В этот зал я всегда вхожу, стараясь ступать потише. Мне кажется, что все здесь погружено в глубочайший сон, в котором Прекрасное слито с Тайным, эзотерическим знанием, и мое присутствие здесь не всегда может быть желательным…

Я хорошо знаю, что сухой климат Египта предохраняет дерево и ткань от гниения и распада, но когда вижу следы долота и роспись на великолепном деревянном саркофаге египтянки Ит, мне кажется, что мастера ушли неделю назад. Изредка я нарушаю правила Эрмитажа и трогаю рукой холодный базальт.

Под пальцами изящная вязь иероглифов, изображения военных, бытовых и магических действ. Саркофаги огромны и, наверное, очень тяжелы, но форма найдена удачно, и они выглядят легкими ладьями, уносящими своих хозяев в вечность, в неведомое царство Анубиса.

В витринах множество интересных вещей. Заупокойные фигурки-ушебти, фрагменты тканей, хрупкий папирус, неведомо как доживший до наших дней. Базальт, алебастр, песчаник, дерево…

Материалы различны, но техника их обработки одинаково совершенна и впечатляет своей одухотворенностью. Служительница богини любви Бастет – маленькая кошечка – смотрит на меня с хорошо знакомым выражением на усатой мордочке. С детства я питаю особую симпатию к этим ласковым и независимым особам. Каменные священные скарабеи, кажется, ждут лишь знака, чтобы заняться привычным делом – катанием небольших шариков.

У изваяния Аменемхета III я стою долго. Умное, волевое лицо. Он смотрит на меня из глубины тысячелетий, могущественный властитель великой страны. Иногда мне чудится легкая улыбка на каменных губах.

А вот уже совсем близкая мне вещь: палитра египетского художника. Правда, она выглядит несколько иначе, чем современная. В свободное время я рисую и было бы интересно обсудить с владельцем палитры его взгляды на искусство. Что бы он сказал о “Черном квадрате” Малевича или, скажем, о “Данае” Рембрандта?

Высокое искусство, сложная религия… и неуловимое присутствие еще чего-то, что словами и битами (единица информации – научн.) не выразишь, но, уходя, уносишь с собой ощущение, что сегодня получил больше, чем в прошлую встречу.

Это странное воздействие прошлого на настоящее беспокоит меня. Как физик, я не нахожу ему объяснения. Китайский лирический поэт VIII века Ли Бо творил почти тринадцать столетий тому назад. А в наши дни его стихи звучат в песнях замечательной артистки Анны Смирновой:

Я начинаю петь, и в такт

Качается луна.

Пляшу, и пляшет тень моя,

Бесшумна и длинна…

…

И снова в жизни одному

Мне предстоит брести

До встречи той, что среди звезд

У Млечного Пути…

“Среди цветов”

Стереоаппаратура позволяет объемно слышать все переливы голоса и флейты. Я слушаю и отчетливо понимаю: помимо тривиальной причинно-следственной связи событий мне открывается еще какой-то неведомый канал…

Жизненный опыт и интуиция подсказывают: в наших судьбах существует некая предопределенность. Может быть, лишь сотни лет спустя будут сформулированы законы, по которым развивается все живое. Я не знаю – будут ли в формулировке этих законов присутствовать модные слова “биополе”, “космическая энергия” и т.д. Но у меня есть уверенность в том, что каждый новый человек входит в нашу жизнь не случайно, что его слова, обращенные к нам, исполнены глубоким смыслом. Недаром древние мудрецы полагали, что каждый встречный нам – учитель.

Таким же глубинным смыслом наполнено все, что происходит с нами. Надо только понять смысл, уловить его. И пока мы не обладаем точным знанием происходящего (и неизвестно, будем ли когда-нибудь обладать), руководствоваться можно только интуицией, голосом сердца.

Необычную связь с прошлым интуитивно ощущают многие люди. Кто-то увлекается историей Древней Индии, кому-то позарез необходимо читать книги об острове Пасхи. Почти все мои друзья интересуются славянской историей и читают книги Карамзина, Ключевского и Соловьева. И у каждого есть какой-то временной отрезок истории, географическое место на карте или исторические события, которые ему ближе всего. Есть такое место и у меня. Это – Египет.