Узнав о решении Любарта, Кориат размышлял недолго. Его изощренный в дипломатических кознях ум быстро сложил комбинацию в пользу любимого сына. Набрав ворох причин для личного неучастия в походе, он свое войско передал под начало Любарта.

Это узналось в мае. Олгерд не возразил и ничего не заподозрил, он улаживал дела с Орденом, голова не тем была забита. Так под Дмитриеву руку вместо 1,5 тысячи своих свалилось 11-тысячное войско.

Он воспринял себя в новой роли спокойно  — не удивился и не испугался. Только некоторое время спустя, поразмыслив, удивился тому, что не удивился и не испугался.

«Почему? Как будто все так и надо, так и было задумано. Пусть  — командовать не боюсь, противника не боюсь. Но хотя бы над ответственностью задумался! Народу уйма! И у каждого жизнь, у каждого детишки... А тебе их на смерть посылать... Или думаешь, ответственность на Любарте останется? Да нет... Ведь не перед другими же ответ держать, а пред Господом, да перед собой. Но не страшно. Почему?!»

Это «почему» недолго его занимало. Потому что он знал ответ. Еще со дня смерти деда.

«Хуже других не скомандую. А на смерть? Война  — это смерть. Если ты не можешь посылать людей на смерть, не занимайся войной. Но ты можешь. Ты уже посылал. И не однажды. Послать на смерть одного или десять  — большая разница, огромная. А вот если сто или тысячу, тут уже разницы никакой».