Крикливый Тихонов. – Горные лыжи. – Финал с канадцами. – Маэстро, туш!

Так получилось, что я дебютировал во взрослой сборной сразу на Олимпиаде – главном турнире четырехлетия, на котором мечтает выступить каждый уважающий себя спортсмен. Как говорится, взял с места в карьер. Но со второй попытки. Первую я не использовал. Готовился в составе национальной команды к Кубку Канады-91, однако меня на турнир не взяли. Я чувствовал, что был лучше многих ребят. Но меня отцепили от сборной из-за юного возраста. Тем не менее, в Северную Америку я все же полетел. Меня же в тот год на драфте выбрали. Юрзинов отпустил в Нью-Йорк на две недели, чтобы я попробовал силы в тренировочном лагере «Рейнджере».

Тогда я впервые увидел Брайана Литча, встретился с Сергеем Немчиновым… Марк Мессье, правда, еще к «Рейнджерам» не подъехал. Видимо, я произвел впечатление, раз ньюйоркцы начали уговаривать меня остаться в НХЛ. Но я не собирался менять свое решение:

«Лечу домой. Обещал же Юрзинову вернуться». Дай интереснее мне было в «Динамо» – впереди уйма соревнований, а я в своей карьере ничего еще толком не выиграл.

Главной целью, конечно, являлась Олимпиада. Я очень волновался на сборах – как же, на Кубок Канады не попал, и в Альбервилль могу не поехать. Но что оставалось делать? Усердно тренировался, верил в лучшее. В сборной не объявляли разом окончательный состав. Просто один из тренеров подходил к конкретному игроку и сообщал ему неприятное известие: «Ты попадаешь в резерв. Но обязательно тренируйся. Если что, тебя вызовем первым». В общем-то, после таких слов все становилось ясно. Хорошо, что в мой адрес они так и не прозвучали.

За две недели до Олимпиады мы начали подготовку в высокогорной части Швейцарии. Разумно, ведь Альбервилль тоже находится на высоте. Нужно было к этому привыкать, акклиматизироваться… Что я помню, все время ходил с Ромой Оксютой (его потом отцепили от состава). На тренировку шагаем – съедаем по две пачки мороженого. Обратно идем – еще две пачки проглатываем. Над нами остальные ребята смеялись: со стороны казалось, мы только этим мороженым и питались. Юрзинов на нас ворчал: «Есть нормально не будете – силы в ногах не хватит». Это он вспоминал старую хоккейную поговорку: «Какое питание, такое и катание».

Уровень организации в Альбервилле был очень хорошим. Собственно, это лучшая Олимпиада из трех, на которых я побывал. Жилье нам выделили комфортное – домики на лыжном курорте. Общая столовая типична для всех Олимпиад, но во Франции лучше кормили, хорошо организовали быт.

Уже прошли те времена, когда белые Игры проходили под негласным девизом: «Сборная СССР и все остальные». Хотя лучшие профессионалы из НХЛ дебютируют на Олимпиаде только в 1998 году, что сразу уравняет силы семи ведущих хоккейных держав мира (Канада, США, Россия, Чехия, Швеция, Финляндия, Словакия), наша сборная в Альбервилле отнюдь не считалась фаворитом. Более того, в победу русских мало кто верил. У нас же ничего не было – СССР распался за пару месяцев до белых Игр! Даже гимна, герба и флага не имели. Выступали под белым полотнищем МОК с пятью олимпийскими кольцами. Да и с составом, как считалось, у нас очевидные проблемы. В сентябре, за несколько месяцев до Олимпиады, сломал ногу лидер сборной Валерий Каменский. И хотя два его бывших партнера по тройке, уже игравших в Швейцарии – Вячеслав Быков и Андрей Хомутов – поехали на турнир, аналитики морщились, когда смотрели на наш состав: «Один молодняк! А от ларионовской пятерки остались лишь воспоминания». В то, что мы завоюем золото, не верили даже в России. Фаворитами называли канадцев, чехов и шведов.

Сборную комплектовали по клубному принципу. В первой тройке выступали экс-армейцы Быков и Хомутов с примкнувшим к ним Хмылевым из «Крылышек». Во второй выходили спартаковцы Борщевский, Болдин и Прохоров. В третьей играли динамовцы, двое Лех – я и Жамнов, а также Сергей Петренко. Четвертая состояла из игроков ЦСКА – Коваленко, Буцаев, Давыдов.

То, что на наших свитерах не имелось родной символики, даже заводило. С одной стороны, было обидно за развалившуюся страну. С другой – хотелось доказать, что мы не какие-то люди-невидимки. У нас по-прежнему хорошо играют в хоккей. Да и последнюю Олимпиаду-1988, если кто забыл, выиграли русские.

Тогдая впервые работал с Виктором Тихоновым. Каким запомнил этого тренера? В первую очередь, как очень эмоционального человека. Этим он был похож на Юрзинова. Приедешь со смены – Тихонов встанет возле тебя и что-то объясняет, вдалбливает. Рядом Юрзинов с молодыми игроками общается. Крик на скамейке запасных всегда стоял невообразимый! Такой же, как в матчах «Динамо», но умножьте на два. Да что я рассказываю! Посмотрите лучше видео с матчами сборной СССР, когда Тихонов ходит вдоль бортика, что-то говорит, говорит, говорит… Не могу себе представить его, как Владимира Крикунова, тренировавшего сборную России на Олимпиаде в Турине – чтобы он также стоял столбом и лишь время от времени нажимал бы секундомер, чтобы определить порядок смен. Нет, у Тихонова все импульсивно. Видно, что человек работает, живет хоккеем.

Разговоров по душам у меня с Тихоновым не было. Да и как их проводить, когда идет турнир? Если надо что сказать, ко мне подходил Юрзинов – общались, как динамовец с динамовцем. Но это не значит, что в сборной существовали клубные группировки. Хороший у нас был коллектив, очень дружный. Капитан – Вячеслав Быков, которого я считаю одним из лучших игроков, кто соответствует этой роли. Как Марк Мессье в «Рейнджере». Регулярно проводились собрания. Не формальные, а живые, где мы сообща обсуждали, что делать в конкретной ситуации.

Начали Олимпиаду с лихой победы, разгромив швейцарцев (предоставили они нам базу в горах, подготовили на свою голову) со счетом 8:1! Это при том, что незадолго до этого мы проиграли Швейцарии в выставочном матче – впервые в истории нашего хоккея. Так что, небольшая трясучка перед стартом на Олимпиаде у нас наблюдалась. Обратите внимание, восемь игроков забросили по шайбе – Малахов, Хомутов, Быков, Хмылев, Петренко, Борщевский, Болдин и Прохоров. Это говорит о том, что состав у нас был ровным, сбалансированным. Хотя ту победу никто всерьез не воспринимал – крупные турниры мы часто начинали встречами с аутсайдерами.

Обычно запоминаются те матчи, в которых ты забиваешь. А случилось это у меня в Альбервилле только однажды – гол получился в ворота сборной США. У своей синей линии у бортика я подобрал шайбу, доехал до чужой синей линии и от души шарахнул по воротам. Мы вышли вперед 1:0 и довели дело до победы (5:2). Это был предпоследний матч. Между ними пришлись встречи с Норвегией (8:1), с ЧСФР (увы, 3:4), с Францией (8:0), с Канадой (5:4) и Финляндией (6:1).

Проиграли мы лишь однажды. Почему так удачно? Да потому что не требовали от себя многого. Во-первых, как я сказал, в наш успех никто не верил. А во-вторых, никто себя не накручивал: мол, победить любой ценой. Все играли расслабленно (но не расхлябанно!), без напряга и волнения за результат. Выйдемналед, а там что будет, то будет. Это, кстати, нам сейчас мешает. На какой-нибудь турнир сборную России провожают с фанфарами, внушают всей стране и самим игрокам: ах, какие вы сильные! А когда команда оступается, начинают ее долбать, да и сами хоккеисты перегорают. Мне кажется, вся эта преждевременная шумиха только во вред идет.

Перед решающими матчами, когда выпала пара дней отдыха, мы с Каспарайтисом решили… покататься с горки. А то, что это, в самом деле? Живем ведь на зимнем курорте. Взяли напрокат лыжи. Надели модные куртки – яркие, серые с желтым. Сначала с маленьких горок начали кататься. С больших Каспарайтис не умеет. Разгонится, а повернуть не может, вот и заваливается набок с жуткими криками. Съедешь и ждешь Дарюса внизу, когда он до тебя доползет. А потом я его подбил: давай заберемся на самую высокую вершину, один раз съедем и по домам. Залезли, катимся вниз. И видим у подножья… Юрзинова, который стоит руки в боки и восклицает с непередаваемой интонацией: «Вы что, совсем обалдели? Олимпиада идет, а они на лыжах катаются! С ума сойти! Травму получить захотели?!». Нагоняй нам не устроили, но на лыжах мы кататься прекратили.

В финале встретились с канадцами. С чем сравнить ту игру? Только с седьмым матчем финала Кубка Стэнли. Туту нас никакой расслабленности уже не было. Канадцы тоже выглядели взвинченными. Как Тихонов нас настраивал на решающий бой? Да ничего особенного. Просто отдыхали, собирались с силами и мыслями. А уверенности нам занимать не нужно – мы весь турнир прошли вдохновенно, на одном дыхании. И подсознательно верили в успех.

Тактику на финал менять не стали. Остались верны атакующему комбинационному хоккею. Но огульно вперед не лезли, а запаслись терпением. Чтобы поймать канадцев на их же ошибках. И держать, контролировать шайбу. Не допускать ситуаций, когда соперник носится в твоей зоне и тревожит Шталенкова.

Игра получалась совершенно равной. Помню, и мы в защите работали как звери, и канадцы у своих ворот ложились штабелями. Не так много бросков доходило до голкиперов. Поэтому до третьего периода держался нулевой счет. А потом мы их дожали. Красивую шайбу забросил Игорь Болдин, когда его звено разыграло фирменную спартаковскую комбинацию. Остальные два гола – отличились Слава Буцаев (отправил шайбу в ворота с добивания после отскока от лицевого борта) и Слава Быков (щелкнул под перекладину почти от синей линии) – получились в канадском стиле. Но играли мы в русский хоккей в самых лучших его традициях.

Работали творчески. О том, что сборная комплектовалась по клубному принципу, я уже говорил. Тренеры перед матчами вызывали нас к себе целыми пятерками. И требовали, чтобы, идя на встречу, мы уже имели игровой план. Хоккеист должен мыслить не только на площадке, но и вне нее. Обсуждали, спорили: «Мы так хотим играть». – «Но у вас же один парень скоростной, а другой техничный. Вы лучше по-другому попробуйте». Тактика рождалась в дискуссиях. Хоккейная демократия.

Сейчас стало меньше универсализма – команда выбирает одну систему и придерживается ее весь матч. А тогда своя система была у каждого звена. То есть в одной команде имелись четыре пятерки с разными рисунками игры. Не мудрено, что у соперников сборной СССР порой кругом шла голова! Как справиться с таким разнообразием тактических комбинаций? Как остановить Быкова с Хомутовым, которые понимают друг друга с одного движения, и пас-конфетку могут отдать не глядя? Как переиграть звено Болдина – лучшую тройку отечественного первенства тех времен?

Тяжелая борьба с канадцами шла до последней минуты. Вот на табло пошел обратный отсчет: 60 секунд, 59, 58… Счет уже был 3:1. Наша команда на бортике повисла, готовилась на площадку вывалиться, когда все закончится. Взбудораженное состояние – словами не передать. А потом ревет сирена, и начинается куча-мала. Перчатки в разные стороны, клюшки, шлемы. Обжигающе радостное чувство: сделали большое дело! Выиграли золото для России. Говорю совершенно без пафоса.

Домой мы возвращались героями. Все в длиннополых пальто и ковбойских шляпах. Такой была тогда форма у нашей сборной. Как прилетели в аэропорт, помню в тумане – все напились еще в самолете. Нас оркестр встречал, который должен был играть туш в нашу честь, едва игроки выходили из терминала. А у нас, представьте себе, задержали сумки на три или четыре часа. Кажется, электричество в самолете пропало, и багажное отделение не могли открыть. У тренеров портфели с собой, они налегке домой уехали – остальные вещи им подвез обслуживающий персонал. А мы сидели и ждали. И слышали, как оркестр все эти четыре часа играл туш в честь каждого пассажира, кто выходил в общий зал. Музыканты-то не знали нас в лицо!

Мы достали пива, которое купили в дьюти-фри. Продолжили веселье. Сели на ленту транспортера, на который должны были вывалить багаж, и уехали к грузчикам. Их тоже пивом угостили. Смеялись все, прикалывались. А оркестр все играл и играл. Потом музыкантам надоело нас ждать, они плюнули и ушли. Мы вышли из терминала очень поздно, но болельщики и родные нас еще встречали. Цветы, объятья… А когда я в машину сел и прикрыл глаза, то поймал себя на неожиданной мысли: вся Олимпиада пролетела, как во сне! Нереальные волшебные две недели. Неужели я через это прошел? А сейчас один еду, без команды. Сон закончился? Хлопаю себя рукой по груди: нет, вот она, золотая медаль…

А когда я добрался домой, веселье продолжилось – с родными, друзьями. Да у меня же день рождения как раз 24 февраля, на следующий день после того, когда мы с канадцами играли! 19 лет исполнилось. Золото Альбервилля стало самым дорогим подарком.