@

4 апреля 2015 года, суббота, днём.

Квартира Андрея Исаева.

Улица Академика Варги, дом 1, Москва.

Россия.

Ранним утром Андрей и Диана вернулись с пробежки по весеннему Тропарёвскому парку, отмотав по пересечённой местности три километра. Тяжело дыша, Диана плюхнулась в чёрное кресло, стоявшее в белой прихожей, кинула на зеркальную полку свой iPhone с наушниками и недовольно покосилась на Андрея.

— Знаешь, bro, что я тебе сейчас скажу? — безапелляционно заявила она, поправляя неизменный кафф в ухе. — Хотя нет, лучше ты мне скажи: ну вот в кого ты такой, Андрюша? Одни стремаки с тобой. Ничего себе «сюрприз» он мне устроил: поднял в семь утра в субботу и погнал по кочкам, бегом. Я тебе, между прочим, не призовая лошадь!

— А это тебе за то, что ты без спросу взяла ключи от машины, — беспечно сообщил сестре Андрей и стянул через голову майку. — Кстати, с тебя ещё завтрак, Ди. И если завтрак мне понравится, то я — уж так и быть — закажу тебе до дома такси. И будем считать, что мы в расчёте. Ага?

Диана стащила толстовку с забавной мордочкой сердитой кошки Grimpsy.

— А ты, bro, собственно, когда приведёшь себя в нормальный вид? — поинтересовалась Диана.

— В какой ещё «нормальный вид»? — лениво переспросил Андрей, задумчиво разглядывая листья и глину, налипшие на подошву кроссовку.

— А в свой нормальный вид. Где костюм? Свитер где? Где нормальные джинсы? Улыбка где твоя? Ты же не улыбаешься, а как будто укусить хочешь. Выглядишь, как этот… ну тот… ну, короче, из фильма. Вампир. — Диана наморщила высокий чистый лоб.

— Ага. Я вампир из фильма… Слушай, Диана, ты бы лучше, чем в «Мегу» по выходным гонять, книжный бы навестила. Тебе не гардероб, а словарный запас надо развивать, — поддразнил сестру Исаев, рассматривая второй грязный кроссовок.

— Отстань ты от меня, за собой смотри, — отмахнулась Диана. — Ну, ты напоминаешь мне того… Господибожемой, ну как же его звали — то?

— Не старайся, — хмыкнул Андрей, — я твои глупости всё равно не запоминаю.

— Ну, тогда и не жалуйся, что ты вечно один, — огрызнулась сестра.

— Один? Ну, вообще — то у меня Терентьева есть.

— Кто-о? Это Наташка твоя? Эта амёба с Кутузовского проспекта? Да ты же только спишь с ней! А тебе нужна другая, умная, потому что тебе надо… — наставительно начала Диана, но, поймав взгляд Андрея, моментально прикусила язык.

Поздно.

— Значит, так. Ты. Быстро. Заткнулась. И. Пошла. В душ, — раздельно, металлическим голосом процедил Андрей и, скомкав майку, от души запустил ею в сестру. Диана успела опередить Андрея ровно на долю секунды и с победоносным видом скрылась за дверью ванной. Майка Андрея мокрым комком ударила о стеклянную дверь. За дверью раздался мягкий щелчок задвижки и хихиканье Дианы. Убедившись, что сестра не видит его, Андрей злобно показал двери ванной «фак» и пошёл в комнату. Он ещё разглядывал своё отражение в зеркальной створке шкафа, отметив воспалённые от бессонницы глаза, когда выбравшаяся из ванной Диана подкралась к брату сзади и показала его отражению длинный розовый язык. Исаев выкинул назад руку, чтобы поймать вредную девчонку. Но Диана, с детства знакомая со всеми его приёмами, ловко от него ускользнула и немедленно скрылась в кухне. Андрей услышал, как Диана хлопнула стальной дверью холодильника, весело напевая, включила электрический чайник и загремела посудой. Мстительно ухмыльнувшись, Андрей взял телефон и позвонил в службу такси. Ровно через четверть часа очень довольный собой Исаев посадил в машину возмущённую сестру, всучив ей заодно, на дорожку, и авоськи с едой, навязанные ему Светланой Константиновной. После чего с чистой совестью съел приготовленный Дианой завтрак.

Походив по квартире, Андрей подумал, мысленно поморщился и набрал матери. Светлана Константиновна была искренне рада услышать сына, но разговаривала подозрительно тихо.

— У тебя что, мама, ранние гости с утра или это затянувшийся с ночи ужин? — зло спросил Андрей. — Выгоняй гостей: к тебе Диана едет. Ей всего двадцать два. Думаю, что сестре не стоит видеть твои причуды.

— Андрюшенька, да как ты можешь, я же не… — начала мать Андрея, но её сын уже в бешенстве отшвырнул телефонную трубку. Андрей упёрся ладонями в холодную стену, прижался к ней горящим лбом и постарался выровнять дыхание. У него получилось. Сдёрнув куртку с вешалки, Андрей захлопнул дверь квартиры и сбежал по лестнице вниз, не дожидаясь лифта. Заглянул в располагавшийся по соседству торговый центр «Лейпциг», купил себе чиабатту с сыром, нарезку с колбасой, три золотистых груши, пакет молока и огромный кусок любимого пармезана. Поболтав с симпатичной кассиршей, Андрей вернулся домой, посмотрел на часы и подумал, что до поездки на Кутузовский проспект у него масса свободного времени.

— А теперь и поработать можно, — сказал себе Андрей.

Отправив в кофеварку щедрую порцию арабики пополам с робустой, Исаев ловко слепил себе симпатичный бутерброд с колбасой, вытащил из сумки «Vaio», уселся за стол и нашёл письмо, которое днём ранее прислал ему хозяин «Альфы». Это было задание по поиску Маркетолога, которое инициировал Даниэль Кейд. Откусив от бутерброда приличный кусок, Исаев пробежал глазами досье на Ирину Александрову и зашёл на её страницу в Facebook. Со страницы Маркетолога на Андрея взирал бледный, невнятный серый аватар. Андрей посмотрел на фотографию и, недоумевая, пожал плечами. На его взгляд, Ирина Александрова не заслуживала внимания, уделяемого ей сообществом социальных сетей. «Господибожемой, она же ужас, кошмар… и чего так все вокруг неё скачут?» — фыркнул Исаев и принялся читать комментарии аналитика к досье Ирины Александровой. Пробежав глазами разъяснения, Андрей нахмурился, отложил недоеденный бутерброд и перечитал комментарии снова. Казалось, аналитик детективного агентства «Альфа» пытался нащупать и вытянуть на свет что — то очень важное. Немного подумав, Андрей догадался, о чём идёт речь: судя по характеристике, составленной специалистом «Альфы», у Маркетолога не было никаких особенностей. Более того, аналитик был убеждён, что никнейм Маркетолог принадлежит группе специалистов, которые выпускают посты и с удовольствием дурачат сообщество социальных сетей.

Андрей решил проверить эту теорию.

Он пересмотрел все социальные сети, где публиковался Маркетолог, отмечая стиль изложения постов, словарный запас, стилистические обороты.

«Нет, — покачал головой Андрей, — Маркетолог — это один человек, хотя не исключено, что у него есть помощник. Уж слишком большое количество блогов ведётся на регулярной основе. И речь в постах идет не о бабушках на завалинках, а о комплексных и сложных, действительно интересных вещах, о которых мало кто знает. Но, рассказывая о них, наш Маркетолог ухитряется не давать подписчикам ни единого намека на свою личность и свои жизненные обстоятельства.

Итак, вывод первый: некто — мужчина или женщина — действует под никнеймом Маркетолог. Этот Маркетолог скрывает под странной фотографией своё истинное лицо, и уже год как играет в прятки. Вопрос: зачем? Ведь большинство людей любят славу и «лайки»».

Сделав первое умозаключение, Исаев вонзил белые зубы в золотой бок груши.

Встал, налил себе кофе и перенес ноутбук на кожаный диван. Устроившись в любимой позе, Исаев прислонил к колену «Vaio» и снова вернулся на страницу Маркетолога в Facebook. Ещё раз пролистал все посты Ирины Александровой в социальных сетях и, подумав, выявил еще одну странную закономерность. В постах маркетолога, рекламиста и исследователя, не было ни одной цветной фотографии: все посты Маркетолога состояли только из текстов и включали в себя исключительно чёрно — белые схемы.

«Маленькие чёрные буквы в чёрно-белых постах — и такая же безликая фотография… Уже занятно», — фыркнул Андрей, оценивая единственное яркое пятно на странице Маркетолога. Этим цветным акцентом была заставка Маркетолога на Facebook, причём — не вразумительная. Заставка была точно собрана из миллиона картинок. Андрей прищурился, запомнил иллюстрацию и закрыл глаза, стараясь воспроизвести каждую часть по памяти. Мысленно поворачивая кусочки заставки, подбирая их один к одному так, как собирают паззл, Исаев старался придать иллюстрации осмысленный вид. Ровно через десять секунд два паззла сложилось в изображение бежевого галстука, еще два — в мужскую чёрную шляпу «котелок», и еще два — в круглобокое зелёное яблоко.

Это была зацепка.

Поздравив себя с маленькой победой, Андрей перетянул заставку страницы Маркетолога в графический редактор и попробовал составить иллюстрацию целиком. Через пять минут хитроумная абстракция обрела законченный вид, а Андрей с удовлетворением обозрел то, что у него получилось. Теперь эта был не мудрёный коллаж, а портрет бюрократа, прославленный в последних кадрах фильма «Афера Томаса Крауна». На изображении красовался мужчина в галстуке и в шляпе, с лицом, закрытым яблоком. Автор паззла явно нарезал картинку, а потом переложил кусочки так, чтобы рисунок вошёл в горизонтальную рамку заставки. Но при этом Маркетолог зачем — то изменил цвет галстука с красного, каким он был в фильме, на светло — бежевый. «Зачем?» — спросил себя Андрей и отправился за ответом в Google. Исаев задал в поисковой строке запрос на кинофильм, откуда и была взята эта картинка. Google немедленно выдал Андрею несколько иллюстраций, и, перебрав jpg-файлы, Исаев вытащил исходное изображение, которым, очевидно, и воспользовался Маркетолог.

Поздравив себя со второй удачей, Андрей пробежал глазами статью, посвящённую этой иллюстрации. Интернет рассказал Исаеву, что эта картина была ничем иным, как автопортретом сюрреалиста Магритта. В оригинале картина называлась «Сын человеческий». Она была нарисована художником в 1964 году. Название картины и облик изображённого мужчины означали то, каким художник видел современного человека — Адама. Лицо, закрытое зеленым яблоком, олицетворяло соблазн, который преследует людей в этом мире. По мнению художника, Адам наших дней был рабом искушений и семи, а точнее, восьми грехов, если следовать древней аскетике.

— А неплохо, — похвалил Маркетолога Андрей, — вот только галстук — то почему бежевый?

Андрей задал новый поиск, запросив у Google все картины Рене Магритта. На мониторе «Vaio» немедленно появилась коллекция работ художника. Перебирая изображения, Исаев быстро выделил аналогичную первой картине работу под названием «Человек в котелке». Обе картины, «Человек в котелке» и «Сын человеческий», Рене Магритт нарисовал в одном году. Причём эти картины были бы полностью идентичны, если бы не фон портрета, цвета галстуков изображённых мужчин и символы, скрывающие их лица. И если лик «сына человеческого» прятался за яблоком, символизирующим искус, то «человек в котелке» таил своё лицо за голубем — символом вдохновения, мира и любви.

— Ну и на что ты мне намекаешь, Маркетолог? — барабаня пальцами по колену, мысленно спросил себя Андрей. — На то, что ты соблазн? Или что ты любишь творчество? На то, что у тебя два лица? Или на то, что разгадать тебя может человек, очень на тебя похожий? Так кто же ты, сведший всех с ума, Маркетолог?

Всё, что Исаев успел узнать о Маркетологе, сводилось ровно к четырем фактам. Во-первых, Маркетолог существовал только в социальных сетях. Во-вторых, Маркетолог умел делать и любил свою работу. В-третьих, Маркетолог имел определенные навыки работы с мобильными средствами доступа и неплохо разбирался в современных информационных технологиях. И, в- четвертых, Маркетолог прекрасно умел прятать тайны.

Выстраивая логическую цепочку, Андрей встал и прошелся по кухне.

Худощавый, гибкий, одетый в черную майку и джинсы, молодой мужчина плавно двигался по чёрно-белым плиткам пола, выложенным как шахматная доска. Размышляя, Андрей подошёл к окну и оперся о подоконник. Переведя напряженный взгляд на стопки книг, которые лежали там, Андрей размышлял, как связать между собой Маркетолога, социальную сеть, заставку и информационные технологии. Вот тут-то Исаев и вспомнил, что ровно на этот вопрос пытался ответить и аналитик агентства «Альфа». Андрей уселся на диван и нашел комментарии специалиста.

Так и есть: все эти составляющие — социальная сеть, новейшие средства доступа, красочное изображение и маркетинговые проекты — всё складывалось в такой популярный социальный интернет — сервис, как «Pinterest». Эта социальная сеть завоевала свою популярность тем, что позволяла добавлять в режиме реального времени качественные изображения, помещать их в тематические коллекции и делиться ими с другими пользователями в открытом доступе. Максимальное удобство работы с «Pinterest» предоставляли мобильные приложения для iPad и iPhone. Сервис «Pinterest» пользовался большой популярностью у женщин.

Андрей отложил ноутбук и прихватил «планшетник». Снова устроился на диване и посмотрел на свои белые наручные «Swatch». Андрей ревниво прикусил губы: поиск Маркетолога забрал у него уже два часа жизни. Впрочем, Исаев не считал, что это время потрачено зря. Прирождённый хищник, он уже чувствовал след петлявшей от него добычи. Андрей отправился в «Pinterest». Набрал свой пароль и логин, запустил в поиск имя «Ирина Александрова». Поиск не дал ничего. Андрей отправил в поиск никнейм Маркетолог. Результат был нулевым. Исаев зло сузил зрачки, открыл графический поисковик и запустил в поиск заставку Маркетолога на Facebook. К нему тут же пришел категоричный ответ: «Такого изображения в „Pinterest“ не существует».

— Ладно, давай по-другому… а что, если в лоб? — и Исаев отправил в поиск картину Магритта «Сын человеческий». Количество полученных Исаевым изображений, или «пинов», если рассуждать в терминах социальной сети «Pinterest», превысило все разумные пределы.

«Прекрасно, если некуда время девать. Отвратительно, если ты умник. Неприемлемо, если ты сыскарь, работающий на скорость… Нет. Не так. Я что-то делаю не так. Положим, Маркетолог — женщина. А у женщины, какой бы умной она не была, всегда кручёная логика… Предположим, что картинка на Facebook, — это код, придуманный Маркетологом. Её код — её и игра. В чём смысл этой игры? Женщина хочет спрятаться. Я в этом уверен, ведь странный аватар скрывает лицо, а никнейм прячет имя… И на картинах Магритта, которые использовала Маркетолог, лица «адамов» тоже скрываются за символами. Символов всего два. Первая эмблема, это — соблазн, искушение, наваждение. Почему соблазн? Ну, можно предположить, что в реальной жизни Маркетолог — это очень красивая женщина. Второй символ — голубь. Голубь — это вдохновение, Святой Дух, наитие и способность творить. Творчество и обман — два качества, присущие маркетологам.

Итак, по первой версии, наш прекрасный Маркетолог хочется спрятаться ото всех. Но в таком случае ей было бы достаточно выстроить свою защиту, остановившись всего на одной картине Магритта. Но Маркетолог зачем-то дает намек на вторую картину. Намёк означает подсказку. Подсказка даёт шанс найти её.

Итак, вторая версия: женщина вынуждена прятаться так, чтобы позволить себя найти… Значит, где-то была подсказка. Что же я проглядел?» — Андрей задумчиво огляделся вокруг.

Его взгляд упал на грушу.

Исаев фыркнул, взял в руки iPad, чтобы задать в поиске «Pinterest» вторую картину Магритта. Андрей искал работу «Человека в котелке», где голубь — символ божественного вдохновения, заменял символ раздоров — яблоко. Прошла секунда, потом вторая. А потом перед Андреем открылось двенадцать изображений. Все они продвигались двенадцатью пользователями одной социальной сети. Но Ирины Александровой среди них не было.

Собственно говоря, ее вообще никогда не существовало.

Потому что четвёртым номером в списке «пинов» был тот самый коллаж из Facebook. Но не цветной, а чёрно — белый и принадлежал он пользователю с никнеймом «IF». А с фотографии пользователя «IF» на Андрея Исаева с улыбкой взирала женщина с синими «волчьими» глазами, встреченная им на Ламбетском мосту двумя днями ранее. Андрей сглотнул, не веря самому себе:

— Ну, здравствуй, Ирина Файом… Маркетолог, чтоб тебя… Шутки из социальных сетей ей, видите ли, не нравятся. — Андрей ударил по дивану кулаком и всё- таки рассмеялся.

Теперь, когда отгадка была в его руках, Андрей оценил замысел и изящество исполнения задумки. Всего лишь изменив цвет коллажа, Ирина Файом поставила защиту на автоматический поиск изображения. Она хотела, чтобы её нашёл человек с кругозором и интуицией. Что касается её никнейма — «IF», то это были не только инициалы.

«IF» — это слово в английском языке, которое переводится как «если».

«IF» — это краткое название приключенческих компьютерных игр, где участников ожидают квесты.

И, наконец, «IF» — это одна из наиболее важных конструкций в языках программирования. Она применяется для условного выполнения фрагментов кода. Намёк на код был намеком на код «НОРДСТРЭМ», к которому имела отношение эта женщина.

Андрей хмыкнул, увеличил фотографию Ирины Файом, которая снова чуть — чуть его не обставила, и долго смотрел в синие глаза.

— Красная Шапочка, а ведь я тебя съем, — пообещал Исаев.

Больше он себя не обманывал: эта женщина притягивала его так же сильно, как плюс притягивает минус. Но теперь безжалостной маятник судьбы качнулся от женщины в сторону мужчины. Мужчина был сыскарём и у него было задание: найти Маркетолога и установить с ней контакт. К тому же Андрей был сотрудником Интерпола, и дело №107 ещё не было закрыто. И Исаев, недолго думая, углубился в каталоги Ирины Файом. Именно здесь, на «Pinterest» и скрывался истинный мир этой синеглазой женщины. Ирину Файом интересовали сингулярность и история, архитектура и мифология, богословие и архитектура, звёздные карты, религия, человеческие амбиции и причины эмоциональных взрывов. А ещё такие простые человеческие чувства, как любовь, доброта, нежность.

«Ты, Красная Шапочка, родилась, чтобы постигать эту жизнь вечно», — с лёгкой насмешкой констатировал Андрей. Но фальшивая ирония, которой прикрывался Андрей, обернулась его собственной карикатурой. Правда же заключалась в том, что он и эта женщина совпадали. Им нравились одни и те же вещи в своей элегантной эстетике, а их духовный мир обещал близость и тепло — вечные, как содружество. Из их встречи на Ламбетском мосту могла бы получиться история одной прекрасной любви, если бы не одно «но»: женщина любила играть в игры. Впервые за много лет Андрей встретил ту, что вольно или невольно бросила ему вызов. Но теперь у мужчины появилась прекрасная возможность свести с противницей счёты. Раздумывая над иронией судьбы, ратовавшей сейчас за него, Андрей разыскал на полках кухонных шкафов блокнот. А в поисках ручки наткнулся на старый детский школьный пенал с изображением остроухого волка и надписью «от М. В. Андрюше».

«М.В. — инициалы моей учительницы по английскому. Господибожемой, как же её звали- то?» — подумал Андрей. Вспомнить имени учительницы Андрей почему-то не смог. Зато на ум Исаеву пришло одно забавное детское стихотворение. Это стихотворение он выучил на уроках английского языка, когда ему было тринадцать. И, посмеиваясь над собой, Исаев продекламировал:

закончил про себя Андрей и улыбнулся фотографии Ирины Файом знающей, волчьей ухмылкой.

В то самое время, когда Андрей рыскал по кухне в поисках карандаша, хорошенькая тридцатилетняя шатенка по имени Наташа Терентьева топталась в собственной трёхкомнатной квартире на Кутузовском. Наташа только что уложила в волну свои длинные тёмные волосы. Теперь девушка придирчиво разглядывала себя в зеркале. Серебристая гладь стекла сказала Наташе, что она просто красавица. А предвкушение встречи с мужчиной, в которого она была влюблена, её ещё больше красило. Отправившись в гардеробную, Наташа перебрала бесчисленные шелковые вешалки с бесконечными нарядами и остановила свой выбор на нежном платье. Одевшись, Наташа снова покрутилась перед зеркалом, потом бросила взгляд на часы и очень недовольно нахмурилась. Прихватив выложенный кристаллами от «Swarovski» золотой «Vertu» и туфли в тон платья, Наташа шагнула в прихожую. Обулась, собрала сумочку и набрала номер Исаева.

— Андрюша, привет, — ласково сказала она.

— Ага, привет, — недовольно буркнул Исаев, который успел оседлать деревянный стул из IKEA и теперь азартно чертил схему для последующей «лепки» «объекта». «Объектом» была Ирина Файом. График её «лепки» Андрей заполнял данными, полученными из «Pinterest» и Интернета.

— Андрей, а ты где? — окликнула его Наташа. — Ты же обещал, что позвонишь мне, как только подъедешь. Ну что, я выхожу?

— Куда ты выходишь, в космос? — бессердечно усмехнулся Исаев. Он слушал Наташу в пол — уха: работа шла быстро, споро, и отвлекаться Андрею ужасно не хотелось.

— На проспект, Андрей, на Кутузовский проспект, — повысила голос Наташа. — Ты же обещал заехать за мной в пять. А сейчас уже пять пятнадцать. Я же столик в «Pinocchio» нам забронировала. Мы же идем с тобой ужинать? Или как?

«Или как…»

Андрей недовольно поморщился:

— Слушай, Терентьева, ну прости ты меня, дурака грешного, — дурашливым голосом циркового ковёрного начал Андрей, — всё бы хорошо, вот только мне работу одну важную подсунули. Может, отложим всё на завтра, а? А ещё лучше, если мы встретимся в следующие выходные. Ты же не против?

— Э-э нет. Ладно… давай сделаем, как ты хочешь, — теряя голос, растерянно прошептала Наташа. Она поверить в происходящее не могла.

— Отлично, спасибо тебе, солнышко. Перезвоню, когда освобожусь, — быстро ответил Андрей и еще быстрее отключил телефон, пока Наташа не передумала. Слушая короткие гудки в телефоне и мёртвое тиканье наручных часов, Наташа подумала, что Андрей Исаев больше никогда не перезвонит ей. Не наберёт её номер ни завтра, ни послезавтра — ни вообще когда-нибудь. «У него там другая… снова», — от ревности, царапнувшей ее сердце, Наташе стало плохо.

Девушка медленно оглядела огромную пустую квартиру.

Зеркало. Рядом — хрустальный кубок с надписью «Наталье Терентьевой — вице-мисс Конкурса красоты 2014 года». По стене прихожей, коридора, да и всех комнат были любовно развешаны фотографии: она и её Андрей, шесть лет назад, еще юные и счастливые. Тогда ему было двадцать семь, ей — двадцать пять. Зачарованный красотой девушки, Андрей с фотографии смотрел на неё так, что у Наташи защемило сердце. «Неужели он разлюбил меня, потому что я изменилась?» — Наташа снова перевела взгляд на зеркало. Но отражение сказало ей, что она безупречна. Всё те же карие, почти чёрные, глаза. Прямой нос, прелестный рот, лебединая шея. Прекрасная фигура, длинные стройные ноги — у Наташи было всё, что так нравилось её Андрею. И не только ему: в своё время Наташа привлекла Исаева тем, что умела разжечь его ревность. И вот сейчас, по истечении шести лет, она стала почти его вещью…

Наташа перевела мрачный взгляд на телефон, который всё ещё мяли её пальцы. Размахнулась — и со всей силой швырнула дорогую трубку в своё отражение в зеркале. Ни в чём не повинное стекло жалобно хрустнуло. По серебряной глади побежали морщины и трещины. На драгоценный паркет с грохотом упал телефон, потом посыпались осколки…

Последним на пол полетел кубок с надписью: «Наталье Терентьевой — вице-мисс Конкурса красоты» уже прошедшего года…

@

4 апреля 2015 года, суббота, утром.

Долгопрудненское кладбище, Лихачевский проезд, д. 1,

г. Долгопрудный, Московская область.

Россия.

Субботним утром Даниэль Кейд провёл Еву через высокие чугунные ворота старого городского кладбища. Отец и дочь миновали храм Сергия Радонежского, низенькое, неуютное здание администрации кладбища и направились по узкой дорожке к могиле, над которой возвышался большой деревянный крест с простой надписью:

Увы: прожив вместе с семьей Даниэля Кейда двадцать лет, в январе 2015 года крёстная Евы умерла на руках у Эль и Даниэля. И это была первая смерть, которую видела в жизни Ева.

От горьких воспоминаний на глаза девочки навернулись слёзы. Ева вытерла глаза и посмотрела на отца, ушедшего в невесёлые мысли. Не желая мешать ему, Ева медленно отошла в сторону и заметила высокого темноволосого мужчину с букетом белых лилий. Незнакомец медленно шёл в сторону одной из могил, бывших неподалеку. На шее у мужчины красовался элегантно повязанный клетчатый шарф в клетку от «Burberry».

«Странно. Неужели этого человека я видела вчера у „Москва-Сити“?» — с тревогой подумала Ева и невольно сделала шаг вперёд, стремясь разглядеть незнакомца. Тем временем неизвестный мужчина подошёл к простому белому памятнику и вдруг сделал то, что заставило Еву замереть: незнакомец привычным, обыденным для него жестом коснулся рукой своих губ, сердца и груди и дотронулся до гранита. Резкий порыв ветра принудил Еву зажмуриться и отступить. Когда девочка открыла глаза, она увидела только спину удаляющегося мужчины. Теперь незнакомец казался моложе, сильней и выше.

«Нет, это не он, не тот, кто был вчера у „Москва-Сити“. Просто шарф по цвету похож на зонт», — подумала Ева. Она взглянула на памятник, к которому подходил незнакомец. Там, на белом граните, замерзали на ветру четыре ветки лилии — последний подарок той, что ушла, от того, кто всё ещё её помнил. Под яростным порывом ветра одна из лилий печально свесилась с постамента вниз, и у Евы от жалости защемило сердце. Покосившись на отца, Ева осторожно направилась к неизвестной могиле. Подняла упавший цветок, бережно положила его поближе к другим лилиям. Тщательно расправила завернувшиеся лепестки и прочитала надпись на памятнике. Дойдя до фамилии и фотографии женщины, что была похоронена здесь, Ева замерла. Лицо Евы исказилось от страха. Девочка невольно попятилась и беспомощно оглянулась на отца, который сейчас недовольно следил за ней.

— Папа, иди сюда.

— Детка, а тебе не кажется, что здесь не самое лучшее место для любопытства? — поднял бровь Даниэль.

— Папа, пожалуйста. Иди. Сюда. — Звонкий голос Евы тревожно дрожал, и Кейд быстро шагнул к чужой могиле.

— Прочитай имя женщины, что здесь лежит, — потребовала Ева.

«Лилия Самойлова (Файом). Родилась 1 ноября 1957 года. Умерла 10 января 1983 года», — прочитал Даниэль и замер, не веря своим глазам.

«Господи, прости меня, — подумал он. — Я же запомнил это имя: Лилия Файом. Сероглазая смерть. И убийца моего родного отца лежит рядом с Евангелины? Так что же, эта Лилия — сестра крёстной моей дочери? Нет, не может быть, и.. что там сейчас говорит Ева?»

— Папа, ты слышишь меня? — Ева уже дергала за рукав Даниэля. — Папа, посмотри на фотографию. Ты знаешь, кто эта женщина? Я же её видела. Я же знаю её… Это — Маркетолог. Та самая, что взяла меня на работу в «НОРДСТРЭМ» … Папа, что всё это значит?

Заглянув в испуганные глаза своего ребенка, Даниэль со всей ясностью понял, что его мир разбился — просто исчез, точно его и не существовало. И произошло это не тогда, когда он узнал тайну рода Эль-Каед. И не тогда, когда у него и Эль родился общий ребёнок. А случилось это именно сейчас, когда прошлое снова к нему возвращалось…

В каждом из людей, даже в самых добрых душах, всегда остаётся частица зверя, не знающего добра, законов и милосердия. Тёмные демоны вставали из могил. Волчий нрав Дани Эль-Каеда яростно поднимал голову. Отвернувшись от дочери, Даниэль сначала потушил в своих зрачках пламя из преисподней и только потом посмотрел на дочь, попутно стараясь придумать для неё хоть какое — нибудь мало-мальски внятное объяснение, хоть какую — нибудь удобоваримую ложь касательно Маркетолога. И именно в этот момент в кармане Даниэля трепыхнулся мобильный. Чертыхнувшись, Кейд схватился за iPhone и увидел на определителе имя жены.

— Слушаю тебя, Эль. Говори быстро, я не один, — по — арабски предупредил Даниэль.

— Дани? — услышал он горький плач Эль, — Дани, пожалуйста, прости, что я тебе не звонила. Я не могла… отец… папа… Дэвид… он умирает. Это — сердце… сердечный приступ… мама… Мив — Шер — она давно уже подозревала неладное… Но папа всё отнекивался и отшучивался. А мама… она звонила тебе в четверг, но ты не взял трубку… Вчера мама нашла меня. Ночью папу забрали в больницу… Дани, я не могла тебе ни позвонить, ни написать, я чуть с ума не сошла от страха и забыла свой телефон… оставила его на работе… Я сразу поехала к папе… А использовать другой телефон я не могла, ты же знаешь, почему… Дани, прости меня за молчание. Пожалуйста, прилетай в Лондон первым же рейсом, Дани. Я только что забронировала тебе билет на завтра, на сегодня билетов уже нет… Папа — ты должен с ним попрощаться. Он уходит от нас… Он знает об этом.

Даниэль стиснул зубы, а потом медленно, чуть ли не по слогам произнес:

— Эль, я прилечу в Лондон. Вышли мне на телефон адрес больницы. Сделай всё, чтобы отец продержался без меня хотя бы одну ночь, и… — Даниэль расправил плечи, — Эль, пожалуйста, будь рядом с моей матерью. Скажи маме, Дани Эль-Каед возвращается. Мама поймёт… Эль, я перезвоню тебе позже, а пока это всё.

— Хорошо, Дани. Я поняла, — Эль положила трубку. Даниэль убрал телефон в карман:

— Ева, пойдём. Нам пора возвращаться.

— Папа, а как же Ирина Александрова?

— А что касается этой женщины, то не забивай себе голову.

«Потому что завтра я навещу детективное агентство „Альфа“. Потому что завтра я приставлю соглядатая к Маркетологу. Потому что я — твой отец и я сделаю всё, чтобы Маркетолог не добралась до тебя. И только потом я уеду в Лондон, к отцу.»

— Папа, а кто такой Дани Эль-Каед? — едва слышно спросила Ева. Даниэль обернулся, заглянул в любимые, так похожие на него, глаза и принял решение:

— Ева, двадцать лет назад меня звали именно так. Я — наследник одного древнего рода. К этому роду принадлежишь и ты. Ты — моя дочь. Твоя фамилия — не Самойлова. У тебя есть отец — это я. А ещё у тебя есть мама. Она жива, и я женат на твоей матери. Обещаю, скоро ты увидишься с ней. А теперь пойдём домой.

Ева опустила глаза, а когда подняла их, то её взгляд стал безмятежным. Сейчас Ева удивительно походила на Эль, но Даниэль не улыбнулся. Он давно уже знал, что скрывается под этой маской его жены: одиночество, страх, растерянность. И в этом Ева тоже очень походила на свою мать.

— А кто моя мама? — спросила Ева. Даниэль покачал головой:

— Позже, детка. Не сейчас.

— А когда?

Но Даниэль не ответил. Пустых обещаний он не давал, а для истины время ещё не наступило. Сейчас, направляясь к выходу, Даниэль пытался осмыслить, что же произошло.

Итак, тридцать лет назад Лилия Файом — Самойлова убила Амира, если только Рамадан тогда не обманул Даниэля. Евангелина, которая носила одну фамилию с Лилией, и, видимо, была её сестрой, владела тайной Эль-Каед. Ценой этих знаний она и приобрела доверие Эль и Даниэля и разделила с ними секрет рождения маленькой Евы. Перед смертью Евангелина просила Эль похоронить её именно на этом кладбище, и даже сама при жизни выбрала место и участок рядом с могилой Лилии. Считать посмертную просьбу Евангелины простым совпадением Даниэль уже не мог, как не мог и посчитаться с предательницей. Зато Дани Эль-Каед мог найти дочь убийцы. Ведь зачем-то Маркетолог взяла Еву в «НОРДСТРЭМ»? Вопрос: зачем именно?

Чтобы получить ответ, Даниэлю оставалось только одно: сыграть с Ириной Файом в открытую и использовать для этого детективно-охранное предприятие «Альфа».

Конец первой части

Смотри продолжение в части #2: «Живой Журнал»