Занятый делами и подготовкой к походу на Запад, Ли, тем не менее, делал все для того, чтобы отыскать Ли-цин.
Друзья объездили окрестности Чаньани, опросили жителей соседних деревень, а Фэй, используя связи и знакомства, обследовал все увеселительные заведения, в которые Ли-цин могли поместить насильно. Они не обнаружили никаких следов пропавшей девушки.
Фэй, хорошо знавший разбойничьи нравы того времени, особых иллюзий не питал, но всячески старался поддерживать оптимизм своего друга.
«Если девушка погибла, а скорее всего, так оно и есть, то это известие его просто убьет». – Думал он. – «Если она жива, то попала в наложницы, или еще куда похуже. Впрочем, Небо выкидывает такие штуки, что только держись! Я и сам, благодаря заботам этой обезьяны, «ведающей богатством», уже давно должен быть в числе небожителей. Да вот, хожу по земле, и при этом еще превосходно себя чувствую».
Фэй повел плечом, прислушиваясь. Спина еще ныла. Но лекарь Главного Советника почти каждый день разминал ему мышцы, и втирал в спину какие-то душистые мази.
- Благоухаю, как девушка. – Вслух произнес Фэй. – В полном соответствии со своим именем! Но, зато живу! Надо будет сходить, посмотреть, как это зверье с жизнью расстается.
Ли смотреть на казнь мятежников отказался, и Фэй пошел один.
Этот день стал последним для многих тысяч человек. В столице и в других городах Поднебесной казнили осмелившихся посягнуть на власть Императора, их родителей, ближайших родственников и детей, многочисленных домочадцев, слуг и наложниц.
Вместе с бунтовщиками в этот день на эшафот отправились сотни невинных, и ни о чем не подозревавших людей. Кое-кому из них удалось бежать и скрыться в лесах. Но большинство обреченно приняли свою участь.
На главной площади Чаньани собралось, наверное, около пятидесяти тысяч человек. Огромная толпа стояла в полном молчании, созерцая страшное действо, свершающееся на их глазах.
Бунтовщиков привезли на телегах, каждую из которых сопровождал с десяток вооруженных солдат. Осужденные мужчины были обнажены по пояс, и тела большинства из них носили следы пыток.
Фэй стоял в первых рядах зрителей, и когда мимо него провозили «ведающего богатством», их взгляды скрестились.
Юноша не мог сказать, что Цайгуань-эр, доведенный пытками до полусмерти, узнал его, но от черной бездны, клубящейся в глазах преступника, по спине юноши пополз холодок.
«Ли прав». – Вспомнил он своего друга. – «Этот человек не просто так себе: преступник. За ним стоит что-то еще очень страшное».
Среди вереницы приговоренных к смерти было немало знакомых юноше лиц.
В отдельной телеге привезли министра Чжу-туна и его семью: троих сыновей и дочь. Еще одной дочери удалось сбежать. Двенадцатилетняя девочка, почувствовав опасность, спряталась, и ночью незаметно покинула дом. Ее искали, но не нашли.
Между тем, на деревянный помост уже взошел первый из осужденных. Двое дюжих молодцов бросили его под ноги палачу. Тот взмахнул тяжелым мечом, и первая отрубленная голова глухо ударилась о доски помоста.
Палачей было несколько десятков, и кровавая машина работала без остановки.
Некоторым из осужденных предварительно отрубали руки и ноги, и уж потом голову. Воздух время от времени оглашался жуткими криками. В воздухе повис тяжелый запах горячей человеческой крови.
Когда очередь дошла до министра Чжу-туна и членов его семьи, в толпе недалеко от Фэя страшно вскрикнула женщина.
Юноша оглянулся.
Толпа расступилась, и Фэй увидел лежащую на земле старуху. Кто-то из стоящих рядом людей склонился над ней и взял за запястье.
- Умерла. – Тихо произнес он.
«Родственница, что ли». – Подумал Фэй. – «И как ее пропустили. А, вообще, пора уходить отсюда. Зрелище не больно приятное.»
Идеальному в нашей жизни следует находиться в определенной гармонии с вещественным, и когда материя преобладает, душа человека начинает страдать. Фэй не мыслил подобными категориями, но чувствовал, что зрелище казни сильно повредило его внутреннему миру.
Выбравшись из толпы, он постоял какое-то время, переводя дух.
- Ну, и куда идти дальше? – Спросил он себя. - Ли собирался пойти к Ведичу. По-моему это то, что мне сейчас необходимо.
Несмотря на занятость, друзья не забывали навещать старика Ведича. Помимо бесценных знаний о Западе, Ведич обладал удивительной особенностью благотворно действовать на людей.
Детское любопытство в глазах, в сочетании с мягкостью обращения и доброжелательностью, делали его общество необыкновенно приятным.
Фэй, завороженный сведениями о летающих кораблях, не раз расспрашивал старика в надежде, что тот вспомнит что-нибудь еще очень важное. К сожалению, детство в памяти Ведича оставило скорее эмоциональные, чем конкретные следы.
- Удивительно, что он, вообще, заговорил на своем языке. – Сказал как-то Ли. – А ты еще от него чего-то хочешь.
- Кстати, о языке. Не скрою, что и мне хотелось бы поговорить на нем. Или это запрещено твоими Летящими? – Поинтересовался Фэй.
- Вовсе нет. Учи и разговаривай себе, сколько душе угодно. В седлах мы с тобой торчим с утра до ночи. Вот и общайся. Мне веселее будет.
И действительно, Фэй, приложив немало усилий, вскоре освоил азы непривычного для его ушей мелодичного языка.
- Кем ты, все же, себя считаешь? – Приставал он к своему другу. – Хань-жэнь, или человеком того, далекого мира?
- Конечно, хань-жэнь! Понимаешь, страна Ат, как красивая песня: отзвучала, и нет ее. А на этой земле мы с тобой живем.
- Ну, а знания, о которых ты говорил? Что вам мешает отдать их людям?
- Во-первых, я и сам еще очень мало знаю. А отец говорил, что знания в неумелых руках могут принести страшный вред.
- Чем же?
- Ты разрешишь играть мечом своему двухлетнему братишке?
- Нет, не разрешу. Обрежется, или глаз выколет.
- Ну, и здесь что-то похожее случится. Вот послушай: “Было бы величайшим грехом открыть перед воинами тайну твоего искусства! Остерегайся! Пусть даже муравей не попадет туда, где ты работаешь”.- Процитировал на память Ли. – И это не Летящие сказали, а наш мудрец, хань-жэнь.
- Жаль! - Заключил Фэй после некоторого раздумья. – Я не знаю, о чем там идет речь, но, представляешь, какое оружие, можно сделать? Всех хунну враз перебили бы, а их земли заняли.
- Вот это и будет страшное зло. Кроме воинов у хунну есть дети, старики и женщины. Они в чем виноваты? Отец говорит, что народы должны дружить, а не убивать друг друга.
- Не знаю,… Их дети вырастут и тоже станут воинами. А когда хунну убивают наших детей? Это как?!
- Убивают темные и озлобленные. Не все кочевники такие. Ты сможешь убить ребенка хунну?
- Нет…. Не думаю.
«Да, пожалуй, не смогу!» - Подумал Фэй, вспоминая тот давний разговор. – «Но, будет лучше, если эти хунну, вообще, куда-нибудь провалятся. Одни пакости от них. Однако, в последнее время мой друг сильно изменил свои взгляды. По-видимому, это результат влияния его отца. Помнится, когда мы встречали посла хунну - князя Далу, Ли воспринимал его, как грязную, вонючую обезъяну, то есть, вполне нормально».
Фэй не ошибся. Ли уже сидел рядом с Ведичем в садике, у его дома.
На этом крохотном куске земли Ведич высадил цветы, и два деревца вишни.
«Как занятно, прутиками, огорожены цветы». – Обратил внимание Фэй. – «У нас такого не увидишь. Видимо, так делали у него на родине».
- Приветствую вас, Летящий! – Низко поклонился Фэй старцу. – Пусть Небо хранит вашу драгоценную жизнь.
- Ты заговорил на нашем языке, мой юный господин? – Удивился Ведич. – И я рад приветствовать тебя. Ли рассказал, что Небо сохранило тебя для нас.
- Это так. Небо поддержало меня, а Земля и горы укрыли от злых глаз.
- Да будет так всегда в твоей жизни! – Пожелал Ведич. – Готов ли ты к пути?
- Да, Летящий!
Старец, у которого были больные ноги, не мог сидеть, скрестивши их, и полулежал на кане, прикрытый цветастым одеялом.
Взгляд Ведича был грустен, и часто убегал к синей кромке далеких гор.
- Если бы силы не покинули меня, я бы ушел с вами. – Сказал он юношам. – Но судьба и годы велят мне оставаться здесь.
- А что Величайший? – Спросил он, помолчав некоторое время, и перейдя на язык хань-жень. – Идете вы с войной или с миром?
- Наш Повелитель хочет предложить Западу мир и торговые отношения.
Но, в пути нам предстоят встречи с кочевниками. Их будут отгонять армии Ли Гуан-ли.
- Не отделяйтесь от основных сил. Хунну налетают неожиданно, как ураган, отсекают небольшие отряды, захватывают их в плен и уводят вглубь степей. Бежать оттуда очень трудно. Если же пойдете песками, то вас будет поджидать другой враг – безводье и песчаные бури. Ветер несет песок с такой силой, что он может выжечь глаза и людям и лошадям. Поэтому при первых же признаках бури укутайте головы животных одеялами и уложите их на землю. Ложитесь рядом с ними, и защитите свои глаза. Если почувствуете, что песок заносит вас, постарайтесь освободиться от него сразу. Потом будет поздно.
- Мы воспользуемся этим советом. Но нам хотелось бы еще раз расспросить вас о западных странах.
Они говорили долго и, все сказанное Ведичем, представлялось друзьям чрезвычайно важным.
Заканчивая разговор, Ведич сказал:
- Кровь предков-жрецов говорит во мне, и временами я прозреваю Будущее.
Сон, который я видел недавно, был вещим. Душа моя воспарила над временем и пространством, и внутренним оком я видел все, что случится на Земле через многие сотни лет.
Я видел, как над Землей взошла ослепительная звезда великого Праведника и Учителя. Он нес людям Новое Учение, Свет и Добро, но беспощадный Рим распял его на кресте.
- Что значит, «распять на кресте»? – Спросил Ли.
- Воздвигают деревянный столб, и прибивают к нему поперечную доску. Затем железными штырями прибивают руки и ноги живого человека к кресту, и оставляют умирать мучительной смертью.
Казнь Небесного Посланника не могла остаться безнаказанной, и внутренним взором я видел падение Великого Рима под ударами кочевников. Его правители, погрязшие в разврате и пьянстве, не смогли защитить свой народ. Реки крови смыли их, и Рим стал маленьким и смирным, как новорожденный ягненок.
Но семена, посеянные Римом, не погибли. Они расцвели пышным цветом новых империй.
Я видел свой народ и Борею, поднявшуюся могучим гигантом и, вольно, на руси, раскинувшуюся от моря до моря.
Она примет учение распятого Учителя, и понесет Его Свет грядущим поколениям. Борея вынесет немало испытаний прежде, чем примет в себя свет истины: страшные нашествия иноземцев и гнет временщиков, которые будут подталкивать народ к расколу, и братоубийственным войнам.
- А Хань? Что ждет ее, и с кем будет наш народ? - Спросил Фэй.
- Хань станет великим и могущественным государством. С кем она будет? – Вместе со всеми! У нас нет другого пути, как путь единства.
- А весь наш мир, что станет с ним?
- Земля перенесет много страданий. Я видел гигантские костры, в которых сжигали книги и маленьких детей. Восток и Запад будут смотреть в лицо друг другу, дыша ненавистью и смрадом. Миллионы людей умрут на полях гигантских сражений. Многие цветущие страны станут пустыней, и там, где текли полноводные реки, земля будет сочиться смертью и ядом. Несметное число растений и живых тварей погибнет, не вынеся грязи, которой мы зальем свою землю. Бесконечные раздоры, постоянные распри из-за веры в разных богов, жадность, и слабоумие дураков подведут народы к роковой черте, за которой уже не может быть жизни. Только смерть и забвение. В эти страшные мгновения люди прозреют и станут жить в мире и согласии. И тогда Небо простит всех нас, и позволит шагнуть в свои пределы, к сияющим звездам и вечной мудрости.
- Что остановит людей, Учитель? Что заставит их образумиться?
- Беда, сын мой! Единственное, чему способен внять разум, ослепленный безумием.
Ну, а пока, мои юные друзья, мы все будем делать то, что велит нам время. Вы пойдете на Запад. Там тоже немало светлых людей. Ищите их. Император затеял великое и благородное дело – торговые пути предпочтительнее распрей и крови. Они принесут людям процветание. Но, помните: по дороге, проложенной вами, двинутся не только новые знания и невиданные товары. По ней пойдут зависть, корысть и человеческая глупость - всё, что ведет к войне и разладу. Остановить их будет непросто. Понадобится кропотливый труд души сотен поколений Востока и Запада.
Делайте и вы свою часть дела уверенно и в спокойствии мысли, ничего не боясь. Не забывайте, что мы все на этой Земле идем к Свету Великой Единой Жизни.
- И все будет так, как вы сказали, Учитель?
- Небо показало мне наше возможное Будущее. Очень хочется, чтобы оно было лучше.
И последнее: быть может, Небо позволит мне дожить до вашего возвращения. Если там, на Западе, волей случая вы встретите человека из Бореи, расспросите его, знает ли он что-нибудь о судьбе рода Ведичей. Передайте ему вот этот свиток. Он мал, и нести его не составит труда. Это – мое послание Борее, мои мысли и предвидение ее грядущего. В нем я пишу и о своем заветном желании: дружбе между людьми Бореи и Хань.
Ведич протянул юношам аккуратно сложенный лоскут шелка.
- Мы выполним вашу просьбу, Учитель. – Ответил Ли, принимая свиток из рук Ведича.
- Благодарю вас, мои юные друзья.
Старик замолчал, и наступившая тишина показалась юношам звенящей.
Уже в самом конце встречи, прощаясь, старец внимательно посмотрел на Ли.
- Твое лицо печально, и несет следы утраты. Велика ли твоя потеря?
- Да, Учитель.
- Ты преступил какой-то важный закон, хотя, и не по своей воле. И был наказан за это.
- Учитель! У меня отняли самое дорогое – мою любовь. Вы можете видеть грядущие годы. Скажите мне: это навсегда, или я могу надеяться?
- Посмотри на меня, мой мальчик. Я стар, и все, что мне было дорого, осталось в бесконечной глубине времен. И невелик тот путь, что лежит до места моего последнего упокоения. Но даже я не теряю надежды.
- На что, Учитель?
- На Чудо, сын мой. На то, что придет час, когда распадутся оковы испытаний, и дорогие лица просияют нам из бездны забвения.
- Но если все потеряно, Учитель?
- Говорю тебе: ничто не теряется в этом мире бесследно! Будь сильным, иди с верой в сердце, и твой час придет!
Ведич проводил юношей до ворот, и долго смотрел им вслед.
Ли покидал старца с грустной уверенностью в том, что они видят его в последний раз.
Поздним вечером того же дня в библиотеку, в которой работал Главный Советник, зашел его верный слуга Ян-ши.
- Господин! Простите, я нарушаю ваше уединение. Но дело, по-видимому, не терпит отлагательств.
- Слушаю тебя, Ян-ши. – Поднял голову от рукописи его хозяин.
- Сегодня днем были казнены все участники и зачинщики смуты. Главному злодею – министру Чжу-туну, перед казнью, благодаря вашей безграничной милости, была разрешена встреча с матерью. После того, как встреча состоялась, женщина подошла ко мне и попросила передать вам этот свиток.
Ян-ши протянул Советнику маленький, свернутый в цилиндр, лоскут шелка.
Советник взял его из рук слуги и развернул. Бегло просмотрев свиток, почувствовал, как по спине побежали мурашки: перед ним было точное описание и план того места, где хранились бесценные рукописи, с помощью которых министр Чжу-тун хотел купить себе жизнь.
- О, Небо! – Вырвалось у Советника. – Ты можешь сделать людей лучше, даже если они стоят на краю могилы! А где его мать? Ты привел ее обратно?
- Она умерла. Ее сердце не выдержало зрелища казни сына.
Советник опустил голову, и долго смотрел в пол. Затем поднял глаза на Ян-ши.
- Предайте ее земле достойно, как и положено хоронить мать, не покинувшую сына даже в смерти.
Ян-ши молча поклонился.