. Там хоронят убийц.

Она снова коснулась шрама.

— Должно быть, рана долго не заживала. Очень больно было?

Он пожал плечами. Тогда он думал, что умрет. Жар едва не сжег его.

А теперь это. Он взял девушку. Причем не просто девушку. Он взял Наследницу Валкорта. Конечно, ощущения поразительные, но он знал, что его ждет не горшок с серебром.

— Ты не учла последствий всего этого, Мерри, — вздохнул он, — и не понимаешь, чем придется платить мне.

— Нет. Тебе не придется платить. Я сама все объясню королю. Скажу, что ты безмерно благороден и мне пришлось тебя принудить. Скажу, что хочу тебя, восхищаюсь тобой, а не каким-то безымянным олухом, которому он захочет меня отдать. Объясню, что ты умеешь составлять списки не хуже королевы, и он поймет, что ты станешь управлять Валкортом так же хорошо, как мой отец. Поймет, почему я хочу выйти за тебя замуж. Не за какого-то чудака, который может оказаться таким же гадким, как Джейсон Бреннан. Король все поймет.

Он по-прежнему стоял на коленях между ее бедер. Она сжала его руку.

— Я отдам тебе книгу правил своего отца, и ты запомнишь каждое, а может, и внесешь туда свои. Ты, и только ты, сможешь сделать так, чтобы Валкорт и дальше процветал. Король будет доволен. Станет тебя превозносить. Ты будешь так богат, что сможешь давать ему деньги и солдат, и станешь так же близок к нему, как королева.

Гаррон сжал ее руки, поднял над ее головой и наклонился так, что ее нос оказался в дюйме от его собственного.

— Послушай меня. Ты не знаешь этого мира, и тем более короля. Он велит меня обезглавить.

Мерри поняла, что он свято верит в свои слова.

— То есть он обезглавил бы Джейсона Бреннана, если бы тот принудил меня к браку?

Он снова прижался к ней. Но так же быстро отстранился. Ему страстно хотелось коснуться ее снова. Пальцами. Губами. Наверное, он потерял рассудок, потому что снова вошел в нее.

Она дернулась, но Гаррон не двигался.

— Постарайся привыкнуть ко мне, — прошептал он и понял, что когда мужчина вошел в женщину, его голова совершенно перестает варить.

— Если я погибну зато, что взял твою невинность, имею право хотя бы насладиться тобой. Ведь умираешь только один раз.

Она тяжело дышала, упираясь ладонями в его плечи и стараясь отодвинуться.

— Болит не так сильно, как раньше. Но мне это не нравится. Уходи! Только не слишком далеко. Так, чтобы не приходилось кричать, если хотим услышать друг друга. Нет, правда, мы должны поговорить. Я сделаю список всех главных пунктов, чтобы ничего не забыть, и представлю их королю, который с радостью назовет тебя моим мужем.

Он тяжело дышал. От вожделения глаза его едва не сошлись на переносице. Но после слов Мерри рассудок схватил его за горло и хорошенько тряхнул. Он дернулся, сполз с кровати и, задыхаясь, встал над ней.

Мерри поспешно подтянула одеяло до подбородка. Он продолжал стоять над ней, голый, возбужденный, подбоченившись. И пристально смотрел на нее сверху вниз.

— Если бы я знала, что король может тебя убить, не пришла бы сюда. И не принудила бы тебя!

— Не лги! Ты даже не подумала о короле, когда задумала все это. И ты не принуждала меня. Мужчину нельзя принудить.

— Знаешь, если ты считаешь, что король обезглавил бы Бреннана, стоило, пожалуй, выйти за него замуж, — задумчиво заметила она, стараясь смотреть исключительно ему в лицо. — Я попросила бы, чтобы его казнили сразу, прежде чем он смог бы сделать со мной то, что сделал ты. Мне было ужасно неприятно, хотя ты мне очень нравишься. Но при мысли о Джейсоне Бреннане… — Она содрогнулась. — Я спасу тебя от короля. Что-нибудь придумаю. Но эта часть твоего тела все-таки слишком велика, Гаррон.

Он оглядел себя и увидел пятна крови. Ее крови. Он впервые взял девственницу, но знал, что при этом бывает много крови, и иногда для женщин это кончается плохо. Он сорвал с нее одеяло. Ее бедра тоже были измазаны кровью.

— Не шевелись, лежи спокойно, — велел он и принес ей мокрое полотенце.

Она была так шокирована, когда холодная мокрая ткань коснулась ее бедер, что не смогла бы возразить, даже если бы в спальню ворвался Черный Демон.

Она негромко взвизгнула.

Он коснулся ее и кивнул:

— Больше такого не случится. Это знак утерянной невинности.

Он лег рядом с Мерри. Она попыталась сесть, но он опрокинул ее на подушки.

— Нет, лежи спокойно. Я должен подумать над тем, что делать дальше.

— Ты хороший человек, Гаррон. Благороден, порядочен, богат. И граф к тому же. Король наверняка посчитает тебя прекрасным мужем для любой наследницы.

Гаррон не обратил внимания на ее слова, и она просто увидела, как он мысленно составляет список.

— Прежде всего я должен увидеться с королем. Если я признаюсь, что спал, пока женщина меня насиловала, пусть даже и принял ее за страстную Бланш, он, может, и поймет, но посмеется надо мной. Назовет дурнем. Огреет по голове. И мне придется все это терпеть.

— Нет. Аудиенция у короля — это второй пункт. Сначала ты должен обвенчаться со мной. И потом мы оба поедем к королю. Королева…

— Я должен убить Джейсона Бреннана, — перебил он. — И это даст мне моральное удовлетворение, поскольку, вероятнее всего, именно он велел отравить Артура. А потом необходимо поговорить с твоей матерью.

Он снова выругался, и Мерри узнала много нового об анатомии животных.

— Знаешь, странно, что никто понятия не имеет о серебре, украденном Артуром у Джейсона Бреннана, — вдруг оживился он. — Вернее, не у Бреннана, а у его отца, лорда Ранульфа.

— Но Джейсон как-то узнал обо всем.

Он наклонился и сжал ее шею.

— Мне стоило бы удушить тебя, но, думаю, сам долго не проживу после этого. С другой стороны, сомневаюсь, что выживу после королевского наказания, так почему бы нет?

— Ты граф, а не королевский телохранитель. Так что тебе все сойдет с рук.

Она приподнялась и поцеловала его. Он снова стал ругаться. Мерри невольно рассмеялась.

— Я слышу, милорд, вы с кем-то говорите. Кто там с вами? — окликнул Гилпин. — Надеюсь, это не враг, который вонзил кинжал вам в живот и радуется, наблюдая, как вы умираете?

— Спи, Гилпин!

— Я не убивала его, Гилпин! — крикнула Мерри. — Я не враг!

Последовало мертвое молчание.

— Э-это ты, Мерри? — ахнул Гилпин. — Но как это может быть?!

 

Глава 31

Здесь все всегда всё знали. Несмотря на размеры замка. Поэтому с ее стороны было бесполезно выжидать, пока все разойдутся по своим делам. Но она попыталась выждать. Когда же наконец спустилась с последней ступеньки, женщины, увидевшие ее, замолчали… но тут же заговорили еще громче.

Никакой надежды. Элайн, увидевшая ее, широко улыбнулась. Женщины последовали ее примеру.

Они не возражают против того, что она переспала с господином? Очевидно, нет. Очевидно, они одобряют. Она ответила такой же радостной улыбкой.

Поскольку было уже восемь утра, солдаты и мужчины успели позавтракать сыром из козьего молока и свежим ржаным хлебом и разойтись по своим делам. Все, кроме сэра Лайла. Он сидел в одиночестве за раскладным столом и хмуро оглядел ее. Хорошо, что Гилпин сидел в дверях, начищая доспехи Гаррона!

Мерри огляделась, намеренно игнорируя сэра Лайла. В воздухе пахло лавандой и жимолостью. Лизл коснулась ее плеча морщинистой рукой.

— Пойдем. Поешь свежего хлеба с сыром. Мы тебя ждем.

Они ее ждут? Поразительно!

Мерри вдруг стало так легко на душе!

В зале зазвучали женские голоса. Громче всех орала Миггинс, требуя, чтобы Гилпин перестал соблазнять дочь нового кузнеца, четырнадцатилетнюю девочку, слишком невинную для таких плутов, как он.

Гилпин перестал насвистывать и подмигнул Миггинс.

Мерри долго смеялась, пока не поняла, что сама-то уже лишилась невинности. Наверное, теперь, когда она посмотрится в зеркало из полированного серебра, окажется, что выглядит немного по-другому. Однако когда она поднесла к лицу зеркальце, оказалось, что ничего не изменилось. Наверное, ей следовало иметь усталый вид. Но и этого не было. Она выглядела счастливой.

Когда утром она проснулась в постели Гаррона, его уже не было. Но какая разница? Она чувствовала себя великолепно, если не считать того, что между ног саднило. А он? Как себя чувствует он? У него ничего не саднит? Но откуда ей знать…

Да, и о чем он думает? Какие планы строит? По-прежнему станет настаивать на поездке в Лондон? Составил ли список? И покажет ли ей?

Ни одна женщина не сказала ни слова насчет ночи, проведенной в постели господина. Гилпин искоса глянул на нее и продолжал насвистывать. Это было огромным облегчением. Но Мерри по-прежнему смущалась. Она отдала девственность человеку, не бывшему ее мужем. И конечно, заслуживала осуждения. Но ей было все равно.

Только сэр Лайл по-прежнему пристально за ней наблюдал. Допив эль, он неспешно поднялся и подошел к ней.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Не в моих силах вам помешать. Разве что заткнуть уши.

— Не будем же мы говорить в присутствии всех этих баб!

— Почему нет?

Он выпрямился в полный рост, не слишком, нужно сказать, впечатляющий.

— Я знаю, что никакая ты не дочка священника! Мне пока не известно, кто ты на самом деле. Но скоро мне все доложат, и тогда я обличу тебя перед лордом Гарроном. Хотя ты залезла к нему в постель, и он выгонит тебя из Уорема.

Она ответила сияющей улыбкой.

— Не знаю точно, кто вы на самом деле, сэр Лайл, но скоро узнаю и обличу вас перед Гарроном. И тогда, бьюсь об заклад, он вас убьет!

Лицо его потемнело от ярости. Кулаки сжались. Еще немного — и он ее ударит!

Она ощутила укол страха. Но рядом немедленно оказалась Миггинс.

— Вот, госпожа, я принесла сладкий хлеб, только что из печи Баллика. И намазала его медом.

Говоря все это, Миггинс ловко втиснулась между сэром Лайлом и Мерри.

— Спасибо, Миггинс.

Мерри откусила кусочек. Хлеб тоже имел привкус страха, но она вынудила себя проглотить его и улыбнуться.

— Восхитительно, — пробормотала она.

Все женщины в зале прекратили работу и стали прислушиваться. Что будет, если сэр Лайл ее ударит? Женщины набросятся на него?

Она заметила, как они придвинулись ближе.

— Миггинс, как твой кашель сегодня утром?

— Почти прошел, госпожа, почти прошел. То зелье, что вы мне дали, отвратительно. От него мои внутренности трещат и стонут.

— Это означает, что оно действует. И сегодня ты должна выпить еще.

— О да, обязательно. Может, стоит дать немного сэру Лайлу, это выгонит желчь. Да и вам, сэр Лайл, следует немного отступить от госпожи.

— Она всего лишь шлюха господина! Я не стану пить ее чертовы зелья!

Миггинс не двинулась с места.

— Вам следует отойти от госпожи, сэр Лайл.

— Да, она шлюха. Все знают, что прошлой ночью он затащил ее в постель.

Миггинс улыбнулась, показав три оставшихся зуба.

— Похоже, сэр, вы не так умны, как кажетесь с первого взгляда. Отойдите, иначе окажетесь на спине, придавленный к полу нашими башмаками!

Женщины сердито заворчали. Сэр Лайл огляделся и сказал поверх головы Миггинс:

— Эта стая стервятниц не посмеет меня коснуться.

— Хотите поставить на кон свою жизнь? — вмешалась Мерри. — Взгляните: в руках у Талии крепкая метла, а Элайн держит ночной горшок. Скажите, сэр Лайл, вы явились за серебром Артура? Откуда вы про него услышали? Ну же, признавайтесь, кто поведал вам о серебре?

— Это ты не с добром пришла сюда! Это ты желаешь зла лорду Гаррону!

Он сплюнул на тростник, едва не попав на туфлю, развернулся и столкнулся с Гарроном.

— Сэр Лайл, что-то случилось?

— Нет, милорд. Я хотел встретиться с моими людьми на ристалище.

— Только не сегодня. Через час мы уезжаем в Лондон. Возьмите с собой двоих.

Сэр Лайл молча кивнул и вышел.

— Мерри! Иди сюда!

Он выглядел растрепанным, раздраженным, но она была так рада его видеть, что вприпрыжку помчалась к нему, что было нетрудно сделать в столь коротком платье. При этом она насвистывала, как Гилпин.

— Доброе утро, Гаррон! — воскликнула она с сияющей улыбкой. — Надеюсь, ты хорошо спал?

Увидев эту улыбку, он на мгновение замер и стал искать глазами три тоненьких косички, спрятанные в волосах. Но нашел только две. Может, третья укрыта за толстой косой? Он поднял руки, чтобы поискать косичку, вспомнил, что вокруг полно людей, и снова опустил руку.

— Я почти не спал, — признался он.

— Может, нам следовало выпить сонное зелье из пассифлоры, пустырника и валерианы? Мне тоже не спалось. Но когда удавалось задремать, казалось, я в раю, у ангелов. Хм-м… нужно посмотреть, зелье у нас в виде отвара или настоя?

— Скорее уж в аду, у дьявола!

Всю ночь он держал ее в объятиях, прижав к груди, а утром проснулся с ужасающим осознанием того, что мир необратимо изменился, и все из-за этой девчонки с ее хитро заплетенными косами и прелестной улыбкой. И из-за ее списков.

— Дьявол, говоришь?

Она выгнула бровь и бессовестно хихикнула.

— А Гилпин посчитал, что ко мне в спальню проник враг.

— Ты так думаешь? Но ты действительно вопил, когда…

— Помолчи.

— Если так, должно быть, враг взял верх.

Ему очень хотелось рассмеяться. Но она ничего подобного не дождется!

— Собирайся. Мы едем в Лондон. К королю. Я предпочел бы оставить тебя здесь, но не смею. Ты можешь найти серебро Артура и сбежать в Шотландию.

Шепотом, чтобы не услышали бессовестно навострившие уши окружающие, она сказала:

— Я сделаю, как ты приказываешь. Но не думаешь же ты, что сначала мы должны пожениться? И тогда король сразу все поймет.

— Ты сделаешь, как велено, ясно? И придержи язык. Это дело мое и короля. А ты не смей вмешиваться!

— Давай сначала поженимся, Гаррон!

— Нет. Кроме того, нас некому поженить. Твой святой отец был убит в день Страшного суда, помнишь?

Она проигнорировала сарказм, потому что на карте стояло ее будущее и отступать было некуда.

— А где можно найти священника?

— Уортуордское аббатство не так уж далеко, — вмешалась Миггинс. — Там много священников, непрерывно молящихся на своих стертых до крови коленях. Бедняги!

— Превосходно! До ночи мы сможем пожениться! — обрадовалась Мерри.

— Нет. Немедленно замолчи и собирайся.

Ей это не понравилось. Очень не понравилось. Что он собирается сказать королю? Как попробует уговорить?

Она увидела, что он так и ждет, чтобы она открыла рот и что-то сказала. Возможно, хочет отчитать ее?

Поэтому Мерри промолчала. Ничего, если понадобится, она станет на коленях молить короля, чтобы позволил ей выйти за Гаррона. Готова была подкрепить свою просьбу всем серебром лорда Артура, если, конечно, найдет его. Лишь бы король благословил их союз и оставил голову Гаррона на шее. И все будет хорошо!

Он сжал ее подбородок, вынудил поднять лицо и сказал так тихо, что она едва расслышала:

— Ты получила что хотела, кроме наслаждения. Стоило ли это такой жертвы? — Он не собирался признаваться, что чувствовал себя так, словно попал на небеса и разлегся на облаке. Хотя эта девочка очень опасна. И к тому же наследница. — Итак? Стоило?

Она кивнула. Он крепче сжал ее подбородок.

— Я тебе не верю. Что ты задумала сейчас? И не смей составлять список аргументов, которые выскажешь королю, ясно?

— Ясно, но учти: твой шепот громче иного вопля. Надеюсь, ты понимаешь, что все уже знают о том, что вчерашнюю ночь я провела в твоей постели? Сэр Лайл назвал меня твоей шлюхой.

— Он не посмеет! Ты сочинила все это, потому что терпеть его не можешь.

— Спроси Миггинс, — пожала плечами Мерри.

— Миггинс, как и каждая проклятущая баба в Уореме, не задумываясь солжет ради тебя.

Это скорее всего было правдой, хотя она понятия не имела почему. Что ни говори, а она заставляла их работать с рассвета, так что к концу дня они едва держались на ногах.

— Хотелось бы знать, известно ли им, что это ты пришла ко мне. Что не я был похотливым животным, взявшим твою драгоценную невинность?

— Ну… чтобы поддержать твою безупречную репутацию, обещаю рассказать всем, что это я овладела тобой.

— Будь ты проклята, не делай из меня жалкого молокососа!

Она задумчиво оглядела его.

— Интересно, что случилось бы, не прими ты меня за эту корову Бланш? Продолжал бы храпеть всю ночь, вместо того чтобы овладеть мной!

— Вполне возможно, поскольку ты понятия не имела, что делать. Почему ты все время называешь ее коровой?

— Ты сказал, что у нее большая грудь. Более чем достаточно для рук шестерых мужчин.

— Я такого не говорил.

— Ну, может, не совсем так, но все это изобилие делает ее коровой. Теперь я знаю, что делать. Все знаю! — гордо объявила она.

— Ты так же невежественна, как коза Эрик, — фыркнул он.

— Когда я увижу корову Бланш, поблагодарю ее за то, что тебя выучила.

Гаррон едва не взорвался.

Она погладила его по руке и подалась ближе.

— Все нас слушают. Гаррон, я не хочу, чтобы ты беспокоился. Мне нет нужды писать все пункты списка. Я уже их упоминала. Больше ничего нет.

— Если ты не заткнешься, я задеру твою юбку и надеру снежно-белую задницу. При всех. Слышишь?

Мерри так и подмывало спросить, чем так нравится ему эта снежно-белая задница, поскольку прошлой ночью он не отнимал от нее рук. Но она видела, что он готов исполнить угрозу.

— Слышу. Я должна взять в дорогу еды. Сколько продлится наше путешествие?

— Три дня, не дольше, если не пойдет дождь. А если пойдет, все равно три дня, но тогда нам плохо придется.

Она засмеялась и убежала. Ей не нужно трех дней, чтобы отточить стратегию, потому что она уже знала: на ее стороне самый могущественный союзник — королева Англии.

— Миггинс!

Старуха подковыляла к нему.

— Что, мой красавчик?

Гаррон уставился в ее древнее лицо, чтобы узнать, помогло ли зелье Мерри.

— Как твой кашель?

— Пропал и погиб навсегда, как бесценная невинность моей милой госпожи, — прокудахтала старуха.

 

Глава 32

Лондон

Белый Тауэр

По словам барона Котсуолта, король сейчас находился в Корнуолле, где гостил у дяди, герцога Корнуоллского. Роберт Бернелл его сопровождал. Нет, королева осталась в Лондоне.

Мерри подняла глаза к сводчатому потолку и поблагодарила Бога за то, что внял ее самой истовой молитве. Прежде чем Гаррон сможет увезти ее в Корнуолл, Мерри спросила барона, сможет ли королева их принять.

Барон Котсуолт не смог придумать причины, чтобы отказать ей, и повел молодых людей в покои королевы.

Когда он задержал Гаррона, чтобы расспросить о Черном Демоне, Гаррон послал ей взгляд, угрожавший смертью или отсечением головы. Она ответила милой улыбкой, от которой у него свело низ живота, и поспешила в солар королевы. Та кормила ребенка. Совершенно неудивительно, поскольку королева, похоже, вечно кормила очередного младенца.

Она сидела в лужице теплого солнечного света, среди шелковых подушек, и напевала песню, сочиненную для нее Мерри.

Элис Кентская встретила Мерри у порога. Прекрасные зеленые глаза не улыбались. Тонкие бровки подняты.

— Поверить не могу, что это действительно ты! Ты же клялась, что больше не вернешься! По крайней мере ты уже не костлявая девчонка. Выросла и похорошела. Я так и думала, что ты станешь настоящей красавицей. Слышала, что тебя привез Гаррон Керси. Неплохо бы снова его увидеть! Скажи, как это могло случиться?

Откуда Элис узнала все так быстро?

— Как приятно снова видеть тебя, Элис! — пробормотала Мерри, оглядываясь в поисках Бланш. Долго искать не пришлось. Вот она! Платье с огромным вырезом, могучие груди выставлены на всеобщее обозрение. Улыбается шутке какой-то леди. Да уж… действительно изобилие! Но лучше знать наверняка. — Элис, кто эта леди, вон там? Я не встречала ее при дворе.

— Бланш Хауэрт.

Женщина посмотрела в их сторону.

— Кто это, Элис? — окликнула она. — Только не говори, что это та особа, которая сопровождала Гаррона!

— Мерри! — воскликнула королева Элеонора. — Это ты, дитя мое? Добро пожаловать! Познакомься с моей новорожденной дочуркой, малышкой Бланш. Точная копия моего дорогого повелителя. Посмотри на эти золотые волосики и голубые глазки! А носик, вне всякого сомнения, станет длинным и тонким, как у отца!..

Когда королева взяла ее руку в свою, мягкую и белую, Мерри испугалась, что ладонь у нее слишком загрубела.

— В жизни не видела такого прелестного ребенка! — похвалила она.

Элеонора рассмеялась, выпустила ее руку и погладила по щеке.

— Конечно, все Плантагенеты красавцы! Она еще и голодна. Вечно голодна.

Королева опустила глаза, любуясь энергично сосавшей дочкой, поцеловала ее в лобик и снова подняла голову.

— Ты выросла. Боже, да ты выше любой из моих дам! Сними свой платок и покажи свои прекрасные волосы! Ах, какой чудесный цвет! Как всегда, роскошны. Мне нравятся косы. И они тебе идут. Леди, подойдите, поздоровайтесь с Мерри.

Шесть дам послушно расположились вокруг королевы и учтиво приветствовали Мерри. Они улыбались, подмечая ее слишком короткое немодное платье, уродливые старые туфли и гадали, что она делает здесь, да еще в компании Гаррона Керси.

Представив дамам Мерри, королева так же быстро их отпустила. Когда те разошлись, королева откашлялась, приложила малышку к другой груди и накрыла головку.

— Я слышала, как несколько моих дам говорили о Гарроне Керси с большой симпатией. Почему ты с ним?

— Я забыла, как быстро распространяются новости при дворе.

— Сплетни разлетаются быстрее, чем вспугнутые птицы.

— И все же мы только что прибыли, и барон Котсуолт провел нас прямо сюда,

— Один из пажей узнал тебя и лорда Гаррона. Пажи все докладывают леди Бланш, потому что та дает им сладости.

Значит, большегрудая Бланш подкупила пажей! Неглупо с ее стороны, и Мерри возненавидела ее за это еще больше.

Она посмотрела на прекрасную королеву. Ей столько нужно рассказать…

«Мой отец умер. Мать продала меня Джейсону Бреннану, и я сбежала, но меня умыкнули, а Гаррон спас…»

Она ощутила, как слезы обожгли веки, и, молниеносно упав на колени, припала головой к ногам королевы.

— Со мной столько всего случилось, госпожа…

Элеонора погладила Мерри по голове, пощупала толстые косы. Перед ней была взрослая дама. Не девочка…

— Расскажи, Мерри.

— Я мечтаю выйти за него замуж, госпожа, — прошептала она. — Мы хотим получить благословение его величества, но его здесь нет, и, боюсь, Гаррон станет настаивать на том, чтобы его разыскать в Корнуолле, а король не даст своего позволения и вместо этого прикажет отрубить Гаррону голову, потому что я наследница и потеряла невинность в постели Гаррона, только виноват не он. Это я обольстила его. Клянусь! Он славный и благородный!

Послышались шаги, и в комнату вбежал Гаррон. За ним следовали барон Котсуолт и трое стражников. Гаррон увидел компанию красиво одетых дам, но не обратил на них внимания. Его взгляд был устремлен на Мерри, которая сидела на большой шелковой подушке у ног королевы.

Гаррон остановился как вкопанный.

— Мерри! Я не слышал, что ты сказала, но немедленно прикуси язык! — произнес он, но тут же осекся, увидев, что королева по-прежнему гладит волосы Мерри и одновременно кормит младенца.

— О, госпожа! Желаю вам доброго здравия! — Он низко поклонился, скрипя зубами от злости. — Простите за вторжение, но…

— Барон Котсуолт, — перебила Элеонора мягким мелодичным голосом, — не стоит тревожиться. Как вам известно, Гаррон Керси три года был королевским телохранителем. Я хорошо его знаю. Можете оставить его здесь, не боясь за мою персону.

Она отпустила барона величественным кивком. Тот умудрился не смотреть на королеву, покрывшую головку ребенка и свою белую грудь светло-голубой шелковой шалью. Нахмурился, глядя в сторону Мерри, кивнул Гаррону и неохотно покинул комнату.

Когда толстая дверь наконец закрылась, Гаррон понял, что не знает, что делать. Он заметил, что Бланш и еще две леди, с которыми он переспал, Элис и Матильда, смотрят на него, как собаки на кость с ошметками мяса. Он мог бы поклясться, что под его ногами качнулся пол. И что под этим полом находился глубокий-глубокий колодец, возможно, вход в ад. Мерри все еще сидела на полу у ног королевы. Не двигаясь. Просто глядя на него. Во имя всех многострадальных матерей святых, что она наплела королеве? Кажется, он услышал слово «обольстить»?

Он мертвец!..

Гаррон вспомнил разговоры Бернелла о палаче и задохнулся.

Нет, он не собирается ложиться на плаху. Нет, он обдумал аргументы и доводы, которые приведет королю, практичные доводы, разумные доводы. Включающие в себя пополнение королевский казны. И у него есть всего несколько минут, чтобы приспособить природу своих объяснений к деликатным ушам королевы.

Глядя на нее, он увидел нежность кожи, чудесное платье, сверкающие волосы. И почувствовал себя дворняжкой, которого поймали роющейся в розовых кустах.

И все же он попробует… Гаррон снова поклонился:

— Госпожа, простите мое вторжение. Надеюсь, эта леди сообщила вам, что находится под моим попечением.

— Собственно говоря, милорд, она ничего мне не успела сообщить.

— Она находится под моим попечением, миледи. Но что же она вам выложила?

Королева рассмеялась:

— Похоже, она задумала получить вас в мужья, Гаррон Керси. Что скажете?

Он задержался всего лишь на минуту… ну, может, на несколько минут… Когда же она успела все выложить? Что ему ответить?

Гаррон откашлялся и ринулся вперед очертя голову.

— Госпожа, я прекрасно знаю, что право короля — выбрать мужа для этой особы, поскольку ее отец мертв, а сама она имеет несчастье быть наследницей, и поэтому ее похитили. Я спас ее, но знаю, что нельзя вот так просто на ней жениться… — Он осекся.

— Прошу тебя, садись. Ты такой высокий, что у меня шея затекла запрокидывать голову. Вивьен, принеси милорду стул.

Стул весил больше, чем сама Вивьен. Поэтому Гаррон принес его сам. Как только он сел, рядом оказалась Бланш и по-хозяйски положила руку ему на плечо. Гаррон едва не взорвался. Что она вытворяет? Неужели не поняла, что Мерри вполне способна воткнуть ей нож между ребер?

Он увидел, как Мерри перевела взгляд с его лица на руку Бланш, и зловеще прищурилась. Он сразу понял, что у нее руки чешутся схватить нож. Может, сказать Бланш, чтобы отступила шага натри? Ради ее собственной безопасности…

Он снова откашлялся.

— Вина для нашего гостя, Матильда! — приказала королева.

Матильда Маттис налила ему бокал рубиново-красного аквитанского вина, купленного у Грэма де Мортона.

— Вы ведь знаете Грэма, милорд? — осведомилась королева.

— Да, и очень хорошо. Два года назад я едва не сломал шею, когда на пари пытался объездить его жеребца. Все шло прекрасно, пока Грэму не пришло в голову свистнуть. Зверь ринулся в заросли терновника. А Грэм смеялся до упаду!

Королева тоже рассмеялась.

— Как уже сказал барон Котсуолт, король гостит у своего дяди в Корнуолле. Вчера прибыл гонец с письмом от него. Он пишет, что Грэм и Кассия сейчас дома, как и их дочь Филиппа с мужем Динуолдом де Фортенберри и их детьми. Должно быть, стены замка дрожат от такого шума. Судя по всему, король жалеет, что сейчас там нет меня и наших детей тоже.

Бланш улыбнулась Гаррону.

— Помню, как выдергивала из тебя шипы. Ты был просто ими утыкан.

«Лучше я пойду в ад, где сатана примет меня с распростертыми объятиями»…

Мерри медленно поднялась, не отрывая глаз от лица Бланш.

— Когда мы с Гарроном поженимся, я стану вытаскивать все шипы из его шкуры. Только я, и никто другой. И немедленно убери руку с плеча моего жениха. Или я приготовлю такое снадобье, от которого твое личико посинеет! Я почти овладела ремеслом целительницы, учти это!

Присутствующие затаили дыхание.

— Да, Бланш, — вымолвила наконец королева, — лорд Гаррон скоро будет принадлежать другой леди. Думаю, твоему мужу не понравится, если ты вернешься к нему с синим лицом. Темно или светло-синим, Мерри?

— Ну-у, — протянула та, — может, она превратится в синюю корову. Настой, о котором я говорю, имеет не всегда предсказуемое воздействие.

Рука Бланш сжалась в кулак, прежде чем она убрала ее с плеча Гаррона.

— Знаете, леди, — сказала королева, — я вот уже много лет берегу своего господина от терновых шипов. Таков долг жены.

Леди вежливо рассмеялись.

— Не вижу причин, по которым вам с Мерри нельзя пожениться, лорд Гаррон. Вы больше не королевский телохранитель. Вы граф и богатый человек. И имеете полное право добавить к вашему титулу еще один. Вместе с богатством. Мой господин позаботится о том, чтобы вы мудро правили и Валкортом, и Уоремом. Мерри, я даю вам разрешение пожениться. Мало того, сама устрою вашу свадьбу. Господин пишет, что будет дома через неделю. Все будет сделано, если, разумеется, вы не совершили какого-то гнусного деяния. В этом случае я не знаю, что случится с вами.

— Он слишком благороден, чтобы совершить гнусное деяние, госпожа.

— Я шучу, Мерри, пожалуйста, не падай в обморок.

Все это слишком легко, подумал Гаррон. Слишком легко. Когда вернется король, стоит ему взглянуть на Гаррона, как последнего объявят ничтожным выскочкой. Гаррон потер шею.

 

Глава 33

Лондон

«Я обвенчаюсь с ним завтра. Составлю список добрых дел и, клянусь, выполню все, до последнего пункта».

Она станет его женой.

Ей хотелось кричать об этом со всех крыш Лондона, хотя, возможно, в этом грязном городе это никого не может интересовать.

На Мерри было платье Вивьен, с заниженной талией и рукавами, концы которых были вырезаны треугольником. На бедрах плотно сидел плетеный пояс из золоченой кожи. Платье доходило до пола, что забавляло Мерри, привыкшую к чересчур коротким платьям леди Анны. Но королева послала в Валкорт гонца с требованием прислать все ее вещи под присмотром Эллы, горничной Мерри. Мерри скучала по женщине, вынянчившей ее. С самого раннего детства Элла склонялась над ней…

— О чем ты только думаешь, Мерри? Взгляни на эти швы!

Вивьен Лестер, смеясь, показала на четыре кривых стежка на мягкой шелковой ткани. Королева, видя, что воцарился мир, оставила своих дам шить и сплетничать, а сама отправилась поговорить с гонцом.

Вивьен легонько ткнула Мерри под ребро:

— Наверное, представляешь своего лорда обнаженным? Так и видишь, как он подходит, и… — Вивьен даже вздрогнула от восторга..

Дамы, хихикая, подвинулись поближе.

— Она не девушка, Вивьен, — рассудительно заметила Элис, — и поэтому знает, что он будет делать.

— Должно быть, он хорошо сделал все, что нужно. Недаром она целый день грезит, — вставила Матильда Маттис и, нахмурившись, добавила: — Хотя не могу припомнить, чтобы Гаррон когда-нибудь делал подобные вещи не так, как надо. Насколько я понимаю, Мерри, ты была невинна?

Мерри молча уставилась на нее. Матильда? Она и Гаррон?

— Сколько раз он взял тебя, Мерри? Я знаю, он просто неутомим! !

«Господи, так он способен сделать это не один раз?!» Мерри беспечно улыбнулась всем дамам. Она совсем забыла, что при дворе просто не может быть никаких секретов, и раньше ее это ужасно смущало. Но не сейчас.

— Я действительно была невинна, — спокойно ответила она и, выдержав паузу, склонила голову набок. — И не ожидала, что он окажется так велик!

Последовало молчание, сопровождаемое взрывом смеха.

— Ах, это чистая правда.

Элис похлопала ее по коленке и одарила томным взглядом, заставившим Мерри мгновенно насторожиться.

— Лорд Гаррон так одарен природой! Впрочем, многие из нас это знают, не так ли? — Она звонко рассмеялась. — Но не важно. Скажи, Мерри, он бережно обращался с тобой или напал на тебя похотливым быком?

— Скорее быком.

«Элис Кентская? Неужели этот человек никогда не спит?!»

— Как странно, что он не был нежен с тобой, — вкрадчиво заметила Бланш. — Может, он не поверил, что ты девушка, и отсюда его э… энтузиазм?

Мерри уставилась на белое горло Бланш, гадая, достаточно ли велики ее руки, чтобы удушить эту корову.

— Ты принесешь ему большое богатство, — деловито объявила Элис. — Это хороший союз. Да, нам рассказывали о Черном Демоне и о том, как он разорил Уорем, а его люди изнасиловали всех девушек. Собственно говоря, это мы помогали королеве составить список того, что понадобится лорду Гаррону в Уореме.

— Спасибо вам всем, присланная королевой помощь очень пригодилась.

— Но как…

— Это не важно, — пожала плечами Мерри. — Я всего лишь пыталась все уладить.

— Ты? Уладить? — рассмеялась Бланш. — Да как это возможно?

Прежде чем Мерри успела ответить, вмешалась Элис:

— Ну же, расскажи нам, как ты оказалась в компании лорда Гаррона? Он посетил Валкорт до смерти твоего отца? Ты с ним сбежала? Почему оказалась в Уореме?

Мерри, не переставая растягивать губы в улыбке, решительно покачала головой:

— Гаррон желает, чтобы это оставалось нашей тайной.

— Во имя раздвоенных копыт дьявола, почему?

Мерри взглянула на Матильду, увидела жадное любопытство в темных глазах и снова покачала головой:

— Почему бы не поговорить о моем подвенечном платье?

К счастью, в этот момент вернулась королева, так что дамы были вынуждены обсуждать платье, которое по приказу ее величества шилось для Мерри. Это было ее свадебным подарком молодоженам.

Когда час спустя за Мерри явился Гилпин, Бланш настояла на том, чтобы проводить ее до спальни. Они зашагали по длинному коридору. Мерри услышала, как идущий позади Гилпин с кем-то переговаривается. В коридоре было полно солдат, стражников, дам, слуг, придворных, и все болтали, почти не слыша друг друга. Мерри вздрогнула. Почему здесь так холодно? Прекрасные толстые шерстяные шпалеры почти не защищали от холода и сырости, сочившейся из каменных стен. Даже сейчас, в середине лета, Мерри бил озноб.

— Что тебе нужно, Бланш? — выпалила она неожиданно для себя.

Бланш оглянулась и увидела, что Гилпин отстал и сейчас перемигивается со служанкой Матильды.

— Он женится на тебе, потому что у него выхода нет. Ты позаботилась об этом, когда плакалась королеве.

— Не будь идиоткой, Бланш. Подумай о богатстве, которое я ему принесу.

— Но он терпеть тебя не может! Это ясно всем! Считает тебя глупой девчонкой, у которой один ветер в голове!

— Ветер? Это так освежает, не находишь?

— Не пытайся меня отвлечь! Ты, твое невежество и отвратительные рыжие волосы… как может мужчина восхищаться тобой, если только не привезешь с собой больше сундуков с серебром, чем в казне короля Франции.

— Вряд ли серебро вообще имеется. Богатство Валкорта — в плодородных землях и фермах.

— Да о чем ты вообще знаешь?

— Например, о серебре Артура. Я собираюсь найти его и отдать Гаррону в качестве свадебного подарка.

— Серебро? Какое серебро? И кто такой Артур?

Пренебрежение в голосе Бланш уступило место нерешительному интересу. Остановив Мерри, она впилась пальцами в ее запястье.

— Какое серебро?

— Артур, старший брат Гаррона, где-то спрятал клад. Серебряные монеты. Черный Демон напал на Уорем в надежде его найти, но ничего не вышло.

Бланш покачала головой:

— Вне всякого сомнения, это одна из твоих глупых сказок. Ты мастерица отвлекать людей. Но теперь я желаю поговорить с Гарроном. Уж ему, конечно, не нравятся твои непристойно рыжие волосы и дурацкие маленькие косички. Эти косы тебя уродуют.

Мерри припомнила священника, который при встрече с ней крестился и бормотал что-то насчет дьявола. Как могут волосы быть сатанинской приметой? И какое дело до них дьяволу?

Бланш придвинулась ближе.

— Да и с чего бы Гаррону хотеть такую уродину? Будь у тебя в голове хоть крупица разума, сразу поняла бы, что он хочет меня. Именно так он и сказал мне вчера ночью.

«Почему у меня нет под рукой кинжала?»

— Не стоит лгать так неумело, Бланш. Такую ложь легко разоблачить.

У Бланш хватило наглости рассмеяться ей в лицо:

— Безмозглая дурочка, я всего лишь отказалась снова лечь с ним в постель. А он молил меня об этом тихим голосом изголодавшегося человека. Ты никогда не получишь этого мужчину. Мужчину, которого я знала. Ты выйдешь за графа, который женится на наследнице и, вне всякого сомнения, будет тебя колотить, если, конечно, не совсем выжил из ума. Потому что именно этого ты заслуживаешь! Подумать только, ты никогда не закрываешь рта.

— Послушай, Бланш, какое тебе до этого дело? У тебя есть свой муж.

— Да, но он так стар. Ни одного зуба не осталось! Можешь себе представить человека, который покусывает тебя деснами? — Бланш содрогнулась.

— Не могу. Ты потому столько времени проводишь при дворе?

— Конечно. Он так стар, что может есть только кашу. А вот у Гаррона полный рот зубов. От него хорошо пахнет. Он хорошо целуется. Прошлой ночью он пел ту песню, которую, по его словам, написала ты, и одновременно покусывал мою шею, — засмеялась Бланш и отошла, поправляя свое красивое платье из голубого шелка.

Гаррон покусывал шею этой коровы? Она готова заложить все серебро Артура, что он этого не делал. Гаррон с утра до темна трудится бок о бок со своими людьми. Он умен, справедлив и станет прекрасным хозяином для Валкорта. Разве он не умеет составлять списки? Подробные списки. И что? Теперь все знают, что он целовал шею этой коровы и одновременно напевал мою песню?!

В тот вечер она не видела Гаррона, потому что он и король продолжали бесконечные споры по поводу брачного контракта. Вернее, как подозревала Мерри, король диктовал Гаррону, чего хочет он, а тот пытался спасти, что мог, одновременно стараясь не противоречить чересчур открыто, поскольку не хотел потерять голову за дерзость, которую король может не простить. Мерри подозревала, что весы склонялись в пользу Гаррона, тем более что король знал его как честного человека, которому к тому же нужны наследники.

А наследников нужно кормить и содержать… продолжение рода было очень важно для короля.

Все контракты будут подписаны к завтрашнему дню, до того как епископ Лондонский их обвенчает. Эти контракты навеки свяжут Валкорт и Уорем. Оба владения будут процветать.

Она представила, как ее сын, став взрослым, будет управлять Валкортом. Ее сын.

Мерри коснулась рукой живота. Возможно ли, что она уже носит младенца?

Поскольку она не желала выслушивать нескромные вопросы дам королевы, пришлось уйти в свою маленькую спаленку, лечь на мягкую пуховую перину и подтянуть одеяло до подбородка. Завтра. Завтра она станет женой Гаррона.

И может быть, ей до того, как они покинут Лондон, удастся отвесить оплеуху прекрасной Бланш.

Последняя мысль перед тем, как заснуть, была о матери. О том, что та сделает, узнав о браке своей дочери с человеком, которого дочь выбрала сама.

…Мать стояла над ней. Золотистые волосы не тронуты сединой. На лице ни единой морщинки.

— Что ты за маленькая авантюристка! Но больше я такого не допущу. Отныне будешь делать как сказано, — говорила она без всякого выражения. И лицо было абсолютно бесстрастным, только глаза, казалось, пылали адским пламенем. И глаза Мерри неожиданно стало жечь, и это было нестерпимо больно, и…

Мерри вскочила, задыхаясь и кашляя: едкий дым наполнил ноздри. Но ее тут же грубо толкнули на кровать и засунули в рот кляп.

Она боролась, как обезумевшая, осыпая ударами чью-то мягкую плоть, брыкаясь и царапаясь. Послышался стон и крик боли.

Чей-то кулак врезался ей в челюсть. И все же она продолжала сопротивляться. Вот только руки и ноги ей больше не повиновались. Она почти не могла ими шевелить. С каждой секундой тело все больше немело. Наконец она провалилась в молчание и тьму.

 

Глава 34

Гаррон проснулся оттого, что чьи-то нежные руки гладили его живот.

— Мерри, прекрати! Ты не должна быть тут!

Пальцы сомкнулись на его плоти, и он поспешно сжал ее запястья.

— Мерри? Нет, мы должны подождать! Завтра свадьба. Вернись к себе!

— В последний раз…

Занавесив лицо волосами, она наклонилась и поцеловала его в живот.

Она целует его? Где она этому научилась?

— Мерри…

Дорожка поцелуев шла вниз. Гаррон вцепился ей в волосы и окончательно проснулся. Это не волосы Мерри! Он вскочил и свесил ноги с кровати.

— Гаррон, вернись!

В комнате было темно. Он схватил душистую восковую свечу, подошел к камину и сунул фитиль в еще тлеющие угли.

Поднял свечу повыше и уставился в лицо Бланш. Она улыбалась ему. Глаза блестели, щеки раскраснелись, темные волосы рассыпались по плечам…

Гаррон понял, что стоит перед ней голый. Это уж совсем скверно…

Он поставил свечу на сундук в изножье кровати, схватил одеяло и закутался в него.

— У тебя нет причин прикрывать свое тело! Я видела тебя, Гаррон, много раз. Ласкала и целовала. Не помнишь, как ты…

— Сейчас не важно, что именно я помню. Завтра у меня свадьба, с благословения короля и в его присутствии. Ты действительно считаешь, что я захочу уложить в постель другую?

— Почему нет? Никто не узнает, — пожала плечами Бланш. На ней была ночная сорочка, тонкая, как паутина, светлая и мягкая. Сквозь ткань были видны груди. — Ты пока еще ей не принадлежишь, — отчетливо выговорила она.

— Принадлежу? О чем ты? Мужчина остается мужчиной, это женщина становится его собственностью.

«Что за чушь он несет?» — подумала Бланш, открыто искушая его.

Она медленно стянула сорочку, и та упала к ее ногам. Бланш выпрямилась, позволяя хорошенько себя разглядеть. Гаррон словно примерз к месту. Лицо его было искажено болезненной гримасой, но все же он не подошел к ней, а поспешно повернулся спиной.

Ей захотелось ударить его. Но вместо этого она рассмеялась, подняла сорочку и снова натянула. Шелк ласкал ее, как крылья бабочки.

— Гаррон, у меня нет желания выходить за тебя замуж и становиться собственностью. Пусть эта спесивая девчонка носит на шее твое ярмо! Я всего лишь надеюсь насладиться твоим телом в последний раз.

— Нет. Я не могу. И не буду.

— Как пожелаешь. Но когда ты в следующий раз приедешь ко двору, уверена, что она уже успеет тебе надоесть. Тогда посмотрим, захочу ли я тебя. Брось! Что тут плохого?

«Все это очень плохо. О Боже. Мерри! Она кричит… кричит…»

Он выбежал из спальни, схватив по дороге зажженную свечу и придерживая одеяло другой рукой. Пнул Гилпина босой ногой, перепрыгнул через него и крикнул на ходу:

— За мной! Немедленно!

Холодный пол леденил ступни, но Гаррон, не обращая внимания, бежал все быстрее. Скоро и Гилпин догнал его. Он явно не понимал, что случилось.

— Милорд, в чем дело? Куда мы мчимся?

— Мерри! Что-то стряслось с Мерри!

За спиной Гилпина раздался смех. Он обернулся и увидел леди Бланш. Помахав белоснежной рукой, она осторожно прикрыла дверь спальни Гаррона и зашагала в противоположном направлении.

Гилпин покачал головой. Это нехорошо! Что произошло? И откуда господин знает, что случилось с Мерри?

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гаррон, колотивший в дверь спальни Мерри, без колебаний вышиб ее, поднял свечу и увидел, что узкая кровать пуста. С края на пол свисало одеяло.

— Нет, — выдохнул Гаррон, — это невозможно. Гилпин, одевайся и найди Уолена, капитана стражи. Передай, что Марианну де Люс де Морней похитили. Поспеши!

Побелевший Гилпин бросился выполнять приказ. Через десять минут Уолен разослал стражников, велев обыскать Белый Тауэр.

Король не хотел расставаться с прекрасным сном. Земля вокруг него была усеяна телами убитых им воинов. Его туника пропиталась их кровью. Он был быстрее ветра, сильнее своего бесценного боевого коня и бился так, что не нуждался в помощи солдат. И улыбался, потому что победил. Спас Англию…

Но в приемной раздались голоса. Слишком громкие. Он разрубит мечом негодяя, он…

— Гаррон, что случилось? — Голос королевы.

Гаррон даже не заметил, что она кормит ребенка.

— Миледи, Мерри исчезла. Похищена! Милорд, вы должны проснуться! Должны!

— Нет, — заупрямился король, — мне еще нужно прикончить немало злодеев! Не мешай!

— Милорд, — повторила Элеонора, легонько коснувшись его плеча, — эти злодеи уже здесь. Гаррон нуждается в вас. Мерри пропала.

Король подскочил:

— Что ты сказала, Элеонора? Мерри пропала? Что за вздор? Кому нужно ее увозить? Может, она сама сбежала?

— Нет, сэр. Не сбежала. Кто-то ее похитил.

Гаррон, уже полностью одетый, стоял на пороге, с мечом в руке. Глаза его дико блуждали.

— Уолен и его солдаты ищут ее. Не понимаю… кто мог ее похитить?

У короля, как всем известно, были острый ум и способность действовать очень быстро.

— Ее мать? Или Джейсон Бреннан?

— Кто-то из них. Или оба. Я пока не знаю.

— Один из стражников уснул. Уолен скоро узнает, кто это. Ты сказал, что ее мать, аббатису Елену из Майзерлинга, считают ведьмой. Думаешь, каким-то образом она лишила стражников памяти?

— Не верю, что колдовство имеет к этому какое-то отношение. В ее комнате стоял какой-то сладкий запах. Наверняка сонное зелье.

Двое слуг короля, задыхаясь, ворвались к комнату. Один натягивал короткую тунику. Другой держал королевскую одежду. Вскоре Эдуард уже направлялся в приемную.

— Надеюсь, ты не был с ней в постели?

— Не был.

Он подумал о Бланш и на секунду задался вопросом, знала ли она о происходящем.

— В таком случае откуда ты узнал, что с ней что-то неладно?

Гаррон выпрямился, почувствовав, как колотится сердце.

— Не пойму откуда. Честное слово. Просто неожиданно осознал: что-то неладно. Как будто услышал в голове ее голос. И бросился к ней. Но было поздно. Она исчезла. Но похитители не могли уйти далеко.

В приемную скользнул Бернелл, в ночном одеянии, черном, как сердце грешника. Вокруг шеи обернут черный шарф. Нахмурившись, он покачал головой:

— То, что вы говорите, милорд, просто не имеет смысла. Вы, должно быть, спали и видели сон. Просто поняли, что что-то не так? Может, вы видели во сне Мерри?

— Я не спал. Бодрствовал.

Бернелл сжал руку Гаррона.

— Может, вы заболели, если не спите посреди ночи?

— Я не болен. Просто не спал. Со мной только шесть человек. А у ее матери собственное войско. Я прошу вас дать мне людей. Мы немедленно едем в Майзерлинг.

— Неужели мать увезет ее так далеко? От Лондона до Майзерлинга целый день пути.

Король повернулся к порогу, где стояла королева, укачивая дочь.

— Если ее похитила мать, — сказала она, — значит, сразу поймет, что вы прежде всего ринетесь в аббатство. Может, она спрячет ее где-то в другом укрытии? На ее месте я бы так и сделала.

Королева права!

— Тогда я еду во владения Бреннана. Только не знаю, где они.

— Помню, года два назад отец Джейсона, лорд Ранульф, подарил ему маленький замок, названный Суэйнс. В половине дня пути от Лондона.

Гаррон кивнул:

— Если Джейсон увез ее туда, я найду там и ее мать. Не сомневаюсь, они задумали вместе ее похитить.

— Как? — поразился король. — Они решили украсть ее из Белого Тауэра? Из ее спальни в Белом Тауэре? Какая дерзость!

— Совершенно верно, сир, безмерная наглость! — поддакнул Бернелл. — Но, Гаррон, вы прекрасно знаете, что как только они доберутся до Суэйнса, Бреннан немедленно женится на Мерри и потащит в постель. Боюсь, он успеет это сделать еще до того, как вы туда приедете.

— Нет. Вы не знаете Мерри так хорошо, как я. Она верит, что я приду за ней. И каким-то образом остановит его. По крайней мере задержит. Не удивлюсь, если она с ним расправится.

— Уважение к ней вас ослепляет, — покачал головой Бернелл. — Она всего лишь девочка, наивная и бесхитростная. Ни умения, ни способности удержать мужчину.

— Не помните, как она свалила с ног человека, державшего у ее шеи кинжал?

Если Гаррон не ошибся, Бернелл пробормотал под нос проклятие.

— Но Джейсон Бреннан знал, что я отдал ее тебе, Гаррон, — вмешался король. — Неужели он такой большой глупец, настолько безумен, чтобы ослушаться меня?

— Он скорее всего верит, что, как только дело будет сделано, у вас не останется выбора, кроме как смириться, сир, — пояснил Бернелл.

— Не сомневаюсь, что он будет готов отдать мне больше, чем ты, Гаррон, — проворчал король, — особенно если я соглашусь оставить его голову прикрепленной к шее. — Он рассмеялся и ткнул Гаррона кулаком в плечо. — Поезжай, ищи свою девицу. Надеюсь только, что ты найдешь ее нетронутой. Я прикажу Уолену и десятерым его людям сопровождать тебя.

— Я тоже на это надеюсь, сир, — сказал сэр Лайл с порога. Он был полностью одет. На поясе висел меч. Через руку был перекинут плащ.

Но Гаррон знал, что король не захочет убивать Бреннана, если тот уже успел жениться и затащить Мерри в постель. Бреннан происходил из влиятельной семьи. Его отец, лорд Ранульф, был одним из самых могущественных союзников короля.

— Не важно, сир, что бы ни случилось, я намерен его убить. Не забывайте: он отравил моего брата, разорил Уорем, замучил и убил множество невинных людей. Если Бреннан украл Мерри, принудил выйти за него замуж, может, избил, он все равно что мертвец!

В этот момент он представил Мерри, с задумчивым видом изучающую обрывок пергамента, на который заносила очередной пункт в списке того, что должно быть сделано, в Уореме. Его умница Мерри!

— Я знаю ее. Она непременно его остановит!

После ухода Гаррона король обратился к Бернеллу:

— Интересно, как он узнал, что Мерри в беде?

— Мужчины славятся своей интуицией, сир. Клянусь, у вас самая острая интуиция в королевстве.

— Твое одеяние распахнулось, Робби. Я вижу твои волосатые ноги.

 

Глава 35

Мерри ощутила запах тухлых яиц и едва подавила рвотный позыв. Медленно открыла глаза и тут же об этом пожалела: комната медленно вращалась. Она зажмурилась.

Смрад тухлых яиц снова ударил в нос. И она услышала голос матери, деловитый, нетерпеливый, холодный, как плавучие льдины.

— Очнись, Марианна! Давно пора!

Мерри облизала пересохшие губы.

— Какой ужасный смрад…

— Скоро привыкнешь. Открой глаза и сядь. Ты очень долго спала. Я уже стала беспокоиться, что мое любимое сонное зелье оказалось для тебя слишком сильным.

Мерри села, преодолевая жестокое головокружение, и попыталась сглотнуть подкатившую к горлу желчь, но ничего не вышло. Она дернулась, и ее тут же вырвало в подставленный матерью тазик. Потом еще раз и еще…

Она не могла справиться с рвотными судорогами и дергалась в конвульсиях, пока в желудке ничего не осталось. Но позывы продолжались. Казалось, желудок вот-вот разорвется.

— Выпей это.

Мерри могла лишь трясти головой и снова тужиться над тазиком. И жадно ожидала, пока тело онемеет, потому что в животе все горело, а спазмы были такими сильными, что ей казалось: смерть близка.

Но мать схватила ее за косы, дернула и бесцеремонно влила жидкость в ее горло, а потом закрыла ладонью рот.

Она поперхнулась, но глотнула. Вкус оказался таким же мерзким, как и того зелья, которое она сварила для Миггинс. Она, видимо, умирает. Отравлена собственной матерью.

— Мадам, это все очень плохо, и Господь вас накажет, — прошептала она. — Не говоря уж о том, что мой нареченный с радостью вонзит меч вам в сердце.

Она глотнула снова и снова. Жидкость прожгла огненную дорожку в горле до самого живота. Огонь распространился по всем внутренностям, пока она не стала задыхаться. Ну вот, смерть пришла…

Мать выпустила ее и толкнула на подушку. Она ждала падения в бездонную пропасть, потому что больше ничего не могла сделать.

Но, к ее изумлению, буря в животе стала стихать. Огонь почти погас. Но она не пошевелилась, даже когда мать легонько ударила ее по лицу. Она ждала возвращения судорог и рвоты. Но ничего не случилось.

Мерри открыла глаза. Мать несла тазик к дверям.

— Гленис, пойди вылей это, — велела она. Мерри показалось, что она видит молодую женщину во всем белом, от туфелек до платка, который скрывал ее лицо. Мать снова заговорила, но Мерри не могла разобрать слов. И почему у девушки такой рассерженный голос?

Но дверь захлопнулась. Вернувшаяся мать посмотрела на Мерри, нахмурилась, подошла к окну и откинула прикрывавшую его лисью шкуру. В комнату ворвался прохладный ветерок. Оказалось, на дворе все еще ночь. Мерри с наслаждением пила чистый воздух. И хотя желудочные спазмы прекратились, она продолжала растирать живот ладонями.

Значит, она не умирает! И мать не хотела отравить ее! Дочь ей нужна живая. Чтобы продать…

Наконец здравый смысл вернулся к ней. Она все вспомнила. Когда ее похитили? Кажется, сразу после полуночи. Значит, ее привезли прямо в Майзерлинг, к матери. Но как это возможно? До Майзерлинга целый день пути, а сейчас еще ночь. Она была без сознания больше суток? Нет, вряд ли. Она в другом месте, и это означает, что никто не знает, где ее искать!

И еще то, что в соседней комнате ее, вероятно, ждет Джейсон Бреннан.

Куда бы ее ни привезли, защищаться придется самой.

Мерри медленно, неглубоко дышала, продолжая растирать живот. Все еще опасаясь возвращения спазмов и рвоты. Но все было спокойно.

— Спасибо, — поблагодарила она мать и, взглянув на голые ноги, поняла, что очень замерзла.

— Сколько времени я была без сознания?

— Шесть часов.

— Значит, я не в Майзерлинге.

Она не поняла, что говорит вслух, пока мать не ответила:

— Нет. Ты в моем личном убежище, где я могу учиться и оттачивать свое искусство без страха или чужого вмешательства.

— Где Бреннан? Этот грязный убийца сидит в соседней комнате вместе со священником?

— Полагаю, сейчас твой будущий муж из кожи лезет, чтобы найти серебро Артура, — рассмеялась мать.

— Если он найдет это серебро, зачем ему жениться на мне?

— Не будь дурой! Он отдаст мне серебро, а я отдам ему тебя и Валкорт. Он все время бормочет что-то насчет отца, лорда Ранульфа, но откуда тому знать, что происходит? Интересно, серебро действительно принадлежит ему? Не знаю, но полагаю, что так. Хотелось бы знать, где Джейсон раздобыл такое богатство? В любом случае, если я получу серебро, будет слишком поздно что-то предпринимать в отношении тебя.

— Джейсон не проберется в Уорем, — возразила Мерри. — Алерик на страже. Да и все остальные тоже. Он никак не сможет туда проникнуть. Не говоря уж о том, чтобы искать серебро.

Мать небрежно отмахнулась, разрезав воздух тонкой белой рукой.

— Уверена, что все жители Уорема с радостью примут жестянщика с нагруженными мулами.

«Жестянщика!» Во имя надтреснутого голоса святой Милдред, впустят, конечно. Да она и сама не задумываясь впустит жестянщика!

— Какая умная мысль!

— Спасибо.

— Даже если и так, что может сделать один человек? Уорем очень велик. Все это не имеет смысла, если только Джейсон не узнал, где находится тайник.

— Он утверждает, что знает. Понятия не имею, кто ему открыл. Он улыбается и отказывается назвать мне имя. Ах, каким ударом было, что Артур умер, прежде чем успел сказать Джейсону, где спрятал серебро. И тогда не было бы необходимости в Черном Демоне и той резне в Уореме.

— О чем ты? Все в Уореме знают, что лорд Артур был отравлен!

Мать только плечами пожала.

— Никто не знает, где скрыто серебро. Никто.

— Ты явно ошибаешься. Джейсон слишком боится меня, чтобы лгать в подобных вещах. Правда, мне действительно неизвестно, кто ему сказал…

— Джейсон трус, у него не хватит храбрости войти в Уорем. Жестянщиком будет сэр Халрик, но Алерик сразу узнает его и подержит в подвале до приезда Гаррона.

— Сомневаюсь, что Халрик все еще пребывает на этой земле. Он ни на что не способен. Я приказала Джейсону убить его.

Мерри жалела только о том, что не ей выпало убить сэра Халрика.

— Ты действительно веришь, что Джейсон на этот раз найдет серебро и каким-то образом сумеет вывези его из Уорема? — спросила она вслух.

— Поскольку он следует моему плану, это более чем вероятно. Я объяснила, как войти в Уорем. И поскольку он утверждает, что знает, как найти клад, я объяснила, как выбраться оттуда. А когда он принесет мне серебро, получит тебя с моего благословения.

Мать подошла к камину. Мерри вдруг поняла, что комната имеет странную форму полумесяца. Где же она находится?

Мать повернулась к ней.

— Ты так наивна. Так мало понимаешь… Знаешь, будет забавно, если после всех приключений отец Джейсона не попросит короля признать твой брак недействительным. Останешься без мужа!

— Отцу Джейсона, лорду Ранульфу, следовало бы отправиться в Рим просить отпущения грехов за то, что зачал такого сына.

— Сомневаюсь, что существует прощение за столь серьезный грех. Может, король велит отрубить Джейсону голову. Тогда ты, Марианна, сможешь выйти за того, кого захочешь. Вернее, за кого захочет король. Мне все равно. Главное — получить серебро. Если Джейсон станет утверждать, что это целиком мой план с целью раздобыть клад, он лжет. Кто захочет спорить с аббатисой Майзерлинга?

Говоря это, Елена оглядывала жалкую крысу, когда-то вышедшую из ее чрева. Одни рыжие волосы чего стоят! Толстые полурасплетенные косы, свисающие на плечи! Грех и порок! Совсем как у Эвелин, этой грязной ведьмы, матери Елены, которая перепутала составляющие элементы зелья и погибла во время взрыва. Хорошо еще, что успела научить дочь всему, что знала. А Марианна? В ней нет и унции магических свойств, Елена поняла это, впервые взяв малышку на руки. Она могла обонять магию, чувствовать всем своим существом. А от крошки ничего не исходило. Элла заверила, что Марианна — умная девочка, но не имеет никаких склонностей к магии, и при этом перекрестилась. Умна?

Елена сама не понимала, довольна л и этим утверждением Эллы. К тому же Элла заявила, что Марианна научилась читать быстрее, чем Елена. Но та ей не поверила. Она хотела избить старую суку, но сдержала гнев, потому что нуждалась в Элле. Та была ее единственной связью с Валкортом.

Мерри исподтишка следила за матерью, гадая, о чем та думает.

«Поговори с ней, урезонь, убеди, что ее великий план не сработает…»

— Полагаю, твои шпионы при дворе донесли, что сегодня я собираюсь выйти замуж за Гаррона Керси, не только с благословения короля, но и в его присутствии. Или Джейсон Бреннан таился во дворце, и это он тебе сказал? Понял ли он, что сама королева подарила мне подвенечное платье? Может, он не знал, что сам епископ Лондонский будет проводить церемонию? Ты должна понять, что король очень рассердится, узнав о моем исчезновении. Ты действительно готова рискнуть? Король может выгнать тебя из Майзерлинга и отправить во Францию или обезглавить вас обоих.

Если ее спросят, она потребует казнить мать и Бреннана. Но вслух об этом говорить не стоит.

— Ты похитила меня из Белого Тауэра, из-под носа самого короля. Гаррон поймет, что это ты. Никого ты не одурачила. Если не вернешь меня, Гаррон тебя убьет. Это так же точно, как то, что он прикончит Бреннана.

«Получилось, получилось, она начинает волноваться, по глазам вижу, в ней зарождается сомнение».

Надежда подталкивала Мерри действовать дальше.

— Позволь рассказать тебе о Гарроне, матушка. Он силен, надежен и благороден. И, мадам, я ему не безразлична. Всякий, кто причинит ему зло, должен бояться за свою жизнь. Он найдет меня, и тогда вам грозит очень большая беда. Вряд ли вы хорошенько это обдумали, прежде чем похитить меня.

Она говорила рассудительно, красноречиво, логично. Отец гордился бы. Но, к ее досаде, мать только рассмеялась:

— Как мало ты знаешь, глупышка!

— О чем ты?

— Что бы ни случилось в Белом Тауэре, я уже изменила это в свою пользу… вот так! — Она щелкнула пальцами перед носом Мерри.

— В твоих словах нет никакого смысла! Меня похитили — вот что случилось! Я точно знаю, что уже случившееся — это прошлое. Но никто не может изменить того, что произошло вчера. Да и что ты вообще можешь изменить?

Елена, сознавая, что дочь следит за каждым ее движением, тряхнула великолепной гривой волос, по мнению многих, похожих на золотые нити, разгладила мягкие складки белого одеяния, подошла к заваленному книгами столу, выбрала одну и прочитала вслух:

— Эти слова — начало заклинания, написанного очень давно, еще до того, как римляне пришли на наш залитый дождями остров. Звучит неглупо, верно? Оно уже испугало тебя, Марианна? И это только начало заклинания. Не смотри на меня с таким тупым видом. Всю свою жизнь ты слышала, что я ведьма. И это правда. Я могла бы править Англией, если бы захотела. И не только Англией!

Мерри увидела, как в прекрасных глазах матери разгорается огонь, огонь, который может опалить сердца и разум, и не важно, если при этом сердце разорвется или разум угаснет. Как она могла родить Мерри? Ведь скорее выглядит ее старшей сестрой. Не матерью. Может, она заколдовала дочь, чтобы та видела ее именно такой? Или пила зелья, чтобы навеки сохранить молодость?

Но какая разница? Мерри так боялась этой женщины, что, казалось, вот-вот задохнется от страха.

— У тебя глупое лицо, Марианна. Не можешь сказать ничего разумного? А Элла говорила, что ты никогда рта не закрываешь. Задаешь бесчисленные вопросы обо всем на свете. И что твой отец хвастался, будто ты лучше самого кузнеца знаешь, как прибить подкову. Но ты никогда не расспрашивала о магии.

— А зачем?

— До тебя ведь доходили слухи обо мне, не отрицай!

— Да, но все это не имело для меня значения. Как не имела значения для меня ты сама. Ты бросила меня. Говоришь, Элла доносила на меня? Похоже, я ее не знала. Она предавала меня и отца?

— Предательство — ничто по сравнению с верностью. Главное — верность и преданность. Элла приехала со мной в Валкорт, когда я вышла за твоего отца. И когда я уезжала, настояла на том, чтобы остаться в Валкорте. Хотела, чтобы я узнала тебя так же хорошо, как она. Элла всегда была мне преданна.

Мерри представила лицо старой женщины. Она была уверена, что Элла любила ее…

Мерри очень хотелось заплакать. Но она сдержалась.

Она посмотрела на прекрасную женщину, державшую в руках древнюю книгу так нежно, как ребенка или возлюбленного. И медленно поднялась с топчана.

— Я ухожу.

— Никуда ты не уйдешь!

Мерри направилась к двери. Протянула руку, чтобы взяться за бронзовую ручку, и замерла. Нет, оцепенела. Но ведь это невозможно!

Она на секунду закрыла глаза и попыталась отнять руку. Рука не двигалась. Тогда она попробовала отступить. Ничего. Ее словно удерживала на месте невидимая сила.

Она сосредоточилась на руке, но тело, казалось, вышло из-под контроля. Пальцы попросту ей не повиновались.

— Отпусти меня.

 

Глава 36

Она знала, что мать улыбается, а возможно, и ехидно ухмыляется, прикрываясь рукой.

— О нет, ты никуда не пойдешь, пока я не позволю. И каково это — быть моей куклой? Может, дернуть за веревочку, на которой ты держишься?

Мерри взглянула на дверную ручку. И собственные пальцы, тянущиеся к ней. Расстояние между ними было не более шести дюймов. Но ее ли это пальцы? И это мать управляет ею или что-то еще? Но какая разница?!

— Хочу, чтобы ты повернулась, подошла к топчану и села. Понятно?

Мерри медленно опустила руку. Она могла двигаться как обычно, но чувствовала, что с ее плеч упала какая-то холодная тяжесть. Ей хотелось кричать. Но она снова сдержалась. Вернулась и села на край топчана. И ничего не сказала. Потому что очень боялась. Только бы не показать ей страха. Только бы не показать!

— Весьма впечатляюще, мадам. И что вы сделаете, если я не захочу с вами соглашаться? Расщепите мой язык?

— Кто знает? Я показала тебе действие самого простого заклинания, которому научилась много лет назад.

В этот момент Мерри очень хотелось применить такое заклинание по отношению к матери. Чтобы уметь шептать странные слова и щелкать пальцами. Тогда уже окаменела бы мать. Лет этак на сто. А может, и дольше.

— Почему ты так меня ненавидишь?

Идеально выгнутые брови чуть приподнялись.

— Ненавижу? Вовсе нет.

— Ты бросила меня и отца.

— У меня было много дел. Дел куда более важных, чем земной муж или ребенок. В тот год я стала аббатисой Майзерлинга, и это дало мне бесконечную свободу делать все, что пожелаю. Но теперь мне нужно серебро, очень много серебра, чтобы вершить великие дела. И я подумала о тебе, наследнице Валкорта. Признаю, иногда возможно ненавидеть свое орудие. Но я не питаю к тебе ненависти.

Она — орудие?

— Зачем тебе серебро? Хочешь купить Францию? — Она изобразила ехидную ухмылку. — Ты столь могущественная колдунья! Почему бы тебе просто не сотворить сколько угодно серебра? И она щелкнула пальцами, подражая матери. — Зачем заставлять этого идиота Джейсона красть его для тебя?

Мать взглянула в книгу. Губы ее зашевелились. Читает заклинание?

— Твое невежество воистину возмутительно, — бросила она, наконец подняв голову. — Но как могло быть иначе? Твой отец не говорил о моих удивительных способностях. И вообще обо мне не упоминал. Поэтому ты не знаешь, что магия — древняя наука. Дарит неожиданные откровения и приводит к поразительным результатам. Некоторые я вообще не могу предсказать или предвидеть. Да, в верных руках магия может управлять человеческим разумом, остановить сердце, заморозить тело, как ты теперь видишь, но, к несчастью, какие бы могущественные руки ни смешивали металлы, серебра не получится. Правда, не сомневаюсь, что есть алхимики, которые по-прежнему будут искать магическую формулу превращения металла в серебро. Но большинство из них — мужчины. А мужчины склонны к мечтательности.

— Ты сама пыталась получить серебро?

— Да, однажды. Но почти немедленно поняла, что это невозможно. Видишь ли, в процессе не было ощущения чего-то потустороннего, никакого аромата того чудесного, что кроется внутри. Пусть годы идут… и пусть мужчины забавляются своими глупыми мечтами.

— Но, получив серебро, что ты сможешь достичь такого, что тебе не удается сейчас?

Мать осторожно положила древнюю книгу на стол и, не ответив, принялась бродить по комнате, от окна к двери и обратно. Мерри невольно восхитилась ее упругой, как у молоденькой девушки, походкой. Она ступала по блестящему голубому ковру, покрытому мириадами странных черных символов. Что же эти символы означают?

— Откуда этот ковер? — спросила она.

На этот раз мать соизволила ответить:

— Ковер? Разве он не прекрасен? Мне подарил его близкий друг, выросший в этом невиданном черном лесу, на востоке Франции. Он хотел стать вожаком диких зверей, обитавших там. Сделать их своими слугами. Он собирался исследовать темные пещеры, наполненные огнями, которые сжигают лед. По крайней мере так он мне сказал. — Она пожала плечами. — Увы, его больше нет. Но все эти годы, что его ковер лежал на этих камнях, он не старел и не собирал пыль.

Мерри не желала понимать все это, особенно то, что касалось огня, сжигавшего лед. Но, не выдержав, спросила:

— А что это за символы?

— Тайный язык древних булгар, как объяснил мне как-то ночью Рострам, когда выпил слишком много моего особого вина. Если верно перевести и понять язык, он дает почти безграничные силы любому смертному. Признаюсь, что мне пока не удалось открыть его тайны, но я еще молода. Времени много.

— Я не похожа на тебя. Не хочу, чтобы люди боялись меня, потому что я могу уничтожить их, щелкнув пальцами. Не желаю проводить свою жизнь, выкрикивая непонятные фразы, чтобы проверить, не содрогнутся ли небеса. Я хочу выйти за Гаррона. Хочу приносить ему детей и прожить с ним всю жизнь.

Мать внимательно изучала свою руку.

— Возможно, ты выйдешь за человека, которого считаешь столь волнующим. Со временем. Но сначала ты должна обвенчаться с Джейсоном. Тебе нужно учиться терпению, Марианна.

— Я не выйду за него. Он хуже любого зла.

— Зло? У него не хватает разума, чтобы быть воплощением зла. Он всего лишь глупый юнец, желающий иметь больше, чем есть у его отца. Хвастун, который считает себя умным, непобедимым и важной персоной. Но на самом деле он ничтожество, о чем, несомненно, известно его отцу, лорду Ранульфу. Джейсон станет издеваться над тобой. Но это все быстро кончится. Он скоро устанет от тебя. Если ты родишь ребенка или нескольких детей — не важно. Если Гаррон Керси все еще будет хотеть тебя, когда это кончится, ты его получишь.

— Я не выйду за Бреннана, — спокойно объявила Мерри. — И не отступлюсь от своего решения.

— Значит, отравишь его? — осведомилась мать.

— Нет. Просто воткну в него кинжал. Чтобы он знал, что именно я убила его. Это ты отравила моего отца?

Глаза матери удивленно блеснули.

— Отравила? Конечно, нет! Предпочла бы, чтобы он жил. Твой отец был умен! И знал меня настолько хорошо, что не вмешивался в мои дела. Он также был достаточно мудр, чтобы обманывать меня. Все эти годы он неизменно посылал обещанные деньги, чтобы держать меня подальше от Валкорта. И от тебя. Своего маленького ангела. Но главное, он сохранил нашу тайну. И сделал все, чтобы те из обитателей Валкорта, которые все знали, тоже держали языки за зубами.

— Но что это за тайна? Какой секрет хранил отец ради тебя?

Мать проигнорировала вопрос.

— Я скорбела о его смерти. Знаешь, в последнюю ночь, которую мы провели вместе, я укусила его в плечо так сильно, что пошла кровь. Потом зализала это место, и кровь остановилась, а следы от зубов исчезли. Он страшно перепугался. — Она рассмеялась, вспомнив выражение ужаса на лице Тимоти.

— Но ты вместе с Джейсоном примчались в Валкорт через полтора дня после его смерти!

— Едва он заболел, Элла послала мне гонца. Да и ты написала, умоляя меня прийти и исцелить его. Какая вера в меня! Элла тоже была уверена, что я его излечу. Но я знала, что ничего не смогу сделать. Когда Элла описала, что с ним, я поняла, что какой-то орган в его теле попросту умер. И конечно, у меня был золотой шарик.

— О чем ты?

Елена протянула белую изящную руку. На безымянном пальце сверкало кольцо с маленьким золотым шариком наверху.

— Он выглядит как литое золото, и так оно и есть. Почти всегда. Но когда я пожелаю, он становится зеркалом, в котором я все вижу. Кроме того, я проводила в Майзерлинге очень важный опыт. И у меня не было времени доказывать то, что я уже знала. Он ни за что бы не выжил.

Мерри так трясло от гнева и печали, что она боялась, что не вынесет. Слова сами рвались с губ.

— То, что ты говоришь, — безумие! Ты безумна! И не можешь быть моей матерью!

— Я? Безумна? Как грустно, что ты, дочь моя, мыслишь столь банально!

— Я также считаю, что ты воплощение зла. В отличие от Джейсона у тебя есть мозги.

Мать снова засмеялась:

— Считаешь, что зло отвратительно, а добро — праведно? Эти слова существуют специально для церковников. Чтобы приравнять зло к аду и напугать безмозглых овец — прихожан. Заставить их поверить той чуши, которую они несут. Они желают покорности и торжества собственной силы, как всякий невежественный, темный человек на этой земле. И таким способом они добиваются своего. Угрозами вечных мук. Или, если человек добр и праведен, обещаниями вечного блаженства. В общем течении времени добро и зло не имеют смысла. Да и ничто не имеет особого смысла.

— Не может быть, что ты это серьезно! Не может этого быть!

Елена отвернулась к окну.

— Тебе никогда не узнать, что я и кто я. Даже если покажу тебе свое искусство. Ты и вправду весьма банальна и невежественна. Мне следовало бы оставить тебя при себе. Превратить в нечто достойное. Но ты меня не интересовала. Могла бы я подарить тебе нечто, чтобы придать значение твоей короткой жизни?

— К чему было беспокоиться, когда сама утверждаешь, будто ничто не имеет смысла?

В глазах матери блеснула искорка заинтересованности.

— Как странно, что ты обернула против меня мои же логические доводы! Полагаю, я расстроена бесконечными неудачами Джейсона Бреннана. Но я позаботилась о том, чтобы на этот раз Джейсон сумел найти и привезти серебро, с моей помощью, разумеется, если только у него будет достаточно времени.

— Что это значит — «достаточно времени»? Почему время так важно для тебя? Разве ты не уверена, что будешь жить вечно? Не можешь остановить время?

— Нет. Могу только продлить свои годы. Жаль, конечно, но, возможно, есть способ, и именно я его найду. А вдруг способ изложен непонятным языком на том ковре, что под моими ногами? А, уже рассветает. Я всегда любила наблюдать, как солнце каждое утро возрождается к жизни. Но черные тучи становятся все гуще. Скоро пойдет дождь. Такой сильный, что промочит землю насквозь. — Она вздохнула. — Еще многое нужно узнать. Многому нужно учиться. Сколько бы лет ни ждало впереди, жизнь слишком коротка. — Елена долго смотрела в окно, прежде чем обернуться. — Может, он и придет за тобой, Марианна, кто знает? Но это совершенно не имеет значения.

— Почему?

Елена помедлила, прежде чем улыбнуться:

— Со временем ты, может быть, поймешь, хотя сомневаюсь.

 

Глава 37

Лондон

Гаррон, не веря ушам, уставился на перепуганного парня, которого держал за руку Уолен.

— Это Томас, милорд, один из охранников конюшни.

Томас тяжело дышал. Волосы были растрепаны. Глаза дико сверкали. Кажется, он действительно изнемогал от страха.

Гаррон подступил к нему.

— Говоришь, ты видел, как двое с длинным свертком крались мимо конюшен?

— Да, милорд, то есть едва видел, потому что было темно и луна скрылась за тучами. Я различил, что это был человек, не слишком тяжелый и большой, но мужчины задыхались, словно позади был длинный путь.

— Почему ты не велел им остановиться, Томас?

Томас искоса глянул на Уолена, опустил голову и прошептал:

— У меня не было оружия. Я боялся, что эти двое меня убьют.

— Не было оружия? Ты стражник. Где же твой меч?!

Адамово яблоко молодого человека, казалось, вот-вот прорвет кожу и вырвется наружу. Грязные пальцы нерешительно теребили темные волосы.

— Милорд, — прошептал он, — я забыл его, когда сидел в сортире вместе со старым Клавером.

У Гаррона чесались руки придушить Томаса, но он сдержался.

— Кто, во имя тайного имени дьявола, этот старый Клавер?

— Старый Клавер чистит отхожие места и может рассказать занимательную историю, когда вы там задержитесь.

Гаррон не знал, чего ему хочется больше — все-таки придушить Томаса или самому умереть от смеха.

— Я представил грустное лицо матушки, — тараторил Томас, — и вспомнил о долге. Последовал за ними, потому что у восточной стены всегда стоят стражники, которые увидят их и поднимут тревогу. Но когда приблизился к стене, увидел: стражники лежат на земле и громко храпят. Я понял, что они не мертвы, а их кто-то усыпил. И уже хотел поднять тревогу, но сообразил, что, если меня не услышат, попросту убьют.

Каменное лицо Уолена не изменило выражения.

— Они до сих пор без чувств, — сообщил он Гаррону. — Вокруг разбросаны кувшины с остатками вина. Королевский врач их проверит, но я уверен, им дали сонного зелья.

Его голос был холоднее льда, покрывавшего Темзу зимой. Гаррон покачал головой. Не завидует он стражникам, когда те проснутся. Но если бы это зависело от него, он закрыл бы их в подземной тюрьме на неделю. Без еды и света.

Уолен велел Томасу продолжать.

Тот глянул на Гаррона и снова опустил глаза.

— Я пошел за ними, милорд. И даже не колебался. Тем более что в ушах раздавался голос моей бедной матери. Как раз за внешней стеной находятся лавки бондарей, а позади, в конце темного переулка, стояла телега. Они швырнули сверток в телегу и накрыли одеялом. Мне удалось взобраться на эту телегу и нырнуть под одеяло. Меня едва не вывернуло, потому что от одеяла несло падалью и прокисшим элем. Я ощупал сверток. Это была женщина, и она не шевелилась.

Гаррон не сомневался, что это мать Мерри готовила сонное зелье. Чем она опоила Мерри? Может, Джейсон Бреннан — один из тех людей, кто ее похитил?

— Прошло очень много времени, прежде чем тележка остановилась на опушке леса, не знаю только какого. Я подумал, что они именно туда и направлялись, и сумел незаметно выскользнуть из телеги. Увы, они остановились только, чтобы облегчиться. Я хотел последовать их примеру, но побоялся, что меня могут заметить, и снова увидел печальное лицо матушки. Поэтому пришлось страдать. Больше мне не удалось взобраться на телегу, и я бежал за ними, пока кто-то из мужчин не оглянулся. Я испугался, что меня увидят. Может, он и увидел, потому что окликнул меня. Я вовремя сбежал. Простите, милорд, но не знаю, куда они поехали дальше. Помню, что лес был совсем темный, а в чащу вела только одна тропинка. Я понял, что нужно мчаться за помощью, и бежал, пока не удалось украсть лошадь и вернуться сюда.

— Но ты не видел лиц этих людей? — очень тихо спросил Гаррон.

Томас покачал головой.

— Ты слышал их голоса. Как по-твоему, они принадлежат людям молодым или не очень?

— Скорее не очень, милорд. Жесткие, суровые голоса.

Значит, это не Бреннан и не сэр Халрик.

— Я запомнил дорогу, милорд, и могу отвести вас туда.

В душе Гаррона загорелся робкий огонек надежды.

— Доставай свой меч из сортира. И поскорее. Уолен, хотелось бы знать, как они пробрались в Белый Тауэр и прошли по бесконечным коридорам в комнату Мерри. И как они узнали, где она спит?

— Четверо стражников, охранявших Тауэр, ранены, один, патрулирующий тот коридор, где спала ваша нареченная, убит. Этого не должно было случиться. Клянусь всеми святыми! Что, если бы это был убийца, пробравшийся в Тауэр, чтобы убить нашего короля?

У Уолена был такой вид, словно его сильно тошнило. Потом он начал ругаться. Гаррон подумал, что Уолен прекрасно понимает: долго ему на должности капитана королевской стражи не продержаться.

— Ни один убийца не сможет добраться до короля, и ты это знаешь, — покачал головой Гаррон. — В приемной всегда дежурят три стражника.

— Да, по ночам они сменяются каждые три часа. Но это…

— Собирай людей, Уолен. Встретимся у восточных ворот.

Гаррон радовался волнам гнева, захлестнувшим его. Все лучше, чем сознание ужасной беспомощности, терзавшее хуже любой пытки. Теперь появился шанс на спасение Мерри. Но куда поехали похитители после того, как Томас сбежал от них? Что, если Джейсон вынудил Мерри выйти за него? Что, если он уже изнасиловал ее?

Нет, Мерри умна, она что-нибудь придумает, чтобы их остановить. Кроме того, даже если она оказалась бессильна против них, не важно: Джейсон Бреннан мертвец, хотя еще этого не знает.

Когда Гаррон затягивал потуже подпругу Дамокла, огромный боевой конь мотнул головой и попытался его укусить. Но долгий опыт общения с этим животным спас Гаррона. Он отскочил и шлепнул коня по шее.

— Я задушу тебя, если попытаешься снова меня укусить. Нужно доставить назад твою хозяйку. Завтра свадьба.

Гаррон на миг прижался лицом к шее коня, ощутил его мощь и силу и немного успокоился.

«Мерри, — мысленно попросил он, — воспользуйся своим умом, скажи, что ты должна составить список, прежде чем обвенчаться с ним».

Он мог бы поклясться, что в эту минуту слышит ее голос, назидательный, как у монахини, и с улыбкой вскочил в седло.

Гилпин втайне удивился. С чего это хозяин вдруг веселится?

Он глянул на сэра Лайла, что-то тихо говорившего своим людям. Что именно?

Три часа спустя Гаррон был так же молчалив, как дюжина солдат, ехавших сзади. Небо потемнело. Полумесяц исчез. В воздухе сильно похолодало. С неба сыпался дождь, и вскоре все всадники промокли до костей. С каждой минутой им приходилось все хуже.

Добравшись до леса, о котором говорил Томас, они увидели узкую, хорошо утоптанную дорогу, прорезавшую чащу, но дождь смыл следы колес и превратил глину в жидкое месиво. Гаррон знаком велел ехать дальше. Деревья становились все гуще и, к счастью, давали некоторую защиту от бесконечного дождя.

Наконец они набрели на две заросших тропинки, отходивших от главной дороги, как две простертые руки, и исчезавших среди деревьев. Мужчины в телеге могли выбрать одну из двух тропинок или и дальше ехать прямо. Но тут дождь превратился в ливень. Холодные капли проникали даже сквозь густые кроны, и мужчины скорчились в седлах, опустив головы. Гаррон изучал тропинки. Ничего, кроме грязи.

Пришлось разделить мужчин на три группы. Сам не зная почему, он чувствовал, что нужно ехать по правой тропинке. Он, Гилпин и два солдата, Арнольд и Джон, отправились направо. Сэр Лайл и его люди — налево. Уолен с оставшимися солдатами поехали дальше. Гаррон в жизни не молился так усердно, о том, чтобы Господь дал ему выбрать правильную тропинку. Через какое-то время узкая раскисшая дорожка закончилась небольшой полянкой, в центре которой стояла хижина дровосека, маленькая, но крепкая. Из дыры в потолке струился дым. Едва Гаррон остановился у дверей, как дождь неожиданно прекратился. На небе снова показался полумесяц. Гаррон отряхнулся, как промокшая дворняжка, приказал солдатам оставаться на месте, и заколотил в дверь. Но ответа не получил. И принялся снова стучать. Наконец на пороге появилась старуха в поношенном платье, таком же зеленом, как окружающие деревья. При виде Гаррона она побледнела, быстро отступила и перекрестилась.

— Ты никак дьявол? Промокший, молодой и прекрасный? По крайней мере мне кажется, что прекрасный, хотя при лунном свете трудно разглядеть. Может, ты явился, чтобы изгнать добро из моей души и унести ее в ад?

— Нет, я не причиню тебе зла, — начал он, но тут с языка словно сами собой слетели странные слова: — Я ищу ведьму.

Почему он сказал это? Откуда взялась подобная мысль? Старуха снова перекрестилась, вглядываясь в его лицо в тусклом свете.

— Тебе не нужно видеть ее, парень, она распорет твой живот, и твои слова вылетят из горла и упадут на землю.

— Она украла мою нареченную. Скажи, как мне найти ведьму?

Она продолжала изучать его, после чего медленно кивнула и еле слышно сказала:

— Иногда она приходит. Не часто. И тогда черный дым клубится над деревьями. Черный дым, воняющий самим адом. Да, она выстроила себе черную башню, а может, просто щелкнула пальцами, и та построилась сама… не знаю как. Башня стоит за высокой каменной стеной. — Она протянула руку со вздувшимися венами и легонько коснулась рукава его мокрой туники. — Послушай меня, парень, туда лучше не ходить. Если она украла твою невесту, значит, на этой земле девушки больше нет. Не хочешь же ты умереть!

Гаррону хотелось тряхнуть ее. Но он вынудил себя быть терпеливым.

— Ты видела дым, клубящийся над деревьями?

Старуха перекрестилась в третий раз.

— Да, видела. И не однажды. А сама ведьма — красавица с золотыми волосами. Она смеялась над чем-то, хотя я не поняла, что там было смешного. Ведьма походила на принцессу или ангела, но вдруг взглянула на меня, и я увидела, что ее душа черна от злобы. А в глазах застыла смерть.

 

Глава 38

Золотистые волосы? Ангел? О чем она? Это мать Мерри. Не какая-то молоденькая девчонка, которой восхищаются поклонники. Впрочем, такой старухе всякая женщина кажется молодой!

Черная от злобы душа? Смерть в глазах?

Да, этому можно поверить.

Он дал ей несколько монет.

Старуха стала гладить их, нежно, как возлюбленного.

— Они чудесны, по крайней мере я так думаю, хотя ничего не вижу. Серебро сверкает на солнце? — спросила она, все еще лаская монеты.

— Да. Когда через несколько часов взойдет солнце, ты все увидишь сама.

— Я не видела монет с тех пор, как мой бедный глухой Аллард умер, придавленный упавшим деревом. Правда, когда я хоронила его, нашла две серебряные монеты, зашитые в его штанах. Они так блестели! Посмотрим. Я закопаю монеты под этим мокрым дубом. Мне некому их оставить. Может, когда-то под ним спал друид, и дух этого друида примет мою жертву и спасет тебя от ведьмы. Но я в этом сомневаюсь.

— Может, духи тебя послушают, — вздохнул Гаррон, — но какая разница? Я сам себя спасу.

Он снова вскочил в седло, кивнул своим людям и направил Дамокла вперед. Почему он спросил о ведьме? И оказался прав. Он совсем близко к разгадке. И знает это всей душой. И он найдет Мерри. Успеет вовремя.

Они выехали с поляны и оказались в чаще леса. Хорошо еще, луна осветила дорогу!

Первые лучи рассвета робко проникли сквозь листву. Когда лес стал редеть, Гаррон велел остановиться. Она совсем рядом. Он точно это знает.

— Подождите здесь, — приказал он. — Я позову, если найду что-то.

— Но, милорд…

Он не хотел спорить с Гилпином.

— Ладно, Гилпин, поедешь со мной. Арнольд, ты и Джон ждите моего сигнала. И держитесь начеку. Тут живет ведьма. Старуха сказала, что она опасна. Гилпин, держись у меня за спиной, или я вколочу твой живот в позвоночник, ясно?

Ничего не понимающий Гилпин тем не менее кивнул.

Они вышли на большую поляну, посреди которой стояла каменная башня, окруженная стеной, высотой приблизительно восемь футов. В стену были врезаны ворота.

И тут серое предрассветное небо снова почернело. Прогремел гром. Один раз, два, три. Молния ударила в древний дуб, расщепив его пополам. Он услышал крик Арнольда и понял, что тот боится. Сам Гаррон не верил, что ведьма может вызвать бурю. Это вздор! Но он знал, что это предупреждение, знал точно. Только о чем его предупреждали? И кто?

«Ты не должен быть здесь, ты погибнешь, ведьма проклянет тебя, ты будешь похоронен под этой стеной, и кости будут медленно гнить, и никто не узнает, где ты…»

Раздался новый раскат грома, на этот раз прямо над его плечом. Лошадь Гилпина встала на дыбы. Гаррон ухитрился схватить ее поводья и подтащить перепуганное животное к Дамоклу, который стоял смирно, как монахиня у заутрени. Может, слишком испугался, чтобы пошевелиться?

— Все будет хорошо. Не бойся, — тихо сказал он, глядя в белое лицо оруженосца.

Гилпин проглотил желчь и не двинулся с места.

Они выждали несколько секунд, но больше не было ни грома, ни молний. Гаррон спешился и отдал Гилпину поводья Дамокла.

— Оставайся здесь. И не упусти коней. Жди меня здесь. Нет, не спорь, со мной ничего не случится.

Дождь полил с новой силой, словно разверзлись хляби небесные. Гаррон почувствовал, как скользит земля под ногами. Это Англия, страна вечных дождей, и в этом нет ничего сверхъестественного. Никакая чертова ведьма не может заколдовать облака.

На воротах не было ручки. Он толкнул створку, но она не поддалась. Значит, заперто изнутри. Только и всего.

Гаррон присмотрелся к каменной стене, увидел, насколько неровно положены камни, и стал подниматься, ставя ноги в выбоины. Поднявшись наверх, он оглянулся и сквозь стену дождя увидел силуэт Гилпина. Слава святому Клименту, тот не двинулся с места. Арнольда и Джона вообще не было видно в серой дымке.

Он распластался на стене и глянул вниз. Ни деревца, ни кустика… Земля покрыта досками, ведущими от ворот к башне, которая поднималась к небу футов на тридцать. Она выглядела мрачной, неприступной и заброшенной. Ни малейшего признака жизни. Три узких окна отмечали три уровня башни. Все окна выходили на восток. Три маленьких строения были соединены с башней деревянными крышами. Рядом с воротами примостилась небольшая конюшня.

Он лежал неподвижно, стараясь успокоить себя, и прислушивался. Ничего, кроме шума проклятого дождя.

Нетерпение одолевало его. Заставляло сердце биться чаще и громче. Он должен пробраться в эту Богом забытую башню! Он точно знает, что Мерри там, что она нуждается в нем.

Он не хотел поворачиваться спиной к башне, но ничего не поделать. Спрыгнув, он попросту сломает ногу. Не стоит так рисковать.

Нащупав ногами неровности в каменной кладке, он только потом прыгнул вниз. Выхватил меч, вынул кинжал из-за пояса и побежал к башне. Перед ним возникла высокая узкая черная дверь. На уровне глаз был нарисован какой-то белый знак. При ближайшем рассмотрении он выглядел полумесяцем… нет, скорее, серпом, середину которого пересекали три изогнутых линии. Гаррон никогда раньше не видел ничего подобного. Что это может означать?

Он нажал на железную ручку, не надеясь, что дверь отворится. Но она отворилась легко и бесшумно.

Он переступил порог. Узкая дверь тихо захлопнулась за ним. Он развернулся, но никого не увидел. Ветер? Это был всего лишь порыв ветра?

В глубине души Гаррон знал, что это неправда.

И выругался в мрачное безмолвие.

Перед ним лежал узкий длинный коридор. Голые стены и пол. Здесь было так темно, что он не видел конца коридора. По обе стороны от него были двери. Он прижался ухом к правой, прислушался… ничего. Дверь тоже открылась. Здесь царил полумрак, но не такая тьма, как в коридоре, потому что в единственное выходившее на восток окно проникал слабый свет. Здесь было устроено нечто вроде рабочей комнаты, тоже в форме серпа, что имело смысл, поскольку она была в башне. Вдоль дальней стены громоздились корзины всех размеров. Гаррон почему-то осознал, что не желает видеть содержимое этих корзин. По круглым стенам до самого потолка поднимались полки, на которых теснились темные сосуды, миски странной формы и лежали груды сухих трав. Пусты ли сосуды? Он мог бы поклясться, что заметил какое-то движение в том, что побольше.

Нет, он не хотел смотреть.

У стола стояли несколько скамей.

Гаррон снова прислушался, но ничего не услышал. Его окружали тишина, холод и затхлый воздух. Похоже, в этой комнате очень давно никого не было.

Он пересек коридор, чтобы прижать ухо к противоположной двери. Войдя внутрь, он увидел, что здесь темно, потому что нет окон. И кажется, тоже пусто. Нет, подожди… в комнате кто-то есть.

Он услышал шорох и медленно поднял глаза к потолку.

 

Глава 39

И увидел черные потолочные балки футах в шести над его головой. Наверху каждой сидели прижавшиеся друг к другу птицы и, кажется, спали. Десятки черных птиц, вытянувшихся в длинный ряд.

Но тут Гаррон замер. Это были не птицы, а множество летучих мышей. И они не спали. Он увидел, как они расправляют крылья, услышал неприятный шелест. Потом одна спикировала прямо на него. Гаррон взмахнул рукой и сбил ее. Но за ней последовала вторая, третья, десятая…

Он ринулся к двери и захлопнул ее за собой. Летучие мыши стали биться в дверь. Слышалось зловещее шелестение.

Он стоял в коридоре, пытаясь отдышаться, и ждал. Чего? Чтобы летучие мыши всем скопом атаковали дверь и напали на него? Нет-нет, дверь крепка, и он в безопасности. Но как они вообще проникли в эту комнату?

Когда тишина воцарилась снова, он двинулся в глубь башни. Коридор с каждым шагом становился темнее. Справа, у задней стены, он увидел винтовую лестницу. И стал подниматься по высоким ступенькам. Но вскоре остановился: его окружал непроглядный мрак. Пришлось, прежде чем продолжать путь, опереться рукой о каменную стену. Он шел и шел, а ступеньки становились все уже, так что ступня почти не помещалась. Но он упорно взбирался все выше, пока не добрался до второго уровня башни. И увидел, что лестница закончилась. Но как это может быть, если он сам видел вертикальный ряд окон, и их было три?!

Гаррон покачал головой. Он был так уверен в своей правоте! Но как взобраться на верхний уровень? А, не важно. Это все проделки ведьмы. Чтобы заставить его усомниться в себе.

Гаррон заметил, что расположение комнат на втором уровне точно такое же, как и на первом. И такой же длинный темный коридор.

Он подошел к двери справа, прислушался, осторожно приоткрыл и заглянул внутрь. Здесь тоже не было окна, но в очаге ярко горел огонь. Гаррон различил большую кровать, стоявшую посреди комнаты. Кровать была задернута светлыми бархатными занавесями. Свет камина никак не мог разбавить тьму. Зато в комнате было тепло. Если только ведьма не создала иллюзию специально для него, кто-то был здесь. И этот кто-то зажег огонь и поддерживал его. Но как это возможно? Здесь не было дымохода, и все же в комнате не стояли дымные столбы.

Он увидел, как шевельнулась бархатная занавеска. Может, за ней кто-то прячется? Женщина?

Мерри?

Стараясь ступать бесшумно, он подошел ближе. И услышал сначала стон, а потом — тонкий крик.

Он бросился вперед, но тени стали сгущаться, образуя нечто вроде барьера, и он налегал на этот барьер всем телом, чтобы подобраться поближе к кровати.

Отдернул занавеси, сам не зная, что ожидает найти, и боясь это найти и лишиться самообладания.

В кровати никто не лежал.

Гаррон оцепенел. Воздух со свистом вырвался из груди. Сердце тяжело билось о ребра. Как могла кровать оказаться пустой? Он заметил движение. Слышал… что-то, но что?

Покрывало было смято. Он коснулся одеяла. Еще теплое. Кто-то был здесь, возможно, за несколько мгновений до его прихода.

Он снова услышал стон, на этот раз почти неразличимый, шедший откуда-то из-за спины.

Гаррон быстро развернулся. Никого.

Нет, погоди, стон слышался сверху. Над этой комнатой есть еще одна. Значит, существует потайная лестница, ведущая на третий уровень!

Он медленно подошел к двери, обернулся, чтобы взглянуть на кровать, и ничего не увидел. Стояла такая оглушительная тишина, что ему захотелось колотить кулаком в дверь, пока что-то не случится. Все, что угодно, лишь бы оборвать это мертвенное молчание. Положить конец безумию.

Теперь ярость перевесила страх. Всем своим существом он был готов сражаться. Хотел сражаться. Сделать все, чтобы покончить с абсурдной игрой. Это ведьма играете ним…

Он не видел ничего, кроме тьмы и мрака. Но снова услышал тихий стон и что-то еще… голос? Женский голос?

И стоны раздавались не сверху, а из комнаты напротив. Он закрыл за собой дверь и быстро перешел коридор.

Послушал немного, прежде чем открыть дверь. Из окна в комнату сочился слабый свет. Какое счастье.

Он шагнул дальше. Судя по толстому ковру под ногами, в комнате кто-то жил. Ковер был ярко-синий со странными черными узорами, от которых озноб шел по спине. У стула с высокой спинкой громоздились пергаментные свитки. На столе стоял канделябр с незажженными свечами. У дальней стены возвышался очаг, где медленно угасал огонь. Вот только дымохода не было… нет, сейчас не время думать об этом, иначе можно с ума сойти. Все это не что иное, как ведьминские игры!

Но его рука сжала рукоять меча. Проклятие! Откуда доносятся стоны? Не из этой комнаты. Здесь тоже пусто. Нельзя же не верить собственным глазам?! Или все-таки можно?

Он знал, знал, что где-то совсем рядом скрывается нечто. Выжидает…

Гаррон стряхнул ползущий по спине страх. Отторг не имевшие ответов вопросы. И понял, что мерзнет, несмотря на то что огонь, казалось, загорелся ярче, с тех пор как он ступил в комнату. И это, разумеется, не что иное, как тоже проделки ведьмы, а это означает, что она близко. Но где?

«Поразмысли. Рассуди, что именно происходит…»

Гаррон сознавал, что в комнате никого, кроме него, нет, но нутром чувствовал, что ведьма рядом. Прячется от него.

— Я знаю, ты здесь, ведьма! — язвительно окликнул он. — Небось повеселилась, забавляясь со мной? Но игра окончена! Выходи из своего укрытия!

— Я не прячусь…

Тихий мелодичный голос, казалось, раздавался из ниоткуда.

Гаррон едва не подскочил, но сумел остаться на месте. И даже не обратить внимания на неумолимо возраставший страх.

— Так где же ты?

— Прямо за твоей спиной, лорд Гаррон.

Гаррон неспешно повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел в жизни.

Высокая, ненамного ниже его, стройная, как девушка, в белоснежном платье. Таком же белом, как ее мягкая плоть.

А ведь старуха говорила, что ведьма вся белая и золотистая! Каким образом она оказалась у него за спиной?

Он примирился с ее присутствием, потому что иного выхода просто не было, и теперь придется как-то справляться с ней. Но теперь он получит ответ на свои вопросы! Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, он готов.

Им владела смертоносная решимость.

— Я искал тебя. Ты та ведьма, которая мне нужна.

Ни капли страха не просочилось в его голос, а в крови кипела ярость. Он медленно поднес кинжал к ее лицу. Но ведьма на это улыбнулась:

— Марианна твердила, что ты придешь. Что найдешь ее. Не знаю, как тебе это удалось, но ты действительно явился. Как же сумел отыскать мое убежище?

Продолжая держать кинжал в дюйме от ее гладкой щеки, Гаррон продолжал изучать ведьму.

— Ты не можешь быть матерью Мерри.

— Неужели не видишь сходства между нами?

Гаррон покачал головой:

— У Мерри темно-голубые глаза. Твои же серые, как застарелый лед. Вы ничуть не похожи. И ты не ее мать. Кто ты?

Ведьма продолжала улыбаться.

— Марианна говорила, что ты хорош собой, Гаррон Керси, и теперь вижу, что она права. Она также клялась, что ты благороден и силен душой. А вот насчет отваги вроде бы не упомянула. «Отважный» — слово, которым награждают героев, придуманных людьми, чтобы чувствовать себя в безопасности. Так ты герой, Гаррон Керси?

— Да, — спокойно ответил он. — И Мерри тоже.

— Какие странные речи для мужчины! Разве женщина может быть героиней?

— Вряд ли ты поймешь, даже если я объясню. А теперь говори, где моя нареченная?

— Разве ты не видел ее? И это после того, как обыскал всю башню!

— Но не третий уровень. К нему не ведет лестница.

Ведьма рассмеялась.

— Скажи, где она, или я тебя убью.

Она, в свою очередь, покачала головой, но улыбка не исчезла с ее лица.

— Может, ты и сильный воин, и те, кто слабее, полагаются на тебя как на своего защитника. Может, ты крепок в вере, как считают невежественные и узколобые, но, по моему мнению, ты всего лишь простой человек, чья боязнь всего, что он не в силах объяснить, превращает его сердце в пепел. Скажи, Гаррон Керси, как ты нашел мою башню?

Острие кинжала уперлось в ее шею.

— Я щелкнул пальцами и оказался перед твоей дурацкой башней. Черная башня, мадам? Какое жалкое у вас воображение! А серп, перекрещенный изогнутыми линиями: что это означает? То, что, как вы надеетесь, отпугнет людей, которые оказались в этом месте?

Острие вжалось чуть сильнее. Капля крови медленно поползла по белой коже.

— Теперь ты скажешь мне, где Мерри. Или я перережу тебе горло!

Подняв руку, она легонько коснулась щеки Гаррона.

— Да, ты пригож, Гаррон Керси, но у меня нет времени насладиться тобой. Ты опоздал.

Какие нежные у нее пальцы. Как приятна ее ласка!

Но Гаррон отдернул голову, мимолетно отметив, что ощутил тошнотворно-сладкий запах. Но, тут же забыв об этом, приблизил к ее лицу свое.

— Не смей прикасаться ко мне! И почему я опоздал? Говори, отродье дьявола, где Мерри, или я убью тебя!

Он снова нажал на кинжал. Еще одна капля крови упала ей на грудь, оставляя красный мазок на белом.

И все же она не дрогнула. И по-прежнему улыбалась. Снова погладила его щеку, но, ощутив боль от кинжального укола, отдернула руку.

— Все пошло не так, как задумано, но какая разница?! Меня повеселит и то, что случится чуть позже. Но теперь, Гаррон Керси, ты должен оставить меня!

— Нет, я не уйду, пока не узнаю, где ты прячешь Мерри. У вас одно мгновение, мадам, прежде чем я перережу вам горло!

— Мерри? Какое глупое имя!

И она опять дотронулась до его щеки, глядя в его глаза своими, бездонными и ничего не говорящими. Он хотел воткнуть в нее кинжал по самую рукоять, но почему-то ощущал, что отступает от нее. И все же эта прекрасная женщина оставалась рядом. Теперь она сжимала его лицо уже обеими руками, отталкивая Гаррона.

Кинжал выпал из разом ослабевших пальцев, но это не могут быть его пальцы, потому что его самого уже здесь нет, он находится над, а может, и вне пределов проклятой башни.

Означает ли тихий стук, что кинжал выскользнул из его руки, только это не его рука, а кого-то другого.

Он услышал звон покатившегося по полу меча. Но ведь перед этим он стоял на толстом ковре? Его ли это меч или другого человека?

В ушах громом отдавался смех ведьмы, но сейчас Гаррон ее не видел. Он был один и непонятно где. И чувствовал себя опустошенным. Тенью.

— Где ты, ведьма? — окликнул он.

Она не ответила. Теперь он не слышал ничего. Не чувствовал ничего. И все быстрее удалялся во тьму, где в лицо бил теплый ветер. Кажется, он увидел огненную вспышку, только не обжигающую, а холодную. Ледяную. Откуда-то донесся мелодичный смех, смех ведьмы.

И все стихло.

 

Глава 40

Кто-то бил его по лицу — раз, другой, сначала несильно, потом все крепче. В сознание врезался испуганный голос Гилпина:

— Милорд! Очнитесь!

Гаррон открыл глаза и уставился в нависшее над ним бледное, словно плавающее в воздухе лицо оруженосца.

— Благодарение всем ангелам Господним, вы живы! О, добрый и великодушный Господь, который слышит молитвы слуг своих! Я поставлю дюжину свечей твоей благословенной святой матери за спасение моего доброго хозяина! Что случилось, милорд?

Гаррон нахмурился, глядя на Гилпина, чья голова вновь сидела на шее, и попытался осмыслить все случившееся.

— Не знаю, где я был. Она каким-то образом выставила меня.

— Она, милорд?

— Ведьма, которая жила в башне. Утверждала, что она мать Мерри, но этого не может быть, Гилпин. Она молода и красива, вся белая и золотистая, только глаза холодные и серые, как старый могильный камень или грязный лед. Она заколдовала меня или отравила. Эта сука, должно быть, втерла яд в мою кожу, пока гладила лицо…

Он вспомнил, как ее пальцы впивались в его плоть, и покачал головой. Казалось, все произошло так давно и одновременно — минуту назад. Вот он протянет руку и вцепится в ее длинные волосы…

Настоящее безумие.

Он скрючил пальцы.

— Я хотел перерезать ей горло, но не мог убить, пока она не скажет, где спрятала Мерри. А потом уже ничего не чувствовал. Ты меня разбудил.

Гилпин помог ему сесть.

— Я ничего не смог сделать. Не нашел Мерри. Где мы?

— Там, где и были, милорд. На опушке леса. Арнольд и Джон нас охраняют.

В глаза ударил солнечный свет, и Гаррон поднял голову.

— Уже утро?

— И давно, милорд.

Но как это может быть?! Только сейчас солнце садилось за горизонт!

— Расскажи, что ты видел.

— Я увидел, как вы взобрались на стену и исчезли. Потом, долгое время спустя, просто вышли из ворот. Я позвал вас, но вы прошли мимо, к Арнольду. Он заговорил с вами, но вы прошагали мимо и углубились в лес, словно ваш ум занимало какое-то важное дело. В одной руке у вас был меч, в другой — нож. И вы ни слова нам не сказали. И Арнольд, и Джон кричали вам вслед, но вы так и не остановились. Мы кинулись за вами, догнали вас, и я схватил вас за руку, но вы сразу вырвались. Тогда мы все в вас вцепились. Но вы разметали нас, как стог сена. Потом остановились, оглянулись на башню, закрыли глаза и упали. И больше не двигались, милорд. Мы думали, что вы мертвы. Говорите, ведьма вас отравила? — Гилпин еще раз оглянулся на башню и перекрестился.

Гаррон вспомнил речи ведьмы, явственно услышал ее смех. Она смеялась над ним! Гладила его лицо! И при этом втерла зелье в кожу. Он и сейчас словно обонял тошнотворно-сладкий запах.

И еще вспомнил, как кинжал и меч падают на пол, потом — какое-то движение и тьма. До этой минуты.

Но и кинжал, и меч лежат рядом, на земле.

Гаррон перекатился на живот и встал. Никакого головокружения! Он даже не пошатнулся.

— Мы должны вернуться к башне, — сказал он, поднимая оружие. Он понимал, что солдаты испуганы, но все же без колебаний пошли за ним. Арнольд и Джон обыскали хозяйственные постройки и конюшни. Но не нашли ничего, кроме пустоты и развалин.

Черная узкая дверь башни была заперта. Они налегли на нее изо всех сил. Все напрасно. Конечно, можно было срубить дерево и использовать вместо тарана, но Гаррон не хотел терять времени. Но тут дверь неожиданно распахнулась. Арнольд и Джон отскочили.

— Не бойтесь! — крикнул Гаррон. — Последним ударом мы сломали засов. Посмотрим, что там внутри.

Но внутри не оказалось ничего. И никого. Пустая, устремленная на тридцать футов в небо башня. Воздух пульсировал магией, и Гаррон знал, что все это чувствуют. Джон перекрестился. Арнольд уставился на него, но Гаррон покачал головой.

— Это руины, — прошептал Гилпин, — всего лишь руины, ибо простояли много сотен лет и сейчас разрушаются и вот-вот обвалятся.

— Дело рук дьявола, — пробормотал Арнольд так тихо, что Гаррон едва его расслышал.

— Гилпин прав — это руины, — кивнул он. — Ну не любопытно ли?!

Отступив, он уставился на черную дверь. Белый серп с пересекавшими его тремя черными изогнутыми линиями ярко выделялся на темных досках, словно был нарисован несколько минут назад. По крайней мере хоть что-то не изменилось! Почему ведьма оставила этот серп?

Гаррон не отводил глаз от изогнутых линий и наконец осторожно коснулся их кончиком пальца, словно ожидая, что краска до сих пор не высохла. Перед глазами возникло женское лицо, так ясно, что хотелось зажмуриться.

— Я найду тебя, ведьма, — сказал он ей, — а когда найду — убью.

Он взмахнул мечом, перекрестив воздух.

— Здесь нам больше нечего делать, — обратился он к своим людям. — Возвращаемся в Лондон.

И, даже не оглядываясь, направился к тому месту, где оставил Дамокла.

Прогремел гром. Над головами собрались черные тучи, и немедленно хлынул холодный дождь. Стало темно, как в сумерках. Они терпели. Что еще оставалось делать?

Она каким-то образом одурманила его, а потом и отравила.

Гаррон мучительно переживал неудачу. Он потерял Мерри и теперь не знал, что делать.

Примерно через час они встретились с Уоленом и остальными солдатами на опушке леса. Уолен мрачно покачал головой.

— Мы тоже ее не нашли, — вздохнул Гаррон.

Сэр Лайл покачал головой:

— Мне очень жаль, милорд.

Не успели они выехать из леса, как дождь прекратился.

 

Глава 41

Лондон

Уже на закате они въехали в массивные ворота и оказались в просторном внутреннем дворе Белого Тауэра. Здесь уже собралась толпа, которой не терпелось услышать о том, что произошло. Но что мог сказать Гаррон? Что его одурманила ведьма, оказавшаяся матерью Мерри?

— Нам не удалось ее найти, — выдавил он.

Он подумал, что Арнольду и Джону найдется что сказать, особенно после того, как они влили в себя по кружке эля, но они лишь толковали о странной заброшенной башне, которую нашли в лесу. И ни словом не обмолвились о том, как он вел себя, выйдя из ворот башни.

Гилпин, в свою очередь, грустно взглянул на Гаррона и покачал головой:

— Пустая башня. Мы так надеялись обнаружить там Мерри. Но увы…

— Ты помнишь, Гилпин, что я вошел в башню один?

— Нет, милорд, вы плохо помните. Я, конечно, никогда бы не отпустил вас одного в это страшное место. Нет, мы все вошли туда и обнаружили, что башня покинута.

Говоря это, Гилпин хмурился и выглядел озадаченным.

«Он знает, что все было не так, — подумал Гаррон, — но каким-то образом не помнит».

Но теперь это не важно. Гаррон знал, что Гилпин очень встревожен. Вернется ли к нему память? А может, самому Гаррону все это привиделось? Может, ничего не было, кроме старой заброшенной башни, построенной еще до того, как Вильгельм высадился на берега Англии? Нет, он не смирится! Ведьма действительно одурманила его, заставила видеть то, чего не было на самом деле, сделала иллюзии до того реальными, что он мог слышать и осязать их…

Гаррон встретился с королем и королевой. Он понимал, что, если станет болтать о ведьме, матери Мерри, о том, как она его околдовала, его примут за безумца. Поэтому он, как Арнольд, Джон и Гилпин, поведал только о старой башне.

Королева, узнав о том, что Мерри не нашли, зарыдала. Ее примеру последовали большинство дам. Бланш помахала ему белыми пальчиками.

Тишина разлилась по Белому Тауэру. Больше Гаррону никто и ничем не мог помочь.

Наконец усталость взяла верх и Гаррон заснул. И снова оказался в серповидной комнате.

…Мерри стояла у той постели в своей ночной сорочке. Она протягивала ему руки, говорила о чем-то, умоляла, он знал это, но не слышал ни слова. И не мог шагнуть к ней. И вдруг понял: она зовет его по имени. Так ясно, так близко!

Гаррон проснулся с колотящимся сердцем. Мерри в беде, а он бессилен ей помочь!

Наутро он с Гилпином, сэром Лайлом, его людьми и дюжиной солдат короля готовился выехать в принадлежавший Джейсону замок Суэйнс, до которого, по словам Бернелла, было всего три часа езды, в направлении, противоположном от леса и ведьминой башни.

Мерри…

Он точно знал, что ее нет в Суэйнсе, но Джейсону может быть известно, где держит ее ведьма. Если он не найдет Мерри, придется ехать в Майзерлинг. Но будет ли там ведьма? А если будет, признает ли, что практиковала на нем свое колдовство? Что одурманила его? Что держит в плену свою дочь?

Беспощадные дожди унялись, и утро выдалось прекрасное. Он уже хотел вскочить на Дамокла, когда услышал крик Гилпина:

— Милорд! Милорд, погодите! Она вернулась! Вернулась!

— Что?! Что ты сказал, Гилпин? — раздраженно обернулся Гаррон.

— Она здесь, милорд! Мерри здесь!

Гаррон не знал, что и думать.

— Я не ослышался? Мерри пришла?

— Да, и сказала, что мать ее отпустила! Смотрите, она идет сюда!

Гаррон поднял глаза и увидел бегущую к нему Мерри. На ней была ночная сорочка с накинутым сверху халатом. Она высоко поднимала подол. Расплетенные косы ярко сияли на солнце. Это Мерри! И она смеется и плачет одновременно и бежит изо всех сил, чтобы поскорее оказаться рядом с ним! Гаррон не сразу поверил собственным глазам, но тут же опомнился и бросился к ней. Поймал ее и зарылся лицом в волосы. Она настоящая, живая, и он чувствовал, как ее сердце бьется у самой его груди. Она действительно здесь, она вернулась к нему!

Он поднял голову, жадно глядя на нее. Сжал большими ладонями любимое лицо.

— Как это может быть? Это действительно ты, а не какой-то призрак, явившийся, чтобы терзать меня?

Он ощутил ее теплое дыхание, когда она подалась вперед, чтобы поцеловать его в подбородок.

— Да, милорд, — прошептала она, — я дух, явившийся, чтобы преследовать тебя, и ты от меня не избавишься.

С этими словами она стала целовать его нос, лоб, подбородок.

Гаррон, повторяя ее имя, все сильнее прижимал ее к груди. Он больше не хотел ее отпускать. Никогда!

Но тут он внезапно увидел собравшихся вокруг людей. А вот Мерри ощутила насмешливый взгляд стоявшего в стороне сэра Лайла.

Гаррон позволил Мерри медленно соскользнуть по его телу и улыбнулся, прежде чем оглядеть присутствующих.

— Я благодарю всех вас. Она каким-то образом вернулась ко мне. Когда я узнаю, как моя любимая ухитрилась совершить этот поразительный подвиг, обязательно все расскажу вам, — пообещал он и подхватил Мерри на руки.

— Милорд, — воскликнул Роберт Бернелл, чье широкое одеяние развевалось на ходу, — я слышал, что наследница вернулась? В самом деле? То есть я видел ее греховные рыжие волосы, но как это может быть? Ни вы, ни кто другой не сумел ее найти! Откуда она появилась? — И тут канцлер Англии осекся, замер и перекрестился.

— Мерри заявила, что она дух, явившийся преследовать меня! — пояснил Гаррон. Покатился со смеху и поскорее унес Мерри.

 

Глава 42

Мерри сидела у ног королевы на туго набитой подушке. Рядом стоял Гаррон, не желавший выпускать ее из виду.

Король устроился напротив, на широком удобном стуле, привезенном из Святой земли и подаренном самим султаном берберским. Он небрежно облокотился на спинку, вытянув длинные ноги в украшенных драгоценными каменьями туфлях.

— Самое время рассказать о том, что случилось, — заметила королева, кладя руку на плечо Мерри. Та осторожно положила поверх свою ладонь.

— Госпожа, все очень просто. Мать послала двоих, чтобы одурманить меня и привезти к ней. Когда я очнулась, она объявила мне, что мой браке Джейсоном Бреннаном — дело решенное. Я объяснила, что он и есть Черный Демон, который опустошил Уорем и убил множество невинных людей, потому что никто не знал, где спрятаны серебряные монеты. Сказала, что желаю выйти за Гаррона. Что он станет достойным хозяином Валкорта, да и Уорема тоже.

Немного помедлив, она взглянула на короля сквозь полуопущенные ресницы. Гаррон уставился на нее. Раньше он не замечал за ней подобных уловок. Но эта оказалась на удивление действенной. Король моргнул, сел прямее и, не отрывая от нее глаз, протянул ей сушеную, начиненную орехами винную ягоду с серебряного блюда, которое держал слуга.

— И что твоя мать ответила на это?

Мерри улыбнулась и откусила крошечный кусочек винной ягоды. Слегка склонила голову набок, и волосы рассыпались по плечам. Свернулись колечками на груди.

— Она была вынуждена признать, что довольна моим выбором. Дала мне свое благословение и отослала сюда с теми двумя, которые меня похитили. И молит вас не наказывать ее, поскольку она всего лишь беспокоилась, что меня принудят к браку против моей воли. Поверьте, сир, она считала, что должна спасти меня. Избавить от грядущего несчастья.

Гаррон пялился на нее, не в силах поверить, что с губ любимой срываются все эти безумные лживые слова.

«О чьей матери ты толкуешь? Почему ты ее защищаешь? Твоей чертовой мамаше-ведьме плевать на чье-то счастье, и ты очень хорошо это знаешь. Неужели не помнишь, что бежала именно потому, что она впервые привезла Джейсона в Валкорт?!»

Может, мать опоила ее зельем, которое помутило ее рассудок? Бывают ли подобные вещи?

Изящно очерченная бровь короля поползла вверх.

— Спасти тебя? Твоя мать спасала тебя только для того, чтобы обвенчать с Джейсоном Бреннаном, человеком, пытавшимся уничтожить Уорем из-за тех серебряных монет, о которых я до последнего времени не слыхал и часть которых по праву принадлежит мне… короне!

Голубые глаза Плантагенета алчно блеснули,

— Не беспокойтесь, сир. Если серебряные монеты действительно существуют и мы их найдем, вы получите свою справедливую долю, — заверил Гаррон.

Эдуард кивком велел Мерри продолжать:

— Так, говоришь, твоя мать считала своим долгом спасти тебя?

Мерри кивнула:

— Сир, она была уверена, что Джейсон станет для меня лучшим мужем, пока мне не удалось убедить её, что Гаррон — прекрасный и благородный человек. В конце концов она мне поверила.

— Ты составила список всех моих хороших качеств? — не выдержал Гаррон.

— Список? Зачем мне список, милорд?

— Но ты всегда составляешь списки. Иначе просто не можешь!

— Ах, все ваши прекрасные качества запечатлены в моей голове. Каждое. Во всех великолепных деталях.

— Ты сказала ей, что я отважен?

— Не думаю. Не находите, что «отважный» — довольно глупое определение?

— Вовсе нет, — благодушно возразила королева. — Все знают, что мой господин — самый отважный правитель в христианском мире.

Король повернулся к Бернеллу.

— Ты согласен, Робби? Я действительно отважен?

Бернелл упорно смотрел на быстро исчезающие винные ягоды с орехами.

— Сир, если вы позволите своему покорнейшему слуге угоститься хотя бы одной винной ягодой, клянусь, я заявлю перед самим папой, что никто не сможет превзойти ваше величество в самых прекрасных качествах.

— А ты можешь припомнить именно то, о котором мы сейчас говорили?

— Обязательно, сир, и очень скоро.

Король рассмеялся и знаком велел слуге поднести канцлеру серебряное блюдо. Гаррон подумал, что Бернелл вот-вот лишится чувств.

Закрыв глаза, он стал медленно жевать.

— Да, сир, помню. Вы не только самый отважный, но и самый великодушный из повелителей.

Королева рассмеялась и снова стала гладить волосы Мерри.

Король самодовольно ухмыльнулся.

— Знаешь, Гаррон, — продолжала королева, — Мерри умела составлять списки еще до того, как приехала ко двору. Я только отточила ее искусство. Она оставила службу, уже будучи настоящим мастером.

— Да, так оно и есть!

Мерри вскочила и легонько коснулась плеча королевы.

— Простите, ваше величество, но теперь я хочу, чтобы мои волосы гладил жених.

Она снова повернулась к королю и опалила его пламенным взглядом, но тот, оставшись на этот раз равнодушным, небрежно бросил:

— Ты устала. Иди отдохни, но не ложись в одну постель с женихом. Иначе не останешься девственницей до свадьбы.

— Да, это чистая правда, — усмехнулась королева, — но неплохо бы, чтобы кто-нибудь растер тебе виски. Прекрасный конец безумного приключения, которое вам пришлось пережить. Иди.

— А как ваша свадьба? — напомнил Бернелл, беря вторую винную ягоду. — Что думаете делать?

— Почему бы не обвенчаться сегодня? — спросил Гаррон, и король, к счастью, согласился.

Однако за час до венчания Бланш, младшая дочь царственной четы, заболела, и свадьба была отложена до завтрашнего дня.

 

Глава 43

Гаррон шел рядом с Мерри по галерее, проложенной вдоль стен. Перед ними расстилался Лондон до самой Темзы. К счастью, они были далеко от портового смрада, приносимого ветром с моря.

День был прекрасным, хотя сегодня им не суждено обвенчаться. Воздух был свежим, а небо — голубым.

Мерри прислонилась к каменному зубцу стены.

— Раньше ты не носила волосы распущенными, — заметил Гаррон.

Мерри, немного помедлив, улыбнулась:

— Тебе не нравится?

— Почему же, очень.

Он пощупал рыжую прядь, потер о ладонь.

— Но мне также нравятся маленькие косички, которые ты прячешь среди толстых кос

— Ты никогда не растирал мне виски, Гаррон.

— Не думаю, что это такая уж хорошая мысль, потому что я, вне всякого сомнения, подтвержу правоту короля, немедленно опрокинув тебя на постель. Я пытаюсь быть благородным и сильным духом, Мерри. И завтра ночью обязательно разотру тебе виски. — Он сжал ладонями ее лицо. — Я всегда был к тебе неравнодушен, Мерри, даже когда хотел дать оплеуху. Восхищался тобой, поняв, сколь многого ты умеешь добиться. Даже сказал Бернеллу, что ты умна, чему он, разумеется, ни на секунду не поверил. Знаю, ты будешь хорошей женой и превосходной хозяйкой как для Уорема, так и для Валкорта. — Он помолчал, любуясь панорамой Лондона. — Я так испугался, когда тебя похитили. Мне казалось, что вот-вот задохнусь. Думаю, был готов сразиться с самим дьяволом, лишь бы ты благополучно вернулась. Но, если честно, даже удаляясь от башни твоей матери, я не верил, что снова увижу тебя. Думал, ты потеряна навсегда. И тогда я понял, что не хочу жить вдали от тебя. Хочу, чтобы ты была рядом, пока не умру. Хочу, чтобы мы вместе основали династию.

Мерри уставилась на него:

— Хочешь сказать, что любишь меня, милорд?

Гаррон слегка нахмурился.

— Я всегда думал, что «любовь» — это слово, придуманное менестрелями, привыкшими обольщать дам, которые с таким восхищением слушают их песни. Могу сказать, что ты мне небезразлична. И теперь гораздо больше, чем всего час назад. Этого тебе достаточно?

— Я не нуждаюсь в слове, не имеющем для тебя значения. Я всегда любила мать, вернее, любила бы, если бы она меня не покинула. Но это совсем не то, что я испытываю к тебе. Полагаю, я тоже к тебе неравнодушна.

Она нежно погладила его щеку, и Гаррон, вздрогнув, как от удара, резко отвел ее руку.

— Она делала это! Гладила мое лицо!

— Кто?

— Твоя мать. Теперь мне кажется, что при этом она втирала зелье мне в кожу.

— Выслушай меня. Если она действительно тебя одурманила, то лишь потому, что хотела меня защитить. Она тебя не знала. И, думаю, боялась. Я еще не убедила ее, что ты станешь идеальным спутником для меня. Что нам нужно пожениться.

Гаррон покачал головой:

— Она не боялась меня, Мерри. Когда действие снадобья, которым те мужчины опоили тебя, выветрилось, ты оказалась в комнате и рядом была мать?

— Да, верно.

Мерри склонила голову набок, так что взметнулись волосы, но не одарила Гаррона томным взглядом, который послала королю. Слава Богу, иначе он просто уложил бы ее прямо здесь, на галерее.

— Это была рабочая комната. Думаю, она много времени проводит там. Читает, изучает рукописи, проводит опыты, описывает их результаты. Помню, я видела стопки пергаментных свитков. Многие написаны ее рукой.

— Скажи, на полу был ковер?

Мерри отвернулась и уставилась на лабиринт темных улиц и сгрудившихся на них домов.

— Не помню. Прости, Гаррон. Полагаю, что все еще нахожусь под действием снадобья.

— Она сказала тебе, где вы находитесь?

Мерри покачала головой.

— По-моему, это было Майзерлингское аббатство, но поскольку понадобилось только три часа, чтобы вернуться в Лондон, значит, я ошибаюсь. Меня оставили перед парадными воротами, теми, что как раз под нами.

Гаррон опустил глаза и увидел Уолена, окруженного по крайней мере тремя десятками солдат, которые внимательно прислушивались к каждому его слову. Гаррон надеялся, что Уолен останется капитаном дворцовой стражи, поскольку Мерри вернулась целой и невредимой.

Ему казалось, что Мерри провела довольно много времени в лесной башне, и это до смерти его пугало. Он облокотился о зубец стены и тяжело вздохнул:

— Мерри, я тебя не понимаю. Мать пыталась продать тебя Джейсону Бреннану в обмен на серебро Артура. Почему ты защищаешь ее перед королем и мной? Каковы бы ни были причины, по которым она решила вернуть тебя, поверь, все они не имеют ничего общего с твоим счастьем. И если она утверждает обратное, значит, лжет.

— Признаю, сначала я боялась ее и была очень рассержена всем тем, что она натворила. Но теперь ей удалось все мне объяснить.

— И что она сказала такого, чтобы так изменить твое мнение?

— Я расспросила ее об Уореме и Черном Демоне. Она утверждала, что ничего не знает. Клялась, что Джейсон предложил ей за меня много серебра. Она нуждалась в деньгах и посчитала Джейсона прекрасным и щедрым человеком. Почему я не должна ей верить? Она моя мать, Гаррон, моя мать.

— Что еще она тебе наговорила?

— Что мой отец не разрешал ей видеться со мной, что она тосковала обо мне каждую минуту каждого дня. Что, как она слышала, отец собирался отдать меня старику, и поэтому выбрала Джейсона Бреннана мне в мужья. Она очень расстроилась, узнав, что натворил Джейсон в Уореме.

Гаррон только дивился ее словам. Его умная, сообразительная девочка верит этой очевидной лжи? Каким образом эта сука ее убедила?

Он оглядел Мерри, но решил ни о чем не допытываться. Всего несколько часов назад он был уверен, что она навсегда для него потеряна, но вот она здесь! Стоит перед ним! И этого достаточно…

Он легонько коснулся ее щеки.

— Когда Гилпин окликнул меня, я поднял глаза и увидел, что ты бежишь ко мне.

Мерри широко улыбнулась, и он немедленно забыл о ее матери, о серебре Артура… забыл, как его зовут. Подался вперед, сжал ладонями ее лицо и нежно поцеловал. И не дал ей времени ответить. Просто крепко прижал к себе и зарылся лицом в волосы. Она прильнула к нему и обняла. Наконец он поднял голову:

— У тебя волосы пахнут по-другому.

— По-другому?

Он захватил в пригоршню ее волосы и стал вдыхать их аромат.

— Да. Не знаю названий разных благовоний, но запах иной.

— Думаешь, мать вымыла мне волосы?

— Ты ничего подобного не помнишь?

— Нет. Я спала, а когда проснулась, обнаружила, что лежу на узкой кровати в этой рабочей комнате. Помню, что там было тепло. Неужели она действительно искупала меня? И вымыла голову? Не знаю, Гаррон, но если ты говоришь, что мои волосы не так пахнут, спорить не буду. Или мать приказала кому-то меня искупать. А как пахли мои волосы раньше?

— Сладко, как те ароматы, которые иногда ощущаешь в чаще леса. Я все время хотел погрузить лицо в твои волосы, в толстые косы с маленькими косичками, спрятанными среди них. Мне всегда нравилось на них смотреть. Но сейчас у тебя и косичек нет.

Мерри прикусила губу. Ничего подобного он раньше не видел. Мерри в нерешительности?! Но она поднялась на носочки и поцеловала его.

— Я впервые осознала, как прекрасна моя мать. И так молода, что кажется моей старшей сестрой. Я всегда…

— Что — всегда?

Мерри покачала головой.

— Но ты видела ее всего месяц назад, когда она прибыла в Валкорт, после смерти твоего отца. И она приехала вместе с Джейсоном Бреннаном, чтобы выдать тебя за него. Неужели не заметила тогда, как она красива, как молодо выглядит?

Она растерянно потупилась, потерла виски и нерешительно пробормотала:

— Д-да, теперь я припоминаю.

— Знаешь, я тоже посчитал ее красивой, пока не увидел, какая страшная гниль таится внутри. Пока не столкнулся с живущим в ней злом. — Он увидел, как краска бросилась ей в лицо, понял, что Мерри так и рвется в спор, и быстро поднял руку: — Она спросила, не вижу ли я сходства между вами. Я ответил, что не вижу. И не солгал. Потому что в душе знал: она не молода и не красива. Начинаю верить, что она просто заставила меня видеть то, что желала мне внушить. Да и тебя тоже заставила. И думаю, все то, что считал вполне реальным, — просто иллюзия. В ее башне кто-то жил, а в очаге даже горел огонь, несмотря на то что дымоходов не было. Но когда я со своими людьми вернулся, оказалось, что в башне царит разруха, как тогда в Уореме. Где кроется правда? Есть ли что-то настоящее в твоей матери? Или все ложь? Наваждение, которое она наслала? — Гаррон нахмурился. — Что она замышляет сейчас? И действительно ли ты была в ее башне?

К его удивлению, Мерри ни словом не возразила. Просто подняла подбородок и улыбнулась:

— Возможно, как и мать, я не старею, милорд? А вдруг, когда вы станете согбенным стариком, я по-прежнему буду выглядеть как сегодня?

Но Гаррон не улыбнулся в ответ. Слишком свежи были в памяти его страх и смятение.

— Ты намеренно не хочешь видеть, какова она на самом деле. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу позволить ей жить? Она должна заплатить за все, что сделала.

— Я была слепа, Гаррон, но теперь все вижу очень ясно. Она хочет, чтобы я была с тобой. Неужели не можешь просто ее забыть? Что она сделала?

— Послала Джейсона Бреннана найти серебро Артура и потребовала деньги за собственную дочь. Убежден, что все делалось с ее благословения. Если хочешь простить ее за эту неслыханную жестокость, я не могу тебя остановить.

— В отличие от тебя, милорд, я не верю, что она отдала Джейсону подобный приказ. Не верю, что она знала обо всем. Скорее, была уверена, что он просто собирается отдать за меня серебряные монеты. Есть у тебя доказательства ее вины? Наверняка нет, потому что она ничего такого не делала. Убивай Джейсона. Не мою мать.

— Да, и его тоже. Убью, потому что он отравил моего брата. Хотелось бы знать, снабдила ли она его ядом для Артура? Будь он все еще жив, я убил бы Бреннана за то, что он сделал с Уоремом. Должно быть, она и Джейсон верили, что серебро легко найти. Достаточно подвергнуть пытке одного из людей Артура, чтобы тот поведал, где спрятаны деньги. Но они ошиблись. Поэтому твоя мать должна заплатить. Надеюсь, ты понимаешь, что король этого потребует?

— Ты хочешь с ней расправиться?

Он не станет лгать. Только правду!

— Хочу. Она очень опасна, — начал Гаррон, тщательно подбирая слова. — В ее душе царит мрак. Я еще не знаю, каким образом уничтожу ее и этот мрак, ибо она обладает непонятной мне силой. Твоя мать не остановится, пока не заполучит серебро Артура. Интересно, что же она замышляет на этот раз?

— Уверена, что мать оставила надежды разбогатеть еще больше. И возможно, даже примирилась с тем, что в Уореме нет никакого серебра.

— Но почему она примирилась? Кто ей скажет о серебре?

— Не знаю. Я говорила…

— Ты говорила о деньгах Артура?

— Пришлось…

Озадаченно хмурясь, она снова потерла виски. Гаррон коснулся ее плеча.

— Не волнуйся, постепенно все к тебе вернется.

Мерри покачала головой:

— Не помню, почему мне пришлось говорить ей о серебре. Или ничего и не было? Или я просто видела сон?

— Сон?!

Как ведьма умудрилась поймать их обоих в паутину снов?

— Не знаю. Ничего не знаю.

— Она опоила тебя. Заставила поверить в свою ложь. Да, думаю, у нее хватило умения это сделать. Но я не желаю слышать, как ты ее защищаешь, понятно?

Она плакала. Беззвучно. Слезы медленно катились по ее щекам.

Гаррона так и подмывало приказать ей успокоиться и прекратить притворяться, но она вдруг показалась ему такой одинокой и растерянной.

Он снова прижал ее к себе, погладил по спине и запустил пальцы в ее густые волосы.

— У нас столько всего впереди! И твоей матери нет места в нашем будущем.

Больше он ничего не сказал. И никогда не поверит, будто ведьма оставила свои замыслы завладеть серебром. Она не сдастся, пока ему не удастся ее убить!

Но почему она отпустила Мерри, не получив того, что желала? Все же дала дочери свое благословение и отослала к нему. Во всем этом нет никакой логики, но он твердо знал, что должны быть какие-то причины. Ибо ведьмы ничего не делают без причины.

Гаррон приподнял ее лицо и стал целовать, вдыхая аромат волос.

— Да, пахнут по-другому. Клянусь лязгающими зубами святой Гленды, я не хочу тебя ждать! Хочу тебя сейчас, в эту минуту, но не могу, не могу…

Он прижался к ее лбу своим и стоял так, пока не почувствовал холодок в дневном воздухе.

— Пора, — вздохнул он и стал спускаться по лестнице. Мерри последовала его примеру. Но, услышав зов Алерика, он замер:

— Гаррон!

Алерик?! Нет, это невозможно! Алерик охраняет Уорем! Господи, что случилось? Что привело его в Лондон?

Он увидел, что за спиной Алерика стоит сэр Лайл вместе со своими людьми, слетел вниз по последним ступенькам и помчался к своему верному слуге.

 

Глава 44

— Гаррон, мы его поймали! Поймали Джейсона Бреннана! Клянусь всем святым, мы нашли серебро Артура и пленили Бреннана в Уореме. Я сам пришел рассказать тебе обо всем!

Гаррон замер как вкопанный.

— Что ты сказал, Алерик?

Алерик улыбался во весь рот.

— Мы захватили Бреннана! Он заперт в подземелье Уорема и ждет вашего суда!

Алерик с откровенным удовольствием потер руки. Гаррон, не скрывая радости, ударил его по плечу.

— Неужели глупец пришел снова в обличье Черного Демона, вместе с войском, и каким-то образом проник в Уорем? Все ли в порядке? Давай выкладывай, что стряслось?

— Нет, он пришел не в обличье Черного Демона и не с войском, — рассмеялся Алерик. — Представляете, въезжает в замок старый жестянщик, с такой же сморщенной женой, и оба ведут трех мулов, нагруженных товарами. Я поговорил с ними, проверил, что в тюках, и не нашел ничего подозрительного. К тому же госпожа нуждалась во многих вещах, и наши люди обрадовались приезжим, поэтому я позволил им войти.

— Хочешь сказать, что Бреннан переоделся жестянщиком?

— Нет, милорд, еще лучше: он переоделся его женой! Она выглядела такой же старой, как грязь под древним дубом на опушке Клэндорского леса. Уродливая, как смертный грех. Седые волосы спутаны и в колтунах. Я очень тщательно изучал лицо старика, но должен признаться, не слишком пристально вглядывался в старуху. То есть посмотрел на нее, но не увидел ничего особенного. Сплошные морщины да гнилые зубы. То есть узрел то, что мне и полагалось видеть. Какой глупец!

— Но ты же поймал его! Как именно? И как нашел серебро Артура?

Вокруг них уже успела собраться толпа. Мерри прижалась к Гаррону.

— Это все Миггинс. Она постоянно следила за старой вороной, пока остальные окружили мулов и рассматривали товары. Поскольку они прибыли на закате, я пригласил их переночевать в замке. И не увидел ничего необычного в том, что Миггинс улеглась рядом с ними. Она последовала за старухой, когда та ночью вышла в отхожее место. Я спал в соларе, когда Миггинс прибежала за мной. Рассказала, что старуха ненадолго забежала в сортир, а потом направилась в вашу спальню, не подозревая о слежке. Оказалось, что старуха стояла на коленях у того тайника, где Лизл спрятала платья леди Анны после ее смерти.

— Но я сам заглядывал в тот тайник, и там ничего не было. Мерри, ведь Лизл вынула все платья и туфли, верно?

— Под тем тайником был еще один, побольше первого, и набитый кожаными кошелями с серебряными монетами. Старуха вынимала их и складывала рядом с собой. Я подкрался, сжал кулаки и ударил ее по ушам. Она взвизгнула и повалилась мешком. Я сорвал парик и понял, что передо мной лежит Джейсон Бреннан.

Поразительно!

Гаррон покачал головой. Совсем неплохой план! Алерик склонил голову.

— Я пришел рассказать обо всем сам, чтобы вы немедленно наказали меня за слепоту. Мне следовало бы сорвать со старых ворон их перья! Сначала я не увидел того, что было у меня перед носом! Если бы не Миггинс…

— Но если бы ты не пригласил мнимых стариков провести ночь в замке, мы никогда бы не узнали, где Артур спрятал серебро. Предпочитаю, чтобы таков был твой план с самого начала. Заманить Бреннана в ловушку. Ты велел Миггинс наблюдать за ними. Ты поймал его, Алерик, когда он стоял кверху задницей и вытаскивал кошели из-под пола! Ты привез серебро?

— Нет, милорд, не хотел искушать короля. Такая груда монет и святого бы соблазнила!

— Так и есть, — вздохнул Гаррон. — И все же король отберет больше, чем мы захотим ему дать. Но как же был унижен и опозорен Бреннан! Попасться с поличным в костюме старухи, с раскрашенным морщинами лицом, вычерненными зубами и с лохматым париком на голове!

— О да, зрелище было незабываемое. От ярости лицо его налилось кровью, особенно когда я назвал его по имени и он понял, что больше не сможет меня одурачить! А ведь глупец пытался драться со мной в своем платье! Я сбил его с ног и пнул сапогом под ребра. Тогда он попытался подкупить меня, поклявшись, что разделит со мной клад. Я снова его пнул. Как я уже сказал, он находится в подземелье, вместе со своим престарелым «мужем». По-моему, я узнал сэра Халрика, но не совсем уверен, поскольку тот не снял своей маскировки и отказался назвать себя. Я не дал им переодеться, пусть так и сидят в древних лохмотьях и с уродливыми физиономиями. — Алерик снова широко улыбнулся. — О да, теперь я вижу, как было дело! Я разгадал тайну пропавшего серебра и поймал нашего злейшего врага, Черного Демона! Да, я блестящий стратег и заслуживаю посвящения в рыцари. Что скажете, милорд?

Гаррон дружески хлопнул его по плечу:

— Почему нет? Лучше посмотрим, что скажет на это король! Да… и, возможно, Миггинс тоже заслуживает звания рыцаря. Не находишь?

Король согласился подумать о посвящении в рыцари, как только собственными глазами увидит серебро, и приказал им немедленно ехать в Уорем, поскольку опасался, что злодеи могут прятаться за каждым деревом, а он больше не хотел подвергать риску такое богатство!

Поэтому час спустя Гаррон, Мерри, сэр Лайл и Алерик вместе со всеми своими людьми и с благословения короля отправились в путь. Роберт Бернелл сопровождал их, поскольку, как сказал король, «следует тщательно и точно пересчитать серебро и ту долю, которая полагается государю».

Увидев, как король шепчется с Бернеллом, Гаррон понял, что «государева доля» будет очень велика: недаром Эдуард возбужденно потирал руки, а глаза неестественно ярко блестели.

Но где же Артур взял такие деньги? Только не у Джейсона! И откуда тот узнал, где они спрятаны? На этот раз негодяй шел прямо к цели!

 

Глава 45

Мерри медленно открыла глаза и словно сквозь дымку увидела занавеси кровати. Пришлось несколько раз моргнуть, пока в глазах не прояснилось. Она прижала пальцы к вискам и вынудила себя сесть. Откинула занавеску и перекинула ноги через край кровати. Мягкая ткань скользнула по ногам, и Мерри заметила, что на ней прозрачная ночная сорочка, закрывавшая ее от горла до щиколоток. Сорочка была белой и превосходно сшитой. Оглядевшись, она поняла, что в очаге горит огонь. Она в теплой спальне, причем совершенно одна.

Проблема лишь в том, что она не знает, где находится.

Мерри продолжала массировать виски, и боль стала медленно уходить. Во рту пересохло. Она взяла кувшин с водой, стоявший на маленьком столике у кровати, и поднесла к губам.

И все вспомнила: похищение, встречу с матерью… и пустоту.

Мерри отставила кувшин. С матери станется подлить что-нибудь в воду.

— Матушка! — крикнула она. Но ответа не получила. Так что она действительно одна, если только мать каким-то образом не сделалась невидимой, что совершенно не удивило бы Мерри.

Она осторожно поднялась и сделала несколько шагов. Голова не кружится. Поэтому она принялась обыскивать комнату, не очень большую и в виде полумесяца. Нет, скорее, серпа и похожа на ту, где она очнулась после похищения. Зачем строить комнаты столь странной формы?

Но где эта комната построена?

Она не знала. Нужно поскорее бежать из этого места и вернуться к Гаррону.

Мерри пошарила в сундуке, стоявшем у изножья кровати, и нашла платья, прелестные платья, за которые фрейлины королевы отдали бы все на свете. Одно зеленое, цвета темного изумруда, другое алое и третье белоснежное. Тут же лежали кожаные и шелковые туфельки и камизы. Кому они принадлежат? Матери?

Мерри поспешно стащила свою красивую сорочку и оделась. Платья идеально ей подошли. Она ничего не понимала, но какая разница? Нужно поскорее уходить отсюда и добраться до Гаррона!

В комнате не оказалось окна, и свет исходил только от угасающего огня. Какое время дня за стеной? И день ли это или ночь? Сколько прошло с тех пор, как ее принесли сюда?

Она почти подбежала к двери и осторожно подергала ручку. Заперто. Впрочем, чего она ожидала? Пленница. Пленница собственной матери!

Изнемогая от гнева, она снова дернула за ручку. К ее удивлению, дверь легко поддалась. Почему же не открылась в первый раз?

Мерри выглянула в темный узкий коридор и увидела в конце его лестницу. Напротив ее комнаты была другая дверь, но Мерри не собиралась туда входить. Добравшись до лестницы, она легко сбежала вниз и стала всматриваться в затянувшие коридор тени. Вот она, входная дверь!

Но тут она услышала шум. Это мать?

Щелкнул замок, и она поспешно прижалась к стене, прячась в темноту. Толстая деревянная дверь отошла. Нет, это не мать. Какая-то старуха с корзиной в руках. Что-то бормоча себе под нос, она поплелась по коридору к тому месту, где стояла Мерри. При этом она не смотрела по сторонам, очевидно, зная, где находится пленница. Наверное, несет Мерри еду.

Мерри подождала, пока старуха не поравняется с ней, после чего схватила ее за шиворот, рванула на себя и прошипела на ухо:

— Не смей ронять корзину! Я очень хочу есть и пить! — С этими словами она чуть ослабила хватку на горле старухи. — Ты несешь мне еду?

— Да. Мне больно, молодка!

— Где мы?

Старуха немного помолчала, и Мерри вдруг ощутила, как та удивлена.

— Разве не знаешь? Мы в башне ведьмы. Я должна заботиться о тебе до ее возвращения.

— Когда ведьма вернется?

— Не знаю. Может быть, завтра. Я делаю, как она велела, не больше и не меньше, иначе меня превратят в ящерицу. Ты голодна, молодка? Ведьма сказала, что оставила тебе воду, а я должна носить еду.

Мерри поняла, что, если бы в этот момент в башне появилась мать, сама она без малейшего сожаления придушила бы родительницу.

— Откуда ты явилась?

— Из хижины дровосека, недалеко отсюда. Ведьма пришла ко мне и предложила два полпенни, чтобы приглядывать за тобой. Что мне было делать? Я не хочу умереть ящерицей! Потом в мою хижину пришел прекрасный юный рыцарь и спросил, где сейчас ведьма. Я все сказала, и почему бы нет? Он дал мне целых два серебряных пенни. Таких красивых. Сверкавших в солнечном свете, как лицо самого Господа.

Гаррон.

— Ты сказала, чтобы он шел сюда?

— Да. Он тебя искал. Позже он и его люди промчались мимо моей хижины. Полагаю, он тебя не нашел.

Благодарение отважному сердцу святого Эльберта, мать не убила Гаррона. Видела ли она его? Говорила? Вероятно, так и было. Но можно побиться об заклад, что мать зачаровала его или опоила. В точности, как опоила дочь. Однако с ним все хорошо, благодарение доброму Богу и всем его бородатым апостолам.

Каким образом он ускользнул от ведьмы?

— Что мне делать со своим серебром?

— Не волнуйся, — заверила Мерри, — я возьму все твое серебро и использую его во благо. Мы уходим. Проводи меня до своей хижины, а потом расскажешь, как вернуться в Лондон.

— Как по-твоему, ведьма потребует назад то серебро, которое уже дала мне? И превратит меня в ящерицу?

— Вполне возможно, так что я оставлю тебе монеты. Отдашь ей, когда она придет.

— Но какая разница, если я все равно уже к ночи буду мертва. Она меня убьет!

— Ты сказала, что она превратит тебя в ящерицу? Из тебя выйдет прекрасная ящерица. Подумай только, как быстро ты будешь взбираться на деревья. Сколько времени ты за мной ухаживала?

— Вот уже два дня. Я будила тебя, мыла, кормила, давала напиться из кувшина, оставленного матерью, и помогала облегчиться. Потом ты снова засыпала, как милый маленький ягненочек.

Мерри взяла корзину из рук старухи и повела к двери.

Отойдя на некоторое расстояние от башни, она оглянулась на уродливое сооружение. В Лондоне ли сейчас Гаррон? Или, посчитав ее мертвой, вернулся в Уорем?

Она не знала, что делать. Но по крайней мере знала, с чего начать.

— Идем, — велела она старухе. — Скорее!

Они быстро зашагали по лесной тропинке. Старуха едва ковыляла, и Мерри подумала, что, будь она ящерицей, двигалась бы с большим проворством.

Когда они наконец добрались до поляны, на которой находилась хижина лесника, Мерри остановилась и осторожно огляделась.

— Как выйти из леса?

Старуха молча показала направление. Мерри открыла корзинку. Внутри оказались жареная куропатка, большой каравай ржаного хлеба и фляжка.

— Здесь много еды, — улыбнулась она. — Хочешь есть?

Старуха немедленно схватила хлеб, но когда Мерри предложила ей мясо, покачала головой.

Тогда Мерри предложила ей фляжку.

— Нет, молодка. Ты же хочешь пить? И ешь мясо, чтобы набить живот.

Мерри схватила мясо, поставила корзинку на землю и помчалась к лесу.

— Счастливых тебе снов! — крикнула она, обернувшись.

И только успела добежать до деревьев, как услышала громкий свистящий звук и нырнула под крону толстого древнего дуба.

 

Глава 46

Замок Уорем

Пока они добирались до Уорема, дождь лил всего один день, легкий теплый дождик, не раздражавший даже Роберта Бернелла. Тот просто обмотал голову длинным шерстяным шарфом и завязал концы под подбородком. Все мысли и разговоры вертелись вокруг серебра Артура. Гаррон так и видел, как Бернелл раздувается от тщеславия, передавая кошели с монетами в алчные руки короля. Тот послал с ними двадцать самых доверенных солдат, чтобы охранять свою долю.

Будь ты проклят, Артур!

Гаррону казалось, что его единственного интересует, откуда взялись серебряные монеты.

Он взглянул на Мерри, напевавшую мелодию, которую он слышал при дворе. Голова ее была не покрыта, и медные волосы победно сияли под жарким солнцем. Они по-прежнему были распущены. Ни единой тоненькой косички, спрятанной под толстыми. Должно быть, фрейлины объяснили ей, что толстые косы больше подходят девочке, чем взрослой даме и невесте. Он хотел сказать, что они ошибаются, что прежняя прическа куда лучше, что он очень любит ее косички и запах волос.

Гаррон подвел Дамокла вплотную к ее кобылке.

— О чем ты задумалась? Составляешь список всего, что хочешь сделать с серебром Артура?

— Списки? Почему ты считаешь, что я постоянно составляю списки?

— Потому что так и есть. Составляешь. Как и я, — удивленно напомнил Гаррон.

Она повернула к нему голову и одарила взглядом, от которого ему захотелось стащить ее с седла, усадить лицом к себе и пожалеть, что они не одни… и все за какое-то мгновение. Будет ли она наслаждаться его ласками на этот раз? Возможно, нет. Слишком скоро…

Ему нужно время и уединение. Много времени. И еще чтобы на этот раз он вполне владел собой.

Гаррон ухмыльнулся, оглядывая десяток солдат, сопровождавших его, и снова воззрился на Мерри.

— Почему ты так на меня смотришь? — вырвалось у нее.

— Вспоминаю нашу ночь. И тяжесть твоих грудок в ладонях. И тот момент, когда я прорвался сквозь преграду твоей девственности. — При одной мысли об этом он вздрогнул. — И как Гилпин посчитал, что в моей спальне вершится убийство.

Мерри молчала, упорно глядя вперед.

— Прости, что причинил тебе боль, Мерри, — добавил он, но, не получив ответа, выгнул черные брови: — Что это с тобой? Тебе даже не хочется отчитать меня? Сказать, что во всем виноват я?

— Во всем виноват ты.

— Ха, да я был не в себе! Спал, видел сны о героических деяниях и не успел опомниться, как Бланш оседлала меня и я сжимаю ее груди. Тогда я так и не понял, почему на ней все еще остается ночная сорочка!

Мерри снова повернулась к нему, и он мог бы поклясться, что ей стыдно. Так и должно быть, ведь это она пришла к нему!

Мерри вскинула подбородок.

— Мне нечего сказать.

Как мило, как очаровательно!

— Но тогда у тебя было что сказать, — прошептал он.

— Леди должна высказывать свое мнение при определенных обстоятельствах, чтобы не чувствовать себя униженной!

— Значит, тебя уже больше не смущает то, что мы тогда делали? Теперь ты выглядишь весьма собой довольной. Бьюсь об заклад, если бы мы шли пешком, ты выступала бы, выпятив грудь, как павлин! Нет, не смотри на меня так. Стоило тебе бросить подобный взгляд на короля, так у того едва слюнки не потекли!

— Ничего я королю не сделала! Подумаешь, какой-то взгляд! Чепуха!

— Это тебя фрейлины научили? Никогда раньше не видел такого взгляда, пока ты не отточила его на короле.

— Милорд, мы почти дома! — крикнул сзади Алерик.

Гаррон шлепнул коня по холке и поскакал во главе отряда. Уорем! Его дом! Будущий дом его детей! Династия… Если жизнь будет к нему добра, он и Мерри создадут династию, которая будет существовать много веков.

Он закричал во все горло и галопом полетел к Уорему.

 

Глава 47

Горы и горы серебряных монет. И ни одна не обрезана, все полновесные и сверкают в тусклом свете, проникающем в спальню. Их много, целые груды, и они охраняются посменно дюжиной солдат во главе с самыми доверенными людьми Пэли и Хоббсом.

Гаррон нагнулся, набрал целую пригоршню и наблюдал, как монеты медленно скользят между пальцев. Ну и тяжесть!

Даже в самых безумных мечтах он не ожидал такого богатства! Даже после короля останется немалая доля. В Уореме столько еще нужно сделать, и теперь у него есть на это деньги!

Бернелл, последовав его примеру, пропустил сквозь пальцы горсть монет и радостно объявил:

— Наш драгоценный король будет так доволен вами, милорд. Не сомневаюсь, что он одарит вас еще одним титулом. А может, и даст рыцарство Алерику.

Алерик затаил дыхание. Гаррон повернулся к нему.

— Сэр Алерик! Неплохо звучит, верно? И еще один титул для его династии?

— Но вы считаете, Роберт, что за этот титул король потребует более чем справедливую долю наследства?

Роберт не поднял головы от горки монет, которые в этот момент пересчитывал.

— Опять ваши шуточки, милорд? Мы пересчитаем серебро, раз и другой, а потом посмотрим…

— Гаррон! — окликнула Мерри. — Миггинс говорит, что Джейсон Бреннан превратился в смрадную старуху и проклинает тебя и Господа одновременно, а кроме того, требует штаны.

Обернувшись, Гаррон увидел Миггинс, стоявшую рядом с Мерри и улыбавшуюся во весь беззубый рот. Он схватил старушку и закружил.

— Что скажешь, Миггинс? Оставим негодяя в женском платье?

— Да, милок, из него вышла настоящая старая карга! Знаешь, за последние два дня он устал и ругается уже гораздо реже. Но Пэли сказал, что ярость по-прежнему сочится из него, подобно прогорклому маслу. Я хотела пнуть его, и поэтому мой милый Пэли отступил, и я всадила носок туфли в его ребра. Да еще и повернула! Поверь, этот трус вопил как резаный!

— Хоббс, Пэли, спасибо за то, что охраняли серебро, — поблагодарил Гаррон. — Это будущее Уорема. — Он поднялся, отряхнул руки и объявил всем собравшимся в хозяйской спальне: — Серебро прекрасно охраняли. Посмотрим, что скажет старая карга.

Пока процессия спускалась по узким ступенькам в подземелье, Хоббс откашлялся.

— Вас ожидает сюрприз, милорд.

— Вот как? — удивился Гаррон.

— Вот увидите, — хмыкнул Хоббс.

С каждым шагом воздух становился все более холодным, сырым и зловонным. Ни одного окна. Только мрак, едва рассеиваемый светом факелов.

Алерик отпер дверь камеры и поднял факел повыше,

— Вот он, Джейсон Бреннан, во всей его славе.

Гаррон увидел, что Бреннан стер с лица нарисованные морщины и краску с зубов. На вид он был ровесником Артура: молод и красив, если бы не выглядел таким жалким, грязным и угрюмым. Он по-прежнему оставался в женском платье, потому что в камере было слишком холодно. Гаррон злорадно усмехнулся. Хорошо, что негодяй провел здесь всю неделю!

— Наконец-то я вижу тебя, Джейсон Бреннан. Я Гаррон Керси, граф Уорем. А это, насколько я понимаю, твой «муж»?

Он показал на старика, который медленно поднял голову. Оказалось, что второй пленник тоже стер морщины с лица и краску с зубов. Гаррон смотрел в лицо сэра Халрика. Видно, его везению нет конца!

— Ваш сюрприз, милорд, — усмехнулся Пэли. — Алерик знал, что вы будете рады видеть этого сына шлюхи.

— Я надеялся, что Алерик окажется прав. Позвольте сказать, что я нахожу вашу маскировку очень удачной. Но сейчас все кончено. Теперь я требую правды. Начинай, Бреннан.

Джейсон набрал столько слюны, сколько мог, и плюнул, целясь в сапог Гаррона. И конечно, промахнулся. Бреннан был так взбешен, что тяжело дышал.

— Ничего не скажу, ублюдок!

— Я знал, милорд, вы не хотели бы, чтобы они изголодались, поэтому велел Баллику их кормить. Тем слаще будет допрос.

Хоббс слишком хорошо его знал…

— Сэр Халрик! При последней нашей встрече вы удрали от меня.

Сэр Халрик молча смотрел на него во все глаза. Гаррон снова всмотрелся в лицо Бреннана, повернулся и вышел из камеры, крикнув напоследок:

— Увидимся через два дня. Возможно, тогда вам захочется со мной потолковать.

Перед тем как дверь захлопнулась, Гаррон услышал стон сэра Халрика и тихую перебранку.

Два последующих дня Гаррон не упоминал о заключенных, разве что еще раз приказал Баллику кормить их получше.

Наутро за завтраком, состоявшим из хлеба и сыра, Гаррон неожиданно увидел, как недобро смотрит Мерри на Элайн.

— Что с тобой? Элайн чем-то тебе не угодила?

Мерри быстро повернулась к нему и покачала головой:

— Нет, просто беспокоюсь за нее, вот и все. О чем она говорит с тем солдатом?

— Этот человек — Ласси, один из лучших солдат короля, — мягко пояснил Гаррон. — Как тебе известно, ее муж был убит людьми Джейсона Бреннана. Ласси — хороший человек. Думаю, он ей понравится. Да почему ты сердишься, Мерри? Вы с Элайн всегда дружили.

Мерри плотно сжала губы и снова покачала головой:

— Не думаю, что дело в этом. Я ясно слышала, как она произнесла твое имя. Они говорят о тебе, Гаррон. И это ты ей нужен. Не Ласси. Я это знаю. — Получив в ответ недоуменный взгляд, она потерла лоб. — Прости, сама не знаю, что несу. Наверное, потому, что голова болит.

— У тебя нет снадобья от головной боли?

Мерри растерянно уставилась на него.

— Должно быть, боль действительно сильна, если ты забыла о своем лечебнике Болда, — терпеливо напомнил он. — Почитай, может, найдешь какой-то рецепт. Хочешь, Миггинс тебе поможет? Она не умеет читать, но свято последует твоим указаниям.

— Нет, я сама все сделаю.

Он проводил ее взглядом. Наверное, стоило бы спросить, выйдет ли она за него замуж завтра утром, но Гаррон этого не сделал. Что ни говори, а с Мерри что-то неладно. Очень неладно.

Он смотрел ей вслед, пока она пересекала большой зал. Странно, по дороге она ни разу не остановилась, чтобы поговорить с какой-нибудь женщиной.

Гаррон нахмурился. Она искренне уверена, что Элайн им интересуется. Какая чушь!

Он снова подумал о зелье, которым опоила ее мать. Зелье, совершенно изменившем Мерри.

Он услышал, как Алерик кричит на Гилпина, прислушался и покатился со смеху. Оказалось, Гилпин привязал козу к новой кровати Алерика. Та, унюхав сырое дерево, сгрызла одну из ножек.

Гаррон, сам того не сознавая, целый день наблюдал за Мерри. И понял, что она держится с женщинами холодно, что для нее крайне необычно. Мерри всегда душой откликалась на все, что делалось в Уореме. Но главное, и сами женщины подходили к ней далеко не так часто, как прежде. И смех в Уореме звучал все реже.

Он снова вспомнил о ведьминском зелье. Что сделала ведьма со своей дочерью? Она просто стала другой, и дело не в том, что у нее теперь распущенные волосы, и она больше не заплетает их в косы, и у волос непривычный запах.

Но дел было столько, что времени на размышления не оставалось. Серебро было подсчитано, обсуждено, снова пересчитано и еще раз обсуждено. Он и Бернелл договорились о сумме, которую последний отвезет королю. Вернее, Бернелл объявил сумму, а Гаррону, мечтавшему о втором титуле, пришлось согласиться: все равно иного выхода не было. В конце концов, это было серебро его брата. А может, Артур украл его скорее всего у лорда Ранульфа, отца Бреннана, кто знает? Для Гаррона это манна небесная, независимо от того, сколько монет останется после того, как загребущие руки короля зароются в серебряные горы.

Наутро третьего дня Гаррон, Алерик, Пэли, Хоббс и Гилпин отправились в подземелье.

 

Глава 48

Гаррон смотрел сквозь решетку на двоих, молча сидевших на грязном полу. Он хотел сломить их волю. Не убить. Скорее всего они готовы к допросу.

Наконец он вошел в смрадную камеру. Заключенные не подняли голов. Не сказали ни слова. Но выглядели покорными судьбе.

— Алерик, выведи «старичков» во внутренний двор. Я хочу увидеть их при солнечном свете. Полюбоваться их нарядами. Ох, как от них несет! Мы позволим им вымыться колодезной водой. Мерри сварила лавандовое мыло, дай им горшочек.

С этими словами Гаррон повернулся и, насвистывая, вышел из подземелья.

Он и его люди наблюдали, как Пэли и Хоббс сорвали женские платья с мужчин и под общий гогот стали поливать их холодной водой из ведер. Несчастные вопили, пытаясь увернуться, но хохот, свист и грубые выкрики, летевшие со всех сторон, быстро заставили их сообразить, что все их усилия бесполезны. Поэтому они смирились и принялись мыться, тем более что лавандовое мыло так приятно пахло!

— Этот человек, сэр Халрик, выглядит таким жалким! — заметила Мерри Гаррону.

— Ты права.

Гаррон стоял, скрестив руки на груди и не сводя глаз с пленников.

— Впрочем, ты провела с ним довольно много времени.

— Джейсон Бреннан довольно молод и красив, как мне и говорила мама.

— Но ты ведь видела его раньше, — беспечно заметил он. — Разве не помнишь? Он приехал в Валкорт вместе с твоей матерью.

— Да, я просто пересказала ее слова.

Она повернулась и нежно провела кончиками пальцев по его руке.

— Ты должна помнить о своей добродетели, Мерри, — шепнул он и, снова повернувшись к пленникам, небрежно обронил: — Мне нравится запах мыла. Что это за аромат?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Мерри.

«Хотя бы потому, что ты сама его варила», — хотел пояснить Гаррон, но благоразумно промолчал. Дождавшись, пока пленники натянут штаны и туники, взятые из тюков с товарами, которые они же сами и привезли в Уорем, он скомандовал:

— Алерик, приведи их в большой зал. Пора им поделиться с нами своими сокровенными тайнами.

Гаррон сидел на прекрасном резном стуле с высокой спинкой. Он впервые в жизни выступал в роли судьи. Вдыхая свежий запах дуба, он чувствовал, как в него вливается сознание собственного могущества. Рядом возвышался Роберт Бернелл, возможно, думавший о серебре и о том, каким образом получить больше запрошенной суммы.

— Джейсон Бреннан, познакомься с дамой, благодаря которой мы имеем честь тебя лицезреть.

По его кивку Миггинс откинула голову и, гордо прошествовав к господину, встала с другой стороны от стула. Широко улыбнувшись, она погрозила Бреннану костлявым кулаком.

Штаны придают мужчине храбрости. Видимо, поэтому Бреннан завопил:

— Старая кляча! Погоди! Когда я освобожусь, воткну кинжал тебе в брюхо!

— Ты уже никогда не выйдешь на свободу, любезный! — откликнулся Бернелл. — Не стоит никому угрожать, когда собственная жалкая жизнь висит на волоске!

Джейсон прекрасно знал этого человека. Роберт Бернелл, которому король доверяет больше всех людей на свете. Тощий человечек, с копной густых, темных, вьющихся волос, без малейшего проблеска серебра. Однажды отец говорил, что знал Бернелла в юности, а это означает, что тот достаточно стар, чтобы иметь седые волосы. Волосы отца уже белы как снег.

Он заметил, что костлявые пальцы испачканы чернилами. Черное одеяние выглядело бедным и поношенным. Что ни говори, а Бернелл всего лишь ничтожный писец. Тоже еще — канцлер Англии!

Но король к нему прислушивается, а это означает, что самому Джейсону не будет милости.

Поэтому он промолчал. Да и сэр Халрик не подумал раскрыть рта. В этот момент он выглядел таким же непоколебимым, как всегда.

— А теперь я хочу услышать правду, — объявил Гаррон, переводя взгляд с одного пленника на другого.

Ни один даже не посмотрел на него. Гаррон выхватил стилет и поднялся.

— Хочешь, чтобы тебе отрезали ухо, Джейсон Бреннан? Может, тогда выложишь правду?

Джейсон Бреннан не ответил, только сердце забилось быстрее.

— Не знаю, будешь ли ты слышать хуже, если потеряешь ухо. Хочешь рискнуть?

Джейсон продолжал молчать. Правда, снова плюнул на Гаррона. И на этот раз попал на подол туники.

Кинжал Гаррона мелькнул так быстро, что никто не уследил, как правое ухо Джейсона свалилось на пол. Джейсон завопил, схватился за голову и с воем упал на колени. Гаррон встал над ним и спокойно вытер лезвие.

— Ты немедленно скажешь правду или потеряешь и второе ухо.

Джейсон громко зарыдал, раскачиваясь взад-вперед:

— Ты сделал меня уродом! Чудовищем!

Роберт Бернелл откашлялся,

— Слушай меня, жалкий щенок! И немедленно выкладывай, как все было, иначе я отвезу тебя и сэра Халрика к королю. Лорд Гаррон ничего не понимает в пытках, поэтому ты потерял ухо быстро, без мучений, настоящей боли и ненужных увечий. Если желаешь испытать немыслимую боль, боль, от которой язык распухает во рту так, что дышать невозможно, я отдам тебя королевским палачам. И перестань надрываться, слышишь? Клянусь всеми деревянными крестами святых, меня от тебя тошнит! Если ты мужчина, то и веди себя как положено.

Но до Джейсона, казалось, его слова не доходили.

— Джейсон, — тихо сказал сэр Халрик, — возьми себя в руки. И скажи им правду. Теперь это не имеет значения. Больше ничто не имеет значения.

Джейсон медленно поднял лицо к Бернеллу. Кровь струилась по шее, пропитывая тунику. Мерри шагнула к нему и протянула сложенную тряпочку, которую тот прижал к уху. Гаррон безмолвно наблюдал за ней, продолжая сидеть.

— Я много лет знал твоего отца, Джейсон, — произнес Бернелл. — Он всегда был крепким орешком, даже в молодости, но также оставался человеком огромной храбрости и высоких принципов. Человеком, свято преданным королю. Как тебе известно, он вместе с нашим повелителем ходил в Крестовый поход. И всегда был рядом. Король ему доверяет. Говорят, ты с ним не в ладах, но причины я не знаю. Ты страшно опозорил его, но прежде всего — себя. Немедленно признавайся во всем, Джейсон. Вряд ли ты способен выдержать нежные ласки королевских палачей.

— Я всего лишь пытался загладить свою вину.

— Вину? Перед кем? — допытывался Бернелл. — Встань, гнусный негодяй!

Джейсон попытался подняться. Гаррон продолжал молчать. И лицо его оставалось бесстрастным, когда Мерри подбежала к нему и помогла встать. Правда, немедленно отступила. Джейсон расправил плечи, попытался заговорить, но язык долго ему не повиновался. А когда вымолвил первые слова, голос прерывался от страха и боли.

— Я ни в чем не виноват, разве что в том, что хотел найти серебро моего отца, чтобы вернуть ему. Серебро не твое, Гаррон Керси, и не твоего чертова брата, который его украл!

Гаррон выпрямился и положил сжатые кулаки на колени.

— Раньше ты клялся, что Артур будто бы украл серебро у тебя. Теперь же заявляешь, что серебро похищено у твоего отца. И что огромное богатство принадлежит не тебе, а ему? И ты тоже хотел его украсть, чтобы вернуть ему?

— Это и есть правда. Теперь у меня нет причин лгать.

— Но как Артуру удалось украсть такое огромное количество монет у твоего отца? — вмешался Бернелл. — И откуда он вообще знал о серебре?

— Понятия не имею, но он сумел добраться до богатства моего отца. Бедный папа даже не знал, кто это сделал. Но я понял, понял, что вор не кто иной, как Артур!

Тут Гаррон схватил Джейсона за шиворот и принялся трясти, как крысу. Тот пытался сопротивляться, но с каждым толчком боль с новой силой простреливала голову. Пнуть Гаррона как следует тоже не удалось.

— Полагаю, ты считаешь, что о моем брате можно плести что угодно, поскольку он мертв? — Гаррон выхватил кинжал. — Похоже, лживая тварь, сейчас ты потеряешь второе ухо.

— Нет!!!

Гаррон оцепенел. Это голос Мерри!

Он глянул поверх головы Джейсона на ее побелевшее лицо. Солнечный свет струился в большой зал через открытые двери, превращая ее волосы в огонь. Гаррон медленным кивком дал ей разрешение говорить.

— Милорд, нет никаких причин снова калечить его. Он скажет вам все, что вы хотите слышать.

— Помолчи, Мерри! Это тебя не касается! Говори, Джейсон Бреннан, иначе я отрежу тебе второе ухо.

Прежде чем медленно опустить голову, она украдкой метнула взгляд на Бреннана.

Джейсон все еще прижимал тряпку к уху. Кровь сочилась у него между пальцами.

— Твой чертов брат не умер! — завопил он. — Откуда, по-твоему, я узнал, где искать серебро?! Артур наконец признался, где его спрятал! Ты не граф, а раздувшийся мыльный пузырь. Ничтожество!

Гаррон взметнулся со стула, схватил Джейсона за шею и оторвал от каменного пола. И долго глядел в его бледное как смерть лицо, испещренное черными полосами засохшей крови.

— Говоришь, мой брат жив?

— Так оно и есть.

— Ложь! — взвизгнула Миггинс. — Грязная ты дворняжка, я сама видела, как лорд Артур упал лицом на стол. Он был так же мертв, как те бедные души, которых ты убил, когда явился в Уорем в обличье Черного Демона! Ты отравил его! Мы его похоронили. Слышишь? Мы сами хоронили лорда Артура!

— Нет, — вмешался сэр Халрик, — Джейсон не лжет. Лорд Артур жив. Один из тех, кому я платил, подлил ему зелье, вызывающее мнимую смерть. Мы выкрали его из Уорема, а вместо него зашили в саван труп другого человека, который и был похоронен. А лорда Артура мы забрали с собой, чтобы допросить.

— Где вы получили то зелье, которое придает человеку вид мертвеца? — тихо спросил Гаррон.

— Этот трусливый лжец заявлял, что чуть ли не сам его сварил, но это вздор! — воскликнул сэр Халрик. — Все задумала ведьма.

— Да, она! — крикнул Джейсон.

— И ведьма придумала также подкупить предателя в Уореме, чтобы тот открыл вам и вашим солдатам дверь потайного хода? — уточнил Гаррон.

— Да.

— Но почему вы старались уничтожить всех? Почему разорили мой дом?

— В этом нет моей вины. Никто не хотел сказать правду.

— Как мог кто-то сказать тебе правду, если только Артур знал, где спрятано серебро? Да они даже не знали о его существовании!

— Артуру помогали его люди. И возможно, женщины тоже. Да, мне было известно, что серебро спрятано в замке. Это чертов дом Артура, куда же ему еще везти деньги? Он заслужил все, что с ним случилось! И его люди тоже! Они лгали мне, как и он! — Но тут, видимо, ярость взяла верх над жаждой жизни, потому что он неожиданно завопил: — Клянусь позолоченным сердцем святого Варфоломея, ненавижу это место! Я наслаждался, убивая людей твоего брата, слышишь? Ничтожные твари, все до одного!

В большом зале воцарилось мертвенное молчание, длившееся, правда, недолго. Люди стали перешептываться, сначала тихо, потом все громче. Его люди, потерявшие близких из-за этого идиота!

— Об этом мы еще поговорим, — бросил Гаррон. — Что ты сделал с моим братом?

— Ничего! Просто отвез его в лачугу, неподалеку от моего дома. И долго ждал, но он так и не очнулся. Пришлось снова идти к ведьме, и она изложила мне другой план. — Джейсон повернулся к сэру Халрику и горьким, как соль на льду, голосом продолжал: — А ты слова против не сказал, верно? Поклялся, что можешь убедить изголодавшихся оборванцев, прозябающих в замке, впустить тебя и принять помощь. Ты не предложил обождать, пока лорд Артур очнется! Во всем виноват ты, гнить тебе в аду, а не я! И, как и в первый раз, ты снова потерпел неудачу! — Джейсон почти задыхался от бешенства. — Да, ведьма объяснила, сколько именно капель зелья нужно налить в эль Артура, но твой человек, очевидно, не знал меры! Ты виноват во всем, Халрик, только ты!

Сэр Халрик схватил его за грудки и завопил в лицо:

— А разве не ты разыгрывал Черного Демона? День Страшного суда — твоя идея! Я никогда тебе не верил, никогда, но прекрасно помню, как ты хвастался, что уничтожил Уорем!

С этими словами сэр Халрик всадил кулак ему в челюсть.

Гаррону показалось, что сердце Джейсона вот-вот вырвется из груди. Его лицо было красным, как кровь, медленно сочившаяся из раны.

— Как ты посмел ударить меня? Я убью тебя за это, Халрик! Ведьма требовала, чтобы я тебя прикончил, но я пошел против ее желаний! Из-за тебя я потерял не только серебро, но и Валкорт перейдет этому ублюдку!

— Ну, я не ублюдок, — усмехнулся Гаррон, — поскольку рожден в законном браке. Полагаю, Артур наконец очнулся? И так как ты знал, где найти серебро, стал пытать его, чтобы точно узнать, где находится тайник. Это ведьма надоумила вас пробраться в Уорем, переодевшись старым жестянщиком и его женой?

— Да. Все это ее замыслы. Ее уловки. Я все вспомнил, когда лежал в камере. Это ведьма заколдовала меня. Злобная тварь заставила меня все это сделать! В том, что случилось, нет моей вины!

— Моя мать не тварь!

 

Глава 49

Тишина в зале казалась абсолютной. Неестественной. Такой, что Гаррон слышал прерывистое дыхание Мерри. И повелительно поднял руку, не давая ей говорить.

Молчание нарушил низкий бархатистый голос Роберта Бернелла:

— Мне необходимо кое-что знать. Джейсон Бреннан, ты сказал, что серебро принадлежало твоему отцу. Откуда оно взялось у лорда Ранульфа?

Под взглядом Гаррона Джейсон медленно повернул голову к канцлеру Англии. Гаррону показалось, что в этот момент Бернелл стал выше, более величественным, более грозным. В этот момент он казался богом, рассерженным богом. Не хватало только поднятого посоха.

— Серебро всегда было у моего отца, — ответил Джейсон. — Я ничего об этом не знал, пока в детстве не застал отца сидевшим в окружении груд серебра. Он считал монеты и, судя по лицу, был счастлив: один из редких случаев, когда я видел отца довольным и умиротворенным. Он считал вслух, и казалось, при этом обращается к близкому другу или возлюбленной, потому что ласкал, гладил и чуть не целовал некоторые монеты. Увидев меня, он не прикрикнул. Не ударил. Нет, поманил меня к себе и сказал: «Смотри, сын. Это дар Арлетт нашему роду. Никогда не говори об этом ни единой живой душе, иначе я отрежу твой язык и скормлю тебе же. Это наша тайна. Когда я уйду, ты займешь мое место, и настанет твоя очередь охранять серебро. Береги его, Джейсон, иначе умрешь ужасной смертью и наш род прервется. Ты меня понял?» — Джейсон замолчал. Глаза его блуждали. Потом снова стал говорить: — Я не понял его тогда и не понимаю сейчас. Может, серебро было проклято? И если его потратить, этот человек умрет страшной смертью? Как может наш род прерваться? И кто такая Арлетт? Как долго серебро хранилось в нашей семье? Я попытался расспросить отца, но он снова прошептал имя Арлетт. С истинным благоговением. И рассказал, что она брала силу у древних дубов. Серебро дарили ей люди, желавшие ее милости. Она жила много-много лет назад. — Он снова помолчал, будто пытаясь вспомнить что-то еще. — Больше он ничего не сказал. А я не расспрашивал. Слишком был напуган. Я заверил, что все понял, и он велел мне уйти и никогда, никогда не говорить о том, что я видел.

— Так почему ты сказал Артуру о серебре? — допытывался Бернелл.

Джейсон понурил голову.

— Я был молод! Что взять с пятнадцатилетнего мальчишки? Артуру было восемнадцать. Мы вместе сражались на турнире, в предместье Йорка, и в ту ночь пустились во все тяжкие. Я был очень пьян. На следующий день он победил меня, и, полагаю, я захотел сказать ему нечто такое, что внушило бы уважение ко мне. Поэтому и проговорился о нашем фамильном сокровище. Наутро я все вспомнил и едва не задохнулся от страха. Когда же спросил Артура, запомнил ли тот историю, рассказанную вчера, он рассмеялся и поклялся, что у него все вылетело из головы после вчерашней пьянки. Больше он никогда не заговаривал со мной об этом, поэтому я посчитал, что он действительно все забыл.

— Ты сказал ему, где отец прячет серебро?

— Должно быть, да. Но не могу сказать наверняка.

— А отцу поведал о случившемся?

— Клянусь всеми святыми, нет! Он бы сдержал слово и вырвал мне язык. Отец всегда исполнял свои угрозы.

Теперь голос Бернелла стал таким тихим, что Джейсон был вынужден податься вперед, чтобы расслышать его.

— Итак, поскольку ты умолчал о предательстве и не предупредил отца, тот не знал, какая опасность ему грозит.

— Говорю же, Артур ничего не помнил. Ничего не случилось, ничего, слышите? Прошли годы! Годы! Но когда я сражался во Франции, отец прислал гонца. В послании говорилось, что кто-то ударил его по голове и украл из тайника серебро. И что я единственный, кто обо всем знал. Даже от матери это скрывалось. Я не собирался признаваться насчет Артура, опасаясь остаться без языка. Поэтому поклялся, что никому ничего не сказал, но, похоже, он мне не поверил. Я сужу по взглядам, которые он иногда бросал на меня, когда считал, что я ничего не вижу. В его глазах светилось недоверие. И в глубине души я сознавал, что он обо всем знает. Я очень боялся, но не знал, что делать.

— Конечно, сэр Ранульф знал, что ты выдал тайну. Всегда знал. Только про Артура не ведал, — презрительно фыркнул сэр Халрик. — Недаром приставил меня следить за тобой. Надеялся, что ты откроешь мне правду. Так и случилось, когда ты сообразил, что без моей помощи не обойдешься.

Джейсон бросился на него и сбил бы с ног, но, подняв руку, ощутил такую боль в голове, что упал на колени.

— Ты, жалкий шлюхин сын! Я считал, что ты предан мне, а ты тем временем шпионил для отца! Ты меня предал! — завопил он.

Сэр Халрик злобно ощерился:

— Да, видел бы ты, как покатывался со смеху сэр Ранульф, когда я сказал ему, что ты целиком во власти ведьмы из Майзерлингского аббатства и даже рассказал ей о серебре, хотя не знаешь, как его добыть! Она обещала, что отдаст тебе свою дочь, наследницу Валкорта, если принесешь ей отцовское серебро! Сэру Ранульфу не терпелось узнать ее планы. Да-да, твоему отцу был известен каждый ваш шаг. И он был доволен замыслом ведьмы, хотя просто взбесился, прослышав о бойне, учиненной в Уореме. Когда я сказал ему, что Артур очнулся и признался во всем, он захотел увидеть, что будет дальше. И долго смеялся, представив, как ты превращаешься в старую клячу. Именно он приказал мне переодеться жестянщиком. Так что я точно знал, как все будет. Узнав о твоей очередной неудаче, Джейсон, он не просто вырвет твой язык! Он просто тебя прикончит, ибо ты потерял серебро Арлетт. Теперь ясно, что ваш род проклят. Да, он сам сказал, что, если серебро не вернется, род вымрет. Следующего наследника не будет.

Джейсон был вне себя.

— Это ты все испортил, Халрик! — задыхался он от злости. — Ведьма обещала мне наследницу, и ты захватил ее для меня, но проклятому Керси удалось ее отбить! За эту неудачу ведьма приказала убить тебя! Но меня помилуют! Ты столько лет был рядом. Поэтому я тебя пощадил, но теперь, ублюдок, клянусь своей честью, заколю кинжалом! Перережу чертово горло!

— Мне просто не повезло. Всего лишь не повезло, что этот человек наткнулся на нас и освободил наследницу, — начал Халрик, но тут Джейсон неожиданно замер и медленно выговорил, пытаясь превозмочь боль и собраться с мыслями:

— Ты действительно собирался привезти ее ко мне?

И опять сэр Халрик пренебрежительно поморщился:

— О чем ты подумал, хвастливый петушок?

— Ты снова меня предал, — простонал Джейсон. — Потому что вез ее к моему отцу, верно? Отдать ее ему, чтобы он получил Валкорт, а я остался ни с чем?!

Последовала минута гневного молчания. Потом сэр Халрик громко рассмеялся:

— Да, я нашел убегавшую из Валкорта наследницу, захватил и решил отвезти к отцу. Твой отец вознаградил бы меня, чего от тебя не дождешься! — Сэр Халрик окинул Гаррона тяжелым взглядом: — А ты, Гаррон, победил меня. Обратил в бегство. Твои люди убили моих, а ты забрал себе наследницу, решив жениться на ней. Ты не дурак, Керси! Понял, что она принесет тебе огромное богатство и власть, и для этого не нужно прилагать никаких усилий. Но знай, наследница и серебро принадлежат лорду Ранульфу, и ты ничего не получишь!

— Поскольку наследница не сказала, кто она, — улыбнулся Гаррон, — поверь, сэр Халрик, мне пришлось много потрудиться, чтобы завоевать ее.

Сэр Халрик ткнул пальцем в Мерри:

— Она не кто иная, как приспешница дьявола! Взгляните только на эту огненную гриву!

— Я хочу ее! — взревел Джейсон. — Она принадлежит мне! Это она подала мне платок, чтобы остановить кровь! Я убью ее ведьму-мать и получу Валкорт!

И тут Халрик встал перед Джейсоном и очень тихо сказал:

— Ты слеп? Или настолько глуп, что не понимаешь, что скоро будешь мертв? Тебе никогда не получить наследницу. Никогда не получить Валкорт. Никогда не получить серебро. Ты не только погиб сам, но и потянул меня за собой. Да, я заслуживаю смерти за то, что подчинился лорду Ранульфу, когда тот приказал мне выполнять все твои желания. При этом он заранее потирал руки в ожидании, что я раздобуду серебро. Я даже согласился переодеться старым жестянщиком, который вместе с уродливой старухой женой решил привезти в Уорем товары на трех мулах. И вот что случилось, когда мы снова явились сюда! — Он схватил Джейсона за горло и тряхнул. Тот попытался его оттолкнуть, но взвыл от боли. Халрик отпустил его, отступил и брезгливо покачал головой. — Нас обоих поймали и подвергли неслыханному унижению из-за безумных планов ведьмы. Это твоя бабка передала серебро Арлетт сэру Ранульфу. На смертном одре велела ему быть хранителем богатства и все рассказала о серебре Арлетт и о том, что будет, если он его потеряет.

— Арлетт, — пробормотал Бернелл себе под нос. — Как считаете, она была друидской принцессой? Собирала серебро у людей, чтобы защитить их? Очистить от грехов? Сэр Халрик, не знаете, кто она?

— Лорд Ранульф больше ничего мне не открыл. Только упомянул, что мать говорила с ним о серебре.

— Я должен все это проверить, — решил Бернелл. — Узнать, кто эта Арлетт. Она принадлежала к роду сэра Ранульфа. В очень отдаленном прошлом. Интересно, правда ли все это?

Гаррона трясло от смеха.

— Сэр Бернелл, вы поверили этой старой сказке о друидской принцессе, но подумайте сами, вы же видели серебряные монеты. Они вовсе не такие уж древние. И уж конечно, отчеканены не тысячу лет назад! Это деньги нашего времени, возможно, первые серебряные монеты, отчеканенные в нашем королевстве, скорее всего королем Генрихом. Сэр Ранульф сплел эту басню для своего сына и Халрика. Джейсон попросту ее пересказывает. Король должен допросить сэра Ранульфа, откуда на самом деле взялись эти монеты.

Бернелл, человек трезвый и рассудительный, хотя чересчур доверчивый, тихо выругался и покраснел от стыда, но тут же выпрямился и расправил плечи:

— Да, весьма романтическая сказка, а я и забыл то, что видел собственными глазами! Ты прав, Гаррон, и лорду Ранульфу придется сказать королю всю правду.

— Джейсон, я желаю знать, где ты держишь моего брата! — воскликнул Гаррон. — Или ты лжешь и убил его, после того как он открыл тебе, как найти тайник?

— Артур еще дышит, — заверил Джейсон. — Я хотел убить его, но не был уверен, что он сказал мне правду. Да, он жив. А ты… так и остался ничтожеством. Жалким дворцовым телохранителем.

На этот раз именно Роберт Бернелл свалил Джейсона ударом в челюсть.

— Человек, состоящий на службе у короля, любезный, не может быть жалким!

 

Глава 50

Вскоре после того, как Бреннана и сэра Халрика снова увели в подземелье, Миггинс подобралась к Гаррону и осторожно дернула за рукав:

— Милорд!

— Что тебе, Миггинс? Откроешь страшную тайну, от которой я поседею раньше срока?

Старушка быстро огляделась и прошептала:

— Ты должен выслушать меня, красивый мальчик. Должен!

Что теперь? Во имя натруженных пальцев всех святых ему о многом нужно подумать, столько решений принять! А его брат? Если он действительно жив, значит, остается графом. А Гаррон? Никем? Да, и еще Мерри, всегда Мерри…

— Я слушаю, — кивнул он костлявой старухе.

— Мерри изменилась. Никто не знает, что случилось с ней. Но с тех пор, как ты привез ее сюда, она кажется совсем иной. Не знает того, что должна знать. Ни одного имени. Хотя притворяется, будто знает. Не помнит, что козу назвали Эриком в честь отца Айво и Эррола. Ревнует к Элайн. Я видела, как она злится, как кричит на людей. Что-то неладно. Ты должен что-то сделать.

— Я не говорил тебе, — очень тихо ответил Гаррон, — но ведьма похитила ее и опоила. Думаю, это зелье ее и изменило. Мы должны надеяться, что она оправится. — Но Миггинс, по-видимому, это не убедило. Она открыла рот, но тут же захлопнула, потому что Гаррон махнул рукой. — Сейчас это не важно. Если Артур действительно жив, значит, я больше не граф Уорем. И мне не позволят на ней жениться.

Сейчас он думал о бесплодно прошедшем времени. Сколько раз он мог жениться на ней! Но что бы это изменило? Сделал бы его король графом Валкортом? Весьма сомнительно. Что же, какая разница? Как бы она ни изменилась, вплоть до запаха волос, все равно не станет его женой, хочет он того или нет.

Гаррон тихо горько засмеялся. Джейсон прав. Он снова станет не кем иным, как жалким охранником короля.

Миггинс по-прежнему хмурилась:

— Все это очень странно. Я знала, что лорд Артур мертв. Твердо знала. Но оказалось, что ошиблась. И это удар, доложу я вам. Вы верите, что он жив?

— Бреннан утверждает, что не рискнул убить Артура из опасения, что тот солгал насчет тайника. Значит, Уорем принадлежит ему по праву первородства.

Каждое слово стоило ему огромных усилий. Но он обязан был это сказать!

— Сэр Артур был человеком капризным и своевольным, — проговорил Миггинс. — Вечно хотел больше, чем имел. А теперь потеряет серебро, потому что король не позволит ему забрать краденое. Думаешь, оно вернется к лорду Ранульфу?

— Поскольку я не знаю, где Ранульф раздобыл серебро, пусть король рассудит, что с ним делать. Ко мне это больше не имеет отношения.

— А что с этими двумя жалкими негодяями, Бреннаном и Халриком?

— Бернелл хочет отвезти их и серебро в Лондон. Я еду с ним. Хочу потребовать права убить Бреннана. Это весьма слабая месть за то, что он сделал с Уоремом. Не говоря уж об Артуре.

— Будущее неопределенно, парень, по мне, так слишком неопределенно.

Трудно с этим не согласиться.

— Хотелось бы знать, кто такая Арлетт и где раздобыла столько серебра.

Миггинс подвинулась ближе.

— Может, она была ведьмой вроде той, что навлекла на нас все беды. Ты ее тоже убьешь, парень?

— О чем это ты ноешь, старая кляча?

Миггинс развернулась так быстро, что Гаррон вынужден был ее придержать, чтобы не упала.

— Что она тебе нашептывала?

Перед ними стояла подбоченившаяся Мерри, и в глазах, устремленных на Миггинс, застыла ненависть.

— Она жалуется, верно, Гаррон? Говорит, что я не Мерри, верно? Утверждает, что я самозванка! Старая сука лжет! Что она говорила?

Самозванка?!

Он уставился на брызжущую злостью девушку с распущенными волосами, перехваченными на лбу золотой лентой.

— Я больше не твой господин, Мерри. Мы говорили о моем брате. Если он жив, значит, снова станет графом Уоремом. Кто знает? Может, король отдаст ему тебя в жены. Ты хотела поговорить со мной?

— И ты станешь защищать старую дуру?

«Как ты могла настолько измениться?!» Но Гаррон продолжал молчать.

Мерри выпрямилась и тряхнула головой, так что роскошные волосы засверкали в солнечном свете.

— Баллик спрашивает, когда мы поженимся. Я ответила, что канцлер этого не позволит, поскольку у тебя отняли титул, — усмехнулась она, но тут же снова набросилась на Миггинс: — Почему ты подслушиваешь? Это к тебе не относится! Убирайся!

— Да, это все зелье, — пробурчала Миггинс, отходя. — Должно быть, именно зелье превратило тебя в такую же ведьму, как твоя мать.

Бросив последний недоуменный взгляд на Мерри, она поковыляла в большой зал.

— Поскольку теперь мы не поженимся, Гаррон, я хотела бы вернуться в Лондон вместе с Робертом Бернеллом и попросить у короля разрешения послать моей матери письмо.

— Не беспокойся, король и сам очень хотел бы видеть твою мать в Лондоне. Ей за многое придется ответить, Мерри.

— Что тебе сказала Миггинс?

— Только то, что ты изменилась. Я объяснил, что всему виной зелье, которым тебя опоила мать. Как по-твоему, это правда?

— Что тебе за дело, если мне все равно не быть твоей женой?

Гаррон оглядел большой зал. Уорем будет стоять вечно. Но не его судьба жить в этих стенах.

— Кажется, тебя совсем не расстроило мое падение. Или звание моей жены так мало для тебя значит?

Она спокойно встретила его взгляд:

— По-моему, не имеет значения, что я чувствую или чего хочу, поскольку, как тебе хорошо известно, король все равно не разрешит нам пожениться. Даже серебро прошло мимо твоих рук. Представ перед королем, моя мать объяснит, что случилось. Докажет, что всего лишь пыталась спасти и меня, и Валкорт.

«Кто ты?»

— Когда мать позволила тебе вернуться ко мне, — сказал он, не столько ей, сколько себе, — она должна была знать, что никогда не получит серебро. Почему же отпустила тебя? Очень странно…

Мерри только плечами пожала.

— Не помнишь, что всего неделю назад ты ненавидела ее так же сильно, как боялась? Все еще отрицаешь ее роль в убийствах людей Уорема? Она послала Джейсона уничтожить обитателей замка, потому что страстно жаждала богатства.

— Можно подумать, это она работала мечом! Мама всего лишь давала советы Джейсону Бреннану! Она понятия не имела, что тот будет делать! Я так и скажу королю. Джейсон должен признаться, что оболгал ее. И сэр Халрик — тоже!

Гаррон молча взирал на нее, прежде чем полюбопытствовать:

— Ты действительно считаешь, что они лгут?

— Какое тебе дело до того, что я считаю? Ты никто, Гаррон. Никто! Понятно?

Как ни странно, ему хотелось смеяться. Гаррон понял, что удар не достиг цели. Правда, если бы все это произошло несколько дней назад, удар, наверное, изувечил бы Гаррона.

— Королевский телохранитель, Мерри, — это королевский телохранитель. Вернувшись, ты поцеловала меня и сказала, что хочешь быть моей женой. Потому что считала меня графом и богачом? Да питала ли ты ко мне хоть какие-то чувства?

— Питала. Но теперь мне подобает думать о будущем. Не о прошлом. Ты говоришь о чувствах? Погляди на себя. Мы могли бы пожениться в любой день на той неделе, но этого не произошло. Я бы вышла за тебя, но ты и не упомянул о свадьбе! Почему бы это? Почему?

Вот истина и вышла наружу. Что он мог ей сказать, зная в глубине души, что просто не хотел на ней жениться?

— Скажи, Мерри, ты хочешь выйти за Бреннана, если король позволит ему уйти целым и невредимым?

Она холодно улыбнулась, прежде чем взмахнуть рыжей гривой.

— У Джейсона всего одно ухо! Кто захочет выйти за одноухого?

— Все же, — бесстрастно продолжал Гаррон, — если лорд Ранульф убедит короля в своих правах на серебро, если предложит ему долю, вполне возможно, Джейсона отдадут под опеку отца. Если лорд Ранульф пощадит сына, разве не он станет наследником отца? И после смерти сэра Ранульфа именно Джейсон будет богат и титулован. — Он невесело усмехнулся: — И что тогда будет значить отрезанное ухо?

— Я подумаю об этом, — пообещала Мерри и, повернувшись, отошла.

Гаррон смотрел ей вслед, гадая, каким образом жизнь человека, самый его мир может рухнуть в одно мгновение. Девушка, которую он всего несколько дней назад любил больше самого себя, стала чужой. Незнакомкой, которая ему не нравилась.

«Кто ты? Что ты? Что сделала с тобой твоя мать?»

Самозванка?!

Он очень надеялся, что король уничтожит Елену, аббатису Майзерлинга. Если же нет, может, король позволит ему убить ее, очистив землю от нечисти.

Он снова увидел ее башню в лесу, увидел сначала обитаемой, потом — заброшенной, словно там много лет никто не жил.

Ее могущество поразительно. И поскольку он не мог объяснить, откуда оно берется, где-то в самой глубине его души жил страх.

А ведь Мерри когда-то пыталась сбежать от Джейсона, ощущая скрытое в нем зло. Как когда-то ощущала зло, скрытое в матери. Но сейчас…

У него разболелась голова.

 

Глава 51

Лондон

Прекрасным июньским днем Гаррон стоял перед королем Англии. По правую руку монарха сидела королева. Бернелл маячил справа. Мерри отвели к фрейлинам королевы, которые выстроились вдоль стены, увешанной прекрасными шпалерами, вытканными в прошлом веке самой королевой Алиенорой Аквитанской.

Серебряные монеты были надежно заперты в королевской сокровищнице. Джейсон и сэр Халрик сидели в подземной тюрьме.

— В стране сплошные смуты, — устало говорил король Гаррону. — Валлийцы и шотландцы с готовностью втыкают ножи в горло любому англичанину, которого сумеют поймать, и опустошают английские земли. Не думал, что после Святой земли жизнь снова может стать такой мрачной, но оказалось, что ошибался. А теперь ты добавляешь мне новых неприятностей… — Живые голубые глаза немного повеселели. — По крайней мере ты принес мне довольно серебра, чтобы вооружить армию и разбить шотландцев и проклятых валлийцев, этих детей дьявола! Но довольно о них. Давайте подумаем, что делать. Робби изложил нам суть дела. Но мне необходимы подробности. Что скажешь, Гаррон?

— Благодарю, вас, сир, за то, что заставили Джейсона сказать, где он удерживает моего брата. Молю Бога о том, чтобы пытки, которым он подверг Артура, оказались не слишком жестокими.

Но Эдуарду как будто было все равно.

— Посмотрим, — равнодушно обронил он. — Скоро прибудут лорд Ранульф и Елена, аббатиса Майзерлинга.

Гаррон кивнул:

— Вы спрашивали, сир, что я могу сказать. Думаю, что как только соберутся все участники спектакля, начнется наша пьеса и мы получим все разгадки.

— Только финальный акт, Гаррон, только финальный акт. Я желаю сначала поговорить с тобой. Потому что ты никогда не лжешь и не искажаешь правды. Если только не изменился за последнее время. Ты не изменился?

— Нет, сир, я не изменился, хотя и немного побыл графом.

Король кисло улыбнулся:

— Пойдем со мной. Робби, подожди здесь.

Слуга поспешил вперед и откинул расшитый золотом бархатный занавес за королевским троном. Король привел Гаррона в маленькую, роскошно обставленную комнату, где стояли прекрасный резной стол, привезенный его величеством из Сицилии, и четыре великолепных позолоченных стула, дар венецианского дожа. Окон в комнате не было. На стенах красовались богатые фламандские шпалеры. Эта комната была убежищем короля, где он мог найти уединение. Король жестом велел Гаррону сесть.

— Робби говорит, что ты по собственной воле отрекся от права жениться на наследнице Валкорта.

— Да.

— Я, как и королева Элеонора, был уверен, что ты станешь хорошим хозяином Валкорта. Однако, учитывая случившееся, я отдаю Валкорт в управление кому-то из моих людей, пока не определится, кто будет новым графом. Дело в том, Гаррон, что, если твой брат жив, ты теряешь титул и поместье вместе с богатством. Да и денег у тебя не осталось: ты все потратил на Уорем. Но все это — если твой брат жив.

Король встал и принялся мерить шагами комнату. Но с такими длинными ногами не требовалось много времени, чтобы дойти до противоположной стены, повернуться и направиться обратно.

— Итак, что с тобой делать, Гаррон, если твой брат действительно жив?

Гаррон вдруг осознал, что ему, в сущности, все равно.

— Полагаю, сделать ничего нельзя. Но прошу милости, сир. Позволения выйти на поединок с Бреннаном. А ведьма? Я с радостью перережу ей горло, если согласитесь.

Король налил два кубка прекрасного рейнского вина, вручил один Гаррону и стал пить, пристально разглядывая собеседника.

— Я, конечно, разрешу тебе допросить аббатису, тем более что ты уже с ней встречался. А потом посмотрим. Что касается Ранульфа, я его хорошо знаю, как знал мой отец. Он скажет правду, — объявил он и, свирепо улыбаясь, добавил: — А потом мы решим будущее Джейсона Бреннана.

 

Глава 52

Майзерлингское аббатство

Прибывших в Майзерлингское аббатство людей короля под началом сэра Дэнси Арченкорта проводили в большую комнату, где капитан гарнизона аббатисы Елены Майзерлингской объявил, что та сейчас в аббатстве и занята важным делом. Капитану гарнизона все это явно не нравилось, но приходилось подчиниться приказу короля. Бедняга опасался, что, судя по суровому лицу сэра Дэнси и резкости его слов, их чудесный мир покачнулся и вот-вот полетит в пропасть.

Елена сидела за огромным столом с пером, занесенным над пергаментной страницей. При виде мужчин она медленно встала.

Сэр Дэнси ошеломленно уставился на нее. Он не знал, чего ожидать, но это поразительно красивое создание с золотистыми, не покрытыми головным убором монахини волосами, молочно-белой кожей и глазами цвета туманного неба не могла быть ведьмой.

— Л-леди Елена? Аббатиса Елена?

Елена расслышала удивление и восхищение в его голосе и, милостиво улыбнувшись, шагнула вперед.

— Я и есть аббатиса Елена. Чем могу помочь вам, сэр?

Сэр Дэнси поклонился, вспоминая рассказ Гаррона, которому до этого момента не верил.

«Будь осторожен, Дэнси, никогда не оставайся с ней наедине. Пусть твои люди всегда будут рядом. И ничего не пей из ее рук. Она куда опаснее, чем я могу передать».

Как?! Вот это прекрасное создание опасно? Такого быть не может!

Глядя на нее, сэр Дэнси ощутил, как в нем поднимается похоть.

— Я прибыл от короля, мадам, — начал он, протягивая ей пергаментный свиток. Ему в голову не пришло спросить, умеет ли она читать. Он как завороженный следил за белыми изящными руками, грациозно разворачивающими пергамент.

Как легко она разбирает почерк Роберта Бернелла, которому письмо диктовал король! Дочитав, она подняла глаза:

— Мне нужно два часа, чтобы приготовиться.

Дэнси кивнул:

— Мне велено сопроводить вас в спальню, мадам.

Вовремя вспомнив совет Гаррона, он знаком велел своим людям идти следом.

«Слишком много людей, — думала тем временем аббатиса. — Слишком много…»

Да, но с королем она будет говорить с глазу на глаз. И тогда все будет лучше некуда!

Мерри прислушивалась к голосам сестры Мод и сестры Элис, шептавшихся за дверью ее кельи. Они приносили еду дважды в день и ждали, пока она поест. Убирали поднос, не отвечая ни на какие, даже самые невинные вопросы. Должно быть, очень боялись ее матери. Но теперь, теперь… король прислал солдат, чтобы привезти Елену в столицу, и сестры шептались об этом. Довольны ли они? Ненавидят ли ее так же сильно, как ненавидит их Мерри? Или боятся больше всего на свете?

Она вспомнила, как стояла на опушке, неподалеку от хижины старухи, с куском куропатки в руке, когда раздался громкий свистящий звук. Она круто развернулась, но не увидела никаких врагов. Только темный лес расстилался перед ней. Но что-то ударило ее по голове, и Мерри потеряла сознание. Слышала ли она смешок старухи? Это вдова лесоруба свалила ее с ног? Кто знает…

Очнулась она в крохотной келье. Мать снова обыграла ее, и Мерри хотелось плакать.

Король приказал матери ехать в Лондон, к нему, и та не может отказаться. Что он узнал? Может, Гаррон проведал правду? Что же случилось?

Теперь у нее есть еще один шанс.

«Ведьма уезжает».

Мерри улыбнулась в полумраке и стала готовиться.

 

Глава 53

Лондон

Гаррон перевел взгляд с аббатисы на Мерри, стоявшую рядом с матерью. Девушка взяла мать за руку. Елена взглянула на нее и слегка улыбнулась. Прекрасная, живая, энергичная Мерри, которая не была его Мерри. Теперь он понял, что ведьма сделала с дочерью что-то непоправимое. Или это не Мерри, а самозванка? Как такое может быть?

Лорд Ранульф стоял навытяжку, как солдат, и, не выказывая никаких эмоций, наблюдал, как его сына и сэра Халрика вводят в комнату. При виде отца Джейсон рванулся вперед, но стражник дернул его за руку. Лорд Ранульф кивнул сэру Халрику, что заставило Джейсона зашипеть по-змеиному.

Гаррон смотрел на человека, повинного в стольких смертях и бедах, и думал: «Мне следовало бы не отрезать твое чертово ухо, а воткнуть нож в горло и покончить со всем этим»…

Позволит ли ему король отомстить?

В этот момент Гаррон твердо знал: он будет драться с Джейсоном, что бы ни сказал король.

По знаку, данному его величеством, Бернелл велел лорду Ранульфу:

— Выступите вперед, милорд, и расскажите, кто такая Арлетт и откуда у нее такое огромное количество серебряных монет. Только не надо плести сказки о друидских принцессах и проклятиях. Король желает знать истину.

Гаррон исподтишка изучал отца Джейсона, лорда Ранульфа, графа Кэрронуика. Высокий, крепкий, мускулистый, с такими же красивыми чертами лица, как у сына. На нем были черная туника и кольчуга, покрытые толстым слоем пыли после долгой, утомительной скачки.

— Сир, — начал он приятным низким голосом, — я сплел волшебную сказку для сына, потому что он впервые увидел серебро, когда был совсем маленьким, и не понял бы правды. Я пригрозил ему проклятием и наказанием, чтобы он не распускал язык. И он действительно молчал, пока не утопил ум в эле. Пока не рассказал все графу Уорему.

Арлетт была не друидской принцессой, а моей матерью. Мне было шестнадцать, когда она показала серебро. И объяснила, что его подарил ей Филипп, король Франции. Послал ей только что отчеканенные круглые английские пенни, чтобы подкупить баронов Иоанна, чтобы те свергли короля и поддержали притязания Филиппа на английский трон. Позже, когда я стал старше, она добавила, что Филипп Французский действительно заплатил ей серебром, но это была плата за то, чтобы отравить вашего деда. Она объяснила, что ее отец, мой дед, послал ее к французскому двору совсем юной девушкой. Уже в четырнадцать она была ослепительно красива, умна и созрела для брака. Но вместо этого стала фавориткой короля Филиппа, и тот полностью ей доверял. Как вы знаете, многие, уверены, что ваш дед, король Иоанн Безземельный, умер от несварения желудка осенью 1216 года, через год после подписания Великой хартии при Раннимеде.

— Лорд Ранульф, — вмешался Бернелл, — почему король Франции считал, что ваша мать может подобраться к королю Иоанну настолько близко, чтобы его отравить? Кем она была для него?

— Она была и фавориткой короля Иоанна, сир. Арлетт сама рассказывала мне, что король Иоанн был очень болен и не мог получить наслаждение с женщиной. Но любил, чтобы она постоянно была рядом. Смотрел на нее. Гладил, ласкал. Она давала ему утешение. С детства помню, как люди любовались ее красотой, но я не обращал на это внимания, потому что она была моей матерью. Несколько лет назад я нашел ее небольшой портрет и уверился, что красота ее действительно была поразительной.

— Многие считали, что Иоанна отравили, — заметил Эдуард, — а кто-то думал, что яд был в сливах, поданных ему на стол. Может, всему виной действительно твоя мать.

— Арлетт знала, что Иоанн и без того скоро умрет, без всякой посторонней помощи. Но когда он скончался, король Филипп, к ее удивлению, не попытался отобрать серебро. Должно быть, считал, что она действительно заслужила его, отравив Иоанна.

После смерти Иоанна Арлетт вышла замуж за графа Кэрронуика, покинула Лондон и захватила серебро с собой. Деньги она не тратила. Хранила для следующих поколений. Отец умер, так и не узнав о серебре.

Джейсон шагнул вперед, но Уолен оттащил его.

— Отец, почему ты мне лгал?

Лорд Ранульф взглянул на единственного сына:

— Тебе было семь лет. Как я мог сказать тебе правду? Ты не понял бы.

— Я все понял бы! И тогда мог бы выпить бочонок эля и никому ничего не сказать, особенно зная, что Арлетт моя бабушка. Я давно уже мужчина! Почему ты не сказал правду?!

Лорд Ранульф сурово нахмурился:

— Я ничего не сказал, сознавая, что тебе нельзя доверять. Сир, Халрик был моим человеком. Когда я обнаружил исчезновение монет, а сын поклялся, что ничего не знает, я приказал Халрику следить за ним. Он был верен мне. Пытался удержать сына от дурных поступков. К несчастью, это было не всегда возможно. Вспомнить хотя бы о том, что Джейсон натворил в Уореме под личиной Черного Демона! Когда сэр Халрик захватил наследницу Валкорта, немедленно решил, что привезет ее мне. Он понятия не имел, что это Гаррон Керси отнял ее у него. Умоляю, сир, пощадите его. Он много лет был моим верным слугой!

— А я, отец? — крикнул Джейсон, безуспешно пытаясь вырваться из рук стражника. — Я напал на Уорем только потому, что надеялся найти серебро и вернуть тебе! Я ничего дурного не сделал!

Ранульф не ответил. Высокий, гордый, он стоял перед королем, ожидая приговора.

Эдуард отчаянно хотел присвоить все эти прекрасные блестящие монетки. Разве они не нужнее ему, чем Ранульфу? Разве его нужды не больше, чем у любого из подданных? Разве не его долг — защищать Англию?

Он побарабанил по подлокотнику трона длинными пальцами, стараясь подавить неуместную алчность. Он использует серебро, чтобы раздавить проклятых шотландцев и валлийцев, но лорд Ранульф всегда был предан ему, всегда помогал солдатами и деньгами. И Ранульф сказал ему правду. Истинную правду. Он точно это знает. Что же делать?

Неожиданно для себя король повернулся к Гаррону, молодому человеку, дважды спасшему ему жизнь.

— Что скажешь ты, Гаррон?

— Зачем его спрашивать? — завопил Джейсон. — Он ничтожество!

— Вот что я скажу, сир, — начал Гаррон, не обращая на Джейсона внимания. — Серебро нужно вернуть лорду Ранульфу. В благодарность он заплатит вам ту же долю, что должен был заплатить я. Возможно, Марианне де Люс де Морней следует обвенчаться с лордом Ранульфом, и она родит ему благородного сына.

Он заметил, что Мерри все еще держит руку матери. Благородство у сына, рожденного в подобном союзе?! Лорд Ранульф потрясенно уставился на него.

— Позвольте мне сказать, сир? — раздался чудесный мелодичный голос.

Гаррон, как и все остальные, повернулся к аббатисе Елене.

Король кивнул:

— Да, мадам. Прошу.

— Я не считаю, что моя дочь должна выходить замуж за лорда Ранульфа. Скорее уж ей нужно стать женой Джейсона Бреннана! Отдайте серебро ей в приданое. В обмен на это ваше величество получит свою справедливую долю, у Валкорта появится прекрасный хозяин, вечно преданный и благодарный вам. Простите его юношеские заблуждения!

— Теперь ты, Гаррон! Говори! — велел король.

Гаррон вообще не желал вмешиваться в это дело, хотя знал: ведьма понимает, что, если дочь выйдет за Ранульфа, сама она не увидит ни единой монеты. Сейчас больше всего ему хотелось схватиться с Джейсоном Бреннаном и вонзить меч в его чертово брюхо.

И, как ни странно, ему хотелось смеяться. Сейчас для него ничто не имело значения, кроме мести. Он снова стал тем, кем был. И это не так уж плохо, верно?

— Я передумал, сир. Думаю, наследница должна стать женой моего брата Артура, графа Уорема. И серебро достанется ему как возмещение за погром и убийства, учиненные сыном лорда Ранульфа.

В комнате воцарилось оглушительное молчание.

— Это невозможно! — возразила Елена. — Твой брат крепко спит и никогда не проснется.

— Скажите, мадам, откуда вам это известно? — насторожился Гаррон.

— Джейсон Бреннан сказал мне, что твой брат не проснется.

— Джейсон утверждал, что мой брат проснулся и открыл, где прячет серебро, — продолжал Гаррон, не спуская глаз с ведьмы.

Елена улыбнулась, показывая белоснежные зубы:

— В таком случае я не знаю, чему верить.

Гаррон перевел взгляд на Джейсона:

— Где же правда? Жив Артур или нет?

 

Глава 54

— Он жив, я уже говорил тебе, — заверил Джейсон. — Убивать его было нельзя! А вдруг он солгал о том, где находится тайник? У меня не было причин расправляться с ним.

— Пока не удостоверишься, что забрал серебро, — добавил Гаррон, руки которого так и чесались удушить этого человека, принесшего столько несчастий.

— Мы скоро узнаем, — пообещал Бернелл.

— Я решил, что Гаррон прав, — объявил король. — Наследница Валкорта завтра же выйдет замуж за лорда Ранульфа. Ему вернут серебро, за вычетом королевской доли, и суммы, предназначенной в возмещение графу Уорему. Но он получит Валкорт.

Послышался недовольный ропот. Но король не обратил на это внимания и слегка улыбнулся ошеломленному лорду Ранульфу.

— Нет! — взвился Джейсон. — Только не мой отец! Он слишком стар! Наследница должна быть моей! Обо всем уже договорено! Ведьма все спланировала!

— Вот это и есть правда, сир, — воскликнул сэр Халрик. — После того как этот жалкий ублюдок выболтал ведьме о серебре, она выбрала Джейсона, зная, что может управлять им, как марионеткой! — Джейсон рванулся к нему, пронзая убийственным взглядом, но сэр Халрик рассмеялся: — Ты всегда был не чем иным, как орудием в ее ловких руках! И ты воображал, будто сможешь обмануть ее? Забрать серебро себе? Да она бы вырвала твое сердце и украла все деньги! Поскольку мне пришлось терпеть тебя пять долгих лет, я знаю, что, если король сделает ошибку, отдав тебе Валкорт, поместье вскоре придет в полный упадок, поскольку ты глупец и невежда!

Прежде чем Джейсон успел ответить, двери распахнулись и вошел один из солдат короля. Очевидно, он еще не отдышался после долгой скачки. Пыль и грязь коркой покрывали его одежду. Он подошел к королю, встал на колено и склонил голову.

— Ты привез лорда Артура, Ансельм? — осведомился Эдуард.

— Лорд Артур Керси, граф Уорем, мертв, сир. Так нам сказала женщина, которая ухаживала за ним, когда он впал в непробудный сон, после того как Джейсон Бреннан его пытал. Наследующий день он просто перестал дышать. Она показала нам его могилу.

Король не выказал особенного удивления.

— Женщина покрывала тебя, Бреннан. Не так ли? Это ты похоронил Артура?

— Клянусь вам, сир, он был жив, когда я уезжал. Я не знал. Что он мертв, не знал! Он просто заснул. Да я почти и не пытал его, он сам сказал, где найти серебро, и закрыл глаза. Это правда, я не мог убить его, пока не узнаю точно, солгал ли он или сказал правду.

Ансельм громко откашлялся. Король кивнул ему.

— Женщина сказала, что Джейсон Бреннан уехал до того, как Артур умер.

Сэр Ранульф воззрился на сына:

— Это не важно! Ты, вне всякого сомнения, подверг его таким мукам, что у него не было шансов выжить.

— Я не виноват! Ничего мы ему не сделали, то есть почти ничего, только чтобы немного его взбодрить! Он был почти здоров, когда я уехал, чтобы привезти из Уорема серебро. Я не виноват! И все делал ради тебя, отец! Только ради тебя!

— Все убийства, вся ненужная бойня, — подхватил отец, не повышая голоса. — Молю Бога открыть мне, какие грехи я совершил, чтобы иметь такого сына!

— Гаррон, я даю тебе разрешение вызвать Джейсона Бреннана на поединок. Это твое право, — постановил король и обратился к Елене: — Теперь, мадам, я могу все расставить по местам. Я отдам руку вашей дочери лорду Гаррону Керси, графу Уорему. Половина серебра принадлежит ему, за вычетом моей доли, а половина — лорду Ранульфу. Ранульф, я думаю, это будет достойным возмещением.

— Но так неправильно, сир! — возмутилась Елена. — Несправедливо! Часть серебра должна отойти мне, матери наследницы.

Король помедлил, прежде чем кивнуть Гаррону.

— Ты ведьма, аббатиса Елена? — спокойно спросил тот.

— Я? Ведьма? — рассмеялась она. — Разумеется, нет! Ведьм на свете не бывает. Я многое знаю, только и всего.

— Сэр Халрик говорил правду? Ты забрала бы себе все серебро? И действительно так легко управляла Джейсоном?

— Серебро было предназначено для Валкорта, чтобы владение осталось таким же могучим.

— Ты была в лесной башне?

Елена покачала головой:

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты опоила и похитила дочь?

— Да. Я боялась за нее. Хотела спасти.

— Спасти? От чего, мадам?

— От вас, сэр. От вас. Я считала, что у нее должен быть выбор, Спросите, хочет ли она выйти за вас.

— Мерри, ты хочешь выйти за меня?

— Я выйду за того, на кого укажет король.

— Тогда объясни, почему ты пришла ко мне в ту ночь, в Уореме?

Лицо Мерри потеряло всякое выражение.

— Я никогда не приходила в твою комнату! — неожиданно взорвалась она. — Это гнусная ложь, сэр, недостойная благородного человека.

— Это я пришла в твою комнату, желая стать твоей невестой, — раздался у двери женский голос. Все обернулись. На пороге стояла Мерри, растрепанная, в старом рваном платье, со спутанными, выбившимися из косичек волосами. Виду нее был отчаянный. Лицо побагровело от ярости.

Король поднял руку, призывая к молчанию.

— Что это? Ты кажешься двойником Марианны де Люс де Морней. Как это возможно? — Он перевел взгляд с одной девушки на другую. — Клянусь прыщавыми носами всех святых, вы близнецы! Поразительно!

Мерри откинула голову.

— Я — Марианна де Люс де Морней, наследница Валкорта. И даже не знала о той, кто мной притворялась, пока стражнику двери едва не потерял сознания, когда меня увидел, и стал допытываться, каким образом я ухитрилась незаметно выйти из комнаты. Итак, матушка, это и есть тайна, которую свято хранил отец. Тайна, которую, однако, знали многие жители Валкорта. Ты родила девочек-близнецов и взяла с собой одну, оставив меня с отцом.

— Лжешь! Эта сука лжет! Моя сестра-близнец? У меня нет сестры! Я — Марианна де Люс де Морней! Не эта оборванка! Скажи им, мама!

Мерри встала лицом к лицу со взбешенной сестрой. Она словно смотрелась в зеркало!

— Я даже не знала о тебе! А ты? Ты обо мне знала? Мать объяснила, почему взяла тебя и бросила меня в Валкорте?

— Она взяла меня, а не тебя! Это я наследница Валкорта, а не ты, грязная потаскушка!

— Сир, я могу все решить очень быстро, — вмешался Гаррон. — Которая из вас расскажет, как ей удалось сбежать от сэра Халрика?

Мерри уставилась на сестру. Та словно окаменела. Только глаза испуганно бегали.

Гаррон ждал, пока заговорит Мерри, потому что знал, точно знал: это она!

Но тут он увидел, как чумазое лицо изменилось, обмякло, потеряло всякое выражение. Оказалось, она смотрит на мать. Мать тоже смотрела на нее. Ледяные серые глаза так и впивались в лицо дочери. Губы шевелились. Мерри пошатнулась.

— Мерри! Закрой глаза! Немедленно! — крикнул Гаррон.

Но она не могла закрыть глаз. Не могла шевельнуться.

Просто не могла. Да и хотела ли?

Кажется, она падает, и это совсем, совсем не страшно…

— Мерри! Прекрати!

Почему Гаррон кричит на нее?

Что-то неладно. Каким-то образом необходимо отвернуться от матери. Она должна…

Гаррон ринулся к Елене и всадил кулак ей в челюсть с такой силой, что она пролетела несколько шагов и врезалась спиной в стену.

— Мерри!

Он поймал Мерри, прижал к себе и привычно зарылся лицом в волосы.

Она не сразу почувствовала, что приходит в себя. Но где она была секунду назад? Что мать с ней сделала?

Мерри взглянула на Гаррона. В любимое лицо…

И только потом посмотрела на мать, лежавшую на полу в пене красивых белых юбок. Елена не двигалась, очевидно, лишившись чувств.

— Ты спрашивал, как мне удалось сбежать от сэра Халрика. Я скажу. Ты спас меня, Гаррон.

— Но как ты добралась сюда? — полюбопытствовал король.

— Мать держала меня в лесной башне, но я сбежала. Она снова поймала меня и заточила в Майзерлинге. Я удрала, когда ваши солдаты, сир, пришли за ней. А ты… — Она повернулась к сестре: — Не смей больше лгать! Объясни, почему выдавала себя за меня?

Самозванка встрепенулась:

— Так и быть, я скажу. Я подслушала твой разговор, с матерью. Ты говорила об этом Гарроне Керси как о боге! — Она пожала плечами. — Захотелось посмотреть, из-за чего столько шума и страданий. Должна сказать, что предпочла бы выйти за Джейсона Бреннана, пусть даже одноухого.

Мерри едва не бросилась на сестру. Но Гаррон ее удержал.

— Не понимаю, почему ты смогла всех одурачить? Мы ничуть не похожи! — Она яростно потрясла кулаком перед носом Гаррона. — Как ты мог хотя бы на минуту поверить, что она — это я? Как мог?!

Гаррон сжал ладонями ее грязное лицо.

— В душе, глубоко в душе, я знал. Но пойми, как она могла не быть тобой? — признался он и, жадно потянув носом, добавил: — От тебя пахнет лошадью и потом. А волосы… Розы! Твои волосы благоухают розами!

— Грязный мерзавец, ты убил мою мать! — Сестра Мерри налетела на него с кулаками. Гаррон загородил собой Мерри и сжал запястья самозванки.

— Прошу, Гаррон, отпусти ее! — Мерри подняла руку и отвесила сестре такую крепкую оплеуху, что та упала, сильно ударившись головой.

И мать, и дочь лежали теперь на полу без сознания. Бок обок…

Гаррон поднес ко рту кулачок Мерри и поцеловал сбитые в кровь костяшки.

— Ты выйдешь за меня прямо сейчас?

— Прямо сейчас, Гаррон?

Король многозначительно вскинул густую золотистую бровь.

— Да, сир, если позволите. Боюсь, что с ней еще что-нибудь случится. Теперь я с нее глаз не спущу!

— Да, пожалуйста, сир, — рассмеялась Мерри, откинув голову.

Тут королева, поднявшись, перевела взгляд с бесчувственной девушки на Мерри.

— Все это крайне странно, но мы должны исполнять свой долг, — объявила она. — Мерри, ты пойдешь со мной. Я сама подготовлю тебя к венчанию. Гаррон, не бойся, я пригляжу за ней.

— Пожалуйста, госпожа, позвольте нам обвенчаться прямо сейчас! — взмолился Гаррон. — Я хочу, чтобы брачную церемонию видели все собравшиеся, а особенно ее мать, если очнется к тому времени.

— Так и быть, — улыбнулась королева и, взяв кубок с элем с мраморного стола рядом с троном, шагнула к аббатисе и плеснула ей элем в лицо. Веки Елены дрогнули.

— М-миледи? — пробормотала она при виде королевы.

— Мерри желает, чтобы ты и твоя дочь стали свидетелями ее свадьбы с лордом Гарроном Керси, графом Уоремом.

— Ты знал о том, что у Марианны есть сестра-близнец? — спросил сына лорд Ранульф.

Джейсон затряс головой.

— Но я предпочитаю жениться на этой. Та, что явилась сейчас, не леди. Видел, как она работает кулаками? К тому же она грязна и совершенно неуправляема!

Его единственный сын!

Лорд Ранульф покачал головой.

Что делать отцу?

Он подошёл к сыну и одним ударом сбил его с ног, но успел поймать, прежде чем тот свалится на пол. И прошептал в единственное оставшееся ухо:

— Прикуси свой глупый язык! Все кончено! И во время поединка с лордом Гарроном будь мужчиной, а не жалким трусом!

Командование взял на себя Роберт Бернелл. Он приказывал, распоряжался, и, наконец, все окружили Мерри и Гаррона, за исключением, конечно, королевской четы, которая осталась сидеть. У короля, как обычно, вид был самый что ни на есть иронический.

Мерри даже не умылась. Только наспех переплела косы и встала рядом с нареченным.

Бернелл стал говорить своим бархатистым, глубоким баритоном, произнося латинские слова, которые мало кто из присутствующих понимал. Зато звучали они торжественно и внушали благоговение. Время от времени король кивал, словно что-то понимая. И может, так оно и было. Трудно сказать…

Едва Бернелл благословил их союз, Гаррон повернулся к Джейсону Бреннану:

— Вызываю тебя на поединок. Будем драться, пока один из нас не упадет бездыханным.

 

Глава 55

«По вашему повелению, сир, я, Роберт Бернелл, канцлер Англии, излагаю события от тридцатого дня июня, года 1278 от Рождества Христова, чтобы послать отчет, скрепленный вашей королевской печатью, его святейшеству папе Николаю III для размышлений по поводу случившегося.

Я свидетельствую, что данный отчет точен и не содержит преувеличений и искажений.

В этот день лорд Гаррон, граф Уорем, вызвал на смертный бой Джейсона Бреннана, сына лорда Ранульфа, графа Кэрронуика. Причиной послужило ничем не вызванное нападение Джейсона Бреннана на замок Уорем и последующая затем резня, в которой погибло почти все население Уорема и был убит брат графа.

Оба считались искусными воинами, равными силой. Оба были вооружены одинаково — мечами.

Когда мужчины вступили в круг, очерченный почти пятьюдесятью солдатами, небо, только минуту назад голубое и приветливое, стало черным, и полил дождь такой сильный, что земля быстро превратилась в болото. Все свидетели клянутся, что бой был справедливым, но скользкая почва послужила причиной многих падений.

Наконец лорд Гаррон получил преимущество и уже был готов нанести последний удар, как поскользнулся и тяжело упал на спину. Джейсон Бреннан, хоть и истекал кровью от ран в руке и боку, все же, подогреваемый яростью, встал над ним с мечом в руках, и присутствующие испугались, что он убьет лорда Гаррона. Все свидетельствуют, что Джейсон Бреннан поднял меч, дабы вонзить в грудь лорда Гаррона, но тот ухитрился отразить удар своим мечом. Все видели, как острия мечей соприкоснулись и, словно расплавившись, стали единым целым. Воины застыли неподвижно, соединенные мечами. В этот момент в центре скопления черных туч взорвалась молния, острая и неумолимая, как белый меч в руке самого Господа! Молния ударила в кончик меча Джейсона Бреннана и вырвала его из руки хозяина. Джейсон Бреннан отлетел и упал на землю уже мертвым. Присутствующие удивлялись, почему молния не ударила в меч лорда Гаррона.

Но молния его пощадила. Лорд Гаррон поднялся и встал над мертвым врагом. Он был безоружен. Все считают это чудом».

Роберт прочитал написанное. Неужели все случилось именно так? В сотый раз за неделю, прошедшую с поединка, он мысленно увидел белую стрелу молнии, взорвавшую меч Джейсона Бреннана, слившийся с мечом Гаррона. И все-таки Гаррон ушел с поля боя невредимым, если не считать небольшого пореза на руке. Неужели это действительно было чудом? Неужели Господь сам метнул молнию в Джейсона Бреннана?

Но не ему судить о подобных вещах. Главное — представить отчет его святейшеству, назначенному самим Господом, дабы судить, кто и за что получил по заслугам…

Роберт поднялся со стула с высокой спинкой, вытер чернила с пальцев и понес письмо королю.

Но при этом едва волочил ноги, так как на его долю выпало принести его величеству неприятные вести. Елена, аббатиса Майзерлинга, и ее дочь, чье имя никто не успел узнать, рано утром сбежали из подземной тюрьмы Тауэра, и никто не хотел навлечь на себя королевскую немилость. Ни один человек не понимал, как ведьме удалось ускользнуть, поскольку никто, абсолютно никто, не мог скрыться из подземной тюрьмы, не подкупив по крайней мере с дюжину стражников. Как ведьме это удалось? Стражники клялись в своей непричастности, и Бернелл должен был признать, что их потрясение и страх перед ведьмой казались неподдельными. В таком случае возникал вопрос: каким образом ведьма ухитрилась зачаровать стражу? Всех одновременно?

Ведьма и ее дочь исчезли. Исчезли бесследно. Никто их не видел ни в стенах Тауэра, ни во дворе. В глубине души Бернелл сознавал, что их никогда не найдут. Да и кому хочется найти ведьму, с риском быть развеянным по ветру?

По крайней мере хоть сэр Лайл вернулся после выполненного задания. Задания, данного самим королем, который так и не открыл заранее своему секретарю и канцлеру Англии, в чем оно заключается. И это больно уязвило Бернелла. Только потом он узнал, что король повелел Лайлу охранять Гаррона. Сделать все, чтобы его не постигла безвременная смерть, как его брата Артура.

Сейчас Бернелл вспомнил, как наследница Валкорта, назвавшаяся незаконной дочерью священника, возненавидела сэра Лайла, заподозрив в предательстве. Интересно, что она подумает, узнав правду?

И совсем неплохо, что королевская доля — неожиданное поступление в казну — пришлась очень кстати. Этими деньгами можно заплатить пятисотенному войску и победить валлийцев и шотландцев.

Произошло и еще одно чудо. Чудо, которого никто не предвидел. Лорд Ранульф сказал Гаррону, что не винит его в смерти единственного сына, которую сам Бернелл считал божественным правосудием. Мало того, лорд Ранульф обнял его!

Жизнь была такой неожиданной смесью святого и богохульного, что можно только поражаться!

 

Эпилог

Замок Уорем

Четыре месяца спустя

Гаррон и Мерри стояли на стенах замка Уорем. Был прекрасный октябрьский день. Солнце ярко светило с неба, коровы паслись на лугах, теперь огороженных до самого берега рва. С внутреннего двора доносились приглушенный лай собак, смех и детские крики.

— Должен признать, послание короля меня удивило, — заметил Гаррон.

— Брось, Гаррон, ты действительно удивлен, что моя мать написала королю Эдуарду? В конце концов она его перехитрила! Сбежала, выставив дураком! А теперь еще и хочет позлить, сообщив, что моя сестра выходит замуж за французского аристократа! Да она смеялась, когда писала это, зная, что мы рано или поздно услышим об этом. Как по-твоему, она и там получила богатое аббатство?

Гаррон отдал бы почти все на свете, чтобы увидеть ведьму умирающей под его сапогом, но, очевидно, этому не суждено случиться.

— Она, вероятно, переживет всех нас, наших детей и даже их детей!

— Но это теперь не важно, Гаррон! — отмахнулась Мерри. — Пусть мать изумляет французов своим волшебством. Пусть изводит и терзает бедняг! — Она со смехом прижалась щекой к его плечу. — Как по-твоему, мать когда-нибудь вернется сюда?

«Молю Бога об этом…»

— Если она вернется, я наконец смогу ее убить, — сам того не сознавая, сказал Гаррон вслух.

— Если только я не доберусь до нее первой, — жестко бросила Мерри. — Не могу вынести, что это воплощение зла — моя мать. Подумать только, моя няня Элла все это время была верна не мне, а матери!

— Больше они тебя не должны волновать!

— Покидая Англию, она даже умудрилась взять с собой Эллу!

— Я все гадал, долго ли еще она останется несказанно прекрасной? — усмехнулся Гаррон, теребя маленькую косичку и поднося ее к носу. — Странно, что я узнал тебя по запаху волос.

«Ты должен был в первые пять минут понять, что она самозванка!»

— По крайней мере ты понял достаточно, чтобы не жениться на ней.

— Говорю же, в душе я знал правду, но как же мог смириться и признать, что ты — это не ты?

«Возможно, в этом он прав! Очень слабый довод, но все же…»

— Я все гадала, почему при всей любви матери к моей сестре она не увезла меня и не сделала ее наследницей Валкорта?

Гаррон взглянул в сторону Гленского леса.

— Думаю, твоя мать знала, что с твоей сестрой что-то не так. Проведя с ней несколько дней, я осознал, что не хочу на ней жениться. Что в ее сердце таится злоба. Нечто порочное и страшное. Возможно, она боялась, что дочь обратится против нее. Или просто хотела держать ее при себе? — Гаррон пожал плечами. — Кто знает, почему она не позволила твоей сестре поменяться с тобой местами?

— А вдруг она такая же ведьма, как мать? — Мерри передернуло. — Я буду молиться о том, чтобы эти двое прокляли друг друга и исчезли с лица земли. — Она прислонилась к зубцу стены и улыбнулась мужу. — Когда прибывает лорд Ранульф с ежемесячным визитом?

— Возможно, завтра. И возьмет с собой Халрика.

— Он смеет привозить сюда этого злодея?

Гаррон погладил жену по щеке.

— Прости его, милая. Я знал многих, чьи деяния были куда чернее, чем поступки Халрика, которому по-прежнему доверяет король. Не такой уж он и злодей.

— Ха! Вот я никогда не стану ему доверять! Он по-прежнему может свободно разъезжать по стране, и если ему взбредет в голову, похитить еще одну наследницу!

Гаррон рассмеялся и поцеловал Мерри.

— Поверить не могу, что сэр Ранульф собирается жениться на дочери рыцаря. Хочет получить наследника для Кэрронуика. Говорит, что не позволит проклятию Арлетт стереть его род с лица земли!

— Мне кажется, что он намерен усыновить тебя, Гаррон!

Он снова рассмеялся.

— Если Ранульф настоит на своем, я, вне всякого сомнения, усыновлю ребенка, которого произведет на свет его жена!

— А если его жена вообще не произведет на свет наследника, это будет означать, что ты получишь в собственность целых три огромных владения. Можешь представить, чего потребует от тебя король?

— Нет, думать об этом немыслимо!

Гаррон поцеловал жену в лоб и подумал о превратностях судьбы и о брате…

«Почему, Артур? Почему ты украл это серебро? Неужели не понимал, что ни к чему хорошему это не приведет?!»

Но если бы Артур не украл деньги, жизнь самого Гаррона потекла бы совершенно по иному руслу. Мерри не стояла бы рядом. И одна косичка не выбилась бы из прически, упав на щеку…

Он нежно положил руку на ее живот. Кто там, под его рукой? Сын или дочь?

И все переполнявшие его, но спрятанные глубоко в душе чувства, которые, он знал, будут жить в нем до самой смерти, вырвались словами. Простыми и трогательными.

— Я люблю тебя, Мерри.

Она положила поверх его руки свою.

— Я тоже люблю тебя, мой господин.

На следующий день в Уорем прибыл граф Кэрронуик с женой Элайзой. Свадьба состоялась всего неделю назад, и граф так бурлил энтузиазмом, что Гаррон при виде новобрачных только покачал головой и рассмеялся.