Парижане обожали Оперу. Развалившись на площади словно дракон, в бока которого вросли драгоценные камни, она воплощала изысканную роскошь. Как приятно подниматься по грандиозной лестнице, ловя восхищенные взгляды поклонников или кислые — завистниц, которые стараются наступить вам на длинный шлейф платья. Есть у Оперы и другие достоинства. Например, можно похвастаться новой диадемой с бриллиантом, который ровно на 1/16 карата больше, чем у герцогини N. Или же пройтись взад-вперед по фойе, выгуливая новую содержанку, в то время как жена посещает заседание «Общества по Внедрению Трезвости и Умеренности среди Индейцев Сиу.» Наконец, можно выкупить ложу на весь сезон, а потом вскользь упомянуть, во сколько она обошлась. Да, в те времена ложи были своего рода гостиными, где проводили время представители высшего света. Какой-нибудь маркиз собирал вокруг себя не менее благородных друзей, обменивался сплетнями и отпускал шуточки в сторону торговца свининой, с важным видом сидящего в ложе по соседству.

   (Оттачивать остроумие на торговце свининой было еще приятнее, потому что

а) он приходился упомянутому маркизу тестем

b) ложа, занимаемая маркизом, была куплена на его деньги

с) в субботу он пригласил маркиза на рыбалку, для чего аристократ должен был собственноручно накопать червей, а после выслушать многочасовой сравнительный анализ желудей и картофельных очистков в качестве комбикорма).

Так или иначе, в Опере весело. Причем веселье не связано с музыкой. Многие зрители ерзали на месте в ожидании пятого акта, по окончанию которого можно отправиться за кулисы и рассмотреть ноги балерин уже без бинокля. Взмах дирижерской палочки действовал на других, как команда гипнотизера. Они тут же погружались в спячку, умудряясь при этом сидеть с прямой спиной и время от времени хлопать невпопад. Не думайте, что музыка была скучна — о нет, шедевры Гуно и Пуччини поистине божественны. Но если вы получаете акустический катарсис лишь от звуков канкана, а вашей жене нужно похвастаться новым страусовым боа и она тащит вас на «Фауста» снова, и снова… и снова… И каждый раз вам приходится созерцать, как Маргариту играет пожилая матрона с такими бицепсами, что она могла бы сплести кружево из тюремной решетки, а потом отметелить Фауста с Мефистофелем, которые заскочили спросить как дела.

Порою жизнь вносила приятное разнообразие. Конь, запряженный в колесницу, начнет вдруг жевать занавес (как вариант — юбку впереди стоящей примадонны) или тенор подерется с суфлером, который строил ему рожи из будки. Вот и сегодня последний акт заставил ценителей искусства поднять брови. Выглядел он приблизительно так — в тюрьму проследовала Маргарита в исполнении очаровательной Кристины Даэ. Вслед за ней, кряхтя, плелся Фауст с чемоданом в каждой руке, а завершал процессию Мефистофель, который вел на поводке белого котенка. Дьявол заметно хромал, да и вообще выглядел так, словно ему устроило темную целое ангельское воинство. Причем ангельское воинство с очень острыми ногтями. Фауст тоже был не в лучшей форме. Казалось, он только что вымылся мочалкой, изготовленной из ежа.

Вместо того, чтобы запеть, Маргарита, трогательно улыбнувшись, обратилась к коллегам:

— Спасибо, милые друзья! Не держите зла на Додо, ведь вы сами спровоцировали его, почесав за ушком. Он не терпит, когда к нему прикасаются сразу после ванны. Просто приложите к царапинам подорожник, тогда риск заражения крови снижается на целых 20 процентов. А теперь прощайте, — повернувшись к залу, они прокричала, — прощайте все!

На зал опустилась тьма. Когда через несколько секунд вспыхнул свет, уже успели случиться несколько событий. Во-первых, певица вместе с багажом и сторожевым котенком исчезла со сцены. Во-вторых, по крайней мере у трех зрителей исчезли кошельки, а их соседи теперь непринужденно посвистывали, с невинным видом рассматривая фрески на потолке. В-третьих, господин с окладистой бородой вскочил с места и, расталкивая зрителей, начал пробираться к сцене.

На мужчин, занимавших директорскую ложу, наибольшее впечатление произвело именно первое событие.

— Это возмутительно! — вскричал Моншармен, потрясая кулаками. — Он совсем распоясался!

— Только подумать, что сейчас он тащит бедную девочку по холодным коридорам! — вторил его коллега. — Чего доброго, горло ей застудит, а у нас с ней контракт до конца года!

— Ее голосовые связки — еще полдела, он ведь Оперу взорвет!

— Доктор Сьюард, вы же обещали положить конец сему безобразию!

Англичанин, сидевший рядом, лишь бросил небрежно:

— Раз обещал, значит сделаю. Тем более, что в этом мне будет помогать лучший специалист по потусторонним явлениям.

Он похлопал по плечу молодого человека, с растрепанными кудрявыми волосами и темными кругами вокруг глаз. В течении всего представления тот ни разу не шелохнулся, замер на месте, как мальчишка во время первого посещения церкви. Мальчишка, который опасается, что одна ошибка — и он получит требником по затылку. Судя по отсутствующему выражению лица, юноша запивал опиум абсентом и заедал морфий пирожками с начинкой из гашиша, так что неудивительно, если у него налажены тесные контакты с миром духов. И уж точно с миром галлюцинацией. Наверняка за ужином он чокается со Спинозой, а по утрам к нему заходит Орлеанская Девственница, поболтать о том о сем.

— Чем он-то сможет помочь? — Ришар скептически обозрел горе-оккультиста.

— Дайте угадаю! — прогремел голос у него за спиной. — Вызовет джинна из бутылки, причем бутылка будет из-под лауданума. Потусторонние явления! Бред какой! Пора принимать реальные меры, а не играть в «сейчас-я-вызову-дух-Шекспира- и-спрошу-где-жена-спрятала-мою-заначку»!

В дверях стоял смуглый мужчина в алой феске, возвышавшейся над его головой, как гора Фудзи над окружающим ландшафтом. Глаза незнакомца сверкали ярче, чем лезвие кинжала, которым он размахивал, чтобы придать вес своим словами.

— А вы, собственно, кто-такой будете, сударь? — возмутился Моншармен, но на всякий случай попятился, чуть было не рухнув с балкона.

— Тысяча дэвов, да какая разница кто я такой! Главное, кто такой Призрак! Он не эктоплазма во фраке, он человек из плоти и крови — хотя когда я до него доберусь, и того и другого у него сильно поуменьшится!

— Не горячитесь так, — миролюбиво попросил Ришар, — доктор Сьюард и его коллеги отыщут Призрака, а мы подождем. Я знаю премилое кафе на другом конце города — туда точно не докатится взрывная волна.

Сплюнув, Перс опустил кинжал в карман, распоров ткань, после чего торопливо засунул оружие за пояс.

— Значит, не хотите слушать правду? Шмеля вашему ишаку под хвост! — он привстал на цыпочки, заглядывая в зрительный зал, — Кстааати, какой-то бородатый эффенди только что отобрал у Мефистофеля трезубец и теперь клянется, что найдет вас и произведет крайней неприятную операцию, которая вообще-то невозможна с точки зрения анатомии, но уж он-то постарается. Вроде бы его зовут Шарль Гуно и он в обиде, что вы надругались над его сюже…

Прежде чем он успел договорить, директора выбежали из ложи с резвостью, которая заставила бы гепарда восхищенно зааплодировать.

— Ну вот, раз уж мы избавились от этих сыновей ехидны и змеи, зачатых в високосный год, можем поговорить как цивилизованные люди. Называйте меня «дарога.» Вы, стало быть, доктор Сьюард, — Перс перевел взгляд на молодого человека и его лицо перекосило, словно он только что съел незрелый апельсин вместе с кожурой, — этот юноша мне известен, а вас как зовут?

— Нед Гримсби, — представился мистер Гримсби, который все это время любовно поглаживал чехол от виолончели. Судя по восторгу, затаившемуся в его глубоко посаженных глазах, в чехле вряд ли находился музыкальный инструмент.

— Мы очень рады знакомству, мсье дарога, — Сьюард пожал его жилистую руку. — Как я понимаю, вы хотите помочь нам в поисках Призрака.

— Скорее вы будете мне помогать, — пробурчал дарога, — уже много лет я знаю Призрака — то есть Эрика- и мог бы запросто найти его логово. Проблема в том, что с улицы Скриба туда не проникнешь, ведь Эрик наверняка обмотал бикфордов шнур вокруг дверной ручки. Так что придется идти через подземелья, и мне нужно чтобы…

— … кто-нибудь шагал впереди и наступал на все ловушки? — любезным тоном предположил доктор.

— И вовсе не это я имел в виду, — сказал Перс, краснея под густым загаром. — В любом случае, я доберусь до Призрака, прежде чем он сделает с Кристиной что-нибудь противоестественное! Или еще хуже — что-нибудь естественное.

— Кто здесь собирается к Призраку? Простите, господа, но я шла по коридору и совершенно случайно услышала ваш разговор, — в ложу шагнула высокая дама с розовым отпечатком замочной скважины на щеке. — Я билетерша Жири и мне срочно нужно поговорить с Призраком!

Вид у мадам Жири был таким решительным, что доктор Сьюард лишь вздохнул, понимая, что мужская компания отныне будет разбавлена. Проще вытащить кусок смолы, прилипший к волосам, чем прогнать эту женщину, в продавленной шляпке и таком выцветшем платье, что его изначальный цвет мог быть каким угодно, от карминного до индиго.

— А вам что нужно от бедняги? Неужели он не заплатил за билет или вытер грязные ботинки о скамеечку для ног? — съязвил доктор.

— Нет, мсье. Пропала моя дочь, Мег Жири.

Перс воздел руки к небесам.

— Ну почему из нашей великой культуры, подарившей миру изящные миниатюры и прекрасные рубаи, иностранцы впитывают все самое худшее? Однозначно — Эрик решил завести гарем. Кто-нибудь, проверьте гримерку Ла Сорелли и Карлотты! Ему можно еще двух.

— Да пусть ваш лживый язык отсохнет! — мадам Жири легонько шлепнула себя по губам. — Простите, мсье Перс, да только я никогда не поверю, что Призрак способен на этакую мерзость. Он всегда был так добр к Мег. Он… он оставлял ей конфеты, — неуклюже закончила женщина, — Вчера вечером Мег не вернулась домой. Я первым делом подумала, что она сбежала с Этьеном Кастело-Барбезаком, потому что я не разрешала им встречаться. Но баронесса сказала, что Этьен уже третий день не поднимает головы от чертежа, а она время от времени вливает в него бульон. Теперь я даже не знаю, что и думать! Но Призрак может все, мсье, он обязательно отыщет мою девочку.

Впервые за этот вечер Альфред вздрогнул и, непонимающе заморгав, спросил Сьюарда по-немецки:

— О чем говорит мадам Жири? Вы завезли Мег домой… ведь вы же ее завезли?

— Или Ваше Сиятельство немедленно успокоится, или я заткну чей-то благородный рот головкой чеснока, — процедил сквозь зубы доктор. — Ни единого звука! Сейчас вы поведете нас всех к Призраку, а в том случае, если мы не вернемся через три часа, мои коллеги позаботятся о вашем создании. Увы, слуги должны расплачиваться за причуды господ.

— Как всегда вы правы, — вампир вновь вперил взгляд в пустоту. Его лицо приняло абсолютно бесстрастное выражение, словно он был лунатиком, балансирующим на бельевой веревке.

Сьюард посмотрел на мадам Жири, которая уже вовсю обсуждала с Персом план их путешествия. Он вспомнил девчонку, трещавшую так быстро, словно за каждое слово ей платили по франку. Настоящий фонтан красноречия. Вся в мать. Та маленькая смуглянка определенно дочь мадам Жири.

Вернее, была дочерью мадам Жири.

Но никто не заставлял ее водиться с вампирами! Она знала, на что идет, когда вышла за рамки морали, а значит и за пределы милосердия. Нужно платить за свои поступки. Всегда. Это долг честного гражданина. Империя развалилась бы по кирпичу, если бы преступления оставались безнаказанными. Ответственность скрепляет ее, как известка.

Мег Жири сама виновата. Она решила встать на сторону зла, как когда-то…

— Хватит болтовни, — приказал Сьюард. — Нужно добраться до подземелий прежде, чем наш новоявленный Гай Фокс доведет до конца свою задумку. Пойдемте!

* * *

— Эй, парень, тебе что, жить надоело? Чего несешься, как на пожар? Господин Перс сказал, что здесь могут быть ловушки. И подними руку на уровень глаз, — билетерша окликнула Альфреда, который следовал на несколько шагов впереди группы.

   За ним шли доктор Сьюард, время от времени вытиравший холодный пот со лба, Перс и билетерша, которая воинственно махала ридикюлем. Мистер Гримсби заметно отставал. И неудивительно, ведь здравому смыслу вопреки, он потащил с собой виолончель!

Как обычно, доктор Сьюард ответил за своего подопечного.

— Ну что вы, мадам Жири. Этот юноша не робкого десятка. Он мог бы сыграть в гляделки со смертью.

Юный вампир никак не отреагировал. Мозг был окутан плотной завесой, через которую не проникали слова. Мысли онемели.

Наверное, он родился с цепью вокруг шеи, невидимой для него самого, но очень даже заметной окружающим. Любой мог потянуть за поводок — Профессор, Сара, Его Сиятельство, теперь еще и Герберт — и ему ничего не оставалось, как идти в заданном направлении. Сказать «нет» Альфреду было сложнее, чем кармелитке — произнести трехэтажное ругательство. Но есть в такой ситуации и свое преимущество. Не нужно отвечать за происходящее. Если он не выбирал эту дорогу, разве можно ругать его за то, что она привела не туда?

Лишь иногда Альфред чувствовал себя свободным. Например, когда они с Гербертом запирались в спальне и занимались тем, за что в Англии дают несколько лет каторжных работ. Или просто читали, растянувшись возле камина, или гуляли по замку, держась за руки, слыша неодобрительное бормотанье портретов. Никто не принуждал и никто ничего не требовал.

   Постепенно Альфред учился принимать решения, с упорством голландца, который медленно, дюйм за дюймом отвоевывает сушу у моря. У него уже почти получалось выбирать — к примеру, что надеть сегодняшним вечером (прежде он не задумывался об этом, потому что еще никогда у него не было даже запасного белья). Но ему следовало догадаться, что свобода была иллюзией. Виконт фон Кролок просто сделал себе подарок. Выбор, конечно, странный. Альфред считал, что будь он действительно игрушкой, сидеть бы ему на магазинной полке, пока мхом не зарастет. Но какая разница, факт оставался фактом. Его подарили. Что ж, раз их медовый месяц закончен, Альфред должен научиться другими глазами смотреть на своего друга. Не любить, но быть преданным. Или что-то в этом роде. Но сейчас не время пускаться в сантименты. Он должен выполнить приказ своего господина.

— Мы пришли, — произнес вампир, остановившись у стены. Слева виднелись сваленные в кучу задники и декорации. Краски казались тусклыми при свете фонаря, да и сами декорации были бесполезным хламом, но глаза Перса вспыхнули, как у Аладдина перед грудой сокровищ. Он принялся выстукивать стену и радостно завопил, когда один из камней подался вперед, а в стене образовалась дыра.

— Нам в другую сторону, — все так же безразлично сказала Альфред.

— Много вы понимаете! — брезгливо поморщился дарога. — Мое чутье, отточенное годами сыскной службы, говорит — вход в дом Призрака именно здесь. И я туда иду. Кто со мной?

Англичане не сдвинулись с места. Поколебавшись, мадам Жири встала в очередь за Персом, который, громко сопя, лез в потайную дверь. Внезапно передумав, она подошла к Альфреду.

— Хочешь пойти с нами? — мадам Жири пытливо посмотрела ему в глаза.

— Мой друг не заинтересован в вашем предложении, — отозвался Сьюард.

— А я не с вами разговариваю! — огрызнулась билетерша. — Ну так что?

Вампир помотал головой.

— Что ж, твое право, — неожиданно она вытянула руку и погладила Альфреда по щеке, заставив его податься назад. — Только пообещай, что с тобой все будет в порядке. А то я ж с ума сойду, если буду беспокоиться и за тебя и за Мег одновременно, — тут женщина обняла его, чуть заметно вздрогнув от холода, и прошептала на ухо. — У доктора последние шарики выкатились из ушей, а в голове гуляет приятный бриз. Драпай при первой же возможности.

Походя обругав изобретателя турнюров, билетерша протиснулась в дыру, за которой теперь почему-то сиял свет. Альфред проводил ее долгим взглядом. Потом в его голове что-то щелкнуло. Прежде чем охотники на вампиров успели схватить его за плечи и оттащить в сторону, он рванулся к отверстию.

— Мадам Жири! — его крик раскатился эхом. — Не волнуйтесь за Мег! С ней все хорошо! Герберт позаботится о ней! Он очень добрый!

* * *

С нарастающим ужасом Перс огляделся вокруг, отмечая и зеркальные стены, и металлическое дерево в углу, с извилистым стволом и жестяными листьями. С одной ветви зловеще свисала петля. Да, забыть такое невозможно.

— Вы хоть понимаете, где мы находимся? — выкрикнул он, послав раздраженный взгляд в сторону мадам Жири. На ее лице блуждала отсутствующая улыбка. — Это копия той камеры пыток, которую Эрик построил для мазандеранской султанши. Температура будет подниматься, пока мы не сойдем с ума от невыносимого тропического жара! Скоро эта комната превратится в раскаленную сковородку!

Последнее замечание заставило мадам Жири улыбнуться еще шире. Она знала толк в сковородках.

— Приблизительно когда мы сойдем с ума и погибнем? — уточнила билетерша.

— Где-то через час-полтора.

— Чудесно! Значит, успеем поужинать.

Перс подумал, что в то время как для одних схождение с ума — это продолжительный процесс, для других это дело нескольких секунд. Он воззрился на билетершу, которая достала из безразмерного ридикюля номер «Эпок» и постелила его на полу. На импровизированную скатерть она начала выкладывать разную снедь, опять же любовно завернутую в газету. Последней из помятого рога изобилия появилась бутылочка вина. Дарога невольно сглотнул голодную слюну.

Прозвучавший выстрел заставил обоих подпрыгнуть, но ничто не могло изменить хорошего настроения билетерши. С ее души не просто свалился камень — сдвинулась целая тектоническая плита. Ну конечно с Мег не случится ничего дурного! Мадам Жири видела, как тот юноша прогуливался со своим белокурым приятелем, Мег потом про него рассказывала. Уж он-то не причинит девочке вреда.

— Так вот, мсье Перс, — покончив с приготовлениями, женщина выпрямилась, — во-первых, здесь гораздо безопаснее, чем там, где стреляют. Во-вторых, я слышала, что в магометанском раю мужчинам предлагают скудно одетых девиц, кальяны и шербет?

— Ну да.

— Но жареная курица, картофельные пироги и эклеры не включены в меню?

— Нет, вроде бы.

— Тогда не упускайте свой последний шанс, — подмигнула мадам Жири. Посмотревшись в зеркало, она поправила выбившиеся волосы. — Говорите, стены скоро раскалятся?

— Мхмхмм, — ответил дарога с набитым ртом.

— Жаль, чайник с собой не захватила. Вскипятили бы воды, попили чайку…

* * *

Когда послышались шаги, Призрак расставлял на каминной полке два маленьких ящика из черного дерева. Он облегченно вздохнул. Хотя Куколь обрисовал план в деталях, от моральной поддержки Эрик бы сейчас не отказался.

— А я уж было вас потерял, — он обернулся и замер на месте, потому что помимо знакомого вампира, в комнате находились еще двое господ. Они явно не были упырями. В то время как излюбленным оружием вампира являются собственные клыки, смертные предпочитаю что-нибудь поэффективнее. Иными словами, оружие, которое не оставляет две дырочки на шее, а сносит голову напрочь.

На Призрака были нацелены револьвер и замысловатое ружье, которое, очевидно, прежде использовалось для охоты на слонов (причем от слона оставались только бивни).

— Призрак Оперы, надо полагать? — сказал высокий мужчина в очках и твидовом пиджаке. — Я доктор Сьюард, председатель британского ламиеологического общества. Чрезвычайно рад знакомству. Если бы не наш общий друг, мы могли бы никогда не встретиться! Не зачем так сверкать глазами. Идея привести нас сюда не вызвала у него энтузиазма…

— Плевать я хотел на его мотивацию, — ответил Призрак, старательно игнорируя понурого вампира.

— Где Кристина Даэ? Это она?

Из-за двери в спальню доносился скрежет, который мог бы издавать тигр, запертый в фанерной коробке. Доктор Сьюард представил, как изящная м-ль Даэ скребется в дверь ногтями, но его воображение рухнуло под весом этого образа.

— Нет, это ее котенок. А Кристина принимает ванну, так что советую вам говорить потише, дабы не привлечь ее внимание.

— Хорошо, — шепотом отозвались англичане.

— В таком случае, я тоже рад знакомству, — в голосе Эрика не было и нотки приязни, — мы могли бы пожать руки, но боюсь, что вы прострелите мою.

— Непременно, — просиял мистер Гримсби. — Между прочим, пули у нас серебряные.

— Как трогательно, что вы так на меня потратились, — сухо сказал Призрак. — А сейчас мне нужно разделаться с небольшой проблемой, после чего я буду весь в вашем распоряжении.

Призрак повернулся к ним спиной, но остановился, когда над его ухом просвистела пуля.

— Поднимите руки, Эрик, мы не шутим. Куда же вы так торопитесь?

Нехотя он поднял руки.

— Кто-то из ваших прихвостней очутился в моей камере пыток. Чтобы отключить ее, нужно нажать на эту кнопку, — кивком он указал на панель в углу.

— По какому принципу работает ваша камера пыток? — полюбопытствовал Сьюард.

Призрак объяснил. Переглянувшись, ламиеологи присвистнули. Гримсби сообщил, что видел камеры пыток поинтереснее. Африканская жара — экая невидаль. В свое время он побывал в Конго, так что имел возможность убедиться, что зной это еще полбеды. Вот если бы Призрак напустил в камеру обезьян, мух цеце и туземцев с отравленными стрелами! Зато Сьюард решил взять эту конструкцию на вооружение. Получасовое пребывание в ней послужит убедительным аргументом для пациентов, которые упорствуют в отрицании своих психических недугов. О да, после они сами попросятся в ледяной душ!

— Но стоит всего лишь нажать на эту кнопку…

— Кнопка никуда не денется, — отмахнулся доктор. — Я нажму ее, как только наше с вами общение будет окончено. Тем более, что в камере пыток не мои — как вы изволили выразиться — прихвостни, а восточный господин, который жаждет испробовать на вас все казни, известные в Османской империи, и какая-то горластая билетерша…

Лицо Призрака было скрыто черной бархатной маской, но теперь даже она побелела.

— Черт бы вас побрал! Тогда пристрелите меня прямо сейчас и нажмите чертову кнопку!

Джон Сьюард ответил тоном врача, который разговаривает с милым, но буйным пациентом.

— Нет, Эрик, слишком рано. Еще не все отрицательные персонажи в сборе. Но скоро наступит пятый акт нашей оперы, — доктор позволил себе улыбку. — Это тот, когда все действующие лица появляются на сцене, а злодеи проваливаются в дымящийся люк. Придется подождать.