С покаянной улыбкой он протянул ей гвоздику, а она отдернула руку, как от черной змеи. С виноватой ужимкой он открыл ей свою незажившую рану, а она закричала: — Этот красный цветок ты припас для другой! Он сказал: — Обернись, вот наш дом, где полжизни мы прожили вместе! — А она застонала: — Застенок, и на окнах решетки. — Нет, — сказал он, — двери открыты и окна до блеска промыты тобой и распахнуты… — Боже мой! — содрогнулась она, — какие окна и двери на пепелище? И тогда он увидел дым, горький дым и свою искаженную тень на развалинах, а она увидела дом, уцелевший дом среди миров, по ветру развеянных, и молчанье прошло между мужчиной и женщиной, прошло, и вернулось, и еще раз прошло между ними, а потом — от нее к нему и к ней от него…