Северный Бу-Айс – мили крошащихся бетонных стен и заросшего асфальта, полчища крыс, огромных тараканов, летучих мышей и птиц всех размеров, гнездящихся прямо в квартирах верхних этажей. Северный Бу-Айс огорожен колючей проволокой, что, впрочем, не мешает тому, кто выбрал эти развалины своим пристанищем, выходить за санитарную зону и возвращаться обратно.
Лысый старик с лицом как сморщенное печёное яблоко всей пятернёй почесал грудь под растянутой драной майкой, погрыз свою щепоть и чёрными запавшими глазами принялся следить за движением глянцевого листа. Лист летел сверху. Но вверху громоздились этажи щербатых стен с пустыми квадратами оконных проёмов. Там некому читать газету, да к тому же газету морских дьяволов. Старик узнал их бумагу. Хороший лист, настоящее сокровище. Если скрутить его кульком, можно черпать воду в квадратном бассейне на заднем дворе: там есть вода. Не в каждом квартале можно найти воду. Старик знает. Он исходил весь северный Бу-Айс, пока нашёл это местечко. У него теперь свой бассейн, и устроился он не хуже, чем молокососы в Новом Бу-Айсе или даже в Ла-Плата. Такого, как он, не пускают в Новый город. Лист тоже небось из хвалёного Нового города… Сюда прилетел. Все зубы. Два-два-два…
Старик словно очнулся.
Так что – лист?
А, да, когда-то старик умел складывать из газетного листа квадратную шапку. У него сейчас голова непокрыта, ему надо подняться и догнать этот лист. Хороший лист. Будет крепким, пока краска не выцветет. А потом сделается крохким и рассыплется в пыль. Морские всегда придумывают такое: есть бумага – нет бумаги, есть бутылка – нет бутылки, растаяла, есть-нету, есть-нету. Есть-нету. Нечего есть. Два-два-два. Зубы есть – нет зубов…
Бумага, гонимая ветром, заскользила горизонтально вместе с сухими листьями и мелким сором, ещё раз взлетела и прилипла к ноге старика. Оборванец подхватил газетный разворот, разложил на ржавом капоте брошенной машины, вгляделся, пытаясь разобрать слова: «…Мо-ре-м-и-С-су-ш-шей…» – скорее не прочитал, но выхватил привычные слова. Он устал разбирать слова по буквам и собрался припрятать лист, но заметил, что яркая зелёная гусеница начала своё путешествие как раз там, где он пытался читать.
Старик кашлянул:
– Ползи, мохнатая. Тебе эти закорючки лучше видать. Расскажешь, что тут про морских понаписано.
Гусеница послушно поползла по строчкам сверху вниз, не спеша, задерживаясь на отдельных словах, словно действительно вникала в текст.
«К концу первого года военного противостояния между Морем и Сушей обе стороны выяснили слабые места противника.
На поверхности понимали, что истинный паритет сил не в их пользу: технологии подводников превосходили всё мыслимое, Армия Моря демонстрировала сверхэффективные способы ведения дистанционной войны.
Электронная сеть Суши и электронная сеть Моря – два виртуальных пространства, не связанных между собой, сделали обмен информацией невозможным, и двести лет изоляции Подводных Колоний от остального мира не прошли бесследно. На Суше бытовало столько вымыслов о жителях Моря, что люмпены из вижей, охотно идущие на эту войну, не слишком нуждались в особой мотивации. Как и ребята из бразильских бараков-фавел, как и безработные из Южно-Африканской коалиции, как индонезийские головорезы. Военные столкновения происходили по всему Южному полушарию, война грозила стать вечной, ярость разрасталась снежным комом.
В первые дни войны преклонение перед мощью морской цивилизации чуть не привело к немедленной капитуляции Суши. Но Аргентина, в которой на тот момент пришла к власти очередная военная хунта и побережье которой имело самую длинную границу с акваторией Подводных Колоний, совершила очередное безрассудство: нанесла ответный удар. Страны, объединённые в блок «Меркатор», приготовились в один миг потерять армию и флот из-за волюнтаризма союзников. Но Море ограничилось очаговыми наступлениями. Такая стратегия послужила сигналом к действию. Теперь многие правительства Надмирья поспешили воспользоваться ситуацией, ведь участие в войне давало возможность скрыть проблемы агонизирующей экономики. Южная Америка первой объявила военное положение. И впервые за двести лет бунтующие низы получили вместо внутреннего врага – работодателя – врага внешнего. На которого и набросились, умело подстрекаемые вождями и вербовщиками.
Море демонстрировало гуманизм и не ставило своей целью испепелить порты воюющих стран. Эта тактика и была расценена как самое слабое место. Теперь штабы армий Надмирья могли позволить себе всё и не брезговали любыми средствами, стараясь выманить морпехов на землю, превратить любое столкновение в ближний бой, который становился праздником для сброда, жаждавшего надругаться над врагом. Экзоскелеты морпехов стали самыми желанными трофеями, впрочем, как и таинственные демоны Моря, прячущие в них свои тела.
Экзоскелеты продавали в университеты планеты, где их пытались изучать. И отдельные учёные быстро успели сделать себе имя, самоуверенно заявляя, что секрет брони противника наконец-то раскрыт.
Для новобранцев Армии Моря война стала источником не одной, а множества опасностей, потому что несла тысячу косвенных угроз для жизни. В солнечные дни глаза солдат страдали от слишком яркого света. Не все молодые люди, выросшие в искусственном климате, в состоянии были переносить перепады температуры и влажности.
Но самой страшной опасностью стали инфекции.
Медицина Суши с каждым поколением сдавала свои позиции, вместе с «Ангелами Мести» и «Бразильерос» – армиями Аргентины и Бразилии – на побережье накатилась волна эпидемий. Сам воздух был ядовит для жителей Моря, любое ранение грозило сепсисом, и лечение требовало немедленного вмешательства медиков Моря. Родина предков не щадила подводников.
И наоборот, внешние воевали на своей территории, они были привычны к бурям родного, открытого всем ветрам мира. Они воевали против силы, восставшей из морских глубин и жаждущей, по словам вождей, изменить лик планеты, а их самих превратить в рабов, утянуть на дно океанов, лишив пусть загаженной, но свободно текущей воды, задымленного, но вольного простора, синего неба над головой, солнечного и лунного света, птичьего щебета и шелеста листвы…
И главное: эти пришельцы были зомби, лишённые воли, с искусственным мозгом. И потому не заслуживали жалости».
Гусеница доползла до края листа и зависла, выгнувшись, на самом краю, пытаясь удержаться и не сверзнуться вниз.
– Писала писака, не прочитает и собака, – подытожил оборванец, мелко кивая головой, и подставил гусенице длинный грязный ноготь. – Если бы не проклятые рудники, был бы я ещё крепкий и воевал бы против дьяволов, которые лезут и лезут из моря. Но проклятые рудники сточили меня, сгноили мои косточки. Серебро досталось богатым, изумруды – их бабам…
Взгляд старика снова сделался бессмысленным:
– …а мои зубы лежат в горе, мои зубы выпали – раз. Потом – два. Потом… – старик задумался, – потом два. Все зубы – два, два, два. Выпали. Адская была работёнка, и сеньор был жирный. Хороший сеньор. Пожалуй, я его съем.
Сумасшедший принялся комкать глянцевую бумагу и забивать себе в рот.
* * *
– Есть дюжина способов попробовать спастись, но все слишком рискованные. Нет, я соврал: они просто нереальные. И есть среди них самый нереальный, но я в него верю и пойду, даже в одиночку.
– Если ты насчёт того, чтобы до Тихого океана скатиться голым задом со здешней горки, то я лучше сдохну на руднике, а с места не сдвинусь, нет-нет!
– Нам путь на побережье закрыт. Искать будут первым делом на дорогах, ведущих к городам. В нашем положении имеет смысл добираться до точки Силью. Она почти рядом, но идти придётся ночью, днём в альтиплано не спрячешься.
Серый, блестя белками глаз в полутьме шахты, обвёл взглядом немногих выживших. Он прикидывал, кто из ребят в состоянии выдержать изнурительный марш-бросок по равнине на высоте четырёх тысяч метров над уровнем моря.
Заговорщики удивлённо молчали.
Точка Силью!
– Ты знаешь, где Силью? Откуда? – выдохнул Иштван.
– Откуда знаю? – криво усмехнулся Серый. – В прошлой жизни я мечтал стать авиареддом: кто из вас понимает, о чём я?
– Я слышал, по типу космические старты с самолёта или что-то в этом роде? Круто! Я думал, набор на этот факультет только в проекте…
Нужно было дать отвисеться тишине.
Серый не раз спасал их взвод. Серый, завербованный в рифе Новая Россия: отощавший, длинный, с выпирающим кадыком на худой шее, но выносливый и неутомимый. Этот парень не переставал удивлять авантюрной нестандартностью и ловкостью, с которой обходил острые углы в отношениях с надзирателями.
– Почему ты молчал до сих пор?
– О чём молчал? О том, что я готовился в авиаредды с двенадцати лет? О том, что мне каждую ночь снились самолёты, стартующие с танзанийского космодрома, и межпланетные корабли, которые я запускаю со своего пульта? Какое это имело значение, когда погибал Лео? Или когда мы пытались отбить у «Ангелов Мести» Патрика? Или когда они снесли голову Алексу и Маркусу заодно? За что? Ради паршивых экзоскелетов? Убивать человека, чтобы завладеть его полимерной бронёй?!
Бездна!.. Серый беззвучно, как рыба, вздохнул раз, ещё раз, выравнивая давление: в разреженном горном воздухе у него время от времени закладывало уши.
Он взвалил на себя ответственность за выживание всех. События последних месяцев состарили двадцатилетнего юнца, а прежняя жизнь казалась нереально прекрасной, как добрая история из книжки с картинками, читанная ребятёнку в подгузниках. Теперь его серые глаза смотрели твёрдо и жёстко. Адреналин сочился из пор – так про Валевского сказал кто-то из ребят. Не зря надсмотрщики рудника следили за ним пристальнее, чем за другими. Но этот парень не промах.
Изнурённые лица пленных новобранцев Армии Моря повернулись к нему, люди смотрели с надеждой и недоверием.
– Так всё-таки откуда ты знаешь, где мы находимся и где точка Силью? Ведь эта инфо категории икс – не для всех, и разглашать её запрещено.
– Я и не открываю секрет. Я только говорю, куда имеет смысл двигать. А почему знаю? Прошёл полный курс географии Надмирья и навигацию. По звёздам.
– Навигация по звёздам? Да это сказки!
– Сказки – звёзды столичного рифа. Декорации. Как и звёздные хороводы по праздникам. А для внешних космическая навигация – это реальность. Они тысячи лет ориентируются по звёздам; более стабильных объектов для людей с поверхности не найти.
– Замолчали и слушаем! – шикнул Хью. – Парень знает, что говорит. Серый, я с тобой! А кому хочется подыхать на руднике – оставайтесь! И всё-таки, чем хорош твой выбор?
– Я не скажу ничего, пока не прибудем на место. Простая безопасность: меньше знаешь, лучше спишь. Аномалии открыли подводники, и аномалии должны служить людям Моря, а больше никому. Потому что другого способа сохранить Подводные Колонии от дикарей Суши не существует. Это ясно? Или вы верите мне, или сейчас мы прощаемся.
– Как? Сейчас?
Они обречены на каторгу в ядовитых серебряных штольнях – эта каторга может закончиться прямо сейчас? Так говорит Серый.
– Мы с Хью работали в боковой штольне. Открылась щель. Для лаза подходящая, выводит на склон на противоположной стороне горы. От рудника не близко. Лаз узкий, кто боится застрять – оставайтесь или полезете самыми последними: выбор за вами.
– Это как будто в наш адрес? – обречённо прогудел приземистый и широкий в кости парень, переглянувшись с дружком такой же комплекции.
– Пролез малыш Хью, пролезете и вы. Но без паники. Запаникуете – застрянете. Поэтому, Андреа и Михал, уж не обессудьте, вы будете замыкающими. Да, самое важное. Мы можем замёрзнуть. Или нас догонят. Или схватят последних, пробирающихся по лазу. Чтобы не допустить погоню, советую замести следы: обвалить штольню. Но тогда обратного пути не будет ни для кого…
– В какую бездну нам тот обратный путь, Серый? Завалим, подорвём хоть весь рудник, и дело с концом. Веди скорей, показывай дорогу! – зашелестели голоса вокруг, и Серый, а за ним суровый Хью потянулись ко входу в штольню.
– Надзирателей оглушить и закрыть в вагонетках. Сменщики придут через четыре часа, этого времени должно хватить, чтобы уйти подальше.
– Бездна, знал бы, прихватил с собой кой-чего… под нарами припрятал…
– Вот для того, чтобы каждый из вас не стал собираться как тасманийская циркачка на гастроли, не поволок ворох меганеобходимых вещей и не засыпался на сборах, мы с Хью держали всё в тайне до последней минуты. Не хотите выбираться налегке – возвращайтесь за вторым свитером и не забудьте лыжную шапочку с ушками.
– Я о лекарстве…
– В синей упаковке, обмотанной фольгой? – Хью хитро сощурился.
– Кальмар тебя побери! Ты совал свои грязные щупальца в мой тайник?..
Крепыш только хмыкнул в ответ.
* * *
Антарктические галеты, купленные по совету инсуба Марка Эйджи в день отправки на поверхность, самые последние крохи питательного концентрата, которые он сберёг и о которых приказал себе забыть во время тяжких испытаний голодом, усталостью, жаждой, – эти крохи помогли им продержаться на продуваемых всеми ветрами склонах. Мысль о том, что с пластинкой размером в дюйм организм получает полусуточную дозу калорий, витаминов и микроэлементов, поддерживала беглецов лучше всякого самовнушения.
В полном молчании парни, сжав зубы, медленно двигались к цели.
Небо над головой было настолько глубокое, что казалось – космос рядом. После полутьмы штолен больно смотреть в эту синь, по-живому взрезающую сетчатку. Облака стелились вдоль горизонта, иногда скрываясь за присыпанными снегом вершинами Анд. Высота около четырёх тысяч метров над уровнем моря давала о себе знать болью, разлитой в уголках глаз, во лбу и под сводом черепа. Люди чувствовали, как будто голова сплющена со всех сторон, а мозг постепенно начинает вытекать из носа тонкими струйками крови. Мучил песок в глазах – сосуды страдали от сильного напряжения и уже перестали различать светотени.
Вялотекущей шеренгой беглецы упрямо двигались к загадочной цели. Путь в родной мир, скрытый в глубине океана, лежал через крохотную точку на высокогорном плато в стране со странным названием Перу.
Склоны покрыты высохшей травой. По левую руку попадались сооружения в форме невысокой башни, расширяющейся кверху. Сколько лет этим камням? Каким уму непостижимым образом точно и тщательно отшлифованы, а затем подогнаны друг к другу каменные блоки? И какие блоки – не просто идеально ровные, но с закруглением; уложенные вместе, они образуют странно, сверхъестественно правильную круглую форму башни. Чьи хребты трещали, втаскивая и громоздя друг на друга тонны базальтового веса?
– Это кульпы, – скупо пояснил Серый, кивая на ближайшую башню. – Им полторы тысячи лет. Может, больше. Служили бездна знает для чего, уже не помню. Вроде связаны с родовым погребальным обрядом. Нам важно другое: этой козьей тропой ходили сотни лет. А идти-то здесь не к чему. Значит, Силью близко. Я так и думал. Внешние здорово деградировали, раз стали забывать особенные места. Нам объясняли учителя, что на Суше напрочь забыли расположение энергетических узлов планеты или относятся к этому знанию как к псевдонаучному. Невероятно.
Хью подхватил:
– За нами нет гоньбы: видно, никому не пришло в голову, что мы сбежали, чтобы лезть на пустую безлюдную гору.
– Раньше здесь жили люди, но в последние десятилетия край опустел. Отсюда час езды до Пуно, когда-то там был вполне приличный город, но теперь – захолустье.
Серый жестом приказал остановиться, пора сделать привал. Их сильно подкосили месяцы рабства в серебряных штольнях, и марш-бросок просто вымотал ребят.
А сколько ещё идти?
Серый откинулся на камне, привалившись к вертикальному срезу глыбы. Прикрыл веки, поморщился, чтобы унять болезненную резь в глазах, и сказал:
– Теперь могу признаться, и, если хотите, побейте меня камнями: я не знаю, зачем нам Силью. Я не знаю, как это место работает с человеком. И не знаю, что будет, когда мы найдём точку силы. Но я точно уверен: что-нибудь да будет. И это лучше, чем превратиться в бледное бескровное и костлявое животное и через год-два сдохнуть на руднике.
– Серый, не мути воду, – тряхнул его за плечо верзила Хью, – мы пошли за тобой, потому что ты всегда оказываешься прав. Вокруг всякая ужасная хрень, а ты вдруг говоришь – и, оказывается, правда твоя. Проверено! Веди нас дальше, а там будет видно.
– Кажется, мозги стали жидкими… – признался один из парней.
– Точно! – ответил другой. – И у меня так же.
Звёзды, яркие и сияющие, не созданные гением инженеров, но настоящие, вечные, невообразимо далёкие и загадочные, не подчиняющиеся электронике звёзды над головой.
Ледяной холод.
Разреженный воздух колкий и доставляет боль при каждом вдохе.
Пока ему чудом удавалось вести свой маленький отряд без потерь. Но если он ошибся, эта ночь станет для кого-то последней.
Бездна!
Валевский запрокинул голову и посмотрел в небо, словно ища ответа. Южный Крест равнодушно-нарядно сиял, выделяясь среди созвездий.
«Серый, ты авантюрист. Зачем ты тянул сюда парней?»
Ему не понадобилось входить в центр Силью: ощущения пришли сразу же после первого шага внутрь…
По окружности невзрачной площадки, обозначая границы места силы, лежали небольшие камни. Он первым натолкнулся на аномалию, шестым чувством угадав, что именно здесь нужно сойти с тропы и забрать чуть левее. Камень, отмечавший границу места силы, вызывал одно-единственное желание: присесть на него и больше не вставать никогда. Истощение и смертельная усталость сделали своё дело, воля и упорство покинули Валевского. Ниже, под горой, кажущейся совсем невысокой, остался лежать Михал. Парень наотрез отказался делать последний рывок к кульпам, он просил оставить его в покое и убираться в бездну. Остальные пока кое-как держались на ногах.
Среди звёзд в самом зените сверкнула искра. Спутник Моря! Он правильно вёл ребят!
Серый, заворожённо следя за искрой, мерцавшей со строгой периодичностью и теперь спускавшейся в направлении восточных вершин, заставил себя сделать ещё пару шагов. И оказался точно внутри круга, обозначенного камнями.
Мощный вихрь энергии поднялся снизу, прошил насквозь, ощутимо, как штопор, ввинчиваясь по позвоночному столбу, оживил каждый участок мозга и, выйдя через темя, связал землю и небо в единое целое, и центральным стержнем мироздания в этот момент оказалось человеческое тело. Голова сразу стала лёгкой. Первозданная, в чём-то даже дикая и неконтролируемая сила переполнила всё его существо и отзывалась лёгким бодрящим покалыванием во всех членах. Ликующая радость и эйфория – всё было в этом, плюс восторженное желание восхищаться миром. Он чувствовал себя океаном, встречающим рассвет, дельфином, резвящимся в волнах, любовником, сплетающимся в объятиях с женщиной…
«Полная перезагрузка!» – возликовал Серый.
– Сюда! – заорал он, совершая невероятные прыжки вверх и размахивая руками.
Кто-то присвистнул:
– Наш авиаредд стартует в космос прямо сейчас! Эгей!
Дойдя, дотянувшись, доковыляв последние десятки шагов до Силью, ребята оживали.
За Михалом пришлось вернуться вниз и нести его на руках. Бедняга плакал, не в силах поверить в чудо, и растирал грудь; похоже, он перенёс серьёзный сердечный криз и без чудесного исцеления в круге Силью отдал бы концы на неприветливой равнине. А сейчас парень сидел и вытирал счастливые слёзы.
Серый спросил Хью:
– Что ты чувствушь?
– Жрать больше не хочется! – радостно заявил верзила. – Я снова здоров, как лосось-энтузиаст, идущий на нерест!
– Да погоди ты! Мы с тобой вошли в круг дважды.
– И даже трижды: когда притащили сюда Михала.
– Ты чувствовал поток все три раза?
– Ну, да. Только слабее. А в первый раз – это было мощно! Я даже подумал, у меня башку снесёт, полный улёт.
Спросили остальных: Силью чувствовали все при каждом возвращении в центр круга.
Серый задумчиво произнёс:
– Орбиты спутников Моря пролегают через точки силы, и это неслучайно. Вам лучше сейчас же забыть, что я сказал, потому что, если кто-то выдаст это знание внешним, я задушу его своими же руками. Итак, над нашей головой каждые два часа пролетает один из спутников. А в них есть о-киб, – Серый начертил на земле закорючки kubernhthV и разъяснил: – Омега-кибернит – от «кибернетик». По-гречески значит «рулевой». А ещё…
– А-а, так называют искусственный композит последнего поколения, который способен, я не помню точно, вроде как ловко обращаться с потоками энергии. И благодаря о-кибу энергетический голод нам не грозит в ближайшие лет сто, даже если Колонии будут расти так же, как со времени Первого Вдоха.
– Верно, – кивнул Серый, – кибернит применяют на спутниках. Он улавливает то загадочное, что прошило нас в точке Силью. В каждом рифе есть серьёзные научные подразделения, которые изучают природу этой энергии, ну а кибернит тем временем делает своё дело: качает потоки излучения планеты и перенаправляет на наши корабли, где энергия генерируется. И так происходит во всех восьми точках Южного полушария, в которых наблюдается излучение. Есть предположение, что, если найти и объединить все точки планеты, человечество могло бы даже управлять её движением. Но нам с вами пока нужно немногое: каким-то образом нарушить стабильность потока в Силью, и побыстрее. Если не управимся до рассвета, нас догонят и вернут на рудник. И позаботятся о том, чтобы мы немедленно сдохли там.
– Я уверен, что этой ночью за нами никто не пойдёт. На руднике пирушка: старая команда готовится к приезду нового крутого босса, и половина инженеров и большая часть охраны, кроме самых козырных, уже попрощались со своим рабочим местом. Ты же сам сказал: момент для побега – лучше не придумаешь и другого такого не будет! – возразил Хью.
В отличие от Хью, на Суше Валевский очень быстро избавился от юношеского оптимизма. Нахмурился в ответ:
– Мы сбежали не для того, чтобы сидеть на камнях вокруг Силью. На руднике завтра найдут бригадиров, закрытых в вагонетках. И это нам тоже не простят. Плюс побег мы устроили перед самым приездом большого босса, им придётся делать красивую мину при плохой игре, – это два. Ребята-эмигранты не дураки, выдавать нас не поторопятся, но поручиться за всех невозможно. Как ни крути, вскоре выяснится, что мы ушли не в сторону озера Ти, а в альтиплано. А здесь мы видны как на ладони. Единственное, что мы можем себе позволить, это залечь среди камней, не двигаться до наступления следующей ночи и надеяться на то, что вторая ночь тоже будет наша. Больше рассчитывать не на что. Уйти к океану без снаряжения и документов и проскользнуть незамеченными – это фантастика.
– Что же дальше?
– Силью, преврати нас в стадо мохнатых альпака! – сказал кто-то.
– Парни, как бы вам напомнить, что внешние вовсю жрут мясо? А местные даже предпочитают зверятину всему прочему. Жилистое же из нас будет жаркое! – ухмыльнулся Серый. И продолжал: – У кого сохранился талисман?
Восемь из тринадцати вчерашних морпехов успели им воспользоваться. Один потерял хранителя, у двоих отняли – дело обычное. Эти штуки настроены на биоритмы владельца и работают только на него, но при каждом удобном случае талисман забирают внешние. Через четыре месяца капсула, начинённая тонкой электроникой, оторванная от тела, заботиться о котором она предназначена, саморазрушается, остаётся лишь декоративная оболочка. Но и в таком виде талисманы пользуются спросом у «Ангелов Мести» – как почётный трофей.
Серый что-то обдумывал:
– Так, уже неплохо. Пусть внутри тела, но талисманы при вас. Тогда следующий вопрос: кто менял талисман в последние полтора года?
Отозвался один Анджей.
Он сохранил своего хранителя в целости и даже не проглотил. Сберёг, благодаря особому свойству: навороченная модель оказалась с функцией блуждающей присоски и удерживалась на теле в любой точке. Анджей спрятал талисман, по его же признанию, там, куда не догадались запустить руки при обыске. Ребята с трудом подавили хохот. Шуметь в их положении было опасно: звук далеко разносится по пустому и плоскому, как каменный стол, альтиплано.
– У меня совсем новый талисман, – продолжал Анджей, – подарок от родителей. Они не хотели, чтобы я шёл воевать. Пришлось пойти на компромисс: я отдал все свои сбережения, они добавили деньжат и купили последнюю версию.
Выдавив из Анджея признание, сколько всё это стоило, ребята присвистнули:
– Ого! Круто! Целое состояние!
Анджей произнёс:
– Его нам прислали из Новой Японии, в стоимость вошла и срочная доставка…
– Есть надежда, что в твоём хранителе чистейший кристалл кибернита последнего поколения, – задумчиво протянул Серый.
– Я вспомнил, мой тоже куплен в это же время! – сказал Ван, родиной которого была Новая Япония. Он вербовался из университета Союза, потому не попал в подразделение с земляками.
Будущий авиаредд Валевский в волнении вскочил с места:
– Значит, если я прав, на спутник при вашем появлении в точке Силью уже могли уйти искажённые сигналы!
А теперь вникайте. Ван и Анджей, вы приметесь входить в круг сразу после того, как будет замечен спутник на подлёте. И не просто входить, но в нужном ритме. Боб, ты был барабанщиком: давай начнём прямо сейчас, только тихо: раз-раз-раз – это темп для Анджея, вошёл, пауза, вышел. Для Вана темп будет немного другой. На четверть такта они должны задержаться в Силью вместе, затем, Ван, тебе нужно не выйти – выпрыгнуть из фокуса. И так несколько раз, не меняя темпа.
– Чику-чику-паба, чику-чику-па. Чику-чику-паба, чику-чику-па… – забубнил Боб, раскачиваясь в такт и ловко отбивая ритм по бёдрам и груди.
Все услышали знакомый хит, звучавший в наушниках чуть ли не у каждого, когда о-транспорты поднимали их, героев, самоуверенных и решительных, на поверхность.
Как давно это было!
С воодушевлением решили воспользоваться этим ритмом.
Заняв позицию на камнях вокруг Силью, беглецы следили за ночным небом. С запада, со стороны океана, показалась пульсирующая искра. Искра бодро карабкалась в зенит. В хрустальной тишине холодной ночи людям казалось, они слышат звон, с которым пробирается в тропосфере искусственная звезда – посланница родного мира.
«Чику-чику-паба…»
Родина!
…Океан со вздохом смыкается над о-транспортом, принимая его в тёмные тяжкие объятия. В глубине, в недоступности чудовищных давлений, в вечном мраке и тишине, при постоянных низких температурах, висят над глубоководными течениями колоссальные ледяные глыбы: так выглядят для внешнего наблюдателя рукотворные крепости – их дом, подводные рифы. Ледяной панцирь толщиной до двадцати футов – внешняя защита рифа, его технокора, испещрённая трубками охлаждения и чуткими датчиками.
…Прапредки выплавляли в массе ноздреватой омега-пены жилые объёмы, соединяя их шахтами лифтов и тоннелями-коридорами – будущими улицами с лентами транспортёров. С тех пор искусственные рифы медленно, как и положено рифам, увеличиваются, наращивая наружные стены и расширяя жизненное пространство для седьмого поколения подводников, рождённого в комфортном и безопасном мире. Великая глубь стала домом народа Моря, его новой Родиной.
* * *
…До зенита сияющей искре осталось несколько градусов. В центр круга, отмеченного камнями древних солнцепоклонников, быстро шагнул Анджей. Согнулся, устойчиво расставив ноги, опёрся ладонями о колени.
«Чику-чику-паба…» – Ван вскочил на спину Анджея и, оттолкнувшись, выпрыгнул на край пощадки.
«Чику-чику-паба…» – прыжки Вана в круг-из-круга…
Спутник прошёл апогей и стал удаляться за вершиной горы Ильимани.
Анджей после стремительных кульбитов Вана подвигал лопатками, растёр колени. Ван подошёл, похлопал его по плечу. Обнялись.
Постепенно у всех сходила на нет эйфория, пережитая в месте силы.
Для чистоты эксперимента Серый запретил входить в круг до появления следующего спутника. Ожидалось, что до утра пролетит ещё один.
Давала знать о себе усталость, холод пробирался под жалкие синтетические тряпки, в которые приходилось рядиться на руднике. Ждали в напряжённом молчании, смотрели в небо; другого плана спасения у беглецов не было. Неумолимо приближался час рассвета.
Серый тихо совещался с Ваном и Анджеем. Если затея не удалась, отряд обречён. Думать об этом не хотелось.
Вернулись ребята, ходившие в сторону башен-кульп.
– Там это, – объяснил Хью, – я думал, есть какой-то лаз… ну, спрятаться нам. Но ничего такого нет. Придётся спускаться вниз, в заброшенное селение.
– Да, пожалуй, так будет вернее. Оставаться на виду опасно.
Следующая, предрассветная звезда торила путь к точке Силью…
* * *
С начала войны крупнотоннажный бот «Новая Европа» был переоснащён новейшим оружием и доукомплектован взводом солдат Армии Моря. Но половину команды по-прежнему составляли штатские научные сотрудники. И главная задача у корабля тоже осталась прежней: принимать и генерировать энергию, оттянутую спутниками в местах аномалий. Море контролировало все восемь особенных точек: Силью, Риф, Мод и другие, обнаруженные в Южном полушарии. Кибернит, которым напичканы спутники, этот кибернит, подобно пряхе, дёргал нить планетарного излучения, сматывал в тугой клубок и прицельно швырял в энергоприёмники кораблей слежения, вызывая коронные разряды над судном и эффект гало вокруг корпуса. Внешние испытывали почти мистический трепет, если им случалось наблюдать корабль Моря в такую минуту.
Свойство кристаллов о-киба обнаружили случайно, когда на одном из спутников нового поколения стали замечать десятикратное увеличение заряда в аккумуляторах над точкой Силью: словно спутник подзаряжался на лету. С этого момента началась новая эра Колоний, подводная цивилизация получила ещё один, хорошо засекреченный источник энергии. Аномалии считали естественными дырами – каналами для космических потоков, соединяющих все масс-объекты в Галактике, а может, и во Вселенной. Кибернит пробивал червоточины в кривизне планетарного пространства и направлял таинственные потоки туда, где их готовы были принять и аккумулировать. И поставить на службу кораблям, плавучим базам и о-транспортам, соединяющим Подводные Колонии с Надмирьем. От этого открытия до эры покорения космоса оставался один шаг, но война поменяла приоритеты в Подводных Колониях. У кибернита оказалось множество уникальных свойств, и со всем этим предстояло ещё разобраться.
…Дежурная на «Новой Европе» отслеживала на экране оптикона поступление потока из Силью. Она ритмично покачивала головой и мурлыкала навязчивый мотивчик. Время, казалось, зависло. Вечер постепенно грозил перерасти в глубокую ночь – и всё невероятно медленно, невероятно долго…
«Чики-чики-паба, чики-чики-па», – она тихо шлёпала губами, но вдруг замолчала и удивлённо уставилась на экран. Чуткие датчики зафиксировали микровспышки в аномалии, расположенной на высокогорном пустынном альтиплано. Вспышки в ритме шлягера. Сам по себе сбой ничего не значил: время от времени такое наблюдалось в разных точках силы. Но противоестественное совпадение с мелодией…
Она не поленилась сделать запрос повтора записи.
«Чики-чики-паба, чики-чики-па», – весело ответили пляшущие огоньки на экране.
«Я своим пением влияю на поток Силью!»
Девушка была мастерица находить удивительное рядом.
«Таинственная энергия отозвалась на мои мысли! А всё потому, что я нарушила инструкцию и сижу без шлема. Великая глубь, что же это было? Неужели опять случайное открытие: ещё одно свойство о-киба?»
И ещё она подумала, что теперь в её мозгах будут копаться учёные, исследуя странное явление. А её мысли с некоторых пор совсем не предназначены для общего пользования.
«Придётся сознаться в нарушении инструкции. Только бы не стали допытываться, почему я не напялила шлем. Мои волосы… так трудно выпрямлять тугие завитушки!»
Она потратила на эту работу целых два часа, а под шлемом волосы снова стали бы пушистым облаком, обрамляющим голову. Девушка вздохнула, спрятала причёску под глубокий шлем и решила подождать следующего сеанса из Силью: для чистоты данных.
«Чики-чики-паба» не повторились.
Из Силью пришёл новый сигнал: длинная вспышка – пауза – короткая. Затем сильный всплеск, словно кто-то поставил точку, и пустота, обозначавшая только одно: энергетический спутник уничтожен.