Господин Сунь Шао-цзу проработал на этой должности двадцать лет. Не без пользы для себя и для людей. Его уважали. Подношения он брал, но в разумных пределах. Был достаточно справедлив, и в меру суров. По вечерам читал Кун-цзы (Конфуция). Любил семью, детей, и находил в том покой и умиротворение.
Сегодня, в помещении местной управы, у него был приемный день. Пришлось выслушать изрядное количество жалоб и прошений. Наконец, внимание притупилось, и он поймал себя на том, что не слушает вдову переписчика книг, просящую о небольшой денежной помощи. Потертые рукава шелкового халата занимали его гораздо больше, чем унылый голос женщины.
«Время заканчивать». – Подумал Начальник Уезда, и прервал монотонное бормотание посетительницы.
Сколько вы просите, уважаемая?
Я бы, хотела, высокочтимый и достойный господин начальник рассказать обо всех своих бедах…. с тех пор, как умер мой муж, я не разу не видела ни одной монеты…
Просто скажите, сколько.
Если купить дойную корову, то…
«И ради этого пустяка она добралась до уездного начальника… Денег в казне немного. Не стоит ей давать..» – Подумал Начальник Уезда. Но, вслух, удивившись самому себе, сказал: - Хорошо. Зайдите через два дня, и я велю казначею выдать вам необходимую сумму.
Вдова рассыпалась в многословных благодарностях, но он не дал ей возможности продолжить, и вежливо выпроводил за дверь.
«Ну, вот, хвала Небу, день закончен. Можно и собираться…»
У двери тихонько поскреблись.
Прошу вас, уважаемый. – Со вздохом отозвался он, отодвигая от себя связку законов и уложений Поднебесной.
Господин Сунь Шао-цзу! Добрые новости, радующие душу и сердце! – С порога и с некоторым возбуждением заговорил чиновник, исполняющий обязанности дежурного по управе.
Говори, уважаемый. – Не без доли скепсиса предложил уездной начальник молодому и горячему, видимо, чиновнику.
Господин Сунь Шао-цзу! Банда Железного Монаха разгромлена!
Начальник уезда откинулся к стене и с недоверием присмотрелся к говорящему.
Что вы такое говорите, уважаемый! Ну, кто мог это сделать? Императорские войска гоняются за ним четвертый год. Месяц назад они понесли серьезный урон, потеряли почти семьдесят человек и ушли ни с чем, а Монах как грабил селения, так и продолжает делать это совершенно безнаказанно.
Господин начальник! Вы мне не поверите: всю шайку уничтожили д в а человека!
Господин Сунь Шао-цзу внезапно почувствовал прилив крови к голове и сильное раздражение. Он поднялся на ноги и заговорил срывающимся, переходящим в крик голосом:
Я велю вас наказать, уважаемый! Вы вводите в заблуждение своего начальника и рассказываете сказки, недостойные вашего чина и звания! Стыдитесь!
Господин начальник! Труп Железного Монаха здесь, во дворе управы. Вы можете взглянуть на него собственными глазами. Два десятка уцелевших разбойников уже в колодках. А сотенный командир сам разговаривал с теми, кто совершил это чудо!
Господин Сунь Шао-цзу несколько растерялся.
Но это невозможно! Два человека не могут справиться с шайкой, разогнавшей целый императорский полк. Кто эти люди?
Господин начальник! Этот человек из… - Чиновник приблизился и перешел на почтительный шепот.
Не может быть! - Господин Сунь Шао-цзу с изумлением взглянул на говорящего. – Я всегда полагал, что слухи об этом монастыре – легенда, сказка.
Но, это так. Он, действительно оттуда. А второй – ту-кю, его ученик.
Господин Сунь Шао-цзу в волнении прошелся по комнате.
Но, в таком случае, мы обязаны озолотить этих людей. Где они? Я хочу их видеть.
Сотенному не удалось уговорить их приехать в город. Воин сказал, что ему ничего не надо, а его ученик серьезно ранен.
Я сам поеду к ним. Где это произошло?
Возле селения Чжоу, господин начальник. В сорока ли отсюда.
Этих людей во что бы то ни стало надо оставить в уезде. Дать им деньги, дома, хорошие должности. Величайший, да будет здравствовать он тысячу лет, специальным указом предложил нам по всей Поднебесной искать людей дельных и искушенных в своем мастерстве.
Господин сотенный сказал нам, что у воина – душа странника. И, вряд ли, он согласится на оседлую жизнь. А второй хочет жениться на какой-то местной девице и не прочь остаться.
Мы женим его на десяти девушках. Пусть только пожелает. Ха! Подумать только! Уничтожить злодеев, которые приносили уезду такие убытки! Иди, передай моему помощнику, что завтра мы отправляемся в Чжоу.
В селении происходил настоящий переполох. Местные жители никогда не видели такого количества сановных начальников и военных, которые посетили Чжоу за последние несколько дней. Все только и говорили о чудесном спасении господина Цзы-вэня, его слуг и племянницы. В воздухе, произносимое с глубоким почтением, витало имя знаменитого горного монастыря. На Юаня смотрели, как на ожившего бога.
Господин Цзы-вэнь, обретший свободу и получивший обратно все свои деньги, дважды в день навещал раненого Ильхана. Его супруга самолично следила за тем, чтобы у юноши были все необходимые снадобья, и пригласила известного на всю округу лекаря. Юань, впрочем, с известной долей сомнения воспринял местное светило, и пользовал друга собственными настоями трав.
Син-нян страдала. Приличия не позволяли ей приходить к любимому. Она мучалась и не спала ночами.
Отец Син-нян тоже испытывал определенные терзания, но они имели совершенно иное свойство. Как-то вечером, перед сном, он сказал своей супруге:
Кажется, мы промахнулись, матушка. Хозяин отмерил господину Ильхану двадцать связок монет, а сотенный командир, ну, тот, что был в селе позавчера, сказал, что теперь его щедро наградят и заберут в уезд. Возможно, даже в управу.
А я говорила тебе, тыквенная твоя голова! Говорила, что господин Ильхан – человек незаурядный и достойный, хоть и без роду, племени. А ты что мне твердил? Портной, портной! Портного в мужья! Вот и живи теперь сам, со своим портным! А мог бы в управе такого родственника иметь!
Ее супруг расстроился окончательно.
Да. Теперь господин Ильхан, пожалуй, и не посмотрит в нашу сторону.
Погоди, не каркай. Может быть, и посмотрит. Не забывай, что он пошел туда ради нашей дочери.
Так что же мне делать?
Ничего. Свое лицо тоже нельзя терять. Предоставь Небу решить это дело. Чувствует мое сердце, что все будет хорошо.
После полудня по селу разнеслась еще одна новость. Приехал сам Начальник Уезда господин Сунь Шао-цзу. Таких высокопоставленных лиц в Чжоу, отродясь не видывали. Вереница роскошных колясок и вооруженный конвой остановились у дома господина Цзы-вэня, который сиял, и излучал гостеприимство и добродушие.
Начальник Уезда сразу же пожелал видеть обоих героев. Он долго говорил о чем-то с Юанем, потом с Ильханом и, затем, с ними обоими вместе.
Когда он, наконец, вышел от них, господин Цзы-вэнь, кланяясь и продолжая сиять, пригласил всех отобедать.
Благодарю вас, господин Цзы-вэнь. Мы не откажемся, и даже попросим у вас разрешения переночевать. Но, сначала закончим все дела. Не будете ли вы любезны, показать мне дом вашей племянницы…э-э-э…
Госпожи Син-нян. – Услужливо подсказал ему из-за спины помощник.
Да, да! Юной госпожи Син-нян.
Родители Син-нян были застигнуты врасплох. Одна мысль о том, что их дом посетил Начальник Уезда, приводила главу дома в трепет. Весь вечер он переживал и восстанавливал в памяти это невероятное событие.
Войдя в дом, и учтиво поинтересовавшись здоровьем и благополучием его обитателей, господин Сунь Шао-цзу перешел к делу.
Я, собственно говоря, уважаемые, пришел к вам в качестве скромного просителя. Вы, как мне сообщили, уже семнадцать лет являетесь счастливыми родителями юной госпожи Син-нян. А я имею честь знать молодого человека, который, по моему разумению, мог бы составить ей вполне достойную партию. Правда, он сирота и чужеземец по происхождению, но в свои двадцать лет уже успел оказать Императору и Срединной Империи столь серьезные услуги, что я не могу здесь не выступить в роли его родителей. Речь идет об известном в вашем селении господине Ильхане. В случае вашего согласия, государственная казна берет на себя все расходы по проведению свадьбы, подарит молодым дом с небольшим хозяйством, а я от себя попрошу молодых людей принять мой скромный свадебный подарок в виде комнатной утвари и обстановки, резаной лучшими мастерами Поднебесной. Я так же с удовольствием сообщаю вам, что сегодня искателю руки вашей прелестной дочери, дарована шестая степень знатности. Ему так же предложена достойная должность, и государственный оклад в правлении нашего уезда.
Окончив свою витиеватую речь, господин Сунь Шао-цзу в ожидании ответа вопросительно уставился на главу дома.
У отца Син-нян из соображения приличий хватило духу выдержать небольшую паузу, после чего он, разумеется, дал господину Сунь Шао-цзу свое родительское согласие.
Вот и чудесно. Будем считать, что фандин состоялся – Спокойно сказал высокий гость. - Поверьте мне, вы не пожалеете. Господин Ильхан - достойный человек, скромный и с большими возможностями. На меня он произвел весьма благоприятное впечатление.
Поговорив еще несколько минут на общие темы, Начальник Уезда откланялся.
Проводив гостя, глава семьи молча уставился на свою супругу.
Что я тебе говорила? – Назидательным тоном сказала та. – Надеюсь, теперь ты будешь прислушиваться к тому, что я тебе советую.
И, поскольку ее муж продолжал пребывать в состоянии полного остолбенения, добавила:
- Ну, что молчишь? Пойди сообщи эту новость девочке. Она, кажется, не последний человек в этих событиях.
На следующее утро кавалькада колясок двинулась в обратный путь. Начальник Уезда, ехавший в одной коляске со своим помощником и обменивавшийся с ним впечатлениями, заметил:
Жаль, что господин Юань не согласился принять наши предложения, хотя в будущем он, возможно, тоже пожалеет об этом.
Если человек не хочет чего-то делать, то и будет плохо это делать, если его все же принудят к этому. Господин же Ильхан, как я понимаю, сам всей душой стремится к деятельному образу жизни, чем и сослужит немалую пользу обществу. Он решителен, собран, и чист душой, как мне показалось. Боюсь только, что иноземное происхождение будет некоторой помехой на пути его карьеры…
Взгляните на мою физиономию, любезный. – Пригласил помощника Начальник Уезда. - Да, да. Посмотрите внимательно.
Вы хотите сказать, что…
Вот именно. Я тоже иноземец в некотором роде. Мои родители из племени Юэчжи. И это не помешало мне стать уездным начальником.
«О путь! Как он глубок! Как прозрачна его чистота! Без него не запоют ни металл, ни камень. Металл и камень способны звучать, но не тронешь их, не запоют. Так кто же способен определить свойства всей тьмы вещей?» – Процитировал древнее изречение Начальник Уезда и погрузился в размышления.
Помощник не рискнул прервать его молчание.
Ильхан поправлялся быстро. Уроки, преподнесенные в свое время Юанем, спасли ему жизнь в страшной схватке с разбойниками. Две рубленые раны руки и задетое копьем легкое не давали возможности встать на ноги в течение двух недель.
Деятельный и подвижный ту-кю исстрадался на своем кане, и порывался встать ранее назначенного срока. Юаню надоело уговаривать нетерпеливого азиата.
Хочешь вставать, вставай! - Сказал он. - Только лежать после этого придется уже не две недели, а месяц, или даже больше.
Ту-кю неохотно смирился.
Син-нян тайком навестила возлюбленного, и это были самые счастливые минуты со времени освобождения пленников.
На полученные от господина Цзы-вэня и государственной казны наградные деньги, под бдительным присмотром Юаня, спешно строился небольшой дом. Второй дом Ильхан предполагал построить в уездном центре, по месту будущей службы. Потомственный кочевник, ту-кю проявлял неутолимое стремление к обретению постоянного семейного очага.
Через полторы луны в селении играли свадьбу.
Родители Син-нян приняли свадебные подарки Ильхана, сделанные в традициях народа хань-жэнь – одежду, украшения, рис, соль, две бараньих ноги, четыре фигурки кролика и крольчихи, выпеченные из сладкого теста. Согласно традициям, половину подарков семья невесты вернула, прибавив к ним обувь, одежду и письменные принадлежности для жениха.
Деревенский гадатель после долгих размышлений выбрал для свадьбы самый удачный день.
Все оставшиеся до знаменательного события дни Син-нян проводила на женской половине дома в обществе своих подружек. Она плакала, всячески выражая свою скорбь от грядущего расставания с родителями. Но сердце ее рвалось к любимому.
В день свадьбы на ней был короткий красный халат, зеленое платье и головной убор с накладкой из птичьих перьев, украшенный шелковыми помпонами и медальонами.
Ильхан прислал за невестой красный паланкин, который несли восемь человек.
В доме жениха, стоя на красном ковре, молодые в знак обоюдного согласия и единодушия завязали в узел красный шнур.
Деревянный идол, изображение бога домашнего очага Цзао-вана, подаренное когда-то Ильханом своей любимой, заняло в их доме самое почетное место.
Почтенный седовласый старик, старейшина селения, трижды слегка ударил красной палочкой повыше лба жениха и невесту, приговаривая: «Много счастья!». «Много сыновей!». «Долго жить!»
Брачный пир удался на славу.
Когда Юань подошел поздравить молодоженов, Син-нян низко поклонилась ему и сказала:
Господин Юань! Я никогда не забуду того, что вы для нас сделали.
Полно девочка. – Ответил Юань. - Главную победу в этой истории одержала ты. Ты оставила здесь Ильхана, и сохранила для Хань тайну шелкопряда.
Ильхан горячо обнял своего друга, затем низко ему поклонился.
Прости меня, брат! Я был не прав. Ты обещал мне помочь, но сделал больше. Я нашел здесь любовь, счастье, дом. Оставайся с нами! Будешь нам братом. Построишь дом, найдешь себе жену. Вместе будем сильнее.
Юань покачал головой. – Нет, Ильхан. Мой путь лежит за краем голубых небес. Там, где вечно бегут белые облака. И я еще ничего для себя не решил. Пока останусь с вами, посмотрю, чтобы все было хорошо. А там – Небо подскажет.