После побега из родительского дома Ли-цин несколько дней скрывалась в лесу. Питалась ягодами и кореньями. Ее вороной конек Тао неотлучно находился при ней.

- Чем же я стану тебя кормить, когда наступит зима? – Спрашивала девушка, обнимая его за шею и заглядывая в большие, влажные глаза. – Это сейчас у тебя травки вдоволь. А что будет потом?

Вконец изголодавшись, она пробралась в соседнее селение, где ей удалось похитить несколько рисовых лепешек и, что было для нее очень важным – кремень и кресало.

Дважды такие набеги сходили ей с рук, но в третий раз она попалась.

Ее побили и заперли в какой-то сарай.

- Завтра отведешь мальчишку к судье. Он решит, что с ним делать. – Услышала она сквозь запертую дверь.

Ли-цин была в отчаянии. И не столько из-за себя, сколько из-за Тао, которого она привязала к дереву в соседней рощице. Ведь его могут загрызть волки!

Дождавшись, когда ее тюремщики уйдут, девушка встала и попробовала открыть дверь. Однако, она была надежно заперта. Стены ее темницы тоже были сделаны добротно, и никаких надежд на освобождение не оставляли.

Тогда она принялась изучать крышу. Сложенная из простого хвороста, покрытого пучками травы, она показалась ей недостаточно прочной.

После двух неудачных попыток Ли-цин удалось зацепиться ногами за одну из жердей под потолком, и она принялась разбирать хворост. Время от времени ей приходилось спускаться на землю и передохнуть. Но крыша постепенно поддавалась, и девушка с облегчением почувствовала близость освобождения.

Еще немного усилий, и она уже смогла пролезть в образовавшееся отверстие.

На дворе стоял поздний вечер, и вся деревня давно уже спала.

Оглядевшись, Ли-цин осторожно спрыгнула на землю. Ее никто не сторожил, и путь к свободе был открыт.

Неподалеку от сарая Ли-цин увидала курятник, и решила все-таки утолить голод, который мучил ее со вчерашнего дня.

Хорошо понимая, что куры – народ шумный и скандальный, она двигалась и ступала очень осторожно.

Птицы проснулись, но паники пока не поднимали.

- Тихо, тихо, миленькие… - Прошептала Ли-цин.

Очень медленно, как во сне, она протянула руку, и нащупала одно за другим несколько теплых яиц. Разбила их прямо здесь, и с наслаждением проглотила.

Куриное племя ее не подвело, но, выбравшись наружу, девушка лицом к лицу столкнулась с деревенским сторожем.

Молодой, здоровенный детина разинул от удивления рот, и, протянув вперед руки, попытался схватить грабителя. Но его никогда не учили тому, что знала и умела Ли-цин. Сделав ложный выпад, она нырнула парню под руку и была такова. Стремительные ноги девушки оставили ее преследователя далеко позади. А там уже недалеко рощица, и влажное дыхание явно обрадованного Тао.

«Сколько же так может продолжаться? Что делать и куда идти? Я даже не знаю, где живет Ли…» - Свернувшись в клубок, думала девушка. – «Рано или поздно меня или поймают, или убьют. Но это все равно лучше того, что уготовил мне отец».

С первыми лучами солнца девушка ушла в лес, подальше от людей и селений.

Потратив несколько дней, она изготовила лук и стрелы. Тетиву свила, используя волосы из гривы своего коня, а наконечниками ей послужили острые сколы щебня, которые она долго оббивала и затачивала.

Наконец, всплакнув, потому что никогда раньше не убивала, подстрелила несколько лесных пичуг.

Зато у нее появилось жареное мясо, и это очень поддержало ее силы.

Ли-цин внимательно осмотрела местность, и нашла просторное углубление, полупещеру под скалой с нависшим козырьком. Подобрала подходящий камень. С помощью прочных плетей ползучих растений привязала его к подходящему куску дерева, и получила что-то вроде первобытного топора. Действуя этим примитивным орудием, загородила вход в пещеру кольями, и сделала входную дверь. На пол пещеры уложила хворост, а сверху выстлала его сухим мхом. Одно из достоинств ее нового дома заключалось в том, что в него можно было завести и Тао.

- Вот так! – Сообщила она своему четвероногому другу. – У нас есть дом. Теперь займемся заготовкой пропитания.

Девушка не давала себе ни минуты отдыха. Была еще только середина лета, но, прикинув необходимое для Тао количество сена на зиму, она удвоила свои усилия. Траву срезала таким же самодельным каменным ножом. Сушила на открытом для солнца склоне горы по соседству с пещерой. Руки были посечены травой, но она не обращала на это внимания.

У новых постояльцев были и соседи. Приходил небольшой медведь. Оставался в некотором отдалении, поднимался на задние лапы и с любопытством присматривался. Враждебности, однако, не проявлял.

Гораздо больше неприятностей Ли-цин причиняли мелкие зверьки. Они воровали засушенное мясо, и грызли запасенные на зиму коренья.

Вечерами, если не шел дождь, Ли-цин садилась у входа в пещеру и, обхватив колени руками, смотрела на дальние вершины деревьев, и в звездное небо. Тао шумно вздыхал у нее за спиной.

Она плохо представляла себе, что будет дальше. Ясно было одно: требуется время для того, чтобы о ней забыли в императорском дворце. Но, как дать знать Ли, что она жива?

По своей доброй няне она тосковала, а на родителей чувствовала острую обиду, хотя и сознавала: рано или поздно что-то такое должно было произойти. Но, хотя бы предупредили заранее, о том, что собираются сделать! Она бы успела сообщить Ли. А уж он-то, точно, что-нибудь придумал.

Так они прожили полторы луны. Жизнь отшельницы Ли-цин даже нравилась. Никто не пристает с занятиями, с гребнем, с прическами. Но, вот, что любопытно: по утрам девушка тщательно занималась своим туалетом, и даже смазывала лицо соком травки, которую ей когда-то показала няня. «Запомни, Ли-цин, от этой травки кожа становится нежной, как шелк и белой, как молоко».

И, если они все же когда-нибудь увидятся с Ли, она непременно должна быть красивой.

- Он же такой видный, этот господин Ли! – Говорила она Тао. – А я не хочу быть при нем серой мышкой.

Тао косился на девушку темными глазами. Для него она была самым прекрасным существом на свете, и ему было совершенно все равно, как она причесана, и что на ней надето.

Природа вокруг них тоже была прекрасна. Полный жизни, девственный лес, звонкие ручьи и непуганые звери.

Все закончилось неожиданно и страшно, когда Ли-цин ушла поохотиться, а Тао, чтобы не помешал, оставила дожидаться запертым внутри загородки.

Подстрелив нескольких мелких зверьков, она решила пройти к соседнему водопаду и искупаться.

Девушка долго и с наслаждением плескалась в воде, что-то пела. Потом оделась, посушила волосы под жарким летним солнышком, еще немного повалялась на траве у водопада, и неторопливо направилась к своему жилищу.

Выйдя на поляну перед пещерой, она остолбенела.

Загородка была разломана. На земле виднелись следы человеческих ног. Накопленные с таким трудом припасы исчезли. Тао в пещере не было.

Вокруг шумел лес, да попискивали птицы в ветвях. Напрасно, во всех направлениях, металась девушка – Тао и его похитители исчезли бесследно.

Ночь Ли-цин провела без сна. Наутро она собрала в узелок свои нехитрые пожитки, забросила за спину самодельный лук, и ушла, куда глаза глядят. Ее душой безраздельно владели мрак и тоска.

Ли-цин не знала, что ее потерянному другу неслыханно повезло.

Спустя некоторое время, на одном из базаров Чаньани, перед продавцами лошадей остановились двое юношей.

- О! Смотри! – Воскликнул один из них. – Да, не будет мне счастья, если это не лошадка нашей пропавшей сестрицы!

- Ты прав, Бань-эр! – Отозвался его спутник. – Смотри, белая метка на левой, передней ноге.

- Да! А вот и отметина у хвоста. Но, до чего же он исхудал!

- Тао! Тао! – В один голос позвали коня молодые люди.

Жеребец встрепенулся, изогнул длинную шею, и заволновался.

- Ну-ка, отвечай, любезный, откуда у тебя эта лошадь? – Грозно спросил, подступая к продавцу, старший из двоюродных братьев Ли-цин.

Тот заюлил, да не тут-то было. Кликнули стражу. Вора отвели к судье, и поскольку речь шла о пропаже человека, взяли его в плети.

Мошенник быстро сознался, где украл лошадь, указал на сообщников, и даже взялся показать братьям это место, но клялся, что девушки не видел, и что в пещере, вообще, никого не было.

Пришлось применить пытки, куда посуровее, но похититель продолжал стоять на своем: девушки не видел, а конь был бесхозный.

Вора отправили на каторжные работы, но перед тем он отвел братьев и отца пропавшей девушки к пещере, в которой Ли-цин жила в последнее время. Место нашли не сразу, и долго плутали по лесу.

Все трое стояли перед покинутым жилищем Ли-цин, как перед заброшенной могилой.

- Она сюда не возвращалась. – Сказал Бань-эр, обращаясь к своему дяде. – Смотрите, зола старая, и никаких свежих следов.

Его брат, пришедший в ярость, хотел, было, здесь же зарубить вора, но господин Бао-юй его удержал.

- Погоди, неразумный! Он свое получит. Не забывай, однако, что именно благодаря этому проходимцу, мы теперь точно знаем: девочка жива.

По возвращении в Чаньань, четвероногий друг Ли-цин занял свое место в конюшне отца своей юной хозяйки.

- Береги его, как зеницу ока! – Прослезившись, сказал слуге господин Бао-юй. – Когда девочка найдется, а мы все в это верим, она будет счастлива снова увидать своего дружка.

Какое-то время Ли-цин еще бродила в окрестностях ее бывшего жилища в надежде отыскать Тао, но тот, как сквозь землю провалился.

Смысл жизни для девушки был потерян. Ее единственный друг, ее Тао, которому она поверяла все свои горести, исчез навсегда. Она больше не сможет обнять атласную шею, заглянуть в большие влажные глаза, услышать его дыхание.

С глазами, полными слез, Ли-цин шла по лесу. Будущее предстало перед ней разверстой пропастью: дорога домой закрыта. Даже, если каким-то чудом она встретится с Ли, они не смогут пойти против воли Сына Неба. Ее имя внесено в списки императорских наложниц. Она принадлежит Величайшему, она - его собственность. Изменить это положение дел не в силах даже Главный Советник – отец Ли. И сам Ли уже, конечно, идет на Запад, выполняя волю Императора. А это – годы и годы пути. Потеряно все: родители, любовь, смысл жизни.

Лес окончился, и Ли-цин вышла на открытый, крутой склон горы. Стоял чудесный летний день. Все вокруг нее цвело и радовалось жизни. Мягкая трава легко и послушно стелилась под ногами.

Склон становился все более и более пологим, и внезапно закончился, переходя в глубокий, отвесный обрыв.

Девушка подошла к самому его краю.

Далеко внизу виднелись хижины маленькой деревушки, желтеющие пятна полей и убегающие вдаль отроги гор.

Ли-цин долго стояла у края, потом вспомнила про несчастную любовь своего дальнего родственника и его страшную смерть: юноша прыгнул со скалы и разбился.

«А ведь это – выход!». – Промелькнуло в голове у девушки. – «Выход и спасение. Один шаг – и все. Наверное, будет больно, но зато – конец моим страданиям».

Вся короткая жизнь Ли-цин стремительно пронеслась перед ее внутренним взором. Детство, добрая няня, игры с братьями, первая встреча с Ли… навсегда потерянным Ли…

Бездна влекла ее с неудержимой силой. Закрыв глаза, с замершим сердцем Ли-цин наклонилась вперед и шагнула в пропасть…

В то же мгновение что-то мощно рвануло ее назад и бросило в траву.

Девушка слабо застонала и лишилась чувств.

Она не знала, сколько времени провела без сознания, но когда открыла глаза, увидела над собой лицо незнакомого человека.

Еще плохо понимая, что происходит, Ли-цин попыталась сесть.

Незнакомец помог ей, заботливо поддерживая за плечи.

Она сидела у небольшой дождевой лужицы, в двадцати шагах от пропасти. По-видимому, мужчина перенес ее подальше от края обрыва.

Придя в себя, девушка смогла, наконец, рассмотреть сидящего рядом с ней человека. Уже немолодой, с седой бородкой и усами, с истрепанной повязкой на голове, он смотрел на нее с сочувствием и, в то же время, осуждающе. Это был странствующий монах-даос.

- Что же ты делаешь, несмышлёныш! Я еле успел схватить тебя за куртку. Только Небо может отнимать жизнь у человека. Сам он не имеет права этого делать.

Ли-цин разом почувствовала, как к ней вернулась вся ее душевная мука.

- Зачем ты спас меня, старик? – Тихо произнесла она, опустив голову. – Я уже была у края небесных чертогов. А ты вернул мне эту страшную боль…

И слезы ручьем хлынули из ее глаз.

Монах покачал головой.

- Так ты – девушка. Я так и подумал, но потом решил, что мне показалось. Вот что: возьми-ка, испей водицы для начала. А потом мы с тобой обговорим – что, да к чему.

Ли-цин безвольно повиновалась тому, что говорил ей старый монах.

К вечеру даос развел небольшой костер, укутал Ли-цин в свой шерстяной плащ и долго, не говоря ни слова, смотрел на нее.

- Ты можешь не рассказывать мне свою историю. – Произнес он, наконец. – Я и сам ее знаю. Конечно, это – любовь. И конечно, несчастная.

Ли-цин молча кивнула головой.

- Эта история стара, как мир. И будет повторяться, покуда на земле живут люди. Вот что я скажу тебе, девочка: давным-давно, в момент отчаяния я хотел совершить над собой то же, что и ты. Но Небо послало мне спасение – на порог моей бедной хижины пришла птица со сломанным крылом. Она стояла и смотрела на меня. И я опустил нож, которым хотел перерезать себе горло! Я был нужен этой птице.

Ты знаешь: зверь бежит от человека даже, если он ранен. А эта птица спокойно далась мне в руки. Я перевязал ее и выходил. Я вылечил ее раны, а она – мои. И с того благословенного дня я знаю: пока на земле, кроме меня, есть хотя бы одно живое существо – оно будет нуждаться в моей помощи!

Тихий голос монаха проникал в самую душу Ли-цин. Она внимала ему с жадностью выздоравливающего человека.

Они говорили долго. Попеременно, то улыбаясь, то прерывая свои слова слезами, девушка рассказала монаху все.

- Так он тебя любит! – Вскричал даос, проявляя неожиданную живость. - Тебя одарили лучшим из того, что могут дать Земля и Небо! А ты, неблагодарная, испугалась трудностей, и удумала лишить себя жизни!

- Да, но Император…

- Что Император?!! Да знаешь ли ты, что перед могуществом Любви бессильно все! Даже Император!

Отблески костра освещали лицо монаха и его сверкающие глаза.

- Иди к нему! - Кричал он. – И забудь о своей слабости, как о самом позорном поступке в жизни! Пока вы любите друг друга, вы сильнее воды, огня, и самой страшной стихии!

Ли-цин почти физически ощутила невероятную мощь, которой веяла душа этого человека. Его слова наполняли ее восторгом и чувствами осужденного, которому объявили свободу.

Наутро даос благословил ее, и она пошла дальше, на Север.

«Ли, наверное, уже на пути в Западные страны. Вместе с армиями Ли Гуан-ли». – Думала она. – «И это единственная возможность его увидеть. Потом мы вместе с ним решим, что нам делать дальше. Итак, мне надо пойти в солдаты. А что? - Меч я держать умею. Стреляю тоже ничего себе. Все, кто со мной общался, не сомневались в том, что я – юноша. Итак, в дорогу! На Запад!

Приняв такое решение, Ли-цин встрепенулась и повеселела.

Еще довольно долго ей пришлось догонять уже находящиеся на марше армии. Несколько раз Ли-цин задерживали, пытались посадить в тюрьму, но каждый раз ей удавалось скрыться. Один деревенский богатей хотел, было, силой заполучить в ее лице бесплатного работника, но заработал лишь пару объемистых синяков.

Уверенность Ли-цин в своих силах росла, и она торопилась.

Уже на самом подходе к обозам, девушка неудачно похитила курицу в соседней деревне, в результате чего и попала в роту «молодых негодяев».

Юань выслушал искренний рассказ девушки, и молчал так долго, что Ли-цин поняла: ее дело – худо!

«Отправить девчонку домой, значит, послать ее на верную смерть. До Чаньани уже тысячи ли пути. Да, и сбежит она по дороге». – Размышлял Юань. – «Сообщить о ней начальству? Ее и отправят домой. Или, того хуже, сделают развлечением для солдат. Разыскать ее возлюбленного, господина Ли? Но, на Запад идет огромная армия. Причем, часть ее – южной дорогой. Где он – неизвестно. Что же с ней делать?…».

- Вот что, Лян… - Наконец, негромко произнес Юань, глядя в землю.

Ли-цин со страхом ждала решения своей участи.

- Время уже позднее, а путь – дальний. Нам всем следует беречь свои силы. И принадлежим мы не себе, а Величайшему. Ты – его солдат. Иди и исполняй свой долг! Твою тайну я сохраню.