Собрав все нужное мне для встречи с членами «карточного клуба», я переоделся в военную форму, купленную у Векшина. Немецкий «ночной» камуфляж был вполне пригодным, чтобы в нем расхаживать по городу. Я взял с собой ноутбук, уложенный в специальную сумку. Сумка была большего размера, чем надо, поэтому рядом с ноутбуком легко поместился и пистолет-пулемет «Кедр», с двумя запасными магазинами. В наплечной кобуре лежал «гоша», а по карманам куртки я разложил запасные магазины и несколько ножей. Немного подумав, я положил в сумку с ноутбуком две гранаты «РГД-5». Все это было нужно не столько для самообороны, сколько для создания нужного антуража во время встречи с членами «карточного клуба».
Я приехал на встречу с Карабасом и его партнерами по «карточному клубу» точно в условленное время. Приехать раньше означало — дать понять, что нервничаю и заинтересован во встрече больше, чем те к кому я приехал; если приехать позже и заставить себя ждать, то возможно, что встречающие меня люди обидятся и разговор пойдет не так, как я планировал. Поэтому опаздывать или приезжать раньше, чем надо, — нельзя. Все, как во время лихих девяностых — на «разборку» нужно приезжать вовремя!
Хоть я и приехал точно в 19.00, но все равно оказался самым последним, похоже, что общий сбор был запланирован немного раньше, чтобы члены «карточного клуба» могли обсудить без посторонних причину встречи в тесном кругу.
Парилку в сауне никто не разогревал, она так и стояла холодная. Все присутствующие собрались в большом обеденном зале. Всего в зале было шестнадцать человек — немного больше, чем я ожидал. Оказывается, оппозиция к существующей городской власти была намного больше, чем я думал.
«Карточный клуб», как они сами себя называли, образовался через некоторое время после смены городского руководства в городе Керчь. Предыдущий мэр, конечно, тоже был не подарок, но он был у власти больше двадцати лет. К нему все привыкли, расценки на взятки и «подарки» были давно установлены и приняты к сведению. Торговые и коррупционные связи и схемы были давно созданы и отлажены. С приходом же нового руководства все пришло в упадок. Новый мэр — ставленник Киева, придя к власти, уничтожил все, что было создано годами. Если бы при этом жизнь изменилась к лучшему, то никто бы и не возмутился, но, как это обычно и бывает, все изменения только ухудшили существующее положение вещей.
Новый мэр привел с собой целую команду новых людей, которые заняли все ключевые позиции в городе. Но самым плохим было то, что с приходом нового руководства в Керчь пришли иногородние предприниматели. В течение, первого года работы нового городского руководства в Керчи товарооборот местных предпринимателей упал в три раза. Чтобы хоть как-то бороться, против интервенции чужого бизнеса, местные предприниматели и руководители предприятий объединились. Это объединение и называлось «карточный клуб».
О существовании «карточного клуба» я узнал совершенно случайно — я бы даже сказал, что это было теоретическое предположение, основанное на косвенных фактах. Просто в один прекрасный момент бывшие конкуренты, которые раньше были готовы рвать друг другу глотки, решили закопать «топор войны». Вот по этому неожиданному прекращению давних дрязг и разборок я и сделал вывод, что часть керченских «деловаров» решили объединиться.
Всех, кто был в зале, я знал. С некоторыми у меня были постоянные совместные дела, и почти со всеми, я иногда хоть как-то, но пересекался в решении различных коммерческих вопросов.
Из шестнадцати человек, что сидели сейчас за столом и внимательно смотрели на меня, четверо были из правоохранительных органов, двое из армии, четыре человека представляли различные государственные органы, еще четыре человека были предпринимателями, а двое имели явное отношение к криминальному миру. Это были разные люди, но единственное, что их объединяло, — это наличие у всех присутствующих бизнеса в нашем городе. Даже армейцы и представители криминалитета — и те имели свои торговые точки в городе. У одних, присутствующих в этом зале, были магазины и кафе, у других — строительные фирмы и рыболовецкие артели, третьи «держали» рынки и автосервисы.
Все, кто был сейчас в зале, были на тех фото, которые мы забрали в квартире — почтовом ящике. Ну что ж, это очень и очень хорошо, значит, все они будут лично заинтересованы в войне с татарами.
Я молча прошел через весь зал и, поставив на стол сумку, достал из нее ноутбук. Открытая сумка осталась лежать на столе, если внимательно присмотреться, то было видно лежащий в сумке сменный магазин к пистолету-пулемету.
— По какому поводу нас всех здесь собрали? — строго спросил один из присутствующих.
Казович Виктор Федорович — один из депутатов Керченского городского совета, владел сетью аптек и ветеринарных лечебниц. Человек крайне невыдержанный и надменный.
— Минуту терпения, сейчас я вам все расскажу! — спокойно ответил я, настраивая ноутбук, чтобы он мог через проектор транслировать изображение на экран, растянутый на стене.
— Молодой человек, надеюсь, вы понимаете, что причина, из-за которой нас здесь собрали, должна быть очень весомой, иначе у вас будут большие неприятности, — надменно произнес Виктор Федорович.
— За это не бойтесь. То, что я вам сейчас расскажу — это самое главное в вашей жизни! — спокойно ответил я. — Единственная просьба: не перебивайте, даже если мои слова покажутся вам излишне фантастическими, на все вопросы я отвечу, когда закончу.
— Ну-ну! — с сомнением в голосе произнес господин Казович.
Не обратив внимание на язвительный тон, говорившего, я молча продолжил делать свое дело. Когда связь была налажена, я включил программу и стал говорить. На экране появлялись картинки, схемы, таблицы и диаграммы.
Каждое появляющееся изображение я сопровождал своими комментариями. Пока речь шла об общих сведениях, все молча, слушали со скучающим видом, но когда дело дошло до конкретных данных, связанных с Керчью, позади меня раздался удивленный ропот. А когда дело дошло до рассказа о ликвидации схрона с оружием, всего в пятидесяти километрах от города, раздались уже крики негодования:
— Да что это за бред?!
— Какие, на хрен, боевики?! Какое еще оружие?!
— Вы там в своем интернате совсем с ума сошли?!
— Коршунов, вы что, убили несколько человек?!
Последние слова принадлежали Семену Игнатьевичу Дорушевичу — начальнику второго отделения милиции, того самого отделения, на земле которого находился интернат. Человеку, который ставил верховенство закона превыше всего. Именно он дал «добро» на то, чтобы в «его» районе улицы патрулировали совместные группы казаков и воспитанников интерната. Но Семен Игнатьевич очень часто повторял, что если наши патрули хоть раз преступят черту закона, он лично сделает все, чтобы наказать виновных со всей суровостью.
— Семен Игнатьевич, а для кого, по-вашему, предназначалось десять тысяч выстрелов к подствольным гранатометам? Для охотников, а может, для охранников на рынке? А, может, Семен Игнатьевич, вы скажете, на кой ляд, руководству МВД понадобилось забирать у вас все автоматическое оружие? Что у вас сейчас стоит на вооружении: пистолеты Макарова и, максимум, по четыре-пять АКС-74У, на каждое отделение? Чем вы будете защищать жителей города, если в него придут вооруженные до зубов боевики?
— Откуда здесь взяться боевикам? — неуверенно спросил милиционер. — Да и автоматы у нас забрали исключительно для того, чтобы заменить их на украинские автоматы «Вепрь».
— «Вепри» перестали выпускать два года назад, так как дешевле закупать у России новые АК-102 или «ксюхи». Кому, на хрен, эти «Вепри» нужны? Не автомат, а жалкая переделка «калаша», к тому же не доведенная до ума! А по поводу боевиков, так они уже здесь, в Керчи.
— Вы несете откровенный бред! Ничем не подтвержденный бред! — в голосе Казовича сквозило плохо скрываемое презрение.
— Не хотите, не верьте, мое дело — вас предупредить. Через несколько дней вы все поймете сами. Если доживете! — с этими словами я вытащил из сумки стопку фотографий, захваченных в квартире Кружевникова, при этом как бы невзначай стал виден пистолет-пулемет, который тоже лежал в сумке. — Это фотографии тех, кто подлежит уничтожению в первую очередь.
— Это у тебя что, автомат?! — ошарашенно, произнес Семен Игнатьевич. — Ты открыто носишь с собой автомат?
— Не только автомат, но еще пистолет и гранату, — я достал из сумки «Кедр» и гранату, а потом откинул полу куртки, чтобы все присутствующие могли видеть наплечную кобуру с пистолетом. — Среди этих фотографий есть и моя. Знаете ли, не хочу, чтобы меня убили раньше времени.
— Ты хоть понимаешь, что я могу вызвать наряд и арестовать тебя прямо сейчас? — продолжал настаивать Семен Игнатьевич.
— С чем вы будете меня арестовывать? С пистолетами? Рядом с гостиницей дежурит несколько человек, вооруженных автоматами и гранатометами, — это группа прикрытия. — На самом деле не было никакой группы прикрытия, но я всегда врал настолько уверенно, что люди верили мне. — Так что если есть желание устроить кровавую бойню, то милости прошу!
— То есть ты и правда, веришь во весь этот бред? — Семен Игнатьевич, обычно был спокойным и выдержанным человеком, но сейчас он был явно не в себе, потому что позволил себе кричать. — Да, если надо, то я вызову «Беркут», и они вычистят подчистую весь ваш интернат!
— А что, разве керченский «Беркут» еще в городе? Их же собирались отправить в Западную Украину? — спокойно ответил я, подвигая сумку с автоматом ближе к себе. — А по поводу бреда я вам так скажу: еще два дня назад, когда первый раз услышал о возможной войне в Крыму, я сказал именно так — бред, этого быть не может. Но прошло два дня — и я очень рад, что моя семья находится далеко отсюда, а все мои финансовые операции свернуты и деньги отправлены жене и детям.
— Так вот зачем ты так срочно продал мне свои квартиры! — взревел Карабас. — Ах, ты ж засранец! Ты же меня кинул! Зачем мне твои квартиры, если мне самому их теперь придется срочно продавать?!
Не знаю, что подействовало больше на присутствующих, демонстрация моего арсенала или возмущенный рев Карабаса, но только все, кто был в зале, заговорили. Причем заговорили одновременно и очень громко. Я бы даже сказал, что закричали и загомонили! Кричали все: кто друг на друга, кто в микрофон мобильного телефона, несколько человек выбежали из зала на улицу. В общем, творилась всеобщая сумятица и кутерьма!
Я спокойно смотрел на все это безобразие, складывая свой ноутбук в сумку. Положив ноутбук в сумку, я вытащил из нее «Кедр» и повесил его на плечо.
— Ты совсем охренел — открыто носить автомат? — Самый главный милиционер нашего района привстал со своего стула и попытался ухватить меня за одежду.
— Игнатьевич, не переживай, завтра мы получим первую партию оружия и по району будут ходить подростки, вооруженные автоматами. Так что я на их фоне буду казаться безоружным, — беспечно ответил я, уклонившись от попытки захватить меня.
— Не понял?! Ты что, собрался вооружить своих пацанов? Зачем? — не унимался милиционер.
— Да затем, чтобы хоть кто-то мог противостоять агрессии!
— Каждый должен заниматься своим делом. Для этого есть работники силовых ведомств и армия! — Семен Игнатьевич кричал во весь голос. Видимо, разозлился не на шутку. — Завтра утром я приеду в интернат и поставлю там всех на уши! Если найдем хоть что-нибудь криминальное, посажу всех старше четырнадцати лет! Ты меня ПОНЯЛ!!!
— Не кричи, Игнатьевич. Не кричи. Криком здесь не поможешь. Лучше скажи, что вы будете делать, чтобы предотвратить вторжение? Или ничего делать не будете?
— Не твое дело!
— Ну ладно, не мое, так не мое! — чтобы не злить милиционера, я спрятал «Кедр» под полой куртки.
— Эй! Леха, ты куда?! — закричал Карабас, видя, что я хочу выйти из комнаты.
— Все, что я мог сделать, я сделал. Что еще от меня нужно?
— Как это что? — взревел Карабас. Я и не знал, что он может издавать такие громкие звуки. — Говори, что нам делать? Я тебя знаю — у тебя есть план действий! Рассказывай немедленно!
— А это кому-то надо? — спросил я, намекая на всеобщий гомон, стоящий в зале.
— ТИХО! МОЛЧАТЬ!!! — заорал Карабас, ударив, со всей силы кулаком по столу. Столешница затряслась от удара могучего кулака, а стаканы, стоявшие на столе, не выдержав колебаний, попадали.
В зале повисла неожиданная тишина. Присутствующие, замолчали не из-за того, что испугались крика Карабаса, а скорее, от того, что это было неожиданно. Карабас не был той фигурой в этом зале, которая могла бы затыкать рот всем остальным.
— Вот и отлично! — спокойно произнес я. — Всех, кто захочет участвовать в обороне города, я жду завтра в двенадцать часов дня в помещении интерната!
— А что нам сейчас делать? — недоуменно спросил Карабас, видимо, он ожидал, что я прямо сейчас выдам ему план действий.
— Решать! Каждый должен решить для себя, что ему сейчас делать! Можно собрать шмотки и валить из города, а можно остаться и попытаться помочь спасти как можно больше людей.
— Перестаньте нести чушь, выбор в таком случае очевиден, — презрительно скривив губы, надменно произнес Казович. — Я завтра лично по своим каналам «пробью» вашу информацию, и если это окажется правдой, то для меня выбор очевиден — как можно быстрее уезжать из страны.
— Собственно говоря, никто в этом и не сомневался! — нагло глядя в глаза чиновнику, произнес я.
— Что ты сказал, щенок?! — Казович пришел в ярость от моих слов и кинулся на меня с кулаками. — Да я тебя сейчас!
Виктора Федоровича Казовича вообще было легко разозлить. Он мог впасть в бешенство даже из-за невинного слова, сказанного поперек его слова. Видимо, большие деньги и неограниченная власть способствовали всему этому. Но как боец господин Казович был никакой — избыточный вес, дряблые мышцы и вечная одышка делали его похожим на говорящий бурдюк с салом.
Я встретил толстяка коротким прямым ударом в голову. Мой кулак без труда расквасил нос депутату. Казович не ожидал, что его могут ударить. Он не привык к такому обращению, с его «величественной» физиономией. Решив закрепить успех, я схватил чиновника за голову и со всей силы ударил его лицом об стол. Поскольку в этот момент господин Казович держался обеими руками за свой разбитый нос, то он даже ничего не успел сделать. Его лицо с глухим стуком ударилось о тяжелую, полированную поверхность стола, и раздался противный хруст — многострадальный нос окончательно превратился в лепешку.
— А вам не кажется, что вы перегнули палку? — тихо спросил один из присутствующих, когда в зале воцарилась гробовая тишина.
— Абсолютно не считаю, — спокойно ответил я. — Чем хорошо смутное время, так тем, что можно совершенно безбоязненно сводить личные счеты! Через пару дней для господина Казовича будет самым главным выдернуть деньги из бизнеса, чтобы убежать из города, а не думать о мести за разбитый нос.
— Значит, ты настолько уверен в том, что нам только что говорил, что можешь себе позволить при свидетелях разбивать носы уважаемым людям этого города? — подвел итог моим словам Карабас.
— Именно! — широко улыбнувшись, произнес я. — Напоминаю: всех, кто захочет участвовать в обороне Керчи, заработав при этом денег, жду завтра в двенадцать в интернате.
— А, так все-таки есть возможность срубить деньжат?! — торжествующее произнес Карабас. — А я все думаю, когда проснется твое истинное нутро!
— Денег можно заработать всегда и на всем. А уж такое дело, как война, — это для знающего и подготовленного человека вообще золотая жила. Только и успевай, что мешки для денег подставляй! — с этими словами я вышел из зала и спустившись по лестнице, двинулся на улицу.
От здания гостиницы я отошел всего на тридцать метров. В неприметном закутке, образованном зданием школы и забором строительной площадке, стояла моя зеленая «копейка» — машина, на которой я предпочитал передвигаться по городу, когда хотел оставаться незаметным для окружающих.
В машине я поставил ноутбук на соседнее сиденье, подсоединил к нему шнур, который шел от автомобильной магнитолы. Быстренько активировав нужную программу, я воткнул в ухо наушник и принялся слушать, о чем разговаривают члены «карточного» клуба, которые остались в зале сауны. Вся моя «возня» с господином Казовичем была нужна только для одного, чтобы незаметно для окружающих бросить на пол «шайбу» подслушивающего устройства.
Приникнув в динамику, я весь обратился в слух, все-таки техника, которой я пользовался, была не профессиональной и качество звука оставляло желать лучшего. Хорошо хоть, судя по репликам, доносящимся из наушника, я не пропустил ничего интересного: к деловому разговору еще не приступили — присутствующие успокаивали чиновника с разбитым носом, который клялся всеми возможными клятвами, что завтра же меня ждут всевозможные кары и пытки. Минут через пятнадцать пострадавшего вывели из зала, и все присутствующие приступили непосредственно к обсуждению той темы, которую я поднял.
Самая первая новость, которую я услышал, огорошила меня как выпавший снег в середине лета. Оказывается, что большинство тех проблем и неприятностей, которые валились мне на голову как из рога изобилия, были спровоцированы вовсе не сыном мэра и его прихвостнями, а членами «карточного» клуба. Они хотели таким способом натравить меня на мэра и всю его семью. Расчет был на то, что я, по мнению присутствующих, «крут на расправу», и если меня хорошенько разозлить, то я скорее всего «пущу кровь» своим обидчикам. Все-таки история с расстрелянным педофилом дала о себе знать. И ведь, что самое неприятное, эти «картежники» оказались правы на все сто процентов — я хотел поступить именно так, как они и рассчитывали — убить всех, кто, по моему мнению, испортил мне жизнь в этом городе. Вот только оказывается, что в моих бедах были виноваты совершенно другие люди. Многих из них я считал своими… нет, не друзьями, но уж приятелями точно. Взять хотя бы того же Карабаса или Дорушевича, оба были мне близки, я был вхож в их семьи, наши жены и дети дружили, а мы часто общались между собой. А оно вон как повернулось!
Как только я «переварил» услышанную новость, то первым моим порывом было вернуться в обеденный зал сауны и хорошенько «пройтись» из «Кедра», по присутствующим, предварительно кинув в зал гранату, но потом я все-таки пересилил себя и решил, что всегда успею свести счеты. В глубине души я понимал, что больше всего меня зацепил тот факт, что мной «управляли». Меня «вели» и дергали за ниточки, как марионетку. Меня — «великого комбинатора», который разыгрывал тысячи комбинаций и прокручивал сотни «тем». Вот так вот, живешь, думаешь, что ты стоишь на вершине пьедестала, а потом, вдруг… бац! — а никакого пьедестала-то и нет, а рядом стоит кто-то другой, кто намного умнее и проворней, чем ты. А твоя корона, которую ты сам себе на голову надел, — всего лишь яркая мишура. А если копнуть еще глубже, в самые недра моей души, то окажется, что во всем происшедшем, виноват только я сам. Да, да! Ведь если бы я мог взглянуть на ситуацию двухмесячной давности трезвым взглядом, то смог бы увидеть, что ни мэр, ни его сын к моим проблемам не имеют никакого отношения. Но мне мешало собственное ЭГО. То самое, которое говорило мне, что я — самый лучший и гениальный в этом городе, и именно поэтому властьдержащие заинтересовались моей «темой» с недвижимостью и хотят у меня ее забрать.
Вот после понимания того, что, как всегда, в своих проблемах виноват только я, и никто другой, я и успокоился. Вместо злобы и агрессии на членов «карточного» клуба пришло спокойствие и трезвый расчет. Правильно! Когда некого винить кроме себя самого, то остается только одно — успокоиться и продолжать жить дальше. Только теперь надо быть еще больше осторожней и внимательнее. Ведь, как оказалось, я в этом городе не самый умных и хитрый, есть «звери» и поматерей меня.
Самым интересным из всего, что я услышал в динамик наушника, было заявление одного из «вояк». Как оказалось, в течение последних двух месяцев в воинских структурах Крыма в целом и Керчи в частности произошли кадровые изменения. Командиры всех воинских частей были по разным причинам заменены. Их места заняли представители крымско-татарского народа или выходцы с Западной Украины. А если говорить конкретней, то из всех воинских подразделений, которые квартировались в Керчи, можно было рассчитывать только на два: морских пограничников и морской отряд саперов. Оба эти подразделения были укомплектованы исключительно служащими на контрактной основе, которые постоянно проживали в Керчи. Остальные керченские воинские части в последние полгода получали призывников, которые призывались из-за пределов Крыма. Это все наводило на определенные сомнения: одно дело воевать с наспех подготовленными «гражданскими», вооруженными только личным стрелковым оружием, и совсем другое дело воевать с воинскими подразделениями, укомплектованными по штатному расписанию. В Керчи размещались две большие воинские части: батальон сухопутных пограничников и «учебка» морпехов. Обе части имели в своем штате танки, БТР и БМП, а по некоторым данным, в «учебку» морпехов недавно перекинули два дивизиона реактивных установок залпового огня «Град». До сих пор так никто и не понял, зачем морпехам «Грады». Помимо всего прочего, остается загадкой, сколько сейчас бойцов находится в этих двух частях. По штатному расписанию в батальоне пограничников должно быть пятьсот военнослужащих, а в «учебке» морских пехотинцев обычно пребывало двести пятьдесят новобранцев и около пятидесяти человек из числа инструкторов и офицеров части. Но опять же, по непроверенным данным, эта цифра может быть минимум в два раза выше, а это значит, что помимо трехсот человек в Керченской исправительной колонии и тысячи ополченцев, которые обитают где-то на подступах к городу, есть еще почти полторы тысячи хорошо обученных и экипированных бойцов, при поддержке бронетехники. Мягко выражаясь — к нам в гости пришел пушной зверь, по имени «писец».
Заседатели «карточного» клуба в течение двух часов обсуждали возможные варианты своих действий. Практически сразу «картежники» разделились на два неравных клана: первые — оба армейца и четверо «ментов» — выступали за оборону города всеми возможными силами, вторые — предприниматели и чиновники — считали, что необходимо немедленно бежать из города. Криминалитет свою позицию не объявил — как всегда, выжидали и осторожничали, желая понять, куда повернется настроение остальных.
В такой расстановке мнений не было ничего удивительного: вояки и менты «кормились» исключительно со своих должностей, и если они их лишались, то и полноводный финансовый ручей иссекал. Предприниматели и чиновники могли легко найти способ добычи денег на новом месте, тем более что по характеру своей деятельности и те, и другие имели денежные «заначки» за пределами страны. Оба «бандоса», как и все представители криминального мира, были очень хитрыми и изворотливыми, такие могли выжить в любой обстановке, как бы она не изменилась. Они могли с равным успехом выжить в охваченном войной городе и за его пределами, в другой стране.
Ближе к полуночи все «картежники» разъехались по домам. Хорошо бы вернуться в сауну и забрать «пуговицу» подслушивающего устройства, иначе утром, когда в зале будут проводить уборку, ее найдут. Но, честно говоря, я даже не представлял, как это сделать. Ну и ладно, найдут и найдут, не велика потеря.
Когда я вернулся в интернат, то застал в нем много посторонних людей. Здесь были бывшие и нынешние воспитанники интерната, их друзья, знакомые и родственники, было много представителей казачества. Хотя, конечно, керченские казаки — те еще клоуны — ряженые, но их было много, держались они организованно и были относительно хорошо подготовлены.
Я осторожно прокрался через двор интерната, стараясь, чтобы никто меня не заметил. Возле дверей мастерской, в которой содержался Кружевников, стоял конвой. Двое парней, вооруженных «ксюхами», молча пропустили меня внутрь.
Сева висел на цепи, подвешенный к потолку. Цепь была пропущена под мышками таким образом, что его ноги лишь слегка касались пола. Выдернув стопор, который фиксировал цепь, я отпустил Кружевникова на пол. Задержав дыхание, подтащил Севу к дальней стене, которая была оббита фанерой. Приподняв Кружевникова, я усадил его, облокотив на стену. Чтобы тело не сползало вниз, я с помощью строительного степлера пригвоздил одежду Севы к стене. Кружевников все это время находился без сознания. Он полусидел, пригвожденный к стене, его голова была склонена на грудь. Выглядел Сева очень плохо: бледная кожа, темные круги под глазами и вокруг рта, искусанные губы синюшного цвета и ужасный запах нечистот — все это создавало впечатление того, что Кружевников получил сполна за свое предательство. Хотя нет — сполна будет, когда его кости сгниют в придорожной канаве.
Вколов в плечо Севе очередную порцию самодельной «химии», я наполнил ведро водой и выплеснул ее на лицо Кружевникову.
Сева дернулся всем телом и медленно открыл глаза.
— Что надо? — еле слышно прошептал Кружевников.
— Я буду задавать тебе вопросы, я ты отвечай.
— Пошел в жопу! — голос Севы срывался на хрип. — Ничего я тебе не скажу.
— Скажешь, еще как скажешь! — спокойно произнес я. — Даже, если не захочешь, все равно скажешь. Если не мне, то очередной порции «сыворотки правды», правда, после этого твои мозги будут больше похоже на манную кашу, а ты сам станешь вечно улыбающимся дебилом. Но кого это волнует, твоя жизнь сейчас стоит ровно столько, сколько ты можешь мне сказать.
— А если я отвечу на все твои вопросы, то ты сохранишь мне жизнь? — голос Кружевникова заметно окреп, да и сам он выглядел немного лучше — снадобье, которое я ему вколол, начало действовать.
— Я позволю тебе выкупить свою жизнь!
— Выкупить?! Это как?
— Ты ответишь на все мои вопросы, я проверю все твои слова, и если ты не соврал, то мы с тобой договоримся, сколько ты готов заплатить за свою жизнь.
— А может, сразу оговорим сумму? Возможно, обойдемся без расспросов?
— У тебя денег не хватит от меня откупиться без ответов на мои вопросы.
— Ну а все-таки, о какой сумме идет речь, — хитро прищурившись, спросил Сева.
— Миллион долларов! — кажется, это входит в привычку — требовать от Севы миллион долларов.
— СКОЛЬКО?! Ты шутишь?
— Нет, не шучу. Что, нет у тебя такой суммы? Ну вот и отлично, так что придется рассказывать. Постарайся говорить быстро, действие возбуждающего препарата, который я тебе вколол, продлится еще минут двадцать, не больше. Если я не получу ответы на все мои вопросы, то мне придется тебя пытать, чтобы поддерживать твое тело в тонусе, иначе ты опять впадешь в беспамятство. Поэтому, если ты не хочешь лишиться пальцев на ногах и приобрести парочку подпалин, то отвечай быстро и правдиво!
— Дашь воды, отвечу на твои вопросы.
— Имя, фамилия и отчество, только настоящие? — спросил я, включая диктофон на мобильном телефоне. — Где родился, как стал наемником, кто тебе за это платит?
— Вальчук Степан Федорович, восьмидесятого года рождения. Родился в Днепропетровске, но с трех лет жил в Ивано-Франковске. Как стал наемником, не важно. А платят мне сейчас татары и их покровители — турки.
— Братья Серовы и пацаны из интерната тебе нужны были только для того, чтобы их подставить и дать повод для резни?
— Да.
— Кто координирует твои действия и отдает приказы?
— Татарин, зовут — Руслан. Живет в селе Чистополье, номер его телефона записан, как — «ремонт холодильников».
— Сколько ваших команд в городе?
— Не знаю. Я работал в одиночку. Ни с кем больше не общался.
Хрясь! Острие ножа воткнулось в деревянные доски пола, всего в нескольких миллиметрах от ноги Севы. Кружевников, испугавшись, хотел было отдернуть ногу, но сталь ножа надежно зафиксировала ткань штанины.
— Еще раз соврешь, и нож попадет туда, куда надо!
— Ну я, правда, никого не знаю! — испуганно выпучив глаза, зашептал Сева. — Там конспирация, похлеще, чем в Хамасе.
Я выдернул нож и, коротко замахнувшись, вонзил его в икру левой ноги Кожевникова. Нож, пробив мышцы на ноге, застрял в доске. Прокрутив нож в ране, я выдернул его.
— Больно! А-ааа!!! Ы-ыыы!!! — заорал во все горло Сева.
— Если сейчас же не заткнешься, то я этот нож тебе в мошонку воткну! Понял? — окровавленный клинок оказался возле самого лица Кружевникова, показывая, что я с ним не шучу.
В дверь осторожно постучали.
— Алексей Иванович, у вас все в порядке? — парни, стоявшие с той стороны двери, решили проверить, чем вызваны крики.
— Да, все нормально! Никого не пускать внутрь. Никого! — крикнул я. А потом, повернувшись к Севе, уже шепотом добавил: — Повторяю свой вопрос — сколько групп в городе?
— Точно не знаю! — яростно прошептал Кружевников. — Могу сказать только одно: как-то раз видел, как Руслан упаковывал восемь «посылок» с оружием.
— Сколько в группе должно быть бойцов?
— По-разному: в моей группе было четыре человека, а могло быть и больше. Все зависит от задачи, которая ставится перед группой.
— Какая задача была у тебя?
— После провала с подставой парней из интерната мне приказали возвращаться в Керчь и ждать дальнейших распоряжений. Их я получить не успел, так как вы меня захватили.
— А что же ты, падла, молчишь про квартиру на Буденного, в которой тебя ждала посылка от твоего координатора. А что ты скажешь об Ильясе, который занесен в твой телефон под именем «сестра Ира»?
— Откуда ты знаешь?! — изумленно произнес Сева.
— Я все знаю! Ты уже все мне рассказал, а сейчас только проверяю твои слова, сказанные под воздействием «сыворотки правды»! Сделать тебе дырку в другой ноге? Для симметрии!
— Не надо! Я все скажу! Сделай мне перевязку, а то я умру от потери крови.
— Посмотрим, что ты расскажешь. Если соврешь хотя бы раз, получишь еще одну рану! Понял?
— Понял, — обреченно ответил Кружевников, и, набрав в легкие воздух, начал говорить: — Ильяс — «банкир», он привозит деньги, а Руслан — координирует действия диверсантов. Керчь обречена, она должна стать предостережением для всех, кто вздумает сопротивляется. Цель диверсионных групп — уничтожение мирного населения. Где-то в городе есть схрон, в котором размещается склад боеприпасов, начиненных боевыми отравляющими веществами.
— Почему именно Керчь?
— Из-за географического расположения — Россия находится рядом, по ту сторону пролива. Плюс ко всему, в Керчи проживают те представители крымских татар, которых не очень жалуют свои же соплеменники.
— Сколько всего сил будет брошено на Керчь?
— Не знаю! Правда, не знаю. Кто мне об этом скажет? Я всего лишь командир низшего звена!
— Ну а если подумать?
— Тысячи две, никак не меньше!
— Когда должно начаться вторжение?
— Не знаю, могу лишь предположить — на майские праздники.
— Первого мая или девятого?
— Девятого, а лучше десятого. Да! Я бы начал — десятого мая!
— Кого ты еще знаешь, кроме Ильяса и Руслана?
— Никого. Только этих двоих, — голос Кружевникова становился все тише и тише.
Через минуту Сева замолчал и его голова упала на грудь. Я достал из кармана ИПП и, наложив жгут немного выше раны, перевязал ее. После того как рана была обработана, а бинт туго намотан вокруг раны, я снял жгут и вколол несколько лекарств в плечо Кружевникова.
Когда я вышел из мастерской, то двор интерната стал заметно пустее — по нему бродили не больше десятка парней. Патрульные, стоявшие возле дверей, с облегчением выдохнули, когда я вышел из мастерской. При этом автоматы они держали направленными в мою сторону, видимо, боялись, что Кружевников захватил меня в заложники.
— Где Вовка Серов? — спросил я у парней, дежуривших возле двери.
— Подходил пять минут назад, сказал, что как только вы закончите, он ждет вас у брата в комнате.
— Хорошо. Никого внутрь не пускать, сами тоже не заходите. Поняли?
Парни синхронно кивнули в знак понимания. Я прошел через двор, по дороге здороваясь с теми, кого знал.
В комнате у Василия было многолюдно, помимо братьев Серовых и братьев Патроховых, были еще четверо парней, которые имели отношение к Керченскому союзу казаков. В комнате было накурено, а на стене развешаны карты города и пригородов. Все были настолько увлечены обсуждением, что не заметили, как я вошел в комнату. На меня обратили внимание только после того, как я подошел к карте и стал рассматривать нанесенные на нее обозначения. Цепь холмов, которая протянулась от крепости «Керчь» и до Аршинцевского кладбища, была отмечена красными крестиками. Еще несколько красных крестиков были хаотично раскиданы по карте города. Присмотревшись, я понял, что кресты располагались на пересечении улиц, там, где над ними располагались высотные здания или господствующие высоты.
В принципе правильно: весь город нам не удержать, значит, расчет надо ставить на то, чтобы удержать только один район города — Аршинцево. Цепь холмов позволит создать ряд укреплений, которые будут располагаться на господствующей высоте. В Аршинцево есть порт в районе бывшей ТЭЦ, есть судостроительный завод «Пролив», есть несколько рыболовецких заводов с собственным парком судов, есть яхт-клуб и несколько лодочных кооперативов. Чтобы эвакуировать население через Керченский пролив, транспорта хватит.
— Леха, ну что, как дела? Будет у нас оружие? — спросил Серов-младший.
— Будет, — коротко ответил я. — Сколько людей согласилось вступить в наш отряд?
— Много. Даже больше чем мы ожидали. Наших, интернатовских, — сто восемьдесят три человека, казаков — пятьдесят два бойца, ну и так, можно сказать, сочувствующих — еще человек семьдесят. В общей сложности получится человек триста. Но наши еще не все приехали, те, что служили или учились в Киеве, приедут завтра утром. А это еще двенадцать человек. Оружия хоть хватит на всех?
— Примерно на столько бойцов и рассчитывал.
— А что хоть за стволы? Наверное, старье какое-нибудь? — пренебрежительно спросил Владимир.
— Главное, что оно рабочее и может стрелять. Хотя, конечно, ППШ, винтовки Токарева и пистолеты ТТ не назовешь верхом оружейной мысли.
— Я так и думал, — поджав губы, сказал Вова. — Что еще можно было ожидать от Испанца. Есть еще какие-нибудь мысли по поводу того, где бы разжиться оружием?
— Кое-какие мысли есть. Но давайте все завтра, устал я сегодня, спать пойду. А вы тут прикиньте список всего, что нам понадобится и что можно купить в городе. Испанец оружие дал бесплатно, так что сэкономленные деньги можно будет пустить на закупку медикаментов, амуниции и транспорта.
— Я примерный список набросал, — подал голос, сидящий на кровати Серов-старший: — Если мы будем вооружены пистолетами-пулеметами Шпагина, то отпадает вопрос с запасными дисками и подсумками, у нас есть и свой запас. Надо будет всем раздать экипировку, которая есть у нас в музее. Хорошо бы, чтобы у всех наших была единая форма — так будет легче ориентироваться в бою, где свои, а где чужие.
— Завтра утром подготовьте группу — шесть человек на нескольких машинах, причем одна из машин должна быть на выезде из города. Мне должен будет позвонить Векшин, к нему абреки приедут забирать камуфляжные костюмы. Надо будет их захватить и допросить. Сделать это надо будет где-нибудь за городом.
— А если они не покинут пределы города? Что тогда? — спросил Гена Патрохов.
— Должны покинуть город! У них заказ на тысячу комплектов формы, они такую толпу в городе не спрячут!
— Тысяча комплектов?! — округлив глаза, спросил Антон Сайков — атаман керченских казаков. — Так много?
— Тоха, на самом деле их еще больше. Намного больше, — выходя из комнаты, произнес я: — Так что подумайте лишний раз, перед тем как решить, хотите вы воевать или нет.
Возле моей комнаты стоял Данила с автоматом в руках. Рядом с ним сидела на стуле Настя.
— Привет, молодежь. Скучаете?
— Немного, — ответил Ветров. — Меня назначили в караул, охранять вашу комнату.
— Можете идти спать. Разбудите меня утром, часиков в восемь. Хорошо?
Ветров кивнул головой в знак прощания и, подхватив свою девушку под руку, пошел прочь по коридору. Зайдя в комнату, я закрыл дверь на ключ, а потом еще и намотал несколько витков скотча на дверную ручку, так, чтобы дверь не могли открыть снаружи — осторожность лишней не бывает!
Спать лег прямо так, в одежде, только расслабил пояс на брюках и немного расшнуровал ботинки. Перед тем как заснуть, подумал, что хорошо бы завтра купить сонник и попытаться растолковать сон, который мне снится каждую ночь.