Поздно ночью, удалившись в свои покои, Валерия долго не могла уснуть. Она уже в четвертый раз встречалась с посланцами из неведомой страны, и каждый раз переживала ощущение пленительной тайны.

Валерия была образована. Военные завоевания Рима предоставили его гражданам возможность ознакомления с немалым числом народов и их культурой. Два года назад она путешествовала по Египту, и восторженно впитывала в себя остатки великой культуры, еще теплившейся после многочисленных нашествий и внутренних раздоров, погубивших страну великих фараонов.

Посетила она и Афины, где ее навсегда околдовала божественная сила греческого искусства. Но это была близкая к ней по духу и обычаям страна. Рассказы Ли и Фэя о Поднебесной Империи открыли в ее душе новые, волнующие горизонты.

Валерии не понадобилось много времени для того, чтобы понять одну простую истину: далекую и загадочную страну она увидела глазами Фэя.

Молодой варвар поразил ее воображение. Он был красив, умен и проницателен. И, главное, при всей образованности и воспитанности Фэя, в нем трепетал тот первобытный огонь, который уже начинала утрачивать изнеженная, римская знать.

В жизни Валерии были мужчины, но не один из них не производил на нее такого сильного впечатления, как Фэй. Молодая римлянка не могла не чувствовать, что эта симпатия была взаимной.

Прошло еще несколько дней и, молодой ханец переступил порог ее дома.

За разговорами и прогулкой в небольшом саду незаметно наступил вечер. Стало прохладно. Молодые люди перешли в дом. Безмолвная рабыня принесла ужин, и разожгла огонь. В бронзовых светильниках трепетали огоньки пламени, освещая лица Валерии и Фэя.

- Расскажи о том, как любят и выходят замуж в твоей стране. – Попросила Валерия.

Фэй задумался.

- Я расскажу тебе историю великой любви. Она случилась давно, и стала сказкой.

Валерия устроилась поудобнее, поджала под себя ноги и приготовилась слушать.

- Много лет стоит Великая Стена…. – рассказывал молодой человек глубоким и звучным голосом. - Она так широка, что по ней свободно может проехать большая повозка. Больше года надо ехать в этой повозке для того, чтобы, начав с начала, увидеть ее конец. Камни стены так плотно пригнаны друг к другу, что между ними нельзя просунуть даже волос. Ее строили два миллиона человек одновременно.

В те далекие времена жили в одной деревне две семьи – Мэн и Цзян. Были они соседями и часто ходили в гости друг к другу.

Как-то летом проклюнулся из земли, в огороде семьи Мэн, маленький росток тыквы, потянулся вверх через плетень, и опустился в огороде семьи Цзян.

Скоро на побеге расцвел красивый, желтый цветок. А осенью из него выросла огромная тыква, какую никто и никогда не видел.

Добрыми соседями были Мэн и Цзян, не стали ссориться из-за тыквы, а решили разделить ее пополам. Разрезали плод, и ахнули: в тыкве сидела и улыбалась им маленькая девочка!

Назвали девочку Мэн-цзян-нюй, и обе семьи стали для нее родными.

В тот же день и час, когда была разрезана тыква, далеко на юге, в местечке Гусу родился мальчик. Назвали его Фан-хун-лян.

Вырос он красивым сильным юношей.

А в те времена рыскали по всей стране чиновники Императора Цинь-ши-хуанди, сгоняли людей на постройку Великой Стены.

Добрались они и до Фан-хун-ляна. Погнали его вместе с другими несчастными на Север.

Целый год работал юноша на постройке Великой Стены. Таскал и укладывал тяжелые камни, замешивал раствор от зари до зари, в жару и в холод. Надсмотрщики бамбуковыми палками понукали каменщиков, а ослушников жестоко наказывали.

Тяжелая жизнь была у Фан-хун-ляна, но превыше всего мучила его тоска по родным краям.

И задумал юноша побег. В темную, ненастную ночь, никем незамеченный проскользнул он мимо стражников и пошел на юг. Шел, пока хватало сил. Дошел до какого-то пруда, залез на дерево, устроился на ветке с густой листвой и заснул.

Разбудил его нежный голос, напевавший какую-то песенку.

Фан-хун-лян раздвинул ветки и увидел на берегу пруда прекрасную, юную девушку. Она полоскала в воде сотканное ею полотно.

Фан-хун-лян пошевелился, девушка оглянулась и от неожиданности и испуга упала в воду. Юноша быстро спрыгнул на землю, и вытащил девушку из воды.

Разговорились они и так понравились друг другу, что не могли отвести глаз. Мэн-цзян-нюй, а это была она, привела юношу к Мэн и Цзянам, и те очень приветливо встретили странника.

Прошло некоторое время, и родные девушки убедились в том, что молодые люди любят друг друга. Делать нечего – стали готовиться к свадьбе.

Сыграли веселую свадьбу, и она сделала влюбленных счастливейшими людьми на земле.

Но недолго длилось их счастье…

Отыскали стражники Фан-хун-ляна, связали ему руки и ударами бича погнали назад, к Великой Стене.

Долго бежала за стражниками несчастная Мэн-цзян-нюй и умоляла их отпустить ее мужа.

Стражники отвечали ей:

- Он принадлежит не тебе, а Великой Стене. Так повелел Император Поднебесной!

И увели ее мужа навсегда.

Напрасно ждала Мэн-Цзян-нюй своего возлюбленного супруга. Шли года, а он не возвращался. И вот однажды, во сне, она увидела своего мужа. Он был очень грустным. Она бросилась к нему, хотела обнять, но рука ее коснулась холодного камня…

Мэн-Цзян-нюй проснулась в слезах и сказала родным:

- Моего мужа нет в живых. Я должна найти его могилу и совершить обряд погребения.

Долго шла бедная женщина к Великой Стене и, наконец, увидела бесконечную, серую ленту, вьющуюся по горам и долинам.

Мэн-Цзян-нюй расспросила каменщиков, не знают ли они о судьбе ее мужа. И один из них ответил, что всех пытавшихся бежать, по приказу Императора, живыми замуровали в Стену.

Несчастной женщине показали место, где был замурован ее муж. Она поднялась на Стену и заплакала. И холодные камни не выдержали горячих слез – стали раскалываться на куски и скатываться вниз.

Стена разрушилась, и бедная Мэн-Цзян-нюй увидела останки своего супруга.

Она предала их земле, поплакала на могиле и, надев траурные белые туфли, медленно пошла назад в свой осиротевший дом.

А Стену в разрушенном месте так и не смогли достроить. Сколько ни ставили камни один на другой – они не держались и падали вниз.

Слухи о женщине, разрушившей своими слезами Великую Стену, дошел до Императора Цинь-ши-хуанди. И он повелел разыскать ее и привести к нему во дворец.

Когда Мэн-Цзян-нюй ввели во дворец, Император увидел перед собой самую красивую женщину среди всех, кого он видел.

Он сразу забыл о своем желании наказать негодную разрушительницу Стены, забыл даже о самой Великой Стене. Грозный Император Цинь-ши-хуанди решил жениться на ней.

Как могла противиться бедная крестьянка желанию всесильного Императора?

Мэн-Цзян-нюй подумала немного и сказала:

- Да будет так, как ты хочешь! Но выполни три моих желания: выстрой гробницу моему мужу Фан-хун-ляну, возведи храм в его честь, и своими руками соверши у его могилы обряд жертвоприношения.

Император быстро выполнил два первых условия, а когда настало время для третьего, у могилы Фан-хун-ляна развели большой костер.

В паланкине, обтянутом желтым шелком прибыл Император. В другом паланкине принесли Мэн-Цзян-нюй.

Зазвенели храмовые колокольчики, когда Император сошел с паланкина, чтобы сжечь жертвенные кипарисовые ветви, как велит древний обычай нашей страны.

В это же самое время Мэн-Цзян-нюй раздвинула занавески паланкина, спрыгнула на землю и бросилась в костер.

Никто не успел и вскрикнуть, как пламя охватило ее одежды, и она сгорела.

Так Мэн-Цзян-нюй сохранила верность своему мужу Фан-хун-ляну.

И когда кто-нибудь хочет рассказать другому о преданном и твердом человеке, он говорит: сердце у него верное, как у Мэн-Цзян-нюй.

Фэй замолчал, и в наступившей тишине было слышно, как в пламени светильников потрескивают фитили.

В прекрасных глазах Валерии стояли слезы.

Фэй встал и молча склонился перед римлянкой.

- Скажи, Фэй, Цинь-ши-хуанди жил на самом деле, или это сказочный человек? – Спросила Валерия, с трудом выговаривая непривычное для нее имя грозного Императора..

Перед глазами Фэя сразу же встали бесконечные лабиринты подземной гробницы Цинь-ши-хуанди, останки сотен принесенных в жертву слуг, терракотовые воины, охраняющие покой мертвого Императора, смертоносное ртутное озеро, и два загадочных человека, одновременно с ним и Ли оказавшиеся в этом страшном месте.

Ему захотелось рассказать Валерии обо всем этом, но он сдержался и ответил:

- Император Цинь-ши-хуанди правил Поднебесной больше ста лет назад. Настоящее его имя Ин Чжэн, а слова «ши-хуанди» означают – Первый Император. Он был очень жесток, и именно эта бессмысленная жестокость и привела к падению царства Цинь.

Что же касается легенды, которую я тебе рассказал, то ее герои, скорее всего, и правда, жили на земле. Во всяком случае, когда мы шли вдоль Великой Стены, нам показали место, где, по преданию, был замурован Фан-хун-лян. Есть рядом и маленький храм, но точнее нам никто ничего не смог рассказать.

Фэй помолчал и добавил:

- Недавно я стоял у могилы великого основателя вашего города, и думал, что все люди относятся к своим героям, как к святыням.

В памяти Фэя опять всплыла страшная картина: тщедушная фигурка старика Лао, стоящая перед местом своего вечного упокоения…

В который раз, при этом воспоминании, он сжал кулаки и стиснул зубы так, что заныли скулы.

- Что с тобой? – Встревожено спросила Валерия, увидев, как исказилось лицо Фэя.

Офицер, не открывая римлянке своего участия в судьбе мудреца, рассказал ей историю Лао.

Валерия была потрясена.

- Он мог спастись и отказался?!

- Да!

- Но, почему?

- Нам трудно понять Путь, который выбирают мудрые. Возможно, время все расставит по своим местам

Валерия задумалась.

- Ты слышал о нашем Муции Сцеволе? – Спросила она.

- Нет. А кто это?

- Очень давно, по соседству с нами жил сильный и загадочный народ. Они называли себя этруски. Храбрые и воинственные, они многому нас научили – строить города, принимать законы. Но и воевали мы с ними немало. Однажды Рим осадило войско их царя Порсенны.

Римляне собрались на Форуме и стали решать, как быть. Предложений было много, но все сходились в одном: битвы не избежать, и погибнет множество людей.

И тогда вперед вышел двадцатилетний юноша, которого звали Муций, и спросил: есть здесь триста юношей, готовых умереть за Рим?

Вызвались все молодые люди, которые там были. Муций отобрал из них триста человек, и сказал: давайте поклянемся, что любыми путями, хотя бы ценой своей жизни доберемся до Порсенны и убьем его. Тогда войско врага останется без полководца и в смятении отступит.

Так они и сделали. С наступлением темноты все храбрецы тайными путями покинули Рим, и поодиночке стали пробираться к своей главной цели: шатру Порсенны.

Первым это удалось сделать Муцию. Он уже был готов с мечом в руке ворваться в шатер этрусского вождя, как стражники схватили его, и привели к Порсенне.

- Ты хотел убить меня! – Сказал царь. – А, ты понимаешь, что к утру тебя уже не будет среди живых?

И тогда Муций совершил поступок, который обессмертил его имя.

В шатре Порсенны, в жаровне, пылал священный огонь.

Бесстрашный юноша подошел к нему, положил свою руку в пламя, и пока она сгорала в огне, произнес слова, которые я могу повторить только стихами поэта, воспевшего его имя:

На священный огонь положил он ладонь,

И сурово взглянул на царя.

«Видишь: я не дрожу, как испуганный конь

Пред огнем твоего алтаря.

Люди нашей страны не боятся войны…

Триста юношей, смелых, как я,

Поклялись умереть до заката луны –

Им известна стоянка твоя!

Прожужжит, как пчела, роковая стрела –

И тебя уж ничто не спасет…

В вольный Рим, как в жилище степного орла,

Невредимым тиран не войдет!

И не я, так другой – закаленной рукой

Вырвет сердце твое из груди.

Помни: я не один, мы следим за тобой…

Мой последний совет – уходи!

И над красным огнем кровь шипящим ручьем

Орошала жаровню, смердя…

Царь в тревоге внимал… и с рассветным лучом

Унеслись колесницы вождя.

- Порсенна испугался! Он понял, что даже малое дитя будет защищать Рим до последней капли крови.

А Муций остался жить. Царь этрусков не решился убить его.

За свою храбрость и преданность Риму он получил прозвище «Сцевола», что

означает «однорукий».

С тех пор прошло много лет и Рим, к сожалению, изменился.

Власть, завоевания, неумеренное богатство испортили его. Наша молодежь, увы, уже не та.

Фэй вспомнил Чжана, погибшего от руки римского шалопая, и незаметно вздохнул.

- Корнелия рассказала мне, что вы осуждаете бои гладиаторов?

- Да. Это так. - Ответил Фэй. – В нашей стране такое зрелище невозможно.

- И в то же время вы – искусные бойцы. Я никогда не забуду, как ты обезоружил бедного Вибия.

- Ну, он тоже хороший боец. – Великодушно сказал Фэй. – Просто Вибий столкнулся с тем, чего никогда не видел. А бессмысленная жестокость, на потеху ротозеям, нам претит.

- Я вас понимаю. Еще девочкой-подростком я увидела смертельную схватку гладиаторов, и потом почти год не могла спокойно спать. Как ты думаешь, почему на свете столько зла? Ведь, из поколения в поколение детей учат добру и вежливости. Отчего мы снова и снова убиваем друг друга?

- Лень, зависть и жадность тому причиной. – Ответил Фэй. – Лень приводит к тому, что мы заставляем работать на себя других людей. А зависть и жадность подтачивают нашу душу изнутри и требуют: отбери то, что принадлежит другому.

- Это положение вещей изменится когда-нибудь?

- Боюсь, что если это и будет, то очень нескоро…

- Скажи мне: ты считаешь римлянок красивыми? – Неожиданно спросила Валерия.

- Да! Вы очень хороши собой.

- Лучше, чем ваши девушки?

Фэй улыбнулся.

- Вы все очень разные. Что римлянки – что девушки хань-жэнь. У нас тоже встречаются девушки необыкновенной красоты, но я считаю, что это не главное.

- А в чем главное?

- Наверное, в том, чтобы струны души звучали одинаково…

Оба долго молчали, потом Фэй робко сказал:

- Уже поздно. Мне пора идти.

- Куда же ты пойдешь? Ночь на дворе, и до Лентула далеко.

- Переночую в инсуле, у прежнего хозяина.

Валерия потянулась к Фэю, взяла его за руку, и тихо произнесла одно слово:

- Останься…