Раскрыв электронный табель, в который уже раз за последние два месяца рыдала над отметкой. Мне, за прошлый год обучения привыкшей к высоким баллам, вновь и вновь было унизительно получать самый низкий балл по основам самообороны. Неважно — срез, опрос, зачет, практика — я была в числе отстающих. Даже безнадежных! Милена большей частью списывала у меня и получала средние баллы, я же… Невзлюбил меня карангарец! Видно оскорбила его та моя фраза. Стыд и запоздалое сожаление сжигали мне душу. Все уверенно шло к тому, что перейти на следующий курс мне не грозит — не аттестуюсь по одному из предметов. Понятно по какому. Позор и конец всем планам о достойной работе в космосе.

— Что, опять не сдала? — подруга, присев на кровать рядом, сочувственно погладила по спине.

— Да, — шмыгая носом, расстроенно подтвердила я. — Он словно возненавидел меня. Не дает никакой жизни.

— Ты знаешь, — Милена задумчиво прикусила свой палец, — мне даже возразить тебе нечего. Он однозначно очень суров с тобой, пристрастен, что ли… И гоняет зверски — ты постоянно последняя с любой отработки возвращаешься, и требует именно от тебя рассказать обо всех видах защитного волнового полога, и именно твоими теоретическими знаниями вечно недоволен — с пересдач не вылезаешь. Хотя как ты никто не готовится к предмету… Ты же уже живешь им, никакой личной жизни не осталось, вдумайся — ты больше времени проводишь с Муэн Тооном, чем со мной. Все вечера до поздней ночи практически пропадаешь на отработках, досдачах, консультациях. Я б тебе даже позавидовала (столько времени рядом с карангарцем!), но твой вид к зависти не располагает. Надо что-то делать…

— Надо, — сорвалась я в истерику и разревелась окончательно. — Но я и так делаю все, что могу. Просто невозможно стараться больше.

— В этом ты права, — подруга перевела на меня задумчивый взгляд. — Усердие тебе уже не поможет.

Вдумавшись в ее слова, подняла на подругу напряженный взгляд.

— Ты на что намекаешь? Что поможет?

— Не начинай только сразу возмущенно кричать, но ему от тебя что-то нужно…

— Кому? — потрясенно моргнула я.

— Карангарцу.

— От меня?!!

— Получается да, — уже менее уверенно протянула подруга. — Никого другого он так не донимает.

— Глупости, — отмахнулась я. — Сама вдумайся в то, что говоришь. Он тут с какими-то тайными политическими мотивами, думаю, все это преподавание, тем более у нас, лишь прикрытие. Временное. И тем более маловероятно, что я его могу чем-то заинтересовать.

— Ты права, но… поведение марана свидетельствует об обратном. Ты просто слишком устала и замучена, чтобы осознать это.

— Серьезно? — с такой точки зрения посмотреть на проблему мне бы и в голову не пришло!

— Да, я в мужчинах получше тебя разбираюсь. А тут какая-то смесь потребности и обиды вырисовывается…

«Неужели это все же месть за ту мою нелепую оценку его внешности? Но ведь о нем многие вздыхали, и гораздо громче меня?..»

— Тогда я знаю, что надо сделать! — неожиданно даже для себя решилась я.

Милена уставилась вопросительно.

— Я поговорю с ним! Прямо в лоб спрошу, почему он так требователен в отношении меня.

Подруга с сомнением качнула головой:

— Не стоит, может, как-то менее категорично? По-женски… Схитри?

— Нет, — отмахнулась от совета уже я. — С ним не смогу. Он меня так замучил и запугал, что сорвусь на конфликт в любом случае.

— А жаль…

— Что еще?

— Ну… такой шанс. У карангарца к тебе интерес. И возможно чисто мужской… В Академии нет запретов на отношения… любые. Хотя у него коса…

— Ты спятила?! — я даже подскочила на ноги. Милена предположила что-то невероятное! Да я о маране, как о мужчине, себе думать запретила еще на той злополучной первой лекции. — И при чем тут его волосы?

— У них длина волос — это показатель семейного статуса. Чем они длиннее, тем более давними и серьезными узами связан мужчина. А при такой косе… там точно или жена, или однозначная невеста.

— И что с того? — не совсем поняла я причину уверенности Милены.

— А то, что у них романы на стороне не приняты, — вздохнула подруга. — Ты не обращала внимания — он избегает любого физического контакта с девушками. Любая наглядная демонстрация — на парнях. И многие девушки с курса пытались «случайно» к нему прижаться. Не удалось ни одной! Так что да, вероятно ты права, а мои мысли — попытка выдать желаемое за действительное.

— Вот-вот! Но в одном права ты — поговорить надо.

Однако слова подруги в душу запали. И даже не тот факт, что Милена заподозрила Муэн Тоона в мужском интересе к моей персоне, настораживал сейчас. Большее недоумение вызывали вдруг всплывшие в памяти детали… Детали, которым я ранее значения не придавала, полностью сконцентрировавшись на выполнении требований педагога.

«Он избегает любого физического контакта с девушками» — сказала подруга. Но со мной он его не избегал! Я застыла на полпути, вспоминая…

— Кадет Дарген, — и ладонь марана словно случайно опустилась на мое плечо, когда мы, оставшись уже вдвоем, последними закрепляли на практике мой навык удушающего захвата. — Действуйте строго по пунктам инструкции, что я дал вам. Резкий рывок (стремительно, мазнув своим телом по моему, мимолетно коснувшись ладонью груди, мужчина оказался позади), рука устремляется вверх (и его же конечность, невольно на миг обвив мою талию, демонстративно двинулась в указанном направлении), локоть согнуть (он и согнул, удобно устроив его на моей груди, притиснув при этом спиной к своему телу), и толчком вдавить в шею… вот тут (и его пальцы, очерчивая на моей коже мишень, плавно движутся по сгибу шеи). Вы все уловили? Или повторим для надежности?

Какое там уловила… Когда ноги подкашивались от слабости, и тело трясло от… я уверяла себя, что от страха опять не справиться, а не от ощущения его подавляющей близости. Пришлось повторять… и не раз. И я в итоге снова ничего не сдала, потому что с каждым повтором все труднее было вспоминать пункты ненавистной инструкции… И как дошла тогда до своей комнаты в общежитии, помню с трудом — в голове все плыло от эмоций и непонятной потребности.

И это был не единственный случай!

Вот я прижата телом мужчины к стене, едва ли не распластана по ней.

— Кадет Дарген! Расслабьтесь! Немедленно! — его рычание в мое ухо. Он в своем уме? Как мне это сделать, когда каждая клеточка собственного тела дрожит и плавится от брутальной мощи этого гиганта?! Когда ощущаешь себя особенно хрупкой, беспомощной… женственной! И отчетливо осознаешь, что он… мужчина! — Почувствуйте мое тело, мышцы пресса… их движение… мою вздымающуюся грудь… поймайте ритм! И дышите вместе со мной. Вы должны научиться контролировать дыхание, для данного приема это необходимо.

К чертям! У меня не получалось контролировать это дыхание!!! Совсем… Оно, наоборот, сбоило со страшной силой, то заходясь в учащенных вздохах, то вовсе обрываясь на миг, когда он крепче вжимался в меня телом, вдыхая. Вдыхая аромат моих волос… уж слишком близко его подбородок располагался к моей макушке. Я же, дезориентированная, отрезанная от мира стеной тела марана, о контроле и не мечтала, вновь проваливая пересдачу…

Или…

— Кадет Дарген, вы осознаете, насколько важен фактор внезапности? — ловко одной подсечкой обрушив меня на мягкое покрытие тренировочного зала, заставив рухнуть на колени, и только в последний миг я успела выставить вперед руки. Маран же навис сверху, одной рукой обхватив меня за талию и так и удерживая в этом коленно-локтевом положении, второй… накручивая мои, к тому моменту разметавшиеся, волосы на свою ладонь. — Вот волосы, к примеру. Это отличный способ заполучить контроль над противником. Он будет послушен вам, — и слегка потянув мою гриву, мужчина вынудил меня прогнуться под собой и медленно запрокинуть голову.

Надо ли говорить, что и с внезапностью я не совладала… Ладони вспотели от невероятного внутреннего напряжения и мучительного томления, охвативших все мое тело в процессе закрепления очередного приема, не позволяя мне в ответ хотя бы коснуться его косы. И тем самым обрекла себя на очередную пересдачу!

Тогда, во время практики, я как-то не задумывалась об этом, испытывая стыд от своей неумелости, разочарование от очередного провала. Все происходило стремительно и в рабочем процессе. Сейчас же, соотнеся прошлый опыт со словами подруги, вынуждена была (пусть и глубоко в душе и беззвучно) признать — интерес, мужской интерес имел место быть!

И это пугало… пугало собственным нетерпением и желанием расставить все точки над «ё», надеждой… Заглядывать себе в душу я страшилась.

* * *

Возможность подвернулась уже через пару дней. В гордом одиночестве, мысленно проклиная все на свете и чувствуя стремительно подступающий упадок сил, я пыталась собраться и выполнить никак не дающийся мне удушающий захват. Не получалось! Ну, никак. И не в последнюю очередь оттого, что за кругом освещенного ринга в центре тренировочного зала я постоянно ощущала присутствие ненавистного преподавателя. Мне он мерещился уже всюду, ощущение давящего контроля и, как следствие, собственной томительной нетерпеливости не покидало теперь постоянно. И сейчас каждую секунду чувствовала на себе его взгляд. И это ощущение волновало, сбивая и заставляя тратить уже скрытые резервы сил на поддержание самоконтроля. На меня этот сногсшибательный маран действовал не менее сокрушительно, чем на других сокурсниц. Сил не было уже совсем, вместо желаемых четких движений выходили какие-то жалкие трепыхания, что не могли напугать даже манекен.

— Не могу больше, — с этой фразой, кулем осев на мягкое покрытие пола, я сдалась.

— Я вижу! — этот недовольный тон уже снился мне в кошмарах. — Нола Дарген, вы безнадежны, вы беспомощны и при любой малейшей опасности будете обречены на поражение.

— Какой опасности? — взвыла я со всей яростью, что последние месяцы копила в душе. — Моя задача — вырастить хороший урожай грибов на борту звездолета! Сражаться с кем-то я не буду!

— А если выбора не оставят? Если поставят перед фактом: жизнь или смерть? Если звездолет вместе с твоими грибами захватят? Тогда что? Тихо умрешь? — с возросшим недовольством и страстностью в тоне уточнил маран.

— Да, — закрывая лицо руками, отозвалась я. — Если так рассуждать, то погибнуть и дома можно — в ванной поскользнуться и головой удариться. Или, вероятнее, звездолет взорвут. Сильно мне в такой момент поможет навык этого захвата?

— Ты слабая! — сказал так, словно сам был этим расстроен.

— И что с того? Чего вы ко мне прицепились? Моя профессия другого не предполагает. Как бы вы ни пытались сделать из меня боевика! — я опять кричу. Собственные эмоции, реакция на его приближение пугают. Тело измучено и обессилено этой борьбой… борьбой с ним, с учебой, с собой. Ну, не способна я ни на что, когда он рядом. Абсолютно безнадежна!

— Я не пытаюсь, ни в коем случае, — я слышу, что он подошел совсем близко, но сил оглянуться нет.

— Зачем тогда вы меня терроризируете?! — неужели истерика.

— Хочу, чтобы ты сама поняла основную истину.

— Какую? — я с искренним интересом жду ответа.

— Тебе нужна защита. Мужская, — как нечто естественное поясняет мне караганец.

— Когда? — изумленно бормочу я, пытаясь его понять.

— Всегда! — и одновременно происходят две вещи: гаснет свет, погружая помещение в темноту, и на мои плечи опускаются его руки.

Вздрогнув, замираю. Кажется, именно этого я подсознательно ждала все эти месяцы, надеялась… Вместе с потрясением приходит и однозначное осознание: Милена была права, и мои подозрения подтвердились — у Муэна Тоон ко мне интерес. Личный! Мужской!.. Я в шоке, даже дыхание на миг прерывается. Но в этот конкретный миг я понимаю, что права, я чувствую, что истина в этом. И еще — испытываю облегчение! Наконец-то. Все инстинктивно кажется правильным…

— В-вы… — заикаясь, пытаюсь возразить я, сама до конца не зная, что хочу выяснить. Но карангарец прерывает.

— Да, я так решил — вам, Нола, нужна моя защита. И вы ее получили. Или уже можно на «ты»?

Описать мой шок невозможно. Кажется, меня слегка потряхивает, мне даже не страшно, настолько я потрясена. Одно дело догадываться, надеяться, бояться поверить и другое — так однозначно и категорично услышать от него! Это пугает…я такая трусиха.

— Но я н-не хо…

— Неважно, у вас нет права отказать мне, — и его руки сильнее сжимают мои плечи, принуждая подняться.

Вернее, поднимает меня он сам, поскольку мои ноги в буквальном смысле подкашиваются от изумления и накатившего чувственного предвкушения. Мир сошел с ума? Зачем-то я нужна этому марану? Что он намерен делать дальше?

— Как это нет права отказать? — едва разжимая губы, переспрашиваю я. Реагировать активнее не получается, я словно не могу до конца поверить в происходящее, я ощущаю себя сторонним наблюдателем, я даже не способна заставить свое тело вырваться, оттолкнуть его… И хочу ли этого?

Одна ладонь мужчины, уверенно скользнув с моего плеча, устремляется к груди, по пути размыкая все магнитные застежки. И через несколько секунд я понимаю, что верхнюю часть спортивного комплекта с меня уже сняли. А его ладони уже двигаются по моей спине, избавляя меня от эластичных лент, фиксирующих грудь. На миг его ладонь замирает над моей лопаткой, в том месте, где еще в детстве появилась непонятная татуировка. Но сейчас вокруг темно и меня мало заботит эта давно забытая история. Происходящее сейчас важнее! Насущнее.

— Перестаньте! — наконец отмерев, я дергаюсь вперед, стремясь отскочить от мужчины.

Он тут же перехватывает меня за талию, удерживая рядом.

— Не беги! — тон мужчины говорит о гневе, окончательно повергая меня в панику.

И пока я набираю полную грудь воздуха, чтобы завопить о помощи, мужская рука, соскользнув с моей талии, устремляется под пояс свободных брюк и трусиков, рывком срывая одновременно всю оставшуюся одежду к полу.

— Не-е-ет! — от неожиданности взвиваюсь я, понимая, что осталась совершенно раздетой.

— Ты напрасно так волнуешься, — спокойно увещевает меня маран. В окружающей непроглядной тьме его голос звучит… обманчиво ласково. Это только усиливает мой ужас.

Причем пугает меня не Муэн Тоон, а собственная, вспыхнувшая мгновенно, зудящая тяга и предвкушающая потребность в нем. И это удесятеряет мои силы. Не узнавая себя, я боюсь поверить в свои эмоции. И наконец-то, вырываюсь… или меня уже никто не держит?.. Бросившись непонятно куда, успеваю отбежать метров на пять, когда неожиданно врезаюсь в мужское тело… в него. Так же обнаженное. Потрясенная этим фактом, застываю на месте. Что происходит?.. В голове полнейший хаос из чувств и эмоций. Но сильнее всех смесь страха и… предвкушения. Мне одновременно хочется убежать от него и метнуться в объятия мужчины, чтобы ощутить его кожу своей.

— Не бойся! — он гладит меня по спине, вновь уговаривая. — Ты под моей защитой.

— Прекратите! — стеснительность побеждает желание, я вновь толкаю его руками в грудь. — Вы не можете это делать, я не хо…

— Говори мне ты. Можно. Муэн. Скажи!

— Муэн, — послушно на автопилоте повторяю я и отчаянно, поскольку чувствую, что вот-вот сдамся и сама наброшусь на него, встряхиваюсь. — Муэн, отпусти меня! Что ты творишь! Это… это… незаконно.

Глупо выкать тому, к кому прижимаешься голым телом. Пусть и не по своему желанию. Пусть и гигантской собственной потребностью в этом тактильном контакте. Меня переполняют противоречия, сейчас я ни в чем не уверена. Ни в себе, ни в нем, ни в реальности происходящих событий. И как вести себя, не знаю…

— Ваши правила вполне допускают нашу связь, — он обхватывает ладонью мой затылок и, склонившись, целует мои губы. Тем самым ртом, что так часто сжимался в узкую линию от моих «успехов» на ниве самообороны. Теми самыми губами, что я лекция за лекцией рассматривала на его лице. Единственную часть его лица, что я знала. Видела. Как и сотни других девушек с моего курса…

— Вы часто со своими студентками вступаете в связь? — шиплю я, изворачиваясь.

— Ты первая, — спокойно сообщает он и вновь ловит мои губы в плен.

«Первая? Невозможно! Я не так исключительна, чтобы поверить в это лукавство!»

— Услышьте же меня. Я против!!! — лучше настоять, пока я в состоянии сопротивляться.

— Я даю тебе свою защиту, понимаешь? — уверенно возражает маран, все так же не позволяя мне отступить.

— А вы спросили, нужна она мне? — в голосе уже истерические всхлипы. Если он сейчас не отступит, я позорно рухну к его ногам, сгорая от страсти и желания. — Сейчас защита необходима только от вас!

— Моя защита в обмен на тепло твоего тела. Это хорошая сделка, — он словно не слышит меня, продолжая стоять на своем. А я упорно и бесполезно (бой с собой проигран безоговорочно!) упираюсь руками в мужскую грудь, в тщетной попытке от него избавиться.

— Вам это зачем? — да добрая половина моих сокурсниц ему не откажет! И в отчаянии вдруг вспоминаю, хватаясь за эту мысль как за соломинку, отделяющую меня от грани. — У вас же коса!

— Моя коса тебя волновать не должна, — и столько убежденности в его ответе. И одна его рука вполне себе с очевидными намерениями, на миг коснувшись моей спины, подбирается к груди.

— Это же принуждение! — с ужасом замирая от осознания бесполезности моей борьбы, сдавленно шепчу я. Сама сгораю в огне нетерпения, жаждая его прикосновений. Но признать это… признаться ему страшно. — Вы же мой преподаватель, как вы можете! Я сообщу ректору.

— Я намерен предъявить на тебя права, — вновь вразрез с моим вопросом заявляет мужчина. — За два месяца я убедился в том, что это необходимо. А времени и так мало. Все начнется сегодня.

— Не надейтесь, что я так просто поддамся, — чисто из самолюбия, решив сопротивляться до последнего, огрызаюсь я. Еще решит, что я слишком уступчива, или набиваюсь в эту связь…

— Ты привыкнешь, — безапелляционный ответ, и мягким толчком ноги меня обрушивают на пол.

«Кошмар. Прямо здесь, в темноте спортзала?! Все и начнется?»