Значительную часть времени, оставшегося до отъезда, Фэй делил между Валерией и гимнасием Вибия.

В гимнасии он выполнял данное Вибию обещание – показывал ему и его ученикам основы ханьского искусства единоборств.

- Послушай! – Сказал он Вибию вскоре после возвращения из Египта. – Ты удивляешься тем приемам боя, которые я вам показал. Но, таких, как я, в Хань немало. А вот, офицер, которого мы встретили в Египте вместе с госпожой Ли-цин, может показать вам чудеса, которые и не снились ни мне, ни Ли.

- Ты можешь уговорить его прийти к нам?

- Попробую, хотя такие люди не очень любят выставлять свое искусство напоказ.

Юань посетить гимнасий Вибия не отказался.

- Я понимаю, что тебе не очень хочется выступать в роли уличного фокусника. – Сказал ему Фэй. – Но, как член императорского посольства должен тебе сказать, что Рим весьма воинственен. Этим молодым людям, а они – аристократы, будущие полководцы, сенаторы и политики, стоит показать хотя бы часть своего воинского искусства для того, чтобы у них не возникало мыслей о приходе к нам с оружием в руках.

В обговоренное заранее время Фэй с Юанем пришли в гимнасий Вибия.

Молодые римляне, многие из которых были атлетически сложены, с живым интересом, а некоторые и не без скептицизма, разглядывали стройную, худощавую фигуру Юаня.

- Что мне им показать? – Спросил Юань у Фэя.

- Что хочешь. Главное, чтобы ты им ничего не поломал, не выбил глаз, и оставил целыми их молодые, крепкие зубы. А то их отцы – патриции могут обидеться.

- Я к ним, вообще, не прикоснусь. – Улыбнулся Юань.

Повернувшись к ученикам Вибия, выстроившимся перед ним шеренгой, он вежливо предложил:

- Вы можете напасть на меня.

- Все сразу, или по очереди? - Спросил молодой римлянин с красивым, медальным профилем лица.

- Можете все сразу.

По команде Вибия двадцать крепких, вооруженных мечами юношей бросились на безоружного Юаня.

Со времени нападения на обоз, который они с Ли-цин подрядились охранять в Египте, Юань ни разу не применил на практике так чудесно открывшееся ему искусство уязвления противника на расстоянии. Не применял он его и в схватке с пиратами, так как ситуация показалась ему простой и совсем неопасной.

Но здесь, в демонстрационно-тренировочном бою, он решил проверить, не было ли проявление этого искусства случайным, обусловленным нечеловеческим напряжением всех его душевных сил при виде тяжело раненой Ли-цин.

Сначала он мысленно и очень легко толкнул набегавшего на него юношу с поднятым вверх бронзовым мечом, и тот, споткнувшись о невидимую преграду, неожиданно для себя упал на песок гимнасия.

Римлянину, напавшему на него слева, он, тоже мысленно, подставил подножку. Одному из учеников Вибия безмолвно приказал бросить меч, и тот послушно выпустил его из рук. Другой, получив тяжелый удар в плечо, скривился и схватился за него здоровой рукой. Точно так же Юань разбросал и обезоружил всех остальных.

Вибию казалось, что он видит сон. Здоровые, молодые воины, натыкаясь на невидимую преграду, падали, на землю, как от ударов тяжелой кувалды.

Впрочем, несмотря на каменное, непроницаемое выражение лица, Фэй был изумлен ничуть не менее своего римского друга. Он только слышал о таком невероятном искусстве боя, и не очень верил в его реальность. И вот чудо свершалось на его глазах.

Юань огляделся.

На песке с глухими стонами ворочались ученики Вибия.

Юань подошел к одному из них и спросил:

- Почему ты стонешь?

- Мне больно!

- Где? Покажи!

Юноша, скривившись, указал на свою грудь.

- Но, у тебя же там ничего нет! Даже ссадины.

- Да. И в самом деле… - Ответил римлянин. - Но вы же ударили меня так, что я чуть не потерял сознание!

- Я никого не бил, и даже не прикасался к вам. – С улыбкой ответил Юань. – Посмотрите на себя внимательно. Все это происходило в вашем воображении.

Молодые бойцы медленно приходили в себя. Спустя несколько минут, от их «ран» и боли не осталось и следа.

- У тебя есть боевой лук? – Спросил Юань у Вибия.

- Да, конечно. Луций, принеси!

Став напротив лучника, Юань предложил ему выстрелить в себя без предупреждения.

Трижды звенела отпущенная тетива, и трижды перехваченная на лету стрела, ломалась в стальных пальцах Юаня.

- Невероятно! Немыслимо! Неслыханно! – Изумленными возгласами сопровождал Вибий каждую сломанную стрелу.

Юаня били толстыми деревянными палками, и они ломались, как тростинки о его подставленную под удар руку. Дважды тяжелый бронзовый меч должен был рассечь до кости его предплечье, но на коже оставалась лишь еле заметная красная полоса.

Под конец Юань отобрал троих, самых быстрых из учеников Вибия, и предложил им напасть на него.

- Не бойтесь! – Успокоил он юношей, заметив, что на их лицах появилось испуганное выражение. – Я не буду наносить удары.

Трое с мечами в одной руке и кинжалами в другой бросились на ханьца. Они ожесточенно и тщетно рубили воздух, стараясь попасть в безоружного Юаня. Стремительная реакция ханьца позволяла ему, играючи, уходить от смертельно опасных ударов.

- Ну, вот и все, наверное? – Спросил он, останавливаясь и глядя на застывшего от удивления Вибия.

- Великий Юпитер… - Пробормотал римлянин вместо ответа. – Мне нечего делать среди воинов. Я ухожу в кухарки…

Юань засмеялся.

- Искусство, которое ты сегодня видел, создано для одного человека, и требует особых способностей и длительного обучения. – Сказал он. – Когда сражается целая армия, то дело обстоит совершенно иначе. И в этом ваше, римское искусство боя, с которым я успел немного познакомиться, стоит весьма высоко.

- Воображаю себе, что может сделать войско, состоящее из таких бойцов, как ты. - заметил Вибий.

Юань не стал его разубеждать.

Уже позднее, за дружеским столом, Вибий поднял бокал с вином и торжественно произнес:

- Я даю клятву побывать у вас на родине и, надеюсь, боги услышат и помогут мне исполнить ее!

Фэй явно обрадовался.

- Вот это – дело! – Воскликнул он. – Приходи, Вибий! Мы будем ждать тебя.

Каждая встреча Фэя с Валерией была для обоих влюбленных большим и радостным событием, хотя и окрашенным в грустные тона предстоящей разлуки.

Они никогда не говорили о ней, но время, оставшееся до отъезда ханьского посольства из Рима, стремительно исчезало, как вода в колодце, пересыхающем в засушливое лето.

В это раз Фэй решился поговорить с Валерией начистоту.

- Через неделю мы должны покинуть Рим. – Сказал он патрицианке. - Я хочу, чтобы ты пошла вместе со мной. В Хань мы с тобой поженимся.

Валерия вместо ответа потянулась и обняла Фэя.

- Ну, так как? – Спросил он, заглядывая ей в глаза.

Молодая женщина горячей щекой прижалась к щеке Фэя.

- Я была бы самым счастливым человеком на свете, если бы могла это сделать!

- Так идем же! Что тебя удерживает?

- В Риме живет моя мать, и она тяжело больна. Кроме меня у нее никого нет. Я не могу ее бросить, а такого пути она не вынесет.

Фэй поник головой. Его мечта рассеивалась, как дым от потухшего костра.

Авторитет родителей в Хань стоял так высоко, что ему и в голову не пришло возразить Валерии, или просить ее изменить свое решение. Болезнь пожилой римлянки, которую он не видел ни разу в своей жизни, стала непреодолимой преградой на его пути, лишала его возможности быть счастливым человеком.

К чести молодого человека надо сказать, что в его душе не возникло и тени раздражения или обиды. Он просто ощутил страшный удар в самое сердце, и знал, что очень долго не сможет от него оправиться.

- Я все время размышляю о нас с тобой, и не вижу выхода. – Призналась Валерия, и в глазах ее блеснули слезы.

- Может быть, мне удастся прийти в Рим еще раз…, и ты сможешь…

- Никто не знает велений богов! И все наши надежды, увы, призрачны. Ты – солдат Императора, и пойдешь туда, куда тебе прикажут. И, вряд ли, это опять будет Рим.

Фэй понимал, что Валерия права, и тоже не видел выхода из положения.

- Может быть, остаться сможешь ты? – С искрой безумной надежды спросила Валерия. – Ты – опытный воин, и в Риме тебе будут рады.

Я уверена, что здесь ты займешь достойное место. Вибий сможет рекомендовать тебя Сенату, или консулу Марию.

Фэй покачал головой.

- Мы с тобой в одинаковом, положении. Тебя не пускает в дорогу долг перед матерью, давшей тебе жизнь, а меня долг перед Императором и своей страной. И мы бессильны, что-либо изменить.

- Хорошо. – Тихо сказала римлянка. – Тогда не будем больше говорить об этом. Давай просто любить друг друга. Ведь у нас с тобой есть еще целая неделя…

«Как извилисты дороги судьбы…» - Думал Фэй, возвращаясь от Валерии в усадьбу Лентула. – «Все это время на пути в Рим мой друг Ли был самым несчастным человеком на земле, а я – вольная птица, радовался жизни и ее краскам. Сейчас все изменилось: он – счастлив, а мне пришлось занять его место, без малейшей надежды на будущее счастье. Ну, почему случилось так, что самая прекрасная женщина на Земле – дочь другого народа, и живет бесконечно далеко от моей страны?».

В усадьбе его встретил озабоченный Ли.

- Я сейчас говорил с Лентулом. - Сказал он. – Неважные вести для нас с тобой! Корнелий рассказал, что произошло значительное обострение отношений Рима с Селевкией, и флот Селевков захватывает и топит все римские корабли, которые приближаются к их берегам. Корнелий говорит, что время от времени такое происходит. Мы можем попасть в рабство, или просто пойти на дно.

Фэй легкомысленно махнул рукой.

- К нам эти события какое имеют отношение? Мы – послы другого государства. Часть нашего отряда стоит в Селевкии.

- Кому ты собираешься это объяснять? Командующему селевкийским флотом, во время боя? Ты и рта не успеешь раскрыть, как окажешься на галерах.

- Ну, это не так-то просто сделать! – Возразил Фэй. – Забыл пиратов, напавших на наш корабль? Кроме того, с нами – Юань.

- Юань, при всех его чудодейственных способностях, не может один воевать против многих десятков кораблей.

- Мы ему поможем. А что собираются делать римляне? Если они отправляют в Селевкию свои военные корабли, мы можем пойти с ними.

- В том-то и дело, что пока они ничего не отправляют. Корнелий сказал, что Сенат сейчас занят другими проблемами, и о посылке флота речь пока не идет. По крайней мере, в ближайшие месяцы. А торговые корабли в Селевкию в это время ходить не будут.

- Может быть, нам подождать? – Спросил Фэй, и в душе у него мелькнула безумная надежда еще немного побыть с Валерией.

- Нет. – Покачал головой Ли. – Мы и так задержались здесь сверх всякой меры. Корнелий предлагает нам идти морем до Греции, а оттуда, через Фракию, Армению и Киликию – в Антиохию.

- Но, чем это лучше морского пути? Вспомни, что говорил римский консул в Селевкии – эта дорога тоже очень опасна.

- Не совсем так. Как объяснил Корнелий, этот путь – торговый, и в том направлении как раз собирается большая группа купцов. С ними хорошо вооруженная охрана. Таким случаем стоит воспользоваться.

- Ты – наш командир, и тебе решать, как и куда идти. – Скрепя сердце, ответил Фэй.

- Я уже решил. Мы пойдем через Фракию.

За три дня до расставания с Римом произошло еще одно знаменательное событие: неподалеку от Форума Ли встретил фракийца Тереса.

- Так вы еще здесь! – Воскликнул молодой царевич. - А я чувствовал, что мы с вами встретимся! Когда вы отплываете в Селевкию?

- Наши планы изменились. В Селевкию мы пойдем сушей, через твою страну и Колхиду.

Фракиец пришел в восторг, достигший апогея, когда выяснилось, что Терес и ханьцы пойдут вместе, с одним и тем же торговым караваном.

- Ну, вот! – С удовлетворением сказал он. – Теперь вы побываете на моей родине, и я сумею вас отблагодарить. Путь через Боспор нам хорошо знаком. Есть там и люди, которые обязаны моему отцу жизнью и состоянием. Они вам помогут.

- Видишь, и здесь нам повезло. – Заключил Ли, рассказав Фэю о встрече с Тересом. – Итак, в путь!

Заполненные хлопотами и подготовкой к походу, три дня пролетели незаметно. Путешественники навестили могилу Чжана, погибшего от руки римского бездельника, и долго стояли в молчании. Они уходили на родину, а их друг навсегда оставался в италийской земле…

Лентул устроил прощальный обед, который, в преддверии разлуки, получился очень грустным.

Стояла теплая погода, и пиршество проходило в саду. В нем приняли участие все участники похода в Рим. Для детей Лентула, Ина и их друзей был накрыт отдельный стол.

Корнелий Лентул, чувствуя общее настроение, поднял бокал.

- Что ж вы так приуныли, друзья мои! – Воскликнул он. – Почему грустны ваши глаза и печальны лица? Еще год назад мы с вами и не подозревали о существовании друг друга. А сегодня мы все стали намного богаче: нашей дружбой, пережитыми событиями, новыми знаниями, надеждой на будущие встречи и общие большие дела! Боги щедро одарили нас, а мы еще и недовольны! Нам, видите ли, подавай больше. Разве вы, Ли и госпожа, Ли-цин, не нашли в Египте свое счастье? Разве ты, Ли, не перелистывал древние манускрипты в Александрийской библиотеке? А ты, Вибий? – Ведь не зря Фэй и господин Юань показывали тебе свое мастерство. Теперь ты знаешь, что на свете есть искусство повыше того, чем владеют наши гладиаторы. И, значит, тебе есть к чему стремиться!

Радуйтесь же тому, что у вас есть! Ликуйте, оттого, что друзей стало больше! Боитесь разлуки? - Но, они временны и бессильны перед лицом истинной любви и дружбы! Разве господин Ли и его очаровательная невеста не доказали нам это? Так оставьте свои печали на дне ваших бокалов! Улыбайтесь друг другу так, чтобы в памяти друзей не остались ваши кислые физиономии! Да, это правда: мы не хотим расставаться с вами. Но, у каждого из нас есть свой долг, и он обязан его исполнить. И это тоже прекрасно! Такова жизнь и ее законы. А сегодня - смейтесь, пойте и веселитесь! Я сказал!

Пламенная речь Лентула возымела свое действие, и гости оживились.

- Корнелий, ты, несомненно, будешь избран консулом! – Крикнул Вибий. – И я буду первым, кто тебя поддержит.

- Мы все тебя поддержим! – закричали остальные.

- Вот, когда переговоры сдвинутся с места! – Улыбнулся Ли.

- Это так! – Поддержал его Фэй. – Мы придем в Рим еще раз, и создадим здесь школу военного мастерства, в которой будут изучать лучшее из стратегий Рима и Хань.

- Вам бы только мечами размахивать! – Недовольно отозвалась Валерия. – Лучше бы основали школу искусств.

- Школу искусств и врачевания. – Поддержал ее Ли. – Мы будем обмениваться самыми способными учениками.

- Представляете, какие возможности открываются? – Спросил Лентул. - Торговля, обмен знаниями, встречи поэтов и философов! Мы познакомимся с вашей историей, музыкой и песнями. Увидим ваши дворцы и жилища.

- FUTURA COGITA! – Подтвердил Вибий.

Друзья беседовали долго. Мечты перемежались шутками и веселым смехом.

За детским столом, возле которого лежали Юс, хромоногий Клеон и Рваное Ушко, тоже звучал смех.

- Ин, приходи к нам еще раз! - Сказал Тит, проигравший Ину лавровый венок Скворца. – Мы будем тебя ждать.

- Я постараюсь. Но, мне еще надо многому научиться.

- Нам тоже. К тому времени, когда ты придешь, я уже буду консулом Рима, и сделаю тебя полководцем! – Ответил старший из сыновей Лентула, составив неожиданную конкуренцию своему отцу.

- Не нужно ему в полководцы. – С женской осторожностью заметила Скворец. – Потом его пришлют к нам с войной! Становись купцом, Ин. Будешь часто ходить туда и обратно

- Привези мне ханьский меч, Ин! – Попросил Аней.

- Привезу, если приеду.

- И Юса приводи! Вместе с Рваным Ушком.

- И щенков от них привози. Мы их всех разберем!

Ин только вертел головой, отвечая на шутки и пожелания.

Пир закончился поздно. Детей отправили спать пораньше, а взрослые еще долго сидели, оживленно беседуя.

Расставаясь с Ином, Скворец протянула ему маленькое серебряное колечко с гранатовым камнем.

- Пусть оно охраняет тебя. Прощай, Ин…

- Прощай, Скворец!

Скрывая подступившие к глазам слезы, юная патрицианка повернулась и быстро ушла.

Ин будет хранить это кольцо всю свою жизнь, как самую драгоценную память о путешествии на Запад и темноглазой девочке-римлянке.

Еще через день ханьцы покинули Рим.

Последнюю ночь перед уходом Фэй провел у Валерии, и с восходом солнца он уже занял свое место в посольском отряде. Это было нарушением дисциплины, но, глянув на темные круги под глазами товарища, главный Посол не сказал ему ни слова.

Фэй тоже оставлял в Риме свое сердце.