Это было даже слишком просто, но сейчас не до охотничьего азарта. Так гораздо лучше, ни криков, ни возни. Главное, вовремя подхватить ее тело, чтобы оно не упало на пол с грохотом. С другой стороны, пусть охрана услышит. Он одолеет любого, кто осмелится переступить порог.
Мадемуазель Жири закончила возиться с крючками и обнажила смуглую шею, на которой проступили бисеринки пота, с температурой в комнате ничего общего не имеющие. Тихо вздохнув, виконт снова впился в нее взглядом. Девочка обречена, но можно хотя бы уменьшить ее страдания.
— Тебе совсем не страшно.
— Не страшно, — эхом отозвалась маленькая балерина.
— Молодец. Так, а что у нас здесь?
Из его губ вырвалось шипение. Увидев, как над кромкой лифа блеснуло маленькое распятие, вампир отпрянул, но почти мгновенно взял себя в руки.
— Сними! — приказал он, и Мег Жири, все с тем же рассредоточенным видом, сняла с шеи нитку с крестиком и поглубже засунула в карман. Теперь, когда все преграды устранены, можно приступать к трапезе.
И все же вампир медлил, чувствуя себя полным идиотом от этого бездействия. Что за чушь! Она не первая жертва и, хочется надеяться, что не последняя. Под влажной кожей пульсирует кровь, такая сладкая, такая питательная, кровь, которая восстановит его прежнюю красоту и вернет силы. Фактически, Мег всего-навсего говорящая еда, а он сам — хищник, загнавший дичь… лишь зверь… Всего-навсего немертвая тварь, вот-вот готовая вновь подтвердить сие почетное звание. То-то ламиеологи порадуются, то-то утвердятся в своей правоте!
Прическа Мег успела растрепаться, отдельные пряди были небрежно разбросаны по плечам.
— Заколи волосы. Только рта, полного твоих волос, мне не хватало, — проворчал вампир, втайне надеясь, что она уколет палец шпилькой. Даже одна капелька крови подстегнет его энтузиазм.
Движениями сомнамбулы девочка принялась поправлять прическу — собрала волосы в неряшливый узел и начала кое-как его закреплять. Она была спокойна, страх действительно отступил. Лишь изредка она слышал его приглушенный крик, словно плач ребенка, запертого в чулане. Но на самом деле ей нечего бояться. Герберт фон Кролок такой милый молодой человек… вампир. Безусловно, он ее укусит — перед глазами Мег маячили клыки — но почему-то сейчас это казалось самой правильной вещью в мире. Как приятно. И потом она конечно умрет, не без этого. Но раз так хочет Герберт, ничего не попишешь. Бороться с его волей столь же бессмысленно, как с законами мироздания. Придется умирать.
Мег почувствовала, что в ее памяти что-то шевельнулось… какой-то вопрос… она давно хотела спросить… важное… Онемевший язык еле ворочался во рту, но она сумела собрать вместе несколько слов.
— Можно… у вас спросить… что-то?
— Только быстро, — вампир взял ее за подбородок, и голова Мег склонилась набок, будто у сломанной куклы.
— Что это за чувство… когда… когда…
Герберт с трудом подавил раздражение, ибо девчонка устроила сессию вопросов-ответов как нельзя некстати. Ну? Когда что? Когда умираешь? Он с удовольствием ответит. Другое дело, что мадемуазель Жири не услышит его ответ, а ощутит.
— … когда у тебя есть отец, — выдохнула Мег.
Неужели у нее осталась сила воли, чтобы иронизировать?
— Как ты смеешь спрашивать меня об этом сейчас?! — вскрикнул вампир, делаю ударение на каждом слове. То, что Мег сказала, по жестокости было несравнимо даже с тем, что он сам собирался с ней сделать.
— Мне кажется что… что будь у меня отец, я бы… не попала в беду.
Чуть скосив глаза, Герберт заметил ее альбом, открытый на странице с рисунком. Принцесса в башне ожидает рыцаря с темным лицом. Точнее, рыцаря в черной маске. Неужели она и правда думает..? С чего ей даже в голову пришло? Действительно, Призрак оставлял в ложе конфеты и банкноты, розы и веера, но это еще не повод к таким мыслям. Ну хорошо, он не требовал за это платы, ни в каком виде, а значит выгодно отличался от господ, которые смотрят на девочек из кордебалета такими липкими взглядами, что потом бедняжкам нужно принимать ванну, с мылом и возможно со скипидаром. Неудивительно, что Мег нафантазировала с три короба. Будто Призрак освободит ее из темницы и унесет в прекрасные края, где к успеху не прикреплен ярлык, с ценой и списком покровителей, которым нужно эту цену уплатить. Глупая девчонка! Пусть стены ее хрустального замка треснут от камня, который запустит в него вампир. А вот сама виновата, незачем тешить себя иллюзиями. И никто их не спасет — ни ее, ни его самого.
Виконт вдруг подумал, что уж он-то никогда бы не нарисовал такую дурацкую картинку. А если бы и нарисовал, то все выглядело бы иначе. Не было бы ни башни с корявым флагом, ни балкона, увитого пошлыми розочками…
Он зажмурился и почувствовал что-то новое.
… а была бы комната, в которой даже в летнюю жару трещит камин. И такая комната появилась. Вернее, он сам оказался у порога. Бархатные с золотой бахромой шторы были раздвинуты, и по полу к его ногам тянулся косой прямоугольник света. Герберт на всякий случай отступил назад. У самого окна в кресле сидела женщина, в черном платье с круглым кружевным воротником и манжетами, почти доходящими до локтя. Из-за ярких солнечных лучей лица ее было не разглядеть. Поистине она выбрала самое лучше местоположение, потому Герберт успел забыть, как она выглядела. Ее черты со временем стерлись из памяти, как рисунок на песке у самой кромки волн. Но это простительно, если столько лет прошло. Зато он помнил, как восковые пальцы гладили его по голове. Волосы зачесались от желания, чтобы к ним опять прикоснулись вот так.
На миг ему показалось, что происходящее и есть реальность. Сейчас мажордом объявит, что стол накрыт. Виконт поможет матери подняться, а потом отец спустится из библиотеки и они пойдут ужинать. Обычной едой, а не людьми. А за столом будут смеяться над суевериями крестьян, для которых любой дворянин титулом выше барона уже кровопийца.
Он уже собрался переступить границу, отделявшую пятно света от тени, но вовремя отдернул ногу. Идея превратиться в кучку пепла, пусть даже воображаемую, ему не улыбалась.
«Я ошибся, да?» — Герберт отвернулся, — «В тот год вы оба умерли, но мне следовало остаться с тобой. Пришпилить на дверь записку „Меня нет дома!“ Не открывать никому. Так было бы лучше. Для отца я все равно лишь обуза.»
В голове сам собой сложился ответ.
«Тогда мир стал бы гораздо страшнее, милый. Ты поступил правильно. В одиночестве твой отец мог бы такого натворить, что земля содрогнулась бы.»
«Я тут не причем. Он никогда меня не слушает. Мое мнение для него, как чириканье воробья.»
«Но когда-нибудь ты найдешь убедительный аргумент.»
Комната начала медленно выцветать, и виконт почувствовал, что это в последний раз. Вокруг порхали вопросы, словно бабочки из потревоженной клумбы, но он никак не мог поймать нужный вопрос за крыло.
«Я хотел спросить…» — выдавил он наконец.
«Конечно, Герберт.»
«Ну это… как тебе мой Альфред?»
Женщина в кресле задрожала. Сначала виконт решил, что она плачет — это было бы так логично — но услышал заливистый смех…
Он по-прежнему стоял посреди грязной комнатенки, держа Мег Жири за плечи. Клыки втянулись. Глаза перестали гореть красным светом. Сознание девочки трепетало у него в руках — сдавить чуть сильнее, и оно обмякнет и превратится в безжизненный комок перьев. Виконт разжал хватку.
— Садись на диван, маленькая Жири, и возьми в руки альбом, — устало произнес он, из последних сил дернув за невидимые нити. — Когда ты очнешься, то забудешь, что между нами произошло. А голова у тебя будет болеть из-за недосыпа.
Взгляд Мег приобрел осмысленное выражение. Она потерла виски и, вспыхнув, быстро застегнула воротник. Как она могла повести себя так разнузданно в присутствии мужчины! Теперь виконт решит, что в плане аморальности сама Иезавель рядом с ней покажется пожилой бретонкой, в накрахмаленной чепце и с четками в руках.
И что вообще произошло?
— О чем мы говорили? — краснея, спросила балерина.
— Ты спросила, каково это — иметь отца, — отозвался Герберт, который почему-то казался еще более изможденным.
— Я это спросила?!
Должно быть, с языка слетело.
— Ну и как это?
— У моего отца свои странности, — уклончиво ответил виконт. — К примеру, он любит писать сонеты на телах девиц их же кровью.
Услышанное погрузило Мег Жири в пучину размышлений. Хотя нет ничего странного. Аристократы давно уже перестали быть опорой государству. Сметенные волной наступающих нуворишей, они вынуждены продавать титулы, штопать гобелены и сдавать в ломбард серебряные тарелки, с которых когда-то ел Король-Солнце.
— Не на что купить чернила? — посочувствовала девочка.
Герберт поперхнулся и промычал что-то невразумительное.
— И еще он обращается со всеми нами довольно сурово.
— Насколько сурово?
— Ну, в замке есть камера пыток…
— О, в нашем доме она тоже есть! Называется «прачечная,» — просветила его Мег. — Ваш отец когда-нибудь заставлял помогать ему со стиркой в понедельник?
Надо отдать ему должное — виконт честно попытался представить себе эту сцену. Вскоре появилось ощущение, будто в уши ему залили кислоту, которая окончательно растворила мозг.
— … когда прополощешь белье в щелоке, можно браться за кипячение, — живописала девочка, — а если не слишком грязное, просто стирать в лохани с помощью валька.
— Возмутительно! — в сердцах воскликнул виконт фон Кролок. — А где в тот день были ваши слуги? Неужели одновременно взяли выходной?
Мег прикрыла рот, сдерживая то ли смех, то ли вопль негодования. Еще пару минут ее била крупная дрожь, но в конце концов девочка успокоилась и произнесла с натянутой улыбкой:
— Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Давайте ждать, пока нас не спасут. Главное верить и все будет хорошо.
— Я не верю ни в кого, кроме моего отца, — автоматически ответил вампир, — но он за мной не придет.
И вдруг он понял, что же произошло. Голоса предков умолкли. Но отсутствие малейшего звука еще хуже, чем самая злая насмешка. Ему объявили бойкот. Ничего удивительного, раз он только что выиграл конкурс «В семье не без урода.» Страшно подумать, как поведет себя отец, когда узнает про такой позор. Он и раньше-то не особенно гордился сыном, а теперь… Наверное, спилит ему клыки наждаком, сломает осиновый кол над головой и торжественно сорвет с него плащ. Потому что виконт фон Кролок более недостоин носить почетное звание вампира. Хотя немертвые и не отличались тягой к благотворительности, все они подчинялись главному закону — вампир да не убьет вампира. А Герберт только что подписал лучшему другу смертный приговор. Вернее, посмертный приговор. Фактически, убил его.
В носу защипало. Герберт отвернулся, но Мег заметила этот маневр.
— Виконт, что с вами? Ну чего вы, а? Подождите, сейчас.
Она сунула руку в карман за носовым платком и вытянула за нитку крестик, который должен был висеть у нее на шее. Непонимающе моргая, посмотрела на крестик, который колебался как маятник, потом перевела взгляд на Герберта, отскочившего в другой угол. Воспоминания начали медленно проступать в мозгу, как страницы страшного рассказа, прочитанного когда-то очень давно.
— Значит, это правда. Вы действительно вампир, — сказала Мег с толикой разочарования.
— Долго же ты догадывалась, — зашипел Герберт, прикрывая рукой глаза.
— Что теперь будет? Снова попытаетесь меня убить?
— Нет.
— Почему?
Он не имел ни малейшего представления, как можно выпутаться из этой ситуации. Но одно знал точно — Альфред не обрадуется, узнав при каких обстоятельствах его друг выбрался на свободу. Не обрадуется и не простит. Смутно брезжила и другая причина, но о ней Герберт предпочел не задумываться. А то у Мег носовых платков не хватит.
— Потому что я так желаю. Такова моя воля.
Мег надела нитку на шею и, поколебавшись, все же убрала крестик под платье.
— ЭЭЭЭЙЙЙ! ЕСТЬ ТУТ КТО НЕЖИВООООЙ?!
Из-за окна раздался трубный глас. Выглянув, Герберт увидел виновницу всех несчастий, которая помахала ему, как ни в чем не бывало.
— Здравствуйте, сударыня! — поприветствовал ее виконт с галантностью, достойной французского вельможи 18го века. — Чем обязан высочайшему визиту? В силу стесненных обстоятельств заполнить анкеты не могу, но, быть может, вы рассчитываете на устное интервью?
— Раз я слышу сарказм в твоих словах, значит, все не так уж плохо. А сейчас главный вопрос — та девочка….она еще… она с тобой? ЭЙ, ДЕВОЧКААААА! ТЫ ЗДЕЕЕСЬ?!
— Я благополучна, мадам! — балерина подлетела к решетке, — Но нельзя ли потише? Охрана услышит. И вот еще что — меня Мег зовут. Никакая я вам не «девочка.»
— Очень приятно, а я Сара Шагал-Абронзиус, — представилась Сара. — Хорошенько запомни это имя, потом мне открытку пришлешь. Как вы уже поняли, я пришла вас спасти. Не хочу, чтобы всех упырей истребили до защиты моей диссертации. План элементарный — вот эту веревку вы привяжете к решетке, а другой конец я привяжу к телеге, которую мне так любезно одолжил молочник, — широким жестом Сара указала на телегу, запряженную парой клейдесдальских тяжеловозов. — Лошади рванут вперед, с мясом вырвут решетку, и мы поспешим в Оперу, потому что по моим данным Сьюард утащил Альфреда именно туда.
С пятой попытки Герберту удалось поймать веревку, но когда ее привязали к решетке, она оказалась слишком короткой.
— Чего глазами хлопаете? Привяжите к ней простыню — это самый традиционный метод побега.
Но простыней, как впрочем и наволочек с пододеяльниками, в каморке не оказалось. Потемневшие от грязи шторы были слишком ветхими и затрещали бы, даже если привязать их к двум мышам, не говоря уже о лошадях.
— Отвернитесь! — скомандовала Мег.
За спиной Герберта послышалось шуршание.
— Что ты делаешь?
— Снимаю нижнюю юбку.
— Нет, — отрубил виконт. — Ни-за-что. Ничего личного, но я действительно предпочитаю мужчин.
— Я тоже, — с ехидцей промолвила девочка, — а юбку я снимаю, чтобы вы могли порвать ее и привязать к веревке.
— Не выдержит. Из какой она ткани? Батист, хлопок, шелк, кружево?
Он не мог видеть лицо Мег, но почувствовал, как ее взгляд чуть было не трепанировал ему затылок.
— Корабельная парусина, — процедила девочка. — Досталась мне в наследство от прабабки, которая работала на заводе при верфи. Говорят, что ядро не пробивает ее, но отскакивает обратно.
Юбка была семейной реликвией. Мег представила, как она НЕ подарит эту юбку на день рождения своей дочери и на глаза навернулись слезы. Слезы зависти. Вот ведь повезет девчонке!
Получив в свое распоряжение нечто серое и бесформенное, вампир полоснул по ткани клыками, но резать ее было сложнее, чем кромсать гранит ножом для масла. После изнурительных усилий, он все же порвал ткань на полоски, привязал их к веревке и подал знак Саре, которая нетерпеливо вышагивала под окном. Ламиеологесса подошла к тяжеловозам. Она отбросила в сторону кнут и, доверительно заглянув им глаза, заверила лошадей, что на улицу сейчас вырвутся упыри, чье присутствие они могли ощущать все это время. Дважды уговаривать их не пришлось.
Лошади рванули вперед, но вопреки ожиданиям, решетку не выдернули.
Вернее, не совсем.
С грохотом приземлившегося метеорита обрушилась стена, а в воздух взвилось облако пыли. Пройдясь по руинам, Сара задумчиво пнула решетку.
— Вот ведь крепкая какая, намертво держится.
Но к ней уже бежали Герберт и Мег, белые от известки и страха.
— Надо улепетывать отсюда! — на бегу бросила балерина. — Скорее!!!
Минут через 10 м-ль Жири перевела дух.
— Кажется, оторвались от погони!
— Какой еще погони? — с невинным видом спросила фрау Шагал-Абронзиус.
— От приспешников Сьюарда, — пояснил Герберт. — Они не могли не услышать такой шум.
— Вот уж о ком не нужно беспокоиться.
С важностью фокусника, только что извлекшего потного и злого кролика из цилиндра, Сара продемонстрировала им пустую граненую бутылочку.
— Лауданум, которым меня щедро снабдил доктор Сьюард, все таки пригодился. Я подмешала его в вино, коим после угостила вашу охрану. Засопели, как сытые младенцы. Правда, нашелся там один поборник трезвости, наотрез отказался пить, скотина этакая. Тогда мне пришлось убаюкать его иным способом.
— Неужели ты спела ему колыбельную? — восхищенно прошептал виконт.
— Угу. Пришлось соорудить ее из подручных средств.
— А что такого страшного в колыбельной? — удивилась Мег.
Герберт и Сара одновременно указали друг на друга пальцем и выкрикнули:
— Ты объясняй!
Не все посетители шагаловского трактира отличались покладистым нравом. Некоторых трудно было выгнать даже за полночь. Они продолжали буянить, швыряться чесноком и приставать к Магде (а те, что окончательно залили глаза, еще и к Ребекке). Тогда Шагал пускал в ход «колыбельную» — дубину, утыканную гвоздями и утяжеленную свинцом, которая хранилась под стойкой. Это был единственный способ моментально угомонить самого целеустремленного дебошира. Пусть и ценою проломленного черепа.
— Но если вы усыпили их всех, мадам, то к чему было возиться с веревкой?
— Ради приключений. Теперь у нас будет что рассказать друзьям в холодную зимнюю ночь, за стаканом горячего пунша. Как вариант — в холодное зимнее утро, за стаканом… Ах, разиня, чуть не забыла! У меня есть для вас подарок, — хитро подмигнув, Сара протянула виконту флягу, в которой плескалась знакомая жидкость.
Вампир едва удержался, чтобы сразу не прокусить бока фляги, но выдернул пробку и начал пить судорожными глотками. Сара с удовлетворением отметила, что его кожа начала терять зеленоватый оттенок. Но вскоре девушка схватила его за руку.
— Ты совсем сдурел, там же ничего не останется! — сказал она по-немецки, чтобы исключить из беседы Мег. — Неужели тебя не приучили делиться?
— С кем? — вампир посмотрел по сторонам.
— Ну с Мег же!
— А ей зачем?
— Так, — сказала Сара. Присмотревшись к Мег повнимательнее, она не заметила свежих ран на запястьях, видневшихся из-под слишком коротких рукавов, да и воротник не был пропитан кровью.
— Ладно, сдаюсь. Куда ты ее?
Прежде чем испустить сдавленный вопль, виконт размышлял над услышанным несколько секунд.
— Что?!
— Куда ты ее укусил?
Как он мог позабыть, что Сара из тех людей, что не преминут втереть пригоршню соли в открытую рану!
— Вообще не кусал, — промялил Герберт себе под нос.
— Что, столько времени просидел рядом с ней и даже клыки не зачесались?
— Нет, — соврал вампир.
Девушка неодобрительно покачала головой.
— Ох, Герби, Герби! Неужто тебе наш пол настолько не по нраву?
— О чем вы там шушукаетесь? — подозрительно покосилась Мег. — Поторопимся, иначе никогда не доберемся до Оперы.
— Такими темпами точно не доберемся, — хмыкнула Сара. — Нужно найти лошадь.
— Лошадь? Чего мелочится, давай уж целый выезд, — сказал Герберт.
— Можно вернуться и отыскать тех лошадей, — неуверенно предложила Мег.
— Те лошади уже сыграли свою роль в сюжете. Возвращаться к ним было бы тавтологией. Но ничего, авось нам повезет.
* * *
Ночь выдалась чудная. Легкий ветерок пробегал по веткам, заставляя деревья ежиться как от щекотки. Луна мутно мерцала на затянутом облаками небе, словно золотая монета, упавшая в корзину с хлопком.
Экипаж медленно, урывками катился по немощеной дороге. Лошадь с трудом привыкала к новым хозяевам. Время от времени она останавливалась и, хотя природа обделила ее абстрактным мышлением, пыталась сообразить, как бы самой отстегнуть упряжь. Новые хозяева были неправильными. Они только с виду походили на мужчину в элегантном фраке и девочку с кудряшками. Но ароматы дорогих сигар и духов не могли заглушить запахи крови и смерти, как на живодерне.
Они даже дышали только по привычке!
— Как хорошо, что мы взяли экипаж, — заговорил Луи, откинувшись на жесткое сиденье. — А извозчик сам виноват, не зачем было просить с нас втридорога. Просто право… прорва…
— Провокация.
— Вот-вот. Наконец-то мы можем провести время как настоящая семья. Весело, правда?
— А по мне так….
— Клодия, еще раз услышу слово из четырех букв, вымою тебе язык святой водой! — строго одернул ее старший вампир.
— Извини. Но честное слово — такая скучища, что сдохнуть можно! Наблюдать, как кукуруза растет, в сто раз веселее!
— Проводя время вместе, мы вырабатываем навыки работы в команде.
— Хороша команда — ты да я, — надулась Клодия. — Вот окажись здесь другие вампиры, то-то бы мы повеселились. А так даже в бейсбол толком не сыграешь. Правую руку бы дала на отсечение, только бы увидеть хоть кого-то из наших!
— Если отрубить тебе руку, она тут же прирастет на место, — заметил Луи.
— Именно! — просияла девочка. — Я ж не дура.
Лошадь вдруг взвилась на дыбы, и вампиры увидели, что дорогу им преградила девушка. Поскольку брюки и женский пол еще не были прочно связаны в воображении, будь то людском или немертвом, вампиры молча уставились на незнакомку. Позади нее топтались ее две фигуры, тихо шептавшие, что за такое родители непременно оборвут (или отгрызут) им уши.
— Здравствуйте, господа, — вежливо начала незнакомка, чуть поклонившись. — Вы знаете, что пешие прогулки по свежему воздуху полезны для здоровья?
Вампиры не нашли, что ответить на эту реплику, поэтому продолжали созерцать ученую девицу, позабыв закрыть рты.
— Да-да, подобный моцион тренирует мышцы и насыщает кровь кислородом. Очень рекомендую это упражнение. Уверена, что оно вам понравится и вы приступите к нему незамедлительно. Кстати, это был медицинский совет. Увы, не бесплатный. В качестве гонорара я попросила бы ваш экипаж.
Переглянувшись, мужчина и девочка глумливо улыбнулись. Приблизительно так улыбалась бы парочка голодных людей, перед которыми внезапно появился бифштекс, сочный и с румяной корочкой. И не просто появился, а добровольно полез бы на тарелку.
— Черта с два ты получишь нашу карету! Скажи это мои клыкам, — довольно промяукала девочка, заранее вытаскивая из кармана кружевной платочек с инициалом «С» в углу.
— Клодия, ну зачем же грубить, — пожурил ее спутник. — Вдруг у этой иностранки есть хорошие основания изъять нашу карету? Наверное, она член какой-то анархисткой ячейки и таким образом восстает против частной собственности.
— Вообще-то, мы с друзьями в Оперу опаздываем, — честно ответила девушка, на что вампиры в экипаже расхохотались.
— Ах, какая забавная маленькая смертная! — воскликнул мужчина между приступами смеха.
— Как вы меня назвали? — девица казалась озадаченной. — Логика подсказывает, что если я смертная, то вы — то же самое, только с приставкой «бес»?
Ответом ей послужил блеск влажных клыков. Подавшись вперед, упыри проследили за ее реакцией. Сейчас девушка пустится наутек, а догонять ее будет куда более полезным упражнением, чем пешая прогулка. А в конце друзей ожидает питательный ужин.
Вместо этого девица пробормотала нечто непонятное.
— Какая урожайная ночь выдалась! Еще парочка таких и диссер у меня в кармане. Эй, Герби! — сладким голоском позвала она. — Это по твоей части.
Перед экипажем тут же нарисовался смутно знакомый юноша с длинными, растрепанными волосами.
— Быть может, вы одолжите нам экипаж в качестве помощи собратьям? — без собой надежды попросил он.
— Подождите, вы что, один из нас?!
Он быстро улыбнулся, обнажив клыки.
— Надеюсь, это сгодится в качестве членского удостоверения.
— Герби, у нас время не гуттаперчевое!
Маленькая вампиресса вперила в Сару взгляд, который вовсе не гармонировал с пухлыми щечками и блестящими кукольными локонами. Так хозяйка плантации посмотрела бы на чернокожую рабыню, если бы та не только отказалась обмахивать госпожу веером, но для пущего протеста вылила ей на голову графин мятного джулепа.
— Пусть ваша служанка замолчит, немедленно! — потребовала Клодия.
Виконт почувствовал, как его сердце, сделав сальто, улетело в пятки. Согласно здравому смыслу, вода в Сене сейчас побуреет, с неба градом посыпятся лягушки, а мимо проскачут четыре всадника на странных конях. Хотя воображение у Сары Шагал еще богаче, чем у автора «Апокалипсиса.»
— Во-первых, она мне не служанка, — выпалил Герберт, пятясь назад, — просто сегодня у нас вечер межвидового сотрудничества. Во-вторых, нам правда нужен экипаж, мы очень торопимся…
— Ну уж нет, — ввязался в разговор второй вампир, — никуда мы вас не отпустим, пока вы не расскажете про остальных братьев и не приоткроете завесу над вашими тай…
Виконт фон Кролок прикрыл глаза, коротко простонав. Сара, которая за секунду до этого запрыгнула в экипаж сзади, столкнула вампиров лбами и вышвырнула их на дорогу, невозмутимо взяла в руки поводья.
— Ну а чего ты хотел, Герби? Вы бы тут до рассвета выясняли, чья тоска заунывнее. Мег, запрыгивай.
— Где вы только этому научились, мадам? — почтительно спросила девушка, усаживаясь рядом.
— В пансионе. Когда в четвертый раз видишь, что в твою кровать забралась новенькая, это начинает раздражать. Ситуация зовет к решительным мерам. Но что самое приятное, — потерла руки Сара, — эти двое даже не могут пожаловаться моей директрисе!
* * *
Присев на обочине дороги, Луи ощупал голову. На лбу высилась шишка, и хотя раны на вампирах заживают за считанные секунды, эта что-то не торопилась. А вообще интересно — вырастают ли у вампиров новые зубы вместо выбитых? Луи очень надеялся, что вырастают. Хотя бы штуки четыре, ему больше и не надо. Все равно жидкой пищей питается.
— Да уж, повштречались с коллегами, ничего не шкажешь, — пробормотал он, роясь в карманах в поисках медной монетки. Неподалеку жалобно застонала Клодия.
— А вше твоя идея — шъездим по миру, поищем шебе подобных, — засюсюкал он, старательно имитируя голосок девочки. — Шъеждили. Нашли на швою… голову.
— Да ладно, не таких уж они…
— Шволочи! — с чувством произнес вампир, — Штибрили нашу карету, гады!
— Ну мы ее тоже в некотором роде стибрили.
Луи на некоторое время задумался над обстоятельствами обретения экипажа.
— Нет, мы ее унашледовали! А эти вампиры — они уголовники какие-то!
— Думаешь, легенды про гильотину и абсент действительно правдивы?
— У этих отрубленные головы мариновали в алкоголе нешколько лет!… Кштати, шейчаш не откажалша бы выпить…
— Крови?
— Да ну тебя ш твоей кровью. Рюмку абшента!
— Чего?
— Абшента.
— Абсента, что ли?
— Да.
— Я б тоже.
— Клодия, у наш уже был этот ражговор.
Девочка тихо вздохнула. На родине ее не пускали ни в один бар, хотя бы потому, что даже встав на цыпочки, она не могла дотянуться до стойки. Черт бы побрал мораль, семейные ценности и иже с ними! Даже на собственное 60летие нельзя стаканчик пропустить.
— Ну хорошо, пусть будет молочный коктейль.
— А вообще, давай уедем отшюда. Не нравитшя мне тут. Поехали лучше в Вену, мне нужны ушлуги пшихоаналитика. И дантишта!
— Хорошо, — согласилась Клодия, — только сначала сходим в ту Оперу. Хочу посмотреть, что ж там такое, если чтобы не опоздать на представление, можно даже чужой экипаж спереть!