В сентябре 1365 года Дмитрий вернулся в Бобровку из пограничного похода. Все, что за год сумели создать поляки на границе с Белзским и Холмским уделами, было уничтожено, а накопленное в приграничных укреплениях оружие и снаряжение захвачено и переправлено в Луцк.

Казимир не мог не только нанести ответный удар (войско было не готово), но и возмутиться как следует  — литвины возмутились первыми, обвиняя его в нарушении соглашений позапрошлого года с неопровержимыми доказательствами на руках.

Дмитриева тактика оказалась проста, как все гениальное. Все укрепленные пункты поляков вдоль границы, где накапливались оружие, снаряжение, продовольствие, стали известны еще с зимы, об этом позаботился Любарт. Дмитрий рассредоточил войска вдоль границы, нацелив на каждый пункт по отдельному небольшому отряду в 3 — 4 сотни сабель, после чего оставшимися в его распоряжении, а их и осталось-то всего почти один Бобров полк, сделал мощную демонстрацию из Белза прямо в сторону Кракова. В месте, где у поляков был сосредоточен самый крупный на границе отряд (до 1000 сабель), он перешел границу, разбил этот отряд наголову, перестреляв больше трети из арбалетов, и двинулся, правда, почему-то медленно, прямо на Краков.

На этом направлении войск у поляков практически не было. Все, что имелось, было рассредоточено вдоль границы  — воевать готовились в зиму или даже в будущее лето.

Кто идет во главе войска, поляки знали. Среди их воевод уже ходила фраза, похожая на поговорку: «Сей псючонок Бобренок щей хужей старых псов  — Олгерда с Кейстутом».

И уж коли он пошел на Краков!..

В панике поляки начали стягивать войска со всей границы, чтобы прикрыть краковскую дорогу. Тогда Дмитрий назначил день и...

В этот день были атакованы и уничтожены все польские опорные пункты вдоль границы: слабенькие гарнизоны рассеяны, перебиты, взяты в плен; снаряжение, оружие, провиант захвачены, переправлены сначала в Белз и Холм, потом дальше  — во Владимир и Луцк; укрепления сожжены или разрушены.

Армия Дмитрия в одну ночь исчезла с краковской дороги, и никакая разведка не могла ее разыскать, а вместо нее обнаружила направлявшееся в Краков важное литовское посольство, которое, прибыв в польскую столицу, начало обиженно пенять королю Казимиру на то, что он, несмотря на заключенный вечный мир, готовит против Литвы поход, они сами видели огромное войско, идущее от Кракова к Белзу. Как же это понимать?!

—  Однако вы первыми нарушили границу и напали!  — взбешенный Казимир едва не подпрыгивал на троне, разговаривая с послами, хотя на что уж уравновешенный был мужчина. Он прекрасно знал уже все результаты этой, такой дешевой, и, тем не менее, именно над ним разыгранной, комедии.

—  О! Князь Любарт очень встревожился! Его предупредили о скоплении на границах множества войск и оружия, и он решил проверить. Но враги нашей дружбы с Польшей ввели его в заблуждение! Как только он убедился, что никаких войск и укреплений на границе нет, он послал нас устранить недоразумение, предотвратить конфликт. Однако по дороге в Краков наши опасения неожиданно подтвердились! Как это понимать?!

«Ах, на границах уже ничего нет! Все успели разорить и разграбить! О, матка Бозка ченстоховска! Пся крев! Видит Бог, хитроумный Любарт, я никогда не забуду тебе этой подлости! Дай только срок, дай срок...»  — Казимир кусал губы и выстукивал каблуками краковяк.

—  Где воевода Дмитрий?

—  В Холме... или в Белзе... Мы не знаем точно. Он командует войсками, охраняющими границу.

—  А кто же командовал войском, разбившим мой пограничный заслон у Белжека?

—  О, ваше величество! Зачем сгущать краски, усугублять недоразумения. Это была пограничная стычка, о которой князь Любарт очень сожалеет! Она-то и дала ему возможность убедиться, что Польша не намеревается нарушать договоры.

—  Разумеется. Но кто командовал вашими войсками?

—  Воевода Вингольд, кажется...

—  Не знаю такого!  — Казимир сам себе удивлялся: «Зачем злиться и выходить из себя? Что теперь поделаешь? Поздно. А если б и время было? Годовой запас оружия и припасов  — псу под хвост! Вся сеть снабжения  — псу под хвост! Укрепления!..  — Казимир шел красными пятнами, приводя в ужас близко знавших его придворных. Сейчас его страшный гнев должен обрушиться либо на послов, либо, что вероятнее, на приближенных, либо, что тоже не исключено, на тех и других вместе!

Но Казимир не уронил свое королевское достоинство. Сдержался. Хотя в душе сделал зарубку на Любарта навек.

—  Надеюсь, князь Любарт не откажется от возмещения ущерба, нанесенного его ошибочными действиями?

—  О-о! Да-а! Если встреченное нами войско не имеет агрессивных намерений, безусловно да! То есть  — нет! Не откажется!  — послы, несколько зарапортовавшись, смутились.

—  Могу вас заверить  — не имеет!  — Казимир прихлопнул ладонями по подлокотникам трона и склонил голову, показывая послам, что прием окончен.