Шахматы на скорости 60 км/ч. – Сатер-папа и Мессье-сын. – В тройке с СуперМарио. – Биржевой магнат.

За карьеру мне посчастливилось играть рядом со многими ярчайшими звездами НХЛ. Так, с Уэйном Гретцки мы пересеклись в «Рейнджере», когда лучший хоккеист в истории североамериканского хоккея переехал в Нью-Йорк из Сент-Луиса. Не все в курсе, но Гретцки многое почерпнул из игры Валерия Харламова. Сам я видел хоккей Валерия Борисовича только по телевизору, когда пацаном прибегал с тренировки. Гретцки же, кажется, не встречался с Харламовым на площадке. Но знаю, часто изучал его игру по видео. И это очень помогло ему в карьере.

Впервые я обратил внимание на Гретцки на Кубке Канады-87. Звено у хозяев было великолепным – Гретцки и Лемье в одной связке! Но и у нас сборная – одни имена. Когда на лед выходили Крутов, Ларионов, Макаров, соперники на их фоне терялись. Хотя надо отдать должное канадцам, в третьем матче финала они победили, и решающий гол с передачи Гретцки забил именно Лемье.

Гретцки – уникальный центрфорвард. Кто-то сказал о нем: «Этот парень играет в шахматы на скорости 60 км/ ч». Едва Уэйн принимает шайбу, у него 150 идей дальнейшего развития атаки. И глаза не разбегаются – Гретцки быстро проводит анализ и выбирает наилучший вариант.

«Рейнджере» в 1996 году был самой звездной командой лиги. Представляете, в пару к Марку Мессье пригласили Уэйна Гретцки! Если посчитать, восемь лет два великих игрока не выступали вместе. Гретцки присоединился к нам в тренировочном лагере. Как помню, на первый выставочный матч мы поехали в Лас-Вегас – играли с «Анахаймом». Обычно звезды проводят не все товарищеские встречи. Но тут Гретцки вышел. Ажиотаж вокруг, по сути, формального поединка царил дикий! Я даже не представляю, что творилось бы в Канаде – ведь Лас-Вегас далеко не хоккейный город, там нет команды НХЛ.

Матч хорошо запомнился еще и потому, что меня сразу поставили к Гретцки в одну тройку. Волновался я сильно. Хотелось произвести приятное впечатление своей игрой на человека. Как мне показалось, в целом все прошло удачно. Позже мы нередко выступали в одном звене. С правого края выходил я, с левого – Никлас Сундстрем, по центру – Гретцки.

Еще о Гретцки говорят, что поставь к нему в звено фонарный столб, и тот наберет пару десятков очков за сезон. В этой шутке есть солидная доля правды. Уэйн, как никто другой, умеет выдавать ювелирные передачи. Когда он был молодым, то больше сосредотачивался на голах. Посмотрите его статистику – 92,71,87,73 шайбы за сезон. А с возрастом Гретцки полюбил создавать замысловатые комбинации – отдавать такие передачи на пустые ворота, что с них сложно будет не забить. Или, если у тебя шайба, он не помчится к пятачку на добивание, а лучше закатится тебе за спину, и будет ждать, пока ты ему оставишь шайбу, а сам на ворота побежишь. Мы с ним обсуждали подобные комбинации на тренировках, это были наши домашние заготовки.

Никаких проблем в общении с Гретцки не возникало. Но и своим другом, конечно, назвать его не могу. У ветеранов существовал один круг товарищей, у молодых – другой. Соответственно, интересы различались. Да и вообще, Уэйн скорее интроверт по психологическому типу, он более замкнут в себе, живет в собственном мире. Марк Мессье в этом смысле значительно отличается от Гретцки. Более общительный – и на площадке, и в повседневной жизни. Помню, когда я только приехал в Америку, Мессье предлагал поначалу пожить у него, пока я не нашел дом, не подтянул английский. Часто мне помогал, поддерживал. По ходу матчей делал подсказки. Компанейский парень.

С Мессье я тоже периодически оказывался в одной тройке. Так продолжалось до середины сезона-1994/95, пока в «Рейнджере» не пришли Стив Лармер и Стефан Матто, и меня не поставили в центр этого звена. Вообще, наш тренер Майк Кинан часто тасовал пятерки. И в любой момент можно было ждать, что окажешься снова рядом с Мессье. Это и случилось в плей-офф, когда мы в решающем матче полуфинала Кубка Стэнли-1994 бились с «Нью-Джерси».

С Мессье у нас было полное взаимопонимание. Мы часто друг друга подстраховывали. Например, соперник начинает атаку. По законам хоккея, в первую очередь, в защиту должен лететь центрфорвард, чтобы помочь защитникам. А бежал я, как молодой. Зато в другом моменте Мессье начнет искать тебя глазами во время атаки, и потом отдаст пас-конфетку. Не было такого, что ты за него на обеих сторонах площадки пашешь, а он и в ус не дует.

У нас с Мессье хватает общего. Например, он и моя жена родились в один день – 18 января. Как-то мы идем с Марком после матча, я его поздравил. И сообщил об этом любопытном факте. Он расплылся в улыбке: «Алекс, передавай привет Жене». Дружелюбный человек, которому не свойственна звездная заносчивость, он ко всем относится хорошо.

Второй раз мы с Мессье встретились, когда я перешел в «Рейнджере» из «Питтсбурга» в 2003 году. Конечно, люди со временем меняются. Мессье стал уже не так быстр и мобилен. Но играл по-прежнему на высоком уровне. Это было ему легко не только потому, что Марк – великий мастер. Ведь «Рейнджере» тогда возглавлял Глен Сатер. Это он в 1979 году начал строить «Эдмонтон», который впоследствии выиграет пять Кубков Стэнли. На драфте новичков-79 Сатер выбрал в первом раунде защитника Кевина Лоу (нынешний управляющий «Эдмонтона»), в третьем – Мессье, в четвертом – нападающего Глена Андерсона…

Сатера и Мессье за глаза называли «папа и сын». Когда меня вызывали в кабинет управляющего, за столом обычно сидели двое – Глен и Марк. Мессье присутствовал потому, что давно изучил мой хоккей и знает, чего от меня ждать. Советов он давал не меньше Сатера. Можно сказать, в «Рейнджере» он был играющим тренером… Думаю, через какое-то время Мессье станет наставником одной из команд НХЛ. Может, того же «Рейнджере». Люди разные бывают – не факт, что из блестящего игрока ты превратишься в выдающегося тренера. Тот же Уэйн Гретцки, когда возглавил «Финикс», в первый сезон не вывел команду в плей-офф. Хотя было заметно, что у «Койотов» горели глаза – для многих Гретцки был их кумиром детства. Но ведь не наставник выходит на лед, чтобы забивать голы. Это делают игроки. И если они не способны выполнить установку тренера, то с этим ничего не поделать – хоть Гретцки управляй командой, хоть Скотти Боумэн. Мне кажется, успехи к Уэйну еще придут. Просто у него пока молодая команда, и нужно время, чтобы из нее выросло что-то стоящее.

С Марио Лемье я пересекся в «Питтсбурге». Не знаю, кто стал инициатором того обмена в 1998 году, после которого я ушел из «Рейнджере» – может, сам Лемье. Но, скорее всего, это был генеральный менеджер «Пингвинов» Крэйг Патрик, который знал мой стиль и видел, что я могу усилить команду. Кроме того, «Питтсбургу» был нужен такой форвард, как я, который будет играть в тройке с Яромиром Ягром, выходить на позиции защитника в большинстве…

Лемье в ту пору уже ушел из хоккея и был совладельцем «Питтсбурга». После моего первого матча Марио зашел в раздевалку, представился, пожал мне руку, поинтересовался делами. Так и познакомились. Каждый раз, когда заканчивалась игра, Лемье заходил в комнату хоккеистов. Он был в курсе всех дел «Пингвинов». Серьезно относился к каждому матчу, как будто сам только что пахал на площадке.

Осенью 2000 года весь мир облетела сенсационная новость: Лемье возвращается в большой хоккей! Марио тренировался, набрать хорошую форму для него не составило труда. Его второе пришествие состоялось 27 декабря в домашнем матче с «Торонто». «Питтсбург» был так вдохновлен, что победил 5:0! А Лемье в первой же смене отдал голевой пас на Ягра. Всего за ту встречу он набрал 3(1+2) очка. Однажды отличился и я.

Лемье терпеть не может проигрывать. Заводится, если кто-то не забивает из выгодной ситуации или команда уступает. Может и голос повысить. Возникали рабочие разногласия. Но в целом «Пингвины» при нем расцвели. Я быстро нашел общий язык с Марио, выходил с ним в большинстве. Думаю, Лемье был доволен нашим союзом. Иначе он не пытался бы пригласить меня в «Питтсбург» после локаута, когда у меня еще не был подписан новый контракт с «Монреалем». Но к «Пингвинам» я все-таки не пошел – они не дали мне тех денег, которые предложили «Канадцы».

А потом, как оказалось, «Питтсбург» ошибся в кадровой политике, неправильно распределил командный бюджет – они дали очень большой контракт защитнику Сергею Гончару ($25 млн. на пять лет), подписали форварда Зигмунда Палффи ($13,5 млн. на три года), который в середине сезона объявил о завершении карьеры. «Пингвины» потом проклинали свою недальновидность. Но сезон уже не спасешь – состав у «Питтсбурга» на словах был крепкий, а на деле команда закончила регулярный чемпионат на последнем месте в лиге. И Лемье уже ничего не мог поправить – из-за проблем со здоровьем он в том сезоне провел только 26 матчей. Апотом снова объявил о завершении карьеры.

Похожая ситуация складывалась с «Питтсбургом» в сезоне-2002/03, когда из-за огромных финансовых проблем команда начала распродавать звезд: ушел Ягр, Страка, Ланг… В итоге, по сути, остались я да Лемье. Мы часто выходили в одном звене, брали игру на себя. И нас было сложно остановить. Какпомню, нашу тройку, в которой выступал еще и Леша Морозов, называли KLM-2, по аналогии с KLM, в которой играли Крутов, Ларионов и Макаров.

Когда Марио только вернулся в состав «Питтсбурга», то казался жестким, недоступным. Команда-то молодая и, похоже, он ее изучал изнутри. Апотом стал более доступным, сократил дистанцию в общении. И уже не было проблем, чтобы подойти к Лемье, обсудить любой вопрос. Я много проводил времени с Марио, мыходили вместе в рестораны. О чем можно болтать за столом? О работе не хотелось – нам и без этого хватало хоккея. Обсуждали житейские темы, новости из газет, кто как играет в гольф. Лемье – фанат этого дела. Я регулярно приезжал на турниры по гольфу, которые он устраивал. Сейчас, правда, они стали корпоративными, а вот раньше были открытыми, собиралось много звезд.

Такие же приятные отношения были у меня и с Яромиром Ягром. С ним комфортно играть в тройке. На площадке понимаешь европейцев с полувзгляда. Да и в жизни Ягр тепло обо мне отзывался. Хотя не могу сказать, что Яромир – простой парень. Как и любая звезда, у него есть свой характер. Если ему что-то не нравилось, Ягр мог остановиться посреди тренировки и больше не выполнять упражнение. Чужих людей Яромир привык держать на расстоянии. Но у нас всегда были хорошие отношения. Даже в России, куда он приехал во время локаута. Я выступал в «Ак Барсе», он – в «Авангарде». Мы пресекались после матчей, болтали. В «Питтсбурге», бывало, Ягр подсмотрит у меня какое-нибудь движение – спросит. Я ему покажу, он выучит – и наоборот. Совместно над разными финтами работали.

О Ягре ходили байки, что он очень зол на русских за то, что они во время Пражской весны 1968 года замучили втюрьме его дедушку. Собственно, поэтому Яромир играет под 68-м номером. Незнаю… Естьлюдисебенауме. Только отвернешься – они тебе в спину плюнут. Но Ягр не из таких. Совершенно не похоже, что он предвзято относится к кому-то из русских ребят. Да что там говорить, если в каждом втором интервью Ягр заявляет, что еще вернется в «Авангард», когда у него закончится контракт с «Рейнджере»! Так ему понравилось в Омске.

Иногда Ягра заносит. Не потому, что он подхватывает звездную болезнь. Просто Яромир терпеть не может поражения. Но вот особенность – если одни ребята ищут причины неудач в своей игре, то у Ягра частенько кто-то виноват: партнеры, тренеры, арбитры… Однако не он сам. На него мало кто обижается. Что поделаешь, если у человека такой характер?

Еще Ягр – ужасный игрок. В том смысле, что его хлебом не корми, дай только посидеть в казино. Помню, кажется, сам Гретцки рассказывал, как поехал с Яромиром в Лас-Вегас. И Ягр привез подмышкой барсетку, в которой лежала шестизначная сумма наличными. Их он промотал за час! Потом пошел в банк, снял еще столько же денег и их тоже быстро продул. Азарта этому парню не занимать!

Он и на бирже играет. В зависимости от колебания курса акций можно было понять, хочет ли Ягр тренироваться или нет. Если Ярдо потерял много денег на фондовом рынке, на раскатку он, скорее всего, не выйдет. Если наоборот – второго такого живчика на льду не сыщешь! Ягр даже после тренировки останется, чтобы броски отработать. Когда мы приходим в раздевалку и видим, что по телевизору показывают репортаж с биржи, то всем становится ясно, кто нашел этот канал. Другой такой любимой программы у Ягра не было.

Шутить в «Питтсбурге» всегда любили. Помню, мой приход в команду совпал с черной серией Ягра – он не мог забить на протяжении то ли 10, то ли 12 матчей. Ребята мне рассказали, что они перед этим на раскатке случайно попали Яромиру шайбой в голову. И с тех пор у него, как отрезало. В команде родилась такая несерьезная версия: а давайте Ягру снова попадем шайбой в лоб, чтобы к нему вернулась игра? Яромир очень нервничал по этому поводу. Страшно было смотреть, как изводится человек. Кажется, у него начали появляться такие же мысли: может, правда, в этом все дело? А ребята его подначивали: давай-давай, один бросок в голову, и ты снова супербомбардир! Ягр колебался, а потом отказался: нет, вы так бросите, что идиотом можно стать или в больницу попасть до конца сезона. Потом Ягр заставил себя выкинуть дурные мысли, и его прорвало. Как видите, и вправду все зависит от головы.

Также я играл вместе с Брайаном Литчем. Это лучший защитник в истории «Рейнджере». Модный парень. Обожает ретро-штучки. Однажды пошел на барахолку и купил солдатские ботинки, которые еще в СССР выпустили. Сел в автобусе, ногу на ногу закинул. Я гляжу, с одной стороны, вроде бы миллионер Литч сидит. А с другой – ценник «3 рубля 25 копеек» на подошве. Я ему потом подарок сделал. Мне привезли сапоги на шнурках, которые были у наших летчиков во время войны. Я передал их Литчу. И хотя они оказались ему чуть великоваты, Брайан был несказанно рад. Рассекал потом в них на собственном «Харлее». На мотоциклах Литч приезжал на тренировки – у нас резервный каток находился за городом. А вот на матчи прикатывал на такси, как и Мессье с Рихтером. Вообще они втроем дружили. Летом вместе выбирались на рыбалку, по ходу сезона держались в своем кругу.

В первую очередь, благодаря Рихтеру и Литчу мы завоевали Кубок Стэнли-94. Майк Рихтер бесподобно играл в воротах. Литч – очень динамичный защитник, который постоянно подключался к атаке, проводил на площадке по полматча. В том плей-офф Брайан набрал 34(11+23) очка в 23 встречах. Невероятный результат для игрока обороны! Справедливо, что ему вручили «Конн Смайт Трофи», как самому ценному хоккеисту плей-офф. Техничный комбинационный игрок, который просто так с шайбой не распрощается. В этом Литч очень похож на защитников советской школы. Благодаря его стилю, я легко понимал Брайана на площадке. С первых матчей сложилось ощущение, что вместе мы играли лет десять.

В «Рейнджере» жилось весело. Приколы возникали на ровном месте. Как-то раз наш боец Джо Кошур взял на скамейку во время матча… соленые семечки. И сидел, лузгал их. Я впервые такое видел. Но тренер не делал ему замечания, ведь Кошур выходил на лед в среднем на две-три минуты, чтобы вырубить с двух ударов очередного конкурента. Такая работа у тафгаев.

Еще мы устраивали вечеринки. Наряжались по моде 70-х, одевали большие кучерявые парики, облегающие штаны по колено и кожаный пиджак, вставляли золотые фиксы… Больше всех учудил Тикканен, который оделся точь-в-точь как наш тогдашний тренер Маклин. Сходство идеальное! Отрывались, как могли. И в этом веселье участвовали все – от самых молодых до Мессье, Рихтера и Литча.

Майк Рихтер – работяга. Редко встретишь вратарей, которые столько пашут на тренировках и в игре. Я за свою карьеру видел многих голкиперов, и они не любили утруждать себя большими нагрузками. Рихтер – не из их числа. Почти всегда оставался после раскаток. Я тренировал броски, а Майк делал «спасения». Помню, у него было такое упражнение: Рихтер просил Эсу Тиканена щелкать со всей силы с нескольких метров, и Майк старался среагировать. Хотя это было весьма опасно, можно было получить травму или дернуть пах.

Рихтер следил за собой, занимался растяжками. В самолете я замечал, что Майк читал журналы вроде «Men’s Health» о том, как держать себя в физической форме. Жаль, что Рихтеру пришлось завершить карьеру по состоянию здоровья. Он несколько раз получал сотрясение мозга. Потом сначала одно колено полетело, за ним другое… Для вратарей это сродни приговору, ведь они часто садятся на лед. Рихтер неудачно перенес операции и не мог играть так, как он привык. А показывать плохой хоккей, отбывать номер ему не хотелось.

Свитера Марка Мессье и Майка Рихтера уже подняли под своды «Мэдисон Сквер Гардена». На очереди, уверен, Брайан Литч… Мне очень повезло в жизни.

Можно сказать, я сыграл вместе со всеми великими игроками своего поколения. Видел новую историю НХЛ своими глазами. Многому научился у звездных партнеров. Не могу сказать, что я приехал в эту лигу совсем «сырым». Но когда ты выходишь в одной тройке с Гретцки или Лемье, видишь, как эти форварды читают хоккей, невольно будешь брать с них пример, улучшать игру.

Главное, чему они меня научили – нужно быть разноплановым хоккеистом. Долой однообразие! К тебе привыкнет соперник, начнет закрывать уже со второй смены. А если ты в любой ситуации можешь выкинуть нестандартный финт а-ля Лемье или отдать передачу в стиле Гретцки, это наверняка приведет к голу. Хотя то, что творили эти игроки на площадке, очень сложно скопировать. Они – гении своего дела.