Покинув Хорезм, посольский отряд двигался в Парфию. Ханьцев провожали, как самых дорогих гостей. Просили обязательно вернуться. Правитель Хорезма долго смотрел вслед уходящим всадникам со стен Аяз-Кала.
На пальце Ли светилось кольцо Зороастра.
Отряд уходил к новым странам, подобно звездолету, погружающемуся в неведомые глубины Галактики.
Послов окружала чужая земля, другие люди и обычаи. Этой землей правили неизвестные им боги и духи. Их нельзя было рассердить.
У одного из местных святилищ ханьцы остановились. Глядя на пылающий огонь, они попросили милости и разрешения на дальнейший путь.
Языки пламени трепетали на ветру, и таяли в горячем потоке воздуха.
Каждый думал о своем. Но, всем хотелось одного: дойти, выполнить наказ Сына Неба, и вернуться живым.
Приняв на себя исполнение обязанностей Главного Посла, Ли постиг страшную тяжесть ответственности. Он был в ответе за все. За переговоры с Правителями Запада, за выбор правильного пути, за жизнь каждого члена его отряда.
- Он изменился. – Сказал Фэю один из офицеров. – Не так отзывается на шутки, и выглядит, как сова в безлунную ночь.
- Не «шапка совершеннолетия» делает человека взрослым, а дело, которое ему поручено. – Ответил Фэй.
Все мысли Ли были заняты посольским отрядом и его миссией. Воспоминания о Ли-цин ушли в самые глубины души, давая знать о себе глухой болью лишь в минуты короткого отдыха. В свои двадцать с небольшим лет он уже видел много человеческих страданий, и не мог не смотреть на вещи трезво. На его глазах люди погибали и продавались в рабство. Исчезнуть человеку в этом мире было легко. Найти его – невыразимо трудно. Ли жил надеждой. Он часто вспоминал свой последний разговор с Ведичем:
«…придет час, когда распадутся оковы испытаний, и дорогие лица просияют нам из бездны забвения.
- Но если все потеряно, Учитель?
- Говорю тебе: ничто не теряется в этом мире бесследно! Будь сильным, иди с верой в сердце, и твой час придет!»
Ли-цин приходила лишь во сне. Смотрела на него карими, такими родными глазами, и молчала. Он протягивал к ней руки, но прикоснуться не мог. Она удалялась, исчезала, таяла, как туман в нефритовых скалах.
Караван двигался без происшествий. Разбойники больше не нападали. Их или не было в этих местах, или слухи о посольском отряде обросли такими пугающими подробностями, что отбивали всякую охоту напасть на него.
Дорога была наезженной. Навстречу им, в Хорезм и в восточную Азию шли тяжело груженые караваны.
- Гляди, какая бурная торговля. – Сказал Фэй. – Мы должны занять в ней свое место.
- Сначала об этом следует договориться. – Заметил Ли.
- Договоримся! – Отмахнулся Фэй. – Заработать все хотят. Ты лучше скажи, что еще про этих парфян рассказывал хорезмиец.
- Говорил, что они храбры и воинственны. Независимы, любят свободу. Правит страной царь, Митридат II. Высший совет у них состоит из двух частей: в одну часть входят родственники царя, в другую — мудрецы и маги. Царей выбирают из обеих частей.
Охота это, кажется, то, что они любят более всего на свете. С оружием не расстаются даже, когда спят или пируют. Наклонности у них неважные: могут напасть и ограбить. Покупают и перепродают все, что попадается на глаза. Тем более что через них проходит много караванных дорог. Сами торгуют железом, кожей, тканями, благовониями и драгоценными камнями.
- Ну, это похоже на всех остальных! А что еще?
- Говорят и пишут на нескольких языках, например на греческом и арамейском.
Последние два слова Ли выговорил с большим трудом.
- Да, язык вывихнешь! – Подтвердил Фэй.
- Еще они очень любят театр или «театрон» - точно не помню.
- А это что такое?
- Я и сам не очень понял. В общем, несколько человек собираются вместе и изображают из себя тех, кем на самом деле не являются. Например, Императора, или воинов. А другие приходят и смотрят, как они это делают.
- Наверное, это похоже на наше «баи си». – Предположил Фэй.
- Возможно. Еще говорят, что Парфия - вторая великая держава после Римской империи. Они веротерпимы, и к иноземцам доброжелательны.
- Ладно, познакомимся – узнаем больше. А это еще что такое?
- Где?
- Вон там. Справа от холма.
Повернув голову, Ли увидел довольно большой, человек в триста, отряд хорошо вооруженных всадников и пехотинцев. До них было, не более одного ли.
- По-моему, они собираются на нас напасть.
По рядам неизвестных воинов, действительно, прошло движение, и они начали перестраиваться, образуя полукруг.
- Хотят взять кольцо. – Сказал Фэй.
- Да. – Ответил Ли, и крикнул:
- Арбалетчики!
В охрану посольского отряда входила отборная рота арбалетчиков, лучших стрелков армии Ли Гуан-ли.
Согласно приказу командующего, все они были вооружены новым, облегченным типом арбалета со спусковым крючком.
Выполняя команду Ли, стрелки зарядили оружие, вышли вперед и опустились на одно колено, выставив перед собой арбалеты.
- Пехотинцы! – Скомандовал Ли.
Вперед вышли алебардщики и копейщики, образовав вторую линию обороны.
- Все остальные – в центр!
В считанные минуты подготовка к обороне была завершена.
Неизвестный отряд закончил перегруппировку, и двинулся в наступление. Ханьцы смотрели, как от него отделилась конница, и с гиканьем понеслась на них.
Зрелище атакующей конницы незнакомо современному человеку. Трудно описать чувства воина, на которого несется конская, гремящая копытами лавина.
У-цзы сказал: «Если сигналят флагом налево, делают поворот налево, если сигналят направо, поворачиваются направо. Если ударяют в барабан, идут вперед; если ударяют в гонг, останавливаются; если трубят один раз, строятся в ряды; если трубят два раза, это означает сбор. Тех, кто не выполняет сигналов, следует казнить».
Ли, не отрываясь, следил за летящими на них всадниками. Когда до них осталось не более чем половина полета стрелы, он махнул рукой.
Солдат, не сводивший с него глаз, ударил в барабан.
В бое копыт и в воплях всадников не были слышны сухие щелчки арбалетов.
Не менее страшна, чем зрелище атакующей конницы, картина смертельно раненого человека, или обливающегося кровью благородного коня, чья грудь пробита стрелой.
Увы, человечество ничему не учится, и от одного тысячелетия к другому мы только увеличиваем масштабы созданных собственными руками трагедий.
Стремительная атака конницы захлебнулась. Около шестидесяти всадников и их коней было сразу же выведено из строя. Второй залп арбалетчиков нанес противнику не менее сокрушительный урон.
Вслед за конницей, прикрываясь круглыми щитами, пошли копейщики.
Третья лавина стрел вызвала в рядах противника панику. Щиты не смогли защитить их от смертоносных жал.
Еще два раза ударил барабан. Ханьцы пошли вперед, и вступили в рукопашную.
Противник был сломлен и окружен.
Более ста нападавших погибло. Посольство потеряло восемь человек.
Численность противника все еще превышала количество ханьцев, но поднять меч никто из них больше не решился. Слишком сильное впечатление произвело на них грозное оружие иноземцев.
Арбалетчики ходили меж убитых и раненых, и доставали из трупов и живых еще тел свои стрелы. Изготовить их заново здесь было некому. Добивали раненых лошадей.
Фэй остановился у тела молодого воина, разрубленного почти пополам страшным ударом алебарды. Он был еще жив и смотрел на Фэя остановившимся взглядом, в котором застыла мука. Офицер пожалел его, достал меч, и одним ударом прекратил страдания умирающего человека.
К Ли подвели командира побежденных.
Залитый кровью, шатаясь, он глянул в лицо своего победителя.
- Кто вы? – Хриплым голосом спросил он.
Ли усмехнулся.
- Тебе следовало спросить об этом прежде, чем ты решил напасть на нас. А теперь скажи: кто ты?
- Начальник личного отряда гирканского сатрапа.
- Почему вы напали на нас?
- Мне доложили, что в этой местности замечена шайка разбойников.
- Мы так похожи на лиходеев? Все в одинаковых платьях, и идущие строгим порядком?
- Мы шли против солнца, и вас было плохо видно… - Ответил пленный, и повел вокруг себя затуманенным взором. Похоже, он только сейчас заметил необычную внешность и одежду своих противников.
- Кто вы? – Повторил он свой вопрос.
- Посольство Империи Хань. Я веду караван. Мы идем к твоему царю.
Начальник отряда медленно осознавал свою страшную ошибку. Нападение на мирное посольство, и потеря трети своего отряда, грозили ему большими неприятностями.
Ли, счел инцидент исчерпанным, и махнул пленному рукой.
- Забирай своих! Живых и мертвых. И уходи!
- Тамга Зороастра!… - Свистящим шепотом выдохнул пленный, увидев священный перстень на пальце Ли. – Знаки Пророка!
Он медленно опустился на колени и, наклонившись вперед, уткнулся лбом в землю, у ног Посла.
- Уходи. – Повторил Ли. – Мы должны похоронить павших воинов.
Парфянин поднялся с колен и, низко кланяясь, попятился.
- Боги наказали его за что-то. – Сказал Фэй. - И он совершил ошибку.
- Возможно. Но, тогда почему погибли эти витязи? – Спросил Ли, указывая на восемь бездыханных тел, которые остальные солдаты уже приготавливали к последнему упокоению. – Ведь, они честно выполняли свой долг.
- Кто знает…. Где те весы, на которых взвешивают наши поступки? – Ответил Фэй.
Солдаты мечами вырыли общую могилу. У них не было возможности обмыть павших, и полностью выполнить обряд погребения.
Лица убитых были спокойны, и уже тронуты дыханием иного мира.
В вырытую яму бросили немного золы, как символ огня, освещающего покойным дорогу в заоблачные выси. Один из офицеров, знающий молитвы, зачитал послание живых душам умерших.
Покойных опустили в могилу и, засыпав землей, соорудили небольшой холм. За отсутствием сосновой хвои и ветвей кипариса сожгли сухой, искривленный корень кустарника.
Постояли немного в молчании. Даже Юс ощущал угнетенное настроение солдат, и стоял, поджав хвост. Затем, по обычаю, не оглядываясь, двинулись в путь.
Согласно поверью, души умерших людей уходили на Запад. Они тоже шли на Запад, и эта странное совпадение порождало в них тревогу и смутное беспокойство.