Вот уже полтора года Главный Советник ничего не знал о судьбе сына и его друга. Он ни на один день не прекращал поиски бесследно пропавшей невесты Ли. Десятки преданных ему людей обшаривали самые удаленные уголки Империи. Но, каждый новый день не приносил ничего, кроме разочарований. Ли-цин словно растворилась в сиреневых туманах Поднебесной.
Продолжал он и поиски отшельника Лао.
Современные руководители и высокопоставленные бюрократы напрасно полагают, что ХХI столетие ставит их в исключительные по интенсивности условия работы. Выдающиеся личности Прошлого умели работать помногу часов в сутки, на протяжении длительного времени. Необходимость заставляла их концентрировать в точку все свои возможности, сочетая широту профессионального кругозора с глубиной проникновения в проблему.
Главному Советнику приходилось решать множество не похожих одна на другую задач.
Одним из таких важных вопросов было поручение Императора объединить старания отдельных шелководческих производств, и купеческих усилий по продаже готового шелка в цельное и организованно действующее сообщество.
Сын Неба ни на мгновение не усомнился в том, что торговый Путь, который он с такими жертвами прокладывал, будет действенным и необходимым для Запада и Востока. В своем воображении он уже видел бесконечные вереницы груженых караванов, движущихся в обоих направлениях.
Исполняя волю Высочайшего, Главный Советник подыскивал в регионах людей, способных составить руководящее ядро нового проекта.
В один из дней перед ним предстал уже известный нам начальник уезда господин Сунь Шао-цзу, способствовавший семейному счастью Ильхана после разгрома банды Железного Монаха.
Почтительно выслушав поручение Главного Советника, он попросил слова.
- Позволю себе заметить, господин Главный Советник, что в моем уезде есть такой человек. Он молод, но обладает неукротимой энергией и выдающимися способностями. Он уже оказал несколько важных услуг нашему уезду, и я как раз размышлял о возможности его продвижения по службе. По удивительному совпадению этот молодой чиновник буквально заворожен всем, что имеет отношение к Золотой Гусенице, хотя и совершенно не образован в шелководстве.
- Как его имя?
- Он – ту-кю по происхождению и зовут его Ильханом. Хотя у нас он, для простоты и порядка, записан, как господин Пэй Син.
- Хорошо! Велите ему заняться этим делом. Пусть познакомится с основами шелководческого мастерства, и изучит состояние этого вопроса в вашем уезде. Через две луны привезете его ко мне, и он расскажет нам о проделанной работе.
Так перспективный молодой чиновник Пэй Син, которого мы здесь, тоже для простоты, будем по-прежнему называть Ильханом, получил, наконец, возможность заняться давно интересующим его делом.
Со времени их расставания с Юанем он успел обзавестись двумя сыновьями-близняшками, которых ему родила боготворимая им Син-нян. Бродяга-кочевник исчез, и на его месте появился образцовый семьянин и законопослушный чиновник.
Выслушав приказание начальника уезда, Ильхан немедленно приступил к его исполнению. Начать знакомство с делом он решил в родном селении Син-нян, где родилась их любовь, и в котором, как известно Читателю, занимались разведением шелкопрядов. Заодно, его супруга могла встретиться с родителями, которых не видела довольно долгое время.
Ильхан был скор на сборы, и уже на следующий день вместе с семьей погрузился в две коляски, двинувшиеся в направлении Чжоу.
Приезд в селение чиновника такого ранга - событие весьма знаменательное. Встреча с родными была трогательной и, как и полагается, почтительной.
Отдав дань уважения своим родственникам, Ильхан направился в дом господина Цзы-вэня, также хорошо знакомого Читателю по его неумеренной тяге к женскому полу, и пребыванию в плену у Железного монаха.
Ильхан ступал по хорошо знакомым ему местам, и они навевали на него легкую грусть. «Где-то сейчас мой друг и Учитель Юань?» - Думал он, вспоминая их совместные странствия, спуск в гробницу Цинь-ши-хуанди и страшную схватку с Железным Монахом. – «Если бы не он, быть бы мне бродягой всю оставшуюся жизнь».
Юань, действительно передал этому юноше знания, опыт и то, неуловимое, что позволило ему стать, если и не полностью человеком хань-жэнь, то во всяком случаю значительно приблизиться к этому удивительному народу.
Во дворе усадьбы господина Цзы-вэня гостя встретили поклоны знакомых ему слуг. Они смотрели на него во все глаза, и с трудом узнавали в сановитом, одетом в дорогой халат, чиновнике своего бывшего коллегу.
Ильхан не принадлежал к разряду зазнаек, и приветливо поздоровался со всеми. В следующий момент времени, повернув голову налево, он испытал легкий шок при виде хозяина усадьбы, который с радостной улыбкой спешил ему навстречу.
Господин Цзы-вэнь выглядел прекрасно, и совершенно не изменился. В его облике не было ничего такого, что могло вызвать удивление, если бы не тонкая, прочная веревка, привязанная к правой ноге. Другой конец веревки уходил куда-то вглубь дома.
У вежливых людей не принято удивляться чему-то странному в облике другого человека. Китайцы вежливы вдвойне, поэтому Ильхан и виду не показал, что его что-то смущает.
Они довольно долго беседовали с хозяином дома, выказывая друг другу все положенные знаки уважения, затем расстались, уговорившись встретиться на следующий день.
Вернувшись домой, Ильхан поделился с женой своими наблюдениями, а та, в свою очередь, сгорая от любопытства, обратилась за разъяснениями к родителям.
Разгадка странного украшения бывшего хозяина Ильхана оказалась довольно простой.
Супруга господина Цзы-вэнь ни на один день не переставала мужественно сопротивляться неумеренной тяге своего мужа к женскому полу. Однако все ее усилия разбивались вдребезги о неукротимое естество супруга. Не помогало ничего: ни уговоры, ни семейные сцены, ни прямое вмешательство в амурные планы старого ловеласа. Какими только словами она его не обзывала! И «старым хрычом», и «блудливым псом» и «взбесившейся лысой обезьяной». Требовала прекратить «прыгать от одной лохани к другой!» Но, чаще прочего, она называла его «старым козлом», сочетая название этого почтенного домашнего животного со всевозможными и не всегда удобоваримыми прилагательными. Бесполезно! Господин Цзы-вэнь с виноватой улыбкой на лице продолжал заниматься своим делом. А тут еще, как на грех, его супруга неудачно оступилась, и сильно подвернула ногу. Возникла опухоль, да такая, что бедная женщина не могла даже ступить на ногу. Лекарь прописал ей полный покой и травяные примочки.
Господин Цзы-вэнь громогласно сокрушался, но душа его ликовала. Однако, не тут-то было!
Осознав, что ее супруг получил неограниченную свободу действий, госпожа Цзы-вэнь пошла на крайние меры. По ее указанию нашли прочную веревку, длина которой укладывалась в размеры усадьбы. Один ее конец, госпожа Цзы-вэнь собственноручно привязала к ноге супруга, а другой к своему запястью. В любой, произвольно выбранный ею момент времени, она дергала за веревку, и хозяин дома должен был тут же предстать перед грозными очами своей половины. Таким образом, ее контроль над поведением легкомысленного супруга приобрел почти абсолютный характер.
Прислуга хихикала по углам, а сам господин Цзы-вэнь, приветливо улыбаясь, делал вид, что ничего не происходит.
Узнав всю подоплеку дела, Ильхан изумленно хмыкнул, но на следующий день общался с привязанным господином Цзы-вэнем, сохраняя полное спокойствие во взоре.
- Вам, господин Ильхан, обязательно следует поговорить со стариком Чэном. Больше его о Золотой Гусенице в нашем уезде не знает никто. – Посоветовал господин Цзы-вэнь. – Шутка ли, человек сорок лет занимается этим делом! Это вам не веревку плести!
С учетом положения собеседника, последнее сравнение показалось Ильхану несколько двусмысленным. Поблагодарив хозяина усадьбы, он направился к дому Чэна.
Господин Цзы-вэнь проводил гостя тоскливым взглядом, и совсем уже собрался идти обедать, как взор его наткнулся на смазливую служанку, идущую в направлении курятника.
Мысленно он прикинул время, прошедшее с момента последнего вызова к своей повелительнице, и решил, что может и не успеть.
Его разбирали гнев и досада человека, которому мешают заниматься любимым делом.
В подобные минуты мозг человека активизируется, и мучительно ищет выход из трудного положения. Искал его и господин Цзы-вэнь.
Взгляд его несколько раз обежал двор, и остановился на одном из усадебных козлов, пасущихся у ограды.
И тут его осенило. Он быстро подскочил к козлу, наклонился и, распутав узел на своей щиколотке, привязал веревку к ноге мирно щиплющего травку животного. Сам же быстрым шагом направился вслед за скрывшейся в курятнике служанкой.
Госпожа Цзы-вэнь скучала. Склонностью к духовным поискам она не обладала, книг не читала, а ближайшее окружение не могло внести в ее жизнь хоть какое-то разнообразие. В тысячный раз она бездумно разглядывала знакомые узоры на потолке, затем, решив, что пришло время проверить умонастроения супруга, несколько раз дернула за веревку.
По прошествии некоторого времени в комнате никто не появился. Выказывая признаки нетерпения, госпожа Цзы-вэнь дернула за веревку посильнее. Результата не последовало.
- Ну, я тебе покажу, старый козел! – Воскликнула она, и принялась выбирать веревку на себя.
К ее полному возмущению господин Цзы-вэнь сопротивлялся.
Тогда, воспылавшая справедливым гневом женщина стала тянуть веревку изо всех сил. И ей это удавалось. Будучи женщиной, не слабой от природы, госпожа Цзы-вэнь, запыхавшись в неравной схватке, втащила в комнату яростно упирающегося козла.
- О, Небо! – Воскликнула бедная женщина, и выпустила веревку из внезапно ослабевших рук.
Козел стремительно бросился наутек.
Госпожа Цзы-вэнь упала лицом в подушки, и разрыдалась.
- Это наказание! – Причитала она громким голосом. – Я всю жизнь называла его «козлом» и вот, во что он превратился!
В комнату вбежала служанка, напуганная криками, доносящимися из покоев госпожи. Будучи неглупым человеком, она мгновенно оценила обстановку.
По нашему разумению, благодарность господина Цзы-вэня этой женщине за ее последующий поступок должна была выразиться в поистине королевских размерах. Как мы подозреваем, только личная заинтересованность служанки в таком исходе дела, заставила ее поступить подобным образом.
- Успокойтесь! – Сказала она хозяйке. – Своей ревностью вы глубоко оскорбили души предков вашего супруга, потому он и оборотился козлом. Возьмите себя в руки! Измените свой нрав и раскайтесь! Просите Небо вернуть вам прежний облик вашего мужа. Я уверена, что оно смилостивится, и пойдет вам навстречу.
И, как уже мог догадаться проницательный Читатель, она была совершенно права.
Служанка быстро побежала во двор, где увидела господина Цзы-вэня, с довольным видом выходящего из курятника.
Она быстренько рассказала ему все, что произошло в доме, и посоветовала скрыться на несколько дней.
Так он и сделал. А служанка порекомендовала своей госпоже семь дней поститься, и принести жертву предкам ее супруга.
Госпожа Цзы-вянь послушалась ее, и очень страдала и убивалась все эти дни.
Когда же, на восьмой день, к ней в комнату, в человеческом обличье, вошел, наконец, ее драгоценный супруг, госпожа Цзы-вэнь, со слезами на глазах, попросила у него прощения.
Разумеется, господин Цзы-вэнь простил ее. Он был очень добрым человеком.
- Вы больше недели были козлом. – Сказала ему супруга. – Наверное, вы очень страдали.
- Да! - Ответил господин Цзы-вэнь. – Несколько раз меня пинали ногами. Все эти дни я ел траву, и у меня очень сильно болел живот.
Отныне, в тех редких случаях, когда его супруга робко позволяла себе выразить недовольство очередным увлечением мужа, господин Цзы-вэнь, отвечал ей, печально понурив голову:
- Ты, матушка, наверное, забыла…
- И госпожа Цзы-вэнь тотчас же умолкала. Она тоже была доброй женщиной.