Сегодня Николай проснулся намного раньше подъема. С утра предстояло провести информацию. Он развесил карту, взглянул на нее, на листки своих записей и произнес:

— Дзауджикау! Или иначе город Орджоникидзе.

— С кем это ты разговариваешь?

В дверь просунулась плотная фигура совсем незнакомого летчика. В части такого не было.

— Ну, так с кем же тут разговариваешь? — повторил он.

— Да вот с картой, — улыбнулся Николай. — Прочел название города Орджоникидзе.

— Орджоникидзе, говоришь?

— Да, Орджоникидзе, или Дзауджикау! А что, знакомый город?

— Еще бы! У меня жена из этого города. Как сейчас помню, 21 июня 1941 года приехали мы погостить к ее родственникам. Только развязали свои чемоданы, как пришлось снова укладываться в дорогу. Из военкомата передали распоряжение вернуться в часть. Только и того, что поужинали с родителями жены. А вот теперь будем базироваться с вами на одном аэродроме. Давайте познакомимся! Лейтенант Берестнев!

— Младший лейтенант Лавицкий!

Выяснилось, что Берестнев летает на «ЯК-1». Он сразу же вызвал в Лавицком чувство симпатии. Засыпал Николая рассказами из своей боевой жизни.

— Был со мной один такой случай, — говорил он. — Во время тренировочных полетов загорелся самолет. Прыгать нельзя. Малая высота, да и место густонаселенное: жилые дома, нефтяные вышки. Тянул до пахоты. Огонь жег руки. На высокой скорости мне удалось было сбить пламя. Но как только сбавил скорость, огонь снова вспыхнул. Заметил, проселочную дорогу и посадил самолет на нее. Погасил пламя. Сел на землю и жду. Должны же прибыть, как и положено, санитарная и пожарная машины. И точно! На предельной скорости ко мне мчались «санитарка» и «пожарная». А в клубах пыли была видна командирская «эмка».

Лейтенант Берестнев хотел что-то сказать еще, но над аэродромом взвились ракеты. Сигнал боевой тревоги!

Через минуту в воздухе было первое звено. За ним поднялось другое. Готовилось к вылету третье. К капонирам, где были укрыты истребители, бежали летчики. Они на ходу поправляли планшеты, кобуры пистолетов.

Николай резко вдавил каблуком в песок только что брошенный окурок, зло чертыхнулся: он, «безлошадный», завидовал сейчас своим друзьям и называл их счастливчиками.

Взглядом Лавицкий искал лейтенанта Берестнева. Но его самолета нигде не было видно.

А над аэродромом творилось что-то невообразимое. Шапки взрывов зенитных снарядов покрыли небосвод белыми венчиками, и эти венчики то расползались, то соединялись, образуя причудливые фигуры, и заслоняли солнце.

Израсходовав боеприпасы и горючее, один за другим возвращались на аэродром самолеты. Внизу у КП командира полка собрались летчики. Вроде бы и потерь нет. Николай Лавицкий окинул взглядом истребители. И истребители все на месте. Но каков вид у самолетов! У того вырвало часть плоскости, у другого в хвосте не сосчитать пробоин, а третий… У истребителя почти отвалилось крыло. Летчик посадил его, можно сказать, на честном слове.

Последней приземлилась машина командира 2-й авиаэскадрильи старшего лейтенанта Попова. Истребитель шел, вычерчивая кривую, кивал, снова поднимался вверх, уходил в сторону.

«Эх, что-то неладно! — подумал Николай. — Летчик, возможно, ранен».

Вместе со всеми он бросился к севшему наконец истребителю. Долго не могли открыть фонарь.

Командир был жив. Он расстегнул гимнастерку, снял шлем. Оглядел всех присутствующих и тихо спросил:

— Все ли вернулись на обед?

— Все! — ответили ему.

— Вот и хорошо! — И как сноп завалился назад. Через ворот гимнастерки на землю стекала струйка крови. Красное пятно расплылось по гимнастерке.

— Санитарную, быстро! Комэск ранен.

А над аэродромом взвились ракеты. Снова боевая тревога!

Николай выбежал вместе со всеми и сквозь ветер услышал слова команды:

— Лавицкому принять самолет Попова. Ведущим в бою буду я!

Это отдавал распоряжения военком Шахмин.

У самолетов задержались на минуту. Командир объяснил задачу. Сличили по карте маршрут полета, хотя он до этого был изучен до мельчайших подробностей.

— Сличайте ориентиры. Идем на прикрытие наземных войск в районе Керчи.

Лавицкий выполнил указание. Вырулил самолет вслед за ведущим. На линии старта проверил работу мотора, отпустил тормоза, и машина рванулась по изрытому воронками и уже заснеженному полю.

Промелькнули ломаные линии окопов, взорванные доты и дзоты. Впереди и сбоку самолета прошли трассы пуль. Николай заметил вспышки зенитно-артиллерийской установки. Они приближались.

— Вижу «Эрликон». Захожу на цель! — передал он ведущему.

Три раза пикировал Лавицкий, три раза бил по цели. Зенитная установка огрызалась огнем. Еще одна атака — и «Эрликон» захлебнулся.

Снова поиск. Слева впереди какая-то странная балка. Вроде бы зеленый камуфляж, а может, кустарник. Нет, все-таки камуфляж. Сетка, — а под ней танки и пушки. Дымящие кухни, к которым цепочкой с котелками в руках идут солдаты.

— Вижу «игрушки» и кочегарки.

— Понял! Понял!

И вдруг радио смолкло. Николай огляделся и увидел наш единственный истребитель, который на малой скорости шел на свой аэродром. Летчик вел его неуверенно. Видимо, был ранен. Лавицкий тоже повернул свою машину: надо защитить товарища.

Вот и аэродром. Но что это? Взлетная полоса вся в воронках. Видно, похозяйничали здесь фрицы.

Пришлось искать запасную полосу. Лавицкий посадил истребитель и сразу же попал в объятия друзей.

— Ты что это заставляешь себя ждать?

— Как это ждать?

— А вот так! Все машины вернулись на базу. А твоей нет! Вот и ждем. Живой, чертушка?!

Снова объятия. Снова вопросы.

— Что делал?

— Там, в лесу, у излучины реки — танки, артиллерия, пехота.

Это были ценные разведданные. Они помогли нашим бомбардировщикам нанести массированный удар по технике и живой силе врага.

Одновременно летчикам приходилось оборонять от налетов аэродром. В тот день много раз взлетали в воздух ракеты и уходили в бой истребители. Вечером, когда обычно проходил разбор боевых вылетов, комэск-2 сказал:

— Задание командования фронта мы выполнили. Но что мне не нравится, так это балаган… балаган, который вы устраиваете в эфире. Что это такое? Называете друг друга по именам. Рядом с нами летают из соседних полков всякие Коли, Вани, Пети. Каждый говорит все, что ему взбредет на ум. У всех у вас есть позывные, и ими надо пользоваться. Из-за отсутствия определенного порядка, который регламентируется и в боевой обстановке, мы не можем иной раз добиться успеха. Если врагу не удается сбить наши самолеты, он всеми средствами старается увести их из-под прикрытия. При такой неразберихе можно сделать, что угодно.

В заключение комэск сказал:

— Имейте в виду: на нашем участке немцы ввели в бой группу новых самолетов. Окраска у них светло-зеленая, схожая с нашей. Не перепутайте.

Такие разборы боевых операций многое давали летчикам. Росло их мастерство. Отличный глазомер, умелое пилотирование в любой, даже очень сложной обстановке — все это постепенно совершенствовалось в Лавицком.

Бои на Крымском полуострове были трудными, очень трудными. Не всегда в полках оставалось по одной трети боевой техники. Бывало и хуже. И тогда на помощь шли эскадрильи соседних полков.