Поезд «Киев — Симферополь» пересек административную границу крымской автономии после полуночи. В вагонах практически никто не спал и дело не в том, что через пару часов состав должен был пункт своего назначения, нет, всему виной была атмосфера страха и тревоги висящая в воздухе, все было пропитано этим липким и отвратительным запахом. Очень многие из тех, кто был сейчас в поезде, возвращались домой, убегая от того ужаса, что сейчас творился на улицах Киева, но каждый из них понимал, что все происходившее в столице может повториться и в Крыму, поэтому этот побег — всего лишь кратковременная отсрочка.

В четвертом купе, второго вагона, сидели четверо мужчин разного возраста, самому молодому, едва исполнилось двадцать, а самому старшему уже перевалило за пятьдесят, двое других были примерно одного возраста — немного за тридцать. Воздух в купе был спертый и затхлый, в нем витали ароматы немытых тел, вонючих носков, кур-гриль и дрянного алкоголя, те сутки, что поезд был в пути, четверо мужчин пили «горькую», покидая купе только «на перекуры» в тамбуре.

Четверка ехавших мужчин была моряками загран. плавания, которые возвращались после длительного рейса домой. По дороге, загранщики рассказывали соседям по вагону страшные историю своего путешествия — в аэропорту «Борисполь», при прохождении пограничного контроля, украинские пограничники увидев, что прибывшие моряки из Крыма, забрали у них все документы и порвали их, эта же участь постигла и пластиковые карты. У одного из моряков были в Киеве родственники, которые и помогли купить билеты на поезд. Именно такую историю и рассказывали морячки, всем кто готов был их слушать. Им сочувствовали, их жалели.

— Мужики, время — пятнадцать минут. Готовы? Стоянка все две минуты. Все помнят свои роли? — увидев утвердительные кивки, спрашивающий удовлетворенно улыбнулся. — Ну, что, Тарик твой выход!

Самый младший в компании, высокий худощавый паренек, встал с нижней полки и решительно вышел в коридор.

— Змей, а не слишком ли заумный план? Почему бы просто не выйти на станции? — самый старший в компании мужик, выловив из банки шпрот одиноко плавающую в масле рыбу, отправил её в рот. — Мы же не шпионы, переходящие линию фронта.

— Хан, замолчи! — грубо одернул говорившего Змей. — Мы, именно, шпионы, переходящие линию фронта. Нельзя считать врага глупым, нельзя. У нас есть строго оговоренная роль, которую мы доиграем до конца. Если, кто-то не хочет выполнять мои приказы, то он умрет. Так, что завалили хлебала и делаете то, что я скажу.

Пятидесятилетний мужчина обиженно закусил нижнюю губу, и ничего не ответив, понуро опустил взгляд вниз, чувствовалось, что он боится своего главаря… того, кого он назвал Змей.

Поезд замедлил свой ход, снижая скорость — верный признак скорой остановки. В коридоре послышался шум — кто-то громко выяснял отношения, требуя чего-то от проводниц.

В дверь заколотили, а через мгновение, она отъехала в сторону:

— Мужики заберите своего малолетку, а то он сейчас из поезда выпрыгнет, — толстая проводница в замызганном и мятом фирменном костюме, ввалилась в купе. — Напился в зюзю, сволочь, такая! Забирайте его, к такой-то матери, а то я сейчас наряд вызову!

— Спокойно мать, спокойно! Сейчас мы его заберем, — Хан, приобнял проводницу за плечи, улыбаясь своей самой милой улыбкой. — Как раз полустаночек будет, мы его выведем и он проветриться, на морозе!

— Да, пошел ты! Тоже мне сыночек нашелся, я моложе тебя в два раза! Свалились мне на голову пассажиры — алкаши!

— Мля! Я кому сказал, якорь тебе в дышло, водку давай, камбала хвостатая! — пьяно шатаясь и держась за ручку двери, прокричал Тарик.

— Забирайте его немедленно! Или я прям сейчас вызову наряд! — повторилась проводница.

— Красавица, ну чего ты так нервничаешь, ну перебрал парнишка, бывает. Я его в тамбур выведу. Хорошо? Давай, как-нибудь без милиции разберемся.

Тетка раздраженно махнула рукой и размашистым шагом пошла вдоль вагона в противоположный его конец. Хан подошел к молодому парню и, ухватив его за плечи, выволок в тамбур, по дороге Тарик сопротивлялся и требовал выпивки.

Поезд окончательно остановился, остановка была очень короткой, поэтому проводники не открывали двери, но Хан проявил самостоятельность и самовольно отпер дверь, опустив подножку вниз.

— Эй, ваши куда-то ушли, поезд их ждать не будет, — давешняя тетка проводница заглянула в купе. — Смотрите мне, не дай бог, стоп-кран сорвете, вмиг штраф отгребете! — проводница строго помахала указательным пальцем, скорчив суровую гримасу.

— Мы пойдем их поищем, — Змей решительно вышел из купе, напарник последовал вслед за ним.

— Ну и идите на все четыре стороны! — было видно, что проводница очень рада избавиться от назойливых пассажиров, которые только и делают, что бухают.

Через минуту Змей со своим напарником быстрым шагом пересекли не широкий перрон, затерянного в крымских степях полустанка. Степан поменял в телефоне сим-карту, и отправил короткое смс-сообщение. Тут же пришел ответ.

Спустившись с перрона Змей пошел вдоль железнодорожных путей, вслед за ним шли трое его попутчиков, при этом ни один из них не был пьян. Они двигались как стая хищников вышедших на охоту.

Четверка мужчин прошла сквозь узкую полосу придорожной лесопосадки и оказалась на грунтовой дороге. Метрах в ста от того места, где они вышли из лесопосадки, стоял ВАЗ 2109, ключи торчали в замке зажигания.

— Жгут, за руль. Хан спереди, мы с Тариком сзади.

Разместившись в салоне «девятке», Змей объяснил водителю куда ехать, машина ехала с выключенными фарами и габаритными огнями, чтобы видеть дорогу Жгут, использовал прибор ночного видения, который лежал на «торпеде».

— Змей, так все-таки, ты считаешь, что необходимы были все эти предосторожности и танцы с переодеваниями? — никак не унимался Хан. — Мне кажется, что мы перемудрили. Можно было просто выйти не доезжая до Симферополя и всего делов то. А зачем надо было мудрить с этими слезливыми историями, про порванные документы, ехали с голой жопой, даже вещей не взяли. Мне кажется, все это лишнее.

— Хан, я мог бы тебе сейчас просто в морду закатить, не объясняя почему я решил именно так въезжать в Крым, но так и быть, лучше я тебе один раз расскажу, чем еще раз слышать твои дебильные вопросы.

В салоне машины повисло тревожное молчание. Хан, кажется понял, что перегнул палку, даже Жгут и Тарик, которые ни разу не задали ни одного вопроса и тем самым не вызвали гнева командира, и они тоже напряглись — уж они то знали каков Змей в гневе и сколько людей отправились в страну вечной охоты с легкой руки их главаря.

— Отсутствие вещей, денег и документов — это очень жирный штрих в нашей легенде, сутки пьянства и дебоша — это еще один штрих в нашей легенде, плаксивая история про порванные документы — это еще один штрих. Все это нужно было сделать только для одного — чтобы мы могли беспрепятственно проникнуть в Крым. В противном случае, нас либо приняли бы на въезде в Крым, либо тетки проводницы сдали бы «мусорам» сразу же по приезду. Даже если бы мы сбежали по дороге, как сейчас, то нас опять, сразу же бы сдали проводницы, и крымская самооборона устроила бы знатную загонную облаву. Ну, что Хан, тебя такое объяснение устроило?

— Устроило, — судя по унылому тону, Хан уже сам был не рад, что начал расспросы.

Все остальное время, пока машина медленно ехала по проселочной дороге, в салоне висела гробовая тишина, изредка нарушаемая краткими комментариями Змея, выступавшему в роли штурмана.

Через час езды по проселкам «девятка» подъехала к небольшому населенному пункту — два десятка домов, раскиданных вдоль двухполосной асфальтированной трассы. Машину загнали во двор, и тут же все прошли в дом — небольшое строение больше похожее на собачью будку — переросток. Внутри дом был еще меньше чем снаружи — одна комната, три на пять метров, два заколоченных досками окна, скатанные сальные мешки на дощатом дырявом полу и несколько коробок с едой — вот и вся обстановка.

Змей вытащил из коробки с едой, лежащий сверху пакет из плотной бумаге, внутри которого находились бумаги, документы, несколько флешек т три кредитные карты платинового окраса.

— А, где оружие? — разочарованно, как будто его лишили подарка в новогоднюю ночь, спросил Тарик, высыпав содержимое коробок на пол. — Что даже пистолетов нет?!

— Вот наше главное оружие! — Змей потряс зажатыми в руке документами. — Не бойся, молодой, в нужный момент все будет — и пистолеты, и автоматы… все! А если будешь себя хорошо вести, то даже БТР тебе достану.

— Командир, да я просто так спросил, — потупив взор, промямлил Тарик. Суровый нрав командира наводил страх на всех его подчиненных.

— Спать, — коротко приказал Змей. — Тазик первый, Жгут второй, Хан, твоя смена последняя, — Степан посмотрел на часы, — смены по два часа.

Подсвечивая фонариком, Змей просмотрел найденные бумаги по несколько раз, толку в этом особого не было, так как все эти документы были составлены Степаном. Но сон не шел, поэтому Левченко и перечитывал из раза в раз куцые машинописные строки. План был хорош, отличный план! Не план, а конфетка — устроить малюсенькую такую войнушку в отдельно взятом регионе, окруженном со всех сторон морем.

Левченко отложил бумаги в сторону и прикрыл глаза в надежде уснуть, но сон, зараза такая, никак не шел. Он, вообще, в последнее время плохо спал, можно сказать, совсем не спал, и ладно бы его мучили кошмары или совесть, нет, ничего такого не было, Степан просто не мог уснуть.

— Змей, а правду говорят, что ты выпотрошил депутата — «регионала»? — шепотом спросил Тазик.

— Правда, Леха, правда, — Змей мысленно усмехнулся, представляя, как сейчас округлились от ужаса глаза молодого парня. Надо же поддерживать имидж крутого воина-Потрошителя в глазах подчиненных.

Не потрошил Змей никакого депутат, там все было по-другому — короткая схватка, взмах длинным ножом и на мраморный пол плюхается ворох кроваво-синих внутренностей, а в воздухе разливается запах дерьма. А погибший был не депутатом, а один из его охранников. Змей с ним тогда сцепился совершенно случайно и убивать его вовсе он не хотел… так получилось, так бывает. Смертей было много, разных смертей: глупых, героических, пафосных… да всяких смертей Змей насмотрелся за две недели погромов, которые учинили его бойцы.

Левченко боялись, его ненавидели, уважали, многие хотели его смерти, некоторые даже пытались убить, но у них ничего не получилось. Степан был жив… и почти здоров, подумаешь, не хватает двух фаланг на мизинце левой руки, оторвана мочка уха и из-за плохо сросшихся мышц, приходится слегка прихрамывать правой ногой.

Встреча с Вовкой в Киеве, до сих пор стояла перед глазами, Левченко, только потом понял, что это была не случайность. Видимо судьба — злодейка, на что-то намекала Змею, дескать, парень, последнее китайское предупреждение тебе, одумайся!

Почти неделю «Змеиная сотня» наводила ужас на пригородные элитные коттеджные поселки Киева, где любили селиться сильные мира сего и их родственники. Разоряли и поджигали похожие на замки «домики» слуг народа. Ох, уж и погулял тогда Степан со своей сотней! Шесть дней сплошного угара и треша — разбить стекла на окнах и тут же швырнуть внутрь «коломийку», а потом ждать выбегающих на улицу жильцов, гася их битами и палками. Стычки с охраной, перестрелки с вооруженными хозяевами этих самых домиков. Двоих даже вздернули на воротах, а уж скольких искалечили, отправив в реанимацию, их никто не считал. Закончилась эта вольница очень быстро — прибыло пять сотен «самообороны Майдана» и в ходе шестичасового боя «Змеиная сотня» перестала существовать — двенадцать человек убиты, двадцать два ранены и взяты в плен. «Самооборонщиков» положили немногим больше двух дюжин.

Только через два дня, Левченко узнал, что его и всех кто попал в плен ранеными не добили на месте, из-за желания устроить показательную казнь… но не срослось — куратор Виктор Петрович, вытащил Степана в самый последний момент — две группы «змеенышей» уже расстреляли, Змей был в последней группе, в третьей.

Обухов орал на Змея минут пятнадцать, периодически отвешивая оплеухи, Левченко лишь изредка уворачивался и падал со стула, его раз за разом поднимали и усаживали обратно. Закончилось все тем, что после очередного падения, Степан провалился в забытье.

Несколько дней провалялся в небольшой частной клинике, где ему кололи уколы, ставили капельницы и всячески издевались, мучая его массажами и иглотерапией. В начале Левченко совершенно не понимал для чего все эти выкрутасы и только когда его вечером второго дня представили группе товарищей, Змей понял — с ним проводили предпродажную подготовку, марафет наводили для «купцов».

«Покупателей», не считая отца Вари, было трое — среднего роста, неприметные и чем-то неуловимо похожие друг на друга. Разговор, а вернее допрос, длился три часа. Вначале все начиналась как непринужденная беседа, а потом разговор становился все более оборотистым и по истечении третьего часа, на Левченко уже вовсю орали, угрожали и грозили всевозможными карами. Так продолжалось в течение трех дней — разговор, допрос, избиение.

На четвертый день Левченко никто не допрашивал и не бил, да и вообще, казалось, что про Степана все забыли — полдня его никто не навещал, даже завтрак и обед не принесли. И вот в тот момент Змей вдруг осознал, всю нелепость последних месяцев своей жизни. Он приехал в Киев на Майдан, чтобы решить свои финансовые проблемы и спрятаться от правосудия. У него была четкая жизненная позиция и твердые убеждения, а всего две недели, проведенные среди беснующейся толпы, изменили Левченко до неузнаваемости — он поменял свое мировоззрение и принял чуждые ему ценности. Нет, не эту европейскую либерастию, которую пропагандировали лидеры Майдана, здесь было совершенно другое — Змей стал ненавидеть людей… всех людей… всех и сразу! Люди, общество, человечество — стали ему ненавистны.

В течение дня так никто Левченко не навестил, и вечером никто не пришел, лишь только ночью, когда он уже спал и видел третий сон, его бесцеремонно разбудили и, не дав как следует одеться, потащили по уже знакомым коридорам.

На этот раз его не допрашивали, не били и не кричали… в комнате никого не было. Посреди пустой комнаты стоял стол, на котором лежало несколько десятков фотографий и пару листов исписанных убористым почерком. Змей поначалу даже удивился, увидев рукописи — все-таки в компьютерный век, странно, что кто-то еще пишет шариковыми ручками.

Что было на фото и в рукописях? Там было предложение от которого нельзя было отказаться, вернее можно было отказаться, но тогда пострадали бы люди… близкие Змею люди.

Левченко согласился.

Согласился… и вот он пересекает границу Крыма, как шпион переходящий линию фронта, да не один, а в составе самой настоящей ДРГ… это если, кто не знает — диверсионно-разведывательная группа.

Тогда за ответом Степана пришел Виктор Петрович, и когда он услышал, что Змей согласился, то последовали пряники — обещание гражданства одной из стран Евросоюза, приличная сумма денег и амнистия от всех наказаний.

— Жгут, слышь? Просыпайся, твоя очередь дежурить, — послышался рядом голос Тарика.

— Слышу, — широко зевая, произнес Жгут.

— Слышь, Жгут, а правду говорят, что наш командир, людей голыми руками рвал?

— Не знаю, — сонным голосом ответил Жгут. — Отвали! Если такой любознательный, то разбуди его и сам спроси.

— Знайшов дурака, — отмахнулся Тарик.

До самого рассвета Левченко так и не уснул, все лежал с закрытыми глазами и думал, как бы получше выполнить возложенное на него задание. Общий план действий он накидал еще в Киеве, на самом деле план был не особо мудреный, самым сложным было проникнуть на территорию полуострова, добыть оружие и собрать всех «своих» — ну, а потом… потом будет все просто — побольше шуму, грохоту и крови, это прокатило на Майдане, прокатит и в Крыму, ну по крайней мере Змей на это очень надеялся.

Утром в установленное время машина выехала за пределы подворья. На этот раз за рулем сидел Левченко. Через два часа машина въехала в один из приморских городков на западе Крымского полуострова. Можно было доехать намного быстрее — минут за тридцать — сорок, но Змей вел машину такими петлями, что пьяный заяц сдох бы от зависти.

За несколько часов Степан снял три квартиры — основную и две запасных. Пока Левченко занимался решением квартирного вопроса, Хан и Жгут добрались на автобусе в Симферополь, где должны были приобрести две машины. Ну, а самый молодой член группы — Тарик, устроил себе сеанс грандиозного шопинга — купил несколько ноутбуков, планшетов и два десятка дешевых мобильных телефонов.

К вечеру все четверо собрались на основной квартире, чтобы отчитаться о проделанной работе. Все справились на отлично! Машины были в хорошем состоянии и по умеренной цене, компьютерная техника тоже не вызывала нареканий, ну а по своему участку работы, Змей не должен был ни перед кем отчитываться, хотя и у него все было нормально.

На завтра все было расписано по минутам: Тарик должен был наладить подключение к интернету, зарегистрироваться на десятке местных сайтов и добывать нужную информацию, Хан и Жгут — отогнать машины на диагностику и снять несколько автомобильных гаражей в разных районах города, ну, а Змей планировал вступить в самооборону Крыма. Да-да, вы не ослышались, Левченко со товарищи, планировал вступить в местную самооборону и стать активным её членом!

— Здравствуйте, это здесь записывают в ополчение? — оперевшись о дверной косяк, спросил Змей.

Небольшая пристройка к многоквартирному пятиэтажному дому служила штаб-квартирой местного отделения «Славянского блока». На стене комнаты висел портрет Путина и Аксенова, под ним сидели двое — высокий лысый здоровяк и невысокий щуплый молодой парень лет двадцати. Они были как две противоположности, и что их объединяло совершенно не понятно.

— Здесь, а ты желаешь записаться в ополчение? — с вызовом спросил молодой.

— Желаю, и не я один, у меня есть трое приятелей, которые тоже хотят защищать Крым. Все служили в армии, один даже в Афгане две командировки за речкой «оттянул». Вот паспорта, вот «военники», — Левченко положил на стол стопку документов.

— Отлично, — даже не притронувшись к документам, произнес лысый здоровяк. — Диктуйте свои данные и номера мобильных телефонов.

Лысый положил перед собой чистый лист и приготовился записывать.

Левченко на секунду замялся, не понимая, зачем диктовать данные, если паспорта лежат перед лысым на столе, но замешательство быстро прошло и Степан взяв паспорта в руки продиктовал необходимые данные.

— Достаточно? Или еще что-то надо?

— Главное, чтобы был телефон и ваше желание прибыть в нужное место по первому звонку, — ответил молодой.

— А, вызовы часто бывают? А, то из нас трое семейных, с работой, ну сами понимаете?

— Вы должны для себя решить, что важнее пеленки с распашонками или защита родины? — напыщенно проговорил лысый. — Если для вас бабья юбка важнее, то нам не по пути!

— Нет, я не против, просто, хотелось заранее знать.

— Ну и отлично, раз вы за, то и мы не против.

— А, что дальше? Домой идти или вы распределите нас в какой-нибудь отряд?

— Ну, не знаю, — замялся лысый, — понимаешь, у нас отряды чаще всего формируются по дружескому принципу, все кто приходят, сразу знают, кто их привел и под чьим началом они будут. Так, что ты иди домой и жди звонка, а мы тут посовещаемся, куда вас пристроить.

— А может, вы нам дадите какой-нибудь свободный участок?

— Какой еще участок? — нахмурился лысый. — Ты это о чём?

— Двое наших парней родом из Раздольного, может мы бы создали отделение вашей партии в этом поселке?

— Раздольное?! Ну, не знаю, это же не я решаю, надо с руководством связываться.

— Так мы подождем, нам все равно дома сидеть ждать звонка, а так будем в Раздольном сидеть, присмотрим там на месте, что, да как.

— Ну, так можно, — согласно кивнул Лысый. — Пока будете числиться отрядом самообороны пгт Раздольное, а там как утвердят, примем вас в партию.

— Договорились. Что от нас надо? Блок-пост на въезде в поселок поставить? Наладить патрулирование?

— Стой, стой! — лысый, аж привстал со стула, от такого напора Змея. — Никакой самодеятельности, надо каждое действие согласовывать, мы же не махновщина какая-нибудь, мы — самооборона Крыма!

— Понял! — Змей изобразил самое подобострастное выражение лица, на которое только способен был. — А не дадите мне тогда координаты руководства, с кем надо это согласовывать.

— Координаты… — лысый достал мобильный телефон. — Записывай. Скажешь, что от меня, и что тебе нужны номера телефонов, командиров отрядов. Может, кто и подскажет.

Пожав руки на прощание, Змей вышел на улицу. Ну, что сказать, он был удивлен, насколько легко ему удалось влиться в ополчение Крыма. С одной стороны его не взяли ни в один из существующих отрядов самообороны, но с другой стороны ему это и не надо было, все прошло так, как он и задумывал.

Последующие пару часов провел в непрерывных телефонных переговорах, он начал с тех телефонных номеров, которые дал ему лысый здоровяк, а через два часа его записная книжка пестрила уже полусотней номеров мобильных телефонов, практически всех более-менее значимых фигур Крымского ополчения. Как такового смысла в этих переговорах не было, Змей ничего секретного не узнал, да, и не старался, честно говоря, главной задачей было заявить о себе, чтобы каждый с кем он говорил знал, что есть некий командир небольшого отряда самообороны из пгт Раздольное. Это все, чего хотел добиться Змей… и он этого добился.

Вернувшись на базу, Левченко застал Тарика, который устроил в одной из комнат некое подобие аналитического штаба — стены завешаны листами ватмана, изрисованные разноцветными схемами и таблицами. Через каждые пять минут лазерный принтер выплевывал очередную распечатку, которую Тарик либо вешал на стену, либо комкал и бросал себе под ноги.

— Ну, что мелкий чем порадуешь? — спросил Змей, видя, что Тарик не обращает на его присутствие никого внимания.

— Да, да, командир, все есть. Результат есть. Мне бы еще пару часов, чтобы собрать все в общую систему и готов буду поделиться результатом.

— Хорошо, подождем пару часиков. На вот тебе кое-что, может пригодится, — Левченко небрежным жестом бросил на стол блокнот куда он записывал телефоны ополченцев.

— Ничего себе! — присвистнул от удивления Тарик. — Но откуда?

— Работай, мелкий, чтобы через два часа все было готово, — проигнорировав вопрос, распорядился Змей. — Я уеду из города, буду завтра вечером. Хан с Жгутом вернется, хай дома сидят, водку не пить, баб не водить. Если, что звони мне. Понял? Если что-нибудь произойдет, то виноват будешь лично ты, за то, что меня не поставил в известность!

— Дык, они меня даже слушать не будут, — возмутился Тарик, — Хан в три раза старше меня, я для них не авторитет.

— Я авторитет, поэтому твоя задача — в случае чего, сообщить мне. Понял?

— Хорошо.

Через полтора часа Змей был в столице Крыма, машину загнал на платную стоянку, нашел ближайшую гостиницу, куда и заселился.

Часть ночи Левченко провел за работой над тем материалом, который скинул ему на электронку Тарик. Все-таки хорошо жить в век социальных сетей и интернета. Раньше шпионы и разведчики тратили уйму времени и сил на сбор информации, рисковали жизнью, добывая важные сведения по крупицам, а теперь все было проще, достаточно было потратить пару часов, сидя перед компьютером, изучая специализированные сайты и форумы. Именно так поступил Тарик… и вот результат — все, что нужно для работы в тылу врага есть: примерный список отрядов народного ополчения Крыма, места постоянного сосредоточения «вежливых людей», позывные командиров и даже их фотографии. Да с такой информацией, можно легкостью внедриться куда угодно и сойти за своего везде, где только надо. Все-таки как странно устроен этот мир, люди, сами о себе, выкладывают на всеобщее обозрение кучу личной информации, которая очень часто используется против них же.

Утро для Змея началось с суеты — надо было снять пару квартир и заехать оформить получение посылки в фирму курьерской доставки груза. Поскольку в деньгах Змей был не стеснен, то квартиры он взял первые попавшиеся, даже не споря о цене, главное, что обе располагались в нужных районах. В Крыму сейчас банкоматы работали очень плохо, поэтому пришлось отстоять длинную очередь, чтобы снять деньги с карт, благо еще, что карты были заграничных банков и наличность по ним дали без проблем, чего нельзя было сказать об отечественных кредитках, те перестали работать совсем — видимо хозяева банков знали, что в Крыму скоро украинских финансовых учреждений не будет.

В службе доставки тоже прошло гладко — оплатил пересылку двух больших картонных коробок, в одной был двухкамерный холодильник, а во второй стиральная машинка автомат. Холодильник и стиральную машинку перевезли в арендованную квартиру. Левченко накинул сотню гривен грузчикам и отправил их восвояси.

Вскрыв картонную упаковку, Левченко открутил саморезы которыми была намертво прикурчна дверца холодильника. Внутри холодильника не было привычных полок и разделения на камеры, фактически это был только корпус от холодильника без начинки… вернее начинка была, но совершенно не та, которую ожидал бы увидеть любой открывший дверцы. Восемь АК-74М, из которых три были с пристегнутыми подствольными гранатометами ГП-25 «Костер», два РПК, у которых заменили приклады на пластиковые, складывающиеся набок и один ПКМ. Внизу, там где у нормального холодильника была бы морозильная камера, был прикручен пластиковый кофр с двумя пистолетами АПС и двумя ПБ. Все пустое пространство, которое осталось от уложенного оружия, заполнили пустыми магазинами для автоматов и пистолетов, а так же десяток «банок» для РПК.

Левченко вытащил оружие и разложил его на полу, с виду все было целое и рабочее, но надо все равно все проверить.

В корпусе стиральной машинки прибыли боеприпасы — четыре цинка «пятерки» для АК-74М, два цинка «семерки» дл РПК и четыре коробки — «сотки» для ПКМ, пистолетные патроны 9/18 лежали в бумажных коробках. Вытащив патроны из корпуса стиральной машинки, Змей раздраженно нахмурился — не было гранат для «подствольников». Уроды! Видимо, тот кто отправлял посылку «замутил» боеприпасы для карманной артиллерии. Нет, все-таки эту страну уже не спасти!

Казалась бы самая опасная часть операции — доставка оружия, а прошла на удивление легко. Самые надежные вещи те, которые самые простые. Как тот лом, его ведь нельзя сломать потому что он состоит всего из одной детали — металлического стержня. Так и с доставкой оружия, зачем было придумывать хитрые тайники или тащить «стволы» на себе через топи Сиваша, если можно было просто отправить оружие службой доставки. Так просто, и так надежно — упаковали оружие и боеприпасы в корпуса от бытовой техники… и отправили в Крым, где его и получил Змей. Левченко слышал, что через блок-посты «Чонгар» и «Турецкий вал» пробовали прорваться несколько машин снаряженные оружием, ни у одной ничего не вышло. А вот у Змея все получилось. Легко и просто!

Так, оружие есть, транспорт есть, несколько запасных квартир есть. Люди? Людей мало… но это пока, завтра, крайний срок послезавтра должны прибыть дополнительные силы, и тогда можно начинать! Надо только выбрать цель для удара. Змей определил несколько таких целей, но пока не знал какую именно выбрать. Ударить можно только один раз, больше не дадут, поэтому бить надо наверняка, чтобы — раз! и в цель!

Закончив осмотр оружия и боеприпасов, Левченко покинул квартиру и отправился в круиз по городу — в его планы входило посетить не менее десятка мест: надо было увидеть собственными глазами блок-посты и «вежливых людей», надо было «отметиться» в «генеральном штабе» крымского ополчения, ну и закупить обмундирование и амуницию.

«Блоки» вызвали двоякие чувства — вооруженные до зубов люди, которые при этом радостно улыбаются и очень часто смеются. Это было очень не похоже НА ТО, что видел Змей в Киеве, там было все по-другому, там силовики были злые и хмурые, не то, что здесь. Да и сам народ на улицах особо не выглядел встревоженным и угрюмым, вокруг было много улыбок и радости на лицах. Это было странно, Змей представлял себе здесь несколько иначе — запуганные оккупантами гражданские, которые бояться высунуть нос на улицу, но нет, дети гуляют, взрослые смеются, с оккупантами все фотографируются. Что за дела?!

А вот штаб народного ополчения Крыма несказанно порадовал — в нем царила такая суета и бардак, что в этом сумасшедшем водовороте можно было спрятать не то, что маленькую группу диверсантов, но и пехотный батальон в полном составе.

До самого вечера Степан разъезжал по городу, изучая возможные варианты. Мест для удара было более чем предостаточно, только по той информации, что добыл Тарик, Левченко насчитал более десятка достойных целей. Но ошибиться нельзя. Надо сделать все так, чтобы камешек брошенный Змеем и его командой обратился волной камнепада, сметавшей все на своем пути. Мало было просто большого числа жертв или, к примеру, наглости и показухи… нет, надо было действовать наверняка! Еще будучи в Киеве и размышляя над предстоящем делом Левченко пришел к выводу, что лучше всего ударить либо по крымским татарам, либо по воинским частям, которые еще не перешли на российскую сторону. Оба варианта имели как свои плюсы, так и минусы. У татар была хорошая самоорганизованность, задор и пыл, а вот оружия у них не было, зато у вояк оружия было более чем достаточно, зато явно не хватало смелости и решимости, иначе они самого начала «сбросили в море» зеленых человечков. Эх, хорошо бы совместить эти два фактора. А, что это мысль! Левченко тут же набил в планшете необходимый алгоритм поиска и отправил его по электронке Тарику.

Ночью Степан не захотел возвращаться к своим и решил заночевать в Симферополе, в той самой квартире, которая была арендована посуточно и стоила по сотне долларов за ночь. Дом стоял в элитном районе, застроенном многоэтажками из стекла и бетона. Пять домов, стояли полукругом, образуя самостоятельный и обособленный квартал, в центре которого располагалась детская площадка застроенная детскими горками, качелями и песочницами.

Прислонившись лбом к холодному стеклу панорамного окна, занимавшего всю стену, Змей мрачно осматривал двор. Несмотря на позднее время, на горках и качелях еще катались дети. С колясками прогуливалось несколько мамаш. Во двор заехал серебристый внедорожник, который своим видом вызвал бы приступ восторга у любого безработного жестянщика — смятые передние крылья, погнутая крыша и заклеенное пленкой заднее стекло. Из остановившегося внедорожника вылез мужчина богатырского телосложения, увидев которого Левченко напрягся — старинный друг Вовка Словник, по кличке Слон, собственной персоной. О, как! Уж, кого, а Слона здесь Левченко никак не ожидал увидеть. Интересно! А самое интересное, что Словник был в полной армейской сбруе — бронежилет, разгрузка, с карманами, набитыми автоматными магазинами, автомат и пистолет — все это Змей рассмотрел через объектив мощного цифрового фотоаппарата. И еще один нюанс — на амуниции и одежде Вовки не было ни единого опознавательного знака, да и сама форма вызывала уйму вопросов — та самая российская «цифра от Юдашкина». Это что ж, получается, что Слон один из тех самый «вежливых людей»? Слоник нежно обнял девушку, которая гуляла с детской коляской — Левченко признал в ней жену Владимира, то-то она издалека показалось ему смутно знакомой.

Парочка по обнималась еще пару минут на холоде и скрылась в одном из подъездов. Нелепейшее сочетание мирной и военной жизни — молодой мамы с младенцем в коляске и вооруженного мужика, который совершенно открыто носит автомат, ничуть не смущаясь, что вокруг мирный город… пока мирный город. Только сейчас Змей осознал, ЧТО он планирует устроить и какие последствия это повлечет за собой. Эти мысли терзали его до самого утра, Левченко так и не смог уснуть, даже выпитые триста грамм коньяка не помогли забыться. За двадцать минут до установленного на таймер будильника Степан провалился в холодный липкий омут забытья, который так и не принес облегчения — приснился какой-то жуткий кошмар, в котором Левченко поливал из ранцевого огнемета детскую площадку, забитую гомонящей ребятней. Кошмар был настолько реалистичный, что Левченко закричал в голос и свалился с дивана, благо на полу был мягкий ковер с длинным ворсом.

Поняв, что в таком состоянии он совершенно не готов к нормальной работе, Змей решил вызвать себе помощника — Тарика. Молодой парень должен был добраться минут за сорок — пятьдесят, как раз столько было ехать на такси.

Левченко не стал дожидаться помощника в квартире — не хотел «палить» схрон с оружием, поэтому он сразу же после звонка оделся и вышел на улицу. Чтобы как-то скоротать время Змей прогулялся вдоль улицы, пока не набрел на небольшую булочную, в которой можно было купить кофе, со свежей выпечкой.

— Степка! Это ты?! — раздался сзади знакомый женский голос.

От неожиданности Змей чуть было не расплескал кофе в бумажном стаканчике.

— Привет, Ленка, конечно, это я, — Степан изобразил на лице самую искрению улыбку, на которую только был способен.

Ленка Словник — жена Вовки Слона, молодая женщина двадцати девяти лет от роду, стояла в двух метрах от Змея и искренне, радостно ему улыбалась, как будто он был самым дорогим ей на свете человеком.

— А, ты как тут? Ты к Вовочке в гости? Так он еще в шесть утра на работу уехал. А чего ты не зашел? Вы созванивались? А Вовчик, зараза такая, мне ничего не сказал, видимо сюрприз хотел мне устроить!

Лена щебетала без умолку, закидывая Степана различными вопросами, и не давая на них ответить, и тут же задавала новые вопросы, а на некоторые сама же и отвечала, в общем, щебетала и щебетала без остановки.

Змей улыбался в ответ, периодически кивая головой и вставляя короткие междометья, чтобы хоть как-то создать видимость диалога. Хоть губы и были растянуты в улыбке, но мысли в голове у Степана были совершенно не веселые — Ленка Словник, жена его лучшего друга, была сейчас ни кем иным, как свидетелем, опасным свидетелем, её нельзя было оставлять в живых. Даже если Левченко сейчас под самый правдоподобным предлогом испариться, и строго настрого накажет молодой женщине ничего не говорить мужу, то можно нисколечко не сомневаться, что она уже через минуту позвонит Слону и все ему расскажет. Что поделать, такая у неё была натура, она совсем не умела хранить секреты и тайны. Балаболка и сплетница! Ну, а что сделает Словник, когда узнает, что его друг один из «полевых командиров Майдана» тайно находится в столице Крыма, даже и гадать не надо, уже через час у каждого бойца ополчения будет ориентировка на Змея. Нет, в живых Ленку оставлять нельзя!

— Может зайдем куда-нибудь, чего на холоде стоять? — предложил Степан.

— Конечно, конечно, а пойдем домой, я тебя кофеем хорошим напою, и пирог у меня есть с курицей, а ты мне как раз коляску поможешь затащить.

— Так ты наверное только гулять вышла.

— Нет, я уже два часа гуляю, как Вову на работу проводила, так и гуляю. Скучно в квартире сидеть, а малышке как раз после кормления на улице хорошо спиться.

Левченко лишь кивнул в ответ и пошел следом за женой друга. По дороге Ленка продолжала рассказывать последние, предпоследние и еще хрен знает какие по счету новости. Но сейчас Змей слушал её очень внимательно, буквально впитывая каждое слово — она рассказывала Словнике, его работе и в целом об обстановке на полуострове и в столице Крыма.

Оказалось, что Слон со товарищи, не вернулся в родной городок, и остался служить в Симферополе, но не один, а со всей своей бандой преданных товарищей — Лешим, Гвоздем, Панасом, Жбаном и Глазом. Все они побывали в госпитале, получив легкие ранения во время стычки на блок-посту «Чонгар». Со слов Лены там состоялся нешуточный по своему размаху бой, с применением огнестрельного оружия. Сейчас Словник и пятеро его подчиненных числились бойцами крымского народного ополчения. Что конкретно входило в их задачи, Лена не знала, но скорее всего ничем особенным от предыдущей работы в «Беркуте» эти задачи не отличались, единственное, что их стало в разы больше. Начальство Словника ценило, именно поэтому Лену с ребенком перевезли поближе к мужу, где их разместили в шикарной благоустроенной трехкомнатной квартире с отличным ремонтом и нафаршированной всевозможной бытовой техникой и мебелью. Да и в деньгах семья перестала нуждаться — сразу после переезда Вовка принес крупную сумму денег и сказал, что это выплаты за командировку, с учетом всех надбавок и сверхурочных. Единственное, что беспокоило Ленку, и чего она очень сильно боялась — это, чтобы не было войны с Украиной… или Америкой.

— Ну, вот мы и пришли, — широко распахнув входную дверь, произнесла Лена. — Коляску оставляй в коридоре, здесь её никто не тронет, а малышку мы сейчас вытащим и покормим.

Лена вытащила из недр коляски упакованного в теплый комбинезон пупса и, скинув с себя сапоги, скрылась с ним в глубине квартиры.

— Проходи на кухню, я сейчас приду! — крикнула молодая женщина.

Змей мельком оглядел ближайшую комнату и прошел на кухню. Действительно квартира была упакована по высшему классу — очень хороший и дорогой ремонт, дизайнерская мебель и обилие встраиваемой бытовой техники, дорогих немецких брендов.

Все складывалось как нельзя удачней — Лена сама привела его в дом, скорее всего Владимир до вечера не объявиться, да и визита нежданной подруги можно не бояться, все Ленкины подруги остались в родном городе, так, что времени, чтобы устранить опасного свидетеля вагон и маленькая тележка. Вполне можно имитировать самоубийство, к примеру, с младенцем произошел несчастный случай и молодая мамаша, не выдержав этого горя, наложила на себя руки. Надо только все провернуть как можно быстрее и сделать правдоподобно.

— Лен, а где у вас таблетки? — крикнул Степан.

— В шкафу над мойкой поищи, а тебе, что конкретно надо?

— От головы чего-нибудь.

— Там точно был «цитрамон».

Змей очень быстро нашел картонную коробку из под обуви, полную всевозможных упаковок с таблетками, флаконов с микстурами и настойками. Среди этого фармакологического вороха он с легкостью обнаружил упаковку снотворного. То, что надо! Ну и заодно взял себе блистер с «цитрамоном», а то ведь голова и правда болела.

План действий Левченко прикинул следующий: заставляет Ленку выпить стакан воды, в котором будет растворена лошадиная доза снотворного, а потом её бесчувственную отнесет в ванную где и утопит, ну а младенца придушит подушкой или одеялом, так чтобы у следователей сложилась четкая картина произошедшего — ребенок во сне запутался в одеяле и задохнулся, а обезумевшая от горя мамаша наглоталась снотворного и утопилась в ванне. Входная дверь с автозамком, то есть, уходя достаточно её просто захлопнуть. Даже если при входе в подъезд и стоят камеры наблюдения то, скорее всего, на них будет все выглядеть так, как будто мужчина помог женщине занести коляску в дом. Можно еще для пущей убедительности оставить предсмертную записку в виде неотправленного СМС мужу с текстом — «прости….».

Степан был сейчас совершенно спокоен, как будто он размышлял не над убийством близкого человека и грудного младенца, а читал детективный роман, в котором сюжет вымышлен от начала и до конца. Можно было бы удивиться такому внутреннему спокойствию, но Левченко давно перестал удивляться, он зачерствел душой и на окружающей смотрел уже не как на людей, а как на бездушных манекенов, чьи чувства и эмоции его совершенно не беспокоили… есть цель, которую он должен достичь, есть задача, которую он должен выполнить, а значит все остальное вторично и не имеет никакого значения.

— Ну, что голова прошла? — раздался неожиданный вопрос.

— Что?! — испуганно вздрогнул Змей.

— Голова, говорю прошла, ты же таблетки искал, — задорно улыбнулась Лена, — извини, что напугала. Взгляд у тебя какой-то отсутствующий. Думаешь о чем-то?

— А! Ну, да! Думаю.

— Степка, ты если хочешь, можешь мне все рассказать. Вот, что тебя тревожит то и расскажи, я по себе знаю, что как поделишься с кем-то своей проблемой, так она сразу, вроде как наполовину и решиться.

— Да нет у меня никаких проблем, я просто ночью плохо спал, вот и заторможенный поэтому такой, и голова вот, никак не проходит.

— Слушай, а может у тебя голова болит из-за высокого давления? Я на последних неделях беременности очень от повышенного давления страдала и голова тоже постоянно болела, а «цитрамон» при высоком давлении как раз и нельзя в нем кофеин он еще больше давление повышает. Давай тебе давление измерю.

— Давай, — согласился Змей. Выдалась удачная возможность размельчить таблетки снотворного, пока хозяйка будет ходить за тонометром.

Левченко бросил пригоршню таблеток в кружку, а потом сверху вставил стакан и несколько раз с силой прокрутил его, тем самым измельчая таблетки в порошок. Когда Лена вернулась на кухню рядом со Степаном стоял кружка наполовину наполненная водой белесого цвета, но запыхавшаяся женщина не обратила на это никакого внимания, тем более, что у неё на руках был мирно спящий младенец.

— Подержи лялю, а то я совсем забыла, что в тонометре батарее нет, их Вовка в пульт переставил, я быстренько его найду и заменю батарейки обратно, — Лена бережно передала младенца Змей, который даже не успел воспротивиться такому напору и машинально принял протянутый сверток.

Девочка мирно спала, укутанная в легкое одеяло, при этом она тихо посапывала и причмокивала губами, видимо еще смакуя мамино молоко. Неожиданно для себя Змей улыбнулся. Он давно уже не улыбался просто так… очень давно, а тут вдруг взял и улыбнулся. Младенцу видимо в этот момент приснилось что-то хорошее, потому что она тоже улыбнулась. От этой мимолетной улыбки на лице ребенка, Змею стало как-то не по себе, как будто трехмесячная девочка смогла прочитать его черные мысли и как бы сказала этой улыбкой: «Дядя не убивай меня, смотри, я уже взрослая, я умею улыбаться». Эта мысль возникла в его голове так остро и ярко, как будто её туда вогнали раскаленным штыком, спазм боли перехватил горло и Левченко начал заваливаться на бок, не понимая, что с ним происходит, он не мог дышать и совершенно не мог контролировать свое тело, мышцы одеревенели и не слушались.

— Степа, Степа, что с тобой?! — встревожено, вскрикнула вернувшаяся на кухню Лена, выхватывая своего ребенка из окостеневших рук Степана.

Хррр — короткий хрип вырвался из горла и Змей рухнул на пол, упав с покосившийся табуретки. Удар о холодный кафель плитки принес новый взрыв боли, который как ни странно принес облегчение, Левченко вновь почувствовал контроль над своим телом, руки и ноги снова повиновались ему, вот только ком в горле никак не желал исчезать.

— Степка, с тобой все в порядке?! — где-то там, на заднем фоне, слышался взволнованный голос Лены. — Может скорую вызвать?

— Н е н а д о, — прохрипел Змей, пытаясь вытолкнуть ненавистный комок из горла.

Левченко оперся рукой о стену пытаясь встать, но руки вновь не слушались его, он попытался ухватиться за стол, но пальцы не смогли нащупать опору и Змей опять упал, падая, но зацепил скатерть и на пол упали кружки, стоявшие на столе. Совсем рядом с лицом Степан лежали осколки той самой кружки, в которой он развел снотворное зелье, а мутная белесая жидкость разлилась небольшой лужицей всего в паре сантиметров от щеки Змея. Наконец ненавистный комок вывалился из горла, и Левченко забился в истерике, его терзали слезы, которые градом полились из глаз, а губы кривились в беззвучном реве, а потом Змей потерял сознание, видимо мозг просто «выключил свет», чтобы нервная система Степана не «перегорела» от напряжения.

Очнулся Змей от теплоты, которая разливалась по телу, чьи-то нежные руки гладили его волосы, а голова покоилась на чем-то мягком и теплом… на женских коленях.

— Очнулся? — ласково спросила Лена.

— Да, — коротко ответил Змей. — Малышка не проснулась?

— Нет, все в порядке.

— Долго я был в отключке?

— Минут пятнадцать. Ну и напугал же ты меня.

— Извини, что-то накатило.

— Понимаю, он и не мудрено, особенно после того, что ты пережил.

— В смысле?!

— Мне Вова все рассказал. Ты убил двоих человек, чтобы спасти Вовку с товарищами.

— Поверь мне, я убил намного больше чем двоих.

— Догадываюсь, но все это уже позади, ты дома, теперь ты в безопасности.

— Нет, Ленок, я теперь нигде не буду в безопасности, — поднимаясь с пола, произнес Змей. — Нигде!

— Давай я позвоню мужу, он приедет, и мы вместе подумаем, как тебе помочь.

— Ага, и тогда знаешь какую ты ему медвежью услугу окажешь? Представь, что сделает с ним его начальство, когда узнает, что он якшается с героем Майдана. В лучшем случае выпрут из «органов» задним числом, а в худшем могут и «срок» впаять.

— За, что? — изумленно округлила глаза Лена.

— Как говорил один мудрый тиран: «Был бы человек, а дело на него мы всегда сошьем». Ну, может дословно он и по-другому сказал, но это не важно, понимаешь, сейчас время мутное и неспокойное — революция, она же переворот, вот-вот гражданская война полыхнет, в такое время, человек — букашка, которого стереть в порошок ничего не стоит. Поэтому мой тебе совет — не звони Вовки, а лучше совсем забудь, что меня видела.

— Как же так?

— А вот так! — Левченко принес из коридора свою сумку и, вытащив из неё целлофановый пакет, небрежно бросил его на стол. — Ленка, это вам с Вовчиком на пеленки, ну и так, подарок на прощание, малой чего-нибудь купите от дяди Степы.

— Что это?! — осторожно спросила Лена, боясь притронутся к пакету, в котором угадывались пачки денег.

— Деньги, — спокойно ответил Змей. — Если не ошибаюсь, то где-то около двухсот тысяч гривен, ну там плюс минус пара тысяч.

— Ого! Я не возьму! — категорично произнесла Лена.

— Возьмешь, — строго сказал Левченко. — Возьмешь и спрячешь, а при первой же возможности поменяешь на рубли, а лучше доллары, поверь моему коммерческому нюху, что совсем скоро гривна рухнет вниз, поэтому не затягивай, меняй на «зелень» как можно скорее.

— А, ты куда? Домой вернешься или к жене поедешь?

— Нет, мне в Крыму оставаться нельзя, к Нинке тоже ехать нельзя, там меня в первую очередь искать будут. Скорее всего на Север подамся, устроюсь на какие-нибудь вахты в тайге разнорабочим или на дикую золотодобычу подамся, мне сейчас лишь бы подальше от людей, не могу я в человеческом обществе больше жить, нельзя мне с людьми вместе. Понимаешь? Я как тот бешеный волк, которого только что пристрелить и осталось.

— Может все-таки останешься? Вовка точно что-нибудь придумает!

— Нет, не останусь. Я к вам в гости лет через пять-шесть приеду, а может раньше! Ты мне сотовый номер Вовки продиктуй, я как уезжать буду, позвоню и попрощаюсь.

Записав номер телефона Слона, Степан подхватил сумку и вышел из кухни. Пройдя в прихожую открыл входную дверь, но на пороге замер на мгновение и, обернувшись сказал:

— Малую берегите, она у вас как тот ангел-хранитель.

Выйдя на улицу, Левченко достал из кармана куртки сотовый телефон — на экране мерцал список пропущенных вызовов и СМС: Тарик звонил три раза и скинул одну СМСку и пять раз звонили с «закрытого» номера, который не отображался. Ну, с Тариком все понятно, он давно приехал и волновался, куда запропастился командир, а вот, что за секретный номер, совершенно не понятно.

— Командир, куда же вы запропастились? Я тут уже битый час круги вокруг машины наматываю, а все нет и нет.

— Садись на место водителя и заткнись, — грубо одернул молодого парня Степан. — Отвезешь меня домой. Только давай осторожно, не спеши и не лезь с расспросами, мне подумать надо.

Тарик понятливо кивнул и радостно улыбаясь уселся на месте водителя — видимо парень давно хотел собственноручно по управлять дорогой иномаркой. Сам же Левченко разместился на заднем сидении.

Что дальше делать он не знал, вернее знал, но не совсем представлял как бы ему выйти сухим из воды. И дело было даже не в том, пострадал бы лично он, нет, дело было в другом, хотя бы, вот, что, к примеру, делать с Тариком, Ханом и Жгутом? Сдать их местным ополченцам? Так это, мягко говоря, неправильно, паскудно это, все-таки мужики были его боевыми товарищами, пусть и злодеями и негодяями по своей сути, впрочем, как и Змей, но товарищами, а своих Левченко не привык продавать и сдавать. Но и бросить просто так эту троицу тоже нельзя, потому что, оставшись без командира, эти хищники таких дел наворотят, что потом много, ни в чем неповинных людей погибнет. Хотя еще, каких то пару часов назад, Степана это вовсе не волновало, он и сам обдумывал как бы ему молодую женщины с младенцем половчее убить. А оно видишь как в жизни бывает — с табуретки упал, головой и кафель стукнулся и мозги на место встали! Но не будешь, же каждого своего подчиненного головой и кафель бить в надежде что он «прозреет». В общем, получается как в той народной мудрости — «надо и рыбку съесть и на пальму влезть»!

Неожиданно подал голос мобильный телефон в кармане — опять на экране появилась надпись «не известно» — это означало, что абонент на той стороне скрывает свой номер телефона.

— Алло, — коротко бросил Змей.

— Степан вам надо быть через двадцать минут в кафе «Чистые пруды», — скороговоркой проговорил неизвестный голос и связь оборвалась.

— Упасть, не встать, — озадаченно пробормотал Левченко. — Тарик, тормози телегу, я выйду, а ты прибудь вот по этому адресу и жди меня. Понял? — Степан показал на экране смартфона, карту города, где была отмечена точка, находящаяся в пятидесяти метрах от ресторана «Чистые пруды».

— Долго ждать?

— Не знаю, но если где-нибудь поблизости начнется замес, то вали оттуда со всех ног, а нашим передашь, чтобы срочно эвакуировались с полуострова. Уяснил? Валите во все лопатки, чтобы аж пятки сверкали!

— Но…

— Никаких, но, меня вы все равно не спасете, а сами погибните. Ясно!

Тарик скривил такое недовольное лицо, что Змей сразу понял, что никто никуда бежать не будет. Впрочем Левченко нисколечко в этом не сомневался, не для того хищники вышли на охоту, что убегать, когда вокруг столько аппетитно пахнущей человеченки.

К указанному заведению общепита Степан прибыл с десятиминутным опозданием — город стоял в пробках из-за часто проезжающих военных автоколонн — в столицу Крыма стягивали «зеленых человечков» в преддверии референдума.

Перед входом в ресторан Змея встретил молодой парень, который проводил на летнюю площадку, которая представляя собой десяток открытых беседок, совершено пустых в данное время года. Только в одной — самой дальней от входа беседке был накрыт стол за которым сидело несколько человек.

— Здравствуй Змей, — один из сидящих за столом привстал, протягивая руку Степану, поскольку остальные, присутствующие за столом, вид имели подобострастный и слегка пришибленный, то Левченко сделал вывод, что перед ним сейчас самый главный за этим столом.

Лицо у мужика было смутно знакомо — где-то его Левченко видел, но где никак не мог вспомнить. Лицо открытое, волевое, нос прямой, немного с горбинкой, глаза большие и чуть навыкате, губы тонкие, а кожа на лице красноватая и грубая — как будто мужик провел много времени на холоде. Скорее всего, на Майдане, ну а где же еще?

— Привет, — ответил Степан, пожимая руку. — Чё хотели? — вопрос адресовывался ко всем сидящим.

— Ты как был борзый и наглый, таким и остался, — усмехнулся главарь. — Прям как в нашу первую встречу, когда ты винтовочным патроном истыкал шестерых.

О! Так вот кто это! Степан вспомнил свой первый день на Майдане и короткую стычку с бойцами из соседней сотни, их тогда разняла группа быстрого реагирования, которую как раз и возглавлял этот мужик. Вот только вспомнить, как его зовут, Левченко никак не мог.

— Зови меня Полковник, — видя немой вопрос в глазах Степан, произнес главный. — Присаживайся, в ногах правды нет. Ну, поскольку все собрались, я готов начать.

— Мне кажется, что я здесь лишний, — так и не присев на стул сказал Змей. — Собственно говоря, у меня свое командование и свои задачи.

— Ошибаешься, — с усмешкой проговорил Полковник, — я руковожу всеми силами сопротивления на полуострове. Ты и твоя группа подчиняются мне.

— С чего это вдруг? — усомнился Левченко.

— На вот, послушай интересную запись, — Полковник протянул Змею наушник, а потом выбрал нужный файл в меню телефона и включил проигрыватель.

Левченко слушал не отрываясь, впитывая каждое слово, голос на записи был ему хорошо знаком — это был голос отца Вари, отправившего Левченко в Крым.

— Ну, что достаточно у меня полномочий? — гнусная усмешка не покидала лица Полковника.

— Ну, допустим достаточно, вот только ЗДЕСЬ для меня киевское начальство не указ. Понятно? Я сделаю все сам. А знаете почему? Потому что не уверен, что нас всех в самый последний момент не сдадут местному ополчению или маскалям.

— Нет, так не пойдет. Никакой личной инициативы! Или ты подчинишься мне, или я сочту твою группу угрозой для остальных и мы вас зачистим.

— Вот так, прям возьмете и зачистите? В самом сердце мятежного полуострова, который сейчас забит российскими войсками, как рыбная консерва килькой? — Левченко даже не стал скрывать презрения. — А кишка не тонка?

— А ты проверь? — Полковник взял в руки телефон и, выбрав режим громкой связи, нажал на вызов.

— Ну, что там у нас происходит? — спросил Полковник у вызываемого абонента.

— Все также, двое в квартире, никуда не выходили, один смотрит телевизор, а второй играет на компьютере в «танки». Молодой укатил в Симфер, его там ведет группа второго.

— Отбой. Ну, что веришь, что мы можем всю вашу группу зачистить за пятнадцать минут?

— Верю, — ответил Степан, присаживаясь за стол.

Помимо Полковника за столом сидели еще двое: невысокий парень лет двадцати пяти, татарской наружности и дородный дядька лет пятидесяти, славянской наружности, страдающий отдышкой и избыточным весом, оба выглядели очень напуганными, хотя всячески старались это скрыть, но Левченко за последнее время научился чувствовать страх других людей, этот животный липкий страх, который сковывает мышцы тела, обездвиживая жертву.

Молодого татарина звали Сергей, а толстяка — Эрнест. Кем они были в миру и для чего собрались за этим столом Полковник не сказал, ну, а Змей и не спрашивал. После представления друг другу возникла неловкая пауза, видимо по сценарию, кто-то должен был что-то в этот момент спросить или сказать, но этот кто-то (Змей) молча сидел и лениво оглядывал окрестности. Беседка стояла почти на самом берегу рукотворного пруда, и до воды было каких-то пару метров. Немного поодаль беседки на самой кромки воды росли высокие ивы. Скорее всего, летом здесь было очень даже ничего — от воды веет прохладой, деревья шумят листвой, а официант несет тебе большую тарелку жареного на огне мяса выложенного горкой и прикрытого сверху свежеиспеченным лавашем. От представленной картинки рот Змея наполнился слюной, и он понял, как сильно хочет есть.

— А у вас чего тарелки пустые? — удивился Степан, оглядывая стол.

— Тебя ждали дорогой, вот и не ели, — отчего-то сварливым тоном ответил Полковник, видимо спокойствие Левченко испортило ему настроение.

Змей пропустил тон Полковника мимо ушей и накинулся на еду. Первым делом, он нисколечко не смущаясь подтянул к себе большое блюдо с еще горячим мясом, которое было выложено кругом в центре которого стояла пиала с темно-красным густым соусом, в котором угадывались пряности и листики зелени. Столовые приборы Степан начисто проигнорировал, беря мясо руками, макая его в соус и тут же отправляя в рот. Шашлык оказался из баранины. Ну, и на том спасибо, что не из окорочков, а всякое в жизни бывает! Проглотив несколько кусков мяса, Змей понял, чего ему не хватает — спиртного! В центре стола стояла несколько бутылок, выбрав плоскую с пяти звездночным коньяком, Левченко скоренько свернул крышку и вылил содержимое полулитровой бутылки в четыре высоких стакана, явно предназначавшихся для сока или воды. На столе стояли и коньячные рюмки, но они были слишком малы, чтобы вместить ту дозу, которую отмерил Змей.

— Ну, как говориться, Слава Украине! — Змей взметнул стакан вверх и тут же опрокинул его содержимое в себя. Сто двадцать грамм коньяка провалились в желудок как простая вода, Степан даже не поморщился.

— Героям слава! — как-то неуверенно и тихо произнесли в унисон Толстяк и Татарин, стаканы с коньяком они даже не взяли в руки.

Полковник смотрел на происходящее хитро улыбаясь, прищурив один глаз.

— А вы чего хлопцы не пьете? — коньяк ударил в голову и Змей решил немного покуражиться. — Вы за москалей что ли? Неньку Украину не любите?

— У меня язва, — поспешно ответил Толстяк, захлопав от возмущения маленькими поросячьими глазками.

— А нам Аллах не разрешает пить спиртное, — важно ответил молодой Татарин, при этом он так жадно сглотнул слюну, что стало ясно кто кому чего не разрешает, и как этот кто-то исполняет запреты.

— Давай отойдем, — Полковник встал из-за стола, увлекая за собой Степана.

— Давай, — Левченко подхватил в одну руку тарель с мясом, а в другую стакан с коньяком Толстяка.

— Ну и на хрена весь этот концерт? — спросил Полковник, когда они отошли к соседней беседке. — Чего ты их кошмаришь, сам, что ли не видишь, как они перепуганы, еще минут пять и Эрнеста хватит припадок.

— Команданте, если у вас есть для меня приказ или задание, то не тяните кота за половые признаки и выкладывайте, шо надо робыть, — Змей поставил блюдо с мясом и стакан на широкие ограждения беседки, продолжая планомерно уничтожать шашлык.

— А, ты что так и не спросишь, для чего ты здесь и для чего эти двое?

— Ну, хорошо. На паркуа я здесь и за каким лядом тута с нами эти два задохлика — трезвенника? — Змея уже ощутимо забрало и он начал даже путать слова в предложениях.

— А сам как думаешь?

— Ты начальник, вот ты и думай, — огрызнулся Левченко.

— Степан, послушай, нам совершенно не зачем сорится, мы сейчас в одной лодке и должны действовать сообща.

— И что? Ты для чего меня вызвал и приставил нож к горлу? Отдавай приказ и я побегу его выполнять.

— Приказ отдать не трудно, но хочется, чтобы исполнитель все сделал как надо и даже лучше. А ты сам, что планировал сделать? Какую акцию намечал?

— А какое это уже имеет значение, если там, — Левченко ткнул пальцем в небо, — решили, что мне нельзя доверять и надо посадить не строгий ошейник?

— Ты все не правильно понял. Никто не собирается садить тебя на поводок. Так планировалось изначально: каждая группа проникает в Крым самостоятельно, думая, что она единственная, а уже потом все они берутся под единое командование, что бы собрав все силы в кулак ударить раз и навсегда!

— Хочешь сказать, что эти двое, командиры диверсионных групп? — Степан презрительно кивнул в сторону беседки.

— Нет, конечно, этих двоих я пригласил на встречу исключительно ради тебя, чтобы ты их увидел и познакомился, вам предстоит работать вместе.

— И в чем суть работы? — не смотря на выпитый коньяк, Левченко сумел перейти на деловой тон.

— Подожди минутку, ответь вначале на мой вопрос. Как ты планировал действовать?

— Стандартно, — уклончиво ответил Змей: — Поджечь парочку избирательных пунктов, расстрелять десяток другой «зеленых человечков», ну и наших вояк, до кучи упаковать в деревянные костюмы.

— Что, вот так просто? Поджечь и пострелять? Вас ведь всего четверо и прибыли вы два дня назад.

— И что?! Много что ли тут ума надо, чтобы облить деревянную сарайку бензином и поджечь, или выпустить из ПК полную коробку одной очередью?

— Подожди, я что-то не понял, ты вроде бы не дебил, чтобы так плоско и прямолинейно рассуждать. Может, ты меня сейчас обманываешь, и на самом деле цель акции была другой?

— Ну, на Майдане же прокатило! Погнали толпу на убой, да расхреначали их в спины, а потом всем рассказывали, что это злобный «Беркут» всех расстрелял! — мрачно улыбаясь, выпалил Змей. — Или хочешь сказать, что это не так? Так давай, скажи! Скажи! Я был на Институтской! Лично! Из моего отряда шестерых положили! Понял? ШЕСТЕРЫХ!

— Да, тихо ты! Чё ореш, как оглашенный? Успокойся, — Полковник, оглянулся по сторонам, высматривая, не привлекли ли крики Змея лишнее внимание. — Знаю я, как все там было. Знаю!

— Ну, а раз знаешь, чего тогда прицепился?

— Понимаешь, мне тебя рекламировали, как очень не глупого парня, который нестандартно мыслит, а ты рассуждаешь, так прямолинейно, — с сомнением в голосе произнес Полковник. — Да вас бы еще возле первого избиркома повязали бы. Там же в день проведения референдума такой аншлаг из силовиков и ополченцев будет, что мышь не проскочит.

— Где?

— Что, где?

— Где будет аншлаг из силовиков?

— Как, где? — непонимающе уставился Полковник. — Возле избирательных участков в день референдума.

— А за пару дней до этого? Не думал? А не в Симферополе и не в Севастополе, а где-нибудь в райцентре? Нет, не думал? Вся ваша проблема, господа полковники, — Змей интонацией голоса передал свое презрение к собеседнику, — что вы всегда мыслите как небожители, боги, мать вашу, а вы опуститесь на землю, отъедете от Киева подальше и выйдите из своих лимузинов, чтобы посмотреть как живут простые люди.

— Я, между прочим, в Киеве не большим полугода, а до этого всю жизнь в небольшом городке на границе с Польшей прожил, так, что не надо мне тут тыкать. И все-таки, неужели ты рассчитывал, вот так вот в наглую атаковать избиркомы и российских военных?

— Ну, а почему бы и нет? Хорошо охраняют только Симферополь и Севастополь, ну и блок-посты на въезде в Крым, а все остальные города и села на полуострове живут обычной жизнью, ну или почти обычной жизнью. Мы тут кое-что разведали, так вот на периферии полуострова, подальше от столицы, как таковой самообороны и ополчения нет, да и сама милиция сейчас настолько деморализована, что не знает кому служить, вернее начальники на местах не знают кому служить, вот так-то! Места ударов и атак рассчитали, на картах отработали, планировали разбиться на две пары и ударить одновременно по четырем целям, каждая пара бьет по своей цели, потом движеться к следующей целее и снова бьет, высчитали все так, чтобы удары получались одновременные, а если даст бог, то еще пару налетов можно совершить. Ну, как получится, в общем.

— А ведь может получится. Действительно просто и надежно. Никто вас не знает, вы нигде не засветились, а периферия, все эти села и райцентры никак не прикрыты.

— Ну, так и я о том же.

— Но…, - Полковник выдержал паузу и ликующее произнес: — Все равно это мелко и поверхностно. Ситуацию на полуострове это не раскачает, возможно, создаст тревожную атмосферу, кое-кто испугается и не пойдет на выборы… и не более того. Хотя, если бы каждая группа, проникшая в Крым, действовала подобно твоей, то может быть из этого что-нибудь да и выгорело бы. Ладно, проехали, давай к делу. Мы совершим, кое-что посерьезней того, что ты задумал, устроим настоящую войну. Все необходимое для этого есть: люди, оружие, транспорт, а самое главное есть четкий план.

— Интересно откуда он? — усомнился Змей. — Нет, я нисколечко не сомневаюсь в твоем военном гении, но оперативная обстановка на полуострове меняется настолько быстро, что ни о каком «гениальном плане» речи быть не может, в любом случае надо действовать по обстановке, меняя все на ходу. Это же вам не Киев, где можно было загодя знать куда надо гнать толпу, да и с той стороной, насколько я знаю были четкие договоренности.

— А кто сказал, что в Крыму вышло все спонтанно и неожиданно? — довольное лицо Полковника буквально светилось от осознания причастности к некоей тайне. — Поверь мне мой наивный друг, здесь все происходит по давно спланированному сценарию и если «рашики» думают, что они смогут переломить ситуацию, то глубоко ошибаются, наоборот, даже их «вежливые люди» и те не стали ни для кого большим сюрпризом, всего лишь слегка поменялась стратегия… и все!

— Понятно, — тихо произнес Змей, вспоминая слова своего куратора с Майдана. — Как всегда: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Где-то там, за океаном решили, что Крым прекрасное место для очередной маленькой, но победоносной войны?

— Примерно так. А ты, что против?

— Да, мне уже настолько все пох, что… — Степан разочарованно махнул рукой, не зная, что сказать. — Говори, что надо делать?

— Наконец, вот это я понимаю деловой разговор, — Полковник радостно хлопнул Змея по плечу. — Ты как запишешь или запомнишь?

— Запомню.

— Ага, ну и хорошо. Значит так, во-первых, мне нужно знать, все, что ты сам хотел сделать, причем детально и в подробностях, если у тебя, хорошо проработанный план действий то почему бы им не воспользоваться, во-вторых, надо забрать твой арсенал, тебе он без надобности, потому что впредь ты будешь работать исключительно головой, в-третьих, твоих парней я заберу, они же простые солдаты…

— Своих парней, я оставлю при себе, — категорично перебил командира Змей.

— Нет, — не менее категоричным тоном возразил Полковник. — Тебе предстоит много ездить, не будешь же ты их таскать везде за собой, это не безопасно.

— Хорошо, — согласился Змей, — двоих забирайте, а самого молодого оставьте, он у нас вроде компьютерного гения и будет чрезвычайно полезен при сборе информации.

— Не вопрос. Поехали дальше. Эти двое, — Полковник кивнул в сторону беседки, где сидели Толстяк и Татарин, — они нам нужны только на начальном этапе. Сергей представляет группу молодых «наци», которые готовы пустить кровь москалям, ну а толстяк Эрнест, он проложит нам дорогу к одной В/Ч, которую в самом близком времени начнут блокировать «человечки». Зрозумiв?

— Понятно, мне, что делать? Моя роль, какая во всем этом?

— Твоя роль можно сказать самая главная. Ты у нас будешь вроде как лидером сопротивления.

— А ты сам, почему не хочешь быть лидером?

— Так я ж не местный, а ты человек приметный, можно сказать идейный борец с кровавым режимом тирана Януковича.

— Понятно. Каштаны, значит надо из огня вытащить, а сам боишься пальцы обжечь.

— Зря ты так, твою кандидатуру утвердили еще там, пару недель назад, — Полковник снова ткнул пальцем вверх. — И, чтобы ты знал, я с огромным удовольствием занял бы твое место. Что-то мы заболтались с тобой, вон наши гости уже нервничают, пошли к ним, надо обговорить детали.

— Ну, пошли, покалякаем с твоими ренегатами.

— Змей, я тебя умоляю, хватит паясничать, итак у всех нервы на пределе, не хватало еще твои подколы слушать.

Левченко ничего не ответил и медленно пошел обратно, Полковник обогнал его и к беседке прибыл первым. Змей созвонился с Тариком, дал «отбой» и приказал собраться всем на конспиративной квартире, адрес, которой, скинул СМСкой.

«Военный совет» занял три часа, под конец уже стемнело и советчики переместились в пассажирский бус «Мерседес Спринтер», который колесил по окраинам города, избегая центра и его пробок. Змей особо в обсуждении не участвовал, лишь отвечал на прямые вопросы, да изредка отпускал ехидные комментарии. Алкоголь перестал бурлить в крови, и на смену эйфории пришло легкое похмелье с вечной товаркой головной болью. Во время совета спутники Полковника заметно преобразились: Татарин, так тот видимо почувствовал себя никак не меньше Тамерлана или Чингисхана, потому что воинственно дул щеки и периодически произносил воинственные речевки и лозунги, да и Толстяк не пас задних, и куда только делся страх и боязнь, которой они фонатировали в кафе.

У Степана создалось четкое впечатление, что и его и двух его товарищей по военному совету используют в темную, причем, непросто не выдают информацию в полном объеме, а попросту подставляют, вовлекая в авантюру, из которой будет, только один выход, и закончится он невысоким холмиком на кладбище с ободранной табличкой и покосившимся крестом. И если Змей еще хоть как-то мог трезво оценить ситуацию, то похоже, что Сергей с Эрнестом попали под гипноз Полковника, потому что они не обращали внимания, даже на очевидные промахи и заплаты в «гениальном» плане «героя Майдана». Большую часть совета вел Полковник, он четко расписывал, что должен сделать каждый из присутствующих, а когда они переместились в «спринтер», то на свет появились еще и карты, вкупе со снимками из космоса и фотографиями.

— Змей, а ты чего молчишь? — спросил Сергей.

— Молчание делает человека умнее в глазах окружающих, — нравоучительным тоном изрек Левченко. — Есть командир, пусть он и думает, а наше дело выполнить его приказы со стопроцентной точностью. Правильно я говорю, товарищ Полковник?

— Правильно! — довольно ощерившись, произнес Полковник.

Панас! Точно Панас, вот как его звали на Майдане! Змей вспомнил первую встречу с Полковником на Майдане. Отчетливо вспомнил, во всех подробностях, а заодно вспомнил и все, что про Панаса тогда говорили Лелик и Болик, эти двое восторгались им, как будто он видел живого Бандеру. Кстати, Левченко вспомнил, что на Майдане ему частенько говорили, что он Степан Левченко очень сильно похож на молодого Степана Бандеру. Тогда подобное сравнение его радовало, а сейчас вызвало глухое раздражение. Да, и, вообще, все происходящее, весь этот военный совет, этот Полковник с Татарином и Толстяком, даже приглушенный свет немецкого микроавтобуса, все вызвало в нем глубокое раздражение, буквально бесило. Хотелось вскочить и смахнуть с небольшого приставного столика все эти карты и схемы, а потом набить морды всем присутствующим, смачно так расквасить носы, чтобы кровавые сопли во все стороны летели, чтобы разбитые физиономии вмиг опухли от гематом и фнгалов. Левченко даже мечтательно улыбнулся, представляя себе картину расправы, а кулаки непроизвольно сжались в кулаки, да так, что аж костяшки пальцев побелели.

— Ты чего скалишься? — Полковник заметил улыбку на лице Змея… или не улыбку, а оскал?

— Полковник, а может, вы меня высадите где-нибудь, поближе к тому месту, где забрали, да я пойду своих молодцов отыщу и заодно накидаю тебе свои идеи на бумагу? Ну, как ты просил.

— Окей. Только с тобой пойдет мой парнишка, ну так на всякий случай, для связи, ну и вообще.

Змея высадили через полчаса возле все того же ресторана «Чистые пруды», вместе с ним вышел и невысокий молодой крепыш, тот самый, что встречал его возле ресторана. Парня звали Миша, и что самое удивительное это было не имя, а прозвище, а настоящее свое имя Миша так и не назвал. Ну, да ладно, Степана это особо не интересовало. Миша, и Миша, подумаешь.

К конспиративной квартире шли молча, благо здесь было рукой подать, всего каких-то пара километров, что в масштабах большого города — пшик. Можно было и на такси проехать, или даже на маршрутке, но Змею надо было подумать, хорошенько так подумать, как будто последний раз в жизни. Да и пешая прогулка в такую погоду была лучшим средством от слежки, на машине с черепашьей скоростью особо не наездишься, а выдать «топтуну» из себя праздношатающегося прохожего тоже не получится.

Человеческое сознание устроено правильно, сказал кто-то. Чтобы защитить человека от безумия, мозг вначале не верит, а потом — не помнит. Вот и сейчас, Левченко как будто забыл, что совсем недавно, всего полдня назад, он всерьез размышлял о том, как бы сподручней и половчее устроить кровавую бойню, да так, что бы весь полуостров содрогнулся от масштабов трагедии, чтобы от этого толчка «тронулся лед» и поднялась волна, которая бы смела с лица Крыма этих ненавистных москальских агрессоров, задуривших головы простым крымчанам. Сейчас Степана волновало только одно — надо как-то остановить гадов, надо удавить гниду Полковника и всех ежих с ним. Вот только в одиночку такое мероприятие не провернуть, нет, если, конечно, сильно захотеть то наверняка можно собрать всех в одном помещении, а потом порешить гадов из ПК, выпустив одну длинную злую очередь, чтобы аж ствол закипел и принялся плеваться пулями в разные стороны. Нужна помощь. Нужны подельники или помощники, тут уж кому как нравится. Факт, что одному такое мероприятие не вытянуть. При этом Змей даже на секунду не задумался о том, чтобы просто напросто не уйти в сторонку. Чего казалось бы легче, сел такси да и укатил на все четыре стороны, деньги есть, документы есть, что еще надо? Нет, Змей всей душой хотел влезть в предстоящую авантюру, и не просто влезть, а вломиться в неё с упорством гусеничного бульдозера, да так, чтобы лично намотать кишки Полковника на кулак и еще какой-нибудь шишки повыше, которая сидит где-то там и дергает за ниточки, заставляя всех этих мразей двигаться. Для них и Левченко был такой же куклой, которая должна была выполнять то, для чего, по их мнению предназначена. Вот только фиг вам господа хорошие, тут вы не угадали и Степка Левченко по прозвищу Удав, никогда не будет плясать под чужую дудку. Наплясался, хватит! Вон до чего голову задурили, что чуть жену лучшего друга вместе младенцем не убил, считая, что это во благо.

В помощники годился только один человек на земле — Словник Владимир, он же Слон. Даже если бы обстоятельства складывались по другому, все равно, кроме как к старому другу детства больше обращаться не к кому, а уж сейчас, когда он еще и крымский ополченец, так вообще, кандидатура номер раз! Вот только действовать нужно быстро и решительно и хорошо бы иметь хоть какие-то разведданные, а то придется долгое время доказывать, что ты не сумасшедший, придумавший вселенский заговор.

— Долго еще идти? — это были первые слова, которые проронил попутчик Миша.

— Нет, сейчас в гараже заберем машину с оружием и перегоним куда Полковник скажет.

Миша ничего не ответил, лишь равнодушно натянул поглубже вязаную шапку, погода стояла промозглая и холодная, к вечеру поднялся ветер, а хмурые тучи на небе могли развернуться снегом или еще — ледяным дождем. Хорошо, Миша молчаливый, Левченко совершенно не хотелось, чтобы тот заводил разговоры, не нужны они, так будет легче парня убить. То, что Мишу надо убить Степан не сомневался, во-первых, он ценный «язык», которого надо предварительно выпотрошить, а во-вторых, он принадлежит к когорте Полковника, а это значит, что он поддонок, которого не просто можно убить, а нужно убить. При этом Удав нисколечко не обольщался и на счет своей персоны, понимая, что для обычного человека, он точно такой же поддонок и мразь, как Полковник, Миша и ежи с ними.

Гаражный кооператив располагался позади между тыльной стороной поликлиники и длиннющим серым забором какого-то забора. Одинаковые бетонные коробки, с редкими вкраплениями рифленых металлических «ракушек» растянулись в два ряда, образуя длинную улицу. Левченко дошел практически до самого конца этой самой улицы, пока нашел нужный ему гараж, при этом в итоге пришлось возвращаться назад, потому что какой-то судак напутал с номерами на гаражных воротах, они шли совершенно не по порядку, а одному только известной Кришне последовательности. Почему при этом Степан помянул индусского бога, он не знал, вот помянул и помянул, как говорится Аллах с ним!

— А, что нельзя было выбрать место для схрона почище? — сварливо спросил Миша, пытаясь вытереть подошву ботинка от собачьева дерьма, в которое он только что неосторожно наступил.

— Какой первый попавшийся самый ближний гараж был, такой и снял. Сам понимаешь, что с таким грузом особо по городу фарсить не будешь, — створки ворот Удав открывать не стал, отварил лишь небольшую дверцу.

— Так, а мы, что машину выгонять не будем? — настороженно спросил Миша, не решаясь пройти внутрь гаража.

— Будем, — из недр гаража крикнул Степан, — вот только ополовиним арсенал и погрузим его в машину.

— Как это ополовиним? — сварливо спросил Миша, перешагивая через порог. — Полковник четко сказал — забрать арсенал.

— Ну, так, я и не против, забирайте. Сейчас долю малую себе оставлю, а остальное забирайте.

— Нет, надо забрать все! — строго произнес Миша.

— Ой, да ладно тебе, — всплеснул руками Левченко. — Давай так, я сейчас в сторонку отложу, что мне надо, а когда мы Полковнику повезем, все, что влезет в машину, то ты у него сам спросишь, можно ли мне оставить, то, что я отложил?

— Согласен, — намного подумав, ответил Миша.

— Хорошо, я тогда вниз спущусь и буду тебе из подвала ящики подавать, а ты их в багажник машины укладывай.

— Подожди, я сперва вниз спущусь и сам посмотрю, что там у тебя, да, как.

Ну, вот птичка и попалась, — подумал Левченко. Удаву нужно было только одно, чтобы Миша сам спустился в подвал, потому что он не знал какой из того боец и сможет ли он его гарантированно вырубить.

Хрясь! — короткий гаечный ключ «на сорок» ударил в макушке Мише и тот провалился в освещенное нутро подвала. Удав прикрыл входную дверь и нырнул вниз подвала.

Этот гараж Левченко выбрал не только из-за стоящей наверху старенькой «Нивы», больше ему приглянулся просторный подвал, который был оборудован для жилья — стены обклеены обоями, старенький телевизор на тумбочки, этажерка с закатками и длинный топчан оббитый кожзаменителем. Всю эту благодать, то есть «Ниву», гараж, ну и понятное дело подвал, Левченко купил за каких-то смешных десять тысяч долларов, там, правда, были какие-то «маленькие проблемы» с документами, которые, скорее всего, были не такими уж маленькими, но Степан это особо не волновало, ему то все это великолепие надо было всего на пару дней, а там хоть трава не расти!

Первым делом Удав обыскал Мишу, раздев его догола, тщательно ощупав и распотрошив всю одежду и содержимое карманов. О шпионской следящей технике Степан знал исключительно из телевизора и книжных романов, вроде как она может быть очень маленькой или замаскированной под совершенно безобидные вещи. Поэтому чтобы особо не рисковать, все вещи Миши были утоплены в большой бочке с «отработкой», там же нашли свой последний приют часы, бумажник, перочинный многофункциональный нож, фонарик и мобильный телефон, правда, с мобильника предварительно была снята sim-карта, на которую были скопированы все номера, хранящиеся в памяти телефона. Денег в бумажнике у Миши, к удивлению Степан было не много, всего двести гривен. Зато сам Миша, а вернее его голове тело вызвали немой вопрос — «Это ж надо быть таким дебилом?» Вы, наверное, спросите, почему? Ну, а как еще назвать человека, который забрался в самый стан врага, при этом у него на груди вытатуированы: трезуб — герб Украины, желто-голубой флаг, портрет Степан Бандеры и строчки из какой-то песни, про молодого пулеметчика… не хватало только опостылевшей татухи «небесная сотня», для полного иконостаса героя Майдана.

Как правильно пытать пленных Удав не знал, вот как быстро допросить взятого в плен солдата вражеской армии, он пусть и в теории, но представлял, во-первых, во время «срочки» им читал краткую лекцию пузатый майор, а во-вторых, практически все постсоветские фильмы про разведчиков великой отечественной войны рассказывали об этом. А вот как правильно допросить человека в спокойных «квартирных» условиях Удав особо не представлял. Понятное дело, что надо вывести человека из состояния равновесия и спокойствия, чтобы он почувствовал страх, но не просто страх, а животный ужас за свою жизнь, и значит, придется пытать и мучить.

Руки и ноги пленника Удав стянул пластиковыми стяжками, затянув настолько сильно, что они глубоко врезались в кожу, при этом руки Миши, он поднял высоко над головой, зафиксировав их куском нейлонового шнура. Для верности, поверх пластиковых стяжек намотал десяток витков скотча, ту же самую процедуру проделал и с ногами — обмотал скотчем и растянул с помощью шнура. Чтобы еще больше нагнать жути на пленника, Степан нацепил ему на голову промасленную вонючую тряпку, а тело облил ледяной водой из бочки стоящей на улице. От этого холодного душа Миша и пришел в себя.

Минут пять пленник просто орал и визжал, Левченко на это не обращал никого внимания, обдумывая как бы половчее начать допрос, надо было добиться информации как можно быстрее, иначе Полковник может, что-то заподозрить и залечь на дно, а вот этого бы очень не хотелось.

В итоге, Степан ничего умнее не придумал, как начать допрос с избивания, он накинул на голову пленного кусок все того же шнура, угадывая где был раскрытый в крике рот, и с силой затянул петлю, намертво фиксируя рот, тем самым лишая Мишу возможности кричать. А потом начал бить. Бил не особо и сильно, так, отпускал затрещины и тычки, тут сам фокус состоял не в том, с какой силой бить, а куда бить, но в этом, благодаря боксерскому прошлому Удав был настоящим докой.

— Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать, а если ответы мне не понравиться, то я начну тебя резать, — тяжело дыша, скороговоркой произнес Степан, через пять минут после начала избиения и для верности нанес еще несколько десятков ударов.

Это только в фильмах пытки длятся долго, там по сюжету жертву могут часами мутузить палачи, на самом деле бить в полную силу очень тяжело, уде через пять минут руки становятся неподъемными и бьющий рискует свалиться в обморок, именно поэтому боксерские раунды занимают не более трех минут, хотя профессиональные боксеры люди тренированные и выносливые, а все равно после каждого удара гонга, уходя в свой угол на перерыв, дышат как загнанные лошади, будто только что разгрузили вагон с углем.

Допрос продолжался минут сорок — час, Степан упустил момент, чтобы зафиксировать начало «разговора». Миша говорил быстро и торопливо, спешил сдать всех и вся, зря Левченко переживал, что придется долго «ломать» пленника, тот дал слабину еще в самом начале и выдал все, что знал.

Все, что говорил Миша, записывалось на диктофоны двух мобильных телефонов, информации было не так уж и много, но она позволяла поймать Полковника, Татарина, Толстяка и еще четверых «менеджеров среднего звена» этого заговора. А еще Миша выдал какую-то непонятную фразу о том, что где-то на полуострове дожидается своего часа группа иностранных наемников, вооруженных каким чудо — оружием возмездия, вундервафля, мать ее так! Скорее всего, это была просто утка пущенная Полковником, чтобы подчиненные верили, что «заграница им поможет» и большой брат всегда рядом.

Развязывать пленника Степан не стал, да и зачем, ну отсохнут у того кисти рук и ступни ног от пережатых стяжками вен, и что? Кому до него есть дело? Степану так, точно было плевать на самочувствие Миши.

«Нива» завелась только с третьей попытки, выведя машину из гаража, Левченко старательно закрыл за собой створки ворот, потом начертил подошвой ботинка на земле несколько линий, так на всякий случай, вроде метки — маячка, чтобы можно было понять, подъезжал кто-нибудь к гаражу или нет.

Вернувшись на квартиру, где был спрятан арсенал, Степан отобрал несколько пистолетов и автоматов в сторону, туда же легли и патроны с магазинами, все это он перенес в машину, стоявшую во дворе, а когда закончил, набрал на телефоне номер Слона:

— Привет, хоботообразный! Узнал? Отлично! Жду тебя во дворе твоего дома, приезжай как можно быстрее, есть дело!