В дверь небольшой комнаты кто-то деликатно постучал. Не иначе гигант Луи, Жан почти что скребётся.

— Можно! — откликнулся Шарль.

Слуга-телохранитель переступил порог и поставил на столик перед кроватью резной поднос, заставленный самыми разнообразными кушаньями.

И кашей! Зеленоватая и сплошные комки, жаль, что Жан не принёс, он бы с ним поделился по честному, для его же собственной пользы, это в первый раз пришлось силком скармливать. По пол-ложечки, но заставил, что он, не Великий Колдун?

И лечебная, и питательная, но попробуй в себя впихнуть, а Жан ест и не морщится, даже просит порой добавки. Бр-р-р… Мальчика передёрнуло. Да и то сказать, заедает сластями.

— Как там Жан? — сорвалось с языка мальчика.

— Спелись на свою голову, будто мало вам Тео, — проворчал слуга.

— Не томи, Луи!

— Выгораживает вас, как умеет, мол, во всём виноват он один, что бы там не утверждали кольчужники. И с девицей вы встречались попутно, а на самом-то деле…

— Луи-и…

— Понял, понял, Великий. Даниэль вы в глаза не видели, — Луи взъерошил волосы Шарля, — но попробуйте убедить менестрелей…

— Что, уже? Я о Жане вообще-то спрашивал! — спохватился недавний послушник.

— Даже перед Робером не стушевался, врёт в глаза и не краснеет, впору идти в лазутчики! — Грубое лицо Луи тронула улыбка. — Может вы и впрямь переговоры вели?

— Да конечно, с Марбо, ещё и Даниэль не забудьте!

— Мигель пытался допрашивать маленького лгунишку наравне с кольчужниками, но вскоре махнул рукой и сослал к оружейникам, наводить блеск на доспехи.

— Повезло ему, а то лежишь здесь, лежишь. — Мальчишка непритворно вздохнул.

— Смотря сколько кольчуг, пока почистишь с песочком… — понимающе улыбнулся Луи. — Не смотрите вы так, я его не порол, разве что Хуан отвесил затрещину. Может, разрешите Великий, вреда-то по любому не будет. В четверть силы, для вразумления, у меня рука лёгкая.

— Если не прибьёшь ненароком, — опасливо буркнул ребёнок.

— Заболтался я вами, куропатка скоро остынет. Да и какао не назовёшь особо горячим.

— Где?! — оживился хранитель Святыни.

— Кому что, Великий… — Луи чуть усмехнулся. — Здесь под крышечкой, рядом с печеньем, да не обжигайтесь вы так, снова постель закапали. Вам сколько лет, шесть?

— М-м-м…

— Пожалуй, не больше пяти.

Шарль с наслаждением отхлебнул глоток, благо печенюшки под боком, не-е, уж лучше бутерброд ухватить, ведь какао и без того переслащено.

— Не забудьте принять лекарство, — слуга-телохранитель указал на блюдечко с нежно-зелёной кашей.

Мальчишка едва не поперхнулся тоже мне, нашёл время!

— И не вздумайте запихивать под кровать, сами себя накажете!

Ну конечно, притащит блюдечко с во-от таким верхом, а потом давись этой гадостью под угрюмым взглядом Луи. Или того хуже — Роже, слуга хоть Мари не напишет, не в его характере.

— Повнимательнее читайте Полибия, как нагрянет Мигель с вопросами…

Если не сам Робер…. Шарль понуро кивнул, никуда не денешься.

— Зану-уда ты, как и все взрослые! — сорвалось с языка мальчика.

— Совершенно верно, Великий, — кротко согласился слуга. — Только кашу всё же доесть придётся, иначе дойдёт до Роже. Оно вам надо?

— Да ведь стоит мне приказать… — Шарль осёкся на полуфразе.

— Приятного аппетита, Великий, — Луи отвесил прощальный поклон и покинул опочивальню.

Не успел Великий толком приняться за еду — чудо-кашу мальчик разумеется отложил напоследок — как раздался стук в дверь.

— Можно! — с запозданием откликнулся Шарль, проглотив остаток медовой коврижки.

— Хуан из рода Фуэнтес испрашивает аудиенцию, — кратко и без лишних эмоций доложил дежурный жрец.

— Чуть было не подавился из-за тебя, — проворчал хранитель Святыни.

— Сейчас он не от Робера, я знаю точно, — доверительно зашептал жрец.

— И на том спасибо. А ещё что слышно?

— Вы действительно сотворили дракончика?

— Ну коне-ечно, из сопливого мальчишки-обозника, он же сам меня попросил. При удаче дорастёт до крылатого, если барс на зуб не попробует. Из тебя получится покрупнее, — мальчик выдержал паузу — а летать ты скоро научишься!

Жрец отвесил низкий поклон и поспешно покинул опочивальню.

Хран-ни Единственная, он что — поверил?! Не иначе разболтали кольчужники, дошутился на свою голову. Чего доброго Роже пристанет с расспросами, вспомнят о сожжённом шатре… чуть было тогда не отослали в Валанс. Обещал же не творить больше дракончиков! Тем более из живых людей, он пока что в своём уме. Хотя идея хорошая… из зверушек понятно. Тех же змей, например, их особо не жалко. Посоветоваться бы с Жаном… если выживет после разговора с Мигелем. А кольчужники вообще-то бессовестные, он им жизнь по честному сохранил. Впрочем, и они ему, так что это как посмотреть.

Мальчишка ошалело помотал головой и ухватил коврижку — на сей раз с изюмом — э т о нужно заесть.

Начальник ближней охраны вскоре переступил порог. Против обыкновения с объёмистой папкой, похоже, и впрямь начина-ается… Глубокий поклон, церемонные пожелания скорейшего выздоровления — у Шарля засосало под ложечкой — и гвардеец приступил к главному:

— Магистраты подвластных племени городов просят подтвердить их исконные вольности. Робер спорил с выборными до хрипоты, но они требуют встречи с Великим, здесь мол, командующий ничего не решает.

Шарль приосанился.

— Жалованные грамоты уже составлены, но без вашей подписи… — гвардеец развёл руками. — Да и большую государственную печать не приложишь без вашего высокого дозволения.

— Пусть только попробуют!

— В скором времени вас ожидает дорога на север, — вежливо продолжил Хуан. — Ещё немного — и повидаетесь с любимой сестрой, Мари вас верно заждалась. В столице вам готовят триумфальную встречу — Робер выслал гонца — как же, взяли Бовэ без потерь, разве что у Раймона прибавилось раненых. Что с вами, Великий… реветь-то зачем?!

— Что хочу, то и делаю! — огрызнулся Шарль. Мальчик наскоро вытер физиономию повернувшейся под руку салфеткой. — В Валанс, знаешь ли, никому не хочется!

— Вот значит, где собака зарыта, — усмехнулся гвардеец. — А вот я бы съездил при случае. Не отпустите болящего на недельку?

— Обратись к Роже, он тебя живо касторкой накормит, — едко посоветовал мальчик.

— Может, полечусь от лени в Валансе? У меня там невеста.

— И не думай! — Шарль на время забыл о слезах. — Что я здесь один должен страдать?

— Вы о чём, Великий? — мягко спросил гвардеец.

— Даже поиграть тогда будет не с кем! Ты же клятву верности мне приносил.

— Клятва-то здесь при чём? — не понял юноша.

— При всём! Терпи, раз ко мне попал!

— Вернее вы в Колдуны, — уточнил Хуан.

— Это сейчас детали, — отмахнулся Великий.

— Вы вообще-то с Жаном играете, — опасливо промолвил гвардеец.

— И с тобой, когда слуга снова отлёживается. Что его, редко порют? — отпарировал Шарль.

— Вместо вас Великий.

— Это не я придумал! — мальчик залился краской. — Будто ты его не жалеешь? Кто мне сладости к Жану помогал проносить?

— А зачем вам плакать Великий? — сменил тему гвардеец.

— Такова моя воля! — не подумав, выпалил мальчик.

— Вы уверены?

— Не дразнись, Хуан, вроде не маленький! Да не разревелся я, честно, просто слёзы глотаю! — воинственно добавил Великий.

— Да, конечно, большая разница. — Хуан серьёзно кивнул. — Ты пойми, Шарль, Богиня всё видит. И вконец зарёванного мальчишку… вы уж извините Великий.

— Вот и пускай видит, кто меня довёл интересно? Случайно, не начальник охраны?

— Возьмите платок, Великий, у меня есть запасной.

— Снова ты для меня таскаешь, сколько раз запрещал… — ребёнок сдержанно всхлипнул.

— Берите, Великий, берите, что опять рукавом утираетесь? Надо же, пригодилось и одеяло, будто мало на подносе салфеток.

— И вообще, я ещё слишком болен, — мальчик наконец-то принял платок, — так что Валанс пока отменяется. Не усмехайся, Хуан, я и по-честному простудиться могу!

— Прикладывать, только прикладывать, а не вытирать, тогда следов почти не останется. Учу вас, учу… Давайте я сам, — Хуан решительно отобрал платок и осторожно приложил к физиономии Шарля, — мне порой приходилось с племянниками…

Шарль краснел, страдальчески морщился, но протестовать вслух не осмеливался, сейчас с Хуаном лучше спорить.

— Не тревожьтесь пока, Великий, здесь такое открылось… — командир девятки поморщился. — Робер и рад вас отправить, но сегодня никак не выйдет. Да и послезавтра тоже, просто армия не поймёт.

— Так зачем я снова ревел?! — возмутился мальчик.

— Вам наверное лучше знать, — мимоходом улыбнулся гвардеец. — Вы действительно воскресили Марбо?

— Это как?

— А Марбо поверил всерьёз, даже я сомневаться начал. Здесь такое открылось, — повторил с нажимом гвардеец, — требуется ваше присутствие. Если конечно не сомлеете сразу, не всегда выдерживают и бывалые люди.

— А… ага… — Шарль согласно кивнул. — Я тебе не Сесиль, ей-то ещё простительно! — с запозданием ощетинился мальчик.

— Но сперва доешьте вашу любимую кашу. Зелёную, другой вроде не наблюдается. Иначе Роже мне жизни не даст, да и вам несладко придётся.

Шарль одарил Хуана предельно выразительным взглядом, помянул грешницу Элизабет и усиленно заработал ложкой.

— Вы бы с творогом намешали, может легче пройдёт.

— Пробовал, вообще в горло не лезет.

— А с Мари вы скоро увидитесь, — словно, между прочим, заметил Хуан. И улыбку зачем-то прячем крокодил недоделанный! Или просто эдафозавр, а-а, невелика разница… — В Валансе, где же ещё, что в этом плохого?

Шарль поперхнулся было, прокашлялся и показал гвардейцу кулак.

* * *

Переодетый и умывшийся мальчик — пускай тёплой водичкой, но всё равно заметно — живо выскочил из опочивальни и неожиданно для себя задержался возле богато украшенного телевизора.

Экран на редкость красиво расписан множеством картинок из «Маугли»… ну какой нормальный мальчишка пробежит мимо. Уж точно не Великий Колдун! Особенно впечатляюще получился Каа, побеседовать бы с удавом на языке джунглей. И конечно, чтобы взрослые всё увидели иначе неинтересно. Дальше рисунок с Маугли, что играет с волчатами, мальчуган совсем как живой. Вскоре смуглокожий малыш на спине могучего Хатхи…. что он на слоне поселиться решил? Повезло всё-таки малышу, обзавидуешься. Шарль украдкой вздохнул, он-то на слоне ещё не катался. Почему слоны в Арелате не водятся? Непорядок, если подумать. А-а, не стоит травить душу, всё одно зависть покусывает.

Затем мудрый медведь Балу наставляет волчат, а вот Маугли что-то ленится. За что и получает по полной. У пантеры не забалуешь. Верно у хозяев маленький сын.

Хуан многозначительно хмыкнул, показал глазами на гвардейцев эскорта и Великий стремительно выскочил на крыльцо, чего доброго станут подшучивать! Интересно, а «Маугли» в походной библиотечке имеется? Для детишек, но всё равно увлекательно. Особенно про кошку, что гуляет сама по себе. И история о слонёнке с о-очень коротким хоботом… ой, он кажется не туда заехал.

— Это дом старейшины рода, — пояснил Хуан в ответ на безмолвный вопрос Шарля — как вы только телевизор не своротили сначала… Может, ещё попробуете?

— Ага, — охотно согласился мальчишка. — Если ты особо не будешь подглядывать.

— Вы когда, наконец, повзрослеете?

— Мне и так хорошо! — Шарль с достоинством оглядывал домики, частокол и приблудившегося котёнка, — вон как мяучит жалобно — должен же Великий осмотреться в селении.

— А всё же?

— Лет в тринадцать, да нет, уж лучше в пятнадцать! Так оно для жизни спокойнее. А смеяться зачем? — оскорбился мальчик.

Хуан только вздохнул.

— И котёнка покормить не забудьте, — спохватился Шарль. — Сейчас это самое важное.

— Может всё же потом? — безнадёжно осведомился Хуан.

— А иначе я на руки его возьму, — веско пригрозил Шарль. — Не умеешь ты, Хуан, обращаться с животными.

— Ваша воля, Великий.

— С какой радости опять улыбаешься? — привычно возмутился ребёнок. — Все вы взрослые какие-то странные!

— Кто бы спорил, — вежливо согласился Хуан.

За ограждающим селение земляным валом Шарля встречали гвардейцы «Священной Сотни» и, пожалуй, весь род от мала, до велика.

Храни Создательница… то есть Единственная, неужели прослышали о его похождениях? И девчонок здесь многовато… Шарль беспомощно оглянулся на Хуана, но тот лишь повел плечом, мол, выкручивайтесь сами, Великий.

— Быть может, вы поделитесь с нами благодатью Единственной? — с должным почтением вопросила сравнительно молодая женщина в скромном зелёном платье, разве что пояс не из дешёвых.

А ведь женщина непростая, на цепочке тонкой работы посеребренная лапа барса — знак старейшины рода. Временно, разумеется временно, пока не подрастёт законный наследник.

Шарль одарил малым благословением женщину и жмущегося к ней малыша — наследнику верно не исполнилось и семи — и широким размашистым жестом благословил весь род. И вдобавок — ведь Богиня, она всё видит — мальчишек и девчонок по очереди, не забыв и несмышлёнышей на руках матерей. С девицами оно конечно сложнее — та-а-а-ак и стреляют глазками и норовят приложиться к руке… да когда всё это закончится, спаси Единственная!

Исполненная благоговения женщина припала к его руке. Хвала Богине, на считанные мгновения — хоть краснеть опять не придётся — и подтолкнула к Великому упирающегося малыша. На раскрытой ладошке наследника лежал ясеневый листок.

— Ну довольно цепляться за юбку, ты же мужчина.

— А от мамы всё равно попадёт, если вы вдруг рассердитесь, — боязливо пожаловался ребёнок.

Женщина что-то зашептала сыну, и наследник рода всё же шагнул к Великому, чего доброго задаст стрекача.

— Я драконом быть не хочу, — неожиданно заявил ребёнок.

— И не надо, скоро вернёшься к маме.

— А медведем можно? Крокодилы они противные, чуть меня не сожрали…

Вдова сдавленно ахнула.

— Из тебя медведя не выйдет, ты ещё маленький.

— А в красивого медвежонка? — засомневался было наследник.

— Мне что, маму позвать?

Шарль успокаивающе улыбнулся обомлевшей женщине и знаком велел ей помалкивать. Отзвучали ритуальные фразы, и ладонь Великого легла на маленькую ладошку, не сронить бы лист ненароком! Шарль сказал юному наследнику несколько ободряющих слов — подрасти самую малость, тогда и выберешь окончательно — и отправил обратно к матери.

— Ну как, дошло наконец? — тихо спросил Хуан, едва они оказались за пределами слышимости. — Что у взрослого на уме…

— До сих пор голова идёт кругом. — Шарль невольно ухватился за руку Хуана.

— Не у вас одного. Наворотили вы дел, Великий, и всего-то за неполную ночь. Чего доброго, пропадёте денька на четыре и приведёте герцога на верёвке.

— А что, можно… — воодушевился было Великий. — Не смотри ты зверем, Хуан, вечно шуток не понимаешь. А куда мы идём?

— К жрецам-дознавателям, куда же ещё? Задали вы им работы!

В пыточную, если по правде. Шарль замедлил шаги.

— Мы почти пришли, — Хуан указал на приземистое одноэтажное здание стоящее на отшибе. — Я сперва проверю, а то мало ли что…

Повинуясь приказу Хуана, гвардейцы прикрыли мальчика полукольцом, только пыточная считай и видна!

— Головой отвечаете! — бросил напоследок Хуан.

— Не волнуйся, Хуан, сбережём, как родного, — ответил командир полусотни.

Знакомая мелодия горна — герольд верно показывает своё мастерство — заставила мальчика вздрогнуть. И с какого перепугу он тогда уцелел, не иначе рука Единственной. Вот опять… Великий передёрнул плечами. Почти как тогда, на исходе ночи, когда он мысленно торопил гвардейцев…

* * *

Горн вновь завёл свою песнь, и чистая серебряная мелодия плавно полилась над ночным лесом. Плывущая над поляной мелодия временами взмывала ввысь, уходя к подёрнутому облачной пеленой небу, а быть может и много дальше — прямо к лику Единственной. Отзвучали последние отголоски и кольчужники мало-помалу зашевелились, стряхивая оцепенение.

— Умеют всё-таки… зачаровывать, — нарушил молчание Арман.

— Знаю, сейчас выйдет герольд! — опередил высокородного Шарль.

— И два десятка мечей, — сухо дополнил Арман. — Арбалетчиков вроде не ожидается, я не ошибаюсь, Великий?

— Зачем дразнишься, я и половины не понял, — вырвалось у ребёнка — Ой…

Кольчужники дружно заулыбались, но невинный — вроде бы — взгляд ребёнка заставил их забыть о веселье.

— Что вы прячетесь друг за друга, может решили сыграть в пятнашки? Строй, советую держать строй, вы пока что при боевых мечах! — повысил голос Арман. — Теперь-то ясно почему Создательница… — обратился к мальчишке высокородный.

— Почему, Арман, скажи мне, только по-честному! — привычно зачастил Шарль.

— Повзрослеете и поймёте Великий, — грустно усмехнулся Арман. — Если доживёте конечно, с вашей-то отчаянной храбростью.

— …

— Поверьте мне на слово, Великий, мёртвые лгут нечасто. Мне ещё по крупному повезло, я уйду от меча в простом честном единоборстве. Всё лучше, чем выдумки кровников. За дело, чего уж там, на то она и война… Что-то они не торопятся, — перебил себя опоясанный рыцарь.

Лесные заросли чуть раздвинулись, и показался плотный кряжистый сотник с небольшим белым флажком. Похоже, из гвардейской фаланги, да нет, нашивки Дени! Того са-амого, кого же ещё…. За сотником следует благородный Раймон — спасибо хоть не Хуан! — и роскошно одетый герольд с неизменным горном в руке.

И два десятка воинов с эмблемами благородного Раймона. Смотрят как… на полосатую кошку, будто исцарапанных мальчишек сроду не видели!

Кольчужники уже сложили оружие — недешёвые арбалеты отдельно — и помогали друг другу избавиться от доспехов.

Уголки губ мальчика поползли вверх.

Сотник с белым флажком ошалело помотал головой и что-то горячечно зашептал, похоже молитвы Создательнице. Раймон обратил свой взгляд к лику Селены — с души камень упал! — и вновь воззрился на двенадцатилетнее сокровище, жаль горячих ему не пропишешь! Что и говорить, лекарство проверенное, считай, каждый на себе испытал. Прописать бы ему с полсотни, никак не меньше, чтобы неделю не мог сидеть, да и то едва ли подействует…

Властный жест Шарля — видели бы его одноклассники! — и широкий рыцарский меч лёг к ногам юного Колдуна.

— Принимай пленных, Раймон! Ты же сам видишь — матёрые, желторотиков в разведке не держат! — горделиво заявил мальчик. Ой, убрать бы с лица улыбку, что он снова как маленький. — Семерых…. — Шарль оглянулся в недоумении. — А куда девались те трое?

— Когда вы начали творить великое волшебство, — Арман выдержал паузу, почему бы сейчас не подыграть мальчику, — они засели в кустах, не иначе решили пустить корни. По весне может, и выйдут, хотя я бы не стал особо надеяться. Эй, вы там, ещё живы?!

— Вроде бы да, — последовал осторожный ответ. — За себя точно ручаюсь. Пусть Великий отойдёт самую малость, тогда может и выйдем. Только мне одному не управиться.

— Это как? — заинтересовался мальчик.

— Фернан застыл, будто соляной столб, только мычит иногда и глазами хлопает. Я пощёчинам счёт потерял, крепкое вино пытался вливать, всё равно не может очухаться. И зачем я выплеснул кислятину из дикого винограда, от неё и мёртвый поднимется… чтобы морду тебе набить!

Шарль фыркнул в ладошку.

— А Сохатый засел на дереве, и бормочет что-то невнятное, один я нормальный остался. Исповедовался своему мечу, сразу на душе полегчало.

Короткий приказ Великого и пять мечников из команды Раймона направились к стене кустов.

— Только без глупостей! — жёстко бросил Арман. — Я к тебе, Барсук, обращаюсь, ведь Великий вам жизнь обещал! И тебе между прочим тоже. Дошло?

— Куда теперь денешься… Только подальше от Великого если можно, а то наш Сохатый последние мозги растеряет. Я, похоже, ещё держусь, не улыбайтесь Великий! Пускай мне ножны пока оставят, будет хоть с кем толковать, — жалобно попросил кольчужник.

Послышались неуверенные смешки, впрочем, с оттенком сочувствия, с Великим лучше не связываться, себе дороже! Благородный Арман безнадёжно махнул рукой и помянул грешницу Элизабет.

— А Сохатый потому что… — Шарль замялся. — Или я ошибаюсь?

— Пожалейте беднягу, Великий, он жену едва не прибил. Наградила супруга развесистыми рогами, он как водится, последним узнал.

— А… ага… Жан, как там наш десятник? Уже очнулся?! — звонко выкрикнул мальчик.

— А-а-а-йййй, пропади ты!.. — взвыл недавний ватажник. — Чтоб тебе вовек серебряных не видать! — Подросток замысловато выругался. — Я хотел кляп вынуть по-честному, а оно кусается, — пожаловался Жан-искусник. — Через тряпку, но всё одно, пальцы словно тисками зажало. Впору пожалеть, что мы его повязали.

— Всего значит двенадцать? — подал голос Раймон.

— Одиннадцать, — поправил хранитель Святыни. — Армана я не считаю.

— Может, разрешите, Великий? — Арман указал на рыцарский меч. — Поиграю с клинком напоследок.

Мальчишка благосклонно кивнул.

— Арман! Тот самый Арман?! — голос высокородного сорвался. Побелевшие пальцы Раймона сомкнулись на рукояти меча.

— Да, Арман из рода Декри, в просторечии Арман Мечник, — без особой охоты подтвердил опоясанный рыцарь.

— Вспомни о Сухом Логе, Арман, года ещё не прошло… — начал было Раймон.

— Только не при ребёнке! — не сдержался Арман. — Он же боя считай, не видел, спать ночами не будет! Прошу прощения, Великий.

— Довольно! — Шарль поднял руку, призывая высокородных к молчанию. — Не забывай об этикете, Раймон, мне ещё как-то простительно. Может мне Хуану сказать? — со значением протянул мальчик. Великий выдержал паузу. — Пусть вас рассудят мечи. Здесь и сейчас, как и подобает мужчинам. Не смотри ты волком, Раймон, я дал слово.

Вперёд выступил юнец лет… шестнадцати, ну никак не больше — плечи ещё не раздались по-настоящему — и отвесил церемонный поклон.

— Я Альдо из рода Маэ, старший оруженосец, — не без гордости отрекомендовался юноша. — Прошу вас, Великий, отдайте мне этот бой. Если будет на то воля Великого, — с запозданием добавил оруженосец.

Раймон шумно вздохнул и как следует помянул грешницу Элизабет, не забыв и о каком-то безмозглом телёнке.

— Я надеюсь, хранитель Святыни даст мне своё дозволение, — тоном ниже продолжил юнец. — Я в своём праве, Великий, кровь за кровь, клянусь памятью брата!

— Раймон?

— По закону всё верно, иначе бы за шиворот ухватил, но куда ему… Арман его живо уложит, он ведь мастер боя. Ты о матери подумал, щенок?!

— Как по мне, скорее котёнок, — подал голос Арман.

— Не уложит, я думаю, — отмахнулся Шарль. — Даже не подранит всерьёз. Верно, Арман?

Лица Армана коснулась бледная тень улыбки. Благородный склонился в полупоклоне:

— Великий…

— Не смотри так, Арман, не забыл я, ничего не забыл! Я же слово дал, всё было по-честному, ведь Богиня, она всё видит!

— Без доспехов Великий? — как-то буднично вопросил провансалец.

— А как иначе?

— Вот за это — спасибо! — Рыцарь неожиданно широко улыбнулся и подмигнул Шарлю. — Так оно будет вернее.

Хран-ни Создательница… он что — железный?! Или… Шарль на редкость основательно выругался, понятно на грани слышимости — у солдат и не такому научишься! — и старательно уставился на пробегавшего ёжика, что, посапывая направлялся к ручью, не иначе охотиться на лягушек…

— Великий… — Благородный Раймон деликатно прокашлялся и потряс мальчика за плечо.

— А… ага…

Благородные успели сбросить доспехи — благо нашлись помощники — и выжидающе поглядывали на ребёнка. Право и долг Великого, раз он дал своё высокое дозволение. Но сперва…

Шарль порывисто устремился вперёд, слово есть слово.

— Подойдите ко мне, вы оба, — велел хранитель Святыни. — Ближе, Альдо, поближе, ну, довольно топтаться на месте, не кусаюсь я, кажется, честно-честно!

Вконец стушевавшийся юнец залился краской, даже в лунном свете заметно и, путаясь в собственных ногах, поспешил к правителю Арелата. Арман понимающе хмыкнул.

Ладошка поднялась в привычном жесте, Великий Колдун благословил обоих. Величаво и почти что по-взрослому, сам зануда Роже не нашёл бы повода для придирок!

Раймон что-то буркнул в адрес Армана, похоже, весьма нелестное, ох уж эти благородные из Пограничья!

— Властью, данной мне в зале Последней Надежды, я отпускаю все ваши прегрешения, вольные и невольные. Такова воля Богини! Ты слышал Раймон? — не преминул добавить ребёнок.

— Повинуюсь, Великий, — выдавил из себя Раймон.

— Благодарю. Девять тысяч раз благодарю. — Арман склонился в глубоком поклоне. — Приступим?

— Пусть вас рассудят мечи! — бросил Шарль ритуальную фразу.

Быстрый обмен выпадами, высверк клинка Армана и узкий вытянутый меч Альдо словно по собственной воле вывернулся из ладони юнца.

— Парировать тоже нужно уметь, — сухо заметил Арман, — сила у тебя ещё детская. Продолжим?

— А можно? — юноша невольно оглянулся на дядю.

— Продолжаем, Альдо, это только начало.

Юноша живо ухватился за рукоять и считанные секунды спустя кое-как справился с натиском провансальца, тот похоже рубился всёрьёз. Арман одобрительно кивнул.

— Ангард! — задорно выкрикнул Альдо и бросился на Армана в надежде использовать меньший вес собственного меча.

Храни Единственная! Шарль закрыл рот ладошкой.

На сей раз клинок полетел куда-то в сторону и к вящему позору юнца воткнулся в молодой клён.

— Почти правильно, — бесстрастно прокомментировал опоясанный рыцарь, — вот только промедлил с переменой позиции. Закрой рот Альдо, чего доброго сова залетит. — Послышались сочувственные смешки, провансальца недаром прозвали Мечником. — Тебе вроде не десять лет, или я ошибаюсь? Скорее, мальчик, не стой столбом, не дело заставлять Великого ждать.

Альдо — уже без особой охоты — поплёлся за опозоренным клинком.

— За что он его так… — сорвалось с языка Шарля.

— Правильно делает, — с видимым облегчением промолвил Раймон, — мальчишке только на пользу. В другой раз, глядишь, и не полезет на матёрого волка.

Новое столкновение мечей — юноше пришлось разорвать дистанцию — длинный выпад оруженосца, и лёгкий полудетский меч Альдо вонзился в грудь провансальца.

— Не полу…чилось… — выкашливая розовую пену, прохрипел опоясанный рыцарь, — я-то надеялся уйти сра. зу…

— Добей его Альдо, что ты снова застыл! — торопливо приказал мальчик.

— Обой…дусь, разрешите, Великий?

Шарль молча кивнул, поскорей бы оно заканчивалось, не разреветься бы на глазах у Раймона!

Рыцарь, не без помощи Альдо, судорожно ухватился за рукоять. Длинный вытянутый мизерикорд — тот самый, подарок Шарля — вошёл в шею высокородного.

М-мизерикорд, кинжал м-милосердия… мальчишка потянул носом. Без малого хлюпнул, если по-честному, взрослым вроде не до него…

— Сумел всё же уйти достойно, — подал голос Раймон.

— Он ведь сам открылся мне напоследок… — понуро промолвил оруженосец.

— Кто бы сомневался… Не забудь проводить его душу.

Альдо зашептал поминальную молитву и взметнул к лику Единственной боевой меч. Последняя почесть, последняя дань, последний салют побеждённому.

— Согласно нерушимым законам чести, тело Армана доставят в Прованс, дабы передать родичам, — звонко отчеканил оруженосец. — Всё правильно, дядя?

— Великий?

Шарль невольно сглотнул и сделал утвердительный жест, только бы не выдать себя голосом!

— Пойдёмте к лошадкам, Великий, — понизил голос Раймон, — в скором времени доберётесь до лагеря.

Шарль согласно кивнул и стронулся с места. Ой, что это с ним, в сон почему-то клонит, даже реветь и то расхотелось. Великий сла-адко зевнул.

Благородный сдержал улыбку, мальчишка и есть мальчишка, как бы на руках нести не пришлось… что за ерунда в голову лезет. Альдо и понесёт, если что, в наказание за поединок. Как Великий только выжить сумел, до сих пор в голове не укладывается!

— Я слышал, что высокочтимый Робер хочет обсудить с вами кое-какие вопросы, — как бы между прочим заметил Раймон.

— Что-о?!.. — Шарль приостановился.

— Я всё расскажу, как и было.

— Обещаешь?! — опасливо зашептал мальчик.

— Слово высокородного. Идёмте, Великий, да вы кажется на ногах не стоите. Может? — благородный замялся.

— Что я совсем маленький, — мальчишка прибавил ходу, — это девчонке какой простительно!

Раймон было замедлил шаги, похоже напряжённо прислушиваясь — Шарль опустил ладошку на меч — и неожиданно помахал кому-то, у них, взрослых, поймёшь….

— Выходи, Шарло, мои держат тебя на прицеле! — звучно бросил Раймон. — С какой радости решил в кустах поселиться, верно снова прячешься от жены?

Из малинника, потупив взгляд, выбрался полноватый дюжий десятник с нашивками пешего ополчения.

— Живой он, ведь правда живой? — не скрывая растерянности, вопросил здоровяк.

— Вроде да, а ты как считаешь? — сонно улыбнулся мальчик.

— А то болтали, что тело уже нашли, да, похоже, не в первый раз… храни вас Создательница! Ох, что это я… — Десятник относительно браво вытянулся, кое-как подобрал живот и вскинул короткий меч.

Полуразборчивый рык Раймона — при Великом толком не выругаешься! — и десятника словно сдуло порывом ветра.

— Гусаков впору пасти, обозник и есть обозник, как он меч ещё не посеял… — проворчал опоясанный рыцарь. — Не будь он родичем, уже стреножили бы стрелами, — извиняюще добавил Раймон. — Ведь велел же всем держаться подальше и людей посылал… Если что, бей тупыми бельтами. Ты слышал, Этьен?

— Обижаешь, Раймон, если надо и комтура стреножим.

— Лишь бы не самого Робера, — отозвался Раймон.

Неширокий проход между холмами, полоса редколесья — Раймон уже придерживал мальчика за плечо — узкая извилистая тропинка, не иначе барсучок пробегал, и глазам Великого открылась обширная поляна. Шарль встрепенулся. А лоша-адки и впрямь хороши…

— Эта караковая — моя! — по-хозяйски объявил мальчик. — Не смотри ты так, Альдо, ведь Мигель заплатит с лихвой, слово Великого.

Рыцарь перевёл дух и значительно переглянулся с племянником.

— И не вздумай спорить, Раймон, только время даром потратишь. Не упрямься ты глупая, что зубы показываешь, ты меня всё одно не ухватишь… Правда, она красавица, ну скажи, Раймон, только по-честному! Как её зовут?

— У Вилье, вообще-то Шалуньей, но Альдо сразу прозвал Кусакой. Зар-раза, каких немного, доняла она племянника…

— Ой, что опять… — мальчишка отдёрнул руку. — Вре-едная ты моя…

— Ваша воля, Великий, бывают и норовистее. — Рыцарь снял с пояса плоскую фляжку.

— Го-орькое оно, — ребёнок попятился, — вот скажу Роже….

— Терпкое, — улыбнулся высокородный, — вам давно пора, после всего…

— Может моё, Великий? — не ко времени всунулся Жан. — У меня вино неплохое.

И он туда же! И вправда терпкое, Раймон не соврал — Шарль сделал ещё глоток — вот только в голове зашумело…

Благородный Раймон зашептал молитву Единственной, поскорее бы добраться до лагеря… если конечно не помешает Великий. Передать ребёнка с рук на руки Роберу — пускай получит сполна, жаль, что пальцем не тронешь! — и расслабится за кубком фалернского. Да нет, уж лучше тосканского, недешёвое, но своих денег стоит.

Считанные минуты спустя пять десятков бывалых рубак — племянники Раймона не в счёт — сомкнулись в предбоевой порядок. В голове колонны лучшие из стрелков и гвардейская конница, стоит ребёнку отдать приказ… Без малого пять десятков, вполне достаточно, чтобы уберечь двенадцатилетнее сокровище, благо лагерь неподалёку.

— Разрешите, Великий? — с должным почтением вопросил рыцарь.

Мальчишка благосклонно кивнул, и отряд тронулся с места. Неспешно, пока что ещё неспешно, впереди кленовое редколесье, не всегда камень докинешь от дерева, до дерева, но для конного отряда на марше… Шалунья, как ни странно, вела себя смирно, ну разве что попыталась ухватить Альдо, по счастью за кольчужную рукавицу.

Остатки ночной тишины разбил цокот многих сотен подков, привычное позвякивание уздечек, крепкая солдатская ругань — что они забыли о дисциплине? — и снова цветистые выражения. Хвала Единственной, не с провансальским акцентом… ребёнок перевёл дух. С факелами напрямик по кленовому редколесью, да вдобавок растянулись цепочкой… не иначе ищут Великого. Шарль приосанился. Хотя…

— Надо же, явились к шапочному разбору, — буркнул опоясанный рыцарь. — Суматоха, ничего не поделаешь, не подняли разве что обозных мальчишек.

— Раймон!

— Нет, Мигеля вы пожалуй не встретите, он сейчас с конными лучниками, — наконец сжалился благородный — Вот насчёт Робера не поручусь, он ведь тоже за пределами лагеря, — Раймон выдержал паузу, — так что приготовьтесь, Великий, это вам не крокодилов гонять!

— Завидуешь?

— Я не Альдо, но есть немножко. Вам врать грешно, не улыбайтесь, Великий. И от прутика я бы не отказался, — весело признался Раймон.

Показалась маршевая колонна — панцирная конница в первых рядах — под родовым знаменем с каким-то итальянским девизом, перечёркнутым косой чертой, как и принято для бастардов. На щитах жёлтые эмблемы наёмников и малый герб Арелата. Во главе отряда рослый плечистый высокородный, лишь немногим уступает Этьену, шпоры впрочем, не позолочены, значит рыцарства всё же не удостоился… что понятно наводит на некоторые размышления.

— Я Чезаре из рода Марино. Мой отец в своё время был сеньором блистательного Тарента. Да продлит Богиня годы вашего правления, — благородный поклонился в седле. — Приношу самые искренние поздравления Великому по случаю избавления от смертельной опасности, и жду ваших приказаний.

— Спасибо за помощь, Чезаре, — Раймон вежливо наклонил голову — но людей у меня достаточно.

— Ночной лес — о чём уже известно Великому — полон неведомых опасностей. Быть может, Великий выскажет своё мнение и разрешит укрепить эскорт. Вы же сами видите, у меня без малого сотня.

Шарль вопросительно оглянулся на Жана, тот согласно кивнул. Ночь, наёмники набранные самим Чезаре (считай его личный отряд) и что самое подозрительное — чрезмерная настойчивость благородного. Будь наёмников много меньше — дело другое.

— Отправляйся в лагерь, Чезаре, и я забуду о твоей… назойливости. — Опоясанный рыцарь опустил руку на меч.

— Ты не понял, Раймон. Сотня конных копейщиков в походной колонне и вдобавок арбалетчики, что зашли вам во фланг. Верные лишь мне и моему знамени и готовые к стрельбе!

— Не играй со смертью, бастард, ведь гвардейская конница на подходе! — угрожающе процедил рыцарь.

— Не блефуй понапрасну, Раймон, я же выслал разведчиков, — усмехнулся кондотьер.

— Довольно пустых слов! — Шарль поднял руку. — Удачи тебе, Чезаре, если хочешь дожить до рассвета.

— …

По рядам наёмников прокатился возбуждённый шёпоток. Многие, не скрываясь, бормотали молитвы, мало ли как оно повернётся.

— Если отдашь Раймону свой меч, тебе сохранят твою никчемную жизнь. Благородный Луиджи уже стал пищей воронам. Равно как и его кузен, что верно служил герцогу, — мягко добавил Шарль.

— Лучше не завирайся щенок, я с Луиджи нынешним вечером…

— Ночью, Чезаре, ночью, благородные со мной повстречались… — ребёнок развёл руками, — ну дальнейшее понятно, я думаю. Могу утешить тебя, Чезаре, — благородные ушли быстро и без лишних мучений, слово Великого Колдуна. Положи оружие, если хочешь дожить до рассвета. А иначе, — Шарль глянул на лик Единственной — я напомню вам о Бовэ!

— Ты не заигрался, малыш? — кое-как выдавил предводитель наёмников.

— Не-а…. — отозвался Шарль. Рукоять меча неожиданно вспыхнула подобно ослепительно-яркому факелу, да нет, скорее осколку Солнца, что послала сама Единственная. Девять тысяч благодарностей Жану, надо же, сумел подгадать момент!

Чезаре ошалело помотал головой, хлопнул себя по лбу и на удивление замысловато выругался.

— Может мне меч обнажить? — протянул недавний послушник.

— Не н-надо, Великий, лучше не надо, — послышалось за спиной Чезаре, — и храни вас Создательница!

— Он болтал, что мы против гвардейцев…

— Зря я гадалке тогда не поверил, — простонал кто-то в глубине строя, — что мне век в медведях ходить…

— Не скули, Сурок, он нас всех в ослов превратит, а тебя верно в барана!

— А в оленя разве нельзя?

— Ты сперва рога заимей, — хохотнул невидимый собеседник.

Монолитный прежде строй зиял разрывами и провалами, походная колонна разваливалась на глазах. Четверо и вовсе повернули коней и устремились в глубину леса, при полнейшем попустительстве товарищей.

— Двести ливров тому, кто возьмёт Чезаре живьём! — звонко выкрикнул мальчик — Двести полновесных серебряных ливров, слово Великого Колдуна!

Чезаре было дал шпоры коню и тяжёлая четырёхгранная стрела — похоже из вечного железа — миновала гвардейцев и ударила в набиравшего разгон вороного. Шарль закусил губу и поспешно уставился в гриву Шалуньи. Ну, при чём здесь боевой конь, он же просто верен хозяину, но попробуй, убеди взрослых…

Послышались новые арбалетные хлопки — благородный Раймон приглушённо выругался — короткие четырёхгранные стрелы впились в коня Чезаре, вороной же еле стоит, для него достало и одного выстрела! Ноги жеребца надломились, он как-то по-детски заржал, скорее уж всхлипнул, и рухнул, едва не подмяв незадачливого хозяина.

Повезло ещё, что удалось перекупить арбалетчиков, двести ливров сработали, хвала Единственной! Полновесных, не что иные монеты герцога, но лошадке-то зачем пропадать? Даже Раймона и то проняло. Властный жест мальчика — побыстрее, чего копаешься! — к жеребцу подскочил благородный Этьен и коротким точным ударом оказал последнее милосердие.

Чезаре каким-то чудом держал бывших вассалов на весьма почтительном расстоянии. Вот она — выучка высокородного, попробуй уследи за клинком!

— Только не разревитесь, Великий, — встревожено зашептал Раймон, — пока не повяжут Чезаре.

Побелевшие пальцы мальчика сомкнулись на рукояти меча, жаль язык нельзя показать. Шарль звучно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о каком-то безымянном рыцаре.

— Отвели душу и ладно. А Чезаре хорош, ничего не скажешь, уже шестерых пометил, не отвлекайтесь Великий. Держите, это вам пригодится, — благородный протянул плоскую фляжку.

— У тебя, Раймон только одно на уме! Детям это вообще-то не нужно.

— Поверьте, вам действительно требуется, ну всего-то один глоток, — в тоне высокородного послышались командные нотки. — Скорее, иначе силком волью, как отъедем немного подальше, — понизил голос Раймон.

С него ста-анется… Великий опасливо поёжился. Шарль принял фляжку и по-честному отхлебнул глоток, да нет, пожалуй, побольше, не забыть бы пожаловаться Роже. И впрямь чуток полегчало, вот только глаза почему-то опять слипаются.

— В лучшем виде, Великий, даже руки-ноги на месте! — выкрикнул необычно широкоплечий десятник.

— А как насчёт головы? — поинтересовался мальчик.

— Обижаете, Великий, я же бил нежно, едва в четверть силы… даже шлем вроде не треснул, — после паузы закончил десятник.

Полуоглушённого Чезаре сноровисто вязали пять дюжих наёмников, не считая мальчишки-конюха.

— На язык верёвку не намотали? — не удержался Шарль. — А ещё лучше корабельный канат, тогда может, управитесь.

— А ведь верно… будет исполнено! Ребята малость переусердствовали, вы уж не взыщите, Великий. Эй, ты, мелкий, с какой радости ноги опять обматываешь, да над нами весь лагерь смеяться будет!

Кольчужная перчатка Раймона легла на плечо мальчика.

— «Серебряные Копья», Великий, никак не менее сотни. С вашим личным штандартом… что с вами Великий?!

Всё поплыло перед глазами… что он, как маленький? Или как девчонка какая, да нет, девчонка уже бы визжала! Не могут они без присмотра… Шарль уткнулся в гриву Кусаки и почувствовал, что сползает с лошадки…

* * *

— М-мм… — Шарль понемногу выплывал из тяжёлого забытья. Словно издалека доносились приглушённые голоса, благородный Раймон похоже оправдывался. В нос ударил кисло-сладкий щекочущий запах — и впрямь поднимет и мёртвого. — Что… я…

— Хвала Богине, очухались! Вы бы глаза открыли, Великий, или мне повторить?

— Я тебе не Чезаре! — вяло огрызнулся мальчик. — Ты откуда Хуан? — ребёнок попытался подняться.

— Полежите ещё немного, — начальник ближней охраны по возможности деликатно уложил мальчика, Великий как не крути. — Я же говорю, ненадолго, как бы по новой не началось.

— Он совсем немного хлебнул, — подал голос Раймон.

Шарль согласно кивнул и Раймон, отвесив поклон, отошёл от греха подальше, всё равно достанется от Роже! А вернее всего — обоим.

— Снова я сомлел как девчонка…

— Не берите в голову, — Хуан взъерошил волосы Шарля. — Ну и учудили, Великий, я уже и надеяться перестал. Ладно, ладно, можете сесть. — Гвардеец придержал мальчика за плечо.

— Спа-ать почему-то хочется, — капризно протянул Шарль, — слишком много всего навалилось. Не смотри ты волком Хуан, с меня и крокодилов довольно!

Гвардеец сдержал улыбку, намучаешься с этим ребёнком.

— В скором времени, как следует, отдохнёте в Валансе. Робер велел приготовить вам крепкий эскорт. Отправит, как водится, отборные сотни, безопасность Великого превыше всего. Завтра, к сожалению, не получится, сперва отлежитесь в опочивальне.

— Но пойми, Хуан, — горячо зашептал мальчик, — я же больше не бу… — Шарль осёкся.

— Вы бы лучше помолчали, Великий.

* * *

— Великий? — раздался голос Раймона. Благородный тронул мальчика за плечо.

— Всё в порядке, Раймон, — отозвался мальчик. Шарль с усилием отвел взгляд от пыточной, уж лучше рассматривать спины гвардейцев. — Надо полагать, прислали на усиление?

— Совершенно верно, Великий, со мной три полных десятка. — Опоясанный рыцарь склонился в поклоне. — Вот только зачем я собственно здесь, в толк взять не могу.

— Ага, — Шарль согласно кивнул, — не хватает разве что мастеров-арбалетчиков.

— Скоро будут, Великий, ничего не поделаешь. Благородный Робер не признаёт полумер. Вы и впрямь что-то… увидели? — не удержался от вопроса Раймон.

— Тебя за партией в кости!

— Храни Создательница… — благородный Раймон невольно попятился.

— И сколько он выиграл? — заинтересовался подошедший Хуан.

— Проиграл без малого двенадцать реалов, — с удовольствием сообщил мальчик.

— Восемь, Великий, восемь, без какой-то мелочи.

— И поставил на кон кинжал — дополнил благородный Этьен. — Инкрустирован бронзой и серебром и сработан в блистательной Картахене. Ровно за четыре полновесных реала, что, уже успел позабыть?

— Ну, вообще-то…

— Лучше не спорь Раймон, я пришёл куда позже. Опасная штука фалернское, — усмехнулся Этьен, — особенно позапрошлого года. Если хочешь, поставлю на кон, но за семь реалов, не меньше!

— Я всё проверил, Великий, и расставил гвардейские посты, — начальник ближней охраны склонился в полупоклоне.

Будь его воля… Мальчик слабо кивнул и без всякой охоты двинулся в сторону пыточной, не расстаться бы с сегодняшним завтраком. С кашей-то положим ещё ладно, но ведь новую есть заставят!

— Ты хоть понял, Хуан, что я попросту угадал, — зашептал мальчик, едва они прошли в вестибюль.

— Понял, понял, Великий, как не понять, но вы сами-то в это верите?

Шарль чуть было не запнулся на ровном месте.

Вот и жрецы-дознаватели. В жёлтых мантиях из дорогих тканей и конечно при парадных браслетах, как же, явился хранитель Святыни. Формальные фразы, глубокие поклоны, нарочито высокопарые речи и вдобавок — храни Создательница! — кто-то выразил искреннее соболезнование по случаю смерти Армана.

Шарль в отчаянии оглянулся на Хуана, и словесный поток как-то сразу иссяк, мол, не следует утомлять ребёнка. Смотрят почему-то с непритворным почтением, такого раньше не наблюдалось. Ах да, они же допрашивали…

— Ну, что дальше? — обратился к жёлтым мантиям Шарль.

— Пытки, что же ещё? — невозмутимо ответил Хуан. — До сих пор мы только расспрашивали, но сегодня, пожалуй, приступим. Прямо сейчас, Великий.

— Я сегодня не расположен шутить, — ребёнок опасливо поёжился.

— Если Великий не возражает, немного потолкуем с Чезаре. Прочих пальцем не тронешь, ведь Великий дал слово.

Что за каверзу затеял Хуан. Лицо вроде непроницаемое, но глаза улыбаются. Шарль доверчиво улыбнулся в ответ и согласно кивнул. Дежурный жрец распахнул тяжёлую дубовую дверь и Великий переступил порог. Для мальчишки довольно бодро.

К немалому облегчению Шарля — кто их знает этих непонятливых взрослых! — в пустоватом вытянутом зале стояло лишь два массивных стола и с полдюжины стульев. С бумагами, всего лишь с бумагами, спасибо Единственной, будем надеяться проглядывать не придётся. И жаровни тоже не наблюдается, са-авсем хорошо! Высокие стрельчатые окна основательно зарешёчены, но уж это можно перетерпеть.

К Великому приблизился высокий крепкий старик в парадной мантии старшего дознавателя. Тот самый, что присутствовал при магическом поединке. С Гийомом, с кем же ещё, в Пограничье уже детишки играют в тот магический поединок. Как ни странно, всё больше девчонки, нет, нет, не надо о грустном!

— Вы не разрешите начать Великий? — вежливо кашлянув, предложил жрец.

— Чезаре? Только высокородный Чезаре? — поспешно уточнил Шарль.

— Благородный, пока ещё благородный Чезаре с крепким конвоем.

— Честно-честно? — сорвалось с языка мальчика. — Только крепкий конвой и никого больше, а то мало ли что…

— Если что, Роже нам жизни не даст, — старший дознаватель понимающе усмехнулся, — да и вам достаточно сказать несколько слов, в вашем-то сане. Быть может, вы соизволите сесть?

— Не-е-е, постою пока, так оно получится интереснее. — Шарль занял стратегическую позицию неподалёку от двери, благо в зале всего один взрослый, не считая понятно Хуана.

Жрец переглянулся с Хуаном, но гвардеец развёл руками, Великий, как ни крути.

Старший дознаватель дважды ударил в гонг.

— Сейчас доставят Великий. Может, вы всё-таки сядете? — без особой надежды повторил жрец.

Шарль лишь коротко качнул головой, всё одно достанется от Хуана.

В самом скором времени — непослушная совесть почему-то изрядно покусывает — в зал вступил Чезаре. Как ни странно, с немалым достоинством, пусть в помятом кожаном поддоспешнике, но порода всё-таки чу-увствуется. Не один, разумеется, не один, двое здоровенных жрецов — руки-ноги, что брёвна — аккуратно придерживают благородного за локотки во избежание излишних телодвижений.

— Хуан из рода Фуэнтес… — почти прошипел Чезаре, — снова предложишь сделку?

— Простая быстрая смерть, — Хуан спокойно кивнул, — большего ты не заслуживаешь. Итак?

— С какой радости? — затравлено огрызнулся наёмник. — Для меня теперь всё едино, как ни наряжай старуху с косой… Приступайте высокочтимые, может и ты Хуан, примешь участие?

Благородный склонился в нарочито низком поклоне.

— Оглянись-ка лучше, бастард, — подал голос жрец-дознаватель.

— Не иначе притащили железо.

— Хуже, гораздо хуже, — старый жрец добродушно покачал головой. Шарля обдало холодом. — Не веди себя как ребёнок, Чезаре, Великому-то простительно…

Итальянец рывком обернулся и смерил Шарля недоверчиво— вопрошающим взглядом.

— Притащили ряженого мальчишку, — проворчал предводитель наёмников. — Похож, и верно похож, но вы кое-то не учли. Великий бы не стал таиться у двери.

— Разве? — Шарль неспешно шагнул к предателю. Чезаре ошалело помотал головой. — В моём-то возрасте? Ты мой голос, я думаю, не забыл? — ладошка мальчика легла на ребристую рукоять.

— Меч…

— Что?

— Ты бы меч пока особо не трогал, а то я вчера такого наслушался, впору самому на рельсы ложиться. Чего доброго сожжёшь мою душу…

— Это как? — заинтересовался Шарль.

— Не издевайтесь Великий, в вашем-то сане…

— Я пока что не собираюсь, — честно сообщил мальчик.

— Верю, Великий, верю, но ладошку с меча снимите, а то как бы дурного не вышло.

— Ага, как бы, не вышло, — эхом отозвался мальчик. Интересно, почему он испугался меча? — Итак?

— Я надеюсь, что Великий примет мою последнюю исповедь и отпустит простительные грехи, всё одно, что получить отпущение от Богини. И ещё, — заторопился Чезаре. — Я хотел бы найти смерть в бою, думаю, Хуан будет не против.

— Хуан?

— Пусть сперва назовёт имена прочих предателей и откроет дознавателям душу. Лучше думай побыстрее, бастард, пока Шарль не обнажил меч.

И Хуан туда же! Шарль тихонько вздохнул. Что они нашли в этом мече, добро бы благородный испугался Великого…

Чезаре с готовностью закивал и умоляюще воззрился на Шарля, что вы замолчали, Великий?

— Пусть будет так! — звонко отчеканил мальчишка.

— Только уведите меня от Великого, а то мысли путаются, всё боюсь, кого пропустить. И прошу вас, отойдите от двери, хотя бы на десяток шагов, что вы снова с мечом играете!

Па-а-а-жалуйста… Шарль без возражений стал у окна и для верности повернулся спиной.

Судя по невнятным ругательствам, благородный едва не опередил конвой, ну Чезаре можно понять.

Старший дознаватель неожиданно поклонился Шарлю, что он меч то и дело разглядывает?

— А как насчёт подкреплений? — осведомился мальчик. — Провансальских понятно, каких же ещё, сотник вроде разговорился.

— Робер верно пошлёт благородного Раймона, если Великий даст своё высокое дозволение.

— Со всем отрядом?

— Достаточно двух десятков, иначе не проскользнёшь, — гвардеец поморщился. — Пригодился бы Жан-искусник, но отправить ребёнка с разведчиками…

— Да кто в здравом уме от такого откажется? — Шарль расплылся в улыбке. — Я бы сам… то есть лично его поздравлю, — торопливо поправился мальчик.

— Если Великий не возражает, я хотел бы побеседовать с вами наедине, — мягко промурлыкал Хуан. — Дело важное и не терпит отлагательств, вы уж мне поверьте, Великий.

Да… ага… Шарль покорно кивнул.

Старый жрец не без сочувствия улыбнулся мальчишке и покинул зал.

— Что же я опять натворил? Не дразнился вроде нисколечко, да и взрослых я пока особо не мучил. Так, больше по мелочам.

— Только этого ещё не хватало! Прошу вас, следите за речью, вы ведь кажется Великий Колдун?

— А что, нет? — уголки губ мальчика поползли вверх.

— Следите за речью, Великий, сколько вам повторять. И перестаньте вы проказничать наконец, иначе сам доложу Роберу!

— У меня переходный возраст. — Шарль как мог старательно понурился, плечи, плечи не забыть опустить!

— Этот возраст, — Хуан рубанул воздух рукой, — у вас начался в десять, никак не позже — я с Мари толковал! — и неизвестно когда закончится. Обещаете?

— Слово Великого Колдуна, — уныло пробубнил Шарль. — Чтоб мне лопнуть! — для убедительности добавил мальчишка. — И пирожных больше не есть… ой, Хуан, а это не слишком?

— А ещё?

— Клянусь троном Единственной. — Великий непритворно вздохнул. — А Богиня-то здесь при чём? — почти возмутился мальчик. — Она добрая, что я Богиню не знаю!

— И на том спасибо. На неделю надеюсь, хватит, а там будет видно.

— Вечно ты меня заставляешь.

— Перестаньте играть в ребёнка, — устало промолвил Хуан.

— А я и не играю, Хуан, честно-честно, — Шарль было замялся. — Ну что я тебе смешного сказал?