— Эрик, я знаю что ты дома! Все равно никуда не денешься!
— Должно быть, дверью ошиблись, — предположил Альфред. Призрак неловко поерзал в кресле.
— Снова взялся за старое?! Уж не знаю, как ты запугал эту маленькую пери, но она опять твоя пленница! Ничего, сейчас я до тебя доберусь.
— Это она?
Как только послышался шум, виконт фон Кролок прыгнул за диван и теперь робко выглядывал из-за спинки.
— Нет, это он, — обреченно сказал Призрак.
— Кто?
— Какая разница, кто! Просто не откроем и все тут.
— Я вытяну из тебя все жилы, сплету из них веревку и тебя же на ней повешу! Вниз головой!
Грохот стих, сменившись ожесточенным скрежетом.
— Интересно, носит ли наш безымянный гость при себе холодное оружие? — навострив уши, спросил Куколь.
— Носит, вообще-то. Кинжал. А что…
— Этого и следовало ожидать, — вздохнул горбун. — Похоже, он осознал все тщету своих предыдущих попыток и просто решил снять дверь с петель, используя кинжал в качестве отвертки…
— Тогда план меняется. Вы двое — пойдемте со мной в спальню…
— В спальню? О, с удовольствием, — промурлыкал виконт, выбираясь из-за дивана. — А что мы там будем делать?
— Траншеи рыть, — Призрак передразнил его кокетливый тон, — а вы, Куколь, отоприте и скажите, что меня нет дома. Пусть оставит визитку и проваливает с глаз долой!
Когда Призрак в сопровождении недоумевающих вампиров скрылся в комнате, горбун повернул ключ в замке, дернул дверь на себя и проворно отскочил в сторону, потому что в прихожую тут же ввалился оккупант. Им оказался смуглый черноволосый мужчина невысокого роста, во фраке и с феской на голове. Потеряв равновесие от неожиданности, гость рухнул на пол. Затем, ругаясь на непонятном наречии, начал вытаскивать кинжал, застрявший в паркете. Минуты три он подражал королю Артуру, но наконец засунул чуть погнувшийся кинжал за пояс и свирепо воззрился на Куколя.
Тот поклонился.
— Добрый вечер, мсье.
— А по мне так просто отвратительный вечерок, — буркнул гость. — Где Эрик?
— Господина в настоящий момент нет дома.
— Господина? Ах, вооот оно что! Он уже и прислугу нанял. Вьет семейное гнездышко, ничего не скажешь.
Незваный гость проследовал в гостиную, сел на диван, положив феску на журнальный столик, схватил газету.
— Ничего, я подожду! Отдохну, наберусь сил для предстоящего разговора, — для пущей убедительности он побоксировал воздух. — Эй, любезный! Пока я жду, свари мне кофе.
— Только если вы пообещаете не выливать эту жидкость за шиворот мсье Эрика, — невозмутимо отозвался горбун.
— Ну и подавись своим кофе, крохобор.
Между тем Эрик вынул из секретера заветную бутылку абсента и налил три рюмки.
— Угощайтесь. Все равно мы здесь надолго. Раз он пришел, то до утра проторчит… Кто-нибудь хочет в вист сыграть? В шарады?
— Может объясните, кто это такой? — спросил Герберт и широко распахнул глаза, когда Альфред лихо опрокинул рюмку и с видом мрачной решимости потянулся за новой. Похоже, вечеринка в доме де Шаньи была первым булыжником на его стезе порока.
— Долгая история. Но поскольку нам нужно скоротать как минимум часов 10, то слушайте. Много лет назад я служил придворным архитектором в Мазандеране, что в Персии. Однажды шах попросил, чтобы я построил самый грандиозный и ослепительный дворец в мире! Это входило в его программу по привлечению туристов. Я был окрылен! К тому моменту мне уже наскучило проектировать камеры пыток для старшей жены шаха…
— Бедняжка! — всхлипнул Альфред. — За что ее так?
— Я имел в виду, по ее заказу.
— Так вы специалист по камерам пыток? — обрадовался виконт фон Кролок, мимоходом хлопнув Альфреда по рукам и отняв у него четвертую рюмку. — Как мило! Знаете, моя дыба в последнее время стала тарахтеть, не подскажете, что нужно сделать?
Ответом ему стал убийственный взгляд янтарных глаз Эрика. С таким же успехом виконт мог попросить салонного живописца покрасить забор.
— Я не имею дела с такими примитивными механизмами, — отчеканил Призрак, — мои камеры пыток были шедеврами! Жертвы визжали… от восторга и просились внутрь по второму кругу. Но вернемся к строительству дворца. Когда он был закончен, мне пришлось бежать из Мазандерана. Дело в том, что шах приказал выколоть мне глаза и отрубить руки по локоть, чтобы я больше не мог ничего построить!
Ответом ему стало шокированное молчание. Хотя разные случаи бывают. Например, поставил архитектор чашку чая на чертеж дворца, а в результате всю парадную залу занимает гигантский круглый бассейн…
— Что, настолько плохо получилось? — спросил Герберт сочувственно.
— Наоборот! Слишком хорошо. Тадж Махал по сравнению с мои творением казался милым коттеджем сельского старосты. Но шах испугался, что Эрик может построить подобный — или лучший! — дворец другому правителю и решил избавиться от талантливого архитектора… Не то что бы я не предвидел эти события и не принял меры.
Призрак самодовольно ухмыльнулся. Шаху следовало знать, что ссориться со строителями — себе дороже. Предвидя грядущие события, Эрик тайком замуровал в стены пустые бутылки, которые при попадании в них ветра создают интересные звуковые эффекты. Так что в ненастную ночь дворец напоминал концертный зал, в котором хор баньши исполняет наиболее жалостливые баллады. Теперь половина казны уходила на нюхательные соли для наложниц.
— Так вот — господин, который сейчас сидит в гостиной и берет меня измором, в те годы служил мазандеранским начальником полиции. Я до сих пор называю его «дарога». Его любимым занятием было следить за мной. По его собственным словам, никогда еще слежка не приносила такого удовольствия… Правда, под конец его агентура сильно поредела, потому что лично мне слежка никакого удовольствия не доставляла, — сострил Эрик. — Ну а когда я был вынужден скрыться из страны, дарога так затосковал, что подал в отставку и приехал в Париж, чтобы проводить дни, предаваясь любимому хобби. Особенно он любит следовать за мной по городу, даже приобрел себе пальто с высоким воротником, чтобы скрывать лицо. Только феску забывает снять. А вообще он славный малый, — вздохнул Призрак, присаживаясь на кровать, — только вот вбил себе в голову, что я шантажирую Кристину Даэ, так что его долг спасти несчастную девочку от моих козней. Он не уйдет, пока не объяснит мне, какой же я все таки негодяй.
— Он уйдет через 5 минут, — провозгласил Альфред неожиданно твердым голосом. Выпитый абсент уже добрался до его мозга и подначивал на всякие приключения.
— Полно вам! У него терпения на целый клуб любительниц макраме.
— Я могу его з-заставить.
— Вот только ваших вампирских штучек не хватало, — поморщился Призрак, — я только что поменял обивку на мебели, а кровь с бархата попробуй отмой.
— Нет, он уйдет по собственному желанию. Через пять минут. Хотите поспорим? Если вы проиграете, то разрешите Герберту музицировать на органе.
— А если выиграю?
По смущенному лицу Альфреда было заметно, что такой вариант еще не приходил ему на ум.
— Тогда… тогда я вам посуду помою… ту, что осталась.
— Cheri, что ты задумал?
— Увидишь! — его глаза сверкнули нездоровым энтузиазмом. — Эрик, у вас найдутся духи с таким крепким сладким запахом? Пачули, например? Сандал?
— Да за кого вы меня принимаете? — вспыхнул хозяин подземелий. — Хотя Кристина, кажется, оставила флакончик своих.
С этими словами он вынул из секретера граненый флакон из пурпурного матового стекла. Не долго думая, Альфред вылил себе на голову почти пинту духов, тщательно втерев их в волосы. После торопливо расстегнул рубашку на груди.
— Это хорошо, что ваш знакомый живет в Европе уже много лет. Значит, мы читали одни и те же книги.
С той лишь разницей, что Персу не приходилось писать по ним конспекты. Зато в школе Альфреда сочинения на тему «Как найти и обезвредить человека, который увлекается тем-о-чем-вам-и-знать-не-следует» были не редкостью. Причем обладателей мелкого, изящного почерка с завитушками оставляли без обеда.
… Шагнув из кухни в гостиную, Куколь вдруг изменил свое решение. Он попятился и, спрятавшись на буфетом, отхлебнул теплого чая, приготовленного для гостя. Потому что процентное соотношение здоровых и безумцев в этом доме качнулось в пользу последних.
А дарога, погруженный в криминальную сводку, даже не заметил появившегося юношу, который дружелюбно помахал ему рукой. Еще бы, ведь в статье описывалось леденящее душу преступление — кража веревки с бельем. Поскольку белье было женским, журналист назвал этот инцидент «преступлением против религии, моральных устоев и основ государственности.»
— Здравствуйте, сударь… — Альфред осекся и решил поприветствовать Перса витиевато, как и подобает немертвому. — Пусть ваш вечер будет полон печали, глубокой словно… угольная шахта и черной словно… словно она же!
Не поднимая головы, дарога кивнул:
— Как приятно слышать разумные слова. А то неуместный оптимизм уже оскомину набил.
Затем он учуял пачули. Это обстоятельство резко изменило его отношение к происходящему.
— А вы, собственно, кто такой? Что здесь делаете? — по старинной привычке, Перс достал блокнот и авторучку, готовясь записать сведения о подозрительном субъекте…
… от которого разило духами, как от парфюмерного магазина после сильнейшего землетрясения.
— Мы с другом снимаем здесь комнату, — вдохновенно выпалил Альфред,
— У Эрика?
— Ну да. Сами понимаете, сейчас 20 тысяч франков уже не та сумма, что была лет пять назад. Ему понадобились дополнительные источники фи-нан-си-ро-вания, — юный вампир старательно произнес по слогам мудреное слово, одновременно присаживаясь на диван рядом с гостем. Тот немедленно отодвинулся.
— Интересно, в Опере знают, что Призрак устроил здесь доходный дом? — пробурчал дарога. — И в этот вертеп он собирается привести бедную Кристину?
— Если вы насчет нас, то мы не причиним ей вреда! — пообещал Альфред.
Но и это утверждение Перса не успокоило. Скорее наоборот. С растущей подозрительностью он покосился на незнакомца, который, обнаружив на столе блюдо с апельсинами, выбрал самый крупный и задумчиво принялся его чистить. Перочинный нож плавно скользил по кожуре, оставлялся за собой оранжевую с налетом воска спираль.
(При обычных обстоятельствах, даже во время такой незамысловатой процедуры Альфред нагибался бы раз десять, чтобы подобрать или уроненный апельсин, или нож, или свой мизинец. Но сегодня ставка была слишком высока. Кроме того, абсент все еще бурлил у него в голове, словно пар в машине Уатта, вырабатывая энергию для новых свершений).
Перс между тем зачарованно глядел на апельсиновую дорожку, понимая, что она ведет его прямиком к психологической травме.
Нельзя сказать, что этот господин был робкого десятка. Чтобы продержаться на службе в мазандеранской полиции, нервы должны быть чуть толще корабельных канатов. На службе дарога повидал всякое — несколько подавленных мятежей, пару-тройку политических покушений и эпидемию чумы. Однажды ему даже пришлось выяснять, кто украл у старшей жены шаха ее любимые шаровары для занятий танцем живота. Допросы длились 10 лет. А когда искомый предмет был обнаружен — под ее же софой — старшая жена вдруг разлюбила танцы и увлеклась вышиванием гладью. Эпопея с подушечкой для иголок была не за горами…
Тем не менее, все вышеперечисленные события просто меркли в сравнении с происходящем. Дарога почувствовал, что отныне его ночные кошмары будут иметь определенную форму (круглую), цвет (оранжевый) и даже стандарт поведения (они будут строить глазки).
Перс принялся нервно насвистывать.
— Завидую вам, — отозвался Альфред, послав в сторону гостя сладкую улыбку, — у меня от рождения не получается свистеть. Зато этот недостаток компенсируется моим красивым почерком. Хотите апельсин?
— Нет, спасибо! — мужчина уже отодвинулся на самый край дивана, в любую минуту готовясь пересесть на ковер… на ковер, что находится в его квартире на рю Риволи.
— Уверены?
— Просто я не хочу перчатки запачкать.
— Я могу угостить вас так, что вы вообще не запачкаете пальцы, — предложил юноша, одним движением пододвинувшись поближе к гостю и положив голову ему на плечо. Пораженный жуткой догадкой, Перс сдавленно вскрикнул.
Ему вторил голос из-за двери спальни.
— Ты что себе позволяешь?!.. Эрик, не выкручивайте мне руки!.. Немедленно прекрати, слышишь? Иначе я… я с тобой разговаривать не буду!
— Это мой друг, — флегматично заметил Альфред, облизывая сок с губ. — Не обращайте внимание на его резкий тон. Он хоть и ревнивый, но очень милый. Зря люди прозвали его Мясником. Всего-то парочка трупов — ну ведь это еще не повод для такой бессовестной клеветы?
— Я, пожалуй, пойду.
Дарога метнулся к двери, но реакция вампиров значительно быстрее человеческой, и Альфред перегородил дверной проход.
— Куда же вы? Давайте ждать Эрика вместе — вы, я и мой друг. Поверьте, он не доставит вам хлопот. Главное, вовремя отобрать у него скальпель…
Но ответом стал одновременный хлопок двух дверей — входной, закрывшейся за дарогой, и двери в спальню. Оттуда немедленно выскочил покрасневший Герберт. Глаза вампира метали молнии, достаточные, чтобы поджечь и спалить влажный экваториальный лес. Призрак Оперы казался не менее потрясенным. Подойдя к столку, он поднял за кисточку головной убор Перса.
— Он и феску забыл, хотя даже в баню в ней ходит! — Призрак покачал головой, затем печально вздохнул. — Виконт, только не вздумайте что-нибудь сломать. Клавиши и кувалда — это очень плохое сочетание. И если я увижу, что вы залили в органные трубы воды — просто чтобы послушать, как она там булькает-…
Герберт прервал свое занятие — удушение неверного любовника — и удивленно приподнял бровь.
— Значит, он сделал это для меня? Чтобы я мог играть на органе? О, Альфред, милый, это правда?
— Та! — прохрипел юный вампир, чье горло по-прежнему было крепко сдавлено, — Мде тышать нефем.
— Зачем тебе кислород, ты все равно немертвый… Ах, но это так неожиданно! Мое сердце просто разрывалось от ревности, какие только мысли не приходили в голову в те ужасные минуты, я думал, что ты решил проверить мои чувства, но ты же знаешь, что моя любовь к тебе крепче и чище алмаза… ты чего так сопишь, mon ami? А, ну да… Кстати, у тебя так здорово получилось его напугать! Восхитительный вышел спектакль, ты собрал воедино все стереотипы. Не удивительно, что он бежал отсюда, словно монахиня из кабака.
— Спасибо, — застенчиво ответил Альфред, потирая освобожденное горло, — просто я старался подражать тебе.
Улыбка виконта скисла.
* * *
Гроб был пуст. Сначала он решил, что это дело рук похитителей тел. Откуда ему было знать, что похитители тел — желанные гости в вампирском склепе? Все равно что завтрак в постель.
Но вскоре Люси нанесла несколько визитов, не отличавшихся особым дружелюбием, и тогда все сомнения относительно ее статуса развеялись. Она стала вампиром. Следовательно, отпала необходимость обращаться с ней, как с человеком.
Теперь все было значительно проще.
Можно было без приглашения войти в ее склеп — фактически, в ее будуар! — посреди бела дня и посмотреть, чем же она занимается. Что, собственно, и сделали профессор ван Хельсинг и его помощник Джек Сьюард. Поднять крышку саркофага было несложно, а когда пред их глазами предстало тело Люси, даже профессор ламиеологии не сдержал вздоха.
Девушка — вернее, упырица — лежала с закрытыми глазами, подложив правую руку под голову. На ней была просторная сорочка с кружевной манишкой и кремовыми лентами, волосы были скрыты под чепчиком. Казалось, Люси устала после конной прогулки и прилегла вздремнуть перед вечерним суаре. Мужчины боялись шелохнуться. Чего доброго, разбудят юную леди. Тогда, позвонив в колокольчик, она прикажет лакею вышвырнуть на улицу нахалов, которые бесцеремонно влезли в ее личную жизнь.
Но чтобы прогнать это наваждение, достаточно присмотреться повнимательнее. И можно увидеть, что кожа мисс Вестенр неестественно бледна, а на губах, слишком алых для благонамеренной девушки, играет улыбка.
Неловкость уступила место праведному гневу. Как смела она улыбаться столь безмятежно? После всего, что произошло? После ее падения? Ведь Люси не просто переступила через приличия, но и мимоходом вытерла о них ноги! Встречаться по ночам с незнакомцем! В Ирландии ее, верно, сослали бы в прачечную за такие похождения.
Но Люси была Люси. Ей все всегда сходило с рук.
За исключением тех детей, разумеется. Здесь она зашла слишком далеко. В нескольких газетах уже появились статьи о детях со следами укусов на шее — по словам малышей, эти следы оставила странная дама в белом. Конечно, судьба оборвышей, что бродят по улицам в темноте, не особенно волновала кого-то. Кроме того, все они остались живы… но какая разница?
Улыбка по-прежнему не сходила с ее губ. Люси казалась заколдованной принцессой, ожидающей своего спасителя. Ну и пусть она она проколола кожу не на пальце, а на шее. Вечно юная, принцесса спит в высокой башне, а река времени раздваивается вокруг ее ложа и огибает его, чтобы не нарушить ее покой. И когда-нибудь герой коснется этих холодных уст и вернет ее из мира немертвых в мир живых…
— Джек, опять витаешь в облаках? Нам нужно известить Артура Холмвуда. Он и так считает меня шарлатаном. А теперь решит, что мы похоронили его невесту живой, в стиле рассказов мистера По. Вот пусть сам придет и убедится. Он теперь душеприказчик семейства Вестенр, так что пусть решает сам, что делать дальше.
Доктор Сьюард закусил губу. О да, куда же нам без Артура? А он, конечно, рассудит правильно. Покричит для вида, постучит кулаком в грудь, произнесет пару дежурных фраз про поруганную любовь, а потом согласится уничтожить ее. Теперь, когда ее мать, миссис Вестенр, завещала счастливчику Артуру все свое имущество, зачем ему Люси? Она и при жизни-то доводила его до умопомрачения. Чего стоят многочасовые набеги на магазины, когда ему приходилось тащить за ней горы шляпных коробок? Пересказы последних сплетен графства, сводившихся к тому, что кто-то опять сел на чью-то болонку? Балы, на которых Люси требовала новую кадриль, пока остальные танцоры оплакивали свои туфли, протертые насквозь? Чтобы общаться с Люси, нужно обладать бесконечным терпением. И это с живой Люси! На что она способна после смерти? Не проще ли позволить доктору Хельсингу закончить его работу, а самому насладиться ролью убитого горем жениха? Конечно Артур все решит как надо!
И все же ван Хельсинг был прав. Люси Вестенр перестала существовать. Осталось только ее тело, маска, под которой скрывалась нежить.
Так что все шло по плану. В склепе была устроена засада, и теперь они — Хельсинг, Артур Холмвуд, он сам и этот полоумный американец — притаились у саркофага. Долго ждать не пришлось. На ступенях вскоре появилась женская фигура в белом. Охотники подались вперед, потому что в руках вампирша держала хныкающего малыша, на которого смотрела с плохо скрытым раздражением. Оставалось лишь дождаться, когда она укусит свою жертву, чтобы застать Люси с поличным.
По закону жанра, это должно было произойти с минуты на минуту.
Вместо этого, Люси вприпрыжку сбежала по ступеням.
— Эй, кто там прячется в углу? А, это вы, джентльмены. Как вы кстати! Кто-то оставил этого ребенка у кладбищенских ворот, он ноет уже битый час, все нервы мне истрепал. Еще и мокрый зачем-то. Значит так — быстренько отнесите его к сторожу, иначе он совсем замерзнет.
В одночасье все стало гораздо, гораздо сложнее…
* * *
— Ау, доктор Сьюард? Спите с открытыми глазами, да? Сразу видно, что в университете учились, — у самого уха раздался насмешливый голос Сары. Для пущего эффекта девица пошуршала анкетами, разложенными на ресторанном столе, на ресторанном полу и на ресторанном подоконнике. Официанты предупредительно обходили кипы бумаг стороной.
— Да-да, Сара, вы что-то говорили про генеалогическое древо вашего респондента.
— Нет, про генеалогическое древо я спрашивала полчаса назад. Да у фон Кролоков не древо, там целый бурелом получится. А сейчас хочу уточнить — нужно ли делать бертильонаж? Ну там, расстояние между глазами, длина клыков, размах крыльев?
— Думаю, антропометрия будет излишней, хватит и словесного портрета. Кстати, вы уверены, что этот ваш знакомый вампир в последний момент не откажется участвовать в опросе?
Девушка принялась лениво обмахиваться вопросником.
— Герберт, что ли? Нет, конечно. Он дворянин, свое слово сдержит. Кроме того, я знаю, где он живет.
— И где же, если не секрет?
— В Гранд Опере. Их с Альфредом приютил какой-то чудак, называющий себя Призраком. Говорят, у него есть ванна с горячей и холодной водой, и это в подземельях-то! Обязательно зайду и спрошу, как он этого добился.
Брови доктора взлетели вверх. Хотя чему удивляться? Подобное стремится к подобному. Похоже, одной пулей он сумеет убить рекордное число зайцев. То-то директора Оперы обрадуются.
— У вас есть еще вопросы, доктор Сьюард?
— Нет, — рассеяно ответил он, — вернее, да. Вы верите, что у каждой сказки должен быть счастливый конец?
Сара едва удержалась, чтобы не покачать головой. Вот это дела! С другой стороны, Сьюард практикующий врач, а значит, у него есть доступ к морфию, опию и спирту.
— Взять к примеру сказку о спящей красавице, — пояснил англичанин, массирую виски. — Слышали такую?
— Это та, где принцесса стащила у колдуньи веретено?
— Нет, она просто уколола палец…
— … о сворованное веретено! Не спорьте, пожалуйста, мне так бабушка рассказывала. А она была великим знатоком фольклора. Даже вампиры консультировались с ней относительно того, как им следует вести себя согласно канону. Так вот, бабуля говорила — посмотри, что происходит с девчонками, которые тащат чужое! Правда, перед этим я продала ее собственное веретено старьевщику за 5 грошей…
— Но ведь в конце спящую красавицу все равно спас принц? Его поцелуй вернул ей жизнь.
— Ну не знаю насчет поцелуя, — скептически хмыкнула девушка. — В бабушкином варианте фигурировало ведро холодной воды. А когда принцесса очухалась, они вместе пошли пропалывать сорняки, которыми за сто лет зарос весь дворец. И обрели счастье в труде.
— Пусть так, — чуть улыбнулся доктор, — главное, чтобы конец был счастливым.
Быстро собрав в охапку бумаги, Сары вскочила с кресла и кивнула собеседнику.
— С вашего позволения, я пойду себе. Час уже поздний. Да и вам советую как следует выспаться. Спокойной ночи, доктор Сьюард. Счастливых вам галлюцинаций… ой, то есть сновидений!