Я резко повернулся и посмотрел в сторону нашего вездехода. Проследив за тем, куда стрелял Сергей, я попытался разглядеть его цель. Но в той стороне был просто снежный буран, и ничего разобрать невооруженным глазом было невозможно. Саша единственный, кто захватил бинокль, сейчас с напряжением вглядывался в этот снежный туман. Потом, повернувшись ко мне, он знакомым командирским голосом сказал:

— Ну что, Батя, вот и дождались хозяев груза, так что твоя хитрость с "вещим Олегом" пошла коню под хвост. Жалко, что за пулеметом сидит не Хан, он бы по этим аэросаням не промазал. Малому нужно было немного подождать, чтобы они подъехали поближе, так бы даже он попал в них с легкостью. Тем более, этому агрегату хватило бы и одной пули. Видать, это самоделка — четыре лыжи и кабина, на которой сзади установлен мотоциклетный движок и самодельный пропеллер. Видно они выехали просто на разведку, узнать, почему эта группа не отвечает на вызовы по рации. Да, обидно, что пуля разбила их рацию, так, глядишь, нам удалось бы несколько часов поводить их за нос, а за это время мы могли умотать весьма далеко. Хрен бы они нас догнали, у БМПушек ресурса по топливу бы не хватило. Ладно, мужики, что теперь страдать, нужно думать, что будем делать дальше.

Он еще раз внимательно посмотрел на Василия и спросил:

— Значит, говоришь, БМП они могут поднять не раньше, чем через три часа? А сколько отсюда до вашей шахты километров?

— Верст восемь наберется, — ответил тот.

— Так, часа полтора, после того как они сообщили на базу, уже прошло, — сам себе под нос бормотал Саша, — значит осталось до их появления часа два.

Потом он посмотрел на меня и заявил:

— Ну что, Батя, придется мне опять командование брать на себя, и опять на обсуждение у нас совершенно нет времени. Ты как, готов передать бразды правления?

— Чего ты спрашиваешь? Как будто не знаешь мой ответ? Ну, если хочешь это услышать, я тебе отвечаю — командуй, Саня. Мы готовы выполнять твои распоряжения. Говори, что теперь нам делать?

Саша перевел взгляд на стоящего рядом со мной Василия и спросил его:

— Ты говорил, что служил по контракту в армии? Теперь колись, какое у тебя было звание и военная специальность?

Тот, не задумываясь, коротко ответил:

— Сержант, а специальность — гранатометчик.

— Ты еще вроде где–то здесь недалеко водителем работал, местность хорошо знаешь?

Василий немного замялся, но потом ответил:

— Знал–то вроде хорошо, но теперь выпало столько снега, многие ориентиры пропали, могу заплутать.

— Не боись, нам нужны крупные постройки, чтобы они выглядывали из–под снега, метров на шесть и за ними можно было спрятать большие вездеходы, успокоил его Саша.

Потом он продолжил:

— У нас всего единственный вариант, справиться с БМПушками — заманить в засаду и офигачить их гранатометами. Теперь подумай, где нам найти такой поселок, чтобы там была улица с не совсем разрушенными 4–5 этажными домами, и чтобы этот поселок находился не дальше 50 километров от нас.

Много времени на размышления о местной географии у Василия не ушло. Он почти сразу ответил:

— Наверное, подходит только Новочеркасск. Мы в прошлом году оттуда таскали продукты и разные хозяйственные предметы, вывезли всего саней тридцать. Дак там я видел целую улицу малоразрушенных пятиэтажек — только окна везде выбиты, да кое–где крыши провалены. Отсюда до города километров тридцать.

— Отлично!

Воскликнул Саша, посмотрел на часы и добавил:

— Так, мужики, время пошло — начинаем усиленно шевелить булками.

Потом взяв рацию, он вызвал сидящего на приеме Володю и, коротко обрисовав ситуацию, напоследок, выдал несколько распоряжений:

— Интендант, с этого момента переходим на режим радиомолчания, а то эти архаровцы могут отсканировать наши переговоры. На верхнем багажнике мужского кунга лежит длинный деревянный ящик зеленого цвета — обязательно его достаньте к нашему приезду и смотрите, кантуйте его поаккуратней. Будьте готовы, как только мы появимся, сразу двигаться дальше. Все, до встречи.

Закончив, он посмотрел на меня и произнес:

— Да, не думал я, что после таких испытаний, выпавших человеческому роду, мне опять придется стрелять в людей. Но как обычно бывает, дерьмо всегда всплывает и без ассенизатора никак не получается устроить нормальную жизнь. Ну ладно, хватит философствовать, давай, Батя, по коням, и пусть удача от нас не отвернется, а мы уж сделаем для этого все возможное.

Он повернулся и направился к ТТМу. Остальные уже расселись по вездеходам. Я напоследок обернулся посмотреть на оставленные сани, где сиротливо сидели две фигуры и потом быстро заскользил на лыжах к своему вездеходу. Только я уселся в кабину ГАЗона, Сергей резко тронулся, спеша догнать уже уехавший метров за сто ТТМ.

К нам в кабину был посажен мужик, имя которого я еще не знал. Поэтому я сразу же стал с ним знакомиться. Он назвался Павлом, и рассказал нам следующую историю:

— На момент катастрофы мне было тридцать два года, а сейчас я даже и не знаю сколько. Ощущение времени у меня уже совсем потерялось, вся эта жизнь в шахте напоминает кошмарный сон или жизнь в аду, где время не существует. От пинка просыпаешься, с пинком и отправляешься на ночлег. За это время я совсем превратился в биоробота, даже самостоятельно думать разучился. Хотя до катастрофы, я после армии окончил Ростовский политехнический институт. Вот, что эти гады с людьми делают. Ненавижу этих сволочей! Ваше появление разбудило во мне человека, и появилась хоть какая–то надежда. Теперь я лучше умру, чем обратно попаду к этим ублюдкам. Правильно Миха сказал — лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Глядишь, и получится с собой на тот свет утащить хоть одного бычару.

Он с нежностью погладил ствол автомата, стоявшего у него между ног. Проследив за его действиями, я спросил:

— Слушай, а ты обращаться–то с оружием не разучился? Помнишь хоть, где находится курок, и как вставляются патроны?

— А — то! В армии я был отличником огневой подготовки. И там намертво, на уровне инстинктов вбили умение обращаться с автоматом.

Пока мы ехали, Паша продолжал рассказывать о жизни на шахте. С особым вниманием его слушал Сергей, до этого он, сидя у пулемета, ни с кем из освобожденных рабов не разговаривал. Поэтому сейчас, выслушивая этот рассказ, он периодически матерился.

Подъехав к нашей стоянке, заглушив ГАЗон, мы направились к группе мужчин, столпившихся вокруг Саши. Тот уже вовсю раздавал распоряжения. Никаких пререканий не происходило, все члены нашей коммуны уже знали, в какое неприятное положение мы попали. Вкратце рассказав свою идею по организации засады, он начал ставить задачи для каждого присутствующего. По этим планам мне предстояло быть водителем на вездеходе–приманке. В этой роли должен быть выступить ТТМ, с установленным на нем гранатометом, из которого стрелял бы Василий, а помогать ему должен был Валера. УРАЛы и заправщик нужно было заранее укрыть за зданиями, а ТТМ и управляемый Сергеем ГАЗон, должны были у начала улицы ждать появления БМП. При появлении их в пределах прямой видимости, следовало не очень быстро начинать движение по улице, при этом с ТТМа Василий должен был начинать обстреливать надвигающуюся технику из гранатомета. Когда начнется ответный обстрел, нужно быстро двигаться в конец улицы и там замаскироваться за домами. Саша с Флюром и двумя новыми членами нашего коллектива, вооруженные РПГ и РПО, в маскхалатах, замаскируются вдоль этой улицы и будут ждать, когда БМП кинутся догонять наши вездеходы. По рассказу Василия, возможности объехать или свернуть с этой улицы — нет. Поэтому БМП должны были подставиться под выстрелы наших гранатометов и разовых огнеметов. Володя, Коля, Максим и Наташа, вооружившись пулеметом, автоматами и снайперской винтовкой, замаскировавшись в пятиэтажках, должны были открывать огонь, если появится живая сила противника. Чтобы с БМП не заметили лыжных следов нашей засадной группы, было решено, что они будут добираться до места из внутренних дворов этих пятиэтажек. Чтобы вдоль колеи, проложенной нашими вездеходами, лежал девственный, безо всяких следов снег. Поэтому и было очень важно прибыть на место будущего боя хотя бы минут на тридцать раньше, чем противник, чтобы вездеходами завести засадную группу на параллельную улицу, а уже оттуда они на лыжах доберутся до места засады. Еще Саша, чтобы всех успокоить, добавил:

— Никуда БМПушки не денутся, они как розыскные псы будут точно идти вдоль нашей колеи и, соответственно, обязательно попадут в расставленный капкан. Теперь самое главное — успеть его расставить. Вертолет, как я думаю, они пока задействовать не будут, поэтому у нас есть очень большой шанс провести эту операцию быстро и неожиданно. А если и поднимут его в воздух, у нас есть достойный ход конем. Саша оглядел всех по кругу, потом перевел взгляд на Володю и спросил:

— Товарищ Интендант, вы сняли ящик с кунга?

— Обижаешь, начальник, — ответил тот.

— А вскрыли его?

— Конечно, разве удержишь от этого нашу любопытствующую публику.

— Хоть поняли, что там хранится?

— Ну, ты, Кот, нас обижаешь! Мы что тут — дети? Тем более, там есть маркировка и описание этих изделий — это два комплекса ПЗРК — Игла-с. А Валера даже в свое время стрелял из таких комплексов.

Саша, оживившись, сразу задал Валере вопрос:

— Конь, а ты с планшетом работал? Сможешь сейчас с ним управиться?

— Не знаю, уже столько времени прошло, но если надо, то попробую, — ответил Валера.

Кстати с моей памятью тоже творилось черти что, совершенно забылось, что у нас в арсенале были и ПЗРК. Только сейчас я вспомнил, что их мы выменяли у прапорщика в Туле за совершенно смешную плату. По моемому за эту пару мы отдали всего пять бутылок паленой водки. В те времена из–за пепла воздушное сообщение было полностью прекращено, и этот вид вооружения был никому не интересен.

— Так ты что, все это время хранил эти ракеты, — спросил я Сашу?

— Батя, я тебе уже сколько раз говорил, что оружия, как водки — много не бывает, — ответил он.

Потом еще раз всех оглядел и завершил постановку задач:

— Ну, что, орлы, все уяснили свои маневры. Тогда пора всем разбегаться по вездеходам. Оба ПЗРК укладываем в ТТМ, в случае появления вертушки, Валера, знай — она за тобой. Нам с Ханом тащить их с собой в засаду совершенно не с руки, нужно сосредоточиться только на БМП. Кстати, Батя, помни, что экипажи ваших вездеходов являются последним барьером перед противником, если они прорвутся мимо нас. За вами наши дети и женщины, поэтому пропустить этих работорговцев никто не имеет права. Все, мужики, как говорится — по коням, время тикает.

Затем в течение пяти минут мы окончательно уложили все вооружение и боеприпасы в ТТМ и ГАЗон, разобрали термосы с чаем и бутерброды и разошлись по закрепленным вездеходам. Скорость движения договорились держать максимальную — 30 километров в час. Обедать должны были в кабинах, прямо в пути. Я попросил наших кормилиц Машу и Галю, чтобы питание было максимально калорийным и вкусным, тем более нужно было подкормить бывших рабов. Поэтому были открыты баночная ветчина и паштеты.

Когда мы тронулись, на моем хронометре было два часа дня, температура была -18 градусов, шел небольшой снег. Впереди шел грузовой УРАЛ, управлял им Саша. С ним так же сидел Василий, который должен был указывать наилучший подъезд к Новочеркасску, а так же Вика, она должна была управлять вездеходом в случае возникновения непредвиденной ситуации, требующей присутствия ее мужа. В других экипажах изменений не было, только в ТТМе пассажирами ехали Флюр и два новых члена нашей команды — Паша и Михаил. Освобожденные женщины, Света и Марина, находились в мужском кунге вместе с Галей и Надей, они там на всякий случай готовили медицинский пункт.

В дороге весьма недурственно перекусили — давно я не ел в таком количестве мясных консервов. До запланированного места засады мы добрались через один час десять минут. Место действительно соответствовало всем критериям, высказанным Сашей. Снежная полоса над бывшей улицей была шириной метров семьдесят, по краям которой стояли пятиэтажки. Зазоры между ними были метров по тридцать, с многочисленными буграми, по–видимому, это были более низкие постройки, полностью заваленные снегом.

Я подумал, — никакой нормальный водитель не рискнет залезть в этот Шанхай даже на сверх — проходимом вездеходе. Так что бояться, что преследователи попытаются нас перехватить, срезав дорогу, не стоило.

Длиной эта улица была около километра, с небольшим изгибом, в конце она упиралась в Т-образный перекресток, там стояло несколько девятиэтажек. Повернув на перекрестке направо, мы встали за одним из этих домов. После чего все вышли на последний инструктаж, а также, чтобы взять оружие и необходимую амуницию. Когда собрались вокруг Саши, он, посмотрев на часы, сказал:

— Так, если этот Глобус, все–таки решил нас наказать, то они только сейчас подняли БМП из шахты. Значит, если будут делать все оперативно, могут появиться здесь часа через полтора. Хотя скорости у них повыше, чем у нас, поэтому можно допустить их появление и через час, но не раньше. Задачи в предстоящей операции всем ясны?

В ответ раздалось:

— Да все понятно, хватит болтать, пора ехать занимать позицию.

В наши общие выкрики ворвались слова Флюра:

— Эй, мужики, притормозите! Нужно еще немного подумать — намерзнуться еще успеете. У меня есть одно существенное предложение. И начну его с вопроса. Вы когда–нибудь по быстро движущейся мишени стреляли, тем более, если вы находитесь сбоку и расстояние до нее очень небольшое? Уверяю, что из нас всех по БМП попадет только Кот, да и то не наверняка. Поэтому БМПушки нужно притормозить и именно перед тем местом, где мы засели. Как это сделать? А вот теперь мое предложение — когда ТТМ и ГАЗон будут по улице сваливать от неприятеля, то нужно около выбранного дома отцепить сани и максимально перегородить дорогу. Со сто процентной вероятностью БМПушки притормозят перед ними, даже если там останется широкий проезд. Тут–то мы и вмажем по ним. Лучше всего все это сделать в середине улицы, а стрелковую засаду установить ближе к въезду.

Саша мгновенно оценил это предложение, дружески хлопнув рукой по плечу Флюра, он сказал:

— Да, узнаю старого диверсанта, тебе и раньше не было равных по устройству засад, да и других подлянок. Давай–ка колись, что еще удумал? Наверняка ведь хочешь еще какую–нибудь каверзу приготовить?

Флюр как–то горько усмехнулся и ответил:

— Каверзу не каверзу, но последний сюрприз, если они прорвутся через нас, приготовить надо. Если не дай бог, такое случится, нужно чтобы наши женщины вместе с Дохтуром на трех УРАЛах уматывали отсюда подальше в сторону моря, бросив здесь все сани и бензовоз.

А я сейчас минут за пятнадцать поставлю там хитрые растяжки, а на бензовоз даже не пожалею свой последний резерв тола. Если кто из нас останется в живых, свяжется с ними по рации и на лыжах как–нибудь доберется до УРАЛов.

Начавшиеся после этого протестующие выкрики наших женщин прекратил я, прикрикнув на них:

— Уймитесь, дуры! Он дело говорит! Вы думайте не только о своей судьбе, а о той беде, которая грозит нашим детям, если вездеходы захватят эти людоеды. Или вы готовы своей рукой их убить, если быки прорвутся сюда. И подумайте, с какими мыслями мы будем вступать в эту схватку. К тому же не факт, что даже если они и победят, то смогут нас всех уничтожить. Не так–то это и просто, тем более в таких развалинах, как эти, а если вы уедете, то ночью мы отсюда выберемся и на лыжах постараемся до вас добраться.

Такими аргументами удалось подавить бунт наших дам, которые под предводительством Тани тоже хотели начинать оборудовать позиции для обороны в соседней полуразрушенной девятиэтажке. Они немного притихли, но все равно не собирались далеко уезжать, поэтому пришлось обговаривать с ними конкретное место встречи. Вооружения у них оставалось тоже довольно прилично, пять АКМ (5,45) и три дробовика, так же 5 гранат, которые выпросила у меня Вика.

— Вы же можете изуродовать друг друга, — как мог, упирался я, — тут же нужен хоть какой–то опыт.

— У нас Таня прошла военную кафедру в институте, их там учили бросать гранаты, — отвечала мне Вика, — да и меня Саша на полигоне учил это делать, когда я с ним летом ездила на недельные сборы.

— К тому же, гранат вы набрали на бандитской базе в Туле целых два ящика, — продолжала она настаивать, — их вполне хватит всем с избытком и даже этому маньяку Хану.

Я внутренне был полностью уверен, что уж им–то гранаты не пригодятся, поэтому довольно быстро сдался и вручил Вике пять РГН.

Пока я занимался с нашей лучшей половиной, остальные помогали Флюру устанавливать растяжки, а так же небольшие взрывпакеты, закрепленные на буксировочном тросе саней. Решено было тросы обрывать взрывом во время движения, а не мучиться и не терять время, отрезая их ножом. Для этого пришлось бы останавливаться, выходить из кабины, и все это — под огнем противника. Десяток взрыв пакетов Флюр изготовил еще давно из гранат для нашего гранатомета "Балкан", думая ими рыхлить смерзшийся уголь. Электродетонаторов у него еще оставалось три штуки. Валера быстро установил проводку и поставил в кабины выключатели. Теперь одним движением можно было замкнуть цепь, произвести взрыв и освободится от саней в нужном месте.

Вся эта подготовка вместе с облачением гранатометчиков в маскхалаты заняла сорок минут. Наконец, в четыре часа ребята загрузились в ТТМ и ГАЗон, и мы их по параллельной улице развезли к намеченным местам высадки. Потом, даже не останавливаясь около УРАЛов, направились по нашей старой колее, метров за триста до начала этих двух рядов торчащих из–под снега домов.

Добравшись до места, где перед въездом в город стоял наш караван, (тогда Саша с Флюром наследили на снегу, выходя из вездехода, чтобы сделать регосценировку) мы встали, выключив двигатели. Кроме экономии топлива, это позволяло услышать рев чужих дизелей — звуки в этом белом безмолвии разносились очень далеко. Кроме постоянного прослушивания установили постоянное дежурство наблюдателя, который из верхнего люка ТТМа, в бинокль отслеживал направление возможного появления противника. Было решено ожидать преследователей до наступления полной темноты, а потом со всей возможной скоростью уматывать отсюда подальше и больше не искать никаких контактов с выжившими людьми. Темнеть в этой местности начинало в восемь часов вечера, поэтому уезжать мы собирались в девять часов.

Первая смена дежурить с биноклем выпала мне. Валера в это время все расспрашивал Васю о жизни в подземном убежище после катастрофы. У него, как впрочем, и у остальных, не укладывались в мозгах сведения о рабстве и каннибализме, процветавших в этом обществе, ранее, в общем–то, цивилизованных людей. Так как наверху было довольно–таки холодно, и ледяным ветром, несмотря на теплую одежду, продирало до костей, мы договорились дежурить по полчаса. Мое наблюдение дублировалось и в кабине вездехода посредством мониторинга изображения на экране ноутбука. Валера все–таки успел установить по две камеры на ГАЗон и ТТМ.

После окончания моей смены и выхода на дежурство Валеры, я, блаженно развалившись в кресле, в показавшейся очень теплой кабине, выкурил первую на сегодня, внеплановую сигарету. В связи с дефицитом табака, была установлена жесткая норма — в сутки четыре сигареты на одного курильщика. Но в связи с экстремальной ситуацией, на сегодня все получили двойную норму. Покурив, я уже налил себе из термоса горячий кофе, когда из смотрового люка буквально скатился Валера и заорал:

— Вижу! Вижу на горизонте несколько движущихся точек.

От неожиданности я пролил на себя всю пластиковую чашку кофе. Отбросив ее подальше, чертыхнувшись, я впился взглядом в экран ноутбука. Но там не было видно ничего нового. Тогда я, взяв подзорную трубу, оттолкнув пытавшегося тоже что–то высмотреть без бинокля Васю, высунулся по пояс из люка, чтобы увидеть эти движущиеся объекты. Через это мощное оптическое устройство можно было хорошо рассмотреть двигающиеся в нашу сторону три единицы аэросаней и, где–то на расстоянии километра от них, два БМП и большой трехосный грузовик на шинах низкого давления.

— Вась, а почему я не вижу у грузовика газогенераторной установки, — спросил я у бывшего раба, — полное впечатление, что грузовик работает на обычном топливе.

— Да я же говорил, что весь грузовой автопарк, оборудованный газогенераторами, уехал за товаром в Донбасс, — ответил он, — остался один вездеходный УРАЛ на шинах низкого давления. Его обычно используют в экстренных случаях, уж очень он прожорливый насчет соляры. А ставить туда газогенератор не хотели, если их использовать, то теряется 30–40 процентов мощности двигателя. На нем обычно передвигается тревожная группа.

Он замолчал, испуганным и каким–то жалким взглядом глядя на меня, потом не выдержал и попросил:

— Слушай! Дай хоть глянуть, с кем нам придется иметь дело. Может быть, я посмотрю и какую–нибудь дельную мысль выскажу.

— А душа в пятки не уйдет, когда увидишь своих бывших хозяев, — пошутил я, — все–таки их там человек пятьдесят, если считать, что в БМП и в УРАЛе сидят десантные группы.

Василий на это ничего не ответил, а молча схватив протянутую подзорную трубу, залез на возвышающую площадку под открытым верхним люком. Я в это время включил рацию, и как было условленно, пять раз постучал пальцем по микрофону — это означало, что противник появился и до него не менее пяти километров. Одновременно в ТТМ влез Валера, который выходил предупредить Сергея. После чего я завел вездеход, давая двигателю прогреться, а сам опять полез смотреть, на каком уже расстоянии находится приближающийся противник.

С трудом втиснувшись рядом с Василием, я из бинокля начал отслеживать перемещение этой колонны. По шкале в окулярах выходило, что до аэросаней было немногим более четырех километров, и они опережали БМП уже на полтора километра, ехали они по нашей колее. Нас пока не видели, мешало яркое солнце. Саша специально так проложил траекторию нашего движения, чтобы до последнего момента солнце светило противнику в глаза.

Василий опустил подзорную трубу, с трудом повернулся ко мне, даже слегка зацепив станину гранатомета и негромким голосом, произнес:

— Ну, все, минуты через четыре можно будет открывать огонь по аэросаням, они как раз подъедут километра на два. Этот станковый гранатомет "Балкан" может стрелять на два с половиной километра, но лучше их подпустить поближе, где–нибудь, на километр.

— А ты забыл о пушках на БМП? Броневики тогда приблизятся к нам слишком близко и разделают нас под орех, — возразил я ему, — тем более, наша задача — не поразить цель, а привлечь к себе внимание и заставить противника кинутся за нами в погоню. Поэтому жди, когда эта мелкота приблизится километра на два и начинай стрелять. И постарайся их так напугать, чтобы вперед вышли БМПушки.

— А можно я тоже буду называть вас — Батя, — вдруг спросил Василий?

— Ну, ты даешь, мужик, — воскликнул я, — мы, можно сказать, с тобой в одном окопе находимся, а ты глупые вопросы задаешь. Конечно, называй!

Он посмотрел на меня уже глубокими, проясненными глазами и с пафосом произнес:

— Знаешь, Батя, в эти, может быть последние минуты своей жизни, хочу сказать, я очень рад, что вас встретил. И пускай недолго, но я снова почувствовал себя человеком, а не какой–то там тварью. Поэтому не бойся, я не облажаюсь и не испугаюсь. За те чувства, которые вы все во мне разбудили, я с этими гадами буду драться голыми руками.

— А с этим, — он похлопал по гранатомету, — я им задницы на британский флаг порву.

После этих слов Василий занялся подводкой прицела, я направился на водительское место, а Валера встал вторым номером к Васе.

Мы с Сергеем договорились, что начинать движение будем после первой серии выстрелов гранатомета. Первоначально в разные стороны, чтобы окончательно уничтожить следы остановки нашего каравана, потом кленовым листом, как в автомобильных развязках, развернуться и выйти на нашу колею и уже по ней катить в город. Первым по колее двигается Сергей. В намеченном месте он притормаживает и отстреливает сани, потом там же должен был сбросить сани и я. Это место, которое находилось примерно метрах в шестистах от начала улицы, мы выбрали из–за того, что гладкая поверхность улицы здесь сжималась метров до десяти. По обеим сторонам от нее были высокие снежные сугробы. По–видимому, раньше в этом месте стояли какие–то магазины или палатки. Такие сложные пируэты движения были выбраны еще и для того, чтобы осложнить прицеливание по нам из орудий БМПушек.

Кстати, перед началом этой операции мы установили защиту от пуль и осколков в обоих вездеходах. В ГАЗоне закрепили вокруг водительского места несколько бронежилетов. В ТТМ, кроме развешанных по бокам кабины бронежилетов, уложили сзади этой большой кабины коробки, набитые всеми нашими книгами, а сверху это все придавливало четыре мешка с сахаром, последним запасом.

В момент выстрелов из гранатомета я внимательно смотрел на экран ноутбука, отслеживая там картинки, передаваемые камерами. Даже на них уже были видны приближающиеся аэросани. Когда они резко замедлили свою скорость, по–видимому, заметив нас, Василий начал стрелять. Я успел заметить, что одна граната точно поразила аэросани, шедшие в центре, потом вся картинка исчезла, скрытая снежным туманом, поднятым взрывами гранат.

— Вот же незадача, — подумал я, — на кой черт мы придумали такой сложный маневр выезда на свои следы. Ведь сколько раз, стреляя из гранатомета, видели эффект, производимый взрывами в снегу. При такой снежной завесе можно не бояться прицельного огня БМПушек. Можно было не мудрить, а спокойно развернуться и ехать в город.

Как бы подтверждая мою мысль, где–то в стороне раздались взрывы ответных выстрелов. Не став ждать продолжения, я тронулся все же выполнять обговоренный заранее маршрут бегства. Выехав на начало улицы, я опять остановился. К этому времени ребята уже перезарядили гранатомет.

— Васек, видишь, где там БМП, — крикнул я? — Когда их разглядишь, сразу долби, а я пока приторможу, нужно чтобы они заметили, куда мы поехали.

— Не боись, Батя, не облажаюсь! Только стрелять по БМП бесполезно, все равно этими гранатами мы им никакого вреда не нанесем.

— Нанесем, не нанесем, это неважно — зато разозлим и раззадорим, нужно чтобы они особо не размышляли, а сходу двинулись по этой улице. К тому же, гранатами подымем снежную пыль, и прицельно по нам они уже выстрелить не смогут. А пулеметами нашу блиндированную задницу они — хрен пробьют.

Спокойно постоять нам удалось всего лишь минуты две, потом раздались звуки выстрелов нашего гранатомета, и я сразу же двинулся в сторону уже отцепленных саней ГАЗона. Подъехав туда, приостановился и нажал выключатель — раздался негромкий хлопок, и я сразу же тронулся с места. Теперь у меня в мозгах была только одна мысль — быстрее спрятаться за полуразвалившуюся девятиэтажку. Все это время после начала нашей стрельбы я чувствовал себя мишенью у какого–то жестокого, спокойного и чрезвычайно опытного наводчика.

Как только заехал за угол дома и спрятался от грозящих нам пушечных снарядов, на меня напал форменный мандраж. Все тело и, особенно, руки начали трястись. Вот этими трясущимися руками я судорожно залез в бардачок и достал небольшую фляжку с эликсиром Дохтура. Потом зубами свинтил крышку, при этом уронив ее на пол кабины, и сделал два хороших глотка. Мои мозги взорвались, но прочистились, дрожь в теле куда–то пропала, а сам я начал адекватно мыслить. И первой мыслью, была благодарность Игорю за его чудодейственный напиток, который он, к тому же, раздал всем участвовавшим в операции, разлив его в имеющиеся у каждого фляжки, а новым нашим бойцам, в медицинские мензурки.

После того как эликсир окончательно усвоился, я развернул ТТМ и только тогда заметил стоящий около самого дома ГАЗон и недалеко от него Сергея, выглядывающего из–за угла на покинутую нами улицу. Крикнув ребятам, чтобы они тоже приняли по дозе эликсира и переставили гранатомет для стрельбы по ходу движения, я, захватив автомат и гранаты, вылез из вездехода и направился к Сергею. Когда к нему подошел и уже хотел немного потеснить Малого — раздались не очень громкие хлопки взрывов, а потом более слышные звуки выстрелов из автоматов и пулемета.

К этому времени, наступил самый пик воздействия эликсира на мой организм. Я ощутил необыкновенную легкость во всем теле, чувство неуязвимости и всемогущества. Поэтому даже не стал отодвигать Сергея, чтобы посмотреть из–под защиты на то, что там творится возле нашей засады, а, чуть не свалившись с лыж, буквально выпрыгнул метра на два вперед и встал в полный рост на открытом пространстве. Но ни одного выстрела в мою сторону не прозвучало — уже стрелять было некому.

Из обоих БМП валил густой черный дым, и, несмотря на то, что я находился от них метрах в трехстах, даже здесь чувствовался запах горелой резины и еще чего–то неприятного. Метрах в двухстах от подбитых броневиков стоял перекошенный на один бок, вездеходный УРАЛ, вот в том районе и раздавались автоматные и пулеметные очереди. Правда было слишком далеко и непонятно — продолжают ли отстреливаться выжившие быки, или это наши долбят на всякий случай по этой машине.

Быстро сориентировавшись, крикнул Сереге:

— Малой, давай, быстро двигай на ГАЗоне за мной и не вздумай высовываться поперед батьки в пекло. Держись метров на пятьдесят позади меня.

После чего направился к ТТМу. В моей голове созрело решение — использовать наши вездеходы как броневики. Подъехать поближе к поврежденному УРАЛу и с нашего вездехода оказать помощь ребятам. Все–таки мы были вооружены гранатометом и сидели под довольно толстым слоем железа, увешанного к тому же еще и бронежилетами. Когда я садился в вездеход, то прислушался — стрельба несколько стихла, теперь раздавались редкие автоматные и пулеметные очереди.

Когда я проехал мимо чадящих БМП, и панорама полностью очистилась от дыма, метрах в ста от скособочившегося УРАЛа, увидел лежащего в снегу Сашу, который резко крутил ладонью руки, показывая мне что–то. Я понял, что, по–видимому, нужно встать боком, загородив его от возможных выстрелов, что и сделал. После остановки, открылась боковая дверь, и в салон влез Саша. Не успев сесть, он сразу же накинулся на меня:

— Ты, что же, Батя, творишь? У тебя, что — бес в ребро, или в жопу кто клюнул? Ты же ехал прямо под автоматный огонь.

— А нам, пофиг, — ответил я, — мы считай, что на танке!

— Да! Может быть, ты думаешь, что когда ведешь — в тримплекс смотришь? Ты хоть понимаешь, что это стекло пробьет пуля, выпущенная даже из самого дрянного пистолетишки, а у этих быков все–таки АКМы, правда 5,45.

— Неужели они почувствовали засаду и успели среагировать, — удивился я?

— Да нет, ничего они до последней минуты не почувствовали, просто у них в УРАЛе ехали битые мужики. Они не растерялись — почти сразу открыли ответный огонь, и часть из них грамотно укрылась от огня ребят. Когда мы подоспели после разборки с БМПушками и ударили во фланг, трое из них успели укрыться в пятиэтажке. Эти сволочи, крепко зацепили нашего нового чела — Пашку, кажется. Тот тоже, как и ты — сдуру, попер в наглую напрямик и получил, по самое не могу. Теперь вон лежит недалеко от дома и стонет, а у нас ни хрена не получается вытащить его. Только дернешься, тут же эти мужики начинают плотно прижимать нас в снег. А у Коли никак не выходит из пулемета приструнить это бычье.

Вдруг Саша принюхался, страшно серьезное его лицо исказила улыбка, и он произнес:

— А, теперь понятно, почему ты чувствуешь себя как в танке — Дохтурский эликсир? Тогда давай и мне, чуток его глотнуть.

— Ты что, свою порцию уже употребил? — удивился я.

Саша, молча, достал из бокового кармана фляжку и бросил ее в промежуток между креслами, в ней было длинное, рваное отверстие.

— Дохтурское пойло, наверное, заговоренное — даже если его не принимаешь внутрь, оно все равно спасает тебе жизнь, ну, или, по крайней мере, какую–нибудь часть тела, — пространно ответил он и добавил:

— Эта фляжка оказалась в нужное время в нужном месте. А ведь я, буквально перед этим, думал — что–то стало холодать, не пора ли нам поддать и хотел ее достать, чтобы сделать пару глотков. А оно видишь, как вышло, значит — будем жить, как поется в какой–то песне.

Пораженный, я достал свою фляжку, протянул Саше и все–таки не удержался от вопроса:

— Слушай, а у тебя точно никакой раны нет? Может быть, все–таки, давай я тебя перевяжу.

— Да успокойся ты, Батя, ни хрена там нет, ну если только синяк какой–нибудь. Ладно, потом как–нибудь Игореха посмотрит. Сейчас сказ не про это, а про то, что будем делать дальше? Вообще–то, ты правильно сделал, что подогнал сюда технику, я уже и сам хотел тебя по рации вызывать. Но только нужно было подъезжать задним ходом, подставляя им блиндированную корму.

— Ну ладно, эту ошибку мы, считай, исправили, — сказал он и, наконец, сделал два глотка из фляжки. Потом закрутил пробку и сам положил ее в бардачок.

— Знаешь, заодно давай тогда и сигаретку, — попросил он.

— Ты же куришь только по большим праздникам, — опять не удержался я от удивленного возгласа.

— Нужно грамотно выходить из ощущений огненной бури, вызванной Игорехиным котельчиком. Несколькими граммами этого напитка, наверное, можно сжечь тяжелый танк. Коктейль Молотова, по сравнению с ним, это шалости детей дошкольного возраста.

Мы закурили, вместе с нами задымили и Валера с Василием, они тоже спустились от гранатомета и все это время внимательно слушали Сашу. Перекурив, Саша подобрался и уже другим, командирским голосом, начал отдавать распоряжения:

— Васек, сейчас мы разворачиваемся и задним ходом начинаем двигаться к дому, где засел противник, твоя задача — из гранатомета стрелять по первым от снежной кромки оконным проемам второго подъезда. Именно там засели твои старые знакомцы.

— Дак, мы переставили гранатомет на стрельбу по нормальному ходу движения, — ответил ему Вася.

Чертыхнувшись, Саша, уже раздраженно, заявил:

— Тогда лезьте и переставляйте обратно. Потом он взял рацию и сделал общий вызов. Дождавшись подтверждения приема — начал командовать:

— Хан, ты сможешь безопасно добраться до ТТМа, или лучше нам подъехать к тебе?

Из динамика, рации донесся голос Флюра:

— Через пять минут буду в кабине. Хоть немного свои кости отогрею.

Саша, не обращая внимания на начинающего ерничать Флюра, продолжил:

— Малой, подъезжай вплотную к ТТМу, к тебе перейдет Валера, вы задним ходом должны добраться до нашего раненого, его загрузите, и дуйте в кунг, к Дохтору. Там будете ждать других распоряжений. Серег, держи хвост пистолетом, эвакуацию раненого мы прикроем гранатометом и пулеметом. Да и твоя Наташка сидит в доме, напротив, со снайперской винтовкой.

— Мастер, ты понял свою задачу — не давать гадам даже высунуться из своих нор, — продолжил Саша, — и доведи это до остальных членов своей группы. После того, как раненого увезут, на зачистку этого дома пойдет наша группа. Ее ты особенно плотно прикрываешь с момента высадки из ТТМа до проникновения в дом. После этого ни одного выстрела, а то еще кого–нибудь из нас зацепишь.

Дождавшись подтверждения, что задача понята, Саша начал уже и нам объяснять, что каждый должен делать в ближайшее время. Василию он сказал:

— Ты как бывший сержант, ранее участвующий в боевых действиях, пойдешь на зачистку этого дома вместе со мной и Ханом. Будешь прикрывать нам спины. Только ради бога, без всяких инициатив и импровизаций. Если тебе сказали — охранять вход, то стоишь и тупо охраняешь. Понял?

— Так точно, — ответил Василий и попытался встать в полный рост. Но высота кабины этого не позволила, и он только ударился шапкой о потолок, чем вызвал наши улыбки.

Сдерживая усмешку, Саша повернулся ко мне и поставил задачу:

— Ты, Батя, сначала побудешь опять водителем. Когда нас высадишь, попытаешься найти Миху, он залег где–то здесь, недалеко. К сожалению, рации у него нет и сейчас с ним никак не связаться. Когда мы проникнем в дом, ты немного отъедешь и криком попытаешься подозвать его. Если он не услышит, то тогда тебе одному придется заехать за эту пятиэтажку и не дать возможности этим быкам оттуда слинять. По этому снегу, без лыж, я думаю, далеко они не уйдут. Будешь бить их как куропаток, самое главное — не дать им уйти за эти снежные холмы, туда никакой наш вездеход не пройдет. Если, все–таки, кому–нибудь из них удастся туда добраться, то и черт с ним, будем считать, что он везунчик, преследовать его не будем — время нам дороже. Наверняка они уже сообщили на шахту, что нас встретили, и мы им надрали задницы. Поэтому, если этот Глобус, запросит помощи у Секретариата, то тем понадобится несколько часов, чтобы организовать новую военную группу побольше, чем мы разбили. Допустим, чтобы добраться до этого места, им понадобится часов пять, и, значит, нам нужно за это время свалить отсюда, как можно дальше. Правда, я думаю, раньше, чем завтра утром, они вряд ли организуют новую погоню.

Он усмехнулся и закончил:

— А за это время, как писал один из американских классиков — можно успеть добраться до Канадской границы.

Не удержавшись, я задал давно мучивший меня вопрос:

— Санек, а что ты так свободно болтаешь по рации? Сам же говорил, что могут засечь и получить ненужную нам информацию.

Ха, Батя, ну ты даешь! Тут куча вражеских раций, небось, орала, как стадо свиней на мясокомбинате. На шахте, если им поступила отсюда информация, думаю, сейчас не до наших переговоров. Вот, когда тронемся дальше, то опять в силу вступит закон радиомолчания.

В этот момент в кабину забрался Флюр, он сразу же потребовал, чтобы на него направили обдув теплым воздухом от печки работающего дизеля. Посидев напротив струи горячего воздуха пару минут, он начал принюхиваться, потом заговорщицки ухмыльнулся и заявил:

— Узнаю дух благословенного напитка, дай бог здоровья нашему Дохтуру. Вы тоже им тут разминались? У меня во фляжке осталась только половина этой жидкой амброзии. Только благодаря этому напитку, я сегодня не превратился в ледяную статую.

— Все, Хан, заканчивай трепаться — время не ждет. Нужно быстрей разбираться с этими быками и делать отсюда ноги, а то могут пожаловать коллеги товарищей, которых мы только что положили, и их будет раза в два побольше. А у нас осталось всего: один выстрел к РПГ и два РПО. То есть — никаких серьезных боестолкновений мы не выдержим.

Лицо Флюра сразу сделалось серьезным, и он коротко ответил:

— Все, командир, молчу! Давай, приказывай, что нужно делать…

После этого они минуты три, тихо о чем–то беседовали. Затем все стало происходить очень быстро. Валера перебежал в подъехавший ГАЗон. Потом они с Сергеем отправились выручать раненого Павла. Василий долбил из гранатомета по окнам пятиэтажки, его выстрелами поддерживали наши ребята, засевшие в доме напротив. Саша с Флюром разбирали гранаты из последнего нашего ящика. Я сидел на взводе за управлением ТТМа и периодически перегазовывал. Наконец, Саша хлопнул меня по плечу и скомандовал:

— Давай, Батя — поехали!

Я, задним ходом, не очень быстро начал приближаться к дому, где засел наш противник. Перед этим в кабину, захлопнув верхний люк, спустился Василий, ему тоже выделили несколько гранат. Приблизившись практически вплотную к стене дома, я остановился. Саша распахнул заднюю боковую дверь и, высунувшись оттуда, забросил несколько гранат в ближние оконные проемы. Потом, быстро выскользнув из салона вездехода, забрался в находившееся в паре метров от него окно, также быстро там оказался и Флюр, последним в зловещей черноте этого оконного проема скрылся Василий. После этого я двинулся выполнять свою миссию.