Еще через час рыцарей стали уже выносить. Важные соседи Кориата упали оба.
Кориат передвинулся на освободившееся место и продолжал что-то без передыху говорить, близко наклонившись, Великому магистру, который с лучезарной улыбкой кивал и восклицал то и дело:
— Яа-а-а! О-о-о, Яа-а-а!
Дмитрий загляделся на них, пытаясь представить, что там плетет отец, но тот, наконец, умолк, чокнулся с Магистром, вылил в себя пойло и вдруг взглянул через стол на Дмитрия без улыбки.
И показался ему смертельно уставшим, даже, вернее, смертельно раненным и изо всех сил скрывающим свою рану.
Дмитрий содрогнулся.
Но тут к Кориату склонился Магистр, начал говорить, и тот, вновь «повесив» на лицо беззаботную улыбку, повернулся к нему.
Однако Магистр не улыбался. Он стал втолковывать послу что-то серьезное, и Кориат вмиг согнал улыбку с лица, закивал, что-то коротко ответил, т. е. разговор изменился сразу и очень круто.
«Узнать бы, о чем они... — думал Дмитрий, — завтра отца обязательно расспрошу, если он не... Что-то слишком уж серьезно».
Действительно, разговор пошел серьезный, а дело в том, что Великий магистр дошел до той кондиции, когда стало очевидным и необходимым открыть душу сидящему рядом прекрасному человеку, который так его понимал, так много хорошего для него сделал и никогда не подвел!
Магистр стал поверять Кориату некоторые тайны внутриорденских отношений. Насколько тяжело, сложно управлять Орденом. Как своевольны, независимы и строптивы рыцари, образующие братство. Даже рядовые! У каждого за плечами предки! Их крестовые походы! Обычаи, традиции! Что уж тогда говорить о могущественных баронах!
То есть Генрих фон Арфберг плакался в жилетку другу (с кем еще он мог так просто и откровенно поговорить?!), рассказывая ему, какая скотина был этот Ульрих фон Ротенбург! Слуг, земель и золота у него было столько, что он мог купить пол-оредна, и он это сознавал! Оттого и обнаглел совершенно!
Правда, Устав Ордена он формально соблюдал: взносы вносил, поставлял воинов, продукты и снаряжение в Мальборк. Больше других, естественно... Но пожалуй и половины не давал того, что полагалось ему, учитывая размеры состояния и количество вассалов и слуг!
— Понимаешь?! — Генрих ел глазами Кориата.
— Конечно! Он не отдавал всей доли!
— О-о-о! Да-а! Он, как кость собаке, бросал подачку и говорил примерно так: я даю больше всех, что вам еще?! Он дерзил даже мне, Великому магистру! Вспомни, каким тоном он отказывался от твоего выкупа, требовал поединка?! Ведь он очень хорошо понимал, как я не хотел этого!
— О-о-о! Да-а! — в тон ему тянул Кориат. — Но ведь существует же какой-то механизм в Ордене, позволяющий укрощать строптивых?..
— Да! Есть суд Ордена! Есть Совет! Но нужно было кому-то осмелиться вызвать его на Совет, призвать к ответу. До этого просто не доходило! Редкие смельчаки, решавшиеся возмутиться, постоять за честь Ордена, за свою честь, незаметно исчезали. Помню, один на охоте неудачно упал с коня, другой утонул в пруду, в собственном парке... Ну и все! Перестали возмущаться! Даже на поединок его вызвать не решались, хотя не первый он был среди моих рыцарей боец. Но искуснейшие, сильнейшие бойцы не искали с ним поединка, потому что знали: до этого не дойдет! Их уберут раньше! Люди Ульриха. Что тут сделаешь?! Пошли разлады, упала дисциплина, вообще само существование Ордена...
— Ну, такого не могло произойти со столь разумной и мощной организацией, — поспешно польстил Кориат, а сам подумал: «А ведь зря, видать, Митька его ухлопал! Зря!»
— Возможно, и не могло, — вздохнул Генрих, — но я, видит Бог! — стал опасаться. И вдруг вы! Этот юноша! Видно, все-таки Господь возмутился неслыханной гордыней Ульриха!
— Да уж... Бог, он все видит, — печально усмехнулся Кориат.
— Кстати, что это за юноша? Я хочу наградить его! Негромко, конечно, чтобы знали ты и я... Надеюсь, ты меня понимаешь?
— О-о, да! — улыбается Кориат, — конечно!
— Откуда он? Какого рода? Тогда он кричал, будто есть князь. Он что же, действительно Гедиминович? Родственник тебе?
— Это мой сын, Великий магистр! Магистр даже отшатнулся:
— О-о! Я не ослышался?!
Кориат покачал головой, улыбаясь грустно и гордо.
— И ты отпустил своего сына на почти верную смерть?!
— Ну почему же на смерть? — Голос Кориата был полон достоинства, но себе, вспомнив, что передумал и пережил за прошедшие сутки, сознался: «Да, на смерть!»
— Твой сын такой искусный боец? Но ведь он молод и не очень силен! Сколько ему лет? — Магистр неотрывно глядит на Дмитрия, и тот понимает, что разговор о нем, о поединке.
— Восемнадцать.
— О mein Gott! И идти на поединок с могущественнейшим рыцарем Ордена!
— А что нам оставалось, Grossmeister? Бежать? Но мы ведь тоже воспитаны в понятиях чести.
— О-о, яа-а! Яаа! Это прекрасно! Прекрасный мой друг! Ты воспитал прекрасного сына! Я поздравляю тебя! — и Магистр вскочил с места, подняв руку. Но в зале никто не обратил на это ни малейшего внимания. Пьянка брела уже сама собой, и ей плевать было даже на Grossmeister'а. Тот, видя такое неуважение, очень рассердился. Щелкнул пальцами слуге — появился герольд. Он тоже был сильно поддавши, но команды еще понимал. Магистр дал знак — заголосила труба: слушать всем!
Зал мигом затих. Рыцари ошалело оглядывались, замечали стоящего Магистра, герольда... Кто мог подняться, поднялись, одергивая камзолы. На всех лицах выразилась тревога.
— Доблестные рыцари! Я вижу, вы чрезмерно увлеклись вином! — загрохотал Генрих. — Так, что даже не слышите своего Магистра! Но сегодня я удержусь от порицаний, сегодня у нас дорогой гость, князь Кориат. А также уважаемое посольство...
Напряжение спало, пошел шумок. Магистр пристукнул ладонью по столу — все стихло.
— Сегодня мы присутствовали на поединке рыцарей. Поединок был славный и честный! По всем законам рыцарства! Вы согласны?!..
— Да!! — рявкнул зал.
— ...И хотя мы потеряли одного из достойнейших слуг Христовых — мир его праху! — но как рыцари мы должны воздать должное победителю!
— Митя, встань, тебя чествуют! — зашипел через стол Кориат. Дмитрий замешкался, смущенный, стал подниматься, в то время как Великий магистр громовым голосом закончил:
— Этот славный юноша, — он указал чашей на Дмитрия, — храбрый рыцарь, сын нашего друга, князя Кориата!..
Рыцари изумленно пялились на Дмитрия.
— ...Я поздравляю тебя с победой, юноша! Я желаю тебе до конца жизни идти дорогой чести и славы! Хох!
— Хо-о-ох!!! — взревел зал.
Дмитрий поднял чашу, приветствуя Магистра, повернулся к рыцарям, приветствуя их, и выпил все до дна. Чаша, как назло, оказалась полной, и это было явно лишним. Дмитрий не удержался на ногах и сел. Он видел, как пьет Магистр, как приветствуют его рыцари, но чувствовал, что его будто мягкой дубинкой шмякнули в темечко, и он то ли плывет, то ли тонет... все глубже, глубже...