Утро было мрачным. За ночь в здание заполз туман и окутал тела спящих пронизывающей сыростью. Камень под ребрами не грел и не мог греть, и оттого, когда они проснулись, почти у всех ломило тела, а потому и на жизнь, и на все происходящее рейнджеры смотрели особенно мрачно. Они уже просто были уверены, что пришли сюда зря, что ничего стоящего не найдут и не могут найти, только ран заработали, да еще наверняка отравлены висящим тут фоном — и все зря. Аир молчала, но и ей казалось, что это их путешествие складывается неудачно, что пропало ее «медовое время» брака.

Но тем не менее принятое решение нужно было осуществлять. Все пожевали лепешки с остатками окорока, запили водой и отправились в путь.

Дворец должен был лежать где-то поблизости, но, посовещавшись с Гердером, Хельд решил зайти не в главные ворота, а подбираться сбоку, по окраинам города, а дальше через проломы в стенах и парки. Ридо предположил, что проломов нигде не окажется, поскольку уж дворец-то укрепляли магией в первую очередь, на что глава отряда парировал, что на месте они смогут придумать что-нибудь еще. До окраин города рейнджеры добрались без приключений, отчего Гердер снова стал нервным и даже разок против своего обыкновения заговорил не по делу, довольно резко и обидно сострил. Хельд резко оборвал его, и тут Аир поняла, что он тоже нервничает. Она-то была спокойна, какое-то нездешнее просветленное состояние снизошло на ее душу, и, хотя идти ей было очень трудно, так что приходилось постоянно цепляться за седло, она задумчиво улыбалась чему-то и почти не смотрела и не слушала, что происходило вокруг.

Пролом в стене вопреки ожиданиям нашли, забрались в него, хоть он был узковат и загроможден камнем, по которому лошади пошли неохотно, и оказались в дворцовом парке, вернее, даже не в парке, а в придворцовом саду. Даже теперь, спустя пятьдесят лет, лишенный ухода, но все-таки, видимо, поддержанный какой-то магией, он был прекрасен. Очарование этого места в первый же миг вырвало Аир из состояния задумчивости, охватило все ее существо, и она поняла, что никогда уже не сможет забыть его. Даже черно-белая гамма зрения не мешала наслаждаться видом. Дорожки, присыпанные светло-серым песочком, по которому, должно быть, приятно было бы ступать босиком, огибали тщательно подобранные по форме купы деревьев, цветущие кусты и клумбы, больше напоминающие скалистые горки естественного происхождения, но редкостной красоты. Между живописных валунов до сих пор цвели цветы всех сортов и форм, завезенные из разных уголков мира или выведенные здесь, какие-то из них чахли, но все равно цвели, подгоняемые иссякающим заклинанием, какие-то бурно разрослись, но впечатление было прелестное. Между этих клумб, для которых название «клумба» казалось слишком уж простым, текли ручейки, изгибались легкие, ажурные мостики, прятались в густой зелени беседки и павильончики, такие игрушечные, такие маленькие, что, казалось, годились они лишь для фей. А поодаль над всем этим изысканным великолепием вздымался императорский дворец — подлинный символ единой Империи.

— Гхм. — Хельд прочистил горло, не прекращая разглядывать дворец, этот шедевр архитектурного искусства. Взгляд у него был враждебный. — Пошли, что ли?

— А кто знает, где располагается казна?

Все замялись.

— Давайте рассуждать логично, — сказал Ридо. — Наверняка в подвале. В каком-нибудь.

— Именно что в каком-нибудь, — отозвался Фроун. — Ну и громада. Тут подвалов небось не один десяток. Все, что ли, будем обыскивать?

— Важно решить, откуда мы начнем.

— Так откуда?

— Да с административной части, конечно. Там небось и подвалы административные.

— Ага… Тюрьмы.

— Одно другому не мешает. И казна хорошо охраняется, и тюрьма.

— А это идея, — оживился Тагель. — Где могут быть эти административные подвалы? Наверняка ближе к главному входу. Не через покои же императора просители ходили.

— Резонно. Так и надо было через главный вход идти.

— Как пошли, так пошли, — оборвал Хельд. — Все найдем. Нечего спорить.

Они пробрались по дорожкам — рейнджеры были особенно насторожены, да и понятно, поскольку парк изобиловал уголками, где можно спрятаться. Но ничего опасней парящих над клумбами туч крупных насекомых не имелось, и, хоть существа эти вполне могли отправить на тот свет целую дивизию рейнджеров, а многие — даже тех, которые были готовы к бою, пока насекомые не обращали на пробирающийся мимо отряд никакого внимания. Впрочем, Хельд сразу предупредил, что так оно и будет, а Аир подтвердила — для нее каждая клумба и каждая группа кустов были окутаны плотным магическим сиянием, и она видела, как все эти бабочки, слепни и стрекозы погружаются в него и пьют. Диковатое, в чем-то пугающее зрелище.

Аир вырвалась вперед, мотивируя это тем, что прежде чем вступить в магию, ее лучше всего увидеть, и какое-то время возглавляла шествие. А потом, проходя мимо невысокой, да к тому же еще и частично обрушенной стеночки, отделяющей укромный уголок сада от общего парка, как она поняла, девушка замерла и почему-то ощутила острое нежелание идти дальше. Ей хотелось войти сюда, в этот закуток, да так и остаться.

Он был маленьким и скорее всего предназначен для женщины — наложницы или жены императора. Здесь сохранилось совсем немного магии, но вполне достаточно, чтоб цветы и кусты продолжали расти там, где их посадили, и не переступали раз и навсегда очерченных границ. Само собой, в создание всей этой чарующей парковой системы лучшие мастера-архитекторы ландшафта вложили очень много труда и выдумки, очень много художественного вкуса, но над этим уголком, видимо, даже они поработали особо. В цветущих и благоухающих зарослях были расставлены беломраморные статуи, уютные скамеечки, валуны на клумбах были уже не просто валунами, а арками, ступеньками или сияющими слюдяным вкраплением изломами. Между камней, узких, будто бы парящих колонн струился ручеек, впадал в миниатюрное озерцо, окруженное цветами, а потом, видимо, незаметно разливался по земле. Дорожки здесь вымостили мраморными плитками.

Аир отпустила повод лошади и шагнула в пролом. Она слышала протестующий голос Хельда, но не обратила внимания, да и его-то слышала, будто во сне. Ее охватила какая-то странная нервозность, ощущение, словно это место она уже когда-то видела, и даже сидела вот на этой скамеечке у куста шиповника… Нет, вот на этой, здесь! Аир обогнула куст и замерла, глядя на поставленный у скамейки столик. Время, конечно, уничтожило и листы бумаги, лежавшие на нем, и перо, и чернила в чернильнице (инкрустированная хрусталем и серебром белая поверхность деревянного столика была покрыта бледными обширными темными пятнами и потеками), но следы того, что здесь что-то писали, остались. Девушка наклонилась и коснулась рукой столика. Он хрустнул и практически рассыпался.

— Аир, — муж схватил ее за руку, — что на тебя нашло?

— Подожди, — шепнула она.

Подошла и наклонилась над ручьем. Вода в нем пахла магией, но какой-то иной, чем все вокруг. Над ней не кружилось ни одного «насекомого», ни одного представителя популяции нечисти, выросшей в Пустошах, не крутилось поблизости. А магический отзвук был сильный, значит, раз он не привлекает всех этих существ, он им не органичен. Девушка присела, потом опустилась на колени, погрузила в воду руки и, зажмурив от наслаждения глаза, поднесла пригоршню к лицу.

Под приоткрытые веки брызнуло искристым светом, и, ошеломленная, не поднимаясь с колен, она увидела, как сад вокруг заиграл всеми цветами радуги. Ослепительно желтое солнце светило с пронзительно-синего неба, но даже не эта синева заставила девушку замереть, а великолепие сада. Все оттенки зеленого, все оттенки желтого, полыхающие чистотой своей короткой жизни цветы, белизна мрамора, пошедшего на скамьи, розоватый его оттенок под ее коленями, и красиво переливающиеся камешки на дне ручья… Аир впитывала в себя красоту мира, и никогда он еще не казался ей столь совершенным, как сейчас. Быть может, потому, что в окружающую ее природу вмешивались в свое время настоящие искусники, гениальные творцы, а любое произведение искусства близко к той естественности, прекрасней которой ничего не может быть. Девушка жадно оглядывала с выдумкой сложенные альпийские горки, колонны, арки и купы кустов, сильно разросшиеся, но оттого не потерявшие, а, пожалуй, только прибавившие композиции законченность и подлинную естественность. А более всех ее внимание привлек куст, притулившийся у самого пролома, маленький и уже наполовину алый. Он облетал, словно на дворе стоял конец сентября. И именно на его сказочном буйстве красок Аир поняла, как окружающий фон влияет на зрение. Сначала краски выцвели, побледнели, а в тот момент, когда на ее лице и руках высохла последняя капля воды, слились в однообразный монотонно-серый фон.

— Аир, — обеспокоенно окликнул Хельд, — что с тобой?

Рейнджеры молча ждали за чертой садика.

Девушка подняла на мужа расширенные глаза.

— Эта вода, она… Понимаешь, она наполнена магией. Она позволила мне какое-то время видеть все в цвете. Господи, как тут красиво!.. Нет, не касайся ее, для тебя это может быть опасно.

— А для тебя нет? — проворчал встревоженный Хельд.

— Для меня, кажется, нет.

— Если опасно для меня, то и для тебя.

— Но я не совсем такая, как ты.

Рейнджер только пожал плечами.

— Дай мне твою фляжку, — попросила Аир. — Твоя побольше. Я в нее налью этой воды. Может, в какой-то момент все вокруг надо будет видеть в цвете.

Она черпнула воды из ручья и тщательно завинтила флягу. В ее сердце еще жило воспоминание об увиденном, и какая-то тоска оттого, что нельзя здесь поселиться. И что вряд ли после того, как их команда отсюда уйдет, она когда-либо снова вернется в столицу, а если и суждено будет вернуться, то ненадолго. Какое-то особенное это было место, недаром на нем поставили город, да и не только потому, что здесь так красиво или так много магии. Особенным это место было и для нее самой, а почему — боги знают.

Перед глазами у нее смутно встало видение дворца изнутри.

— Я, кажется, знаю, куда идти, — сказала она неуверенно.

Мрачный Гердер перевел на нее взгляд.

— Откуда ты можешь это знать?

— Не знаю. Мне кажется. Но я представляю, где может быть нужное нам место.

— Хельд, твоя жена, кажется, помешалась.

— Оставь ее. Что мы знаем о мире? Теперь хоть не наугад идти, а куда-то.

— Куда-то, следуя женским фантазиям?!

— Разговорился ты, Гердер. Утихомирься. Идем.

Они заспешили за Аир, а она торопливо шагала вперед, подгоняемая то ли желанием проверить свои неизвестно откуда появившиеся «воспоминания», которых не могло быть, то ли простым любопытством — что же на самом деле окажется там, куда она всех ведет? Но пока все было правильно. За углом, образованным премиленьким павильоном с колоннадой, действительно оказалась высокая арочная дверь и широкая лестница, ведущая на первый этаж, а затем и выше.

— Лошади пройдут? — уточнил у Тагеля Фроун.

— Пройдут, само собой. Лестница словно нарочно для них сделана.

Аир фыркнула в кулачок.

Они проходили анфилады роскошных покоев, несколько подпорченных пятидесятилетним отсутствием внимания к себе и мало-мальского ремонта, но почти не обращали внимание на окружающее богатство и великолепие. Впрочем, часть ценных вещей из дворца успели вывезти, но многое осталось, и, разумеется, никуда не делись великолепные резные стенные панели из ценных пород дерева, мозаики и витражи, резьба по камню, люстры и даже стенные канделябры. Один из таких канделябров Тагель подобрал с пола, пощупал подвески и, охнув, сорвал со стены второй, парный.

— Что это? — поинтересовался, обернувшись, Ридо.

— Сам канделябр — серебро, а вот подвески у него — драгоценные камни. Тут есть, кажется, рубины, сапфиры, изумруды. Может, и что поценнее.

— Намекаешь на бриллианты? — фыркнул Фроун. — Вот выйдем туда, где все в цвете видно, и окажется, что это простые стекляшки.

— Ну и брошу. Что они, такие тяжелые, что ли?

Спорить с ним никто не стал, тем более что комната эта, в которой он обнаружил канделябры, принадлежала, похоже, какому-то знатному и богатому придворному. Зашли в нее по ошибке, поскольку она не была проходной, и рядом, на столе, обнаружили массивный золотой письменный прибор, серебряное пресс-папье и горсть драгоценных украшений, видимо, оброненных из кармана или шкатулки при бегстве. Украшения Гердер сунул в свою сумку, и выражение лица его при этом было равнодушно-брезгливое. Впрочем, друзья и раньше замечали у него довольно спокойное отношение к выносимым из Пустошей ценностям. Деньги он не ценил, но, как говорил сам, жить-то надо.

Аир ждала их в коридоре, притоптывая ногой. Она почти не смотрела по сторонам, потому что запустение, царящее в прежде роскошных покоях (даже сейчас красоту отделки можно было легко угадать под покровом разрушения, пыли и плесени), щемило ее сердце. Взяв Хельда за рукав, она потянула его дальше.

— Вот отсюда через те комнаты. Дальше будет лестница вниз, а потом — подвалы. Там будет сложно что-либо найти. Там лабиринт.

— Гердер, у тебя есть мелок? — спросил глава отряда.

Мрачный рейнджер вместо ответа вынул из кармана белый кусок мелового камня и протянул Хельду.

Подземелья удивили их в первую очередь тем, что там было светло, а во вторую — что были обильно заселены. Заметив движение в боковом ответвлении, Хельд тут же толкнул жену себе за спину, и она, сжавшись, спряталась за мужчин так, чтоб им не помешать. В какой момент мечи появились в их руках, она не заметила, но можно было предположить и прежде, что спокойствие дворцовых парков не повлияло на них расслабляюще. Они не умели расслабляться в пределах Пустошей, и только это раз за разом спасало им жизнь.

Из полутемного, плохо освещенного (откуда брался свет, рейнджеры так и не поняли, что-то похожее на рассеянный дневной, когда солнце спрятано за плотным покровом туч) коридора выползла змея, потом вторая. На первый взгляд обычные змеи, но у них до странности ярко искрилась чешуя, и были они очень крупны. Первую, настороженно косящуюся на людей, Хельд и Гердер обошли с двух сторон, примериваясь мечами, и приготовились защищаться сразу от второй, но ни первая, ни вторая змеи не обратили ни малейшего внимания на рейнджеров. И первые две, и пять остальных, спешащих по коридору во всю мочь своих хвостов, нацелились на Аир.

Девушка, поняв, на кого обращен холодный немигающий, гипнотизирующий взгляд ползущих тварей, сперва окаменела, а потом пронзительно завизжала. Она не испугалась ни «кузнечиков», ни кауна, ни «антилоп» или гориллоподобных монстров, ни даже колючего призрака и птиц-крикуш, но это холодное, прямое стремление к ней, к ее плоти и ее жизненным силам испугало ее до дрожи.

— Стой спокойно! — гаркнул Хельд.

Понявшие, в чем дело, рейнджеры набросились на змей.

Оказалось, что твари эти весьма живучи. Они не обращали внимания на сыпавшиеся на них со всех сторон удары, даже не огрызались, но чешуя их, такая нежная на вид, сопротивлялась острому металлу. Отшвырнув меч, Фроун сдернул с седла дроворубный топор и принялся орудовать им, причем довольно успешно, остальные просто приналегли на клинки, даже рискуя их сломать. Но и разрубленные напополам, змеи продолжали пытаться ползти с завораживающим и пугающим упорством, и приходилось рубить их снова и снова. А Аир, онемевшая от ужаса, вжималась в стену и не могла даже двинуться. Да и некуда было двигаться, она стояла так, что рывок влево или вправо только приблизил бы ее к змеям.

Последняя тварь, разрубленная Фроуном, рухнула на каменный пол к самым ее ногам, и девушка, измученная ужасом почти до обморока, закрыла лицо руками. Ее трясло.

— Ну-ну… — Волос Аир коснулась жесткая, но уже знакомая и потому приятная рука. Хельд не умел успокаивать женщин, но теперь чувствовал, что постараться просто необходимо. — Ну… Все уже прошло, малыш…

Аир заплакала. Ноги ее подломились, и она неловко села на подвернутые ступни.

— Все в порядке, — отдышавшись, сказал Фроун. Он был когда-то женат, давно, в забытой прошлой жизни, пока еще не стал рейнджером, и немного знал женщин. — Сейчас успокоится. Налей ей воды, Хельд.

— А чуют они все-таки в ней реда, — ворчнул Гердер.

— И что? — недовольно оборвал его глава отряда. — Только один раз.

Вместо ответа Гердер слегка развел руками. Хельд умел понимать своего неразговорчивого друга по жестам, мимике или выражению глаз, и потому не стал уточнять, что он имеет в виду. Только то, что сказал, и никаких намеков.

Аир медленно поднялась. Слезы еще струились по щекам, но ее уже не трясло, да и вообще, она взяла себя в руки. Хельд дал ей еще раз глотнуть из фляги (он отдал ей свою, с водой из сада, а себе взял ее, наполненную обычной жидкостью из бурдюка), и помог привести себя в порядок. Лицо у него было жалкое, потому что он не знал, что можно сделать или сказать. Но девушка довольно быстро заставила себя успокоиться, еще раз покосилась на туши змей, лежащие на полу, ее передернуло, но дальше этого не пошло.

— Пошли, — сухо сказала она.

Гердер, не отвечая, нагнулся и пнул одну из тварей носком сапога.

— Нам повезло, что они… так…

— Да, боюсь, нас ждал бы печальный конец, — согласился Фроун и погладил пальцем иззубренное лезвие топора. — Молодец, девочка.

Аир опустила глаза и спорить не стала.

За следующим поворотом была лестница вниз, но Аир отсоветовала по ней идти, сказав, что сперва надо попробовать вторую по этой стороне лестницу. Прошли еще несколько коридоров. Свет все не убывал, и, поинтересовавшись у жены, Хельд определил, что он идет от некрупных белых камней, вделанных в стену почти у самого потолка. Магия в них была несильная, как объяснила Аир, зато, видимо, надежная, поскольку прошедшие полстолетия нисколько не повлияли на налаженную систему. Услышав ее объяснение, глава отряда переглянулся с Гердером, но оба ничего не сказали, хотя подумали об одном — если сохранилась в неприкосновенности система освещения, то и система ловушек, видимо, тоже. Но пока Аир ничего особенного не видела.

Слева снова оказалась лестница, и Аир завернула на нее с уверенностью, удивившей даже ее. Лошади сперва отказались идти по ней, поскольку она была куда круче предыдущих, рейнджеры заспорили, не стоит ли оставить животных здесь, но решили, что никак не стоит, поскольку неизвестно, какие еще твари могут появиться из-за угла, и отряд тогда останется без лошадей. Оставлять кого-то одного охранять животных было сомнительно, поскольку опыт приучил команду в опасных местах не разделяться. Одиночка может немногое, особенно если он полагается на свою силу и меч, а не на скрытность. В результате лошадей свел по лестнице Тагель, способный, кажется, заставить их делать что угодно, хоть вальс на углях танцевать.

Нижний коридор оказался куда выше и шире нижнего, и почти у самого его начала Аир обнаружила первую магическую ловушку в виде натянутой невидимой сети. Она долго рассматривала ее, пытаясь решить, что делать, потом ее осенило, и она попросила рейнджеров поймать ей что-нибудь вроде летучей мыши или большой местной стрекозы. Когда у мужчин иссякли шутки, связанные с проблемой поимки ядовитой местной стрекозы, Ридо ушел куда-то и скоро вернулся с большой бабочкой, которую он держал за крылышки с такой осторожностью, словно она была сделана из стекла. Его осторожность стала понятна, как только Аир разглядела у «бабочки» солидных размеров, весьма подвижное жало. Рейнджер осведомился у девушки, что нужно делать с его добычей, ловко подкинул ее в воздухе так, чтоб она оказалась ближе к сети, чем к нему, и тут же схватился за меч. К счастью, бабочке понадобилось какое-то время, чтоб сориентироваться в пространстве, и за эти короткие мгновения, беспорядочно мечась, она коснулась магической сети.

— Приготовились, — шепнула Аир.

Сеть ярко полыхнула, но, видимо, не сумев определить попавшую в нее бабочку как объект, против которого она была поставлена, на короткое время погасла, судя по всему, пытаясь принять решение. Этот миг рейнджеры уловили самостоятельно, без подсказки спутницы, а поскольку окружающий фон сильно сбивал налаженную магическую систему, им как раз хватило времени, чтобы проскочить. Взмахом меча Ридо рассек ошеломленную магической хваткой бабочку и задумчиво посмотрел на то место, где Аир теперь снова видела сеть.

— И как мы пойдем обратно? — спросил он. — У тебя есть идеи?

— Я что-нибудь придумаю, — ответила Аир, несколько приободренная успехом своей идеи. С каждым днем она чувствовала себя все более и более уверенной, все более нужной.

Следующая ловушка заставила девушку поломать голову, но разобрав всю схему по деталям (то и дело поглядывая на светящуюся систему, Аир кусочком мелового камня нарисовала ее на полу, и рейнджеры сообща решали, что тут можно придумать) и поэкспериментировав с серебряной монеткой, найденной в кармане у Тагеля, сумела пристроить ее так, чтоб круглый кусочек металла отражал сканирующий луч в потолок. Как объяснил Фроун, на изумление всей команды немного знакомый с теорией магии, здесь скорее всего сыграло роль постоянное вмешательство инородной магии, напрочь сбившее настройку, потому им и удается справляться с ловушками при помощи простейших приемов. На недоумевающий вопрос Хельда рейнджер со смехом ответил, что магии не обучался, но в течение четырех лет прислуживал одному магу и много чего наслушался.

Системы защиты дворца и в самом деле были продуманы прекрасно, отлично замаскированы, но все то, что произошло здесь пятьдесят лет назад и с тех пор происходило каждый день, изрядно их попортили. Следующие две ловушки отряд прошел без труда, поскольку одна совершенно вышла из строя, а вторая работала хаотически, и у рейнджеров была уйма времени, чтоб проскользнуть мимо. Потом им встретилась колеблющаяся плита, подкрепленная магией так, чтоб, как разобрала Аир, сразу отправлять ступивших на нее куда-то вниз. Видимо, прямиком в камеру. Ее они тоже смогли обойти.

А вот следующий «сюрприз» поставил девушку в тупик. Она долго вертелась у места, где дворцовые маги зацентровали заклинание, но так и не смогла определить, чем же оно может угрожать. Посовещавшись, рейнджеры пришли к выводу, что это оповещающая система, и потому ее не надо бояться. Это заключение подтвердила верховая лошадка Аир, пущенная вперед и без проблем преодолевшая зону досягаемости заклинания. Отряд прошел этот участок так же легко, как и животное. Даже Аир не ощутила какого-либо воздействия на себя или спутников. Она все равно чувствовала беспокойство, но не могла определить его источника и потому предложила рейнджерам идти немного позади. Гердер выразил свое несогласие с таким предложением, но девушка сумела их убедить еще и тем, что признаков присутствия в подземелье нечисти не было.

Аир прошла еще несколько десятков шагов — медленно, очень осторожно, дав рейнджерам знак, чтоб они тоже не торопились. Коридор еще сильнее раздался, и отделывавшие его ложные прямоугольные «колонны» превратились в настоящие, почти вплотную прилегающие к стене, круглые и очень изящные, с легкими, будто бы парящими капителями. Замысловатая вязь, выполненная бронзовой проволокой почти под самым потолком, в одном из мест ставшая особенно густой, привлекла ее внимание, девушка замерла, и остальные остановились тоже.

— Что там? — негромко спросил Хельд.

Голос его гулко отдался в стенах, заметался меж колонн, и глава отряда умолк почти испуганно. Что-то напряженное повисло в воздухе, один за другим рейнджеры извлекали мечи из ножен, но медленно, не так, как обычно.

Аир, разглядывающая загадочную вязь, замерла шагах в десяти впереди, потом сделала маленький шажок вперед. Глаза ее расширились, она побледнела, но поскольку стояла к мужчинам спиной, они этого не увидели. Что-то приближалось к ней… нет, к ним, и это что-то, ощущаемое ею куда более отчетливо, чем тот же пресловутый колючий демон, направлялось к ней сквозь толщу стены. В следующий момент она поняла, что это существо, кто бы оно ни было, шло не сквозь стену, а в стене.

— Осторожней, — размеренно произнесла она. — Не шевелитесь…

В последний миг рука ее цапнула флягу, отвернула колпачок, девушка плеснула воды сперва на руки (стены мгновенно заиграли всеми оттенками розового и голубоватого мрамора, которым и были отделаны, а бронзовая вязь, по-прежнему начищенная, вспыхнула золотом), а потом ей пришло в голову, что одежда будет высыхать значительно дольше кожи. И остаток воды она опрокинула на себя, да так, чтоб промочить и куртку, и штаны, и волосы. Холодные ручейки хлынули по ее телу, впитываясь в ткань, заливаясь в сапоги и растекаясь остатками по полу. Получив обратно свое цветное зрение, Аир испытала редкое, прежде никогда не выпадавшее ей подлинное блаженство.

А в следующий миг в лицо ей ударило полыхание огня, кожи коснулся пронзительный жар. Секунда — и посреди коридора, в двух шагах от нее полыхал столб пламени, ярко-желтого, оранжевого по краям и почти белого в середине.

— Демон! — завопил Хельд, вырывая из-за пазухи артефакт. — Огненный демон! Аир, беги!..

Гердер резко ударил его в бок.

— Болван, она уже мертва! Включай свой амулет. Ну!

— Аир…

— Идиот, мы все умрем!!!

Тагель вырвал у Хельда артефакт и, сразу справившись с задачей, включил защитную сферу. Сперва она заколебалась, а потом сжалась, приспособившись к границам стен. В следующее мгновение ее омыли снаружи волны пламени. Огонь заполонил коридор и растекся по полу жидкой лавой, колеблющейся, словно вода под ветром. Рейнджеры с ужасом смотрели на творящееся вокруг них буйство огненных стихий.

Аир стояла, раскинув руки, посреди полыхающего огня, и ей было на удивление спокойно. Ощущение пронизывающего жара исчезло почти сразу, как она потянулась к нему по какому-то наитию, из тех, что в последнее время все чаще посещали ее. Из ослепительного полыхания через какие-то несчитанные мгновения доступно для ее взгляда проступила фигура — странная, колеблющаяся, не слишком человеческая, но и не пересекающаяся чертами с каким-либо животным. Она была, вот что можно было сказать точно, нечеловеческая, и потому определить ее было недоступно человеческому сознанию и человеческому языку.

Взгляд больших удлиненных глаз демона показался Аир доброжелательным, на секунду он замер в том же положении, что и она, а потом медленно протянул ей… то ли руку, то ли лапу, нечто неопределимое, может быть, потому, что колеблющиеся вокруг языки пламени съедали реальные очертания, если они вообще были. Девушка, не торопясь, подала ему свою руку и осторожно коснулась его пальцами. Кончики их слегка ожгло, но не болезненно, а скорее приятно, перед глазами замельтешило, очертания коридора поплыли, меняя оттенки цветов от одного края видимого спектра до другого. На какое-то мгновение Аир видела сквозь стены переплетение других коридоров и проходов, потайные лестницы, двери и землю, пронизанную корнями, в которой копошились черви и другие существа из живущих под землей.

Это прикосновение длилось лишь пару-тройку мгновений, а потом демон отступил и исчез, словно впитался в пол под ногами, как впитывается капля в ткань, на которую она упала. И тут же схлынул огонь.

Гердер перевел дыхание, которое затаил до того, и (не он один, конечно) с удивлением и напряжением впился взглядом в стоящую посреди коридора Аир. Она не шевелилась сначала, и все мужчины ждали, что вот сейчас тело опадет на камень легким пеплом. Но она не упала, только развернулась медленно и посмотрела на рейнджеров.

— Аир, — позвал Хельд, вырвал у Тагеля артефакт, погасил поле — никто из мужчин не успел ему помешать — и, пошатываясь, шагнул к жене. Ему снова стало плохо, обрушилась слабость, та же, которая раньше опрокидывала его в беспамятство. Гердер попытался удержать его, но Хельд стряхнул его руку.

Девушка быстро подошла к мужу — остальные рейнджеры отпрянули от нее, — коснулась его руки, и тотчас Хельд с изумлением ощутил, что слабость покинула его, и он чувствует себя по-прежнему, так, словно встречи с тем прожорливым призраком и не было. Отпустив руку супруга, Аир посмотрела на остальных, и в девичьих глазах они прочитали живую улыбку и какую-то мысль, и поняли, что спутница их осталась прежней.

— Идемте. Все в порядке. Уже почти пришли. — И зашагала вперед.

Хельд, потирая то место, к которому прикоснулась жена, с любопытством оглядывался.

— А знаете, ребята, — сказал он. — Я все вижу в цвете.

— Ну и как оно? — поинтересовался Ридо.

— Красиво.

Гердер лишь покосился на друга с иронией, но никак не откомментировал.

Они, должно быть, не прошли и ста метров, и остановились перед огромной дверью, скорее напоминающей своими размерами ворота, чем дверь, плотно закрытую, освещенную сиянием двух больших камней, вделанных по сторонам, и красиво украшенную. Впрочем, великолепие отделки этой двери из шестерых могли по-настоящему оценить только двое, и то залюбовался один Хельд. Аир словно бы не обратила внимания, подошла и потрогала ручку, выполненную в форме львиной головы, а потом замок рядом.

— Закрыто, разумеется. — Она обернулась к мужчинам и добавила туманно: — Ладно, думаю, мы справимся и вдвоем. Пойдем, милый.

А в следующий миг положила руку на дверь и непринужденно прошла сквозь нее.

Рейнджеры онемели. Прошла целая минута, прежде чем они переглянулись по своей привычке, чтоб увидеть реакцию друг друга на происходящее и убедиться, что это не видение.

— Гхм. — Фроун прочистил горло. — Может, мне кажется?

— Что, и мне тоже? — враждебно спросил Тагель.

— Хельд, — непривычно спокойно осведомился Гердер. — Ты уверен, что твоя жена все еще человек?

— То, что она необычный человек, мы знали с самого начала, — буркнул глава отряда. — Так, — он зачем-то закатал один рукав, — дайте-ка, я попробую.

Он тоже потрогал ручку, потом положил ладонь на дверь, но холодящий кожу металл не пожелал его пропускать. Хельд досадливо крякнул и встряхнул рукой, которую в последний миг словно что-то ожгло.

Из гладкого металла, будто это была просто стена густого тумана, вдруг высунулась голова Аир.

— Ну, так что ты? — спросила она укоряюще. — Не бойся, смелее. Ну?

— Я не могу, милая. Эта штука меня не пропускает. Видимо, я не такой эфирный, как ты, — легко пошутил Хельд.

Девушка вышла из двери и, обернувшись, посмотрела испытующе сперва на створку, а потом и на супруга.

— Да? Не получается? — Она огладила дверь с такой лаской, как могла бы гладить кошку. — Ну, ладно, тогда я сама поищу. Думаю, если эти книги тут есть, то они не настолько тяжелы, чтоб я не могла их поднять. — И исчезла снова.

Рейнджеры снова переглянулись, на этот раз с каким-то истерическим юмором. Нервы четверых были на пределе, только Хельд, успокоенный то ли странным магическим прикосновением жены, то ли просто уверенностью, что происходящее слишком нереально, чтоб быть правдой, еще раз оглядел дверь. Гердер, как наиболее здравомыслящий и выдержанный из пятерых, а потому менее нервозный, потянулся потрогать тоже.

В последний миг, когда пальцы Гердера уже почти коснулись львиной головы, Хельд перехватил его руку — хватка его потрясла мрачного рейнджера, потому что была до болезненности горяча.

— Не трогай. Мне кажется, тут какое-то заклинание.

— Но ты ее трогал.

— А Аир прошла сквозь нее. И меня она касалась, если помнишь. А тебя нет.

— Но я касался тебя.

— Думаешь, этого достаточно? Я же не ред и с огненными демонами общаться не умею. Хочешь рискнуть?

Признав, что довод Хельда убедителен, Гердер отказался от своего замысла, огляделся, сел на край подстеленного плаща и враждебно посмотрел на Ридо.

— Ты возле сумок с едой. Дай мне.

Ридо снял с седла провизию и принялся раскладывать ее на подстеленном плаще. Если мужчина не знает, что делать, сперва ему стоит перекусить.

А Аир бродила по сокровищнице. Она все прекрасно видела, потому что внутри тоже светили те магические камни, что и снаружи, но блеск драгоценностей и золота ее почти не привлекал. Она наслаждалась видом того и другого только потому, что зрелище это было воистину прекрасно и необычно. Алчность была чужда Аир хотя бы потому, что денег она почти никогда не видела, и в ее глазах они, а тем более драгоценные камни, были ценностями неабсолютными. В тяжелые времена ей и ее сородичам помогали запасы пищи, а не припасенные в укромном месте монеты. Ценность золота, пожалуй, по-настоящему знал только староста их деревни, который вел все дела с лордом, сборщиками налогов от императора, а также с торговцами.

Но изысканность и чарующая красота ювелирных изделий не могли не тронуть сердце женщины, и она с любопытством перебирала их, присев у одного из открытых сундуков. Потом вспомнила, для чего она здесь, и стала оглядываться в поисках хоть чего-нибудь, похожего на книги.

Нужные фолианты она обнаружила в самом дальнем углу четвертой залы, заставленной сундуками иногда в три яруса, иногда открытыми, иногда закрытыми. Книги лежали на подставке, и их, сложенных стопкой, оказалось пять — массивных, больших, переплетенных в кожу с серебряной оковкой, и в каждом правом верхнем углу была рельефная четырехгранная пирамидка, блестящая, словно ее только что начистили. Впрочем, и в других местах оковка была без каких-либо признаков черноты, которая со временем ложится на серебро, но Аир успела к этому привыкнуть и давала этому самое расхожее объяснение — магия. Она осторожно подняла один фолиант и убедилась, что вполне способна нести его в одиночку.

В дверь она не стала выходить, а опять просунула только голову и руки с тяжелой ношей. Вскочивший Ридо — он оказался всех ближе, — прожевывая откушенный кусок, принял у нее книгу и уставился на нее с восхищением.

— Ты молодец, Аир! Ну, мужики, живем!..

— Там их много? — уточнил Хельд, тоже поднявшийся на ноги.

— Пять.

— Отлично. Волоки, а мы их тут упакуем.

— Хорошо…

— Аир, подожди! Подожди. Посмотри там еще что-нибудь ценное, хорошо? Если только пять книг, то мы и дополнительно ценностей увезем.

— Посмотрю.

Она перенесла книги одну за другой, и только уже вынеся, обнаружила, что нижняя книга лишена обязательной пирамидки в правом верхнем углу, и вместо нее там имеется изящно выполненное плоское изображение лотоса. Мужчины в азарте упаковки этого не заметили, и, поколебавшись, Аир не стала им говорить. Ей почему-то захотелось забрать отсюда эту книгу, она показалась ей очень красивой и, наверное, древней. Должно быть, тоже магическая. Не просто же так она лежала с требуемыми книгами вместе, вероятно, это тоже большая ценность. Успокоив и подбодрив себя этими соображениями, девушка отправилась назад.

И почти сразу почувствовала, что вряд ли стоит ей проводить здесь чересчур много времени. Даже не будучи магом, она догадалась, что прикосновение демона открыло ей путь в сокровищницу, но ненадолго, и чтоб не застрять здесь навсегда, стоит поторопиться.

Она пробежалась вдоль ряда открытых сундуков, прихватывая оттуда то, что наметил глаз, решив, что разберется потом. Набрав, сколько поместилось в руках, она вывалила все это через дверь в коридор, но сама выглядывать не стала, чтоб не зацепили разговором. На чьих-то песочных часах падали вниз последние крупинки ее возможности находиться здесь, и следовало торопиться. Решив, что ненужного в сокровищнице быть не может, она прихватила одну маленькую шкатулку, потом еще одну, потом горсть украшений из груды, и вернулась к тому месту, где лежали книги. Миг постояла над пустой подставкой, а потом покосилась вбок.

Рядом, на другой подставочке, высокой и особенно бросающейся в глаза потому, что она была красива и старательно отделана (если бы Аир шла по главному проходу, оставленному точно посередине залы, между рядами плотно закрытых сундуков, она как раз уперлась бы в эту подставку, но девушка пошла по боковому проходу, где сундуки были открыты), стояла шкатулка. Черного дерева, простенькая, если сравнивать с другими вокруг, в серебряной, сильно потертой с краев оковке, сразу видно, древняя. Времени раздумывать не было, Аир схватила ее, чуть не выронила от торопливости, и бросилась к двери.

Она вылетела наружу прямо в объятия мужа, а следующее мгновение по полированному металлу прошла короткая, едва заметная бледная волна, и Хельд перестал видеть иные цвета, кроме черного и белого. Цветное зрение у Аир сохранилось, поскольку, несмотря на недавнюю близость к огню, одежда ее осталась мокрой и холодной, она неприятно липла к телу, но зато давала возможность видеть в цвете, что сейчас было для девушки дороже всего.

— Что, все? — уточнил Хельд.

— Да. Я больше не смогу туда пройти.

— А зачем тянула до последнего? — укорил он. — А если бы не успела?

— Но я же успела, — ответила она, прижимаясь к нему. В его объятиях ей было очень хорошо.

— Ну, ребята. — Тагель, успевший упаковать в сумки то, что Аир вынесла прежде, укладывал последние вещи. — Ну, теперь мы богаты…

— Не говори гоп! — оборвал его Фроун. — Еще надо отсюда выйти. Кстати, Хельд, может, пойдем? Чего тянуть? Только новых приключений на свои… хм, головы найдем.

— Ты прав. Пакуемся и уходим. До темноты лучше отойти подальше от города.

Они благополучно прошли все ловушки в обратном направлении, к своему удовольствию обнаружили, что последняя почему-то перестала действовать — возможно, здесь сыграло свою роль появление огненного демона. Проходя по парку, Аир оглядывалась, словно старалась увидеть и запомнить побольше, и с тоской думала, что вряд ли ей доведется еще раз все это увидеть. И из того пролома, сквозь который они проникли во дворец, посмотрела с тоской в последний раз.

Должно быть, только это и спасло ее. Девушка увидела бесшумно пикирующее на нее существо, похожее на обросшего крыльями крокодила (крокодилов она тоже не встречала никогда, но изображения их видела, поскольку торговцы дешевыми картинками любили привозить на север изображения самых необычных южных животных, а на юг, соответственно, северных), только очень поджарого, словно бы высохшего. Она завизжала и повалилась на землю.

На ее крик обернулись Хельд и Гердер и метнулись в разные стороны с быстротой, которой позавидовала бы самая опытная кобра, чей боевой бросок — молниеносен. Одновременно мужчины повыхватывали стрелы, вслед за ними, лишь чуть помедлив, отпрыгнули с дороги остальные рейнджеры. Крылатый крокодил отхватил голову кобылке Аир и, не замедляясь, прянул в небо, собираясь заложить еще один вираж. Ридо и Тагель почти одновременно пустили стрелы вдогонку, но не попали.

— Не стрелять! — гаркнул Хельд. — Только когда тварь уже повернет!

Совет оказался дельным, и когда существо развернулось и стремительно кинулось в новую атаку, столь же бесшумную, как и прежняя, его нашпиговали стрелами все пятеро, а Гердер успел спустить тетиву даже дважды, хоть это и казалось невозможным. Тварь перекувырнулась в воздухе — сила выстрелов сильно замедлила ее полет — и обрушилась на землю.

— Дерьмо, — выругался Ридо. — Чуть не…

Он не закончил. И так было понятно.

Пятеро мужчин переглянулись. Аир не подняла головы — она заливалась слезами над безжизненным телом своей лошадки.

— Ладно, — выдохнул Хельд. — Сними сумку. — Он показал Тагелю на мертвого коня. — Возьми к себе.

— А седло?

— Черт с ним. Поехали быстрей. Идем, Аир.

Девушка встала и поплелась за мужем. Было очень жалко кобылку, к которой она успела привыкнуть. Конь ведь для наездника не просто средство передвижения, а скорее друг. Впрочем, трезвое сознание девушки нашептывало ей, что, не оглянись она, оказалась бы на месте своей лошадки. Так что еще нужно радоваться. Второй раз за этот день, хоть и несколько запоздало, ее посетил страх смерти.

Отряд торопился до темноты покинуть прежде блестящую, всемирно знаменитую столицу некогда могущественной Империи.