Воскресенье, 12 июля 2009 года.

Хорошо быть богатым. А еще лучше богатым и здоровым. Почему, когда человека поздравляют, то первым делом желают ему здоровья, а уже потом все остальное? Да потому, что без здоровья, как без воды — и не туды и не сюды. Такие мысли первым делом посетили его голову, когда Василий проснулся. Воскресное утро, на часах всего семь, а он чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Не в пример тому состоянию, в котором он находился вчера. Рывком оторвав свое здоровое и сильное тело от кровати, Василий энергично сделал короткую, но интенсивную зарядку и пошел принимать водные процедуры.

В голове крутилась мысль: с чего ему начать свое расследование.

Первым делом, по его мнению, следовало отработать версию причастности Мыльникова к убийству Минка. Уж у кого, а у этого человека мотив был железобетонный: месть и желание во что бы то ни стало сохранить украденные у Минка активы.

Однако Василию не давало покоя то, что накануне смерти Минка-младшего, на вечеринке его жене, Марине Светловой, стало плохо. Это показалось Василию очень подозрительным. Если это совпадение, то очень странное и требующее проверки.

Получается — если Светлова действительно была отравлена, то убийца или его сообщник были в числе приглашенных на вечеринку гостей.

Если же она притворялась, то зачем? Может, потому что боялась случайно угодить под пулю снайпера? Ведь если разобраться, то и у нее был очень серьезный мотив для того, чтобы отправить мужа к праотцам.

Ей — двадцать девять, ему — пятьдесят, детей у них нет. Кстати, нужно выяснить, почему. В случае смерти мужа Светлова становилась единственной наследницей всего его немалого состояния. Естественно, что так по закону. А если было завещание? Если оно было, то неизвестный наследник тоже мог быть заинтересован в скорейшем уходе Федора Петровича из этого бренного мира. Василий подумал, что надо будет обязательно посетить нотариуса. Вдруг что-то удастся узнать.

Однако первым делом он все же решил навестить Светлову. Вдруг у нее есть любовник, и они решили избавиться от мешающего их счастью мужа? Если это так, то Светлова, состоя в сговоре с убийцей и по совместительству своим любимым человеком, могла либо притвориться на вечере, что ей плохо, либо подсыпать какой-нибудь гадости себе сама. А что, очень даже может быть. По крайней мере, эта версия показалась Василию очень перспективной, и он решил начать свое расследование именно с нее.

Номера мобильного Светловой у него не было. Домашнего телефона Федора Петровича он тоже не знал, а беспокоить из-за такой мелочи Степана Минка не хотелось. К тому же, Василий сам хотел поговорить со Светловой.

* * *

Он влюбился. Никогда раньше он не испытывал такого сильного и глубокого чувства. Влюбился в Марину Светлову, вдову своего убитого подзащитного. Так бывает. Встретил человека, посмотрел на него, вроде ничего особенного. Ну да, красива, ну да — талантлива. Ну и что? Ведь она замужем, и не просто замужем, а за твоим подзащитным. И думать забудь! Но, как говорится, сердцу не прикажешь. Сейчас Минка нет, а красавица Марина перед ним. За открытой на его звонок входной дверью.

— Здравствуйте, Марина! — сглотнул Василий. Его сердце замерло. Как же она хороша! Несмотря на раннее утро, Светлова была одета так, будто прямо сейчас собиралась выйти на сцену. Разве только бального платья на ней нет. Роста она невысокого, однако высокие каблуки новых модных туфель, красующихся на стопах ее точеных ножек, делают ее существенно выше. Дорогие колготки телесного цвета с витиеватым узором и шортики-мини подчеркивают стройность и красоту Марининых ног, а романтичная сорочка с ажурным декольте, выполненная в красном цвете, подчеркивает большую, красивую грудь и стройность фигуры ее обладательницы. Прямые длинные черные волосы водопадом спадают на спину до самых ягодиц. Красивое, скуластое, чуть надменное лицо с умело нанесенным макияжем почти наверняка притягивает к себе восхищенные мужские взгляды. Она явно куда-то собиралась…

— Здравствуйте, э-э… Василий, Вы ко мне? — Она выглядела удивленной.

— Да, к Вам, — чуть зардевшись и глядя ей в глаза, ответил Кравчук.

— Проходите, — едва заметно пожав плечами, пригласила она. — Я собиралась сейчас уйти, но так и быть, думаю, минут десять-пятнадцать для Вас выкрою. Она смотрела на Василия изучающе, стараясь понять, что именно привело его к ней.

Пройдя за хозяйкой через довольно узкий для квартир такого класса коридор, Василий оказался в просторном холле с панорамным видом на Москву. Видимо, окна выходили на восток, поэтому утром это помещение было залито солнцем. Посреди комнаты, выгнутый полумесяцем, стоял большой новый диван из светлой кожи, чуть в стороне маленький чайный столик. Больше, как ни странно, мебели в этом помещении не наблюдалось. Если, конечно, не считать большое белое трюмо с огромным зеркалом, стоявшее возле окна у правой стены. Слева на стене висел огромный плоский телевизор, над которым находился целый иконостас. Справа, сразу за коридором, из которого вышел Василий, он заметил лестницу, ведущую на второй уровень.

Кравчук незаметно осмотрелся и не заметил признаков присутствия охраны или домработницы. Похоже, в квартире, кроме него и хозяйки никого не было. По крайней мере, на первом этаже. По предложению Светловой он уютно расположился на диване, напротив нее. В комнате было довольно прохладно, работал кондиционер. Еще бы хозяйка квартиры присела к нему на колени, но он старался гнать эти мысли прочь.

— Итак, я Вас слушаю, — она заинтригованно повела бровью.

Василий заерзал на приятно проскальзывающей кожаной поверхности стильного дорогого дивана. Марина была столь соблазнительна, от нее так приятно пахло свежевымытыми волосами и дорогими духами, что у него перехватило дыхание. Она смотрела на него насмешливо. Казалось, что она вот-вот расхохочется, видя его стеснительность и нерешительность. Она знала силу своей красоты и была уверена в собственной неотразимости. Василий же, наоборот, был скован и чувствовал себя неуверенно рядом с этой роскошной и богатой молодой женщиной.

Волевым усилием он привел мысли в порядок, а с первыми же своими словами обрел прежнюю уверенность в себе.

— Марина, — обратился он к ней, — я хотел бы задать Вам несколько вопросов, касающихся того вечера накануне смерти Вашего мужа. — Он решительно посмотрел ей в глаза и заметил некое беспокойство. — Предвидя вопрос о том, какое право я имею Вас допрашивать, скажу, что меня попросил провести расследование гибели Федора Петровича его брат, Степан Петрович Минк. И это не допрос, а скорее беседа. Вы не против?

— Я вся внимание, — перебила Светлова, мазнув по нему взглядом. — Вы же, как я слышала, бывший следователь, значит, Вам можно, а я, так и быть, отвечу на все Ваши вопросы. Только по существу и, желательно, побыстрее. Она поднялась со своего места и направилась на кухню. — Вам чай, кофе?

— Чай. — Кравчук дождался, пока она поставит чайник и вернется на место, и продолжил. — Скажите, почему Вы уехали с того вечера раньше времени?

— Мне стало плохо. Вас устраивает такой ответ? — с язвительной насмешкой в глазах ответила она.

— Не совсем, — Василий впился в нее внимательным взглядом, — что случилось после того, как Вы отыграли и танцевали со мной? Я ведь заметил, что Ваше самочувствие ухудшилось после этого.

Она сверкнула глазами. Видно было, что этот вопрос ей неприятен. Откинувшись на спинку дивана, она заложила ногу на ногу.

— Да, мне резко поплохело сразу после выступления, — она с вызовом глянула на Василия, — меня пробил понос. — Она стала заводиться. — Я удовлетворила Ваше любопытство, господин сыщик?

— Частично, — Василий сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Этого допустить было нельзя. И не только потому, что на этом допрос, скорее всего, прекратится. Для него важнее было другое. Эта женщина ему нравилась. И чем сильнее она злилась, тем сильнее.

Сохраняя невозмутимый вид, он продолжил:

— Вас отравили?

— Думаю, да. И произошло это, скорее всего, пока я играла. Кто-то подсыпал мне какой-то гадости в вино. Возможно, это было слабительное.

Кравчук удовлетворенно кивнул, поощряя собеседницу к дальнейшим откровениям:

— Скажите, Вам звонил кто-нибудь в тот вечер, до того, как Вы узнали, что Федора Петровича не стало?

— Нет, никто.

— Может быть, Вы звонили кому-то?

— Нет, я тоже никому не звонила. Состояние, знаете ли, не позволяло кому-либо звонить, — начала раздражаться она.

— Как Вы узнали о смерти мужа? — спросил Кравчук.

— Где-то в час ночи в дверь позвонили работники милиции и сообщили, что Федя мертв.

— Что было дальше?

— Дальше? — В ее голосе зазвучал металл. — Дальше меня допрашивали.

Я надеюсь, хоть Вы не подозреваете меня в том, что это я сама себе подсыпала слабительное, чтобы обеспечить алиби, — надула губки Светлова.

— А что, Вас в этом подозревает следствие? — удивленно вскинул брови Кравчук.

— По крайней мере, молодой человек, который меня допрашивал, не постеснялся меня об этом спросить, — пренебрежительно фыркнула она.

— По его версии, я могла быть заказчицей убийства мужа, чтобы завладеть его наследством. Бред!

— Ну почему же бред? Таких случаев вагон и маленькая тележка, — отвел глаза в сторону Василий. — Но думаю, что в данном случае следствие все же заблуждается, подозревая Вас, — мило и вместе с тем виновато улыбнулся он.

Светлова вопросительно вскинула брови.

— Марина, не сочтите за праздное любопытство, но это важно; скажите, во сколько оценивается состояние, оставшееся Вам после смерти Федора Петровича?

Немного поразмыслив, она ответила:

— Я сама точно не знаю. Вам лучше спросить об этом у Вашего коллеги Маковского. Он сейчас занимается оформлением всех необходимых бумаг. Но навскидку, как мне сказал Александр Яковлевич, речь идет примерно о двухстах миллионах долларов.

— Федор Петрович мог составить завещание на кого-либо, кроме Вас? — Василий зондировал ее взглядом.

— Я бы и сама хотела знать ответ на этот вопрос, но думаю, что вряд ли. Федя не собирался умирать. У него планов было — громадье. Да и любил он меня. А на кого ему завещание составлять? Родители его умерли, детей нет. На брата? Вряд ли. Нет, не думаю, — уже более уверенно сказала она.

— А брачный контракт у Вас с мужем был? — Василий снова шел по минному полю. Одно неосторожное движение — и этот разговор прекратится. Более того, Марина могла на него серьезно обидеться. А этого ему совсем не хотелось. Ведь тогда наладить с ней новый контакт будет ох как непросто. Но она, как ему показалось, погрузилась в себя, задумчиво глядя куда-то мимо него.

— Да, контракт был, и предвидя Ваш новый вопрос, сразу скажу, что по нему в случае нашего с Федором развода, независимо от его причин и инициатора, я осталась бы ни с чем. Вы же адвокат, и у Вас есть возможность это проверить.

Внимательно наблюдая за ее реакцией, Кравчук все же решился задать этот вопрос, даже рискуя навлечь на себя ее гнев:

— Скажите, Марина, у Вас есть, — его голос непроизвольно дрогнул, — э-э, скажем так, молодой человек…

Она вскинулась, но тут же взяла себя в руки:

— Если Вы хотите спросить, был ли у меня еще кто-то, кроме Федора, то спешу Вас разочаровать — не было и нет. — В ее глазах вдруг загорелись бесовские искорки, — а, может, не разочаровать, а обрадовать?

Василия обожгло энергетической волной, исходящей от этой женщины, несмотря на работающий кондиционер, ему вдруг стало жарко. Он, как боксер, пропустивший сильный удар, немного растерялся, но тут же вернул себе прежнюю уверенность и даже разозлился на себя. В конце концов, он не воспитанница пансиона благородных девиц, а боевой офицер, а офицеры, как известно, бывшими не бывают.

— Тогда у меня к Вам еще два вопроса. — Он собирался задать первый, но Светлова вдруг встала и, сделав предупредительное движение ладонью руки, пошла на кухню. Через пару минут она вернулась с подносом, на котором было две чашки на блюдцах, фарфоровый чайник и две вазочки: с фруктами и домашней выпечкой. К запаху новой кожи, духов, шампуня и свежего чистого воздуха присоединились ароматы свежезаваренного черного чая и настоящего печного хлеба.

— Задавайте свои вопросы, — мило улыбнулась она, поставив поднос на стоящий рядом невысокий столик на колесиках и придвинув его к дивану. — Но сначала давайте позавтракаем. Раз уж Вы пришли ко мне в гости, отпускать Вас без угощения я не имею права. Тем более, что выпечку я делала сама.

Василию показалось, что она ему подмигнула. А может, и не показалось.

Попробовав угощение и сделав хозяйке комплимент ее несомненному кулинарному таланту, Кравчук, прихлебывая чай, продолжил:

— Что было после допроса?

— Обыск. Не знаю, что они хотели найти, но ничего не нашли.

— И ничего не изъяли? — уточнил Кравчук.

— Нет, ничего.

Василию показалось, что на этот вопрос она ответила как-то неуверенно. Ну да ладно, он прояснит это при встрече со своим однокурсником.

Хорошо, — допивая чай, подытожил Кравчук, — и последний вопрос: кого подозреваете Вы сами?

— Я думаю, кроме Мыльникова это сделать никто не мог. Вам ли не знать, какая это сволочь, — брезгливо скривившись, она с неприязнью передернула плечами. — К тому же, если не считать меня саму, — она на полном серьезе посмотрела на него, — смерть Федора больше никому выгодна не была. И если честно, то я со страхом ожидаю, что не сегодня — завтра этот подонок сделает мне предложение о продаже Фединого бизнеса.

— И как Вы поступите?

— Василий, Вы сами сказали, что это был последний вопрос, но так и быть, отвечу: я пока не решила. Мне нужно будет посоветоваться с людьми, сведущими в вопросах бизнеса. Тем более, что такого предложения я еще не получала…

Через несколько минут Василий уже стоял на том месте, где менее полутора суток назад погиб его подзащитный. Уходя из квартиры Светловой, он попросил ее дать ему на всякий случай номер мобильного и оставил ей свою визитку. Не похоже было, что эта молодая вдовушка слишком уж переживает по поводу гибели супруга. Уже спускаясь вниз, он вспомнил, что не спросил ее о том, где и когда будут проходить похороны Минка. Ничего, он спросит об этом его брата.

* * *

Консьержи бывают разными. В гостиницах они руководят носильщиками и швейцарами, а в доме следят за порядком в зонах общего пользования и за зелеными насаждениями около дома и внутри него. Но, пожалуй, главная функция любого консьержа — это сбор информации. Хороший консьерж о своих жильцах знает многое. Кто в какой квартире живет, продает или сдает квартиру, у кого ремонт или новоселье, кто из жильцов пьет беспробудно, а кто каждое утро спешит на стадион. Как правило, у любого уважающего себя консьержа есть запасные ключи от подъезда, мусоропровода, подвала, чердака, этажей, а иногда и от некоторых квартир особо доверчивых граждан. Чаще всего консьерж встречается в дорогих и престижных жилых комплексах. Но последнее время мода на него дошла и до некоторых особо продвинутых типовых многоэтажек.

Кравчуку с утра фартило. И Светлову он успел застать дома, и пожилую консьержку опросить. Она сидела на стуле возле входа в подъезд, благо на улице было солнечно и жарко и, закрыв глаза, подставляла лицо солнечным лучам. Интересно, как он мог проскочить мимо нее, когда входил в дом? Он вспомнил, что ее просто не было на месте, а в подъезд он зашел вместе с жильцом этого дома — рослым полным мужчиной средних лет, который вышел из лифта на втором этаже.

Консьержка оказалась женщиной доброжелательной и словоохотливой, что является большой редкостью для людей ее профессии, потому что большинство ее коллег — люди, относящиеся с подозрением к любому постороннему. От этой женщины Кравчук узнал, что милиция установила: в Федора Петровича стреляли из дома, стоящего чуть поодаль.

— Вон он, — махнула она в сторону обычного многоэтажного монолита, находящегося метрах в двухстах от них.

И в этом доме, как ни странно, тоже был консьерж. Только в отличие от дома Светловой, где для него была выделена просторная, хорошо освещенная комната с новой добротной деревянной кроватью, большим столом, ультрасовременным плоским телевизором, туалетом и даже душем, это помещение ничего, кроме тоски, не вызывало. И комната здесь не комната, а закуток какой-то, и кровать не кровать, а маленькая жесткая кушетка, и телевизор не телевизор, а допотопный черно-белый ящик советского производства. И консьержка им под стать. Неопределенного возраста, маленькая, худосочная, с большими, но какими-то потухшими черными глазами на изможденном лице с кожей коричневого цвета. То ли от природы у нее такой цвет лица, то ли просто давно не умывалась. Немытые черные волосы собраны на затылке в клубок. И одежда на ней какая-то стремная, и запах от нее подозрительный. «Скорее всего, таджичка», — догадался Кравчук.

— День добрый, — он улыбнулся, стараясь выглядеть как можно доброжелательнее. — Могу я с Вами поговорить?

Консьержка встала с кушетки и подошла к окошку.

— Вы мне? Что хотите? — с заметным акцентом скороговоркой выпалила она, недоверчиво окинув его взглядом.

— Да, Вам. — Он решил ей не представляться и служебное удостоверение не показывать. Консьержка могла не поверить и принять его за представителя миграционной службы, замкнуться и не дать столь нужной информации. К тому же наверняка ее уже допрашивали, и ничего нового представителю официального следствия она, скорее всего, не даст. В отличие от неофициального. Да еще и подкрепленного парой-тройкой тысячных купюр. Его улыбка стала еще шире.

— Как Вас зовут? — дружелюбно спросил Кравчук.

— Барчиной, — она не знала, чего хочет от нее этот довольно молодой, импозантный и вежливый мужчина, и кто он такой, но интуитивно понимала, что пришел он сюда именно к ней. А раз так, то можно попытаться как-то обратить его интерес в собственную материальную выгоду.

— Красивое имя, — сделал ей комплимент Василий. — Барчиной, скажите, в ночь с пятницы на субботу Вы находились здесь?

— Да, — кивнула консьержка.

— Вы проживаете здесь же, в этом доме?

— Да, тут, за стенкой, — она показала рукой себе за спину. — Мы снимаем квартиру. Но у нас все в порядке, все документы в порядке, — на всякий случай подстраховалась она.

Контакт установлен, пришло время начинать допрос.

— Охотно Вам верю. Мне хотелось бы задать несколько вопросов, Вы позволите?

Консьержка открыла дверь в свое помещение и предложила ему сесть на свою кушетку, а сама присела на стул, стоявший возле стола, на котором располагался телевизор.

Василий достал из барсетки три купюры достоинством в тысячу рублей каждая. Бросив взгляд на Барчиной, он отметил, что в глазах представительницы братского таджикского народа загорелись алчные огоньки. Протянув ей деньги, и дождавшись, пока они исчезнут в необъятных карманах ее одежды, Василий перешел к тому, зачем пришел.

— Расскажите, что Вы видели в тот вечер? — он внимательно смотрел ей в глаза. — Может, какие-то подозрительные люди приходили?

— Да, одного видела, — она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как все было. — Вечером пришел мужчина. Он тут не живет. Если бы он жил, я бы его знала…

— Во сколько это было, и как он выглядел?

— Э-э… — замялась она, — часов в одиннадцать примерно. Выглядел старше Вас, лет сорок, худой, волосы назад и в очках был черных.

— У него что-нибудь в руках было?

— Да, было, было, — закивала Барчиной, — коробка большая, с цветами.

— Почему Вы решили, что коробка была с цветами? Он что, их доставал? — буравил ее взглядом Василий.

— Ну, это, я когда у него спросила, к кому он идет, он сказал, что женщина у него тут живет. На день рождения он к ней пришел, — опустила глаза консьержка. — Я пускать не хотела, спросила, в какую квартиру он идет. Нас так учили, чтобы мы всех спрашивали…

Она явно что-то недоговаривала, и Кравчук догадался, что именно.

— И что? Он деньги Вам дал, так? — Сделав предупредительный жест, чтобы она не вздумала ему врать, он с напором спросил: — Барчиной, Вы меня поймите, я не следователь. Каждый зарабатывает, как может, и я не осуждать Вас сюда пришел. Мне нужно только получить интересующие меня сведения. Вы можете показать мне деньги, которые передал Вам этот человек?

Она мотнула головой, — Нет, ничего он мне не давал! — В ее глазах он увидел смятение, но это, скорее, от упрямства. Может, природного. А может, приобретенного уже здесь, в условиях нелегальной иммиграции, где сама жизнь заставляет лгать и с недоверием принимать каждого русского. На купюрах, которые дал ей киллер, а Кравчук уже не сомневался, что это был именно он, могли остаться отпечатки его пальцев. И хотя надежда на это призрачная, он все равно решил потянуть за эту ниточку. Если киллер был судим, то, пробив его пальчики, следствие могло бы сразу установить личность исполнителя. А через него, возможно, удастся выйти и на заказчика.

— Если Вы не потратили эти деньги, то я готов выкупить их у вас и дам за них, скажем, три тысячи. Идет?

Улыбка у него была искушающая, взгляд внимательный, а руки уже открыли барсетку, завороженно глянув на которую, Барчиной увидела внутри целую пачку тысячных купюр.

Жизнь у нее — не сахар. Деньги нужны на все. Квартиру снимать — деньги, одежда — опять деньги, пища, — все стоит денег. Тут еще появилась возможность оформить все документы официально, а там, глядишь, и до российского гражданства рукой подать. А где их взять? Она — консьержка, муж — дворник. Нищета и безысходность. Поэтому нельзя упускать такой шанс, надо поторговаться, вдруг этот холеный русский хмырь еще тысчонку-другую накинет?

— Пять тысяч, — она улыбнулась, но в ее глазах Василий прочитал жесткую решимость не уступать. Он мог бы, конечно, и поторговаться. Наверняка, боясь потерять такого клиента, как он, консьержка в конце концов ему бы уступила, но желания торговаться у Василия не было. К тому же, Степан Минк щедро снабдил его деньгами на накладные расходы, связанные с расследованием смерти брата. Ему нужен был только результат, а за ценой он не постоит.

— Хорошо, — кивнул Василий, отсчитывая деньги.

Она извлекла из халата и протянула ему пятьсот рублей одной купюрой, но он предложил положить купюру на стол, чтобы не стереть отпечатки пальцев возможного преступника, которые могли на ней находиться.

— Больше он Вам точно не давал? — скорее для проформы уточнил он.

— Нет, ничего, — первый раз за время их разговора довольно улыбнулась Барчиной.

— Скажите, а когда он давал Вам эти деньги, он случайно не в перчатках был? — на всякий случай уточнил Кравчук.

— Нет, — она глянула на него с удивлением, — какой перчатка, лето сейчас.

— Когда этот мужчина уходил, у него с собой коробки не было?

— Нет, не было, — радостно сказала она, в уме уже находя применение внезапно упавшему на ее голову богатству.

Кравчук глянул на часы, было почти одиннадцать. Он достал мобильный и набрал номер Берегового. В трубке послышался сонный, с хрипотцой, голос товарища:

— Да, Вась, привет. Слушаю тебя.

— Привет! Извини, если разбудил. Слушай, я тут беседую с консьержкой дома, откуда стреляли в Минка. Она передала мне купюру, которую дал ей возможный стрелок. На ней могут быть его пальчики. Надо кого-нибудь прислать, чтобы оформить изъятие. И у меня к тебе вопрос. Скажи, а твои ребята, когда осматривали чердак, никакой коробки не находили?

— Умеешь ты с утра пораньше огорошить, — вроде как с неохотой, но одновременно заинтересованно отозвался Алексей. — Нет, никакой коробки не было. Мы нашли там винтовку и стреляную гильзу. Больше ничего.

— Смотри, Лех, — стал делиться с ним своими соображениями Василий, — давай рассуждать логически. Барчиной, это консьержка, сказала мне, что мужик был с коробкой для цветов. Если он зашел в дом с ней, а вышел без нее, то куда он ее мог выбросить?

— В мусоропровод, — оживился Береговой. — Я все понял, сейчас пришлю людей и приеду сам…

Часа через полтора, несмотря на выходной, помимо следственной группы, состоящей из молодого следователя, эксперта-трассолога, участкового уполномоченного и оперативника, на место происшествия прибыл директор управляющей компании, обслуживающей этот дом, с тремя рабочими и специальной ассенизаторской машиной. Контейнер с мусором был вынут, и через некоторое время рабочие, которым директор пообещал выплатить премию за копание в мусоре, обнаружили и передали следователю коробку для цветов и матерчатые перчатки. Скорее всего, именно они принадлежали киллеру. К тому же, консьержка сказала, что эта коробка похожа на ту, что она видела у того мужчины.

В присутствии понятых коробка, перчатки и денежная купюра, изъятая у консьержки, были упакованы в полиэтиленовые пакеты и изъяты, а консьержка допрошена повторно. Кравчуку осталось только дождаться Берегового. Он предложит ему где-нибудь посидеть, пообщаться. Глядишь, и уговорит его помогать в расследовании смерти Минка. Ведь без помощи официального следствия ему одному добиться ничего не удастся. Береговому он помог, и помог серьезно. Без него вряд ли бы следствие нашло такие важные улики. А в понедельник мусорный контейнер вывезли бы на свалку и пиши-пропало. Так что Леха теперь его должник. А еще он собирается предложить ему деньги…

* * *

Хорошее все-таки место — чайхана. Уютно тут. И немноголюдно. Может, потому, что не время еще? На часах только два часа дня. Обычно народ сюда начинает подтягиваться ближе к вечеру. И не простой народ, а состоятельный, знающий себе цену. Чиновники высокого полета, бизнесмены. Кто-то приходит сюда, чтобы просто отдохнуть от забот насущных, а кто-то, чтобы совместить приятное с полезным: выпить, развлечься, а заодно и «порешать вопросы», приобретя в процессе новые полезные знакомства. Потому что чайхана эта не где-нибудь на задворках Москвы находится, а в самом, что ни на есть центре — на улице Неглинной. Место это козырное, пафосное. Рядом — здание, занимаемое центральным аппаратом Федеральной налоговой службы, а уж про офисы известных и богатых компаний и говорить не приходится, уж их-то тут как грибов после теплого августовского ливня.

— Может, в нарды сыграем? — хитро прищурился Береговой, присаживаясь за столик. Настроение, судя по всему, у него было отличное.

— Давай сначала к делу, а там посмотрим, — ответил Кравчук, сев напротив.

Он взял в руки меню, принесенное официанткой, красивой девушкой восточной наружности в длинном узбекском халате, и стал его изучать. В чайхане было прохладно из-за работающих кондиционеров. В принципе, ничего необычного. Ресторан как ресторан. Только официантки в национальной униформе, да блюда, многие из которых в Москве больше нигде не попробовать. Особенно был хорош плов по-фергански, приготовленный из карасуйского риса, курдючного молодого барашка, желтой моркови и душанбинской зиры. А к плову полагается свежайший овощной салат рохат и бочковые огурчики. Ну и чай, куда ж без него. А потом можно и кальян. Гулять, так гулять.

Сделав заказ и дождавшись, когда официантка уйдет, Кравчук достал из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами и положил его на стол перед Береговым.

— Здесь двадцать пять тысяч, — сказал он.

Уговаривать Берегового взять деньги не пришлось. Отработанным движением он спрятал конверт и вопросительно уставился на Василия.

— Леш, — Кравчук внимательно посмотрел на Берегового, — мне нужно найти тех, кто заказал и исполнил Минка.

— Ты, знаешь, Вась, мне бы тоже очень хотелось это сделать.

— Не перебивай, — нахмурился Кравчук. — Меня подрядил под это дело его брат, Степан Минк. Он хочет, чтобы все причастные к смерти брата были найдены и наказаны. И за это он готов заплатить. Очень хорошо заплатить, — веско произнес Василий. — Я буду с тобой предельно честен, и хочу, чтобы ты платил мне той же монетой. На расходы я взял с него пятьдесят тысяч. В случае успеха, Минк заплатит миллион, половина которого твоя.

— И что ты хочешь от меня? — занервничал Береговой.

— Я предлагаю тебе делиться со мною всей информацией, которой владеет следствие, — пристально посмотрел на него Кравчук.

Береговой погрузился в раздумье. Когда-то много лет назад они учились с Кравчуком не только на одном курсе, но и в одной группе. Более того, Василий был первым, с кем Алексей подружился еще на абитуре, в летнем лагере. За годы обучения Василий ни разу не дал ему повода усомниться в себе. Но с тех пор прошло уже почти пятнадцать лет, а за это время могло всякое произойти. Люди меняются, причем далеко не всегда в лучшую сторону. Что, если Кравчук сам каким-то боком причастен к этому делу? Или не причастен, но его самого используют втемную? Задумчиво глядя на Василия, который в ожидании его ответа с аппетитом приступил к трапезе, он решил принять предложение, тем более что деньги уже взял. Но он понаблюдает за Кравчуком, и если узнает, что тот связан с преступниками или сам заказал своего бывшего подзащитного, у него не дрогнет рука засадить его за решетку.

— Я согласен, — как-то вымученно улыбнулся Береговой, принимаясь за плов. — Что ты хочешь знать конкретно?

— Расскажи мне, какие следственные действия вы провели и чего накопали?

— При осмотре трупа Минка была найдена пуля. Его телохранители вычислили, откуда стрелял снайпер, и проверили дом рядом, тот, где ты сегодня был. Но стрелка уже и след простыл. — Он взял чайник и налил себе в чашку ароматного ташкентского чая. — Я послал туда на чердак опергруппу с кинологом и служебной собакой. При осмотре была найдена снайперская винтовка Драгунова с глушителем и прибором ночного видения, и гильза. Мы провели выемки отснятого материала с видеокамер обоих домов. Допросили Светлову и провели у нее дома обыск. Изъяли ее второй мобильный телефон, в котором был записан только один номер. Сейчас мы пробиваем, кому он принадлежит.

«Вот так новость», — подумал Кравчук. «Значит, Светлова ему соврала? Она ведь сказала, что у нее ничего найдено и изъято не было. Надо будет обязательно разобраться в мотивах ее лжи. Неужели она причастна к убийству мужа?»

— И что, она сказала, чей это телефон? — спросил он.

— А ничего вразумительного не сказала, — ответил Береговой. — Дескать, я не я, и трубка не моя. Мутная она какая-то, боится чего-то. Или кого-то.

— А чья же это трубка, если не ее? Может, покойного Федора Петровича?

— Ага, розового цвета, — рассмеялся Алексей. — Ночью же допросили консъержку, которая выдала тебе купюру, — продолжил он, — составили с ней фоторобот подозреваемого, объявили его в розыск.

— Фоторобот? — удивился Кравчук, — он же был в темных очках.

— Ну, во-первых, не в темных, а в затемненных, — улыбнулся Береговой.

— А во-вторых, можно составить фоторобот человека и в таких очках, ты что, не знал?

Василий не знал. Он удивлялся, как вообще можно составить фоторобот человека, которого ты видел всего несколько секунд. Вот лично он не смог бы внятно описать даже внешность своего соседа или коллеги, которых видел сотни раз и знает много лет…

— Сейчас же компьютерный век, есть специальные программы, — продолжал Береговой, глядя на него с плохо скрываемым превосходством.

— Я понял. Что дальше? — обиженно глянул на него Кравчук.

— Дальше? — развеселился Береговой, — дальше опера произвели поквартирный обход обоих домов, который результатов не дал. На следующий день допросили всех, кто гулял накануне с Минком в ресторане, в том числе тебя… Ну, почти всех, — немного подумав, признался он, — пару-тройку человек пока допросить не удалось, но это дело техники. Не думаю, что они что-то нам дадут.

— А винтовку, пулю, гильзу проверяли? — уточнил Кравчук.

— Обижаешь, начальник, — чуть ли не оскорбленно глянул на него Береговой. — Но и тут — голяк. Все чисто, этого оружия в нашей базе нет.

— А что с экспертизами? Какие назначили?

— Судебно-медицинскую трупа Минка, — стал перечислять Береговой, — баллистическую, трассологическую, одорологическую, ну и, конечно, судебно-бухгалтерскую документов компании «Третий Рим Трейдинг».

— А обыск в офисе Минка делали?

— Вась, мы и обыск там провели, и ревизию назначили. И знаешь, — Береговой задумчиво поскреб подбородок, — вот какая интересная вещь вырисовывается. В сейфе у Минка мы нашли его кредитный договор, как физического лица с банком. И все бы ничего, но сумма запредельная — шесть миллионов долларов.

— Сколько, — удивленно повел бровью Кравчук, — шесть лямов баксов? Он ошалело уставился на друга. — Интересно, зачем Минку понадобилась такая сумма? — Он прекратил жевать и взял в руки зубочистку. — А деньги он наличными получал?

— Ну да. Но это не все. По этому кредитному договору гарантом выступила компания «Третий Рим Трейдинг». Она же предоставила банку залог.

— Но зачем Федору Петровичу нужно было брать кредит? Ведь наверняка у него есть банковские счета, на которых лежат немалые накопления. Акции, опять же денег стоят, да и дивиденды на них наверняка исправно начисляются и прочее.

— Значит, деньги понадобились срочно и это был единственный способ быстро их получить. А зачем — с этим мы сейчас разбираемся.

— Да, интересную ты мне информацию подкинул, — задумчиво протянул Кравчук. — Нужно будет обязательно потянуть за эту ниточку. Такие деньги покойный мог либо кому-нибудь отдать, либо на что-то потратить. На что-то очень дорогостоящее. Чем еще порадуешь?

— Больше особо радовать нечем. Сделали запросы в большую тройку компаний сотовой связи о том, на чье имя приобретался номер, записанный в изъятом телефоне Светловой. Попросили сделать распечатку исходящих и входящих звонков на оба эти номера за последние два месяца. То же самое сделали по всем телефонам Мыльникова. Ответы пока не получены. Провели обыск в загородном доме Минка, он ничего не дал. Допросили персонал ресторана, где ты гулял, — Береговой безобидно усмехнулся, глядя на Василия, — хотели изъять отснятый материал с камер, которые находятся в зале, но их там не оказалось. Посуду, как ты понимаешь, вымыли еще ночью, так что следов отравления Светловой не нашли. Провели обыски в квартире, офисе и загородном доме Мыльникова, допросили его.

— А что сказал Мыльников?

— Да ничего. Сказал, что к убийству Минка не имеет никакого отношения.

— А что ты сам думаешь? Причастен он каким-то боком к этому делу? — Раз уж представилась такая возможность, надо выжимать из друга всю информацию, которую только можно выжать. Личные наблюдения следователя тоже имеют значение, а Алексей следователь опытный.

— Вась, честно, не знаю. Но ведет он себя естественно. Посмотрим, следствие ведь только началось.

— Это все?

— Все.

— Надо признать, сделали немало, и всего за полтора дня, — похвалил Кравчук. — А что собираетесь предпринять?

— Возьмем в разработку Светлову и того, чей номер у нее в секретном телефоне записан. Ну и, естественно, Мыльникова.

Закончив трапезу и расплатившись за обед, Кравчук договорился с Береговым быть на связи и делиться любой информацией, которая могла бы привести к поимке преступников. В его дальнейших планах был ресторан «У дяди Гены». И хотя что-то ему подсказывало, что нарыть он там ничего не сумеет, надо было отработать этот пункт его собственного плана расследования.

* * *

У каждого человека — свое хобби. Кто-то любит бальные танцы, а кто-то после работы идет в фитнес-клуб. Кто-то, будучи взрослым, как ребенок погружается в компьютерные игры, а кто-то целыми днями сидит в Интернете. А как иначе? Потехе время, а делу час. У некоторых хобби вообще отсутствует, если конечно, не считать за таковое беспробудное пьянство и отвязное валяние дурака.

Кравчук грешил любовью к социальным сетям, хоть и получившим свое распространение совсем недавно, но уже прочно вошедшим в жизнь очень многих людей, пожирая огромное количество их личного времени. Да и не только личного.

Зависнув одновременно в «Одноклассниках», «Вконтакте» и «Фейсбуке», Василий мысленно подводил итоги прошедшего дня.

Поездка в ресторан у «Дяди Гены» ничего не дала. Симпатичная официантка, любезно проводившая его к столу, где сидел Федор Петрович накануне гибели, клялась и божилась, что ничего никому в еду и спиртное не подсыпала. Несмотря на ее нервное поведение, Василию показалось, что она не врет. Вела Елена себя естественно, глаз не прятала и, хотя общалась с ним без видимого удовольствия, отвечать на вопросы не отказывалась. В общем, подозревать ее оснований не было. Узнав у Елены адреса всех аптек, расположенных поблизости, а их было всего четыре, он не поленился заглянуть в каждую и побеседовать с тамошними продавцами и провизорами.

Опрос аптечных фармацевтов ничего не дал. Фотографий ни одного из присутствующих на юбилее Федора Минка у него не было, поэтому беседы приходилось вести наобум. Но, увы, русское «авось» Василию на этот раз не помогло. Никто ничего подозрительного в поведении покупателей в тот день не заметил.

Заглянул он и к нотариусу. Тоже пусто. Никакой информации о том, оставил ли покойный Федор Минк завещание или нет, он не получил.

И все же день прошел не зря. Одни вещдоки, изъятые в мусоропроводе и у консьержки, чего стоят! Вербовка Берегового, опять же, прошла без сучка, без задоринки, хотя, если честно, Василий опасался, что Алексей может ему отказать. Тогда его расследование могло бы столкнуться со столь значительными затруднениями, что вряд ли вообще имело бы смысл. Хотя, как знать…

Он отвлекся от своих мыслей и разглядывания фотографий друзей в «Одноклассниках», многих из которых он не знал вовсе, и набрал номер Степана Минка. Услышав в трубке бодрый с хрипотцой голос Степана Петровича, он сказал:

— Степан Петрович, вечер добрый, я сразу к делу, если, конечно, Вы можете говорить.

— Добрый, Василий. Да, могу…

Кравчук рассказал о том, что ему удалось сделать, не забыв упомянуть о кредите в шесть миллионов долларов, который незадолго до смерти взял в банке его брат и о том, как ему солгала Светлова, сказав, что при обыске у нее ничего найдено и изъято не было.

— Вы говорите, кредит…, — задумчиво протянул Степан Минк. — Что ж, спасибо Вам, Василий, — словно встряхнувшись от своих мыслей, поблагодарил он, — признаться, не ожидал, что за столь короткое время Вы столько сделаете. Продолжайте в том же духе. И прошу Вас, не стесняйтесь, звоните в любое время. Вдруг Вам что-то понадобится, ну, какая-нибудь информация от меня или еще деньги на накладные расходы. Все, чем я смогу помочь, должно быть в Вашем распоряжении. Для меня важен только результат, — в очередной раз напомнил ему Минк.

Попрощавшись с ним и отключив телефон, Кравчук заварил себе крепкого цейлонского чая и стал размышлять. Что, если Светлова действительно является заказчицей убийства мужа? В это так не хотелось верить, но он понимал, что если он хочет раскрыть преступление, то не имеет права ставить в ущерб объективности свои личные эмоции. Если это Светлова заказала Минка, то момент выбран невероятно удачно. Конечно, она вряд ли могла знать, что мужа оправдают. Но она заранее знала, когда и где он собирается праздновать юбилей. Нанимая стрелка, она была уверена, что муж в этот вечер поедет с ней домой, следовательно, снайпер по ее наводке мог заранее подготовить позицию на крыше соседнего дома и преспокойненько ожидать их возвращения. В пользу этой версии свидетельствует и отравление Светловой. А может, все-таки мнимое отравление? А что, все сходится. Марина опасалась за свою жизнь.

Вдруг киллер попадет не в мужа, а в нее саму? Или пуля угодит в нее рикошетом? Мало ли. Поэтому она и обезопасила себя таким вот образом. Но как проверить, отравилась она или нет? Сама она утверждает, что кто-то ее отравил, подсыпав в вино слабительного или еще какой-то гадости. Официантка Лена тоже это подтверждает, она провожала ее до туалета. Об этом же, по словам Берегового, говорят и другие свидетели. Да и он сам тому свидетель. Но ведь Марина могла искусно претворяться. Ради состояния в двести миллионов долларов человек может пойти и не на это… Если это так, то киллером может быть ее любовник. Тот, чей номер записан в изъятом у нее при обыске телефоне. Если эта версия окажется истинной, раскрытие убийства Федора Петровича — дело техники.

Поехали дальше. А что, если убийство сам себе заказал и исполнил любовник Марины, а она об этом ни слухом, ни духом? Вполне рабочая версия. Мотив? Мотив такой. Он убирает Минка, женится на Светловой и становится мультимиллионером. Надо будет проработать этот вопрос. Любовник мог подкупить официантку, а та плеснуть Светловой отравы. Зачем? Да очень просто, Марину нужно было отправить домой. Вдруг она подставится под выстрел? Тогда всему плану хана, нет богатой невесты — нет столь вожделенного состояния. Сама Светлова отрицает, что у нее вообще есть любовник, но ведь факты говорят о другом… Стоп. А какие факты? Что, следствие уже доказало, что в изъятом у Марины мобильнике телефон именно ее любовника? Нет. Тогда с чего он это взял? А вот с чего — Василий попросту влюбился по уши и поэтому подспудно, из ревности, подгоняет факты под свои собственные мысли.

А вдруг это вовсе не любовника телефон? Тогда кого? И зачем тогда Светловой нужно было его обманывать, а на вопрос следователя вообще не отвечать ничего вразумительного? Может, она агент ЦРУ, ФБР или ФСБ, и это ее куратор? Бред!

Ничего путного в голову не шло, и Кравчук решил обмозговать третью версию, о причастности к убийству Мыльникова. Эта версия казалась наиболее вероятной и логичной. В случае, если бы оправдательный приговор Минку вступил в силу, пройдя проверку кассационной судебной инстанции, в чем Василий нисколько не сомневался, Мыльников мог потерять очень существенную часть своего бизнеса. Речь о десятках миллионов. Долларов, разумеется. Ведь Федор Петрович из подсудимого в скором времени мог сам перейти в разряд потерпевших, а Мыльников — наоборот, оказаться на скамье подсудимых. Используя прецедентную силу оправдательного приговора, тот же Кравчук, теперь уже с помощью вновь образованного следственного комитета и прокуратуры, доказал бы в суде, что это именно Мыльников похитил у Минка, путем злоупотребления доверием, целое состояние. На имущество Мыльникова был бы наложен арест, были бы арестованы его банковские счета… Мотив? Еще какой! Но есть кое-какие недостатки и у этой версии.

Первый — Мыльникову и в страшном сне не могло присниться, что Минка оправдают. Он сам видел его реакцию на зачитываемый судьей приговор и уверен, что гнев, растерянность и страх на лице «потерпевшего» были неподдельными. Следовательно, у Мыльникова было всего чуть больше суток для того, чтобы принять решение о ликвидации Минка, хорошо его обдумать, нанять киллера. Киллер должен был успеть подготовиться… А к чему огород городить с такой скоростью? У Александра Ивановича достаточно денег для того, чтобы и постараться отменить приговор в вышестоящей инстанции, а в случае неудачи — решить вопрос с Минком кардинально. Только не спеша: с чувством, с толком и с расстановкой.

И второе — отравление Светловой. Это ни в какие рамки данной версии не вписывалось. Какая Мыльникову разница, убьет киллер только одного Минка или расстреляет вместе с ним и Светлову? Хотя… Если вдуматься, то смерть Марины Мыльникову могла быть невыгодна. Ведь в таком случае, при отсутствии завещания Минка его наследником автоматически становился бы брат, Степан Минк. А если Светлова жива, то единственная наследница состояния Минка — она. Это как раз могло быть Мыльникову на руку, поскольку в таком случае он не мытьем, так катаньем мог бы заставить Марину продать ему бизнес покойного мужа по дешевке. Но как же тогда шесть миллионов долларов кредита?

Глаза потихоньку, несмотря на крепкий чай, стали слипаться, и Василий лег спать. Завтра он обязательно приступит к проверке всех этих версий. А пока… ему вдруг захотелось увидеть во сне Марину. Как же он не хотел верить в то, что она волчица в овечьей шкуре…

Понедельник, 13 июля 2009 года.

Хорошо быть адвокатом. Адвокат — человек свободной профессии.

Делай, что хочешь! Хочешь — спи до обеда, ведь свобода, пожалуй, одно из главных благ и преимуществ этой профессии. Но там, где свобода, должна быть и жесткая самодисциплина, ведь если хочешь преуспеть, вставать нужно рано и пахать до седьмого пота. В переносном смысле, конечно. С самодисциплиной у Василия было не все гладко. Сказывалось влияние долгих лет хронического недосыпа на следственной работе. И вроде бы давно он уже не следователь, а урвать даже в будний день часок-другой для крепкого утреннего сна — милое дело. Хотя и надо признать — борется он со своим слабоволием, обещая сам себе перед сном встать завтра ровно в шесть и ни минутой позже. И даже будильник заводит…

Вот и сейчас, на часах нет еще и десяти, а он уже проснулся. И телефонный звонок вовсе его не будит, а просто звонит. Не глядя на определитель, Кравчук нащупал рядом с собой мобильный телефон.

— Да, слушаю вас, — хриплым ото сна голосом ответил он.

— Дрыхнешь еще, что ли, адвокат? — услышал он в динамике насмешливый голос Берегового.

— He-а, не сплю, — неуверенно, но в радостном предвкушении новостей сказал Василий.

— Короче, есть новости. Экспертиза еще не закончена, но мне звонил эксперт и сообщил, что на купюре и коробке для цветов обнаружены отпечатки пальцев. Они пригодны для идентификации, но в базе их нет. Значит, стрелок судим не был. И еще… — в трубке повисла многозначительная пауза, — на изъятую трубу Светловой звонил тот самый чел, чей номер в ней записан. Борисенко ответил, но мужик, поняв, что говорит не с ней, отключился. В среду опера должны забрать из сотовых компаний ответы на наши запросы, вот и узнаем, кто этот таинственный незнакомец. Ну, давай, я тебя наберу. — В телефоне раздались длинные гудки.

За завтраком Василий обдумал план действий на день. Он поедет в офис компании «Третий Рим Трейдинг» и поговорит там с финансовым директором и охранниками Федора Петровича. Проблем в общении с ними быть не должно, ведь они его знали в лицо, а с Ириной Львовной, финансовым директором, он даже общался пару раз лично, когда составлял ходатайство о назначении судебно-бухгалтерской экспертизы. Очень грамотный специалист и обаятельная женщина. Он собирался узнать, при каких обстоятельствах Федор Петрович брал кредит, на какие цели, а также то, кому эти деньги предназначались. Ну и, если останется время, и Светлова сможет его принять, вечером он заглянет к ней, чтобы прояснить вопрос о том, с какой целью она ему солгала.

После звонка Кравчука он долго не мог заснуть. Уснул только под утро, а проснулся в двенадцатом часу дня разбитым и не отдохнувшим. Да и на душе было не спокойно. Его одолевало какое-то смутное беспокойство, предчувствие беды. И хотя в предчувствия он не верил, все равно чувствовал себя не в своей тарелке.

Только что Степану Петровичу позвонил следователь и сообщил, что он может забрать тело брата. Степан набрал номер конторы, оказывающей ритуальные услуги, и распорядился насчет похорон Федора. Там его заверили, что все будет организовано на высшем уровне. Место на кладбище зарезервировано, могилу выроют, гроб и катафалк по согласованию с ним и Светловой заказаны, заявка в храм на отпевание подана… Еще бы, такие деньги им отвалил… Поговорив по телефону с женой брата и назначив похороны на послезавтра, Степан Минк обзвонил и пригласил на них людей, которые хорошо знали брата.

Из головы не выходил вчерашний разговор с Кравчуком. Василий сообщил, что в офисе Федора был найден кредитный договор на шесть миллионов долларов. Степан сразу вспомнил, как месяца два назад брат хвастался ему своими связями с генеральным директором Судебного Департамента при Верховном суде. Этот человек, со слов брата, взялся решить вопрос о его оправдании и запросил за свои услуги шесть миллионов. На его, Степана, вопрос, будет ли он передавать деньги этому человеку, Федор ответил как-то уклончиво, мол, не знает еще. Но теперь, в свете произошедшей два дня назад трагедии и информации от Кравчука, тот разговор с братом натолкнул на мысль самому попытаться добыть какую-то информацию по этому делу.

Он вошел в Интернет, вбил в строку поисковика вопрос о том, кто является директором Судебного Департамента при Верховном суде и зашел на сайт этого учреждения. То, что он увидел, заставило его от удивления непроизвольно открыть рот. Нет, человек, который занимал эту должность сейчас, знаком ему не был. Зато его предшественник… На главной странице сайта в траурном обрамлении находилась фотография человека, которого он очень хорошо знал. Под ней большими буквами было указано, что коллектив Департамента скорбит по поводу безвременной кончины этого замечательного человека, ушедшего 15 мая 2009 года в результате обширного инфаркта миокарда…

Степан Минк был потрясен. В его голове вдруг мгновенно нарисовалась картинка. Нет, даже не картинка, готовая версия того, кто и с какой целью мог совершить убийство брата. И он не станет делиться ею ни с кем, пока не проверит все сам…

* * *

Кравчук постучался и не дожидаясь разрешения, открыл дверь, на которой висела табличка с надписью: «Финансовый директор. Пентина Ирина Львовна».

— Да, да, я Вас слушаю, — не поднимая взгляда от бумаг, ответила сидящая за столом в углу просторного кабинета симпатичная брюнетка лет пятидесяти с прической каре и в очках с толстыми стеклами. Очки ее старили и вообще были ей не к лицу, но ей приходилось с этим мириться. Что поделаешь, если зрение плохое, а работа такая, что весь день напролет приходится то читать, то писать, а то и напряженно вглядываться в экран компьютера.

Василий зашел в кабинет. Пентина, продолжая внимательно вчитываться в бумаги, рукой указала ему на место напротив нее.

— Ирина Львовна, извините, может быть, я не совсем вовремя, — начал он, но она, наконец-то оторвавшись от бумаг и посмотрев на него из-под очков, ответила.

— Нет, что Вы, это Вы извините меня. Мы договаривались о встрече, и я к Вашим услугам. Простите, просто работы накопилось тьма-тьмущая. Слушаю Вас, Василий э-э…

— Можно просто Василий, — улыбнулся Кравчук. — Ирина Львовна…

— Можно просто Ирина, — в тон ему отозвалась Пентина. Она сняла очки. Не старая еще совсем женщина, и лицо у нее красивое, видимо, в молодости многие мужчины были от нее без ума. Очки она положила на стол, и немного щурясь, с интересом посмотрела на него, ожидая продолжения.

Василий считал, что именно Пентина помогла ему добиться оправдательного приговора для Минка. В материалах уголовного дела в качестве одного из главных доказательств вины его подзащитного фигурировало заключение судебно-бухгалтерской экспертизы. Из этого документа следовало, что после 7 декабря 1997 года фактические оборотные средства компании «Третий Рим Трейдинг» были сформированы за счет денежных средств и товаров, необоснованно полученных от ООО «Торг-Опт».

Пентина проделала огромную работу, результатом которой стало параллельное заключение, не оставившее камня на камне оттого, на которое опиралось следствие. Она выяснила, что деньги и товары, якобы полученные ООО «Третий Рим Трейдинг» от ООО «Торг-Опт» Мыльникова, на самом деле составляли оборотные средства фирмы, принадлежащей Минку. Что, ссылаясь в своем заключении на компанию «Гумберт Корпорэйшн», эксперт не располагала документами данной компании. Что в заключении отсутствовали ссылки на документы, подтверждающие факт пересечения границы и фактического получения товара от «Гумберт Корпорэйшн», и что делать какие-либо выводы, имея в своем распоряжении одну только кассовую книгу, без приходнокассовых ордеров, свидетельствующих о получении денег, эксперту было нельзя. Все эти противоречия можно было устранить только посредством назначения и проведения новой экспертизы. Такая экспертиза, благодаря упорству Василия, была проведена и она подтвердила выводы, сделанные Ириной Львовной.

— Так вот, — продолжил Кравчук, — мне стало известно, что незадолго до своей гибели Федор Петрович брал кредит, предположительно, в шесть миллионов долларов. Так ли это?

— Да, — удивилась Пентина, — а откуда Вам это известно?

— Ирина, я не хотел бы называть источники моей осведомленности, да и честно говоря, это не важно. Я уже говорил Вам по телефону, что меня попросил заняться расследованием убийства брата Степан Петрович Минк, и поверьте, информация, которая мне нужна от Вас, крайне важна для этого расследования. Вы очень помогли мне добиться оправдания Минка в суде. Надеюсь, что Вы также поможете мне и в установлении лиц, которые заказали это преступление.

— Спрашивайте, — сосредоточенно сказала Пентина, — я отвечу на любой Ваш вопрос.

— Когда именно был получен кредит? Меня интересует точная дата выдачи денег и их точная сумма?

Она встала, подошла к своему сейфу, который был открыт, и достала оттуда тонкую папку красного цвета. Вернувшись на место, она пролистнула пару страниц и сказала:

— Кредит в сумме шесть миллионов долларов был получен Федором Петровичем в банке «Москоммерц» 18 мая этого года.

— Деньги были получены в рублях или в долларах? — уточнил Кравчук.

— Я же сказала, — начала раздражаться Пентина, — кредит именно в долларах.

— Хорошо, — улыбнувшись, примирительно посмотрел на нее Василий, — а на какие цели он был получен и под какие проценты?

— На любые цели. В кредитном договоре ничего конкретного не прописано. Под десять процентов годовых на два года с возможностью досрочного погашения через шесть месяцев.

— Еще вопрос. Ирина, а Вы не знаете, для чего ему понадобились эти деньги? И я правильно понимаю, что залог предоставила компания?

— Нет, на что он брал кредит, Федор Петрович со мной не делился. Делалось это все в большом аврале. Деньги нужны были срочно. А залог действительно был предоставлен «Третим Римом».

— Вы не могли бы меня просветить, каким образом Федор Петрович получал деньги в банке? Ну, на чем он туда ездил, кто его сопровождал, куда он поехал с деньгами потом?

— Почему не могла бы? Насколько я помню, ездил он в банк со своими телохранителями, которые были с ним в момент его убийства. Их фамилии Широков и Хрипунов. Куда они потом ездили, могут Вам сказать только они сами. Поговорите с ними.

— А как их найти?

— Они после смерти Минка стали охранять его жену, Марину. Найти их можно через начальника нашей службы безопасности, Григорова Артема Филипповича. Хотите, я Вас к нему провожу.

— Нет, спасибо, я сам, — поблагодарил он собеседницу. Василий решил не посвящать в то, что он ведет расследование, еще одного человека. Тем более начальника службы безопасности компании. Вдруг этот человек сам каким-то боком причастен к убийству? Нет, лучше он при встрече со Светловой попросит переговорить с ее охранниками. Так будет лучше.

* * *

Выйдя из здания, в котором располагались офисные помещения компании «Третий Рим Трейдинг», Кравчук набрал номер телефона Марины Светловой. Когда она взяла трубку, он ее поприветствовал, после чего сказал:

— Марина, я бы хотел с Вами встретиться для того, чтобы поговорить. Появилась кое-какая информация…

— Василий, я бы с большим удовольствием, но только не сейчас, — перебила его явно куда-то спешащая собеседница. — Я собираюсь сейчас в нотариальную контору, меня там ждет адвокат Маковский для оформления бумаг. Давайте сделаем так — я сама Вас вечером наберу, и мы обязательно встретимся и поговорим, хорошо?

— Хорошо-то хорошо, — пробормотал Кравчук, — но не очень. Марина, а Ваши охранники, нуте, что были рядом с мужем в момент убийства, поедут с Вами?

— Да, конечно.

— Тогда я прошу Вашего разрешения поговорить с ними, мне надо кое-что уточнить. Вы не против?

— Нет, не против.

— Тогда дайте мне адрес нотариальной конторы, куда Вы поедете.

Контора находилась в одном из бизнес-центров недалеко оттого места, где сейчас находился он. Они договорились встретиться через полчаса. Однако, когда он, отметившись в книге у охраны, зашел в фойе первого этажа, Марина с Маковским уже сидели в кабинете нотариуса. Извинившись перед ним по телефону за то, что не смогла его дождаться, Светлова сообщила, что она распорядилась, и охранники уже ждут, чтобы ответить на все интересующие его вопросы.

Оба охранника терпеливо ожидали его там же, в фойе. Обоим около тридцати лет. Один — высокий брюнет с крупными чертами лица и широким перебитым носом, сильно смахивающий на боксера Николая Валуева, а второй такой же мощный и накачанный коротко стриженый блондин с недобрым взглядом маленьких колючих глаз из-под кустистых белесых бровей. Сильные они, здоровые. А вот уберечь шефа от пули киллера не смогли. Интересно, почему Светлова их не уволила?

Блондин, который был старшим, кивнул Василию в знак приветствия и вопросительно посмотрел на него.

— Что именно Вас интересует? — осведомился он.

Кравчук их помнил. Этих двоих он часто видел рядом со своим клиентом, когда тот был еще жив. Он представился, хотя особой нужды в этом не было, так как они и так знали, кто он такой. Они тоже назвали свои фамилии. У блондина фамилия была Широков, а у брюнета — Хрипунов. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, по предложению Василия они прошли в находившийся здесь же, на первом этаже, ресторан и сели за столик.

Подошедшему официанту заказали два чайника черного чая.

— Скажите, ребята, — начал Кравчук, — вы были в ресторане «У дяди Гены» в пятницу, когда Федор Петрович отмечал свой юбилей?

— Ну да, — кивнул Широков, — мы охраняли Федора Петровича и Марину Семеновну.

— А кто отвозил Марину Семеновну в тот вечер домой? — поинтересовался Василий.

— Да мы же и отвозили, — откашлявшись, хриплым голосом ответил Хрипунов. — Довели ее до квартиры и вернулись.

— А кто тогда остался охранять Федора Петровича? — удивленно повел бровью Кравчук.

— Из наших — никто, — ответил Широков. — Но там охраны и так достаточно было. Люди-то непростые у него на дне рождения были, да и в заведении своя охрана есть. В общем, Минк нам сказал, чтобы мы за него не переживали и доставили его жену до квартиры в целости и сохранности.

— А вы в зале были? Я вас что-то не заметил.

— Да нет, в зале нам находиться было не положено, — Широков сжал руки в замок, — хотя, вообще-то мы обязаны сопровождать босса везде, даже в туалете, вдруг что, но в тот вечер мы не хотели вступать в пререкания с Минком. День рождения все-таки у человека, пятьдесят лет…

— Ничего подозрительного не заметили? — на всякий случай поинтересовался адвокат.

— Да нет, ничего, — пожал плечами старший, бросив взгляд на напарника. Тот тоже отрицательно замотал головой. — Нет, все было как обычно.

— А Светлова как себя вела в машине, пока вы ее везли? Ну, может, звонила кому, или ей звонили?

— Да мы не знаем, — покачал головой блондин, — там, в машине, перегородка стоит, за которой нам ничего не видно и не слышно. Это ж бизнес-класс.

— Ладно, — переключился Кравчук на другую тему, — расскажите, как был убит Федор Петрович?

— Ну, — замялся блондин, поглядев на своего напарника, — мы подъехали к дому. Все было как всегда. Коля, — он кивнул в сторону своего товарища, — был за рулем, а я на переднем пассажирском сидении. Я проверил, нет ли кого в подъезде и дал Коле отмашку, а он с шефом пошел к подъезду. Я держал дверь в подъезд открытой. Там буквально еще два-три шага и он бы зашел, но не успел. Как раз в этот момент пуля его и нашла.

Василий, конечно, не разбирался в тонкостях ремесла телохранителя, но и он понял, что оба этих парня, которые сейчас сидели перед ним, сильно лопухнулись, и эта их промашка стоила жизни охраняемому ими человеку. Он заметил, как ребята подобрались в ожидании неприятного для них вопроса и понуро опустили головы, но Василий не стал задавать им этот вопрос. Что случилось — то случилось, и не его это дело, тем более, что он не хотел терять с ними психологического контакта, который только что был установлен.

— Что было потом? — как можно мягче спросил он.

— Потом мы определили, откуда был произведен выстрел, и я побежал к этому дому, а Николай остался вызывать милицию. Там до него метров двести было, но киллер уже успел уйти, хотя я уже минут через пять после выстрела был на месте. Ну, пока определили, откуда стреляли, пока бежал… Минут пять, не больше. Хотя… — он задумался, — в такой ситуации нам могло так показаться, а на самом деле времени могло пройти больше.

— А вы сразу наверх поднялись или как?

— Нет, я встал внизу с пистолетом наготове, чтобы его не пропустить и не разминуться с ним. Потом спросил консьержку, не выходил ли кто сейчас. Она сказала, что выходил мужчина, приметы его дала, ну, что он в очках был темных, сказала.

— И что?

— Ну что, я выбежал из подъезда, а его и след уже простыл. Профессионал он был. Винтовку, опять же, оставил на месте.

— Понятно. Еще вопрос. В середине мая этого года кто-нибудь из вас ездил с Минком в банк получать деньги? — Василий испытующе смотрел то на одного, то на другого.

— Ну да, было дело, — встрепенулся Хрипунов.

— Расскажите подробно, как это было.

— Ну, мы с Петром, — он рукой указал на сидевшего рядом напарника, — удивились еще, что Федор Петрович сам в банк едет. Нам он ничего не говорил тогда, но мы поняли, что в той сумке деньги наликом были…

— В какой сумке?

— Ну, короче, это понедельник был, я точно помню, — продолжил Хрипунов, — мы заехали за боссом домой, и сразу же поехали в банк. Федор Петрович вышел из квартиры с большой спортивной сумкой, ну, с такой, обычной. В деловом костюме и со спортивной сумкой. И мы поехали в банк.

— В «Москоммерц»? — уточнил Кравчук.

— Да, туда…

— Точно, в «Москоммерц», — подтвердил Широков.

— А куда ездили конкретно, по какому адресу? — Кравчук достал ежедневник, чтобы записать адрес, но Хрипунов вдруг заявил:

— Адреса не помню. Визуально помню, могу показать.

Широков глянул на него и нахмурился, но промолчал.

— Ладно, приехали вы туда, дальше что было? — продолжал задавать вопросы Василий.

— Ну, подождали Минка там минут тридцать-сорок и поехали.

— Куда?

— По адресу, который он мне сказал. Человеку какому-то он должен был передать эту сумку с деньгами.

— А по какому адресу поехали, и что это был за человек? — закусил удила Кравчук.

— А мы почем знаем, — начал раздражаться Хрипунов, — как будто хозяин с нами делится, к кому он ездит, и какие дела решает. Не знаем мы.

— Но вы же туда ездили, по адресу? — невозмутимо спросил Василий. Он боялся спугнуть удачу, и потому терпеливо уточнял.

— Да, ездили, — стал злиться Хрипунов, видя, что не может найти общего языка с этим типом, и до конца не понимая, что тот от него хочет.

— А визуально показать сможете, — вспомнив, что Хрипунов обладает хорошей зрительной памятью, уточнил Василий. — Если я вас сейчас отпрошу у Марины Семеновны, сможете со мной проехать и показать, куда вы ездили?

— Ну, смогу, наверное, — с сомнением сказал Хрипунов, — только тогда мы сначала должны съездить к банку, а потом, уже от него я вспомню, как вез Минка.

Кравчук позвонил Светловой и получил у нее разрешение взять водителя-телохранителя на пару часов, пообещав привезти его обратно.

Они вышли из ресторана, и Василий предложил Хрипунову сесть за руль своего «Лансера». Примерно через полчаса они подъехали к новому многоэтажному монолитному дому на юге Москвы. В доме был всего один подъезд, но вход в него был с обеих сторон, так что им удалось, миновав встречи с консъержем, подняться на восьмой этаж.

— Это точно тот этаж? — спросил Кравчук у Хрипунова.

— Абсолютно! — уверенно ответил тот. — Уж чего-чего, а это место я хорошо помню. Мы тут минут пятнадцать валандались с Широковым, пока ждали Федора Петровича. Вон, табличку видите? — он указал ему рукой на стену.

Василий посмотрел на пластиковую табличку с указанием этажа, висевшую на стене напротив лифтов, и увидел, что на ней под цифрой «8» черным фломастером был нарисован колобок со смеющимся лицом и рядом сделана запись «не забудь цветы».

— Баба какая-то, наверное, написала на 8 Марта своему хахалю, — предположил Хрипунов.

— Ну, если эту надпись вспомнили, значит, точно туда пришли, — обрадованно сказал Кравчук. — Вот только незадача — тут на этаже четыре квартиры, а дверь на площадку закрыта. — В какую их них заходил Минк, не видели? — спросил он.

— Нет, он велел нам тут его ждать, — ответил Хрипунов.

— Ну, на нет и суда нет, — разочарованно усмехнулся Василий.

Действительно, не звонить же ему во все квартиры. А потом, что он скажет открывшему на его звонок человеку? Извините, вы у Федора Минка шесть миллионов долларов не брали?

Он записал номера квартир, указанных около звонков, и адрес дома себе в ежедневник. Узнать, кто является собственниками всех четырех квартир, проблемой не было. Он сделает запрос с регистрационную службу и через неделю у него будет ответ. Нет, он получит эту информацию гораздо быстрее. Василий вспомнил, как недавно один его коллега хвастался своими связями в Росреестре — мол, там через него за триста долларов можно получить выписку из единого государственного реестра на любую недвижимость в течение суток. Тысяча двести долларов и завтра эти данные будут у него. Он почти не сомневался, что среди владельцев этих четырех квартир встретит знакомую фамилию, как не сомневался и в том, что этот человек может быть причастен к убийству Минка. Шесть миллионов долларов, чем не мотив?

* * *

Когда они вышли на улицу, Кравчук попросил Хрипунова сесть за руль автомобиля. Нет, он знал дорогу обратно, но ему нужно было сосредоточиться, а за рулем это получалось не всегда.

Надо снова начинать плясать от печки, от отправного момента, а этот момент — убийство Федора Петровича Минка. Изначально оно было выгодно двум людям: Мыльникову и Светловой. Не надо сбрасывать со счетов и то, что заинтересованным в смерти своего политического противника мог быть губернатор Смирнов, который продолжал оставаться на своем месте. Но то, что это по его указке убили Минка, крайне маловероятно. Конфликт Смирнова и Минка уже давно был не актуален, а убивать из мести, рискуя при этом потерять все? Нет, эту версию Василий все же решил исключить.

Каковы другие версии? Как говорили древние — «ищи, кому выгодно». Первая: заказчиком убийства Минка является Мыльников. Избавившись от Минка, он избавился от возможного уголовного преследования, которое Минк неминуемо бы ему организовал, и как следствие, потери большей части своего бизнеса, украденного ранее у Федора Петровича.

А еще он получил возможность надавить на Светлову и выкупить у нее бизнес покойного мужа. В том, что Мыльникову это рано или поздно удастся, Василий не сомневался.

Вторая: Светловой была выгодна смерть мужа, ведь в этом случае она становилась единоличной хозяйкой его торговой империи.

Но у этой версии было сразу два серьезных недостатка. Во-первых — Василию не верилось в то, что все это могла организовать и провернуть Марина. И его симпатии к ней тут не при чем. Просто для этого нужно иметь совершенно извращенное преступное мышление и непоколебимую решимость совершать такие злодеяния. Светлова на это не была способна. Во-вторых — с версией о причастности к этим преступлениям Светловой не вяжется история с шестью миллионами долларов. Василий нутром чуял, что именно в ней, в этой истории, кроется разгадка того, кто стоит за этим преступлением.

Он вынул айфон, позвонил своему коллеге, адвокату Толчееву, и попросил его «пробить» с помощью своих связей в Росреестре, кому принадлежат четыре квартиры, номера которых он записал в ежедневник. Толчеев обрадовался нежданно свалившемуся заработку и, сделав у себя пометки, обещал скинуть всю информацию по собственникам квартир на электронную почту Кравчука. Но сделать это он мог только в среду, поскольку человек из Росреестра, с которым он работал, еще не вернулся из отпуска.

Закончив разговор, Кравчук набрал номер Светловой. Он хотел узнать, куда им с Хрипуновым ехать, ведь она могла быть уже не у нотариуса, а в другом месте. Так и оказалось. Марина сообщила, что она уже дома и ждет его вместе с охранником у себя.

Когда они входили в квартиру Светловой, на часах было уже пять часов вечера. Марина сразу же отпустила своих охранников и пригласила Василия в ту самую комнату, где они беседовали и пили чай в субботу. Домработница, пожилая полная женщина с добрым лицом, накрыв на стол, ушла домой. Они остались вдвоем. Какое-то время Марина молчала, раздумывая о том, стоит ли ей посвящать в свои проблемы этого, в общем-то, малознакомого ей человека. Наконец она произнесла:

— Василий, я попала в очень сложную для себя ситуацию. И так получилось, что обратиться за помощью и советом, кроме Вас, мне больше не к кому. С мамой я советоваться не хочу, — она с грустью посмотрела ему в глаза, — не хочу втягивать ее в свои проблемы. Да и вряд ли она посоветует мне что-нибудь дельное. Отца уже нет, он умер. Подруг тоже нет, повывелись все с тех пор, как я вышла замуж за Федора. Правду люди говорят, что женской дружбы не бывает.

Особенно, когда у красивой подруги вдруг появляется богатый и могущественный мужчина, за которого она потом выходит замуж.

Зависть людская, сплетни, дрязги, — она болезненно поморщилась, — все это, как ржавчина, разъедает отношения между людьми… Ну да ладно. Я вот о чем. Сегодня мне звонил Мыльников. Он предложил за сто пятьдесят миллионов выкупить у меня «Третий Рим Трейдинг». Я ему отказала, но он стал угрожать, правда, в скрытой форме. Обещал устроить мне такие неприятности, что я буду умолять его купить компанию за пятьдесят. Я боюсь его. Это страшный человек, и он не блефует, я знаю. С другой стороны, я обманула Вас, когда сказала при первой нашей встрече, что у меня никого нет. — Марина стыдливо опустила глаза. Видно было, что это признание дается ей нелегко. — В общем, у меня есть, вернее, уже был, э-э… молодой человек. — Она разозлилась на саму себя. — У меня был любовник, его зовут Андрей Стручков, — на одном дыхании выдала она.

— Это его номер телефона записан в изъятом при обыске телефоне? — уточнил Василий.

— Да, его, — подтвердила Марина.

Рассеянно оглядевшись по сторонам, словно боясь, что это ее признание кто-нибудь услышит, она продолжила:

— Андрей в девяностых годах был бандитом. В девяносто восьмом он сел за убийство охранника моего мужа и покушение на него самого на пятнадцать лет. Я тогда Минка еще не знала, на суде его не было. Но Стручков в прошлом году вышел, за хорошее поведение. И сразу устроился в охрану к Мыльникову. Как так получилось, я не знаю. Видимо, они знали друг друга еще до его посадки, — она чуть помедлила.

— Так вот, Стручков после тюрьмы узнал, где мы с Минком живем, выследил меня и предложил возобновить наши отношения. Я сначала отказалась, но он был настойчив и я не устояла. Мы стали тайно встречаться. А вчера он сделал мне предложение выйти за него замуж.

Светлова, словно ожидая чего-то, внимательно посмотрела на Василия, и видимо, не заметив в его глазах осуждения, продолжила: — Я, конечно, очень удивилась. А потом вдруг подумала, что он действительно может быть причастен к смерти Феди. И, самое главное, если это так, то меня сразу же заподозрят в сговоре с ним. Но ведь это не так, — мучительно простонала Марина. — А получается, что именно так. В общем, я сказала, что подумаю над его предложением, с предпосылкой на отказ. Он это понял.

— Что было дальше? — стараясь не выдать волнения, спросил Кравчук.

— Я еще никогда его не видела таким. — Она с мольбой во взгляде посмотрела на Василия, словно ища в нем точку опоры. — Это зверь, настоящий зверь, — выдохнула она. — Он сказал, что убьет меня и никакая охране мне не поможет!

— Но ведь он может убить Вас и после того, как женится, Марина. Вы об этом не думали? Ведь он же бандит и убийца! А на кону такие деньги. Может, он изначально задумал убить сначала Федора Петровича, потом жениться на Вас, а после убить? Вы говорили Стручкову, что Мыльников заставляет Вас продать ему бизнес покойного мужа?

— Нет, не говорила, — пролепетала Светлова, — я боюсь, я очень боюсь, — ее состояние было близким к панике. — Я не хочу умирать! — почти выкрикнув, в истерике забилась она.

Василий придвинулся к ней на диване, обнял ее за плечи.

— Не бойся, я никому тебя не отдам, слышишь, никому, — прошептал он ей на ухо.

Пораженный собственной смелостью, он ожидал, что сейчас Марина отстранится от него и спросит, что он себе позволяет, но этого не произошло. Наоборот, она прильнула к нему и немного успокоилась.

— Это правда? — медленно подняв на него взгляд, спросила она.

— Правда! — с железобетонной уверенностью произнес Кравчук.

— Ты меня защитишь?

— Да, но только в том случае, если ты расскажешь мне обо всем, о чем я тебя попрошу.

— О чем? — она мягко отстранилась и посмотрела на него.

— Расскажи о том, как ты познакомилась с этим Стручковым, — он чуть помедлил, подбирая слова, — и с Минком. Все, что тебе известно. Все, что посчитаешь возможным.

— Хорошо. Ты ведь ведешь свое расследование. По просьбе Степана, да? Но ты должен пообещать мне, что найдешь убийцу Федора и защитишь меня. У меня есть охранники. Но я не верю, что они смогут меня защитить. А ты сможешь, почему-то я в этом уверена.

Василий вернулся на прежнее место и приготовился слушать.

* * *

Марина Светлова, была младше мужа на двадцать один год. Родилась она в 1980 году в Москве, в семье ответственного работника Министерства культуры и бухгалтера. Ни братьев, ни сестер у Марины не было. Поэтому, несмотря на довольно скромный семейный достаток, она никогда и ни в чем нужды не испытывала. Родители в ней души не чаяли.

В 1988 году, когда семья наконец-то переехала из опостылевшей коммуналки в отдельную двухкомнатную квартиру, ее мама, с младых ногтей мечтавшая стать актрисой, но вынужденная всю жизнь работать по другой специальности, решила, что у дочери должна быть судьба более счастливая, и отдала ее учиться в детскую музыкальную школу. Обучалась Мариночка по классу скрипки. Маме грезилось, что Марина станет великой скрипачкой. Она закончит консерваторию и покорит Москву, став первой скрипкой Государственного симфонического оркестра СССР. Да что там Москва, ее дочь прославится на весь мир, а они с мужем будут рыдать от счастья, сидя в первом ряду в зале Кремлевского Дворца съездов, когда ее, приму, под оглушительный гул аплодисментов будут представлять руководителям партии, правительства, советскому народу и всему прогрессивному человечеству.

Поначалу Мариночка была не в восторге оттого, что ей, еще маленькому ребенку, приходится минимум пять-шесть часов в день без выходных и проходных, как говорят музыканты, наращивать базу, играя бесконечные гаммы и каприсы, совершенствуя технику игры. Но мать была неумолима. Общаясь с ее преподавателями и другими педагогами и музыкантами, которые все, как один, считали Марину очень талантливой девочкой, мать не уставала ей повторять, что особенно важен для настоящего скрипача именно школьный период. Именно сейчас ей необходимо работать ежедневно, без перерывов. Ведь талант — это не только природная одаренность, но и труд, порой каторжный. Конечно, Марина капризничала, закатывала истерики, ведь она практически не имела возможности распоряжаться временем по своему усмотрению. Другие девочки играли в куклы, гуляли с мальчиками, ходили на танцы, а она играла. И как играла! Это повзрослев, она не раз сказала маме спасибо, ведь потом начались бесконечные поездки, выступления, конкурсы, гастроли и уже не было возможности заниматься даже по два часа в день. И вот здесь уже пригодилась та база, которую Марина наработала еще в детстве и юности. Окончив школу, в 1996 году она поступила в музыкальное училище.

Как-то раз, вечером, она возвращалась из училища домой. Несмотря на то, что на дворе стоял сентябрь, было по-летнему тепло. Около лавочки перед ее подъездом сидели трое парней и пили пиво. Молодые, лет двадцати. Один рыжий, высокий, худощавый, черты лица резкие, будто вырубленные топором, голос неприятный, каркающий. Второй — невысокий лысый толстяк с красным одутловатым лицом. Третий — чернявый, коротко стриженый крепыш среднего роста с внушительными бицепсами и неприятным лапающим взглядом. Шорты на них, футболки. Когда она зашла в подъезд, они забежали вслед за ней. Качок рукой заткнул ей рот, толстяк отобрал скрипку в футляре, которую она несла с собой, и заломил руки за спину, а рыжий открыл дверь в подвал. Ее затащили туда, заткнули рот какой-то грязной тряпкой и стали раздевать. Она отчаянно сопротивлялась. Рыжий, который был у них за главного, похотливо осклабившись, потными руками стянул с нее шорты вместе с трусиками и стал снимать с себя штаны. В этот момент позади него послышался какой-то шорох и на его голову обрушился сильнейший удар рукояткой пистолета. Парень упал сначала на колени, а потом завалился набок, потеряв сознание. Двое других от неожиданности застыли в позе бандерлогов при приближении голодного удава. Один, сидя сзади нее на каком-то грязном матрасе, удерживал ее за руки, а другой стоял рядом с лежавшим на грязном полу в бессознательном состоянии товарищем.

— Ну, чо, приплыли, петушье голимое?! — зло, сквозь зубы, прошипел вышедший на падающий из окошка свет ее спаситель.

Это был высокий молодой мужчина в черной адидасовской майке и вареных джинсах, лет двадцати пяти. В плечах — косая сажень, сила в нем грозная, лицо грубое, перекошенное от лютой злобы. За его спиной стояли два мордоворота, от одного взгляда на которых кровь стыла в жилах.

Незнакомец направил пистолет на ближайшего к нему качка, и резко, без замаха, ударил его кулаком в живот, густым хрипловатым голосом процедив:

— На колени, быстро!

Переломившись пополам от удара в живот, чернявый медленно опустился на колени, два раза повторять не пришлось. Уж очень убедительно свидетельствовали о серьезности намерений этой опасной троицы направленный ему в грудь пистолет и лежащее на полу тело находившегося в отключке друга.

— Жирный, а тебе что, особое приглашение нужно? — свирепо сощурившись, заорал на оторопевшего от страха толстяка обладатель пистолета.

Удерживавший ее насильник мгновенно метнулся и покорно встал на колени рядом со своим стоящим в той же позе другом.

В голове Марины роем пронесся поток мыслей. Как эти люди, так неожиданно и вовремя спасшие ее от надругательства, узнали, что ее сюда затащили? Кто они? Милиция, бандиты?

Предводитель троицы предложил ей одеться и, словно отвечая на ее незаданные вопросы, представился:

— Я — Паяльник, бригадир «ореховских»!

Проворно одевшись и вскочив с матраса, она представилась:

— Меня зовут Марина. Живу в этом подъезде, учусь в музыкальном училище. — Она поправила свои роскошные длинные волосы и с интересом посмотрела на Паяльника.

— А имя у моего спасителя есть?

— Да, Андрей, — нехотя назвался он. Было видно, что бандитское погоняло нравилось ему куда больше собственного имени, данного от рождения.

Паяльник резко повернулся к своим спутникам:

— Ну, чо, братва, сразу их кончим или кто развлечься хочет? — скривил он губы в плотоядной ухмылке, указав дулом пистолета на стоящих на коленях парней. — Слышь, Двоечник, — обратился он к напоминавшему Майка Тайсона, только повыше и потяжелее, верзиле, — это по твоей части. Рекомендую вон того пухленького с большими булками. Тебе его подержать или сам справишься?

— Сам справлюсь, — похабно хохотнул амбал, подходя к своей жертве.

Глаза толстяка округлились от ужаса. Он понял, что сейчас с ним может произойти то, что для нормального мужчины хуже смерти. Его собирались изнасиловать.

— Не надо! — в отчаянии заверещал он. — Пожалуйста, не надо! — Он заплакал и стал ползать на коленях по полу, заглядывая в глаза Паяльнику. — Я больше не буду! Я все сделаю, что скажете! Все!

— Все?! — удивился Паяльник. — А в рот возьмешь?

— Не, я не это имел ввиду…

— А говоришь все, — разочарованно протянул бандит.

— Ну, хотите, я принесу денег, — жалко проблеял кандидат в «обиженные».

— На зоне таких опускают, это без вариантов, — в раздумье покачал головой Паяльник. — Но мы послушаем, какой вердикт вынесет Марина. Если она скажет, чтобы с вами поступили также, как вы собирались поступить с ней, то вы превратитесь в «петухов». А если нет, то я назначу вам штраф, — заключил он.

Все посмотрели на Марину. Двое умоляюще, а трое с интересом. Теперь судьба подонков была в ее руках. Но она не хотела, чтобы эти люди подверглись тому, что еще несколько минут назад собирались сделать с ней. Добрая она, отходчивая. И в Бога верует, а потому чтит все Его заповеди, одна из которых гласит: возлюби ближнего своего, как самого себя. И потому не будет она мстить.

— Отпустите их. Пожалуйста! Не делайте зла этим людям, — с напряжением во взгляде посмотрела она на Андрея.

— Ну, это вряд ли! — Ногой, одетой в мокасин, Паяльник почти без замаха ударил в лицо толстяка, разбив ему губы и нос. — Гаси их, пацаны! — крикнул он.

Втроем они, не обращая внимания на пытавшуюся им помешать Марину, стали избивать двух стоявших на коленях парней, которые от первых же ударов завалились на пол и, свернувшись калачиками, пытались выжить, закрывая от ударов жизненно важные органы. Но это им не помогло. Паяльник передумал ставить их на счетчик. Парней измесили в котлету, и только когда они потеряли сознание, Паяльник немного успокоился.

Не глядя на Марину, все трое молча вышли из подвала. Она, подобрав скрипку, последовала за ними.

— Нужно вызвать «Скорую»! Вдруг вы их убили, — гневно сверкая глазами и сжав руки в кулачки, выговаривала она бандитам, поднимаясь за ними по лестнице подвала.

— Слышь, заткни пасть, — резко развернувшись лицом к ней, вызверился на нее бандит.

Икнув от страха, Марина остановилась и посмотрела ему в глаза, приоткрыв рот. Только сейчас, выйдя из темного подвала, он смог ее как следует рассмотреть. Девушка была по-настоящему красива, хотя и очень молода. Несмотря на то, что ее одежда и лицо были испачканы, а волосы растрепаны, он смог оценить ее внешность по достоинству. В тот же вечер Паяльник и Светлова сидели вместе в одном из ресторанов неподалеку от ее дома, который контролировала ореховская группировка.

Женщины так устроены. Во все времена им нравились сильные и смелые мужчины, способные в любой ситуации постоять за свою подругу. В каждой из них где-то глубоко заложен идеал мужчины, который сможет ее защитить. Поэтому и влюбилась Марина в Андрея без памяти. И плевать ей хотелось на то, что думали по этому поводу ее родители и подруги. Он ее мужчина и все тут. А то, что Андрей бандит, ничего не значит. Времена сейчас такие. Государство разваливается, народ нищает, милиция и суды защитить никого не в состоянии, все прогнило, поэтому в сознании шестнадцатилетней девчонки он не был отморозком и беспредельщиком по кличке Паяльник, а был ее любимым человеком и, возможно, будущим мужем Андрюшей. А еще он стал первым мужчиной в ее жизни.

Время шло, Паяльник забавлялся с ней, используя влюбленность девчонки по полной программе. Жениться он не собирался. И не только на ней, но и вообще, в принципе. Он свято чтил воровские понятия, согласно которым любить можно было только одну женщину — мать. А все остальные для настоящего бродяги — шалавы, марухи, мочалки и тому подобное. Ведь женщина для правильного пацана — это западло…

Летом 1998 года Марина узнала, что ее Андрюшу задержали по подозрению в совершении убийства. Осенью того же года над Паяльником состоялся суд, на котором присутствовала и она. Андрею влепили тогда в Мосгорсуде пятнадцать лет. Надо сказать, не так много, так как он обвинялся еще и в покушении на убийство некоего Минка. Тогда ей эта фамилия ничего не говорила, а сам Федор Петрович на суде не присутствовал, потому что находился под стражей, будучи этапированным из московской тюремной больнички в Северовское СИЗО.

Пятнадцать лет, это же целая вечность! Нет, столько она ждать не могла. Тем более, что под тяжестью неопровержимых улик Андрей признал свою вину по всем пунктам обвинения. Наконец-то она прозрела, что почти два года встречалась с бандитом и убийцей. А кем он вернется из тюрьмы? Какие перспективы с ним ждут ее, лауреата международных конкурсов, отличницу и умницу? Никаких. Разного они поля ягоды. Поэтому после недолгого раздумья Марина решила не писать Андрею и вообще забыть о том, что в ее жизни был такой человек. Но, как оказалось, не навсегда…

Окончив музыкальное училище, Марина поступила в консерваторию, а по ее окончании на аспирантуру. Когда она обучалась в аспирантуре, ее пригласили в Государственную капеллу Москвы. На одном из выступлений этой капеллы в ноябре 2007 году с ней и познакомился Федор Минк. Нет, он вовсе не являлся почитателем классической музыки, а попал на концерт, можно сказать, случайно. Накопилась масса проблем, он очень устал, и надо было хоть как-то развеяться, а тут одни его знакомые, семейная пара, пригласили составить им кампанию.

Это была любовь с первого взгляда. Увидев Марину, Федор понял, что пропал. В антракте, узнав от директора оркестра, что девушка-концертмейстер не замужем и зовут ее Марина Светлова, он как юноша бросился в фойе, где продавались цветы. Купив самый шикарный букет роз, он как танк, не обращая внимания на все протесты со стороны охраны и разномастных творческих личностей, ворвался на передовые позиции, то есть в комнату для переодевания оркестранток, устроив там настоящий переполох. Дамы визжали и удивлялись, кто пустил к ним этого мужлана. Но Минк, не привыкший отступать, дождался, пока из комнаты выйдет Марина и буквально бросился к ней с цветами, выражая при этом бурный восторг ее талантом и красотой.

Будучи привыкшей к многочисленным поклонникам своей красоты и таланта, Светлова, обворожительно улыбнувшись, предложила ему вручить ей букет прямо на сцене, после окончания концерта, сказав напоследок, перед тем, как убежать, что ей это будет очень приятно.

Сидя в зале и с нетерпением ожидая окончания выступления, Минк поразился, какой изменился буквально за последний час. От усталости не осталось и следа. Он вновь был молод, бодр и готов к подвигам.

После концерта Федор, подарив объекту вожделения цветы, вызвался проводить Марину домой. Отказа он не получил, но какое-то время вынужден был ожидать, пока его неожиданно возникшая пассия освободится после праздничного фуршета, состоявшегося после концерта.

Наблюдая за этим действом со стороны, Федор поймал себя на мысли, что он, известный бизнесмен, в прошлом руководитель законодательной власти целого региона, а по совместительству, отъявленный ловелас, отчаянно ревнует пока еще малознакомую ему молодую и красивую женщину. К ней подходили мужчины, восторгались ее выступлением, целовали руки, дарили цветы, и каждый такой мужчина вызывал у него укол ревности.

Дождавшись Марину и отпустив водителя с охраной домой, он галантно распахнул перед ней дверь переднего пассажирского сиденья «Мерседеса». Положив на заднее сиденье несколько букетов подаренных цветов, ее сумку и два концертных платья, Минк повез ее в дорогой ресторан, после которого отвез к дому, где она жила. Через месяц она переехала к нему…

Проработав в Капелле почти семь лет и став ее первой скрипкой, Светлова, несмотря на все свои успехи, стала понимать, что для того, чтобы осуществить свою мечту — стать звездой первой величины и блистать на ведущих сценах планеты — одних только ее титанических усилий мало. Конкуренция в среде скрипачей довольно высокая, и даже учитывая ее красоту, без протекции и денег пробиться в высшие музыкальные сферы ей будет непросто, если не сказать — невозможно. К тому же деньги, которые ей платили, были сущими копейками, а ее «звездность», по сути, была лишь видимой людям стороной ее жизни. Другой же стороной была борьба за саму возможность остаться в Капелле и продолжить карьеру. Молодые и амбициозные конкурентки наступали ей на пятки, стараясь вытеснить «бабушку Светлову» с ее теплого концертмейстерского места. Скудной зарплаты едва хватало на жизнь, и если бы не помощь родителей… да что там говорить. А ведь она была еще молода и очень красива. Ради своей мечты Марина была готова на очень многое. Она цеплялась за любую возможность «засветиться». Скооперировавшись с двумя девчонками из Капеллы в скрипичное трио, она выступала на разных мероприятиях, будь то светский раут или день рождения какого-нибудь высокопоставленного чиновника или олигарха. Но всего этого, увы, было недостаточно. Для того, чтобы «сделать прыжок», требовались большие деньги на раскрутку и, желательно, протекция серьезного, уважаемого и денежного человека, а такового не наблюдалось. Нет, к ней, конечно же, подкатывали некоторые состоятельные и довольно влиятельные личности мужского пола с определенными предложениями. И надо сказать, однажды она согласилась, о чем пожалела на следующее же утро, так как богатый поклонник, получив от нее то, чего добивался, благополучно забыл о всех своих обещаниях, как, впрочем, и о ней самой.

Однако, будучи натурой цельной и целеустремленной, Марина, несмотря ни на что, продолжала холить и лелеять свою мечту, не оставляя надежды на то, что однажды в ее жизни появится мужчина, которого она сумеет использовать в качестве трамплина для воплощения в жизнь своих амбиций. Нет, она давно уже не верила в сказки, и ей не нужен был принц на белом коне. Ей необходим был именно мужчина-трамплин, тягач, бульдозер, ракетоноситель, с помощью которого она сумеет преодолеть земное притяжение и, выйдя на орбиту, встать в один ряд со звездами шоу-бизнеса первой величины. И такой мужчина нашелся. Им стал Федор Петрович Минк…

С появлением Федора в жизни Марины стали происходить бурные изменения. Сам Минк ей об этом не говорил, но она быстро узнала, что он является известным бизнесменом. Жить с ним Федор предложил в его городской квартире. Ничего особенного: обычные двухъярусные хоромы с четырьмя спальнями на западе Москвы, которые он приобрел еще в 1995 году.

Само собой разумеется, что в жилище Минка был в наличии евроремонт. Квартира была полностью укомплектована добротной дорогой мебелью и бытовой техникой. В ванной комнате имелись джакузи с гидромассажем и душевая кабина. Ну, да и только.

Никаких излишеств в виде персидских ковров, мебели из красного дерева, золотых унитазов, коллекционных картин известных художников и ваяний модных скульпторов не наблюдалось. Не было даже фортепиано и аквариума.

Но вот на свет в доме Федор не скупился. Все помещения в квартире были оборудованы элитными люстрами, сделанными по заказу на лучших фабриках Европы. Повсюду находились светильники, бра, подсветки, торшеры и лампы. Федор очень любил свет. Тьма и даже сумерки давили на него, действовали угнетающе. А горящий повсюду свет вызывал ощущение праздника, улучшал настроение и даже самочувствие, и, как следствие, повышал работоспособность. И в этих хоромах, площадь которых составляла более трехсот квадратных метров, Минк жил совершенно один. Женщины были здесь довольно частыми гостьями. Кроме того, три раза в неделю в квартире убиралась уборщица, но уюта домашнего очага здесь не наблюдалось. Квартира не была теплым гнездышком, куда всегда с нетерпением хотелось возвращаться. Скорее, она была логовом отъявленного холостяка, этаким казарменным помещением повышенной комфортности.

Обосновавшись здесь, Марина первым делом решила создать уют.

Заявив Федору, что коль уж он хочет видеть ее хозяйкой в этом доме, то она вправе кое-что здесь изменить, Светлова получила от него определенный карт-бланш и, соответственно, довольно внушительный бюджет.

В считанные дни квартира преобразилась. С легкой руки хозяйки окна были декорированы длинными и пышными тяжелыми портьерами теплых солнечных и терракотовых цветов с тщательно подобранными к ним оригинальными аксессуарами. В их с Федором спальне на огромной кровати появились подушки и даже подушечки из парчи и бархата с нашитыми на них слонами с теплыми охристыми и красными тонами в цвете, теплый бежевый плед и простыни из натурального льна и шелка. На кухне появились новые полотенца, фартуки и «прихватки», на дорогой деревянный стол легла красивая тканевая скатерть с вышивкой и элементами вязки, а кухонный гарнитур наполнился новой посудой. По всей квартире в новых красивых кашпо начали благоухать цветы и цветущие растения, среди которых было пять орхидей, цветущих в разное время друг за другом. К запаху цветов как по мановению волшебной палочки присоединились ароматы чистоты, свежести и молотого кофе.

Федор был восхищен. Можно сказать, что он был счастлив, Еще бы, любимая женщина в теплом уютном домашнем гнездышке. Надежный тыл за спиной, о чем еще мечтать мужчине? В благодарность Минк преподнес Марине в качестве подарка дорогущую профессиональную скрипку.

Спустя два месяца Федор и Марина сыграли пышную свадьбу. Родителей Федора Петровича к тому времени в живых уже не было. Зато на свадьбе гуляли и веселились Степан Минк вместе с женой и двумя взрослыми дочерьми, мать невесты, а также многочисленные друзья, бизнес-партнеры и некоторые сотрудники компании Федора Петровича. В общем, было весело.

* * *

Западло это, выходить из кичи по УДО. По понятиям, настоящие блатари должны чалить свой срок звонком, чтобы не быть у ментов на поводке.

Но есть исключения. Хотя и не в них дело. Он, конечно, порядочный арестант, но и не бродяга в полном смысле этого слова. Не был он воровским пацаном, хотя и чтил понятия с детства. На централ заехал бандитом, а на киче был мужиком. Многое пришлось переосмыслить, пока тянул срок.

Андрей Стручков родился в 1972 году в Москве. С детства он отличался хулиганским характером, был зачинщиком драк и пугалом для пай-мальчиков. Будучи высокого роста, сухим и сильным, спортом он всерьез никогда не занимался, что не мешало ему держать в страхе всю округу благодаря своему борзому, задиристому нраву и патологической любви к дракам. Годам к десяти к нему приклеилась кличка «Старшой», поскольку у него был младший брат, который погиб от несчастного случая в двадцать лет, утонул пьяным в ванной. Физически Стручков-старший был развит хорошо, да и умом обделен не был. Пил в меру, не курил. После восьмого класса ушел из школы в ПТУ учиться на автослесаря. Отслужил в армии, где был жестоким «дедушкой», отсидел год в дисбате за неуставные отношения. Вернулся из армии в девяносто третьем, в разгар бандитизма. Из друзей кто сидел, а кто подался в бандиты. Пораскинув мозгой, он решил, что мирная лоховская жизнь не для него и решил примкнуть к «ореховским». Поначалу стал рядовым «быком», но быстро обратил на себя внимание старших способностью мыслить и крутым, жестоким нравом. В 1995 году он с благословения Витюхи и Медведя взял под себя одну из небольших бригад.

Как-то в сентябре 1996 года он со своими пацанами ехал на «Гранд Чероки» мимо обычной многоэтажки на подконтрольной ему территории и обратил внимание на одну красотку, заходящую в подъезд этого дома. Его насторожило то, что следом за ней в этот подъезд сразу же зашли трое каких-то молодых парней, которые до этого пили пиво во дворе.

Это было подозрительно и он вместе со Скупым и Двоечником решил проверить, благополучно ли девушка дойдет до своей квартиры. Дверь в подвал была приоткрыта, и оттуда доносились какие-то слабые всхлипывания, чей-то шепот и смешки. Спустившись вниз, он осатанел от увиденного. Три урода собирались по беспределу оттрахать девчонку-малолетку.

После расправы над ними он познакомился со спасенной девчонкой. Звали девчонку Мариной. Она была не просто красива, а прелестна. Ангельское личико, идеальная фигура, красивые длинные черные волосы. Взгляд пугливый. Чистая она, как слеза младенца, и оттого желанная.

Они начали встречаться. Срывать этот нежный цветок ему не хотелось, но Марина все взяла в свои руки. Еще никогда ему не было так хорошо с женщиной. Их у Андрея было много, даже слишком, но таких, как она, еще не было. Марина была невинной, и он стал ее первым мужчиной, любимым мужчиной.

Любил ли он ее? Вряд ли. Хотя убил бы за нее запросто. Хотя бы потому, что мужчина, каким бы он ни был, очень ценит женскую целомудренность и верность себе. Любой. Даже бандит.

А в ее глазах он был рыцарем, спасшим даму от позора. Она стала бегать за ним, как собачка и это его раздражало.

После покушения на Минка и убийства Тумеля он думал, что никто его не найдет, но ошибся. Замели его в тот же день. Вышли на него очень просто: охранник, который сидел на КПП больницы, запомнил марку и номер его автомобиля. А как его было не запомнить, если этот номер — три шестерки! Лоханулся он. И не помогло то, что после расстрела он выбросил автомат с моста в реку. Задержали, сделали смывы с рук, а там — следы пороха, пришлось еще, чтобы скостить срок, самому показывать, где скинул ствол.

За те десять лет, которые он провел в колонии строгого режима, он понял, что воровская романтика не для него. С ним чалили свои срока люди разные, но мало кто из них имел перспективу устроиться в вольной жизни так, как это мог сделать он.

Из общака «ореховских» ему причитался солидный хабар, да и припрятано у него было в надежном месте немало лавья. Ни к чему ему все эти понятия. Выйдет он на волю и заживет по-человечески. Найдет себе бабу стоящую, квартира у него есть, машина тоже, деньги есть. Живи себе не тужи. Бандиты сейчас уже не в моде. Новый Президент перекрыл им кислород основательно. Кого фэсэры и менты завалили, кого на зону сбагрили на веки вечные, а самые умные в бизнесмены подались, вложив общие денежки в выгодные проекты. Бизнес-центры там пооткрывали разные, фитнесы, рестораны.

Так что туфта все эти понятия. Да и не осталось их. Братва говорила, что те, кто на воле остаться ухитрился, не спешил делиться с братками, которые выходили из неволи. Общее благо на себя оформили, а вчерашним братьям по бандитскому ремеслу фигу с маслом. Теперь они солидные бизнесмены без судимости, и нету них ничего общего с нищими уголовниками, только что откинувшимися из мест не столь отдаленных.

Поэтому не впадлу было Паяльнику подмазать хозяина, чтобы тот поддержал его в суде при рассмотрении его ходатайства об условнодосрочном освобождении.

Выйдя на свободу, он узнал, что Минк и Мыльников поднялись еще больше. Оба стали мультимиллионерами, но их вражда никуда не делась, тем более, что Мыльников, оказывается, все десять лет, которые Стручков чалился, пытался посадить Минка, но до сего времени у него это не получилось.

К моменту его возвращения в Москву, в феврале 2009 года, «ореховская» ОПГ прекратила свое существование. Витюху убили еще в девяносто восьмом, сразу после того, как Паяльника посадили. Медведю пришили бандитизм и убийство, закатав в колонию на 21 год в 2006-ом. Пылькудали пожизненное. Белок, будучи в международном розыске, свалил. В общем, де-факто «работа» была остановлена. Куда исчез общак, ему было неведомо. Что ж, все к этому шло. Лихие девяностые ушли безвозвратно, и надо было как-то устраиваться в новой жизни. Деньги, почти полмиллиона долларов, которые удалось скопить за годы бандитского промысла, были спрятаны в надежном месте. Так что о своем ближайшем будущем он не беспокоился. Но было одно «но». Освобождая его по УДО, суд поставил ему условие — обязательное устройство на работу. Поэтому он решил пойти к Мыльникову в охрану. По его разумению Мыло отказать ему не мог, так как был заказчиком убийства Минка. Что, если Минку вдруг станет известно, кто на самом деле его заказал в девяносто восьмом? Или ментам? А ведь он, Паяльник, свое уже отсидел, хотя и не полностью, но все же. А Мыло мог сесть надолго, да и не факт, что Минк сам ему не отомстит и не убьет. Одно дело, когда человека стараются посадить, и совсем другое, когда убить.

Саша Мыло встретил его без восторга, но и не прогнал. Он взял его в свою личную охрану. Нет, не в телохранители. Просто в личную охрану с особым статусом. Начальнику охраны Паяльник не подчинялся и вообще имел свободный график. Хотел — приходил, не хотел — не приходил. А вот жалованье ему было назначено очень даже приличное.

* * *

Говорят, что преступника, порой даже подсознательно, тянет на место преступления. Вот и Стручков через три дня после приезда в Москву решил проехать по местам своей «боевой славы». Он побывал на том месте, где расстрелял Тумеля и Минка, после чего приехал к дому, где в девяносто восьмом проживал Минк. Он не спрашивал у Мыльникова, где тот сейчас живет. Минк за эти десять лет стал намного богаче и мог переехать в более престижный район. Но нет. Как только Стручков припарковался недалеко от его подъезда и уже собрался выйти из машины, прямо к подъезду подъехала черная «Ауди» с джипом сопровождения. Из нее в окружении охранников вышли Минк и красивая молодая женщина. Паяльник присмотрелся и с удивлением узнал в ней Марину Светлову. Сомнений быть не могло, это была именно она. Через несколько мгновений Минк и Светлова исчезли за входной дверью в подъезд, а он так и остался за рулем, пораженный увиденным. Как такое могло быть?

Поначалу он даже подумал, что Марина могла встречаться с Минком до того, как сам Паяльник сел. Но тут же отбросил эту мысль. Этого не могло быть, потому что тогда Марина была еще сопливой девчонкой, и у нее априори не могло быть никаких отношений с мужчиной, который был старше ее лет на двадцать и уже тогда являлся серьезным бизнесменом и политиком. К тому же, он видел ее глаза тогда, на суде, когда ему провозглашали приговор. Это были глаза любящей женщины, в них не было фальши, она действительно по-настоящему его любила, и страдала от того, что ее мужчина отправляется в тюрьму. Это уже на зоне он понял, что совместного будущего у них быть не могло. Судя по тому, что она ему не писала, поняла это и она. Андрей ее не винил.

Какие перспективы ждали ее, молодую девчонку, которая только что отметила свое совершеннолетие, с ним, бандитом и убийцей? Поэтому он и забыл ее почти сразу. Но сейчас, когда увидел ее с Минком, в нем всколыхнулась злость, замешанная на чувстве ревности к своей бывшей, непонятно каким образом ставшей женой его врага. А то, что они супруги, было видно сразу, тут, как говорится, и к бабке не ходи…

Марина к своему стыду и позору не устояла. Андрей выслеживал ее несколько дней и наконец дождался, когда она вышла из дома без охраны. Их первая встреча была достаточно прохладной, но все же она согласилась сесть к нему в машину. А потом… Потом ему удалось растопить ее сердце. Спустя пару недель они уже встречались практически ежедневно. Ей было стыдно. Очень. Но она ничего не могла с собой поделать. Видно, правду люди говорят, что своего первого мужчину женщина забыть не может. Ее Андрей, спустя столько лет почти не изменился. Он был прежним — красивым, мужественным и желанным. Они встречались у него на квартире. Вплоть до дня убийства мужа.

Связь с любовником она держала по телефону, который он ей подарил, и который был изъят у нее в квартире во время ночного обыска после убийства Федора…

* * *

Закончив рассказ, Марина с грустью посмотрела на Василия.

— Вот, в принципе, и все. Ты, наверное, меня осуждаешь, но я так решила. Я решила рассказать тебе все… — Она хотела еще что-то сказать, но вдруг встала и по лестнице направилась на второй этаж.

Через некоторое время она вернулась и, обеспокоенно глядя на Василия, прошептала:

— Я боюсь, мне кажется, что там, наверху, кто-то есть.

Василий был безоружен, но показывать свою растерянность девушке ему не хотелось. Он должен был показать ей, что ничего не боится, ведь он же обещал, что защитит. Где-то в глубине сознания он понимал, что пробраться в квартиру Светловой никто не мог, но кто его знает, может быть, там действительно спрятался киллер. Тогда их вряд ли что спасет, но он готов был отдать свою жизнь за любимую женщину. Если она и умрет, то только после него, а уж он постарается продать свою жизнь подороже.

Василий осторожно поднялся наверх, она шла за ним. Оказавшись на втором этаже, он попал в просторную гостиную, вопросительно посмотрел на Марину. Она рукой показала вперед и прошептала:

— Туда.

Они, почти не дыша, «на цыпочках» подошли к спальне, из-за приоткрытой двери угадывался свет, и в этот момент чьи-то руки обхватили его сзади. Нет, не обхватили, а скорее, мягко легли ему на плечи.

— Не бойся, там никого нет, — промурлыкала ему на ухо Марина, нежно покусывая его за мочку уха. — Извини, что пришлось тебя обмануть… — Она порывисто сняла с себя футболку и всем телом прильнула к нему. Ночь обещала стать жаркой…

* * *

Проснувшись утром, Василий не сразу понял, где он находится. Рядом, положив ему руку на грудь, мирно сопела Марина. Пожалуй, это была лучшая ночь в его жизни. Только сейчас он понял, как изголодался по женской ласке, любви и… сексу. Да еще такому и с любимой женщиной. Поначалу он был скован, но видя, что Марина готова на любые эксперименты, дал волю своим фантазиям. Нет, то, что было между ними, не было пошло. Она попросила его расслабиться, ведь, в конце концов, они взрослые люди и могут себе позволить в постели все, что захотят. Они уснули только под утро, а сейчас настенные часы показывали восемь часов.

Он осторожно, так, чтобы ее не разбудить, отстранился и вылез из кровати. Подобрав свою одежду, в беспорядке раскиданную по стульям, вышел из спальни, и только спустившись вниз, быстро оделся и вышел, осторожно захлопнув дверь.

Приехав домой, он умылся, принял душ и, пребывая в отличном настроении, сел за компьютер. Перед тем, как залезть в свои любимые социальные сети, Василий набрал номер Берегового.

— Здорово, Леш, — бодро поприветствовал он товарища. — Если ты не занят и можешь говорить, то у меня есть для тебя важная информация.

— Привет! Могу. Я весь внимание, — отозвался Алексей.

— Тогда записывай. Тот номер, что записан в изъятом у Светловой телефоне, принадлежит некоему Андрею Стручкову. Это тип в девяностых был бандитом, а в 1998 году был приговорен к пятнадцати годам строгого режима за покушение на Федора Минка.

— Ух ты, — удивился Береговой, — а откуда у тебя эта информация, она проверенная?

— Можешь не сомневаться, информация от первоисточника, — похвастался Василий, — от Светловой. Только ты меня не сдавай, хотя… она и так поймет, что это я ее «сдал», — улыбнулся в трубку Кравчук.

— А я ее как раз пригласил сегодня на допрос. И она мне сегодня все расскажет под протокол, никуда не денется. И зачем она соврала, странный народ эти бабы…

— Ты только ее не очень кошмарь, — попросил у друга Василий, — ну, помягче с ней, будь что ли. Она все-таки женщина, да еще мужа у нее убили два дня назад.

— Опаньки, Вась, ты это чего, влюбился, что ли, а ну давай, признавайся!

— Ну, в общем, да, — признался Кравчук. — Но только никому, договорились?

— Никому, никому, — расхохотался Алексей, — я вижу, ты зря времени не теряешь, наш пострел везде поспел. Не, ну что тут такого, жизнь-то продолжается… А за информацию спасибо, ты нам помог. Еще чего-нибудь нарыл?

— Да, в принципе тебе это должна сказать Светлова, но я решил ее опередить. Этот Стручков сейчас работает у Мыльникова в охране. Вернее, не работает, а только там числится, чтобы выполнить условие суда об условно-досрочном освобождении.

— А вот это уже кое-что, — голос Берегового посерьезнел.

— Оказывается, Стручков и Мыльников знакомы еще с 1998 года. А это уже вызывает вопросы насчет причастности Мыльникова в убийству Минка.

— Да, — в глубокой задумчивости протянул Алексей. — Что-нибудь еще?

— Нет пока, — ответил Василий, — но как только, так сразу.

— Тогда у меня для тебя тоже информация к размышлению. Запишешь или как?

— Уже взял ручку, — отозвался Кравчук.

— Мне принесли ответ на запрос, от операторов сотовой связи. Тот номер телефона, которым пользуется твой Стручков, зарегистрирован на некоего Водопьянова. В период с 23 мая, когда эта симка была приобретена, и до вчерашнего дня с нее звонили только на три номера. На телефон Светловой, который был изъят при обыске, на стационарный номер, который мы сейчас проверяем, он находится в Ростове, кстати, звонил он на него всего однажды, 24 мая, и на номер, принадлежащий некоему Акимову. Думаю, что это тоже персонаж, фамилия которого на самом деле совсем не Акимов. — Береговой засопел в трубку, перебирая бумажки. — Но самое главное, в пятницу вечером, когда ты был в ресторане с Минком, Водопьянов-Стручков находился там же и звонил только одному абоненту — Акимову.

— Вот это да! — удивленно протянул Кравчук. — А во сколько это было, и где находился в это время Акимов?

— Не так быстро, Вась, — ответил друг, — где в это время находился Акимов, пока не знаю, но узнаю завтра. Мой человек уже пошел с запросом к оператору. Мы к этому делу подключили БСТМ, так что, думаю, завтра точно узнаем, где находился телефон человека, чья сим-карта записана на Акимова. А вот звонил он Акимову в 21 час 15 минут.

— Кого-кого вы подключили? — не понял Василий.

— БСТМ, деревня, — беззлобно рассмеялся Береговой, — бюро специальных технических мероприятий МВД, — пояснил он.

Поблагодарив друга за ценную информацию и попрощавшись, Василий хотел положить телефон на стол, но в этот момент раздался звонок. Звонил Степан Петрович Минк. Поинтересовавшись, как продвигаются дела, он пригласил Василия на похороны брата. Завтра в десять часов Василию нужно быть в морге, после чего предстояло ехать в храм, на отпевание, а уже после этого на кладбище. После обеда Степан Петрович собирал людей на поминки в тот самый ресторан «У дяди Гены». Ресторан, ставший последним в жизни Федора Петровича.

Несмотря на то, что завтра ему предстояло пройти ряд совсем невеселых процедур, настроение это не портило, хотя внутри засело чувство вины перед покойным доверителем за то, что не прошло и трех суток с момента его смерти, а его адвокат уже стал кувыркаться в постели с его вдовой. Но Василий старался гнать от себя это навязчивое чувство вины, оправдывая себя тем, что это настоящая любовь, а клиента уже не вернуть. К тому же, окружающие об этом не узнают.

С этими мыслями он вошел в «Одноклассники». Руки сами вбили в поисковую строку «Марина Минк». Зайдя на ее страничку, Василий от нечего делать стал смотреть, кто числится у нее в друзьях, одновременно размышляя над тем, как Стручков держал связь со снайпером. По номеру, записанному на Водопьянова, он связывался только стремя абонентами. Один, как Василию сказал Береговой, был стационарным номером телефона, находящегося в Ростове. Но на него Стручков звонил всего лишь один раз, на следующий день после приобретения сим-карты. Вторым был номер человека «икс», записанный на Акимова. С ним Стручков созванивался вечером перед убийством Федора Минка. Третьей была Светлова.

Если Стручков в конце мая звонил на домашний телефон киллера, то дальше он должен был каким-то образом держать с ним связь. Даже если это не телефон снайпера, и тот живет в Москве, вряд ли Стручков ходил к нему домой. Вернее, он мог к нему зайти один или два раза, но контактов с ним у Стручкова должно было быть несколько. Необходимо было согласовать время, место убийства, передать деньги, фотографию жертвы и т. п. Кравчук не был профессиональным сыщиком, но, по его разумению, все это требовало контактов. Но если не по телефону, то как?

Вдруг его осенило. Как-как, да через те же самые социальные сети. Особо не рассчитывая на успех, он позвонил Марине, и дождавшись, когда она возьмет трубку, скороговоркой сказал:

— Мариночка, привет! Извини, что ушел, не попрощавшись, у меня вопрос, скажи, а Стручков общался с тобой через «Одноклассники» или «ВКонтакте»?

— Добрый день, — довольно холодно ответила Светлова, — извините, но я говорить не могу, я на допросе у следователя.

— Понял, — немного смутившись от ее неприветливого голоса, протянул Кравчук и перешел на шепот. — скажи мне только «да» или «нет», это очень важно.

— Да, было такое, — немного подумав и не меняя манеры говорить, сказала Марина. — Заходил на мою страничку в «Одноклассниках».

— А он есть у тебя в друзьях? — продолжил ее расспрашивать Василий.

— Нет, в друзьях его у меня нет.

— Последний вопрос, и я отключаюсь. Вспомни, он заходил к тебе под своим именем или вымышленным?

— Под вымышленным. Его ник был, кажется, «Паяльник». Да, точно, «Паяльник». Такая кличка у него была в девяностых.

— Спасибо, Мариночка, ты мне очень помогла.

Василий нажал кнопку отбоя и набрал в поисковой строке — «Паяльник». К его радости, таковой был на сайте только один. Надев «невидимку», Кравчук зашел на его страничку. Ничего интересного он там не нашел. Фотографий не было, друзей тоже. Вообще никакой информации о себе. Даже возраст был указан — 90 лет. Но это еще ничего не значило. Ведь зачем-то Стручков на сайте зарегистрировался. Он бывший бандит и зэк, а такие, как он, просто так, от нечего делать вряд ли станут регистрироваться в социальной сети. Хотя, кто его знает, может, Василий и не прав. Но проверить его страницу было необходимо. Стручков мог переписываться с исполнителем, да и с заказчиком тоже, через эту свою страничку. А для того, чтобы получить эту конфиденциальную информацию, был необходим запрос следователя, или даже судебное решение. Даже адвокатский запрос здесь был бессилен. Следовательно, Василию нужно было снова обращаться за помощью к Береговому, постаравшись убедить его в необходимости сделать такой запрос. Нужно было тщательно продумать все аргументы, чтобы Алексей не смог отмахнуться от этого предложения.

Итак, допустим, что некто решает убить Федора Минка. Для этого он выходит на Стручкова, зная, что тот сидел срок за покушение на все того же Минка и, следовательно, должен его ненавидеть. Заказчик предлагает Стручкову убрать давнего врага, тот соглашается. Они приобретают «левые» сим-карты. Так Стручков становится Водопьяновым, а заказчик — Акимовым. Дальше Стручков-Водопьянов звонит в Ростов своему корешу по зоне или по прежней бандитской жизни. Они договариваются, исполнитель приезжает в Москву, исполняет заказ и уезжает. Стоп! Береговой сказал, что в их картотеке пальцев киллера нет, значит, он не судим. Тогда Ростов отпадает, хотя возникает вопрос, зачем Стручков туда звонил с тайного телефона, ведь наверняка у него есть и другой, оформленный на него. А все очень просто, либо версия с Ростовом — пустышка, и киллер живет в той же Москве, либо кореш Стручкова в розыске или просто не захотел участвовать в этом деле сам, дав ему контакт снайпера. Но в любом случае, Стручков, скорее всего, держал с ним связь не по телефону, а через Интернет. Вот и аргумент для Берегового, что обязательно надо проверить эту версию.

Василий выждал час, чтобы Алексей мог закончить со Светловой, и позвонил ему.

— Леш, ты освободился? — спросил Кравчук, когда его товарищ снял трубку.

— Да, говори, — ответил собеседник.

— Я тут нашел нашего «друга», Стручкова, в «Одноклассниках» под именем «Паяльник». Это было его погоняло в «ореховской» группировке.

— И что? — нетерпеливо спросил Береговой. — Вась, давай, бери быка за рога быстрее, а то меня начальство вызывает.

— Я вот что думаю, — невозмутимо продолжил Кравчук. — Сделай запрос в «Мейл-групп», пусть они предоставят распечатки всех его сообщений на «Одноклассниках», начиная с мая этого года.

— А зачем? — не понял Береговой.

— Ну, сам посуди, Паяльник не мог быть исполнителем. Ты же сам сказал, что пальчиков снайпера в вашей базе нет, а, значит, он не был судим. Тогда как Стручков был приговорен к пятнадцати годам колонии. Следовательно, Стручков должен был как-то держать связь с киллером. Но если я правильно тебя понял, в его телефоне, кроме номеров Светловой, Акимова и номера ростовской квартиры, больше никаких контактов нет, так?

— Ну, так.

— Значит, Стручков, скорее всего, держал связь с исполнителем или заказчиком через Интернет. Я спросил Светлову, заходил ли он к ней на страничку, и она сказала, что заходил, под ником «Паяльник».

— Ты хочешь сказать, что Стручков поддерживал контакт со снайпером через соцсеть? — спросил начальник следствия. — А зачем?

— Я думаю, стрелок решил подстраховаться, чтобы на него, в случае чего, было сложнее выйти.

— А ты не думал, что этот Акимов на самом деле и есть исполнитель? — спросил Береговой, — ведь Водопьянов связывался с ним несколько раз.

— Не думаю. Мне кажется, что Акимов — это Мыльников, и чем быстрее ты пробьешь место, где он находился во время звонка Водопьянова в пятницу вечером, тем быстрее станет ясно, так это или нет.

— В принципе, в твоих словах есть резон. Как говорится, попытка — не пытка, — согласился с ним однокурсник. Ладно, сделаю, как только вернусь с ковра. Это зацепка, молодец, — Они попрощались.

Василий быстро собрался и вышел из дома, чтобы ехать в ресторан «У дяди Гены». Он собирался снова переговорить с официанткой, обслуживавшей в пятницу гостей Федора Минка. Сегодня он узнает, соврала она ему в прошлый раз или нет; ведь если человек, скрывающийся под фамилией Акимов, в тот вечер в ресторане не был, то подсыпать Светловой отраву могла только официантка по просьбе Стручкова.