«А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем» . ( III , 6 ) Этой реплике соответствуют воспоминания П.И.Миллера о встрече с Пушкиным в Царском Селе в 1831 году: «Многие расставленные по саду часовые ему вытягивались, и еслион замечал их, то кивал им головою» . Но известен и более забавный факт, когда цензор В.Н.Семенов, увидев толпу на Невском, решил, что встречают выезд императора, и, приготовившись, снял шляпу; оказалось, что толпа любопытных сопровождает гуляющего Пушкина. «Таким образом, – писал по этому поводу Будыко, – Хлестаков не преувеличил, а преуменьшил оказанное ему внимание: ведь Пушкин был принят не за главнокомандующего (в то время – командующего столичным военным округом. – В.К. ), а за императора, о чем, конечно, в пьесе того времени написать было нельзя».

И, наконец, реплика Хлестакова «Меня сам Государственный совет боится». ( III , 6 )

Здесь Гоголь блестяще обыграл тот факт, что Государственным Советом в августе 1828 года после расследования по делу о стихотворении «Андрей Шенье» «поручено было иметь за ним (Пушкиным. – В.К. ) в месте его жительства секретный надзор» (председатель Государственного Совета граф В.П.Кочубей – главнокомандующему в столице графу П.А.Толстому), причем решение это при жизни Пушкина так и не было отменено .

Разумеется, поэту польстил хлестаковский пассаж, свидетельствовавший перед всей театральной публикой, а значит – и перед всем высшим светом, о славе Пушкина : «Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге . Бывало, часто говорю ему: “ Ну что, брат Пушкин? ” – “ Да так, брат, – отвечает, бывало, – так как-то все… ” Большой оригинал» . ( III , 6 ). И наверняка публика в этом месте смеялась. Но Пушкин, катавшийся от смеха во время известного чтения Гоголем комедии в присутствии Жуковского и других литераторов, смеялся не над этим – его смешили в репликах Хлестакова обыгранные Гоголем факты из его, пушкинской жизни.