К тому времени они давно уже жили в пригороде. Это было значительно дешевле, т. к. хозяева квартиры по наущению Степанычевой сестрёнки значительно подняли цену). И снимали частный дом с участком. В доме было всего три комнаты, одну из которых хозяева забили разным хламом. Но супругам и двух хватало с головой. Одна под спальню, а вторая совмещала в себе качества кухни, столовой и «кабинета», основу которого составляли стол и ноутбук.

Участок – соток 10–12, так что «размяться» было где. Даже несмотря на то, что большую часть огорода занимали хозяева своими посадками. Во всяком случае летом Степаныч с женой были со своими овощами. Ну а зимой…

… Так получилось, что однажды зимой, придя домой, Таня с мужем под калиткой заметили рыжего беспородного пса, который вопросительно смотрел на них голодными глазами. Они позвали его, и пёс робко зашёл в калитку, оглядываясь назад, как бы оставляя себе путь к отступлению. Но после предложенного угощения осмелел и стал обнюхиваться в доме. А подкормившись несколько раз, он и вовсе почувствовал себя на своей территории, и стал приходить постоянно. Причём, надо отдать собаке должное, приходил он не только подкормиться – добросовестно гавкал на всех приходящих и даже проходящих мимо по улице, что было не особенно приятно в 3–4 часа ночи!.

Назвали пса «Рыжим» по цвету шерсти. А от соседа узнали его историю – оказывается, в прошлом у собаки были хозяева, но потом они умерли один за одним и Рыжий стал бесхозным псом. Бегал где попало и питался, чем придётся. Впрочем, собакой он был добродушной и умной – довольно неплохо находил общий язык с людьми, поэтому голодать ему не приходилось. Теперь же новая дружба обеспечила ему стабильное двухразовое питание. От которого Рыжий и не думал отказываться, своевременно прибегая во двор в определённые часы.

Потом зима прошла, и с приходом весны Степаныч решил приучить собаку к цепи, чтобы уберечь предстоящие летом посадки на огороде. Благо, что и цепь и будку он отыскал среди брошенного хлама во дворе. Ещё зимой была очищена будка от скопившегося в ней мусора и настелены старые тряпки. Рыжий сомневался не долго и вскоре будка обрела нового жильца. Но вот с цепью он оказался категорически не согласен, поскольку за время шатания по дворам и огородам отвык от жизни на привязи. После двух ночей непрерывного скуления нервы Степаныча не выдержали – у его жены сон был крепче и просыпалась она, соответственно, позже – и Рыжий был отпущен на свободу. Радости собаки не было предела!

С наступлением тепла Рыжий приходил теперь реже, поскольку и с едой летом стало проще – и потребность меньше, и достать легче. Да и гулять он начал. Теперь он мог неделями не показываться в будке. И вот однажды Таня, придя с работы, подошла к мужу, обняла его и спросила:

– Ты ведь собак любишь?

Степаныч уже по интонации заподозрил подвох, но ещё не понимал – в чём именно он состоит.

– Нормально я к собакам отношусь. А в чём, собственно, дело?

– Да это я так, просто, – загадочно улыбнулась Таня.

Выпытывать подробности Степаныч не стал и решил подождать. Он прекрасно знал, что жена не долго продержится и сама всё расскажет. Так и вышло. Как оказалось, у её сотрудницы ощенилась сука – спаниель – и Таня заказала себе щенка. Правда, щенок был от неизвестного «папы», но это уже мелочи.

– Знаешь, я привыкла уже, что рядом постоянно есть живое существо, а Рыжему теперь не до нас.

– А что ты хочешь, когда вокруг столько сук, и каждой надо уделить хоть капельку внимания!

В общем, посмеялись и на семейном совете постановили – они возьмут собаку.

А спустя месяц маленькое чудо уже было в доме – почти чисто белое с чёрными ушами и чёрным пятном возле хвоста. Естественно, что всё внимание стало отдаваться этому малышу, а Рыжий как-то отошёл на второй план. И вот тут его поведение изменилось – он снова стал ежедневно появляться во дворе. Только поначалу сразу же убегал при появлении маленького белого щенка. Ревновал, наверное. А Степаныч с Таней и не настаивали на том, чтобы Рыжий присутствовал во дворе. Более того – муж теперь частенько стал даже прогонять его, объясняя жене свои действия тем, что Рыжий может наградить щенка блохами или увести со двора. А то и придавить где-то из ревности.

Степаныч сам искренне поверил в свои домыслы и всячески ограждал Лёлика (так назвали щенка по аналогии с героем одного из анекдотов) от присутствия взрослой собаки. Он даже иногда кричал на Рыжего или даже замахивался на него какой-нибудь, оказавшейся под рукой, палкой. Они и спорили теперь из-за этого с женой – она доказывала, что нельзя так обращаться с собакой, а муж отстаивал своё мнение о том, что взрослая собака будет мешать нормальному воспитанию щенка. И всё-таки Тане удалось переубедить Степаныча.

Который почему-то вспомнил своё детство, когда с рождением сестрёнки он, учившийся тогда во втором классе, отошёл на второй план. Если раньше все «сливки» доставались ему, то теперь приходилось делиться. И это в лучшем случае. А в случае, если «сладкий кусок» был один, то доставался он теперь младшенькой. И маленькому Сашке было обидно. Ведь ещё совсем недавно и родители, и другие родственники отдавали предпочтение ему, как самому маленькому.

Теперь же в доме появилось существо младше, и на него сразу переключилась вся забота и ласка. А Сашка стал чем-то вроде мальчика на побегушках. Ещё и родительские претензии приходилось выслушивать, если он пытался высказать своё мнение, идущее вразрез с мнением родителей. Доводы родителей сводились к одному – «ты старше, поэтому должен во всём уступать сестрёнке!». И как-то забывалось при этом, что у него есть свои интересы и заботы. Пусть и не такие важные, как у взрослых, но всё-таки есть. И с ними надо считаться! Во всяком случае, Сашке очень того хотелось. Но родители продолжали заниматься младшей, а старший остался в стороне…

…Степаныч вспомнил все свои тогдашние обиды и представил себе состояние Рыжего. Собака, конечно, не человек, но Рыжий был на удивление понятлив. Он наверняка прекрасно понимал, что Таня с Сашей на первое место теперь поставили щенка, а его опустили на ступеньку ниже. Взрослая собака ещё пыталась перехватить инициативу, всячески подлизываясь к хозяевам, но пальма первенства на сегодняшний день принадлежала младшему.

«А правильно ли это?!» – вдруг подумалось Степанычу. Рыжий ведь отнёсся к ним со всей душой. Ну а то, что у собаки были какие-то свои интересы – а у кого их нет?! Не с того ли начались все Сашкины беды, что однажды родители просто отодвинули его на второй план?

И тогда отношение к Рыжему изменилось. Богатыми они не были, скорее нищими – поскольку жили на Танину зарплату медсестры и пособие Степаныча по инвалидности. Поэтому в первую очередь, конечно, кормили щенка. Но и о Рыжем не забывали, регулярно подкармливая. А одновременно кто-нибудь из них ещё и разговаривать с собакой пытался:

– Не обижайся. Рыжий. Ты ведь не захотел с нами жить постоянно, а нам во дворе нужна собака, которая охраняла бы хозяйство. А ты, парень, слишком уж независимым стал. Не сидится тебе на одном месте. Мы тебя не прогоняем – приходи в любое время, но хозяином во дворе теперь станет Лёлик. А ты будешь только гостем…

Рыжий внимательно смотрел на Степаныча. Как будто он и в самом деле дословно понимал человеческие слова. В глазах светилась добродушная преданность и в то же время становилось ясно, что у пса есть теперь своя жизнь со своими интересами и привязанностями, с которыми надо считаться. А то, что собака привыкла к свободе… так ведь не от хорошей жизни! – ему просто жизненно необходимо было передвигаться от двора ко двору, чтобы прокормиться.

«Ты ведь считаешь, что не похож на своего папеньку?» – сказал Степаныч сам себе – «вот и докажи это на деле! Постарайся правильно понять живое существо и не поселить в его сознании очередную обиду. Да, вы с Таней помогли ему выжить, можно сказать – подставили собаке своё плечо. И она доверилась вам. А теперь вы хотите её оттолкнуть? Ну и кто вы будете после этого?!» Впрочем, последнее относилось скорее к мужу, т. к. жена (может быть потому, что сама «собака» по гороскопу?) с большим пониманием и терпением относилась ко всем собачьим выходкам.

Как там писал Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили»? И он прав – если мы приучаем кого-то к своей заботе и ласке, то не должны впоследствии отталкивать. Как бы тяжело не приходилось! Если уж мы протянули кому-то свою руку для помощи, то как можно потом, когда на неё уже кто-то опёрся, её отдёргивать?! Как можно оттолкнуть того, кто поверил в тебя?! А если тебя не поняли, это ещё не означает, что тебя не расслышали или, что ещё хуже, не захотели услышать – что, если ты, всего-навсего, недостаточно доходчиво объяснил? Зачем делать крайним кого-то?