Назовем ли Сталина великим государственником?

Людям моего поколения, родившимся в середине 30-х (да и более старшим, конечно, а отчасти и младшим), довелось пережить диаметрально противоположное отношение к этому имени. От невероятного, почти божественного возвышения до полного низвержения. Можно сказать так: культ личности сменился уничтожением этой исторической личности.

Уничтожение продолжается. В России до сих пор издается книга известного драматурга Эдварда Радзинского «Сталин», широко разрекламированная и прессой, и телевидением.

Однако есть и другая книга под тем же названием — «Сталин». И вот ее составитель, известный литературовед Михаил Лобанов, ничего даже близкого к такой массовой аудитории не получил. Почему? Да понятно: его взгляд на фигуру Сталина не совпадает с тем, который считается ныне как бы окончательно узаконенным.

Между тем точка зрения Лобанова представляет безусловный интерес, особенно если учесть, что сегодня к ней склоняется далеко не он один. Об этом я и беседую с ним.

— Михаил Петрович, скажу откровенно: когда я раскрыл на прилавке этот сборник, вышедший в издательстве «Новая книга», и прочитал, что его составитель — вы, очень удивился. Ведь читатели знают вас как литературоведа и литературного критика с определенным кругом интересов, далеких от этой темы, знают ваши замечательные книги об Аксакове и Александре Николаевиче Островском, вышедшие в серии «Жизнь замечательных людей». И вдруг — Сталин. Как и почему возник у вас замысел такой книги?

— Действительно, я не историк, тем более не политолог, и мне никогда ранее не приходила в голову мысль писать книгу о Сталине. Не писал я о нем ни панегириков, ни обличений — видимо, не пришло еще тогда время для понимания самого существенного в Сталине, для меня по крайней мере. Пришло оно теперь, увы, так поздно. Пришло с разгромом нашего великого государства, строителем которого был Сталин.

С началом так называемой перестройки неслучайно начался новый, невиданно ожесточенный штурм Сталина и «сталинщины». Кстати, это выражение Троцкого. А по сути то был штурм нашего государства. Логика простая: если Сталин — скопище зла, стало быть, такое же скопище зла и созданное им государство. «Империя зла», — как повторял Рейган. В те годы мне было не до книги. Тогда я боролся с разрушителями государства, «демократами», в своих статьях. За книгу же принялся, когда уже не стало нашего великого государства под именем СССР, да и целостность самой России оказалась под угрозой.

— И в чем, вы считаете, актуальность книги сегодня?

— Дело не только и не столько в самом Сталине. Ведь если до сих пор такая живая ненависть к человеку, умершему почти полвека назад, — значит, ненависть уже не к одной этой личности. Если до сих пор клеймят «сталинский тоталитаризм» — значит, не вытравлена еще до конца из нашего национального сознания идея сильного, централизованного Российского государства. Вытравить эту идею, добить Россию — вот, по существу, главная цель «перманентной революции» против «сталинщины».

— Сборник о Сталине составлен из воспоминаний современников и документов эпохи. Скажите, по какому принципу вы отбирали материал, какими источниками пользовались?

— Моей задачей было собрать документальный материал, который давал бы читателю живое и по возможности объективное представление о Сталине — о его жизненном, революционном пути, политической деятельности, о той роли, которую отвела ему история в XX веке. Ознакомился я в какой-то мере и с литературой на эту тему, вышедшей на Западе.

Надо сказать, иногда это просто «голливудские ужасы» — с невиданным злодейством героя, с выстрелами, сюжетными интригами и т. д. Один из авторов таких фантазий — Ю. Кротков, из бывших наших соотечественников, состряпавший в Нью-Йорке книжку под заголовком «Красный монарх». Познание им сталинской эпохи сводится ко всякого рода сплетням, байкам, анекдотическим свидетельствам «знакомых». Сообщает тетя Клава: «Маршал Конев был на стороне Маленкова». Показания соседа Ефима: «Солдаты маршала Конева оккупировали все железнодорожные станции столицы. Я поверил Ефиму, он никогда не лгал». Свидетельства Соломона: «Никита Хрущев подошел прямо к Берии на заседании Политбюро и выстрелил ему шесть пуль в шею».

И все в таком роде. И все это в США экранизируется. Я думал, что такими пошлыми анекдотами потчуют только американцев, которые «все съедят». Но вот просто ахнул, когда на днях эту ахинею около двух часов крутили по первому каналу российского телевидения, продолжая одурачивать десятки миллионов наших зрителей, представляя молодежи нашу историю с гаденькой ухмылкой. Замечу, что сама книга разрекламирована в Америке небезызвестным историком Робертом Конквестом, который рекомендует данное сочинение как написанное «в лучших русских традициях». Подчеркивает: «То, что западному читателю может показаться невероятным, на самом деле аутентично». Конквест расхвален у нас «демократами» как специалист по сталинскому «большому террору». Но, читая его оду собирателю сплетен, можно невольно усомниться: а так ли уж «аутентично» то, о чем говорится в «Большом терроре» самого Конквеста, и то, что происходило на самом деле?

Есть, конечно, более серьезные работы. Вот книга профессора Массачусетского университета Роберта X. Макнила «Сталин. Человек и правитель». Здесь, в частности, говорится, что, не отрицая жестокости правления Сталина, «вместе с тем нельзя понять этого чрезвычайно одаренного политика, приписывая ему все преступления и страдания эпохи, просто считая его чудовищем и психически ненормальным человеком». Любопытна попытка автора психологизировать характер Сталина, объяснить «культ личности» ответной реакцией Сталина на противоречие, которое существовало между его скептическим взглядом на человеческую природу и марксистским представлением о том, каким должен стать человек будущего.

Впрочем, во многих из этих книг нет подлинно исторического подхода. Их тематика и анализ ограничены довольно узкими политизированными проблемами, а публицистическая мысль весьма прямолинейна. Для многих авторов ориентир в оценке Сталина один — книги и статьи Троцкого. Но ведь Троцкий не мог не быть крайне предвзятым и пристрастным по отношению к своему заклятому политическому врагу!

— В составленной вами книге много других свидетельств современников о Сталине как о государственном деятеле.

— Как о великом и мудром государственном деятеле. Это его усилиями были возвращены России ранее отторгнутые у нее земли: бывшая исконно русская Ливония на Балтике, Западные Украина и Белоруссия, Молдавия, Южный Сахалин. Почитайте стенографические записи его переговоров с руководителями США и Англии на Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской конференциях. Какая глубина понимания обсуждаемых вопросов, какая сила логики и непреклонность в защите интересов своего государства!

Один из иностранных генералов сказал о нем: «Весь его облик был таков, что вызывал уважение к государству». А югославский политик Джилас, впоследствии антисталинист, в своих воспоминаниях о встречах со Сталиным приводит такой эпизод. Сталин остановился перед картой мира, на которой Советский Союз обозначен красным цветом, провел по нему рукой и воскликнул в адрес американцев и англичан: «Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным, — никогда, никогда!» Ныне, к удовлетворению американцев и англичан, карта мира уже иная.

— Что ж, книга ваша, наверное, многих убедит в том, что Сталин был действительно великий государственник, что забота о силе государства была для него превыше всего. Однако остается вопрос, какой ценой это достигалось. «Лес рубят — щепки летят» — подлинно ли употребление Сталиным этой пословицы в определенном смысле?

— Таких слов я у него не встречал. Но известны, и они вошли в мою книгу, другие жутковатые слова Сталина: всякий, кто намеревается разрушить наше государство, будь он и старым большевиком, будет истребляться вместе со своей семьей и всем родом. Это в записи Георгия Димитрова, из высказываний Сталина на ужине у Ворошилова в день двадцатилетия Октябрьской революции — 7 ноября 1937 года. Да, беспощадные слова. И связаны они были с проходившими в тот период судебными процессами над троцкистами-зиновьевцами. Но еще до этого, в 1935 году, в беседе с Роменом Ролланом Сталин говорил, что когда человек решает заниматься политикой, то он все делает уже не для себя, а для государства, которое требует безжалостности.

Сталин принимал суровые меры в интересах государства, но считал их временными, пока в них есть необходимость. Например, кто из старшего поколения не помнит довоенный закон о прогулах? Все помнят. Чей закон? Сталинский. А как он возник? Бывший нарком вооружений Ванников пишет в своих воспоминаниях: «Наркомы неоднократно обращались к И. В. Сталину и другим руководителям партии и правительства с предложением издать закон, направленный на борьбу с прогулами и текучестью рабочей силы. Сталин отвечал, что для этого нужны не особые законы, а повышение качества технического и хозяйственного руководства. Он потребовал от всех наркомов и директоров предприятий улучшения их работы». Но положение не менялось, и только тогда, в середине 1940 года, были приняты «более решительные меры».

Прочитаем дальше: «Был подготовлен проект закона о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с работы. При обсуждении его на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) присутствовали и наркомы, члены ЦК. Обращаясь к ним, И. В. Сталин сказал, что такой закон — вынужденная мера, вызванная прежде всего неспособностью руководителей наркоматов и заводов добиться стабильности и укрепления производственной дисциплины. Этот упрек был в значительной мере заслуженным». Такова история закона о прогулах, который обычно отождествляется с жестокостью Сталина.

Впрочем, для «демократов» высшее злодейство Сталина — это 1937–1938 годы, известные процессы, расстрелы старых революционеров, как их называли. Но не раз уже говорилось, что репрессии против этих лиц в большинстве своем — настигшее возмездие за прошлые их кровавые дела. Когда Зиновьев заливал кровью Петроград, организуя массовые расстрелы офицеров и всех «не своих»; когда Тухачевский на Тамбовщине травил газом мирное население, уничтожая в качестве заложников деревни с детьми и стариками; когда многие из этих «старых революционеров» бесчинствовали в чрезвычайках…

Выходит, это было возмездие — с нравственной точки зрения. А с политической, государственной точки зрения — пресечение пятой колонны в стране. То, что это была пятая колонна, внутренний враг, не было сомнений даже у такого стороннего наблюдателя, как писатель Фейхтвангер. Он был на судебном процессе и выпустил книгу «Москва 1937», где поддержал Сталина и прямо говорил, как опасны заговорщики в такое время, когда Гитлер угрожает войной. Действительно, нетрудно понять, что ожидало бы нашу страну при «колонне» внутренних врагов. Да мы можем судить об этом и но действиям их внуков — нынешних «демократов». Они взяли реванш, расчленили страну…

Сейчас тех заговорщиков (всех сразу!) выдают за невинные жертвы сталинизма. Видите ли, их реабилитировали комиссией под главенством Александра Яковлева. И долго ли изучали? И что-то конкретно доказали? Наивно ждать каких-то доказательств со стороны Яковлева — для него эти люди невиновны уже только потому, что троцкисты…

— Ваш взгляд на роль Сталина в истории России, можно сказать, кардинально противостоит официальной точке зрения, утвердившейся за последние годы. Откровением для многих будет и сталинская личность, вырисовывающаяся, скажем, из приводимых писем его к родным или некоторых воспоминаний о нем, документов. Тут в самом деле видишь, как личное всецело подчиняется государственному. В его понимании, естественно. И неуемная сталинская жажда власти, о которой столько написано, воспринимается уже не просто как некая слепая маниакальная страсть, как самоцель. Наверное, ближе к истине Чарльз Сноу: «Сталин, совершенно очевидно, верил, что, обладая властью, он в силах спасти свою страну». Именно за то, что Сталин спас, сохранил Россию, воздают ему хвалу в книге даже некоторые пострадавшие от него — к примеру, священник отец Дмитрий Дудко.

Однако в целом книгу вашу апологетической не назовешь. В ней немало страниц, рисующих героя и результаты его деятельности отнюдь не светлыми красками. Да вы и сами в послесловии написали: «В глубоко противоречивой личности Сталина выразился дух самой эпохи с ее социально-историческими конфликтами, потрясениями внутри России, мировой войной, противостоянием разрушительных и созидательных сил. Жестокое время выразилось в нем…» Знаете, меня, когда я думаю обо всем этом, мучает вопрос: искупаются ли величием и мощью созданного им государства страдания людей, ни в чем не повинных? Это, по существу, тот же вопрос, которым задавался Пушкин в «Медном всаднике» и на который, по-моему, не дал однозначного ответа. Восхищается великим Петром, но сочувствует маленькому Евгению. Вы тоже пишете о многомерности времени Сталина, «которая не оставляет окончательного решения».

— Гнусно, когда идет спекуляция на массовых страданиях, извлекаются из этого политические дивиденды. Знаменитый «архитектор перестройки» А. Яковлев писал в свое время: «В результате преступных действий большевистской власти погублено более 60 миллионов человек»… Но ведь созданная под председательством того же А. Яковлева в 1988 году при ЦК КПСС специальная комиссия по реабилитации установила, что в 30-50-е годы (до 1953 года) было репрессировано 3 миллиона 778 тысяч 234 человека, из них к высшей мере наказания, расстрелу, было приговорено 786 тысяч 98 человек. А цифру 60–70 миллионов первым, кажется, запустил «художественный исследователь» Солженицын, внедривший в мировое общественное сознание «имидж» России, русского народа как сплошного ГУЛАГа.

Что же касается механики репрессий как порождения ли системы, личной ли вины Сталина, его окружения, то вполне вероятно, что в недрах архивов еще таятся факты, которые могут опрокинуть многие наши привычные представления о прошлом. Поэтому-то архивы и «чистятся». Известно, что при Хрущеве было уничтожено одиннадцать мешков досье Берии на всех членов тогдашнего Президиума ЦК. Кстати, при том же Хрущеве было переписано архивное дело его сына-летчика, компрометирующие данные заменены лестной характеристикой военного начальства…

Я рассчитываю на дальнейшие переиздания книги «Сталин». И если мне будет открыт доступ в соответствующие архивы, тогда, Виктор Стефанович, мы могли бы продолжить наш разговор.

 

«Был культ, но была и личность»

Когда в 2007 году я впервые побывал в Иркутске, мне подарили там книгу «Сталин против врагов народа», автор Василий Туев.

Книжку я с большим интересом прочитал сразу же, а вот с автором лично познакомился только недавно. И оказалось, что он весьма неординарный человек, Василий Афанасьевич Туев! Доктор философских наук, профессор Байкальского государственного университета экономики и права, именно он организовал в 2000 году Иркутское городское историко-культурное общество «Наш Сталин», которое сам возглавил и которое со временем стало областным. Затем появился в Иркутске Музей И. В. Сталина — тоже результат его инициативы. А книжечка, заочно меня с ним познакомившая, как выяснилось, представляет собой раздел большого труда на сталинскую тему, над которым В. А. Туев работает уже много лет.

Я решил, что читателям такой человек и дела его будут интересны. Потому и подготовил на основе нашей продолжительной беседы этот материал.

— Василий Афанасьевич, как вы пришли к сталинской теме? Или, точнее, как вошла она в круг ваших научных и общественных интересов? Судя по книжке, которую я прочитал, произошло это уже в постсоветское время, но ведь в государственном вузе, где вы работаете, интерес к Сталину за последнее двадцатилетие вряд ли поощряется…

— Если иметь в виду круг моих интересов как ученого, то да, это относится уже к постсоветскому времени. А если говорить о предпосылках более глубоких, то я всей жизнью был подготовлен к этому.

— Хорошо бы пояснить.

— Я ведь захватил часть сталинской эпохи.

— А когда вы родились?

— В январе 1941-го.

— Значит, когда Сталин умер, вам было 12 лет.

— Да. И у меня существует некое мое впечатление, некий образ той эпохи. Я долго думал, какое же слово наиболее адекватно выражает этот образ, и пришел к такому выводу: лучезарная. Именно в ореоле лучезарном до сих пор представляется мне все, что было в те первые послевоенные годы.

— Замечательно. У меня — то же самое. Хотя годы были очень тяжелые, я-то помню, и тем не менее…

— Победа! Только что одержана Великая Победа! Патриотические чувства буквально перехлестывают. Это касается и отдельного человека, и всего общества. Конечно, я был этим захвачен.

— А где вы жили тогда? Где родились?

— В Кировской области. Маленькая деревушка под названием Бобыльщина. А район — Советский. Любопытная подробность: райцентр назывался раньше слобода Кукарка, так вот, эта слобода дала двух глав советского правительства.

— Кто же это?

— Сначала Алексей Иванович Рыков, а затем Вячеслав Михайлович Молотов. Оба родились в этой Кукарке, через улицу.

— Ваши родители были колхозники?

— Да, честные труженики, которые не видели себя вне общего, колхозного труда. Кстати, это тоже повлияло на мое восприятие той эпохи. Я и сам каждое лето с удовольствием занимался колхозными делами. А еще, пожалуй, определило характер моего интереса к этому времени и к Сталину то, что я очень рано научился читать. Не умеющим читать себя не помню, и, наряду с книгами, это были газеты. Представьте, «Правду» начал читать, наверное, с пяти лет.

— Что ж, понятно ваше отношение к Сталину в детстве. Но вот 1956 год, XX съезд КПСС. Здесь уж какое-то колебание, видимо, произошло?

— Абсолютно нет! Это я говорю с полной ответственностью. Ничему не поверил! Аргументов конкретных против у меня, собственно, не было, но вот интуиция так диктовала.

В подтверждение могу привести один факт. Когда при окончании средней школы писали сочинение на аттестат зрелости, а это был 1958 год, я выбрал тему «Чем нам близка поэзия Маяковского». И явно в пику новому официозу эпиграфом взял известные слова Сталина: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи».

— То есть вы сознавали, на что идете и чем рискуете?

— Сознавал. Замечу, что из двух средних школ в Советске я был тогда единственным кандидатом на золотую медаль.

— И что же?

— В руководстве школы и в районо после долгих дебатов, как мне после рассказывали, все-таки решено было поставить «пятерку» и выдвинуть на золотую медаль. А в области — срезали. Причина одна.

— Пришлось довольствоваться серебряной медалью?

— Что поделаешь…

— Ну и как, на будущее такой урок учли? Исправились?

— Не очень. Когда поступил в политехнический институт, на маркшейдерском отделении горного факультета нас учили картографическим шрифтам. Надо было писать какие-нибудь тексты, и я всегда писал фрагменты из работ Сталина. Потом преподаватель мне сказал, что мой альбом признан лучшим и его решено оставить на кафедре. Но я-то знал: ничем особенным, кроме этих текстов, мой альбом не выделялся — значит, именно их он захотел оставить себе.

Как видите, отношение к «разоблачению Сталина» уже тогда было разным, в чем убеждался я неоднократно. Учась в институте, писал стихи, посвященные Сталину. Читал их товарищам, и никакого отторжения или протеста это не вызывало. Будучи членом общества «Знание», выступал с лекциями, и, когда люди улавливали мое отношение к сталинской теме, обязательно задавали вопросы, то есть им было интересно. При этом — вполне положительное восприятие!

— Как говорится ныне, «упертый» вы оказались, товарищ Туев. Неужели никто вас так и не пресек?

— Помню, выступал с лекцией в одном из районов. И задали мне вопрос, можно ли и надо ли читать сталинские работы. Я сказал, что сочинения Сталина — это великое достижение нашей общественной мысли. Женщина из райкома партии, которая эту встречу вела, потом стала внушать мне: «Да вы что! Вы больше так не говорите, а то вам не позволят выступать». Она о «карьере» моей забеспокоилась, но сама, как я понял, была со мной согласна…

— А как вы, горняк, маркшейдер, пришли к философии?

— Интерес к общественным наукам возобладал. Окончив политехнический, поступил в университет на заочное отделение исторического факультета и еще до его окончания стал работать на кафедре философии. Заведующий предложил мне тему согласно кафедральному плану: человеческие потребности. И она, прямо скажу, меня увлекла. Стала темой кандидатской диссертации, а позднее и докторской.

— Вроде бы не за Сталина взялись.

— Тогда это было невозможно. Но подчеркну: проблему материальных и духовных потребностей я не мог не соотнести со сталинской эпохой, в которой рос, формировался и которая насыщена была высокой духовностью.

— Действительно, тут многое, пожалуй, перекликается и завязывается, поэтому к проблематике ваших диссертаций мы в связи со Сталиным еще вернемся. Однако сперва хотелось бы узнать сторону событийную: каким образом возникло в Иркутске общество «Наш Сталин» во главе с доктором наук, профессором Василием Афанасьевичем Туевым?

— Вы помните, что новая волна антисталинской истерии, начавшаяся при Горбачеве, затем продолжала нарастать, становилась все более и более агрессивной. Я понимал: надо ей противостоять. А для этого требуется основательная научная разработка образа Сталина и его идеологии, требуется широкая массовая пропаганда. Значит, надо и людей вокруг этого объединять.

Работа над докторской диссертацией, отнявшая много времени и сил, несколько оттянула осуществление возникшей у меня идеи. Но к 2000 году я готов был взяться и взялся за создание в Иркутске историко-культурного общества «Наш Сталин», сначала городского, а впоследствии переросшего в областное, то есть имеющее отделения по всему региону.

— Как определены цели и задачи общества?

— Главное — выработка и утверждение в массовом сознании правдивых представлений о личности и деяниях И. В. Сталина. Девиз наш таков: «Правду о Сталине — в массы!» Ну а различные направления этой работы (сбор материала, научные исследования, пропаганда и т. д.) более конкретно сформулированы уставом общества. Процитирую вводную его часть:

«Наш Сталин — это создатель Союза Советских Социалистических Республик — многонационального государства, ставшего одной из величайших держав мира, это гениальный вождь советского народа, инициатор и руководитель грандиозных социалистических преобразований, вдохновитель и режиссер Великой Победы Советского Союза в борьбе против германского фашизма, организатор послевоенного возрождения страны. Наш Сталин — это личность крупнейшего исторического масштаба и любимый отец большой семьи братских народов. Наш Сталин — это вершинный взлет народного духа в его стремлении к священным идеалам свободы, равенства и справедливости».

— Кто в составе общества? Много ли ученых?

— По профессиям люди самые разные — журналисты, вузовские и школьные преподаватели, писатели, художники, библиотечные и музейные работники, студенты. В президиуме общества трое профессоров, докторов философских наук: кроме меня Николай Сергеевич Коноплев — профессор Иркутского государственного университета, Алла Александровна Кузьмичева — профессор Иркутского государственного технического университета, а также двое кандидатов философских наук — Любовь Андреевна Прибыткова и Геннадий Витальевич Сурдин. Среди активных членов общества еще около десяти докторов и кандидатов наук, есть аспиранты, то есть начинающие ученые. Связи с нашими единомышленниками охватывают многие регионы — от Владивостока до Владикавказа.

— Каковы отношения общества с областным отделением КПРФ?

— Это отношения самого тесного сотрудничества. Многое мы делаем совместно с обкомом КПРФ и областным отделением общественной организации РУСО («Российские ученые социалистической ориентации»). Так, например, вместе провели областное торжественное собрание, посвященное 130-летию со дня рождения И. В. Сталина. Прошло оно на большом подъеме. По решению Президиума ЦК КПРФ шестнадцать наиболее активных членов нашего общества были награждены памятной медалью ЦК КПРФ «В ознаменование 130-летия со дня рождения И. В. Сталина». При поддержке обкома партии была издана и моя книга «Сталин против врагов народа».

— Я обратил внимание, что в ней две вводные статьи — Геннадия Андреевича Зюганова и Сергея Георгиевича Левченко. Что само по себе знаменательно.

— Разумеется. Сплав творческих возможностей общества «Наш Сталин» и организационных, финансовых возможностей КПРФ при единстве основных наших целей и задач способствует реализации таких дел, о которых еще недавно можно было лишь мечтать. Ну, скажем, проведение молодежных межвузовских научно-практических конференций с последующим изданием докладов их участников…

— Драгоценное дело! Вот я перелистал сборник таких докладов под названием «Российское общество: состояние и перспективы» — материалы межвузовской научно-практической конференции, посвященной десятилетию общества «Наш Сталин». Здесь радуют и широта тематики, и ее актуальность, и, конечно, то, что авторы этих интересных докладов — молодые люди. Наверное, привлечение мыслящей молодежи к работе над сталинскими темами — в числе самых значительных достижений вашего общества?

— Думаю, да. У нас даже в составе президиума есть студентка — Яна Харьковская. Она опубликовала несколько работ о Сталине и его эпохе в научных изданиях и массовой печати. При этом недавно заняла первое место в факультетском конкурсе на лучшего студента. На каждую конференцию аспиранты и студенты представляют несколько докладов по сталинской тематике. Оргкомитет конференции определяет рейтинг докладов, и «сталинские» доклады чаще всего занимают призовые места. Для примера назову доклад аспирантки Полины Смирновой «Сталин и кибернетика». Нам все уши прожужжали, что Сталин, мол, кибернетику лженаукой считал. Когда она сказала мне, что намерена работать над такой темой, я выразил сомнение: «По этой теме ты ведь ничего стоящего не найдешь». Она ответила: «А я уже нашла». И материал ее доклада камня на камне не оставил от расхожих оценок.

— А как вам удается это? Вообще, меняется ли у молодых отношение к Сталину, к его эпохе, к советскому периоду нашей истории в целом?

— Заметно меняется! Помню, когда-то, едва я начинал высказывать в студенческой аудитории свой позитивный взгляд на эти темы, в ответ — категорическое неприятие. Ногами топали от негодования. Теперь же ничего подобного нет. Как удается привлечь молодых людей к этой работе? Мыслящему человеку достаточно представить масштаб личности и деяний Сталина, и его ум загорается.

— В чем видится причина?

— Сказывается, конечно, объективная ситуация: многие утратили иллюзии относительно того общества, которое у нас создано. Вместе с тем действует и то, что я называю интеллектуальным прорывом последних лет. Выходят правдивые книги о Сталине, о советской эпохе. И пусть тиражи их не столь велики, как хотелось бы, пусть нелегко противостоять массированно оболванивающему телевидению и многотиражной буржуазной прессе, дело свое они все-таки делают. Мы в нашей работе тоже опираемся на них.

Иногда эта работа, можно сказать, сугубо индивидуальная. Сегодня, например, среди членов президиума нашего общества молодой кандидат философских наук Геннадий Витальевич Сурдин. А познакомился я с ним, когда он был студентом юридического факультета: пригласил меня в жюри конкурса молодых ораторов. Мы немало с ним беседовали, и вот в конце концов заинтересовался он сталинской темой. Хотя ему непросто это далось, поскольку один из его родственников был репрессирован и воспитывался парень в резко антисталинской атмосфере.

Но произошел перелом. И когда после окончания факультета встал вопрос об аспирантуре — по юриспруденции ему идти или по философии, он попросил меня стать его научным руководителем. Замечу, кстати, что Геннадий Сурдин стал и ведущим дискуссионного клуба, который мы создали у нас в университете.

— Клуб этот как-то связан с обществом «Наш Сталин»?

— Да, по некоторым проблемам клуб и общество соединяются. Так было, скажем, при обсуждении темы «Кто и почему атакует нашу Победу?» Так будет и с темой «Мифы о Сталине». Причем такие обсуждения мы стараемся проводить не только с участием студентов — привлекаем более широкий круг молодежи. И проходят тогда дискуссии не в университете, а в Музее И. В. Сталина.

— Дискуссия — хороший способ развивать критическое мышление.

— К этому и стремимся. Не «давить» на сознание молодых, а помогать им самостоятельно приходить к тем или иным выводам.

— А бывают ли у членов Сталинского общества прямые диспуты с убежденными антисталинистами?

— Мы очень хотим, чтобы на наши встречи приходили реальные оппоненты. Приглашаем. Зовем. Но — они боятся! Потому что им нечего нам противопоставить. В этом я убеждался не раз.

Однажды газета для пенсионеров «Мои года» попросила меня написать на тему «Победа и Сталин». А когда статья была готова, редактор решила «в противовес» дать рядом и материал с иных позиций. Нашелся такой журналист — Арнольд Харитонов, который попытался это сделать. Однако получился просто жалкий лепет. Кроме повторения замшелых хрущевских выдумок, ничего этот автор высказать не смог.

Так же получилось, когда на встрече в университете путей сообщения мне и моим товарищам противостоял некий писатель Боровский. Разбили его по всем пунктам. И я слышал потом, как он с досадой говорил: «Если бы я знал, что здесь будут коммунисты, ни в коем случае сюда не пошел бы».

То есть интеллектуально они бедны. Это особенно очевидно сегодня, когда появился целый ряд новых интересных и убедительных работ о Сталине и его времени.

— Какие из авторов этих работ вам особенно интересны?

— Пожалуй, в первую очередь Юрий Емельянов с его фундаментальной дилогией «Сталин. Путь к власти» и «Сталин. На вершине власти». Из более молодых — Игорь Пыхалов. Всегда с интересом читаю Юрия Жукова, хотя далеко не во всем с ним согласен, а также Владимира Суходеева. Привлекают своей остротой книги Сергея Кремлева. Здорово бьет антисталинистов блестящий публицист Владимир Бушин. Перед такими авторами наши идеологические и политические оппоненты бледнеют, имеют, я бы сказал, просто жалкий вид…

— Да, я согласен, антисталинисты заметно поблекли. Даже самые известные. Биты публично Сванидзе и Млечин, ничего не осталось от наигранной петушиной яркости Радзинского… Но, судя по всему, готовятся на этом направлении «свежие» кадры, придумываются неожиданные какие-то ходы и приемы. Борьба продолжается. И главная цель наших идеологических противников по-прежнему состоит в том, чтобы всячески дискредитировать советское прошлое, дабы косвенно оправдать несправедливую, неправедную нынешнюю реальность. Как вы считаете, на чем при этом особенно необходимо сосредоточивать внимание в исследовании сталинской темы?

— Во всех аспектах постигать ее глубины. Начиная с того, что именно он, Сталин, отстоял в борьбе с троцкистами необходимость и возможность построения социализма в одной стране. Победил бы Троцкий — и страны нашей уже тогда, скорее всего, не было бы. Сожгли бы ее, как вязанку хвороста, во имя мировой революции.

— Но сегодня приходится слышать иной аргумент. Противоположный. Скажем так: от неотроцкистов — современных поклонников Троцкого. Дескать, вот пошли за Сталиным, взялись строить социализм в одной стране, а чем кончилось? Катастрофа Советского Союза на рубеже 80-90-х годов выдвигается как доказательство неправоты Сталина в 20-30-е.

— Я-то думаю, что этот довод совершенно несостоятелен. Поскольку одной из мощнейших причин, приведших к уничтожению Советского Союза, был как раз отход от сталинского понимания социализма, от сталинских принципов его построения. То есть если бы верность им сохранялась, был бы по сегодняшний день и Советский Союз.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Прежде всего — духовный фактор. При Хрущеве с его вульгарно-материалистическим подходом этот фактор был резко принижен, а духовные ориентиры, по существу, отброшены. Что означал лозунг «Догнать и перегнать Америку!»? Обеспечить высокий уровень потребления. Главный ориентир — потребление! Как в Соединенных Штатах.

А ведь Сталин из другого исходил. Вспомним хотя бы его послевоенную работу «Экономические проблемы социализма в СССР». Он здесь говорит: да, народ должен иметь достойный уровень жизни, и мы обязаны его обеспечить, но есть еще необходимость развития человеческой личности. Вот цель! Поэтому, замечает он, мы пойдем по пути сокращения рабочего дня до шести и даже до пяти часов, чтобы люди имели возможность для культурного развития.

По уровню потребления вещей мы Соединенные Штаты не догнали и, может быть, никогда не догоним, да это и не должно быть нашей целью. Однако людей на это стали ориентировать — сперва при Хрущеве, а потом и при Брежневе. Мы поменяли идеалы, приняли то, что давно является идеалом на Западе. Но оказалось, что у них получается, а у нас — нет. И тогда люди начали думать: а зачем нам нужен социализм такой?

— Все это связано с вашей темой потребностей. Есть потребности материальные, а есть духовные, которые нуждаются в развитии. Так ведь?

— Конечно. Потребности — это всеобщее основание человеческой активности. И я прихожу к выводу: творческая деятельность человека служит способом образования и развития духовных потребностей. А если человек занят только тем, что потребляет, от этого в нем ничего не меняется. Только те же исходные потребности растут в объеме и модифицируются, а это бесконечный процесс.

— Раньше многие не понимали, почему это западное капиталистическое общество называлось у нас обществом потребления. В отрицательном смысле. Считали, это просто пропаганда, а вот теперь-то смысл совершенно ясен. И когда это стало очевидно, знаменитый наш драматург и великий патриот Виктор Сергеевич Розов сказал: «Нам нужно не богатство, а достаток». Материальный достаток, дающий возможность для духовного, культурного развития, а не бессмысленная и бесконечная погоня за денежным богатством, стимулируемая собственническим инстинктом. Как тут не вспомнить Сталина и весь дух, всю атмосферу сталинского времени…

— Ныне тенденции к развитию потребительства в мире продолжают интенсивно нарастать, и вместе с обострением экологических проблем это ведет человечество в тупик.

— А что происходит в нашей стране на фоне всей этой продолжающейся антисталинской, антисоветской, антикоммунистической вакханалии? Что с людьми происходит? К лучшему они меняются или к худшему?

— По-моему, более чем очевидно: не к лучшему. Хотя, казалось бы, задача общества и государства состоит в том, чтобы делать человека человеком, отрывать его от животного мира. Если общество строится так, что оно продуцирует духовные интересы, духовные потребности и идеалы, вот тогда они и развиваются у людей. А если государство от этого отказывается…

— Даже не провозглашает! Раньше говорилось о светлом будущем, что теперь высмеяно и подвержено остракизму, но ведь как идеал это имело громадное значение.

— Еще бы! Особенно если учесть, насколько государство в нашей культуре значимо, по сути — священно, исторически так сложилось. И как только государство отказывается от духовных ориентиров, это сразу же сказывается на состоянии народа, на мировоззрении, сознании людей. Многие быстро начинают скатываться фактически к животному состоянию, что мы сегодня и наблюдаем.

— Хрущевский удар по Сталину, далее подхваченный и приумноженный, действительно имел роковые последствия для нашей страны. Шоковый характер его создавался на контрасте: вчера вождь был почти обожествляем, а сегодня оказывается, что вождем-то, едва ли не Богом, народ имел ничтожество, преступника, кровавого маньяка… В таком случае получается, что и народ этот — быдло. А как вы, Василий Афанасьевич, трактуете нынче известную формулу о «культе личности»?

— У нее вроде бы однозначно негативный смысл: это нечто вредное и даже страшное. В известном выражении Михаила Александровича Шолохова это чувствуется: «Был культ, но была и личность». То есть признавая значимость личности Сталина, одновременно дает понять, что культ — это все-таки не очень хорошо.

Мое отношение, к которому я пришел после многолетних раздумий и разностороннего научного анализа, совсем иное. То, что названо культом личности Сталина, есть на самом деле народная любовь, и она, в моем представлении, стала могучим фактором развития страны, великим духовным феноменом эпохи.

Известно, что любовь способна творить чудеса, а если это любовь народа — тем более.

— Представляю, какую ярость вызываете вы таким своим утверждением у антисталинистов, сколько возражений они и сейчас на вас обрушат…

— Это понятно. Все их возражения мне известны. Однако убеждения моего нисколько они не колеблют!

Может ли быть любовь по приказу, по принуждению? Нет, конечно. Да и кто, скажем, меня, деревенского подростка, заставлял любить Сталина? Сегодня все и вся пронизывает телевизор, он может что угодно внушить. Но в моем детстве и отрочестве телевизора не было, никакого давления не было, а любовь к Сталину была. Как и у миллионов советских людей — у большинства народа.

Вот это важно подчеркнуть: таких, кто искренне любил Сталина, было большинство! Тех, кто душой воспринимал его идеи, твердо шел за ним, бесконечно верил ему. Были, разумеется, и другие, которые ненавидели. Что ж, когда-то Твардовский, написавший замечательное стихотворение как раз о народной любви к Сталину, выразился так: «Народ — это море, и в нем всякая тварь водится».

— Сам Твардовский, как известно, испытал разное отношение к Сталину: от того, когда в спальне у него (то есть в самом интимном месте — значит, никак не для показухи) висел портрет вождя, до переписанной главы в поэме «За далью — даль»…

— Но этим ведь не меняется искреннее его чувство другой поры, которое, повторяю, было чувством большинства. Вскоре после войны, в 1947 году, в Советском Союзе побывал выдающийся американский писатель Джон Стейнбек. И он более всего был озадачен мотивами необыкновенной народной любви к Сталину, которую при встречах с советскими людьми пытался понять. В конце концов, стараясь найти какие-то аналогии, параллели во времени, обращаясь то к Цезарю, то к иным из великих, Стейнбек делает вывод, что он не знает в истории другого человека, который обладал бы такой, по его словам, богоподобной властью над людьми.

Но ведь «богоподобная власть» — это власть духовная! Можно привести и массу других свидетельств, на которых я основываю свое отношение к культу личности Сталина, мнение о том, что это был мощный духовный фактор развития. Само имя его многих вдохновляло на подвиг. И в годы войны вера в Сталина, и в послевоенное время убежденность, что мы идем правильным путем, имели огромное мобилизующее значение.

Всегда важно, какими мотивами руководствуется человек в своей жизни и делах. Вот Черномырдин, бывало, любил повторять: «Вкалывать надо, вкалывать!» Я же студентам говорю: «Не вкалывать — трудиться надо». А это совсем другое. Трудиться — предполагает духовный мотив, и вот тогда, при Сталине, именно духовные мотивы первенствовали в трудовой активности людей.

— О многом говорит, конечно, и отношение к смерти Сталина…

— Безусловно. Сейчас даже официально уже не пытаются скрывать, какое сильное впечатление произвела она на людей. Массовое восприятие известно. Однако я могу сослаться и на такую великую фигуру, как Сергей Павлович Королев, который к тому же отбыл несколько лет, как ныне выражаются, в сталинских лагерях. Так вот он не где-нибудь, а в частном письме жене пишет, каким потрясением для него стала смерть Сталина. И потом снова, еще и еще возвращается к той же теме, говоря о том, какая это невосполнимая потеря. Значит, люди такого масштаба и такой судьбы понимали!

А Рокоссовский? Тоже, кстати, в прошлом репрессированный. Помните, как он ответил Хрущеву на предложение написать «чернуху» о Сталине? «Что вы, Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой…»

Так надо же осмысливать подобные факты, давать им объяснение, делать выводы.

— Но вам все равно будут говорить о несправедливости сталинских репрессий и о том, что победили мы в Великой Отечественной войне не благодаря Сталину, а вопреки…

— Да, мол, несмотря на репрессии, все-таки победили. А я утверждаю обратное: победили потому, что были эти репрессии, вовремя ликвидировавшие существенную часть пятой колонны. Разве враги Советской власти — выдумка Сталина? А откуда же тогда миллион или полтора миллиона человек, которые пошли служить гитлеровцам?

— Вот это и выдвигают как аргумент, что Советская власть, коммунисты, Сталин не поддерживались народом.

— Народом? Нет, какой-то частью его. А какой? Давайте вернемся к тому, о чем я уже говорил. Есть же такое понятие: большинство народа. Наверное, никакая власть всем мила не будет. Миллион или полтора миллиона недовольных — немало, конечно. Однако если вспомнить, что это из 190 миллионов, составлявших советский народ, то выходит гораздо меньшая его часть. Почему же она должна всем диктовать? Ведь демократия, если говорить о ней, это не что иное, как воля большинства.

Я не отрицаю, что неправедно репрессированные были. Однако и в этом необходимо как можно глубже разбираться. Ведь после хрущевского доклада на XX съезде стало обычным говорить, что все «сидели ни за что». Собственно, и солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ» построен на этом. Но есть другие признания. Например, некто Никифоров, ставший прототипом одного из героев романа Солженицына «В круге первом», напечатал свои воспоминания на страницах журнала «Наш современник». И там он свидетельствует: по-настоящему невинных в лагерях не встречал.

Важнейшим направлением дальнейших моих научных исследований считаю опровержение «необоснованности и незаконности репрессий». Солженицын пишет: следствия относительно обвиняемых по 58-й статье не проводилось. А тот же Никифоров возражает: как же не проводилось, если следствие по моему делу длилось восемь месяцев, хотя вина с самого начала была очевидна.

А насчет незаконности… Нет, в основном все было по закону. Просто в это время законы были чрезвычайные, что диктовалось самой жизнью, международной и внутренней обстановкой в стране.

— Есть у меня в заключение, Василий Афанасьевич, острый вопрос. Не попытается ли нынешняя власть использовать Сталина в собственных целях? По-моему, уже наметилась тенденция подстраивать имидж Путина под сталинский образ: патриот, государственник, «твердая рука» и т. п. Скажем, Проханов вовсю трубит о миссии Путина, изображаемого прямо-таки мессией. Или известная песня: «За нами Путин и Сталинград»… Что скажете на сей счет?

— Думаю, для власти в определенном смысле это опасно. Тогда ведь надо, чтобы и политика сталинской была, то есть не в интересах олигархов, а во имя трудового народа.

Исторические аналогии всегда хромают. Вот сравнивали Сталина с Петром Великим, немецкий писатель Эмиль Людвиг даже в беседе с ним об этом говорил. Во время теперешних наших дискуссий я это воспроизвожу и спрашиваю: можно ли приравнять Сталина и Петра? Точки зрения высказываются разные, и действительно нечто общее вроде бы есть.

Да, говорю я, Петр строил великую державу и во многом преуспел. Но он строил эту великую державу для немногих — прежде всего для дворянства. А что касается народа, он от этого ничего не получил.

Сталин же создавал великую народную державу. И это был единственный случай в истории, когда такая держава была создана. А Путин готов к этому? Сомневаюсь. Никаких реальных признаков мы не видим. Так что речь может идти лишь о какой-то внешней имитации, но не о сути, которой маскировка не меняет. Авторитаризм может расти. Но во имя чего? Вот главный вопрос!

— От себя добавлю: так называемая державная идея вне классового подхода — это не Сталин. Нельзя забывать, что он был коммунистом и возглавлял партию коммунистов, нельзя отделять сталинское теоретическое наследие от марксизма-ленинизма и даже противопоставлять ему. А как будет называться большая книга, над которой вы продолжаете работу?

— Как и руководимое мною общество — «Наш Сталин». С подзаголовком «Духовный феномен эпохи».

 

Против вранья о Сталине

На телеканале «Россия» в сериале «Вольф Мессинг. Видевший сквозь время» нам подробно рассказали про жизнь человека, обладавшего, если верить авторам, не просто редкими и удивительными, но прямо-таки фантастическими способностями. По сюжету этот маг и чародей, известный в свое время широкой публике концертными выступлениями с «психологическими опытами», способен на гораздо большее. Да что там, он может практически все! Легко выйти из жестко охраняемой тюремной камеры и с абсолютной точностью предсказать ход Второй мировой войны, за минуту вылечить больного ребенка и в начале футбольного матча безошибочно назвать его конечный счет…

Это — в фильме. А в жизни тоже было так?

Нет, как выясняется, большинство мессинговских чудес, поражающих зрителей с телеэкрана, реальных подтверждений никогда не имело и не имеет. Есть основания сказать, что не было в действительности и тех встреч с историческими деятелями (Сталин, Берия, Хрущев, Эйнштейн, Фрейд, Гитлер и др.), которым в фильме отведено так много места. Откуда же все это взялось?

Ответ прост. Сверхувлекательную биографию Мессинга сочинил журналист «Комсомольской правды» Михаил Хвастунов, взявшийся в 60-х годах прошлого века помочь известному эстрадному артисту создать книгу «О самом себе». Собственно, журналист эту книгу от начала до конца и создал, опираясь не столько на достоверные жизненные факты, сколько на фантазии Вольфа Гершиковича и всяческие легенды вокруг него, приумноженные хвастуновской бурной фантазией. Расчет был беспроигрышный: такой феномен, как Мессинг, все спишет и оправдает, а уж книжка точно станет бестселлером — читательский интерес к ней заранее обеспечен.

Ясно, что на то же самое рассчитывали инициаторы телепроекта о телепате. А выбор автора сценария в лице Э. Володарского, «достойно» зарекомендовавшего себя знаменитым «Штрафбатом», гарантировал: придуманное Хвастуновым будет существенно дополнено и обогащено.

«Свой сценарий Эдуард Володарский не только основал на выдуманной биографии Мессинга, но и приукрасил ее своими домыслами, — комментирует авторитетный психотерапевт и психиатр, президент Московской психотерапевтической академии M. Буянов. — Кроме откровенного вранья, там еще есть и много ляпов».

А заслуженный юрист России Н. Китаев, более 30 лет изучавший жизнь и «чудеса» Вольфа Мессинга, о результате ухищрений авторов сериала отозвался так: «Не фильм, а развесистая клюква. Мессинг не был близко знаком ни со Сталиным, ни с Гитлером. Вообще, все это — порождение фантазии, невежества, доверчивости и коммерческих наклонностей, весьма далекое от истины».

* * *

После компетентных отзывов, приведенных выше, можно было бы поставить точку. Мало ли «развлекухи» изо дня в день льется по нынешним телеканалам — всего не отследишь и не прокомментируешь. Да и нужды в том нет.

Однако здесь все-таки случай особый. Потому что сериал — не только о Мессинге, но и… о Сталине.

Да, среди исторических личностей, с которыми экстрасенс якобы встречался, ключевая роль и самое значительное место отведены, безусловно, руководителю Советской страны. Более того, Сталин становится своеобразным центром всего сериала, что превращает фильм из частной истории человека с необыкновенными способностями в историю политическую. Впрочем, если точнее — в политико-фантастическую.

Каков здесь Сталин? После начальных встреч с ним на вопрос о том, каким он представился Мессингу, «прорицатель» изрекает: хитрый и жестокий. Далее это надо как-то подтвердить. И первым аргументом на тему жестокости становится нежелание вождя обменять своего сына Якова, оказавшегося в немецком плену, на фельдмаршала Паулюса. Это решение потрясает Мессинга, с которым почему-то вождь счел нужным посоветоваться, обменивать или не обменивать.

Но еще большее потрясение впереди. Мессингу видится, что самолет, на котором хоккейная команда ВВС вместе с другим сталинским сыном, Василием, полетит в Свердловск, разобьется. Мессинг спешит предупредить Сталина. И что же? Своего сына жестокий и хитрый властитель с рейса снимает, а команда целиком погибает в катастрофе.

Могло ли быть такое? Правдиво здесь лишь то, что трагический случай с хоккейной командой имел место в январе 1950 года. Все остальное — сочинение. И не требуется каких-то особых расследований, чтобы утверждать это. Просто «в предложенных обстоятельствах» поступок Сталина совершенно нелогичен. Если до этого Сталин убедился, что все мессинговские пророчества сбываются, почему не распорядился отправить команду в Свердловск поездом, как тот предлагал и просил?

В действительности Иосиф Виссарионович (как и Мессинг) не знал об этом полете, который генерал авиации Василий Сталин организовал для любимой команды на самолете из авиаполка особого назначения. Но надо продемонстрировать сталинскую жестокость! Она тут абсолютно немотивированная, бессмысленная? Ну и пусть. Так, сточки зрения сценариста Володарского, даже лучше. Главное — есть повод Мессингу закричать в отчаянии: «Он меня обманул!» И как эффектно именно с этого начать сериал — интригует и завлекает…

Итак, прямая ложь о Сталине. На юридическом языке — клевета. Только какой же суд будет нынче выносить соответствующий приговор? О Сталине сегодня допустимо говорить, писать, показывать любое вранье — и чем хуже, тем лучше.

Могут возразить: это ведь художественный фильм, а не документальный. Дескать, художник имеет право домысливать.

Так-то оно так, но, поскольку речь идет о личности исторической, должны быть, наверное, какие-то границы домысла. По крайней мере, он должен быть хотя бы логичным.

Куда там! Незадолго до шестнадцатисерийной версии по Первому каналу прошел двухсерийный телефильм о том же Мессинге. Очевидно, хотели опередить готовившийся на «России» сериал. Была даже заявлена претензия на соединение жанров — документального и художественного. А что мы увидели в связи со Сталиным? Ту же фантазию, в чем-то и похлеще.

Там Сталин, чтобы проверить способности Мессинга, дает ему задание выйти из Кремля через охрану без пропуска. И тот выходит. А Сталин? Закадровым голосом нам было сообщено: он отдал команду расстрелять всех, кто стоял в охране.

Помилуйте, какая же логика в этом! Ведь подтвердились сверхъестественные способности человека, в чем охрана, конечно, не виновата. С какой стати расстреливать?

Абсурдность такого исхода, кажется, все-таки дошла до создателей нового сериала. У них сюжет с выходом и входом Мессинга без пропуска происходит первый раз уже не в Кремле, а на Лубянке: «эксперимент» проводит не Сталин, а Берия. И самое главное: ни о каком расстреле охранников речи уже не идет. Ни в сценах с Берией, ни со Сталиным. Так в конце концов убил проклятый тиран всех их ни за что или нет?

Вопрос мой, конечно, риторический. Со здравым смыслом не считаются, когда надо оклеветать Сталина. Вот и Никита Михалков в своих «Утомленных солнцем 2» придумал сцену, где Сталин бессмысленно обрекает на гибель сотни или даже тысячи людей. И эти кадры как документ (!) крутили в передаче «Имя Россия», посвященной Сталину.

Словом, придумай, изобрази о Сталине какую-нибудь гадость, а люди, глядишь, воспримут твою придумку как нечто реальное. Ну, если не все так воспримут, то многие. А это, собственно, и требуется.

Возвращаясь к сериалу «Вольф Мессинг», скажу, что талантливый Алексей Петренко играет Сталина очень плохо. Насквозь фальшиво. Видимо, фальшивый материал не вдохновляет.

И очень жаль, что в эту скверную историю втравились талантливые режиссеры Владимир Краснопольский и Валерий Усков. Думаю, со временем им будет стыдно. А может быть, стыдно уже сейчас?..