Когда мы покинули бар, было уже около одиннадцати вечера. Свернув с узкой главной улицы и то и дело попадая в огромные дождевые лужи, мы наконец подъехали к пристани. Здесь лишь у моей яхты горел одинокий фонарь — свидетельство той уступки, на которую наконец пошел Городской совет после моих настоятельных просьб. Как-никак яхта является моим постоянным местом жительства со всеми вытекающими отсюда правами.

Дело в том, что в межсезонье, когда кончается навигация, пристань по вечерам не освещается. Цепочки ярких разноцветных лампочек, летними вечерами ласкающих глаз туристов, осенью и зимой напоминают мертвые грязные гирлянды.

Когда мы спустились на яхту и вошли в каюту, в нос ударил спертый воздух, пропахший вином и табачным дымом, с явной примесью пропана. Утром надо будет проверить плиту. Очевидно, утечка газа. Я зажег конфорку и сварил кофе.

Страттон пил кофе чашку за чашкой, пока не протрезвел. Он задумчиво изучал меня и даже отказался от пива, которое мы прихватили в баре.

— Ты живешь взаймы, Мэйн, — повторил он.

Меня это уже начинало раздражать. Он твердит эту фразу уже в который раз, видимо, находя ее очень удачной. Наконец я попросил его заткнуться. Он улыбнулся, но улыбались лишь губы, глаза из-под воспаленных век смотрели холодно.

— Тебе терять нечего, — промолвил он. Я отхлебнул кофе.

— Ты это о чем?

— Ты мог бы пригодиться на Исследовательской станции.

— Хочешь сказать, что вы могли бы мною воспользоваться?

— Особого риска нет. То, что произошло сегодня — случайность, одна на миллион.

Так закончился этот вечер.

* * *

Утром, проснувшись, я сразу почувствовал присутствие постороннего на яхте. Быстро одевшись, я вышел на палубу. Конечно, опять этот мальчишка! Он сидел на носу, закинув удочку в воду. Рядом на газете лежала наживка, издававшая невыносимую вонь.

— Убирайся отсюда и не забудь забрать с собой эту дрянь. Я, кажется, тебя уже предупреждал.

Мальчишка оказался сообразительным и сразу же смылся. Я спустился в каюту и наскоро приготовил легкий завтрак. Страттон с трудом открыл глаза и застонал.

— О Господи, моя голова…

— Выпей кофе, и я отвезу тебя на станцию.

— Ты подумал о нашем вчерашнем разговоре? Согласен помочь нам?

Вчера я не видел ни Меллорза, ни Пабло и поэтому не знал, работаю ли я еще или меня уволили. Я предпочел бы последнее, ибо, так или иначе, мне нужны были свободные день-два. К тому же в голове зрел некий план.

— Что от меня нужно? — спросил я настороженно.

— Я скажу тебе, когда будем на станции.

Мы молча позавтракали и так же молча поехали на моем вездеходе к уродливому бетонному зданию станции на окраине города.

Как только мы оказались в просторном, стерильно чистом кабинете Страттона, он начал:

— Два дня назад ты встретил девушку из так называемого Мира-2 Сюзанну Линкольн. Ее и наш миры очень близки.

Далее Страттон сообщил о последних работах Исследовательской станции. Он рассказал, как им стало известно, что аналогичные опыты проводятся в одном из параллельных миров, условно названном ими «Мир-2». Однако попытка нашей Сюзанны установить с ним контакт не удалась.

— Она вынуждена была оставаться в своем круге и ждать, когда с ней установят связь. Не каждому удается это сделать, лишь тому, кто наделен особым даром. Как ты, Джон.

Он умолк и закурил сигарету. Рассказывая все это, он не сводил с меня взгляда.

От меня не ускользнуло, как Страттон, словно между прочим, обмолвился о жестких правилах игры.

Я умер в Мире-2, и, соответственно, такая же участь ждет меня в Мире-1, моем собственном мире. История позаботится уравнять счет.

Человеческий фактор, как видно, Страттона мало беспокоил.

— Это уникальный шанс, — убеждал он меня. — Сюзанна вынуждена была оставаться в круге и ждать, когда с ней установят контакт. Для тебя такой проблемы не существует, ведь твой двойник мертв. Мы перенесем тебя в Мир-2, и тебе останется только пересечь круг.

Он сделал несколько быстрых нервных затяжек.

— Ты сможешь многое узнать, сравнить события, сопоставить истории двух параллельных миров… Представляешь, насколько это продвинет наши исследования?..

Отнюдь не энтузиазм Страттона побудил меня согласиться. У меня были свои причины стремиться в Мир-2. Я должен был узнать, как и почему умер мой двойник.

Сюзанна предупреждала, что Страттон причастен к моей смерти в Мире-2. Я был намерен получить столько сведений, сколько было необходимо, чтобы уберечься от грозящей мне гибели.

* * *

Спустя какое-то время я снова стоял в заколдованном круге, где погибла Сюзанна. Серое море тихо омывало берег маленькой бухты.

С бурых увядших листьев дерева, под которым я стоял, на камни разрушенного одинокого коттеджа падали тяжелые капли дождя. Рядом валялся убивший Сюзанну обломок ствола.

Осталось тридцать секунд… В эту минуту что-то зашуршало в ветвях над моей головой. Подняв глаза, я увидел белку, спускавшуюся по стволу. Прыгнув на мокрую траву, зверек заметил меня, быстро поскакал прочь и остановился лишь у вездехода. Встав на задние лапки, белка с любопытством разглядывала меня, приняв классическую позу: лапки на груди, пушистый хвост загнут над головой.

Вдруг белка исчезла, а с нею и машина. Пейзаж еле заметно изменился, словно сменился кадр. Море по-прежнему было серым, шел дождь, однако он был мелким и легким, как туман. Я понял, что нахожусь в Мире-2.

Я быстро поднялся на утесы и по верхней тропе направился в Фалькомб. Вскоре я увидел мокрые крыши городка в устье реки. Надвинув поглубже шляпу, я поднял воротник пальто и плотнее закутался в него. Страттон, с его пристрастием к мелодраме, с помощью грима подправил мое лицо. «Тебя никто не должен узнать», — предупредил он. Опасность, грозящая мне, достаточна велика. Мертвецы не должны разгуливать по городу.

Вскоре тропа перешла в дорогу и вывела меня к летним домикам. Изредка попадались прохожие. Выйдя наконец на улицы Фалькомба, я испытал странное чувство. Здесь все было знакомо. Сходство было поразительным. Забыв о своем перевоплощении и осторожности, я, почти не колеблясь, вошел в бар отеля «Уотерменс-Армс».

За стойкой, как всегда, стоял Уилфред и протирал стаканы. Зал, однако, был пуст. Завсегдатаи, забегавшие сюда на ленч, уже разошлись.

— Порцию шотландского виски, — заказал я.

Подавая виски, он даже не взглянул на меня. Плеснув в стакан содовой, я сел за столик у окна, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Я заметил, что пепельницы на столах были другими: вместо эмблемы отеля их украшало изображение «Джонни Уокера». В остальном в зале было все, как прежде.

— Проездом у нас? — спросил наконец Уилфред, памятуя о профессиональной любезности.

— Да. Я бывал здесь прежде. Думал, встречу кое-кого из знакомых до отъезда.

На лице бармена появились признаки любопытства.

— То-то мне показалось, что я вас уже видел. У меня хорошая память на лица.

Услышав шум за дверью, он посмотрел туда.

— Добрый день, Том, — сказал он вошедшему. — Ты на похороны? Маленький человечек подошел к стойке.

— Думаю, еще успею выпить пивка, — ответил он и, окинув меня любопытным взглядом, тут же отвернулся. Я узнал его. Это был Том Парке, он держал паром на реке.

Облокотившись о стойку, Парке снова взглянул на меня.

— Приезжий? — спросил он вежливо.

— Да.

— К нам мало кто приезжает в это время года.

— Я всего на несколько часов. Кстати, вы не знаете человека по фамилии Страттон? Билл Страттон…

— Доктор Страттон с Исследовательской станции?

— Да. Я хотел бы повидаться с ним до отъезда. Мне сказали, что в полдень он обычно бывает в городе. Бармен и Том Парке переглянулись.

— Вы давно виделись с ним? — спросил Уилфред после недолгой паузы.

— Давненько, — ответил я неопределенно.

— Значит, ничего не знаете о несчастном случае?

— Каком несчастном случае? Мне ничего не известно. — Сердце мое отчаянно забилось. — Вы говорите о похоронах? Это… он?

— Нет, ваш доктор Страттон жив, хотя, говорят, ему чертовски не повезло. Половина лица обожжена, а парень был видный… В городе поговаривают о попытке убийства. Возможно, оно и так. Погиб другой. Туда ему и дорога. — Уилфред недобро улыбнулся.

— Кого же хоронят? Уилфред хмыкнул.

— Хоронят известного человека. Он заметная фигура в городе. А вот того, о ком мы говорили, его звали Мэйн. Доброго слова о нем не скажешь. Правда, Том?

— Что правда, то правда, — подтвердил паромщик.

* * *

Я расплатился и покинул бар. Дождь перестал, но, как видно, ненадолго. Быстрым шагом, поглядывая на часы, я направился к пристани. В моем распоряжении оставалось два часа, и я решил посмотреть на свою яхту. Забыв об осторожности, я механически поздоровался с Эсме, молоденькой продавщицей из городского супермаркета, чем порядком напугал ее. Она решила, что какой-то незнакомец пытается заигрывать с ней. Эта оплошность могла бы дорого мне обойтись. Я мысленно поблагодарил предусмотрительного Страттона, изменившего мою внешность. Трудно представить, какой переполох устроила бы глупенькая Эсме, увидев живого мертвеца…

Люди стояли группками, почти не разговаривая. Среди них я видел знакомые лица. На углу, где дорога из Бонитона выходит на главную улицу, я заметил кое-кого из служащих отеля «Фалькомб», стоявших отдельной кучкой. Они напоминали бастующих, всем своим видом выражавших предельную степень угнетенности и неуверенности в завтрашнем дне.

Мне вдруг захотелось встретиться в этом мире с Меллорзом, узнать, что же все-таки он думает обо мне. В прошлом, несколько недель назад, мне казалось, что мы с ним ладили. Я даже повернулся, чтобы направиться в отель, как вдруг вспомнил предупреждение Страттона. Мне могут встретиться Пабло и Дик. Глупо рисковать — они могут узнать меня.

Ожидающие на улицах задвигались. Головы всех, как по команде, повернулись в одну сторону, туда, где за поворотом находилась городская церковь.

Первым из-за угла показался старый колесный «роллс-ройс», превращенный в катафалк. На его крыше была установлена огромная серебряная корзина с цветами. За катафалком следовали другие автомобили таких же древних марок, на колесах и с бензиновыми двигателями. «Роллс-ройс» выехал на главную улицу, и все стоявшие на тротуарах обнажили головы. Многих я узнавал, но никогда прежде не видел, чтобы они носили шляпы. Видимо, они приберегали их для подобных случаев.

Гроб был из светлого дуба и, должно быть, очень дорогой. В следующей за катафалком машине я увидел Доринду. Она была в глубоком трауре.

В толпе на тротуарах негромко переговаривались, обменивались репликами, пока процессия медленно двигалась к отелю «Фалькомб».

— Да, таких, как он, больше не будет, — сказал кто-то.

— Его считали жестоким, но для меня он всегда был справедливым человеком. Город многим обязан мистеру Меллорзу.

— Это так, — поддержал говорившего голос из толпы. — Я вот что скажу. Этому Мэйну чертовски повезло, что он сгорел во время пожара, не то висеть бы ему теперь на площади за то, что он убил мистера Меллорза.

С неприятным сосущим чувством страха я выбрался из толпы и почти инстинктивно устремился в сторону причала.

Яхта представляла собой печальное зрелище. Черная, обгоревшая, она напоминала гигантского дохлого жука. От палубных построек не осталось и следа. Корпус прогорел почти до ватерлинии. Долго на воде она не продержится. Если Городской совет не отбуксирует ее на кладбище старых кораблей, ее потопит первая же буря. Я смотрел на останки яхты и невольно ощущал, что и во мне что-то умерло…

Как ни странно, юный рыбак не изменил своей привычке. Он примостился на остатках палубы и, вполне равнодушный к происшедшей здесь трагедии, невозмутимо удил рыбу. Я вспомнил, сколько раз в своем мире я прогонял его двойника, но потом подумал, что вполне мог бы разузнать у него кое-что, интересовавшее меня. Во всяком случае, он может рассказать о пожаре на яхте.

— Эй, ты! — окликнул я его.

Он вздрогнул, с ужасом посмотрел на меня, словно услышал голос из могилы, и, потеряв равновесие, упал в воду. Я перегнулся через борт, пытаясь схватить его, но течение в устье реки было слишком сильным, и я не успел. Мальчишку несло вдоль причала. Я бежал за ним, что-то крича, должно быть, ободряя его. В конце причала, в месте швартовки лодок, я, прыгнув в одну из них, надеялся дотянуться до мальчишки, когда его будет проносить мимо, но все было напрасно.

На причале уже собрались зеваки, они испуганно суетились и что-то кричали. Я вспомнил о паромной переправе между Фалькомбом и рыбачьим поселком. Ниже по течению была паромная пристань на сваях. Если спуститься к самой воде, можно перехватить парнишку, когда его будет проносить течением в том месте, где река впадает в залив.

Я пробежал по деревянному настилу пристани, громко стуча башмаками, и, спугнув пригревшуюся на солнце старуху бродяжку, быстро спустился по сваям к воде. Впереди я увидел бакен. Течение, бурля и пенясь, омывало его — он напоминал боевой корабль, режущий волны. Я с облегчением вздохнул, увидев мальчишку, уцепившегося за бакен. Кто-то в лодке уже спешил ему на помощь.

Я подождал, пока его вытянули из воды, и лишь тогда, усталый и опустошенный, поднялся наверх. Старуха, чей покой я нарушил, подняла на меня глаза, в которых была безразличная покорность овцы. Я с состраданием посмотрел на ее скрюченные, в темных узлах вен ноги, похожие на обломки древесины, прибитые к берегу волной.

Несмотря на мои опасения, к Страттону меня пустили. Я поднимался по лестнице, глядя на крепкие ноги медсестры, идущей впереди, и наконец оказался в белой больничной палате. Мне разрешили пятиминутное свидание.

Страттон лежал под пологом из простыни. Его забинтованная голова, величиной с огромный глобус, неподвижно покоилась на подушке; вместо рта была щель.

— Здравствуй, Страттон, — осторожно произнес я.

— Я слышу голос Мэйна, — тихо прошептал он. — Сестра сказала, что ты так назвал себя. Это верно? Я ей не поверил. Вчера мне сказали, что Мэйн умер несколько дней назад.

— И тем не менее перед тобой Мэйн, — подтвердил я.

— Мне говорили, что на яхте произошел взрыв и Мэйн погиб. Меня допрашивали, потому что Мэйна подозревают в убийстве Меллорза. Что ты делаешь здесь?

— Я был связным Сюзанны. Я пришел из Мира-1, — объяснил я.

— Из Мира-2, как мы его называем, — сухо поправил он. — Людскому тщеславию нет предела. Но когда-нибудь мы узнаем, какой же из миров — настоящий.

После мнимого шока от нашей встречи Страттон довольно быстро пришел в себя и вскоре отнесся к моему визиту как к чему-то само собой разумеющемуся.

— Что тебе удалось разузнать? — приступил он к расспросам. — Мне нужна полная информация. Параллельные миры, — пробормотал он, — очень схожи, но ваш отстает от нашего дня на три. История все выравнивает, однако события происходят не одновременно. Вы идете вслед за нами. Значит, мы — ваше будущее.

— Однако я жив, Страттон. — Я почувствовал, как от волнения у меня пересохло в горле. — И Меллорз в моем мире жив. Сколько мне осталось?

— В нашем мире ты умер несколько дней назад. В эту минуту в палату вошла медсестра.

— Вам пора уходить, мистер… Мэйн, — сказала она и выпроводила меня в коридор, плотно притворив дверь палаты.

— Как это произошло? — спросил я.

Сестра была красива. Я тут же подумал, существует ли она в моем мире… Нелепые мысли приходят в голову даже в критический момент.

— На яхте мистера Мэйна произошел взрыв, а затем пожар, — ответила она. — Никто не знает, как это случилось, но полиция предполагает, что те двое, что там были, много выпили, а когда легли спать, кто-то из них уснул с зажженной сигаретой в руках. Загорелось одеяло, затем взорвался баллон с газом.

Ничего не понимая, я смотрел на нее. Вчера Страттон ночевал на яхте. Мы пили, это верно. В моем мире пожара не было. Может, мое время умереть уже минуло, и это событие Мира-2 не повторится в Мире-1? Я буду жить…

— Как вас зовут? — спросила сестра нерешительно. — Вы не родственник Джона Мэйна? Вы очень похожи на него.

— Да.

— Я знала мистера Мэйна. Он был… хороший человек. Я не верю всем этим слухам о нем. Будто он убил мистера Меллорза и пытался убить мистера Страттона. — Она пристально посмотрела на меня. — Я хочу, чтобы вы это знали. Вот и все.

Я спросил, как ее зовут, на тот случай, если снова зайду в больницу. Она попросила называть ее сестрой Марианной Питере, а не просто сестрой Питере. Она особенно подчеркнула это.

Через полчаса я стоял у заветной черты круга, смотрел на море и ждал, когда меня вернут в мой мир.