Однажды, не располагая значительной суммой денег и выискивая для себя с женой домик подешевле, Степаныч приехал в один из посёлков области. Одно время, лет так 25 назад, он регулярно ездил в эти края по грибы. А теперь вот жизнь повернула так, что приходилось подыскивать крышу над головой там, где раньше интересовали только маслята с зеленушками.

Не зная толком в какую сторону идти, он доверился интуиции пошёл буквально туда, «куда ноги несут». И в скором времени увидел перед собой скромное одноэтажное здание. Подойдя ближе, Степаныч разглядел табличку: «Свято-Успенский храм». Внешне здание не было похоже на обычный храм, поэтому он решил не входить пока и стал неподалёку от дверей в ожидании удобного случая. Но ждать пришлось недолго – двери открылись и на порог вышла женщина лет тридцати пяти, аккуратно повязанная платочком.

– Извините, – обратился к ней Степаныч. – Войти сейчас можно?

– Да, конечно, – ответила ему женщина. – Проходите, – и жестом руки как бы пригласила пройти внутрь.

Степаныч немного замешкался, а потом перешагнул порог и… оказался совсем в другом мире. Это не было похоже на привычное церковное здание с высокими округлыми потолками. Но отовсюду веяло каким-то удивительным уютом. Создавалось полное впечатление того, что ты попал домой. Службы сейчас не было и оттого здание пустовало, но это не лишало его внутреннего тепла. На стенах, как и в любом храме, можно было увидеть множество икон. А вдоль стен, с интервалом в полтора – два метра, стояли пуфики. С учётом того, что сразу возле входных дверей стоял мягкий диван и несколько деревянных скамей, мест для желающих присесть было предостаточно. Степаныч даже подумал вначале, что попал в католический храм – до сих пор ему не приходилось видеть ничего подобного. В тех храмах, где ему случалось бывать ранее, а посетил он их достаточно за последние пару лет, считалось само собой разумеющимся, что прихожанин на протяжении всей службы должен стоять.

Навстречу ему вышел священник – молодой мужчина среднего роста, чёрные ухоженные волосы аккуратно стянуты сзади в небольшую косичку. Подбородок и губы как бы подчёркивала коротко подстриженная шотландская бородка. Батюшка поприветствовал Степаныча, пожав ему руку, и пригласил присесть, жестом указав на диван. После непродолжительной беседы, в ходе которой священник представился отцом Сергием, он спросил гостя:

– Через тридцать минут начинается служба, сегодня день памяти первоучителей славянских народов – святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия. А пока, если хотите, можете пройти в комнату по соседству. Там Вас угостят чаем или кофе – на Ваш выбор.

Но Степаныч ответил:

– Спасибо за приглашение, только вдалеке от дома я стараюсь не пить лишней жидкости…

– Ничего страшного, – сказал отец Сергий. – Если Вам понадобятся «удобства», то пройдите вот в эту дверь, – и он указал рукой.

Степанычу показалось, что он не понял священника, и решил переспросить:

– Вы имеете ввиду во дворе за этим зданием?

– Да нет же, вот в эту дверь, – услышал он ответ. – Всё находится в одном здании.

Потом батюшку кто-то позвал, и он поднялся уходить, не забыв, однако, извиниться:

– Простите, у нас тут ремонт идёт. Сами понимаете – куча дел. А Вы пока осмотритесь здесь.

– А свечи где можно купить? – Спросил Степаныч.

– Вот здесь, – и отец Сергий указал рукой на подобие комода, на котором лежали свечи в нескольких коробках. – Но покупать ничего не надо. Берите так.

С этими словами священник ушёл, а Степаныч подошёл к указанному месту. На каждой из коробок, в которых лежали свечи разной величины, была указана цена. А между коробками на поверхности комода были сделаны прорези. Надписи рядом гласили: «Для пожертвований»… «Это что ж выходит, – подумал Степаныч, – отец Сергий сжалился над инвалидом?». С такими мыслями он достал из кармана несколько гривен и опустил в прорезь. Потом взял три маленьких свечи и зажёг их у икон Спаса нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и св. Николая Чудотворца.

А через несколько минут начал собираться народ, и Степаныч понял, что был неправ в своих домыслах – входящие подходили к свечному столику, брали необходимое количество, после чего каждый из них опускал в прорезь деньги. Кто сколько мог.

«Вот это правильно, – подумал Степаныч. – А то ведь, к примеру, в подавляющем большинстве храмов не принято подходить без денег, да и свечи лежат не на открытом месте, а в церковной лавке. И там, чтобы тебе дали хотя бы одну свечу, необходимо прежде заплатить деньги».

Он долго специально наблюдал за входящими, но все они исправно опускали в прорезь свою лепту. Никому не пришло в голову взять больше, чем нужно. «Люди тут какие-то особенные, – подумал Степаныч. – Надо будет постараться подыскать нам домик именно здесь»…

Потом была служба, которая также проходила непривычно – певчие здесь стояли рядом с батюшкой, а не где-то за ширмой. И сам батюшка… он стоял не отдельно – напротив народа, а рядом и как бы впереди него, от имени людей разговаривая с Богом и приглашая прихожан пойти за собой.

А после службы у Степаныча произошёл интересный разговор со священником:

– Отец Сергий, – спросил он батюшку. – Раз уж я попал сюда, то хотел бы спросить о так называемом «родительском проклятии»?

Священнослужитель задумался, а потом ответил:

– К сожалению, сила родительского проклятия очень велика. Случается даже, что родители и не проклинают своё чадо, а попросту возмущаются его поведением – даже в этом случае ребенок впоследствии не видит ничего хорошего в своей жизни. И в дальнейшем ему приходится страдать до конца своих дней.

– Значит, – спросил Степаныч. – проклятие реально?

– Да. Только к сожалению всё намного проще – если родитель или родительница «посылает» своего ребёнка к нечистому, то при этом происходит что-то вроде посвящения, в результате которого нечистый получает возможность обладать детскими душами. И при этом он говорит: «Это ты, а не кто-то другой, отдал их в мои руки»».

– А что может противостоять подобному повороту событий? – спросил отца Сергия гость.

– Прежде всего, величайшим сокровищем для любого живущего на земле однозначно является благословении родителей. Святой Афонский старец Паисий Святогорец рассказывал, как некая мать имела четверых детей. Достигнув совершеннолетия, никто из оных не смог жениться или же выйти замуж. Их мать рыдала, обращаясь ко мне: «Мне суждено, видно, умереть, так и не увидев женитьбы кого-то из детей моих. Прошу тебя, помолись о том, чтобы жизнь их сложилась должным образом. Ведь я вдова и дети мои – сироты». Старец пытался молиться о них, но результата не было. Да ещё и дети те сказали Паисию, что на них наведена порча. Тогда-то он и подумал, что происходит нечто странное. И говорит тогда старец детям: «Не от порчи это. Но возможно ли, чтобы здесь имело место материнское проклятие?» На что дети ему ответили: «Так и было, по малолетству мы любили пошалить, вот она и ругала нас разными словами». Тогда Паисий ответил им: «Вернитесь к маме своей и расскажите ей об истинной причине сегодняшнего вашего неблагополучия. Пусть она придёт в себя и покается. После чего пусть она каждый день благословляет вас, начав это, не откладывая в долгий ящик, прямо сегодня». – Отец Сергий замолчал, переводя дыхание и собираясь с мыслями, а Степаныч спросил его:

– И что было потом?

– С Божьей помощью всё пришло в норму. Прошло чуть поболее года, и у каждого из четверых появились благополучные семьи.

– А вдруг так случится, что родители проклянут детей своих, но умрут впоследствии, так и не исправив содеянного? – Степанычу почему-то припомнилась собственная история. Нет, открыто его, конечно, никто не проклинал. Но его детство очень напоминало рассказ отца Сергия. С той только разницей, что в случае со Степанычем в раздражение впадал отец, не терпящий ни малейшего сыном указанной ему «линии партии».

– Тогда пусть дети оглянутся назад и им, вероятнее всего, придётся признать, что и они вели себя не лучшим образом, чем и рассердили родителей. Они должны осознать свою вину, искренне покаяться и исповедовать грехи свои. Тогда и жизнь у них наладится, – ответил отец Сергий. – А затем, обретя духовное преуспеяние, они в состоянии будут помочь и родителям своим, отошедшим в мир иной.

– А если родители никогда не проклинали своего ребёнка явно? – снова задал вопрос Степаныч.

– Так ведь совсем не обязательно говорить о проклятии. Для родительского проклятия достаточно будет и обычных резких слов, сказанных своему чаду в гневе. Называя его дураком, неразумным, недоразвитым, невеждой, уродом, родители способствуют тому, чтобы слова эти сбылись, – нахмурился священник. Он помолчал, а после продолжил:

– Родители в своих молитвах к Господу должны просить Его о том, чтобы Он спас, сохранил их детей, помог им. Они должны неустанно твердить своим чадам о том, что они всё смогут, им всё по силам. Но и напоминать о необходимости спросить совета в трудную минуту. В любом случае, – сказал отец Сергий, – нравоучения не должны быть такими уж явными.

– А если проклятие всё-таки было? – не смог промолчать Степаныч.

На что батюшка ответил:

– Паисий Святогорец сказал: «Проклиная своих детей, мы, сами того не понимая, отдаём их в руки бесам. Бесы и без нас ходят и искушают наших детей на всякий грех, а мы, вместо молитвы за своих детей, становимся бесам в помощь. Так что вы хотите от своих детей?

Дитя по своей природе – безвинный ангел и, если у него отклонения из-за воспитания плохого, то причина в нас. Ищите грех у себя и искореняйте. Очистив себя, автоматически очищается и ребёнок. Молитва матери о детях своих разгоняет всех бесов от них – беса пьянства, беса курения, беса блуда и прочих. Молитва матери достанет дитя со дна ада. Плачьте за своих детей, матери, а не проклинайте. И Господь всё устроит. Грех родительского проклятия – как отца, так и матери – грех великий и тяжкий, и кто без исповеди умрёт – ад и родителям, и их детям».

Вскоре Степанычу надо было ехать – дорога отсюда домой была неблизкой. Но сказанное отцом Сергием не оставляло его мысли очень долго. И уверен Степаныч был, что вернётся сюда ещё не раз…