1. СТО ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПОЛЕТА «ГРАФА ЦЕППЕЛИНА» ДЛЯ НАУКИ. И НЕ ТОЛЬКО…

Появление в Арктике нацистских подлодок, создание тайных стоянок и сооружение складов не могли бы состояться, если бы не один научный полет над советской Арктикой. Сегодня в России мало кто знает об арктическом полете дирижабля «Граф Цеппелин», рассказы о котором некогда звучали из любого громкоговорителя и не сходили со страниц даже поселковой газетенки. Сегодня этот пробел будет восполнен.

Арктика всегда была ближе к землям рейха и потому осваивалась основательнее и энергичнее, чем ледяные горы шестого континента. Но лишь сегодня стало известно, что еще кайзеровские военные моряки начали осваивать будущий трансокеанский маршрут. Правда, в те дни на Севере они не уходили дальше островов Новой Земли и уж тем более не могли представить себе, что через тридцать лет их правопреемники — подводники Кригсмарине воочию увидят синие массивы куполообразных вершин горных хребтов на берегу Лены. С началом Второй мировой войны в сферу жизненных интересов рейха был включен еще и Северный морской путь, «накоротко» соединяющий Атлантический и Тихий океаны. Существенную роль в изучении советской Арктики сыграли наши совместные советско-германские исследования Баренцева и Карского морей в 1927 году. Затем — совместная работа на Новой Земле и на Земле Франца-Иосифа во время проведения Второго МПГ. Правда, советские историки долгие годы об этом почему-то старались не вспоминать. Поэтому подробный анализ тех, скорее разведывательных, чем научных, исследований еще ждет своего часа.

Широко известный в 30-е годы прошлого столетия арктический полет дирижабля «Граф Цеппелин», состоявшийся в июле 1931 года под командованием доктора Гуго Эккенера был забыт в СССР с началом Великой Отечественной войны. И не расскажи о нем после войны бывший радист экспедиции Эрнст Кренкель в своей книге «RAEM — мои позывные», советские читатели, вероятно, и понятия не имели бы об этом весьма интересном историческом событии. Причины этой странной забывчивости в Советском Союзе хорошо представил датчанин Стеенсен в своей книге «Северный морской путь», которая была издана в 1957 году. Здесь он прямо указал, что советская наука благодаря этому полету получила ценную научную информацию. Однако еще более ценные материалы получили немецкая наука и военное командование, которые сыграли свою роль во время военных действий Кригсмарине против Северного морского пути спустя десять лет.

Впервые о таком полете заговорил германский воздухоплаватель Вальтер Брунс, который выступил с проектом организации воздушного сообщения между Европой и Америкой вдоль северного побережья Сибири. На основе этого проекта в 1924 году было создано международное общество «Аэроарктик» по изучению Арктики с помощью воздухоплавательных судов. Первым его председателем стал знаменитый полярный путешественник Фритьоф Нансен, который всегда был искренним сторонником научного исследования арктических пустынь. Однако большинство членов общества составляли представители Германии, которые с похвальной настойчивостью и напористостью стремились использовать все полеты воздушных исполинов в своих национальных целях. Несложно догадаться, что первый предметный разговор о полетах в Арктику произошел в 1928 году в Мурманске на заседании Международного арктического конгресса общества «Аэроарктик».

После смерти Ф. Нансена в 1930 году общество «Аэроарктик» возглавил уже капитан Вальтер Брунс, который продолжил реализацию замыслов своего предшественника и даже спланировал нескольких полетов германских воздухоплавательных кораблей (цеппелинов) в высоких широтах Арктики, но почему-то уже… только над советским сектором.

Дирижабль «Граф Цеппелин» (LZ-127) был замечательным образцом воздухоплавательной техники для своего времени. Его длина составляла 236,6 метра, ширина — 30,5 метра и высота — 35,5 метра Объем дирижабля — 105 тысяч кубометров, из них под несущий газ было выделено 75 тысяч кубометров, а остальные предназначались для хранения горючего газа, на котором работали его моторы. Пять двигателей дирижабля типа «Майбах», мощностью по 530 л.с. каждый, позволяли доставлять сорок тонн груза (либо двадцать пассажиров и пятнадцать тонн почты или иных грузов) на расстояние в четырнадцать тысяч километров с крейсерской скоростью более ста километров в час. Три германских радиста одновременно на трех приемниках могли круглосуточно принимать длиннейшие метеорологические сводки от всех главнейших радиостанций мира. Воздушное судно LZ-127 заметно отличалось от своих предшественников.

Во-первых, в качестве гелия — горючего для его моторов использовался водород. А во-вторых — два коридора внутри каркаса, обеспечивших свободный доступ механиков к любой из пяти моторных гондол.

На борту дирижабля находились сорок шесть аэронавтов. Советский Союз представляли: научный руководитель экспедиции, известный полярный исследователь профессор Рудольф Самойлович, профессор-аэролог Павел Молчанов, инженер-дирижаблестроитель Федор Ассберг, радист Эрнст Кренкель. В состав научной группы, которая составляла третью часть всех воздухоплавателей, были также включены: три американца, один швед, один швейцарец и шесть немцев. Двадцать шесть человек составляли штатный немецкий экипаж «Графа Цеппелина».

Зачем доктор Эккенер включил в команду корабля сверх штата сразу пять человек, и кто были эти «воздухоплаватели»? Ответа на этот вопрос пока найти не удалось.

Официальные цели воздушной экспедиции были более чем мирными.

В прежние годы этот германский дирижабль уже совершил кругосветное путешествие и несколько трансатлантических перелетов (в том числе — и в Бразилию). В новом полете предполагалось проверить технические возможности использования дирижабля в высокоширотной Арктике, провести разнообразные исследования по маршруту и в особенности — осуществить детальную аэрофотосъемку многочисленных арктических островов и архипелагов. Специально дня решения этих задач доктор Эккенер добился, чтобы на борту дирижабля была установлена самая современная кино- и фотоаппаратура. Вот как о ее технических возможностях рассказывал позже Рудольф Самойлович:

— Мы хотели применить более усовершенствованный способ для производства геодезической съемки и решили произвести ее с воздуха. Наш корабль был снабжен соответствующими аппаратами. Один аппарат снимал вертикально, другой — под углом в 20 градусов. Таким образом, мы получили очертания берега и всего района, прилежащего к нему. Но о реальных возможностях бортовой фото- и киноаппаратуры узнать не удалось, все полученные в полете материалы были засвечены в Германии (1).

Во время экспедиции исследователи собирались совершить длительную посадку на острове Домашнем (у берегов Северной Земли), где уже год в тяжелых условиях работали советские ученые под руководством Георгия Ушакова. Далее «Граф Цеппелин» должен был пролететь вдоль северо-восточного берега Сибири вплоть до Новосибирских островов. Но первоначальный план был изменен прямо во время полета.

Единственная посадка дирижабля на советской территории, которую разрешил доктор Эккенер, состоялась 25 июля 1931 года, то есть еще в начале пути, на Комендантском аэродроме города Ленинград. Здесь воздухоплаватели быстро пополнили запасы водорода, глизентина (незамерзающего балласта) и питьевой воды.

После взлета они пролетели над Карелией и Архангельском, над Белым и Баренцевым морями и направились к Земле Франца-Иосифа В одном из заливов архипелага — бухте Тихой «Граф Цеппелин» совершил короткое приводнение для встречи с пассажирами ледокольного парохода «Малыгин» (здесь единственно известной фигурой был знаменитый арктический исследователь — итальянский генерал Умберто Нобиле) и получения почты для группы Ушакова. Причем главным «почтальоном» воздушной экспедиции (а официально — начальником специального международного почтового отделения) стал… Иван Папанин. Да-да, тот самый Папанин, который через несколько лет станет Главным полярником Советского Союза и попытается вернуть из Восточно-Сибирского моря в Мурманск нацистский рейдер «Комет». Впрочем, об этом немного позднее.

Последующий полет германского дирижабля, начиная от островов Земли Франца-Иосифа, проходил под руководством Р. Самойловича, который, как ученый широкого профиля, стремился использовать любую, даже малейшую возможность для проведения научных исследований. В первую очередь он хотел, чтобы в поле зрения полярных исследователей попало как можно больше малоисследованных географических объектов.

К тому же, но совершенно по иной причине стремилась и германская сторона. Начальник экспедиции Эккенер и немецкие пилоты охотно выполняли все требования Рудольфа Лазаревича, и дирижабль то и дело менял свой курс, заглядывая в самые отдаленные уголки советской Арктики, периодически зависая над наиболее интересными ее районами.

Весь полет проходил по весьма любопытному маршруту: Земля Франца-Иосифа — Северная Земля — остров Вардропер — остров Диксон — северная оконечность Новой Земли — остров Колгуев — Архангельск. Настоящей сенсацией ученых всех стран стало то, что между островом Октябрьской революции и островом Большевик находится не залив Шокальского, а широкий пролив. Вообще в те дни было выполнено множество действительно научных исследований. За считанные часы была получена реальная основа для будущих точных географических карт труднодоступных полярных районов, что весьма пригодилось… Кригсмарине и люфтваффе в годы войны.

Проделанная работа была колоссальна. Путешественники и мореплаватели потратили бы на ее выполнение годы, а может, и десятилетия, нередко расплачиваясь за свое упорство и целеустремленность собственной жизнью. Но и в этом случае они нанесли бы на арктическую карту лишь отдельные штрихи от всего, что удалось осмотреть аэронавтам Эккенера-Самойловича. Кроме того, во время экспедиции произошло событие особой значимости.

Во время полета были проведены запуски радиозондов (прибора, только что изобретенного профессором П. Молчановым), способных одновременно измерять давление, температуру и влажность воздуха в свободной атмосфере Всего было совершено четыре запуска радиозондов: у берегов Северной Земли, над мысом Челюскина, в южной части Новой Земли и над Белым морем При этом на дирижабль, где была установлена приемная аппаратура, были переданы сведения о метеорологическом режиме стратосферы, то есть впервые в мировой истории была прозондирована полярная стратосфера сразу в нескольких удаленных арктических районах. Все это, бесспорно, подтверждает, что научное значение полета было действительно бесценным. Но в его истории нашлись и «белые пятна».

Так, сразу же после ухода дирижабля в сторону архипелага Северная Земля с путешественниками была потеряна радиосвязь. По какому маршруту в эти часы летели полярные воздухоплаватели? Неизвестно! Но над островом Домашний «Граф Цеппелин» так и не появился, хотя зимовщики Георгия Ушакова ждали его с понятным нетерпением.

Позже доктор Эккенер объяснил изменение плана полета тем, что небо над северо-западной частью архипелага было затянуто тяжелыми облаками и густым туманом. Вот как рассказал об этом профессор Самойлович на страницах советской печати в 1931 году:

— Мы приближались к островам Каменева (Остров Домашний. — Авт.) где находится наша радиостанция. К великому сожалению, нам не пришлось войти с ними в радиосвязь по неизвестным причинам. Мы вызывали их еще с Земли Франца-Иосифа, затем с Северной Земли, но, вероятно, из-за шума мотора мы не могли нашим приемником принять их ответ. Во всяком случае, ответа не было. Нам ничего не оставалось, как лететь дальше, так как воздушный корабль не мог дольше здесь оставаться (2).

Сто тридцать четыре часа продолжался полет «Графа Цеппелина», из них сто шестнадцать часов — над советской Арктикой. Дирижабль пролетел почти тринадцать тысяч километров (вместо планируемых десяти с половиной тысяч километров) и в нарушение первоначальной договоренности напрямик, без посадки в Ленинграде вернулся в Германию. А ведь перед началом экспедиции было особо оговорено, что при возвращении дирижабля из Арктики «Граф Цеппелин» выполнит повторную посадку на Комендантском аэродроме. Здесь предполагалось разгрузить наиболее ценные экспедиционные материалы и принять на борт трех советских специалистов для получения ими практического опыта полетов на дирижабле.

Но доктор Эккенер отказался от посадки в Ленинграде якобы из-за получения неблагоприятной метеосводки. И германский дирижабль полетел прямо в Берлин. Сегодня правдивость получения такого метеопрогноза вызывает определенные сомнения. В любом случае, бесценные кино- и фотодокументы были сразу же увезены в Германию и вскоре по совершенно невероятной причине «потеряны».

У советской стороны остались лишь данные, которые были получены непосредственно советскими исследователями, да посылка с короткой итоговой запиской о полете, которую Рудольф Самойлович 30 июля сбросил вместе с ценной почтой, пролетая над Ленинградом:

«В ранее открытых местностях выявлены изменения поверхности. Работа с шарами-радиозондами системы профессора Молчанова дала результаты мирового значения, важные для суперавиации, суперартиллерии и астрофизики. Открыто несколько новых островов у берегов северо-восточного побережья Сибири и Земли Ленина. Сделан ряд открытий в области геофизики» (3).

На основании анализа полученных результатов исследований среди прочего профессор Самойлович сделал весьма любопытный вывод, что для дальнейшего охвата регулярными наблюдениями, ледовой разведкой и аэрофотосъемкой всех районов Ледовитого океана науке будут нужны еще несколько опорных пунктов с причальными мачтами, запасами водорода, снаряжения и продовольствия. Как минимум они должны быть расположены на Земле Франца-Иосифа, в устьях рек Енисей, Лена и на Аляске.

Как будет видно из дальнейшего рассказа, за исключением последнего пункта, замыслы советского профессора были полностью воплощены в жизнь подчиненными… рейхсмаршала Германа Геринга, а также — гросс-адмиралов Эриха Редера и Карла Деница. Да и в Архангельской области появилось несколько тайных аэродромов для фашистских самолетов. Ведь в действительности все киноматериалы и фотодокументы, сделанные с борта дирижабля, были внимательно изучены нацистскими разведчиками и использованы абвером для предварительной разведки советской Арктики. После окончания полета немецкие ученые, а чаще — военные разведчики не прекратили подробного изучения советского сектора Арктики. И далее начинается весьма интересное.

Скорее всего, идя навстречу германской стороне в вопросе «хотя бы частичного восстановления утраченных научных материалов», Советский Союз разрешил немцам провести еще несколько научных экспедиций в Арктику (в том числе и на борту советских судов).

Уже в 1932 году ледокольный пароход «Малыгин» дважды приходил из Архангельска к Земле Франца-Иосифа. Сначала — для того, чтобы высадить в бухту Тихая смену советских полярников во главе с Иваном Папаниным и немецкого ученого Иоахима Шольца. Затем — к архипелагу пришел сам секретарь международного общества «Аэроарктик», немецкий профессор Вальтер Брунс, выполняющий специальное задание по исследованию условий посадки дирижаблей в арктических областях. Этим же рейсом, но уже на Новую Землю, была доставлена совместная советско-немецкая экспедиция, проводившая в рамках программы Второго международного полярного года научные исследования с помощью взрывных источников, в составе которой на архипелаг прибыл немецкий ученый Курт Велькен.

В дальнейшем, в течение 1933–1937 годов мы позволили немцам подробно изучить многие удаленные районы советского сектора Арктики. При этом оказалось, что все «исчезнувшие» кино- и фотопленки, отснятые во время полета «Графа Цеппелина», нашлись сразу же после прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера. И эта заметка — не дань авторов некой политической «моде».

Сегодня известно, что все тот же капитен цур зее П. Эберт включил в жизненно важные для рейха районы: архипелаги Земля Франца-Иосифа, Северная Земля, Норденшельда, шхеры Минина, остров Колгуев и районы, прилегающие к острову Диксон. В ближайшие годы гипотеза Эберта была всемерно проверена, а мы так и не заметили этого. Как показали Вторая мировая война и прошедшие с той поры десятилетия, сто шестнадцать часов полета германского дирижабля оказались полезны не только для научного исследования Арктики. Они заложили основу в фундамент арктических секретов Третьего рейха, которые не раскрыты и поныне, и каждой из этих тайн, как, собственно, и полету «Графа Цеппелина», стоит посвятить даже целую книгу. Но не только с борта дирижабля Германия «исследовала» советские арктические берега и архипелаги.

 

2. АРКТИЧЕСКИЙ «ОБОРОТЕНЬ»

Июльское солнце последнего довоенного года едва согревало глянцевую гладь Гусинной банки. На горизонте просматривались вершины скал архипелага Новая Земля. По морской глади, неспешно, склоняясь в сторону горла Белого моря, скользил рыболовецкий траулер РТ-312 «Абрек», успевший за время путины набить треской свои вместительные трюмы. На корабле царила сонная тишина. Экипаж, уставший за время лова, отдыхал. Бодрствовала только ходовая вахта.

Стоящий на капитанской вахте старший помощник «Абрека» Валентин Дартау привычно и неторопливо осматривал горизонт. Вахта близилась к концу, погодные условия — просты. Впереди — долгожданный дом. Неожиданно глаза старшего помощника наткнулись на неприметный серый силуэт двухмачтового судна, быстро «поднимающийся» из-за горизонта. Он словно ножом резал воды Баренцева моря, хищно прижавшись к морскому «зеркалу». Уже через полчаса силуэт превратился в загадочное судно, не спешащее поднимать национальный флаг. Серое «привидение» не было похоже на какой- либо известный советский транспортный корабль или на советского рыбака, хотя на борту был хорошо заметен красный флаг, специально нарисованный на его борту по правилам военного времени. От безлюдной и молчаливой палубы и приземистых надстроек незнакомца словно веяло необъяснимой враждебностью. Еще полчаса, и встретившиеся суда разошлись. Когда солнце осветило надпись на корме странного судна, Валентин Дартау с изумлением прочитал его название — «Дунай» и ниже порт приписки — Ленинград.

Так и не подняв национального флага, серый призрак быстро исчез, словно растворился в легком мареве у острова Колгуев. Старпом 312-го дал команду записать в вахтенный журнал о необычной встрече с судном, чьего имени он ни разу не слышал в заполярных водах, и вновь стал править ходовой вахтой. Что это был за незнакомец, он узнал лишь спустя много лет.

С началом Второй мировой войны большое количестве транспортных и пассажирских судов рейха оказались за пределами Балтийского и Северного морей. Они были вынуждены укрыться в нейтральных портах или в портах дружественных стран. Если из Мурманска под покровом полярной ночи германские суда ушли в порты Германии, то «тихоокеанская» группа «завязла» в Южных морях еще на год. Чтобы вернуть рейху эти корабли, было нужно судно-разведчик, которое первым пройдет весь путь до Тихого океана и вернется обратно. Так родился замысел операции «Фалль Грюн», а кораблем-разведчиком стал вспомогательный крейсер «Комет» (в прошлом грузопассажирский пароход «Эмс») (4). Руководителем разведывательного перехода был назначен капитен цур зее Роберт фон Эйссен.

В Первую мировую войну он служил на вспомогательном крейсере «Метеор», успешно поставившем летом 1915 года минные заграждения в горле Белого моря. В дальнейшем — как старший офицер, а затем и командир «Метеора», в 1930-е годы проводил гидрологические работы в Северной Атлантике, у границы льдов Гренландии и Исландии.

Изначально для разведывательного похода на Тихий океан планировалось быстроходное судно-банановоз «Иллер», которое уже осенью 1939-го приплыло в Кольский залив. Но вскоре было принято решение направить по Севморпути менее быстроходное судно, но зато имеющее более крепкий корпус.

«Эмс» ранее принадлежал компании «Норддойче Ллойд». В декабре 1939 года в срочном порядке он был переоборудован и вооружен на заводе «Ховальдгсверке» в Гамбурге. И к маю 1940 года на корабле были установлены шесть 150-миллиметровых орудий, надежно укрытых откидными и маскировочными щитами, до десяти торпедных аппаратов (также укрытых маскировочными щитами) и девять зенитных установок, загружен большой запас торпед. Затем были погружены четыреста якорных мин типа «ЕМО» и быстроходный катер типа LS, специально оборудованный для их скрытной постановки. Укрытый в ангаре гидросамолет типа «Арадо» позволял крейсеру вести дальнюю и ледовую разведку. Радиосвязь и радиоразведку на корабле несли шесть радистов, свободно владеющие русским и английским языками. Будущий рейдер получил достаточный запас топлива, позволявший на экономичном ходу прийти в тихоокеанские воды без дополнительной заправки. Другие запасы, принятые на корабль в родной базе, позволяли его экипажу действовать автономно, как в арктических и антарктических, так — и в тропических водах. Это был самый настоящий океанский «волк». Но что интересно?

Бросается в глаза и заметная разница в численности экипажей «Иллера» и «Эмса».

На борту «Иллера» пришли в Мурманск и готовились к переходу на Тихий океан пятнадцать пассажиров. Возможно, именно они, сойдя на каком-либо неприметном арктическом или тихоокеанском островке, должны были оборудовать здесь передовую нацистскую топливную базу.

3 июля 1940 года рейдер под командованием фрегаттен-капитена Кептеля в сопровождении тральщиков Ml 7 и Ml 8 вышел из Готенхафена (Гдыни). Интересно, что, когда океанский оборотень был уже на траверзе Рюгенского маяка, его догнал специальный гидросамолет Do-18. С него на борт рейдера были пересажены новый командир радиогруппы, обер-лейтенант Вильгельм Доберштайн (друзья называли его — Вундер Вилли) и лейтенант Вильфрид Карстен (предположительно, еще один штурман).

У норвежского побережья рейдер ждали подлодка U-56 и танкер «Эссо». Однако из-за навигационной аварии в районе Бергена танкер получил сильные повреждения и не смог продолжить обеспечивающий поход.

Через неделю (9 июля) «Комет», замаскированный под советский ледокольный пароход «Семен Дежнев», покинул гостеприимный норвежский порт и начал самостоятельное движение в восточном направлении. Для маскировки его перехода была создана идеальная и достоверная легенда.

Внешне «Комет» действительно напоминал новый советский ледокольный пароход «Семен Дежнев», прибытие которого в Архангельске ожидали летом 1940 года. Некоторые отличия его обводов были устранены с помощью парусиновых обвесов и специальных приспособлений, сделанных на верфи «Ховальдгсверке». Кроме того, в «джентльменский набор» рейдера вошли еще и различные приспособления, позволявшие трансформировать высоту мачт, форму и высоту дымовой трубы, а также — количество колонок грузовых стрел. Одновременно еще перед началом арктической навигации 1940 года советский трест «Арктикуголь» спланировал зафрахтовать настоящий «Семен Дежнев» для обеспечения грузовых перевозок в районе архипелага Шпицберген. Но ГУ СМП внесло изменения в планы треста, и на август-сентябрь новый ледокольный пароход был направлен перевозить грузы на полярные станции в малоисследованных районах островов Карского моря и моря Лаптевых.

Первоначально предполагалось, что после выхода из Бергена 15 июля «Комет» встретится с советскими ледоколами в бухте Варнека (остров Вайгач), где на его борт должны были подняться советские ледовые лоцманы. Но все планы были изменены.

Только 5 августа 1940 года из Полярного на Дальний Восток вышла экспедиция особого назначения (ЭОН-10), ледоколы сопровождения которой должны были обеспечить и переход германского «транспорта». А 14 августа настоящий «Дежнев» вошел в Карское море. Во время этого плавания дежневский экипаж принял вызов на соревнование экипажа парохода «Сталинград» и, в свою очередь, вызвал на соревнование экипаж ледокольного парохода «А. Сибиряков», известив об этом оба судна радиограммами.

Только через два дня после этого «Комет» также начал свой переход в район Новой Земли.

Секретность перехода замаскированного рейдера была поднята на самый высокий уровень. И все же в истории его похода есть эпизод, который никак не вяжется с ее сохранением.

Еще находясь в районе мыса Нордкап, немцы получили радиограмму от руководства ГУ СМП о начале проводки кораблей ЭОН-10 4–6 августа В этой же радиограмме поступило приглашение дождаться начала проводки в порту Мурманск. Однако Эйссен решительно отклонил предложение советской стороны с целью сохранения секретности похода. Но в том сегодня стоит усомниться.

Так, 25 июля «Комет» встретился в Баренцевом море с крейсировавшим у северного побережья Норвегии тяжелым крейсером «Адмирал. Хиппер», а затем проводил в залив Петсамо финский транспорт «Эстер Торден». Возможно, «Комет» заходил, например, в Лиинахамари, для пополнения запаса топлива. Быть может, на «Тордене» находились некое важное лицо или груз, которые обязательно нужно было доставить в провинцию Финмарк? По официальной же версии, до начала движения в Карское море ради экономии топлива «Комет» лежал в дрейфе. Но, что интересно, к 16 августа на борту «Комета» появился представитель германского посольства Курт Крепш, до этого 19–20 июля побывавший вместе с помощником германского военно-морского атташе на теплоходе «Венеция» (на рейде «Базис Норд»), По странному стечению обстоятельств эта «проверка» совпала с началом ходовых испытаний Щ-423, подготовленной для перехода по арктическим морям.

Хотелось бы особо отметить, что Крепш вряд ли был простым переводчиком. Последующие события показали, что, скорее всего, именно он был заместителем фон Баумбаха, а совсем не корветтен-капитен Шторх. Более того, в одной из дипломатических шифровок Крепш был назван «фертрауэрсманном» (доверенным лицом), что может указывать на его принадлежность к службе СД или абверу.

После окончания перехода по Севморпути Крепш в точке Айлинглоп (у атолла Ламутрек) перешел на корабль снабжения рейдеров «Регенсбург». Этот снабженец должен был обеспечивать всем необходимым тихоокеанский рейдер «Орион» («Корабль № 36»). Но ради доставки Крепша судно направилось прямо к берегам Японии. Оттуда через Владивосток «простой» переводчик германского военно-морского атташе без промедления поездом вернулся в Москву.

Если «Комет», как звучит официальная версия, не заходил в порты Кольского полуострова, то каким образом и, главное, с какой целью этот представитель или «переводчик» германского посольства в СССР оказался на борту рейдера? Ведь более комфортно и быстро он мог добраться до Москвы по Кировской железной дороге. Может, крейсер все же заходил в базу «Норд» или в Мурманск? Или с неким германским судном он встретился в Печорском море, куда «Комет», как советский транспорт «Дунай», пришел самостоятельно? Здесь бесконтрольно со стороны советской разведки нацисты находились более месяца, ожидая, скорее всего, прохода через район настоящего «Дежнева».

Есть еще предположение. Возможно, Крепш спешил принять участие в германо-японских переговорах, которые с немецкой стороны возглавил чрезвычайный посол Германии в Токио Генрих Штаммер. Здесь одним из пунктов тройственного договора был пункт «Япония, Германия и Италия будут осуществлять тесное экономическое сотрудничество. Для этого они будут проводить обмен сырьем и техническим оборудованием, имевшимся в их "жизненных пространствах"» (5). А быть может, Крепш был специальным германским дипломатическим курьером, который ежемесячно совершал поездку из Берлина в Токио, успешно совмещая дипломатические обязанности со сбором достоверной информации об оборонном потенциале Советского Союза. Вопросов к этой таинственной фигуре множество, но сегодня на них смогут ответить только документы МИД ФРГ, ведь на «Пингвине» и на «Орионе», пришедших на Тихий океан различными маршрутами, также могли находиться свои «фертрауэрсманны Крепши».

Все время нахождения в Печорском море экипаж «Комета» занимался гидрографическими работами и сбором плавника у острова Колгуев, официально — для подкрепления трюмов и бортов (на случай сжатия корпуса корабля льдами). Кроме того, они обнаружили, что на острове Колгуев за его многовековую историю скопились крупные запасы гуано (разложившийся в условиях сухого климата помет морских птиц, является прекрасным азотно-фосфорным удобрением). Как выяснилось позже, они же выполнили несколько «шуточных» десантов, проверили крутизну склонов Колгуева и южного острова Новой Земли. Заодно они разведали районы побережья, где больше всего скопилось плавника, так необходимого для строительства будущих секретных баз на арктическом побережье В результате проведенной разведки было выявлено большое количество плавника сибирских пород, который ежегодно приносило сюда течением Карского моря. Особенно много его оказалось на северо-восточных берегах пролива Маточкин Шар. Одновременно радиослужба лже-«Дуная» занималась перехватом и обработкой радиопереговоров между кораблями и ледоколами ЭОН.

19 августа германский крейсер как судно «Донау» вошел в новоземельский пролив Маточкин Шар. Именно здесь его дожидались советские полярные лоцманы Дмитрий Сергиевский и Афанасий Карельских, которые и повели его в Карское море.

Первая попытка выйти в западную Арктику оказалась неудачной. Сквозь льды «Комет» сумел пройти только до мыса Голотечный, но затем был вынужден вернуться назад. Экипаж получил новую возможность отдохнуть и перекрасить корабль. Есть информация, что нацисты пытались отыскать здесь следы серебряно-свинцовых месторождений.

После выхода в Карское море германский рейдер было уже не узнать. Это был нарядный теплоход с ослепительно белыми надстройками, черной трубой и красным поясом ватерлинии. Он совершенно не походил на боевой иностранный корабль, вход которым в Карское море был запрещен. Ведь и Карское море, и море Лаптевых издавна считались закрытыми для иностранцев. Уже давно оба моря представляли особый интерес для разведки приарктических, а порой и далеких от Арктики стран. Понимая, что поход «Комета» позволяет беспрепятственно провести техническую разведку самых закрытых районов Севморпути, и Сергиевскому и Карельских было поручено не только вести судно через ледовые поля, но и внимательно наблюдать, чтобы нацисты не слишком «увлекались» изучением красот арктических морей и их берегов. Как показало время, это приказание было не более чем полумерой.

Внешне ни командир перехода, ни командир рейдера особо не интересовались советскими навигационными картами и навигационной прокладкой, которую вели наши арктические лоцманы. Однако это было лишь внешне. Для того чтобы запомнить даже малейшие детали на маршруте перехода, было достаточно феноменальной, просто «фотографической» памяти старшего помощника командира рейдера, корветтен-кепитена Иозефа Хюшенбета, оставшегося для истории Доктором Аргусом. Советские лоцманы об этом не знали.

Карское море, к удивлению германских моряков, оказалось более свободным ото льда, чем ожидалось. Лишь в ста пятидесяти милях к востоку от Новой Земли появился лед, при этом уже подтаявший. И 22 августа после сильного шторма рейдер достиг архипелага Норденшельда. По другим данным, с 19 по 25 августа он отстаивался в проливе Матисена (архипелаг Норденшельда). Где же в действительности он находился в этот период? Это не заурядный вопрос. Ведь воды пролива Матисена омывают остров Таймыр, почти прилегающий к Берегу Харитона Лаптева. Отсюда до конца октября 1944 года нацистские субмарины вывозили некий груз сначала в Лиинахамари, а затем — на транспортах в порты Германии. Но, что они везли на борту, так и осталось неизвестным.

Первые серьезные ледовые испытания начались у фашистских моряков в море Лаптевых. В этих высоких широтах лед оказался многолетним и тяжелым, и даже самому современному советскому ледоколу «Иосиф Сталин» с большим трудом удалось провести рейдер к проливу Санникова (на чистую воду). Здесь немцы отказались от помощи ледокольного парохода «Малыгин» и, миновав Новосибирские острова, устремились на юго-восток на максимально возможной скорости — четырнадцать узлов.

При этом фон Эйссен как опытный гидрограф, чтобы избежать встречи с многолетними льдами к северу от Медвежьих островов, решил идти не по рекомендованному лоциями пути, а руководствуясь показаниями эхолота. Он повел корабль между прибрежными островами, где из-за более теплых водных масс реки Колымы лед был более слабым Расчет оказался совершенно верным, и в назначенное время «Комет» встретился с ледоколом «Лазарь Каганович», на борту которого находился начальник морских операций восточного района Арктики, ледовый капитан Афанасий Мелехов.

Следующий участок пути по Восточно-Сибирскому морю стал самым опасным для рейдера, поскольку течение начало сносить ледовые поля на малые глубины, а с ними — и оба судна. Кроме того, среди торосов видимость оказалась практически нулевой. В ночь с 31 августа на 1 сентября начались ледовые сжатия и подвижки, сильно «сдобренные» мощными снежными зарядами и ураганным ветром. Позже фон Эйссен, вспоминая этот участок перехода, писал:

«Этой ночи мне никогда не забыть!»

1 сентября, когда отряд пришел уже в район острова Айон, от начальника ГУ СМП Ивана Папанина неожиданно поступила радиограмма: ««Комет» вернуть назад».

Но капитен цур зее фон Эйссен, уже опробовав свой корабль во льдах, решительно отказался от возвращения, мотивируя это отсутствием приказа из Берлина. Крейсер самостоятельно направился к Берингову проливу, куда «Комет» вошел как «Семен Дежнев» (6). Под этой личиной он и пришел в Анадырский залив, где немецкие водолазы осмотрели винто-рулевую группу корабля. Осмотр был скоротечен и занял всего пять часов. Лже-«Семен Дежнев» стремительно покинул стоянку. Он спешил на встречу с другим рейдером, «Орион», прибывшим в Тихий океан южным маршрутом.

Войдя в тихоокеанские воды, «Комет» направился к острову Айлинглоп, где еще в 1914 году скрывалась от врага эскадра фон Шпее. Однако по приходу сюда тут же пошел к Каролинскому архипелагу. Внеплановое перенесение точки встречи было определено тем, что танкер «Везер», который вез топливо для заправки нацистских крейсеров из Мексики, был захвачен канадским, но числящимся на английской службе вспомогательным крейсером «Принц Роберт». И не было никаких гарантий, что английские океанские «охотники» при этом не получили информации о предполагаемом месте встречи рейдеров.

В новой точке, у острова Ламутрек, 14 октября состоялась встреча рейдеров с судном снабжения «Кулмерланд» (в то время «Маньо-Мару»), где «Комет» получил продовольствие и топливо для продолжения крейсерства еще на девять месяцев. Но от Ламутрека на юг ушел уже не «Семен Дежнев», а японский пароход «Токио-Мару».

Переход по Северному морскому пути рейдер-оборотень совершил за рекордно короткий срок — двадцать трое суток, из них только пятнадцать суток были ходовыми (при обычном переходе караваны кораблей и судов затрачивали по меньшей мере до двадцати шести ходовых суток).

Скрытность и секретность перехода германского рейдера с запада на восток была сохранена, и с октября 1940 года немецкий рейдер-оборотень начал активную «охоту» на океанских коммуникациях Британского союза. Хотелось бы заметить, что в эти дни настоящий «Дежнев» действительно побывал в пятнадцати отдаленных арктических пунктах и в ноябре 1940 года вернулся в Мурманск. А затем в начале декабря он все же ушел на Шпицберген для работы в Айс-фиорде.

Удары «Комета» по британскому судоходству в Южных морях стали особо заметной «страницей» в истории фашистского военно-морского флота. За ее «написание» капитен цур зее фон Эйссену было присвоено воинское звание контр-адмирал. Фашистский рейдер успешно прошел по всему Севморпути, но во многих его точках он оставил свои неприметные «следы».

 

3. СЛЕДЫ ПОДВОДНЫХ «ПРИЗРАКОВ»

Визир мощного цейссовского перископа медленно скользил по отрогам Хараулахского хребта, раскинувшимся амфитеатром над спокойными водами Неелова залива. Он то плавно проходил по пологим горным склонам с еще белеющими пятнами прошлогоднего снега и по куполообразным вершинам, простиравшимся вдоль берега могучей русской реки Лена, то замирал, внимательно вглядываясь в дикий, словно доисторический лес. Осмотрев горизонт, бородатый капитен-лейтенант в фуражке с мятым, когда-то белым чехлом еще раз внимательно «прошелся» по ближнему берегу с рассыпанной повсюду галькой и редкими зарослями карликовой березки, затем резко обернулся к такому же бородатому старшему механику, в красном полумраке центрального поста напряженно ожидавшему его команду.

— К всплытию!

Через минуту стармех, не отрывая глаза от глубиномера, доложил:

— Лодка в позиционном положении!

— Продуть цистерны!

Воздух высокого давления с ревом рванулся на запуск правого дизеля. Тот возмущенно фыркнул, а затем послушно «запел», продувая цистерны главного балласта и усердно выгоняя из них ледяную забортную воду.

— Лодка всплыла на поверхность! — торопливо доложил старший механик.

С мягким присвистом открылся рубочный люк, и немецкий командир легко поднялся из боевой рубки на ходовой мостик, еще раз с нескрываемым любопытством осмотрел воздух и горизонт. Над заливом витали прозрачные клочья тумана, окутывавшие покоем первозданный лес, над которым неспешно всходило июльское солнце 1944 года.

Этот рассказ автору данной книги удалось услышать в 80-е годы прошлого столетия, как говорится «от первого лица» — одного из командиров германской подводной лодки, который более шестидесяти лет назад побывал у берегов нашей могучей восточносибирской реки. В тот день в Каспийском высшем военно-морском краснознаменном училище имени СМ Кирова состоялся выпуск молодых лейтенантов, в том числе — и для ВМФ Германской Демократической Республики. Этот короткий, почти фантастический рассказ едва не потерялся в круговерти последовавшего затем дружеского ужина, но потом за ненадобностью забылся. Вновь он вспомнился лишь через два десятка лет, когда появилась первая информация о неудачной попытке трех нацистских субмарин в сентябре 1944 года форсировать пролив Вилькицкого и пройти в советский порт Нордвик (7). Однако ветерана Кригсмарине и его внука отыскать уже не удалось.

Самым обидным здесь стало то, что автор официального источника, наш известный военный историк — Владимир Георгиевич Реданский впервые упомянул об этом арктическом походе фашистов еще в 1977 году в своей книге «Всплыть в полынье», изданной, правда, в Мурманском книжном издательстве небольшим тиражом. Но в то время данной информацией никто не заинтересовался.

А ведь, скорее всего, среди выпускников-кировчан был внук именно одного из командиров «полярных волков», о которых будет рассказано ниже. Но, к сожалению, сегодня нам остается только перефразировать античный афоризм: «Мы меняемся, но только вместе с временами».

Остается загадкой, почему долгое время в мировой прессе не рассматривалась реальность проекта создания Германией «рокадной дороги» или трансатлантического «моста», способных соединить Третий рейх с нашим полуостровом Таймыр, странами Латинской Америки и Азии или антарктическими Землей Королевы Мод и Землей Элсуэрта Ведь хорошо известно, что центром для этой океанской «дороги» (ее южное крыло называлось «Маршрут Рио-де-ла-Плата». — Авт.) стала германская военно-морская база (ВМБ) Киль, которая на своей акватории надежно защищала несколько специальных соединений немецких кораблей и подлодок. Более того — она могла обеспечить им выход как в Балтийское (через Кильский фиорд), так и в Северное (через Кильский канал) моря. На случай получения ими боевых повреждений здесь имелись шесть сухих доков Дейче-Верфи и десять плавучих доков. О вместительности складских помещений порта и их автоматизации и говорить не приходится. Это действительно был надежный упор-«бык» для трансатлантического моста, созданного моряками Третьего рейха, а главное — он позволял нанести реальные контуры всей «рокадной дороги» в Мировой океан. Тем не менее только после окончания Второй мировой войны военные историки во всем мире лихорадочно схватились за исследования этого феномена К сожалению, в Советском Союзе по совершенно непонятным причинам эту тему исследовать никто не стал.

Только в 1959 году известные советские военные историки, адмирал флота Советского Союза Иван Исаков и капитан 1-го ранга запаса Леонид Еремеев в своей замечательной книге «Транспортная деятельность подводных лодок» весьма подробно, но коротко рассказали о трансокеанских перевозках стратегического сырья подводными лодками кайзеровского флота и Кригсмарине, а также — о деятельности нацистских подводных танкеров и торпедовозов (8).

Меж тем еще по опыту Первой мировой войны английской (да и советской. — Авт.) военно-морской разведке были хорошо известны океанские походы «коммерческих» подлодок «Deutschland» и «Bremen» (в 1916 году). Самым удачным из них был двухмесячный поход «Deutschland» в американский порт Балтимор, который начался в Киле 23 июня 1916 года. Основной целью похода были транспортировка в Северо-Американские Соединенные Штаты двухсот тонн фармацевтических товаров, почты и красящих веществ и доставка на обратном пути в Германию никеля, рафинированной меди, серебра, цинка и натурального каучука. Правда, однотипная с «Deutschland» подводная лодка «Bremen» не дошла до американского побережья и погибла по неустановленной причине где-то во время перехода через Атлантику. Но 17 сентября 1916 года по их следам вышел в море подводный крейсер U-53, и через две недели он успешно пришел к берегам САСШ. По дороге в отличие от своих безоружных предшественниц он потопил три английских, один голландский и один норвежский пароходы. Из-за того, что под видом транспортной подлодки к американским берегам пришел боевой корабль кайзеровского флота, U-53 не дали заправиться топливом в порту Нью-Йорка. И все же 25 октября германский подводный крейсер, умело использовав Гольфстрим, успешно вернулся в Вильгельмсхафен, оставив за кормой более семи с половиной тысяч морских миль (9). Последняя информация всегда вызывала у военных историков законное удивление. Ведь командир германской субмарины планировал пополнить запас топлива именно в Нью-Йорке. Следовательно, он опасался, что оставшегося запаса топлива на возвращение может не хватить. При этом известно, что, по официальным данным, в отличие от своих предшественниц для выполнения столь далекого похода U-53 была специально переоборудована. Сразу четыре цистерны ее главного балласта были переделаны в нефтяные, так что вместо девяноста тонн лодка могла принимать сразу сто пятьдесят тонн. Были также увеличены запасы пресной воды. Выходит, что на обратном пути она все же где-то должна была пополнить свой запас топлива? Ведь действительно не благодаря пусть и мастерскому использованию ветви течения Гольфстрим она вернулась в Германию? Однако после окончания Первой мировой войны ни иностранные, ни советские историки на это событие не обратили должного внимания. А ведь напрасно!

Уже тогда мы могли бы больше узнать о тайных базах кайзеровского флота, которые через двадцать лет привели бы нас к «лежкам» подводных «призраков» Гитлера А может быть, еще застали живыми и тех, кто знал о них не понаслышке.

Правда, благодаря столь странной «забывчивости» иностранных и советских историков и журналистов северное «крыло» маршрута, приводившее фашистских подводников к полуострову Таймыр и в дельту реки Лена, осталось безымянным. А значит — и неизведанным. И главное — породило данную книгу.

Меж тем именно курсами северного «крыла» маршрута нацистские субмарины через порт Лиинахамари, а возможно — и минуя норвежские базы, скрытно шли вокруг северной оконечности Новой Земли к нашим сибирским берегам. До июня-июля 1943 года этот маршрут заканчивался где-то в районе шхер Минина А летом 1944 года вытянулся до реки Лена При этом инфраструктура ВМБ Киль стала своеобразным прототипом для создания тайных баз северного маршрута.

Немецкие строители при выборе нового секретного пункта по возможности старались сохранить все «кильские» особенности, и в первую очередь — возможность одновременного выхода подлодок в различные бухты или заливы. Именно так была выбрана тайная база у новоземельского острова Междушарский (кратчайший выход в море — между мысом Лилье и северо-западной оконечностью острова Междушарский, другой — через пролив Костин Шар). Также — база в дельте реки Лена (выходы в протоки Быковская и Исполатова). Кстати, эта предусмотрительность уже ввела в заблуждение наших современников из телевизионной программы «Искатели», которые долгое время пытались найти тайную базу нацистов только на берегу Быковской протоки. И, естественно, не нашли!

А ведь сейчас известно, что в советской Арктике действовала некая группа нацистских подводных лодок. Но, скорее всего, может, две или более. По какому принципу сюда отбирались подводные экипажи, сказать трудно. Однако некоторые, по данным германских источников, всю Вторую мировую войну провели среди арктических скал. Любая информация о них весьма скудна. В лучшем случае, мы знаем, что они испытали здесь множество трудностей и неудобств. И особенно — если подлодку вместо плавания в Южную Атлантику уже во время похода направляли на Север. На борту этих «счастливцев» не было ни одной шубы, ни одной шерстяной куртки, ни одной электропечи и даже достаточного количества одеял. Более того, как только подводная лодка здесь показывалась из воды, в несколько минут она покрывалась толстым слоем льда и выглядела совершенно беспомощной. Через каждые три часа приходится погружаться, чтобы освободиться ото льда и отогреть застывшие клапаны вентиляции. И это приходилось обязательно делать для сохранения готовности к погружению. Больше всего доставалось верхней вахте, стоящей на мостике. Ее постоянно окатывали с головы до ног холодные волны. Несчастные наблюдатели в легких прорезиненых плащах за несколько минут превращались в обледеневшие изваяния.

Вот как рассказал Вольфганг Франк в книге «Морские волки» о подводниках Кригсмарине, с гордостью нарисовавших на рубках своих кораблей отличительную эмблему в виде черной лодьи викингов на белом кресте:

«Команды подводных лодок месяцы и годы проводили в арктических пустынях или на изолированных от мира стоянках среди голых и заснеженных скал. Отпуска на родину были редкостью. К концу войны некоторые подводники провели по четыре года на холодном севере» (10). Ему вторит Геральд Буш:

«Для экипажа U-255 Арктика была новым районом действий, и все время пребывания в ней она осталась чужой и незнакомой. У островов Ян-Майена мы столкнулись с группой лодок, которых никогда раньше не видели. По возрасту часть их командиров могли быть еще гардемаринами, но все они были ветеранами арктических патрулей: Текс, Тейхерт, Маркс, фон дер Эш, Зетце, Симон, а из более старшей возрастной группы — Ла-Бауме, фон Хайммен, Тим» (11).

Скорее всего, вот те имена фашистских подводных командиров, которые водили своих «полярных волков» к ледовой кромке, а позже передавали практический опыт плавания командирам подлодок из «призрачного конвоя».

Но самой замечательной подсказкой стал справочник-определитель флотилий Криса Бишопа «Подводные лодки Кригсмарине. 1939–1945», вышедший в свет в 2007 году в московском издательстве «Эксмо». Здесь удалось легко проследить боевой путь каждой из германских подлодок, начиная от отработки учебных задач и заканчивая гибелью или сдачей союзникам в мае 1945 года. Изучив деятельность этих субмарин, было несложно заметить, что в районах Крайнего Севера практически всю войну находились подлодки: U-294, U-295, U-299, U-318, U-427 и U-716. Здесь, начиная с осени 1943 года, они поочередно числились сначала в составе 11-й флотилии, а затем — в составе 13-й и 14-й флотилии, соответственно. При этом все они совершили от пяти до десяти боевых походов, в результате которых только U-716 потопила одно судно, U-295 повредила один боевой корабль. Остальные боевого успеха не имели. Все они пережили войну и были потоплены в декабре 1945 года в Шотландии по плану операции «Дедлайн».

Хотелось бы заметить, что еще в советском издании книги Геральда Буша, вышедшей в свет в 1965 году под названием «Такой была подводная война», в основном, рассказывалось о боях в Атлантике. О походах в Баренцево море и уж тем более — в Карское море здесь даже не было упоминания. И только в английском издании, переведенном на русский язык в 2004 году и имевшем название — «Подводный флот Третьего рейха», удалось найти представленный вам рассказ.

Но — продолжим! После окончания Второй мировой войны в работах военных исследователей чаще всего рассматривались отдельные походы кораблей и подводных лодок Кригсмарине в Арктику, южную Атлантику, Индийский или Тихий океаны. Однако-никто не сделал даже попытки отыскать для этих походов «общий знаменатель». Именно таковым и могли стать суда-снабженцы, до начала Великой Отечественной войны заходившие в советскую губу Большая Западная Лица, а после начала ее боев — в норвежский порт Хаммерфест. Правда, деятельность фашистских кораблей снабжения, обеспечивавших подводные лодки, действовавшие в Карском море, а быть может, в море Лаптевых, а также деятельность океанских транспортных подводных лодок Кригсмарине (из «призрачного конвоя») всегда была скрыта под пеленой молчания. И с каждым новым годом эта пелена становится все гуще. А через пару-тройку лет станет вообще непроницаемой. Обидно, что до сих пор считается — еще не время рассказывать о них.

Уважаемый читатель, лишь благодаря этой пелене забвения или чьего-то нежелания в этой книге ниже часто будут звучать междометия: «допустим», «может быть», «предположим», «вероятно» и «возможно». Хотя свидетели даже самых невероятных событий в Арктике и Антарктиде действительно есть и пока еще живы. Кое-что при жизни они все же успевают нам рассказать. Однако большую часть своих знаний уносят с собой навсегда в иной мир.

Чтобы слегка поправить эту несправедливость, в этой книге будет максимально подробно рассказано о транспортной деятельности пресловутого призрачного конвоя Гитлера со ссылками на источники, которые можно отыскать в новой России. Именно эти подводные «призраки» приходили в Карское море совсем не для того, чтобы топить здесь советские транспорты, а для того, чтобы создавать продовольственные депо и топливные склады для фашистских транспортов, которые должны были пойти по Севморпути на Дальний Восток, а затем вернуться обратно. Они же что-то увозили в Лиинахамари с берегов советской Арктики.

В предвоенный и в первый период войны германское командование направляло основные усилия на увеличение численности боевых подводных лодок, главным образом серий VII В, VII C и IX. О строительстве транспортных подводных лодок типа «Deutschland», а также о серии III, которая была разработана еще в 1938 году, ни в одном из вариантов судостроительной программы не упоминалось. И это свидетельствовало о том, что гросс-адмирал Редер и контр-адмирал Дениц в то время не предполагали использовать субмарины для перевозки каких-либо грузов. Но дальнейший ход войны заставил их пересмотреть свое отношение к использованию подлодок.

Уже во время Норвежской операции германским подводникам пришлось использовать свои корабли как реальное транспортное средство для скрытной переброски некоторых грузов. Из-за отсутствия в составе Кригсмарине транспортных лодок специальной постройки в ходе операции у норвежских берегов перевозку военных грузов пришлось проводить практически всем тогда боеготовым субмаринам. Причем в первую очередь они были направлены к порту Тронхейм, где из-за близости Британских островов с первых дней операции у немцев создалось чрезвычайно сложное положение.

13 апреля 1940 года сюда вышли подводные лодки U-26 и U-43, имевшие на борту груз боеприпасов. Попутно им была поставлена задача — прикрыть идущий к порту немецкий конвой от возможных ударов английских кораблей. Через десять дней вновь в Тронхейм были направлены еще три подводные лодки, но уже для перевозки авиационного горючего (UA — сто семьдесят тонн, U-122 — девяносто тонн, U-101 — тридцать шесть тонн). Ко времени окончания Норвежской операции для доставки грузов в Тронхейм было задействовано уже семь германских субмарин, часть из которых успела сделать несколько походов.

Таким образом, уже весной 1940 года командование Кригсмарине было вынуждено вернуться к старой идее (еще со времен Первой мировой войны. — Авт.) использования боевых подводных лодок в качестве транспортных средств и подготовило развернутый доклад для рейхсканцлера А. Гитлера. Однако в те дни победу одержали сторонники транспортных судов-блокадопрорывателей.

О серийном строительстве транспортных подлодок в Германии заговорили лишь осенью 1942 года, после гибели большинства судов-блокадопрорывателей, когда остро встал вопрос об использовании субмарин для обеспечения внезапного вторжения немецких войск на остров Исландия.

Вероятно, именно в эти дни и появился так называемый личный конвой Гитлера, или призрачный конвой, который с давних пор вызывает множество вопросов. Подробно рассказать об этом секретном подводном соединении сегодня могут лишь единицы бывших подводных командиров Кригсмарине. Только те, кто хорошо знал трансокеанский маршрут для переходов в Индийский и Тихий океаны.

По разным источникам, это подводное соединение насчитывало до семидесяти подводных лодок. А с учетом подлодок, по тем или иным причинам переоборудованных из боевых в транспортные подлодки, значительно больше. Его основу составили подводные танкеры и торпедовозы, которые представляли собой модификации серийных подлодок IXD и VII серий, соответственно.

Первый подводный танкер специальной постройки XIV серии (U-459) вступил в строй в декабре 1941 года. Всего за годы войны было построено десять таких кораблей (U-459 — U-460 спущены на воду в 1941 году, U-461 — U-464 и U-487 — в 1942 году и U-488 — U-490 — в 1943 году). Считается, что все они находились в составе 12-й флотилии подлодок, которая в военные годы под командованием фрегаттен-капитена Клауса Шольца базировалась на французский порт Бордо.

Подводные танкеры XIV серии (в просторечии «milchkuh» — «дойные коровы») при собственном водоизмещении в 1932 тонны принимали на борт до семисот тонн дизельного топлива (для заправки боевых подлодок) и могли уходить от базы более чем на четырнадцать тысяч миль.

Встреча фашистских субмарин проходила чаще всего в заранее назначенном районе. Если погода позволяла, то обе подлодки в строю фронта на параллельном курсе шли в дистанции до восьмидесяти метров. В это время лодочные механики вместе со швартовщиками собирали систему передачи топлива. После подачи с «milchkuh» специального шланга и буксирного троса подлодки перестраивались в кильватерный строй, выбирая курс, на котором воздействие волн на них было минимальным. Существует мнение, что порой фашистские подводники могли проводить одновременную дозаправки сразу двух «серых волков», а также заправку боевой субмарины в подводном положении (на глубине до пятидесяти метров).

Но любая подобная заправка была связана с особым риском как для «серого волка», так и для «дойной коровы». Ведь, чтобы не разминуться с заправщиком, боевой подлодке раз в два часа приходилось включать радиопривод, привлекая тем самым к себе внимание не только радистов с «milchkuh», но и внимание английских или американских патрульных кораблей и авиации. Но ради успешности действий своих «волчьих стай» контр-адмирал Дениц все же шел на оправданный риск. Ведь, получив новые запасы топлива, продовольствия и торпед от кораблей снабжения и транспортных лодок, его «серые волки» сразу увеличивали длительность патрулирования практически на целый месяц и находились в море в течение времени, эквивалентного сразу двум походам подряд.

Первый подводный танкер U-459, которым командовал капитен-лейтенант Георг фон Вилямовиц-Меллендорф, вышел в море в марте 1942 года.

22 апреля он прибыл в район, находящийся в пятистах милях к юго-востоку от Бермудских островов. В это время у американского побережья действовало полтора десятка «серых волков». Сразу же по прибытии в назначенный район фон Вилямовиц-Меллендорф приступил к передаче топлива подопечным. В короткое время он обеспечил заметное продление боевой работы двенадцати средним и двум большим подлодкам. Благодаря этой помощи U-506, охотясь за конвоями из США, до полного израсходования топлива и торпед успела потопить еще восемь транспортов. Когда же «волчьи стаи» пошли на охоту в Индийский океан, то «дойные коровы» за один поход обеспечили продление работы сразу пяти крейсерских подлодок, передав на каждую по девяносто тонн топлива. Это был настоящий успех! Однако, когда англичанам удалось захватить шифровальную машину «Энигма» и взломать секретные коды немцев, начался самый настоящий забой «milchkuh». Первой 21 августа 1942 года где-то в районе Исландии была уничтожена U-464. Последняя «дойная корова» (U-488) была атакована в подводном положении у островов Зеленого Мыса 26 апреля 1944 года. Больше ее никто не видел.

Следующей «конвойной» группой стали четыре транспортные подлодки (U-1059 — U-1062) VIIF серии, построенные как подводные торпедовозы. Они были несколько меньше подводных танкеров и несколько отличались от своих базовых подлодок (VII серии), так как имели специальный торпедный отсек для перевозки тридцати торпед (есть информация — даже тридцати девяти торпед. — Авт.).

К выполнению транспортных задач были привлечены восемь подводных лодок ХВ серии, построенных как большие минные заградители, двадцать девять океанских подлодок IX-D2 серии, которые, вероятнее всего, стали еще одним подразделением вышеупомянутого «призрачного конвоя». Им в помощь были выделены вместительные итальянские океанские подлодки типа U IT («Таццоли», «Барбариго», «Каппелини», «Джулиани» и «Торелли»).

Наиболее многочисленными здесь были субмарины IX-D2 серии (U-177 — U-179, U-181, U-182, U-195 — U-200, U-847 — U-852, U-859 — U-864, U-871 — U-876), построенные как боевые, для походов в Южную Атлантику, в Тихий и Индийский океаны. На этой любопытной и весьма удачной серии подлодок была установлена сдвоенная силовая установка. Благодаря небольшому удлинению корпуса почти 20-узловую скорость этих подлодок обеспечивали два мощных дизеля MAN с наддувом. Кроме того, они имели еще два дополнительных дизеля для плавания в крейсерском положении, а в это время основные дизели работали на быструю перезарядку лодочных аккумуляторных батарей. Со временем все они были дооборудованы для доставки грузов из Японии или Латинской Америки. Для этого с них были удалены все торпедные аппараты и часть аккумуляторных батарей и оставлено лишь минимальное артиллерийское вооружение на случай, если субмарина, находясь в надводном положении, окажется не в состоянии срочно уйти под воду.

Начиная с мая 1943 года, одной из главных задач «призрачного конвоя» стала транспортировка неких специальных грузов к берегам Латинской Америки и Антарктиды, а также доставка стратегического сырья из Японии или Юго-Восточной Азии. И особенно остро стоял вопрос по доставке из районов Южных морей натурального каучука, который был чрезвычайно необходим армии и флоту Третьего рейха. Ведь каучук — это подошвы для солдатских сапог, колеса-шасси дня всех видов самолетов, а также — противогидролокационное покрытие корпусов подводных лодок. Начиная Вторую мировую войну, фашистское Верховное командование, несомненно, знало, что Великобритания и страны Британского союза с первых же дней начнут морскую блокаду рейха с целью лишить его возможности подвоза стратегического сырья морем. Но, несмотря на это, нацисты не придали значения отсутствию в составе Кригсмарине транспортных подводных лодок. Более того, до мая 1943 года немецкие подводные лодки вообще не совершали переходов на Тихий океан.

К таким походам немцы пришли лишь в первые месяцы 1943 года, после прихода к руководству Кригсмарине Карла Деница. Он активно взялся за разрешение проблемы доставки стратегического сырья в Германию. Уже 8 февраля 1943 года при первом обсуждении в ставке Гитлера вопроса о каучуке Дениц предложил ряд мероприятий, которые позволили бы обеспечить доставку натурального каучука в германские порты:

— расширение мероприятий по обеспечению прохода блокадопрорывателей с Дальнего Востока через Южные моря, Индийский и Атлантический океаны;

— немедленное начало строительства транспортных подводных лодок для перевозки каучука;

— использование для перевозки каучука итальянских подводных лодок (12).

Но это, вероятно правильное, однако уже запоздалое решение не могло решить «каучуковую проблему». Как и выполнить другие, не менее специфичные задачи, которые пришлось решать подводным «призракам». Например, доставка важных грузов или небольших пассажирских команд.

До начала 60-х годов прошлого века было известно о выполнении таких задач нацистами у берегов Северной Африки, США и Канады (13). Но здесь чаще всего были задействованы, переоборудованые из серийных, подводные лодки: U-465 (тип VHC), U-1129, U-1130 (тип не установлен) и U-1227 (тип IXC/40), а также U-977 (тип VII). Большая часть свободных объемов их прочного корпуса была приспособлена для перевозки различных груза. Порой для этой же цели использовались и специальные контейнеры, размещенные вне прочного корпуса подлодки. Только в начале нынешнего века удалось установить, что, по данным НКВД Союза ССР, некие немецкие подлодки приходили и к берегам нашей Сибири, высаживали здесь каких-то людей, иногда здесь же ожидали их, а потом забирали своих агентов из отдаленных заполярных стойбищ (14).

Не менее интересна информация еще об одной из серий фашистских субмарин, которая просто не могла не входить в состав «призрачного конвоя». Так, осенью 1943 года для Кригсмарине было заказано пятнадцать подводных лодок проекта XX серии. Эти корабли специально предназначались для транспортировки особо ценных приборов, аппаратуры и редких металлов. Одновременно они же могли принимать до восьмисот тонн жидкого топлива для «серых волков». На этих подлодках однозначно предполагалась установка шнорхелей. Неожиданно строительство подводных транспортов было отсрочено до 1944 года, а затем — окончательно отменено. И эти субмарины — «исчезли». Возможно, именно их в дальнейшем Карл Дениц ввел в состав «секретной эскадры А», которую он использовал при транспортных перевозках в Антарктиду (15). Вот лишь известная информация о некоем секретном подводном соединении, получившем громкое название «личный конвой Гитлера». Однако о фактической организации и задачах этих подводных «призраков» и сегодня достоверно не знает никто. До сих пор они остаются самой охраняемой тайной Третьего рейха. Настолько охраняемой, что до сих пор мы не даже не знаем районов, куда, за исключением подводных танкеров, ходили «конвойные» подлодки.

Все, что мы знаем о географии их походов, это лишь районы гибели некоторых подводных гигантов. Так, пять подлодок серии IX-D2 были потоплены в южной Атлантике, четыре — в районе Мадейры или Азорских островов, четыре — в Индийском океане, две — у побережья Бразилии, одна — у Кейптауна Лишь четыре подлодки IX-D2 серии были потоплены в Северной Атлантике (и то, скорее всего, на переходах в назначенные районы). Три крейсерские «девятки» были переданы Японии после походов в тихоокеанские воды и остались в составе ее ВМС.

Другим аргументом, красноречиво показывающим значение подлодок серии IX-D2 для Третьего рейха, говорят воинские звания их командиров.

Долгое время офицеры Кригсмарине с получением воинского звания корветтен-капитен (капитан 2-го ранга — Авт.) переводились для службы в штабы подводных сил. На подлодках же IX-D2 серии лишь половина командиров носили воинские звания капитен-лейтенант и обер-лейтенант (из них четверть были командирами строящихся или только что построенных подлодок). Остальные носили воинские звания корветтен-капитен и фрегаттен-капитен (капитан 1-го ранга, имеющий старшинство менее трех лет. — Авт.), а командир U-181 Курт Фрейвальд был — капитен цур зее (капитан 1-го ранга, имеющий старшинство более трех лет. — Авт.). Правда, эта информация лишь подогревает интерес к тем задачам, которые выполнял «призрачный конвой». И, к сожалению, пока не дает ясных ответов. Но это же хотя бы какой-то след подводных «призраков».

Правда, в послевоенные годы удалось отыскать следы двух из некогда «призрачных» подлодок. А через них — и следы секретных гитлеровских баз в… Антарктиде, Аргентине и Перу.

Первая из этих субмарин — U-530 (командир — обер-лейтенант Петер Штевер, по другим данным — обер-лейтенант Этто Вермут). После выхода из Киля 13 апреля 1945 года она задолго «исчезла» на просторах Атлантики. На ее борту были шестнадцать пассажиров, в отсеках — несколько бронзовых ящиков. Через три месяца 530-я объявилась у берегов Аргентины и 10 июля сдалась аргентинским кораблям в районе Марсель-Плата. Но ни пассажиров, ни ящиков на борту подлодки уже не было. Существует мнение, что U-530 пришла сюда по маршруту Кристиансанд — неизвестная база на побережье Африки или на побережье Латинской Америки — один из острогов в районе Антарктиды (возможно, Южная Георгия или Южные Оркнейские острова) — Антарктида (Земля Королевы Мод, здесь контейнеры были сняты) и только после этого объявилась у Мардель-Платы. Весь поход подлодки Штевера проводил по плану с условным названием «Валькирия-2», и, возможно, он мог быть составной частью операции «Огненная Земля». Бросается в глаза, что ранее U-530 уже совершала походы в Южную Атлантику, то есть ее командир хорошо знал, куда он шел.

Второй «конвойной» подлодкой, о которой удалось отыскать максимально подробную информацию, стала U-977 (командир — обер-лейтенант Хайнц Шеффер), которая 17 августа 1945 года там же, в районе Мардель-Плата, сдалась экипажу аргентинского тральщика.

Предположительно, 977-я пришла к Аргентине из Крисгиансанда (по другим данным — из Киля). Существует мнение, что и она шла по маршруту 530-й. На многочисленных допросах экипажи этих субмарин утверждали, что до последнего времени патрулировали в районе побережья США и затем сдались. Но в это сложно поверить. Ведь подлодка Шеффера вышла в последний боевой поход 2 мая 1945 года. На рейде Мардель-Плата появилась 17 августа 1945 года Весь поход составил сто семь суток. А автономность 977-й по техническому формуляру не превышает 50 суток. При этом и после почти 100 суток патрулирования экипаж U-977 не только не выглядел изнуренным, но еще и кормил консервированными сардинами чаек. Не странно ли? И, конечно, никакого груза на борту вновь не оказалось. Может быть, и он был доставлен на неизвестную базу (допустим, базу № 211 Кригсмарине), созданную в Антарктиде? На этот вопрос пока ответа не найдено.

И — еще! Как выяснилось сегодня, обе эти фашистские субмарины не были единственными подводными «призраками», сдавшимися аргентинским властям. Только в середине 70-х в советскую печать просочилась информация еще о двух пока «безымянных» немецких подлодках, сдавшихся Аргентине в ночь с 28 на 29 июля 1945 года в районе Раусона (Патагония, недалеко от залива Сан-Матиас). А ведь именно в этот залив и впадает река Рио-Негро, на берегах которой после окончания Второй мировой войны более десяти лет существовала колония нацистов. Да и в четырехстах километрах от Сантьяго (уже на тихоокеанском побережье) до сих пор существует бывшая нацистская колония «Бавария». Так что для изучения судьбы экипажей «призрачных» субмарин, тайных стоянок в Арктике и Антарктиде и их секретных складов еще придется приложить много усилий. При этом не стоит удивляться, что командирами одной подводной лодки были названы сразу два офицера-подводника. Скорее всего, мы просто не знаем имени командира четвертого подводного «призрака».

Конечно, вряд ли мы найдем информацию о том, что эти подводные гиганты XX серии приходили в наши арктические воды. Но ведь, кроме подлодок специальной постройки, по той или иной причине в составе конвоя находились и серийные подводные лодки меньшего водоизмещения, прошедшие модернизацию на заводах Германии. Например, неплохо было бы познакомиться с вахтенными журналами подлодок U-34 (VII-A серии), U-239 (VII–C серии), U-547 и U-804 (IX–C/40), которые в свое время побывали в Южной Атлантике Не удивительно» если мы найдем здесь записи и о походах этих субмарин в Карское море или море Лаптевых.

 

4. ОСНОВА АРКТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ НАЦИСТОВ

О роли, отведенной экипажам германских субмарин в создаваемой командованием Кригсмарине арктической «системе», как и о большинстве подобных, хорошо охраняемых секретов Третьего рейха, известно мало. Нам остается только собрать все, что появилось в послевоенные годы на страницах открытой печати, и представить читателям этой книги в короткой справке.

Известно, что с июля по октябрь 1943 года в Карском море действовало до тринадцати подводных лодок из группы «Викинг». Рассмотрим внимательно районы обнаружения их радиопередач, выявленные в те дни радиоразведчиками Северного флота по почерку немецких радистов.

13 августа один из «викингов» вышел в радиоэфир у Белушьей губы, а 18 августа — у острова Крестовый (Новая Земля). Через неделю, 26 августа, он «засветился» у шхер Минина. Утром 28 августа с неизвестной целью он вышел в радиоэфир недалеко от мыса Крашенинникова (восточный берег пролива Маточкин Шар).

Другая фашистская субмарина 22 августа вышла в радиоэфир… также у мыса Крашенинникова. За август она полностью обогнула оба новоземельских острова, при этом — побывала у залива Благополучия. Вот эти знания и сподвигли на внимательное изучение основы арктической «системы» нацистов — деятельности их боевых подлодок, из которых по аналогии с «серыми волками» лишь часть можно смело назвать «полярными или арктическими волками». Другую ее часть, выполнявшую свои, известные только их командирам задачи, можно также смело назвать «конвойными лодками». Правда, до сих пор грань, разнящая эти подводные корабли, в открытой печати отсутствовала. Данные строки могут вызвать сомнения отдельных оппонентов, но считать все фашистские субмарины, которые действовали у наших заполярных берегов, лишь боевыми кораблями стало бы еще большим заблуждением. Но судите сами!

Хорошо известно, что летом 1943 года в Карском море в составе группы «Викинг», состоявшей из подлодок 13-й флотилии, действовала U-354 под командованием капитен-лейтенанта Карла Хейнца Хербшлеба. Именно на ее борту находилась специальная группа радиоразведки (прототип будущих корабельных групп ОСНАЗ) и специальная аппаратура для прослушивания радиопереговоров советских судов, идущих по Северному морскому пути. Для патрулирования этому «викингу» был определен район между островом Диксон и опушкой архипелага Норденшельда.

На острове Вардропер (восточная часть Карского моря) экипажем неизвестной фашистской подлодки (возможно, U-354. — Авт.) был подготовлен наблюдательный пункт. Сверху он был укрыт маскировочной сетью в цвет летней тундры (таким его нашли после войны моряки советского судна «Исследователь». — Авт.). Скорее всего, нацисты пользовались им летом-осенью 1942 или 1943 годов. Именно на этом наблюдательном пункте была установлена радиостанция для передачи целеуказаний, с помощью которой радиоразведчики Кригсмарине наводили остальных «викингов» на проходящие по Севморпути конвои. В какой-то мере эта находка объясняет неожиданное, но счастливое окончание встречи с нацистской подлодкой советского гидрографического судна «Якутия» под командованием капитана А. Марышева. Она произошла 14 сентября 1942 года. Правда, по одним открытым данным, это произошло у острова Вардропер, по другим — у мыса Медуз (пролив Хмызникова, северная часть шхер Минина). В любом случае, пока фашисты сняли с острова своих наблюдателей, «Якутия» успела выскочить из пролива и укрыться под берегом.

Но что интересно! Летом следующего года мотобот «Мурманец» обнаружил у мыса Медуз работу уже двух немецких радиостанций (в режиме «радиотелефон»). Так как подобная работа радиостанций у всех моряков мира считалась наиболее скрытной (ультракороткие волны обычно не распространяются более чем на тридцать морских миль от передатчика, а у побережья — и того меньше), то обнаружение радистом «Мурманца» переговоров между немецкой подлодкой и береговым постом или между двумя подлодками — это счастливый случай. Но этот же случай указывает и на то, что нацистские подводники, находясь в различных точках шхер Минина, не особо скрывали работу своих передатчиков.

Хотелось бы заметить, что район патрулирования все той же U-354 могли обнаружить береговые радиопеленгаторные посты. А далее — дело техники: стягивались на назначенные позиции и вступали в бой остальные «викинги», до того спокойно лежавшие на прибрежном мелководье материка под прикрытием маскировочных сетей. Ведь они могли принять сигнал боевого управления, даже находясь на глубине до двадцати метров.

Совсем не случайно в норвежском городе Вадсё была создана сильная база противолодочной обороны и здесь же находился мощный береговой передающий радиоцентр.

Для исключения любой утечки информации при передаче радиокоманд подводники гросс-адмирала Деница использовали карты с координатными сетками, разбитыми на прямоугольники. Позиции ожидания указывались ссылками не на географические долготы и широты, а соответствующими прямоугольниками с буквенно-цифровым обозначением (предположим, АВ 1234). При этом центр района был нанесен при помощи пеленга и дистанции, проложенных от определенного пункта (допустим, от пункта «Синий» или «Оранжевый»), чье точное положение указывалось в письменном распоряжении, полученном командиром подлодки непосредственно перед выходом в море. Получается, задача экипажа капитен-лейтенанта Хербшлеба — отыскать вражеское судно. И что интересно! Скорее всего — не простая задача, а главная.

Боевой путь лодки U-354, совершившей под командованием капитен-лейтенанта Карла Хейнца Хербшлеба и обер-лейтенанта Ганса Юргена Штамера одиннадцать походов и потопившей при этом лишь три вражеских корабля или судна, прямо указывает либо на слабую подготовку экипажа, либо на то, что перед экипажем стояли далеко не «охотничьи» задачи. Ведь до 24 августа 1944 года, когда этот корабль погиб под глубинными бомбами британских шлюпов к северо-востоку от мыса Нордкап, он почти восемнадцать месяцев находился в районах Северного Ледовитого океана и Северной Атлантики.

О значимости фашистских субмарин в создаваемой арктической «системе» говорит следующий факт. Первая подводная флотилия, символом которой стал белый медведь, уютно устроившийся на рубке подлодки, была сформирована в мае 1942 года и, как 11-я флотилия, базировалась на норвежский порт Берген. Ее субмарины сразу приступили к боевым действиям против атлантических конвоев, которые через Северную Атлантику везли грузы в Мурманск и Архангельск. Часть этих подлодок была задействована для проверки состояния льда, а также для оборудования метеорологических станций на отдаленных островах в Арктике. При этом за все годы войны только в составе двух-трех подводных флотилий Кригсмарине действовали чуть больше ста подлодок, а в составе Бергенской флотилии — 189 субмарин. Но и это был еще не предел. Подводная группировка Кригсмарине в северных базах Норвегии, начиная с середины Второй мировой войны, непрерывно росла. Через год, но уже севернее Бергена — в Тронхейме, была сформирована 13-я флотилия подлодок, которая на рубки своих кораблей получила черную ладью викингов на белом кресте. Часть, из более чем полусотни ее подлодок нередко базировались даже дальше на севере — в Нарвике или Хаммерфесте и далее в Киркенесе. И не только для того, чтобы вывести их из зоны досягаемости большинства британских самолетов, но еще и для того, чтобы сократить им дорогу вокруг Новой Земли. И это оказался не предел.

По мере потери баз на Атлантике гросс-адмирал Дениц был вынужден переводить все больше своих «серых волков» на Север для борьбы с советским судоходством в арктических морях. Тем более что этому способствовал, тот факт, что английские правящие круги и Королевское Адмиралтейство продолжали тормозить доставку военных материалов по ленд-лизу через Атлантику. А в 1943 году они просто прекратили отправку конвоев в Советский Союз практически на девять месяцев. Поэтому у Деница появилась реальная возможность силы, изначально выделенные для борьбы с атлантическими конвоями, направить против наших внутренних коммуникаций.

Известно, что с августа по сентябрь 1943 года в Карском море нацистские субмарины были обнаружены нашими наблюдателями более восьмидесяти раз. Правда, успехи немцев в Арктике были не столь значительны, как в Атлантике. И все же это были для нас значительные потери. Ведь по Севморпути везли грузы, остро необходимые нашей оборонной промышленности. Например, именно с таким грузом (американское оборудование для «Нордвикстроя». — Авт.) у островов Мона был потоплен транспорт «Диксон» в начале сентября 1943 года. За ним в Енисейском заливе, по одним данным, подорвался на мине, по другим — был торпедирован транспорт «Тбилиси». Но самый большой урон они нанесли нашему арктическому конвою ВА-18, четыре транспорта которого везли импортные грузы и оборудование для Севморпути и Норильского горнометаллургического комбината. Сегодня нам сложно оценить деятельность командования Северного отряда и Беломорской военной флотилии, на которые была возложена ответственность за безопасность перехода. Во-первых, свидетелей тех дней уже нет, а во-вторых — мы до сих пор не знаем всех подробностей проводки этого конвоя.

Изначально для охранения конвоя ВА-18 на участке пролив Вилькицкого—остров Диксон выделялись пять боевых кораблей: минный заградитель «Мурман» и четыре тральщика типа РТ (вооруженные рыболовецкие траулеры. — Авт.). Однако от острова Самуила, где происходило формирование конвоя, транспорты вышли под охраной только минзага и двух тральщиков (Т-886 и Т-909). Два других тральщика должны были усилить конвой лишь у острова Русский. В зону подводной опасности суда конвоя пришли в условиях сильного шторма, из-за чего скорость движения пришлось снизить до пяти узлов. Более того, немецкие командиры «викингов» успешно использовали фактор отсутствия на наших тральщиках средств гидроакустики и их тихоходность. В результате нескольких одновременных атак «викинги» потопили два советских транспорта («Архангельск» — под командованием капитана Г. Ермилова и «Сергей Киров» — под командованием капитана А. Литвиненко) и тральщик охранения Т-896, под командованием капитан-лейтенанта В. Гсяубца. Очевидцы отметили, что «волчья стая» начала атаки конвоя в районе к северо-западу от острова Нансена и оставила его в покое только после захода наших судов на рейд Диксона. При этом ее не остановило, что для прикрытия ВА-18 прилетели гидросамолет ГСТ и два ближних гидросамолета-разведчика МБР-2, а также — что к конвою присоединились еще два советских тральщика. Напряженность боя была столь высока, что теплоход «А. Андреев», опасаясь новых атак, развил полный ход и укрылся в шхерах Минина у острова Круглый. Только 3 октября его удалось отыскать здесь и под конвоем тральщиков привести на Диксон.

Не стало проще нашим морякам и полярникам и с началом навигации 1944 года.

На этот раз в Карское море пришла группа немецких подлодок «Грейф», которые были оборудованы шнорхелями (специальным устройством для плавания подлодки под дизелем на перископной глубине), которые сразу же повысили скрытность плавания «полярных волков». При этом нацисты чувствовали себя в практически безлюдных арктических районах вполне уверенно.

Например, 10 августа немецкая субмарина открыто вошла в бухту Полынья (восточнее Диксона). Между прочим, появление здесь «полярного волка» и сегодня вызывает особый интерес. В ста метрах от сохранившейся здесь небольшой промысловой избы при отливе обнажаются странные металлические баки, весьма похожие на чьи-то топливные цистерны. Уж не для пополнения ли запаса дизтоплива приходила сюда фашистская субмарина? Тем более что с ее борта была спущена шлюпка, возвращение которой немецкие подводники ждали больше часа.

Через два дня, 12 августа, еще одна нацистская подлодка, и вновь, не таясь, появилась у вышеупомянутого острова Вардропер. А той же ночью U-365 разгромила полярный конвой БД-5, шедший из Архангельска на Диксон с грузами дня полярных строек и станций, семьями зимовщиков и летчиками Карской авиабазы. В те часы, когда конвой, игнорируя требования противолодочной обороны, следовал прямым курсом, в районе правого борта транспорта «Марина Раскова» под командованием капитана В. Демидова, раздался сильный взрыв. Посчитав, что транспорт подорвался на мине, командир конвоя, он же командир бригады траления ОВР главной базы СФ, капитан 1-го ранга А. Шмелев приказал тральщикам Т-116 и Т-118 подойти к его борту и приступить к спасению людей, среди которых были женщины и дети. Однако через пять минут после подхода Т-118 (Командир — капитан-лейтенант С. Купцов) к борту подорванного транспорта такой же сильный взрыв произошел и у борта флагманского тральщика. Поднятый на борт тральщика Т-114 командир конвоя решил, что и 118-й подорвался на мине, приказал капитан-лейтенанту И. Панасюку (Командир Т‑114. — Авт.) стать на якорь у поврежденного транспорта и продолжить спасение людей. При этом каких- либо мер для противолодочного охранения района принято не было. А через три часа, на этот раз уже у борта Т-114, произошел новый взрыв, от которого советский тральщик сразу же затонул. Еще через два часа «Марина Раскова» после нового попадания торпеды быстро затонула. Две нацистские подлодки, всплыв в надводное положение, не стали уничтожать шлюпки и катера с потопленных советских кораблей и транспорта, а ушли из района атаки.

Правильно оценив, что в столь далеких от основных баз районах советской Арктики германские подводные лодки всю летнюю навигацию вряд ли могут действовать автономно, командование Северного флота приступило к поиску тайных баз, где немецкие моряки пополняли запасы и имели хотя бы краткосрочный отдых. Флотские разведчики быстро «очертили» области, где чаще всего обнаруживались вражеские подлодки, и штабы Беломорской, Карской и Новоземельских военно-морских баз приступили к подготовке поисковых операций. Вся сложность их работы заключалась в том, что на Беломорскую и Новоземельскую ВМБ был возложен зимний завоз продуктов и топлива в Арктику. А на Карскую ВМБ — еще и обеспечение безопасного прохождения встречных конвоев (ДВ‑2 и ВД-1).

В конвое, идущем от острова Диксона к проливу Вилысицкого, шло три транспорта с особо ценным грузом для наших союзников, а с востока на Диксон шел единственный за всю навигацию конвой с грузами из США. Именно в эти дни североморская разведка обратила самое пристальное внимание на острова: архипелага Земля Франца-Иосифа и шхер Минина, Белый, Уединения и Мона, а также — на восточное побережье Новой Земли. При этом маршрут встречных конвоев был проложен таким образом, чтобы как можно дальше обогнуть шхеры Минина и острова Мона. К сожалению, это действительно правильное решение, было все же омрачено потерей сразу двух боевых советских кораблей и гибелью более полусотни отважных североморцев (об их подвиге будет подробно рассказано ниже).

Но что интересно! Летом и осенью 1944 года германские подводники в нашей Арктике вели себя чрезвычайно нагло. Почему? Ответы стоит поискать именно на удаленных арктических островах. Ярким примером тому может служить захват фашистским десантом в сентябре 1944 года полярной станции на мысе Стерлегова (полуостров Михайлова, район шхер Минина). Этот десант, как всегда утверждали советские историки, был высажен с трех немецких подлодок для захвата личного состава одноименной полярной станции, то есть фактически метеорологического «языка». Однако стоит обратить особое внимание, что соседняя бухта Ложных огней, да и собственно мыс находятся непосредственно возле района, где советские транспорты, идущие по Севморпути, как бы прижимаются к материку. При создании на мысе Стерлегова наблюдательного пункта нацистов в совокупности с постами на близлежащих островах, вне зависимости от погодных условий можно было легко держать под контролем всю полосу движения наших арктических конвоев. И хотя очень сложно поверить в реалистичность такого расчета — на Диксоне располагались боевые советские корабли КарВМБ, а в полусотне километров (непосредственно на полуострове Михайлова) находился советский береговой пост наблюдения, немецкие десантники все же захватили полярную станцию. Правда, всего лишь на сутки-двое. А ведь это было перед окончанием летней навигации. И командир фашистской группы, который только что убедился, что проход любых судов через пролив Вилькицкого невозможен, должен был это понимать. И все же пошел на откровенную авантюру.

Возможно, он имел некую информацию о первом подобном опыте моряков еще кайзеровского флота, полученном в годы Первой мировой войны. Сегодня нам хорошо известны истории создания таких постов (естественно, с меньшими техническими возможностями) экипажами вспомогательных крейсеров «Принц Эйтель Фридрих» на острове Пасхи (декабрь 1914 года) и «Вольф» — на индонезийском острове Вагео (август 1917 года). Благодаря этим постам ни один вражеский корабль не мог незаметно пройти мимо кайзеровских охотников, так как они успевали своевременно запустить свои машины и быстро догнать ничего не подозревающую жертву. Сейчас же технические возможности двигательных установок нацистских кораблей значительно превосходили своих «прародителей». И все же захват полярной станции «Мыс Стерлегова» больше смахивает на авантюру. Разве что в попытке хоть как-то компенсировать неудачу похода в море Лаптевых? Время покажет.

Меж тем полярное лето заканчивалось, приближался ледостав. Советское командование не могло обеспечить безопасность переходов советских судов в Арктике только организационными мероприятиями. Ведь на удаленных полярных станциях ждали зимнего завоза и новой смены зимовщиков. Поэтому командирам и штабам Новоземельской ВМБ и КарВМБ пришлось искать варианты, позволявшие совместить завоз необходимых запасов продовольствия и топлива с поиском тайных убежищ подводного врага.

Первым в снабженческо-поисковый поход 17 сентября 1944 года вышел тральщик Т-907 (командир — старший лейтенант П. Качук). Тральщику была поставлена главная задача — доставить для полярников на острове Уединения продовольствие, топливо, два артиллерийских орудия и боезапас к ним. Сопутствующая задача — сбор разведывательной информации об обнаружении здесь признаков или следов присутствия германских субмарин. Одновременно сторожевой корабль «С. Дежнев» (командир — капитан-лейтенант А. Гидулянов) и тральщик Т-908 вышли в восточную часть Карского моря: к Байдарацкой губе и к острову Белый. А специальный отряд, состоявший из минного заградителя «Мурман» (командир — капитан 3-го ранга И. Дугладзе) и тральщика Т-116 (капитан-лейтенант — В. Бабанов) — к архипелагу Земля Франца-Иосифа. Этой корабельной группе удалось успешно дойти только до кромки неподвижных льдов, отстоявшей в пятидесяти милях от бухты Тихая. Дальше тральщик остался у ледовой кромки, а «Мурману» в одиночку пришлось идти сквозь «новорожденные» двадцатисантиметровые льды. При этом разглядывать окружающие скалы советским морякам было просто некогда.

Затем последовала изнуряющая двухсуточная разгрузка ста тонн угля и семидесяти тонн иных грузов на лед у полярной станции. А далее — нелегкий обратный путь сквозь лед и непростой переход к мысу Желания, где их ждала очередная тяжелая разгрузка различных грузов для полярников да еще и артиллерийских орудий. А затем — поход вдоль восточных берегов Новой Земли до мыса Выходной (восточный вход в пролив Маточкин Шар).

Примерно столь же тяжелыми были и комбинированные походы всех других боевых кораблей. Не удивительно, что североморцам, в основном, не удалось отыскать какие-либо признаки присутствия здесь фашистов. И только капитан-лейтенанта В. Бабанова ждал успех. Правда, по совершенно неясной причине вся информация о необычной находке на острове Земля Александры исчезла в архивной «пыли». И только спустя полвека, уже после смерти Бабанова, его близкие друзья рассказали подробно о том, что увидел здесь североморец. Но — обо все по порядку!

 

5. СЕКРЕТЫ ЗЕМЛИ АЛЕКСАНДРЫ

Самой известной из всех секретных баз нацистов в советском секторе Арктики считается тайный опорный пункт метеоэкспедиции «Кладоискатель. Он существовал в 1943–1944 годах (имеются данные, что склады-базы советские летчики наблюдали еще в 1942 году) на самом западном острове архипелага Земля Франца-Иосифа — острове Земля Александры. Метеорологический отряд под руководством лейтенанта А. Макуса и научного руководителя В. Дресса был доставлен на остров из Тромсё на борту парохода «Кединген». Часть снаряжения отряда была доставлена на самолете. Экспедиция начала свою работу 15 октября 1943 года. Весной-летом следующего года личный состав отравился медвежьим мясом, и немецкие полярники в спешном порядке были эвакуированы на самолете.

Впервые об этой секретной базе нашим историкам удалось узнать в сентябре 1951 года, когда сооружения «кладоискателей» были случайно обнаружены советской изыскательской партией под руководством Топоркова из «Арктикпроекта».

И этот феномен даже сегодня сложно объяснить. Ведь впервые фашистский самолет типа Do-215, круживший над архипелагом, был замечен советскими летчиками Полярной авиации в марте 1941 года. Во время войны наши полярники наблюдали здесь признаки явного присутствия нацистов. А экипаж Ильи Мазурука — еще и работу неизвестной радиостанции, красные ракеты, чужой склад продовольствия, закрытый металлической сеткой от медведей. И все же лишь 12 сентября 1951 года, когда в пролив Кембриджа, разделяющий острова Земля Георга и Земля Александры, пришел ледокольный пароход «Семен Дежнев», советские специалисты осмотрели остров. Здесь, недалеко от края восточного ледника, в точке с координатами 80 градусов 50 минут северной широты и 47 градусов 04 минуты восточной долготы, была найдена фашистская метеостанция: пять блиндажей примерно на три десятка человек, метеоплощадка и антенная радиомачта. Метеостанция находилась в полукилометре от берега, на высоте тридцать метров над уровнем моря и была незаметна с берега.

Жилой бревенчатый бункер состоял из семи комнат аппаратной, спальни, столовой, кухни, кладовых. На четверть сооружение было зарыто в грунт, а его верхняя часть в целях маскировки была выкрашена белой масляной краской. Жилой бункер окружали окопы с пулеметными гнездами, в которых были найдены два ротных миномета, несколько ручных пулеметов, большое количество боезапаса и мощная радиостанция. В солдатском блиндаже были брошены секретные уставы и журналы метеорологических наблюдений. Неподалеку на прибрежной осушке лежала небольшая моторная лодка, а в пяти километрах от нее под тентом была брошена компактная, но мощная радиостанция, антенная стойка которой представляла легко убирающееся подобие колодезного журавля.

Позже удалось узнать, что на подходах к метеостанции было выставлено минное заграждение из дюжины мин гальванического действия с централизованной системой управления.

По всему было видно, что тайная база была покинута с большой поспешностью. При этом склад продовольствия и важные механизмы базы не были уничтожены. После знакомства с брошенными документами было установлено, что советские гидрологи нашли базу военно-морской метеорологической и пеленгаторной службы Кригсмарине № 24, созданную германской метеорологической экспедицией «Кладоискатель». Эти же бумаги позволили установить, почему она была поспешно брошена.

Метеобаза успешно действовала до конца мая 1944 года. Когда на мыс Нимрод ушла очередная группа наблюдателей, после удачной охоты оставшиеся в основном лагере полярники отравились медвежьим мясом и заболели трихинеллезом. Но лишь через месяц, когда группа с Нимрода вернулась назад, в Тромсё узнали о происшествии.

На помощь заболевшим немецким полярникам с норвежской авиабазы Банак прибыл самолет FW-200 «Курьер» (3-й отряд 1-й авиагруппы 40-й бомбардировочной эскадры), с которого на парашютах была десантирована медицинская бригада и сброшено медимущество. По неизвестной причине «Курьер» почти шесть часов кружил над территорией метеостанции, но так и не смог приземлиться. Возможно, это связано с каким-то летным происшествием, так как на ближайшей береговой косе советскими полярниками было найдено колесо шасси самолета типа «Кондор» («Курьер»), Эвакуация экспедиции состоялась только 7 июля 1944 года, когда гидросамолет BV-138 все же вывез всех «кладоискателей».

Уже после войны удалось узнать, что в конце летней навигации 1944 года в пролив Кембриджа пришла U-387 (командир — обер-лейтенант Рудольф Бухлер). Она сняла здесь все наиболее ценное оборудование и метеоаппаратуру и 9 октября доставила их в Нарвик. Затем снова вышла в море и сняла метеооборудование экспедиций, работавших на берегу новоземельского залива Иностранцева и на острове Медвежий (Скорее всего, со станций, которые закончили свою деятельность. — Авт.).

После посещения острова изыскателями Топоркова недалеко от взлетно-посадочной полосы немецкого аэродрома, куда так и не смог приземлиться фашистский «Курьер», советские военные строители соорудили аэродром для полярной авиации (прямо на полуострове Полярных летчиков).

По непонятным причинам он был построен в стороне от взлетной полосы базы № 24, которую немцы эксплуатировали на протяжении четырех лет. При этом советские пилоты и аэродромная служба долгие годы мучались с поддержанием в надлежащем состоянии новой взлетно-посадочной полосы, стараясь не замечать, что немецкая ВПП летом просыхала самой первой на острове, а зимой требовала минимальных усилий на свое обслуживание, так как она насквозь продувалась арктическими ветрами со всех направлений. И что особо интересно! Никто из советских людей — ни топографы, ни строители и ни летчики — никогда не упомянули о самой главной находке на Земле Александры, то есть о подскальной стоянке фашистских субмарин. Именно ее первым из североморцев и увидел собственными глазами командир тральщика Т-116, капитан- лейтенант В. Бабанов. Стоит особо отметить, что он нашел ее через две недели после потопления нацистской подлодки U-362. И данное уточнение совсем не случайно!

Дело в том, что, скорее всего, экипажу Т-116 у островов Мона удалось потопить одну из подлодок-«призраков», которые возили в Лиинахамари некий сыпучий груз из бухты Бирули (Берег Харитона Лаптева). Об этой неприметной бухте на советском арктическом побережье еще будет рассказано подробнее.

Но, что интересно, в районе, где была потоплена фашистская субмарина, североморцы выловили некие документы, которые как раз и указали точное место секретной базы фашистов на Земле Александры. Не удивительно, что через две недели капитан-лейтенанта В. Бабанова ждал здесь рискованный, но законный успех. Только почему об этом так и не узнали наши историки? Или пограничники, которые столько лет несут службу на заставе в недалекой бухте Нагурского?

К сожалению, командир 116-го тральщика не оставил письменных воспоминаний, но, к нашей удаче, его рассказ все же дошел до нашего времени. Чтобы смоделировать, что увидел на Земле Александры капитан-лейтенант Бабанов, и показать это вам, возьмем за основу внешний и внутренний виды подводных «гаражей» во французских и норвежских портах. Конечно, при этом учтем, что размеры островного убежища для фашистских подлодок были значительно меньше «гаражей», сооруженных на материке.

До начала Второй мировой войны подводные лодки чаще всего стояли, пришвартованными рядом с плавбазой своей флотилии или прямо у причала своей базы. Однако постоянное присутствие очевидной опасности воздушного нападения заставило гросс-адмирала Редера задуматься о создании специальных укрытий — бетонных бункеров на германских военно-морских базах в Гельголанде, Гамбурге и Киле. За основу были взяты бетонные бункеры в бельгийском порту Брюгге, которые успешно защищали и обеспечивали базирование подлодок в Первую мировую войну. Не менее успешно они выполняли свое предназначение и с началом Второй мировой войны. Летом 1940 года, после падения Норвегии, Франции и стран Бенилюкс, в их портах было сооружено довольно много подобных боевых баз, а затем — такое же строительство началось на удаленных островах и архипелагах. Часто немцы просто повторно занимали прежние подводные базы, как, например, все в том же Брюгге. В короткое время массивные бетонные бункеры были сооружены в Норвегии (в портах Берген и Тронхейм) и во Франции (в портах Брест, Лорьян, Сен-Назер, Ла-Паллис и Бордо).

Защищенные бункеры Бреста, где автору данной книги удалось побывать лично, когда-то представляли самое настоящее строительное чудо, а сегодня поражают своими размерами и устройством. Они имеют пятнадцать боксов, где могли свободно разместиться по две-четыре подводные лодки, проходящие различные стадии подготовки к плаванию. Между собой «гаражи» разделены железобетонными стенами многометровой толщины, а сверху — укрыты восьмиметровыми усиленными перекрытиями. Даже при прямом попадании в такое перекрытие авиационные бомбы (в том числе — и английские пятитонные «Толлбои») не могли их пробить. Со стороны моря каждый бокс надежно защищали мощные стальные щиты-затворы.

Под скалой, к которой примыкал бункер, находились склады со всевозможными запасами (топлива, продовольствия, вооружения, вещевого имущества), основные и резервные электрогенераторы, насосные станции, системы вентиляции и отопления. Для подвоза тяжелого оборудования и торпед со складов и хранилищ прямо к причалам подводных лодок был проложен узкоколейный железнодорожный путь. Здесь же, под скалой, находились достаточно комфортабельные жилые и учебные помещения для отдыха и учебы подводных экипажей. Строительство бункеров для подводных лодок было возложено на полувоенную «Организацию Тодта» («ОТ»). Ответственность за обеспечение оборонительных сооружений всем необходимым была возложена на строительное управление Кригсмарине.

На французском и норвежском побережье укрытия для подводных лодок никогда не сооружались как самостоятельные объекты, а всегда были составной частью германской программы, предполагавшей создание системы оборонительных сооружений данного порта. В долговременной программе предполагалось строительство таких же бункеров для торпедных катеров и тральщиков, а также — для защиты шлюзов, поскольку при их повреждении порт мог оказаться заблокированным. Известно, что на строительство бункера в Бресте ушло до пятисот тысяч кубометров бетона и до тридцати тысяч тонн стали. Но зато под их защитой нацистские подлодки готовились к выходу в море даже во время самых жесточайших бомбардировок английских и американских самолетов.

Интересно, что после окончания Второй мировой войны входы в некоторые из таких бункеров, например, бункер «Fink II» в Гамбурге, были подорваны саперами союзников, при этом то, что здесь остались германские подводные лодки, просто забыли. Но, это на континенте, а что нас может ожидать в Арктике?

На острове Земля Александры в отличие от французских бункеров фашистам не было необходимости опасаться «Толлбоев», но и здесь они имели все для нормальной жизнедеятельности и подготовки к морским походам. Например — две хорошо замаскированные, но достаточно комфортабельные казармы, вместительные продовольственный и топливный склады, склад оружия для подводных лодок и даже небольшую ремонтную мастерскую. Все они были рядом — в «двух шагах» от причалов немецких субмарин. Здесь же были сооружены два подскальных пирса, один из которых был предназначен для погрузки минного и торпедного боезапаса, другой — для ремонтных работ и зарядки аккумуляторных батарей. Более того, уже в процессе подготовки книги выяснилось, что ремонтная мастерская была уж не такой небольшой — здесь же, в бухте Северная, гитлеровцы создали целый завод для ремонта тяжелых рейдеров.

Островная арктическая база полностью соответствовала всем требованиям, которые в свое время еще командующий подводными силами Кригсмарине контр-адмирал Карл Дениц требовал от баз, находящихся за пределами Рейха. Она была способна:

1. Обеспечить приходящие подлодки топливом, продовольствием и пресной водой, а также — межпоходовый отдых подводных экипажей.

2. Обеспечить спокойное проведение необходимого ремонта и межпоходовой эксплуатации оружия, вооружения и механизмов в береговых условиях.

3. Обеспечить надежную связь с командованием подводными силами в Норвегии, а также с остальными подлодками группы. Подчеркну, что точно такие же требования главный подводник Кригсмарине предъявлял и к базам на побережье Франции, которые летом 1940 года он проверил лично. Конечно, об этом мы узнали уже много позже.

Следующими советскими людьми, кто своими глазами увидел подскальную базу для «полярных волков» на Земле Александры, стал экипаж И. Мазурука. В начале 50-х годов один из его летчиков, приходивших осматривать немецкую взлетно-посадочную полосу, случайно наткнулся на вентиляционные шахты, уходящие внутрь скалы. Правда, он успел осмотреть лишь внешнюю часть грота и все, что находилось поблизости от здешнего входа, однако внутрь сооружения спуститься наш летчик не успел, так как начался прилив и вход в подскальную базу стал уходить под воду. Если судить по воспоминаниям В. Бабанова и И. Мазурука, вход в подскальную базу расположен где-то в районе между озером Пинегина и бухтой Дачная или недалеко от восточного ледника. Возможно, здесь речь идет о нескольких входных гротах. Заканчивая рассказ о самой настоящей тыловой базе Кригсмарине, созданной для «полярных волков» Деница, хотелось бы особо отметить несколько весьма интересных для военных историков фактов, которые, как вы понимаете, могли увидеть и пересказать лишь их очевидцы:

1. По соседству со входными знаками бухты Северная в скалу вмурованы мощные швартовые кольца, которые внешне похожи на такие же кольца, вмурованные в 1940 году в скалу в губе Большая Западная Лица («Базис Норд»).

2. Именно в этот район в 1970-е годы и летом 2000 года приходили неопознанные атомные подводные лодки, первая (скорее всего, американская или английская. — Авт.) некоторое время находилась в надводном положении, а ее офицеры, высыпав на палубу, что-то рассматривали на нашем берегу в бинокли. Во втором случае — подробное изучение скал «некто» проводил через перископ.

3. Во время полетов на вертолете над Землей Александры примерно в этом же районе участники полета рассмотрели подо льдом полуострова Полярников огромный темный квадрат.

4. Завод для ремонта фашистских рейдеров до сих пор остается никем не осмотренным.

Сейчас, по прошествии более чем 65 лет со дня окончания войны, североморцев и полярников, увидевших все немецкие сооружения на Земле Александры, с каждым годом становится все меньше. А находящиеся здесь российские пограничники по неизвестной причине к полуострову Полярников не идут. Еще одним тайным пунктом присутствия нацистских «исследователей» на Земле Франца-Иосифа сегодня можно рассматривать вместительные сооружения, а скорее, склады на островах Рудольфа и Нордбрук, которые издали неоднократно видели советские полярные моряки. Однако, что это за сооружения — до сих пор остается тайной. Меж тем ответить на вопросы, возникающие при чтении этих строк, сегодня еще может хорошо подготовленная экспедиция. Быть может, она позволит раскрыть все загадки «волчьих» топливных баз и продовольственных депо в нашей Арктике? Но сможем ли мы получить ответы на них или хотя бы узнать, что скрывается под скалами Земли Александры лет через десять? Скорее всего — уже нет. А ведь они скрывают еще очень много тайн.

 

6. «ВОЛЧЬИ» ТОПЛИВНЫЕ БАЗЫ

И ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ДЕПО —

ЗАГАДКИ НАШЕЙ АРКТИКИ

Ясно, что командование Северного флота и Беломорской флотилии не напрасно беспокоилось о том, что для длительной деятельности на наших арктических коммуникациях фашистские субмарины где-то рядом должны были пополнять запасы топлива и продовольствия, а их экипажи — получать хотя бы небольшой отдых на берегу. Это же могло быть нужным и для экипажей германских воздушных разведчиков. И были правы.

С 5 по 20 августа 1943 года экипажем подводной лодки U‑255 на северо-восточном берегу архипелага Новая Земля был создан пункт заправки гидросамолетов-разведчиков BY‑138 (в 60 километрах от мыса Желания, взлетная полоса на мысе Константина). Замысел создания такого заправочного пункта был прост по своему содержанию, но оказался сложен в исполнении.

С помощью корабля Кригсмарине, реже — самолетов люфтваффе в укромную и безлюдную бухту доставлялись небольшая группа обеспечения и плавемкости или бочки с авиационным топливом. Здесь бочки складировались. В назначенное время в бухте садился немецкий гидросамолет и, стоя на якоре, ожидал прибытия к борту резиновой шлюпки, буксировавшей к нему топливные емкости. После ее швартовки топливо с помощью специального насоса перекачивалось в баки прилетевшего гидросамолета. На перекачку одной бочки бензина или керосина требовалось приблизительно десять минут, а на заполнение всех баков — в среднем шесть часов. Сложности заправки даже одного гидросамолета заключались в том, что и при самой хорошей организации перекачки крылатая машина оставалась «привязанной» к району маневренного пункта — не менее чем на десять часов. Вот почему столь нужное для самолетов люфтваффе в Арктике обеспечение топливом из-за низкой динамики работы стало настоящим «камнем на шее» у немецких летчиков. Но все же существовало и было хоть каким-то решением топливной проблемы.

Решение еще одной проблемы было найдено благодаря… обычному плавнику.

Заброска метеогруппы или группы радиоразведки в Арктику была всегда тесно связана с обеспечением их выживания в ее суровых природных условиях. На архипелаги и острова Северной Атлантики немецкие суда, доставлявшие группу, обычно обязательно везли два-три небольших домика в разобранном виде. В районы советской Арктики в зависимости от времени заброски обычно доставлялся лишь один жилой домик. Домики-склады обычно сооружались из найденного поблизости прибрежного плавника. И помогли в том моряки с рейдера «Комет», которые внимательно изучали все участки Севморпути и фотографировали наиболее интересные из них, а также — все тот же Курт Крепш, который, как вы помните, после перехода на «Комете» поспешно вернулся в Германию. Судя по всему, вместе с командиром перехода на «Комете» капитен цур зее Робертом фон Эйссеном он подготовил весьма примечательный отчет о походе вдоль берегов Сибири. Ведь не случайно при чрезвычайно скромных результатах деятельности «Комета» в тихоокеанских водах фон Эйссену было присвоено воинское звание «контр-адмирал». И уж совсем не случайно для создания одной из самых крупных тайных баз (подобной «Базис Норд». — Авт.) нацисты выбрали именно шхеры Минина, расположенные между Пясинским заливом и полуостровом Михайлова. После войны на одной из крупнейших южной части шхер — на острове Подкова (по другим данным — на берегу ближайшего залива) были обнаружены пакгаузы с консервированным продовольствием германского производства. А ведь именно между Пясинским заливом и полуостровом Михайлова всегда находились обширные залежи плавника, благодаря которым сначала два наиболее крупных острова получили наименование — Плавниковые, а со временем — и все остальным шхерным островам было дано аналогичное название.

Правда, немцы могли присмотреть этот район и по иной причине: на ближайшем побережье полуострова Таймыр находятся залежи как энергетического, так и коксующего угля, цинка, железа, свинца и ртутно-мышьяковых соединений. Но это может лишь подкрепить мнение о необходимости создания тайной базы в советском глубоком тылу, но — никак не опровергнуть.

Не забыли нацисты и о Береге Харитона Лаптева. Здесь на берегу бухты Волчья (архипелаг Норденшельда) в 1946–1947 годах было обнаружено еще одно продовольственное депо гитлеровцев с большим количеством норвежских и датских консервированных продуктов и растительного масла и даже… склад осветительных ракет «Nicolaus». Более того, на островах Мона сразу же после войны было обнаружено место для отстоя немецких подлодок с большим количеством пустых банок из-под различных консервов и пустых бутылок из-под «Hermann Meyer, Berlin» и датского брусничного сиропа.

Но самые интересные находки были сделаны на близлежащем побережье материка. Некоторые ветераны-полярники вспомнили, что севернее бухты Эклипс после войны была обнаружена лежащая на берегу фашистская подлодка. Что это был за подводный корабль? Почему он остался на берегу, а экипаж его бросил? Пока — загадка. Конечно, проще было бы предположить, что это одна из наших подводных лодок проекта 613, которая после войны в составе одной из ЭОН переводилась по Севморпути на Дальний Восток и по неизвестной причине была здесь брошена. Но, хотелось бы обратить внимание читателей, что именно у бухты Эклипс как бы специально собрались: бухта Слюдяная, озеро Слюдяное и река Слюдяная. А нет ли там залежей слюды или алюмосиликатов, столь необходимых по меньшей мере дня стекол манометров германских паровозов и кораблей? Если это предположение верно, то брошенная подлодка, скорее всего, — одна из исчезнувших «конвойных» субмарин, о которых уже было рассказано выше. Но не только дня «технических» или «промышленных» нужд создавали воспитанники «папаши Деница» секретные базы в советской Арктике.

То, что экипаж любой подводной лодки, находящейся в длительном плавании в стесненных условиях прочного корпуса, да еще — в отрыве от основного пункта базирования, через какое-то время нуждается пусть даже и в краткосрочном отдыхе от непредсказуемой погоды Заполярья, ни у кого не вызывает сомнения. Кроме того, техника и вооружение самой подводной лодки, как бы качественно они ни были подготовлены к выходу в море, однажды начинают давать «сбои». В этом случае им обязательно необходимо внимание со стороны ремонтников, и самое лучшее — в условиях стоянки у берегового пирса или хотя бы береговой отмели. Проще говоря — в так называемых районах ожидания. Для тайного ремонтного пункта нацистских подлодок были выбраны самые безлюдные места нашей Арктики: вышеупомянутые бухта Волчья и Ледяная гавань, берег островов Мона и Вардропер, а также — бухта Слободская (у восточного берега Енисейского залива). А с 1944 года — еще и остров Столб в дельте реки Лены или остров Капля в архипелаге Северная Земля.

Причем нацисты не особо беспокоились за скрытность своей деятельности. Так, рыбаки и промышленники в бухте Слободской с 5 по 10 сентября 1943 года наблюдали фашистскую подводную лодку, которая ежедневно перед наступлением темноты приходила в бухту, а с восходом солнца — уходила в море. Примерно в эти же дни рыбаки на мысе Песчаный (южный берег Енисейского залива) несколько дней наблюдали вблизи берега другую подлодку, которая не скрывала имперского флага на флагштоке. Лишь при попытках рыбаков на байдарке приблизиться к субмарине немцы быстро отходили в море. Правда, через час-два вновь возвращались на место стоянки. В дневное время обе немецкие подлодки лежали на мелководье, укрытые маскировочными сетями. А если появление поблизости советских самолетов заставало их на поверхности, то субмарины немедленно ложились на грунт. Скорее всего, фашисты имели где-то на берегу вынесенный наблюдательный пункт, который позволял заблаговременно обнаруживать приближение наших самолетов. Возможно, у них были пусть и самые примитивные радары-обнаружители, а проще поисковый приемник типа FuM061 или FuMBl «Метоко». Это предположение основывается на том, что даже при самой высокой организации службы наблюдения и отработке подводного экипажа по команде «Срочное погружение» (на ее исполнение уходило до одной минуты), чтобы субмарина успела укрыться под водой, необходимо заметить самолет противника на дистанции не менее чем в шесть-семь километров.

При этом хотелось бы заметить, что такие действия немецких подводников вызывают откровенное удивление. Любой человек, который хоть как-то мог быть связан с разведкой, понимает, что потеря скрытности прямо ведет к срыву поставленной задачи, а то — и к гибели разведгруппы или разведывательного корабля. Здесь же германские подводники не уничтожили чрезмерно любопытных рыбаков, хотя имели такую возможность. Почему?

Либо у них была твердая уверенность, что жители зимовья не сообщат на Диксон или на ближайшую метеостанцию о незваных гостях, либо — такая же уверенность, что рыбаки не подозревают, что между Советским Союзом и Германией идет война.

Конечно, корабли Северного флота искали секретные опорные пункты врага в арктических просторах, но, как показало время, эти поиски чаще всего не приносили положительных результатов.

Например, с 21 июля по 31 августа 1943 года вооруженный мотобот «Полярник» осмотрел заливы и бухты обоих берегов южного и часть восточного побережья одного из островов Новой Земли и… ничего не нашел. В восточной части Карского моря эту же задачу выполнили корабли Северного отряда и гидрографические суда ГУ СМП, которых высылали после поступления сообщения рыбаков и охотников. Однако специальные поисковые партии, которые прочесывали названную местность, находили здесь лишь следы стоянок подводных «викингов» или «грифов».

Единственной реальной нашей находкой, правда, уже после окончания Великой Отечественной войны, стал секретный опорный пункт фашистов с большим запасом топлива для гидросамолетов и рейдеров или подлодок, который в 1975–1985 годы был случайно обнаружен вертолетчиками БАМа в дельте реки Лена. И сегодня история этой находки может стать классическим примером нашей государственной нераспорядительности, а также — предсказанием того, что увидят наши потомки через несколько десятилетий.

Первые признаки существования здесь тайной базы нацистов — бочка с соляркой или керосином, вынесенная на берег Неелова залива, была найдена местными жителями еще в 1963 году. Далее состоялось еще несколько подобных находок. Однако в наши дни, и в первую очередь из-за слабой теоретической подготовки в организации поисков, база нацистов в дельте Лены стала даже более призрачной, чем вышеупомянутый «конвой Гитлера». Правда, возможно, этому способствовала, как и в широко известном случае поисков золота с «Черного принца» на Черном же море, откровенная незаинтересованность в раскрытии тайны неких структур нашей государственной власти.

Летом 2007 года, найдя в Интернете рассказ о тайной базе нацистов в дельте реки Лена (правда, могли быть и иные источники. — Авт.), редакция телепередачи «Искатели» направила на берега сибирской реки поисковую экспедицию. Закономерным результатом этого, далеко «не копеечного» изыскания стали «сосредоточенное» движение съемочной группы вдоль речного побережья и последовавшее затем телевизионное заявление (естественно — совместно с местной администрацией. — Авт.), что никакой тайной фашистской базы здесь нет и быть не могло.

А ведь при серьезном подходе к такому поиску даже невооруженным глазом было видно, что данную базу надо было искать не просто на берегу реки, а на некоем ленском острове с высокой скалой. Обратившись к совершенно несекретной морской лоции моря Лаптевых, сразу же обнаруживаешь, что подобный остров в дельте Лены… всего один. И именуется он Столб. Все иные острова в дельте имеют ледово-песчаную основу и ежегодно (до новой зимы) медленно тают под воздействием солнечных лучей и теплого ленского течения. Таким образом, нашим «искателям» не стоило искать «черную кошку в темной комнате, где ее просто не было». Хотелось бы надеяться, что столь несерьезная подготовка к проведению поисковой экспедиции весьма и весьма вредна и в будущем не должна повторяться. Бессмысленно тратить значительные денежные средства на столь сомнительные экспедиции, даже если они принадлежали Первому телеканалу, забывая, что вынесенные на берег Неелова залива бочки с топливом были совершенно реальными, либо невнимательно читая полученную информацию.

Меж тем с базой в дельте Лены была связана одна из финальных «ледяных» тайн Третьего рейха.

Известно, что сюда шла германская подлодка U-534 под командованием обер-лейтенанта Герберта Ноллау. Но по дороге она была потоплена в балтийских проливах и найдена только в 70-е годы. Когда датские аквалангисты проникли на погибшую субмарину, то выяснилось, что во время похода она должна была зайти в некую базу на побережье Норвегии, пересечь Баренцево и Карское моря, проливом Вилькицкого протиснуться в море Лаптевых и зайти в секретную базу на реке Лена. Здесь ей надлежало заправиться топливом, затем подняться к архипелагу Северная Земля, оставить на одном из островов некий специальный груз и вернуться в Киль. После возвращения из арктического похода экипаж Ноллау должен был выйти в новый поход, на этот раз к берегам Аргентины, а возможно — и Антарктиды, для участия в специальной операции «Огненная Земля» (по одной из версий — доставка неких важных грузов или неких официальных лиц в секретные базы Южной Америки). Ниже и об этом еще будет рассказано более подробно.

И в XXI веке тайны топливных баз Кригсмарине и германских продовольственных депо в советской Арктике, как и тайна фашистского подводного соединения «призраков», так и остались закрытыми. Они до сих пор ждут своих первооткрывателей и исследователей. Конечно, многие секретные базы Кригсмарине, в том числе и в нашей Арктике, за прошедшие послевоенные десятилетия были уничтожены природой или расхищены местным населением, а многие «конвойные» подлодки — потоплены в боях. Но ведь большинство из них, так и оставшихся как бы единым целым, все же не найдены (вспомним находки на берегу бухты Эклипс или в дельте Лены).

Наконец-то пришло время рассказать читателям о собственно северном «крыле», некогда начинавшемся в немецком порту Киль.

 

7. ГДЕ ЗАКАНЧИВАЛСЯ СЕВЕРНЫЙ ПРОЛЕТ НАЦИСТСКОГО «МОСТА»?

Совсем не случайно северное крыло «рокадной дороги» Арктика-Антарктида до сих пор осталось безымянным. Во многом этому способствовала плотная завеса секретности, всегда висевшая над любой информацией из районов Северного морского пути. В лучшем случае, мы знали о довоенных подвигах советских полярников под руководством Ивана Папанина и советских полярных летчиков, самоотверженном дрейфе во льдах Северного Ледовитого океана моряков пароходов «Челюскин» и «Георгий Седов». О войне же в наших арктических морях — только о героической гибели парохода «Л. Сибиряков» да о неудачном нападении фашистского броненосца «Адмирал Шеер» на Диксон. На остальной информации об истории освоения советской Арктики, и в первую очередь — в годы войны, стоял гриф «Совершенно секретно». И лишь сегодня можно рассказать более подробно.

Самым первым (из доступных массовому читателю в нынешней России) серьезным исследованием на данную тему стала изданная в 1966 году книга советского военного историка и арктического исследователя Иосифа Сендика «Боевые действия флотов в Арктике».

Но до начала 90-х годов на ее обложке стоял гриф «Совершенно секретно» и предназначалась она лишь дня узкого круга посвященных. Сегодня ее открыли, но, как и прежде, найти ее в библиотеках чрезвычайно сложно.

Меж тем именно эта книга указала на то, как глубоко фашистские подводники и летчики проникали в советский сектор Арктики, а также — почему в годы Великой Отечественной войны удавалось им сделать это сравнительно легко. Выходит, не случайно она так долго находилась под секретным грифом. А с другой стороны — чрезвычайно жаль!

Быть может, при ином отношении к военной истории нашей Арктики новые «российские демократы» не могли бы свободно убеждать нас, что в XXI веке Крайний Север, как таковой нам уже не нужен, так как новая Россия не сможет освоить его самостоятельно. А только — с помощью и на средства иностранных компаний. Очень хорошо, что в нашем Отечестве все же нашлись здравомыслящие государственные мужи, которые отодвинули этих, так называемых россиян и остановили откровенное расхищение наших северных земель и богатств. Ведь вся история Россия — это действительно «спираль», благодаря которой все события в нашей стране рано или поздно повторяются. И в 20-30-е годы прошлого века она уже получила те арктические «уроки», которые по той или иной причине преподали нам заграничные «учителя», и в первую очередь — из Третьего рейха. Чем все закончилось? Известно!

Об истинных целях «научных» исследований сотрудников из отдельных групп «Института Арктики и Антарктики», говоривших лишь на немецком языке, руководство Севморпути и командование Северного флота узнало только в послевоенное время, когда на отдельных арктических островах и на далеких сибирских берегах были найдены следы их посещения фашистскими подлодками. Иногда — даже целые тайные базы.

Здесь в небольших и укромных бухтах, порой в непосредственной близости от советских полярных станций или постов, моряки Кригсмарине создали малые топливные базы и базы оружия. Вот какой случай произошел на советской полярной станции, созданной с началом войны на мысе Лескин (в Енисейском заливе).

В сентябре 1943 года в двух милях от полярной станции на берег море выбросило сразу три торпеды. К сожалению, наши полярники не стали разбираться, чьи это торпеды и как они сюда попали. Находку просто взорвали, правда, не забыли записать об этом событии в вахтенный журнал.

А ведь двухтонные торпеды не предназначены для «автономного» плавания, тем более в связке. Скорее всего, недалеко от метеостанции имелось хранилище для фашистских торпед, которого советские полярники просто не заметили, но здесь они лежали на специальных, скрепленных между собой стеллажах-рамах. Либо где-то недалеко от мыса Лескин нацистские подводники передавали торпеды с одной субмарины на другую. Лишь в этих случаях благодаря специальным поплавкам стальные «сигары» с неработающим двигателем могли плавать по Карскому морю в связке В любом случае, наши полярники оказались просто «не на высоте». Еще хорошо, что записали в журнал сам факт столь необычной находки. А то бы и мы никогда не узнали об этой необычной находке. Но если бы этот случай стал единичным.

Выше уже было рассказано о некоторых тайных нацистских базах в советском секторе Арктики. А далее — будет рассказано о тайных аэродромах фашистов в Архангельской области и германской рудодобыче на Таймыре.

Уважаемый читатель, не стоит рассматривать все, что вы прочитали и еще прочтете, как дань недавней «постперестроечной моде» на всевозможное порицание советской действительности. Просто мы уже давно должны были реально знать, насколько силен и умен был враг, которого наши деды пусть и ценой собственной жизни, но остановили. А главное — кому они не позволили получить мировое господство. Скорее всего, все собранные здесь факты были составляющими элементами пресловутого «Генерального плана «Ост»». Более того, часть из них и сегодня еще законсервирована, но остается работоспособной. И вольно или невольно, но они сохраняют угрозу национальной безопасности России. По крайней мере — пока мы не разберемся с ними обстоятельно. Например, как завод на берегу Печенгского залива или хранилище со взорванным входом на берегу реки Лена, о которых еще будет рассказано.

Читателям этой книги предлагается отнестись ко всем послевоенным находкам в советском секторе Арктики, доставшимся нам в своеобразное наследство от Третьего рейха, внимательнее, чем относится к ним обычный обыватель, и особенно из «поколения пепси». Ведь благодаря именно тайным базам, складам топлива, хранилищам продовольствия и торпед, заблаговременно предусмотренным и созданным при появлении малейшей возможности, фашистские подводники столь далеко углубились в советскую Арктику. И здесь они не просто создавали неприметные базы, а, начиная с лета 1943 года, приступили к организации засад для наших арктических конвоев. Например, у ледовой кромки и на входе в пролив Вилькицкого немцы использовали наиболее крупные льдины. Здесь фашистские субмарины приледнялись у ее кромки и в полнейшей акустической тишине ждали прихода советских транспортов. При этом корабли охранения наших конвоев, даже получившие в 1944 году поисковые гидролокаторы, узнавали о присутствии в районе «арктических волков» только после первых взрывов вражеских торпед.

В наше же время, если мы все же серьезно не займемся изучением хотя бы названных в книге районов, здесь могут появиться тайные базы, откуда с помощью новых видов оружия можно будет угрожать уже всему человечеству. Выходит, уже нам придется решать, как: будут жить наши дети и внуки.

Германским подводникам активно помогали и летчики люфтваффе, которые дня базирования использовали маневренные аэродромы на новоземельских мысах Константина и Пинегина (отсюда было легче контролировать все Карское море и пролив Вилькицкого). Одновременно они использовали как запасные аэродромы взлетно-посадочные полосы в Архангельской области (у сел Мегра, Погорелец, Верхняя Золотица и в Лешуконском районе), а также где-то на севере Вологодской области. О каждой из этих секретных баз в советской литературе упоминалось не более чем одной строкой, но даже столь краткое упоминание дает им «право на жизнь», а военным историкам и исследователям — право на их изучение. Об отдельных «системных» элементах выше уже рассказано. О некоторых — еще будет рассказано. В общем, нацистская «арктическая» система все же существовала. Но, чтобы исключить любые кривотолки на этот счет, все же ограничим сферу ее деятельности, то есть арктический пролет нацистского «моста».

Самый отдаленный, опорный пункт фашистов был создан в дельте реки Лена. Скорее всего, тайная база предназначалась для заправки германских транспортов и четырех вспомогательных крейсеров, которые должны были пойти на Тихий океан по Севморпути вслед за крейсером «Комет». По воспоминаниям увидевших секретную базу нацистов, она была создана на плоском острове, укрытом от ветров высокой скалой на левом берегу безымянной протоки. Для надежности — имела выход в море Лаптевых сразу через две протоки: Быковская и Исполатова. (Ну, чем не маленький Киль?) Скорее всего, это каменистый остров Столб, расположенный в южной части дельты реки, имеющий высоту до ста метров. И вряд ли что-то иное. Ведь остальные острова дельты сложены из песка, ила и ископаемого льда. До сих пор характерной особенностью окружающих Столб ленских островов является их интенсивное разрушение под влиянием прибоя, течений и таяния ископаемого льда. По большей части они заболочены и почти непроходимы при весеннем паводке и в летние месяцы.

В тайной базе был построен двухсотметровый бетонированный причал высотой до пяти метров. На причале через каждые десять метров были вмурованы швартовные кнехты. Большая пещера, к которой примыкал причал, сверху была укрыта многометровыми скальными породами на всю длину. Площадка, на которой было складировано примерно шестьсот бочек с соляркой и керосином, по триста литров каждая, была укрыта за скалой и соединялась с причалом узкой рельсовой колеей. Как такое количество топлива было доставлено так далеко на советскую территорию? Если в этом не приняли активного участия моряки «Комета», тогда вопрос пока придется оставить без ответа.

Громко о ленской базе заговорили в 1984–1985 годах. При этом редакции газет «Советская Россия» и «Комсомольская правда» даже планировали организовать сюда специальные экспедиции. Однако по ряду причин не одна из них не состоялась, а открытая информация о находке, за исключением двух-трех коротких сообщений в газетах, исчезла за пеленой забвения и «перестройки».

И что интересно! Автор данной книги, правда, уже в нынешнем столетии, как военный журналист, неоднократно обращался в редакции этих изданий для получения любой информации о подготовке экспедиций на реку Лена. Но понимания не нашел, либо вся подготовка к ним была «бурей в стакане», поднятой специально для повышения читаемости данных газет.

Меж тем сегодня известно, что за последние четыре года более двух тысяч жителей ФРГ и Австрии с огромным удовольствием знакомятся с достопримечательностями туристического маршрута к нашей реке Лена на российских же теплоходах — «Михаил Светлов» и «Демьян Бедный». При этом есть информация, что рассматривается даже вопрос о создании где-то здесь экстремального дайвинг-центра. У вас не возникает вопросов: «Что хотят найти на дне реки Лены немецкие и австрийские экстремалы?» и «Не пора ли нам самим узнать, что еще укрыто за взорванным входом в пещеру?».

А ведь в годы Великой Отечественной войны тайная база в дельте Лены стала самой восточной «маркой» (опорным пунктом), созданной нацистами в соответствии с пресловутым Генеральным планом «Ост». Напомним, что именно сюда шла фашистская подлодка U-534, правда, не дошла. И главное — не довезла сюда некий весьма ценный груз. А может, какие-то подлодки к дельте Лены свой груз все же довезли, и сегодняшние экстремалы-подводники ищут именно его? А местной администрации из Тикси, которая, как выяснилось из сентябрьской телепередачи «Искатели» (Первый канал), весьма активно и успешно помогала нашим «искателям» не найти секретного пункта нацистов, столь активный интерес иностранцев к зоне своего влияния очень удобен? К тому же — прежде чем делать столь поспешные заявления в телеэфире, стоит вспомнить, что двухсотметровый бетонный причал не может быть сооружен из воздуха. По меньшей мере для его строительства нужны металлоконструкции бетономешалки, инженеры и простые строители и, естественно, огромное количество цемента, которые еще надо доставить на побережье моря Лаптевых. Затем, после окончания строительства, вывезти инженерный персонал хотя бы в Лиинахамари. Почему только немецких инженеров? Да потому, что простыми строителями, скорее всего, здесь были советские военнопленные и местные жители. Вряд ли они уцелели. Скорее всего — вместе с бетономешалками их кости лежат прямо у причала. Неужели среди «искателей» не нашлось здравомыслящих людей? А вот на Британских островах они нашлись. И в середине 1990-х годов U-534 была поднята со дна балтийского пролива Каттегат, обследована и… установлена в Ливерпуле как символ победы союзников в битве за Атлантику.

В последние дни Второй мировой войны эта достаточно новая субмарина, но, ко всему прочему, успевшая пройти еще и модернизацию, под командованием капитен-лейтенанта Ноллау могла успешно выходить к берегам Арктики или Антарктиды да и в Тихий океан.

В ночь на 5 мая 1945 года 534-я, успешно представлявшая в 33-й флотилии знаменитую подводную серию IX/40, вышла в море для выполнения специального задания. Она должна была доставить груз особой важности, который был упакован в одиннадцать металлических ящиков, одинаковых по габаритам, но разных по весу. Однако этой же ночью она была потоплена глубинными бомбами британского «либерейтора» в Каттегате, где пролежала на небольшой глубине до 1993 года. Но еще в 1977 году, при ее первом осмотре, датчане выяснили, что грузовой отсек субмарины пуст.

При осмотре остальных лодочных отсеков некие корабельные документы указали на предполагаемый маршрут и наличие груза на борту. Что это были за документы, что находилось в ящиках и кто должен был принимать груз в дельте Лены или на Северной Земле, пока остается загадкой.

Лишь в конце 1990-х годов было установлено, что менее чем через сутки после гибели подлодки специальная команда водолазов Кригсмарине подняла весь груз и вывезла его в неизвестном направлении. Высокая организация даже в дни катастрофы рейха! Не правда ли?

Обращают на себя внимание несколько весьма странных фактов, связанных с походом U-534. Например, подлодка капитен-лейтенанта Ноллау вышла в море со своим секретным заданием более чем через сутки после приказа гросс-адмирала Деница о прекращении подводной компании, который был отдан в полдень 4 мая 1945 года (16). При этом еще через сутки отлично сработала некая водолазная команда Кригсмарине. И это в те дни, когда гросс-адмирал Карл Дениц в соответствии с завещанием А. Гитлера был назначен президентом рейха, его представитель адмирал фон Фридебург подписал акт о капитуляции всех немецких вооруженных сил в Голландии, северо-западной части Германии, включая все острова, и в Дании, советскими войсками была захвачена Рейхсканцелярия в Берлине. То есть — в дни полнейшего хаоса, когда командование Кригсмарине старалось решить лишь одну задачу — как быстрее эвакуировать войска и беженцев из Балтийского региона, где все сухопутные дороги были перерезаны советскими танками. Но именно в те дни безупречно сработала некая система, которая не позволила посторонним (даже после окончания войны) узнать, что же везла к дельте реки Лена или на Северную Землю подлодка Ноллау.

Кроме того, по установленным в послевоенное же время данным, на ее борту находились всего пятьдесят три человека (вместе с пассажирами). Получается: либо в экипаже Ноллау был большой некомплект личного состава (совершенно реально после потопления советской подлодкой С-13 лайнеров «Вильгельм Густлов» и «Генерал Штойбен», эвакуировавших личный состав Школы подводного плавания Кригсмарине), либо на фашистской субмарине были специально зарезервированы свободные места.

При этом известно, что выход в море U-534 могли свободно обеспечить всего сорок четыре человека (по другим данным — сорок восемь подводников. — Авт.) основного экипажа. Выходит, на ее борту находились девять пассажиров. Значит, обратно, например, но уже в Аргентину или Антарктиду Ноллау мог вывезти по меньшей мере столько же немецких полярников или строителей. На серьезность такого предположения указывает еще одна загадочная находка, которая была сделана июльским утром 1963 года. В тот день, примерно в пяти часах пешего перехода от Тикси (примерно двадцать пять километров), на каменной осыпи у Неелова залива, были обнаружены останки погибшего военного моряка в «несоветской» форме. На воротнике куртки погибшего сохранилась черная петлица с желтым узорчатым шитьем, а на некогда левом рукаве его куртки — обрывок черной повязки «…tsche Wehrm…». Высота склона, на которой был обнаружен погибший моряк, исключает даже самое фантастическое предположение, что погибший был занесен сюда течением из пролива Вилькицкого.

Кто был этот моряк и как он оказался на совершенно необитаемом берегу Неелова залива, до настоящего времени остается неизвестно. Ни документов, ни каких-либо бумаг у погибшего не было, а над его внешностью тщательно «поработали» хищные звери. Остается предположить, что это был германский моряк из подразделения, обслуживавшего базу в дельте Лены, возможно, направленный на разведку советского аэродрома в районе Тикси, но погибший в дороге. А может быть, это один из пятнадцати пассажиров сначала «Иллера», а затем — «Комета»? Ведь даже предварительная расшифровка шитья на воротнике и надписи на повязке позволяет предположить, что это мог быть унтер-офицер из немецкого корпуса оказания срочной технической помощи ТеНо (Technische Nothilfe).

Но тогда, скорее всего, именно в эту секретную базу, а совсем не в бухту Нордвик, как до настоящего времени считают советские военные историки, пытались пробиться в сентябре 1944 года три вышеупомянутые фашистские субмарины. Но 18 сентября они натолкнулись в проливе на непреодолимые льды (у мыса Челюскин) и вернулись в Карское море, где напали на нашу метеостанцию на мысе Стерлегова.

Районы, куда шли подлодки-«призраки», знали только их командиры, старшие помощники и штурманы. Но шли они сюда уверенно! Более того, и сегодня не известно хотя бы об одной навигационной аварии с германскими подлодками в Арктике. Но откуда у них был такая уверенность? Ведь навигационные карты районов Карского моря и моря Лаптевых вряд ли могли находиться на борту немецких субмарин. Разве что копии фотографий и зарисовок, сделанных во время перехода крейсера «Комет».

Правда, увы, могли быть и иные источники получения фашистами подробной информации о том или ином закрытом районе арктических морей. В послевоенной советской литературе есть упоминания о трех источниках получения неких навигационных карт или подробных сведений о районах Карского моря и моря Лаптева.

Первый — наиболее возможный. Это собственные наблюдения, зарисовки, фото- и кинопленки пяти таинственных пассажиров дирижабля «Граф Цеппелин», гидрографического судна «Мурманец» или рейдера «Комет». А также морские карты или лоции, которые могли быть захвачены на шлюпках советских гидрографов «Академик Шокальский» и «Норд» до их потопления или же (для капитен-лейтенанта Ноллау) — у полярников со станции на мысе Стерлегова.

Второй. Морские карты отдельных районов Северного морского пути переданы в июле-августе 1940 года, когда Советский Союз и Германия были союзниками и совместно решали вопрос о переводе германских вспомогательных крейсеров на Тихий океан. Есть информация, что такая передача была произведена в море Лаптевых 26 августа 1940 года при встрече «Комета» с ледоколом «И. Сталин». Здесь капитан ледокола Михаил Белоусов передал капитен цур зее фон Эйссену секретную морскую карту № 2637 и поправки к ней. Однако известен лишь единичный случай, да и карта — только для одного района.

И — третий. Источник почти фантастический. Но и отбросить его нельзя, так как в августе 1942 года броненосец «Адмирал Шеер» дважды самостоятельно почти уже зашел на рейд Диксона. И этот факт давно уже удивляет наших ледовых капитанов. А ведь не каждый советский или российский полярный капитан даже при наличии подробных морских карт района был бы готов зайти на рейд Диксона самостоятельно.

Быть может, действительно старший помощник командира «Комета» корветтен-капитен Иозеф Хюшенбет (он же Доктор Аргус — Авт.), о котором упоминалось ранее, обладал феноменальной, почти фотографической памятью?

Существует мнение, что, стоя за спиной у наших лоцманов, ведущих прокладку на морской карте перехода, он запоминал наиболее сложные районы плавания и позже восстанавливал их на собственной карте в своей каюте. Тем более что, по воспоминаниям ветеранов ЭОН-10, именно на рейде Диксона корабли экспедиции находились несколько суток. В этой укрытой от ветров бухте советские водолазы осмотрели ледовую «шубу» Щ-423 и винты кораблей отряда после похода среди крупнобитого льда Карского моря. Возможно, подобный осмотр корпуса и винтов был произведен и для «Комета». Тогда у Хюшенбета было достаточно возможностей познакомиться с особенностями входа на рейд Диксона и уж тем более нанести его особенности на специальную карту.

В любом случае, начиная с 22 июня 1941 года, нацистские моряки вряд ли могли официально заполучить морские карты Карского моря и моря Лаптевых. Но, повторюсь, они уверенно шли сюда. Например, все тот же Ноллау. Откуда он мог знать особенности маршрута до моря Лаптевых включительно?

Правда, возможно, у него был так называемый командирский дневник или книжка, которые вели германские подводники, ранее бывавшие в этих местах (допустим, командир той же U-935, повредивший перископ у мыса Челюскин в сентябре 1944 года). А то, что немецкие командиры-подводники вели такие книжки, подтверждается поднятием после потопления U-639 командирской книжки обер-лейтенанта Вихмана. Между прочим, именно такой дневник подсказал нашим разведчикам расположение немецких минных заграждений в Обской губе и у мыса Русский Заворот, «привязанное» к естественным ориентирам на побережье материковой тундры. Лишь в случае, если на рабочем столике Ноллау лежал надежный и подробный «источник» достоверной информации (командирская книжка подводника), фашист мог уверенно идти в незнакомый ему район. Тем более что это могла быть даже записная книжка командира-подводника из состава 27-й учебной флотилии (в 1940 году располагавшейся в Готенхафене), прошедшего на «Комете» по Северному морскому пути. Время — покажет!

Итак, мы очертили одну из самых надежных «опор» арктического пролета «моста» Третьего рейха в советской Арктике. Посмотрим, есть ли что-нибудь еще?

Особый интерес вызывает другой опорный пункт, куда должна была зайти 534-я, то есть некая база нацистов на одном из островов Северной Земли.

Архипелаг Северная Земля находился в глубоком тылу Советского Союза. По воспоминаниям североморских ветеранов-гидрографов, фашистская база здесь была случайно обнаружена в 1959 году. Как долго она действовала на Северной Земле? Какие задачи были поставлены перед обслуживающими ее немецкими моряками? Все документы, способные более подробно рассказать о таинственной находке, пока еще надежно лежат в одном из «закрытых» архивов среди тысяч папок, покрытых многолетним слоем пыли. А советских полярников, кто первым увидел секретную базу, сегодня отыскать уже весьма сложно. Но они успели оставить нам в наследство свои отрывочные воспоминания да рассказы близких им друзей.

Сегодня впервые вам будет предложен максимально подробный рассказ об этой тайной базе нацистов (а возможно — и о нескольких различных опорных пунктах немцев на самом дальнем арктическом архипелаге России).

Наиболее часто самым подходящим местом для создания секретной базы или по меньшей мере для ее вынесенного наблюдательного пункта назывался мыс Неупокоева, расположенный на юго-западной оконечности острова Большевик. Этот мыс является единым для проливов Вилькицкого и Шокальского. С пологого берега прекрасно просматривается весь пролив Вилькицкого, даже при большой повторяемости туманов у острова Малый Таймыр. По аналогии с созданной на острове Земля Александры (ЗФИ) 24-й метеобазой Кригсмарине можно предположить, что основной пункт тайной базы на Северной Земле размещался на этом же острове (допустим, недалеко от мыса Песчаный), только со стороны пролива Шокальского. И косвенным подтверждением такой догадки может быть открытие «научной» экспедиции на дирижабле «Граф Цеппелин», которая зафиксировала документально, что между островами Октябрьской революции и Большевик находится не залив Шокальского, а широкий пролив. Благодаря многочисленным кино- и фотодокументам экспедиции, доставшимся немецкой стороне, ее разведчики имели достаточно времени для детального изучения всего берега открытого пролива. Кроме мыса Неупокоева, советские полярники в 1983 году видели абсолютно «несоветские» постройки на острове Капля (рядом с островом Пионер и напротив пролива Юнгштурм) или на острове Долгий (архипелаг Седова, который находится напротив пролива Красной Армии. — Авт.).

Однако как и у базы в дельте Лены, так и у различных баз на Северной Земле сегодня больше вопросов, чем ответов. Ответить на эти вопросы позволит только время, и обязательно — серьезная экспедиция с участием российских военных моряков или морских пограничников. И в первую очередь здесь чрезвычайно важно получить ясный ответ на вопрос: «С какой целью сооружены эти секретные базы у наших сибирских берегов?»

Между прочим, интересную версию о необходимости создания такой базы в своих воспоминаниях высказал Вальтер Дорнбергер — руководитель программы создания в Третьем рейхе ракет дальнего действия (17).

Первые исследовательские работы в области немецкого ракетостроения начались в 1932 году и продолжались практически до последних дней гитлеровского режима. Благодаря нескольким группам германских ученых к концу Второй мировой войны были созданы: крылатые ракеты V-1 и «Рейнботе», баллистическая ракета V-2, зенитная управляемая ракета «Вассерфаль», а также зенитные управляемые снаряды «Рейнтохтер» и «Шметтерлинг». Также рассматривался вопрос о создании ракет (на базе твердотопливных ракет «Небельверфер») для вооружения ими подводных лодок и многоступенчатых баллистических ракет типа A9/A10. Последняя особо интересна тем, что дальность ее полета должна была составлять 4500 километров. А это значит, что после создания фашистской тайной ракетной базы на Северной Земле ее ракеты были бы способны достичь объектов на территории США. Или… где-нибудь в самом сердце Советского Союза, например, на Средне-Сибирском плоскогорье. Правда, пока известно, что дальше испытаний здесь дело не пошло. Но, ведь пусковые установки на арктических островах могли сооружаться и до окончания летных испытаний новых ракет.

Еще одной «опорой» для нацистского трансарктического «моста» могла стать советская бухта Нордвик (полуостров Таймыр). Известно, что именно сюда фашистские субмарины (в том числе и U-953. — Авт.) через пролив Вилькицкого пытались пробиться в сентябре 1944 года.

Бухта Нордвик с ее богатыми солевыми «куполами» и «выходами» на поверхность редкоземельных металлов располагается недалеко от Хатангекого залива и восточного побережья полуострова Таймыр. В 1933 году здесь были обнаружены признаки нефти. Геологические работы 1934–1935 годов показали, что этот район может быть очень перспективным с точки зрения нефтеносности. Правда, только после начала Великой Отечественной войны в районе Хатангекого залива была развернута добыча нефти, а также — добыча угля в бухте Кожевникова (18).

У историков флота, полярников и полярных летчиков уже давно этот район, а также некие районы горных разработок немцев в Арктике вызывают особый интерес. Пока удалось отыскать лишь краткие упоминания о них.

Известно, что документы об арктических работах германских горняков по добыче некой руды находятся в одном из архивов Московской области. Больше того, существует мнение, что на Таймыре (правда, не известно: на полуострове, североземельском мысу или на одном из островов) немецкие специалисты вели рудодобычу до 1944 года. Возможно, оба источника рассказывают о работах на берегах бухты Бирули или бухты Прончищевой, которую полярные летчики и капитаны с давних пор как один называют «бесовским местом»? К сожалению, советский журналист, который впервые подробно рассказал о горнорудных работах немцев на Таймыре, был вынужден «добровольно» передать все имеющиеся документы для некоей закрытой диссертации, которые затем естественно исчезли где-то под слоем архивной пыли. А рассказчик — так и ушел от нас, не дождавшись, когда же эти документы ему вернут. Еще одно направление историкам для поисков!

Груз, который с одного из Таймыров вывозили фашистские субмарины в порт Лиинахамари, затем уходил в Германию на транспортных судах. Однозначно, что этот груз не был монолитным и массивным. Скорее всего, он был не слишком большим в объеме и загружался на субмарины либо через съемный лист прочного корпуса, либо во внешний контейнер. На берегу Девкиной заводи или Печенгского залива этот груз проходил некую обработку или переработку. Правда, какую, мы не знаем до сих пор. Однако известно, что Адольф Гитлер именно на Скандинавском полуострове предполагал создать своеобразный «сверх-Сингапур», а в районе Лиинахамари — строил мощный укрепленный район. И не успел или не сумел. Но ведь строил!

О некой сверхбазе, созданной нацистами под скалами у Печенгского залива, которая имеет множество подскальных сооружений, соединенных между собой гигантскими галереями, живут легенды. Эти воспоминания нескольких поколений североморцев еще ждут исследования современными историками, а сооружения со множеством различных систем обеспечения — внимательного изучения. Тем более что строительных планов, по понятным причинам, скорее всего, в России не сохранилось. Да и советские военнопленные, из тех, кто строил здесь секретные сооружения, никогда не вернулись в бараки концлагеря. Предположительно, они все либо погибли во время проведения работ, либо были уничтожены после их окончания. Хотелось бы привлечь внимание исследователей к такому факту, что использование труда советских военнопленных при строительстве подскального города и сооружений весьма необычно для строительных работ на Скандинавском полуострове. Почему? Ниже будет представлен подробный рассказ об этой грандиозной стройке.

Итак, нацистский «мост» в Арктику нельзя назвать виртуальным. Но о его «северном» крыле мы знаем пока еще мало. Однако более шестидесяти лет, прошедших после окончания Великой Отечественной войны, вероятно, уже достаточный срок, чтобы хотя бы попытаться ответить на предложенные вопросы. Более того — организовать в отдаленные арктические районы серьезные экспедиции, которые, может быть, и помогут ответить на них. Ведь о других загадках Третьего рейха в Арктике мы знаем уже более подробно.

 

8. В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ РЕЙХУ

БЫЛ НУЖЕН АРКТИЧЕСКИЙ «ГИБРАЛТАР»

Морские и воздушные операции в Северной Атлантике и арктических морях всегда зависели от заслуживающих доверия прогнозов погоды. С началом Второй мировой войны, когда открытое поступление метеонаблюдений было прекращено, данные о погоде сразу же приобрели роль оружия особого рода, ради владения которым нацисты всемерно стремились попасть в районы так называемой атлантической метеокухни. К таким районам они отнесли обширную североатлантическую область, заключенную между архипелагом Шпицберген, островами Гренландия и Исландия. Ведь от надежного метеорологического прогноза зависела эффективность блокады Британских островов: прорыв в Атлантику тяжелых рейдеров под прикрытием дождевых зарядов и густого снега, возвращение в германские порты судов-блокадопрорывателей через Северный проход, а также — воздушные рейды бомбардировочных эскадр люфтваффе на Лондон, да и многое другое. Однако своевременно, как и в случае с явным просчетом в топливном обеспечении германских тяжелых рейдеров, о возможности получения достоверных метеосводок из Северной Атлантики и о том, кто во время войны будет этим заниматься на практике, никто не задумался. Поэтому самым первым шагом, который сделали фашисты для получения информации о состоянии погоды над Норвежским морем, стало постоянное пребывание здесь двух подлодок, которые после израсходования в боях торпед были вынуждены продолжать свое океанское патрулирование (одна передавала погоду с западного направления, другая — с севера).

Только в начале 1940 года контр-адмирал Дениц сумел убедить Верховное командование, что такое использование его «серых волков» крайне расточительно для подводных сил Кригсмарине. И вскоре для наблюдений за погодой на «метеокухне» в океан вышли небольшие метеорологические суда, которые были переоборудованы из мобилизованных рыбацких судов. Сегодня достоверно нам известно лишь о рейдах парового рыболовного траулера «Заксен», который, скрытно выйдя из тайной «Базис Норд» в сентябре 1940 года, успешно действовал несколько недель у побережья восточной Гренландии. Затем весной 1941 года он провел ледовую разведку в Датском проливе в интересах отряда тяжелых рейдеров (линкор «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Ойген». — Авт.) и затем более 80 суток вел метеонаблюдения в районе острова Ян-Майен (19).

О походах иных метеосудов информация очень скудна. Разве если поход океанского метеонаблюдателя не был успешным и закончился его гибелью или пленением. В этом случае, конечно же, англичане в своих победных сводках выделяли дня них пару строк. Например, о судьбе вышедшего на смену «Заксену» рыболовного траулера «Лауенберг», который на пути к назначенному району был перехвачен противником и потоплен. Затем — о пленении рыболовецких траулеров «Гром», «Гриф» и «Мюнхен». Метеорологическое судно «Гессен», длительное время штормовавшее без хода из-за аварии в машинном отделении, с большим трудом вернулось в Тромсё на буксире подводной лодкой. Метеорологическое судно «Вупперталь» с начала ноября 1944 года по конец января 1945 года находилось у ледовой кромки «метеокухни», но затем пропало без вести. О печальной судьбе «Кедингена», «Экстернштейне» и «Заксена» еще будет рассказано.

Очень скоро недавние рыболовецкие траулеры, а сейчас метеосуда Кригсмарине были раскрыты и понесли существенные потери: немецкие экипажи самоотверженно выполняли поставленную задачу, но перед артиллерией британских крейсеров и эсминцев были обречены. Столь чувствительные потери фашистских метеорологов уже летом 1942 года заставили командование Кригсмарине искать новые средства если не проникновения в арктические моря, то хотя бы временной компенсации за непроникновение сюда, в том числе — и для ведения метеоразведки.

Одним из возможных разрешений метеопроблемы стало получение метеосводок от так называемых автоматов погоды. Ученые рейха еще с начала войны активно работали над двумя типами подобных приборов, которые были способны передавать метеоданные до четырех раз в сутки.

Морской «автомат», стоя на якоре в каком-либо удаленном заливе, передавал отсюда сведения о температуре и давлении воздуха. Заряда его аккумуляторных батарей хватало на два месяца. Для доставки этих метеоаппаратов в район было достаточно даже тесных отсеков подводных лодок.

Наземный «автомат», установленный в укромном месте на береговой скале, кроме данных о температуре и давлении, дополнительно передавал данные о скорости и направлении ветра. Даже в условиях сорокаградусных морозов он мог работать до девяти месяцев. Наземные аппараты доставлялись к месту установки на надводных кораблях. В крайнем случае — на самолетах. Таким образом на некоторое время спасительный выход был найден.

Однако метеоавтоматы были лишь «малым винтиком» (хотя и важным) в создании колоссальной по замыслу германской системы контроля над арктическими морями. При этом в любом случае они требовали обслуживания людьми. А без метеопрогнозов Кригсмарине и люфтваффе не могли воевать и дня. Поэтому вскоре на Шпицбергене и на Гренландии появились секретные опорные пункты нацистов. Об их деятельности простой обыватель сегодня знает много больше, чем о таких же пунктах в советской Арктике, но тоже — немного.

Благодаря работам немецких военных историков, Фридриха Руге и Юрга Майстера, а также поисковой работе, которая была проведена во время написания данной книги, есть возможность привести достаточно подробную информацию о них:

1. Первая «безымянная» метеорологическая станция нацистов была создана в районе Торгильсбю (юго-восточное побережье Гренландии) летом 1940 года Подводная лодка высадила здесь личный состав, который в короткое время начал работу. Однако тайная станция была обнаружена англичанами и через три месяца уничтожена норвежским военным кораблем, направленным с Британских островов. Личный состав метеостанции был взят в плен.

В дальнейшем уже каждый опорный пункт нацистов в районах «метеокухни» получил собственное название либо был назван по кодовому имени экспедиции.

2. «Банзе» («Banze»). Создан близь Лонгьирбюена (архипелаг Шпицберген) 25 сентября 1941 года. Группа из десяти человек под командованием Е. Етьена была доставлена сюда транспортным самолетом Ju-52. На зиму здесь остались только четыре человека во главе с военным медиком Моллом. Во время зимовки они пользовались запасами с продовольственных складов поселка. Весной группа эвакуирована в Германию.

3. «Почка» или «Бутон» («Knospe»). Экспедиция работала с осени 1941 года в западной части архипелага Шпицберген (первый лагерь — на южном склоне гор Королевы Мод, последующие (летние) — на западных склонах гор и на севере равнины Диссилетта). Метеорологический отряд из шести человек и экспедиционный груз были доставлены на остров двумя пароходами. Метеонаблюдения проходили по полной программе с запуском радиозондов. Экспедиция снята подводной лодкой в августе 1942 года;

4. «Орешник» — по другим данным — «Грецкий орех» («Nussbaum»). Быт создан в августе 1942 году, предположительно, в районе пункта «Почка», склады которого были законсервированы в заливе Лилиенхех-фиорд. Личный состав прибыл из Тромсё на подводной лодке U-377, но весной 1943 года был обнаружен норвежцами. И все же немецкие полярники сумели ускользнуть от преследования норвежских и британских рейнджеров, и 23 июня 1943 года они были эвакуированы подводной лодкой.

5. «Крестоносец» («Kruzritter»). Экспедиция работала с 6 октября 1943 года на севере Шпицбергена (берег залива Лиффе-фиорд). Отряд под командованием прародителя идеи высадки метеоотрядов на удаленных островах Арктики и научного руководителя проведенной у берегов острова Ян Майен морской операции «Sachsen-II» X. Кноспеля состоял из двенадцати человек и прибыл на архипелаг из Киля на борту тральщика и подводной лодкой U-355. В конце июня 1944 года личный состав, за исключением командира группы, погибшего при эвакуации, был вывезен подводной лодкой.

6. «Драчун» («Haudegen»). В 1944 году сменил «Крестоносца» на архипелаге Шпицберген.

7. «Эспадрон». Существовал с 1944 года на северо-восточном побережье Шпицбергена Отряд доставлен пароходом и подводной лодкой, работал здесь до сентября 1945 года.

8. «Деревянный глаз» или «Лесной глаз» («Holzauge»). Был создан в августе 1942 года на восточном побережье острова Гренландия (бухта Ганза) для долговременной работы. Полярники экспедиции были доставлены сюда на метеорологическом судне «Заксен» (возможно, «Заксенвальд» — корабль, до 1940 года базировавшийся на «Базис Норд»). Группу возглавлял лейтенант Г. Риттер. В ее состав вошли научный руководитель Г. Вейс, метеоролог Г. Гофман, врач Р. Сенсее, два морских офицера, восемь моряков и два радиооператора.

22 августа экспедиционное судно вышло из Варнемюнде и через четыре дня достигло назначенного места высадки — побережья мыса Филиппа Броко (на острове Шанон). Лагерь на берегу бухты Ганзы создали с немецкой обстоятельностью. В пятистах метрах от «Заксена» были построены две хижины, которые соединили с экспедиционным судном телефонным кабелем. Для маскировки весь судовой корпус был обложен снежными кирпичами. И с конца сентября в Германию пошли метеонаблюдения.

Германские метеорологи проводили наблюдения за погодой, замеры инверсии воздуха и геоморфологические наблюдения на береговых террасах на всем побережье острова Сабины. Во время своей работы они использовали захваченную у береговой охраны США радиостанцию «Bluie East» 5 (BE 5).

13 марта 1943 года лагерь на берегу бухты Ганза был обнаружен санным гренландским патрулем (датчане и эскимосы) под командованием Мариуса Енсена. В боевом столкновении датчане потеряли часть собачьих упряжек. Еще через две недели (25 марта) группа бомбардировщиков В-24 (командир группы — Бернт Балчен) атаковала лагерь нацистов и «Заксен» с воздуха. Затем лагерь был блокирован специальной группой гренландского патруля. Часть нацистов попали в плен. Но части удалось спастись, и они были вывезены немецким самолетом До-26.

9. «Виолончелист». Экспедиция работала с 1943 года на востоке Гренландии. В группу из восьми человек, помимо начальника операции, метеоролога Г. Шотца военного начальника операции лейтенантах. Захера, вошли метеоролог, техники четыре радиооператора. Метеорологический отряд был доставлен на остров пароходом «Кобург», который 14 августа 1943 года вышел из Ростока и через порт Нарвик пришел к берегам острова. Однако здесь, недалеко от берега, экспедиционное судно было затерто льдами и во время ледового дрейфа получило серьезные повреждения.

Лишь 6 сентября германские полярники увидели остров Иль-де-Франс и Землю Германия. Личный состав экспедиции разместился на берегу в снеговых камерах, которые были вырыты в снежных наддувах толщиной в пять метров. Через пару месяцев зимовки после внезапной подвижки льдов «Кобург» накренился на тридцать градусов, а все склады, созданные на льду, утонули.

22 апреля 1944 года ледяной лагерь был обнаружен санным дозором гренландского патруля. В результате внезапного нападения погиб лейтенант X. Захер. Общее руководство экспедицией перешло к капитану «Кобурга» Радебругтеру. 3 июня немецкие полярники были вывезены самолетом Ju-290 в Тронхейм.

10. «Эдельвейс-1» («Edelweiss»). В 1944 году группа из одиннадцати человек была доставлена на восточное побережье Гренландии из Висмара пароходом «Кединген» (судно с декабря 1939 года по апрель 1940 года было приписано к «Базис Норд») и подводной лодкой. Научным руководителем был назначен лейтенант Г. Вейс, а военным — лейтенант Г. Ю. Аллевельд.

После того, как подводная лодка безуспешно атаковала неожиданно появившийся в районе высадки американский ледокол «Нортленд» (торпеда ударила в кромку льда), «Кединген» был потоплен артогнем американцев (по другим данным — пленен американской подлодкой). Фашистской субмарине удалось уйти. Полярная партия была захвачена в плен.

11. «Эдельвейс-2» («Edelweiss II»), Первоначально, в 1944 году, экспедиция планировалась для высадки на Земле Франца-Иосифа, но после гибели первого «Эдельвейса» была направлена на побережье Гренландии. Метеорологическое судно «Экстернштейне» доставило группу к побережью, но здесь оно было обнаружено и фашистские полярники были захвачены в плен.

12. «Арктический волк» («Helhus»). Создан в октябре 1944 года на острове Хопен (остров Надежды) у Шпицбергена. Личный состав доставлен подводной лодкой, снят с острова только после окончания войны. Во время работы над книгой удалось найти информацию, что подводной лодке предшествовала работа некой метеоэкспедиции («Svartisen». — Авт.).

Вместе с тем после окончания Второй мировой войны стало известно, что в конце 1944 года между южными оконечностями Шпицбергена и Гренландии и кромкой паковых льдов курсировало специальное судно, работавшее по программе «Перелетные птицы» («Zugvogel»).

Правда, истинные цели и задачи этой операции не ясны и в настоящее время, да и штормовая погода помешала успешному проведению этой операции (с октября 1944 года по январь 1945 года).

При этом следует особо отметить, что у побережья острова Гренландия, начиная с 1940 года, в течение четверти века действовал международный ледовый патруль, основу которого составляла береговая охрана США. Но за эти годы американским военным морякам и полярникам удалось получить весьма ограниченные сведения о побережье острова. Особенно скудными были их знания о восточной части побережья, практически полностью загроможденной льдами. Фашистские же метеорологи всего за четыре года о Гренландии узнали много больше, в том числе и благодаря захвату во время оккупации Дании секретных карт этого острова.

Однако атлантической «метеокухни» нацистам было бы достаточно только на случай войны с Англией. Но Адольф Гитлер не прислушался к мудрому совету первого рейхсканцлера германской империи, князя Отто фон Шёнхаузена Бисмарка, и напал на Россию. Вот тут-то и Редер, и Геринг, да и сам Гитлер осознали, какую роль играли в условиях блокады рейха англичанами русский Северный морской путь и районы русской Сибири. А главное — на сколько здесь важны оба острова Новой Земли.

С первых дней войны с Советским Союзом фашистское руководство рассчитывало, что специальный горный корпус «Норвегия» собственными силами легко решит задачу захвата Ура-Губы, Полярного и Мурманска, а затем быстро овладеет всем Кольским полуостровом. Не удивительно, что за всю компанию 1941 года Кригсмарине не проявлял особой активности в районах северо-восточной части Баренцева моря и в Карском море. Тем более что небольшая германо-норвежская военно-морская группировка едва-едва обеспечивала германские коммуникации у побережья Норвегии да могла действовать в южной части Баренцева моря.

Может, поэтому большинство военных историков всегда были твердо убеждены, что первое время фашистов не интересовали районы Новой Земли и они проникли в Карское море только летом 1942 года. Однако они как-то упустили, что еще 4 октября 1941 года гидрографическое судно «Академик Шокальский» обнаружило у северо-восточной оконечности Новой Земли нацистскую субмарину. А в дельте Лены на бочках с топливом стояла маркировка «Кригсмарине, 1940 год». Так, может, еще в начале Второй мировой войны гитлеровцы не упустили возможности похозяйничать не только на атлантической «метеокухне», а попытались заглянуть еще и в ее арктические уголки? А тут уж без посещения островов советской Новой Земли — ну, никак не обойтись.

Скорее всего, корабли Кригсмарине начали осваивать просторы Карского моря задолго до Великой Отечественной войны. Ведь фашистские военно-морские теоретики и адмиралы еще с начала 30-х особо выделяли архипелаг Новая Земля как «нависавший» над всеми нашими морскими коммуникациями в Баренцевом море и в западном секторе советской Арктики. Особенно — архипелаг Новая Земля.

Во-первых, она всегда была своеобразным «Гибралтаром» для Северного Ледовитого океана, миновать который не может ни один корабль, идущий в Карское море или возвращающийся обратно. Во-вторых, кроме небольшого количества местного населения да нескольких партий советских полярников, здесь никто не жил.

Был также учтен и практический опыт создания на Новой Земле некоей базы подводных лодок еще в годы Первой мировой войны (20). Есть информация, что моряки заходивших и укрывавшихся здесь кайзеровских субмарин для складирования морских мин (позже поставленных против транспортов союзников, идущих в Архангельск) использовали остров Поной. Топливозаправщиком для этих подлодок служил некий австрийский транспорт, неоднократно наблюдаемый русскими и норвежскими рыбаками на подходах к горлу Белого моря и у западного входа в Маточкин Шар. Вместе с тем у гросс-адмирала Эриха Редера, который до начала Первой мировой войны руководил информационным отделом по связям с общественностью имперского Военно-морского управления, которое располагало прекрасными военными обозревателями и аналитиками, а затем — как начальник рекогносцировочных сил кайзеровского флота, знал о богатом практическом опыте использования в Баренцевом море германских вспомогательных крейсеров «Берлин», «Гроссер-курфюрст» и «Метеор». Ведь, только по приблизительным данным, в Белом море за 1916–1917 годы на германских минах подорвались более двадцати транспортов России и стран Антанты. Данная тема рейдерской войны кайзеровских кораблей и подводных лодок на Севере — тема иной книги. Поэтому мы вернемся к основному рассказу.

При разработке планов дальнейшего создания арктической «системы» Кригсмарине фашистская военно-морская разведка успешно использовала все доступные материалы всех «научных» экспедиций. Так что первая (октябрьская) встреча «Академика Шокальского» с германской субмариной у мыса Спорый Наволок, закончившаяся для советских полярников счастливо, не была случайной. Об этой неожиданной встрече еще в 1969 году рассказал в «Истории открытия и освоения Северного морского пути» известный полярный исследователь М. И. Белов, который не стал бы публиковать непроверенную информацию. Но почему-то исследователи и историки Севморпути не любят вспоминать эту историческую страницу. А базирование гитлеровских моряков и летчиков в Белушьей губе ставят под сомнение.

Меж тем новоземельцы, проходившие службу на островах архипелага, чаще всего не слишком охотно (и все же порой) вспоминают о некоем громадном подскальном сооружении. Оно располагалось на острове Междушарский (южнее мыса Соколова, или так называемого мыса Любви), по другим данным — где-то в середине пролива Маточкин Шар. Есть информация, что именно здесь германские подводные лодки всплывали у причала в спокойном озере. Может, где-то здесь и была тайная кайзеровская база? Ведь где-то здесь в конце 60-х годов была даже обнаружена исправная динамомашина, которая могла подавать электроток для аварийного освещения пещеры. И маркировка на ней была… германская.

В процессе поисковой работы удалось уточнить, что, возможно, именно этот грот использовали уже послевоенные подлодки Северного флота. Однако по понятным причинам документального подтверждения тому найти пока не удалось.

Вряд ли стоит рассматривать как случайность и неожиданную встречу у Новой Земли экипажа гидросамолета МБР-2 под командованием будущего Героя Советского Союза, старшего лейтенанта Леонида Елькина с нацистской подлодкой.

В начале лета 1942 года было решено сформировать Новоземельскую военно-морскую базу. Северный флот сразу же приступил к выполнению подготовительных мероприятий. И хотя уже с августа 1942 года у входа в губу Белушья начали нести дежурство наши дозорные корабли, этот удаленный арктический архипелаг, как и прежде, оставался для советской стороны неизведанным. А настоящей сухопутной карты даже основного выбранного района базы не существовало. Только некоторые домики промышленников были нанесены на схемы и карты по данным опроса их строителей — охотников и рыбаков.

27 июля 1942 года гидросамолет Елькина вылетел к Новой Земле для выполнения специальной задачи, поставленной командующим Северным флотом, вице-адмиралом Арсением Головко. Североморцам было приказано отыскать места для дополнительных посадочных полос, откуда можно было вести воздушную разведку в северной части моря и провести сопутствующий поиск фашистских подлодок в восточной части Баренцева моря.

После приводнения в заливе Рогачева североморский экипаж на надувной шлюпке направился к берегу либо для осмотра обнаруженной подходящей площадки, либо для встречи с зимовщиками. Внезапно неизвестно откуда недалеко от МБР-2 появилась фашистская субмарина, которая из пулемета обстреляла советский гидросамолет. Экипаж быстро вернулся к самолету, и Елькин, несмотря на тяжелое ранение, увел ее из-под обстрела и сумел поднять машину в воздух.

Более чем странным совпадением является то, что в этот же день (27 июля 1942 года) германская субмарина U-601 атаковала два гидросамолета типа ГСТ из авиагруппы И. Мазурука у Малых Кармакул, а затем обстреляла здешнюю полярную станцию. При этом она уничтожила оба советских ГСТ, три дома и два склада полярников. Странное совпадение, не правда ли? Может быть, советские самолеты «спугнули» отдыхавший недалеко от Белушьей губы экипаж субмарины? Ведь залив Рогачева (Белушья губа) и залив Моллера (Малые Кармакулы) находятся недалеко друг от друга. Они с юга и с севера, соответственно, вдаются в полуостров Гусиная Земля. Между заливами не более семидесяти морских миль, что для подводной лодки, тип VII (к которой относилась U-601), идущей в надводном положении, составляет не более пяти часов хода. Может, где-то здесь на полуострове и следует искать стоянку фашистских субмарин, приходивших сюда на отдых до августа 1942-го? Хотелось бы отметить, что и Белушья губа, и Междушарский были избраны немцами не случайно.

Белушья губа (или просто Белушка) расположена на северном побережье пролива Костин Шар (между островом Междушарский и южным островом Новой Земли), к западу от залива Рогачева. Как место для базирования боевых кораблей она имеет большие оперативно-тактические выгоды. И в первую очередь потому, что любые корабли, приходя сюда, в случае опасности могли использовать для выхода отсюда сразу два пролива: кратчайший — между мысом Лилье и северо-западной оконечностью острова Междушарский, другой — через пролив Костин Шар. Это вам не напоминает базы в Киле и дельте Лены?

Кроме того, весной-летом 1942 года на острове Междушарский (у входа в губу Белушья) были созданы взлетная полоса и радиостанция. И первый фашистский самолет Не-111 приземлился здесь уже в июле. У него на борту находился один из основоположников создания германской метеосистемы в арктических широтах, Руперт Гольцапфель. Стоит ли удивляться, что вскоре, несмотря на создание на Новой Земле нашей ВМБ, на побережье Междушарского появилась автоматическая метеорологическая станция «Крот». Правда, столь откровенная наглость со стороны фашистов, едва не закончилась для них плачевно. Прилетевший на остров «хейнкель» был атакован советским самолетом МБР-2. При аварийном взлете немецкий самолет получил повреждения. От уничтожения крылатого «метеоролога» спас неожиданно подоспевший в район Ju-88 (откуда он появился именно в эти минуты?), который затем обеспечил уход «хейнкеля» в Норвегию.

Когда на следующие сутки сюда пришли североморские корабли с десантными группами из Белушьей губы, то на острове были обнаружены лишь следы от шасси самолета, местами врезавшихся в грунт, колья, к которым он крепился на время штормового ветра, да части брошенной радиостанции (21).

Затем подобные взлетные полосы появились на новоземельских мысах Константина и Пинегина. Используя все три ВВП, нацистам было легко создать небольшие топливные и продовольственные склады, особо нужные для экипажей подлодок, отстаивавшихся в заливе Ледяная гавань. В послевоенное время удалось также узнать об установке 15 октября 1943 года на берегу новоземельского залива Иноземцева (на мысе Медвежий) автоматической метеостанции WFL-32 (Wetterfunkgerat-Land‑32) («Эрих»).

Однако чаще всего летчики люфтваффе взлетали с этих мысов для слежения за советскими арктическими конвоями. Ведь благодаря географическому местоположению архипелага Новая Земля они значительно увеличивали боевой радиус своих воздушных разведчиков. При обнаружении конвоя летчик сразу не сообщал полученных координат в эфир. Он выжидал, а заодно:

1. Исключал свою значительную ошибку в истинном месте советских и союзных транспортов, накопленную за время длительного полета над морем, а в процессе наблюдения — еще и уточнял данные движения конвоя и обнаруженных судов.

2. Исключал возможность перехвата «длинного» сообщения и обязательного отворота конвоя на другой курс (в случае нахождения на кораблях конвоя аппаратуры радиоразведки).

3. Давал возможность подлодкам, в это время находящихся, например, на Земле Александры или в Ледяной гавани, в кратчайшее время выйти на маршрут перехода советского конвоя. При этом немецкий летчик даром времени не терял, а передавал на коротких радиоволнах: «Я отправляю сигнальное сообщение».

Этот короткий сигнал сразу же становится предупреждением для командования группы и всех ее подводных лодок, которые после получения данного сигнала занимали глубины, наиболее выгодные для приема целеуказания самолета-разведчика (на длинных радиоволнах).

С получением данных об обнаруженном конвое «арктические волки» определяли свое место относительно советских транспортов и докладывали полученные пеленги старшему в группе (или на береговой командный пункт). Командование группы по пересечениям пеленгов на карте определяло точное место самолета, а значит, и конвоя и с использованием метода «крюйс-пеленга» передавали полученную информацию на подлодки группы, которые, в свою очередь, в кратчайшее время занимали наиболее выгодные позиции дня торпедных атак (22). Сколь важная военная роль была отведена воздушным разведчикам люфтваффе на Севере, говорит следующее.

К июню 1941 года в Северной Норвегии находились эскадрилья дальних разведчиков Do-18 и звено дальних разведчиков Ju-88. Эти самолеты вели разведку до острова Ян-Майен, южного побережья Шпицбергена, а на востоке — до губы Крестовая (Новая Земля) и Архангельска.

Вскоре после начала войны с Советским Союзом авиационные соединения в Северной Норвегии начали постепенно пополняться, и летом 1942 года число самолетов здесь увеличилось до двухсот пятидесяти единиц. Но со следующего года их численность стала уменьшаться. Неудивительно, что лето-осень 1942 года стали самым результативным периодом дня группировки 5-го воздушного флота люфтваффе, базировавшихся на аэродромы Северной Норвегии. Тайну боевой деятельности одного из ее подразделений раскрыла находка наших поисковиков, но только в 1989 году.

 

9. ЧТО ХРАНИЛА АРХАНГЕЛЬСКАЯ ТУНДРА?

Над заснеженной лесотундрой стояла тягучая тишина. Но вот вдали раздался легкий, нарастающий гул авиационных моторов. Пара краснозвездных Пе-3 со стороны Баренцева моря стремительно неслась над темными пятнами болот. Как специально, ноябрь 1942 года подарил североморским экипажам «окно» ясной и тихой погоды среди круговерти густых снежных зарядов.

Неожиданно в это же «окно» прямо из-под лучей ослепительно сверкнувшего солнца на «петляковых» упала тройка бело-черных мессершмитов. Самолет ведущего был сбит практически первой очередью и, вспыхнув яркой ракетой, упал, зарывшись в мох неглубокого болотца. Самолет ведомого, увернувшись от новых смертельных трасс, сколько смог, постарался увести преследователей в сторону от места падения командира. Однако вскоре вдали раздался еще один взрыв. В вышине коротко мелькнули силуэты пятнистой тройки. С оглушительным ревом они нырнули за облака и умчались в сторону беломорского горла. Над архангельской тундрой вновь наступила тягучая, но уже словно мертвенная тишина. Примерно так развивались события тайну, которых удалось раскрыть лишь почти через полвека.

5 ноября 1942 года с советского маневренного аэродрома, сооруженного недалеко от устья реки Поной, дня прикрытия наших транспортов, прорывающихся от Новой Земли в Архангельск, взлетела пара всепогодных истребителей дальнего действия Пе-3 из второй эскадрильи 13-го (по другим данным, 95-го) истребительного полка, входившего в первую Особую морскую авиационную группу (ОМАГ-1). Пару вел лейтенант Александр Устименко. Его ведомым был старший сержант Виктор Горбунцов.

Через полтора часа на смену им с понойского аэродрома взлетела следующая пара: лейтенант Константин Усенко и лейтенант Сергей Нюхтиков. Однако Нюхтиков из-за неисправности мотора вскоре вернулся на аэродром. И Усенко для смены первой пары пришлось лететь в район в одиночестве. Его встреча с закадычными друзьями состоялась непосредственно в зоне видимости охраняемого парохода. Пара Устименко-Горбунцов, передав Усенко «подопечный» транспорт, качнула крыльями и ушла на юг. И эта встреча стала последней встречей для друзей-истребителей. Когда лейтенант Усенко, успешно выполнив задание, совершил посадку на своем аэродроме, то выяснилось, что первая пара на свой аэродром так и не вернулась. Усенко искал друзей при каждом очередном вылете, заглядывая по маршруту полета в самые отдаленные уголки тундры. Но — никаких следов.

Самолет Устименко удалось найти лишь через 47 лет поисковикам под руководством старшего лейтенанта Виктора Дудина из авиационного полка, некогда базировавшегося на аэродроме «Ягодник».

Собственно говоря, самолет еще в 1960-е годы нашли жители села Верхняя Золотица. Но по неясным причинам они не только не похоронили летчиков, но даже — не сообщили о находке в Архангельск. Лишь случайно на сбитую «пешку» в 1987 году наткнулись архангельские геологи из Юрасской разведэкспедиции. При этом геолог Борис Брянцев подробно осмотрел обломки самолета и при встрече с военными поисковиками рассказал о сбитом Пе-3.

Через год группа Дудина — Андрей Косов, Алексей Гах, Владимир Агафонов и Михаил Костюкович — на вертолете прилетела в район будущих поисков. После недолгого обследования болотистой тундры Пе-3 № 40415 был обнаружен в высохшем болотце. Здесь же были найдены и останки… сразу трех летчиков. Здесь же лежали планшетка, личное оружие и полуистлевшие партийные билеты.

После того как погибший самолет был вытащен на сухое место, по документам, обнаруженным у погибших, удалось установить, что перед поисковиками лежат лейтенант Александр Устименко и его штурман лейтенант Кузьма Банцев. Третьим в погибшем самолете был начальник штаба ОМАГ-1 полковник Федор Попов.

Для полковника Попова этот полет должен был стать завершающим в его заполярной службе. Приказ о назначении Федора Федоровича начальником штаба авиации краснознаменного Балтийского флота был уже подписан. Но Арктика не захотела расставаться с полковником Поповым. Полет в составе экипажа Устименко стал для него последним. Однако ради чего начальник штаба ОМАГ вылетел на патрулирование в Баренцево море? Это не праздный вопрос, и ниже попробую ответить на него. Но самое удивительное открытие принес детальный осмотр сбитого «петлякова».

Оба борта самолета были иссечены пушечно-пулеметными очередями. При этом практически все пробоины были от снарядов необычно крупного для авиационных пушек калибра (не меньше 30 миллиметров). Сразу было видно, что самолет упал на землю не из-за неисправности двигателей или ошибки пилота. Но кто же так далеко от передовой, в этой глухой архангельской лесотундре, глубоком советском тылу пушечно-пулеметным огнем расстрелял один из лучших советских самолетов? При этом ближнее село Верхняя Золотица, стратегического значения никогда не имело. Советских зениток и зенитных пулеметов возле него никто и никогда не видел. Даже появление советских самолетов над ним было большой редкостью.

Скорее всего, это сделали дальние немецкие истребители Me-110 или модифицированные Ju-88. Но как они попали сюда? По расчетам авиаштурманов, получалось, что для появления в этом районе дальнего немецкого истребителя Me-110 с ближайшего немецкого аэродрома, например, из Луостари или Аоухов, ему было необходимо по прямой пролететь весь Кольский полуостров, миновать горло Белого моря, углубиться на советскую территорию, быстро отыскать советский самолет и мгновенно его уничтожить. А чтобы вернуться домой — немедленно ложиться на обратный курс. И все это без учета обхода советских зон ПВО или по какой-то причине использования двигателей в форсажном режиме. Либо где-то здесь находился вражеский аэродром?

И практическая проверка расчетов показала, что такой тайный аэродром гитлеровцев был создан на песчаной косе у Окулова озера. Здесь вдоль заброшенной взлетной полосы были сооружены бревенчатые жилые сооружения, где были брошены когда-то элегантная пилотка-«флигермютце» и запачканный краской летный китель. А в небольшой мастерской еще стояло несколько токарных станков с германским клеймом на корпусе, здесь же валялись запасные детали к радиостанции FuG-10. Бесспорно, их хозяевами могли быть только немцы. Быть может, вместе с такими же сооружениями на Новой Земле (на вышеупомянутых мысах Константина и Пинегина), а также в Архангельской области (у сел Мегра и Погорелец) германский тайный аэродром должен был стать одним из элементов гитлеровской арктической «системы». Или — звеном все того же «Генерального плана «Ост»»? Плана, который предусматривал как уничтожение славян, так и полную «германизацию» всей западной части Советского Союза вплоть до Урала. И все же зачем он понадобился нацистам? Вот несколько максимально подробных версий.

Версия первая. Секретный аэродром был предназначен для перехвата советских самолетов из воздушного охранения полярных конвоев или самолетов, которые перегонялись по ленд-лизу. Именно летом 1942 года Великобритания и США ускорили договорные поставки самолетов дня Советского Союза Перегонять самолеты предполагалось с трех направлений: с востока — через Аляску, с севера — через порт Архангельск и вологодские аэродромы, с юга-через Иран и Афганистан. Но даже через год после начала войны под Архангельском у советских ВВС было всего два полевых аэродрома. И они не отвечали необходимым для союзников требованиям: были островными и малыми по размерам. Прилегающая к этим аэродромам тайга была сильно заболочена и, главное, не подлежала дренажированию, остро необходимому для строительства бетонированной полосы. Не удивительно, что союзники стали твердо настаивать на строительстве новой деревянной взлетно-посадочной полосы, хотя бы в четыреста метров длиной и шестьдесят метров шириной.

Для будущего аэродрома подобрали большое открытое пространство среди таежного леса, недалеко от нынешнего поселка Катунино. Почва здесь была малозаболоченной и позволяла построить надежный деревянный настил. В короткое время к строящемуся аэродрому подвели электролинию, железнодорожную ветку, установили четыре пилорамы. Все сооружения для сборки самолетов, деревянную взлетную полосу и железнодорожную ветку строили заключенные из соседнего лагеря НКВД. Аэродром был сооружен очень быстро.

Практически сразу же по железнодорожной ветке сюда стали прибывать первые самолеты, доставленные в порт Архангельск на английских и американских транспортах. Техническую команду, которая собирала самолеты, составляли англичане. Испытывали самолеты три американских летчика- капитаны Луис и Элисон, старший лейтенант Замке.

К сентябрю 1942 года с нового архангельского аэродрома (через промежуточный вологодский) в действующую армию была отправлена почти сотня самолета «Киттихаук», «Кертис Р-40», «Тамагаук» и «Харрикейн». Конечно, это не слишком много, но после многочисленных потерь на Севере большая часть американских и английских самолетов приходила в порт Мурманск и сразу же передавались в состав авиаполков Карельского фронта.

Дальнейшую перегонку на юг самолетов, доставленных из Архангельска, обеспечивали уже советские летчики из особой группы полковника Бориса Смирнова Николай Храмов, Иван Макренко, Константин Коккинаки, Виктор Мошин, Николай Козлов, инженер Лазарев и его помощники, Часовиков и Баранов. Но вернемся к исчезнувшей 5 ноября 1942 года советской паре «пешек».

Если посмотреть на карту Архангельской области, то сразу же бросится в глаза, что тайный фашистский аэродром у Окулова озера находится посередине между только что построенным аэродромом (будущий аэродром «Ягодник») и нашими маневренными аэродромами у реки Поной и на мысе Канин Нос.

Отсюда было чрезвычайно удобно перехватывать как советские самолеты, взлетающие с архангельских аэродромов, так и самолеты, влетающие с маневренных аэродромов у Баренцева моря. Ведь к осени 1942 года фашисты уже располагали своеобразной подсказкой о действительном маршруте и графике полетов дальних советских истребителей, прикрывавших союзные конвои.

Война есть война. Еще 5 сентября 1942 года на обломках разбившегося у Барде (по другим данным — Вадсе) английского бомбардировщика «хэмпден» германская разведка захватила секретные документы с некоей информацией о переходе полярных конвоев PQ-17 и PQ-18. Здесь же они заполучили расшифровку одного из приказов по 95-му истребительному полку ОМАГ. Возможно, этот приказ каким-то образом касался перехода PQ-18 и последующих одиночных переходов союзных кораблей через Атлантику. А вернее — организации их воздушного прикрытия. Но только в послевоенные годы нам удалось выяснить, что в архангельском треугольнике («Ягодник» — остров Поной — мыс Канин Нос) обе ОМАГ (Особая морская авиационная группа) Северного флота понесли самые большие потери, причем чаще всего их самолеты исчезали при невыясненных обстоятельствах.

Версия вторая. Аэродром у Окулова озера использовался германскими летчиками как аэродром «подскока» дня специальных самолетов метеорологического звена и самолетов дальней авиации. Например, дня FW-200 («Кондор» или «Курьер»), обеспечивавших снятие немецких метеорологических партий из районов западного сектора Северного морского пути и о которых было рассказано ранее.

Именно на тайные арктические метеостанции личный состав мог быть заброшен с помощью специальной авиагруппы люфтваффе, самолеты которой вполне могли воспользоваться тайными промежуточными аэродромами на советской территории.

Версия третья. Вместе с аэродромами в Аешуконском и Мезенском районах Архангельской области тайный аэродром у Окулова озера обеспечивал заброску диверсионных групп «Предприятия "Цеппелин"».

О перспективных планах руководства абвера может говорить такой факт, что в августе 1943 года в зону его деятельности была включена вся ближняя советская территория, до Белого моря включительно, а в дальнюю зону — передовые районы западной части Северного морского пути. Сюда (вплоть до Северного Урала. — Авт.) гитлеровские агенты забрасывались на самолетах специальной авиаэскадрильи, как правило, с Псковского, Рижского и Смоленского аэродромов. Ниже о «земных последователях Цеппелина» будет рассказано более подробно.

Версия четвертая, но не крайняя. Это был тайный аэродром для самолетов-разведчиков специальной «группы Ровеля».

Лет десять назад в российской печати появилась информация о неизвестном германском самолете-разведчике, который летом 1944 года ночами неоднократно появлялся в небе над Москвой. Его не могли достать советские ночные истребители Пе-2. Более того — не могли найти наши прожекторные дивизионы. Командование московской особой зоны ПВО долго ломало голову над тем, как его уничтожить. В конце концов, выход был найден, и вражеский воздушный разведчик был сбит, но и до настоящего времени подробности его уничтожения остаются неизвестными. Известно лишь то, что этот самолет входил в состав одной из эскадрилий особого «Бомбардировочного полка — 200», которым командовал полковник Теодор Ровель.

В Первую мировую войну Ровель был простым летчиком- наблюдателем. В 1934 году из опытных германских летчиков и бортмехаников он создал маленькую эскадрилью, которая базировалась на берлинский аэродром Штаакен. Так как в те годы побежденная Германия еще не имела права иметь собственные ВВС, то эскадрилья получила наименование «Экспериментальный пост высотных полетов». И только через год она была переименована в «Эскадрилью особого назначения». Одной из первых задач, успешно выполненной воздушными разведчиками Ровеля, стало фотографирование военно-морской базы Кронштадт, а также — районов Ленинграда, Минска и Пскова.

В конце 30-х особая эскадрилья получила новейшие разведывательные самолеты-разведчики Не-111, вооруженные самой современной оптикой, изготовленной фирмой «Карл Цейсе», которая позволяла делать четкие фотографии с больших высот. В случае необходимости эскадрилья Ровеля работала под прикрытием символики компании «Дойче Люфтганза». А после августа 1939 года — даже выполнила несколько коммерческих рейсов на Москву.

С началом Второй мировой войны эскадрилья Ровеля была преобразована в разведывательный полк особого назначения и получила самолеты Ju-88 и Ju-86, Do-214 и Do-217, Не-410 и Hs-130. В двигатели самолетов этой группы закачивалась специальная кислородно-азотная смесь, которая позволяла немцам успешно летать на рабочих высотах свыше двенадцати тысяч метров и легко уходить от истребителей противника. Особо примечательными среди них были:

— Ju-86P и R. Модификации имели усовершенствованные дизельные двигатели с системой форсирования мощности GM-1, которая легко обеспечивала полеты на высоте до четырнадцати тысяч метров;

— Do-217P — имел практический потолок полета до пятнадцати тысяч метров.

Уже в первые дни Великой Отечественной войны полк Ровеля начал производить полеты от линии фронта до Урала включительно. Для того чтобы пресечь подобные полеты в советских ВВС была создана особая авиагруппа, состоявшая из летчиков-испытателей высшей квалификации. Через два военных года полк Ровеля был переформирован в «Бомбардировочный авиаполк 200» и лишь изредка стал выполнять задания по заброске агентуры абвера и СД.

Вот только несколько версий и предположений, для чего в Архангельской области, далеко за линией фронта, нацистам был нужен тайный аэродром. Они разнообразны и порой выглядят фантастично. Но за прошедшие послевоенные годы еще никто и не попытался детально разобраться в них. Даже опытные летчики соединений фронтовой авиации люфтваффе лишь слышали о подобных аэродромах. Но кто-то же может знать о них значительно больше? Даже несмотря на то, что в наши дни отдельные российские историки и знатоки немецкой авиации, а порой и немецкие исследователи истории люфтваффе сомневаются в существовании тайных фашистских аэродромов на Крайнем Севере. Но почему же архангельские геологи и поисковики нашли на беломорско-кулойском плато сбитого «петлякова» лейтенанта Устименко? Или почему на родной аэродром не вернулся Пе-3 № 40 414 старшего сержанта Горбунцова и его штурмана, штурман-лейтенанта И. Дергилева?

 

10. ЗЕМНЫЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ «ЦЕППЕЛИНА»

Вышеупомянутое «Предприятие «Цеппелин»» («Unter-nehmen «Zeppelin»») было создано в марте 1942 года Главным управлением имперской безопасности (РСХА) специально для политического разложения Советского Союза. На правах реферата (разведывательного подразделения) оно входило в состав управления AMT-VI (управление оперативных отделов СД-заграница Главного управления имперской безопасности) и подчинялось непосредственно бригаденфюреру СС и генерал-майору войск СС Вальтеру Шелленбергу.

Рассказ об этом особо закрытом разведывательно-диверсионном органе выходит за рамки нашей книги. Однако он весьма важен для понимания появления «теней» свастики у Таймыра, и читателю будет предложена короткая справка о деятельности гитлеровских диверсантов. Естественно — все, что касается советского Заполярья. Сразу же оговоримся, несмотря на то что среди ученых на борту пролетевшего над арктическими островами и морями СССР дирижабля «Граф Цеппелин» также находились германские военные разведчики, не будем их путать с питомцами бригаденфюрера СС В. Шелленберга, которые нелегально работали в нашем глубоком тылу.

В августе 1943 года одна из двух так называемых главных команд «Предприятия «Цеппелин»» («СС гаупткоманда Русланд-Митте Унтернемен «Цеппелин»») была переименована в «Руссланд-Норд» (руководитель — обергруппенфюрер СС, генерал полиции и генерал войск СС Фридрих Еккельн) и приступила к разведывательной деятельности на территории от северной Украины до Белого моря.

В настоящее время стало известно, что один из документов, разработанных планировщиками «Предприятия», предполагал специально для решения своих главных задач целенаправленно проводить массовую заброску разведывательных, повстанческих и диверсионных групп в районы крупнейших и наиболее удаленных лагерей, входивших в систему ГУЛАГ (23). Не секрет, что в сибирской тайге и в северной тундре их было более чем предостаточно.

При этом разведывательные группы должны были вести сбор политических сведений о Советском Союзе, пропагандистские группы — вести национальную, социальную и религиозную пропаганду, повстанческие — организовывать восстания, диверсионные — проводить политические диверсии (24). Расчет строился на том, что если спецгруппам удастся поднять сразу несколько восстаний в лагерях на побережье Карского моря и моря Лаптевых среди так называемых врагов народа, то глубокий советский тыл вдоль западных районов Северного морского пути не просто «взорвется». На долгое время он будет полностью парализован. Одновременно эти же восстания оттянут на себя заметную часть дивизий Карельского фронта, что, в свою очередь, даст реальную возможность быстрого захвата горными стрелками генерал-лейтенанта Дитля порта Мурманск и незамерзающего Кольского залива.

Произошло хотя бы одно такое восстание или нет, сказать сложно. Однако в документах контрразведки Смерш Северного флота сохранилась информация об обнаружении подпольной немецкой радиостанции в поселке Ошмарино (устье реки Енисей), а также о посещениях нацистскими подлодками отдаленных районов и островов в юго-восточной части Карского моря. Здесь они высаживали одиночных разведчиков и забирали на борт каких-то людей из здешних становищ (25).

Пока существовала надежда на успех блицкрига на Востоке, в абвере не особо расстраивались, если заброшенные диверсанты не оседали в глубоком тылу советских войск. Чаще всего их основные усилия были направлены на захват наших стратегических и оборонных объектов недалеко от линии фронта, а также — на нарушение советских транспортных коммуникаций, дезорганизацию ближних тылов Красной Армии. Типичным примером для того времени служит высадка фашистских десантов в августе 1942 года в Мурманской области и в сентябре того же года в Вологодской области.

В первом случае, в ночь с 28 на 29 августа фашистские диверсанты из состава 18-й роты 5-го батальона специального полка «Бранденбург-800» десантировались с самолетов в районе железнодорожной магистрали Ленинград-Мурманск и совершили здесь две диверсии, почти на сутки прервали связь Кольского полуострова с центром страны (26). Во втором — спецгруппа того же батальона в сентябре высадилась с десяти транспортных юнкерсов у моста через реку Вычегда (граница Вологодской и Архангельской областей).

В этом случае из-за внезапности нападения, вся охрана нашего стратегического объекта была полностью уничтожена. Мост был захвачен в исправном состоянии. Однако в течение часа он был отбит заключенными из соседнего лагеря ГУЛАГ, которые по чистой случайности в тот день работали на берегу Вычегды. При этом все вражеские парашютисты были перебиты. Когда же стало ясно, что блицкрига не будет, то все внимание абвера было обращено на наш глубокий тыл.

С марта 1942 года подготовка агентов-диверсантов, радистов и разведчиков была перенесена в разведывательно-диверсионную школу близ польского города Люблин. Официально она именовалась «Гауптлагерь Яблонь» или «Особая часть СО». После окончания курса обучения в данной школе агентов стали забрасывать не только в районы Москвы и Ленинграда, но даже — в районы Северного Урала. Здесь отбор агентов проводили уже специальные структуры разведывательно-диверсионных школ при штабе «Валли» (специальный орган по координации и руководству разведывательной и диверсионной деятельностью на Восточном фронте). Преимущество отдавалось кандидатам, имеющим широкий кругозор (радистам, саперам и связистам). Позже задачи спецшколы в очередной раз изменились, и в начале 1943 года подготовка «дальних» заполярных разведчиков и диверсантов абвера была возложена на разведывательно-диверсионную школу в финском городе Рованиеми как абвер-группу АГ-214, действовавшую при 20-й горной армии. Позже эта спецшкола была переведена в польское местечко Сулеювек и была включена в абверкоманду АГ-204.

При полетах в глубокий советский тыл самолеты-перевозчики из специальных авиаэскадрилий люфтваффе использовали тайные аэродромы в Архангельской и Вологодской областях и забрасывали агентуру в тылы Карельского фронта. Отсюда фашистские диверсанты следовали пешим порядком или «по возможности». Всем дальним группам обязательно придавался подготовленный радист с УКВ-передатчиком, который обеспечивал связь диверсантов с вынесенным (подвижным) приемопередающим радиоцентром (в первую очередь — находящихся на германских подводных лодках, патрулирующих в юго-восточной части Баренцева и в южной части Карского морей).

Первоначально «цеппелинновцы» выполняли специальные задания по проведению диверсий на железнодорожном транспорте, уничтожению баз и складов с продовольствием и иных значимых объектов в Заполярье. Попутно им вменялось проводить на «своей» территории антисоветскую пропаганду и совершать убийства офицеров Красной Армии и НКВД. В последние годы Великой Отечественной войны агентам, которых забрасывали в северные районы Советского Союза, стали давать задания на установление связи с переселенцами, которые проживали в районах лагерей системы ГУЛАГ, и по организации из них повстанческих отрядов. При этом было особо учтено, что после «освободительного» похода в восточные области Белоруссии и Украины, то есть августовского (1939 года) похода Красной Армии в Польшу, «140 тысяч пленных поляков были насильственно вывезены на Крайний Север и направлены на лесоразработки» (27).

Примерно в это же время в рамках «Предприятия «Цеппелин»» был создан Политический центр борьбы с большевизмом (ПБЦ), руководителем которого стал бывший командир 102-й стрелковой дивизии 21-й армии полковник И. Бессонов. Этот офицер был не просто полковником РККА, попавшим в плен. Как бывший начальник отдела боевой подготовки Главного управления погранвойск НКВД СССР, он хорошо знал места расположения лагерей ГУЛАГа и потому, став во главе ПБЦ, сразу же приступил к разработке плана высадки сюда двух воздушных десантов (общей численностью до шести тысяч штыков). Один десантный батальон планировалось высадить в район Сыктывкар-Сольвычегодск — юго-восток от Архангельска (28). Другой — в район Сибирской железной дороги. По замыслу фашистские десантники должны были захватить в своих районах несколько лагерей и, вооружив заключенных, начать наступление повстанческих отрядов на юг. Неожиданно летом 1943 года Бессонов был арестован и помещен в зондерлагерь Заксенхаузен, а его политцентр — распущен.

И все же «глобальные» диверсионные планы нацистов росли, как грибы после летнего дождя. Через год, к лету 1944 года, «Предприятие «Цеппелин»» подготовило несколько крупных групп (до ста человек каждая) для высадки в районах рек Волга и Кама. Здесь после проведения взрывов мостов, согласованных по времени, они должны были отрезать от фронта военные заводы, находящиеся за Уралом. Правда, вряд ли столь массовая высадка воздушного десанта в глубоком советском тылу была технически возможна. Но подобные планы существовали. Более того, часть менее фантастических планов, возможно, даже была реализована.

Например, была произведена высадка двух небольших фашистских десантов летом 1943 года в Кожвинском районе Коми АССР. А затем в конце 1943-го — высадка десанта под Сыктывкаром Считается, что вражеские десантники в первую очередь должны были прервать перевозки угля с Воркутинского и Ухтинского месторождений, а затем — действовать по плану «Предприятия». Однако каковы были истинные задачи фашистских диверсантов — до конца не известно.

Меж тем в 60-е годы прошлого столетия наши североморцы участвовали в боевом тралении в Обской губе. Они вспоминали об удивительной встрече с группой неизвестных, которые до того не подозревали, что Великая Отечественная война уже закончилась. А позднее даже признались, что в свое время, перебив лагерную охрану, они бежали в тайгу, где и скрывались до сих пор. Не менее интересным был другой случай: в конце 80-х в одном из «забытых богом» малых поселков на берегу Обской губы был случайно обнаружен участник фашистской спецгруппы, заброшенной сюда «Предприятием «Цеппелин»». Может, пока мы еще не все знаем об их деятельности.

Серьезное внимание руководство вышеназванной «Руссланд-Норд» уделяло ведению информационной войны. Еще в 1942 году оно разработало план по заброске воздушным путем на территорию Вологодской области типографии для печатания подпольной антисоветской газеты, редактором которой должен был стать некий Филистинский. Одновременно она же должна была размножать воззвания и листовки контрреволюционного характера и распространять их среди населения. При этом специальный шапирограф было решено разместить в одной из глухих деревень Вологодчины, где ранее была десантирована разведгруппа из семи цеппелиновцев под руководством Гордея Семенова, поддерживающая систематическую связь с Рижским радиоцентром германской разведки (29).

При подготовке к выброске все механизмы и грузы типографии были упакованы в двадцать два тюка, подготовленных к выброске на грузовых парашютах. О проведении этой операции есть двоякая информация: по одним данным, выброска была произведена, по другим — не проводилась. В любом случае земные цеппелины вели и готовились вести в советском Заполярье активную боевую работу, и все вышеприведенные замыслы не стоит называть «воспаленной фантазией» постперестроечных журналистов и писателей, как об этом сегодня иногда пишут отдельные «универсальные» историки в нашей стране.

 

11. УПУЩЕННЫЙ ГОД

К нашему времени самым известным фактом присутствия фашистов в Карском море стал неудачный рейд на Диксон броненосца «Адмирал Шеер». Коротко напомню о нем тем, кто впервые узнал, что в нашей Арктике шли бои, не менее значимые, чем в Атлантике, в Средиземном море или на Тихом океане.

С января 1942 года немецкое командование сосредоточило все внимание на защите побережья Скандинавии от возможной высадки английского десанта (а следовательно — открытия «второго фронта» в Норвегии. — Авт.), а также на борьбе с союзными конвоями, идущими через Атлантику в Мурманск и Архангельск Вероятно, потому-то подготовка к глубокому проникновению в Арктику велась нацистами совсем неспешно.

Но разгром печально известного атлантического конвоя PQ‑17 стал своеобразным ускорителем в подготовке и проведении операции «Страна чудес» и должной последовать за ней операции «Двойной удар».

«Страна чудес» — это поиск, который должен был провести сильный отряд немецких кораблей на внутренних арктических коммуникациях Советского Союза.

Первым звонком к его началу стало донесение германского военно-морского атташе в Японии, который сообщил о проходе в июле 1942 года у берегов Камчатки двадцати советских транспортов из США (в том числе «Ванцетти», «Белоруссия», «Урицкий», «Волга», «Кузнец Лесов» и «Клара Цеткин». — Авт.). По данным японской разведки, уже 1 августа вместе с четырьмя ледоколами они вошли в Берингов пролив. Опытным разведчикам не составляло труда «вычислить» направление движения конвоя: в Архангельск или Мурманск. Тем более что вместе с транспортными судами на запад шел тихоокеанский отряд из трех боевых кораблей (лидер эсминцев «Баку», эскадренные миноносцы «Разумный» и «Разъяренный»). В действительности в те дни все три боевых корабля, входившие в состав экспедиции особого назначения ЭОН-18, вряд ли можно было назвать действительно боевыми. Ведь для уменьшения их осадки у лидера и эсминцев имелся лишь минимальный запас топлива, а большая часть артиллерийского и торпедного вооружения перевозилась на транспортах.

Примерно в это же время из Архангельска на восток вышел большой караван советских транспортов (в том числе «Аркос», «Азербайджан», «Донбасс», «Двина», «Мироныч», «Моссовет», «Щорс», «Комсомолец Арктики», «Чернышевский» и «Эльна-2». — Авт.).

Изначально они должны были идти через Атлантику в составе конвоя и под охраной английских кораблей. Но британские «конвоиры» откровенно бросили 17-й атлантический конвой, и советской стороне пришлось срочно менять прежние планы перевода «беломорского» каравана на восток.

План операции «Страна чудес» предполагал крейсерство немецких броненосцев «Лютцов» и «Адмирал Шеер» в Карском море, между новоземельским архипелагом и проливом Вилькицкого. Здесь германские моряки могли бы уничтожить до полусотни советских судов, которые во второй половине августа должны были собраться у западного входа в пролив Вилькицкого. Более того, здесь же вместе с ними должны были оказаться все ледоколы ГУ СМП при слабом охранении.

Весьма заманчивая добыча для нацистов, «окрыленных» успехом в разгроме PQ-17.

Затем с помощью бортовой артиллерии рейдеры должны были разрушить несколько дальних полярных станций, а на остров Диксон высадить небольшой десант и захватить здесь штаб западного сектора советской Арктики. Кроме того, они же должны были обстрелять порт Амдерма, который, по предположению германского командования, служил для разгрузки союзных транспортов. Хотя, возможно, артиллерийский обстрел Амдермы мог быть назначен и по иной причине.

В 1933 году здесь было обнаружено месторождение минерала флюорит (плавиковый шпат), который является одной из важнейших солей так называемой плавиковой кислоты, широко применяемой в авиационной, химической, целлюлозно-бумажной промышленности, а также при производстве стекла и алюминия. Эта находка сразу же предопределила создание на полярном «фланге» Урала одного из опорных пунктов Северного морского пути, особенно в случае развязывания войны против Советского Союза. Правда, еще в 1940 году здешние шахты были затоплены и амдерминское месторождение перестало существовать, но нацисты вряд ли об этом знали.

После арктической «тренировки» фашистские рейдеры должны были пойти в южную Атлантику.

Для похода в Карское море «карманным линкорам» придавались семь «арктических волков». Три — для ведения ледовой разведки у Новой Земли (U-601, U-251, U-255. — Авт.) и четыре — для проведения отвлекающих действий у новоземельских проливов в южной части Карского моря. Последние (U-209, U-456, U-589, U-592. — Авт.) должны были прикрыть рейдерский отряд со стороны Баренцева моря, а главное — отвлечь внимание советского командования от района их выхода на коммуникации Севморпути.

Большая их протяженность и абсолютная безлюдность арктического побережья создавали для фашистов чрезвычайно благоприятные условия деятельности. Сначала почти все шло по разработанному плану и воспитанники Деница оказали ударной группе значимую помощь.

Еще за три недели до выхода рейдеров все «арктические волки» стали активно искать встречи с советскими кораблями и судами.

Как упоминалось выше, U-601 атаковала гидроаэродром и метеостанцию в Малых Кармакулах и у Белушьей губы, а затем она же потопила транспорт «Крестьянин» (капитан А. Николаев), шедший в Белушью губу из Нарьян-Мара. Через две недели на подходе к проливу Югорский Шар германская подлодка разгромила советский караван, состоявший из трех невооруженных буксиров и двух барж, который вез рабочих для Нарьян-Марского порта и заключенных из лагерей «Норильстроя» для работ на объекте НКВД № 300. При этом погибли более трехсот человек.

На следующий день две нацистские подлодки в надводном положении откровенно и даже где-то «по-хозяйски» попытались войти в залив Рогачева. Но здесь они попали под артобстрел наших дозорных кораблей, стоящих у входа в Белушью губу. При этом немцы были обнаружены недалеко от дозорной линии — у острова Подрезова. Но только после появления из-за мыса Лилье сторожевого корабля «Дежнев» (командир — старший лейтенант А. Гидулянов) они, используя свое абсолютное преимущество в скорости хода, ушли в сторону полуострова Гусиная Земля. А вот орудий мобилизованных тральщиков ТЩ-39 (бывший рыболовный траулер РТ-16 «Ленин», командир — старший лейтенант А. Гунин) и ТЩ-58 (бывший рыболовный траулер РТ-94 «Жданов», командир-лейтенант П. Задорин), а также — вооруженного мотобота «Полярник» нацисты явно не опасались. Либо сделали все, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания советских военных моряков, фашистским подводникам придавало дополнительной уверенности то, что до лета 1942 года в районах новоземельских проливов у североморцев не было авиации.

В результате активных отвлекающих действий внимание командования Северного флота от самого северного пролива у Новой Земли было действительно отвлечено. Однако неожиданно весь «чудесный» план развалился.

Еще на выходе в море, прямо у норвежского острова Гримсей, «Лютцов» наскочил на камни. И «Адмирал Шеер» под командованием капитен цур зее Меендсен-Болькена пошел в арктический поход один. Под прикрытием тумана он незаметно обогнул мыс Желания и вышел на морской простор, предварительно получив от командира U-601 обер-лейтенанта П. О. Грау последнюю информацию о ледовой кромке. Однако, несмотря на то что фашистам удалось незаметно проникнуть в Карское море, капитен цур зее Меендсен-Болькен не смог полностью использовать фактор внезапности.

20 августа, когда советский караван из Архангельска подходил к проливу Вилькицкого, поднятый с борта рейдера гидросамолет-разведчик Аг-196А, обнаружил поблизости (у банки Ермака. — Авт.) сразу девять его транспортов и сопровождавший их ледокол «Красин». Но из-за внезапно севшего на поверхность воды плотного тумана немцы были вынуждены отказаться от заманчивой погони. Когда же туман поднялся и германский гидросамолет вновь взлетел для ведения разведки, то найти замеченные транспорты и ледокол уже не удалось. После тщетного поиска «Адмирал Шеер» пошел к проливу Вилькицкого, чтобы в узком проливе перехватить оба каравана и корабли ЭОН-18.

Однако через день у острова Русский германский рейдер был затерт обширными ледяными полями. Более того, льды крепко сдавили корпус бронированного гиганта. А во время нового полета еще и разбился единственный воздушный разведчик. «Адмирал Шеер» в одно мгновение стал если не слепым, то — весьма и весьма близоруким.

С трудом, освободившись из ледового плена, фашистский броненосец направился в район юго-западнее архипелага Норденшельда. Здесь немцы встретили и потопили ледокольный пароход «А. Сибиряков» (командир — старший лейтенант А. Качарава), направленный к североземельскому мысу Молотова (сегодня мыс Арктический. — Авт.) для доставки рабочих строительной бригады и технического оборудования здесь полярной станции, который, как вы помните, выдал себя передачей длинного радиодонесения на Диксон.

До встречи с немцами «А Сибиряков» доставил технические грузы и продовольствие полярникам на остров Правды, Тыртова, Русский и Уединения. Экипажу оставалось посетить только Северную Землю, где наших моряков ждали полярники на острове Домашний и на мысе Оловянный. На случай, если из-за ледовой обстановки путь к Северной Земле был бы закрыт, сибиряковцы должны были создать новую станцию на острове Визе.

Неожиданная встреча с «Адмиралом Шеером» закончилась гибелью советского корабля. Однако радист «А. Сибирякова» успел сообщить о нападении неопознанного врага. И уж этим он обрек всю «Страну чудес» на полный провал. Хотя мощная радиостанция рейдера продолжала пеленговать внутренний радиообмен транспортов западного и восточного караванов, но для фашистов они были уже не досягаемы.

26 августа германский броненосец повернул в направлении устья Енисея и приступил к выполнению второго этапа операции, который включал в себя: уничтожение всех судов, находящихся в порту, уничтожение угольных складов, уничтожение радиостанции Новый Диксон, захват руководящего состава западного сектора советской Арктики. Последнее могло бы полностью «компенсировать» даже провал первого этапа «Страны чудес».

Во-первых, штаб западного сектора располагал подробной информацией о движении по Севморпути судов и ледоколов, а также — фактической и прогнозируемой здесь синоптической и ледовой обстановке. Он же принимал решения о движении ледоколов. Во-вторых, остров Диксон на протяжении двух лет Великой Отечественной войны оставался главной бункерной базой дня судов, идущих по Севморпути. Рядом с ним на небольшом острове Конус были сооружены угольная площадка, два ряжевых угольных причала и находился значительный запас угля. Здесь же, на острове, юго-восточнее мыса Кречатник, была сооружена одна из немногочисленных береговых радиостанций Севморпути. И, в-третьих, Енисейский залив являлся одним из самых глубоководных заполярных заливов Советского Союза, куда могли заходить даже океанские суда, направлявшиеся к Игарке — центру заполярной деревообрабатывающей промышленности. При определенной степени везения «Адмиралу Шееру» было где поживиться. Одновременно немцы знали, что на Диксоне нет артиллерийских батарей, а весь «гарнизон» состоит из отделения пограничников да нескольких охотников — зверобоев. Но, вот здесь-то они ошиблись!

С началом войны для его защиты уже были доставлены три артиллерийские полубатареи (калибр 45—152-мм). Правда, две из них к моменту нападения врага уже были погружены на СКР-19 и подготовлены для перевозки в новоземельскую губу Белушья. Наше счастье, что немцы поспешили напасть на Диксон, если бы нападение произошло на пару дней позже, то его результаты было бы трудно предсказать.

Темной ночью 27 августа «Адмирал Шеер», прикрываясь легким туманом, подошел к Диксону с юга (между островами Диксон и Берн). Позднее командование как нашего Северного флота, так и ГУ СМП будет сильно удивлено, насколько уверенно фашистский корабль шел к порту самым безопасным в навигационном отношении путем для глубокосидящего корабля. Хотя, по правилам военного времени, и створные огни, и светящиеся буи не горели. Сигнальщики рейдера быстро обнаружили в бухте три советских судна, а его артиллеристы открыли по неподвижным целям огонь сразу из орудий главного калибра.

Однако после нескольких ответных выстрелов еще стоящей на берегу 152-мм полубатареи лейтенанта Н. Корнякова немцы, прикрывшись дымовой завесой, быстро ушли в море. Правда, вскоре вновь подошли к острову, но — уже с севера. По дороге они обстреляли и сожгли домики промысловиков на Медвежьих островах, радиоцентр Новый Диксон и запасы угля и соляра на острове Конус. А затем — произвели огневой налет на продолжавшие стоять в бухте советские суда. Получив в очередной раз огневой отпор корняковцев, германский броненосец начал быстрый отход на север. Таким образом, и второй этап операции «Вундерланд» — удар по порту Диксон и высадка здесь небольшого десанта — провалился.

«Вундерланд» ясно показала, что надводный рейдер не годится для действий в Карском море. Полный провал набеговой операции вынудил гросс-адмирала Эриха Редера отказаться от нового похода германских «карманных линкоров» в Арктику, где в районе своеобразного треугольника: архипелаг Норденшельда — устья рек Енисей и Обь, они должны были нанести новый, но уже «Двойной удар».

После ухода «Адмирала Шеера» из Карского моря фашистские подводники (U-601 и Ll-251 — Авт.) продолжили действовать в северо-восточной части Карского моря, a U-255 — наблюдать за кромкой льда к северу от мыса Желания. И с августа по ноябрь 1942-го они хорошо «наследили» у восточного побережья северного острова Новой Земли, а также у побережья Сибири (от острова Диксон до опушки архипелага Норденшельда) (30). И это может указывать совсем не на то, что контр-адмирал Дениц не имел достаточной информации о движении наших транспортов (хотя и не отрицает того), а скорее, о том, что он уже начал подготовку к компании 1943 года. И значит — активизировал освоение новых тайных пунктов (Спорый Наволок, остров Вардропер и другие). Неудача же «Страны чудес» только подхлестнула создание здесь секретных баз, в том числе — дня метеорологической и ледовой разведки.

Правда, наши североморцы тоже не дремали: к 1943 году была увеличены силы Новоземельской ВМБ, а в 1944 году — создана Карская ВМБ. Это позволило переломить ситуацию и организовать надежную защиту западного арктического сектора Северного морского пути, обеспечить поддержание в районах выгодного оперативного режима. И главное — прекратить бесконтрольное проникновение в советскую Арктику фашистов.

 

12. ГЛОБАЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО ПРОДОЛЖАЛОСЬ

В создании системы контроля над советским сектором Арктики приняли активное участие не только моряки и подводники Кригсмарин, но еще и летчики люфтваффе. Да и военно-строительное ведомство Тодта было здесь не менее активным. Пришла пора рассказать о них более подробно. О роли германских субмарин и специальных судов их обеспечения рассказано достаточно.

О деятельности люфтваффе над Карским морем даже в секретной книге И. Сендика рассказ был всегда краток.

Чаще всего в советское время мы слышали лишь о случайных полетах фашистских самолетов над островами Новой Земли либо о разовых полетах в район Амдермы. И никогда не слышали об их появлении над побережьем Сибири. Только в работе И. Сендика удалось найти несколько строк о том, как летом 1943 года, используя тайный аэродром на северном острове Новая Земля, немецкие гидросамолеты BV-138 некоторое время вели разведку в Карском море и выполнили несколько полетов до архипелага Норденшельда и западного входа в пролив Вилькицкого включительно (31).

Другое упоминание о дальних воздушных визитах врага в советскую Арктику удалось найти в исторической справке о деятельности Карской военно-морской базы, которая была подготовлена и опубликована В. Щедролосевым в военно-техническом альманахе «Тайфун» (32). Ее автор высказал неординарную версию о том, с какой целью нацистские субмарины в сентябре 1944 года пришли к мысу Стерлегова. По информации В. Щедролосева, немцы здесь искали свой пропавший самолет. Уж не такой ли случайно затерявшиеся «флюгбоут» обнаружат наши военные моряки и летчики месяцем позже, правда — на реке Мезень? Но это иной рассказ. Пока же познакомимся со случаями появления над Новой Землей и над Карским морем немецких самолетов, объединив их со случаями, упоминавшимися у И. Сендика:

а) Взлетная полоса и радиостанция на острове Междушарский, а также взлетные полосы на мысах Константина и Пинегина позволяли реально контролировать практически все Карское море. Вместе с тайными аэродромами нацистов у архангельских деревень Мегра, Верхняя Золотица и Погорелец, а также неким аэродромом на границе Вологодской и Кировской областей они реально могли составлять единую, хорошо продуманную систему дня выполнения полетов на восток, к проливу Вилькицкого, либо на север — до ледовой кромки. Например, по данным разведсводок периода Великой Отечественной войны, фашистские самолеты были обнаружены в нашем тылу:

— у пролива Маточкин Шар четыре раза — в 1942 году, четырнадцать раз — в 1943 году и лишь один раз — в 1944 году;

— у Белушьей губы восемнадцать раз — в 1942 году, тридцать шесть раз — в 1943 году и пятнадцать раз — в 1944 году;

— у пролива Югорский Шар девять раз — в 1942 году, двадцать раз — в 1943 году, один раз — в 1944 году. Не забывали летчики люфтваффе и удаленные острова. У острова Колгуев они появились шесть раз в 1942 году, двадцать девять раз в 1943 году, один раз — в 1944 году. А над Карским морем, у островов Уединения и Белый, в 1942 году несколько раз был слышен шум садящегося и взлетающего самолета и шесть раз такой же звук слышали наши полярники в 1943 году;

б) 25 августа 1943 года новоземельские промышленники в губе Северная Сульменева ясно услышали звук авиационных моторов, по характеру напоминающий звук мотора самолета, заходящего на посадку.

На следующие сутки они вновь услышали этот же звук. На этот раз — звук прогреваемых моторов. Именно этот самолет, летящий на малой высоте, 26 августа с берега реки Крестовой наблюдала другая группа промышленников. С какой целью он сюда прилетал? Разве что для доставки на советское побережье специальной автоматической метеостанции. Но, может, он высадил метеодесант?

Самая первая группа германских полярников была высажена на острова Карского моря еще в 1942 году (на архипелаге Норденшельда. — Авт.). Правда, результаты и длительность ее работы остались неизвестными. Но через год в безлюдные и отдаленные арктические районы стали уже массово высаживаться специально подготовленные метеорологические экспедиции, которые работали на местах до начала таяния льдов. Отдельные экспедиции прибывали на базы, специально подготовленные военно-строительным ведомством Тодта, но большинство высаживалось непосредственно на необорудованное побережье. Как видите, рассказ о деятельности в нашей Арктике люфтваффе и «ОТ» вновь получился не слишком длинным. Ведь основная роль в подготовке к функционированию арктической системы была все же отведена «арктическим волкам» Деница.

Хотелось бы особо отметить, что каждый командир фашистской подлодки действовал только в строго отведенном районе. Например, известно, что вышеупомянутая подводная лодка U‑354 дальше западной опушки архипелага Норденшельда не заходила И чаще всего она укрывалась в районе шхер Минина либо в заливе Волчий, либо недалеко от острова Вардропер. В то же время подводная лодка U-711 в 1943 году, видимо, контролировала район от западной кромки архипелага Норденшельда до входа в пролив Вилькицкого и скрывалась при этом в одном из своих здешних тайных укрытий. Причем порой она вела себя здесь весьма и весьма нахально.

Так, в августе 1943 года произошла необычная встреча наших боевых кораблей (СКР-19 «Дежнев», минный заградитель «Мурман» и тральщик Т-894) с нацистской подлодкой у острова Нансена (архипелаг Норденшельда).

Экипаж «Дежнева» после сопровождения в Арктику очередного конвоя, находясь под охраной орудий тральщика и минного заградителя, приступил к выгрузке доставленной для полярников артиллерийской батареи. Неожиданно неподалеку от советских кораблей была обнаружена безмятежно всплывающая фашистская субмарина (вероятно, это была именно U-711. — Авт.). Даже обнаружив, что у острова она оказалась не одна, «немка» не обращая на наши корабли никакого внимания, спокойно ушла за ближайший мыс. Почему-то ее никто не преследовал. Выгрузка доставленных арторудий продолжалась еще четверо суток. Практически сразу же после окончания разгрузочных работ на полярную станцию «Остров Нансена» пришли полярники с соседнего острова Правды (также архипелаг Норденшельда) и рассказали, что фашистская субмарина спокойно пришла в район расположения правдинской станции и расстреляла ее из носового орудия.

Правда, возвращаясь после уничтожения советской полярной станции, германские подводники не рискнули столь же нагло пройти прежним путем мимо наших кораблей. Но как они ушли в море — никто не видел. Более того — до возвращения в Нарвик (30 сентября) она себя никак не проявила. И чаще всего своевременное сосредоточение немецких подлодок на маршрутах переходов конвоев проходило благодаря целеуказаниям U-354, а после ее гибели — U-711. Так было летом 1943 года, когда фашистские подводники разгромили наш конвой ВА-18, капитаны судов которого, начиная со времени формирования у острова Самуил (острова «Комсомольской правды», море Лаптевых), несмотря на официальный запрет, вели интенсивные радиопереговоры со Штабом морских операций на Диксоне. А нацисты эти переговоры не только внимательно прослушали, но еще и сделали для себя правильные выводы. Предварительное уничтожение метеостанции и полярной радиостанции на острове Правды также существенно сказалось на судьбе вышеупомянутого несчастного ВА-18. А военная удача другого «арктического волка» — на судьбе подводников нашего подводного крейсера К-1.

 

13. ПРОПАВШАЯ «КАТЮША»

Ведь сразу же после победного возвращения в августе 1943 года подлодок С-101 и С-54 командование Северным флотом приняло решение направить к северной оконечности Новой Земли подводную лодку с сильным артиллерийским вооружением, которая была бы способна вести успешный бой с неизвестным надводным рейдером. Призрак «Адмирала Шеера» еще продолжал витать у мыса Желания. Не установленное капитаном 3-го ранга Братишко вражеское судно, а также обнаруженные у мыса Желания нацистские подлодки, которые без стеснения переговаривались между собой по звукоподводной связи, лишь укрепили законные опасения командования Северного флота и Беломорской флотилии о реальном использовании фашистами северного («безымянного». — Авт.) пролива у Новой Земли. Одновременно командующий Северным флотом вице-адмирал А. Головко получил довольно жесткий приказ наркома ВМФ (!) адмирала Н. Кузнецова немедленно отправить туда подводную лодку:

— …несмотря на угрозу активных действий подводных лодок, рейдеров противника в Карском море, в районе мыса Желания с 27 августа по 29 августа 1943 года действовала только одна подводная лодка С -101, с 29 августа район не обслуживался нашими подводными лодками, так как ПЛ Щ-402 вышла на позицию только 2 сентября. Считаю такое положение недопустимым. В районе мыса Желания необходимо держать непрерывно, пока требует обстановка, две подводные лодки (33).

Вероятно, в те дни у Северного флота не было возможности отправить в Арктику сразу две подлодки, и тогда нашли компромиссное решение. Командующий СФ принял решение направить к Новой Земле подводный крейсер с сильным артиллерийским вооружением. Но к этому времени в составе крейсерского дивизиона Бригады подплава СФ из шести подводных крейсеров остались только два: К-1 и К-21. Выбор пал на головную «катюшу», практически закончившую заводской ремонт.

Экипаж головной «катюши» быстро свернул оставшиеся ремонтные работы и вышел в море, держа курс к северному «новоземельскому» району. Вместо командира К-1, капитана 2-го ранга Валентина Старикова, еще не прибывшего из отпуска, исполняющим обязанности командира в море вышел командир крейсерского дивизиона, капитан 1-го ранга Михаил Хомяков. Непосредственно перед выходом комдив-1 получил запечатанную «Боевую инструкцию для подводной лодки, осуществляющей поиск боевых кораблей и рейдеров в северной части Карского моря», которую он должен был вскрыть после выхода в море. Здесь было указано, что:

1. Главным объектом дня поиска и атаки являются боевые корабли противника (классов «линкор» и «крейсер»), могущие одиночно или маневренной группой проникнуть в Карское море и действовать против наших арктических конвоев и баз.

2. Всякую подводную лодку, встреченную в районе боевых действий и на переходах, считать неприятельской и уничтожать.

3. Учитывая, что к норду от параллели 76 градусов ни одного нашего корабля не будет, всякий обнаруженный корабль или даже дым считать кораблем противника и по обстановке доносить об этом немедленно (данный подпункт в оригинале документа был выделен заглавными буквами. — Авт.) (34).

Подводный крейсер успешно пришел в район новоземельской позиции и приступил здесь к патрулированию. Но 29 сентября подтверждения от командира К-1 о получении приказания на возвращение в базу не поступило, и в Полярный К-1 никогда не вернулась.

До настоящего времени остается не известным, что же случилось с «катюшей». В германских источниках о каких-либо боестолкновениях у Новой Земли с советской подводной лодкой не упоминается. Ни немецких, ни советских минных заграждений здесь не было. Советский подводный крейсер исчез.

Наиболее вероятной причиной его гибели предполагается авария техники, с которой экипаж не успел справиться. Возможно, причиной гибели корабля стал предательский удар стихии?

Однако бывший в то время командир бригады подлодок Северного флота, контр-адмирал Иван Колышкин, не исключил возможности гибели К-1 от торпеды немецкой субмарины:

— Вероятная причина: видимо, атакована немецкими подлодками, развившими 11 и 12 сентября активность в районе позиции К-1. Возможно, что К-1 стала жертвой подводной лодки противника, тем более что силуэт ее — отличный от немецких ПЛ и спутать его с другими было невозможно. Необходимо в дальнейшем посылать для уничтожения ПЛПЛ противника подлодки типа «С», так как они по силуэту сходны с немецкими подводными лодками VII серии (35).

Может, действительно Карл Дениц отомстил за гибель одного из своих «полярных волков»?

После войны стало известно, что слова Колышкина не далеки от истины.

Если бы все та же С-101 после потопления U-639 задержалась в районе боя хотя бы еще на два-три часа, то она вполне могла бы встретить здесь еще одну нацистскую подлодку.

Эта пока безымянная «немка» весь предыдущий день в надводном положении шла от параллели пролива Маточкин Шар. Ранее она единственный раз вышла в радиоэфир у восточного новоземельского мыса Абросимова, а затем молча мчалась строго на север. В момент роковой для 639-й встречи еще один «арктический волк» находился в районе мыса Спорый Наволок, где и был замечен в районе часа дня. Выходит, что 28 августа 1943 года сразу две фашистские субмарины зачем-то спешили покинуть Карское море. Но зачем? Ответа на этот вопрос пока не найдено.

В любом случае, К-1, одна из лучших подводных лодок Северного флота, бесследно исчезла в холодных глубинах Арктики вместе со всем своим боевым экипажем. И это исчезновение стало одной из великого множества «арктических» загадок, рожденных «призраками» со свастикой у берегов Таймыра. Но почему подводники гросс-адмирала Денница все же не захотели заносить на свой счет уничтожение советского подводного крейсера? Может быть, это тоже не входило в планы Штаба руководства войной на море? Ведь в вопросах сохранения тайны вокруг арктических баз у его офицеров был значительный опыт. Да, и не стоит удивляться, что в следующем году.

 

14. «ПОЛЯРНЫЕ ВОЛКИ»

АКТИВИЗИРОВАЛИ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Летом 1944 года в арктических водах, опираясь на секретные базы, действовало уже двенадцать подлодок, специально подготовленных для длительного плавания в заполярных широтах, причем половина из них была объединена в ударную группу «Грейф» для действий только в Карском море. Каждая из лодок этой группы была модернизирована на заводах Третьего рейха, имела систему «шнорхель», радар для раннего обнаружения советских самолетов и была вооружена хотя бы одной бесследной самонаводящейся торпедой «Цаункенинг» или ТАТ.

В конце июля лодки группы «Грейф» обогнули мыс Желания и направились в восточную часть Карского моря. Те, кто не имел самонаводящихся торпед, заняли позиции к востоку от проливов Югорский Шар и Маточкин Шар. Подводная лодка U-711, которая была оборудована специальной аппаратурой радиоразведки и имела в составе экипажа специальную разведгруппу, направилась в сторону пролива Вилькицкого. Куда она действительно пошла, мы можем узнать разве что из ее вахтенного журнала, но есть информация, что летом 1944 года для ведения радиоразведки и отдыха экипажа 711-я использовала базу (по описанию очевидцев) где-то на острове Столб (дельта реки Лена).

Не стеснялись немцы заходить в близлежащие заливы и бухты, при этом вели себя довольно нахально. 10 и 12 августа 1944 года одна из лодок группы «Грейф» была обнаружена рыбаками в бухте Полынья (к востоку от Диксона). Здесь она спустила надувную шлюпку и направила ее к берегу. Где-то через час шлюпка вернулась к борту субмарины, и немцы ушли в сторону моря.

Еще одна подлодка часто заходила в бухту Иннокентьевская (устье реки Енисей), где в то время проживали колонисты немецкой национальности. Позже советские контрразведчики даже изъяли здесь самодельный радиопередатчик.

А 12 августа фашистские подводные лодки были обнаружены сразу в трех, значительно удаленных друг от друга районах: у острова Вардропер, к северо-востоку от острова Вайгач и у острова Белый (Скорее всего — U-365. — Авт.).

У Вардропера фашистская субмарина была обнаружена советским гидросамолетом ГСТ (командир экипажа — майор С. Рубан), но она не стала погружаться, а начала маневрировать в надводном положении. При этом вражеская подлодка открыла зенитный огонь по советскому самолету. Как воздушный разведчик, майор Рубан не имел на борту авиабомб, поэтому он вызвал подкрепление и начал кружить в районе подлодки, периодически обстреливая ее из бортовых пулеметов. Однако из-за ошибки в координатах места обнаружения фашистской субмарины три советских ГСТ с противолодочными бомбами на борту прилетели в район нежданной встречи лишь через пять часов. Все это время «немка» и не думала погружаться. С прибытием наших противолодочных гидросамолетов она ушла на перископную глубину, да и то, когда поблизости упали первые глубинные бомбы.

Вечером того же дня U-365 (командир — обер-лейтенант Хеймар Ведемейер) полностью разгромила советский конвой БД-5 (маршрут Белое море-Диксон), за четверо суток до этого вышедший из Архангельска с оборудованием для арктических станций и продовольствием для зимовщиков. Были потоплены охраняемый транспорт и два из трех сопровождавших его тральщика.

26 августа германская подлодка, стоявшая на якоре у острова Каминского и проводившая здесь зарядку аккумуляторной батареи, обнаружила неспешно идущее в сторону острова Кравкова гидрографическое судно «Норд» (капитан Владимир Павлов), которое принадлежало ГУ СМП. Советский гидрограф был назначен для проведения работ в шхерах Минина и на архипелаге Норденшельда.

23 августа он вышел из порта Диксон и отправился по маршруту: пролив Превен, острова Вардропер, Кравкова, Рингнесс, Белуха (с заходом в бухту Михайлова) и мыс Стерлегова. Однако советские моряки успели лишь доставить провизию и сменить личный состав поста СНИС на мысе Стерлегова, передать почту, продовольствие и медикаменты в бухту Михайлова, а также проверить навигационное оборудование на островах Мона. Возможно, здесь они и увидели то, что долгое время надежно оберегалось нацистами (например — склад продуктов или топлива. — Авт.).

Для фашистов не составило труда догнать и быстро потопить безоружное советское малое гидрографическое судно, а со шлюпки — взять в плен четырех североморцев (офицер связи — лейтенант Корельский, главный боцман И. Рогачев, маячный мастер Петр Марчук и курсант 2-го курса Архангельского мореходного техникума Евгений Полев). После прихода подлодки к мысу Желания пленные были переданы на некий надводный корабль нацистов. И в последующем были доставлены на норвежскую военно-морскую базу Хаммерфест. После длительных допросов пленные были направлены в Осло.

По дороге на юг Норвегии к ним присоединили старшину В. Уткина и матроса Кондрашова, которых 25 августа «Норд» доставил на пост СНИС мыса Стерлегова (оба североморца были захвачены здесь немецкими десантниками).

После войны стало известно, что нацисты практически от Диксона следили за переходом советского гидрографа и знали о том, что он подходил к полуострову Михайлова и мысу Стерлегова То есть они хорошо разобрались в безопасном маршруте и подходах к советским полярным станциям Но главной удачей фашистов в те дни стал захват на полярной станции (мыс Стерлегова) секретных советских документов, в том числе и радиошифров (36). Передав пленных на надводный корабль, немецкая субмарина еще почти месяц действовала в Карском море.

Осенью 1944 года подводные лодки группы «Грейф» добились некоторых успехов во время атак советских конвоев, правда, эти успехи были более чем скромны. Так, 23 сентября подводная лодка U-957 (командир — обер-лейтенант Пауль Тенсхофф) в семидесяти милях от залива Мидлендорфа потопила наш сторожевой корабль СКР-29 («Бриллиант») под командованием старшего лейтенанта Михаила Махонькова, шедший к Диксону в охранении конвоя ВД-1.

 

15. КОМУ УСПЕХИ, А КОМУ —

ГОРЕЧЬ МОРСКОЙ ВОЛНЫ

Однако этот успех пришел к ним, лишь когда в Карском море появился первый лед, а на Кольском полуострове советские войска погнали горных стрелков к норвежской границе.

15 сентября 1944 года у Диксона пограничные сторожевые корабли СКР-28 «Рубин» и СКР-29 «Бриллиант» приняли под охрану полярный конвой ДВ-2 и направились на северо-восток, к мысу Челюскин. За четверо суток они успешно провели транспорты в назначенный район и у острова Русский стали ждать новый конвой, который шел уже с Дальнего Востока.

22 сентября долгожданный ВД-1 (транспорты «Революционер», «Комсомольск», «Буденный» и «Кингисепп») в сопровождении ледокола «Северный ветер» пришел к Русскому. Этот караван был единственным восточным караваном, пришедшим из тихоокеанских вод во время навигации 1944 года.

Ночь была темная, временами налетали снежные заряды. Порой на советские корабли и суда набегали полосы осеннего и стылого тумана. Охраняемые транспорты шли близко друг от друга, угадывая силуэт идущего впереди лишь по кильватерным огням. По пути часто встречались небольшие ледяные поля и невысокие айсберги. Для расхождения с ними приходилось часто изменять свой курс. В кромешной темноте эта задача была чрезвычайно сложной. Но ждать рассвета не было возможности.

В походном ордере недалеко от «Бриллианта» шел тральщик ТЩ-64 (бывший РТ-81 «Коломна»), Верхняя вахта 64-го до заката солнца наблюдала соседний сторожевик на фоне темно-багрового неба. Затем все исчезло в кромешной тьме.

В четверть второго ночи на 23 сентября сигнальщики ТЩ-64 заметили неожиданный маневр «Бриллианта», который бросился к внезапно появившемуся на спокойной поверхности моря светящемуся следу вражеской торпеды. Он был направлен в сторону самого крупного из транспортов — «Революционера». Раздался оглушительный взрыв. Почти десятиметровый султан горькой морской воды закрыл корпус советского сторожевика И — наступила тишина…

Остальные корабли охранения даже не успели среагировать. Как в такой темноте немцы рассмотрели самый крупный транспорт? Ответить на этот вопрос даже после возвращения из похода не удалось. Когда специально назначенные командиром конвоя североморские корабли подошли к предполагаемому месту взрыва, то на поверхности, сглаженной быстро расползавшимся соляровым пятном и вновь, как назло, накрытой густым снежным зарядом, они нашли лишь две полузатонувшие шлюпки и несколько спасательных пробковых поясов. После поисков им удалось поднять на борт находящегося без сознания моряка с «Бриллианта», который, однако, вскоре скончался. Более никого — ни мертвых, ни живых — отыскать не удалось. Корабли конвоя, кроме тральщика Т-120 («Сатурн»), догнали спасенный караван и повели его к Диксону. Однако на следующее утро U-739 под командованием обер-лейтенанта Фрица Козника потопила и оставленный на месте гибели советского сторожевика «Сатурн» под командованием капитан- лейтенанта Дмитрия Лысова.

Закончилась Великая Отечественная, и в архивы пришли бумаги о том, что СКР-29 «Бриллиант» (командир-старший лейтенант М. Махоньков) погиб в Карском море со всем экипажем. Но прошло еще почти пятнадцать лет, и…

1 июля 1961 года группа советских гидрографов проводила съемку побережья в глухом восточном заливе Карского моря — заливе Миддендорфа. Неожиданно в полутора сотнях метров от триангуляционного знака у горы Семенова руководитель группы А. Дивинец наткнулся на останки человека, предположительно, военного моряка из состава верхней вахты корабля.

Когда-то на нем были меховая куртка, меховые брюки и сапоги. Здесь же лежали два весла, с помощью которые неизвестный моряк некогда выбрался на пустынный берег. Кто был этот несчастный, сказать было трудно. Хищные звери и Арктика сделали свое черное дело. И все же гидрографы решили внимательно осмотреть свою страшную находку. На стельке сапога погибшего моряка сразу же удалось рассмотреть штамп «США. № 860», а на брюках — «Военно-морской флот США». Но, ведь за последние двадцать лет здесь не было ни одного иностранного судна.

Неожиданно в разорванном песцами кармане куртки моряка что-то забелело. Это оказался кусок газеты, в котором был напечатан Указ Верховного главнокомандующего Вооруженными силами СССР о взятии войсками 2-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Захарова города Осовец. А в двадцати метрах от останков были найдены сразу два складных карманных ножа, на одном из которых еще можно было прочесть: «Руденко Иван С1925». Чуть в стороне лежали пара пустых банок из-под галет со штампом «Военно-морской флот США. НЗ для спасательных шлюпок и плотов. Галеты. Галетная компания Уайлза. Чикаго. Иллинойс Чистый вес — 8 унций».

Все найденные вещи были собраны и доставлены на Диксон. Но был ли неизвестный моряк Иваном Руденко или нет и почему он в американской одежде оказался на берегу далекого советского залива, тогда уточнить так и не удалось.

Следующую тайну породила новая находка гидрографов, на этот раз — на берегу у мыса Лемана (чуть южнее найденных останков). В ста метрах от давно заброшенной избушки-развалюхи был найден спасательный плот, а на соседнем полуострове Зуева — третье весло, точная копия с обнаруженных ранее.

Обрывок газеты сразу же позволил установить, что неизвестный моряк попал сюда уже после 16 августа 1944 года (когда в газете был напечатан указ о взятии Осовца).

Вскоре после возвращения советских гидрографов на Большую землю газета «Комсомольская правда» рассказала своим читателям о страшной находке в заливе Миддендорфа А затем в Курской области неожиданно нашелся и хозяин именного ножа — Иван Семенович Руденко.

Он вспомнил, что дарил карманный нож со своей фамилией одному из своих друзей-выпускников Объединенной школы юнг имени И.М. Сивко, во время войны, созданной на Соловецких островах. Правда, кому конкретно, конечно, не помнил. Друзей было трое: Д. Локтионов, Семен Рудский и Алексей Стаханов.

Однако вскоре Д.С. Локтионов отыскался в Ленинграде. Семен Рудский погиб еще 12 августа 1944 года западнее острова Белый (юго-западная часть Карского моря) на транспорте «Марина Раскова». Значит, он не мог лежать на берегу залива Миддендорфа.

После 16 августа у полуострова Таймыр мог оказаться только последний из друзей Руденко и его земляк — Алексей Константинович Стаханов, служивший сигнальщиком на сторожевом корабле СКР-29 «Бриллиант». Итак, ясно, кто лежал недалеко от горы Семенова.

По данным архивов, «Бриллиант» был торпедирован 23 сентября 1944 года немецкой подводной лодкой У-957 в семидесяти милях к западу от залива Миддендорфа и погиб со всем экипажем.

Находка у триангуляционного знака горы Семенова сразу же опровергла утверждение, что весь экипаж СКР-29 погиб вместе с кораблем. Вероятно, после попадания фашистской торпеды наш корабль еще минут пять держался на поверхности и у кого-то из экипажа была возможность спустить шлюпки или сбросить спасательные плотики. В пользу того, что моряк действительно мог быть из экипажа Махонькова, говорила и маркировка обмундирования и консервов. Незадолго до последнего выхода сторожевик проходил ремонт в Архангельске, где его экипаж действительно получил со складов имущество и продовольствие американского производства. К сожалению, в ходе дальнейших поисков об экипаже «Бриллианта» удалось отыскать совсем немного данных.

Командир СКР-29, старший лейтенант (по данным ЦВМА — капитан-лейтенант) Михаил Васильевич Махоньков родился 9 сентября 1918 года в деревне Большое Буньково Ногинского района Московской области и со временем успешно закончил Одесский морской техникум.

10 марта 1939 года был призван Одесским городским военкоматом на военную службу. По 30 декабря 1939 года проходил службу курсантом Курсов подготовки начсостава морпогранчастей НКВД. После получения лейтенантского звания до 26 июня 1941 года командовал штурманской боевой частью пограничного сторожевого корабля ПСКР-302 «Рубин» из состава 1-го Северного отряда погрансудов НКВД Мурманского пограничного округа. 26 июня 1941 года он был назначен помощником командира СКР-28 «Рубин» и проходил здесь службу до 27 сентября 1942 года. Затем по 14 июня 1943 года он исполнял должность командира по войсковой разведке и офицера связи штаба Иоканыской военно-морской базы Беломорской военной флотилии СФ (ИВМБ БВФ СФ). А 24 августа 1943 года принял командование над СКР-29 «Бриллиант».

23 сентября 1944 года M.B. Махоньков погиб при выполнении боевого задания вместе с кораблем в Карском море. Домашний адрес на 1 апреля 1941 года — Мурманск, п\я (так по тексту) 2, квартира 16.

Родители: Махоньков Василий Михайлович и Махонькова Евдокия Кузьминична проживали по адресу: Московская область, город Ногинск, улица Рабочая, дом 86.

Нашлись данные и по найденному на берегу залива Миддендорфа краснофлотцу Стаханову. Алексей Константинович родился в 1926 году в деревне Раково Советского района Курской области. В 1943 году он был призван Советским районным военкоматом Курской области в ВМФ. Родители — Стаханов Константин Григорьевич и Стаханова Мария Ивановна — проживали в деревне Раково. 23 сентября 1943 года А.К. Стаханов погиб при выполнении боевого задания вместе с кораблем в Карском море.

Прошло еще десять лет. Новая находка, связанная с «Бриллиантом», произошла в 1972 году.

У острова Правды (один из островов Пахтусова) инженер-гидрограф В. Троицкий обнаружил спасательный круг с надписью «Бриллиант». Неподалеку валялись остатки разбитой шлюпки, полусгнивший парус и два связанных вместе пробковых матраса. Выходит, с «Бриллианта» удалось спастись не только Алексею Стаханову? Кто-либо еще из экипажа сторожевика сумел добраться до суши и позже, вероятно, был подобран проходившим транспортом или кораблем. И подобные случаи в военной истории Арктики известны. Однако до сих пор на публикации «Комсомольской правды», «Вечернего Мурманска» и «На страже Заполярья» никто не откликнулся. И, видимо, уже вряд ли отзовется.

Меж тем потопления СКР-29 и Т-120 стали последними удачами фашистских подводных лодок, базировавшихся на тайные арктические базы, находящиеся на островах и побережье Карского моря.

Подводя своеобразный итог деятельности «полярных волков» в советской Арктике, приходится признать, что, начиная с лета 1942 года, встречи с ними в Карском море были все же постоянны. В основном, встречались с ними здесь безоружные морские гидрографические боты да самолеты ледовой разведки. Может быть, поэтому немецкие субмарины столь уверенно делали здесь свое черное дело? Надеюсь, когда-либо мы сможем получить на этот вопрос ясный ответ.

Но, как показали послевоенные годы, такие же тайны хранят не только берега Карского моря, но еще и — беломорское побережье и берега Варангер-фиорда.

 

16. ЧТО ХРАНЯТ ЛЕСА У МЕЗЕНИ?

О значении хорошо организованной воздушной разведки, в первую очередь дня успешности действий подводного флота Кригсмарине, тогдашний гросс-адмирал Эрих Редер и его сменщик Карл Дениц задумывались еще до начала Второй мировой войны. Но в лице главного летчика рейха Германа Геринга они имели весьма и весьма серьезного противника, который не уставал повторять:

«Все, что летает, принадлежит мне».

И до начала новой мировой войны в условиях жесточайшего противостояния летчиков командованию Кригсмарине удалось добиться немногого. В предвоенное время это были полеты разведывательных самолетов Do-18 (по запросу моряков при проведении широкомасштабных учений флота) примерно до широты Шетландских островов. А с началом боев (в лучшем случае) — полеты BV-138 из 406-й береговой авиационной группы «Брест» и FW-200 из 40-й группы «Бордо» в районы к западу и северо-западу от британских островов. Не помогло делу улучшения воздушной разведки в интересах флота даже вмешательство лично Адольфа Гитлера Что было тому основной причиной, кроме личной неприязни Германа Геринга к Карлу Деницу, сказать сложно.

Однако начало войны с Советским Союзом, в частности, война в Арктике, все же заставило рейхсмаршала Геринга более активно использовать здесь самолеты люфтваффе, и в первую очередь тяжелые многомоторные FW-200 и все те же «флюгбоуты». Правда, их арктическое взаимодействие с судами и подлодками Кригсмарине чаще всего являлось исключением из общего правила «абсолютного непонимания нужд моряков». Но Герингу все же пришлось понять своих постоянных оппонентов.

С началом войны с Советским Союзом в заполярных районах, где сухопутные аэродромы и ранее встречались совсем нечасто, гидросамолеты люфтваффе стали незаменимым средством дня доставки грузов в самые отдаленные районы побережья и дня ведения дальней воздушной разведки. В первую очередь это были трехмоторные BV-138. Правда, отдельные военные исследователи наравне с ними упоминают деятельность четырехмоторных GF-139 и даже шестимоторных BF-222. Но если они когда-либо и летали над просторами нашей Арктики, то, вероятнее всего, дня подсчета количества таких полетов хватит пальцев на одной руке.

Гидросамолет BV-138 был создан в 1937 году фирмой «Блом и Фосс» под руководством главного конструктора Г. Фогта. Уже первые летные испытания показали, что машина летала не слишком хорошо: была неустойчива в полете и плохо слушалась рулей, в том числе и на воде.

Однако доработки, срочно проведенные доктором Фогтом, позволили заметно улучшить летные характеристики нового гидросамолета, настолько, что люфтваффе сразу же заказало двадцать пять «флюгбоутов», а затем — еще более двухсот пятидесяти машин различных модификаций. Ведь в результате доработок BV-138, способный находиться непрерывно в воздухе до восемнадцати часов, стал надежным помощником для экипажей немецких рейдеров и подлодок. Особенно после вооружения их радиолокатором FuG-200. И если в апреле 1940 года 138-е широко применялись дня доставки грузов, особо необходимых германских десантникам, только к берегам Норвегии, то через полгода они уже патрулировали воды Бискайского залива и Северной Атлантики. А после 22 июня 1941 года стали самой настоящей «грозой» для советских «Каталин» и «амбарчиков» над Балтийским, Баренцевым и Черным морями.

Но война над Атлантикой показала, что дальность полета в пять тысяч километров для воздушных машин, которые должны самостоятельно выполнять чрезвычайно сложные и разносторонние задачи, все же недостаточна. Поэтому уже в начале 1941 года командованию люфтваффе пришлось срочно рассматривать возможность увеличения дальности полета «флюгбоутов» с помощью их заправки из топливных цистерн боевых субмарин, находившихся на патрулировании в Северной Атлантике. И все же к началу войны с Советским Союзом данная проблема так и не была решена. Более того, все известные попытки подобных заправок во время проведения операций «Вундерланд» и «Вундерланд-2» закончились неудачно.

Так, 16 августа 1942 года в районе северо-восточнее полуострова Канин «флюгбоут», попытавшийся заправиться от подлодки U-255, перевернулся и затонул. Два других «флюгбоута» затонули в августе и сентябре 1943 года также в Баренцевом море. Причем первый — почти в центральном морском районе (в точке с координатами 76 градусов 15 минут северной широты и 40 градусов 45 минут восточной долготы), второй же — недалеко от архипелага Земля Франца-Иосифа (в точке 78 градусов 43 минуты северной широты и 53 градуса 45 минут восточной долготы). Откуда взлетели оба гидросамолета BV-138, какие задачи они выполнили и почему им, особенно второму, не хватило топлива?

Вообще BV-138 — это тяжелые воздушные разведчики, созданные по редко применяемой в гидроавиации, а потому хорошо запоминающейся схеме, предназначались для выполнения неких специальных задач и часто летали к архипелагу Земля Франца-Иосифа.

Но есть воспоминания советских полярников, которые видели их над архипелагом Новая Земля и даже — в средней части Карского моря. Так что их бортовые журналы сегодня не менее интересны дня нас, чем вахтенные журналы транспортных подлодок или судов-снабженцев Кригсмарине.

Совершенно необычный случай произошел 20 октября 1944 года в Мезенской губе, где экипажем гидрографического судна «Мгла» был захвачен BV-138 из 1-го отряда 130-й морской разведывательной авиагруппы. При этом экипаж самолета — обер-фенрих Гюнтер Ролланд, унтер-офицеры Фридлейн Пауль, Ролланд Иоган, Шюцце Тате и обер-ефрейтор Швабе Халих — был захвачен в плен.

Первое донесение об обнаружении над Мезенской губой немецкого гидросамолета поступило в штаб Северного флота в день зачтения приказа Верховного главнокомандующего по случаю взятия порта Петсамо. В донесении было сообщено о том, что рано утром 15 октября наблюдатели одного из береговых постов СНиС обнаружили над заливом фашистский самолет, который вел себя весьма странно. Сначала экипаж дал четыре белые и две красные ракеты, а затем начал резко снижаться. И вскоре — исчез из поля зрения береговых наблюдателей.

Так как в это время боевых кораблей Беломорской военной флотилии ни в районе горла Белого моря, ни в районе Мезенской губы не нашлось, то к поискам вражеского гидросамолета была подключена беломорская авиация. Однако в условиях короткого светового дня и ограниченной видимости найти врага было совсем не просто.

Лишь через двое суток советский ближний разведчик МБР-2 отыскал «флюгбоут» и подтвердил, что это именно летающая лодка BV-138. Чтобы исключить возможность ее взлета, североморцы установили за ним постоянное наблюдение, периодически обстреливая врага из пулеметов.

138-е всегда считались грозным противником для советских и союзных гидросамолетов. Ведь они были вооружены двумя 20-мм авиационными пушками и крупнокалиберным пулеметом. Неудивительно, что наш «амбарчик», обнаруживший врага сидящим на воде недалеко от мезенского берега, и его сменщики постоянно кружили от «флюгбоута» на почтительной дистанции.

Как выше упоминалось, боевых кораблей поблизости от места посадки немецкого гидросамолета не было. Поэтому захват странного воздушного противника был поручен экипажу гидрографического судна «Мгла» (командир — капитан 3-го ранга И. Горшков), которое в это время выгружало припасы для маячников у южного берега острова Моржовец. Быстро закончив выгрузку, моряки «Мглы», по пути готовя свое судно к бою, направились к Мезенской губе. Старший механик, инженер-лейтенант Александров выжимал все, что мог, из старой корабельной машины. Исполняющий обязанности старпома лейтенант Лашин и временно исполняющий обязанности командира штурманской боевой части лейтенант В. Кириллов быстро рассчитал кратчайший путь, и вскоре «Мгла» подошла к фашистскому самолету на дистанцию в несколько кабельтовых. По сигналу «Боевая тревога» артиллерийский расчет взял противника на прицел. На всякий случай были приготовлен к бою ручной пулемет Дегтярева.

Но фашисты не оказали сопротивления. Более того, перейдя на борт «Мглы», они рассказали, что летели из Норвегии в Баренцево море дня ледовой разведки и передачи ее данных на подлодки, но в темноте и снежных зарядах заблудились, горючее кончилось. В конце концов им пришлось сесть на воду и вызывать помощь. Но что хотелось бы особо отметить! Расстояние от Северной Норвегии до места пленения «флюгбоута» вдвое меньше, чем расстояние до центра Баренцева моря, и в три раза меньше вышеупомянутого района подступов к ЗФИ, где, как вы помните, в 1943 году затонули оба «обсохших» BV-138, действительно нуждавшихся в заправке от германских подлодок.

После недолгого допроса пленных вражеский гидросамолет был взят на буксир советским гидрографом и отведен к острову Моржовец. При этом действительного технического состояния трофея никто не проверил. Но у Моржовца капитан 3-го ранга Горшков получил радиограмму с приказом доставить летающую лодку к острову Вешняк, находящемуся недалеко от устья реки Поной, куда из Архангельска должен был прийти дежурный эсминец Беломорской флотилии «Жгучий».

Несмотря на заметное посвежение погоды, приказание было выполнено, и фашистский самолет был вновь взят на буксир. Однако во время нового перехода караван попал в сильный шторм. Через трещины и пробоины в фюзеляже в корпус гидросамолета стала поступать забортная вода Советские моряки сделали все, чтобы сохранить свой трофей. Однако сделать это им не удалось, и гидросамолет затонул на подходе к маяку Инцы. Пытаясь спасти самолет, погиб инструктор политотдела Беломорской военной флотилии, капитан 3-го ранга Л. Житомирский.

За выполнение задания по захвату BV-138 командование Беломорской военной флотилии объявило экипажу «Мглы» благодарность, а вот командование Северного флота — промолчало. Почему? Новая загадка!

Меж тем уже после окончания Великой Отечественной войны удалось установить, что 138-е часто выполняли и специальные задания, одним из которых была эвакуация из осажденного Берлина руководителей Третьего рейха. Так, 1 мая 1945 года один из гидросамолетов эскадрильи, базирующейся в Копенгагене, совершил перелет и посадку на озеро вблизи Берлина. Существует версия, что он должен был вывезти даже самого Адольфа Гитлера, Но из-за неразберихи, царившей в те дни в столице рейха, после смерти Гитлера он загрузил на борт только раненых и улетел на базу в Копенгаген. После прочтения всего вышеизложенного возникают законные вопросы:

— Действительно ли «флюгбоут» заблудился? Если да, то кому он подавал сигналы ракетами?

Ведь район вынужденной посадки немецкого самолета был выбран случайно, но находился недалеко от тайных нацистских аэродромов у сел Мегра и Погорелец. Может быть, на 138-м сюда все же прилетели некие гости? Ведь за двое суток, пока беломорцы искали «флюгбоут», у этих пассажиров было достаточно времени, чтобы выйти на берег и углубиться в чащи непроходимых лесов.

Почему он не стал применять бортовое оружие против советского судна? Ведь небольшая однотрубная «Мгла», как буксир построенная еще в конце XIX века, мало походила на боевой корабль. И что же потерял BV-138 у Мезени в конце октября 1944 года, когда советские войска успешно гнали фашистов за норвежскую границу?

Ответы на эти и множество других вопросов может дать либо подъем затонувшего у Инцов немецкого самолета, либо его плененный экипаж, если он жив.

 

17. ТАЙНЫ СКАЛ У ДЕВКИНОЙ ЗАВОДИ

«Мы жили в небольшой лощине между скал. Никаких построек, только колючая проволока в один ряд. Здесь было запрещено ходить по одному и тому же месту, чтобы не появилась тропинки. И мы знали, что с окончанием стройки ни один из нас не вернется на материк…»

Это не простые строчки воспоминаний из военной поры. Это рассказ одного из трех советских солдат, сумевших сбежать с секретного строительства на берегах внешне уютного залива Девкина заводь (в средней части Печенгского залива), на берегу которого стоял небольшой поселок Лиинахамари.

Печенгский залив (залив Петсамо) с давних пор был привлекательным дня многих арктических и совсем неарктических стран и особо — для Великобритании, Канады и Германии. На его берегах еще в конце XIX века немецкие и шведские горнопромышленники неоднократно пытались заняться добычей серебряно-свинцовых руд и золота. Имеются сведения, что у губы Долгой в 1890 году было добыто около восьми тысяч пудов свинцовой руды, а у реки Тана (Энарейоки, западнее Печенги) с 1868 по 1878 годы намыто несколько пудов золота. И в наши дни на берегу губы Долгая еще можно увидеть вагонетки для перевозки руды, которые, если судить по внешнему виду и отдельным деталям, были изготовлены в конце 30-х годов XX века. Но, быть может, когда-либо мы увидим и более раннее горнопромышленное оборудование?

До Первой мировой войны Россия мало обращала внимания на рудные запасы в Заполярье, в частности, у губы Печенга. В разные годы здесь появились только два товарищества для проведения горноразведочных работ (русско-финское «Стефанович-Острем» и «Русско-немецкое горнопромышленное общество»), В результате не слишком активной работы товариществ было установлено, что в Печенгском районе существуют ультраосновные породы (перидотиты), с которыми связаны никелевые руды. Но отсутствие достаточного финансирования быстро поставило «крест» на серьезном освоении найденных массивов.

А в 1920 году по Дерптскому (Юрьевскому) мирному договору Печенга отошла Финляндии. Здесь сразу же была образована финская область Петсамо. И к середине 20-х годов финские геологи выявили никеленосные породы на месторождениях Каула и Каммикиви. Это, в свою очередь, очень быстро привлекло внимание германской фирмы «Фридрих Крупп» и канадской фирмы ИНКО («Интернейшнел Никел Компани оф Канада»).

Первыми для ознакомления с Печенгским месторождением прибыли канадцы: представитель канадских никелевых рудников «Сэдбери» геолог Линдейл и сотрудник компании «Монд-Никел», геолог Пэм. И в 1934 году финское правительство сдало Печенгу в аренду компании «ИНКО» на сорок девять лет. Канадцы провели здесь большие геологоразведочные работы по поиску никеля и создали дочернюю компанию «ИНКО» — «Петсамон никели». Проведенная работа быстро подтвердила перспективность месторождений Каула и Каммикикви. В короткое время канадцы построили в районе Печенги большой рудник «Каула» и металлургический завод на реке Колосйоки. Не стали отставать от горных и именитые топливные «короли». В Лиинахамари британская фирма «Shell» соорудила вместительные емкости под топливо, а шведские строители построили на берегу Девкиной заводи большой топливный причал для океанских танкеров.

За англичанами и канадцами и Германия в 1937 году попыталась получить Петсамо в аренду сразу на девяносто девять лет. Зачем? Да чтобы обустроить здесь простую «траловую станцию». По «странному» стечению обстоятельств практически в те же дни в Баренцево море пришел германский крейсер «Кёльн» дня охраны рыболовства. Тут уже даже непосвященному было ясно, что эта внешне мирная станция могла легко превратиться в базу крейсеров или подводных лодок Кригсмарине или же гидросамолетов люфтваффе. С помощью подставных лиц в Петсамо была создана никому не известная рыболовецкая германо-итальянская компания «Джисмонди» (37).

Но что-то у немцев сорвалось. Да так, что на западном берегу реки Паз у Янискоски однажды появился памятник тридцати двум германским солдатам, на котором была сделана надпись на немецком языке: «Они отдали жизнь за фюрера. XII.1939 — III.1940» (38).

Любителей военной истории, поисковиков и краеведов Заполярья издавна интересуют таинственные германские сооружения на побережье, малообъяснимые факты использования здесь труда советских военнопленных, а также то, что же здесь строили до войны некие строители из Канады? На каждый из этих вопросов можно дать пока лишь ответы в несколько строк.

Самый короткий ответ — о работе канадцев. Основные работы они проводили на руднике «Каула», который находился более чем в восьмидесяти километрах от Печенги, а это сравнительно далеко от Лиинахамари. Однако после войны жители поселка на берегу Девкиной заводи (после 1944 года ставшего советским. — Авт.) часто пользовались инструментом с клеймом в виде кленового листа, а в хозяйстве — кружками и мисками, на донышках которых виднелся красный кленовый лист.

После начала Второй мировой войны, а вернее — ближе к концу 1940 года, в районе «Каулы», но уже немцами были достроены две специальные электропечи, смонтирован конвертер. Общая готовность строящегося плавильного завода к этому времени достигла уже семидесяти процентов. При этом соседняя с ним гидроэлектростанция, работающая на реке Паз, была готова к обеспечению заводской плавки руды. Правда, не все у нацистов пошло гладко. Пришлось даже заменить директора завода, доктора Барта.

И все же в январе 1943 года из Печенги в Германию пошли первые тонны медно-никелевой руды и файнштейна. А недалеко от печенгского порта (скорее всего, от порта Лиинахамари) началась кустарная добыча свинцовых руд из маломощных жил месторождения «Софья». Здесь, для тяжелого труда использовались только советские военнопленные.

После нападения Германии на Советский Союз уже собственно вокруг Лиинахамари начались грандиозные строительные работы. В конце 1942 года руководство Лиинахамарской немецкой военно-морской базы получило приказание — дополнительно разместить на территории базы специальную группу. И в доме, где ранее располагались лишь офицеры местного гестапо, была сделана перепланировка.

А в январе 1943 года рядом с хозяевами, носившими серебряные молнии на своих черных петлицах с красной и коричневой окантовкой, поселились малоразговорчивые офицеры в общевойсковой форме, на которой петлицы и канты погон были оранжевого ваффенфарбе.

Прибывшей зондергруппе был выделен быстроходный морской катер, на котором каждое утро гости выходили к побережью Варангер-фиорда. Простые моряки из экипажа катера, даже при встречах с друзьями держали язык за зубами. Однако, то, что каждый вечер они заполняли свои топливные баки «под завязку», а кроме того, заполняли еще два дополнительных бака, говорило само за себя: ежедневно катеру приходилось проходить не один десяток миль по прибрежным заливам и губам.

Одновременно с прибытием зондергруппы в особые бараки на территории концлагеря, специально созданного недалеко от Лиинахамари, стали поступать специалисты горного дела, собранные по всему рейху и захваченным немцами странам, а затем — физически здоровые военнопленные из Киркенесского лагеря (поселок Эльвенес) и лагеря у горы Порвиташ (юго-восточнее Никеля). Вход в этот барак был запрещен всем, включая и германских солдат охранных частей. Одновременно началось активное строительство всех видов обороны некогда простого поселка на берегу Девкиной заводи.

Для обеспечения противодесантной обороны на мысе Крестовый, с которого хорошо просматривался вход в Печенгский залив, прямо у уреза воды была установлена 150-миллиметровая артиллерийская батарея. Несколько выше ее были поставлены четыре 88-миллиметровых зенитки. Орудийные дворики обеих батарей были выложены камнем, командный пункт, убежища для личного состава и склады боезапаса — укрыты под береговыми скалами. Через несколько месяцев именно за батареями Крестового все те же молчаливые офицеры из зондер-группы разметили обширную закрытую зону.

Еще несколько артиллерийских батарей среднего калибра были сооружены у входа в залив на мысах Ристи-Ниеми и Нумеро-Ниеми. Единственные дороги к ним с восточной стороны были прикрыты каменной стеной высотой более двух метров и толщиной — почти в полтора метра. На мысе Нумеро-Ниеми была дополнительно размещена подскальная станция дымопуска. А у Лиинахамарской гидростанции были выставлены противоторпедные сети. Одним из сюрпризов для наземного врага должны были стать противотанковые ворота у дороги рядом с озером Пура-ярви, хотя использование танков в условиях тундры считалось более чем проблематичным.

Высота ворот достигала трех метров, а толщина — двух метров, мощные створки открывались и закрывались с помощью электромоторов. Вокруг губы Печенга были созданы четыре аэродрома для немецких истребителей.

В июне 1943 года в Лиинахамари доставили компрессорные станции для буровых установок и комплекты для бурения. Большую часть компрессорных станций и комплектов отправили в закрытую зону, часть — погрузили на специальный катер и направили на мыс Нумеро-Ниеми, и совсем малую часть — в вагонетках специальной канатной дороги отправили на передовую линию обороны (в районы губы Большая Западная Лица и хребта Муста-Тунтури).

Этим же летом на мысах Крестовый и Нумеро-Ниеми, а также между озерами Кянтеярви и Хихнаярви началось строительство нескольких бетонированных котлованов с подскальными казематами и ходами сообщения — для четырех 210‑миллиметровых артиллерийских орудий, которые должны были намертво «закрыть» Мотовский и Кольский заливы. Кроме того (в третий раз!), на мысе Нумеро-Ниеми под многометровым массивом прибрежных скал началось строительство еще и берегового комплекса для стрельбы торпедами. Этот торпедный комплекс, включающий в себя три пусковые установки, три специальные амбразуры, вырубленные в массиве скалы, с объединенным сектором стрельбы, имел разветвленную систему подскальных ходов и вместительное хранилище торпедного боезапаса. После ввода в строй он мог бы намертво закрыть вход в залив Петсамо на всю его ширину.

Все строительство объектов велось в условиях особой секретности. При этом и немецким артиллеристам с соседних батарей, и их охранным командам без надобности заходить сюда было строго запрещено. Но главной особенностью строительства необычных объектов на печенгских скалах было иное. Начиная с первых дней войны в Заполярье, любое капитальное строительство по созданию военных коммуникаций или возведению оборонительных сооружений на Скандинавском полуострове вели либо специальные рабочие команды, либо саперные подразделения вермахта. Вокруг же Лиинахамари немецкие саперы только начали работы, а затем были переброшены в район реки Большая Западная Лица Конечно, весь специальный строительный инструмент они увезли на передовую.

Вместо немцев в закрытую зону перебросили несколько партий пленных из специального барака. Столь массовая переброска стала полной неожиданностью даже для офицеров лиинахамарского гестапо. Но, в этом случае их мнение уже мало кого интересовало.

Что это был за заполярный «спецстрой», и после освобождения Печенги советскими войсками, да и в наши дни до конца установить так и не удалось. Оставшиеся в спецбараке военнопленные, из которых через каждые две-три недели формировались небольшие специальные строительные команды для перевозки в закрытые зоны строительства, заметили, что обратно на материк никто из ранее убывших групп уже не возвращается. Но, к сожалению, об этом, а также о мерах по обеспечению защиты необычного строительства у Девкиной заводи сегодня мы можем только строить различные предположения. Минимум информации о секретных объектах строительства и системе их охраны и обороны советскому командованию удалось получить непосредственно перед октябрьским наступлением 1944 года от трех вырвавшихся из «каменного ада» военнопленных, а затем — она исчезла где-то в закрытом спецхране. И — напрасно! Ведь печенгские скалы и ныне продолжают хранить свои тайны, затопленные морской водой Баренцева моря.

Среди этих тайн некий военный завод, созданный недалеко от мыса Нумеро-Ниеми (в очередной раз!), а недалеко от сверхмощной артбатареи — военный госпиталь. Несмотря на то что оба секретных фашистских объекта находятся выше уровня моря, завод и часть госпиталя — затоплены. Любые попытки откачать из них морскую воду положительных результатов не дают. Первоначально она начинает уходить, а затем, словно по команде, вновь заполняет оба подскальных объема.

И если затопление военного завода еще можно как-то объяснить, то почему же затоплен и столь «тщательно» укрыт обычный госпиталь? А может, он не совсем обычный? Ведь не случайно вот уже более шестидесяти лет у военных историков существует вопрос: «Почему именно Лиинахамари была столь надежно прикрыта от нападения как с моря, так и с суши, как не была защищена ни одна из созданных Германией в годы Второй мировой войны норвежских баз, в том числе — и та, где стоял суперлинкор "Тирпиц"?»

В прежние времена нас всегда убеждали, что подобная оборона была создана рейхом для защиты никелевых рудников, которые находились всего в сорока километрах от линии фронта. А между тем именно порт Лиинахамари, начиная с 1943-го и до октября 1944 года, был наиболее удобным перевалочным пунктом для доставки вышеупомянутыми фашистскими транспортными субмаринами неизвестного сыпучего груза с полуострова Таймыр, а также начальным пунктом доставки в Германию как никеля из района Петсамо, так — и с побережья Девкиной заводи. Более того, при переработке этого сырья использовалась медь, брошенные болванки из которой можно было легко отыскать среди прибрежных скал до начала 1990-х годов.

Вопрос о затопленных заводе и госпитале — не случаен. Известно, что к началу 1943 года руководители Третьего рейха убедились в бесперспективности трансокеанских рейсов надводных блокадопрорывателей и транспортных подводных лодок в районы Японии, Индонезии и Бразилии, которые чаще всего заканчивались гибелью и тех, и других. Поэтому можно допустить, что таинственные сооружения в Лиинахамари и подводные «призраки» имели непосредственное отношение к горнодобывающим работам немцев на Таймыре и в какой-то мере должны были компенсировать потери блокадопрорывателей из Южных морей. Хотелось бы особо отметить, что они изначально были подготовлены к затоплению морской водой. Зачем? Сложно ясно ответить. Ведь все следы документов о строительстве и предназначении этих сооружений исчезли сразу после освобождения Лиинахамари от нацистов в 1944 году, а — о горных разработках — затерялись в одном из подмосковных архивов. Но так как подскальные сооружения действительно существуют (и это факт), то сегодня мы можем предположить следующее.

Подлодка хотя и может быть использована для транспортной операции, но все же является очень специфичным кораблем, способным взять на борт лишь строго ограниченное количество груза. Значит, с любого из Таймыров: полуострова, островов в Карском море или море Лаптевых, или же с одноименного мыса в южной части архипелага Северная Земля, подводники Кригсмарине могли вывозить некий груз, который загружался в прочный корпус подлодки в специальной упаковке либо в специальный контейнер, расположенный в межкорпусном пространстве субмарины. Именно к такому грузу можно отнести полиметаллические руды (и в первую очередь — свинец и цинк), которыми весьма богат Таймыр, либо, допустим, бериллий. К тому же известно, что полиметаллические руды имеют попутные компоненты. А именно: медь и золото, серебро и кадмий, олово и сурьма, ртуть и индий, а иногда — висмут. Вместе с тем в состав цинковых руд входят еще пирит (содержащий кобальт) и смитсонит (содержащий кадмий). Иными словами, все, из чего можно получить: пластины для «долгоиграющих» аккумуляторных батарей подводных лодок, полупроводниковые материалы, теплоноситель или компоненты для стержней ядерного реактора. Все то, что было жизненно необходимо для создания на территории нового рейха собственного сверхоружия, а также для его военной и кораблестроительной промышленности. Не здесь ли кроется ключ к «лиинахамарской загадке»?

Ведь с началом Второй мировой войны Германия вновь оказался отрезанной от основных сырьевых районов на различных материках: в Канаде и Австралии, в Перу, Мексике и Замбии, в США, Боливии и Таиланде. Да и воюющая Япония уже не могла обеспечить снабжение своего союзника достаточным количеством цинковых руд. Скорее всего, лишь потому после 1942 года практически безлюдные арктические районы Таймыра, Северной Земли или прилежащих к ним пустынных островов были избраны нацистами на «роль» сырьевой базы. Тем более что первичная разведка этих районов была проведена еще в 1938–1939 годах, когда Советский Союз и Германия были союзниками. Учитывая, что, например, кобальт является источником гамма-излучений, а следовательно, и радиоактивным материалом, то, например, затопление подскального госпиталя становится в какой-то мере объяснимым. Правда, эту гипотезу можно проверить только после отыскания документов о горнодобывающих работах на Таймыре, осушения помещений завода и самого госпиталя. А главное — подробного изучения всей системы подскального Лиинахамари. И если в стенах госпиталя будут найдены мощные источники электропитания, тогда все встанет на свои места: перед нами госпиталь с радиологическим отделением. Одновременно эта разгадка позволит приоткрыть «пелену таинственности» над походами фашистских субмарин к нашему Таймыру по северному, пока еще безымянному маршруту.

В любом случае, создание лиинахамарского подскалья вполне вписывается в общий контекст пресловутого Генерального плана «Ост». А значит, вполне вероятно, что разгадку секретов печенгских скал можно найти и в документах штаба Розенберга или в документах абвера. Но тогда, кроме тайны северного «крыла» с арктическими базами «полярных волков», мы найдем ответы на многие вопросы о южном маршруте их походов, то есть о так называемом маршруте Рио-де-ла-Плата. О том маршруте, который вел нацистских подводных «призраков» в южную Атлантику и в Индийский океан, а отсюда — к южным морям, на тихоокеанские просторы и в Антарктиду.

 

18. ГИБЕЛЬ Д-1. ПРИЗРАЧНАЯ «ТЕНЬ»,

НО — У БЕРЕГОВ МУРМАНА

Как уже было отмечено ранее, одной из причин отказа фашистской Германии от дальнейшего использования «Базис Норд», возможно, стали не только политические «игры», но еще и установление советским Северным флотом контроля над Мотовским заливом. Причем этот контроль был установлен исподволь и неожиданно дня германской стороны.

Сначала, в конце ноября 1939 года, в западной части залива была развернута 6-я батарея 104-го пушечно-артиллерийского полка. А месяцем позже — такая же 4-я батарея 104 ПАП, но только в восточной части залива — на мысе Выев-Наволок. Обе артиллерийские батареи имели на вооружении 152-мм тяжелые пушки Шнейдера, которые были способны уничтожить любую цель на подходах к Мотовскому заливу. И пока советско-германская дружба продолжалась, такая защита вполне устраивала немецкую сторону. Но как только в умах нацистов появился план «Барбаросса», то аналитики в Берлине иначе взглянули на местоположение и той, и другой батарей и пришли к однозначному выводу, что советские артиллеристы могут не только защитить вход в тайную базу Кригсмарине, но еще и уничтожить любую цель непосредственно в Мотовском заливе. В том числе — германские суда.

Конечно, это никоим образом не могло устроить гросс-адмирала Эриха Редера. И «Базис Норд» пришлось законсервировать. Но ее тайны еще долго будут будоражить наши умы, а главное — по-прежнему нести угрозу национальной безопасности России. Например — базам и кораблям нашего Северного флота. Ведь однажды так называемое свертывание тайной базы нацистов на Мурмане уже привело к потере североморского корабля со всем его экипажем — подводного первенца советского ВМФ, подлодки Д-1 («Декабрист»), До сих пор по крайней мере внешне какой-либо связи между деятельностью «Базис Норд» (ее деятельность была свернута в сентябре 1940 года) и исчезнувшей через два месяца советской подлодкой не было и в помине. Но работа над данной книгой показала, что это отсутствие лишь внешне. Фактически оба события связаны очень крепко, хотя — и незримо. Но через «Базис Норд» и предвоенную гибель «Декабриста» можно твердо отнести к теням «свастики», но не у Таймыра, а — у берегов Мурмана. И если бы не катастрофа подводного «Декабриста», к тайной базе фашистов в Западной Лице еще не скоро удалось привлечь внимание советских историков. Ведь даже наши прославленные военачальники, чьи дивизии и полки в разные годы сначала стояли насмерть у Западной Лицы, а затем — гнали врага к норвежской границе, как маршал Советского Союза Кирилл Мерецков и генерал-майор Вещезерский, долгое время считали (и писали в своих мемуарах. — Авт.), что захваченные в июле 1941 года немецкими горными стрелками продовольственные склады в поселке Большая Лица были лишь складами обычной «рыболовецкой кооперации».

Что это была за «рыболовецкая кооперация», каждый, прочитавший данную книгу, уже знает. А потому рассказ о давней подводной катастрофе, о которой и сегодня не хотят вспоминать на нашем Северном флоте, была включена в данную книгу. Более того — самым непосредственным образом оказалась переплетена с появлением «призраков» свастики у Таймыра.